Аннотация: Попытка вписать в хэппи энд логику Маски предателя. Если что и будет меняться, то уже несущественно. Текст считаю законченым.
"Состраданию нет места в Мензоберранзане"
Роберт Сальваторе "Темный эльф"
Пролог
В то утро над Гаванью и ее окрестностями стоял густой туман. Дэйгун возвращался с ночной охоты. Пара кроликов, дюжина рябчиков - не густо, но и этого даже много для одного маленького эльфа. Кроликов, пожалуй, стоит отдать вдове Трел, что живет сразу за мостом. До последнего разорения деревни у женщины была большая семья, полная чаша, а нынче - чудом не сгоревший сарай и младенец на руках. В деревне почти все теперь вдовы да сироты, так что делиться добычей Дэйгуну приходилось часто. Он делал это неохотно. Не потому что жалел еды - наоборот, не мог иначе - но каждое слово благодарности от немногих уцелевших жителей Гавани было для него пыткой. Ему хотелось спрятаться или ударить - лишь бы не видеть, как они ласково и участливо заглядывают в его глаза, пытаясь найти там ту же скорбь, что носили и в своих душах. А лесной эльф не выносил разговоров о прошлом.
На пороге дома его кто-то поджидал. Плащ темно-синего цвета, под ним угадывается тяжелый доспех. Этого человека он явно никогда не встречал. Что же ему могло понадобиться от жителя захолустной деревни? Не рябчики, уж точно. И едва ли он явился сюда торговать меха. Собственно, Дэйгун сразу понял, о ком придется разговаривать с незнакомцем, и поэтому с большой неохотой направился к нему, не слишком торопясь и обдумывая, как бы спровадить гостя поскорее.
- Господин Фарлонг?
- Да, я Дэйгун Фарлонг.
- Меня зовут Рэйли, я член девятки Невервинтера, послан сюда лордом Нашером с заданием разыскать Вас по одному очень важному делу.
- И чем же простой деревенский житель может помочь нашему всемогущему лорду? - Не без сарказма поинтересовался Дэйгун.
- Для начала я хотел бы передать от нашего благословенного лорда слова глубокой признательности и уважения, которые он...
- Не трудитесь, я не заслужил этих слов или заслужил в той же мере, как все эти люди, которых вы видели на улицах Западной Гавани, а на всех нашему светлому лорду благодарностей не хватит.
Сэр Рэйли запнулся, но видно было, что он был готов к такому повороту беседы. Видимо, вместе с благодарностями Нашера его снабдили и некоторыми сведениями о характере господина Фарлонга.
- Оставим формальности, сэр как-вас-там..
- Рэйли
- Да, сэр Рэйли, в нашем мире наконец-то наступили спокойные времена и Вы, надеюсь, согласитесь, что с мелкими неприятностями на границах вполне могут справиться и без моего участия, а ворошить прошлое - тут Дэйгун сделал многозначительную паузу и тихо но упрямо произнес - я не расположен.
- Но надолго ли воцарился мир, господин Фарлонг? После первой войны с Королем Теней Вы уже имели счастье отстраиваться заново. Эльфы живут долго, но из них выходят неважные каменщики...
- Эльфы живут долго, но и они не бессмертны, а я уже не молод и вряд ли чем могу помочь пресветлому лорду Нашеру лучше, чем его бравые солдаты, особенно его лучшие рыцари - члены девятки Невервинтера. - Невозмутимо парировал Дэйгун.
- Не скажите...
- Итак, речь все-таки пойдет о ней?
- Простите, господин Фарлонг, но не все осталось в прошлом. Кое-что сохранилось и теперь неизвестно где.
- Что?
- Меч Гит.
Дэйгун старался не вникать в эту досаждавшую ему все больше беседу, но при упоминании древней реликвии вдруг осознал, что за стремительно сменявшими друг друга еще год назад событиями исчезновение легендарного меча как-то ускользнуло от внимания очевидцев гибели Короля Теней и, скорее всего, гибели его приемной дочери. Но какая теперь разница, где этот меч?
- Король Теней повержен. Меч похоронен вместе с моей дочерью Урсулой Фарлонг под толщей руин в долине Мерделейн. Это достойная могила для воина и его оружия.
- Его ли? Меч когда-то принадлежал гитиянкам, а они с большой неохотой расстаются со своими вещами, и Вы не так давно могли в этом убедиться.
Дэйгун почувствовал, как подступает так давно не посещавшее и остро напомнившее ему страшный день гибели жены ощущение собственной беспомощности. Неужели гитиянки осмелятся.. Почему бы нет? Мерделейн пустынна, а охранять руины вечно не под силу никому. Они вскроют могилу его дочери, заберут меч, а тело Урсулы оставят валяться посреди болот... Гнев зашумел в ушах.
- Зайдите в дом, сэр Рэйли, думаю, нам есть о чем потолковать.
***
Поздней осенью хорошо путешествовать в компании. Когда запах опавших листьев создает неповторимую ауру, смешиваясь с дымом костра, а теплая вечерняя беседа согревает едва ли не лучше, чем зимний подбитый мехом плащ.
Впрочем, воспоминания - это то, что уже давно не вызывает у меня острой боли, я научилась черпать в них тихую радость.
"Значит, у тебя нет выбора?". А когда он у меня был, Ганн, добрый мой поздно повзрослевший друг? Когда осколок гитиянского меча проник в мое тело? Когда мой дом сожгли и разорили? Когда Король теней стоял передо мной, а я видела лишь отчаявшуюся душу, любящую и страдающую, самоотверженного и отвергнутого всеми, кроме одной, покоящейся в Самоцветной шахте? И был ли выбор у него? Им двигало то же, что и всеми нами - спасти и защитить, выполнить свой долг, невзирая ни на что. Стиснуть зубы, забыть и уничтожить врага.
Вот мы с тобой шли до конца, мы выбрали стереть с небес это оскорбление как богам, так и живущим, эту уздечку, пыточный столб, эту рану в моем и твоем сердце - Стену Неверующих. Но, дойдя до конца, обнаружили, что выбор уже сделан за нас... Как это похоже на мир - не враждебный, но изощренный. Ступай, Ганн, теперь ты справишься с ним, хоть и не победишь. Истина не в победе, а в любви. И ты тоже это узнал. Это породнило нас, но и предопределило наше одиночество.
Выбор я сделала лишь однажды, там, на стене Крепости-на-Перекрестке. И если бы не это, вряд ли мне удалось бы защитить твой мир от самой себя, дружище...
Поделюсь с тобой на прощание еще одной мыслью, раз уж ты принял, что было уже сказано: мы не выбирали ее разрушить. Так же, как тот, кто навсегда останется в моем сердце, не выбирал погибнуть, сломившись под тяжестью каменного свода. Он выбирал любовь. А свод просто оказался тем, что стояло на ее пути. И он его преодолел. Кто кого преодолел? Ну конечно ОН! Свод не может ничего преодолевать - он ничего не выбирает, у него нету сердца.
Мы разошлись за вратами и каждый отправился навстречу своей судьбе. Ганн повернулся, сплюнул в закрывающийся за нашими спинами створ, махнул нам рукой и двинулся на юг, Каэлин без слов прощания и с улыбкой на устах легко взбежала по западному склону... Сафия потопталась на месте, смущенно протянула руку:
- Думаю, что это еще не конец.
- Да.
Глядя в спину исчезающего в дымке Ганна, спросила:
- Не жалеешь?
- Он тоже не жалеет. - Ответила я.
- Не любишь?
- Люблю. И тебя тоже люблю. Моей любви сейчас хватит на то, чтобы растопить Стену неверующих, но, к сожалению, она не изо льда, а из душ тех, кого я люблю, каждого по отдельности.
- Когда соберешься растапливать - позови меня.
- Непременно.
- Прощай.
Беседы с богами, скажу я вам, дорогие мои мертвые и живые, но далекие друзья, имеют один существенный изъян: вашему собеседнику нельзя перерезать глотку - по крайней мере, если он еще не умер... и если при этом рядом нету пары крепких спутников, чтобы отбить контратаку... О боги, боги. Нынче я не расположена к беседе с вами - я иду одна. Я иду домой.
***
Воды Мерделейн широки и неспешны.
Глава 1
- Первым это понял Альданон. Он и прислал мальчика с письмом к лорду Нашеру. Поначалу Нашера волновало только, что гитиянки вообще осмелятся явиться в наши края. Мерделейн, конечно, места дикие, но все-таки на границах и так, как Вы справедливо заметили, господин Фарлонг, неспокойно, а тут - в сердце наших земель... Ну и, конечно, немалую роль в решении послать туда разведчиков сыграл и тот интерес, который все мы испытываем к судьбе наших героев, которые... кхм, кхм... ну, в общем, даже для истории... - сэр Рэйли стушевался, заметив, как посуровели черты лица собеседника и предпочел пропустить остальные детали обсуждения необходимости разведать долину Мерделейн.
А было тут много мотивов. И политика, и магия, и любопытство и просто "чем черт не шутит". Возглавил поход Бивил, и он был одним из тех немногих, кто шел туда, чтобы найти своих пропавших друзей. Многие придворные, плохо себе представлявшие вообще причины и следствия недавно произошедших событий, говорили, мол, пусть гитиянки явятся, откопают свой драгоценный меч и унесут его от греха подальше, а то ведь с него-то, мол, все и началось. Мудрый лорд Нашер распорядился отправить небольшой отряд воинов и разведчиков, который должен был встать лагерем, укрыться и незаметно понаблюдать за развалинами "до особых распоряжений". Буде гитиянские охотники прибудут за своей собственностью, действовать по обстановке, но не препятствовать им разбирать завалы. Проследить лишь, чтобы унесли только меч, а тела героев оставили. Если так и произойдет, было велено переправить тела для подобающих похорон в храм Тира, а место изучить приписанному к отряду магу на тот случай, если там найдется что-то познавательное или полезное для государства.
Однако вскоре от разведчиков прибыл посыльный. Бивил передал, что они опоздали. Гитиянки ли, или какая-то другая, еще неизвестная заинтересованная сторона, уже побывала на развалинах и полностью разобрала завал, похоронивший под собой героев.
Посланный с отрядом маг отчитывался Нашеру, не скрывая некоторого недоумения. Дело в том, что неведомые разорители руин сняли не просто горы камней, но, видимо, и часть пола подземелья, хотя, возможно, сильнейшее землетрясение, обрушившись в тот ужаснейший для победителей Короля Теней и счастливейший для остальных смертных день на руины, кое-где раскололо и пол, а под ним оказался еще один подземный зал. Из этого зала еще глубже вели два узких прохода, открывшиеся после столь тщательной очистки руин от завалов. Нашерские разведчики было сунулись туда, но очень скоро уткнулись в воды подземного озера - глубокого и холодного, в котором скрывались колодцы проходов. Поиски пришлось прекратить.
Дэйгун не смог скрыть разочарования.
- И зачем Вы проделали весь этот путь, сэр Рэйли? Неужели затем, чтобы сообщить мне о том, что тело моей дочери выкинули из развалин и вновь завалили камнями во время раскопок, как ненужное тряпье? Или о том, что бедняжка утонула в подземном озере? Или уж не для того ли, чтобы я отправился понырять в нем сам, чтобы вытащить для Нашера из чертовой бездны проклятый меч Гит?
- Ни за чем из перечисленного Вами, достопочтенный господин Фарлонг! Дело в том, что маг, отправленный с отрядом сержанта Бивила Старлинга, оказался профессионалом в своем деле и даже не чужд некромантии. Так вот он уверенно заявляет, что под камнями нет ни одного свежего трупа. Воды подземного озера, конечно, глубоки, но и там он не почувствовал признаков присутствия смерти. Все говорит за то, что либо они спаслись, либо их тела были похищены теми же, кто забрал и меч Гит, либо...
- Либо им удалось проникнуть в еще не рухнувший этаж подземелья и они предпочли утонуть в озере, а не умереть голодной смертью, а их тела отнесло какое-нибудь подземное течение или они были съедены тварями, там обитающими. - Мрачно закончил Дэйгун.
- Маловероятно, что таких героев мог бы остановить какой-то там завал. - Оптимистично возразил сэр Рэйли.
- Господин Рэйли, ступайте во дворец лорда Нашера, прихватите с собой вашего самозванца-мага и запалите у себя над головой пару дюжин взрывных сфер. А потом, возможно, если Вы героически выберетесь из столь незначительной передряги, я с удовольствием продолжу нашу с Вами беседу.
Рэйли погрустнел. Помолчали.
- Ладно, давайте ближе к делу. Чего Вы от меня хотите?
- Нашер считает, что дело не чисто. Надо обязательно выяснить, кто побывал на могиле, кто забрал меч, и что случилось с телами. Поэтому сейчас при дворце ведется работа по поиску контактов с гитиянками, дабы вступить с ними в переговоры. Мы хотим объяснений, а также мы хотим получить назад тела наших героев, чтобы с почестями похоронить их. Нашер еще не забыл, кто добыл ему жезл его великого предка. Этот человек, а также его спутники, достойны уважения и после смерти. Вас же Нашер хочет пригласить в столицу, дабы Вы, как отец рыцаря-капитана леди Урсулы Фарлонг, отправились в составе посольства на эти переговоры.
- Почему я?
- Ну, во-первых, Вы один из немногих оставшихся в живых свидетелей пути самого меча Гит в этом мире. Вы видели, как он раскололся, Вы хранили осколок, Вы способствовали тому, чтобы меч вновь вернулся в мир из небытия.
- Мое присутствие может лишь спровоцировать гитиянки на применение силы - Вы же знаете, как яростно они расправляются с похитителями серебряных мечей.
- Не в этот раз, дорогой господин Фарлонг, не в этот раз. Они ослаблены. Кроме того, если меча у них нет, то еще и заинтересованы не меньше нашего в получении хоть каких-то сведений о его местонахождении. Это угроза как для нас, так и для них. Если же именно они разорили руины, и меч у них, нам удастся найти убедительные доводы в пользу того, что мирное решение вопроса позволит всем остаться при своих интересах.
Дэйгуну не хотелось принимать решения. Да, надо было попасть в Невервинтер хотя бы для того, чтобы убедиться, что все надежды напрасны, однако кто сказал, что он еще надеется на что-то? Это было слишком неопределенно и призрачно, а жизнь не раз убеждала старого эльфа в том, что если что и случается - что-нибудь вроде смерти - это происходит со всей очевидностью и совершенно определенно. Он предложил своему посетителю располагаться в доме, взял кролика и отправился к вдове Трел как всегда с камнем в сердце и ожиданием тяжелой сцены благодарностей за подарок. Однако в сарайчике, служившем матери с сыном временным пристанищем, никого не было. Пожав плечами и испытав даже облегчение, он уже собрался было возвращаться домой, как вдруг услышал приближающиеся торопливые шаги, оглянулся и увидел госпожу Трел, бегущую к нему с выражением неподдельного ужаса на лице. Приблизившись к Дэйгуну, вдова кинулась к нему как к спасителю, схватила за руку и зашептала:
- Они здесь, они здесь, господин Фарлонг, они снова вернулись. Господи, да когда же это кончится?
- Кто, Анна, кто вернулся?
- Эти зеленые чудища, которые убили бедняжку Эмми.
- Гитиянки?
- Ох, боги, да кто же их разберет, кто они! Лучше бы и не знать никогда, но они снова здесь!
- Где? - Надо было действовать быстро. Дэйгун прикинул, сколько человек они сейчас смогут собрать. Десяток из ополчения, рыцарь очень кстати явился, пара лучников с соседнего хутора... Мало.
- У речки они, у мельницы.
- Сколько? - голос старого воина приобрел металлические нотки.
- Да кто же их знает. Один, у речки видела. А на хуторе там мой маленький Эдвин. Я с поля шла забрать его у матушки Агнесс. Господи, что же теперь будет-то... - женщина запричитала, но видно было, что страха у нее меньше, чем решимости спасти сына.
- Сиди здесь, слышишь! Ни шагу из дома. Ты тут не поможешь.
Анна ударилась в слезы, но Дэйгун уже бежал к площади созывать ополчение. Собрались быстро. Рэйли присоединился к облаве, азартно повторяя:
- Брать надо живым. Они сами к нам в руки идут, Фарлонг, надо брать живым.
- Неизвестно, сколько их там. Посмотрим.
***
Путешествие в одиночку располагает к длинным беседам с теми, кого нет рядом. Одни умерли, другие - пошли своей дорогой. В тот день, когда мой выбор был сделан, где-то там боги отметили на карте мой путь. И так случилось, что пройти мне его суждено в одиночестве. Получается, что это мой выбор. А потому мои воспоминания не могут принести мне горечи, они лишь согревают меня холодными ночами, даже боль, испытанная в прошлом, стала желанной, успокаивающей и наполняющей жизнь странным, потусторонним смыслом. Это все было со мной. Когда-то было. В прошлой жизни.
"Так как ты себя чувствуешь?". Я чувствую себя, Сафия, наконец-то свободной. Осколок, а потом Акачи связывали меня и спрямляли мой путь, делая его понятным, известным заранее и неизбежным. Теперь же я почти не знаю, куда мне идти. Свобода иногда может казаться невыносимой. Но я привыкну. Тут самое главное - доверять своему сердцу. А у меня с некоторых пор это стало неплохо получаться.
Не знаю, увидимся ли мы еще, Сафия, но сейчас, когда тебя нет рядом, я скажу тебе то, о чем не пришлось поговорить - о твоей любви, об Акачи. Наверно это связало нас с самой первой встречи и удерживало тебя - ты его чувствовала, хотя ты была не ТЫ; а ОН - это была я. Странно все-таки. Где же она находится у людей, в каком месте души, если и ты, и Основательница, и твоя мать - вы, части одной души, любили ту душу, которая поселилась во мне, искалеченную, опустошенную, обезображенную до неузнаваемости... Так где же это место? Хороший вопрос для длинной дороги домой, Сафия. Удачи тебе в пути!
На побережье к югу от Кэндклипа открылся портал и из него вышла женщина в одежде архимага.
Стоял полдень. Вокруг не было безлюдно. Там, где заканчивался песчаный пляж и начинался редкий подлесок, стояли небольшие деревянные строения городского предместья, недалеко виднелись сваи торгового порта. Мимо проходили купцы, куда-то спешили мастеровые, бегали дети, чинно прогуливались жители небольшого портового городка, развязно слонялись по берегу скучающие матросы, но никто из этих людей не обратил внимания на сошедшую с небес.
Ее появлением заинтересовались лишь два уличных кота, собравшихся было выяснить отношения совсем не по сезону, а лишь по молодецкой удали, но, засмотревшись на внезапно материализовавшуюся из воздуха колдунью, забывших о своих намерениях. За ее плечами висела котомка, к поясу были пристегнуты ножны. В них покоился меч Гит.
***
Воды Мерделейн холодны и безбрежны.
Глава 2
Разведчик гитиянки был один. Он не рассчитывал задерживаться надолго у реки. Его приученный к одному и тому же действию разум прощупывал местность в поисках хоть какого-то напоминания о том чувстве, которое однажды посетило его и навсегда отпечаталось в подсознании: чувстве присутствия священного меча Гит. Он путешествовал по этим краям уже давно, но перемещался быстро, а прятался так хорошо, что вряд ли крестьяне могли вообще подозревать о его существовании. А если бы и так - что могут бедные погорельцы, только что оправившиеся от такой войны? Одна цель вела его, и она не давала ему остановиться ни на миг. Лишь раз он застыл на берегу этой богом забытой речки - когда ощутил слабое покалывание где-то в самой глубине затылка, как будто в мозгу лопнул крошечный пузырек... Но нет, сигнал слишком слаб. Это не здесь, может быть, просто перенапряжение, стремление выдать давно желанное за действительное. Но не стоит и недооценивать даже самых мелких деталей. Возможно, меч опять появился, но точно не здесь. Именно в этот момент он услышал шорох удаляющегося существа, но был слишком поглощен посетившими его мыслями, чтобы придать этому большое значение. А зря! Стрела, просвистевшая над ухом и с силой воткнувшаяся в дерево, казалось, именно так и воскликнула. Он пригнулся и кинулся проч. Топот ног позади не отставал. Разведчик добежал до поля - дальше прятаться было бессмысленно, однако и позиция для боя была весьма невыгодна - его преследователей скрывали густые заросли. Невдалеке он увидел хутор. Надо прорваться туда - он кинулся бежать, притормозив лишь для того, чтобы окутать себя мощным защитным полем. Проклятые крестьяне. Умирать он не собирался, но и обнаруживать свое присутствие сейчас было рискованно. Ведь именно сюда мог вернуться меч.
Дверь оказалась незапертой. В доме заплакал младенец. Метнувшись в дверь комнаты, окна которой с наибольшей вероятностью выходили на поле, он увидел своих преследователей и, выставив вперед посох, приготовился убивать.
Люди остановились и о чем-то переговаривались.
"Глупцы, - подумал разведчик. - Вас уже не спасет бегство, я убью вас лишь для того, чтобы никто не знал...". Из группы крестьян вышли два существа, эльф и человек. Приготовленные было заклинания застыли на устах гитиянки - появление отца Носителя осколка в компании с дюжим воином, одетым в доспехи рыцаря невервинтерской девятки, заставили его повременить с осуществлением своего первоначального плана и попытаться понять, что все это значит. Возможно, это знак... Знак священного меча Гит. У меча много знаков, и он был обучен только одному - читать их.
- Не спеши применять свою магию, колдун, мы не желаем тебе зла.
Громкий крик отчаявшегося животного, идущего на смерть, раздался где-то сзади слева. Мысли о мече материализовали в его левой руке собственный серебряный меч и навылет проткнули нападавшую на него с косой в руках вдову Трел. Он мгновенно вытащил меч из ее плоти. Когда она опала к его ногам, его взгляду открылась люлька с ребенком, кричавшим теперь без умолку. Видимо, женщина пыталась защитить свое дитя, думая, что чудовище явилось за ним. Длинное острое лезвие прошло сквозь ее тело и уткнулось в малыша, но не убило. Последнее, что увидел гитиянки прежде, чем стрела пронзила его легкое, это свечение из ранки и серебристый дождь осколков, осыпавшихся с его руки. Меча не стало.
***
Как же не хватает мне того, что выпало на долю многих женщин в Фаэруне - увидеть смерть своего любимого и похоронить его. Я бы склонилась над тобой, чтобы услышать последнее слово, последний вздох. Чтобы обхватить тебя руками, приподнять и укачивать словно ребенка, целуя в чело и проливая слезы. Так ты качал меня ночью перед осадой Крепости-на-Перекрестке, предчувствуя, что это наша хоть первая, но и последняя ночь. Где бы ты ни был сейчас, ты можешь раз за разом вспоминать ее и свою боль. Куда бы я ни пошла, в моих воспоминаниях никогда уже не будет этой боли, острой как стрела, а лишь тупая ноющая тяжесть потери и неизвестности. Как ты умер? О чем ты думал, когда камень сломил твою спину, и ты падал вниз, понимая, что больше не поднимешься? Джерро не смог подарить мне этого воспоминания, а только растревожил мое воображение. Я пытаюсь себе это представить, но воспоминание не становится моим. Чего-то в нем не хватает. Меня.
"И ничто не разлучит нас, ни в этой жизни, ни в следующей" - слова, слова... И эти слова были прекрасны. Так не оскорбим же память о них чувством разочарования в их столь очевидной теперь уязвимости.
Я полагаю, что Тир принял тебя в свою обитель, ибо окажись ты в Стене Неверующих, среди миллиона душ я бы узнала твою, попади ты в паладины Келемвора, ты был бы первым, кого бы я узрела выходящим из врат для переговоров с моим отрядом. Единственная причина, по которой мы не встретились на небесах Бога смерти - это та, что тебя там не было. Значит, я и правда укрепила твою веру и подарила тебе покой. Эта мысль наполняет мою жизнь светом взамен тому, который дарил мне ты.
Леди Урсула Фарлонг сидела за нечистым столом портовой таверны, в задумчивости глядя в окно. За ним раскинулось море. Кричали чайки. Кричали не только чайки, но и многочисленные посетители этого убогого заведения, славившегося, впрочем, недорогой и сносной выпивкой. Как раз сейчас в дальнем, самом темном углу назревала небольшая дежурная драка между местными ремесленниками и моряками с недавно прибывшего судна, но все эти звуки не тревожили Урсулу, поскольку умение сосредотачиваться на главном было у нее уже в крови. Ее же присутствие не раздражало и не вызывало похотливого блеска в глазах подвыпивших посетителей лишь по одной причине - всем им дружно мерещилось, что за столом у окна сидит здоровый, но мирный и глуповатый детина, скорее всего, рыбак, прибывший в порт, чтобы продать свежую рыбу на местном базаре. Сидит - и сидит. И не хочется никому к нему подсаживаться - боги знают, почему. Наваждение. Чем оно и было.
Она не собиралась надолго задерживаться в городке, однако выбрала именно этот, самый длинный путь домой из царства Келемвора, хотя, конечно, пожелай она, портал открылся бы и в Западной Гавани. Но что-то заставило ее медлить. Сейчас она как раз приступила к мысленному составлению списка причин.
Во-первых, ей хотелось еще немного побыть одной, а в отцовском доме вряд ли ей это сейчас удастся. Во-вторых, путешествие в одиночестве не было для нее действительно одиноким, ибо каждый день она вела беседы со всеми, с кем ее так или иначе сводила жизнь на протяжении последней пары лет. Было важно понять, прожить, выстрадать и найти ответ, а в пути это у нее выходило лучше. Поэтому маршрут не должен был пролегать по местам знакомым, иначе бы пришлось все же отвлекаться на встречи с теми, кто ее знал. Ей это было сейчас не нужно. И последнее - если ей не изменило ее чутье, Келемвор выказал чуть заметную досаду, когда она назвала именно окрестности Кэндклипа местом своего портала. Что же еще? Что...
- И где в Лускане шьют такие замечательные мантии? - молодой голос и сильный запах лука вывел ее из задумчивости. Повернувшись и вглядевшись во тьму таверны, она пыталась разглядеть непрошенного собеседника, но в глазах некоторое время по-прежнему плескалось солнечное море и чайки.
- Не помешаю?
Кто-то бесцеремонно уселся рядом на лавку и продолжил:
- Не думайте, что такими фокусами Вы можете обмануть кого-то, кроме пьяной челяди и матросов. Не часто я бываю в таких заведениях, однако заприметил Вас в окно... Ну, ну, ну, руки на стол. И если хоть пикните, кликну стражу. Тут Вам не пиратский притон, а цивилизованный город. Маги в нем имеются, будьте спокойны. Однако я не собираюсь сдавать вас страже, если Вы сами не напроситесь. Мне хотелось бы для начала полюбопытствовать, откуда Вы?
- По-моему, сударь, Вы уверены, что я лусканская шпионка. Так за чем же дело стало? Зовите стражу. - Урсула попробовала напрячь и расслабить пальцы, чтобы лучше среагировать на возможный выпад.
- У меня есть сомнения, мадам. А сомнение мага - это уже предвидение. - Ответил проявившийся наконец-то из негатива сетчатки глаз собеседник, оказавшийся худосочным юношей лет двадцати, белобрысым, с забавными крупными веснушками, рассыпавшимися по всему лицу. "Академию еще не закончил, - констатировала она. - И этот сопляк мне только что угрожал".
- Ну что же, сударь, может, Вы представитесь, раз уже сели без приглашения?
Не теряя достоинства, молодой человек произнес:
- Карл Фридрих Грегор Младший, студент Академии третьего уровня. Маг.
- А как Вас мама называет? - Не удержалась Урсула?
Опять, никакого смущения, спокойно отвечает:
- Можете звать меня Карлом.
- Ну тогда и я оставлю свои многочисленные регалии. Меня зовут Урсула. И я не из Лускана, а из Невервинтера.
- Какой интерес у Невервинтера в нашем городе?
- Боже мой, да никакого. Я путешествую.
- И куда же, позвольте спросить?
- Да все туда же, в Невервинтер, точнее, в его окрестности. А Вы что тут делаете? Академия ведь далеко отсюда.
- Приехал на каникулы к матушке, потомственной герцогине, владелице здешних земель.
Понятно теперь, откуда столько самоуверенной спеси. Вспомнился недобрым словом сэр Грейсон.
- Так по какому Вы делу в нашем городке?
- Ну что же. Не скрою, я путешествую и исследую земли, но лишь для удовлетворения собственного любопытства и пополнения своих знаний. В настоящий момент я планирую сесть на какое-нибудь судно, отправляющееся по Морю Мечей на север, однако прежде не прочь осмотреть окрестности. И раз уж мне выпала такая удача - встретить самого будущего лорда здешних мест, то не будет ли моя просьба стать моим спутником на время моих странствий по вашим владениям чересчур смелой?
- Не будет.
Было видно, что помедли она еще пару минут, и достойный дворянский сынок сам бы начал умолять ее взять его с собой в путешествие. На лице был написан юношеский азарт и желание поскорее вырваться из материнских объятий герцогского замка. Они ударили по рукам, и отпрыск старинной фамилии на радостях заказал себе кружку эля.
- И все же, откуда Вы едете?
- Не поверишь, парень. С того света.
От восторга у Карла зашевелились уши.
***
Воды Мерделейн широки и неспешны.
Воды Мерделейн холодны и безбрежны.
Воды Мерделейн, храните нас,
Пока Страж не покинет вас.
Странно. Обитель Тира мне представлялась совсем иначе. Уж не верил ли я в какого-то другого бога, бога - покровителя воды, морей и русалок? Определенно я не дышу. Да и как бы я смог это делать - я под водой. Я мертв. Но никто не встречает.
Касавир почувствовал, что едва заметное течение толкает его вверх, на поверхность, но, видимо, он еще очень глубоко, так как движется давно, а вода все не кончается.
Возможно, это и есть вечность - плыть вверх и никогда не достичь поверхности Моря мертвых. Быть может, я еще не готов к встрече с Тиром? Я должен вспомнить? Что?
Имя заполнило его едва очнувшееся сознание, закричало в нем, пытаясь вырваться наружу и оборачиваясь отчаянием и безысходностью. И он заплакал.
То есть трудно сказать, плачет человек или нет, если он находится под водой, не дышит и не может пошевелиться, даже хотя бы закрыть глаза, но душа его зарыдала, продолжая подниматься все выше. Временами в область его давно остановившегося взгляда попадали какие-то зеленые отблески, что-то двигалось так же, как и он.
Наверно, такие же заблудшие души, которым не оторваться с легким сердцем от мира, где они оставили что-то слишком дороге, чтобы обрести покой просто за то, что умерли и верили.
Оставили. Это было бы огромным утешением, но нет, мне и этого не дано. Она сейчас предстала перед судом Келемвора и, возможно, вкусила уже мук Стены Неверующих. Я не смог ее защитить. Будьте прокляты, боги! Умрите в мучениях и да забудут о вас все смертные и разуверятся!
Так, богохульствуя, паладин продолжал свое невольное путешествие вверх в неизвестных ему водах, надеясь, что боги услышат его безмолвный крик, смилостивятся или разгневаются, но позволят разделить судьбу его возлюбленной, чтобы он смог утешить ее душу на пути в небытие в проклятой стене. Однако тех, кто покоится в водах Мерделейн, боги не слышат, ибо давно с ними был заключен Великий договор, о котором помнят лишь Страж и хранители Илефарна.
Глава 3
Представшая перед Дэйгуном, первым ворвавшимся в дом, картина, до такой степени напомнила ему давно упрятанное в самые потаенные уголки памяти, что потрясение сковало его и лишило на какое-то время дара речи. Лишь руки затряслись и ноги стали предательски ватными. Сэр Рэйли кинулся к гитиянки.
- Живой! - Почти нежно пробормотал он и полез за пазуху доставать склянку с заживляющей мазью, чтобы не дать гитиянки уйти от них, так ничего и не объяснив.
Найдя в себе силы двигаться и соображать, Дэйгун склонился над Трел. Она тоже еще не умерла, но крови потеряла уже очень много. Вид страшной раны не оставлял сомнений в том, что ей осталось недолго. Бесцеремонно вырвав склянку из рук Рэйли, он обработал след от удара меча на телах женщины и ребенка.
Неизвестно, что помогло больше, чудодейственная невервинтерская мазь рыцаря или отчаянное желание эльфа не допустить повторения того, что уже однажды произошло на его глазах, однако всех троих удалось доставить в деревню живыми. Там их осмотрел брат Мерринг. Сказал, что ребенок, скорее всего, выживет, а вот остальные двое - тут уж остается надеяться лишь на милость богов.
Дэйгун распорядился нести раненных в свой дом. Туда же отправился и брат Мерринг с подручным, так что вскоре в доме, годами хранившем уединение своего хозяина, стало непривычно многолюдно.
Вечером, когда было сделано все, что можно, и оставалось только ждать, Дэйгун и Рэйли вернулись в гостиную, чтобы поговорить.
- Значит, нет у них меча. Иначе зачем им шнырять тут по округе? Но я не представляю себе, как эти малохольные существа смогли расчистить завалы? Какие силы они вызвали? Кто им помогал? И они ли это сделали? Чтобы разобрать руины, не хватило бы и армии нашего пресветлого лорда.
- Что же, сэр Рэйли. Определенно наш пленник может быть полезен, если выживет, но в путь отправляться сейчас нам не стоит.
- Вы правы, господин Фарлонг, и я буду признателен, если Вы окажете мне гостеприимство на то время, которое понадобится, чтобы он оправился. Мы должны доставить его во дворец.
- Вы можете оставаться здесь, сколько потребуется.
И Дэйгун удалился в свою комнату, чтобы предаться воспоминаниям и размышлениям человека, к которому внезапно вернулось его прошлое.
***
Я иду домой. Но пока что, отец, не жди меня скоро, ибо путь мой извилист. Впрочем, маловероятно, что ты вообще ждешь меня. Ты никогда ничего не ждал с тех пор, как погибла твоя любимая, защищая чужого младенца. Ты нашел в себе силы принять этого ребенка - причину ее смерти или лишь свидетеля, но, несомненно, напоминание, которое с тех пор всегда было у тебя перед глазами. И что бы там ни говорили, ты смог полюбить меня. Теперь я это понимаю. Твоя любовь не умерла, а изменила свое качество. Любовь, пережившая потерю, становится кристально чистой и всенаправленной. Она идет рука об руку с одиночеством, и потому сурова, но приобретает такую силу, что даже Стена Неверующих когда-нибудь не устоит перед ней.
Сейчас мы как никогда можем понять друг друга, отец. Я иду домой. Но чем ближе я к дому, тем понятнее для меня становится моя истинная цель - это разрушение Стены. Стало быть, я выбрала верное направление. Дождись меня, мой добрый старый эльф. Интересно, задумываешься ли ты, какова ТВОЯ истинная цель?
Урсула со своим новым знакомцем неспешно шла по проселочной дороге. Время перемежалось беседой, иногда она прерывалась, однако никто никуда не торопился. Урсуле было уже некуда спешить, а Карлу хотелось подольше оставаться с этой загадочной и уверенной молодой женщиной, которая наверняка, на что же ему чутье мага, хранит в себе такие тайны, которые он не смог бы раскрыть даже пусти его в святая святых Академии магии - ректорскую библиотеку.
- И тогда матушка сказала: "Вот что, Карл, твой отец в гробу перевернулся бы, если бы сейчас меня услышал, но я вижу, что мечом ты машешь куда хуже, чем жжешь сараи. А потому ступай-ка ты учиться в Академию магических искусств, чтобы я могла умереть спокойно, зная, что наши земли не сгорят дотла из-за твоей безответственности и неуправляемой силы".
- Ну и как тебе учится?
- Неплохо. Кое-какие трения, конечно, неизбежны: кто сравнится по силе темперамента с магом, а их в Академии - дюжина на метр, однако все сполна искупают знания, которыми так щедро делятся со мной мои учителя. Но мне всегда хотелось настоящих приключений.
Карл с завистью покосился на свою спутницу.
Урсула вспомнила Кару. Вот уж кто бы нашел общий язык - так эти двое. Если бы не...
- Поверь, Карл, мне часто кажется, что променяй я свои приключения на спокойную учебу в магической школе - мир, возможно, только бы выиграл, не говоря уж обо мне самой.
- Да, да, очень твои слова напоминают мне то, что говорил недавно мой учитель. Правда, он выразил эту мысль в более крепких выражениях. - И Карл процитировал нечто неповторимо цветистое и красочно описывающее уровень интеллектуального развития Карла, мастерски подражая интонациям и специфическому юмору автора цитаты, который... который не оставил сомнений в том, кто был учителем ее спутника.
- Твой учитель никогда не говорил, откуда он явился?
- Нет. Он нездешний, но в Академии пользуется большим уважением, даже главный библиотекарь - этот цербер для всех прочих - любит попить с ним чаю и поболтать о книгах.
- А ну-ка, Карл, поворачивай и веди меня в свою Академию. Кажется, я поняла, за каким лешим понесло меня в Кэндклип.
***
Воды Мерделейн широки и неспешны. Они простираются в подземелье под Топями Фаэруна с тех времен, как на свет появился Первый бог. Он вышел из этих древних вод и отправился в путь, чтобы править мудро и справедливо. С тех пор боги никогда не приближались к Мерделейн, чтобы даже случайно не коснуться гибельной для себя влаги, ибо воды Мерделейн не только рождают богов, но и возвращают их в небытие.
Я помню крики, кто-то мечется по залу, кто-то бежит к коридору, ведущему наружу из подземелий. Мне удалось успеть подставить свою спину под падающую арку и продержать ее до тех пор, пока Джерро с толпой каких-то демонов не промчался мимо меня. В глазах было темно от невыносимой тяжести и секунда отделяла меня от смерти, но кто-то, может, ты, превратил мое тело в металл и, увидев, что те, кто оставался в зале, кинулись не к арке, а в противоположную сторону, я сбросил свою ношу и сделал шаг, чтобы прикрыть тебя своим новым стальным телом от падающих камней. В следующий миг нога моя встретила пустоту и я провалился... Куда?
Где же ты, любимая, как ты умерла? Я не смог тебя защитить от каменных сводов Илефарна. Я не сдержал слова и покинул тебя. Если бы я умер за тебя, боги не услышали бы из моих уст и слова сожаления. Я был готов и стремился к этому исходу, но кто-то там оказался божественно жесток и лишил меня последней надежды.
Если ты сейчас в Стене Неверующих, я не оставлю камня на камне от города Суда Келеборна, но вытащу тебя оттуда. Если какой-то бог смилостивился и принял тебя, я паду на колени перед Тиром и буду умолять его позволить мне к тебе присоединиться. Если же мне не будет позволено ни то, ни другое, я буду молить о самой малости - чтобы моя душа была вмурована в Стену рядом с тобой. Если не рядом, то пусть хотя бы там, где Келеборн своей изощренной божественной волей соизволит, чтобы насладиться нашими мучениями.
Касавир не помнил, сколько времени он двигался к поверхности, но однажды он ее достиг. Ничего не изменилось, лишь зеленоватое свечение стало ровным, а его взгляд уперся в низкий свод, края которого не было видно. И еще звуки. Они возникли в его голове. Плеск воды, какие-то шорохи и голоса. Точнее, один голос, который разносился над гладью подземного моря, призывая и отдаваясь эхом:
- Восстаньте, Страж покинул нас, жители Илефарна. Восстаньте и найдите Стража! Нам нужен Страж, жители Илефарна. Восстаньте и ищите! Он здесь! Я чувствую его!
Он попытался вдохнуть, но ничего не произошло.
"Я не умер. Не похоже это все на тот свет. Да и голос. Что же со мной такое? Тир, дай же мне силы, неужели ты позволишь мне так вот и лежать как бревно, пока кто-то пытается возродить это мерзкое чудовище?". Но Тир его не слышал.
Однако, когда он попробовал скосить глаза, у него получилось. Пошевелить рукой - рука двинулась в сторону и коснулась чего-то мягкого. Касавир резко повернул голову. Напротив него спокойно, с широко открытыми неподвижными глазами дрейфовало по течению бездыханное тело Сэнда.
"Любовь моя, похоже, не все еще кончено. Если бы это была обитель Тира, Сэнда тут точно бы не было".
Касавир повернулся, ухватил Сэнда за воротник мантии и поплыл в наугад выбранном направлении, по-прежнему не дыша.
Глава 4
Утром Дэйгун проснулся от непривычного шума в собственном доме. Брат Мерринг уже привел матушку Агнесс, и та хлопотала вокруг кроватки с младенцем. Рэйли мрачно разглядывал еще не пришедшего в сознание пленника. Сам же священник занимался стряпней. Вдова Трел дышала, но не подавала признаков жизни. Впрочем, ей уже было нечем помочь.
Дэйгун приблизился к умирающей и опустился перед ней на колени.
"Прости Анна, я пытался спасти тебя, но, видно, мне на роду написано - хоронить матерей". Хоть эта женщина и была просто соседкой Дэйгуна, он чувствовал, что она достойна светлой любви и глубокой скорби. Он вспомнил, как оглушила его смерть жены, когда он не смог даже проститься с ней по обычаю, как закрылся, ушел от этой смерти куда-то далеко, в свои мысли. Гнев не отпускал его все эти годы, а сейчас он вдруг понял, что теперь у него найдется сил простить и ее, и себя и богов.
Вдова Трел приоткрыла глаза и прошептала:
- Эдвин.
- Не волнуйся, Анна, мы его не оставим. Он вырастет хорошим человеком.
Через несколько дней, похоронив мать и оставив ее сына на попечение брата Мерринга, Дэйгун и Рэйли запрягли повозку, взвалили туда нехитрые дорожные пожитки и связанного, уже пришедшего в себя пленника и отправились в сторону Хайклифа.
Остановились переночевать в Плакучей иве. Рэйли отправился спать, а Дэйгун остался сторожить гитиянского разведчика. До сих пор от него было не добиться ни слова, а давить пока не стоило - неизвестно еще, удастся ли ему пережить это путешествие. Дыхание его было хриплым, и рана все не заживала.
Ненависть, с которой пленник таращился на Дэйгуна, была красноречивее слов: он знал, кем приходится Носителю осколка этот эльф.
- От тебя пахнет осколком. - Внезапно прохрипел он.
- А ты его ищешь?
- Я живу для этого.
- Нда. Скучная, должно быть, жизнь.
- Где Носитель осколка?
Дэйгун до сих пор полагал, что меч был похищен, но вопрос о дочери всколыхнул надежду.
- Ага. Так вы ее все-таки не нашли.
- Кто-то опередил нас. - Признал гитиянки. - Когда мы пришли, илефарнских развалин уже не было.
Дэйгун подсел поближе к нему и спросил:
- Что такое - этот ваш меч?
- Священная реликвия, наследие Гит, нить портала.
- Говорят, что меч перерубает нить.
- Перерубает, да, если так хочет его хозяин.
- Значит, если хочет, может, наоборот, установить связь?
Гитиянки замолчал.
Подождав, не скажет ли еще чего-нибудь пленник, Дэйгун отошел от него и занялся оружием.
Ночью гитиянки умер.
***
С разгону Карл смахнул рукавом своей дорожной куртки какой-то стеклянный сосуд.
- Да, да, да, проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома, кокните еще пару склянок...
Человек, стоявший к ним спиной в классе Магической академии, не проявил особого любопытства, когда Карл ввалился в дверь, подталкиваемый сзади Урсулой, и продолжал что-то торопливо писать в большой книге.
- Опять ворчишь, Учитель, - заметила Урсула. - Совсем не изменился.
- Боже ты мой, Урсула! Девочка моя ненаглядная! - А колдунья уже спрятала мокрое лицо на груди Тармаса из Западной Гавани.
- Утри слезы, девочка, это же впору мне рыдать в твою мантию - тебя же все уже похоронили. Как же я счастлив снова тебя видеть. Я горжусь тобой, ты настоящий герой, великий маг... ну, ну, ну, держи - и Тармас вытащил откуда-то из-под мантии большой замызганный, в каких-то подозрительных пятнах клетчатый платок, но, видя, что Урсула трясет головой и вроде уже не плачет, смахнул и сам пару слезинок и громко высморкался.
"Удачно я зашел, - подумал было Карл. - Где там была моя зачетка...".
- И не помышляй, неумеха! - Тармас, похоже, был по-прежнему проницательным педагогом. - Лучше смотри и учись! Эта девочка не моргнув глазом прикончила самого Короля Теней, хотя, конечно, это не мешает ей оставаться по-деревенски глупо сентиментальной и устраивать сырость в моем кабинете, как и в старые добрые времена, когда я жил в гнусном климате, страдал артритом и совсем не нуждался в избытке влаги.
У Карла отвисла челюсть. Видимо, весть о той битве уже разлетелась по всему свету. Юноша присел на подвернувшийся кстати стульчик и, всплеснув руками, выразился в том смысле, что провалиться ему на этом самом месте.
- И все же, что с тобой случилось? Как ты спаслась? Где все твои друзья?
- А про них ничего не было слышно? - Спросила она голосом потерявшейся на ярмарке семилетней девочки и вновь заплакала, но снова быстро успокоилась.
- Нет, леди Урсула Фарлонг, - строго ответил волшебник, нахмурившись. - Я был бы счастлив утешить тебя, но, насколько мне известно, если они не с тобой, то, скорее всего, они погибли.
Реакции не последовало.
- Впрочем, думаю, ты и сама об этом подозреваешь. Так что утри слезы и расскажи-ка мне, как ты убила Короля Теней. Расскажи так, чтобы ты сама понимала, за что погибли дорогие тебе люди и не только люди.
Урсула расправила плечи, села в кресло, подождала, пока улягутся эмоции, и приступила. Она рассказала Тармасу почти обо всем, что случилось с ней за это время, а также ответила на многочисленные вопросы и уточнения, которые показывали, что хоть сам волшебник и не принимал участия в ее походе, но знал об империи Илефарна на удивление много. Даже такое, о чем поведал ей призрак Самоцветной шахты, а также все те тени, которые оставили этот мир уже слишком давно, чтобы об этом кто-то помнил.