Маслаков Николай Александрович : другие произведения.

Брешь в Хаосе

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Войны, путешествия, схватки, нежданные апокалипсисы, бессмертные герои. То, чем собственно, богаты прочие фэнтези-произведения - этого и тут в изобилии. P.S. автора бить как можно сильнее, чтобы знал потом как правильно писать.

"Брешь в Хаосе"

Пролог

   Приспособиться и жить можно где угодно. В снежных пустынях, раскаленных солнцем каменистых пустошах, даже в Топи можно жить. Главное изловчиться и не дать себе потерять контроль над окружением.
   Чем быстрее все вокруг поймут, что ты занимаешь не последнее место в цепочке пожирающих друг друга тварей, тем больше у тебя шансов на жизнь. Тем больше власти, и больше страха в глазах у тех, кто смеет перейти тебе дорогу.
   А уж если ты полностью прогнешься под мир, то не видать тебе тронов земных и уважения вкупе со страхом от подданных.
   Но все это суета. Приспосабливаться... я уже давно привык приспосабливать Вселенную для себя.
   Миры... я волен жонглировать ими, волен переплетать судьбы так, как мне вздумается. Море Хаоса вздымается черными волнами от моего дыхания, порождая чудовищ, которые не привидятся добропорядочному, приспособившемуся, существу, даже в больном бреду!
   Тьма вокруг взволновалась, отвлекая меня от раздумий. В последнее время я погружаюсь в них все чаще и чаще. Наверное, я начал уставать...
   Чернота расступилась, из нее вынырнул блестящий шарик, обвитый чуть заметно подрагивающей серой нитью.
   Пришло время.
   Отмеченный мир готов к делу. Не прошли даром все эпохи ожидания. Пора, пора уже мне обратить внимание на эту сферу. И, упаси меня великий Хаос, опоздать хоть на мгновение.
  
  
   Могучий орел нес на своих крыльях всю тяжесть небосвода. Его зоркие глаза видели, как лениво появляется светило из-за Громовой горы, своими лучами пробираясь в окна домов великой столицы Империи Харалеста. На другом конце континента, на морозном и жестоком Кобьем полуострове, в вечной мерзлоте каждый такой лучик жадно хватался всем, на что ему посчастливилось попасть. И лишь слепящие своей белизной снега надменно отражали их прочь от себя.
   Величественная птица повернула на север и почти сразу же под ней расстелился лес Йерет, тут и там перевитый, словно жгутами, стекающими с гор тонкими речушками. Он закончился так же неожиданно, как и начался, а вырвавшаяся из-под цепких корней земля обратилась широкими плодородными равнинами Грейхемского княжества, самой главной гордостью северян, после флота.
   На закате, дальнем и таком манящем, за широким заливом Шагар, непреодолимой стеной стояли Велессийские горы, стражи гномов. Зима там уже закончилась, но весна еще не началась. Пройдет не меньше луны, прежде чем шапки ледников отдадут влагу, сжатую когтями холода.
   Наконец впереди раскинулся город. Широкие, толстые стены из обтесанных каменных блоков, перемежающиеся через каждые сорок шагов тонкими шпилями наблюдательных вышек, надежно хранили безопасность жителей.
   Над этим царством серого камня величественно парили огромные крылатые тени. Орел боялся их. Боялся на столько, что его страх чуть было не пересилил наложенное хозяином заклятие.
   Огромные желтые глаза сверкнули рядом, саблевидные когти чуть было не разорвали птицу, но магия надежно хранила орла: он камнем рухнул вниз, прямо к своей цели, а костяные сабли лишь скребнули по невидимой скорлупе, прикрывшей спину птицы.
   Расправив крылья, орел мягко приземлился на широкую каменную площадку, венчающую башню-колосс.
   Старая Башня, центр заросшего мхом замка, ось всего Грейхемского княжества. Давным-давно брошен людьми этот каменный исполин. Вспышка невиданной болезни сожгла все население внутри и вокруг замка быстрее чем солнце проделало путь от востока до запада.
   Стоя на морозном ветру, восемь сотен лучников недрогнувшими руками держали на прицеле ворота и бойницы, стараясь не слушать крики мучающихся людей. Прицел сбился только один раз: когда из приоткрытых ворот появился сам Князь.
   Сжимая в быстро разлагающейся руке золотую чашу с вином, он повел угрюмым взглядом по рядам своих воинов, глянул на сочащееся ядовитыми каплями запястье, а потом бросил чашу оземь и решительно кивнул, словно командовал собственным расстрелом.
   Пока солдаты отпускали натянутые тетивы, в уголке рта их правителя вздулся и лопнул кровавый, с прозеленью, пузырек. Прежде чем первая стрела воткнулась Князю под ключицу, у него лопнула щека, обнажив гнилые зубы. А мигом позже, разрываемое вострой сталью наконечников, тело Князя разлетелось на куски. По ровно подогнанным камням парадного входа разлился яд, смешиваясь с вином и кровью...
   Город впитал ту боль, хорошенько запомнил.
   Явившийся из глухой провинции, новый Князь, дальняя, почти забытая ветвь династии, род где бастард на бастарде сидит и бастардом погоняет. Возмущению Грейхема не было предела.
   Тем не менее, недовольства и след простыл, когда Князь явил всем виновных в гибели так горячо любимого сирыми и убогими мещанами предыдущего правителя.
   Шесть площадей было тогда у Грейхема. В замостивший их холодный камень давно и прочно вросли виселицы. И на каждой в тот день болтались тела, сверкая криво нахлобученными на лица стеклянными масками.
   Мастера гильдий алхимиков и аптекарей, виновные в бесчисленных смертях. Виновные в том, что знали, кто обещал им за эти смерти больше свободы, денег, власти.
   Город запомнил и это. Он помнил и Князя, чья жизнь вскоре была оборвана всего одной каплей злополучного яда. Кое-кто сумел бежать раньше, чем наступило то утро, когда аптекари задергали в воздухе ногами, задыхаясь в пеньковых ошейниках.
   Сумел сбежать за моря и продать рецепт в Монастырь...
   Орел легко принял все воспоминания Грейхема. Благодаря Хозяину, с его магией, он отлично понимал теперь бескрылых и их творения.
   Память о боли, ее сила, знания обо всем вокруг, их мощь - они стягивали башню тугими путами, ползли вверх по шершавым стенам и обволакивали вершину. А снизу стекались все новые и новые потоки силы.
   Безвестный Зодчий, давным-давно узревший Мертвые Небеса, знал толк в своем деле.
   Что ни говори, отличное место для встречи. Защищено от всех и вся, при такой концентрации могущества вокруг этой башни, наверное даже река времени выходит из берегов и люди начинают видеть призраков прошлого.
   Орел громко щелкнул клювом, не мигая глядя на юношу, отрешенно греющего ладони в теплом дыхании. Судя по всему, парень уже давно ждет, успел основательно замерзнуть.
   Прождав несколько ударов человеческого сердца, орел повторил щелчок. Никакой реакции. Он уже вознамерился подскочить ближе и ухватить этого бескрылого за палец, но тут на миг площадку накрыла тень летучего стража, пронесшегося в небесах.
   Юноша вздрогнул, в страхе огляделся и только теперь заметил птицу, совсем уже потерявшую терпение.
   - Сейчас! - возопил он, вскакивая на ноги и едва удержал равновесие, конечности затекли. - Сейчас приведу, жди!
   И, ловко поддев пальцами неприметную крышку узкого люка, скрылся в нутре башни.
   Вернулся парень скоро, выскочил из люка как ошпаренный, помогая выбраться следующему за ним по пятам старику.
   Старец нетерпеливо отстранил назойливого помощника, который не преминул тут же покинуть площадку, юркнув туда откуда пришел, быстро оглядел гордого орла и, пока даже птица не успела рассмотреть как следует морщинистое лицо и синюю мантию, бросился отвязывать золотой цилиндрик, мирно дожидающийся своего часа на орлиной лапе.
   Не прошло и минуты, как пустой цилиндр полетел прочь, оставляя старика наедине с небольшим клочком дорогого белого пергамента.
   - Пошла вон, проклятая птица! - рявкнул старик, прежде чем приступить к чтению. - Проваливай! Доложи ему, что все сделал!
   Холодным яростным блеском полыхнули желтые птичьи глаза. Орел щелкнул клювом, расправил крылья и взмыл в небо. Он летел на юг.
   Тем временем зрачки старца так и бегали по строчкам. Пробежали раз, второй, третий...
   - Они собираются уйти... - старец наконец оторвался от чтения и севшим голосом проговаривал то, о чем давно грезил: - Нет больше для меня закона. Нет препятствий!
   Он и не заметил, что пергамент сам собой распался пеплом.
  
   Орел возвращался назад, к своему хозяину. Снова крылья несли его над лесами, над землями Харалеста, над глухоманью Срединного удела. Стремительно несся он на юг, пролетая над вершинами Приозерного Трехгорья. Благодаря магии хозяина, орел мог покрывать огромные расстояния всего за несколько взмахов крыльями.
   Поднявшись еще выше, он уже ориентировался только по солнцу, все остальные ориентиры потонули в белых клубящихся облаках. Здешний холод убил бы любую другую птицу, а нехватка воздуха закончила бы этот обреченный полет, но все та же магия грела и не давала умереть орлу. К тому же он не чувствовал ни голода, ни усталости. Лишь стремление достичь господина как можно скорее.
   Облака рассеялись, открывая лесистые склоны величественной горы. Тут и там были видны огромные черные валуны, словно исполинские капли смолы, застыли они между деревьев, усыпав весь западный склон.
   На вершине горы стояла башня, черная, но на удивление не казавшаяся мрачной. Ее искусно украшенные стены говорили о высоком мастерстве строителей, возводивших это произведение искусства. На черном камне были вырезаны сцены из жизни какого-то народа. Богатые пиры под деревьями-великанами, приемы во дворцах, не обошлось здесь и без войн. Все эти сюжеты гармонично переплетались, словно были единым целым.
   Солнечные лучи отражались от этих барельефов, словно их только что отполировали. Никому бы и в голову не пришло, что башня стоит здесь уже не одну тысячу лет, а день основания ее затерялся в исторических летописях. Если и был там отмечен, конечно же.
   Орел сложил крылья, усевшись на длинный шпиль, торчащий из черной стены. Внизу он видел три фигуры, одна из которых принадлежала его хозяину.
   - Вернулся значит? - произнес мелодичный голос. - Старый безумец не повелел приготовить из тебя какое-нибудь экзотическое кушанье? Ну да ладно. Поручение выполнено, благородный орел. Как я и обещал: теперь ты свободен! - от этих слов повеяло неприкрытой мощью, и, словно испугавшись, что она обрушится на него, орел взвихрился к вершине башни и уселся на обломанную стену.
   Здесь следует отметить, что единственным изъяном во всем внешнем виде башни была ее вершина. Вернее, отсутствие таковой. Словно кто-то отломил ее от башни. И теперь острые обломки черными пиками грозили небесам.
   Фигуры все еще продолжали стоять в тени башни, всматриваясь в даль. Невесть откуда в руках одной из них появился рог, до краев наполненный вином. Просторные одежды, словно впитывающие своей тканью черноту близлежащих стен, тихо зашелестели, когда фигура поднесла рог к губам.
   - Прекрасное вино, - произнесла фигура женским голосом. - Небось с Императорских виноградников. Ну уж точно не Грейхемское. И прекрасный у тебя орел, Эльвер. Клянусь своими косами - очень умная и сильная птица.
   - Не мой это уже орел, я ведь отпустил его, - нехотя ответил Эльвер. - Теперь лишь Могучий Ветер ему хозяин.
   - Брось, - засмеялась женщина, - он явится по первому твоему зову! Коли склонил перед кем орел голову, то теперь до самой смерти ему служить будет. Ты ведь и сам это прекрасно знаешь.
   - Знаю. Но я держу слово. Никогда больше не призову эту птицу. Тем более, что скоро дорога наша повернет за предел, куда ему нет дороги. И, да поможет нам остов Агатовой Башни в этом сложном испытании.
   Остальные две фигуры молча склонили головы, словно съежившись в тени древнего черного гиганта.
  
  

Глава I

   Набрякшие свинцом тучи грозили вот-вот разразиться ливнем. Скоро, уже скоро эту плотную серую завесу должны разрезать лучи восходящего солнца. Ну а пока лишь туман и тяжелые облака. Но утро уже близко.
   Небольшая повозка, поскрипывая тянулась за тремя худыми лошадками. Погонщик горланил пьяные песни, а рядом с ним, задумчиво глядя в небо, раскуривал трубку гном. Плотный утренний туман каплями оседал на его куртке.
   - Не грусти, Строри! - пьяный крестьянин повернул к гному обезображенное шрамами лицо. - Скоро взойдет солнце и просушит твою мокрую бороду!
   - Я кручинюсь не потому, что борода, как и табак, промокла насквозь, - гном забросил так и не раскуренную трубку в заплечный мешок. - Меня другое тревожит, Улгар. Что-то внутри меня противится этой поездке. Нутром чую - в столице нам нечего делать. На запад надо идти. На запад, в Долгар, - гном с тревогой в глазах взглянул в ту сторону, где несколько часов назад скрылось солнце, и откуда приполз этот скользкий туман.
   Улгар будто и не был пьян, каждая черточка его лица казалась протравленной удивлением и страхом. Натянув поводья, он впился взглядом в лицо гнома:
   - У тебя от твоего табака в башке помутилось? Заладил уже со своим западом, третий день уже, как эту чушь несешь! Мы так не договаривались, Строри! За Велессийскими горами сейчас бушуют ураганы и разбойники, поди еще разбери кто страшнее! И как ты туда добраться собрался? Через Топь топать, напрямик?! - издевательски закончил крестьянин.
   Едва затихло в ночном воздухе последнее его слово, как туман вокруг пришел в движение. Изгибались, вихрились длинные белые языки, смутные тени зашевелились в белом мареве. И на мгновение Строри показалось, что прямо перед ним стоит женщина, сотканная все из того же тумана.
   Гном яростно протер глаза и наваждение исчезло.
   - Давай пойдем на север, Строри, - горячо зашептал Улгар, он словно и не заметил ничего странного вокруг, - ты ведь знаешь меня, я не приспособлен для странствий. Мне всего для жизни надо-то - кусок земли, да дом ладный и мне хватит.
   - Будь по-твоему, - гном провел рукой по лицу. - Давай на север. Только не горячись. Я в последнее время, сам себе, знаешь ли, не доверять стал. Но ежели я не отделаюсь от этого чувства своего, все равно придется мне на запад идти. Хоть в одиночку, но придется.
   - На север, будь по-твоему, - передразнил Улгар. - Как будто я не знаю, о чем ты завтра толковать станешь. Дружба-дружбой, Строри, но на службу к гномам я наниматься не собираюсь. Я слыхал, что гномов постоянно к горам тянет. Но ты хоть до лета дотерпи, а там видно будет.
   Улгар хлестнул лошадей и повозка, скрипя всеми колесами, двинулась дальше. На север, по разбитому тракту, они ехали уже где-то с седмицу. Весна не самое удачное время для путешествий, но покуда доберешься до самого Харалеста, что лежит в долине у Громовой горы, уже будет середина лета. Это верное время для поиска работы в столице.
   Гному, как оружейнику, цены не будет. Ведь все наслышаны о мастерстве подгорного народа. В последние годы, многие из обитателей подземного мира подались на поверхность, сказывалась нехватка рабочей силы наверху и совершенное запустение подземелий. Только в Долгаре остались крупные гномьи выработки. Богатые жилы там не истощаются уже несколько столетий, со дня основания города.
  
   После этого разговора Строри так и не успокоился. Это странное чувство поселившееся в его душе не давало покоя. Гном понял, что тянуть до лета нельзя. Это не простая тоска по родине. Да, низкорослые бородачи любят свои горы, и душу без разговоров продадут, лишь бы их лишний раз увидеть, но это не то.
   Надо отправляться сейчас, пока можно продраться через Анхелл, лес, окружавший полуденную часть Велессийских гор и подходящий к Топи вплотную. Если он успеет, то сможет обойти поганые болота с севера, пройдя под горами, и выйти через старые шахты прямо на новые рудные месторождения близ Долгара. Вот только, пройдет ли он через брошенные копи? Наверняка там все кишит разномастной нечистью, а то и нежитью. К тому же некоторые выходы прорубленные ещё до разрастания Топи, теперь ею поглощены. Это тоже настораживает. В сердце Трясины водится такое, что даже видавшие виды гномы из глубинных шахт проглатывают языки от страха.
   Гном покосился на Улгара. Тот спокойно смотрел вперед и пожевывал сорванную по дороге тростинку. Нет, он не отважится идти через старые ходы подгорного народа. Конечно, Строри попробует его убедить, но если крестьянин откажется, то придется идти на запад одному. Не так уж много они вместе пережили, чтобы теперь идти бок о бок.
   С этими невеселыми мыслями гном встретил рассвет. Сегодня они должны добраться до деревеньки на тракте, там можно переночевать и дать передохнуть лошадям в теплом стойле, дорога далась им тяжело.
  
   Когда впереди замаячил частокол окружающий деревеньку, Улгар, наконец, осушил свою флягу с гномьей настойкой. Нужно иметь железную глотку, чтобы пить это залпом. Невероятно крепкий напиток придавал силы и согревал внутренности, но безжалостно затуманивал разум. Оно и к лучшему, меньше воспоминаний будет об этой поездке.
   А чего и вспоминать-то? Как они с дальнего юга тащились под палящим солнцем вот в этой повозке, кое-как соорудив навес, дающий спасительную тень, и мечтали о том, как будут валяться в тени деревьев? И как потом их надежды разбились о непреодолимую стену сезонных дождей близ Трех озер? Как они не могли попасть ни на один хутор из-за вспышки чумы? Как, наконец, им приходилось ночевать под открытым небом и питаться тем, что удастся поймать или выловить? Причем именно тогда выяснилось, что гном хоть и превосходный воин, но в лесу ориентируется довольно худо, а охотник из него вообще никудышный. Нет, об этом Улгару не хотелось сохранять воспоминаний. Он снова приложился к фляге, в надежде, что там осталось хоть несколько капель.
   В раскрытых воротах маячило несколько стражников. Их дорогие латы, за которые Харалест каждый год отдает невиданные деньжищи, были давно нечищены, утратили блеск и покрылись грязью. С чего это Император затащил солдат в такую глушь? Слишком далеко от городов и границ.
   Вооруженный алебардой стражник мельком взглянул на подорожную, предъявленную Улгаром и потерял к приезжим всякий интерес. Крестьянин уже собрался стегануть лошадей, но гном остановил руку, занесшую кнут:
   - Никак зажиточный люд здесь живет, а, добрый страж? - обратился Строри к алебардщику. - Немало наверное староста отсыпал золота в казну, раз Император вас прислал?
   - Никто тут никому не платил, - скривившись ответил стражник, предварительно сплюнув в грязную лужу. Наверное сама мысль о том, что деньги проплыли мимо, была ему противна. - Мы тут стоим за то же жалованье, что нам и в городе платят, а староста здешний и бровью не ведет, чтобы надбавить. Времена лихие, вот и расщедрился Император, от разбойников мы тут защитой будем.
   Строри понимающе хмыкнул и отвернулся к Улгару, но тут алебардщик уже сам схватил гнома за рукав кожаной куртки:
   - А чего мы тебя так взволновали? Ты может сам пограбить мастак, а? - он поддел штыком алебарды край заплечного мешка Строри и заинтересованно воззрился на его содержимое. - Ха, неужто угадал я?
   - Ты в подорожную-то погляди получше, полудурок, - рявкнул гном, одновременно ударяя по руке, выуживающей из мешка кольчугу.
   Вздохнув, Улгар снова полез в суму за свитком. Стражник теперь изучал подорожную грамоту более чем внимательно, долго разглядывал печать, едва ли не обнюхивал каждую строчку, и наконец, с явным неудовольствием, вернул ее владельцу.
   - Подгорный защитник клана, стало быть, да? Сейчас топором своим торгуешь? И много ль наторговал?
   - Достаточно, - с кривой усмешкой откликнулся Строри. - Добрый люд не обидел, все до последнего фиория выплатил.
   И гном многозначительно похлопал по тугому кошельку на поясе. Глаза окружающих стражников алчно сверкнули, но не успел Строри пожалеть о своем чересчур длинном языке, как вмешался местный командир, хотя едва ли он был даже десятником:
   - Не баламуть народ, гном, - кисло улыбнулся он. - Нам тут за болтовню не платят, а трепаться хорошему воину не престало. Давай, поезжай, там дальше по улице таверна имеется. Тут ведь путников много ходит, так что хозяин к путешественникам привычный, угостит и спать уложит, все честь по чести.
   - Ага, поспешим, Строри, жрать хочется, спасу нет, - поддакнул Улгар, взмахнув кнутом.
   Что-то в голосе охраны насторожило гнома, недоговаривал чего-то этот алебардщик. К своему сожалению, от жителей деревни он получил примерно те же ответы.
   Да с чужаками никто особенно и не разговаривал. Хозяин местной таверны указал им комнату на втором этаже, но при этом не проронил ни слова о разбушевавшихся бродягах или ещё каких скверных вещах. После его ухода, Строри поспешил как следует запереть дверь на засов. Мало ли, что.
   Скромно обставленная комната встретила постояльцев атмосферой запустения и запахом пыли. Скособоченный стол, три стула, да две рассохшиеся софы, вот и все убранство. Пол под ногами громко скрипел и в некоторых местах угрожал вот-вот провалиться. Путники свалили в углу дорожные мешки и повалились на кровати, лишь сняв сапоги. Даже оружия не отстегнули.
   Ночь прошла тихо, без каких либо сюрпризов. Лишь на утро, спустившись вниз, странники сообразили, что в зале таверны ночью не собирался народ. Это очень странно, обычно для деревенских мужиков единственное развлечение это засидеться допоздна с друзьями за кружкой пива, или кувшином вина, если позволяет кошелек. Сколько таверн они объездили, там всегда было именно так, народ до утра гремел кружками, слышались выкрики, иногда песни. А здесь - ничего подобного. Чисто протертые столы и стулья стоят в том же положении, что и вечером.
   Когда жена хозяина подала завтрак, Строри задал мучивший его вопрос о том, почему в таверне нет кроме них ни одного постояльца. Помолчав немного, женщина ответила, что время сейчас рабочее, человек в поле должен быть, а не гулять. Такой ответ ни сколько его не удовлетворил, но подавальщица поспешила скрыться в кухне.
   Наскоро проглотив пищу, гном отправился побродить по улицам, пока Улгар уладит все дела с хозяином и распорядится собрать кормежки на дорогу. В конце концов, деревня была достаточно большая, и уж кузня-то в ней должна была иметься. А там гном найдет чем себя занять. Он мог целый день заворожено глядеть на то, как работает настоящий мастер, опуская молот на наковальню. Такое может оценить лишь истинный ценитель.
   Грязные улочки угнетали, вереницы покосившихся домов - зрелище далекое от жизнерадостной картины. Молчаливые жители, словно тени снующие по проулкам и дворам, не вступали в разговоры и даже на просьбу показать дорогу, отвечали лишь испепеляющим взглядом.
   Кузницу Строри таки нашел, но кузнеца в ней не оказалось, а звона молота стены не слышали, наверное, не меньше двух зим. Крыша успела прогнить и провалиться, а наковальню какой-то предприимчивый сосед зачем-то уволок, оставив на полу длинную борозду.
   - Они что ж, даже лошадей подковать в соседнюю деревню тащатся? - удивленно подергивая себя за бороду, Строри не стал перешагивать порог и, развернувшись, пошел обратно.
   Задумавшись, гном чуть не налетел на мальца, упоенно разрисовывавшего стену дома мелком. Подгорный воитель всегда вполне благосклонно относился к людским отпрыскам, но сейчас Строри пришлось взять волю в кулак, чтобы не отвесить затрещину мальчишке, украсившему дом вереницей белых змей.
   - Во спасение, - шептали детские губы, после того, как рука выводила очередную линию.
   Гном шарахнулся в сторону, как будто этот дом был чумным.
   Да что же это творится-то? - думал Строри, поспешая к таверне.
   Он уже заметил впереди крышу единственного двухэтажного здания, когда увидел стоящего неподалеку Улгара. Крестьянин разговаривал с каким-то странным человеком. Высокий, замотанный в грязный, зеленый плащ, с длинными седыми волосами, он показался гному странно знакомым.
   Завидев гнома, Улгар замахал ему рукой, приглашая подойти ближе. Строри незамедлительно пересек улицу и остановился возле приятеля. Крестьянин улыбался и, не скрывая радости в голосе, рассказал гному историю своего знакомства с этим "очень интересным человеком". Все еще пребывая в некоторой растерянности, Строри даже не стал перебивать.
  
   Едва гном, хлопнув дверью, отправился прогуляться, Улгар уже прикончил завтрак, но вставать из-за стола не спешил. Вынув из-за пазухи кошель, он быстро пересчитал серебро, и решил, что вполне может позволить себе добротное жаркое. В конце концов - путь все еще неблизкий, а пожевать горячего в дороге удается не всегда.
   Да и с деньгами проблем пока нет. Строри называл его крестьянином из-за своего гномьего высокомерия. Хоть Улгар и пытался объяснить ему разницу между скромным землевладельцем и крестьянином, гнома это не проняло. С копошением в земле связан - значит крестьянин.
   И быть бы ему таким "крестьянином", если бы не грянула на юге засуха. Посевы полегли вмиг, земля пошла трещина. Улгар побежал со всех ног к барону и кланялся тому, пока разодетый в шелка казначей отсчитывал крестьянину золото, положенное за землю. Теперь небольшая усадьба и клочок земли принадлежали барону.
   Впервые выслушав эту душещипательную историю, Строри лишь покачал головой и назвал Улгара богатым крестьянином.
   - Хозяюшка! - бодро позвал Улгар, но никто не прибежал на его зов.
   Недовольно бурча, крестьянин поднялся из-за стола и пошел к кухне.
   - Эгей, хозяева, я снова откушать желаю, - громче прежнего произнес Улгар, но ответом вновь была тишина.
   - Не трудись, - резко сказал кто-то сзади, отчего желающий откушать подпрыгнул словно вспугнутая кошка.
   Хитро прищурившись, от дверей на Улгара глядел бывалый вояка. Об этом говорило все: его военная выправка, меч у пояса, который простолюдину, не воевавшему за Харалест, иметь не полагается, да еще и витая цепочка с самоцветами, поверх грязного плаща.
   Серебряная побрякушка с каменьями являлась то ли чем-то вроде ордена, то ли просто знаком отличия для тех, кто выслужился, Улгар точно не помнил.
   - А ты еще кто? - весьма непочтительно протянул крестьянин, хватаясь за тяжелую глиняную кружку.
   - Меня Алберг звать, - сразу же представился незнакомец, в три шага одолев разделяющее его и Улгара расстояние. - Я тут поглядывал за вами, вы что-то слишком много вопросов задаете. И вот сейчас, тебе лучше поубавить обжорство и не кликать хозяйку почем зря.
   - Вопросов много? Кому? И куда хозяйка подевалась? - непонимающе произнес Улгар, рассеянно глядя на дно кружки. Там рассерженно шевелил усами таракан.
   - Ну вот, опять, - с веселой ноткой всплеснул руками Алберг. - Теперь уж мне ты их слишком много задаешь.
   Смерив Улгара изучающим взглядом, Алберг помолчал немного и предложил:
   - Хозяйку можешь не звать, она наверное молиться пошла. Пойдем-ка лучше пройдемся, расскажу тебе кой-чего, ты наверное не совсем понимаешь, какая тут каша варится. Фанатики, они ведь со странностями...
  
   - Так ты, значит, мечник, да? - не дожидаясь, пока крестьянин кончит говорить, Строри ткнул толстым пальцем в грудь Алберга.
   - Да, - с достоинством ответил ветеран, - служил еще при отце нынешнего Императора.
   - А, ну-ну... - протянул гном. - Видали мы таких мечников, да. Головы-то хоть рубить умеешь? Зачем привязался? Небось в охрану наняться хочешь? Мы хоть и не бедствуем, лишнее серебро-золото на тебя тратить не станем, я и один не лыком шит.
   Алберг сдвинул брови, глядя сверху вниз на дерзкого недомерка, но начинать перепалку не стал.
   - А ты, Улгар, пошевеливайся, - повысил голос Строри. - Недобро здесь. Надо бы трактирщику за припасы приплатить и сваливать. Поверь гномьему чутью, - высказавшись, гном порысил к распахнутой двери.
   - Вот бес бородатый! - ухмыльнулся мечник. - Ну а я о чем говорю, а?!
   - Он о том и говорит, Строри, - добавил Улгар.
   Гном остановился. Медленно обернулся и придирчиво оглядел Алберга.
   - У меня чутье, человек, я ему одному и верю, - хмуро сказал Строри. - Ну а ты чего наболтать можешь?
   - На улице трепаться будем? - снова ухмыльнулся Алберг.
   - Мы за комнату заплатили, - напомнил Улгар. - Там и поговорить можем, и без чужих ушей.
   Строри кивнул.
   Втроем они пересекли по-прежнему пустой зал, лишь из угла зорко поглядывал вновь объявившийся хозяин. Когда путники уже поднимались по лестнице, он что-то недовольно проворчал вслед, но никто и бровью не повел.
   Алберг пропустил Строри и Улгара вперед, после чего тут же захлопнул дверь. Запер ее, проверил плотно ли прилегает к косяку, и лишь потом отошел к середине комнаты, где и уселся прямо на пол.
   - Присаживайтесь. На полу оно на самом деле удобнее, чем на кособоком стуле.
   Строри сел напротив старого мечника. Улгар немного поколебался, но все же тоже опустился рядом с гномом.
   - Не надо здесь церемоний разводить, - буркнул Строри. - И не думай что удивишь меня хоть чем-то.
   - Все же думаю, что удивлю, - прищурился Алберг. - Я здесь уже два дня, ждал попутчиков, и всякого за эти деньки нагляделся. Живут здесь - сплошь фанатики. Ни одного нормального человека, все свихнувшиеся...
   - Фанатики? - притворно удивился гном. - Да не уж-то? А мне вот показалось, что здесь не просто фанатики, а змеепоклонники, самые настоящие! Ты ведь служивый! Ты знаешь, кто это такие?!
   - Знаю, и побольше твоего. Только будь уверен, это не те язычники, с которыми Харалест когда-то имел дело. Да, много схожего. Да, поклоняются змеям, вроде как. И молитвы на языке Ксалухота. Но на этом сходство пропадает.
   - Сходство? Да это наверняка затерянная давным-давно деревня, где и остались они, отрезанные от мира, одни единственные, даже не подозревая что их культ умер, едва народившись. Знай себе змей человечиной кормят, и в ус не дуют!
   - Да послушай же ты его, Строри, - сказал наконец свое слово Улгар. - Деревня стоит на тракте и охраняется настоящей стражей. Какая она затерянная-отрезанная?
   - Тем более, что это не единственный очаг такого верования, - проговорил Алберг. - На моем пути это уже третья деревня, где можно встретить такую веру. Хотя столь ярых фанатиков я вижу впервые. Шел я с дальнего запада...
   При этих словах лицо Строри словно жаром обдало. Запад.
   Он ясно увидел дальние западные берега, горные пики, леса и огромное серое пятно на теле материка - Топь. Оно пульсировало и двигалось, словно живое, выбрасывало в море свои щупальца, в них вязли большие суда и попросту исчезали рыбацкие лодки. Напряжение внутри этих болот чувствовалось даже с огромного расстояния. Но самым ужасным для Строри было не это, он увидел пылающий Долгар. Город подвергся нападению невообразимых тварей, сокрушивших юго-западные стены и теперь прорывавшихся внутрь неостановимым потоком.
   Северо-восток представлял собой еще более кошмарное зрелище, все улицы были завалены огромными белыми змеями, без сомнения, они выползли из рудоносных шахт и направлялись навстречу жутким бестиям, пришедшим с заката. Вот один из ползучих гадов вцепляется в морду чудовищу...
   Строри словно моргнул и видение тут же сменилось. Теперь гном видел только себя. По колено в крови, окруженный шевелящейся тьмой, Строри занес топор над головой стоящего на коленях эльфа. Сын леса молча вытянул шею, лезвие ринулось вниз и легко оборвало чужую жизнь.
   Но тут все кончилось. Не было ни эльфа, ни пылающего Долгара, лишь залитая светом комната и ровный голос Алберга:
   - И во всех трех меня встречали одинаково: хмурая стража, молчаливые хозяева. К путешественникам со своей верой не лезут, а те в большинстве своем и не замечают что в деревне что-то не так. Это только здесь все слепые приверженцы, каких поискать.
   - Э, Строри, ты чего, заснул? - осторожно толкнул гнома в бок Улгар. - Ты слушаешь?
   Строри поднялся на ноги, расправляя затекшую спину. Мечник и крестьянин непонимающе глядели на то, как он оглядывает комнату, словно видит ее в первый раз. Наконец, взгляд гнома ухватился за вещевой мешок и Строри тут же бросился к нему.
   - Да что такое, друг-бородач? - спросил Алберг, хлопая гнома по плечу.
   - Я иду в Долгар, - выпалил Строри, резко обернувшись и гляди куда-то сквозь возвышающегося над ним Алберга. - Немедленно иду.
   - Ну нет, Строри! - вскочил Улгар, загораживая дверь. - Никакого Долгара, ты помнишь?! Харалест! Нас ждет столица!
   - Я иду один! - рявкнул Строри, отпихивая докучливого крестьянина в сторону. Тяжелые сапоги гнома застучали по лестнице.
   - Давай за ним, - мрачно скомандовал Алберг, выскакивая за дверь.
   Крестьянин и мечник пронеслись мимо очумело таращившего глаза хозяина, шагнули за порог и нагнали Строри как раз в тот момент, когда он уже выводил лошадей из сеней. Завидев приближающихся к нему людей, гном остановился на мгновение, а потом потянул за поводья с удвоенной силой, таща лошадок к телеге.
   - Да погоди Строри, - обратился к нему Улгар. - Чего с тобой случилось?
   - Отвали, крестьянишка грязный! - грозно произнес гном, выхватывая из-за пояса небольшой кинжал. - И не смей меня останавливать! Тебя это тоже касается, мечник-побирушка! Честь свою продаешь вместе с мечом!
   Алберг застыл с каменным лицом, Улгар рассеянно топтался на месте, не зная что и делать.
   - Привязались, твари, - бухтел Строри, запрягая лошадей. - И чего вам только надо от меня. Всем ведь от меня постоянно что-то надо! А мне надо в Долгар.
   - Долгар за лесами и горами, гном, - напомнил Алберг. - Ты туда на этой повозке доехать хочешь?
   - Мне надо в Долгар, - повторил гномий воитель, посерев лицом. - Они меня там ждут, я помочь им должен... - уже чуть слышно прохрипел он и рухнул в грязь, потеряв сознание.
  
   - Ну, тронулись, - донесся сквозь сон обрывок разговора.
   Заскрипели колеса, зацокали копыта.
   - Арбалет мне дай. И болтов связку.
   - Думаешь не отпустят так просто? Вроде обычно никого не задерживали, всем здесь плевать, никто тайны не делает.
   - Делать может и не делают, а вот Строри немало вопросов задавал, когда мы сюда добрались. А вдруг они в этом чего плохого углядят?
   - Погляди, он там не очухался?
   Строри громко закряхтел и поднялся, глядя в спины Улгару и Албергу. Повозка медленно приближалась к воротам, хмурые лица стражников неумолимо приближались.
   Не пропустят, как пить дать - подумал в тот момент Строри.
   - Надеюсь, Строри, они не думают, что ты проявил слишком большой интерес, - вполголоса пробормотал Алберг.
   - Пока ты валялся в бреду, Строри, - заговорил Улгар, - мы с Албергом решили, что своими вопросами ты вполне мог разворошить пчелиный улей. Не каждый день здесь любопытные появляются. А вдруг им свой покой дороже, чем наша жизнь?
   - Что-то как-то слишком надуманно, друг, - протянул Строри. Голова гудела, руки-ноги еле слушались. Да что ж это с ним было? Никак умом помутился?
   Вперед вышел командир стражников, выставил руку и Улгар послушно остановил лошадей. Покручивая тонкие усики, стражник вгляделся в лица крестьянина и мечника, потом перевел взгляд на покрытую каплями пота физиономию гнома.
   - Чего это с тобой, а? - удивленно произнес старший алебардщик.
   - Пиво у вас в таверне хреновое, - бросил в ответ Строри. - Перебрал этой гадости.
   - Не ты первый, не ты последний, - ничуть не удивившись сказал страж. - Значит покидаете нас? Ну что ж, счастливого пути. Может, замолвите за нас в столице словечко? Ты, служивый, наверное уже человеком знатным стал, не сочти за труд, а?
   - Я вместе с гномом иду в Долгар. Вряд ли там хоть кого-то волнует твоя судьба, - холодно ответил Алберг.
   Челюсть Строри сама собой поползла вбок, Улгар скривил губы и резко отвернулся, а стражник чуть заметно улыбнулся и освободил дорогу.
   Лошади потащились вперед, повозка обогнула деревенский частокол (только сейчас Строри угораздило задуматься: зачем нужен ладный частокол в такой глуши?) и через некоторое время обиталище фанатиков вконец скрылось из виду.
   Только теперь гном нашел в себе силы произнести хоть слово:
   - Зачем тебе в Долгар, человек?
   - А тебе, Строри? Мне все равно где мечом махать. Гномы не враги Харалесту, зато вы, я знаю, чуете беду своими каменными сердцами куда как лучше чем кто другой. Наверное скоро придется и по ту сторону Велессийских гор мечом помахать.
   - Да уж, придется. В особенности если все что я видел - правда.
   - Видел? - обернулись к гному Алберг и Улгар.
   - Ага, именно что видел, - пустился в объяснения Строри. - Не просто какое-то чутье, настоящее видение. Горы такое просто так не посылают.
   Рассказ о видении не занял слишком много времени. Периодически Строри сбивался, пытаясь вспомнить ту или иную деталь в рушащемся городе, или описать внешний вид чудовищ. Когда нить повествования добралась до эльфа, подставившего шею под топор, гном резко оборвал рассказ. Этого никому знать не надо.
   - А потом, что на меня нашло - не знаю. В глазах потемнело, виски сдавило и словно твердит кто в голове: "Нельзя на месте сидеть, нельзя, иди на запад". Я встал, шаг сделал, вроде чуть отпустило. Но как только за мешок схватился, совсем мрак надвинулся, - закончил Строри.
   - Значит змеи и чудовища, - потирая плохо выбритый подбородок произнес Алберг. - Раньше у императорского двора ютилась орда предсказателей. На благо армии - нам говорили. Ну а потом их упразднили всех, от них больше вреда чем пользы было. Сколько помню, у них тоже видения бывали. Только вот воспринимать их как есть, никто не спешил.
   - Что ты хочешь сказать? - поднял брови гном.
   - Да ничего особенного в сущности. Не стоит верить всему что видишь. Из твоего видения одно понятно - Долгару придется солоно. А уж что там будет на самом деле, я бы не стал так уж сильно верить тем картинам что ты видел.
   - Но там все было как настоящее, - растерялся Строри, - каждая улочка, каждый дом. Небо над горами, змеи, извивающиеся, все это было так, словно я видел это наяву. Во сне не увидишь такого.
   - Не буду спорить, - вздохнул Алберг, - Я говорю что знаю. Придем в Долгар и разберемся.
   - Я должен благодарить судьбу за то, что она послала тебя нам навстречу, Алберг, - искренне сказал Строри. - Не каждый человек отважится отправиться столь далеко, да еще с первым встречным гномом, - он недовольно покосился на Улгара.
   - Пустяки, - улыбнулся Алберг. - Я просто не люблю пускать такие дела на самотек. А уж про дальний путь ты не мне рассказывай. В былые времена мы на юг хаживали, а это уж подальше будет, чем Велессийские горы.
   - Авантюристы проклятые, - вполголоса буркнул Улгар, меж тем подгоняя лошадей. - Свалились на мою голову.
   - А у тебя натура не авантюрная, да? - хмыкнул мечник, доставая из-за пазухи небольшую трубку и набивая ее ароматной табачной смесью. - Едешь в одной повозке с гномом-воином и бывшим имперским ратником, у самого наверное ни кола, ни двора, да?
   - Я в Харалест путь держу! - зло ответил Улгар. - Там мне самое место.
   - В Харалест, да? - сверкнул глазами Алберг. - Сказок наслушался от купцов, небось? Хорошо в Харалесте, пшеницы - за жизнь не скосить с одного поля, Нодр рыбой полон, Император добр к подданным, ну и все такое, да?
   Не найдя что ответить, крестьянин кивнул. В конце концов так оно и было. Просиживая вечер в трактире, подавленный тем, что засуха погубила посевы, Улгар невольно стал слушателем разговора за соседним столом. И действительно, толстый купец в атласной куртке с гербом гильдии, расхваливал жизнь в столице и поносил на чем свет стоит местные порядки.
   Ну а на утро, как уже известно, бедный землевладелец бросился к барону.
   - Ну а теперь послушай меня, - Алберг поднял указательный палец, - не все так просто как говорят толстосумы. На самом деле в Харалесте от желающих найти хоть какое-нибудь занятие, за которое можно выручить хоть ломаный медяк, уже плюнуть некуда. Бароны выдают крестьянам слишком мало земли. Считай, там все на головах друг у друга сидят. Ну и о чем ты думал когда туда собирался?
   - Ну я ведь не с пустыми руками, - забормотал Улгар, - у меня с собой фиории, вырученные за землю, я ж не голь перекатная!
   - Ага, - кивнул мечник, - только земли-то все равно нет. Будь у тебя хоть мешок золотых, было бы проще поселиться в императорском дворце, чем выкупить у баронов часть земли. Они за нее держатся мертвой хваткой.
   Улгар растерянно поглядел на Алберга, потом на Строри, мирно забивающего свою трубку табаком.
   - А Царь гномий землю за так раздает, у Долгара ее много... - как бы невзначай сказал Строри, выпуская изо рта сизое колечко.
   - Я не отправлюсь в такую даль, неизвестно что там меня ждет, - напрягся крестьянин, но в глазах его появилась нерешительность.
   - А ты точно знаешь что ждет тебя здесь? - меж тем продолжал Строри. - Кажется Алберг прав. Ну и думай, где лучше. Либо ты с нами, можно сказать под бесплатной надежной охраной, идешь в Долгар, либо к завтрашнему утру останешься один-одинешенек на заезженном тракте, поджидая что из ближайших кустов выпрыгнет банда разбойников. В конце концов, друг, если ты уже снялся с насиженного места, почему бы не поискать лучшей доли?
   Улгар не долго колебался. Следующим утром восходящее солнце уже смотрело путешественникам в спины. Они шли на запад.
  
  

Глава II

   Южный ветер уносил от пожарища запах гари. Оставшиеся без крова люди потерянно бродили по пепелищу, смиренно ожидая рассвета. Кто-то извлекал из-под слоя пепла и догорающего дерева останки родных и близких. Никто не замечал устроившегося в ветвях на опушке леса незваного гостя.
   Надо было перевести дух. Черные, слипшиеся от пота волосы лезли в глаза, надо бы их убрать, да руки не слушались. Ноги гудели от долгого бега по ночному лесу. Жажда и голод подняли голову, мешая сосредоточиться.
   Может и стоило бы выйти к людям, да только вот человеком этот незваный гость не был. И пусть с недавних пор орки не являются врагами Харалеста, приближаться к разъяренным, отчаявшимся крестьянам было опасно. А ну как сочтут его виноватым.
   - Давай, Дреггс, - сказал он сам себе, - надо двигаться, слишком долго ты тут прохлаждаешься.
   Погоня была где-то близко, минуты промедления в такой ситуации - непозволительная роскошь. Совсем недавно проклятые преследователи были слишком далеко и Дреггс позволял себе даже останавливаться в городах, узнавать последние новости. Собственно, если бы не услышанная не так давно история с поджогами, он бы ни за что не остановился перевести дух возле пепелища.
   В последнее время, окрест Харалеста стало неспокойно. Четыре деревушки обратились серым пеплом, не нашлось ни правых, ни виноватых. Все дома вспыхивали одновременно, потушить не смогли ни один.
   Долго еще по кучам пепла и гари шлялись маги, размахивая всюду печатью Академии. Но в итоге каждый разводил руками: следы есть, но ведут они в небеса и дальше, куда их магия уже не простирается. Кто так наследил - хваленому магическому разуму непостижимо.
   Слушая эти разговоры, Дреггс сильнее опускал капюшон дорожного плаща, и недоумевал: какие еще следы может оставить колдовство? Однако сейчас он понимал, что значит настоящий магический след.
   Исходящее жаром чудовище, клубок изломанных огневеющих форм, раскрыв над многострадальной деревней исполинские крылья, одним скачком унеслось ввысь, разгоняя тучи. Огненный вихрь сожрал покосившиеся домишки, волна горячего воздуха разбросала по бревнышку все то, что не до конца обглодало пламя.
   Даже сейчас, когда пламя уже утихло, в воздухе ощущалось творившаяся здесь магия. Каждый лист в лесу трещал, стоило к нему прикоснуться, во тьме мелькали крошечные молнии, а окно, распахнувшееся в стене туч, до сих пор не затягивалось.
   Орк спрыгнул с дерева, приземлившись в разразившуюся сияющими разрядами траву. Пусть тут творятся колдовские вещи, к нему они никакого отношения иметь не должны. Надо идти, пока рассвет не наступил. Дреггс в тайне надеялся, что разыгравшееся здесь представление отобьет нюх ищейкам и поможет скрыться.
   Лес спокойно принял пришельца, отозвавшись на тяжелые шаги молчанием. Чаща становилась все гуще, дыра в небесах совсем скрылась из виду, здесь над головой уже были тучи и шел дождь. Вода звонкими ручейками стекала по листьям вниз, растапливая грязь под ногами орка.
   Кроме журчания, вокруг не раздавалось ни звука, лес вымер на долгие лиги окрест. Дреггс расслабился, подставив лицо под холодные струи. Позже он корил себя за эту слабость, но вряд ли бы избежал своей участи, не остановись он в тот момент.
   Тонкая стрела пролетела мимо, пробив ближайшее дерево и застряв в следующем.
   Разбрызгивая капли воды, орк крутанулся на месте, краем глаза заметил, как тонкая тень за переплетением ветвей вновь натягивает лук, и бросился бежать. Перепрыгнул некстати перегородившую путь корягу, поднырнул под разлапистую ель, перелетел через овраг и замер, глядя на острие клинка, смотрящего ему в шею.
   Высокий молодой эльф, облачившийся в по-эльфийски ярко разукрашенный наряд, сжимал тонкий меч с инкрустированной изумрудами рукоятью. Дреггс невольно ухмыльнулся: разве ж это оружие?
   Позади раздались шаги, проклятый клинок мешал повернуть голову, дабы утолить любопытство. Неспешно ступая, перед орком возникла эльфийка.
   Длинные белые пальчики устало откинули со лба прядь цвета чистейшей платины. Стройная, хорошенькое личико, впрочем как и у всех эльфийских дев. Одно ее портило: гримаса злобы и отвращения. Презрение пропитало каждую черточку лица. Она ненавидела Дреггса всей душой.
   - Что, даже меча мне вытащить не дашь? - прохрипел орк.
   Клинок сверкнул, описал дугу и вернулся к горлу Дреггса. Кожаный ремень лопнул, ножны с тяжелым полуторным мечом упали под ноги.
   - Дреггс Дол гро-Гхаш! - напыщенно возвестил эльф. - Ты будешь осужден за убийство эльфов. Приговор будет вынесен лично Светлейшим!
   - Между прочим это была война, - улыбнулся Дреггс. - А там только смерть бывает. Ну а чего ж вы меня здесь не прикончите? Чего ждете? Кто из моего племени в битве не полег - тех вы на виселицах вздернули. А я значит почестей удостоился?
   - Освободи силу, - вполголоса скомандовал эльф.
   Эльфийка тут же схватилась за ярко-синий перстень на указательном пальце. Камень в оправе мерно засиял, и это сияние, пульсируя, заволокло хозяйку, освещая деревья холодным голубым светом.
   - Ты знаешь, а я тебя крупнее представлял, - не унимался Дреггс. - Знал давно, что вы за мной охотитесь, но я думал воина в итоге встретить, а не мальчишку.
   - Вяжи его, - продолжил давать наставления эльф.
   Но дева не торопилась исполнить просьбу. Кажется, совладать с силой диковинного кольца было не таким уж простым делом. Эльфийка нелепо водила руками в воздухе, выводя разнообразные пассы, но у Дреггса от этого даже запястья не зачесались.
   - Это теперь у эльфов так молодняк принято воспитывать? - совсем осмелев оскалился орк. - Вас даже колдовать по наитию заставляют?
   - Да свяжи же ты его, во имя Анхелла! - разозлившись, повернулся к своей спутнице эльф. Всего на мгновение потерял он врага из виду, но это было одной из самых страшных ошибок в его жизни.
   Дреггс метнулся вперед, наплевав на осторожность. Меч слегка полосонул кожу, но такой царапины бывалый воин даже не заметил. Тяжелый кулак врезался в белоснежную эльфийскую скулу. Горе-охотник на орков взмахнул руками, собрался достать врага мечом, но второй удар сбил его с ног.
   Набросившись на обезоруженного эльфа, Дреггс стал методично впечатывать свой кулак в холеное эльфийское личико. Молодой эльф метался под придавившей его к земле тушей орка, вцепился ему в одежду, но был бессилен остановить эту молотильню. Дреггс безостановочно поднимал и опускал руку, все больше и больше распаляясь.
   - Да прекрати же ты! - в отчаянии завизжала эльфийка, пытаясь вывести в воздухе нужную фигуру.
   Повернув к ней оскалившуюся морду, Дреггс вмиг оказался рядом, предварительно с силой наступив на грудь ее дружку, выдавив из него сдавленный хрип. Грубая орчья рука сгребла тонкую ладошку, не церемонясь срывая с пальца опасную безделушку.
   Орк щелкнул перстами и осколки украшения брызнули в разные стороны. Камень, до сих пор державшийся в оправе, упал на землю. Глядя на побледневшее лицо девы, заглянув в ее широко-распахнутые глаза, где ворочался страх, Дреггс захохотал. Давненько он так не веселился, пожалуй за это можно простить даже беготню по лесу.
   Подняв эльфийку за отвороты курточки и хорошенько встряхнув, орк швырнул ее. Коротко ойкнув, бедняжка врезалась в ствол лесного исполина. Тело безвольно сползло вниз по влажной коре, намокшие под дождем волосы занавесили лицо.
   - Ну а теперь вернемся к тебе, - обратился Дреггс к эльфу, от испуга забывшему дышать.
   Отползая от приближающегося орка, он разбрызгивал скопившуюся вокруг грязь, совсем позабыв о красоте своего щегольского наряда. Дреггсу нравилась эта игра. Он приближался медленно, глядя как смешно барахтается в грязи этот хвастун. "Будешь осужден за убийство эльфов" - сам-то в это верил когда говорил?
   Наконец отползать дальше было некуда, спина уперлась в огромный замшелый валун. Разминая кулаки, Дреггс упивался бессилием своего врага, жалобно поскуливающего, как побитый щенок. Орк уже замахнулся, чтобы отвесить хорошую оплеуху, как вдруг эльф завизжал не своим голосом:
   - Немедленно вяжи его!
   Дреггс успел только обернуться и увидеть стоящую на коленях эльфийку. В одной руке она держала перепачканный камень от перстня, а другой что-то лихо выводила перед собой. Мгновением позже невидимые путы стянули руки Дреггса и вздернули орка над землей. Суставы готовы были разорваться, но орчья гордость была слишком велика, чтобы демонстрировать слабость перед эльфами. Дреггс лишь крепче сжал зубы.
   - Ну что, тварь? - источая злобу спросил эльф, поднимаясь на ноги. - Чему быть, тому не миновать, ублюдок! Заканчивай с ним, - бросил он спутнице, - только чтобы без промахов, если очухается, пока тащить будем - хлопот не оберемся! Я пока весть в Анхелл пошлю.
   Дреггс попытался вырваться, но колдовство держало крепко. По миру словно чья-то рука провела влажной тряпкой, смазывая краски. Орк замотал головой, прогоняя наваждение, тщетно. Мир расплывался, тускнел, и в конце концов стал просто черным.
   - Ты смотри, как сопротивляется, - чуть ли не с уважением произнесла эльфийка.
   Это было последним, что он услышал.
  
  
   Ирваст смотрел в одно из многочисленных окон-бойниц, прорезанных в стенах южной башни. Тонкий белый шпиль, видимый из любой части города - последнее напоминание о древнем дворце. В те времена этот чудной замок покорял сердца гномов и завораживал людей, впервые увидевших его.
   Но он не прошел проверку на прочность, устроенную вражьими требучетами. Восточные завоеватели славились своими метательными машинами. В те времена их армии часто наводняли западные земли и, разграбив все что можно, они внезапно откатывались назад, не закрепляясь на завоеванных землях. Потом их несколько столетий раздирали междоусобицы, за это время был возведен более практичный замок, а город окружили стены и ров. Окрепшее "государство Харалестское" больше не давало возможности захватчикам проникать вглубь своих земель.
   Потом была война с гномами, короткая и кровопролитная.
   Император поморщился, он не любил вспоминать эту страницу истории. Глупая вспышка агрессии привела лишь к тому, что гномы бросили Громовую гору и заперлись в своих подземельях, оставив наверху полную разруху. Людские дома, выжженные дотла жидким гномьим огнем, трупы простых крестьян, прибитые к земле стальными дротиками, и обглоданные воронами и мелкими лесными хищниками тела на поле брани. Тогда от Харалеста только дворец и остался, остальное гномы с убийственной тщательностью обратили в руины.
   Люди брали лишь числом. Молодое государство еще не обзавелось настоящей армией, способной противостоять гномам на просторе, или же в узких городских улочках. Победа, вырванная из окровавленных пальцев гордого подгорного короля, запомнилась на долгие лета.
   После, бородачи нехотя шли на контакт, при виде людских послов делали оскорбленное лицо и начинали одну и ту же речь о том, как "опечален подгорный народ тем, что некогда верные слову друзья вдруг обернулись против него, пустили кровь своим соседям и обрекли их на прозябание среди костей земли". Ни одна из сторон не желала признавать того, что это они развязали войну.
   Если бы тогдашний Император не перебрал вина, а подземные жители не прислушивались к тому, что срывалось с заплетающегося языка пьяного владыки... Но гномы посчитали, что тот кто употребляет хмельное должен ясно осознавать, чем это чревато.
   На лестнице быстро застучали шаги. Телохранитель Императора встал на локоть впереди своего повелителя, мрачно ожидая появления визитера. Тот, кто поднимался в башню, явно хотел, чтобы о его появлении знали заранее. Ирваст неспешно повернулся, из проема показалась фигура в белой накидке, гонец.
   Как и положено этикету, тот присел от Императора в трех шагах и, склонив голову, вытянул руку со свернутым в трубку пергаментом. Другую его длань крепко схватил телохранитель. Не дай того боги, у этого паренька какой-нибудь стальной сюрприз припасен.
   - Ты слишком усерден, Шат, - прошептал Ирваст. - Впрочем, в твоем деле лучше быть усердным.
   Император припомнил правила. Три шага. Позволяется только в случае с личными посланиями, которых никто не должен касаться, кроме гонца и получателя.
   Дурацкий этикет. Какой смысл замирать за три шага до правителя, когда он все равно будет вынужден подойти и забрать послание. Из-за этого в свое время вышел конфуз с принцем Востока, который перед визитом ко дворцу Императора Харалестского проштудировал все книги о правилах поведения при дворе.
   Когда Ирваст поднялся с трона, дабы продемонстрировать дорогому гостю свое уважение, и обнять его, как было заведено испокон веку, молодой принц начал медленно пятиться, стараясь удержать необходимую дистанцию. В итоге он со слезами в голосе попросил не унижать его у всех на глаза.
   Передав письмо, гонец поспешил оставить башню, растирая затекшую руку. Бумагу скрепляла замысловатая печать с рисунком из переплетающихся цветов и трав, в центре всего этого можно было различить тонкую диадему с шестью каменьями. Главная реликвия всего эльфийского племени. Развернув послание и вчитавшись, Император удивленно вскинул брови:
   - Они издеваются?
  

"Доброго времени суток!

Мы, эльфы Западного и Срединного уделов, спешим донести до Императора Государства Харалестского весть о том, что нашими воинами схвачен орк, известный как Дреггс Дол гро-Гхаш, из племени Ур-Гхад-Гхаш. Мы считаем, что он повинен в недавних поджогах, что имели место на земле близ прославленного Харалеста. Но этим цепь его деяний не замыкается. Названный выше орк участвовал в нападении на Эл-Руниаль, один из дворцов Светлейшего, единого во всех лесных просторах.

В связи с тем, что Дреггс Дол гро-Гхаш схвачен нашими силами, мы приняли решение судить его по своим законам пред очами Светлейшего. Мы надеемся, что Вы будете согласны с нами. Вы можете не беспокоиться по поводу кары, которую мы обрушим на этого орка. Она превзойдет все, на что только способны ваши палачи.

Если же остальные сообщники Дреггса будут вновь пойманы нами, мы уведомим Вас об этом.

Надеемся, что не отняли Вашего драгоценного времени и не доставили Вам каких-либо неудобств.

  

С уважением и пожеланием процветания вашему роду.

Совет эльфов Западного Анхелла."

  
   По началу Ирваст даже не удивился.
   В конце концов, эльфы в последнее время часто шлют гонцов с донесениями, посланиями, предложениями... Об этой переписке, Император надеялся, никто не знает. Одно дело, когда все думают будто молодой правитель слишком занят, чтобы еще разбираться в делах, куда замешаны эльфы. Да еще если и учесть что обитатели лесов действуют хоть и несколько настораживающее, но все же в пределах рамок имперских законов.
   И совсем другое дело, когда всем известно, что Ирваст самолично позволяет эльфам невиданные вольности, помогает обходить множество подводных камней и все в обмен на вроде бы не самую значительную помощь. Например как с этим орком.
   Орк...
   Чушь! Нелепица!
   Это что, просто намек на то, что вся имперская рать не может поймать даже орка? Но это же глупо, в одиночку не справиться с таким масштабным делом. Да и с ордой сообщников тоже. Маги осмотрели каждый уголек, каждая песчинка там пропитана колдовством больше, чем любой зачарованный человеком предмет.
   Эльфы заблуждаются. Император сжал в кулаке скомканное письмо. До полудня еще около двух часов, значит до встречи с послами из Закхара, он успеет переведаться с главой Имперской Академии.
   Один из самых сильных магических орденов под этим небом, однажды решил отойти от устоявшихся канонов и предложить свои услуги тогда еще слабой, но уже занимавшей земли от Полуночного океана до Моря Флиярда, Империи. Был заключен договор, опиравшийся на то, что Харалест снабжает орден всем необходимым для успешной работы. В свою очередь орден обязался трудиться на благо Империи, и обучать магическим наукам граждан, продемонстрировавших необходимые способности.
   Так возникла Имперская Академия. Неофитов в нее набралось на удивление много. Однако вожделенной армии магов, о которой мечтал любой правитель, у Харалеста не появилось. Настоящих колдунов-воинов, способных убивать врагов эффективнее чем обычный ратник мечом - на всю Империю не больше чем пальцев на двух руках.
   Длинная винтовая лестница вывела в хорошо освещенный коридор. Высокий, украшенный лепниной потолок, под ним замысловатые витражи, высотой в человеческий рост. Обладатели императорской крови не любили тесноту.
   Ирваст быстрым шагом преодолел этот коридор и несколько следующих за ним. Миновал зал приемов и вышел во двор, мимоходом отвечая едва заметными кивками на приветствия стражников. Впереди показалась увитая темно-зеленым плющом беседка, в ней виден силуэт Эгина. Того самого главы Академии.
   Эгин занимал свой пост уже столько, сколько нынешний Император его помнил. Впрочем точно также считал и предыдущий Император, и его отец... Этот высокий человек в сером плаще до пят, выглядел довольно молодо, его можно было посчитать ровесником Императора, если бы не одна деталь - глаза глубокого старца, видавшие в своей жизни столько лиха, что на десятерых бы хватило, бросающие столь тяжелый взгляд, что не каждый его выдержит.
   Ирваст тихо приблизился к беседке и попытался разглядеть книгу, которую так старательно изучал маг. Не вышло, Эгин моментально захлопнул фолиант и, подняв на Императора тяжкий взор, услужливо проговорил:
   - Мой Повелитель желает что-то знать от своего слуги?
   - Повелитель желает знать новости, - Император сел напротив мага. - Вы нашли хоть одного вменяемого свидетеля?
   - О! - Эгин заискивающе улыбнулся. - Кажется, Вы наступили на мою больную мозоль, Повелитель. Очевидцы несут околесицу, мой Император, они говорят, что под утро услышали "голос огня" как они сами выражаются, я отказываюсь понимать это выражение. А потом, потом они в один голос твердят об "огненных селезнях".
   - Драконы? - Ирваст вопросительно изогнул бровь. - Они говорят о драконах?
   - Ваше Высочество наносит мне оскорбление своим вопросом. Неужели вы считаете, что вся Академия не способна засечь появление дракона в этих краях? Эти твари оставляют настолько четкий след на тонких планах бытия, что не заметить их просто невозможно! Я склонен считать, как бы попроще выразиться...
   Эгин отвлекся, допил залпом вино из стоявшей рядом на маленьком столике чаши, и взглядом разжег в ней огонь.
   - Эти самые "огненные селезни" сотворены уже на территории злополучных деревень, - невозмутимо продолжил маг. - А потом, когда они сделали свое дело, создатель отправил их куда-то ввысь. Но "создать" истинного дракона невозможно, вероятно, это просто духи огня, подчиненные мыслеформе очень сильного мага, заставляющего их принимать это обличье. Возвращения этих чудовищ назад опасаться не стоит, им не протянуть долго среди звезд.
   Пламя в чаше превратилось в яростно машущего крыльями дракона, не больше ладони в высоту. Миниатюрное чудовище извергло тонкую струйку огня и снова стало пляшущими язычками пламени.
   - Значит, сильные маги... - Император задумался. Коли так, то с орка полностью снимались подозрения, он простой воин, тонким премудростям магического искусства не обучен. Да и какие бы шаманы с ним не якшались, им такого не устроить. Но ведь есть и другие существа, наделенные силой... - Скажи, Эгин, - Ирваст бросил взгляд в лицо мага, - это могли сотворить эльфы?
   - Эльфы?! Очень сомневаюсь, мы с остроухими в прекрасных отношениях, как впрочем, и с большинством нелюдей, связно говорящих на Харалестском и Велессийском. Причем эльфы, скорее, у нас на особом положении...
   - На особом положении? - тихо переспросил Ирваст.
   - Ну да, - прищурившись ответил маг. - Среди придворных много тех, кто взял в жены или наложницы эльфийку. Причем взял не силой, а с согласия их короля, Эльвера. Я думаю нам до сих пор аукается та война с гномами. Мы очень ослабили соседей западного Анхелла, а у остроухих долгая память... Да и вообще, я просто с трудом представляю себе эльфа призывающего посреди деревни, ради забавы, огненного элементаля, право, это смешно.
   - Смешно? Ради забавы?! - Император швырнул в огонь письмо, которое до сих пор сжимал в кулаке. - Вы не можете поймать безумца, который так забавляется?
   - Вы меня не поняли. Я хотел сказать что эльф может так лишь забавляться, никаких целей, требующих таких деяний, у него быть не может. Тот кто это творит - людского племени. Знать бы точно - кто он.
   Маг исподлобья посмотрел на Ирваста. В этот раз Правитель не выдержал взгляда и, поднявшись со своего места, направился во дворец. С этим магом нужно быть настороже, уж слишком давно он здесь и знает гораздо больше о стране, чем сам Ирваст. А его доводы об эльфах кажутся не такими уж незыблемыми, кто знает, какие планы рождаются в головах бессмертных.
   Эгин не стал глядеть в спину уходящему Императору. Он бросил взгляд на чашу: пламя исчезло, а на дне лежало нетронутое им письмо.
  
  
   Дреггс пришел в себя от пронзительного порыва ветра, ворвавшегося под полог фургона. Холодный ночной воздух попал в легкие и принес некоторую ясность в замутненное долгим беспамятством сознание. Вспыхнули в памяти события недавнего времени. Орк оглядел свое тело: несколько кровоподтеков, синяков и незначительных царапин. Куда как больше, огорчали его скованные цепями руки. Конечно, передвигаться можно, но сражаться и уж тем более молниеносно умертвить надзирателя никак не получится.
   Выглянув за полог, Дреггс увидел сидящего на козлах эльфа, того самого, которого он встретил в лесу и чью морду он так хорошо разукрасил. Эльфийка сидела рядом с ним. Волосы несколько растрепаны, одежда измята. Не поворачивая головы, она обратилась к орку своим мелодичным голоском:
   - Если попробуешь сбежать, твои кандалы тебя убьют, если я им прикажу. Как видишь, мы не поскупились на средства охраны. Теперь ты понесешь заслуженную кару!
   Он сделал вид, что пропустил её слова мимо ушей. На самом деле они его очень заинтересовали. Если она прикажет, цепи его убьют. А если она не сможет приказать? Орк хищно оскалился.
   По левую руку от фургона черными исполинами угадывались горы. По правую - неширокая река и ещё три горных пика. Значит, они уходят от Харалеста на запад.
   Там, на закате лежит восточный Анхелл, обиталище иного эльфийского племени. Их никто не принимает в расчет, они никогда не вмешиваются в военные конфликты, но безжалостно убивают тех, кто вторгнется в их владения. Те эльфы, что расселились по всему остальному миру - ненавидят обитателей Восточного Анхелла. Объектам же их ненависти, просто наплевать на отношения со своими соседями.
   Неужели эти двое недоучек, использующие подлые магические приемы, решили идти на прорыв через территорию врага? Нет, у них сил не хватит, кишка тонка. Тогда как? Морем? Но это очень долго, хотя возможно. Если им помогут стихийные маги, то они довольно быстро доберутся в Аргхейм, один из самых крупных портов. Вернее - это огромный портовый город, лишь немногим уступающий в размерах Грейхему, но превосходящий Ксалухот почти в два раза.
   Затем они отправятся на юг по тракту, мимо Долгара, наверняка нигде не останавливаясь, чтобы не терять время. К середине осени, дорога приведет их в Западный Анхелл, отделенный от Восточного стеной Велессийских гор. И вот этого события, нужно избежать любой ценой, какой бы она не была высокой. Эльфы наверняка извратятся придумать какую-нибудь вечную муку, так что лучше умереть.
   Правда, умирать Дреггс не собирался. Лучше еще пожить десяток-другой зим. Значит надо сбежать. Только следует ещё немного повременить, сейчас ему не скрыться. До гор несколько дней пути, а в степи ты не спрячешься от эльфа, будь ты даже гений маскировки. Придется ждать.
   Он будет ждать, и он дождется.
   Ближе к вечеру вдоль дороги потянулся лес. Редкий такой лесок, практически не дающий надежного укрытия при непогоде. Изредка, натренированный глаз орка выхватывал среди деревьев полусгнившие останки деревянных домов. Раньше здесь была какая-то деревня, однако люди бросили это место уже давным-давно. Очень редко мелькали высокие, выше деревьев, столбы, обвязанные цепями. На таких подвешивают за руки пленных, попытавшихся совершить побег. Варварский закон, подписанный рукой Харалестского Императора. Дреггс не понаслышке знал об этом.
   Место для ночевки эльфы выбрали самое, что ни на есть, подходящее. Заброшенная землянка на опушке леса. В принципе довольно чисто, только слой прошлогодних листьев укрывает пол, но, по крайней мере, здесь никакое зверье не устроило логово. Небольшое расчищенное пространство в центре в скором времени заполыхало костром. Над огнем повесили котелок. Запах пищи заполнил помещение, но эльфы позаботились о том, чтобы он не привлек сюда особо чутких незваных гостей.
   Эльф молча передал Дреггсу две миски и отвернулся, предпочтя ему общество эльфийки.
   Так, в одной миске похлебка, во второй какое-то странное крошево из трав, к нему орк предусмотрительно не притронулся. Неплохое на вкус варево и так прекрасно утоляло голод, можно было не жевать траву, словно кролик. С полчаса спустя эльфийка швырнула в Дреггса небольшой походной флягой.
   - Береги воду, отродье! До следующего привала больше не получишь.
   Покончив с ужином, эльфы (Дреггс так и не узнал их имен) погасили костер. Землянка погрузилась во тьму, лишь тонкая полоска лунного света пробивалась через отверстие под низким потолком. Основной вход предусмотрительно занавешен маскирующим плащом. Измотанного за день, орка сморил сон.
  
   Я устал смотреть в водоворот Хаоса, угадывать там отголоски событий, эхом расходившиеся от Отмеченного мира. Тяжелое это бремя, управлять доброй долей мироздания. Не все мне подвластно, но и границ не так уж много.
   Эх, эти мелкие сущности. Рабы, те кто ими погоняет, бродяги... Они все еще не знают, какая важная роль отведена каждому из них в придуманном мною плане. Хоть он еще до конца не продуман, надо действовать как можно быстрее. Время - как раз одна из тех границ что непреодолима для меня.
   Пусть ещё нельзя открыто исправлять чужие ошибки, я попытаюсь помочь. Но, все может пройти так, что Мне и не придется вмешиваться, придется только подождать и начинать пожинать плоды победы. Но уверен, что ничего подобного не будет.
   Гном выбрал тот самый путь, на который я и рассчитывал. Собственно, предполагать, что он пойдет иной дорогой было бы смешно...
   Я залюбовался пламенем свечи. Его тихим дыханием, танцующими саламандрами. Как они прекрасны и столь же разрушительны. Огонь выжигает что угодно, кроме Хаоса. С ним они на равных, не поглощая и не уничтожая друг друга, могут существовать эти начала столь долго, сколько просуществует то, что держит их вместе.
   Пламя - любимое оружие хаотиков, эти маги слишком близки с тем, что обозначает границу каждого мира. Хотя хаос столь же близок с огнем, как и со всеми другими стихиями, его адепты (если их можно так назвать) почему-то предпочитают огонь. Недоучки...
   Такие же недоучки, как и эти два эльфа, сумевшие изловить Дреггса.
   Признаюсь, этот орк Меня впечатлил. Я даже не питал больших надежд, угадывая в нем лишь часть мелкого замысла раба, а он все-таки превзошел мои ожидания. Если Дреггс вырвется из ухоженных эльфийских ручонок, то можно поставить серьезную ставку и на него. Главное, чтобы орк повел себя правильно и не натворил всяких невероятных глупостей.
   Я с болью гляжу на то, как все ближе и ближе к этому миру подбирается леденящее душу (или что там у меня теперь? Хм, кажется, в старых диалектах нет слова обозначающего более высшую форму...) омертвение, упокаивание. Хаос замирает. Простым смертным сложно понять, что он есть главное в этой вселенной, он заставляет ее двигаться. И если кто-то его разрушает, превращая в широкие, пустые коридоры... я чувствую боль Хаоса... но мне придется терпеть. Терпеть до того мига, когда можно будет легким движением завершить весь мой план, остановив наконец это чудовищное преобразование...
  
  

Глава III

   Скованные ледяными панцирями горы наконец расступились и его взору открылась заснеженная долина. За спиной остался Монастырь - уже минуло несколько часов как он оставил свою келью и двинулся на юг. Впереди лежала гавань и несколько домиков с курящимся над печными трубами дымком. Большая часть домов в поселке обычно заброшена, живут здесь одни моряки в перерывах между выходами в море. Постоянных жителей на Семарьих островах нет, за исключением обитателей Монастыря и нескольких общин гоблинов.
   В этом году на островах осталось - небывалое дело! - три полных команды. Почему-то их капитанам захотелось зимовать на Семарьих островах, отнюдь не ласковом крае. Обычно же, на зиму здесь никто не остается, зато весной, как только улягутся штормы на море, словно голодная птичья стая, слетаются купеческие корабли со всего Закатного мира. Монастырь главным образом скупает провизию, оружие и рабов. Последних никогда не бывает много. Ведь должны же на ком-то ученики отрабатывать все, что успели здесь изучить. Теория без практики - не более чем куча исписанной бумаги.
   Вдобавок Монастырь с удовольствием покупает драгоценные камни, правильной кристаллической формы. Есть и такие купцы, с которыми договариваются уже на специальных условиях. Здесь речь идет о покупке артефактов. Самые именитые охотники за сокровищами получали тут очень выгодные предложения.
   Тот знаменитый поход Ургалы с его дружиной на Ксалухот, надолго запомнился уцелевшим ратникам Южной Башни. Этих наемников Монастырь нанял специально для разграбления дворцового архива. В принципе ничего особенного, в основном легенды и факты из жизни королей этого немолодого города. Но каким-то чудом среди всего этого литературного мусора затесались три тома старого гномьего собрания "Силы Царей". Фолианты, под охраной в полтысячи мечей, были доставлены в Монастырь.
   Никто, кроме семи Наставников не знает точно, сколько сокровищ перекочевало из казны Монастыря на корабли Ургалы. Поговаривают лишь, что этих денег хватило на то, чтобы собрать огромную армию наемников и повести ее на восток. Говорят также, что Ургала до сих пор предлагает за хорошие деньги свои услуги. Правда, по самым скромным подсчетам тот уже давно должен быть мертв. Вот только ли золотом платит Монастырь за хорошую работу?
   Юноша начал спускаться в долину. Конечно, его ещё нескоро хватятся и начнут искать. А когда хватятся, вряд ли станут серьезно заниматься поисками. Он ведь даже не получил ещё знак отличия одной из ветвей. До недавнего времени (буквально несколько часов назад) на его груди покоилась семилучевая звезда. По одному лучу на каждую ветвь, на каждую силу, что имеет влияние в этом мире. Огонь, Воздух, Вода, Земля, Жизнь, Смерть и, наконец, Дух.
   Сейчас этот простенький оберег наверняка погребен под слоем нападавшего в горах снега. Снег, бесконечный снег. Весна - вот как это здесь называется.
   Миновав несколько оврагов и пройдя вдоль довольно крутого склона, юноша, наконец, наткнулся на протоптанную обитателями поселка дорогу. По ней они ходили в лес за хворостом. Около получаса пути и он уже у пристаней.
   Воды никогда не замерзающего Полуночного океан поддерживали несколько больших кораблей. На один из них предстояло наняться матросом.
   До вечера он таскался по пристани, пытаясь предложить себя в качестве рабочей силы, но везде получал отказ. Только один капитан заинтересовался его кандидатурой.
   - Ты значится, работать на судне хочешь? - высокий бородач заглянул юноше в глаза. - И откуда ж такой енто выискался? Ведь не с другого же корабля? А? Не с другого - это верно, да и не с корабля... Ты из Монастыря пришел, знаю я вашего брата. Походка, да взгляд вас выдают. Настороженные вы все, спасу нет. Как звать-то тебя?
   - Хест, - молодой человек назвал то из своих имен, которое первое пришло ему на ум. - Мое имя Хест.
   - Хест говоришь?.. Хм... Хест... - моряк словно пробовал имя на вкус. - Уж больно на имя орка смахивает. Не нравится оно мне... Ты из какой ветви будешь, Хест?
   - Я еще не принадлежу к ветвям, - лицо Хеста напряглось, на шее вздулась жила.
   - А, ну дык, тогда все ясно. Много вас таких было, кто сбегал перед распределением. Ты ведь из-за него бежал?
   Хест сам не знал, почему так твердо решил податься в бега. Ведь стать воином Монастыря - это стать элитой, причислить себя к лучшим воинам, ходящим под Солнцем.
   - Только всем таким беглецам всегда отказывали в помощи, и им приходилось возвращаться назад. Это потому, что они не подходили к моему суденышку, - капитан подмигнул юноше. - Я ведь знаю, что вернись ты сейчас назад, тебя тут же убьют. Там ведь дезертиров не жалуют. А мне, пожалуй, в ближайшее время понадобится лишний матрос. Ты ведь уже неплохо научился драться, - он выразительно кивнул на фиранги, висящий у пояса Хеста. - Только, что-то тонковат твой клинок. Хех... ну, да ладно, не мне тебя учить. Мы выходим завтра перед рассветом. Я конечно не уверен, что из Монастыря за тобой явятся, но ночевать тебе лучше на корабле. И тебе и мне поспокойней будет. Ну и плату я тебе выдавать пока не буду, вдруг, твои услуги не пригодятся. Харчи, конечно, будешь получать со всей командой. Согласен?
   - Да, - в знак подтверждения своего слова парень кивнул.
   - Ну, вот и отлично, а у меня ещё кое-какие дела остались. - С этими словами капитан развернулся к кораблю: - Эгей! Марук! Я тут человека в личные телохранители нанял, посели его, где поближе будет к моей каюте!
   - В личные... чего? - растерялся Хест. - Шутишь что ли? Я же...
   - Это всего лишь значит, что ты будешь махать мечом по моей просьбе. Не беспокойся, - раздраженно оборвал его бородач.
   На крик выбежал низкорослый человек, с непокрытой лысой головой. Весь какой-то тощий и нескладный. Поманив узловатым пальцем Хеста, он проследовал вглубь судна. Юноша, не мешкая, пустился следом.
   Пройдя по палубе, они спустились на один ярус ниже. Остановившись возле трех дверей, Марук распахнул первую попавшуюся и вошел внутрь. Подождав пока за ним появится Хест, он сказал:
   - Это лучшие условия какие есть только на корабле. Капитан щедрый у нас... Что-нибудь хочешь сказать?
   - Воняет, - коротко объяснил Хест. - Я больше к чистоте привык.
   - Ну так и радуйся, что ты теперь телохранитель, а не юнга захудалый, - недовольно буркнул Марук. - А то немедля бы отправили воду вычерпывать. Понял бы сразу - что значит "воняет". Но ты все равно, смотри тут поаккуратней, ведь у капитана уже есть один личный воин. Так он поздоровей тебя будет, куда как... Дага его зовут. Хотя, ты наверное получше его мечом владеешь, ты ведь монастырский ученик.
   У Хеста закружилась голова: складывалось ощущение, что самой последней собаке на этих поганых островах уже известно, что он сбежал из Монастыря.
   - К чему ты мне это говоришь? - спросил он глухим голосом, разглядывая каюту.
   - К чему? Да просто предупреждаю тебя. Вы, молодые, всегда горячи на голову. Капитану не нужны свары среди команды. Ты это усвой, если не хочешь рыб потом кормить, лежа на дне.
   Марук покинул каюту прежде, чем Хест успел что-нибудь ответить.
   Поглядев на криво-посаженную дверь, юноша не снимая меховой куртки повалился в натянутую над полом сетку. Но вот странность, не смотря на усталость и полный переживаний день - сон не шел. Хест сбросил куртку, перевернулся на другой бок, погрузившись в размышления о том, чем же он теперь займется.
   Быть телохранителем капитана - что-то это слабо было похоже на мечты о той свободе на которую рассчитывал молодой монастырский ученик, готовя побег. Еще, чего доброго и убьют на такой службе.
   Нет, Хест трусом не был. Он был готов с яростью ринуться в бой, если бы он был неизбежен. И среди всех учеников Монастыря, он был самым ярым, вечно оказывающимся победителем в учебных боях. Но умирать, сейчас, когда до вожделенной свободы осталось только руку протянуть, быть поверженным вражеским мечом не прожив на свободе еще ни одной зимы...
   - Пусти меня на корабль, - проник в уши противный шепот.
   Хест тряхнул головой, пытаясь понять, не спит ли он.
   Легко вскочив на ноги, юноша осторожно выглянул за дверь. Ни единой души. Быстрыми шагами вышел на палубу, да так и замер. В лучах заходящего солнца, вся команда сгрудилась у правого борта, глядя на пристань, а по ушам вновь полоснуло мерзкое шипение:
   - Ты знаешь, кого я ищу. Пусти меня на корабль.
   Хест осторожно приблизился к толпе, встал возле какого-то чернокожего великана, и выглянул у него из-за плеча. Мореход быстро глянул на новичка, но предпочел ему то, что творилось у соседнего корабля.
   Сердце Хеста бешено забилось. Хоть расстояние до соседнего корабля было и немалым, но юноша различил-таки ярко-синий узор на маске рослого вояки, закутанного в тяжелую меховую куртку. Монастырский пес пришел за ним.
   - Сейчас, вот только штаны поправлю, и впущу тебя, - рассмеялся огненно-рыжий богатырь, стоя на борту быстроходного корабля с треугольными парусами. Кровь древних северян, бороздивших моря еще до грейхемцев, в нем так и кипела. - Ты что, дурень, что ль? Говорю ж - нет ходу всякой швали на мое судно!
   - Взамен того, кого укрываешь, ты получишь раба, - продолжал настаивать воин.
   - Он использует магию к своему голосу, - морщась произнес Хест, обращаясь к вынырнувшему из-за спин капитану. - Плохо дело. Не каждого в Монастыре магии учат, но если учат, то, будь здоров, как.
   - До чего ж тупой, - рыжий сплюнул, попав почти на сапоги монастырскому прихвостню. - Пшел вон! Так понятно говорю? Никого я тут не укрываю, идиот, кроме пары наложниц по ночам!
   - Я гляжу, уговоры бессильны, уважаемый капитан? - это воин произнес уже не шепотом, а вполне себе обычным голосом. Но его по-прежнему слышали все.
   - О, да ты прозрел, братец! - совсем развеселился северянин. - Давай, шагай отседова!
   - Что ж ты делаешь, старый волчара, - простонал капитан, не замечая Хеста, попеременно то дергающего его за рукав, то стучащего по плечу.
   - Уплывать надо немедленно, - шепнул молодой телохранитель, отчаявшись обратить на себя внимание командования. - Это адепт воды, Заиндевевшая ветвь. Сейчас он тут такое устроит, что лучше сразу на меч бросаться!
   - Какой уплывать? - пробасил чернокожий великан. - Этак он нас мигом вычислит. Нет, тут ждать надо, на случай полагаться. Если сейчас драка начнется - в суматохе можно уже и деру дать.
   А бой назревал с каждым мгновением.
   - Эгей, игрушку-то брось свою! - прикрикнул рыжий, глядя как воин на пристани стягивает со спины ножны. - Я ведь тоже не лыком шит! - он поднял на вытянутых руках длинный искривленный клинок.
   Адепт воды шагнул вперед, остановился на самом краю пристани и крепко сжал лезвие меча. Кровь закапала с ладони, растворяясь в океанских волнах, лижущих каменную пристань.
   - Все, сейчас они пожалеют, что родились, - протянул Хест, осторожно глядя на происходящее, так, чтобы его не заметил ассасин.
   - Почему? - удивленно переспросил один из матросов, не отрывая взгляда от пиратов, пытающихся разглядеть что-нибудь за бортом.
   - Он просто играет, - со страхом в голосе пояснил Хест. - Этот воин слишком близок к Наставникам, чтобы самому выполнять какие-то поручения. Нет, сегодня у него отличный повод развлечься, своего не упустит.
   Воин монастыря оперся на меч, разглядывая порезанную ладонь. Корабль, на который он пытался пройти несколько минут назад как будто перестал его интересовать.
   - Это чего, на богов каких-то неведомых надеешься, да? - с издевкой вопросил северянин, не замечая, как вода вокруг его корабля начинает меняться.
   Волны медленно улеглись, по поверхности поплыли мелкие осколки льда, слипаясь в чуть более крупные комья и прибиваясь к бортам судна. Хест опустился на колени, заскулив от еще не начавшейся боли. Руки юноши шарили по груди и шее, привычно пытаясь отыскать семилучевую звезду.
   Если за нее держаться, то потоки силы не так больно рвут тело. Этому трюку он научился во время довольно частых празднеств, когда Наставники покидали свои кельи и творили какое-нибудь чародейство на благо своего драгоценного Монастыря.
   -Я ж ее выбросил, сорвал, - словно уверяя себя в реальности произошедшего, в полголоса прошипел Хест, крепко стиснув зубы. - Все, ублюдки, я не ваш. Ничего, схрон силы у вас не опустеет без меня.
   Тем временем ассасин перестал изучать свою руку, давно уже переставшую кровоточить и даже с проблеском некоего интереса в голосе пробормотал, не поднимая глаз:
   - И что же ты теперь делать будешь?
   Северянин тряхнул рыжей гривой, хотел что-то прорычать в ответ, но не успел. Корабль вздрогнул, просел в воду где-то на пару локтей, а мгновеньем позже вверх по бортам рванулись длинные ледяные пальцы.
   Сверкающая рука развернула судно и еще сильнее дернула его вниз. Матросы полетели за борт, шлепаясь в ледяную воду, обильно усеянную щепой. Дерево трещало, казалось - еще мгновение и корабль просто развалится, будет раздавлен в труху.
   Палуба под ногами северянина вздрогнула так сильно, что он едва не рухнул сам. Нос корабля врезался в каменную пристань, корма приподнялась, поддерживаемая ледяными пальцами.
   Ассасин широким, уверенным шагом поднялся по изломанному носу, а его холодные глаза не отрывались от рыжего богатыря. Капитан упал на колени, вонзил меч в доски под ногами, лишь бы удержаться и не полететь в воду, но когда он громогласно заговорил, в голосе не было ни единой нотки мольбы. Лишь раздражение:
   - Полудурок, выкормыш монастырских крыс, да не прячу я никого, зря только силу тратишь!
   - Я знаю, что ты никого не прячешь, - почти милостиво ответил убийца. - Я знаю, кто прячет. Мне известно все. Но Монастырь не мог упустить такого шанса продемонстрировать свои силы. Пусть нас теперь ненавидят еще сильнее. Лишь бы боялись.
   И только эти слова отгремели у всех в ушах, как стоящий рядом с Хестом чернокожий великан крепко ухватил его за горло.
   - Ты за собой смерть привел, щенок! - прошипел гигант, глядя на то как юноша пытается вырваться из его мертвой хватки.
   - Прекрати, Дага! - гневно воскликнул капитан. Пальцы тотчас разжались, Хест повалился на палубу, постарался отползти, но нога Даги прочно придавила его к полу.
   - Он ведь знал наверняка, что такой ублюдок придет за ним. Не мог не знать! Какого демона он нас не предупредил? А теперь этот гад, сыграв свое представление...
   - Да он не знает где я, жизнью клянусь, - выдохнул Хест. - Я сбросил метку, он блефует.
   - А откуда нам знать, что ты не врешь? - склонился к нему капитан.
   - Он бы напал на нас сразу, - быстро затараторил Хест. - Ворвался бы на корабль, всех бы перерезал. Меня бы повязал. Монастырь не стал бы тратить силы, если б знал наверняка. А так он и покрасоваться успел и сверх надобности силы не тратит, думает что трусливые глупцы сами меня выдадут.
   Дага убрал ногу, капитан поглядел на своего нового телохранителя, пробурчал что-то нечленораздельное и буркнул: "Уходить надо". Но не успел Хест облегченно вздохнуть, как с диким треском две огромные ледяные руки сдавили корабль рыжего северянина.
   Сдавливали они медленно, но неукротимо. Кто еще оставался на палубе и капитан в том числе, сиганули наконец в воду. Только воин Монастыря словно по волшебству взмыл вверх и опустился на сомкнувшиеся пальцы.
   Хесту казалось, что он даже здесь слышит крики, разносившиеся сейчас по башням Монастыря. Кричат от нечеловеческой боли все и каждый ученики. Бушующие потоки текут через них, забирая силу, за одно это уже можно ненавидеть Монастырь лютой ненавистью.
   - Тебя много народу видело, щенок, - обеспокоено произнес Дага. - А завистников тут хватает, все друг дружку утопить хотят...
   - Он здесь, забирай гаденыша! - неожиданно, что есть силы закричал и замахал руками молодой матрос, в двух шагах от замершего в ужасе Хеста.
   Как всегда, бойся не бестрепетного врага а малодушного союзника...
   Вся команда, суетливо готовящаяся к отплытию, замерла на несколько мгновений, услышав этот крик. Кое-кто успел бросить взгляд на ассасина, возвышающегося на ледяной скале. Воин медленно повернулся, протянул руку к кораблю...
   Позади него медленно начало отчаливать тяжелогруженое торговое судно, но монастырский прихвостень не обратил на него никакого внимания. Добыча была почти в руках, а количество зрителей, наблюдавших за представлением не имеет особого значения. Весть разнесется очень быстро, ко всему прочему моряки все еще изрядно приукрасят.
   - Ах ты вша давленная! - рыку чернокожего великана позавидовал бы и иной лев. - Он же нас всех за пособничество на суд Монастыря отправит! - продолжал реветь Дага, подняв предателя одной рукой.
   Матрос неловко махал ногами, кряхтел, пытаясь высвободить ворот куртки, но Дага не долго думая швырнул его за борт.
   Топоры рубили канаты, корабль начал медленно отходить от причала, слишком медленно, чтобы у Хеста хоть на миг возникла безумная мысль о спасении. Конечно, расстояние от него до ассасина немалое, а силы тот истратил уже столько, что больше брать просто опасно, если ты один и некому тебя подстраховать...
   Но ведь остаются еще собственные силы, возможности тела. Не зря, ох не зря, воинов Монастыря все так легко кличут непобедимыми.
   Адепт воды неторопливо поправил чуть сбившуюся маску и, вне всякого сомнения, приготовился прыгнуть.
   Слишком он близок был к победе. Это чувство окрыляет даже наилучших из воинов, но отодвигает бдительность на второй план. Слишком сильно его вымотали сложные заклятья. Пусть Монастырь учит своих учеников не показывать врагу усталости, но ведь одно дело не показывать усталость, а другое - не уставать.
   Позади ассасина быстро выросла широкоплечая фигура. Хест лишь успел различить разметавшиеся рыжие волосы, как капитан потопленного судна прыгнул на врага. Уже падая, ассасин попытался вывернуться, но северянин прочно держал его, не уставая вонзать в бок противника свой клинок.
   Океан поглотил их.
   Хест вцепился в борт и глядел, не веря своим глазам, как медленно удаляются от него Семарьи острова.
  
  
   Привал закончился и повозка опять-таки тянется по наезженной дороге на запад. Строри раскуривал трубку и бормотал себе под нос слова из какой-то старой гномьей песни. Уже прошла седмица, как они оставили позади Приозерное Трехгорье и двигались в сторону заката. Гном не допускал никаких лишних остановок, и задерживались в придорожных трактирах они не больше чем на несколько часов. Ночевали там, где застанет темнота.
   - Думаю проблем уплыть из Старга не будет, - вслух размышлял Алберг. - Корабли оттуда регулярно ходят в Аргхейм. Собственно говоря, я сам этим путем и прибыл не так давно. Остроносая галера вмиг домчит нас до северных берегов. Ну а дальше опять по суше.
   - Нет, - возразил Строри. - Это слишком долго.
   - Долго? - удивился мечник. - В общем-то вполне себе шустро. Да и выбора другого нет.
   - Есть, - торжественно заявил Строри. - Выбор есть всегда и сейчас путь морем не для нас. Я чувствую, надо торопиться!
   - За то время что мы тащимся, пора бы твоему чутью хоть слегка притупиться, Строри, - давя зевок выговорил Улгар. - Не нравится мне это...
   На слова крестьянина никто и внимания не обратил. Алберг привстал, держась за борт повозки. Когда он был в чем-то не согласен со Строри, то предпочитал занять подобную позицию, дабы подавлять бедного гнома своим величием. Справедливости ради стоит заметить что до сих пор у него это ни разу не получилось.
   - Что ты удумал? - вкрадчиво вопросил мечник. - Строри, не глупи.
   - Горы нас пропустят, - непоколебимо ответил гном. - Пройдем под ними, и выберемся у самого Долгара. Время выиграем, причем неплохо.
   - Толку будет от этого времени, если мы просто не дойдем до Долгара? Гномов возле топи и Анхелла под Велессийскими горами нет.
   - Сам что ли там был? - презрительно бросил Строри. - Под горами я что твоя рыба в воде. Горы нас от всего укроют. Там нет пиратов, там нет разбойников, там никого нет.
   - Кроме нечисти, - вставил свое слово Улгар.
   - И нечисти там нет! - рявкнул Строри обернувшись к крестьянину. - Гномы Долгара регулярно вычищают подземелья.
   - Но не так далеко от города, - нахмурившись заметил Алберг. - Улгар может оказаться прав. Отряды чистильщиков вряд ли забредут так далеко. Там, где Топь...
   - Да знаю я. Ну мы же не пойдем прямо возле самой трясины. Мы севернее пойдем. И вообще, я же воин клана. У меня есть все планы старых путей. Не заблудимся.
   Улгар не нашел что возразить. Алберг уселся на место, разведя руки, словно расписываясь в своем бессилии. Проклятое гномье упрямство, наверное, когда Строри появился на свет, боги каменных сводов отсыпали ему двойную дозу этого качества.
   - Не проще ли будет через горы пойти, а не под ними? - напоследок спросил мечник.
   - Тьма и пропасти! Нет, не проще! Ты сам что ль через те горы ходил? - вновь завелся Строри. - Знаешь, какие там ущелья? Как там от любых звуков - лавина за лавиной? Уж лучше темным коридором, чем по холодным снегам тащиться, да на склонах ноги ломать.
   - Хорошо, пусть так, - проворчал в ответ Алберг. - До Велессийских гор еще добраться надо. Авось ты образумишься.
   Довольная улыбка растянула губы гнома и он отдался созерцанию бескрайних просторов, раскинувшихся вокруг.
   Сейчас по левую руку простирался бескрайним зеленым ковром Мехейев лес. Дикое место, ни тропинок, ни уж тем более какого-нибудь жилья. Непуганое зверье ловко пробирается через все непроходимые чащобы, обходя ловушки и капканы, расставленные горе-охотниками. Будто сам лес направляет и оберегает своих обитателей.
   Ходили всякие разные байки про эти места, говаривали, что гиблые здесь земли, но маленький отряд уже два дня шел по пролегающей вдоль леса дороге и даже ночевал в этих кущах, но ничего ужасного так и не встретил.
   У Строри не было никакого страха перед якобы обитающей здесь нечистью. Он считал, что нет такого чудовища, которому добрая гномья секира не могла бы снести голову, арбалетные болты не выбили бы глаза, а меч не выпотрошил внутренности. Страх перед лесными тварями - это не для гномов, это вон, для людей и эльфов.
   Когда сгустились сумерки и ущербный месяц заслонили тучи, трое друзей остановились на ночлег.
   Стреножив лошадей и оставив их в зарослях рядом с повозкой, Улгар развел костер прямо на опушке леса. Почему-то крестьянин постоянно ждал, что на них кто-нибудь нападет и прикончит, пока они спят. В ночи ему постоянно мерещились некие неясные тени и жуткие страшилища.
   Из-за этого гном с Албергом условились, что более сторожить по ночам Улгар не будет. Этой ночью мечник вызвался первым поддерживать огонь в костре и охранять их небольшой лагерь. Гном с Улгаром улеглись спать поближе к огню. Ночью, несмотря на позднюю весну, ощутимо пробирали холода.
  
   Холод вытащил Строри из объятий сна. В глаза бросился погасший костер. Неужели Алберг уснул? Нет, вот он лежит в траве, глаза его открыты. Старый мечник медленно вытянул руку в сторону северных холмов. Там, на фоне заходящей луны, двигались силуэты всадников. Десяток, как пить дать.
   - Не доставай оружие, его блеск может привлечь их внимание, - еле слышно прошептал Алберг. - Их неведенье - наше благо.
   - Давно они тут ошиваются? - глаза гнома злобно блестели из-под капюшона плаща.
   - Луна уже клонилась, когда я лошадей услышал. Едва костер погасил, а они уже тут как тут.
   Гном заметил, что Улгар тоже не спит и внимательно прислушивается к разговору.
   - Что други, - крестьянин нервно рвал на части сорванный с куста лист, - думаете разбойники, думаете драться придется?
   - Нет, не разбойники, это уж точно, - проговорил Строри. - Гляди, как латы под луной сверкают. У разбойников таких нет, они ж не от хорошей жизни на большую дорогу подаются.
   В это время, к всадникам на холме присоединился еще один силуэт. В руках новоприбывшего сверкало копье. Наконечник блеснул под луной и уставился в сторону притаившихся странников. Тишина ночи наполнилась лязгом десятка мечей, ползущих из ножен.
   Алберг, уже не таясь, встал в полный рост. В руке заплясал меч.
   - Чего разлегся, Строри?! Поднимайся и бери свою секиру, она нам сейчас ох, как пригодится!
   Гном подхватил свой вещевой мешок и лежащее на земле оружие. Бросив Улгару арбалет, он поудобнее обхватил топорище. Всадники стремительно приближались. Вот уже виден блеск глаз в прорезях глухих шлемов. Внезапно кони перешли на шаг, а их наездники обнажили мечи. Полуторные, зазубренные, такие оставляют долго незаживающие, рваные раны.
   В нескольких шагах от путников десяток спешился, верхом остался лишь предводитель. Наконечник его копья находился в паре дюймов от груди стоящего посередине Улгара. Остальные воины, как по команде, встали в боевую стойку, направив мечи на ощетинившихся оружием странников.
   - Странно, что вы еще не молите о пощаде, - почти добродушно прогудел из-под глухого шлема предводитель всадников. - Видя нас, преступники обычно бросают оружие оземь.
   - Я не приучен бросать оружие перед врагом! Тем более, что я не преступник! А кто ты, трусливая падаль?! Назови себя! - вскричал Строри, сделав шаг вперед и выразительно взмахнув секирой.
   - Не дерзи мне, гном, - наконечник копья уже смотрел в лицо Строри. - Ты ведь опытный воин и должен понимать, что у вас нет шансов на победу. Возможно, вы захватите с собой двух или трех моих людей, но все равно умрете.
   Гном не успел ничего ответить, не выдержал Улгар. Болт сорвался с его арбалета, свистнул, рассекая воздух. Каким-то чудом всадник с копьем успел повернуть голову, тяжелая стрела лишь чиркнула по его шлему, не попав в прорезь для глаз.
   Доли секунды потребовались Улгару, чтобы вытащить из-за спины второй, уже заряженный самострел. Его выстрел пришелся всаднику в закрывающую грудь пластину доспеха. Металл снова выдержал, но сила удара вышвырнула наездника из седла.
   Не дожидаясь приказов, остальные воины молча пошли в атаку. Строри вскинул топор и обрушил его на самого расторопного, оказавшегося ближе всех, врага. Доспех выдержал чудовищный удар, но воин не удержался на ногах.
   Алберг скрестил мечи сразу с тремя противниками и будь у Строри время наблюдать за его поединком, он бы восхитился тем, как виртуозно владеет мечом старый вояка.
   На гнома все наседали и наседали, он уже не успевал бить в ответ, все больше отбивал атаки. Улгар, стоя за спиной гнома, разряжал арбалет почти в упор, но перезаряжать самострел было сущим мученьем, и потому он успел сразить всего одного врага.
   - Алберг, давай в лес, не отставай! - гаркнул Строри, спиной пятясь под раскидистые кроны.
   Мечник издал боевой клич, на мгновение раскрылся, коротким ударом вогнал острие меча в смотровую щель на шлеме врага, рванул клинок назад и, чуть не опоздав, отразил обрушившийся слева удар.
   - Улгар, прикрой его! - скомандовал Строри.
   Свистнул болт, воин, пытавшийся зайти мечнику за спину, пронзительно вскрикнул и упал в траву. Алберг перешагнул через тело, не уставая отбиваться от еще двоих латников. Улгар снова выстрелил и одним противником стало меньше.
   Воин, атакующий Алберга, на секунду отвлекся, глянул на падающего соратника. Мечник перехватил инициативу, ударил с силой, стремясь не обманом обойти защиту, а сокрушить ее. Латник успел лишь подставить клинок, но сила удара повалила его наземь.
   Алберг встал бок о бок со Строри. Четверо уцелевших латников стояли перед ними, не зная, бросаться ли в бой, или отступить. Тем временем, к ним присоединились еще двое, скрежеща помятыми в бою доспехами. Сраженные выстрелами Улгара так и остались лежать в траве, каждый болт нашел верную цель.
   Опираясь на копье, рядом со своими воинами появился их предводитель. Улгар вскинул арбалет, но десятник устало отмахнулся:
   - Оставь это. Твоим болтам не найти щель в этом доспехе.
   - Я все же постараюсь им помочь, - холодно ответил крестьянин, злобно сощурившись.
   - Напрасно. Тебе повезло с друзьями, арбалетчик. Без них ты был бы трупом.
   Улгар зашипел, положив палец на спусковой крючок, но Алберг остановил его:
   - Погоди, пускай он сначала выговориться. Должны же мы узнать, кто пришел по нашу душу.
   - Я не узнаю твоей техники, мечник. Никогда не видел чтобы кто-нибудь так дрался. Чья это школа?
   - Тебе не дано это знать, ублюдок, - отрезал Алберг.
   - Жаль, - с напускным сожалением кивнул воин. - Ну а ты, гном? Клан Драгорр, слуги семьи Брадра, да? Вас за версту видно, все омолодившиеся кланы уже давно на мечи перешли, одни вы по старинке, как простонародные, с секирами бегаете.
   - Давай на тебе проверим, так ли уж плохи секиры? - с вызовом отозвался Строри, сжавшись в тени деревьев.
   - Ну коль себя не жалко - проверь! - ответил предводитель латников, предварительно воткнув копье в землю. - Шагни вперед, бородач, взмахни топором.
   Ночь вдруг стала темнее, но не оттого, что скрылась луна. Темнота словно загустела, свивая кокон вокруг троих путников и их противников.
   - Уходим, - чуть слышно сказал Алберг. - Давай, Улгар, проткни кого-нибудь напоследок.
   Латник успел вперед крестьянина. Прежде чем тот направил болт на замерших в ожидании воинов, он рванул копье, оставляя на земле длинную тонкую борозду.
   Округа озарилась алым, красные струи света прыснули из вспоротой почвы, словно кровь из перебитой артерии. Выстрел Улгара канул в ярящихся волнах колдовских огней, а мгновением позже из-за непроницаемой завесы шагнули воины.
   Отблески переливались на их доспехах, земля под ногами вспучивалась, исторгая потоки все более яркого света, а копье в руках у десятника стало серым, словно долгие годы где-то пылилось и только сейчас было явлено на свет.
   Трое путников отступали под кроны деревьев. Пятились, боясь показать неприятелю спину. Строри уже догадывался, что серое копье легко догонит их, прошибет все стволы деревьев, к тому же не слишком густо разросшихся здесь, на окраине Мехейева леса.
   - Бой мы не сдюжим, - выдавив кривую усмешку прохрипел Алберг. - Но и чтоб как скотину на убой - тоже не хочу.
   - Лучше уж драться, - немедленно согласился Строри. - Воин клана без боя не умирает.
   - А может просто запугивают, а? - совершенно не веря в собственные слова, спросил Улгар. - Может это все морок?
   Семь черных силуэтов продолжали шагать сквозь море света, не тратя больше время на разговоры. Сорвавшаяся с цепи мощь давила, ослепляла, но бежать от этих воинов путники не смели.
   Строри остановился, упершись спиной в широкий ствол, приготовил секиру. Алберг и Улгар не оставили его, встали по обе стороны.
   Крестьянин перезарядил арбалет, выпустил тяжелый болт в шагающую впереди всех фигуру, но невиданная сила изломала и отбросила арбалетную стрелу. Та же сила ломала и отбрасывала вставшие на дороге деревья. Хозяева серого копья не опускались до того, чтобы обогнуть очередное препятствие. Свет, так яростно рвавшийся из-под земли, крушил все вокруг не задумываясь.
   - То же самое будет и с нами, - холодно бросил Алберг, поднимая меч.
   Все ближе и ближе взрывалась светом земля, и Строри уже ждал, что следующий луч ударит ему в лицо, но этот миг так и не наступил.
   Латники недоуменно оглянулись: позади них еще сияла широкая просека, но земля под ногами больше не вспыхивала, а по доспехам не бегали алые блики.
   - Ты не посмеешь перечить собственному будущему! - зло прокричал десятник, обращаясь невесть к кому. - Открой нам путь, мы развеем их по ветру!
   И словно сказав в ответ "Нет", некто невидимый развеял в прах серое копье. Пальцы воина бессильно сжали пустоту.
   - Будь ты проклят! - заорал десятник, кидаясь вперед.
   Но лишь сделал он шаг, как земля под ним и его людьми разверзлась, жадно заглатывая защищенные латами ноги. Ожили корни деревьев, поползли в сторону воинов, отчаянно пытавшихся выдрать из вновь сомкнувшейся земли колени. Кто-то закричал, сыпля проклятьями...
   - Уносим ноги, чего стоите, - напомнил Улгар своим спутникам, зачарованно наблюдающим за происходящим.
   Все трое рванули в чащу, не задумываясь над тем, найдут ли обратную дорогу. Магические битвы - они не для простых воинов. Когда вокруг приходит в движение сам мир, а демоны всевозможных сил грызут цепи своих кандалов - лучше уносить ноги, пока еще они на месте.
   Напоследок Строри оглянулся и не смог сдержать злорадную усмешку.
   Длинные толстые корни обвили воинов, выворачивая суставы, ломая шеи. Латники уже не кричали, просто распластались по земле безвольными куклами. Лишь десятник все еще боролся, чистым пламенем чертя в воздухе охранные знаки.
   Они застывали в темноте, словно художник оставлял кистью яркие мазки на черном полотне.
   Гном отвернулся, глядя только перед собой. Ему было совершенно не жаль своих врагов. Никогда еще он не испытывал жалости к тем, с кем сражался. И какая бы ужасная смерть их не ждала - они продали свою жизнь в тот день когда впервые взялись за меч. Как и он сам.
   Каждый, кто стал воином, должен знать, что однажды смерть в бою придет за ним. Наверняка, слишком рано, наверняка, не такая героическая как хотелось бы. Но роптать на это нет смысла. Судьбе виднее чего ты заслуживаешь.
  
   Ночь разорвалась, осыпалась огневеющими искрами восхода.
   Строри остановился, глядя вверх, наблюдая за порхающими над верхушками деревьев бабочками. Здесь в лесу была ощутимая проплешина, деревья стояли реже, чаща, казалось бы, была позади... опять...
   - Опять эта прогалина! - взвыл гном.
   - Опять, - спокойно согласился Алберг, усаживаясь на замшелое бревно. - Можно и привал сделать, место знакомое, безопасное.
   - На этот раз с бабочками мы здесь, - заметил Строри, ткнув пальцем в небо.
   - С бабочками, да, - кивнул мечник, разглядывая цветной хоровод. - Красивые-то какие, красные, желтые...
   - А может это все же другая прогалина, мало ли их здесь? - спросил Улгар, разглядывая землю под ногами. - Что-то я этих камешков не припомню.
   - Да эта, эта, та самая, - раздраженно откликнулся Строри, закуривая трубку. - Вон и метка твоя...
   На стволе старого раскидистого дерева твердой рукой крестьянина было вырезано бранное слово. Улгар провел пальцами по свежим надрезам, словно проверяя, подлинные ли они.
   - Кто бы он ни был, этот хозяин леса, конечно спасибо ему, что остановил тех ублюдков, но нам-то за что такая участь? - удивленно вопрошал Строри, затягиваясь ароматным дымом и делая вид, что не замечает завистливого взгляда Алберга.
   - Да уж, - старый мечник почесал небритый подбородок, сорвал длинный листик, пожевал его с задумчивым видом. - Это ж надо было так, из огня да в полымя. Того и гляди, узнаем что такое голод.
   - Между прочим, я таки прихватил один из наших мешков, в то время как ты об этом и не подумал, - проворчал Улгар. - Да и может в лесу еще чего живое встретим. Не может же он быть пустым совсем.
   - Ага, молодчина, - кисло улыбнулся Алберг. - Прихватил мешок Строри, в нем еды, спасу нет, как много - табак один.
   - А то, что мы не встретили за время путешествия по этим чащобам никакого зверья, говорит о том, что рассчитывать на встречу в будущем - не стоит, - добавил Строри.
   - Да что вы оба... я уж и не знаю. Пойдемте, пойдемте скорее, может, выберемся.
   - Тюрьма из веток и листьев, - протянул гном, расправляя плечи. - Никогда бы не подумал, что она может удерживать также хорошо, как каменный каземат.
   - Сейчас утро, может и выпустит он нас, не осмелится под солнечными лучами зло творить... - с надеждой произнес Улгар.
   - Чушь это все, - рявкнул Строри. - Это только у крестьян в сказках зло с рассветом отступает, а кто не успел - прахом рассыпается. Чушь! Я под Драконьими горами таких тварей видел, что ни одному сказочнику в пьяном угаре не привидится. И что-то никто с приходом утра не бежал глубже в норы.
   - Так то в горах, да в подземельях, - уже с большей уверенностью в голосе отмахнулся Улгар. - Тьма у вас в пещерах вечная, какое там может быть утро? То ли дело - здесь.
   - Здесь? - переспросил Алберг, все еще разглядывая бабочек. - Строри прав, пора перестать надеяться на избавление "как в сказке". Загляни в чащу, Улгар. Ничем ведь не лучше гномьих подземелий.
   Крестьянин сник. Мечник действительно был прав. За пределами прогалины деревья сплелись ветвями так тесно, что свет не падал сквозь кроны. Густой полумрак казался таким плотным, что протяни руку и наверняка наткнешься пальцами на преграду.
   - И что, все? Так и останемся здесь теперь, будем сидеть и ждать невесть чего? - рассеянно спросил Улгар.
   - Отчего же? - фыркнул Строри. - Прямо вот сейчас и пойдем. Только ты скажи куда, а? На запад и на восток уже ходили.
   - На юг тоже шастали, - протянул Алберг, подставив лицо солнечным лучам.
   - И на север, - продолжил гном, указав трубкой на стоящие стеной деревья.
   - Причем дважды, - добавил мечник.
   - Может, с третьего раза получится? - с робкой надеждой сказал Улгар.
   Мечник и гном недовольно переглянулись, но не найдя в этой затее ничего уж слишком глупого - согласились с крестьянином.
   Строри бережно уложил трубку в заплечный мешок, пристроил на перевязь секиру и, поднимая носками сапог ворохи прошлогодней листвы, поковылял к северной границе прогалины. Алберг и Улгар тотчас очутились у него за спиной, шагая в ногу с гномом.
   Каждый из этого маленького отряда на мгновение замер, бросил прощальный взгляд на солнце, и ступил под тень плотно переплетающихся крон. С минуту все привыкали к мраку, настолько велик был контраст между солнечной прогалиной и мрачным лесом.
   - Двинулись! - наконец сказал Строри. За его спиной уже не было и намека на просвет в чаще. Кругом теснились старые замшелые стволы, растворяющиеся в темноте.
   Единственным звуком здесь был шум, издаваемый путникам и каждый раз когда кто-нибудь из них неловко оступался или под ногой хрустела старая ветка, Строри настороженно замирал.
   - Может слегка изменим направление? - предложил Улгар, обгоняя гнома. - Вдруг мы каждый раз проходим всего в нескольких шагах от спасения?
   - Стой! - вдруг крикнул Строри. - Не смей! Ни шагу!
   Темнота перед Улгаром была какой-то неправильной, это Строри почувствовал сразу. Что-то в ней было такое, настороженность, словно хитро расставленная ловушка. Чуть темнее, чем вокруг, чуть сочнее листва на деревьях и даже корни, если глаза не обманывали гнома, словно бы чуть-чуть подрагивали. Все вместе эти "чуть" были уже не просто совпадением.
   - Чего такое, Строри? - удивленно вздернул брови крестьянин, повернув к гному исполосованное шрамами лицо.
   Строри не успел ответить, Улгар отвернулся, собираясь еще что-то сказать, но тут же прикусил язык, уставившись в два мутных белых пятнышка висевших в воздухе на уровне глаз.
   Легкие, полупрозрачные ленты отделялись от деревьев, словно опутывая невидимую фигуру. Быстро обозначилась голова с намеком на впадину рта, шея, тени сползались на торс, опутывали руки невидимки.
   Алберг в два шага оказался возле растерявшегося Улгара и оттащил его от призрака, уже занесшего руку. Но дух не махнул кулаком, напротив, он плавно повел по воздуху пальцем, оставляя во мраке яркий след, вырисовывая руну. Последняя черточка была подведена как раз, когда маленькая черная заплата вырвалась из-под корня и обвила левую лодыжку призрака, сделав его полностью видимым.
   Черная голова повернулась, уставив светящиеся мертвенно-белым светом пятна-глаза на Строри. Тот взглянул на руну, всю изошедшую какими-то завитушками и хвостиками, и отрицательно покачал головой. Тогда призрак перевел глаза на Алберга.
   Строри слыхал, что духам глаза совершенно ни к чему, что видят они все окрест себя на многие лиги, а некоторые - так и вовсе от моря до моря.
   - Мы не знаем этого алфавита, - вздохнул Алберг. - Ты можешь говорить словами? На нашем языке?
   Призрак по птичьи склонил голову набок, руна рассыпалась быстро гаснущими искрами.
   - Можно, конечно и так.
   Этот голос был непохож ни на один другой, из всего многообразия голосов, которые хоть раз слышал Строри. Говорил сам лес: шелестом листьев, скрипом веток, звоном вдруг пробившегося из-под земли ручейка.
   - Вы трижды выбрали одно и то же направление, - прошелестело вокруг. - Это направление для вас самое приемлемое? Зачем же вы тогда сначала пошли вглубь леса?
   - Мы спасались от врагов, - как можно более почтительно произнес Строри. - Думаю не ошибусь, если назову тебя хозяином этого леса?
   - Я хозяин этого места, - благосклонно ответил призрак. - И это я убил ваших недругов. Они внесли в мой дом силу врага. Я не мог простить.
   - Но, раз мы тебе не враги и не несем с собой силы врага, почему бы тебе не отпустить нас? - осторожно спросил Строри. - Зачем держать нас взаперти, водя по кругу?
   - Я должен был убедиться, что вы не есть всего лишь хитроумный план все тех же врагов, - холодно ответил призрак. - Тем более, что одному из них удалось скрыться. Старые охранные знаки. Мне о такой силе как в них заложена нельзя даже задумываться.
   - Мы не враги, я кля...
   -Я знаю, - прервал гнома дух. - Потому и вышел к вам в этом облике. Идите за мной, стараясь не думать об этом месте. Оно любит чужие мысли и притягивает тех, кто их породил.
   Призрак развернулся и медленно поплыл вперед. Трое путников шагнули за ним следом и только тогда поняли важность предупреждения здешнего хозяина. Стоило хотя бы взглянуть на какое-нибудь дерево, на веточку, или даже на листок, отложить его в памяти, как он тут же принимался говорить.
   Тонкие, далекие голоса, помимо воли Строри напрягал слух, пытаясь различить этот шепот, но ничего не выходило.
   - Еще чуть-чуть и я просто сойду с ума, - простонал Улгар, затыкая уши.
   - Я никогда раньше не слышал чтобы у лесов были хозяева, - громко сказал Алберг, обращаясь к призраку.
   Он слегка замедлил свое скольжение, подождал пока проплывет мимо очередного дерева и только потом ответил:
   - Я хозяин этого места. Лесом являются лишь южные его окраины. Все остальное осколок тропы.
   - Тропы? - в один голос переспросили гном и мечник.
   - Именно. Одной из небольших, но все же важных троп. Я был маленьким ярким духом, следящим за этим участком. Я был просто маленьким духом и когда мир надломился, прямо как сейчас, я ничего не мог поделать. Отличие лишь в том, что сейчас все происходит медленно, а тогда - даже луч восхода движется медленнее, чем происходили события.
   Улгар, Алберг и Строри слушали затаив дыхание. Мало того, что услышать подобную историю да еще от такого рассказчика вряд ли когда удастся, так еще голос хозяина леса заглушал голоса окружения.
   - Потоки сил изменились. Резко, как вспышка молнии. Они изменились и изменили меня. Что происходит, если один объект вдруг чем-то переполняется? Правильно, он лопается. Но мне повезло, моя оболочка оказалась весьма пластична, чтобы выдержать новую силу. А вот тропа оказалась несколько менее устойчива. Поток просто вытолкнул этот кусок, вместе со мной, в мир плоти, отрезав от остальной части тропы. Мои хозяева обо мне и не вспомнили. Я прождал их три десятка кругов, которые совершает светило. Я не знал, много это или мало по здешним меркам. Но после этого я решил, что сам себе хозяин.
   - А почему надломился мир? - поинтересовался Улгар.
   - Тысячи идей у меня, но есть ли среди них верная?
   - А давно ли это случилось? - продолжал с расспросами крестьянин. Он явно не боялся того, что призрак может оказаться не таким уж любителем болтливых крестьян.
   - Место сие немногим младше всего человеческого рода.
   - Занятно. А кто такие - твои хозяева? Они наверняка были очень могучими, да?
   - В эпоху молодости я не знал их имен и того, как их прозывают в мире плоти. Я не покидал тропы. Сейчас у меня есть информаторы. И я догадываюсь как зовут моих бывших хозяев. Но с вами я не поделюсь догадками.
   - А ты можешь хотя бы сказать нам, кто были наши враги? - встрял Алберг.
   - Да, - просто ответил призрак. - Это кавалеристы Грейхемского княжества. Вы его так называете.
   Все удивленно округлили глаза. Вот уж чего-чего, а этого уж точно не ждали. Вдали от родных стен, посреди Империи...
   - Опережая ваш вопрос: нет, я не знаю почему и зачем вы им понадобились.
   Призрак молчал, но голоса леса тоже больше было не слыхать. Деревья уже стояли не так плотно, редели, в кронах появлялись просветы, впуская в лес солнечные лучи. Свет насквозь проходил через хозяина леса, изгоняя ту темноту, что делала его видимым.
   - Вы теперь свободны, моя помощь как проводника больше не понадобится, - медленно проговорил призрак и теперь в звуках его голоса был слышен птичий щебет.
   - Спасибо тебе, о, хозяин этого прекрасного леса! - рассыпался в благодарностях Улгар. - Надеюсь не постигнут тебя несчастья...
   - Но как знак помощи союзника, - не замечая крестьянина продолжал дух, - хочу произнести несколько значащих фраз. Вы должны знать, что вокруг вас закрутился очень тугой клубок сил. Эти силы потянут за собой перемены, сравнимые лишь с внесением в этот мир Черной Споры.
   - А что за... - хотел спросить Строри, но Алберг остановил его.
   - И пока вы впутаны в этот клубок, я прошу вас - будьте осторожны. Дойдите до края перемен, вдруг да это поможет Миру выжить. Я не хочу терять свое место обитания вновь.
   - Тогда почему бы тебе не отправится с нами? Тоже впутайся в этот "клубок сил", я думаю места здесь всем хватит, - чуть насмешливо произнес Строри.
   - Я понимаю, на что ты хочешь указать, преисполненный храбрости бородач, - благосклонно ответил призрак. - Но здесь нет места моей трусости. Дело в другом - слишком уж мощный поток силы пригвоздил меня к этому месту. Вероятно - самый мощный под этим небом. Я просто не могу сдвинуться. То что вы видите рядом с собой - лишь маяк, которым я указываю, куда вам идти. Будь у меня возможность показать вам мое настоящее тело - вы бы скорее нашли его похожим на огромный кусок воска, придавленный чем-то тяжелым, но невидимым, - с горечью закончил хозяин леса.
   - Странно, что здесь не толпятся маги Харалеста, - заметил Алберг. - Самый сильный поток - это не ярмарочные фокусы.
   - Они побывали здесь, эти маги, - с долей насмешки ответил призрак. - Еще до появления Харалеста. И сейчас являются, примерно раз в поколение. Когда считают что их мощь и способности увеличились достаточно, чтобы они могли понять... Неизменно здешняя мощь сама-собой выжигает все их прощупывающие и изучающие заклятья. Это место годится только для битв, да и то лишь при должной подготовке. Грейхемскому колдуну пришлось пожертвовать частью своих людей, прежде чем использовать чары.
   Лес кончился, кругом расстелилось море травы, в котором Строри утоп до пояса. Призрак совершенно растворился в сверкающих солнечных лучах, лишь огоньки глаз остались висеть в воздухе.
   - Прощай, хозяин, гм, тропы, - слегка поклонившись сказал Строри. Улгар и Алберг вторили ему.
   Призрак не ответил. Глаза погасли и не было больше слов в звуках окружающего мира. Просто и незатейливо шуршала трава, шелестели листья и пели птицы.
   - Ну что, - довольно произнес гном, - Улгар, не потерял свой кошель? А ты, Алберг? Хм, мой табак, трубочка и кольчужка при мне. Можно двигаться.
   Маленький отряд шагал на север. Строри важно топал впереди всех раздвигая грудью траву, все увеличивающуюся, по мере приближения к полноводному Яргу. Вдоль реки теснилось немало хуторов, должны же они выйти хоть к одному. Желательно к такому, которому посчастливилось обзавестись конюшней.
  
   Доспехи вдруг стали мешаться, пришлось зарыть их в землю. Не тащить же такую тяжесть с собой. Лошади убежали.
   Хоть и уверяли конюшие, что кобылы привычны к магии, но лес напугал их слишком сильно.
   Бывший командир отборного десятка всадников нынче был вынужден сменить свои распрекрасные латы на белую робу, повязав поверх нее плащ, снятый с невинно-убиенного путника, тащившегося по тракту.
   - Эй, а ты кто ж будешь-то?
   Грейхемский сотник вдруг вспомнил что уже с утра трясется в обозе с сеном.
   Сотник... какой же ты сотник, если даже десяток сейчас не удержал?
   - Я? Я теперь Колдун, - будничным тоном ответил грейхемец.
   - Колдун? - удивился сидящий на козлах мужичок. - Чудной ты какой-то. И говоришь чудно. Не из этих мест, что ли?
   - Верно, не из этих.
   - Колдун значит, да? - переспросил второй хозяин обоза, развалившийся на сене прямо напротив грейхемца. - И денег у тебя нет, ничего нет? Что ж ты за колдун? Слышал я, что императорские колдуны - господа богатые, кушают с золотой посуды. А ты, даже на знахаря деревенского не тянешь.
   Северянин повертел в пальцах шнурок, на конце которого болтался маленький кожаный мешочек. Он отозвался тонким звяканьем.
   - Ну раз ты колдун, наверняка что-нибудь интересное знаешь, - вновь подал голос мужичок на козлах. - Поведай нам чего-нибудь.
   - Поведаю, непременно поведаю, - кивнул грейхемец. - Вот только сперва спрошу кое-что.
   - Ну так валяй, спрашивай.
   - Скажи, - колдун облизал губы, - а ты веришь, что новая вера и новый бог изменят мир?..
  
  

Глава IV

   Хест проснулся по старой ученической привычке, еще до рассвета. Будь проклят этот Монастырь, со всеми его наставниками.
   Выйдя на верхнюю палубу, он вдохнул морской воздух. Тут и там по кораблю сновали матросы. Слышались отдаваемые команды, крики, ругань. Во всей этой суете, словно нерушимый утес, у левого борта стоял капитан. Рядом с ним возвышался Дага.
   Глядя на эту гору литых мышц Хест уже совсем не мог понять, зачем потребовалось брать на корабль беглого монастырского ученика. Телохранителем взяли... Да зачем нужен еще какой-то телохранитель, кроме Даги? Этот чернокожий и морского демона напополам голыми руками порвет, а после гигантским кальмаром поужинает.
   Но все же юноша подошел к капитану, важно задрав подбородок. Раз наняли охранять - значит надо быть рядом.
   - Тебе совсем не надо следовать за мной всюду, вплоть до отхожего места, Хест, - благосклонно сказал капитан. - Лучше - вон, за Дагой ходи, он тебя хоть чему полезному научит.
   И, закончив говорить, старый морской волк пошел по своим делам, что-то бодро насвистывая. Хест остался в обществе чернокожего и, надо сказать, это общество ему не слишком нравилось. Свежо еще воспоминание о его железной хватке.
   - Знаешь, кто я? - мрачно поинтересовался Дага.
   - Ты телохранитель капитана, - ответил Хест. - Мне Марук говорил.
   - Боцман? Он обычно языком чесать не любит.
   - Говорил, чтобы я не задирался...
   - Ну это он правильно, - вздохнул Дага. - Все вы молодые - горячие головы...
   - Я это уже слышал, - отчеканил Хест, оборвав южанина.
   - Странно капитан себе воинов набирает, верно? - вдруг сменил тему разговора Дага, внимательно вглядываясь в лицо Хеста.
   - Почему это странно? - настороженно переспросил юноша.
   - Представь себе картину: горящая крутобокая галера, весла поломаны, кругом тела. И вот-вот уже затонет посудина, а двое все с нее никак не сойдут. - Дага недолго помолчал, погрузившись в воспоминания и вновь продолжил: - Капитан меня освобождал. Рубил тяжеленным топором по моим цепям. Замок было открыть куда как не проще. Знаешь, наверное, закхарские замки, которым ключа не надо? Вот такими нас всех и сковывали. И цепи - будь здоров. И гиря на ноге, соединенная цепочкой с гирей на ноге следующего раба и так далее... О, что-то я увлекся. Не в гирях дело.
   Вот скажи, будь ты капитаном, стал бы ты тратить время на кого-то раба, которого одного-единственного не прирезали во всей этой заварухе? Стал бы его освобождать, а после этого еще и предлагать стать телохранителем? А, не корчи из себя героя, чего замялся? Да не стал бы ты! И я бы не стал, чего уж душой кривить. А стал бы ты брать к себе на судно человека, который бежит от таких ублюдков, каких лучше десятой дорогой обходить? Взял бы того на судно, а если б и взял - не вышвырнул бы за борт после того как шедшая по вине за этим парнем смерть уничтожила хорошо знакомого тебе человека? - почти свирепо закончил Дага.
   Хест не нашелся что ответить, хотел было что-то сказать, распахнул рот. Но слова наружу не вырывались, застревали в горле.
   - Жаль Рыжего, - с сожалением бросил первый телохранитель капитана. - Не смотри, что пират, хороший человек был.
   - А вы будто не пираты, да? - удивленно спросил Хест.
   - Разве что самую малость, - усмехнулся Дага. - Мы больше торговцы. Не самым добрым товаром торгуем, есть тут где придраться и Харалесту, и Грейхему, и даже Ксалухоту с Закхаром. Ну да ничего уж не поделаешь. Хотя иногда и пиратствуем. Как сейчас например.
   - А велика ли разница между вооруженным контрабандистом, отбирающим товар у купцов, и пиратом? - поинтересовался Хест.
   - О, ну если хочешь, зовись пиратом, - улыбнулся Дага.
   - Я буду вас всех звать пиратами, - ответил юноша.
   - Мы не обидимся, - пожал плечами великан. - Давай, Хест, шагай, послоняйся по кораблю. Привыкни к нему, стань его частью.
   Беглый ученик покивал, скривив лицо в некоем подобии улыбки и отправился назад в свою каюту. Он не собирался навязывать матросам свое общество, а уж если оно и капитану не нужно, то лучше... а, впрочем, почему бы и не навязать свое общество небольшой компании, увлеченно играющей в кости на корме?
   Поначалу матросы его сторонились, косились, недобро что-то бурча, но уже к вечеру Хест вместе со всеми пил ром и хохотал над байками о похождениях боцмана Марука, рассказывающих о тех временах, когда тот еще был сухопутной крысой.
   Восемь дней плавания пролетели, как корабль при попутном ветре.
   Как тогда казалось Хесту, эти дни были очень важными. За это время он успел усвоить, что главное преимущество статуса телохранителя - тебя не заставят драить палубу ни под каким предлогом. Это многого стоило хотя бы потому, что когда из трюма вытаскивали бочки с протухшими ксалухотскими дурманящими настоями, дабы спровадить так никуда и не пристроенный груз в море, пара криворуких матросов умудрилась разлить целый бочонок.
   Оттиралась эта дрянь из рук вон плохо, да еще и воняла так, что сшибло бы с ног даже серного ящера из драконьих гор. Уж на что вонючие создания, да куда им тягаться с зельем алхимиков Ксалухота.
   Больше половины пути было уже пройдено. Будь пущена по следу настоящая погоня, а не колдун для запугивания незадачливых моряков, они бы уже давно догнали беглеца, пустили посудину на дно, а виновника торжества крепко бы связали да транспортировали прямо пред мутные очи стариков-наставников.
   - Корабль! На востоке корабль! - услышал Хест одним холодным утром и кровь тотчас застучала в висках.
   Юноша рванулся к левому борту, вперил взгляд в горизонт, ожидая увидеть тонкий, похожий на стрелу кораблик Монастыря. В ту же секунду стук в голове поутих. Это не погоня за ним. Судно выглядело совсем иначе, чем заведено у хозяев Семарьих островов.
   Паруса походили на плавники гигантской рыбы. Ловко подстраивались они под переменчивый ветер, а синевой своей могли посоперничать и с небом в самый распрекрасный летний полдень.
   Кто-то больно толкнул Хеста в плечо. Обернувшись, юноша уперся взглядом в могучую грудь Даги.
   - Бегом за мечом! Чего стоишь, рот раззявив?! - грозно прорычал великан.
   Младший телохранитель бросил быстрый взгляд на корабль под синими парусами. По оба борта появились весла, быстро рассекающие водную гладь.
   - Это что, за нами? - присвистнул от удивления Хест.
   - За нами, именно что за нами! Бегом за мечом и что б больше я тебя без него никогда не видел!
   Все вокруг суетились, вооружались, готовились к абордажу. Хест быстро пробрался сквозь гудящую толпу, спустился по скрипучей лесенке, пройдя мимо капитана и Марука.
   - Капитан, ты же говорил - никто не прознает! - услышал юноша, как с укором произнес боцман.
   - Да и не должен был никто! - рявкнул капитан. - Это ж не торговый путь, а мы не простой корабль! Монастырь защиту обещал за труды!
   - Да как ты мальчишку взял, так все наверное они и отменили, - возразил Марук, а Хест замер, как громом пораженный. Вот, сейчас капитан поймет свою ошибку и тогда отправит Хеста кормить рыб. Если, конечно, они оба уцелеют после боя.
   - Чушь, Марук! - поморщился капитан. - Они защиту накладывали, а чтоб снять - надо прийти и ворожить. Никто, как ты знаешь, к нам не приходил. Грейхемцы сами справились с нелегкой задачей.
   Боцман изверг потоком страшные ругательства, помянув попутно всех известных морских владык, высших богов Иргхальда и Адэр, прародителей Грейхемского княжества и лично того, кто построил северянам их первую лодку. Сорвав с языка последнее слова, Марук обернулся, встретился взглядом с Хестом и заорал с такой яростью, что даже капитан вздрогнул:
   - Чего уставился, крыса?! Где твой меч, ублюдочный змееныш?!
   Не решившись больше искушать судьбу, юноша нырнул в проем, ведущий на нижнюю палубу и привычно окунулся в окружающий смрад. Бегом пронесся мимо суетящихся матросов, пинком распахнул дверь в каюту, схватил любовно пристроенные на стену ножны с фиранги и немедля бросился назад.
   Вражеский корабль торопливо шел на сближение, борт к борту. Это судно походило на ксалухотский дромон, с тем лишь отличием, что паруса были сделаны специально для переменчивых северных ветров.
   - Их там человек сорок-пятьдесят, - вслух рассуждал Дага. К удивлению Хеста, он не использовал обычный счет десятками, а знал имперские наименования чисел. - Сотня-полторы гребцов, но на таких посудинах Грейхем рабов использует, значит они нам нестрашны. Отличные шансы.
   - Шансы? - ошалело повторил Хест. - Да нас самих...
   Воздух разрезал сноп горящих стрел. Юноша успел встать за мачту, сработал инстинкт, привитый в Монастыре, но ни одна стрела так и не вонзилась в пиратский корабль.
   Плотно летящие, один к одному, огоньки разлетелись, словно стайка вспугнутых птиц, с шипением погаснув в воде. Хест не поверил своим глазам, а поднимающийся на корму капитан - лишь хмыкнул.
   И, словно протерев наконец заспанные глаза, монастырский ученик увидел, что пираты не так просты как кажутся.
   Дага поигрывал длинным мечом, зазубренный клинок которого был покрыт алыми разводами. А казалось, что секрет стали гномов семьи Торонг похоронен под рухнувшими сводами Приозерных гор.
   Марук водил пальцем по лезвиям шестопера, испещренного закхарскими рунами, или, как их еще называют, знаками гнева. Алфавитов в этой жаркой стране хватало, но далеко не из каждого можно было составить слова наделенные настоящей силой.
   К абордажной сабле капитана и приглядываться не стоило: она буквально пылала изнутри яростью. Видать, не один год провалялась в каком-нибудь темном подземелье, будучи любимым трофеем дракона.
   А от скляниц, набивших карманы капитанского камзола, - стоило начать просматривать их, как учили в Монастыре, - враз начинало мутить и все краски вокруг стирались, оставался лишь гнилостно-зеленый цвет.
   - Я знаю, где вы все это взяли, - ошалело произнес Хест. - Но, что же вы такое притащили Монастырю, что старые мешки с дерьмом так расщедрились?
   - Ночную вазу короля эльфов, - оскалив желтые клыки ответил Дага. - Всего понемножку, Хест, всего понемножку. Эх, жаль нас мало, мы бы сейчас не стали церемониться!
   Грейхемский дромон подошел совсем близко, но пиратский корабль в последний момент юркнул мимо, ломая длинные весла врага. Борта кораблей соприкоснулись, раздался сухой треск, возвестивший об окончательно доломанных веслах, и в следующий миг самый расторопный пират, потрясая топором, перемахнул на вражескую палубу.
   Все остальные не отставали. Хест был в числе первых, стараясь унять злость на самого себя: это ж надо было попасть именно на такой корабль, за которым Грейхем гоняется.
   Не прошло и двух ударов сердца, как юноша встретился глазами с воином в сине-белом обмундировании. Легкий шлем чуть перекошен, левый рукав распорот, глаза выпучены.
   Грейхемец взмахнул палашом, но Хест уже был сбоку, не мудрствуя лукаво, он перерезал незащищенное горло, отскочил назад, обернулся, ударил ближайшего врага шипом на конце рукояти и вклинился в бой между Дагой и двумя бело-синими воинами.
   Что происходит, кто побеждает, а кто вот-вот отправится на дно морское - юноша не знал, не понимал и даже не думал об этом. Вокруг была сеча, настоящая, не постановочное представление для потехи Наставников, ни даже поединок насмерть один на один, изредка проводившийся в соревнованиях между Башнями.
   Нет, это был настоящий бой, сумасшедший, кровопролитный. О таких не поют менестрели, слушать про бойню страшно и вряд ли интересно. Стоит только представить что ощущают те, кто изо всех сил цепляясь за жизнь остервенело рубит врагов, оскальзываясь в своей и чужой крови... И вот теперь Хест знал, что они ощущают.
   Пираты брали верх. Медленно, но упорно, теснили они грейхемцев. Невероятно, но воины великой морской державы не смогли сдержать напор морских же разбойников. Впрочем, сомневаться не приходилось, такая команда - одна на тысячу пиратских судов.
   Хест пронзил врага, рванул меч назад, фиранги описал дугу, отразил палаш еще одного грейхемца и снова ударил. Сжимаясь последний раз, сердце врага вытолкнуло струйку алой крови из рассеченной груди.
   Юноша резко взмахнул мечом, срывая с лезвия капли крови, вдохнул полной грудью, чувствуя себя непобедимым, сделал шаг вперед и... поскользнулся, рухнул навзничь. Дыхание сбилось, в глазах потемнело.
   Спасла Хеста Монастырская выучка. Охранять свою жизнь там учили в первую очередь и учителя были, наверное, самые лучшие какие есть во всей северной половине мира.
   Грейхемец, решивший пригвоздить Хеста к палубе, рухнул с распоротым брюхом. Сваливший его удар был хорош, но уже без той убийственной быстроты, которой мог похвастаться монастырский ученик.
   Борясь с тупой болью в затылке, Хест наконец поднялся на ноги. Кажется, качка стала в несколько раз сильнее. Пиратов вокруг шатало, один лишь Марук крепко стоял на ногах, но бил он заторможено, все больше уклоняясь, словно сражался уже несколько часов.
   Отбиваясь от осмелевших грейхемцев, Хест безостановочно вертелся, оглядывался, щурился, стремясь разглядеть главную опасность. Где-то должен быть чародей.
   И вот, отбив рубящий удар и уклонившись от тычка кинжалом, младший телохранитель капитана очутился словно бы перед узким коридором. Сражающиеся на миг расступились, юноша увидел длинный нос корабля.
   Вот еще одно отличие грейхемской конструкции от дромонов Ксалухота. Северяне крепили на длинном узком носу широкую платформу, привязывая к ней еще один парус, придавая кораблю маневренности. Сейчас, под безвольно обвисшим куском парусины, стоял грейхемец, раскинув руки, запрокинув голову.
   Для того чтобы войти в транс, приняв "позу столпа света", нужно время. А на поле боя - еще и безопасное место. Дешевый трюк с выходом из тела и осушением сердец - прост, пусть не каждый в Монастыре смог бы его выполнить, но каждый знает как он устроен.
   Это не заемная мощь, столь надежная и удобная, не работающие за тебя духи. Здесь нужно показать свою волю. А если нет человека - нет воли.
   Хест рванулся, не щадя себя. Он был на волосок от гибели. Четыре раза мечи сине-белых воинов задевали на нем одежду и царапали кожу. Но куда им угнаться за учеником Монастыря с Семарьих островов.
   Оставалась пара шагов до узкой лесенки, ведущей с палубы к носу корабля, когда впереди Хеста возник капитан пиратов. Шел он шатаясь, на спине зияла рана, кровь из нее пропитала капитанский камзол. Саблю старый морской волк где-то потерял, вместо нее теперь сжимал в руке скляницу, наполненную изумрудной жидкостью.
   Капитан не обернулся, когда рядом с ним возник грейхемец и схватил его за плечо. Не вздрогнул бородач, когда воин твердой рукой вогнал ему кинжал в спину. Пират рухнул на лестницу, попытался ползти...
   Грейхемец не успел добить врага, Хест одним ударом проткнул его насквозь. Юноша склонился над капитаном, тот крепко вцепился одной рукой в стертые ступени, а скляницу так сжал в кулаке, что прочное стекло пошло тонкими трещинками.
   - Это мой подарок... - скосив взгляд на своего телохранителя, шепнул пират, - ... этому фокуснику. Ты уж не обессудь, Хест, помоги преподнести...
   Пальцы разжались, Хест бережно взял "подарок" и взлетел вверх по лестнице, оставив позади шум битвы. Незримый полог отгораживал носовую часть корабля от остального мира. Здесь не было ветра, воздух был спертым, дышалось с трудом и было жарко, как в хорошо натопленной бане. На лицо все признаки неправильно наложенного щита.
   - Отгородился? Стрел простых боишься? - прищурился Хест, глядя как забегали глаза чародея под опущенными веками. - Мне надо кое-что тебе передать...
   Юноша сделал шаг, встал одной ногой на мост и почувствовал, как у него дрожат колени. Во рту появился солоноватый вкус крови, под черепом бухал тяжелый молот.
   - Ах ты тва-арь! - прохрипел Хест. - Меня дешевыми трюками не проймешь, меня в Монастыре ковали.
   Глаза под веками мага бегали все быстрее, разведенные в стороны руки затряслись, задергались пальцы. Ушей Хеста вдруг достиг шум битвы. Тихий, далекий шум, однако ж неустанно нарастающий.
   - Сжимать старый щит - еще более дешевый трюк! - крикнул ученик монастыря и, больше не мешкая, метнул скляницу в чародея, предварительно вырвав залитую воском пробку.
   Уменьшающийся щит догнал склянку в полете, сдавил, размолол стекло, но изумрудные капли продолжили свой полет. Не властны были над ними фокусы рядового чародея.
   Заклятье сдерживающее силы рухнуло в тот же миг, когда распахнулись глаза мага. На миг раньше, чем зеленые капли попали ему на лицо, обращая кожу в жижу цвета болотной тины.
   Вопль грейхемца, наверное перебудил всех морских демонов, мирно почивавших после битвы с высшими богами. На шее чародея вспухла сетка из вен, светящаяся зеленым светом, лица уже не было, одно сплошное месиво, лишь правый глаз сиротливо болтался, выпав из развалившейся глазницы.
   Не желая больше смотреть на эти чудовищные мучения, Хест, радуясь вернувшейся ловкости, твердым шагом прошел по носу корабля и прикончил мага одним точным ударом.
   Зеленая дрянь зашипела, пожирая оставшуюся на клинке кровь. Юноша отпрянул, тело повалилось с шаткой платформы. Полуночный океан вспенился, вода помутнела, но мертвеца не вернула. Будут северные воды этому магу могилой. Хест не сомневался, что труп так и останется лежать нетронутым, изъеденный алхимическим зельем.
   И еще хорошо, если океан не вымрет на лигу окрест.
   Наслаждаясь избытком силы, Хест мирно созерцал бескрайние синие просторы. Он специально не оборачивался, и без того знал, что сейчас творится у него за спиной.
   Хест был прилежным учеником, до поры до времени. Внимательно слушал все, что говорили учителя. Не преподаватели, как в Имперских академиях, а настоящие учителя, которые действительно имели право учить, а не просто бубнить, сгорбившись за кафедрой.
   Юный телохранитель, теперь уж павшего капитана, отлично помнил, как молодой на вид, но на самом деле такой же старый как и "Дерево повешенных", разросшееся на одинокой горе, учитель вел речь о борьбе с природой.
   В том числе и о борьбе с природой человеческой. Перед человеческой силой нельзя ставить плотин. Ее нужно выжигать, отводить в сторону, уничтожать источник, но никогда нельзя ставить Силе преграду. Мощь накопится, а кто поручится за то, что преграда просуществует вечно?
   Хлынувшая сквозь пробитую плотину человеческая сила - ничуть не хуже реки, разметавшей дамбу.
   Покойный грейхемец-чародей либо никогда ни о чем подобном не слышал, либо был готов ручаться, что заклятье продержится до того момента, как погибнет последний пират.
   Хест наслаждался прекрасным видом, не обращая внимания на жуткие крики.
   На палубе Дага голыми руками пробивал черепа вопящим от ужаса солдатам.
  
   - Что будем делать с рабами? - устало спросил Хест. Спать хотелось неимоверно, избыток сил сгинул, оставив непривычную слабость.
   - На дно их, вместе с кораблем, - зло ответил Дага, зябко поеживаясь. Ему тоже было несладко после того, как схлынул берсеркский пыл. - Нам ни к чему... Рабы - навсегда рабы. Их не отучишь.
   - А сам-то? - удивился Хест.
   - Я предпочитал считать себя пленным воином, нежели рабом. В сущности, так оно и было.
   - А может и они...
   - Я-то их считаю рабами. Это тоже важно, - тихо сказал Дага.
   - Уже себя капитаном возомнил? - с легкой ноткой насмешки произнес Хест, счищая с меча побуревший налет зелья. - Команда-то об этом знает?
   - Команда все на суше решит. Скоро Аргхейм. Да и все равно, кому как не мне быть капитаном?
   - А Марук? - спросил юноша, загоняя фиранги в ножны.
   - А Марук не захочет, - отмахнулся чернокожий великан. - Хотел бы - давно бы капитаном стал...
   Павшему капитану пираты сложили огромный погребальный костер посреди грейхемского корабля. Два мрачных матроса запалили растопку с противоположных концов и поспешили на свой корабль.
   Едва пираты успели отплыть, как весь дромон заполыхал. Масла на такое дело не пожалели.
   Хест проводил взглядом горящий корабль, остов которого вот-вот должен был развалиться. Рулевой пиратского судна держал курс строго на юг. Ученик Монастыря стал терпеливо ждать. За какой-то из надвигающихся волн должен показаться Аргхейм.
  
  
   - Подумать только! Тяжелая кавалерия Грейхемского княжества! - Строри хлебал пиво в трактире одного из расположенных у побережья Ярга хуторов. - У них ведь сейчас какие-то трения с Империей, каждый человек на счету, а тут... вот и что думать? Я не понимаю, кому мы помешали?
   - Я не очень хорошо знаком с тамошними магами, - Алберг тоже отдавал должное местному пиву, - но думаю, возможно, они уловили какое-то возмущение, когда ты увидел свое видение. Но почему тогда приказали нас убить? Вот так сразу, не раздумывая? Тоже загадка... Чем дальше по дороге, тем больше у нас вопросов, а ответов что-то не прибавляется.
   - Это оно верно подмечено. Кстати, о дороге. Мы за одну ночь прошли столько, сколько должны были пройти за пару дней. Так что думаю нам можно задержаться здесь и дать себе передохнуть. - Гном порылся в карманах, выуживая медяки, чтобы расплатиться с трактирщиком.
   Оставив Алберга наслаждаться пивом в одиночестве, Строри вышел на улицу. Бредя вдоль домов к реке, он заметил стоявшего у конюшни Улгара. Бедняга, все ищет коней за приемлемую цену.
   Наконец гном ступил на мягкий речной песок. Искрящаяся на солнце вода радовала глаз. В такие моменты не хотелось никуда уходить, спешить куда-то на запад. Но потом перед внутренним взором вновь вставал полыхающий Долгар, где-то в душе звучал Зов гор и все сомнения шли прахом. Оставить в беде собратьев. Какой он после этого гном?
   Что-то мелькнуло на поверхности реки. Он увидел это самым краем бокового зрения. Строри резко повернулся. Никого.
   - Доброго времени тебе, - раздался голос, - почтенный гном.
   Строри резко обернулся, вскинул руку, словно стараясь защититься, но, не углядев у незнакомца оружия, руку опустил.
   Перед ним стоял высокий, худой человек, одетый в простые кожаные штаны и куртку. Белые волосы, собранные на затылке в очень длинный, почти до пояса, хвост, посередине прочерчивала смоляно-черная полоса. Узкое обветренное лицо не обладало никакими особенными приметами. Средние по размеру глаза, ровно очерченный рот... ничего особенного.
   - И тебе доброго времени, коли не шутишь. - Строри вытянул вперед правую руку. Незнакомец пожал ее, не сильно, лишь слегка коснувшись.
   - Тебя кажется, зовут Строри, сын Трора? Меня можешь называть Элбар. Элбар, сын Элестана, к твоим услугам.
   - Мне ни к чему твои услуги. - На всякий случай, Строри сразу же решил откреститься от любых связей. - Мне некогда, бродяга.
   - Уважаемый торопится в Долгар? - Элбар наклонился, так, чтобы его лицо нависало над гномом.
   - Откуда ты знаешь? - Строри сам того не замечая, начал пятиться.
   - А куда еще может держать путь гном, пришедший с востока и идущий на запад. Уж точно не в Аргхейм. Вы, подгорное племя, не очень-то жалуете моря и океаны.
   - С чего ты взял, что мы идем на запад, может быть, мы двигаемся на восток, или на юг?
   Элбар промолчал, лишь чуть тронувшая уголки губ улыбка появилась на лице. Что-то в этом человеке настораживало и призывало тщательно подбирать каждое слово при разговоре.
   - Ты тоже из Грейхема? - сжав кулаки, вопросил Строри.
   - Никогда не любил север, - беззаботно заметил Элбар. - Я все больше, знаешь ли, по южным землям ходил. Но и в Империю заглядываю нередко. А вот от холодных северных берегов меня воротит.
   Гном попытался разглядеть в его глазах хоть что-нибудь, намек на ложь, но бездны зрачков прочно хранили все чувства хозяина.
   - Предположим, что ты угадал, я действительно иду в Долгар, - решил не отнекиваться Строри. - Только вот тебя я с собой никогда не звал, да и не говорил никому, куда направляюсь. Чего надо, а? Выкладывай.
   - Я всего лишь хотел перекинуться с тобой парой словечек, гном. Я тоже ведь заинтересован судьбой Долгара. Да, к тому же, ничуть не меньше чем судьбой всего остального запада, как и востока!
   Так помоги же мне, гном! Ты ведь не хочешь приближения и без того уже недалеких Перемен! Я знаю, что ты разговаривал с хозяином Мехейева леса, он ведь тоже сообщил тебе об их приближении, - Элбар не спрашивал, он утверждал. - Так прими же от меня помощь и в ответ помоги мне. Так мы сможем выиграть время и победить.
   Конечно, неизбежен тот день, когда этот мир даст трещину и выпустит всю свою силу в Хаос, останется лишь оболочка, которую Он тоже заполнит и проглотит, превратив в часть себя. Но это произойдет нескоро, очень нескоро. Если ты отважишься мне помочь.
   - В чем должна заключаться моя помощь? - У гнома сперло дыхание. Он всем телом чувствовал, что его просматривают насквозь. Вглядываются в душу, в самые потаенные её уголки. Однако ничего не мог с этим поделать, чужая воля оказалась слишком сильна. - Что ты жаждешь получить от меня? Что ты сможешь дать мне?! Каким образом мне приведется повлиять на участь мира? Я ведь только лишь гном!
   - Ха! Ты еще не знаешь, какие испытания выпадут на твою долю! Думаю, что когда мы встретимся в следующий раз, то ты уже будешь говорить совершенно по иному. Но главное, чтобы при грядущем пересечении наших стезей, мы оказались на одной стороне. Если мы станем врагами, этой Сфере конец! Помяни мое слово!
   А получить пока с тебя действительно нечего... пока все только набирает силу. Это потом мы сможем поговорить практически на равных. Пока всю твою помощь можно свести лишь к принятию моей стороны. Давай же гном! Давай договоримся!
   - Твоей стороны? Мне ведь известно только твое имя и то, я сомневаюсь, что оно подлинное. Ты говоришь загадками и намеками. Твои речи кажутся бессвязными и спутанными. Мы, подгорные жители, этого не любим, - мрачно закончил Строри, потирая пудовый кулак.
   - Если оставить в этом мире только то, что вам по душе - останутся лишь пещеры заваленные самоцветами и длинные-предлинные бороды. Не слишком-то разнообразная жизнь получится, - усмешка не сходила с физиономии Элбара, но глаза оставались холодны и серьезны. - Что до моего имени... клянусь Огнем Сигрила, оно подлинное. Именно так меня нарекли родители. Доволен?
   - Нет! Тысячу раз нет! Какие силы представляешь ты в этом мире?! Для чего может понадобиться моя помощь?! - Строри сорвался на крик. Лицо его пылало жаром, кулаки судорожно сжимались и разжимались, хватая воздух.
   - Силы? Что тебе известно о Силах почтенный гном? То, что бывают светлые и темные маги? Ты наслышан о волшбе по сказкам твоего народа? Если я сейчас начну распространяться о тех силах, которые я "представляю", ты все равно ничего не поймешь. Магия не твой удел.
   Хочешь хороший совет? - Элбар не стал дожидаться ответа. - Перестань делить мир на Свет и Тьму, прекрати взвешивать все на весах Добра и Зла. Эти понятия слишком абстрактны. Взгляни на окружающих по иному, сбрось пелену с глаз! Отчисти свое сознание от предрассудков. И, наконец, поставь перед собой Великую Цель, ради которой только и стоит так менять свое мировоззрение. Исключительно так ты станешь полновесной Фигурой на поле боя, а не рядовой пешкой.
   - Ты полоумный! - Строри устал от этих бестолковых разговоров. - Убирайся!
   - Чаще меня прогоняют со ступеней у богатых тронов, а не с бережков безымянных речушек. - Элбар приложил правую ладонь к сердцу и поклонился. - Сегодняшний день - судьбоносный в твоей жизни. До встречи Воин из-под Горы!
   - Погоди, - опомнился гном. - А что ты говорил про помощь?
   - Ты ее уже принял, - улыбнулся Элбар. - Всю, без остатка впитал. Неужели не чувствуешь? Я в тебе не ошибся.
   Человек круто развернулся на каблуках и направился к перекинутому через реку бревенчатому мосту. С разинутым ртом, словно громом пораженный, застыл Строри.
   Наконец сбросив оковы оцепенения, гном направился к хутору. Нужно немедленно вернуться в трактир и поведать о странном разговоре Албергу. Он уже привык сообщать обо всех своих соображениях старому мечнику. У того обычно находилось объяснение тому, или иному, а если не находилось он высказывал правдоподобную догадку.
   Гном шел очень быстро, периодически срываясь на бег. Вот и трактир. Но мечника внутри не оказалось. Толстый трактирщик охотно поведал о том, что Алберг допил свое пиво и поднялся наверх. Спустился он уже в кольчуге, поручах и с мечом в потертых ножнах. "Словно на войну собрался" - удивлялся трактирщик. Наполнив свою флягу вином, старый воин ушел и больше не возвращался.
   Удивившись странному поведению друга, Строри поднялся наверх. Не прошло и часа, как в комнату ввалился Улгар:
   - Радуйся Строри, - устало объявил он. - На последние фиории лошадок приобрел.
   - Алберг ушел, - подал голос Строри, устроившись в темном углу. - Без нас куда-то отправился.
   - Значит нам ждать его, - твердо ответил крестьянин.
   - Ждать? Ни записки, ничего. Уверен что мы его дождемся?
   - Да Строри, знаю я, вернется он. Не такой он человек, чтобы сбегать, разве ты еще не понял? Это ведь он сам согласился с тобой в Долгар идти...
   Вернулся мечник только через день, наутро. Покрытые до колен засохшей грязью сапоги, иссеченное ветками лицо и изорванный дорожный плащ, без слов свидетельствовали о том, что их хозяин очень много времени провел в пути по глухим местам. Швырнув в угол комнаты перепачканный какой-то подозрительно-темной кровью меч, Алберг рухнул на софу и, сделав богатырский глоток пива из поднесенного гномом кувшина, начал рассказ.
   Все последние события очень и очень заинтересовали Алберга, и всевозможные догадки начали роиться в его голове. Наконец, устав от бесконечных предположений, он вспомнил, что нужно навестить одного старинного знакомого, который возможно сможет помочь.
   Наскоро собравшись, мечник покинул хутор и, переправившись через реку, отправился на север, в сторону небольшого болотца. Никакой записки Алберг не оставил, наивно полагая, что к вечеру уже вернется назад. Но многое изменилось.
   Окруженная лесом трясина считалась в округе местом весьма скверным. Слишком уж часто гибли там люди, по ошибке забредшие в этот островок глухомани среди сытых и обжитых краев. Бытовало поверье, что водятся там твари престранные, которым на роду написано под солнцем не появляться.
   Только вот почти никто не знает, что эти самые твари привезены сюда специально, чтобы всякий любопытный не совал свой длинный нос куда не надо. Чудной зверинец составляли самые экзотические животные, обитающие на болотах, среди ядовитых испарений Закхарских джунглей. А свозила их сюда небезызвестная, но формально "несуществующая" организация "Ночных воронов". Пустившая отростки во все стороны "теневой жизни", она приобрела огромное влияние в Закатной части мира. Шпионы, скупщики краденого, контрабандисты, наемники...
   Но Алберга интересовали лишь шпионы, которым вечно все известно.
   Опустив в рассказе ту часть, где он пробивался через трясины и лесные чащи, мечник сразу приступил к тому, что ему удалось узнать.
   Грейхемская конница покинула стены города точно в тот день, когда Улгар со Строри повстречали Алберга. Не жалея коней они мчались вглубь Империи. Несколько раз они сталкивались с Харалестскими патрулями, но несли небольшие потери, при этом под корень вырезая вражеское сопротивление. Они добрались до Мехейева леса, где их след, естественно, обрывается.
   Отношения Княжества и Империи после этого вконец ухудшились.
   Харалест стягивает силы к границе, даже ценой ослабления южных рубежей. Северные гномьи семьи получают один за другим заказы на оружие. Остатки магических орденов, еще не поглощенных Академией, примкнули к гильдии придворных колдунов Князя. На востоке кто-то щедро отсыпает золото наемникам. Тут уж нельзя угадать с чьей руки они кормятся, но то что от них потребуют участия в намечающейся войне - неоспоримо.
   - Думаю, вы со мной согласитесь, - Алберг обратился к Строри и Улгару, - если я предложу двигаться дальше сторонясь больших дорог и трактов.
   - Не-е, Алберг, - помотал головой Улгар, - одно дело рядом с Мехейевым лесом безобразничать, небось по северо-западному тракту те гады шли. Ну и совсем другое дело тут шнырять, тут и охраны на тракте, что Ксалухот штурмовать можно, тут и караваны туда-сюда ходят, только успевай глазеть, Грейхем сюда не сунется и бандиты тоже, если он им вздумает приплатить.
   - Погодите вы о дороге говорить! - гном вскинул руки. - Послушайте лучше, что я вам скажу. Позавчера у реки произошла странная встреча...
   Его рассказ ни разу не прервали. Люди слушали молча и внимательно. Строри пересказал все, как помнил. Не упустил ни одного слова или жеста Элбара. Наконец гном кончил речь и взглянул на своих слушателей. Озадаченность и некоторое удивление читались на лицах.
   - Огонь Сигрила... что-то знакомое, - Алберг задумчиво водил пальцем по губам, - но, увы, не могу вспомнить что. Наверное, слышал где-то, в одном из походов. Эх, ну почему все, с кем мы, так или иначе, сталкиваемся, оставляют после себя только еще больше вопросов...
   - Да погасни этот огонь в подземном озере, - недовольно оборвал собеседника Строри. - Почему тебя не тревожит то, что этот тип знает, куда мы идем? Коли известно ему, наверняка известно и кому-то еще.
   - Строри, а что если он заодно с нами? - произнес Улгар. - Что если он тоже знает о приближающейся войне? Вдруг этот Элбар, в самом деле, чем-то сможет нам подсобить? Может, мы просто пока его не понимаем?
   - Не понимаем?.. - мечник уставился в противоположную стену. - Что ж, Улгар... очень может быть.
   На этом, разговор как-то сам собой угас. На следующее утро, еще до появления полосы света на востоке, путники покинули хутор. Пегие лошади растворились в тумане, увозя своих всадников. Все же Строри не понравилась идея двигаться скрытно и потому копыта стучали по тракту.
   Улгар не стал покупать повозку или фургон. Двигаясь налегке, можно покрыть за день много больше лиг чем, если заставить лошадей тянуть еще и тяжелый груз. Уже через три дня странники минули место, где в и без того полноводный Ярг впадает Оздар.
   Подоспело лето и уже где-то через луну, а может и раньше, если позволит дорога, вдалеке покажется Анхелл.
  
  
   Дреггс проснулся задолго до того, как вышли из сна эльф и эльфийка. О, как он мучился, смотря на спящих врагов, как ему хотелось сжать своими руками их тонкие шеи и раздробить гортани, словно меловые палочки. Но, нет. Орк понимал, что здесь не пройдет грубая сила, здесь наверняка все кишмя кишит охранными чарами.
   Придумать какую-нибудь стоящую хитрость тоже не удалось, мысли расползались словно тараканы. Однако виной тому было не эльфийское колдовство, а бессонная ночь. Дреггса замучили кошмары. Мерещились разнообразные пытки, которые устраивают ему эльфы. А перед самым рассветом, стоило закрыть глаза, как перед внутренним взором проплывала престранная картина: война, жуткая. Под багровыми небесами, люди - неисчислимое множество - шли на людей.
   Орк без труда узнал цвета воинов Харалеста, а вот другое воинство было ему незнакомо. Они не держали никакого строя, шли, словно толпа мужиков во время бунта. Но вот оружие и доспехи выдавали в них все-таки воинов. Тяжелые двуручники, легкие палаши, копья, самострелы, все вперемежку. За спинами люди несут ромбовидные щиты, на них что-то намалевано белой краской. То ли руна, то ли изгибающаяся змея.
   Орк знал, что люди глупые существа и воюют между собой с большей жестокостью, чем с другими расами. Но такого как на этом поле боя, он не видел никогда. Так даже обделенные разумом тролли не поступают.
   Вооруженные длинными копьями воины отчаянно шли в рукопашную против ровных прямоугольников императорских полков. Они крюками выдергивали из строя стоящих в первых рядах и с непонятным ни одному живому существу остервенением начинали терзать трупы. Потрошили их, разбрасывали внутренности по полю боя, причем в эти моменты они не замечали ничего вокруг и гибли в считанные минуты. А потом вдруг Дреггс воспарял к небесам и видел, как вокруг сражающихся ратей свивает кольца огромная белая змея...
   В эти моменты Дреггс не выдерживал и рвал сон. Подскакивал, жадно хватая пересохшим ртом воздух. Он ни разу не решился досмотреть бой до конца. И каждый раз после пробуждения, в сердце орка вдруг появлялась какая-то неясная тоска. Неудержимо хотелось уединиться где-нибудь в лесу, лечь между корней и слушать шепот ветра в ветвях. Просто слушать и ничего больше, никуда не уходить, не покидать...
   Но Дреггс не собирался никуда уходить! Эти чувства словно были не его, а чужие, совершенно чужие.
   Наконец заворочалась и проснулась эльфийка. Бросив полный неприязни взгляд на орка, она легонько коснулась лба своего спутника. Тот тут же открыл глаза и сел. Удивленно взглянув на свою соратницу, он потянулся к мешку с провиантом. Достал оттуда кусок солонины и передал Дреггсу. Эльфийку передернуло, когда она увидела, что рука эльфа не сразу отпустила кусок пищи, когда тот уже был в руках орка.
   Сами лесные жители ели неизвестные Дреггсу плоды, очень похожие на яблоки, но таковыми не являющиеся.
   Именно тогда он впервые услышал имена этих эльфов.
   - Фальнер... Мы должны поторопиться, - эльфийка снимала маскирующий плащ с входа в землянку. - Не ровен час, можем и с людьми повстречаться.
   - Знаю, Ливиан. Только я почему-то не вижу в такой встрече ничего страшного. Ни для нас, ни для нашего... друга. - Фальнер легко поднялся на ноги и, полусогнувшись, чтобы не зацепить головой потолок, двинулся к выходу.
   - Не видишь? - тонкие брови Ливиан поползли вверх. - А что, по-твоему, делают два эльфа и орк посреди владений Харалестского Императора? Наверняка первый встречный побежит докладывать местному голове, тот в свою очередь отправит пару дружинников проверить. А у нас каждая минута на счету.
   - Ты слишком напряжена. - Эльф тонко рассмеялся. - Словно ты не эльфийка, а человек, или того хуже - гном.
   Эльфийка нахмурилась, эльф снова рассмеялся и одним прыжком оказался в фургоне. Вскоре там очутились и Ливиан с пленником. По лицу эльфийки было видно, что она категорически против такого соседства.
   Но почему? Почему эльфы придумали себе врага в лице орков? Потому что они такие разные? Первые орки селились глубоко в недрах гор. Эльфы всегда жили и будут жить в лесах. Почему они вдруг начали враждовать? Ответ затерялся в тысячелетиях.
   Дорога начала виться навстречу фургону. Тяжелые колеса месили грязь после прошедшего за ночь дождя. Тракт еще спал, оживится он лишь в сезон сбора урожая, когда по нему потянуться тяжелые обозы с зерном, влекомые медлительными волами.
   Еще трижды эльфы и орк ночевали под открытым небом, прежде чем достигли довольно крупной деревни с нелепым названием Одвар. Кто сумел так наречь это место, оставалось загадкой. Ливиан, до этого так сторонившаяся людей, вдруг начала упрашивать Фальнера остановиться здесь и провести хоть одну ночь в тепле и под добротной крышей. Она чуть не запрыгала от счастья, когда тот согласился.
   Солнце медленно опускалось за цепь лесистых холмов. Разошедшийся не на шутку ветер с остервенением гонял по небу рваные клочки туч.
   В деревне даже сыскался более-менее приличный постоялый двор. Длинное двухэтажное здание затесалось между покосившимся сараем и избой здешнего головы. К счастью для Ливиан, здесь не было толпы вечно-чумазых детишек, выклянчивающих монетку у богатых путников. А то, что эльфы богаты, это любой деревенщина знает.
   Дреггса пришлось тащить с собой.
  
   Грязный пол и закопченный потолок свидетельствовали о том, что хозяин и так не чувствует недостатка в клиентах, чтобы еще и каждый день приплачивать подавальщицам за мытье полов.
   Прямо у порога валялся мертвецки пьяный гном. Кажется, он пытался воплотить в жизнь свою мечту: стать бочонком с элем.
   Следом за эльфами и их пленником на постоялый двор ввалился чуть менее "мечтательный" бородач, схватил своего собрата и потащил через порог.
   - Всех порешу, твари желтоглазые... - промычал сквозь пропитанную местным пойлом бороду гном.
   Ливиан недовольно поморщилась и быстрее пошла к хозяину этого злачного места, лишь бы оставить позади аромат, устойчиво держащийся вокруг того места, где отлеживался любитель эля.
   Заляпанный жирными пятнами фартук угрожающе натягивался на обширном животе хозяина, когда тот скрупулезно пересчитывал серебряники. Наконец толстяк удовлетворенно хмыкнул и пошел готовить ужин. В скудно освещенном зале почти не осталось народу. Несколько пьянчужек уснули прямо за столами.
   Дреггс шел, словно в тумане. Мысли угасали, не успевая появиться. Он чуть не налетел на внезапно остановившуюся Ливиан. Подняв взгляд, орк сквозь пелену тумана различил замершего впереди человека.
   Простенький дорожный плащ, под ним кожаная кираса. Руки затянуты в перчатки из черной кожи, доходящие почти до локтя. Простые штаны из зеленого сукна, заправленные в высокие сапоги. В неверном свете канделябров, его длинные, забранные в хвост волосы кажутся белыми, правда по центру прически почему-то проходит темная полоса. Отчего? Дреггс не мог сообразить. Сейчас он мог лишь видеть и слушать. Никаких попыток к умственной деятельности в его голове не появлялось.
   Фальнер зачем-то загородил свою спутницу... пытается защитить от этого странного типа? Но ведь он не опасен, вона худой какой... и оружия с собой у него нет.
   - Что ты хочешь от нас, Неподнявшийся? - в голосе эльфа просквозила тревога, хотя внешне он был совершенно спокоен.
   - Уверяю вас, сия встреча совершенно случайна, я просто зашел сюда промочить горло. - Он широко улыбнулся. Так, чтобы не осталось сомнений в его намерениях.
   Но эльфы сомневались. Фальнер тревожно водил пальцами по рукояти своего тонкого меча. Изумруды в эфесе налились тревожным зеленым светом и, кажется, готовы были взорваться. Губы эльфа предательски дрожали, точно он увидел перед собой смерть собственной персоной. Ливиан до крови закусила кулачок. И эта кровь, Ее кровь, словно привела Дреггса в чувство. Он еще чувствовал на себе незримые путы заклятья, но сейчас они оставались лишь слегка стесняющими тело. Разум освободился. У него появился шанс.
   - Да что с вами, в самом деле! - Неподнявшийся всплеснул руками. - Я правда не собирался натыкаться здесь на вас. Вы ведь всего лишь дети, я не воюю с детьми. И уж тем более не подкарауливаю их в полутемных кабаках.
   - Ты порождение Подземной Тьмы, мы не знаем что у тебя на уме, это не в силах предсказать даже Светлейший. - Ливиан убрала руку ото рта и решилась, наконец, заговорить. - Что можешь делать Ты, якобы случайно, на каком-то запущенном постоялом дворе в забытом всеми богами уголке Харалестской Империи?
   Дреггс начал осторожно обходить странную компанию, стараясь не привлекать к себе внимания. Однако все его старания были излишни. Эти трое были так поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг.
   - Я не порождение какой-то там "Подземной Тьмы", - он говорил вкрадчиво, словно объяснял что-то непонятливому ребенку, - Я рожден человеческой женщиной. Я человек, пусть более сильный, чем большинство моих сородичей, но сути это не меняет. Слышишь меня, эльф? Очнись и сбрось оковы страха. Какие же вы эльфы, если теряете способность двигаться при одном моем появлении?
   - Прекрати! - Фальнер выдернул меч из ножен одним неразличимым движением. - Не слушай его, Ливиан, эти речи могут таить какую угодно подлость. Он пойдет на все, чтобы извести всех тех, кто ходит под опекой Светлейшего.
   - Неужели? - человек улыбнулся. Его, кажется, забавлял вид этих двух насмерть перепуганных эльфов.
   Орк двигался все дальше. Вот он уже за спиной у человека, который своим появлением дал ему шанс на спасение. Вот уже так близко окно, такое манящее. Стоит только выпрыгнуть в него и все кончится, он будет бежать без оглядки, тайно надеясь, что эльфы погибнут здесь.
   Дреггс пошатнулся. Такое ощущение, что кто-то ворочается у него в голове. Ледяные пальцы заползают под веки. Орк тряхнул головой, пытаясь отогнать морок, но ничего не вышло. Холод призрачных прикосновений пробивался все глубже. После нескольких мгновений до его разума добрался голос. Этот голос орк узнал бы из тысяч других. Полный ненависти и власти голос Ливиан, так позорно пленившей его в лесах у Харалеста.
   - Убей его, орк! Дреггс Дол гро-Гхаш! Я приказываю тебе! Убей того, кого принято звать Неподнявшимся, иначе я сокрушу тебя.
   Холод бесповоротно сковал мозг Дреггса. Он уже не мог противиться командам ненавистного голоса. Сделав несколько неуверенных шагов, орк вновь оказался за спиной у человека. Поудобнее перехватив цепь он вознамерился набросить ее на шею и задушить того, "кого принято звать Неподнявшимся". Эльфы в это время поддерживали бессмысленную беседу. Тем не менее, он что-то заподозрил. Возможно, уловил наскоро брошенное заклятье, повлиявшее на разум Дреггса, или услышал легкое побрякивание звеньев цепи.
   Неподнявшийся обернулся. В последний момент орк постарался нанести удар цепью наотмашь, но человек лишь подставил руку, затянутую в черную кожу перчатки и цепь разбилась, словно на первый взгляд несокрушимая волна прибоя о скалу.
   Отделившиеся звенья истаивали в воздухе и не долетали до дощатого пола. Волна обжигающего света рухнула из разорвавшихся оков. Дреггса швырнуло через весь зал, припозднившиеся завсегдатаи с криками повалились на пол. Эльфы прикрыли глаза, защищаясь от яркой вспышки, но волна жара и света обошла их стороной.
   - Вы заставили своего пленника напасть на меня со спины! - голос Неподнявшегося неожиданно приобрел мощь и гремел, словно раскаты грома. - Я ничем вам не угрожал, я предлагал разойтись миром! А вы!.. - он задохнулся от гнева. - Вы позор своего рода!
   Поток жара стих. Горячий воздух больше не обжигал глаза и легкие. Дреггс попытался подняться. Кожа на запястьях, там, где раньше были оковы, обгорела и висела лохмотьями. Наконец улеглась дрожь в коленях, и орк сумел сделать несколько шагов. Затраченные секунды показались ему вечностью. Вот он уже у окна. Ставни сорваны и Дреггс просто вывалился наружу.
   Ночная земля приятно холодит разгоряченное тело, но надо подниматься, надо. Надо идти. Пока эти двое не опомнились. Он успеет скрыться. Нужно схорониться на время, пока его не бросят искать. А потом можно и на север, к сородичам. Там его уже никто не достанет. Кобий полуостров исконная вотчина орков, принявших жизнь на поверхности. Туда не суются ни Грейхем, ни Харалест, куда уж там каким-то недобитым эльфам.
   Дреггс уже был далеко, когда Ливиан опомнилась обнаружив исчезновение орка.
   Эльфы стояли тесно прижавшись друг к другу, на крохотном пятачке не обуглившегося после наплыва света пола. Над ними, словно тень Костлявой, навис Неподнявшийся. Его губы что-то беззвучно шептали, полубезумный взгляд метался по лицам этих двух, без сомнения уже обреченных, эльфов.
   - Вы боитесь. Боитесь смерти... Ах да, вы же бессмертные. Если умрете, начнется новый виток жизни, уже в другом теле. А память останется. В том числе и память о смерти, что ляжет на ваши плечи непосильным грузом. Вот почему вы так боитесь.
   Вы просто трусливые кролики, трясетесь, будто увидели лиса. Думаете мне доставит много удовольствия убийство двух молодых недоучек, которые дрожат от страха и даже не находят в себе силы поднять оружие? Вы правда так думаете?! - его голос звенел. - Отвечайте!
   Ливиан собралась с мыслями и постаралась сделать своему врагу как можно больнее, прежде чем она умрет. Молниеносно сотканные прямо из воздуха бичи что есть силы хлестнули по телу Неподнявшегося. Некоторые пытались опутать его шею или руки, но тут же с треском разрывались. Однако неостановимый град ударов сделал свое дело. Человек пошатнулся и чуть попятился. Его замешательства, пусть даже мгновенного, хватило на то, чтобы Фальнер пустил, наконец, в дело свой меч. Быстрый, колющий удар скользнул по ребрам противника. При соприкосновении с плотью врага, клинок вздрогнул, еще сильнее засветились изумруды, инкрустировавшие эфес и гарду. Эльф, что есть силы, дернул оружие назад и скривился от боли. Его ладонь покрылась волдырями ожогов. Рукоять раскалилась от переполнявшей ее энергии.
   Схватив здоровой рукой за запястье свою спутницу, Фальнер рванул к выходу. Он чувствовал на своем затылке тяжелый взгляд и каждую секунду ожидал ответного удара или заклятья брошенного вслед, но ничего не случилось. Дверь, болтавшаяся на одной петле, была широко распахнута и не загораживала проход. Умудрившись не споткнуться о высокий деревянный порог, эльфы вырвались во двор и не останавливаясь бросились прочь из деревни.
   Они позволили себе остановку, лишь когда ноги перестали подчиняться, а легкие горели огнем. Только тогда эльф разжал пальцы, мертвой хваткой держащие руку Ливиан.
   Колени Фальнера подогнулись и он повергся лицом в траву. Начавшийся дождь насквозь промочил одежду и волосы. Но он этого не замечал.
   - Чудо... это... чудо... - шептал молодой эльф, все еще не веря, что он жив.
   Эльфийка не говорила ничего. Язык прилип к небу в пересохшем рту. Последовав примеру своего спутника, она тоже улеглась прямо на землю, не заботясь о том, что ее некогда платиновые волосы сейчас напоминали воронье гнездо, зачем-то щедро перемазанное грязью.
   В тот момент никто из них не вспоминал о сбежавшем пленнике. Все мысли были посвящены, как им тогда казалось, чудесному спасению. Они были первыми, не считая Светлейшего и его приближенных, конечно же, среди своего народа, кто встретился лицом к лицу с Неподнявшимся, схватился с ним и пусть не победил, но хотя бы остался жив.
   Так они и пролежали до утра.
  
   Дреггс уже шатался от усталости, но упрямо шел вперед. Навстречу неизвестности. Вдоль леса, подальше от дороги, чтобы не сразу нагнали. Ледяная вода дождя смывала пот и грязь. Длинные черные волосы лезли в глаза, но у орка даже не было сил поднять руку и откинуть их назад.
   По левую сторону сейчас должен быть Западный тракт. Как и следует из названия, он уводит прямо на закат, но, не дойдя до Восточного Анхелла, кончается у ворот Старга, очередного приморского города.
   Если Дреггсу посчастливиться добраться до него, то он сможет уплыть оттуда прямо на север. На море его уже не достанут. Эльфийские корабли не предназначены для битв.
   Проблема лишь в том, что такой переход, на своих двоих, без фиория в кармане, может оказаться ему не по силам. Нужно думать о чем-то более доступном. Например - забраться на ближайший хутор и, подобно лисе, утащить пару куриц чтобы, наконец, нормально поесть. Воспоминания об эльфийской похлебке сейчас вызывали только тошноту.
   Идти дальше нет больше сил. Свернув в лес и порядком поплутав в поисках более-менее сухого места, орк устроился на ночлег между узловатыми корнями древнего дуба. Мечты о еде и подогретом вине могут подождать до утра.
   Завывающий, словно голодный волк, ветер рванул верхние ветви деревьев, сорвав с них пучок молодых листьев. Дождь пошел на убыль и к утру закончился вовсе.
   Постоялый двор в Одваре стоял пустым. То, что случилось там поздним вечером еще надолго останется предметом сплетен. Правда, никто так и не узнал, куда делся таинственный человек, который прибыл туда незадолго после полудня, а потом устроил драку с эльфами.
   Поговаривали, что он сгинул в призванном эльфами пламени. Другие били себя кулаком в грудь и заявляли, что самолично видели, как Он вытаскивал на двор изувеченные трупы все тех же эльфов и, взвалив тела на свою лошадь, ускакал на юг. (Со временем слух менялся, и он попеременно скакал на север, восток и запад, а однажды даже воспарил в небеса, "раскинув крылья, шерстию покрытые, воронова пера чернее"). Деревенские обыватели так и не пришли к общему мнению. Но явным оставалось одно: странный человек сгинул, словно сквозь землю провалился.
  
  

Глава V

   Комнату заливал приглушенный свет от масляных ламп и факелов, в изобилии развешанных по стенам. Помещение можно было бы счесть своеобразным музеем, посвященным всевозможным светильникам, уж такие они были разнообразные. Можно было, если б почти всю комнату не занимал огромный полукруглый стол, сверкающий отполированной мраморной столешницей.
   Рассевшиеся на закругленной стороне люди молча взирали на то, как неторопливо усаживается в глубокое кресло старик, неповоротливый в своей тяжелой синей мантии, отороченной мехом горностая.
   Всевеликого Князя Грейхема поддерживал под руку молодой человек, подобострастно глядящий на сморщенное старостью лицо. Не знай окружающие, что помощников Князю подбирают настоящие мастера, проверяющие кандидатов вплоть до последней мелочи, они бы наверняка сочли этого нового слугу вражеским лазутчиком, причем откровенно переигрывающим.
   Конечно, всем куда больше нравился предыдущий помощник, немой Са, неустанно кланяющийся низкорослый человечек с диковинными раскосыми глазами. К сожалению, даже самая простая простуда может перетечь в ужасное всеобщее расстройство. В его-то возрасте... И грандиозные чародеи не помогут, когда угасают и рассыпаются сами цепи жизни, держащие душу в теле.
   Но даже учитывая, что Князь и шажка уже самостоятельно не пройдет (не опираться же на посох, подобно простолюдину, в самом деле?!), брать на такой ответственный пост какого-то юнца!..
   - И как мне не понять вашего возмущения, дорогие друзья, но не бойтесь. - Князь устроился в кресле, вытянул свои дряхлые руки, разминая пальцы. - Моего милейшего Индена проверили вдоль и поперек, да и как можно не верить этому слуге, взгляните на него! Он просто само доверие.
   Недовольный шепоток прошел среди глядящих на Князя людей. Кое-кто осмелился неодобрительно покачать седой головой, кто-то кашлянул, выражая вежливое сомнение.
   - Ничего-ничего, вы к нему привыкнете. Инден, друг мой, сними пожалуйста со стены вон тот замечательный светильник.
   Слуга дернулся к аляповатому сияющему изнутри стеклянному дереву, но взмах руки остановил его:
   - Нет, Инден, сними с полки вон того белого дракона, - уточнил Князь. - Подарок покойного Са. Последний подарок Са. Не обижайся, друг мой, но тебе до него все же далеко. Не хватает восточной тонкости.
   Тяжелая статуэтка крылатого змея перебралась с узкой черной полки на стол, прямо под нос Князя.
   - Благодарю, друг, - мягко сказал старик, глядя на слегка подрагивающий язычок пламени, вырывающийся изо рта дракона. - Ты свободен. Можешь подождать снаружи. Иди, поразвлекай служанок, сходи на кухню. Вели подать обед не раньше чем солнце окрасится красками заката.
   Слуга молча кивнул, в глазах скользнула досада. Не без труда отворив тяжелую каменную дверь, Инден вышел в ярко освещенный коридор, налег на холодную створку. Полоса живого света, прорезавшая комнату, быстро сузилась и сошла на нет.
   Все присутствующие вновь оказались в тени, которую не в силах были разогнать слабые огни светильников. Князь встрепенулся, зачерпнул из пасти дракончика огонь и, словно чернилами, написал им на столешнице какую-то фразу. Буквы были незнакомые, восточные. Камень отозвался, в ответ осветившись слабым светом.
   Секунду-другую мраморный узор медленно двигался, извивался, потом принял прежнее положение и успокоился. Написанная поверх него надпись потухла. Дверь за спиной владыки Грейхема слилась со стеной. Князь с удовольствием отметил, что у большинства присутствующих глаза обеспокоено заблестели.
   Ничего, будет вам. Зато можно не бояться вас теперь. Кто вас отсюда вытащит? Да никто. Кто знает секрет комнаты? Никто не знает.
   Все эти умудренные жизненным опытом, наделенные золотом и влиянием, все они были очень опасны. Встречаться с ними один на один не самое благодарное дело. Однако ж, без этого никуда.
   - Проклятое имперское отродье! - выругался сквозь зубы Князь, вновь приковав взгляд к язычку пламени, дрожащему над пастью дракона.
   - Мы не совсем понимаем тебя... - стараясь придать голосу как можно больше холода произнес дородный бородатый господин, сидящий прямо напротив старого Князя.
   Некоторые фигуры в тени беспокойно завозились. Лица их были скрыты капюшонами. И прятались они наверняка друг от дружки.
   - Вам наверняка не понравился этот Инден. Наверняка! И я знаю почему, хоть, быть может и вы этого не поняли до сих пор.
   Старик сделал паузу, быстро обвел всех взором своих прищуренных глаз. Фигуры в капюшонах уже сидели расслабленно, откинувшись в креслах. Зато те кто не скрывался от чужого взгляда настороженно глядели на Князя. И что это у них на лицах? Неужели страх?
   - Харалест так и прет из этого ублюдка! - Князь хлопнул ладонью по столу, столешница полыхнула озаряя все вокруг, белый дракончик на какой-то миг словно ожил, каждый кто успел взглянуть на него в тот момент, мог поклясться, что диковинный светильник взмахнул крыльями и изогнул шею. - Империя обнаглела! Приставлять ко мне шпиона. Да какого! Простак, каких поискать, за легенду ему можно простить некоторые огрехи, но как он себя ведет! Совершенно не похож на истинного северянина...
   - Смею заметить, что грейхемцы не являются истинными северянами. Они лишь ветвь харалестского рода, - решил поправить Князя некто в капюшоне. - Истинные северяне рассеялись по миру.
   - Я знаю, я это и хотел сказать, - недовольно буркнул старик. - Если впредь решишь перебить меня, дрогой ...
   - Без имен! - оборвал его человек в капюшоне, резко подавшись вперед. Ткань чуть не слетела с его головы.
   - Хорошо-хорошо, - торопливо кивнул Князь. - Так вот, если впредь решишь меня перебить - выбери более подходящий повод.
   - Надеюсь можно считать подходящим поводом желание узнать: почему этот мальчишка еще не в темнице, почему до сих пор не знаком с нашими заплечных дел мастерами?
   - Хоть я и не терплю имперских выродков, но он все же хороший помощник, - вяло пробормотал Князь. - Очень услужлив, да ко всему прочему я и три моих Теневых генерала удачно скармливаем ему кое-какие ложные сведения. Мальчишка нарадоваться не может, думая что переправляет своим командирам важные донесения. Правда, мы до сих пор не можем понять, каким путем он их переправляет...
   - Просто потрясающе! Какая прекрасная работа! - Вылетевшая из-под капюшона едкая насмешка припечатала, словно пощечина. - Теневые генералы такие же дряхлые старцы как ты, куда вам до развернутой сети шпионов Харалеста? Вы даже "Ночных воронов" у себя под носом не видите! Единственное что ты сделал умного за последнее время - ограничил наш круг, убрал ненадежных людей и создал эту комнату. Не без помощи своих покровителей.
   - Не стоит давать Харалесту понять, чем мы тут заняты, - упрямо гнул свое старик, - не стоит показывать, что мы озабочены бесконечными поисками его агентов. Хватит уже и того, что мы решились в открытую оставлять указатели на его земле. Хорошо, что я успел отозвать приказ...
   - Хорошо, что я здесь тоже теперь наделен некими полномочиями, хоть и неофициально, - тихо произнес человек в капюшоне. Произнес, и слово заклятье молчания этим на всех наложил.
   Окружающие косились на него со страхом, еще двое в капюшонах отодвинулись от стола, скрывшись в тени, Князь же только и мог что открывать и закрывать рот, словно рыба, выбросившаяся на берег.
   - Ты не посмеешь, - наконец сказал он, - Я брошу тебя в подземелья, я сдеру с тебя шкуру, я...
   - Уже посмел, - мирным тоном откликнулся собеседник старика. - Еще в тот день, когда ты отправил десяток всадников в Империю.
   - Моя ошибка, - сокрушенно произнес Князь. - Я неверно истолковал слова пророков, я ошибся, мне не следовало...
   - Довольно нытья, - прищелкнул пальцами человек в капюшоне. - Это было одно из тех редких решений, что ты принял не зря. Харалест пойдет по ложному следу, а я еще кое-что всучил десятнику, он теперь знает что делать. Он не пропадет.
   - Что? Что ты ему дал? - нервно выговорил старик, стискивая в дрожащих руках светильник.
   - Самые надежные, самые старые образцы, - отчетливо выговаривая слова ответил собеседник.
   Князь замер, глядел, не моргая, перед собой, пламя отражалось в расширившихся от страха зрачках. Он вспоминал кузнеца в железной маске, без устали опускающего молот на наковальню. Первые образцы. Самые страшные, самые прожорливые до силы...
   Прошла минута, другая. Наконец, Князь собрался с мыслями:
   - Я собрал вас здесь сегодня не для споров. Я считаю важным рассказать всем то, что показали мне наши друзья и помощники.
   Всюду вокруг Князя на лицах вспыхнула заинтересованность. Фальшивые вспышки. Вам и дела до всего этого нет, вас лишь одно интересует - вечная жизнь. И чем быстрее, тем все желаннее бессмертие.
   Ну и пусть! Пусть вас, в конце концов, веру можно поменять, изменить, уродовать, а вашу алчность вы не предадите, ни за что.
   - Мне явили далекие края. Столь далекие, что дальше звезд и небес. Безумное место, безумный мир. Там люди охотились на богов.
   Князь умолк, снова оглядел лица слушателей. Ну вот, теперь интерес, кажется, неподделен. Еще бы, что может быть желаннее вечной жизни? Только вечная жизнь, на протяжении которой можно распоряжаться силой сравнимой с божественной.
   - Безумие сотрясало их мироздание. Войны между людьми вспыхивали одна за другой, пока это не привело к тому, что сила в мире стала скручиваться, словно пружина и кто бы знал, что произойдет тогда, когда она вновь распрямится. Но было ли людям до этого дело? Посмотрите на восток, загляните в горы, в степи. Есть ли дело тем кто там обитает до того, что творим здесь мы? Так и великие королевства того мира были ничуть не лучше наших неразвитых племен. Хаос войны уничтожил все их накопленные знания, они их растеряли, забросили, им больше не были нужны рассуждения.
   Наступил день, когда люди, обезумев от собственной власти начали ту самую охоту, ради рассказа о которой я собрал вас сегодня. Невежды, непонимающие истинного предназначения богов видели в них точно таких же живых существ как сами люди. Из плоти и крови, и неизвестно, с душой ли. Очень легко оказалось обвинить богов во всех своих бедах. Люди привыкли, что любые невзгоды это гнев высших правителей. Поход, который начал король севера, да не будет названо здесь его проклятое имя, позволил безмозглым крестьянам отплатить богам за все.
   Великой ошибкой всеобщего Создателя было разрешить богам того мира жить в царстве осязаемого. Их смогли уничтожить люди. Воины шли через снежные пустыни, через леса, они находили и пленили. Когда простой человек подчинил себе бога... я видел это, но не могу описать, это сложно, я понимаю это душой, но не разумом. Не может быть пусто в мироздании место, отведенное для таких исполинов духа и силы, как боги. Оно вечно должно быть заполнено. Этот закон повлек за собой катастрофу. Боги ополчились на людей по настоящему, они даже попытались их уничтожить. Но как человеку не под силу вывести саранчу, так и великие сущности, пали одна за другой, сраженные простыми мечами и копьями.
   Бесконечным потоком проходили боги через этот мир, превратившийся в поле битвы. Когда один падал, другой возносился, пугался собственной участи и шел уничтожать людей, надеясь сокрушить их своим величием. Когда первозданные, родившиеся единовременно с миром боги сгинули, пришел час богов безродных, рождающихся уже среди людей. И каждый новый был сильнее предыдущего. Но и боялся он больше предшественника, оттого был воинственнее и ужаснее.
   Как мне было сказано, этот хаос продолжался, пока в пантеон богов не вступил Тот, кому мы покланяемся. Наши учителя говорят что мне еще не все сказано о Нем, но того что известно сейчас, уже достаточно, чтобы понимать - люди способны совершать чудовищные ошибки и никто не может их остановить силой, не уничтожив вовсе.
   Князь замолк, ожидая реакции. Как и следовало ожидать, никакой реакции не было. Короткая история, каких тысячи в каждом религиозном писании, не вызывала трепета и не выдавала откровений.
   - Это очень интересно, - тихо произнес недавний собеседник Князя, поправляя капюшон. - Другой мир. Но мы уже слышали о других мирах, это не удивляет. От тебя же и слышали, Князь.
   Старик однако, выглядел довольным, отвечая ему:
   - Я всего лишь хотел сказать, что люди способны на ужасные глупости, на страшные ошибки. И мне бы очень не хотелось, чтобы мы совершили ошибку людей безумного мира...
   Человек в капюшоне фыркнул, но Князь не счел нужным обратить на него внимание:
   - Но у нас нет выбора. Мы должны ее совершить.
  
  
   Неясная, едва ощутимая угроза давила на сердце.
   Деревни, к счастью, больше не превращались в пепелища, но от этого становилось еще гаже. Значит кто-то сделал свое дело до конца. Сделал, а никто ему не помешал. Где же притаился этот враг? Не винить же во всем проказливых орков, в самом деле...
   Огонь плясал в камине, но Ирваст не замечал идущего от него тепла.
   Достал из парадных ножен сверкающий меч, помешал им угли, размял плечи, на сколько это позволяли сделать позолоченные латы.
   До рассвета еще час, хоть Император уже на ногах. А после рассвета - Императорский совет.
   Так уж заведено, что каждые полгода правитель созывает из провинций всех своих ставленников (передача правления по наследству - привилегия лишь Императорской семьи и баронов на юге) и раздает указание на недалекое будущее. Кроме того, конечно, охотно выслушивает все предложения и недовольства.
   В этот раз Ирваст созвал совет на месяц раньше положенного срока. На то, конечно же, были причины...
   Раздался короткий стук и тяжелая дверь, отгородившая Императора от сонного дворца, приоткрылась. Ирваст недовольно глянул на Эгина, ступившего через порог, и продолжил мешать раскаленные угли.
   - Нынче сон совсем не идет? - спросил маг, так и оставаясь у порога.
   - Просто хочу кое-что обдумать перед советом, - ответил Ирваст, вернув меч в ножны. - Да и все эти бесполезные украшения лучше напяливать не в последний момент.
   - Обдумать - это правильно. Потому как на совете я ничем Вам помочь не смогу, ибо присутствовать там не буду.
   - Это еще почему? - растерялся Ирваст. Он очень сильно рассчитывал на помощь Эгина во многих вопросах. Особенно сегодня.
   - Потому, мой Повелитель, что сегодня собрался весь цвет нашей Империи. И мало кто из этих добрых господ желает видеть меня подле себя, пусть и краткое время. А сегодня нам важно, чтобы Вы изобразили полную независимость от Академии.
   - Эгин, ты мой главный помощник во всех государственных делах, я не позволю чтобы какие-то старикашки с их предрассудками...
   - Послушайте, - аккуратно оборвал Императора маг, - эти старикашки могут враз поделить Империю, оставив за вами лишь Харалест. Не стоит их провоцировать, ибо многим, а уж особенно тем кто приставлен следить за глубокой провинцией, совершенно не нравится, что я стою за спинкой трона почти с тех самых пор как трон установили.
   - За мной легионы, Эгин, - отбил Император. - Ужель ты думаешь что кто-то с ними поспорит?
   - Среди ваших ставленников есть те, у кого в жилах кровь родственная вашей. Они отсыплют золото Монастырю и коронуют себя, едва представится возможность. Едва они решат что Академия перегнула палку. Иногда я жалею о реформах проведенных вашим отцом.
   - Монастырь не возьмется за такое дело.
   - Мы не знаем за что возьмется Монастырь. И потому будем осторожны. Просто не отступайте от своих убеждений, они верны. Я знаю что Вы собираетесь давить на Грейхем. Их последняя выходка перешла все границы, вероятно, вас поддержат. Пора менять политику. Сегодняшний Совет - ваш.
   Эгин шагнул уже во тьму за порогом, считая разговор оконченным, но Ирваст остановил его:
   - Эгин, погоди!
   - Все еще сомневаетесь? - вопросил чародей, снова возникнув в дверном проеме.
   - Нет, не то, - покачал головой Ирваст. - Эгин, я чувствую беду. Она давит на меня, как тяжелая ноша. Неужели ты ничего не видишь, не чувствуешь? Вы, маги, всегда чувствуете. А сейчас чувствую даже я!
   Эгин шагнул внутрь комнаты, притворил за собой дверь и внимательно посмотрел в лицо Императора.
   - Чувствуете угрозу, Повелитель?
   - Скажи мне, Эгин, что грядет?
   Маг молчал. Ирваст уже много раз задавал подобные вопросы и помнил каждое слово из таких бесед. Эгин никогда не бросался пустыми словами.
   - Узнаем после сегодняшнего Совета.
   Чародей не попрощавшись покинул Ирваста.
  
   Камин догорел, медленно начал наполнятся шумом дворец.
   Пришли слуги, повара, подвезли кур на скрипучей телеге. С кухонь потянуло ароматами десятка кушаний, готовящихся к завтраку.
   Император устало облокотился на подоконник, наблюдая как светлеет небо, задержал взгляд на медленно укорачивающейся тени фонтана, почти под самым окном.
   Хоть он и ждал удара колокола с минуты на минуту, но все равно вздрогнул, когда услышал эхом прокатившийся по двору и ударивший в окно перезвон. Вот и пора. Совет уже вот-вот начнется.
   Ирваст критически оглядел себя в большом зеркале, поправил ножны и вышел из своих покоев. За дверью несли караул двое стражников и Шат, не доверяющий жизнь своего Императора этим, как он наверняка считал, лоботрясам. Все трое незамедлительно отдали честь.
   - А я все же просил никого не пускать ко мне, разве нет? - пожурил их Ирваст.
   - Так и не пускали никого, господин! - громогласно возвестил Шат.
   Император удрученно покачал головой:
   - Да уж, Шат. Ты хороший телохранитель, но не мешало бы мне обзавестись еще кем-нибудь, кто и с магией совладать сумеет.
   - Так ведь, Эгин есть на то, Ваше Высочество!
   - Верно, верно... - кивнул Ирваст и отправился к залу Совета.
   Шат и стражники незамедлительно последовали за ним. Шагали они так, что Император даже не замечал их присутствия. Никто не пялился в спину, как обычно поступают новички, не громыхал тяжелыми башмаками и не распугивал слуг отборной бранью. В тишине и покое удалось добраться до дверей зала Совета.
   Но стоило Ирвасту взяться за позолоченную дверную ручку, как его чуть не сшиб с ног немолодой уже мужчина, с явной армейской выправкой. Он тут же рассыпался в извинениях, прежде чем Император успел хоть рот раскрыть.
   - Прекрати, Крамд! - прикрикнул владыка Харалеста, когда ему надоело выслушивать как же сожалеет этот убеленный сединами ветеран о своей старческой слепоте. Ведь если бы не она, то никогда этот генерал не налетел бы на Императора, торопясь занять свое место на Совете.
   - Как пожелаете, - немедленно оборвал все свои речи Крамд. - Если соизволите, я бы хотел чтобы Вы взглянули кое на что перед нашим веселым сборищем.
   Он постукивал по своей широкой мозолистой ладони туго свернутым свитком, с уже разбитой восковой печатью. Император про себя отметил что герб на печати ему незнаком.
   - Не к чести мне будет опаздывать, - заметил Ирваст.
   - Донесение короткое, но очень важное, - упорно настаивал Крамд, - а наши карликовые повелители вполне подождут, не воду ведь носят, а штаны протирают.
   - Не люблю я важных донесений получать, - вздохнул Ирваст принимая свиток. Быстро прочел, недовольно сдвинул брови:
   - Лерн?
   - Именно, - подтвердил Крамд. - Лерн и Ванхэм, что на востоке.
   - Да Ванхэм ладно, черт с ним, но Лерн, - все еще удивленно проговорил Император. - Это... это...
   - Это наглость, выше Высочество, - подсказал вояка. - Столь вопиющая, что следует немедленно сделать ответный ход.
   - Да, - кивнул Ирваст и наконец отпер дверь в зал Совета.
   Загрохотали отодвигаемые скамьи, все вскочили на ноги (причем многие с кряхтением и явным неудовольствием), приветствуя своего Императора.
   Ирваст быстро преодолел расстояние от двери до трона, встал к нему спиной и поклонился, чуть согнув спину. Нестройных хор голосов тем временем пожелал Императору славы и долголетия, соблюдая веками чтимую церемонию.
   Но вот Император опустился на трон и это означало, что Совет открыт. Ну, кому же первое слово?
   По обе стороны от трона вытянулись дугами столы. За правым восседали императорские ставленники из южных провинций, герцог Старга, Крамд, да еще сюда втесались кое-какие бароны с дальнего юга, где шаг другой вперед и вот уже не Империя, а Закхар вокруг.
   Левую свою руку Император мог бы протянуть держателям северных и восточных окраин государства Харалестского. Некоторые из них были даже в родстве с правящей династией и потому тоже были не ставленниками а наследниками. Получили от отцов свои крошечные престолы.
   - Могу я молвить, мой Император? - неожиданно поднял свой серебряный жезл старик за левым столом.
   - Позволяю, Эргий, - кивнул Ирваст, а сам едва сдержал смешок. Имя на эльфийский манер, да вот только носящий его на эльфа совсем непохож.
   Пожевав тонкими сухими губами, Эргий поднялся, пригладил редкие седые волосы, собрал лоб в морщинах и заговорил:
   - Все мы здесь наслышаны и взволнованы, Повелитель, тем что Вас беспокоит Грейхемское княжество, что Вы собираетесь на него давить и всячески угрожать. От лица всех моих коллег, занимающих самые важные в Империи посты, хотел бы попросить Вас не делать ничего, что могло бы заставить нашего главного соседа нанести ответный укол.
   - Я бы предпочел считать нашим главным соседом Закхар! - вставил один из баронов.
   - А важнейшим постом - пост Императора! - угрожающе прогудел Крамд.
   Ирваст поднял руку и все смолкли.
   - Хотелось бы напомнить, - произнес Император, вертя пальцами свиток с донесением, - что этот самый наш сосед переправил через границу вооруженный отряд, уничтоживший несколько наших воинов. А вам напомнить где они сгинули?
   - Наши люди до сих пор прочесывают окрестности Мехейева леса, - заметил Крамд.
   - Это не так уж далеко от Харалеста, - уточнил Ирваст, про себя удивившись тому, почему же ищейки еще не перерыли весь лес. Однако, решил приберечь этот вопрос до личной беседы.
   - Князь же принес свои извинения! - вскричал краснолицый толстяк, сидящий рядом с Эргием. Даже встать не потрудился, когда обращается к Императору.
   - Вот как все просто, Эрвиус? - с удивлением спросил герцог Старга, поднимаясь со своего места. Высокий и худой он презрительно глядел на обрюзгшего собеседника. - Может и нам в свое время стоило просто извиниться перед Закхаром, да и не было бы никакой войны тогда?
   Эрвиус. Император в свое время пытался сосчитать всех высокопоставленных государственных лиц, носящих имена младших эльфийских королей, да сбился со счету. Беда в том, что когда эльфийский язык и традиции лесных обитателей только входили в моду (в итоге вошли так плотно, что не покидают ее вот уже почти столетие), хранитель городской библиотеки раздобыл где-то справочник эльфийских имен.
   Ну а когда добросовестно переписанная и снабженная удобочитаемыми транскрипциями книжица попала на полку, ее тут же пролистала одна из баронесс. С этого-то все и началось, именам начинающимся на "э" и "л" просто не стало счету.
   - В знак доброй воли, Князь даже вернул нам пятерых наших шпионов, что были так неосторожны попасться в лапы Теневых генералов, - заметил до сих пор молчавший правитель земель лежащих на востоке за Громовой горой. - А этих своих воинов он назвал дезертирами. Стоит ли раздувать из искры лесной пожар?
   - Может случиться так, что если мы не раздуем его первыми, то он вспыхнет сам и огонь понесет в нашу сторону, - сурово ответил Ирваст. - Я понимаю, прекрасно понимаю, вы не хотите, чтобы я отправлял легионы в ваши земли. Я понимаю что эти трения больно ударят по карману многих из вас. Но я не могу думать только о северных провинциях, я должен думать обо всей Империи.
   - Вы думаете что обычный, в общем-то инцидент между двумя скверно ладящими государствами сильно отразится на нашей судьбе? - решил уточнить южанин с печаткой барона на пальце.
   Ирваст недобро усмехнулся и принялся разворачивать свиток, попутно говоря:
   - Сейчас я бы хотел, чтобы все вспомнили два года, что следовали за последней войной с Закхаром. Как Харалест и Грейхем вцепились друг дружке в глотки за султановы колонии на островах в море Флиярда, - свиток был уже развернут, но читать его Ирваст пока не спешил. - Да, дело конечно давнее, многие из сидящих здесь, и я в том числе, о тех событиях лишь слышали. Но бумага хранит уговор дольше людей. Острова остались за нами, но Грейхем получил право беспошлинной торговли во всех портах южнее Ксалухота. А чтобы избежать мерзких пограничных стычек и оградить обе стороны от внезапного вероломного проникновения, был заключен договор! Не имеет права Грейхем держать гарнизон в крепости Лерн, так же как Харалест не держит непосредственно у северных границ больше одного легиона и не нанимает на востоке более четырех сотен солдат из свободной рати. А теперь...
   Он быстро пробежал глазами по строчкам и наконец зачитал вслух:
   - "Доношу до сведения Крамда Варриуса, великого генерала Империи Харалеста, что в крепость Лерн, по приказу Князя Грейхемского, введен гарнизон. С числом мечей пока затрудняюсь, но оно чрезвычайно велико. Практически все: великая грейхемская конница, при полном доспехе. Остальные - это обслуга. Также следую считать важным упоминание о том, что к крепости Ванхэм также выдвинулись отряды, до сих пор держащиеся на северном рубеже, у границы с Кобьим полуостровом" - закончил Ирваст и с интересом поглядел на как громом пораженных ставленников.
   - Так это что, и вправду к войне готовятся, угрожают? - с испугом спросил Эрвиус.
   - Да уж не новобранцев муштровать собрались, - обеспокоено откликнулся Эргий. - При таких условиях, я конечно поддержу Ваше Императорское Высочество в решении заставить Грейхем прекратить всю эту мышиную возню. Я немедленно отправлю к границе все свои войска, дожидаться ваших легионов.
   - Нет, Эргий, время упущено, - покачал головой Ирваст. - Пугать Князя в ответ на то что он корчит Империи страшную рожу? Нет. Теперь мне нужен Лерн.
   Крамд вздрогнул, как от удара бича, все остальные удивленно вытаращили глаза на Императора.
   - Думаю мы сможем использовать около восьми или даже десяти тысяч мечей, не ослабив при этом достаточно сильно наши южные границы, - рассуждал владыка Харалеста. - Как к нам сейчас относится Закхар? Никаких мелких неприятностей на границах?
   - Султан спокоен, пока мы сильны и держит он свою власть крепкой рукой, - ответствовал барон-южанин. - Он не позволит своим людям тыкать палкой в глаз дракона, который к тому же не спит.
   - Грейхем, конечно, государство не самое большое, - вмешался Эрвиус, - но у него и забот меньше чем у нас. Десять тысяч сила немалая, но княжество вполне может выставить до семи тысяч отборных воинов. А флот? А наемники? Не потеряем ли мы больше, чем получим, затеяв войну?
   - Все наемники давно уж подались на дальние восточные берега, - сказал Крамд. - Князь при всем желании не сможет доставить их на свои земли достаточно быстро.
   - Но ведь даже при таком стечении обстоятельств - не обязательно ведь хвататься за меч! - решился повысить голос Эргий. - Мы отправим в северное Княжество послов. Выставим условие, заставим Грейхем вернуться к исполнению договора.
   - Эргий, из твоих тундр тебе наверное не видно было, как три года назад, когда я только взошел на трон, Князь выставил послов вон из своей страны? - задал риторический вопрос Ирваст, мрачно глядя на сидящих за левым столом. - Да и договор в конце концов уже не имеет смысла восстанавливать, он служил лишь тем, что показывал насколько с нами считаются. И показал. Ну а теперь - хватит! Я прижгу эту заразу раскаленным мечом!
   Глаза молодого Императора метали молнии, голос гремел и именно сейчас Ирваст понимал, что в нем пропадает великий актер. Сердце его бешено колотилось, Владыка Харалеста прекрасно знал, что играет с огнем. Нельзя устраивать войну по одной лишь прихоти, по своим предчувствиям.
   И вот тут за ним вполне может прийти монастырский пес, принесет в руках отравленную иглу, кинжал, или одни боги знают - что еще. Да хоть моток бараньих кишок, ассасин и им найдет применение. Лишь бы заплатили и Наставники сочли дело достаточно правильным.
   - Мне тяжело это говорить, - вновь поднялся на ноги герцог Старга, - но я вынужден отказать в своем согласии с Вами, мой Император.
   Ирваст впился пальцами в подлокотники трона, но от преждевременных возражений удержался.
   - Старг пребывает в благополучии, - меж тем продолжал герцог, - пока является портом, на котором завязались узлом многие торговые пути. Едва Грейхем перекроет пути морские - мы падем в нищету.
   - Пустое, - отмахнулся Ирваст. - После потери Лерна, Княжество вообще будет мало на что способно.
   - Да о какой войне может идти речь? - взорвался Эрвиус. - У нас между прочим Исард из берегов вышел, дожди льют уже почитай несколько седмиц не переставая! Все посевы посмывало! У меня люд в селениях голодает, сколько уже на большую дорогу подались! А мне еще и воинов высылать?
   - Империя пока еще способна прокормить одну оголодавшую провинцию, - мрачно напомнил владыка Харалеста.
   - А так ли просто будет взять Лерн? - спросил Крамд, отрешенно глядя перед собой, вспоминая все что знал о крепости. - Это страшные стены, к ним будет тяжело подступиться. Уязвимых мест мало, не больше чем на доспехе грейхемского кавалериста.
   Император промолчал, не найдя что сказать.
   - Академия, - вдруг произнес Эргий, взмахивая своим серебряным жезлом. - Я уверен что это Академия. Им нужен Лерн, а не Империи!
   - Какая чушь, Эргий, - фыркнул Крамд. - Все придворные свихнулись на Академии, видать из зависти к магам. Видите ее руку повсюду, хотя это всего лишь замок на холме, где детей учат премудростям.
   - Да? - взъярился властитель тундр. - А может это не Академия направила десять лет назад наши легионы на восток, расправляться с какой-то мнимой угрозой? Не Эгин лично нашептал на ушко Императору, что будет лучше тебя, Крамд Варриус, поставить во главе этого похода, оставив без защиты приозерное Трехгорье?! Ксалухот не просто потрепал нашу охрану на тракте, он чуть не оттяпал себе изрядный кусок земель...
   - Угроза не была мнимой! - багровея произнес Крамд. - Там где сейчас вольно раскинулись угодья Ларага, было свито такое змеиное гнездо, что мы шли по колено в крови! Мы бились там с армией, прочно удерживающейся в лесах, мы видели их гербы и знали, что это поднявшие мятеж воины свободной рати, неисчислимой по тем временам, решили ударить по Харалесту! У меня осталось много шрамов от боев с этой "мнимой угрозой"! И ты, ты тогда точно так же не хотел чтобы Империя воевала с кем бы то ни было!
   - А в итоге те земли отошли под попечительство Академии, и тамошние обитатели платят ей десятину!
   - А будь иначе и не было бы у нас той земли вообще!
   - Ваш отец дал им слишком много прав, - заметил Эргий, обращаясь к Ирвасту. - При правлении вашего батюшки, маги даже получили возможность выкупать земли и деревни, прямо как храм Истинной Адэр и Иргхальда. Но одно дело, когда служители бога берут деньги за покровительство, а вот когда колдуны, когда пришлецы...
   - А в чем отличие? - перебил Император. - Может быть в том, что храмы не платят и половины земельных налогов в сравнении с Академией? Может быть в том, что храмовники получают за даром лучших моих воинов в свою охрану, сами потом ни гроша не тратя на защиту своих земель и храмов? А может быть отличие в том, что Академии не наплевать на Империю Харалеста, а Храмы только спят и видят, как возвести на трон своего государя?
   - Мой Император, не надо рассказывать всем нам, какая хорошая эта самая Академия, - миролюбиво заметил Эрвиус, подняв свою пухлую ладонь. - Но мы просто не имеем права всецело доверять ее решениям. Уже сотни лет, я так полагаю, глава Академии ведет какую-то свою игру. У него очень много влияния и на Вас и, когда-то, его хватало и на Ваших предков. И если все это лишь шаг колдуна-долгожителя к какой-то своей цели, то мы все решительно против этого шага и усиления влияния Академии.
   - Если ты подозреваешь, - процедил Император, вливая в каждое слово убойную дозу презрения, - будто меня на решение надоумил Эгин, то вот что... Я, Ирваст, Император Харалеста, ныне правящий и носящий печать, даю слово, что решение я принял самостоятельно и не стремлюсь угодить Академии, с какой бы то ни было стороны.
   - Этого слова нам мало, чтобы принять решение прямо сейчас и здесь, - набравшись смелости, произнес герцог Старга. - Мы просим перенести Совет на завтра, дабы каждый из нас еще мог обдумать свое решение.
   - И еще клятва, - вмешался Эргий, игнорирую испепеляющий взгляд Крамда. - Мы требуем, чтобы до окончания завтрашнего Совета, вы, мой Повелитель, не обсуждали военные дела с Эгином, или же каким иным представителем Академии. А так же не обсуждали бы сегодняшний Совет.
   Едва сдерживая ярость, чувствуя как гнев переполняет сознание, Ирваст поднялся с трона:
   - Я клянусь, перед лицом Империи и всех моих предков! На этом все, на сегодня Совет окончен! Крамд, ты мне сейчас нужен!
   Не проронив больше ни слова, Ирваст широкими шагами промчался меж столов, резко распахнул двери и не замедляя шага скрылся в коридорах дворца.
  
   Кляня на все лады государственный аппарат Империи, Владыка Харалеста, вместе с Крамдом, отправился самолично посмотреть на то, как муштруют новобранцев.
   Все молодое пополнение упрямо маршировало, учась держать строй и не замечая даже самого Императора. Эта картина радовала глаз любого военного, принесшего присягу Харалесту. Пусть у Империи временные трудности с казной, пусть целые легионы уже, наверное, пустили корни, стоя на южных границах, но пока есть люди, готовые пополнить ряды армии - Харалест все преодолеет. Бывало и хуже. Было ведь что и Закхар цвел, а города Империи только строились, а сейчас - поди посчитай сколько уже войн, больших и малых, проиграл Закхар Харалесту.
   Ничего, Империя еще воспрянет, еще покажет всем, как казнить султанов и вздергивать на виселицах северных князей.
   Стараясь отвлечься от мыслей, целиком посвященных Совету, Ирваст выбрал себе тренера и весь день посвятил упражнениям.
   Легкий меч, щит, неподъемный двуручник, и снова легкий, а вот теперь пара длинных мечей...
   Парадные латы покрылись грязью, к закату руки дрожали от усталости, а волосы прочно слиплись от пота. Однако, во дворец Ирваст возвращался вполне довольным. Усталость растворила все дурные мысли и предчувствия.
   Оставив телохранителей позади, Император неспешно шел к своим покоям. Путь пролегал мимо зала Совета. И тут Ирвасту впервые после своего утреннего посещения, попался на глаза Эгин.
   Маг сидел, скрестив ноги, на одном из столов и прикрыв глаза водил руками в воздухе. Естественно, чародей почувствовал что за ним наблюдают. Ирваст уже было собрался поспешно удалиться, дабы не нарушить клятву, но Эгин лишь резко взмахнул кистью и створки дверей сомкнулись.
   - Чем же ты там занят, Эгин? - шепнул самому себе Император.
   Вдалеке раздались шаги, но любопытство Ирваста взяло верх. Пусть его застанут рядом с главой Академии, ведь все равно в нарушении клятвы упрекнуть не решатся.
   Император медленно поднял из глубокого уголка своей памяти воспоминание о коротких уроках магии. Лично Эгин взялся за маленького принца, учил "смотреть". Научил-таки, однако потом Отец резко воспротивился обучению и чародею пришлось прекратить просвещать наследника трона.
   Сомкнув веки, Император посмотрел на дверь. В общем-то там, куда он глядел сейчас, этой двери не существовало. Двери они вообще, видимо, воспринимаются людьми лишь как барьеры физические, но не постоянные и потому в тонких планах не отражаются.
   За столами в зале сидели призраки, а на троне восседал фантом самого Ирваста. Все эти отпечатки былого что-то говорили, активно жестикулировали, раскрывали рты исторгая пылкие речи... Впрочем, речи беззвучные. Слышать духов, к сожалению, Владыка Харалеста так и не научился.
   Эти фантомы будут здесь до той поры, пока дворец не позабудет Совет. Камень в данном случае, не в пример забывчивей людей. Уже к утру и следа не останется. Впрочем и это лишь потому, что утрешние события изобиловали эмоциями.
   Еще раз взглянув на самого себя, развернувшего свиток с донесением, Ирваст пригляделся повнимательнее, силясь различить Эгина.
   Маг нашелся.
   Высокий, изломанный, замотанный в балахон, он четырьмя длинными руками поочередно хватал каждый фантом, подносил к тому лицо, освещенное ярко-пылающими глазами, а затем втягивал отпечаток в себя, оставляя лишь легкую тень.
   Император раскрыл глаза, не дожидаясь пока очередь дойдет до его собственного тонкого следа.
   - Да уж, завидую я тебе, - произнес Ирваст, глядя на дубовые створки. - Зачем смотреть весь этот бредовый спектакль, или даже выспрашивать у кого-то, когда можно вот так запросто все взять.
   Не удивляться и не бояться страшных образов Император привык давно. Эгин запутанно объяснял что-то о терзаниях души и ее желаниях. Ирваст помнил как заворожено глядел на Отца, задумчиво расхаживающего перед камином, совсем не замечая огромных драконьих крыльев на своей спине. Помнил что Мать, чуть ли не каждый вечер, облачалась в искрящуюся мантию и роняла бриллиантовые слезы.
   Ну а потом Ирвасту попросту запретили заниматься всей этой "ерундой".
   Поднявшись в спальню, он с облегчением расстегнул ремешки на латах, бросил ножны с мечом на низенький столик и наконец облегченно вздохнул. Избавиться от тяжких мыслей сегодня удалось. Завтра предстоит еще одна головная боль, еще один ход Совета, но если удастся объявить Грейхему войну по всем правилам, с согласия большинства ставленников, то абсолютно все войска перейдут под командование Императора. И вот тут головная боль уже утихнет.
   Усевшись на кровать, Ирваст стянул перчатки и решив не терзать себя хмурыми думами хотя бы до утра, разглядывал звездное небо в окне. Неожиданно этот узкий участок неба загородила чья-то тонкая тень. Некто немыслимо худой и нескладный застыл на подоконнике.
   Незнакомец недолго разглядывал Ирваста. Два раза ударило сердце удивленного Императора, прежде чем тень бросила вперед руку. Из разжавшегося кулака посыпался чуть серебрящийся порошок. Словно совсем невесомый, он повис в воздухе.
   Император отскочил к двери, но поздно. Ноги стали ватными, руки не гнулись, он повалился на спину, с трудом вдыхая через ссохшуюся гортань отравленный воздух. Ступая тише чем кошка на охоте, незнакомец слез с окна и склонился над Ирвастом. В неверном свете Император все же различил закрывающую нижнюю часть лица маску. Сложная работа, сплетенная из тончайших серебряных нитей и тканей, что тоньше шелка. В таких ходят гномы на большой глубине, у открытого подземного огня. В таких ходили и гномы, что жгли Харалест во времена войны.
   Да, воспоминания сейчас очень кстати...
   - Устав запрещает мне похваляться, - с трудом выговорил скрывающийся за маской немолодой уже южанин, - но сейчас просто обидно.
   Кинжал сверкнул, отражая ярость хозяина. Ирваст не мог пошевелиться, лишь глядел в глаза ассасину. Точнее - в один единственный блестящий черный глаз. Свое правое око убийца потерял. Половина лица была лишь следом давнего ужасного ожога.
   - Впервые сегодня, - вновь заговорил он, - только сегодня, взял я с собой помощника. А как все просто оказалось...
   Не успел он закончить фразу, как дверь в коридор с грохотом распахнулась. На пороге стоял Шат, сразу за его плечом показался Эгин. Убийца, забыв про все слова, ударил точно в вену на шее Владыки Харалеста, но молниеносный выпад императорского телохранителя сбил кинжал. Лезвие лишь рассекло щеку.
   Ассасин уклонился от второго удара, умудрившись сделать сальто назад, пролететь над столом, даже не поколебав пламени свечи и раствориться в тени.
   - Пыльца хрустального лотоса, - брезгливо скривился Эгин, коротким жестом заставив искрящийся в воздухе порошок выгореть.
   Дышать сразу стало легче, ноги вот-вот начнут слушаться. Шат потянул Ирваста к выходу, но тут из тени снова появился ассасин. Из обоих его рукавов показались длинные лезвия. Первое, метившее в сердце, телохранитель отбил длинным кинжалом, но второе проткнуло плечо насквозь.
   Быть бы и третьему уколу, да Эгин, в мгновение ока появившись рядом, перехватил руку убийцы. Одинокая бровь на лице южанина поползла вверх, но прежде чем он вывернулся из цепких пальцев, чародей едва заметно шевельнул кистью и переломил обе кости в предплечье ассасина.
   Шат, браня все на свете, здоровой рукой вытащил Ирваста за порог.
   - Не беспокойтесь, Ваше Высочество, чародей с ним мигом покончит, - успокаивающе пообещал телохранитель.
   - Он не один, - с трудом ворочая языком, Владыка Харалеста вытолкнул изо рта слова. - Шат, убийца сказал, что пришел с помощником.
   Лицо воина побелело. Он затравленно огляделся, затем обернулся, вгляделся в конец коридора...
   - Чародей! - возопил Шат. - Чародей, здесь второй!
   Скрывавшийся убийца явил себя. Он буквально вспыхнул. Огонь тек по плечам, спине, рукам, кружил по гардам двух коротких мечей и искрился на их эфесах. Ассасин бежал быстрее ветра, каждое движение отточено, заучено, втравлено в рефлексы сотнями тренировок.
   Император кое-как сумел сесть. Его верный телохранитель стоял впереди, слева и справа от него лежали тела убитых стражей, несших караул в эту ночь. Огонь приближающегося убийцы сверкал на их кольчугах.
   Вынув из ножен меч, Шат приготовился отразить удар, но ассасин лишь засмеялся и перерубил палаш у основания лезвия. Следующий выпад пригвоздил дергающееся тело к полу. Оставив один меч в груди Шата, убийца прыгнул к Ирвасту.
   Снова Эгин пришел на помощь. Разобравшись с одноглазым южанином, он занял свое место между Императором и убийцей. Воин огня попятился. Ему было известно, кто его враг и что от такого ждать.
   - Отойди, нечего мешать Монастырю, - голосом, похожим на треск пламени, произнес ассасин.
   - Мне недоделанные огневики еще никогда не указывали, - угрожающе прошипел Эгин. - Думаю, надо такое пресекать.
   Убийца вспыхнул, еще ярче прежнего. Пламя объяло его полностью, с ног до головы. Император, поднимаясь на ноги, прикрыл лицо от ударившей волны жара.
   Эгин, не моргнув глазом, рубанул невидимым клинком. Ассасин увернулся, отскочил, колдовское лезвие лишь взрезало одежду и нить с семилучевой звездой на шее.
   Человек отскочил, а огонь остался.
   Фантом, вылепленный из пламени, даже не покачнулся когда через него прошел удар Эгина. В ответ он выдул огненный шар, едва не спаливший магу лицо. Чародей лишился бровей и ресниц, но и шага назад не сделал.
   - Эгин, мы справимся? - осведомился Ирваст, вынимая из тела Шата клинок ассасина.
   - Да, - коротко ответил Эгин, переводя взгляд с огненной копии на вполне себе живой оригинал. - Монастырю это даже известно.
   И шагнул в стену.
   Ирваст не поверил своим глазам: маг исчез, просочился сквозь каменную кладку, не оставив и следа.
   Огненный призрак шагнул вперед. Император поднял бесполезный меч, но враги не спешили нападать. Ассасин настороженно озирался, вглядываясь в камни стен.
   - Давай уже, - сплюнул Ирваст. - Боишься меня?
   - Кто б тебя боялся, - рассеянно ответил убийца. - Тебя даже Князь северный не пугается, чего уж про меня говорить.
   Призрак уверенно направился к Императору. Никакого оружия у фантома не было, только собственный жар. Ирваст сделал выпад, тщетный выпад. Пламя облизало клинок и едва не коснулось самого атакующего.
   - Погоди, - вдруг остановил фантома ассасин. - Его кровь будет на моих руках.
   Фантом продолжил наступать, но теперь уже просто теснил Ирваста, не пытаясь его убить и не давая ему прорваться из тупика коридора. За спиной только дверь в комнату, а из нее выход только один - в окно. Но если так "выйти", потом гроб с закрытой крышкой будет на церемонии прощания.
   Ирваст решил рискнуть. Он сам атаковал фантом, ударил мечом, на мгновение разрывая стену огня. Еще один выпад - удар плашмя - и снова призрак разделился.
   Бешено вращая перед собой меч, Ирваст бросился на врага, одни прыжком пройдя его насквозь. Лицо обгорело, одежды дымились, но все-таки за его спиной уже не было стены. Был только медлительный огненный призрак. А перед лицом - ассасин.
   - Проще драться с этим духом, чем со мной, - бахвальствовал убийца.
   - Да я с вами обоими управлюсь, - не остался в долгу Император.
   - Неужто? - улыбнулся монастырский выкормыш.
   Ирваст увернулся от резкого удара мечом, ушел вниз и сам сделал выпад. Ассасин изогнулся, ровно настолько, что лезвие всего пары пальцев не достало до подбородка. А затем ногой сшиб Ирваста на пол.
   - Будь я Императором, - заметил убийца, перепрыгивая через вскакивающую жертву, - прибил бы голову боевого инструктора к дворцовым воротам.
   - Времена правителей-воинов канули во мрак, - раздался голос Эгина.
   - А, чародей, - с наигранным равнодушием протянул ассасин. - Чего прячешься?
   - Потому что не собираюсь провоцировать тебя на бой, - объяснил маг, неожиданно пройдя мимо убийцы и вновь растворившись в воздухе.
   - Да? - удивился монастырский пес, вставая внутрь своего огненного двойника и облачаясь в доспех из пламени. - То есть Император мой? - ткнул он горящим перстом в сторону Ирваста, до боли в пальцах сжимающего меч.
   - Нет, - милостиво произнес Эгин где-то рядом. - Я думаю на твоих руках достаточно крови, а вот твой собрат остался не у дел. Помоги ему.
   Ассасин обернулся, заслышав за спиной шаги. Швырнул под потолок огня, осветив коридор.
   Из покоев Императора медленно выходил второй ассасин. Со сломанной рукой и с мечом Ирваста, пробившим череп насквозь. Рукоять застряла между верхней и вывихнутой нижней челюстями. Клинок же торчал из затылка и острие его было изогнуто. Эгин, не без помощи колдовства, придал мечу форму эльфийской руны. Насколько Ирваст помнил, руна называлась "кальра" и символизировала жизнь.
   Мертвец приближался, подняв уцелевшую левую руку, с торчащим из рукава лезвием. Не остановил его даже поток пламени, который выпустил на волю ассасин, растратив все свое колдовство. Его доспехи теперь только слегка светились, пляшущие язычки сгинули.
   Поток огня ударил в грудь ходячему трупу, а тот даже не пошатнулся. Пламя опадало перед надвигающимся мертвецом. На одежде умертвия сияла вязь из диковинных символов, начертанных кровью. Из присутствующих только придворный маг знал язык, которому принадлежит это письмо.
   - Твой огонь - ложь! - крикнул Эгин, появляясь за спиной убийцы, отделяя его от Ирваста.
   Ассасину ничего не оставалось, кроме как вступить в схватку с мертвецом. Император сразу вспомнил сказки и поверья, в которых лезущие из могил твари неповоротливы и медлительны. Враки все это. Монастырский воин двигался легко, словно и не умирал вовсе.
   Ассасины, живой и мертвый, дрались, демонстрируя совершенное ведение боя. Никогда еще никто в Харалесте не видел таких выпадов, финтов и чудес гибкости человеческого тела.
   - Все было понятно еще вашим Наставникам, - отчеканил Эгин. - Они знали: вас ждет смерть.
   Мага прервал крик убийцы. Мертвец всадил ему клинок в бедро и ассасин едва не упал. В ответ меч прошел между ребер и рассек сердце мертвеца. Южанин не дрогнул, повернулся, снимая себя с меча и нанес удар сломанной правой рукой. Укол получился слабым, но все ж кишки едва не покинули брюхо ассасина.
   - Нельзя прийти во дворец и убить Императора! - усмехнулся чародей. - Этого не понимает разве что неразумное дитя. И именно поэтому...
   Ассасин увернулся от сверкающего лезвия, ловко уйдя в сторону. Южанин замешкался, всего миг, плата за жизнь после смерти, а убийца уже был за спиной. Удар мечом отсек голову мертвеца. Челюсти, в бессильной злобе, впились в рукоять пронзившего затылок клинка и навеки замерли.
   - Поэтому, - как ни в чем не бывало, продолжил Эгин, - они дали тебе с собой грейхемский яд. Оставить всем понятный след.
   Тяжело дыша, убийца вытащил из-за пазухи крошечный пузырек зеленого стекла.
   - Ты ранен, - заметил маг. - Молниеносного броска к Императору сделать не сумеешь, остается только это средство. Но тут у тебя возникает ворох проблем. И первая среди них...
   Зажав яд в кулаке, ассасин поднял руку. Губы его сжались в нитку, он изо всех сил пытался не думать о грядущем страшном конце.
   - ...Яд умер, я погасил его силу, - отчетливо произнес Эгин.
   Ассасин растерялся. Рот его чуть приоткрылся, раненая нога задрожала, кулак с ядом чуть опустился...
   Император шагнул из-за спины чародея.
   Меч Ирваста ударил точно под ребра.
   Эгин поймал выпавший из разжавшегося кулака пузырек.
  
   Когда перед императорскими ставленниками наконец распахнули двери Зала Совета, Владыка Харалеста уже восседал на своем месте.
   Украдкой бросая взгляды на окровавленный меч в руках Ирваста, на запекшуюся кровь, покрывающую его лицо и на совсем уж негодную с виду одежду, все эти карликовые правители рассаживались за столами.
   - Не устраивайтесь тут надолго, - предупредил Император, упирая меч острием в ступени перед троном. - С сегодняшнего дня у Совета два пути: либо вы соглашаетесь со мной и уничтожаете грейхемскую угрозу, либо Совет теряет всякий смысл, перестает существовать, а у каждого из вас будет власти не больше чем у простого барона.
   Повисло неловкое молчание. Ставленники затравленно переглядывались между собой, говорить никто не решался. Вид же самого Императора всех откровенно пугал, вкупе с его речами.
   - Мой Повелитель, - решился Эргий. - В долгих раздумьях был я от заката до рассвета и все ж пришел к выводу, что определенная угроза от Грейхема исходит. И стоит нам ее все же уничтожить мечом воина, а не словом дипломата.
   Император рассмеялся, радуясь первой победе в еще не начавшейся войне.
  
  

Глава VI

   Чем дальше на закат, тем тяжелей идти. Про их путешествие впору пословицы с поговорками сочинять.
   Они стояли на вершине невысокой скалы. В этом месте Ярг круто забирал к югу, чтобы потом, спустя четыре птичьих перелета, вновь, петляя, броситься на север. Конь гнома тревожно всхрапнул. Его наездник неторопливым движением поправил секиру на поясе и повел взглядом из стороны в сторону.
   Улгар с интересом разглядывал открывшийся вид. Восходящее солнце било им в спины своими лучами, создавая игрой теней причудливые видения на склонах западных холмов. Выветренный камень казалось должен вот-вот подломиться, но исправно держал трех путников. Слева от Строри спрыгнул с лошади Алберг. Его холодные глаза, не отражавшие сейчас никаких эмоций, изучали наползающие с северо-востока грозовые облака. Уже скоро они догонят путешественников, и те будут вынуждены искать укрытие от вездесущих дождевых капель.
   Старый мечник становился с каждым днем все угрюмее и молчаливее. Словно это над ним, а не над гномом тяготело странное чувство зова, так и не ослабевшего в последнее время. Как хочется сбросить его с души, вздохнуть свободно. Это желание лишь подстегивало гнома в пути.
   Еще дней пять и при хорошей видимости можно будет различить чуть синеватые верхушки анхелловских попирателей неба. Высоченные деревья, в беспорядке разбросанные по холмам, словно щит защищают лес от шквала осенних ветров. Наверняка они посажены эльфами, или еще кем, вот только не природа выбрала им это место.
   До Анхелла добраться сейчас не составит особого труда, Строри был в этом почти уверен. А вот там уже доведется потрудиться. Как договориться с хозяевами - вот что занимало умы и гнома и Алберга с Улгаром.
   Дикое племя - так прозвал их подгорный народ - не отличается гостеприимством, но с гномами всегда было более-менее приветливо, чего не скажешь о людях и эльфах. Строри уповал на то, что они прислушаются к его истории, позволят сократить путь и пройти через лес. А вот не случится этого - тогда придется пойти на поступок равный по сути своей самоубийству. Топь раскинулась на юге от Анхелла и вплотную прилегает к Велессийским горам.
   Там тоже есть вход в подземелья. Кор-Унгат - врата, возведенные во времена расцвета Подгорного царства, в начале Железной эпохи. Такие не сокрушить ни одним тараном. Прочные чары оплетают их, не давая безжалостному к металлу времени расплескать ржавчину по сверкающим створкам.
   Ворота были надежно запечатаны, стоило только Топи расшириться. Но перед Строри - он был уверен - они должны распахнуться.
  
   Гном встряхнулся. Ночь выдалась бессонная, и глаза теперь слипались, предлагая своему хозяину провалиться в темноту и ненадолго забыть о мирских делах. Задолго до рассвета троих странников вспугнула компания бродяг. Человек пять, не больше. Они благоразумно решили пройти мимо, только взглянув на секиру гнома и меч Алберга. Потом не дали спать внезапно налетевшие тучи назойливого комарья. Никто не смог после этого предложить ничего лучше, как отправиться дальше.
   - Знаешь, Строри, - Алберг перестал разглядывать небосвод и теперь всматривался в камушки у себя под ногами, периодически пиная носком сапога те, что поувесистее, - Я все жду, когда же произойдет что-то, что перевернет вверх тормашками всю историю. Тогда, когда ты рассказывал мне про своего странного знакомца у реки, даже подумал, что дождался таки, а оно оказывается, нет. Вот и сейчас я жду. Такие походы как наш - легкими не бывают. Мы словно потеребили нить мироздания, и теперь вся наша Сфера подрагивает в ожидании. Хм... я даже не понимаю сам, к чему клоню. Просто вот выговориться решил. Ты ведь понимаешь Строри?
   - Да, конечно. - Малость опешивший гном, через силу выдавил эту фразу.
   - Это хорошо, что понимаешь. Чувствуешь? Восток и Запад дрогнули, словно услышали поступь кого-то извне, - старый мечник пнул еще один камень и тот, поднимая пыль, скатился со скалы в реку. - Ха, как заумно я говорить начал. Жизнь сказывается. Помнишь, как Элбар сказал - время перемен наступает. Он еще тебя Воин из-под горы назвал. Кажется, я начинаю понимать, наконец, что его слова значили. Но... нет, нет... рано для выводов. Поспешные выводы никого еще до добра не доводили.
   - Все же скажи нам, что они означают, слова эти? - настоял Улгар, спрыгнув с коня рядом с Албергом.
   - Сказать? Если тебе будет легче, когда ты это услышишь... Моя уверенность в том, что нас используют, как кукол, постепенно растет. Нас ведут, умело, подсовывая нас к нужным людям и подбрасывая необходимые сведения. Вот мой вывод, Улгар.
   - Не густо, - крестьянин сплюнул себе под ноги. - Я-то действительно думал, что ты чего дельного скажешь, а оно вот оказывается как.
   - Погоди друг, - Строри одернул Улгара. - Алберг, скорее всего, прав. Нас действительно ведут. Мы стали игрушками в чьих-то руках. Но я пока не смею сказать, что эти руки принесут нам вред. Наверное, сейчас нам необходима их помощь.
   Алберг вздохнул.
   - Бессмысленно гадать Строри.
   Оборвав на этом разговор, мечник направил свою лошадь вниз по склону и вскоре достиг переброшенного через Ярг моста. Гном и Улгар поспешили за ним.
   За весь день никто из них не проронил ни слова, только крестьянин что-то тихонько напевал. После полудня доселе ясное небо затянули нагнавшие путешественников тучи. И как бы ни были хороши толстые дорожные плащи, но какая-нибудь капля нет-нет, да находила дорожку, заползая под одежду.
   За тот день удалось покрыть приличное расстояние, и уже через два дня трое друзей добрались до очередного изгиба Ярга.
   В округе не было ни деревца, посему пришлось расположиться в небольшой пещере в скалистом берегу реки. Укрытие обнаружил Улгар. Осматривая берег, он наткнулся на чернеющий в камнях провал. Широкий вход и просторная пещера позволили укрыть от дождя лошадей.
   Улгар и Строри безуспешно пытались разжечь костер. Хворост вымок и не желал загораться. Гном бурчал, что не выдержит еще одну ночь без огня и горячей пищи. Дождь преследовал их на протяжении последних дней пути и не думал отставать.
   В итоге, все трое с постными лицами дожевывали остатки солонины и сухарей.
   После скудного ужина гном прислонился к стене у входа, глядя на реку. Ему полагалось ждать в карауле добрых три часа, прежде чем идти будить Алберга.
   Дыхание людей постепенно стало ровным и тихим. Звук капающей где-то в глубине подземелья воды, в обстановке давящей тишины, на мгновение показался Строри ударом тяжелого молота о наковальню. Гном чертыхнулся: как могли они не осмотреть пещеру перед тем, как остановиться здесь на ночлег?
   Крякнув, подгорный житель не торопясь, двинулся в глубь, в самую темноту. Факелы отсырели и сейчас приходилось полагаться лишь на природное гномье чутье. Осторожно, держась одной рукой за стену, Строри сделал примерно два десятка шагов, прежде чем уперся в тупик.
   Вроде ничего особенного. Сделав еще шаг, гном неожиданно почувствовал под правой ногой пустоту и, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, рухнул на каменный пол. Не успел Строри дух перевести, как его ноги оплела толстая пеньковая веревка. Кто-то с силой потянул ее на себя, и гнома втащили через узкий лаз в небольшую, грубо вырубленную в камне комнату.
   Низкорослые, с лицами замотанными платками, фигуры окружили Строри.
   - Братцы! - вскричал кто-то из них. - Так это ж нашенский!
   Фигуры начали одна за другой срывать платки с лиц. Замелькали выпущенные из-за поясов черные как смоль бороды. Глаза горели в темноте, с интересом разглядывая новоприбывшего. Сразу несколько пар рук схватили Строри и подняли его на ноги. Веревку развязали и отбросили в сторону.
   - Ну, извини брат, - пробасил очень широкоплечий гном, борода его была ладони на две длиннее чем у остальных, - мы-то тебя за этих приняли. Вот и повязали тебе ноги-то. Так что извиняй. Да ты присаживайся, не стой столбом, - гном засуетился, выискивая стул.
   Приглядевшись, Строри различил на одежде собратьев изображение: скрещенные молот, кирка и топор на фоне красного круга. Герб подземных жителей Велессийских гор и Долгара. Те, кто ему сейчас как никогда нужны. Но вот что они делают так далеко от дома?
   - Ты садись-то, садись! - гном выудил, наконец, из темной ниши колченогий стул и приставил его к низкому столу. - Мы сейчас пивка бочонок откупорим...
   - Погоди... уважаемый, не знаю, как величать тебя... - Строри осторожно коснулся плеча гнома, - там у меня друзья остались, в пещере. Да и лошади там наши.
   Чернобородый гном смерил Строри чуть прищуренным взглядом.
   - Друзья говоришь... ну, так веди их сюда, - лицо его разгладилось, - не ровен час, случится с ними чего, а мы виноваты будем! Правда с лошадьми сложнее будет, сюда они не пролезут, сам видишь какой лаз узкий. Там в глубине пещеры есть небольшое ответвление. Можно и лошадок там укрыть-то. А то уведут их эти...
   - Что еще за эти, друг? - гном недоверчиво глянул на своего собеседника - Ты уж договаривай, давай.
   - Эти - это гоблины лесные и болотные. Тьфу! Будь они неладны! Нечисти развелось тут, я тебе скажу... Хотя, давай сначала друзей твоих приведем, что ли, а то потом им все повторять придется.
   Поманив Строри за собой, он юркнул в расположенный у пола лаз.
   Алберг уже был на ногах и топтался возле дыры в стене. Он несколько удивился, когда вместо одного гнома увидел двоих, но вопросов не задавал. Разбудив Улгара, все по очереди пролезли в потайную комнату. Чернобородый остался по ту сторону, чтобы надежно укрыть лошадей. Спустя несколько минут он, весь мокрый, словно окунулся в подземную речку, внезапно объявился посреди комнаты, в которой обнаружился еще один потайной ход.
   Встряхнувшись, будто мокрая собака, он решил, наконец, представиться:
   - Дофбур меня, кстати, кличут-то. А вас почтенные как величать? - Гном сжал длинную бороду, и из нее ручьем хлынула вода. - Вы ведь в этой суматохе представиться забыли, али у меня с памятью уж неладно стало?
   - Забыли, забыли. - Строри протянул свою широкую ладонь новому знакомцу - Я Строри, сын Трора, слуга семьи Брадра, воин клана Драгорр. Это, - он простер руку в сторону жмущихся к стене людей, - мои спутники: Алберг - прославленный в боях мечник, да Улгар - добропорядочный земледелец и превосходный арбалетчик. Я до сих пор не понимаю, откуда у него талант к точной стрельбе. А кто вы? Что вы делаете здесь, в этой забытой духами гор пещере? Что слышно на западе, вы ведь оттуда пришли? И почему вас волнуют какие-то гоблины, что шныряют по имперским землям?
   - Ну-ну, брат! - Дофбур улыбнулся. - Ты задаешь слишком много вопросов сразу. Будь уверен, я отвечу на каждый из них, вот только друзья мои стол накроют. Разговоры разговаривать лучше за кружкой пива Аргхеймского, верно ведь?
   - А дозорный наш, - заметил гном своим чернобородым товарищам, - опять задрых видать. А ну, сходите кто-нибудь, приведите!
   Тут же пара гномов шмыгнула за дверь и вскоре вернулась с третьим, который как ни в чем не бывало бросился помогать остальным стаскивать еду на стол. Совсем и не замечал он гневных взглядов Дофбура.
   На первый взгляд небольшая, комната оказалась снабжена обширными нишами, служившими складами припасов и оружия. Нашелся там даже добротный табак, что не могло не обрадовать Алберга и Строри.
   Вскоре сизый дым скопился под потолком. Компания из восьми гномов и двух человек мирно восседала за широким тяжелым столом. Дофбур поначалу рассказывал всякие небылицы и веселые истории, но Строри вежливо попросил его перейти к делу и наконец рассказать, почему они очутились здесь.
   - По делу, брат, по делу. - Гном откинулся на спинку стула и сделал затяжку из трубки; выдохнув пару колечек, он продолжил: - Послал нас, значится Царь наш подгорный, да не обрушится свод над троном его. Разобраться попросил, что тута на востоке делается. Ну, вот мы и двинули. Эта пещерка-то, в которой мы сейчас сидим, думаю, вырублена была еще в конце эпохи Основ, ну или крайний срок - в начале Железной. Остановились мы, значится тут, да вот только расположились, глядь - гоблин за камнем прячется и зыркает на нас из темноты-то. Ну мы его повязали, спрашиваем, мол, что тут делает. А тот, змея слепая, вид делает, что по нашенски не разумеет. Так и мы-то тоже не промах. Сыскался среди нас один, по гоблински складно говорящий. Вона он сидит, Хродри, толмач наш. - Гном сидящий напротив Дофбура кивнул. - Так он из этого, тьфу, гоблина-то все вытряс, что тот знал. И кто он, и откуда, и что здесь делает. Оказывается вся их поганая братия обосновалась здесь в округе и пока промышляют лишь мелкими пакостями, ну там скот с хуторов воруют, путников припозднившихся обирают. Говорил, мол, не могут они больше в лесах-то жить. Гонит их лес, убивает. Сами-то мол на силу спаслись, простую животину-то лес уже почти всю прикончил.
   Только вроде шаман у них новый какой-то объявился, пророчествует постоянно. Что ни день, то война какая священная должна быть, иль небо упасть должно. Обычные бредни. Вроде как гоблины поступить-то должны? Обвалять такого в смоле и перьях, да выгнать с позором, чтоб народ не баламутил. Да еще в такие времена, когда они без крова лесного над головой-то остались! Так нет же! Эти зеленозадые дурни его послушались и теперь к войне готовятся. Да не с людьми, например, а все с тем же лесом, который их выпер-то. Мы как услышали-то это все, стразу в Старг засобирались. Бредни-бреднями, да вдруг беспорядки в округе чинить начнут. Ну, гоблина-то мы, само собой разумеется, прирезали, да подвесили на одиноком деревце, чуть южнее отсюда, чтоб дружкам его неповадно было. Ну, отправились мы вшестером-то, Балина здесь оставили, в засаде значится. Уж мы-то засады ставить умеем, не будь мы следопыты гномьи...
   Строри выпучил глаза и поперхнулся куском мяса. Алберг похлопал гнома по спине и тот, едва отдышавшись, поспешил низко поклониться, попутно снеся несколько полупустых кружек с пивом и опрокинув свой стул.
   - Да простят меня почтенные, сразу не признал-то! - приговаривал он, метя бородой пол. - Да и как не признал? Дурья башка! Бороды черные, платки эти...
   - Ты чего Строри?! - Дофбур перегнулся через стол. - Не дело это - спину перед нами гнуть! Прекрати, ну, слышишь?! Давай, давай, садись-то назад, да слушай, чего расскажу. Ишь, чего удумал, кланяться мне. Не престало тебе этого!
   Строри, наконец, выпрямился, уткнув глаза в пол, поднял свой стул и сел. После этого Дофбур продолжил:
   - Так, на чем я остановился? Ах, да... в Старг мы отправились, значит. Ну взяли мы тут лодочку в одной деревеньке, да и поплыли вниз по течению. На закате мы в город-то и приплыли. Белокаменный, конечно не наш Долгар, но... Должен сказать, чувствуется там рука нашего брата. В общем полюбовались мы, а затем и к начальствующему над дружиной двинулись, как бишь его... а, звали его кажись Тарган. Дикое такое имечко. Ну он нас выслушал, покивал головой значит, а потом так вежливо выставил. Говорит, мол, Топь там, рядом, вот из нее эти гоблины и лезут, и ничего страшного в этом и нет, и было так всегда. А что про леса - то бредни, или же сами гоблины их-то и потравили. Но, мы-то шли через Топь эту. И скажу я вам, нет там никого. Мертвое все, трава, трясина, деревья кой-где корявые попадаются и все. Да, еще и твари всякие, что нигде боле не встретишь. Так-то вот. Люди, они это любят, все на Топь сваливать...
   - Постой, друг, - Строри, наконец, обрел смелость раскрыть рот. - Ты говоришь, что вы через Топь хаживали?
   - Ну, хаживали, что и говорить-то. Три дня через нее проклятую шли...
   - А как вы попали-то туда? Слыхал я, что Кор-Унгат запечатаны.
   - Ну, на то мы и следопыты, - Дофбур довольно улыбнулся - У нас свои тропы налажены-то. Ходы там, секретные есть, в скалах. Ну, да про это потом. Вернулись мы значит, несолоно хлебавши. Приходим сюда, а пещера вся кровью залита, гоблины дохлые валяются. Руки, ноги отрубленные. Ну, поняли мы сразу-то, что Балин поработал, это он мастер по части срубания голов, или там рук с ногами. Сыскался Балин здесь вот, пивом наливался. - Сидящий по правую руку от Дофбура гном ухмыльнулся. - Чего рассказал-то... Говорит приперлись эти уродцы посреди ночи, десятка три, не меньше. Ну, Балин их нашинковал-то запросто, да приметил среди прочих, одну размалеванную морду, что ловко от топора уклонялась, да скакала вокруг, посохом потрясая. Правда, ничего он так и не нашаманил, воитель-то наш ему посох-то перерубил. Ха-ха. Ну, гоблин этот мерзкий под шумок и смылся. Думаю, что сегодня еще больше своих братцев-то приведет. Это уж точно, - он снова всласть затянулся табачным дымом.
   - Ну а что на западе слышно? Какие новости у вас, господа? - Алберг тоже приложился к своей трубке.
   - Да все хорошо-то там, в общем, и целом. Процветаем мы, - при этих словах остальные гномы одобрительно загомонили, - конечно, не Железная сейчас эпоха, но все равно, не жалуемся. Да и кто нам может мешать, да угрожать, а? Велессийские горы по праву неприступными считаются. А Долгар... ну там уж и говорить нечего. Мы тогда изрядно постарались, когда его строили. Сколько же там гномов, да людей трудилось? Не счесть. Зато потрудились ведь на славу! Какой город получился! Второго такого во всем наземном мире нет, это я уж точно знаю. Есть конечно на закате и кое-какие неприятности. На севере-то, возле самого Аргхейма, болота за пару лет всего разрослись так, что вона, тракт пришлось перекладывать, поближе к горам. Наши мудрые говорят, что это мол, может, как с Топью случиться. Не было печали, а потом - бац! И все... Безжизненное место. Нас, оно, конечно, мало касается, зато людей...
   Дофбур говорил еще довольно долго. Иногда требовал кое-каких сведений от Строри и Алберга, много слушал. Однако и сам рассказал немало. По ту сторону Велессийских гор, по его словам, ничего плохого не предвещалось. Зато на востоке...
   - Слыхали, небось, про беспорядки на границе Империи Харалеста? Да знаю, что слыхали. Кто ж про это не слыхивал-то? Только вот интересные там дела творятся друзья. Вот, послушайте, чего расскажу. Недалече, чем луну назад, наши глубинокопатели наткнулись на прескверную штуку. Змею они поймали, слепую. Ты Строри конечно понимаешь, что вроде как удивляться-то и нечему, таких змей под землей пруд пруди. Только вот змея эта необычная была. В длину локтей эдак десятка три. Это я тебе говорю, сам видел. Здоровая, белая как снег. Ну, наши-то ее спеленали сетями добротными. Не поверишь, перед тем, как утихомириться, три сетки порвала! Потом, мы к ней мудрых привели и старейшин тоже прихватили. Ну, разглядывали они ее, разглядывали. И тут! Не поверишь! Заговорила она! В головах наших. Голос такой противный, холодный скользкий. И ведь уши-то не заткнешь, чтоб не слышать. Однако интересные вещи говаривала тварь эта. Про войну грядущую нам рассказывала. Говаривала, что там не просто люди сойдутся, а судьбы и что каждому свою судьбу избрать должно. Что, мол, погибнем мы все, и проклянет нас их Повелитель. И нас и всю Сферу. Предупреждала, значится... Ну, мы ее в огонь и выкинули. Дотла сгорела. Я, конечно, не все вам сказал-то из речи змеиной. Сами понимаете, не могу. Только, всполошились наши старейшины, да и отправили нас сюда. Да, понимаем, не врала змея. И гоблины эти и все остальное.
   - А что остальное? - осторожно спросил Улгар.
   - Не могу я вам сказать. Иначе, - Дофбур провел пальцем по горлу, - и все, нету Дофбура. Так что, давайте лучше спать, хватит разговоров на сегодня. Гоблины, видать, урок усвоили и не явятся... - гном потянулся и зевнул.
   Гоблины в ту ночь действительно так и не явились. Под утро друзья начали собирать вещи. Гномьи следопыты тепло попрощались с друзьями, а сами остались все в той же пещере. Конечно многое еще было не сказано, но время поджимало.
   - Эх, остановилось бы оно хоть, время это, - иногда вздыхал Строри.
   Утренний воздух наполняла холодная морось. Серое марево на горизонте не давало рассмотреть дорогу впереди. Уже должны были показаться Велессийские горы, но непогода надежно укутала их плотным покрывалом тумана и облаков.
   Хорошей, наезженной дороги в Анхелл не было, люди туда не совались. Улгар предложил пойти на север, а потом свернуть на запад. По его словам это было бы лучше, чум три дня тащиться по бездорожью. Так и было решено.
   Прошел день, минула ночь. Места вокруг стали более обжитыми. Аккуратные посадки и домики говорили о том, что люд в этих местах не бедствует. В дне пути на север лежал Старг.
  
  
   - Старг! - Для Дреггса это слово превратилось в навязчивую мысль.
   Только бы добраться, только бы не упасть по дороге. Он знал, что потом подняться уже не сможет.
   После той ночевки меж дубовых корней, орк больше не останавливался на ночлег. Конечно, два дня пути вымотали его, но своим звериным чутьем он чуял, что погоня уже недалеко, и стоит ему упасть, как его тут же поднимут эльфийские руки, снова свяжут и тогда уже не будет возможности убежать.
   Но вот, среди деревьев замелькал огонек. Приглядевшись, Дреггс разглядел ухоженный дом и разгуливающего по двору человека с факелом. Факел больше чадил, чем давал света, поэтому различить лицо не представлялось возможным. Двигался он неуверенно и, скорее всего, был стар.
   Стоило ему затушить факел и скрыться в доме, как Дреггс тут же показался из-за дерева. Он ничего не придумал лучше, чем постучать в дверь. Сил у орка осталось ровно столько, сколько хватило, чтобы справиться с котенком.
   Тяжелый кулак ударил в жалобно скрипнувшую дверь. Тут же раздались шаги. Кто-то медленно плелся к двери, бесконечно шаркая и вздыхая. Наконец он достиг цели и остановился, повисла тишина.
   - Ну, кого там еще демоны притащили? - вопросил дребезжащий старческий голос.
   - Пусти переночевать, друг. Деньги у меня есть, щедро заплачу! - Дреггс не врал. Он вообще старался не врать без повода. Про деньги он действительно сказал чистую правду. Не далее, как этим утром, он сорвал кожаный кошель с кушака уснувшего пьяным сном путника.
   - Иди ты к Иргхальду в зад! - посоветовал голос.
   - Да не дури ты! Заплачу ведь, слово даю! Иль, тебе деньги не нужны?
   За дверью воцарилась тишина. Казалось, что невидимый хозяин раздумывал. Наконец он произнес:
   - Нужны, а как же, - заскрипел засов и дверь чуть приоткрылась. - Только вот, перед каждым встречным поперечным дверь я не распахиваю, - в проеме показался старик, среднего роста и с растрепанной гривой грязных седых волос.
   Орк ожидал, что тот попытается закрыть дверь, получше рассмотрев того, кого дорога принесла к нему в дом. Но человек покорно посторонился, пуская незнакомца к себе в обитель.
   Скромная обстановка единственной в доме комнаты навевала Дреггсу воспоминания о временах проведенных в охране у одного северного колдуна. Единственным источником света в помещении был высокий серебряный подсвечник, гордо торчащий посреди заваленного пергаментными свитками стола с выполненными в виде когтистых лап ножками.
   Усевшись в узкое пропахшее пылью кресло, Дреггс потребовал принести горячей воды и чистой ткани на повязки. Хозяин нехотя отправился выполнять его просьбу, по дороге бурча что-то про заявляющихся посреди ночи непрошенных гостей. Вскоре он вернулся, неся перед собой котелок из которого валил пар.
   Промывая свои раны, орк неотступно наблюдал за человеком. Тот казалось, утратил всякое любопытство и, усевшись за свой стол, начал перекладывать пергаменты с места на место, иногда останавливаясь на каком-нибудь из них и делая какие-то пометки.
   Уже после полуночи Дреггс закончил перевязывать свои ранения и завалился на соломенный тюфяк. Орк заложил руки за голову и глубоко вздохнул. Не ахти, какой ночлег, но на фоне того, что происходило в последние дни - вполне сносно. Мышцы ныли и болели, глаза норовили сомкнуться. Он только сейчас понял, насколько устал. Сон ласковыми руками прогнал мысли из его головы и Дреггс уснул.
  
   Проснуться утром оказалось очень тяжело. Уставшее тело, так и не отдохнувшее за короткую летнюю ночь, с трудом повиновалось хозяину. Стоило орку сесть, как тут же немилосердно заломило спину. Охнув от боли, Дреггс все-таки нашел в себе силы подняться на ноги.
   Хозяина не оказалось в доме. Судя по долетавшим через открытое окно обрывкам фраз, он сейчас имел весьма неприятную беседу и был очень раздражен. Старик разговаривал со своим собеседником на повышенных тонах, постоянно поминая зад Иргхальда и тупых сборщиков податей.
   Скорей всего, ему просто нечем выплатить оброк, вот и выкручивается, как может. Дреггс поправил пояс на своих штанах, попутно отметив, что он сам очень сильно исхудал, и пихнул ногой ведущую на двор дверь.
   В свете ранних солнечных лучей стояла компания из двух императорских алебардщиков при полном доспехе и разодетого, словно тропическая птица, низкорослого человека с прямыми золотистыми волосами и горящими глазами. Орк никогда не понимал, почему людей тянет одеваться в яркие тряпки вместо практичной одежды? Наряжаются как последние клоуны в дешевом балагане и ходят гордые собой.
   Эти трое пару мгновений немигающее глядели на Дреггса, потом алебардщики угрожающе выставили вперед оружие, а надувшийся как индюк блондин вопросил, кто эта образина и уж не укрывает ли у себя почтенный Тригвар беглого преступника. Орк не дал старику и рта раскрыть:
   - Язык попридержи, человечишка, - отодвинув старика, Дреггс вплотную подошел к ряженому, на ходу закатав рукав. - У меня все клейма на месте, между прочим. И передвигаться по территории Империи мне можно. Гляди! - орк продемонстрировал левое предплечье, где выше наложенной повязки стояло клеймо.
   Дело в том, что Империя решила не выдавать редким забредающим в нее оркам никаких грамот. Читать те не мастаки, таскать с собой пергамент тоже вряд ли кто из них охоч. Посему ставить оркам клеймо на правой руке оказалось лучшим выходом.
   Во-первых - так Империя подчеркивала свою отстраненность от этого слабого народа.
   Во-вторых - сами нелюди не считали клеймо зазорным. У многих племен не прижился обычай делать татуировки. Их заменяли клейма, которые к тому же служили демонстрацией презрения к боли.
   Ну и наконец в-третьих - сложилась простая система контроля за орками. Попавшийся на преступлении орк без суда и следствия отправлялся на десяток лет в копи на южных островах. Походя ему прижигали новое клеймо, поверх старого, дабы беглого орка было бы запросто отличить от в коей-то мере законопослушного.
   Если же орк все же выходил на волю, ему ставили клеймо на левом предплечье. Но в случае повторного попадания в цепкие руки служителей закона - обезглавливали на месте, или отправляли обратно на каторгу. Зависело от конкретных указаний императорского ставленника в провинции.
   - Тогда к тебе никаких вопросов у нас нет, - милостиво заметил блондин. - К тебе - нет, к нему - есть, - и он ткнул пальцем в старика.
   - Это какие же? - недоверчиво произнес Дреггс.
   - Тригвар нам платит, а мы его словно и не видим, - улыбнулся сборщик податей. - Всего десяток серебряных харалестских фиориев и мы надолго забываем, что в этой глуши живет старичок, о котором владелец земли ничего не знает.
   - А чего ж не золотых? - криво усмехнулся орк, заглядывая в свой кошель. - Вот тебе за него десять. А вот еще пять сверху, если скажешь - не видел ли здесь эльфов поблизости?
   Блондин быстро распихал серебро по карманам, настороженно поглядел на хмурых алебардщиков, но, не углядев в вопросе никакого подвоха, с ответом не замедлил:
   - Видели эльфов, - кивнул он. - Но темняков, не обычных. Глазищи красным горят, ух, жуть! Говорят они в деревню какую-то недалекую направляются, с нечистью тамошней разобраться. И чем им только крестьяне платить будут? Ума не приложу.
   - Да Черная башня с этими темняками и крестьянами! - прорычал Дреггс. - Простых эльфов вы видели? Обычных, расфуфыренных, ярких, с вечным пренебрежением на лице, видели?
   - Ну, если в Старге, то видели, а на тракте - так нет. Я их вообще никогда на тракте не встречал. Как они путешествуют - шут их знает.
   - А чего они в Старге делают? - удивился Дреггс.
   - Как чего? - подал голос один из алебардщиков. - Обосновались они там. Года два уже наверное, как кораблей своих у причала понаставили и дворец крохотный себе построили.
   - Понятно, - хмурясь, будто грозовая туча, кивнул орк. - Ну тогда надеюсь вы пожелаете мне в след легкой дороги. Тригвар, с тобой считай в расчете, деньги ты бы все равно на уплату пустил.
   Поборов желание притаиться неподалеку и чуть позже перебить этих трех недотеп, он быстро скрылся за деревьями.
   Удаляясь от не слишком гостеприимного дома, Дреггс упорно уверял себя, что покушаться на оружие сборщиков податей - идея настолько плохая, что не пришла бы в голову орку даже низшей касты.
   В Старг идти надо, так или иначе. А орк с оружием в таком городе дальше ворот не уйдет. И пусть там эльфы, лучше уж уповать на чудо и пройти рядом с ними безоружным, чем попасть вооруженным в руки стражи. Герцог Старга приказывал повторно провинившихся орков четвертовать, и вряд ли за то время что Дреггс не приближался к морским берегам, решение его переменилось.
   В тот день удача наконец-то улыбнулась Дреггсу, видимо решив, что с него уже хватит получать удары и тычки от жизни. К тому времени как солнце пошло на убыль, орк успел добраться до тракта и прибиться к небольшому обозу. На закате он уже пил вино в придорожном трактире со своими новыми знакомыми. Те весьма снисходительно относились к оркам, что довольно редко встречается среди людского племени.
   Четверо тертых жизнью южан, около пяти десятков зим отроду, направлялись в Старг, чтобы распродать там свой нехитрый товар. Продажа заморских растений приносит неплохой доход, его хватает на то, чтобы окупить вдвойне дорогу и покрыть затраты на сбор и засушку трав.
   Вместе с этим обозом Дреггс прибыл в Старг - Город восьми мостов. Основная часть коего была расположена на острове в дельте Ярга, соединенного с остальными кварталами высокими мостами. Шпили белых башенок тут и там возвышались над невысокими жилыми домами. Широкие улицы опоясывали старые центральные кварталы, отделяя их от доков и тех, что были построены несколько лет назад. На восточной оконечности острова возвышался дворец герцога Старга. В полный контраст с белокаменным окружением, он был сложен из серых, черных и красных тесаных камней.
   Дреггс наскоро распрощался с попутчиками и поспешил на пристань. Город, под завязку запруженный людьми, походил на разворошенный муравейник. Начиналась летняя ярмарка, и от разномастных торговцев не продохнуть. Тут же метался и простой люд, в надежде купить что-нибудь полезное, да подешевле. Вся эта толпа ужасно мешала Дреггсу, ему приходилось останавливаться и отпихивать с дороги докучливых травников и портных.
   Никого не пугал грозный вид орка и каждый считал своим долгом сунуть ему под нос собственный товар. Дреггс гневно рыкнул на стайку пьяных гномов, перегородивших дорогу и распевающих песни о подгорных богатствах, но они даже не подумали посторониться, только угрожающе забряцали оружием. Драка лишь задержала бы Дреггса, поэтому ему пришлось свернуть на мало приметную улочку, чтобы обогнуть неприветливую компанию.
   Узкий проулок вывел орка к небольшому открытому пятачку на пересечении четырех таких же переулков. Гомон города был здесь абсолютно неслышен, и глухая тишина давила на уши. Впереди показалась фигура в расшитом серебром и золотом плаще. Желудок у Дреггса подскочил вверх. Он увидел такое гадкое его взору лицо. Слишком правильное лицо.
   Чуда не случилось. Пожалуй стоило отобрать у сборщиков податей алебарду и пару кинжалов.
   Незнакомый эльф криво усмехнулся и выудил спрятанный под плащом меч. Справа и слева появились его соплеменники. Хотя двигались все эльфы совершенно бесшумно, орк знал, что в спину ему, скорей всего, уже нацелено несколько стрел. Как глубоко было его разочарование. Они нашли его, нашли, когда он уже был уверен в своей неуловимости и искренне верил в спасение. Теперь эти наглые физиономии глядят на него, ожидая пока он не выкинет чего-нибудь, ради чего его можно будет умертвить. И Дреггс знал, что они дождутся. Живым он не собирался сдаваться...
   - Незачем складывать себе погребальный костер, будучи еще живым, - этот холодный голос разрядил обстановку, словно рухнула невидимая стена. Рядом с орком возвышался человек в грязном обветшалом дорожном плаще. Руки его держали странную помесь посоха и топора. Узор из переплетенных друг с другом полос металла переходил в широкое обоюдное лезвие.
   Дреггс услышал надрывный стон нескольких луков и свист летящих стрел. Они словно наткнулись на невидимую преграду: древки размололо в мелкую щепу, а наконечники смяло. Человек издал хриплый смешок. Орк стряхнул с себя оцепенение и повернул к нему голову, чтобы разглядеть того, кто пришел ему на выручку в трудную минуту.
   - Ты? - Дреггс уже устал удивляться.
   В это время заговорил один из эльфов, тот, которого Дреггс увидел первым:
   - Достаточно! Неподнявшийся, ты уже достаточно много вмешивался в дела, которые касаются только эльфов! - С какой бы угрозой не были сказаны эти слова, в них все равно угадывалась паника.
   - Клинок кажется твой, - сказал Неподнявшийся Дреггсу, вытаскивая из тяжелых ножен славный полуторный меч. - Лежал в вещах у тех трусливых детей. Бери-бери. Не кулаками же биться собираешься?
   На крышах соседних домов сверкнули серебром эльфийские плащи и наконечники стрел. Из проулков появилось еще несколько эльфов. Осторожно ступая, они выстраивались полукругом, направив мечи на орка и Неподнявшегося. На их лицах смешались отвращение и гнев, в глазах каждого была ярость.
   - Я уже предвкушаю сладость боя! А ты, орк?!
   Дреггс крутанул свой новь обретенный меч. О, как он хотел сейчас умыться эльфийской кровью! Орк уже чувствовал благоухание страха. Его враги боятся.
   От повторного потока пущенных стрел взвыл воздух, но снова от них осталось лишь деревянное крошево и бесформенные комочки метала. Миг, когда Дреггс одним прыжком одолел расстояние, отделявшее его от эльфов, показался орку слишком длинным. Он замечал малейшие детали в происходящем. Видел, как плотнее сдвинулись враги, как изумленно округлил глаза и начал пятиться стоящий позади всех воин в расшитом серебром и золотом плаще. Видел, как он бросился бежать, но запутался в полах одеяния и рухнул плашмя.
   Слева от Дреггса размытым пятном промчался Неподнявшийся и всей своей мощью обрушился на строй молодых эльфов. Его длинный топор сверкающим полукругом обрушивался на врагов, не оставляя им ни малейшего шанса на спасение. Демонический огонь плясал в глазах человека. Казалось, что бой - единственное, что имеет смысл в его жизни.
   Меч орка не без труда обошел защиту встретившегося на пути бойца и проткнул незащищенную шею. Сдавленный хрип вышел из раздробленной гортани, и эльф ничком рухнул под ноги орка, но тот этого уже не видел. Он был поглощен боем уже с двумя новыми врагами. Дреггсу теперь по большей части приходилось защищаться, чем атаковать самому. Наконец один из нападающих замешкался и Дреггс снова нанес удар в шею, с упоением наблюдая за тем, как из разверзнутого в немом крике рта вытекает кровь.
   Неподнявшийся двигался на удивление быстро и резко, если учесть размеры его оружия. Он успел сразить пятерых, прежде чем орк убил своего второго противника. Человек рубил и рубил, безжалостно добивая раненых, и даже не заботился о собственной защите. Удары его были чудовищной силы. Разделенные пополам тела эльфов валялись у него под ногами.
   Наконец он остановился, словно прислушиваясь к одному ему слышимым звукам. Потом резко развернулся и прыгнул в темный угол между двумя домами. Раздался крик, затем сдавленный хрип и проклятья на гномьем языке.
   - Порядочному эльфу не престало бы так ругаться, да еще на языке подгорного племени, верно? - вопросил холодный голос.
   Из тени вышел ухмыляющийся Неподнявшийся, одной рукой волоча за шею эльфа. Того самого, что пытался сбежать в начале боя. Сейчас его плащ был выпачкан помоями, лицо измазано кровью, а правая рука неестественно извернулась.
   Дреггс прошелся языком по лезвию меча, собирая капли крови. Этот вкус он впервые почувствовал много лет назад, в своем первом походе. Тогда он убил всего лишь троих эльфов, но для молодого орка это результат превосходящий всякие ожидания. Большинство соплеменников просто получили по стреле в сердце. Орк закатил глаза, наслаждаясь солоноватым привкусом. Наверное, именно за эту привычку эльфы называют его сородичей животными.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что я сейчас буду делать? - Неподнявшийся помахал тонким стилетом перед лицом эльфа. Тот с шумом втянул носом воздух и сжал губы в нитку. - Все еще храбришься? Ну, это ты зря. Вопреки расхожему среди вашего племени мнению, я не кровожадный убийца и насильник. Нет, просто если я хочу что-то получить, то получаю это. И обычно вы просто втягиваете меня в драку. Складывается впечатление, что именно эльфы больше всего жаждут крови, верно? Я ведь могу получать вещи и более мирными способами. Вот, например если ты сейчас перестанешь играть в непреклонного эльфа-героя и скажешь мне пару нужных слов, то мне не придется прибегать к пыткам.
   Прозвучали какие-то непонятные Дреггсу слова, и эльф плюнул в лицо человеку. Тот меланхолично утерся тыльной стороной ладони и вытер руку о плащ. Потом он поднял стилет и с таким же невозмутимым выражением лица опустил его вниз.
   Раздался крик боли, тело эльфа затрепетало, выгнулось дугой.
   - А ведь все это можно было обойти... - Неподнявшийся снова и снова вгонял лезвие в тело. - Я бы на твоем месте начал говорить... Ты ведь лишь должен сказать мне, почему вам так важен этот орк... Эльвер ведь не станет устраивать такую охоту ради умерщвления простого, пусть и бывалого воина?
   Эльф не долго думал, терпеть ли ему пытки или выложить все что знает. Заговорил обитатель Анхелла быстро:
   - Светлейший не хочет возиться. Он уже совершил ошибку со всем его племенем, нет времени повторят неудачи и с этим. Бастард будет подвергнут обряду.
   - Какому обряду? Зачем вам орк?
   - Мы уничтожили все племя Ур-Гхад-Гхаш. Этот ублюдок последний.
   - Или ты говоришь больше по существу, или я докажу, что знаю еще более четырех десятков болевых точек на твоем теле, - посулил Неподнявшийся.
   - Я... я не знаю точно. Но слух очень упорен. Очень упорный слух ходит, - косясь на стилет тараторил эльф. - Говорят что в этих орках много чужой крови намешано. И нашей крови тоже. Самого светлейшего крови.
   - Зная Эльвера... - протянул Неподнявшийся. - Что ж вполне может быть, - добавил он со смехом.
   - Слух распустили красноглазые выродки, но вроде кое-кто слышал и от Светлейшего лично, что кровь этих орков слишком яркий наш след.
   - Стало быть следы заметаете? А кто ж за вами по следу идет, кто вынюхивает? От хозяев прячетесь?
   - Я не знаю. Правда не знаю! - с мольбой закричал эльф, но понимающе кивающий Неподнявшийся снова пустил в дело стилет.
   Вновь и вновь воздух оглашали крики. Дреггс уже забеспокоился, не явится ли какой любопытный поглазеть? Но время текло, эльфийская кровь капала, а никто так и не явился.
   - Это бесполезно, - наконец сказал Неподнявшийся, когда эльф попросту потерял сознание. - Обезглавь его и давай-ка уйдем отсюда. Городская стража и близко к этим трупам не сунется, но все ж не стоит торчать рядом с ними.
   Дреггс отработанным движением поднял и опустил меч, испытав легкое разочарование оттого, что эльф не видел торжествующего выражения на орчьей морде. Жаль, не часто обитателям лесов выпадает счастье его лицезреть.
  
  
   Фальнер, что есть силы, тряхнул Ливиан за плечо. Она застонала и, не раскрывая глаз, поднялась на локтях.
   - Уже утро? Я так устала, Фальнер, - еле шевеля губами, пробормотала эльфийка.
   - Утро, не утро, но надо вставать. Я послал весточку в Харалест и Старг, нашего приятеля будут ждать. Нам велели возвращаться назад. Сурового наказания не будет, меня в этом уверили... хотя Светлейший недоволен. К тому же Анхелл обеспокоен нашей встречей с Неподнявшимся. Он уже сотню лет не показывался на глаза, а теперь бродит в открытую. И, конечно же, всех волнует каким образом мы уцелели...
   Ливиан провела дрожащей рукой по спутанным волосам. Внезапно события прошлой ночи ворвались в ее голову, затмевая все остальные мысли эльфийки.
   - А как мы будем добираться? - тихо спросила она. - Наши лошади и припасы остались там, в Одваре.
   - Пока не знаю, там что-нибудь придумаем. Ну, не возвращаться же нам назад, в самом деле?
   Одобрительно кивнув, Ливиан попыталась кое-как привести себя в порядок. Промокшая одежда прилипала к телу и была порядком подрана. Когда Фальнер и Ливиан уносили ноги из Одвара, их занесло в непролазную глушь. Старые сосны обступали небольшую поляну. И каждое дерево, каждая травинка здесь истекала ненавистью, ненавистью к людям.
   Природное чутье эльфийки не чувствовало никакой магии или присутствия здесь еще кого, кто мог вызвать эту ненависть. Лес словно сошел с ума. Единый разум, связывающий в узел все сущности растений, одно за другим вспоминал людские деяния. Он лелеял воспоминания о дровосеках и крестьянах, что вычищали от леса земли под поля, упивался памятью о пожарах. И вспоминая это, Он стонал от боли. Ему вторили молодые деревья и травы, разнося волну горя и тоски по зеленым просторам.
   Ливиан кинула взор на Фальнера - он нашел небольшой ручеек на окраине поляны и пил из него. Неужели ничего не чувствует? Или просто не обращает внимания?
   - Ты тоже почувствовала? - Эльф словно прочитал ее мысли. - Не спроста ведь лес взбеленился, да? Застарелая вражда и ненависть. Будто кто-то играет на чувствах леса, заставляет его вспоминать самые гадкие времена... Будь у нас побольше времени, я возможно заинтересовался бы этим...
   - Знаешь что, Фальнер... - Ливиан говорила тихо, словно боялась, что их могут подслушать. - Давай не будем возвращаться в Анхелл, давай отправимся в Харалест.
   - Хочешь исправить допущенную ошибку? Но ведь нас ни в чем не обвиняют, да и где гарантия, что Дреггс окажется в Харалесте? Я бы на его месте отправился в Старг или Ксалухот. Наша роль в этой истории маленькая и вся отыграна. - Фальнер безвольно развел руками. - Давай выбираться отсюда, ладно?
   Ливиан повиновалась.
   Тонкая ткань цеплялась за каждый сучок, хотя она была специально соткана столь умело, что должна была лишь скользить по цепким ветвям. Выглядело так, точно лес не хотел отпускать родственных ему по духу эльфов, уговаривал их остаться и умолял помочь.
   Цепь лесистых холмов завершилась и взору двух эльфов предстала широкая полоса реки Нодр. На ее тихих водах плавно покачивался корабль, напоминающий по форме лебедя. Широкие паруса-крылья были подняты, команды на палубе не было, а на берегу неподвижно стояли трое, облаченные в мантии цвета молодой листвы.
   Самый высокий из них был еще не стар лицом, но уже с лучиками морщин в уголках глаз и седыми как лунь волосами. Высокий лоб его венчала диадема с шестью синими каменьями. Эльф улыбнулся и распростер руки, словно стремясь обнять весь мир.
   - Фальнер! Ливиан! - с достоинством сказал он. - Дети моих друзей! Я уже начал волноваться, что же задержало вас?
   - Светлейший! - Фальнер поспешно отвел глаза и опустился на правое колено, потерявшая дар речи Ливиан последовала его примеру. - Я молю Вас поведать, что привело Вас сюда? Какие великие дела вновь требуют вмешательства?
   - Для начала, я бы хотел, чтобы вы поднялись на ноги и прошествовали на корабль. Времени у нас достаточно и торопиться не надо, но и лишние задержки ни к чему. Ну же, поднимайтесь, поднимайтесь! - Светлейший нетерпеливо взмахнул руками. Перстни на его длинных белых пальцах мертвенно блеснули в свете солнца.
   Эльфы поднялись сразу же, второго приказа они дожидаться не стали. Ослушаться Светлейшего нельзя, это чревато гибелью. Поднявшись по узкому трапу, они очутились на неширокой палубе, не захламленной всяческими снастями подобно кораблям людей. Быстроходный корабль не имел кают и трюма, поэтому расположиться пришлось под нешироким навесом возле кормы.
   Светлейший опустился на широкую шелковую подушку. Вслед за ним сделали то же самое и Фальнер с Ливиан.
   - Я бы хотел приступить к нашей беседе, - начал старый эльф, - с вопроса: что вам известно о Неподнявшемся?
   - Он извечный враг эльфов, Светлейший, - бесстрастно говорил Фальнер. - Он демон и посланник чуждого нам разрушения, Хаоса и Тьмы. Силы его велики, но он еще ни разу не смог одолеть наш народ. Ведь так?
   - Не совсем так. - Светлейший позволил себе легкую улыбку - Он не демон. Демонам чужда человеческая жизнь. И уж поверьте мне - демона я бы сумел сломить. Но он и не бог. Нет в нем божественной сущности и тонкости. Боги влияют на мир, лишь пока им поклоняются, а я еще не видел ни одного святилища посвященного Неподнявшемуся. Он уникум - смог обмануть нерушимые законы разделения сущностей. По силе своей он велик, но на более высокую ментальную ступень еще не шагнул. Он обзавелся великими знаниями, но не всегда правильно ими пользуется. И самое главное - он непредсказуем. Хаотичен как пламя и упрям как вода.
   - Светлейший, нам не совсем понятен ход Ваших мыслей, - Ливиан говорила с придыханием, глядя при этом под ноги. - Что Вы пытаетесь нам сказать?
   - Я просто хочу подготовить вас к новой встрече с ним. Мы плывем в Старг, за Дреггсом. И, я почти уверен, столкнемся там с Неподнявшимся. Понятно?
   - Но, позвольте спросить, на чем основана Ваша уверенность, о Светлейший? Когда мы встретили Его, Он сказал, что эта встреча случайна. Я не думаю, что Неподнявшийся охотиться за орком.
   - Ты меня не так поняла. - Еще одна снисходительная улыбка. - Это мы охотимся, а Неподнявшийся хочет помочь Дреггсу, и заодно использовать его в своих целях. Это ведь так просто. Орк сейчас готов принять любую помощь.
   - Но зачем ему жалкий орк? Животное, - Ливиан скривилась - да и только!
   Светлейший промолчал. Это следовало трактовать как: "Узнаете все позже". Эльфы уже привыкли к таким поворотам разговора и вопросов больше не задавали.
   Корабль-лебедь мчался по водной глади на запад. Меньше, чем через день он достиг гаваней Старга. Теперь оставалось только дождаться Дреггса и Неподнявшегося.
  
  

Глава VII

   Рыночная площадь Старга к вечеру нисколько ни опустела. Людей все еще оставалось много, но публика заметно переменилась. Угрюмые гномы скупали крупные драгоценности, воры торговали тем, что успели спереть за день, наемные убийцы и охранники слонялись в поисках работы, а неразговорчивые старики-книжники доставали из-под полы заплесневелые фолианты. Ночью стража не особенно интересовалась всем происходящим здесь, а облавы они для виду устраивали в специально отведенный день, когда на площади почти никого не оказывалось.
   Никого здесь не удивлял высокий человек с длинным причудливым топором и диковатого вида орк. Дреггс выискивал глазами возможных шпионов или эльфов, но среди пестрой, одинаково подозрительной на лица толпы таких не было. Попрошайки и карманники сторонились Неподнявшегося, а тот казалось совсем потерял бдительность. Разговаривал с орком на отвлеченные темы, попеременно предлагал то прогуляться по кварталу красных фонарей, то заглянуть в трактир "Три дракона".
   Стоящий в трех шагах от Дреггса бродяга с интересом таращился на оружие орка. Наверное прикидывал сколько такое может стоить. Неожиданно его лицо посерело. Человек схватился за горло и с полными удивления глазами пал на замощенную камнем площадь. Позади него появился седовласый эльф в диадеме и длиннополой мантии.
   - Когда же ты, наконец, научишься выбирать нормальные места для встреч, Элбар?
   Человек оценивающе взглянул на диадему эльфа и, отвесив шутливый поклон, молвил:
   - Когда же ты, наконец, привыкнешь к тому, что право выбора всегда остается за мной, Эльвер?
   - Злоупотребляешь своим положением. Не стоит этого делать. Зачем ты устроил встречу? Хочешь передать нам орка лично в руки? На тебя это непохоже... - эльф, прищурившись, посмотрел прямо в глаза Неподнявшемуся. - Памятуя о твоих дурных привычках, я привел с собой двух молодых и близких мне воинов. Они уже знакомы и с тобой и с ним. Но я все же их представлю: Ливиан, - в свете подвешенного на столб масляного фонаря появилась эльфийка - дочь прославленного воина, пошла по стопам отца. И Фальнер, - рядом с Ливиан встал ее неизменный спутник, - сын той, кому я по молодости чуть было не назвал свое тайное имя.
   - Кстати о сынах, - улыбнулся Неподнявшийся. - Не хорошо так обращаться с дальними ветвями рода, а?
   Светлейший дернул щекой, камни в диадеме налились светом, но по мере того как эльф брал себя в руки бушующая в них мощь стихала.
   - Это ты привел орков к нашим стенам. Это с твоего позволения они брали наших дев себе. Твоя вина в появлении такого вот "потомства". Отдай его нам. Клянусь Анхеллом, он не будет мучиться так как души его соплеменников, когда мы призывали их с нижних миров.
   - Извини, я с ним уже кое о чем договорился, так что давай перейдем к более важному делу, - Элбар нахмурился. - Мир полнится чуждой силой. Она усыпляет богов, ломает прежние устои, сводит с ума общие сознания лесов рек и морей. Я знаю, кто окончательно пробудился под Велессийскими горами. А еще во всем этом я вижу чью-то холеную ручонку. Мир умирает, а эльфы и не думают вмешаться. Вас больше не волнует наш мир?
   - Позволь поправить: твой мир умирает, твой мир нас не волнует. И если твои планы идут вразрез с нашими, Неподнявшийся, то тебе ничего не остается кроме как обижаться на злых эльфов, что ты и делаешь, уже не одну тысячу лет. С переменным успехом выигрывая кое-какие события, должен признать. У нас свой путь, он проляжет вперед. Как бы ты его не перегораживал.
   - Вы трусливо сбежите? Все что вы можете - бежать, поджавши хвост?!
   - Мы не бежим, - Светлейший погрозил пальцем Элбару, - мы просто уходим. Эльфы свободны в выборе. Мы сами выбираем себе миры, а вот ты, ты Неподнявшийся, не можешь вот так запросто покинуть эту Сферу. Но, как бы ты ни старался, ни у меня, ни у всех эльфов, ни даже у тебя нет такой силы, чтобы изменить положение чаши весов. Смирись Элбар и тогда смерть будет легче.
   - Эльвер, я даю слово, что найду силу способную повернуть происходящее вспять. Эта сфера просуществует еще очень и очень долго. И клянусь Огнем Сигрила, как только я сделаю это - Я убью тебя.
   Эти слова, казалось, развеселили Светлейшего. С не предвещающей ничего хорошего улыбкой он сорвал застежки со своей мантии, и, широко распахнув ее, вызывающе глянул на Неподнявшегося.
   - Убьешь? Разрушишь мое тело? Так чего же ты будешь ждать так долго? Сделай это сейчас! Нанеси мне свой лучший удар, этим топором, держать который ты не имеешь никакого права!
   Лезвие чиркнуло по камням, высекая искры, и взвилось, чтобы рухнуть вниз, метя в плечо эльфу. На пути топора встала рука Светлейшего, кисть сомкнулась на лезвии, перстни на белых пальцах громко звякнули, коснувшись металла. На лице обоих противников появилось напряжение, взгляды их, казалось, способны были испепелять.
   Руку Светлейшего пробрала дрожь, на лице выступили крупные капли пота. Он уже не выглядел так уверенно, как до схватки. От Неподнявшегося не укрылся сей факт. Он сумел с быстротой молнии рвануть топор назад и нанести удар топорищем, который пришелся точно на правое бедро эльфа. Светлейший скрючился, а Элбар не замедлил врезать ногой. Отброшенный на пару шагов, Эльвер, не издав ни звука, обрушился вниз бесформенной кучей тряпья.
   Своего поверженного предводителя тут же загородили обнажившие оружие Фальнер и Ливиан. Пораженные таким исходом, они растерянно глядели на Дреггса и Неподнявшегося. Вокруг всей этой компании начала собираться толпа полупьяных зевак. Те, кто был поумнее удрали сразу после начала драки, справедливо опасаясь за свою жизнь.
   - Что ж, Дреггс, похоже, что некоторые из присутствующих здесь слишком самоуверенны, верно? - Неподнявшийся направил топор на Фальнера. - Надеюсь, у наших друзей больше нет вопросов ко мне? Вы ведь понимаете, что действия Эльвера ведут к открытой войне?
   Эльфы плотнее прижались друг к другу. Все что им оставалось сейчас - бежать. Но они обязаны дождаться приказов Светлейшего. Иначе получится так, что они бросили его беспомощным перед лицом неминуемой гибели. О да, теперь они убедились, что есть сила, превосходящая их правителя.
   - Дреггс, скоро отходит большое торговое судно, если поторопишься, ты успеешь на него. Сильные матросы всегда в цене. Так ты доберешься туда, куда тебе надо, - сказал Элбар.
   Орк, стремглав, не оглядываясь, помчался в порт. Он уже успел усвоить, что нужно выполнять все, что говорит этот человек. Он чувствовал, что Старг стал опаснее, чем яма со змеями.
   - Помни об уговоре! И даже не помышляй об уклонении от него! - догнали орка слова Элбара.
   Неподнявшийся расправил плечи, его распущенные волосы стлались по спине, поблескивая в лучах неверного света луны и пламени фонарей. В таком виде он походил на несокрушимого бога войны.
   - А вам, я способен даровать лишь превосходную могилу, - Неподнявшийся не смог сдержать улыбки.
   Позади Фальнера и Ливиан появилось какое-то шевеление. Светлейший без видимых помощников поднялся на ноги. В руках его засверкали два багровых шара. Шары ширились и вытягивались, постепенно принимая форму длинных мечей. Свет и жар расходились от них широкими волнами, так, будто в каждом из мечей было заключено по живому, бьющемуся сердцу истинно-огненного существа.
   В глазах эльфа появился то ли отблеск мечей, то ли настоящий огонь. В такт с оружием пульсировал и свет в камнях диадемы. Светлейший совсем по звериному оскалил зубы и бросился на своего врага, отшвырнув при этом в сторону своих защитников. Топор Неподнявшегося столкнулся с огненным лезвием, в стороны брызнули капли жидкого пламени. Элбар проявлял чудеса ловкости, одновременно защищаясь своим оружием и уклоняясь от жалящего с проворством змеи второго клинка.
   - Я уж думал ты так и не расчехлишь клинки Анхелла. Давай, покажи теперь, что достоин использовать их!
   Орудия обоих противников теперь двигались с такой скоростью, что оставляли после себя огненные и серебряные следы в воздухе. Неподнявшийся уклонялся, атаковал, снова уклонялся, попусту не растрачивая силы, пытался достать своего врага хитрыми финтами и выпадами, но и Светлейший ни в чем не уступал ему.
   Внезапно пламенно-серебряный купол разорвался. Неподнявшийся прижал два огненных меча к лицу их хозяина. Эльвер дико заорал, кожа на его прекрасном лице стала чернеть и сползать с черепа. Эльф в ярости замотал головой, разбрасывая в стороны ошметки умирающей плоти. Ослепший от боли, Светлейший споткнулся и рухнул на колени воткнув при этом свои чудесные мечи в землю. Камни плавились от их жара, дышащие огнем трещины начали расползаться по площади. Послышался мерный гул и грунт перед Эльвером разверзся.
   Эльф в ужасе отпрянул от провала, оставив клинки загнанными в камни. Все еще расплавляя все вокруг себя, они полетели в огненную бездну. Огромный пламенный пузырь вспух на месте их падения. Те люди, что еще находился на площади, бросились врассыпную, в надежде укрыться за каменными домами от всепожирающего пламени.
   - Ливиан! Ливиан, берем Светлейшего и уходим отсюда! - разорвал рев пламени крик Фальнера.
   Эльфийка схватила за руку слепо натыкающегося на бегущих Эльвера. Подоспевший на помощь Фальнер расчищал им путь, отбрасывая с дороги обезумевших людишек. Бедолаги или падали и оказывались мгновенно затоптанными, или срывались вниз, в кипящую огнем трещину. Появившийся было отряд стражи боязливо попятился за пределы площади. Прочные доспехи и длинные алебарды не помогут против стихии.
   - Недостоин... - Неподнявшийся стоял на самом краю пропасти, камни под его ногами могли в любую секунду обрушиться, но он не обращал на это особого внимания. - Клинки Анхелла достоин держать в руках только непобедимый...
  
   Дреггс стоял на ходящей ходуном палубе, когда увидел разгорающееся зарево пожара над городом. Может быть, в этот раз, Неподнявшийся все-таки прикончит эльфов. Слишком уж сильно они стали досаждать. Слишком много они о себе возомнили. Считают себя исключительными, единственными, кто имеет власть.
   Пускай... и пусть оградят их боги от мести орчьего племени.
  
   Никто не смог в точности сказать, откуда посреди рыночной площади взялась исходящая жаром пропасть. На то, чтобы засыпать этот чудовищный провал ушло множество груженых битым камнем возов. На вопросы достославного городового изыскателя, все как один отвечали: "Колдунство виновато, как есть - колдунство!". Люди расшибали лбы в храмах, вымаливая у богов прощения и прося вернуть Старгу былую славу.
   Про Неподнявшегося и трех эльфов никто не вспоминал. Они словно бы выпали из общей цепи событий.
  
  
   - Ну вот и он... И ведь как величествен, взаправду, - сказал Строри в то утро, когда солнце уперлось своими лучами в синеватые кроны исполинов Анхелла.
   Позади уже тракт, непролазные дебри, которыми гном предложил срезать путь и долгие дни, во время которых Велессийские горы словно смеялись над путниками. Казалось горные вершины близко, но проходил день, за ним еще один, а хребет все не приближался. Он и сейчас оставался далек. Непереносимо далек для Строри.
   - Слушай, друг-гном, - в который уже раз взывал к Строри Алберг. - Ну посмотри ты на этот лес. Погляди на горы! Ты все еще думаешь мы там пройдем?
   -Я просто не смогу, Алберг, - прошептал в ответ тот. - Не смогу и все.
   - Да чего там не мочь, Строри? - влез в разговор Улгар. - Мы сядем на корабль, мы приплывем в Аргхейм и...
   - Довольно! Ты не понимаешь, ты не слышишь с каждым ударом сердца то, что слышу я!
   - Слушай, друг, - Алберг положил руку на плечо гному, - мы ведь даже из Мехейева леса выбрались. Даже с его голосом совладали. Неужели ты не в состоянии не слушать этот свой "зов" некоторое время?
   Строри сбросил с себя руку мечника и выхватил кинжал. Под настороженными взглядами спутников, он сжал лезвие обеими руками так, что кровь пролилась на траву.
   - Думаете все так просто? Думаете мне так просто этого не слышать? - из последних сил борясь с гневом произнес Строри. - Так все просто, взял и заткнул уши?!
   Все произошло так быстро, что Алберг даже не успел сделать шага назад, чего уж говорить об Улгаре. Гном резко схватил их обоих за руки, впиваясь окровавленными пальцами в плоть. Из этой железной хватки нельзя было вырваться. Кровь гномья смешивалась с человеческой, и удивление сползало с лиц, сменяясь ужасом, тогда как Строри просто лучился торжеством.
   Вот теперь они должны услышать. Хотя бы отголоски, которые покажет им горная кровь. Грохот барабанов, звучащий в подземельях и дивный хор, так поют вершины. Песнь, дивная песнь, могучая и прекрасная. Но те чувства что она дарит невозможно испытывать без душевных мук. Великолепный зов, мало кому захочется остановиться и просто слушать этот призыв.
   Строри разжал пальцы и оба его спутника повалились на спину в полубессознательном состоянии.
   - Ну что, понравилось? - Ядовито спросил гном, едва только Алберг вновь твердо стоял на ногах.
   - Строри, скотина подгорная, - пробурчал Улгар, поднимаясь и отчаянно мотая головой. - Это что было, а?
   - Это было всего лишь эхо зова гор. Вы услышали лишь каплю, самую малость, ту, что проникла в ваши сердца. И теперь вы хотя бы понимаете, что я не поплыву морем. Мне проще утопиться чем огибать Велессийские горы.
   Алберг молча кивнул и пошел седлать лошадей.
   - Идем к лесу, только к лесу, - произнес крестьянин, подбирая оброненный Строри кинжал.
  
   Подобраться к Анхеллу оказалось не так уж просто. Лес словно стягивал землю под себя, оставляя вокруг десятки оврагов. Но вот преодолев все препятствия, троица путешественников остановилась в десятке шагов от лесной границы.
   Голубоватый мох стелился по стволам великанов, защищающих Анхелл от окружающего мира. За ними стыдливо притаились и простые деревья, самые обычные сосны, ели, дубы, все вперемежку.
   - Ну, Строри, что ж мы теперь делать будем? - Улгар недовольно взглянул на гнома. - Али так вот запросто войдем в лес-то?
   - Нет, конечно же, - за друга ответил Алберг, - провожатых дождемся. Наверняка появятся, не каждый день ведь к этому лесу путники подходят.
   Старый мечник оказался прав. На закате, когда только закружились в предсмертном хороводе бабочки-однодневки, из леса появились шестеро. Доспехи их состояли из небольших плотно подогнанных друг к другу чешуй, без единого зазора и облегали тело, словно вторая кожа. Глядя на это великолепие, гном завистливо вздохнул. Даже прославленные кузнецы его народа не способны сотворить такое.
   Волосы диких эльфов, черные с посеребренными прядями трепал налетевший с севера ветер. Кожа ослепительно белая и чистая, какой нет даже у чистокровных обитателей западного Анхелла. Настороженно сверкали красные глаза, словно у вампиров из древней сказки. Несмотря на свое облачение, ступали все шестеро на удивление легко. Идущий несколько впереди от всех остальных, подойдя к путникам заговорил:
   - Кто из вас Строри, сын подгорного мастера Трора? - ровным голосом осведомился эльф.
   - А то ты сам не видишь, дылда ушастая! - Строри явно был обижен и даже на мгновение успел забыть о том, что от его поведения зависит судьба похода. - Я тут Строри, сын Трора, ясно?!
   - Ясно, - эльф кивнул - Неподнявшийся предупредил нас о том, что вы трое захотите пройти через Лес и попасть в подземелье. Мы были не в праве отказать ему, так что следуйте за нами. Лошадей, кстати, можете оставить здесь. Им под горами делать нечего, а мы за ними присмотрим.
  
   Замшелые стволы оказались так плотно расставлены, что пройти было трудно даже пешим ходом. Узловатые ветви срастались, образуя непреодолимые стены, а черные и зеленые бороды лишайников загораживали обзор. Не было здесь привычного для обычного леса шевеления. Ни птиц, ни зверей. Эльфов Строри тоже не замечал, кроме проводников. Они вырисовывались светящимися пятнами на несколько шагов впереди, указывая верный путь.
   Дорога выдалась на удивление однообразной, никаких эльфийских поселений, вопреки ожиданиям гнома, они не встретили. Чем ближе к сердцу лесного царства, тем все меньше становилось и без того чахлого подлеска. Древние хозяева задавили его, выпивая из земли все соки. Наступила безлунная ночь, и перешагивать через длинные вздыбившиеся корни становилось все сложнее. Откуда-то появились длинные и тонкие черные змеи, беспрестанно скользящие между стволами деревьев. Их мутные глаза поблескивали в темноте, разглядывая идущих. Недолюбливающий холодных тварей, Улгар боязливо затесался между Строри и Албергом.
   - Змеи... - неожиданно сказал идущий правее эльф. - Твари бегут из своих нор. Под землей что-то зреет, и они хотят оказаться от этого подальше.
   От этого объяснения легче не стало. То, что смогло в таком количестве выгнать пресмыкающихся из их укрывищ, должно быть чем-то очень опасным. Неожиданно по лесу разнесся тягучий утробный рев. Топот тяжелых ног отдавался в земле. Откуда-то с юга раздался треск ветвей. Кто-то огромный снова взревел и ринулся в сторону путешественников.
   - Как он оказался здесь? - эльфы озадаченно переглядывались, кое-кто из них уже пристраивал стрелу на тетиву длинного лука черного дерева. - Как мог Лес впустить тролля?
   Огромный тролль с трудом продвигался по Анхеллу. Его силы не хватало на то, чтобы ломать стволы здешних деревьев. Серая бугристая кожа надежно уберегала хозяина от царапин и укусов растревоженных змей. Уродливо-длинная, изувеченная трехпалая лапа протиснулась между толстых ветвей, в надежде ухватить хоть кого-нибудь. Рычание вырывалось из глотки, и вязкая слюна слетала с кривых желтых зубов. Пальцы все еще хватали воздух, когда шесть эльфов синхронно отправили свои стрелы уроду в лицо.
   Раздался визг, плавно перешедший в стон. Единственная стрела угодила точно в глаз, остальные только чиркнули по шкуре и растворились в ночной мгле. Тролль прижал одну руку к пораженному оку, но второй тщетно силился схватить обидчиков. Наконец толстые деревья поддались, затрещали выворачиваемые корни и взметнулись комья земли. Могучий лесной исполин оказался повержен. Гном почувствовал себя так, словно его на мгновение опустили в бочку с ледяной водой. Холодная ярость всколыхнула казавшееся сонным сознание Леса. Анхелл взбрыкнул, словно застоявшийся конь и ударил с такой силой, что от зависти удавился бы любой Харалестский чародей.
   Незамысловатый, грубый, как удар поленом, прием оказался чертовски действенным. Невидимый молот переломил троллю хребет, кроша в труху позвонки и прошибая внутренности. Второй удар сломал незадачливому ублюдку шею и вогнал череп глубоко в грудную клетку. Изувеченное тело рухнуло рядом с поваленным стволом. Крови было не так уж много, зато запах от содержимого нутра успел повиснуть в воздухе.
   - Как он мог попасть сюда? - эльф-проводник до сих пор держал лук наготове. - Подумать только... обычно лес внушает страх всему, что имеет смелость выползти из-под гор. Этот, конечно, тоже недалеко ушел, но это во многом благодаря тому, что он встретил нас.
   - Погоди, эльф, неужели мы уже подле гор? - Строри отбросил всякие церемонии. - Мы за одну ночь прошли через весь восточный Анхелл?
   - Непростыми ведь тропами, гном, - в тон ему ответил эльф. - Что-то заставило его выйти, он явно обезумел если решил бежать через Лес...
   - По мне, так тролли вообще-то умом не отличаются... - гном удивленно посмотрел на проводников, словно они сказали какую-то глупость. - Давайте дальше двигаться, с ним потом разберетесь... если конечно вонищу эту стерпите.
   Небольшой отряд двинулся дальше. Теперь они шли осторожнее, оружие держали наготове и прислушивались к любому шороху ночного леса. Деревья все больше попадались хвойные, почва стала смолистая. Невидимая тропа, которой шли эльфы, резко пошла в гору. Через час пути под ногами застучали камни. Чахлые сосенки из последних сил цеплялись корнями за скалы. Лес кончился, начались горы. На их теле появились следы ручной обделки. Широкие, почти стершиеся от времени ступени составляли прихотливо виляющую лестницу, уходящую все дальше и дальше от Анхелла.
   Наконец цель была достигнута, эльфы остановились у неприметной каменой двери, к которой привели ступени. Вырезанная прямо в скале, она легко повернулась в петлях и взглянула на мир затопленным тьмой проемом. Где-то там, в глубине сейчас копошиться невиданный ужас, который заставил тролля и змей покинуть свои извечные подземелья и норы. Вот почему гномы не любят возвращаться в давно покинутые подземелья, вот почему Подгорный Царь отверг предложение Харалеста вернуться в Громовую гору. Слишком уж много мерзости скапливается под землей, и очень сложно ее оттуда вымести.
   Строри неожиданно для самого себя шагнул за порог и оказался словно в другом мире. Холодном, пронизанном заброшенностью и разрухой мире, где уже нет ничего, что хоть немного напоминает жизнь в привычном ему понимании.
   - Надеюсь, что вы без приключений достигнете цели. Пусть пребудут с вами силы Анхелла единого. Прощайте! - эльфы как по команде развернулись и зашагали вниз по ступеням.
   Улгар оперся рукой о дверь и тоже просунулся внутрь. Взгляд его растерянно блуждал по сырым стенам невысокого коридора. Гном выпихнул крестьянина обратно и сам последовал за ним.
   - Вот что, други, - Гном раскрыл свой вещевой мешок и выудил из него потрепанный том в тяжелом кожаном переплете. - Это, - он указал на книгу, - подробные планы Велессийских гор. Я постарался их выучить наизусть, и должен признать, что весьма в этом преуспел, но ее все равно надобно беречь пуще чем зеницу ока. Сейчас мы сразу все равно вниз не полезем, переночуем здесь, а потом, уже со свежими силами двинем.
   Улгар понимающе покивал и прилег подальше от входа, поплотнее закутываясь в плащ. Уже светало, но бессонная ночь и путь через лес сказались на каждом. Алберг взял книгу из рук гнома и внимательно вглядывался в выведенные аккуратной рукой чернильные линии и надписи на старогномском, на таком наречии говорили еще до возведения Долгара.
   Удалось поспать только до полудня. Когда солнце уже перешагнуло рубеж зенита, из-за каменной двери раздались какие-то невнятные крики, всхлипы, стоны и смех, многократно усиленные эхом. Путники судорожно хватались за оружие при каждом таком звуке, но они постепенно стихли. До самой ночи больше ничего не происходило. На следующее утро, проверив факелы и провизию, друзья двинулись в глубины царства гор.
   Как ни старались они идти тише, эхо усиливало звуки их шагов так, что казалось, будто они разносятся под всей Велессийской грядой. Никаких следов тех, кто прошлым днем бродил здесь, гном не заметил. Неширокий коридор вывел троих друзей в просторный зал. Его свод, подкрепленный бесчисленным количеством колонн, терялся во мгле, как и стены. Факелы освещали лишь небольшое пространство вокруг себя.
   - Там впереди - восьмой колонный, - прошептал Строри, - мы минуем его и продолжим идти на запад. Там уже будут специальные осветительные шахты, факелы можно будет пока убрать. Их вообще надо экономить. Ну, так вот, а дальше мы пройдем по мосту через впадину Борда, и там пойдем на север. Через три-четыре дня выберемся на поверхность, припасов-то у нас не так уж и много, но выберемся уже по ту сторону.
   Гном замолчал, поглядел на своих соратников и ни слова не говоря двинулся дальше. Освещаемые скудным светом залы встречали нежданных гостей заброшенностью.
   Впадиной Борда оказался широкий провал, тянущийся через четыре зала. Мост через него, сложенный из широких каменных плит ближе к центру опасно провисал. Две плиты выпали из общей массы, образовав провалы. Двигаться приходилось осторожно, чтобы не рухнуть вниз, в бездонную пропасть. Под небольшим весом гнома и двух человек камни опасно раскачивались. Вдруг впереди, где-то на противоположной стороне пропасти, раздались крики ужаса и отчаяния.
   Показался огонек факела, высветивший пять крупных фигур, бегущих к мосту. Им вслед неслись какие-то неясные тени, вытянутые, худые, двигающиеся прыжками и постоянно приседающие.
   - Вот эти, которые впереди, - гном пытался разглядеть, что там делается, - так, точно огры. А вот те, что за ними прыгают - так то, даже предположить не могу кто. Резвые какие, прямо страх смотреть.
   Странные твари постепенно нагоняли. Вот один из огров споткнулся, его тут же накрыла волна шевелящихся тел. Раздавшийся было крик в момент оборвался, слышалось лишь чавканье и довольный визг. Существа обгладывали кости с таким остервенением, словно не ели уже с месяц. Одного огра им оказалось мало, и те, кому не хватило мяса с первой добычи ринулись дальше. Длинные пальцы цеплялись за неплотно пригнанные камни моста, полотно из непрестанно двигающихся тел покрыло все вокруг. Некоторые твари срывались, но большинство уверенно ползло вперед.
   Еще один огр попал им в лапы. Его топор не смог спасти хозяина от неминуемой гибели. Сразу с десяток существ облепили тело гиганта и тот, не удержавшись, рухнул в пропасть, увлекая за собой камень, на котором стоял. Еще одна глыба выпала, когда за нее уцепилось сразу несколько глодателей - как их уже успел прозвать Строри.
   Три огра еще держались, тесно сбившись в опасной близости от края моста. Вооруженные тяжелыми каменными палицами, они пришибали, или же сбрасывали врагов вниз. Богатырскими взмахами великаны расчищали пространство перед собой. Камни содрогались от их ударов. Раствор, которым гномы для верности крепили свои сооружения, пошел трещинами.
   - Да, что же они делают?! - вскричал гном, тыча пальцем в огров - Ведь мост же сейчас рухнет!
   Глодатели уже подбирались к гному, но пока большинство еще было отвлечено ограми и не обращало внимания на более мелкую добычу.
   - Рухнет, Строри, рухнет! - Улгар разрядил самострел в горло твари, подозрительно долго разглядывающей людей. - Он так и так теперь рухнет, смотри сколько этих набежало! Давайте-ка свалим отседова, покуда совсем паршиво не стало! - отблеск его факела уже плясал на мордах нескольких глодателей, решивших закусить чем-нибудь помягче, чем мясо пещерного огра.
   Гном тоже понял, что положение уже не спасти никакими жертвами и начал осторожно отступать. Мост стал уже еще на несколько камней по правую сторону. То что держалось столетиями, рушилось на глазах изумленных путников, под напором все прибывающих существ появившихся неизвестно откуда.
   Стоило сапогам гнома ступить на устойчивый пол, как раздался треск и испещренные трещинами камни, издав протяжное "ох-х", канули в страшную бездну, забирая с собой неисчислимое количество жизней. С криками полетели вниз огры, так опрометчиво искавшие здесь спасения, испуганно заметались глодатели, разбегаясь к основаниям моста, некоторые выживали, других сражали стрелы выпущенные из самострела Улгара, но большинство гибло, гибло оглашая подземелья своим мерзким, режущим уши визгом.
   Оставшаяся на противоположном береге провала, стая сначала молча сидела на камнях, потом всколыхнулась, будто кто-то кинул камнем в темную воду, и устремилась в северо-восточный коридор.
   - Быстро, быстро! - завопил Строри, отмахиваясь от оставшихся тварей. - Если они нас обгонят и перекроют северные пути - всю жизнь будем путь обходной искать!
   - Да мы сразу за тобой! - рявкнул Алберг, разя мечом. - Показывай дорогу!
   Гном бросился вдоль пропасти к черному зеву коридора. Следом за ним попятам бежали мечник с крестьянином, прикончив последних глодателей.
   Тишина вокруг медленно начала наполнятся шелестом. Не успел Строри пробежать и сотни шагов как перед ним уже зажглись желтые глаза изголодавшегося существа. Подгорный воитель взмахнул секирой, буркалы лопнули. Следующий взмах перебил уже шею.
   - Скоро здесь все остальные будут, - обреченно констатировал Улгар.
   - Плевать, - отмахнулся Строри. - Нас здесь не будет. Ломайте справа кладку, она кирпичная.
   Гномья секира первой ударилась о стену, крестьянин схватил тяжелый осколок каменной скамьи и ударил рядом. Мечник просунул клинок в появившуюся щель, надавил на рукоять. Закаленная сталь превозмогла сопротивление измотанных влагой кирпичей.
   Стена рухнула, открывая нишу, с зияющим в полу лазом. Отмахиваясь от пыли Строри махнул на него рукой, мол, сигайте. И прежде чем из-за дальнего поворота показалась стая глодателей, все трое скатились вниз по длинному туннелю.
   Едва оказавшись вновь на твердом полу, путники тут же задвинули тяжелую крышку, плотно перекрывающую проход.
   - Это все, первый нежилой ярус, - пояснил Строри. - Кладовые тут были. А этой пользоваться перестали и спуск закрыли, с тех пор как ее подтапливать начало.
   Внутри прохода скребли лапы, но сделать что либо еще были бессильны. Гном довольно ухмыльнулся, постучал по крышке и невозмутимо потопал к выходу.
   - Ну и как теперь Строри? - Алберг с интересом, даже вроде и неподдельным, разглядывал освещаемые свежезажженным факелом унылые стены. - Вернее не как, а куда? На севере эти твари расползлись, на восток и запад путь отрезан... на юг?
   - На юг? А что, очень может быть... - Строри пропустил пятерню через бороду. - Мимо Кор-Унгат думаю можно проскочить. Глодатели, думаю, не сунутся туда, где сейчас ничего живого нет. Топь все, думаю, объела, голые камни остались... Идем, в общем, чего стоим. И факел, Алберг, лучше затуши.
   До Кор-Унгат путь неблизкий, так что придется поторопиться. Еды в обрез, да и воды тоже. Ее в подземельях можно только на нижних ярусах найти, у корней гор. Там есть специально сооруженные резервуары, куда стекаются все ручейки, но вот только добираться до них...
   Давным-давно брошенные коридоры встречали путников одним и тем же нарядом: плесенью, пылью и затхлым воздухом. Идти без факелов было тяжело, но Строри убедительно заявлял, что они понадобятся несколько позже, а спорить с гномом в его мире никто не решался.
   Хотя друзья и надеялись на него, Строри уже и сам не понимал, куда следует идти. Планы подземелий путались перед его взором, надо бы отдохнуть, но ночевать в, пусть даже и потайном, коридоре не хотел никто. Наконец в старой заброшенной мастерской, каким-то чудом оказавшейся на этом ярусе, решено было остановиться. Вымотавшиеся за день путники наконец дали волю усталости.
  
  
   Непривычно устойчивая, после раскачивающейся палубы, мостовая Аргхейма нанесла сокрушительный удар по затылку Хеста. Крепкий северный эль оказался бедняге в новинку и он охая и держась за растревоженную голову попытался разглядеть нависшую над ним беззубую морду уличного попрошайки.
   - Э, да ты видать пьяный-то шовшем... хе... Пьяному-то золотишко ни к чему, попусту ведь раштратит, а я-то на дело определю... Ну-ка, где твой кошель, давай-ка, давай-ка пошмотрим... - усмехающаяся харя исчезла. Хест чувствовал, что кто-то быстро шурует по его карманам, но не мог ничего поделать, его скрутило в приступе жестокой рвоты.
   - Э! А ну пошел отсюда, пес шелудивый! Давай-ка сюда, что успел притырить, да проваливай, - голос Даги раскатами грома прогремел в голове. - Вставай Хест, не лучшее ты выбрал время и место для отдыха... - сильная рука поставила бывшего монастырского ученика на ноги.
   Вокруг шумел большой город. Вся городская суета сливалась в глубокий цветной водоворот спутанных мыслей и образов в голове Хеста. Смутно припоминалась попойка в "Серебряном тигре", Дага еще убеждал, что это лучшее место в городе, где можно отдохнуть душой.
   Сим моментом воспоминания делились на два лагеря: до тоста "За Дагу, за нового капитана!" и уже после, когда бочкообразная кружка оказалась пуста. Хест припоминал, как допытывался у хозяина заведения о местонахождении отхожего места, но все равно его не отыскал и справил малую нужду прямо за коновязью... Как же он оказался здесь, в этом малоприятном квартале, Хест решительно не помнил.
   - А теперь давай убираться отсюда, сухопутные крысы только и могут, что беспомощных обворовывать. Знаешь, Хест, тебе надо быть поосторожней с горячительным, я вижу - не твое это... - Дага что-то еще говорил, пока они добирались до постоялого двора, который в последнее время служил приближенным капитана домом, но Хест не усваивал ничего из этой речи.
   На следующее утро, когда в голове прояснилось, а руки наконец приобрели привычную доселе ловкость, Хест нашел в себе силы сползти с кровати и спуститься вниз. Дага был тут как тут, кажется он решил проесть и пропить все золото в рекордно-короткие сроки. Усевшись на трехногий табурет, напротив своего капитан, юноша тяжело вздохнул и начал нанизывать куски жареного мяса на нож, после чего без аппетита их поедая.
   - Знаешь, Дага, нет мне что-то покоя... - Хест сплюнул небольшую косточку в глиняную миску, - Я хочу подальше от моря убраться, неспокойно мне здесь.
   - Подальше?! - крик его вспугнул уснувших прямо за столами постояльцев. - Да зачем же подальше, Хест?! Разве не славно мы с тобой бок о бок рубились, а? Разве не славно?!
   - Славно, Дага, славно... но... Не мое это - пиратом быть, не мое.
   - Ну, да. - Дага устало отмахнулся рукой. - Все вы так поначалу говорите. Чушь это все, море нельзя не любить. Привыкнешь.
   - Не хочу я привыкать! Хватит! Наплавался! - он взмахнул рукой и сшиб на пол кувшин с вином, при этом лицо Даги потемнело. - Я уж лучше на юг отправлюсь. Все, решение принято, так что не серчай.
   - Подумай Хест... - начал капитан.
   - И думать ничего не желаю, - грубо прервал его Хест.
   - Ладно... я тебе значится больше не капитан. Ты наверное в наемники подашься, мечом помахать-то, поди лучше прочих можешь. Мой совет - напоследок - иди в Долгар. Тамошние государи только наемниками-то и живы. Ну, прибавь к этому жилье, да жратву горячую и жалование постоянное, причем немалое. Это мой тебе совет, а теперь оставь меня, ты теперь сам по себе, так что не отвлекай капитана замечательного судна от важного занятия.
   Хест молча покинул кабак, предварительно поднявшись в свою комнату и собрав пожитки. Фиранги, надежно закрепленный в ножнах, покоился на поясе. Оставшиеся деньги тренькали в кошеле, запрятанном за пазуху.
   Не раздумывая долго, Хест нашел себе место в качестве младшего охранника каравана, идущего прямиком в Долгар. Два гнома, представившиеся как начальники охраны, удовлетворенно зацокали языками, увидев пару приемов, которыми юноша в особенности гордился.
   Путь от Аргхейма до Велессийских гор по тракту занял две седмицы, если не считать те дни, когда приходилось останавливаться в деревнях, и дожидаться еще одного каравана или обоза. С разбойниками поодиночке не справиться. Но все когда-нибудь кончается, и вытянувшийся в цепочку караван приближался к пункту назначения.
   Не привыкший к большим городам Хест был в свое время поражен Аргхеймом и его необъятностью. Сейчас же он снова застыл с открытым ртом, разглядывая уходящие ввысь стены Долгара. Сделанные так, что между камнями не оставалось ни малейшего зазора, они казались монолитными.
   - Это сколько же на них камня ушло? - Хест ошалело уставился на гномов-караванщиков.
   - Ну, точно не скажу, но наверное если весь город в кучу сложить, то наверно целая гора получиться должна, - со смехом ответил один из них.
   Широко распахнутые ворота впускали внутрь всех желающих. А желающих находилось немало: торговцы, преобладающие числом над всеми остальными, были все же не единственными, кто решил, что в Долгаре ему будет лучше чем где-либо еще. Были здесь наемники, занесенные сюда по воле дорог, путешественники, которые не хотели встречать ночь под звездами, да и просто те, кто искал укрытия за прочным кольцом городских стен.
   Прежде чем Хест попал в город его остановил дюжий верзила - страж ворот. Пошлин за вход с простых путников не взимали, но для порядку время от времени трясли их, заставляя делиться медяками на пиво.
   - Эт-то, постой, - лениво протянул стражник. - Проверить надо бы.
   Юноша недовольно воззрился на стражника, ожидая пока тот ощупает взглядом каждый карман.
   - Это чего? - резко спросил блюститель порядка, теряя всякую напускную лень и усталость. - Оружие? Да кто разрешил?!
   Поправив ножны со своим верным фиранги, Хест уже собрался вновь изобразить из себя охранника караванов, да попутно предложить стражу денег, но с языка слетело совсем не то что надо:
   - Монастырь.
   Сложно было бы однозначно определить кто оказался испуган больше таким ответом, Хест или стражник. Но все же охранник ворот посторонился и юноша, проклиная себя за чудовищную оплошность, попал наконец в Долгар.
   Город состоял из четырех ярусов, разделенных невысокими стенами. Первый, Ярус стен, самый широкий, вмещал на своей территории в основном постоялые дворы, таверны, лавки и мастерские. Были здесь и жилые кварталы, но не так много, как на Втором ярусе, тот в основном был застроен невысокими домами, в которых проживали люди, местные рудокопы, или мастеровые. Третий ярус был для белого люда, для тех, кто располагал определенным богатством, был родовит и имел привилегированное положение в обществе. На четвертом, Заоблачном ярусе, расположились правительственные дома, или же вырезанные в горах гномьи замки. Недалеким работягам туда хода не было.
   Среди простых прохожих Хест приметил также и странные личности, замотанные в серые платки и шали. Бесцветными тенями ходили они по улицам, не привлекая внимания окружающих. Бывший ученик монастыря припомнил, что по дороге караван наткнулся на пару деревень, стражи коих были облачены в доспехи с клеймом Долгара, а жители были неразговорчивы и тоже предпочитали серый цвет в своей одежде.
   К концу дня, Хест уже обзавелся нашивками наемного стража и получил наряд на патрулирование квартала кузнецов, на первом ярусе этой ночью. Несколько омрачало то, что поспать не удастся, но приподнимали дух выданные старым дородным гномом деньги, за сопровождение каравана и аванс, причитающийся стражу-новобранцу. Жизнь за пределами Монастыря складывалась не так уж и плохо, как думалось вначале.
  
  
   Минуло восемь дней с той памятной ночи. В поход снаряжались войска, объявили военное положение, увеличили оброки. Народ жаловался на то, что от непомерных десятин наложенных храмом Истинной Адэр, уже трещат спины, хотя и понимал, что с храмовниками Император ничего не сделает. В Харалесте остался только легион Серебряного щита. В скором времени должны подтянуться третий, пятый и шестой, задержавшиеся на юге.
   Лето в этом году не задалось, дожди, прежде появлявшиеся не чаще, чем раз в луну, теперь не прекращались уже на протяжении шести дней. Воины шли на северо-запад по щиколотку в холодной вязкой грязи. Узкий северный тракт не позволял передвигаться быстро и поэтому Ирваст надеялся доползти до Грейхема к середине осени, если не позже.
   Император не покинул своего войска, шел наравне со всеми, насколько позволяло его положение. Ни на шаг от своего повелителя не отлучался и Эгин. Порядком обеспокоенный маг стал еще более молчалив и угрюм, игнорировал почти все вопросы, когда к нему обращались, ночами сидел возле костра и разглядывал затянутое облаками небо.
   Наступило очередное утро, серое, унылое и не предвещающее ничего хорошего. Ирваст лениво читал принесенную почту с границ. Грейхем, кажется, игнорировал все передвижения армий внутри Харалеста и продолжал жить как ни в чем небывало. Они все еще укрепляли оборону и тренировали новобранцев, но у границ сил было не много, словно они и не боялись вторжения извне.
   В скорых донесениях не было ничего нового, все это он уже слышал прошлым вечером, на совете генералов. Как раз тогда, когда с ним случилась необычная история.
   Отвлекшись от заунывной, полной пессимистических настроев речи Крамда, Ирваст внезапно поймал на себе взгляд Эгина. Взор этих бездонных очей, наполненный накопившейся за долгую жизнь тоской припечатывал и испепелял. На лице мага неожиданно появилось удивление, в мгновение сменившееся ненавистью. Поток силы хлынул на волю, доселе удерживаемый волей чародея будто тугим силком.
   Где-то в глубине, под ребрами у Императора шелохнулась неприязнь и в тот же миг его словно что-то дернуло, заставив воспарить над собственным телом. Окружающих людей и предметы покрыла странная светящаяся дымка, а по углам засновали неясные силуэты, никак не могущие принадлежать существам рожденным под здешним солнцем. Что-то потащило Ирваста вверх, увлекая в неизвестную даль. Вихрем он мчался над своей Империей, покоряя огромные расстояния в мгновение ока.
   Далеко внизу и одновременно прямо перед собой, Ирваст увидел деревню. С покосившимися домиками, лишенную даже намека на оборонительный вал. Самую обыденную, кои во множестве разбросаны по просторам государства Харалестского. На небольшой утоптанной площади, где обычно не чаще чем раз в год закидывают камнями "ведьму", обвиненную в принесенных неудачах, сейчас стоял невысокий человек в белой робе с некогда красным, а теперь выцветшим орнаментом на рукавах. Повязанный поверх нее плащ, в свое время наверняка отличающийся глубоким алым цветом, являл собой отвратное, грязное рубище. Волосы, под стать одежде, сальными, криво обрезанными прядями падали на лоб и уши. Жиденькие усы и козлиная бородка, тоже не придавали солидности своему владельцу. Туго завязанный веревочный пояс обтягивал худые бока, которые полагается иметь тому, кому редко перепадает кусок хлеба.
   Вокруг оборванца толпился народ, жадно глядящий на те чудеса что творились.
   Явившийся невесть откуда бродячий колдун легко творил всякие фокусы: призывал птиц, пропускал молнии между пальцев, выдыхал огонь и презрительно игнорировал пару медяков, что бросил деревенский староста к его ногам.
   Наконец, когда все с восторгом проводили улетающий морок, изображающий зеленого дракона, колдун достал из висящего на шее мешочка кольцо. Оно мягко блеснуло серебром, чуть задержалось на ладони, а потом оборванец подбросил его вверх.
   Колечко воспарило медленно, словно тяжко ему было плыть в воздухе. Все зачарованно смотрели на искрящуюся серебром безделицу и только Ирваст заметил, что довольно улыбающийся колдун быстро пятится.
   Кольцо достигло пика своего полета и разорвалось. Превратившись в тонкую серебряную змейку оно еще повисело на одном месте, а потом...
   Император не уловил того мига, когда змея превратилась в огромного дракона. Чудовище распахнуло крылья, не замечая обомлевших крестьян, а затем его шкура прогорела изнутри, ящер оказался объят пламенем в мгновение ока. Всего один взмах горящих крыльев разметал деревню, словно ее здесь и не было никогда.
   Скачком уносясь в небеса, монстр испарял даже облака на своем пути. Внизу остался изуродованный, обгоревший холм, поваленный лес и удаляющаяся фигурка в белой мантии.
   Теперь Ирваст понимал, как именно уничтожались деревни вокруг Харалеста. Однако, такого разрушения нигде раньше не было. Были ведь выжившие. А здесь даже земля стала пеплом.
   Холодея от мысли, что у колдуна еще полно таких вот колец, Император неожиданно для себя очнулся в собственном теле.
   - ... и если тронет кто Императора, самолично зашибу! - ворвался в сознание голос Крамда, заставляющий пробуждаться. Нельзя, нельзя показывать слабость перед теми, кто обязан быть слабее тебя.
   - Я все же схожу за лекарем, вдруг что серьезное... - тонкий, почти женский голос правителя восточных провинций, прозванного за мелкое телосложение Ларагом Легкоступающим.
   - Я же сказал - не сметь! - прикрикнул Крамд, где-то совсем рядом. Если раскрыть глаза, возможно удастся его увидеть не поворачивая головы. - Если кто узнает, народ уж точно разволнуется и тогда, жди большой беды.
   - Если почтенные господа соизволят замолчать, возможно я смогу привести вашего Правителя в чувство.
   Спокойный голос Эгина вселял надежду. Он поможет, Император точно знал.
   Холодные пальцы коснулись висков, изливая Силу внутрь Ирваста, заставляя его подняться и совладать наконец с телом, которое ненадолго лишившись надежного правителя решило взбунтоваться. Он жадно пил эту живительную энергию, впитывал каждой клеточкой, не пропуская ни капли.
   Мышцы наконец сдались и подчинились. До поры сомкнутые веки разошлись, предоставив глазам разглядывать встревоженные лица. Ирваст попытался поднять руку, и та неожиданно легко подскочила вверх.
   - Кажется все в порядке, верно, мой Повелитель? - спросил чародей.
   - Не все, Эгин, далеко не все. Я видел...
   - Человека в белой робе, - закончил за него Эгин. - Я видел столько же, сколько и вы, мой Император. Отпущенный мною на волю поток силы, нацеленной на поиск... гм... да, просто на поиск, подхватил ваши тонкие тела и увлек их за собой. Я ведь всегда утверждал Вашему отцу, что Вы очень способны и восприимчивы к Магии, но Он решил, что лучше будет вам не ввязываться в дела, которые всегда одинаково опасны.
   - Однако я все-таки ввязался. Ты это хочешь сказать? - приняв наконец вертикальное положение, Ирваст чуть пошатнулся и поспешил сесть на табурет. Его все еще мутило после экзотичного путешествия. - Тогда скажи мне, что же я все-таки узрел, а? Кого, будь он проклят, ниспослала на нашу голову судьба? - Император сосредоточенно уставился прямо перед собой. Тот, кто в силах заключить живого дракона в тонкий металл колец, должен быть уничтожен со всей возможной поспешностью! Сейчас этот убийца наверняка направляется к очередному поселению, жители которого падут перед ним, даже не успев схватиться за топоры и вилы.
   - Хм, у меня верно вошло в привычку винить во всем многострадальное Грейхемское княжество, и сейчас я вновь не отступлюсь от своих принципов: северяне обращают наших людей в свою веру. Очень интересный ход, перед тем, как развязать основные боевые действия, не находите? - Последняя фраза, сказанная Эгином, относилась уже к слушающим его с раскрытыми ртами полководцам. - Вас господа, я найду в себе смелость попросить об одной услуге, надеюсь вы не откажете... Доложите своим людям, что Грейхемские наемники убивают мирных жителей. Опирайтесь на то, что на месте тех, кто еще погибнет, прежде чем будут приняты меры, а такие определенно будут, могут оказаться родные и близкие тех, кто сейчас согласен орудовать мечом за Великий Харалест. Разжигайте ненависть в их душах... ну и приврать тоже не помешает, не жалейте темных красок. Особенно это касается Вас. - Чародей указал на Ларага - Не будем прикрываться масками и лицемерить, всем и так известно, что восточное баронство видит Вас своим предводителем, притом свободным от власти Харалеста. Поэтому нам надо уверить всех солдат, что немедленное выступление всех сил необходимо, так, чтобы не было помех в пути и отделяющихся от стальной цепи войска отрядов, решивших, что до их земель напасть не доберется и они попусту тратят силы, - взгляд Эгина помрачнел. - Всем все ясно? Тогда, именем Императора Ирваста, действуйте - бросил он напоследок и покинул шатер, в котором проходил совет, так странно прерванный неожиданными обстоятельствами.
   - Я придерживаюсь мнения моего первого советника, - слова послужили ответом на вопросительные взгляды растерявшихся и попросту недовольных людей. - Завтра с утра отправляемся дальше...
   Как бы ни были косноязыки прирожденные воины, умудрившиеся дослужиться до верховодческих постов в армии Харалеста, но и их таланта хватило на то, чтобы доступным языком описать те события, о которых они узнали со слов Императора. Солдатам, которые не слышали речей командиров, приходилось довольствоваться либо слухами, либо рассказами десятников и сотников. И те и другие неузнаваемо коверкали истинное положение вещей, но это производило даже лучший эффект.
   Весть об ужасных событиях облетела окрестные земли быстрее птицы. Из ближайших хуторов начали стягиваться ополченцы, не желающие разделить судьбу своих соседей. Барды складывали истекающие ненавистью песни о "бездушных грейхемцах", и кляли их последними словами. Встрепенулись даже бороны из Приозерного Трехгорья, приславшие на подмогу регулярной армии несколько отрядов своих лучников во главе с самими собой.
   Война с размаху ударила по казне Харалеста, но Империя еще держалась. В победе никто не сомневался.
   А человек в белой робе и старом плаще все ковылял дальше по тракту, отчищая приглянувшиеся деревни и подавая каждой такой чисткой особый знак... кому?..
  
  

Глава VIII

   Прямой как стрела, грубо вырубленный в костях гор, коридор уводил трех путников все дальше на юг. Стены его, покрытые светящейся плесенью, мертвенный свет которой придавал окружению зловещие очертания, проходили так близко, что передвигаться можно было только выстроившись в ряд. Потолок туннеля покрылся набежавшими за долгие годы солевыми отложениями, блестящими от влаги. Где-то совсем рядом протекают подземные ручьи, или даже реки.
   Через полсотни шагов, коридор сделал резкий поворот на право, и закончился уходящей в воду лестницей. Озаряемый светом все той же плесени, и лунными лучами, проникающими через окна в потолке, затопленный зал казался слишком просторным, после тесных переходов. Внезапно среди торчащих над водой обломков колонны что-то зашевелилось. В лучах света появилась лишенная волос голова, с большими желтыми глазами.
   Глодатель поудобнее уселся на камнях и словно не замечая наблюдающих за ним глаз, извлек из щели между глыбами бесформенный куль. Слуха Строри коснулись мягкий шелест натягиваемой на арбалет тетивы и тихий скрип вынимаемого из ножен меча. Гном заворожено глядел на обитателя подземелий, гадая, что могло привести его в это царство холодных камней и смерти.
   Тварь оскалила зубы и вытянула руку, все еще сжимающую куль, чтобы на нее попало достаточно лунного света. Строри не поверил глазам, когда увидел, что показывает ему это существо. Лапа глодателя сжимала голову старого гнома. Поседевшие волосы и борода свалялись колтунами, выпученные глаза пялились в пустоту, рот приоткрылся в недоумении.
   Явно наслаждаясь произведенным эффектом, глодатель запустил три своих костистых пальца в рот мертвецу. Секунду ничего не происходило, потом раздался мерзкий хруст и в вытянутой лапе на всеобщее обозрение предстал вырванный язык. Еще раз издевательски поглядев на гнома и людей, тварь взмахнула рукой и отправила язык к себе в пасть.
   - Как ты смеешь! - взревел Строри.
   Глодатель что-то прострекотал в ответ, и поманил подгорного воина пальцем.
   Прежде чем друзья успели что-либо сделать, гном прыгнул. Он вцепился руками в край обломанной колонны, силясь подтянуться и схватить глодателя. Тем не менее, тот опередил гнома. Его хваткие пальцы сомкнулись на плечах Строри и с силой, невиданной для таких тонких жилистых ручонок, тварь швырнула гнома в воду.
   Холодная, словно лед, она сводила судорогой мышцы. Строри отчаянно барахтался, пытаясь удержаться на поверхности, делал небольшие глотки воздуха и вновь скрывался из виду. Довольно заверещал глодатель, и тут же сиганул вниз. Заключив в смертельных объятиях гнома, он попытался утащить его на дно.
   Однако, этот гном ему оказался не по зубам. Строри обхватил скользкую шею и принялся душить своего врага. Тот начал выкручиваться, беспомощно баламутить руками воду, поднимая к поверхности скопившийся на дне ил, но Строри упорно не желал его отпускать. Хотя у него и у самого воздух в легких был уже на исходе, а холод сводил с ума, но все же глодатель утих, лапы его безвольно повисли и закатились желтые глаза. Для верности гном продержался под водой столь долго, что в груди, казалось, начался пожар, затушить который смог только воздух холодной пещеры.
   Улгар встретил вышедшего с победой из боя друга радостным криком и поспешил зайти в воду, чтобы помочь Строри выбраться. Алберг тоже сошел вниз с каменной лестницы, но прошествовал мимо радостно обнимающего гнома арбалетчика и подплыл к разломанной колонне. Взобравшись на нее, он нашел то, что искал - голову гнома.
   - Строри, он тебе знаком? - мечник осторожно убрал седовласую прядь с омертвевшего лица.
   - Нет, первый раз его вижу, - гном мельком взглянул на жуткий трофей - просто обидно стало, что какая-то грязная падаль смеет так с подгорным племенем обращаться.
   - Хм... - Алберг все еще вглядывался в пустые глаза. - Давайте-ка тело его поищем, да похороним.
   Никакого тела друзья не нашли и у гнома появилось подозрение, что останки незадачливого незнакомца уже давно покоятся в желудках остальных членов стаи. Голову они завалили битым камнем, так и оставив покоиться в залитом водой зале. Строри ломал голову над тем, зачем гному понадобилось забираться сюда. Возможно, он просто заблудился, а возможно, что искал нечто важное...
   - Как думаешь, Строри, что же такое могло произойти там, - Алберг многозначительно опустил большой палец, - если все твари решили повыше забраться? Тролль, змеи, глодатели те же, они ведь наверняка жили в тех пещерах, что столь глубоко, что даже гномы туда не заглядывают. А, вот поди ж ты, поближе к вершинам перебрались. Выживает их кто-то с насиженных мест. Кто-то настолько могущественный, что одно его присутствие сеет панику.
   - Это и червю горному понятно, что не по своей воле они бегут прочь, - Строри невесело усмехнулся. - Только мне от этого как-то не легче. Единственно-главное - чтобы с нами здесь чего не приключилось.
   - Сколько тварей в этих катакомбах. Неужели это так дорого - чистить их? - раздраженно проговорил Улгар, глядя на воду. - Мы тут по уши в дерьме, а в это время твой царь, в этом вашем Долгаре, пьет из алмазного кубка.
   - Кубок хрустальный, - покачал головой Строри. - Там всего три алмаза, а все остальное - прекрасная работа наших мастеров. Столь прекрасная, что породила этот миф.
   - Да ну? - удивился Алберг.
   - Этот кубок считается образцовым, - охотно пустился в объяснения Строри. Давно уже не выпадал ему возможность поговорить о чем-нибудь кроме подземелья. - Он внесен во все учебники по ювелирному делу, вот потому это всем и известно. В детстве все гномы штудируют эти учебники, мечтают стать великими мастерами.
   Подгорный воин улыбнулся своими воспоминания, позабыв даже о том что насквозь промок и продрог.
   - Чтобы свет от сверкающих украшений ослеплял орков, а людей заставлял воевать целыми народами лишь ради одного взгляда на безделушку. Все мечтают стать ювелирами. Еще до того, как начинают мечтать стать воинами, срезать волосы с макушки, лепить на голый подбородок и носиться с деревянными мечами всюду где только можно.
   - Трудно поверить что по этим коридорам кто-то когда-то носился, - хмыкнул Улгар.
  
   Путь через подземелья затянулся. Некоторые, из указанных на планах, залов пребывали заваленными и приходилось искать обходные пути. Они снова начали спускаться все ниже и ниже. Окна пропали, а дефицитные факелы Строри и вовсе запретил жечь.
   Однажды, проснувшись в темном зале, гном вдруг с удивлением понял, что рядом находится кто-то еще. Глаза заливала тьма, но он все равно видел. Видел каким-то совершенно неестественным чутьем. Со всех сторон на него глядели белесые глаза, брезгливо поблескивающие из-под наростов на тупорылых змеиных мордах. Сильные, закованные в белую чешую, тела кольцами свивались у стен, заканчиваясь угрожающе раскачивающимися из стороны в сторону хвостами.
   Строри чувствовал, что его изучают. Обшаривают взглядами, примечают повадки, и возможно - слушают мысли. Гном не смел шевельнуться под этими холодными, приковывающими к месту взорами. Не было сил схватить топор и швырнуть его, швырнуть пусть несильно, но чтобы хотя бы потревожить тварей, дать им понять, пусть убираются прочь, туда откуда пришли, к корням гор. И он начал бороться. Вздулись вены на шее, руки неукротимо тянулись к оружию, а гнев сменил все чувства, присущие спокойному гному.
   Змеи заволновались, беспокойно теребя воздух длинными языками. Эти раздвоенные, красные ленты явно жаждали сейчас оплести шею гнома, задушить его. Но они не спешили. Змеи подползали ближе, каким-то образом не издавая при этом ни звука. Морда одной из них оказалась напротив глаз Строри, как раз в тот момент, когда он собирался взять в руки оружие. Отрезвляюще-холодное, оно даровало своему обладателю возможность спастись.
   Широкое лезвие секиры разнесло вдребезги нижнюю челюсть гада. Змея извернулась, уползла обратно во тьму оставляя после себя следы из свежепролитой крови. Гном чувствовал, как она мучается, содрогается от боли, но умирать явно не собирается.
   Внезапно до Строри дошло, что все это творится в полной тишине. Не было ни хруста разрубаемой кости, ни шуршания чешуи по жесткому камню, ни звука падающих капель крови, обильно струящейся из жуткой раны на теле не менее жуткого существа. Казалось, что все это происходило не здесь, а в каком-то другом мире, где нет звуков, нет дающего свет солнца... Рядом спали друзья, - он видел, - совершенно спокойным сном, не омраченным ничем. Их безмятежные лица казались нелепыми здесь, где все залито кровью, а огромные белые змеи ползают по подземельям.
   - Зачем ты сделал это? - вопрос несколько ошеломил Строри. Такое в нем было неподдельное непонимание, что гном невольно поразился: а чего они ждали, что он будет стоять и ждать до тех пор, когда его не съедят?
   - Зачем? - повторил тот же голос. Позже Строри не смог сказать, каким был этот голос: высоким или низким, быстрым или медленным. Он подавлял все желания, заставляя обращаться в слух и не пропускать ни единого слова. - Ты решил, что мы хотим съесть тебя? Полакомиться живой плотью и запить трапезу кровью? Или просто убить? Убить ради убийства, верно? - змеи медленно сплетали кольцо из собственных тел вокруг гнома. Их хвосты, словно кнуты, стегали воздух в нескольких шагах от крепко сжимающего спасительный топор воителя, в любой момент ожидающего настоящего нападения. - Ты все меряешь по себе, так, гном? Мы пришли просто посмотреть на того, кого избрал Неподнявшийся, а ты... Хотя, я тебя не виню. Слишком многие, узрев наши личины, хватались за меч. Одной из наших сестер просто надо быть осторожней, наблюдать а не пялиться, и не провоцировать тебя. Ведь тот, кого избрал Неподнявшийся, уже великий воин, а значит опасен куда как больше чем простые люди и гномы.
   - Избрал... э-э... Неподнявшийся? - Строри вообще не понимал, как разговаривать с голосом звучащим внутри головы.
   - Неподнявшийся, верно. Элбар. И, как не ненавистен он нам, мы все равно считаем его весьма достойным существом. Ведь, Неподнявшийся доказал свою доблесть в битвах, а такие аргументы довольно весомы, - вокруг лежали десятки змей и неизвестно какой из них принадлежал этот голос.
   - Для чего я был избран? - присущее подгорному племени любопытство начало просыпаться в гноме.
   - Кое-кто хочет дать миру шанс. И этот кое-кто - Элбар. Ему, кажется, просто нравится спасать нашу сферу от гибели. Он думает, что спасает жизнь этому миру, а на самом деле просто дает ему просуществовать еще недолго. Извращенный разум Неподнявшегося считает, что лучше созерцать свое медленное гниение, чем быстро обратиться в пепел. На краткий миг представить, что ты феникс, на краткий миг представить, что через мгновение ты возродишься вновь, но уже другим, более совершенным. И пусть миг этот краток, но это самый прекрасный миг в жизни. Но... Элбар этого не понимает. Вселенным свойственно умирать, а Неподнявшийся не хочет с этим мириться. Он раз за разом находит выход. Отношения со свободными расами и высшими, у Элбара весьма натянутые, зато скованные народы падают ниц перед ним.
   Он являлся во дворцы людей, в подземные крепости гномов и даже в логовища орков. Всегда отыскивается тот, кто возжелает прославить себя спасением мира. И не важно, будь это высокомерный человеческий король, или размалеванный орк-вождь, Неподнявшийся использует его так, что тот даже не заметит, что его иссушили, выпили и выбросили, как ненужный лопнувший кувшин. К тому времени дело уже будет сделано. Трещины в покрове затягиваются, силы и их потоки возвращаются в привычные русла. Еще один шанс для заведомо пропащего мирка... - голос умолк, затухая в голове бедного Строри, не знающего куда деваться и искренне желающего провалиться как можно глубже. Он уже жалел, что ввязался в эту беседу, а не продолжил размахивать топором. Внимание проносящимся в голове словам отбирало все больше и больше сил, и казалось, что подгорный воин вот-вот рухнет без чувств.
   Змеи приблизились на несколько шагов, выдыхая облачка горячего тяжелого пара, они застыли неподвижными белокаменными изваяниями вокруг гнома и его друзей, лишь раздувающиеся ноздри выдавали в тварях живых созданий.
   - А вот теперь - он выбрал тебя! - на это раз голос сопровождался потоком образов, сначала сочащихся тонким ручейком смутных и невнятных видений, а потом хлынувших будто вода через порушившуюся дамбу. Гному казалось, что он глядит глазами змеи, быстро, очень быстро ползущей по озаренным подземным огнем пещерам. - Зачем? Зачем Неподнявшемуся жалкий гном? Он что, изменил всем своим принципам? Но такого не может быть, точно?
   Мы могли бы не мучаться над раскрытием этой "тайны", а просто убить тебя и твоих друзей. Здесь, куда пока не дотягиваются руки Элбара и эльфов, именно мы вольны решать... Собственно, мы уже пытались. Но теперь решили, что бессмысленное убийство не сделает нам чести. Нам ведь надо, чтобы ты кое-что рассказал, а потом вышел отсюда целехонький. Пусть Неподнявшийся не меняет план, пусть использует тебя, мы будем готовы... К сожалению, мы проснулись слишком поздно, чтобы послать своих шпионов к той речке, у которой произошел ваш с Неподнявшимся разговор... Неподнявшийся предусмотрительно позаботился о том, чтобы никто кроме тебя не услышал ни звука из его уст. Так что, будь добрым гномом, поведай нам, что говорил Элбар...
   Внутренности Строри пробрало холодом. Да, в своем видении он видел, как эти змеи сражались против тварей атаковавших Долгар, но доверия они все равно не вызывали.
   - Он не сказал ничего существенного, - наконец выдавил из себя гном.
   - Сделай милость, прекрати говорить вслух, иначе можешь разбудить своих спутников, которых опрометчиво именуешь друзьями, а те перепугаются насмерть увидев нас, обнажат мечи, нападут... и нам придется их убить, - вклинился другой голос, на первый взгляд неотличимый от первого, но с другим тембром и насмешливыми нотками.
   - Милость требуется от тебя, Мра-Архат, если ты будешь продолжать уводить мысли сего гнома в ненужном нам направлении, то к разрубленной челюсти прибавиться несколько тяжелых ушибов, нанесенных моим хвостом, и пара сильных ударов в область шестого узла, - совершенно неэмоционально заявил первый голос и туманные картины видений с новой силой накатили на Строри. - Я чую, что наше общение теряет смысл, гном. Глупо было надеяться, что Неподнявшийся допустит такой промах: выложит перед тобой все карты, а затем отпустит так много знающего слабака пройтись мимо нас... такая лакомая добыча...
   - Ты там давай полегче насчет слабаков! Вишь, сколько тварей поразвелось! Вот соберется все наше племя и выметет вас отсюда, будете знать! - закричало в Строри истинно-гномское начало, очень гордое, но первобытно-глуповатое.
   Излишне громкий выкрик привел к тому, что Улгар заворочался и что-то пробормотал во сне.
   - Выметите нас? Вы? Когда-нибудь, возможно, мы и найдем время посмеяться над вашими глупыми попытками... Почему-то, когда под Велессийскими горами появилась первая бородатая голова, мы не задрожали от ужаса. Если бы ты увидел, гном, на что мы способны, ты бы сам зарылся в землю, умоляя свое тело слиться с ней и заставить тебя забыть все, что происходило перед твоими глазами.
   Строри недоверчиво хмыкнул. Взглянул на копошащихся змей, постаравшись вложить в этот взгляд как можно больше презрения и плюнув в их сторону устало опустился прямо на холодный каменный пол. Не надо быть великим мудрецом, чтобы понять: змеи, кто бы они ни были на самом деле, не желают пока его смерти, но пытаются через разговор выведать как можно больше о Элбаре.
   - Не пора ли вам убираться восвояси? - буркнул Строри. - Кажется вы сами сказали, что от меня ничего толкового не получишь?
   - Действительно, пора, - змея, что была несколько крупнее других, задрала вверх голову, словно могла сквозь толщу гор видеть сверкающие белоснежные пики, где встречные ветра ради потехи бросаются друг в друга пригоршнями ледяной крупы, а облаченные в тяжелые меховые одеяния огры своими дубинами ворошат снег, в надежде найти еще не обглоданный падальщиками труп павшего животного и наконец насытиться. - Небо на востоке начинает бледнеть, а день сегодня намечается интересный. Мы оставим тебя наедине с твоими мыслями гном...
   Они ушли тихо, не растворились в воздухе, не исчезли, но прошуршав по камням хвостами покинули зал и направились вниз, к подземному огню. Принимая их, глубинная тьма беззвучно взвыла от горя и ярости, дрогнула от отвращения и забилась в самые глубокие трещины подземелий.
   Строри провожал их взглядом, надеясь, что при следующей встрече он всадит топор как можно глубже в белое чешуйчатое тело. Мысли гнома помимо его воли отклонились от ползучих гадов. Он взглянул на друзей. Никто из них не проснулся, пока ему пришлось самому тут выкручиваться... а может, они просто притворились спящими, пусть друг Строри сам разбирается с подземными тварями. Мешки с навозом, в телеге груженной тюками с первосортной мукой, вот они кто...
  
  
   Ни один мускул на лице Светлейшего на двигался. Ничего не выражающий взгляд, плотно сомкнутые губы, нос заострился, словно у мертвеца. Но в отличие от конечностей мертвого, руки его с проворством перебирали четки из граненых самоцветов.
   Ливиан старалась не смотреть на эту ловко наведенную иллюзию. Нет-нет, да и проглядывали через этот морок кошмарные ожоги. Былое совершенство старого эльфа нельзя было вернуть ничем. Следы от ран, нанесенных силой Леса, не исчезают со временем, лишь боль от них притупляется.
   Топь, раскинувшаяся кругом, в тишине затаила свои силы, не решаясь попробовать на зуб ту силу, что сейчас вместе с почти физически ощутимым недовольством ключом била из тела Светлейшего.
   Тропинок по Топи никто не прокладывал и потому дорога была тяжела. Корявые, низкорослые деревца, затянутые лишайниками и облепленные влаголюбивыми мхами, росли не плотно, но зато широкие водяные пространства с островками тины и жухлой, прелой травы, очень часто вставали на пути, принуждая делать крюки, один больше другого.
   Фальнер, плетущийся позади, отмалчивался всю дорогу от Старга до Болот, стараясь даже не встречаться взглядом со своей спутницей. Ливиан была уверена: эльф сейчас испытывает жесточайшие угрызения совести. Не смог уберечь Светлейшего, когда тот доверился ему. Дал Неподнявшемуся сотворить ужасное деяние и уничтожить множество эльфов, вкупе с их младшими братьями - людьми. Упустил вверенного ему пленника. И пусть Светлейший простил Фальнера, сам он предпочел бы погибнуть от топора Неподнявшегося, чем посвятить множество лет своей жизни искуплению допущенных оплошностей.
   Из-за наползающего с сумерками тумана было сложно разглядеть хоть что-нибудь дальше собственного носа. Постоянно-напряженные глаза Ливиан начали болеть, ступни все прочнее увязали в грязи и наконец правая нога почти по колено провалилась во влажно хлюпающую жижу. Светлейший подставил свой локоть, позволив эльфийке опереться на него, и она смогла вырвать обутую в легкий сапожок ножку из объятий болота.
   - Светлейший, а что же теперь будет с Анхеллом, когда его оружие утеряно? - вдруг спросила Ливиан, поражаясь собственной смелости.
   Светлейший медленно повернул к ней свое лицо, и иллюзия стала сползать. От век начали разбегаться глубокие морщины, превращающиеся в настоящие дыры и обнажающие обгоревшие остатки плоти.
   - Утеряно? - вопросил эльф, при этом даже не постаравшись пошевелить губами, вокруг которых залегла глубокая борозда, оголяющая почерневшие у корней зубы - Клинки Анхелла, это не простые куски железа, которые можно зашвырнуть в морские пучины, или зарыть в землю. Это нечто большее. Той ночью, в Старге, я призвал лишь бледную тень знаменитого оружия, дав их силе принять на время облик огня.
   - Но почему Неподнявшийся сумел остановить Вас и... - Ливиан замолчала, не зная, стоит ли продолжать беседу на такую щекотливую тему.
   - И одолел? - закончил за нее Светлейший. - Все из-за моей уверенности. Недооценивать врага очень глупо, а когда имеешь дело с таким врагом как Неподнявшийся, то стоит утроить бдительность. А я ведь знал, на что способен тот, кто в своих ладонях держит рукоять одного из Истинных Орудий. Знал, но предпочел считать, что Неподнявшийся не сможет использовать заключенную в нем силу. Орудие не должно было выбрать его своим хозяином, ибо он не имел на него права. Наверное прошло слишком много времени и я уже стал забывать дела давно минувших дней. Твой отец, Ливиан, не застал те времена, когда наша раса еще не вышла из тени, поэтому он не мог рассказать тебе многого о том, чему я был свидетелем. О смутном времени, когда среди темных начали появляться те, кто способен был принять свет в свои души, о том, как младшие, скованные расы начали набирать силу, о том, наконец, как пала Агатовая башня. Я помню с каким ужасом передавалась из уст в уста страшная по тем временам весть, что один из четырех Владык покинул этот мир. Ушел, бросился в бездны Хаоса, надеясь найти выход в другую Сферу. Этот мир стал слишком тесен для него. И я не знаю, достиг ли Он цели. Эльфийскими секретами путешествия он не пользовался, всего добился сам.
   Равновесие пошатнулось. Трое оставшихся породили дисбаланс в отношении сил, каждый стремился закрепить за собой власть над освободившейся нишей. Эльфы стали все более четко делиться на светлых и темных. Среди нас не вспыхивал раздор как среди людей при пришествии новых богов, но мы все же старались держаться каждый своего лагеря. Наступил момент, когда установилось шаткое равновесие сил, трое правителей оставили при себе тех, кто еще был верен тени, светлые же ушли по собственной воле. На короткий год, нам показалось что все пойдет как раньше. Но потом явился Неподнявшийся, вернее, тогда еще - Элбар. Он привел с собой несметное войско людей и орков. Эльфы до той поры не встречали этих звероподобных созданий и были ошеломлены их жестокостью. Мы отступали, уходя все дальше к Башне, и умудрились проиграть даже под стенами собственной твердыни.
   В противовес трем дорвавшимся до власти существам, Элбару была дана великая Сила. На тонких планах, посреди туманного марева войска, его можно было принять за разгорающийся пожар. Яркий, пышущий энергией, чистой и незамутненной, будто набранной из самого Сердца миров, он ворвался в Башню, играючи сминая заслоны забившихся в нее наших правителей. То, что случилось там, было скрыто от взоров простых смертных и бессмертных. Когда Элбар покинул башню, в руках он сжимал Мирран, оружие одного из Великой четверки, того самого, что ушел первым.
   Ты, Ливиан, слишком молода, чтобы понять, что тогда значил для нас Мирран. Это был символ неиссякаемости наших сил. Мы знали, что Мирран в надежных руках и не причинит вреда тем, кто не повинен в чем-либо ужасном. Но, рукоять священного Орудия сжали грязные руки смертного и, скажем прямо, не самого лучшего из смертных. И тогда, знаешь, в моей бессмертной душе что-то оборвалось. Миру уже не было суждено стать прежним. Не было больше над ним гнета Владык, что считали долгом своим устанавливать равновесие всюду, где только можно, но был Элбар, получивший силу способную сделать его богом. И вот, откуда ни возьмись, появилось еще одно "но": Элбар богом не стал. Его сознание поднялось выше человеческого уровня, однако застряло на уровне мага. Так он и стал Неподнявшимся - богом, который держался во плоти. Редкое явление.
   С тех пор прошло достаточно времени, чтобы все переосмыслить и сочинить тысячи песен, но сия история, Ливиан, привела нас к сегодняшним дням. Я наивно полагал, что моих теперешних сил хватит, чтобы удержать Мирран, тем более я был более чем уверен, что бесправно им завладевший не сможет использовать его, однако сопротивляться единственному Истинному Орудию было бесполезно и глупо, - Светлейший замолк, словно обдумывая, чтобы еще сказать, но просто промолчал.
   За разговором эльфы не заметили, как сбавили ход, и Фальнер волей-неволей нагнал их. Он осторожно ступал позади, стараясь даже малейшим шумом не заглушить речи Светлейшего. Рассказ о Мирран был весомым доводом в пользу того, что молодой эльф не столь тяжко виноват во всех предшествующих нынешнему моменту неудачах, как он считал ранее. Как хотелось Фальнеру самому взяться за рукоять Мирран и сокрушить наконец Неподнявшегося, этого дерзкого смертного, чье существование выглядело насмешкой над всем Эльфийским народом. Как бы исказилось от муки лицо его и как бы он низменно начал умолять о пощаде, прежде чем его голову наконец отделят от тела. Фальнер бы водрузил ее на свое белоснежное копье и высоко подняв его проехал бы на быстроногом коне перед ровными рядами эльфийского войска, несомненно сопровождаемый криками радости.
   - Твои мысли уходят не той дорогой, Фальнер, - сказал Светлейший. - Я чувствую, как в твоем сердце пробуждается Мирран. Каждый эльф, что ходит под здешней луной вынужден нести эту ношу, так повелось от самого Сотворения. Но когда Мирран пропал, его сила в нас угасла, однако не исчезла до конца. Необязательно кропотливо разбирать на отдельные части все, что твориться в твоей голове, чтобы уловить то, чему я учился противостоять долгие столетия.
   Инстинкт. Единственное, что еще ровняет нас в какой-то степени с людьми, орками и гномами. Инстинкт зовущий вызволить Мирран из вражьего плена. Ушедшие к Свету эльфы постарались отрешиться от навязанного им Высшими поклонения, но только глубже вгоняли этот гвоздь в свои сердца. Те, кто остался при Высших после того, как Мирран потерял своего первого хозяина, как вы уже знаете - Яростно вели войну с людьми. Думаете мы с радостью брали мечи в руки? По собственной воле гнули луки? Нас, конечно, не то, чтобы заставляли, но весьма ощутимо к этому подстегивали. И Мирран делал это сам, без чьей-либо помощи. Он был слишком ярким напоминанием об Обязательстве. В конечном счете он и был Обязательством для нас. Его воплощением.
   О чем думали наши праотцы, придя в этот мир и принеся в него знания, способные помочь создать столь великое орудие? Что же заставило их выковать его и преподнести правителю? Думали они о судьбе своих детей, которым придется за все расплачиваться? Что заставило Великого бросить Мирран здесь, а самому уйти? Думал Он о бедах, которые последуют за этой ношей? Или ему Орудие тоже было в тягость?
   Будучи молодым, я обвинял Великую четверку во всех бедах. Поминал Высших не самыми лестными словами, когда приходилось биться и отстаивать честь их ставленников. Но потом я понял, что иначе быть просто не могло. Мы получили тех правителей, которых заслужили. - Светлейший замолчал, взглянул на желтый глаз луны, затянутый бельмом тумана, и горестно вздохнул. - Хватит на сегодня разговоров, за таким делом можно запросто сбиться с пути, а потеряться на просторах Топи мне совсем не хочется.
   Фальнер что-то одобрительно буркнул себе под нос, а Ливиан зябко поежилась. Идти по ночной Топи в тишине, нарушаемой только хлюпаньем грязи под ногами и непонятным шепотом невидимых глазу тварей было довольно жутко и по этому она затянула тихую эльфийскую песню, повествующую о далеких землях и мирах, о звездах, что видны лишь на дальнем юге, и серебряных реках в Полуденных горах.
   Прячущиеся во мгле существа оборвали свои шепотки и неодобрительно зашипели. Песня эльфийки выводила их из себя. Шипение перешло в недовольный визг. Вдалеке, среди обломков черного камня, бывшего некогда скалистыми холмами - отрогами Велессийских гор, - кто-то яростно заскреб когтями, а затем залился плачем, словно малый ребенок, потерявшийся в лесу.
   Старая эльфийская песнь вилась над прогалинами в Топи, грела душу, вела вперед и манила в Анхелл, под тенистые кроны деревьев, к искрящимся ручьям и молодым рощам, к садам, что раскинулись все в том же эльфийском лесу. Неблагозвучной казалась она тем, кто привык к шелесту прелой травы под ногами и тяжелым ударам дождевых капель о поверхность застоявшейся воды. Запах эльфов был для здешних обитателей самым скверным из всех запахов. Гномы и люди пахли куда приятнее, - они пахли сытным обедом. Но кровь, кровь у всех пахнет одинаково и ее аромат перекроет все другие запахи. И если бы только Мать разрешила - то крови бы вокруг было много. Столько, сколько можно выжать из этих легконогих ублюдков.
   Но Мать молчит. Она сейчас где-то далеко, напряглась, словно тигр, готовый в любой момент прыгнуть, но медлит, выжидает... Чего ждет? Зачем мучит своих детей? Почему не дает им всласть наиграться с трупами этих беззащитных созданий?
   Светлейший достаточно сил потратил на то, чтобы Топь больше не волновала его на протяжении нескольких последующих дней. Зачем Ей ослаблять себя, взявшись за такого сильного противника и подставлять под удар свой северный край, на который уже покушаются алчные обитатели подземелий? Пусть уж эльфы пройдут и оставят Ее в покое.
   Ничего жуткого не произойдет, если три пары ног протопчут тропинку через туманную долину с востока на запад. Ничего жуткого для Топи, но вполне возможно, что Элбар расстроится и примется перекраивать свои планы, когда поймет, что под плотное одеяло мути его зоркое око не заглянет. Пусть он хоть ненадолго останется в неведении. Это значит, что Мирран еще некоторое время не вступит в игру по настоящему.
  
  
   - Где он сейчас? - вместо приветствия спросил Ирваст у появившегося в шатре Эгина. - Где эта мразь? Почему он еще жив?!
   Верховный чародей остановился как вкопанный, удивленно изучая так изменившееся от ярости лицо своего Императора. Оказывается его обошло стороной то величие, что приобретали его предки, впадая в праведный гнев, но вот, что судьба собственных подданных ему не безразлична, это вселяло надежду: кажется Харалест обретет правителя заботящегося о своем народе не меньше чем о себе.
   - Он свернул с главного тракта. - Эгин все же ответил, оторвавшись от разглядывания сверкающих глаз, яркая, зеленая радужка которых излучала какое-то весеннее тепло. Тепло и надежду. Хороший правитель. - Свернул на восток. В дне пути от нас, и все приближается. Но он все же человек, и питаться ему чем-то надо. Наверняка остановится в первой же деревне. Там его и можно встретить.
   - Встретить, ха. У меня свежо воспоминание о том, как он превратил всю округу в черный круг, где даже камней не осталось! Что станется с моим войском, если ему вдруг будут противостоять десять таких же молодцов, держащих колечки за пазухой?
   - Не будут они противостоять Вашему войску, мой Император, - холодно пресек пессимистические рассуждения владыки маг. - Их самих не очень-то и много, а чтобы создавать подобные колечки для уничтожения целой армии, надо иметь не просто сильного чародея, а такого, который может без труда отделять горы от всей земной тверди и отправлять в небеса. Но такого нет. По крайней мере нет в нашей Сфере. Все эти кольца работают по методу займа силы. Бедолаги-крестьяне были испепелены собственной энергией, переполнившей кольцо. Если же кольца не переполнять, а оставлять в них столько силы, сколько удержат они в себе - тогда можно будет придать ей ту форму, которая нужна. Да, сейчас понятно, откуда брались "огненные селезни", что так беспокоили деревенщину возле Харалеста. Жаль так поздно все прояснилось.
   - Ты! - воскликнул Ирваст, поднимаясь на ноги. Взгляд Императора скрестился с взглядом Эгина. Короткая, занявшая всего мгновение битва разрешилась не в пользу владыки Харалеста. Он не удержался, отвел глаза, не в силах выдержать взгляд мага, прошедшего через столетия вместе с Харалестом. - Как могла ваша Академия подпустить к самому центру страны подобную угрозу? Что вы там, разжирели и утратили бдительность? Неужели изучение звезд или каких-то там древних духов важнее, чем охрана вверенного вам государства? - Все это Император говорил куда-то в сторону, боле не решаясь поглядеть в лицо мага.
   - Мы просто не ожидали...
   - Не ожидали? Вы тысячу лет ждали, и не ожидали?! - Ирвасту показалось, что еще чуть-чуть и он попросту ударит мага. А тот... тот уж точно не ответит на удар. Он не дурак, видит, когда Император на пике. О, Адэр, что заставило его так взвинтиться, куда делось былое хладнокровие и желание во всем слушать могучего и мудрого чародея?
   - Могу я как-то попытаться исправить допущенную оплошность?
   Все-таки в голосе Эгина проскользнула едва заметная ехидца. Оплошность. Для него это все всего лишь оплошность.
   Эгин еще раз поглядел на Императора, снова принявшись его внимательно изучать. И в этот раз взор мага наткнулся на неприметную красную нить, невидимую для простого смертного, но вполне осязаемую для чародея, равного по силам даже простому самоучке. Ниточка скрывалась под одеждой, заползая за распахнутый ворот.
   Слабенькая работа. За такую любого ученика в Академии как минимум заставили бы мести полы в парадном холле. Тяжелая, надо сказать, служба: пыль и песок постоянно наносятся ветром через незакрытые окна.
   Нить Эгин сиюминутно оборвал, а вот тот, от кого эта нить тянулась, заставил удивиться даже бывалого мага: чахлый куст за матерчатыми стенами шатра жадно пил жизнь из Императора, попутно отправляя в жертву порции собственной злобы и ненависти. Само по себе растение не могло превратиться в такого вампира, но и специально его создавать никто бы не стал. Зачем? Подпортить Баланс в хранилище силы соседнего леса, чтобы в итоге все тут вспыхнуло ярким заревом, разгоревшимся от ударившей в старое дерево молнии?
   Эгин уже хотел было поделиться своими домыслами с внезапно обретшим спокойствие Императором, когда вдруг заметил еще одну красную нить, на этот раз уже за пределами шатра. Энергетический жгутик уцепился за сотника, распекающего отлынивающих от сбора хвороста солдат. Красная полоса тянулась аж от самого леса, куда человек видимо успел сбегать по нужде. К воинам почему-то никто не присосался, наверное они слишком сильно вымотались, пока блуждали среди деревьев.
   Чуть поодаль, под раскидистым деревом, с застарелыми следами от ударов топора на стволе, присели отдохнуть десятники, один из которых умудрился раздобыть мех с крепкой ксалухотской настойкой на плодах пустынного кактуса. Где он достал это сокровище - было загадкой, но не выпивка привлекла внимание мага: всех, кто нашел место в тени одиноко стоящего лесного великана, опутали, не хуже паутины, красные, пульсирующие алым светом, нити.
   И так - почти везде. Трухлявые пни напивались жизнью из пасущихся рядом лошадей, полевые цветы крепили к ногам удивительно прочные побеги-пиявки, сосущие последнее, что оставалось в людях после долгого перехода. Впрочем, жертвами чересчур голодных растений пали и существа более низкого уровня, чем человек. Зверье держалось подальше, уже почуяв неладное, а вот влекомые первобытным инстинктом к ярким цветам бабочки беспомощно били крыльями в густой траве - сил взлететь уже не было.
   Ирваст, следуя по какому-то наитию, взглянул на мир тем же взглядом, что и Эгин. Он сам не понял, как это сделал, лишь ощутил внезапную свободу, и словно что-то оборвалось у него за пазухой, какая-то нить. Все тревоги и терзания мгновенно отошли на второй план, уступив место какому-то сверхъестественному хладнокровию. Заметив эту перемену, Эгин поддержал своего владыку, услужливо подталкивая его взор туда, куда по его мнению стоило взглянуть. Лучше увидеть это, чем попытаться понять с чужих слов.
   - Что это, Эгин? - стоило сорваться словам с губ и шатер вновь стал непрозрачным, выполненным из грубой ткани.
   - Это, мой Император, самая большая неожиданность, какую я даже представить не мог. Впервые за долгие годы я чувствую как верные веревочки, за которые стоит дернуть и ситуация изменится, выскальзывают из моих рук.
   Непомерные выбросы силы, сотворенные тем странным человеком и его подельниками, что буйствовали и сжигали деревни возле Харалеста, принося в жертвы десятки и сотни душ - все это расшатало и без того неустойчивый баланс. Странно, что магия пока еще не давала сбоев. Мир вот-вот ввергнется в пучину хаоса, уничтожая сам себя. Мы должны это остановить.
  
   Деревня "Вьюнки" переполошилась так, словно варвары с востока нагрянули. Все побросали свои дела, которые, как известно все равно никуда не убегут, и сбежались глядеть на чудного странника. Гости не то, что из дальних стран, а даже из Грейхема нечасто чтили своим присутствием старую деревушку в имперской глуши.
   Самой большой неожиданностью за утро, да и за весь остальной день, стал приход чародея. Даже чернокнижника. И вот тут-то и убедились наивные поселяне, что быть колдуном не значит быть уважаемым, знатным, или хотя бы богатым. Золото видать не больно-то себе наколдуешь.
   Поступь сбитых, босых ног отдавалась в земле, словно по ней шел огромный зверь, а не тщедушный, шатающийся от усталости и голода человек. Медленно брел он, проклиная землю под своими ногами и даже взглядом не удостаивая поселян, до сего момента мирно работавших на полях вокруг деревушки. Сейчас большинство честного люда уже столпилось вокруг разбитой дороги, с интересом и, конечно же, страхом глядя на пришельца.
   А он все шел, людей не замечал, под ноги глядел, покуда не добрался до широкого открытого пятачка земли, прямиком перед аккуратным домом старосты. Но не поглядел путник ни на затейливую резьбу на ставнях окон, ни на красивую, оббитую бронзой дверь. Лишь воздел к небу руки, и бедные люди слишком поздно поняли: быть беде.
   - Именем Бога Неназванного, - разнесся многократно усиленный эхом (никак опять чары хитрые) голос, - провозглашаю вам, люди: Боги ваши мертвы! Нет их с вами и нет больше их законов и догм! Но место павших уже занял победитель. И он зовет вас с собой, зовет вас к себе под крыло!
   До простолюдинов не сразу дошел весь смысл слов. Всех словно сковала некая колдовская полудрема, пока девочка-подросток, яркая, живая, на фоне серых лиц своих соотечественников, не завизжала, обозвав чародея богохульником и даже потянулась к земле нашаривая камень. Кажется рефлекс к изничтожению колдуна, или там ведьмы, впитывался в деревнях с молоком матери.
   Чародей лишь глянул на дерзкую девчонку и та с криком повалилась на спину, словно он пнул ее в грудь. Какая-то старушка сложила руки в молитвенном жесте, подняв очи к небу, да так и застыла.
   Колдун поморщился, глядя на ползающих в суеверном ужасе крестьян. Простой морок, изображение ночных средь бела дня и глядите, уже все на коленях. Зачем они Богу? Надо было поворачивать домой уже после того, как сотворил выброс Силы.
   Проповедовать будет много легче уже после того, как Бог придет. Наверное сюда влекло лишь желание выслужиться, показать, дескать, смотрите: я привел к нам новые души. После перерождения станут они беспрекословно верны. Только вот сейчас он понял, что за такой опрометчивый поступок не только по голове не погладят, да еще и плеткой всыплют.
   Взял силу из общего хранилища, потратил ее попусту. Не то, чтобы схрон был худым, нет сейчас он во много раз сильнее, чем даже десять лет назад, но все равно, бездумное расточительство до добра не доведет. Да еще, того и гляди, людишки от страха разбегутся кто куда, ищи их потом, свищи.
   Крестьяне тихонько скулили лежа на земле, боясь даже поднять голову. Чародей прошелся среди всего этого сброда, где каждый был трусливее чем самый пугливый заяц.
   Нет, не каждый...
   Грязные пальцы потянулись к шее сидящей на земле девочки. Холодной яростью горели глаза, и даже мертвая хватка ледяных перстов не заставила ее угаснуть. Из краешка рта стекала тонкая струйка крови. Видимо незримый удар в грудь оказался слишком силен.
   - Ты храбра, - наконец произнес колдун после того, как почти с минуту изучал ее лицо. - Но скажи честно, разве ты до сих пор считаешь меня богохульником? Пойми же, я не врал, ни слова лжи не слетело с моих уст.
   Она попыталась вырваться, но железная хватка колдуна не позволяла. Тогда девочка изловчилась и ударом ноги чуть было не сломала ненавистному врагу колено. За это она просто-напросто получила кулаком в лицо. На белой коже тут же начали наливаться багрово-синюшным цветом следы от костяшек.
   - Сильна, - поморщился колдун, потирая увечную ногу. - Почему ты родилась в такой глуши? Кому ты здесь нужна? Живи ты где-нибудь поближе к большому городу и наверняка тебя бы заприметил Монастырь. Они видят способных. Да, видят, - как-то уже грустно добавил он.
   Внезапно за спиной раздались шаги. Откуда-то с окраины спешил молодой человек, прижимая к плечу убитого метко пущенной стрелой фазана. Застав сцену перед домом старосты, он непонимающе переводил взгляд со скорчившихся селян на колдуна и обратно.
   - Ведьмак, - наконец выплюнул парень, бросая добычу на землю и вытаскивая из колчана стрелу. - Ты что здесь забыл, бес?
   Колдун ни много ни мало не удивился, когда неграмотный деревенщина назвал его ведьмаком. Никакой он не ведьмак. Он маг, чародей. И сейчас паренек узнает, что появляться здесь ему не следовало вовсе.
   Но тут поблизости послышалось бодрое цоканье копыт и колдуну пришлось отложить разбирательство с непонимающим собственной обреченности человечишкой. Правда стрелу, уже положенную на тетиву, он предусмотрительно сжег.
   По дороге двигался небольшой отряд, возглавляемый одним-единственным знаменоносцем. И знамя это заставило подивиться даже колдуна: голова ястреба с золотой короной означали, что сюда явился сам Император Харалеста. Какая желанная добыча. Глупый, несдержанный на дела Император геройски падет в бою со своим врагом.
   Пусть владыка Харалеста окружен непроницаемым кольцом охраны, одно лишь мановение руки колдуна сметет их, превратив в смесь мяса и искореженных доспехов. И что он себе возомнил, этот Ирваст? Любой бы на его месте после нападения той огненной бестии сидел бы ниже травы, тише воды в своем дворце и носу никуда не казал.
   Но тут ряды стражи расступились, открывая путь Императору. Тут-то колдун и понял, что пропал. Рядом с Ирвастом на могучем сером жеребце восседал самый опасный враг, какого только мог себе представить ум колдуна третьей ступени. Мастерски закрылся, сволочь, ни единого потока силы из себя до сих пор не выпустил. Почувствуй чародей этого мага раньше, так уже давно бы бежал без оглядки.
   Но все же волшебник решил дорого отдать свою жизнь. Мысленно потянулся к хранилищу силы, но вдруг с удивлением, которое стремительно перерастало в ужас, почувствовал, что ему не достать. Кто-то перекрыл кормушку, предлагая забредшему не туда колдуну выпутываться при помощи своих собственных сил. Он пропал...
   Девчонка! Мысль молнией промелькнула в его голове. Резким движением он поднял ее на ноги и его губы нашли ее. Он пил, высасывал силы, словно зажравшийся толстосум бокал с дорогим харалестским вином. Сила переполняла его, избыток ее напоил воздух вокруг. Маленький огненный шарик разорвал голову старосте деревни. Колдун перехватил улетучивающуюся энергию смерти и словно гигантской черной косой полосонул по императорскому магу. Ноги серого жеребца мгновенно отделились от тулова и животное заржав повалилось на землю, увлекая за собой седока.
   Колдун чертыхнулся, когда увидел, что нацеленное во врага заклятие, причем выполненное просто-таки мастерски (все-таки третья ступень!), не настигло цель, а ушло куда-то в сторону.
   Грянул залп из самострелов, то охрана императора тоже вступила в бой. Зачем? Эгин бы и сам прекрасно справился.
   На стрелы колдуну было плевать. Лишь одна из них достигла цели, разорвав белую робу. Но не более того.
   Ответный удар придворного мага не был особо сильным, хотя слюда в окнах дома старосты разлетелась вдребезги. Скорее, он просто проверял прочность защиты врага. Прочность оказалось довольно хилой и защита тут же смялась под напором силы, однако спасла колдуна от гибели. Удар опрокинул чародея, сбил его с ног и теперь он шустро отползал к деревянной стене, по пути превратив жизненную энергию еще одного человека в огненное копье, устремившееся в Императора.
   Бить Эгина было бы столь же успешно, как колошматить голыми кулаками по гранитной скале. Зато Император оказался почти незащищенным. Его слабенькая защита не спасла бы от магии, замешанной на предсмертном страдании человека. Лишь усилие Эгина отвело смерть прочь от Ирваста.
   Этим минутным отвлечением и воспользовался чародей нового Бога. Он оставил свое тело. Выпрыгнул из него, оказался на тонких планах Бытия и направился прочь.
   К демонам! К демонам это тело! Ему дадут новое, его спасут! Да, он знал это. Он надеялся на это.
   Колдун почувствовал, как соединяющая его тонкое тело с телом физическим серебряная нить истаивает. Эгин прикончил его. Должно быть разнес на куски, в ярости оттого, что сам враг ушел.
   Все. Теперь он уйдет. Надо лишь сосредоточиться и перебросить себя прочь отсюда, в храм Бога. Там его увидят, там ему помогут...
   Но нет. В той стороне его никто не ждал, никому он там не был нужен. Князь забыл про него, родные стены отказались. Даже из списка имен сотников грейхемской кавалерии его вычеркнули!
   И силу больше никто не давал.
   Чародей обреченно взглянул на в последний раз вспыхнувший яркими красками мир. Все вокруг стремительно начало тускнеть, размываться. Попался-то как глупо, как неопытный мальчишка, решивший поэкспериментировать с колдовством.
   - Тяжким же будет это перерождение, - произнес колдун, но его слова умерли вместе с ним, рухнув в мир мертвых.
  
   Люди уже почти сбросили с себя морок, наведенный пришлым чародеем. Кто-то поднялся на колени, кто-то, вымотанный непомерным забором силы так и остался лежать. Осколки отведенного Эгином копья поразили нескольких человек, и им уже ничем нельзя было помочь. Как нельзя было помочь и тем, с кем сбежавший чародей поработал лично.
   Ирваст покинул кольцо охраны и устремился к трупу колдуна. Над бренными останками уже стояли Эгин и парень, так и не отпустивший охотничий лук.
   - Кто вы? - хрипло спросил он, глядя куда-то за спину Императора. Там какая-то старушка рыдала над телом внучки. - И... и кто он? - кивок в сторону скрюченного трупа.
   - Он? - Эгин стряхнул невидимые пылинки со своей мантии. - Нечто вроде глашатая. Твоя деревня не первая на его пути. Но, мне кажется, что он пришел сюда не за чем-то конкретным. Так, развлечься...
   - Развлечься? - тихо переспросил парень. - Да кто же так развлекается. Это каким же гадом надо быть, чтобы над честным людом вот так вот измываться?
   Император поморщился. Ему не нравились подобные разговоры. Если попытаться понять такого врага, то чего доброго начнешь ему сочувствовать, или решишь перейти на его сторону. Таких надо бить. Бить и не жалеть.
   - Судя по одежде это жрец Серого Бога, - заметил Эгин. - Культ белых змей. Получил широкое распространение в Вольных Городах и, уже в который раз помянутом, Грейхемском Княжестве. Есть и в нашей Империи, однако редко встречается. Не помню чтобы видел их последователей, но жрецы Адэр жаловались... Обычная такая религия, о добром боге что, всех поведет в лучший мир.
   - Надо бы объявить их последователей вне закона, - мрачно предложил Ирваст. - И впредь уделять больше внимания вопросам религиозным.
   - Мы сами дали им дорогу, связав законами руки скорым на расправу служителям Адэр и Иргхальда. И следует помнить что время играет против нас, мой Император. Он успел сделать все, что от него требовалось. Вот почему его не спасли. Оставили умирать. Можно сказать убили.
   - Император, - удивленно протянул парень. - Сам Император Харалестский!
   Ирваст раздраженно кивнул, не замечая взгляда горящих глаз.
   - Где ты был, о Император, когда этот выродок выполнял свое предназначение? Почему так поздно явился сюда? Да и зачем вообще явился? Колдун бы ушел, я знаю! Он бы ушел, и многие остались бы живы!
   Ирваст отступил на пару шагов, а парень нацелил в лицо Императору свою лучшую стрелу. Серебристое оперение, стальной наконечник. Смерть готова была сорваться и унести с собой владыку Харалеста.
   - Чтоб тебя псы Иргхальда разодрали! - взревел начальник охраны, с обнаженным мечом возникший возле своего повелителя. Он готов был отсечь голову наглому мальчишке, но Император остановил его.
   - Остановись Илун! Ты не ведаешь, что творишь! - раздалось из собравшейся снова толпы. Собравшейся на том же месте, что и час назад. Только чародей сейчас лежал мертвым и вместо гадкой ухмылки на его лице застыл страх.
   - Нет, - категорично ответил Илун. - Такой император не нужен Харалесту.
   Эгин вырвал лук из рук охотника. Отбросил бесполезные деревяшки в сторону, затем, всего одним пассом руки, отправил Илуна в сон. Ноги его подкосились и он упал рядом со своим врагом.
   Кто-то испуганно охнул. Толпа заволновалась.
   - Он жив, жив, уж можете мне поверить, - придворный маг критически оглядел лицо парня, словно смотря, не притворяется ли он. - Когда проснется - тогда сможет ясно осмыслить все, что здесь произошло. После пробуждения дайте ему подогретого вина, или хотя бы кувшин медовухи.
   Император в сопровождении Эгина и охранника вернулся к коню. Маг взял себе лошадь, одну из двух запасных. Они направлялись прочь, оставив в деревне быстро разлагающийся труп колдуна. Скоро ветер развеет то, что от него осталось. Павших похоронят. Илун поймет, что не все везде успевают, даже правители.
   Но Ирваст все никак не мог избавиться от мысли, что Харалесту возможно нужен более сильный правитель. Такой, кто не станет ждать, а сметет всех врагов едва только они появятся на горизонте.
  
  
   Вербиль был невысок, худощав и несколько труслив. В форме стражи Долгара он гляделся словно издевательство над всеми воинами Белокаменного города. Лицо его усыпали бисеринки пота, рука предательски дрожала, но не оттого, что сжимала тяжелый масляный фонарь, а от страха и удивления.
   Зачем он не послушал матушку? Чем ему было плохо в родном краю? От чего испугался? Что ему в голову стукнуло? Пригород Харалеста теперь казался не таким уж и плохим, во всяком случае не хуже треклятого Долгара. Да - Долгар непреступный, величественный и развитый, но большой город - это не только деньги, кров без дырявой крыши и потаскушка под боком. Нет, это еще и бесконечные бродяги, нищие и упившиеся меда северяне, расхрабрившиеся от ударившего в голову хмеля и желающие померяться силами с регулярной армией.
   Вербиль через силу сглотнул подкативший к горлу комок и оторвавшись от созерцания полной крыс ямы повернулся к десятнику.
   - Старший! - окликнул Вербиль юношу, моложе даже его самого. - Они там вроде жрут кого-то, Старший. Вон рука видна, ее еще не схрумкали.
   Десятник - сам тот еще молчун. Хестом себя называть разрешал только тем, кто ему деньги платит, а остальным за подобное обращение зубы бил. И откуда столько силы в нем бралось - неясно, да и ясно наверное никогда не будет. Говаривали много разного про десятника, да все на сказки больше походило, чем на быль.
   Хест преодолел разделяющие его и вонючую яму несколько шагов, и склонился над зловонным провалом. Мотнул головой, словно отгоняя морок и пошел прочь. Это означало лишь одно: Вербиль остается здесь, выуживает труп, походя отбиваясь от крыс нежелающих отдавать добычу, а потом тащит тело на себе чтобы следующим делом сбросить его в реку, или сжечь. Десятник в это время найдет дела поважнее.
   Помрачнев еще больше, Вербиль поднял алебарду и ткнув ее лезвием несколько крыс просунул длинный стальной штык между обглоданных ребер мертвеца, поднатужился и вырвал мертвое тело из цепких коготков падальщиков.
   Зрелище представилось на редкость отвратное. Внутренности, губы, уши и пальцы рук были сожраны начисто. Однако неплохо сохранилась одежда, за исключением разорванной рубахи. К поясу был пришит тряпичный мешочек, набитый чем-то под завязку, шею обвивала золотая цепь с медальоном. И при виде последнего, у Вербиля перехватило дыхание. Он-то считал, что медальон погиб вместе с тем, кто его носил: сгорел вместе со спящим хозяином, в предрассветном пожаре.
   Лихорадочно заблестевшими глазами стражник огляделся, проверил, не наблюдает ли за ним Старший, а затем распустил завязки и засунул руку в мешочек на поясе у мертвеца. В горле у Вербиля пересохло. Кошелек был полон колец бледного металла. Одни были теплыми, а некоторые даже горячими, словно пролежали на нагретых солнцем камнях целый день.
   - Потроха Иргхальда... Кто же ты? - прошептал страж. - Мой старый друг, или просто мерзавец обворовывающий трупы?
   Покойник не ответил, лишь скалил зубы в кошмарной усмешке.
   - Кто бы ты ни был, - Вербиль сорвал мешочек с истерзанного крысами пояса и до боли сжав в руке золотой медальон отправил носком сапога труп назад к крысам, - Я уверен, что имею право на твои вещи. Если ты был вором - то украсть у грабителя, лишь значит послужить справедливости. А если ты тот, кто был дорог мне при жизни - то ты простишь меня.
   Он попятился от ямы, не заметил, как наступил в зловонную лужу и разбрызгивая стекающие в нее помои помчался прочь, по узким вымощенным камнем улочкам, держа алебарду на плече. Пусть Хест потом злится, грозит наказанием за неисполнение обязанности, казнью через повешенье или четвертование, никогда еще его угрозы не приводили к чему-то страшнее разбитого носа.
   Менялись кварталы. Вместо мрачных каменных кузниц и складов пошли ухоженные поместья и двухэтажные, окруженные чисто убранными садиками дома зажиточных купцов. Они, в свою очередь, сменились пекарнями, оружейными и скобяными лавками. Наконец Вербиль чуть было не ткнулся носом в окованную медью дверь под вывеской "оценщик".
   - Они точно серебряные! - приговаривал Вербиль, выкладывая одно из колец на массивный деревянный прилавок пред очи старого оценщика, а по совместительству скупщика краденого, зовущегося мастером Парио. - И, я думаю, вы дадите за них хорошую цену.
   - Так ли и хорошую? - произнес елейным голоском Парио. - Простые колечки. То, что серебряные - это вроде похоже на правду. Я к серебру не очень, знаешь ли, отношусь. Мне часто пытаются что-нибудь такое продать, что к серебру имеет такое же отношение, что дерьмо к золоту. Но эти вроде ничего, - он осторожно взял одно колечко своими толстыми пальцами и поднес поближе к глазам. Внезапно лицо его побелело и Парио сделался похож на акробата-циркача, наложившего на кожу слой белил в палец толщиной. - Что же это? - Пробормотал он и кольцо высвободилось из его хватких пальцев. Оно полетело вниз, навстречу грязному каменному полу, однако поддавшись неясному желанию Вербиль успел его подхватить.
   Боль пронзила руку юноши, словно он ладонью попытался затушить факел. Из плена памяти начали вырываться образы, которые Вербиль заставил себя забыть. Родная деревенька вспыхнула, словно облитая гномьим огнем и заметалась по небу пламенеющая тень. Словно дракон внезапно решил позабавиться с крестьянами, раздувая пожар своим дыханием. Кто-то обезумев от ужаса ринулся прямо в лес, некоторые, кто сразу уразумел в чем дело, таскали ушата и ведра, наполняя их речной водой. Заметив это, огненная тень спланировала к реке, подняв клубы пара и превратив бурный поток в иссыхающий ручей. После этого Вербиль бежал, бежал в лес, пробираясь через буреломы, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь принимаясь бежать. Лицо его быстро покрылось ссадинами от хлещущих по нему со всех сторон веток и сучков.
   Волна жара догнала и ударила в спину. Юноша пал, уткнувшись лицом в землю, да так и остался лежать, пока его не нашли, такие же как и он сам, беглецы. Сбившись в группу, несчастные побрели назад, надеясь увидеть еще кого-нибудь живого.
   Пепелище не оправдало их надежд. Даже обугленных бревен не осталось. Ровный слой пепла на голой земле и глубокая воронка в сердце серой поляны, а больше ничего.
   Возвращение к действительности с просторов памяти оказалось довольно резким. Вербиль прищурил глаза - пробивающийся через немытые окна свет казался нестерпимо ярким. Парень взглянул на Парио и понял, что сам сейчас наверняка также смертельно бледен и напуган. Кольцо выпало из руки и все же достигло пола.
   - Не возьму я твоих колец, колдун! - Вскричал старик. - Убирайся и не возвращайся боле сюда! Давай, а то стражу кликну, чтоб тебя увели, да в каземат бросили!
   - Опомнись Парио, я и есть стража! - прошипел Вербиль держась за внезапно разболевшуюся руку. Ладонь опухла, словно попав в кипяток, а след от кольца так и не сошел, клеймом украшая длань.
   Оценщик схватил припасенную под прилавком булаву, длиной в пол-локтя и неумело перехватив ее начал пятиться к небольшой дверке, черному ходу. Перепугавшийся не меньше старого Парио, Вербиль заворожено глядел на мешочек с кольцами и как можно быстрее соображал, что же это такое он вытащил из той злополучной ямы?
   - Чтобы это ни было, оно при мне останется, - сказал он самому себе и схватив добычу рванул прочь, не заметив, как нечаянным ударом каблука зашвырнул упавшее кольцо в темный угол, оставив его покоится там.
   Хлопнув дверью Вербиль пошел куда глаза глядят. Ночь только начиналась, народ еще по домам не попрятался, стража, что должна была на ночную вахту заступить, мирно посапывала в караульнях ожидая пока их разбудят соратники. Лето в этом году вышло теплое по меркам Долгара, народу много разного понаехало. Юноша набрел на троих глотающих огонь кудесников, но даже не остановился подивиться вместе со всеми на чудеса. Совсем не тот огонь стоял у него перед глазами: злой, исходящий черным дымом, большой охотник до деревянных домов и беззащитных крестьян.
   Долго еще бродил бесцельно Вербиль по закоулкам великой крепости, то представляя что сделает с ним Хест за оставленную невесть где алебарду и самовольное отлучение с поста, то вспоминая, как за одну ночь лишился всего. Вспомнил он, как матушка осталась в соседней деревне, уговаривая сына осесть на земле которую еще прадеды вспахивали. Но всегда внемлющий советам матери сын ослушался, ушел с теми, кто выжил в Ночь Огня. Один из них умер на третий день пути - он утверждал, что дракон зацепил его своим хвостом и огромный загноившийся ожог есть плод того касания. Большинство бабья, да и мужиков осело по хуторам, решив что могучий Ярг сумеет всех прокормить. Отправляясь дальше Вербиль хотел остаться в Старге, но понял, что море слишком враждебно, климат там не тот при котором можно вести размеренный образ жизни. Слишком частые дожди оставляли после себя лишь глину, земля была не плодородна. Плыть даже с бывалыми моряками через полуночный океан Вербиль побоялся и решился на еще более рискованное предприятие. Каким-то чудом молодой простоватый парень из погибшей деревни приглянулся банде контрабандистов, собирающейся перейти Велессийские горы. Им повезло и они благополучно преодолели самый тяжелый отрезок пути.
   Начался новый виток в жизни Вербиля, ничуть не лучше предыдущего. Весенние бури и ураганы, от которых земли Харалеста защищала могучая горная гряда, оказались не по душе гостю с востока. Лихой люд не давал спокойно заниматься простым крестьянским трудом. И именно после очередного разговора с грязным, беззубым, но зато имеющим огромные кулаки и плечи шириной с двух Вербилей, бродягой, который популярно объяснял юноше как скоро тот должен вывернуть карманы и вытрясти все свои деньги, Вербиля посетила мысль о попытке найти счастья в Долгаре.
   Мир огромен, весь его исходить - трех жизней не хватит, и если уж хорошо тебе и вполне благополучно в родном краю, то незачем бежать искать благополучия в дальних странах. Глупо было идти прочь от дома матушки. Жил бы себе сейчас хлопот не ведая. Вестей скверных с востока не было, что лишний раз подтверждало глупость и поспешность решений Вербиля.
   - Ты где был?! - Хест был взбешен и намеревался уж точно четвертовать провинившегося подчиненного, не меньше.
   Вербиль не заметил как ноги вынесли его на привычную дорогу, ведущую от трактира к казарме стражи в первом ярусе, и он достиг конечной цели, встретив там же плюющегося огнем Старшего.
   - Ты ведь представляешь что ждет тебя после того как ты не выполнил мой приказ? - на едином дыхании выпалил Старший. - Отвечай, крысиный выкормыш!
   - Я... я... - Вербиль не находил ничего в свое оправдание и лишь протянул Хесту мешочек с кольцами, но не удержал его и уронил. - Вот, в общем, - сказал он потупив взор.
   Хест вдруг совершенно успокоился, глаза больше не метали молнии, а сам он присел прямо на грязный казарменный пол и повел рукой над кольцами. Лицо Старшего выражало крайнюю сосредоточенность и серьезность.
   - Ты нашел это там? - Вдруг спросил он. - Они было у мертвеца в той яме?
   - Да, я подумал, что раз уж нашел я, то и забрать себе могу, только вот никто не взял их у меня, Парио перепугался и убежал, да и сам я порядком струхнул. Они вроде колдовские, что ль, я сразу как их в руки взял жуть смертную увидел... вот. - Несколько бессвязно пробормотал Вербиль, и с интересом посмотрел на Старшего, который кажется знал что это за кольца.
   - Находил ли ты еще такие кольца? - Глядя в упор вопросил Хест.
   - Нет, никаких более колец я не находил, Старший. - Вербиль со страхом посмотрел на своего командира и невольно сделал несколько шагов назад.
   - Пойдем, - Хест поднял мешочек с пола и замотал его в свой собственный плащ. - Расскажешь кое-кому, что ты увидел такого жуткого.
   Вербиль бросил еще один испуганный взгляд на Хеста, но послушно зашагал следом, достаточно умно поступив, когда решил не спрашивать куда они идут. Путь был долог, извилист и запутан. Единственным ориентиром послужило то, что большую часть времени они шли северо-западной оконечностью города. Наконец Старший остановился возле одноэтажного каменного дома, плотно прилепленного к стене крепости, словно гнездо чайки. Узкие кривые окна излучали зеленоватый свет, но из-под двери не выбивалось ни единого луча. Хест настойчиво постучал по окаменевшему дереву, из которого была выполнена дверь, и в ответ высунулся гном. Лицо его было замотано платком и черная борода не была по обыкновению заткнута за пояс, хоть и длина ее составляла ладони четыре.
   - Чего хочешь, уважаемый? - Судя по тону, которым произнес эти слова гном, было понятно, что он совсем не считает Хеста уважаемым, а даже наоборот.
   - Еще кольца нашел, - отрывисто бросил человек и гном удивленно сверкнув черными глазами тут же посторонился, пропуская обоих людей внутрь, правда неодобрительно покосившись при этом на Вербиля.
   Изнутри дом выглядел значительно больше и богаче чем снаружи. С потолка свисали две свечные люстры, сейчас потушенные, а освещали комнату лампы из зеленого стекла, явно гномьей работы. Красные, оббитые бархатом кресла были расставлены полукругом, но из восьми было занято только одно. Сидящий в кресле гном был одет в расшитый золотом и самоцветами зеленый кафтан и такие же штаны. Он казался взволнованным и нервничающим, словно что-то очень важное должно было случиться с минуты на минуту.
   - Сколько тебе говорить, Хродри! Хест достаточно умен, чтобы не привести хвоста, его надо сразу впускать, - пробасил гном и только потом углядел Вербиля. - Хотя, может я и немножечко неправ, неправ-то я наверное.
   - Дофбур, - поспешил сказать Хест, - этот парень нынче вечером нашел мертвеца. И у мертвеца были кольца, очень много.
   - А ну-к, давай-ка их сюда! - гном пригладил бороду и подошел к людям. Не скрывая своей заинтересованности, он чуть ли не подпрыгивал, изнемогая от ожидания, пока Хест разворачивал свой плащ в который обернул мешочек.
   Наконец снова, в который уже раз за эту ночь сверкнули на свету серебряные кольца. Дофбур взял одно из них, крутанул на пальце и одел. Вербиль готов был поклясться на копье Истинной Адэр, что кольцо словно недовольное своим положением сверкнуло много ярче, чем прежде. На чернобородого гнома оно вроде бы особого влияния не оказало, тот лишь хмурился и что-то бормотал: то ли угрозы, то ли еще что.
   - Как много колец, - наконец произнес он отчетливо. - Странно, что мы пропустили его, - Гном мрачно глянул на Хеста, покачал головой и сняв кольцо бросил его к остальным. - Странно, правда? Это ведь не естественно-то. Вона, с Грейхемом они договорились, перетянули на свою-то сторону, а чем мы хуже? Нет, я уверен, что наш Царь мудр и достаточно расчетлив, чтобы не погнаться за властью-то, подобно князю с северо-восточных берегов, глупому человечишке. Бедняга понять-то не смог, что не по себе дерево рубит. Наш царь не такой, он разберется, а где сам не разберется, там мы подсобим, или мудрейшие. Уж наша братия до правды всегда докопается-то. Только разве знают эти твари, что нас так просто не проймешь? Нет, откуда им знать, да им и в головы-то не придет, что с ними кто-то спорить будет, высокомерные - страх смотреть. Так почему же нас и Харалест извести решили, а Грейхем оставить? У нас что, бороды может зеленые? А Харалест рыжий весь поголовно, а?
   Дофбур выхватил мешочек с кольцами у Хеста и, кликнув служившего в эту ночь привратником Хродри, велел все их переплавить. Потом вдруг что-то вспомнил, повернулся к Вербилю, долго мерил его взглядом и наконец осторожно спросил:
   - А там все кольца-то, али нет?
   - Нет... - Вербиль дернулся при мысли о том, что одно из колец потерялось. - Одно у Парио осталось, я его там потерял... когда убегал.
   - Плохо, - одним словом ответил гном. Он не стал расспрашивать почему стражник сбежал из какой-то третьесортной лавочки. Видимо и сам уже догадался. На лицо гнома набежала тень, словно грозовая туча, он закусил губу и многозначительным взглядом указал Хесту на дверь.
   Старший поспешил покинуть дом, Вербиль засеменил за ним, но на его плече железной хваткой сомкнулись короткие гномьи персты.
   - Мне еще надо побеседовать-то с тобой, куда енто ты намылился? - Гном чуть улыбнулся и увлек Вербиля к креслам. - Постарайся добраться до Парио поскорее, Хест! - бросил он уже через плечо.
   Хест быстро обернулся, взглянул на мертвенно бледное лицо Вербиля и закрыл дверь. Бедный парень наверняка решил, что гном подвергнет его пыткам из-за потерянного кольца. Ничего, потеря не смертельная, но весьма неприятная.
   Дорога до Парио была неблизкая, чуть ли не другой конец города, но Хест хорошо знал ее, а будучи бывшим Монастырским учеником по привычке отыскал несколько более коротких путей. Идти по ночным кварталам, пусть даже и самого нижнего яруса обычно было неопасно: стража хорошо делала свою работу, это вам не Старг и не Ксалухот. Только вот сейчас было уж очень тихо, словно ночь умерла и сейчас тлеет. От этих мыслей даже всегда холодному на голову Хесту было не по себе.
   Внезапно прямо из темноты выросла тень, и словно испугавшись молодого десятника прошмыгнула в темную щель между домами. Теперь уж Хест схватился за свой верный фиранги. Тени сами собой не появляются, их кто-то отбрасывать должен! Однако за время пути ничего тревожного не произошло. Вот только у Парио в каморке ждал Хеста сюрприз.
   Человек в белой робе стоял возле заспанного, потирающего глаза оценщика, а тот борясь с зевотой вспоминал всех, кто заходил к нему за этот вечер.
   - Да много ведь кто с кольцами приходит, что я всех упомню? Правда один мне запомнился: прибегал сюда под вечер колдунишка, и колдовские свои кольца подсовывал. Только я не взял, ни к чему они мне. Все беды от колдовства.
   Человек кивал и улыбался, поправлял завязки на робе и осторожно касался пальцами деревянного жезла. Раскосые глаза лучились добром и светом, только вот на жезле у этого человека были высечены фигуры мертвых и агонизирующих людей.
   - Куда пошел колдун? - Тихий голос, похожий на шепот ветра в осенней листве произнес эти слова. - Или может быть ты знаешь, где он обычно проводит время? Ты можешь сказать мне это, Парио.
   - Да и ничего тайного в этом нет, - старик зевнул и недовольно посмотрел на ночного гостя. - Я спать очень хочу, знаешь ли, заходи ты, мил человек, завтра, тогда и потолкуем.
   Белый угодливо улыбнулся и аккуратно положил перед Парио тяжелую золотую монету - полновесный лармий Долгара. Оценщик быстро схватил ее и затараторил так, словно спать ему больше совершенно не хотелось. Усталые глаза жадно глядели на золотой.
   - Тот колдун меня здорово напугал, - в голосе Парио вновь появились елейные нотки, как будто он разговаривал с хорошим клиентом. - Я кольцо его когда взял, посмотреть хотел, не подделка ли, а колдун возьми и напусти на меня видения свои, морок в общем нагнал. Но я не потерял рассудка, пусть теперь он действительно знает старого Парио! Я схватил свою булаву и огрел негодяя хорошенько! Он схватил свои кольца и бежать. Только я за ним не погнался, поэтому куда проходимец затем делся не ведаю, - старик крепко сжал недавно полученную монету, на случай, если бывший хозяин вдруг захочет ее назад. - Только приметил я, что на колдуне была униформа, которую стражникам у нас в Долгаре раздают. Вы его поищите по первому ярусу, по казармам, глядишь и найдете, вот.
   - А что показал тебе колдун в своих видениях, Парио? - спросил незнакомец и так взглянул на бедного оценщика, что тот сгорбился под этим взглядом.
   - Огромного человека я увидел, с не менее огромным молотом. Он бил им по маленькой огненной змейке, а другой человек стоял рядом и что-то кричал. Он наверное колдун был, потому что змея его слушалась и покорно в кольцо сворачивалась. И страшно мне от этого сделалось: что ж это за человек такой, которого змеи огненные слушаются, да по его воле под молот ложатся?
   Хест остановился и даже задержал дыхание, стараясь не прервать беседы. Для Дофбура он был всего лишь мальчиком на побегушках, а сейчас наверняка Парио пересказывал ритуал создания всех этих колец. Чернобородые гномы ничего подобного не рассказывали, они вообще почти ничего не рассказывали - так, в общих чертах пересказали положение вещей, ни словом больше, чем стоит знать жалкому лакею. Как бы громко не кричали Следопыты о высокомерии врага, у них самих этого порока было немало.
   Человек в белой робе заулыбался пуще прежнего, кажется слова Парио подтвердили его собственное предположение. Он поклонился, и начал оборачиваться, медленно, не спеша, чуть прикрыв глаза он повернул голову и изрек:
   - Слишком медленно, ученик Монастыря и служка в гномьей часовне. Я успел добраться быстрее тебя и значит правильно гномы не доверяют тебе ничего серьезного, раз ты столь нерасторопен.
   Хест как не услышал - он освободил фиранги от ножен и разрубил воздух прямо перед носом того, кто посмел напомнить о прошлом десятника.
   - Не спеши драться, драка со мной сулит много проблем, - пригрозил незнакомец и крутанул жезл над головой.
   В одном из углов, как раз слева от Парио тихонько задребезжало и начало светиться кольцо. Воздух в комнате быстро нагрелся и стал буквально раскаленным.
   - Ой не губи! - завизжал Парио и повалился на пол, прикрывая руками голову.
   Хест не утерпел: рубанул прямо, без всяких обманных маневров, метя в сердце белому. Такой простой удар был незамедлительно отклонен, а жезл колдуна чуть было не ткнулся юноше под ребра, верное лезвие метнулось наперерез и с силой отбросило изрисованную деревяшку. Хест был уверен, что жезл должен уже пребывать разрубленным, но каково же было его изумление, когда он увидел на оружии врага лишь небольшую засечку! Голубая гномская сталь, за которую Монастырь отдал немало серебра и золота, впервые так серьезно подвела хозяина: чары жезла оказались ей не по силам.
   - Ты стал бы отличным листом на заиндевевшей ветви Монастыря. В тебе пропал отличный адепт водной стихии. Твои атаки говорят за тебя, твоя походка и твои движения вторят им. Все они в один голос твердят одно и тоже! - Белый говорил, а рука его не уставала словно по волшебству вставать на пути фиранги, отражать его деревянным жезлом и переходить в опасные контратаки. Хест, как мог, старался увернуться, ибо уже природным чутьем своим понял, что касание жезла губительно.
   - Заткни свою грязную пасть, оскверняющий святилища! - юноша получил небольшую передышку в бою сильно пнув врага ногой в живот. - Никто не посмеет решать за меня! Ни Монастырь, ни твоя нечестивая братия!
   Белый перевел сбившееся дыхание и вдруг оказался вплотную к Хесту, которого спасла лишь выучка так ненавидимого им Монастыря Семарьих островов. Лезвие фиранги распороло снизу-вверх ткань на правом рукаве белой робы, и чуть было не зацепило лицо. Материя потемнела от крови. Волшебник зашипел от боли, пробурчал проклятье и отступил назад. В глазах его заплясал нехороший огонек.
   Дышать стало совсем нечем. Пот катился градом по телам людей, затекал в глаза, делал скользкими ладони.
   - Я не оскверняю! Я несу истину вам, невежды! - громогласно оповестил Хеста с Парио Белый.
   Хест ударил его кулаком по лицу, описал мечом в воздухе сложную фигуру, обходя защиту колдуна и нанизал того на острую сталь.
   Глаза Белого расширились от удивления. Хест еще одним резким движением расширил его рану, сделав ее уж наверняка смертельной. Однако даже убийственная рана не остановила колдуна: он набрал полную ладонь собственной крови и окропил ей все вокруг себя, одновременно размахивая жезлом, причем так рьяно, что Хесту даже пришлось попятиться.
   Кровь, разлетевшаяся по комнате мириадами брызг, оседала на кольце, которое словно тянуло ее к себе. Раздалось невнятное рычание, будто исходившее из далекой пещеры, вход в которую старательно прикрыли тяжелым камнем. Неистово заорал Парио - одежда на нем вспыхнула, а кожа пошла пузырями ожогов. Старик вскочил, заметался у себя за прилавком, но сила кольца уже выжгла ему глаза и он сослепу рухнул прямо возле злополучного куска серебра.
   Почернело дерево, затрещали первые языки пламени. Белый хитро ухмыльнулся и своим жезлом провел прямо по оставленному Хестом ранению. С жутким шипением рана затянулась, оставив после себя лишь почерневший рубец.
   - Заживает как на собаке, - попытался пошутить колдун и скривился, словно внутри у него все еще разгорался очаг боли. - Он уже близко, слышишь? Хест, благодаря тебе и моей крови нам даже не понадобилось приносить в жертву этого бедного Парио, который все равно погиб по собственной глупости. Успокойся, ученик Монастыря, не в твоих силах одолеть эту магию.
   Хест растерялся и не на шутку испугался: виданное ли дело идти против неизвестно чего с мечом в руках и без пути к отступлению за спиной. Гномы, будь они трижды прокляты, послали его лишь забрать опасное кольцо, но никак не сражаться с могучим чародеем. Сейчас, когда волна ярости и слепящей ненависти пошла на убыль, юноша вдруг почувствовал себя ничтожным против того, что назревало внутри безвестной в широких кругах лавочки ныне покойного Парио.
   - Но давай приблизим Его приход, - белый встал в боевую позицию, держа жезл ровно как меч. - Наш слуга сейчас явиться, но лучше не утруждать Его, ведь сил понадобиться много.
   Но Хест не собирался разделять участь Парио, или даже еще более худшую. Колдун ринулся на него, неуловимо взмахнул своим оружием, но молодой воин сумел уйти в сторону, ударить врага эфесом меча по затылку и броситься к двери. Вслед ему неслись проклятия, пол буквально в двух шагах от Хеста взорвался, обдав все вокруг раскаленной каменной крошкой. Сила взрыва припечатала юношу к противоположной стене. В кожу впились острые осколки, в глаза набилась пыль, дышать стало тяжело из-за удушливого дыма. Сделав над собой усилие, Хест подскочил. Как раз вовремя: невидимый в дыму белый сумел подобраться на расстояние удара. Колдун и воин сцепились в смертельной схватке, словно две рассвирепевшие змеи.
   Ноги уже плохо слушались Хеста, он оступался, защищался плохо и даже пропустил несколько ударов проклятого жезла. Каждый такой тычок словно вырывал силы из тела, иссушал сердце. Фиранги не мог достать врага своего хозяина, его лезвие каждый раз рассекало плотную стену дыма, где мгновение назад находился колдун. Спустя минуту Хест, уже согнувшись, пытался отступить, оставив жалкие попытки атаки. Как тут атаковать, когда и собственную-то голову сохранить проблематично.
   Перед глазами юноши поплыли смутные видения, вызванные наверное чрезмерным количеством дыма в воздухе. Хесту мерещились заснеженные восемь башен, закутанные в пурпурные и белые одеяния ученики-монахи, звон колоколов Монастыря и суровый голос Наставника Заиндевевшей Ветви. Он действительно уделял Хесту и еще нескольким молокососам больше внимания, чем другим: наверняка был уверен, что они станут его учениками - попадут в полную и безраздельную собственность Наставника вплоть до тех пор, пока не пройдут тяжелый путь до конца.
   Глаза юноши уже перестали видеть отчетливо, он полагался только на слух и интуицию, все еще не давая забить себя до смерти.
   Картины и звуки вдруг стали отчетливее и голос Наставника медленно, будто взвешивая каждое слово изрек: "Монастырь не оставит тебя, мир тебя не проглотит. Доколе будешь жив ты - Ветви укроют тебя от палящих лучей".
   Шею юноши словно обвил внезапно обретший плотность луч ночного светила. Минул миг и на чудной нити повисла семилучевая звезда.
   Холод отрезвил сознание. Хест схватился левой рукой за символ Монастыря, который нашел своего ученика даже за много лиг от Семарьих островов. Как был наивен юноша, полагая, что Наставники не способны видеть через моря. Но в такой тяжелый миг помощь от тех, кто решил без спроса взять себе на службу дешевую силу, в первую очередь все же помощь, а не подачка от врага. С силками опутывающими душу можно разобраться после кровопролитного боя.
   При поддержке Монастыря защита ушла в подсознание, куда-то на уровень рефлексов, оставив мысли для продумывания атаки. Хест склонил голову на бок и жезл просвистел над его виском. Нанесенный в ответ колющий удар словно пришелся на прочную гномью кольчугу - белая роба стала на удивление крепкой и сдержала острие меча Хеста, не дав поразить хозяина.
   Белый взмахнул руками и начал проводить сложные комбинации со своим жезлом. Было видно - колдун мастер своего оружия. Однако Хеста не так-то просто было достать: он уклонялся с такой быстротой, что мышцы казалось должны были отделиться от костей. Наконец юноша перехватил сжимающую жезл руку и заломив ее ударил врага локтем свободной руки в лицо. Кровь из разбитого носа закапала на пол.
   Колдун высвободился из цепкого захвата Хеста и осторожно отступил назад, стараясь не наступить на труп Парио. Кровь из носа уже просто хлестала. Белый утерся рукавом и сплюнул сквозь зубы. Он был разозлен собственной оплошностью и явно удивлен произошедшей с Хестом метаморфозой.
   - Что ж к носу жезл не приложишь? - усмехнулся Хест.
   Колдун еще раз потер покалеченный нос вконец испачканным рукавом и бросил жезл на пол. Высвободившееся из кольца пламя объяло кусок древесины, пожрав его весь, без остатка. В ответ на эту жертву из-под ног белого поднялось некое подобие огненной мантии и обернулось вокруг него. Колдун не обращал внимания на то, что огонь прожигает его белую робу, добирается до кожи и жадно лижет ее своими языками. Он бросился на Хеста, стремительно и неотвратимо.
   Защищаясь Хест сделал выпад. Левая рука колдуна хрустнула и, словно отсохшая ветка, отпала. Белый не обратил на это внимание, он просто схватил горящими перстами юношу за горло и кости почерневших фаланг впились в плоть. Хесту показалось, что шея сейчас переломится как стебель полевого цветка. Однако, едва пальцы коснулись призрачной нити амулета, длань колдуна отдернулась, кожа на ней зашипела, стала влажной и сгнила в считанные мгновения.
   - Откуда у тебя монастырский секрет? Мантия ветви огня? - удивился Хест.
   - Все продается, все покупается...
   Оставшийся без конечностей колдун сгорбился, сплюнул черной слюной и вдруг издал такой жуткий не то вопль, не то визг, что Хеста мороз пробрал по коже. Огненная мантия начала сжирать призвавшего ее, у мага попросту не осталось сил успокоить пламя и остановить собственные чары. Сшитый из пламени капюшон накрыл голову колдуна. Диковинное одеяние сжалось, так плотно спеленав хозяина, что тот мог лишь с трудом переставить ноги.
   Белый повалился оземь, пытался распутать собственноручно связанные путы, но было поздно: заклятье восполняло свои силы поедая тело мага.
   Затрещали балки под потолком, крыша несколько просела, а еще через минуту просто рухнула вниз, погребая под битой черепицей и горящими досками корчащегося в агонии колдуна.
   Что-то черное метнулось от стены к стене, словно пытаясь отрезать Хесту путь к отступлению, но неясная тень отступила перед сталью меча. Белесые глаза мигнули из прибившейся к стене мглы. Там, где-то среди тьмы таилось пламя, оно рвалось на волю, но тень сдерживала его, все еще глядя на Хеста своими мертвыми очами. Тянулись мгновения, а вместе с ними к темному фантому стягивалось пламя, разбежавшееся почти по всей лавке Парио. Хотя, наверное неверно было бы называть "Лавкой скупщика-оценщика Парио" четыре закопченные каменные стены, провалившуюся крышу и обратившийся в бесформенную кучу догорающих поленьев деревянный прилавок.
   Тем временем у существа образовалось нечто вроде грудной клетки. Тонкий шлейф тумана струился по черным, словно агат, ребрам, а внутри бушевал огонь, точно в гномьем горне. Начало оформляться и остальное тело: вытянулась голова, словно у гигантского ящера, все с теми же белесыми глазами, раздались плечи, огромные когтистые лапы соединялись в районе плеч с пепельными крыльями. Удар соткавшегося за мгновение черного хвоста проломил каменную стену.
   Страх словно пригвоздил Хеста к месту. Черная тварь выворачивала фундамент ставшего тесным для нее дома. Гротескная туша, отдаленно напоминающая дракона, взвила в небо голову на длинной шее, при этом не спуская глаз с юноши. Передние лапы разошлись в стороны, давая расправиться крыльям. Грудь чудовища внезапно вздулась, а затем также резко опала, выдавливая через пасть монстра пламя, жар от которого опалил даже успевшего прижаться к земле Хеста.
   Чья-то тяжелая рука схватила молодого десятника за ворот и потащила прочь от чудовищных черных когтей, так и норовивших вспахать землю на том месте, где находился человек.
   - Вставай человек, - бурчал гном в куртке из толстой черной кожи, - разлегся тут, мне его тащи, братьям моим - животину эту теперь присмиряй, а он возлежит тут, как Император Харалеста на шелковом ложе, тьфу!
   Хест, ученик Монастыря, проникся страхом настолько, что даже не сразу понял, где находиться, так сильно повлияло на него появление из ничего огромного теневого дракона. А находился он в окружении гномьих следопытов, сжимающих в руках ростовые посохи, соединенные единой серебряной цепью.
   - Хродри! Держи крепче слева! Балин и Дромг выдвиньтесь вперед! - выкрикивал Дофбур, стоя в центре и сжимая тяжелый посох, с навешенными на него зазубренными крючьями. - Да постарайтесь не оплошать, Долгар в руках наших-то, не в чьих-то там еще!
   Рядом с Хестом стоял Вербиль, с перевязанной чистыми бинтами кистью. Зачем сюда почтенные гномы притащили этого сосунка Хест не понял, но рядом с ним он вновь почувствовал себя не монастырским учеником, а Старшим - десятником стражи.
   Черное чудовище изогнуло шею, свысока глянуло на гномов и исторгнуло из своего чрева еще одну порцию огня, по сравнению с которой первый ее огненный выдох был просто снопом искр.
   Из-за ревущего прямо над головой пламени, Хест не смог услышать заклятья, которое прокричал Дофбур, а из-за чересчур яркого света не смог узреть того, как все гномы подняли вверх свои посохи, словно отгоняя пламень. И что самое странное - они действительно его отогнали.
   Чудовище упало на передние лапы, прочно опираясь теперь на все четыре конечности. Когти взрыли землю, еще один домишко пострадал от удара многопудового хвоста, крылья опустились, теперь они нелепо болтались в подвешенном состоянии. Сверкнули зубы из распахнутой пасти.
   Откуда-то из темноты полетели посеребренные стрелы, с шипением входящие в темную плоть, словно горячее железо в холодное масло. Монстр кинулся вперед, голова его оказалась как раз напротив Дофбура. Гном ударил тварь посохом промеж глаз. Броню размололо тяжелым набалдашником, крючья надежно увязли в мышцах. Брызнула во все стороны сверкающими каплями черная кровь.
   Силы Следопытов хватило на то, чтобы удержать уродливую голову прочно прижатой к мостовой, но крылья, хвост и лапы оставались по-прежнему свободными. Они сеяли хаос округ себя, разнося в щебень каменные дома. Подойти к чудовищу ближе чем на десять шагов - означало лишиться головы.
   Из темных переулков прибывали гномы. Многие из них несли длинные пики, какими можно орудовать лишь в очень плотном строю, сдерживая кавалерию. Но сейчас врагом была не вражеская конница, а куда более страшная напасть. Следом топали настоящие гномы-гиганты - их ручищи с легкостью несли тяжеленные железные шары на коротких цепях.
   Засверкала сталь, острия пик вонзались между гигантских ребер, шары, пущенные умелой натренированной рукой, с глухим стуком бились об лапы монстра. Наконец, после трех метких попаданий тяжелым железом, сломалась передняя лапа черного ящера. Чудовище взревело, дернулось что есть силы, и посохи гномов вырвались у них из рук. Перебитая лапа не позволила твари вновь взлететь. Дракон поднялся на дыбы, выгнулся дугой и, словно стрела, единым прыжком перемахнул через заслон из вражеских пик. Гномы недовольно закричали, развернулись вслед за уходящим врагом, но было поздно - огромная, чернее ночи, тень прыжками направилась к внутренним стенам.
   Следом за ней вился огонь. И это были не сверкающие во тьме факелы и фонари поднявшихся по тревоге стражей. Полоса пожаров следовала по пятам за посланцем огня и тени!
   Помогая себе крыльями и завывая от боли в покалеченной лапе, чудовище играючи снесло ворота в невысоких внутренних стенах между первым и вторым ярусом. Наконец, выпрямившись оно сделало несколько неуверенных шагов на задних лапах, и неожиданно для всех - побежало, ловко наступая на крыши приземистых домиков и обходя крупные даже для такого гиганта храмы и башни.
   Однако, сея смерть и разрушение чудовище не уходило безнаказанным: в него летели стрелы, некоторые улочки встречали тварь щетиной из тяжелых копий, дракон перешагивал их, но длинные стальные наконечники оставляли сияющие белоснежным туманом борозды на его брюхе. С высоких башен срывались выпущенные из баллист тяжелые обитые железом бревна.
   Хест не видел этого. Он стоял на коленях, что-то невнятно бормоча и пытаясь сорвать с себя семилучевую звезду, но чудная нить, удерживающая спасший юноше жизнь талисман, упорно не желала рваться. При каждом рывке она больно впивалась в шею, а перед глазами являлся Наставник. Старец хмурил брови, и что-то говорил, но Хест не мог услышать шепота Наставника находясь посреди разгоряченной орды гномов
   Да, теперь он звал этого человека Наставником, человека - который сломал Хесту жизнь, заставив своих верных слуг привести маленького мальчика в монастырь, вместе с его друзьями. Там, в освещенном факелами подземном зале, насквозь промерзшем за долгие столетия, всех их свели вместе, поставили в одну шеренгу. Хест... нет, тогда еще не Хест, кто-то другой, совершенно другой, и не похожий на теперешнего Хеста, оказался у самой стены, дрожа от холода и качаясь от усталости. Он опирался на острые, поднимающиеся с пола шпили сосулек, от которых ладони превратились в бесчувственные ледышки.
   Карлик, обряженный в рясу из алой ткани, важно вышагивал вдоль колонны из построившихся рядком детей и не таясь выставил вперед огромный, для детского взора, нож. Те, кто по его мнению делал или говорил что-то не так, мгновенно узнавали, каково это - лежать с перерезанным горлом в луже собственной крови.
   А щуплый мальчишка, все еще дрожащий крупной дрожью возле стены, вдруг углядел, что под ногами полно обледеневших камней. Мальчик аккуратно снял с пояса кожаный ремень, подаренный старшим братом, который совсем недавно стал легионером Харалеста, и вложил в него подходящий по размеру камень. Все семеро наставников следили за его действиями, они знали, что через секунду камень вылетит из импровизированной пращи и попадет прямо в карлика с окровавленным ножом, но они ничего не предпринимали сами, и не подавали никаких знаков кому бы то ни было.
   Покрытый крепкой коркой льда, ком промерзшей земли действительно полетел, и действительно попал в карлика, прямо в височную кость. Удар был не сильный, но коротышка потерял сознание. Откуда-то из неосвещенной факелами части зала вылетел аркан, свитый из конского волоса. Его петля стянулась вокруг плеч дерзкого мальчишки. Невидимый ловец дернул за свой конец веревки и паренек, словно легкое перышко, улетел во тьму.
   Человек, или эльф, тонкий и высокий, тщательно скрывающий лицо за необычной, деревянной маской, ударил мальчика веревкой по лицу и взвалив худое тельце на плечо потащил куда-то по винтовой лестнице, круто уходящей вверх. Ступени на ней были стоптаны и в центре почти слились в единый пологий склон. Поток холодного воздуха взъерошил волосы на голове ребенка и он с удивлением отметил, что может разглядеть искусный рельеф на стенах. Он завораживал, привлекал своей красотой, которую нельзя описать словами. Он был до такой степени правильный, линии на нем так плавно перетекали друг в друга, что становилось просто дурно. Сначала могло показаться, что это просто плод работы сумасшедшего мастера, но если приглядеться, да не глазами, а душой, то можно понять, что это изображение Мира. Всего сразу, с какой-то дикой точки зрения, абсолютно непонятной простому недалекому смертному, да и известной не всякому мудрецу-магу. В каждой линии узнавалось что-то знакомое. Не формой, но смыслом.
   Лестница кончилась. Мальчик с сожалением вздохнул, попытался обернуться, но сильная рука удержала его, а тихий голос, пробивающийся из-под маски шепнул:
   - Не смотри, это погубит тебя, если по незнанию будешь на все глазеть, - и тот, кто скрывался под маской кивнул, словно соглашаясь с самим собой.
   Ни то эльф, ни то человек остановился возле высокой, узкой двери и тихонько постучал. Он не двигался с места около минуты, а потом вдруг резко распахнул дверь, забросил туда мальчика и ушел, оставив дверь незапертой. Высохшие старческие руки вцепились в плечи мальца и подняли ребенка на ноги. Кто-то за его спиной запер дверь.
   Наконец перед мальчишкой предстали семеро Наставников. Старцы, на вид уже десятков семь-восемь отжили, но глаза говорят о еще большем возрасте.
   - Что двигало тобой, когда ты совершил этот проступок? - вдруг спросил одни из них.
   - Почему ты напал на нашего слугу? - вопросил другой.
   - Что сделал он именно тебе?! Он ведь просто задавал вопросы! - закричал третий.
   Мальчик снова вспомнил то, как выпустил камень из ремня. Вспомнил то, как выпучил глаза карлик и обмякнув повалился вперед. И всей своей детской душой он желал, чтобы убийца упал грудью на свой собственный нож. И чтобы кровь лилась, била из него, словно ключ, и вытекла вся до капли.
   Самый старый на вид, из этих семи, размахнулся и влепил мальчику оплеуху, да так, что зацепившие кожу ногти оставили на ней глубокие порезы. В последующие годы мальчик получил еще множество ударов и мужественно терпел каждый, не склонив головы. Он быстро сообразил - нельзя спорить с Наставником, или учителями, лишь только если они этого сами просят.
   Крайний справа старец забубнил что-то неясное. Мальчик различил только слова "видел достаточно" и "слишком долго". Остальные Наставники в молчании склонились над ребенком, буравя его взглядом. Словно по зову мысли вновь появился некто в деревянной маске и взял мальчика на руки. Он унес его от этих страшных, искаженных старостью и злобой лиц, подальше, в темную келью с маленьким окошком и узкой лежанкой.
   - Теперь это твой дом, - сказал незнакомец. - Располагайся тут как хочешь. Ты понравился одному из Наставников. Это хорошо. Тебя примут здесь.
   Холодный Монастырь стал домом для мальчика. Он много раз проклинал этот дом, ненавидел его, но был все же благодарен за переданное искусство боя, не раз спасавшее жизнь. Холода Семарьих островов и нескончаемая череда лишений выковали из простого мальчишки, не знавшего в жизни особых трудностей, настоящее оружие, способное разить наповал даже голыми руками.
  
   Вербиль чуть не сорвал голос пытаясь докричаться до Старшего. Десятник глупо пялился на свой чудесный амулет и не реагировал на происходящее. Что оставалось делать молодому стражнику в охваченном огнем городе, стоя посреди руин? Вербиль пнул Хеста под ребра и постарался тут же отскочить как можно дальше. Уловка удалась: Старший приподнял голову, старательно хватая ртом наполненный дымом и пеплом воздух.
   Фиранги тут же вырвался из руки Хеста и пролетев несколько шагов со звоном ударился о камень полуразрушенной стены. Чудом уклонившийся от неминуемой расправы Вербиль осторожно подобрал меч и передал его Старшему.
   - Дракон мертв? - вопросил десятник.
   - Никак нет... он уже наверное беснуется на Заоблачном ярусе. - Вербиль указал рукой куда-то во тьму, где гул бушующего пламени был особенно силен. Гномам, старающимся спасти свои каменные дома сейчас приходилось несладко.
  
   Сквозь черную плоть прорезался высокий гребень из пламенеющих шипов. Жидкий огонь лился из пасти обезумевшего, зажатого в угол чудовища. Белокаменная ратуша справа и высокий храм Адэр слева - стали стенами склепа для теневого дракона.
   Стена пик теперь была непреодолима. Чудовище не могло прыгнуть вперед без разбега. Вскарабкаться по стенам, или по скале - невозможно. Наверху полно копейщиков, готовых в любой момент отразить штурм твари. Из дальних рядов гномьего войска без промаха бьют арбалеты и баллисты.
   Чудовище протяжно взвыло, снова атаковало строй подгорных воителей потоком своего пламени, но Гномьи следопыты не даром ели свой хлеб. Они знали как отгородить армию своего народа от подобной атаки.
   В ход пошли небольшие катапульты, медленно, но верно стреляющие по обреченному монстру. Плотно сомкнутые ряды пик были уже у самого носа твари. Дракон сумел выхватить своими острыми зубами четверых чересчур самонадеянных гномов, прежде чем пущенный баллистой снаряд разорвал ему грудь.
   Тварь провалилась в беспамятство агонии. Умирая она все больше нагревалась, охваченная настоящей огненной сетью, в которую превратились глубокие раны. Черная кожа начала обращаться черным же пеплом, он заполнил собой весь воздух, мешая дышать. Горящие глаза взглянули на нескончаемый строй коренастых, облаченных в нерушимую сталь гномов. Они защищали собственный город, свою твердыню и были готовы хоть прямо сейчас броситься в пасть чудовищу, лишь бы заткнуть его огненную глотку. Дракон вдруг гордо выпрямился, издал рык, в котором слышалось нечто вроде упрека, и вдруг в единый миг бросился вверх по стенам. Когти с быстротой молнии нашаривали расщелины и выбитые камни, ища точки опоры. Сломанная лапа была плотно прижата к груди, прикрывая смертельную рану.
   Пикейщики сделали непроизвольный шаг-два назад, перед готовой на все тварью. С крыш замков посыпались вниз арбалетчики, которых смел с укрепленной позиции всего один лишь взмах горящего крыла. Крики, шум, гвалт наполнили Заоблачный ярус. Сверкали доспехи в лучах пожаров, стучали о щиты пики и копья, грубые крики гномов-командиров смешались с возгласами удивления и ярости.
   Самые зоркие гномы смогли разглядеть, что с глаз дракона срывается, подобно слезам, жидкий огонь. В последний миг чудовище расправило крылья, словно пытаясь улететь, но тело вдруг обратилось в пепел и пало вниз. Налетевший невесть откуда ветер разметал остатки теневого дракона. Горячая зола накрыла все войско подгорного племени. Крики боли должны были бы разнестись вокруг, но гномы оказались на удивление терпеливы: они стряхивали с себя пепел и пламенеющие уголья, не издав ни звука.
   Порывы ураганного ветра срывали кровлю с крыш, осыпая гномов осколками камней, но они упрямо стояли на месте, созерцая через частые решетки забрал кошмар своего племени, явившийся им наяву.
  
   Вербиль боязливо убрал руки с головы и огляделся: он лежал посреди заваленного пеплом города, посреди руин и трупов, а рядом возвышался Старший, спокойный и молчаливый.
   - Гномы показали себя с лучшей стороны, - наконец сказал Хест.
   - Как знать, Старший. Пусть они еще взглянут на то, что дракон этот натворил, да сами скажут - с лучшей они себя стороны показали, или нет.
   Резон был в словах стражника: северо-западная часть Яруса стен лежала в руинах, Второй и Третий пострадали меньше, но слой пепла там доходил гномам до колен. Четвертый превратился в большой костер. Пожары съели все, что могло гореть. Высокие замки стояли гордыми, но мертвыми горами уложенного камня. Ворота в стенах между Третьим и Вторым ярусами были сорваны с петель чудовищным ударом хвоста и теперь, чтобы поднять их и водрузить на место потребуется много рабочей силы.
   Долгар победил, но эта победа походила на победу людей в войне с гномами. Тогда гномы не оставили от Харалеста камня на камне, кроме дворца, а кладбищ в округе заметно прибавилось. Теперь - Долгар, укрытый серым пеплом, словно мертвец в саване, возлежал на западных склонах Велессийских гор и просить помощи было не у кого. Всего один дракон чуть было не уничтожил то, что столетиями возводили гномы и люди.
   Хест снова взялся было за свой амулет, но Вербиль предостерегающе поднял руку:
   - Не стоит вам этого делать, Старший. Околдовывает он вас, похоже не хуже колец тех, что я нашел.
   Десятник впервые последовал совету, данным ему младшим по званию. Монастырь острыми когтями впился в душу Хеста, не желая ее отпускать. Юноша знал, что рано или поздно эти когти придется вырывать вместе с плотью, лишь бы освободиться.
  
  

Глава IX

   На улицы города начали выползать люди. Большинство из них получили незначительные раны, благодаря тому, что благоразумно пересидели в каменных домах всю напасть. Кто-то хватался за голову, не знаю что делать теперь, когда родной дом разрушен. Кто-то хватался за метлу или лопату, расчищая чудом уцелевшее жилище от пепла. А кто-то хватался за меч, разом пресекая все попытки мародеров разграбить дом.
   Однако нашлись и те, кто обрядившись в серое бродили среди руин. Одежды их, сливающиеся цветом с окружением, были незатейливы и просты - накидки, платки, рубахи - ничего вычурного, как простой народ одевается. Подобно птицам, эти люди сбивались в стаи, и шли в глубь города, ища таких же, как они сами - серых, неприметных и объединенных общей идеей.
   Идею эту излагал с невысоких деревянных подмостков, одни боги знают, откуда взявшийся, оратор. Он расхаживал взад-вперед по необструганным доскам и потрясая кулаками драл глотку что есть мочи:
   - Недалек час прихода! Нам явился дракон! Его верный слуга расправил крылья, дабы явить нам всю мощь Его! Не стойте истуканами - преклонитесь перед ним! - кроме тех, кто уже был одет в серое тряпье, никто не слушал речи религиозного фанатика. А тот, дабы привлечь к себе внимания все больше горячился, выдирал волосы из клочковатой полуседой бороды и швырял округ себя пригоршни пепла.
   Наконец поглядеть на это безобразие соизволила стража, которой ночью тоже пришлось тяжко. Потушить хоть один пожар, разожженный драконьим пламенем, которое, как выяснилось на деле, сжигает даже камень, оказалось делом далеко как нелегким. Сил ушло - ни дать ни взять, что сами бы дракона валили. И вот сейчас, измотанный, с опаленными волосами и пропахшей гарью одеждой, сотник устало распорядился:
   - Этого - с рассудком помутившимся - в железо заковать, да в темницу кинуть, тех, кто внимал ему - гнать прочь, немедля! - при этих словах новоявленный проповедник остекленевшими глазами посмотрел прямо на небольшой отряд стражи, да так и остался стоять с приоткрытым то ли от удивления, то ли просто по глупости ртом.
   - Да, силенок-то не хватит уж, - наконец отмер он. - Кончилось ваше время, проиграли вы.
   Не успел несчастный договорить, как двое рослых детин схватили его под руки и сбросили вниз с подмостков. С земли его подобрали еще двое дюжих ребят: один из них, бритый наголо, слегка ударил проповедника по спине, от чего тот чуть было не подломился, как тростинка под ветром.
   Однако кандалы не успели сковать длани неудавшегося оратора. Лысый, тот, что так непочтительно отнесся к плененному, вдруг согнулся от богатырского удара в живот. Откуда только взялась эдакая силища в мужике, отнюдь не первой молодости? Кандалы вырвались из рук стражников и повисли в левой руке проповедника - получился самый настоящий цеп.
   Может быть это тот самый новый Бог дал сил старику, а может он просто умело скрывал свою силу до поры, до времени. Засвистела цепь, загудел воздух и тяжелое звено ударило в лицо не успевшего вовремя среагировать сотника. Щека лопнула, зубы покатились по земле. Стражник осел и рухнул в кучу пепла. Откуда ни возьмись, явились несколько затянутых в серое воинов, с мечами наголо. Они быстро расправились с оставшейся стражей: клинки без промаха разили измотанных тяжелой ночью воинов Долгара.
   Кто-то подал проповеднику секиру и он тут же присоединился к кровавой жатве. Клочковатая борода в миг обагрилась свежей кровью. Человек сорвал с себя серую тунику и окружившие его стражники в ужасе отпрянули: казалось, что под кожей старика копошится целый выводок змей. Плечи проповедника раздались в стороны, затрещали кости, "змей" становилось все больше, они укладывались ровными слоями, словно выстраивая нечто, что заменит дряблые мышцы.
   - Мой Бог дает силы мне! - секира заработала еще яростнее, превращая в кровавое месиво молодого парнишку, попавшего в ряды стражи незадолго до трагического пришествия дракона. Не отставали от своего предводителя и простые люди в сером. Небольшой отряд защитников города таял, словно снег у костра.
   Бой кончился быстро. Вернее - не бой, а бойня. Среди людей проповедника даже не было раненых. Сам же проповедник, к концу боя, стал настоящим великаном, головы на три выше самого рослого легионера из отборных войск Харалеста. Руки его, переплетенные лентами мышц и увитые веревками вен, могли разорвать человека пополам, что он незамедлительно и проделал с недобитым врагом.
   Кое-кто из горожан, наблюдавших через окна домов за происходящим, повыбежали на улицу. Люди непонимающе глядели на посланца нового Бога, некоторые взывали к помощи Адэр, молясь о том, чтобы копье богини пронзило нечестивца. Невесть откуда взявшиеся в Долгаре, южане хватались за свои амулеты-побрякушки и страстно целовали их, надеясь отвести беду. Были здесь и те, кто в порыве глупости воззвали к Иргхальду, но даже бог Мертвого неба не откликнулся на мольбы.
   - Бог придет и Бог уйдет! - пророкотал проповедник. - Мы пройдем по следам его и установим порядок Его, дабы не было излишнего Хаоса и ложных надежд!
   Люди перешептывались, а серые воины взирали на них, с нетающим льдом во взгляде.
   - Где ваши боги?! - не успокаивался посланник нового божества. - Где чудеса, что сотворены ими? Где?! В храмовых книгах? Но наш Бог явил вам свою силу! Вы видели его вестника! Вы до сих пор созерцаете меня. Решайтесь, ибо времени не так уж много до прихода.
   Люди решались. А что еще оставалось делать? Да и прав, наверное, проповедник. Новый бог явил свою силу: прислал дракона и дал заблудшим душам в проводники могучего воина. А где же Истинная Адэр? Где весь пантеон гномьих божеств и владыки морей, так почитаемые Грейхемом и Аргхеймом? Нет их с нами!
   Словно чума, растекалась зараза нового Бога по западному миру. Однако, надо отдать должное всем тем, кто распространял эту веру: действовали они гуманно, никого на кол не сажали, на дыбу не натягивали, колесования не поощряли. Да просто тех, кто противился и продолжал клятвенно заверять окружающих в своей верности Адэр и остальным старым богам, становилось все меньше. Еще меньше было тех, кто был искренен и действительно верил...
  
  
   Взвыл ветер в скалах, заметались с пугающей хаотичности снежинки. Кобий полуостров не сбрасывал ледяного доспеха даже летом.
   Девять орков стояли на причале, вглядываясь в туман над Полуночным океаном. Позади них покоились груженые простецким товаром повозки, в ожидании своего корабля. Недовольно фыркали кони-тяжеловозы, которых даже через толстый шерстяной покров пробирали пальцы холода.
   Наконец впереди показалось судно. Бортовые огни сверкали во мгле, и мачты черными иглами торчали из белесого марева.
   - Дождались, - орк опустил меховой воротник и изо рта вместе с хриплым голосом вырвалось облачко пара. - Я уже чего дурного думать начал.
   Громоздкий торговый корабль медленно причалил к вымерзшим берегам и, словно нехотя, опустил узкий трап на деревянный причал. Пятеро людей сбежали по нему и неуверенно направились к спокойно ожидающим оркам. Однако, на полпути они остановились. С корабля в спешке появились еще восемь фигур, на этот раз, держащих на виду оружие. Первая пятерка дождалась своей охраны и теперь шествовала так, будто весь Кобий полуостров не иначе, как их исконные владения. Один из орков сплюнул в их сторону.
   Люди приблизились. Вернее, не только люди: среди охраны купцов был и один орк. Его сородичи, никогда не покидавшие насиженных мест на этом проклятом севере, невольно начали завидовать тому, кто побывал в благодатных краях и вернулся оттуда живым.
   - Золото или пища?! - рыкнул ступивший вперед орк, все еще не спуская удивленного взгляда с гордо шествующей охраны.
   - И золото, и пища! - откликнулся на вопрос человек, тоже, похоже, главный в своей стае. - А что у вас?
   - Все, как всегда.
   Начался обмен товарами. Люди спорили, занижали цены на все, что предлагали им обитатели Кобьего полуострова. Снег пошел еще сильнее, укрывая плотным слоем и причал и корабль. Купцы торопились, явно обеспокоенные изменением погоды. Но, вот последний фиорий перекочевал в ставшие тугими орчьи кошельки и люди поспешили убраться из негостеприимного края. Не спешил только орк-охранник. Однако, его никто и не поторапливал, он давно условился об этом с людьми.
   Корабль отчалил, спешно поднялись паруса, и северный ветер споро погнал судно вдоль западного побережья. На берегу осталось десять орков. Девять из них с интересом и удивлением глядели на новоприбывшего, а он, в свою очередь, протянул им ладонь и представился:
   - Дреггс Дол гро-Гхаш.
   - Ну, что ж, Дреггс, - протянул один из орков, - Я Херрек. Очень уж редко к нам заглядывают соплеменники с юга. Ты даже, наверное, первый за десяток-другой лютых зим. И вот пошевели мозгом, прикинь, почему же я гляжу на тебя и понимаю, что ни единому словечку твоему сраному, не поверю.
   - Думаю мне убедить тебя труда не составит, - отмахнулся, как от досаждающей пчелы, Дреггс. - Убедить тебя по дороге в город. Иначе рассказывать буду, покуда нас не заметет.
   Херрек недоверчиво глянул на новоявленного соплеменника, стряхнул с плеч снег и рявкнул своим помощникам. Рявкнул по настоящему, резко, гортанно, с рыком и яростно выплевывая окончания слов.
   Дреггс невольно заслушался. Язык, принесенный на Кобий полуостров давным-давно, нынче известен много где. Но на нем не говорят, не используют в обыденной речи, лишь сеют замысловатые ругательства.
   А тут... орк улыбнулся, вспоминая давнее время. Сколько лет он уже всех этих простых слов не слышал? Сколько лет ему не приказывал ни один командир, с такой же темной, как у Дреггса, кровью?
   Наконец, снарядив обоз с продовольствием, орки медленно выдвинулись на восток. За невысокой скальной грядой их встретила унылая равнина. Земли почти полностью скрылись под снегом, ни о какой растительности и речи не шло. Лошади, и те, с трудом прокладывали себе путь в сугробах.
   История Дреггса, оказавшаяся в изложении орка весьма короткой, вызвала вящий интерес со стороны его спутников, которые тоже не замедлили поделиться последними новостями. Оказывается, все способное держать оружие мужское население Кобьего полуострова ждет сигнала к войне. Вот-вот армии Харалеста схлестнуться с войсками Грейхема, и тогда, все прославленные племена народа орков смело отправятся покорять южные земли. Ни эльфов, ни гномов сейчас нет рядом, никто не поможет терзающим друг друга людишкам.
   Дреггса позабавил боевой настрой сотоварищей, но он и сам был бы не прочь разрушить мечты людей о счастливом будущем. Править могут только воины.
   А орки - воины от самого сотворения. С кипящей кровью, яростной душой и хитрым умом.
   Они не охотники и маги, как эльфы, они не роют носами землю, в надежде найти золотую жилу, подобно гномам, и уж точно они не станут заботиться о пастбищах для скота и полях для пшеницы! Только война имеет для них смысл, а если войны нет, то и нет веселой жизни.
   К вечеру обоз добрался до расположенного в горном ущелье форпоста. Отряд бывалых воинов, что нес там вахту, радостно встретил посетителей, тут же взяв положенную долю доставленных из-за моря припасов.
   Сразу за ущельем начинался более спокойный край, укрытый от ветров и непогоды шпилями гор. Водопады, рожденные горячими ключами, низвергались с шумом вниз, создавая по всей долине небольшие теплые озера. Настоящий оазис в снежной пустыне.
   Огромный город, огражденный созданными природой монолитными стенами, кипел жизнью. Молодые тренировались управляться с оружием, зрелые их тренировали, или же сами оттачивали мастерство, а те, кто дожил до седых волос, гордо восседали в зале Совета. Женщины трудились на благо своим мужьям, ткали, пряли, разделывали туши убиенных охотниками животных. И никто не роптал на свою долю. Каждый шел к одной, общей цели: вырваться с проклятого севера.
   - Все племена собрались вместе? - вскинул брови Дреггс - Вы не передрались из-за земли?
   - Землю распределяет Совет, его решения справедливы, никто не оспаривает их, - ответил Херрек.
   - Совет какого племени? Какое племя властвует нынче? - допытывался орк.
   - Совет всех племен. Все племена нынче равны. Нас не так уж много, чтобы жить разрозненными племенами. Но, если хочешь, ты можешь попробовать и решиться на такой подвиг. Мне кажется ты единственный продолжатель рода племени Ур-Гхад-Гхаш? Долго же ты протянешь в одиночестве, окруженный среди ледников Кобьего полуострова снежными волками!
   Орки замолчали. Поездка подходила к концу и они успели преодолеть около трети города, прежде чем разговор возобновился:
   - Херрек, друг, - обратился к спутнику Дреггс. - как скоро смогу я предстать перед советом? Мне необходимо уведомить их о принесенных мною вестях.
   - Достаточно скоро, если вспомнить то, что я должен отчитаться перед ними за взятое у людей золото, - улыбнулся орк. - Если Неподнявшийся действительно сможет помочь оркам так, как помог тебе, то все, включая моего старика Набрага станут тебя на руках носить.
   - Мне не нужно, чтобы меня носили на руках, - резко оборвал собеседника Дреггс. - Мне нужно, чтобы я сам смог обезглавить всего двоих эльфов!
   - Как по мне, так их всех давно пора на костер спровадить. - Херрек резко сорвал с седла арбалет и прицелившись пустил стрелу в крупную белую птицу, но промазал и та упорхнула. - Эх, отличный был бы ужин, - с сожалением в голосе сказал он. - Не из эльфов, из птицы, хотя... - орк рассмеялся, представив как вкушал бы трапезу из хорошо прожаренного эльфийского мяса.
  
   Факелы в шатре Совета нещадно чадили, а дым от курильниц, занимающих чуть ли не все столы и полочки, добавлял еще и непроглядную серую завесу. Поэтому, чтобы четко различить лица старейшин, необходимо оказаться непосредственно возле их кресел, что делать простому орку никак не дозволено.
   - Ты все еще не уверен, поможет нам твой Неподнявшийся, или нет? - задал наконец вопрос Набраг - орк великан, занимающий центральное кресло по праву сильного. Он не был самым старым из тех, кто присутствовал в зале, но был достаточно умен и хитер, чтобы создать себе достойное положение в обществе.
   - Враг нашего врага не должен отказать нам в подобной услуге, - заметил Херрек.
   - Я все еще не уверен, что он враг эльфам, в полном понимании этих слов, - покачал головой Дреггс. - Да, он помогал мне, убивал эльфов стоя со мной спина к спине и даже помог мне бежать прямо из-под носа эльфийского царя, когда сам схватился с ним. Его оружие не знает промаха, оно разит врага наповал, а стрелы Неподнявшийся просто ломает в десятке шагов от себя. Никакая рать, что марширует под этими солнцем и луной не сможет одолеть такого воина. Не знай я того, что боги способны лишь смотреть, да время от времени подбрасывать испытания и награду, я бы решил, что Неподнявшийся - это есть Бог Войны, внезапно сошедший в мир.
   - Если он сражался с царем эльфов - значит он все же враг им. - Набраг почесал ухо и изрек еще одно глубокомысленное высказывание: - Чем больше у эльфов и людей врагов - тем лучше для нас. Но ведь, если Неподнявшийся не бог, то он человек, верно Дреггс?
   - Он сказал, что был рожден людской женщиной, - согласился орк.
   - Что же защитит нас от него, если он вдруг решит принять сторону людей? Вдруг у него с эльфами были просто некие старые счеты, но ведь кровное родство еще никто не отменял: за свой народ Неподнявшийся может выступить и против орков!
   Дреггс с удивлением поглядел на Набрага. Ему самому почему-то подобная мысль не пришла в голову. Было в Неподнявшемся что-то такое, что сразу давало понять: нет ему дела до какого-то еще народа кроме эльфов. Все остальные для него равны. Может быть это просто неприязнь к тем, кто были в этом мире первыми?
   - Но Неподнявшийся - не есть главная цель наших обсуждений, - меж тем продолжал Набраг. - Куда важнее сейчас подготовится к войне! Если бы ты, Дреггс, не рассказал мне об этом существе, я вряд ли когда-нибудь еще услышал о нем. Он может и не встретится на нашем пути, ведь так? Так. Сейчас, когда наше войско уже изнывает от желания перебить врагов всех до единого. Нам необходимы генералы: сильные и умные, которые уже пролили достаточно крови, чтобы можно было омыть ею все ступени на лестнице к залу Совета. Такие орки как ты Дреггс всегда нужны нашим войскам! Да и Херрек наверняка уже устал быть просто главой наших торгашей, верно? Вижу я в тебе великого воина. Я выдам вам перстни, подтверждающие вашу принадлежность к высшим чинам! Но с одним условием: поклянитесь, что поведете вверенные вам силы к победе, к истреблению врагов вашего племени, а если это окажется вам не по силам, то вы положите головы в битве.
   Орки поклонились старейшинам и поклялись на собственной крови, навеки скрепив свою судьбу с уничтожением человеческого рода.
  
   Не все в орчьих племенах были так же сильны и быстры как Дреггс, не все вышли ростом, как Херрек или Набраг, но их жажда крови восполняла все недостатки. Орки от природы делились на две касты. Хотя эльфы-ученые упорно именовали их "двумя видами".
   Более крупные и человекоподобные, вроде Дреггса, были кастой высшей. Они всегда правили, потому как могли запросто одолеть любого из низшей касты. Все потому что низшие орки были больше похожи на гоблинов-переростков. Уродливы и весьма тупы. Хотя обучение делало с ними чудеса.
   Дреггс заставлял своих солдат тренироваться постоянно, оттачивать мастерство и соревноваться в нем друг с другом. Во времена скитаний по людским землям, он успел насмотреться на дисциплину войск Харалеста и Грейхема.
   Не так уж трудно оказалось обучить молодое пополнение сложному построению фаланги Империи, или требующему максимально слаженных действий клину Закхара, так распространенному среди армий южных Султанов. Сложнее оказалось вселить надежду на победу в сердца воинов. Хоть жажда крови и застилала оркам глаза, но каждый из них надеялся лишь умереть забрав с собой побольше чужых жизней. Никто даже не помышлял о выживании, если Харалесту, или Грейхему придет в голову дать им генеральное сражение. Чтобы там ни думал себе Совет, но Дреггс понял: слишком радужны думы этих стариков, возомнивших себя великими стратегами.
   Победить можно, но, лишь вмешавшись в последний момент в сражение, полностью обескровившее вражеские армии. Идти в бой с глупой надеждой на справедливость богов и удачу, да еще и вести за собой солдат - Дреггсу совсем не понравилось даже мысль о таком поступке.
   Однако настал день и час, когда глаза Дреггса открылись: он вышел в дозор с небольшим, не самым лучшим, по его мнению, отрядом. Близ города были замечены люди, и оркам вменялось в обязанность их выследить. Выследить-то выследили, но вот только людей оказалось достаточно много, чтобы перебить весь дреггсов отряд. Оркам бы уйти, подмогу позвать, да уничтожить шпионов, но молодые, охочие до боя солдаты, словно нарочно, прямо на глазах у разъяренного Дреггса показались людям. Одного такого глупца подкосил молниеносный выстрел из арбалета. Часовые у людей оказались отменные.
   Избежавшие арбалетных болтов орки несколько мгновений стояли пораженные столь быстрой гибелью товарища. Наконец они единовременно приняли решение - мстить. Мечи взметнулись, алебарды и копья повернули свои острия в сторону врагов. Завязался нешуточный бой: люди постарались как можно лучше закрепить свою позицию среди огромных валунов и скал, но всю жизнь обитающие на Кобьем полуострове орки оказались быстрее и ловчее.
   Дреггс тоже не остался в стороне, но он, в отличие от своих солдат, ринулся в гущу боя сломя голову, словно берсеркер северных морей разя человеческих воинов. Раз уж взял на себя ответственность командовать, так будь добр и докажи, что эта ответственность для тебя посильная ноша!
   Прочь от места сражения, сверкая подошвами легких сандалий, совершенно не подходящих к суровому климату Кобьего полуострова, побежал старик, весьма прытко удирающий для своего возраста. Как верно подметил для себя Дреггс: без магии он бы и шагу уже не ступил.
   Старец действительно был магом, причем шатающийся с воинами не из праздного любопытства - его главным делом было прикрыть своих соратников от любопытных глаз. Но то ли по глупости, либо просто по старческой немощи, человек не справился с задачей. Сначала их заметили простые орки, а теперь вот и солдатам Дреггса удалось подобраться слишком близко.
   Предводитель орков издал низкий, гулкий рев и бросился в погоню за удирающей жертвой. Нет для орка большей опасности, чем человеческий маг, избежавший возмездия и осмелевший от собственной силы. Вот-вот могучий орк должен был нагнать старика и вогнать в него лезвие своего меча, но внезапно предполагаемая добыча решила показать острые зубы. Беглец обернулся, и начал словно бы вращать над головой невидимый меч. Дреггс с удивлением и каким-то странным сочувствием в глазах посмотрел на кривляния человечишки. Так он мог бы смотреть на выжившего из ума старого, но растерявшего всю свою мудрость главу рода. Но вдруг лезвие воображаемого меча воткнулось в грудь орка. Сердце болезненно закололо, весь воздух резко вышел из легких и Дреггс понял, что через несколько секунд уже не сможет стоять на ногах. Однако звериная сущность орка пересилила наспех, без должной выдержки сотворенное заклинание: дыхание выровнялось, боль прошла, руки вновь уверенно сжали меч. Орк растянул губы в хищном оскале и подошел вплотную к жертве.
   Старик затрясся и поник головой. Заклятие, последняя надежда на спасение, не сработало! Дреггс даже не стал пачкать об такое жалкое создание меч: воин просто пнул человека так, что тот бессильно рухнул на спину, а затем, тяжелый сапог орка наступил на горло старца. Длинный широкий кинжал возник у самого носа старика. Тот попытался вырваться, захрипел, задергал руками, словно тряпичная кукла на веревочках... Минуло полчаса, и голова мага уже возвышалась на копье над отрядом орков, возвращающихся с победой в родной город.
   Взглянув со стороны на первый настоящий бой своих солдат, Дреггс наконец сообразил: нет никакой непобедимой армии Харалеста, нет бессмертных всадников у Грейхема. Есть только сила и горячая кровь, которая просится в бой. Люди, за долгие годы отвыкшие воевать с настоящими воинами, ждут от врага слаженных действий, правильных построений, неписаного этикета в войне. Но нет, все это они могут получить только от таких же разморенных спокойной жизнью людей. Для них война - это развлечение.
   От орков они получат настоящую кровавую баню. Ослепленный кровавой пеленой орк опаснее голодного тигра, а Дреггс очень сомневался, что люди тренируются в борьбе с хищниками. Пусть они говорят, что орки в большей степени животные, чем люди. Пусть так, орки гордятся своим родством с племенем четвероногих убийц.
   Слишком давно не был Дреггс среди соплеменников. Так давно, что сумел забыть непримиримую вражду орков с другими народами. Слишком сильно он начал ассоциировать своих братьев с людьми. Зря он гнал напраслину на своих солдат. Армия была готова и за нее не было стыдно перед Советом. Можно было со спокойной душой выступать в поход, тем более, что солдаты от чрезмерно долгого сидения на одном месте могут и расхотеть так вот скоро начинать войну. Если алчная до крови и боя душа орка требует войны, ей надо немедленно ее предоставить.
  
   Повел войско сам Набраг, живой символ силы и несокрушимости рода всех орков севера. За ним пошли все, кто считал себя настоящим воином, именно такой предводитель и нужен стае горячих сердец, предвкушающих битву. Войско шло без устали, пару раз на пути уходящей за горизонт армии попались деревни и хутора. Люди сами открывали хлипкие воротца в частоколе, моля пощадить, но орки хладнокровно предавали все вокруг огню.
   Один, довольно большой хутор, с немалым количеством дворов и хорошей стеной на высоком земляном валу, попытался дать отпор наступающей орде неприятеля. Глупый, напрасно полагавший, что орки обойдут его непоколебимый хутор, Голова первым поплатился за свою самоуверенность. Когда огромный, оббитый черными сырыми шкурами таран вышиб слабенькие ворота, хуторяне вышвырнули Голову вперед, на растерзание захватчикам, пока сами, побросав нехитрое оружие, спешно пытались скрыться в своих домах.
   И, как говорили потом люди: "лучше моровое поветрие, чем орки из-за холма налетевшие". Мор можно хотя бы в погребе пересидеть, на свет носу не казать, да одному прозябать. Орки, словно чуя человечий дух, вытаскивали крестьян изо всех щелей. Из-за печек, из хитро припрятанных под полом погребов, находили даже тех, кто постарался забиться в печную трубу, если та достаточно широка оказывалась.
   Останки торжественно, у всех на виду, расчлененного Головы разбросали возле поваленных ворот. Разоренный хутор пугал своей молчаливостью. Воины с севера вырезали всех, не оставив в живых даже собак. Страшная жестокость орков легко объяснялась их ненавистью к тем, кто вместе с эльфами загнал их на проклятый Кобий полуостров.
   - Убивайте всех, всех, кто не брат вам по крови, или по оружию, - кричал Набраг, размахивая своим кривым ятаганом. - Напейтесь крови вдоволь!
   Первый дым и первая кровь на земле врага воодушевляла. Скоро Грейхем узнает, что такое месть орков, а вслед за ним и Харалест!
  
  
   Туман сгущался. Лишь верхушки некоторых холмов высились над белым морем. Где-то, на небольшом отдалении, но в совершенно непроглядной мгле маршировали легионы. Эгин и Император не торопили своих коней, справедливо полагая, что с такой видимостью армия будет двигаться еле-еле. Солнце заходило, скрываясь за рекой по правую руку. Точнее, по правую руку должна быть долина реки Исард, но из-за непогоды углядеть что-то на таком расстоянии невозможно.
   - Помню, как Ваш отец отправился на охоту, в надежде подстрелить из своего нового лука какого-нибудь зверя покрупнее. Его молодая жена, Ваша матушку, без преувеличения прекрасная, Сифрайя, уговорила меня, за весьма непростую награду, напустить точь-в-точь такой туман на окрестные леса и луга, тем самым сведя на нет все попытки своего дорогого мужа хоть что-нибудь различить среди стволов деревьев.
   - Такой же туман, да, Эгин? - переспросил Ирваст, пытаясь различить впереди пегую кобылу Крамда. - Может и этот туман напустил кто-то, чтобы воздержать нас от охоты на своих северных соседей?
   - Не надо думать, что я даром ем ту стряпню, что готовит наш разлюбезный походный повар, мой Император. - В последнее время Эгин стал все чаще улыбаться. Вот и сейчас улыбка озарило его лицо. - Нет, туман явно не послан к нам злобным чародеем, размахивающим страшным жезлом из костей и черепов. Туман сотворили сами эти края. Леса, горы, Исард наконец. Он имеет некую магическую основу, но питается от самой природы, ничуть не тая тех нитей, что привязали его к этим местам. Собственно ему и не надо их таить: слабый чародей их не разорвет, а сильный прежде чем это сделать, взвесит возможные последствия и сам откажется от пагубных действий.
   Ирваст кивнул, в знак понимания. Удивительное что-то делается с придворным магом. Он словно становится более человечным, словно омолаживается. Сначала он начал просто улыбаться и посвящать Императора во все свои магические путаницы, а теперь вот вспомнил забавную на его взгляд историю из не столь давних времен и охотно пересказал.
   Такой долгий день наконец кончился, ночь резко взяла все в свои длинные, холодные длани и, словно стараясь убрать любые воспоминания о солнце и свете, не показала людям даже всегдашнего месяца и ярких звезд. Туман оторвался от земли, поднялся чуть выше стройных елей, да так и завис над ними, создавая у людей впечатление, что над ними колышется огромная туча.
   Легионеры шумно разбивали лагерь. В сердце кипящей работы встал походный шатер императора, с вышитыми на нем золотом и серебром охранными знаками. И, хоть и стояла у входа богато вооруженная стража, Ирваста не было в шатре. Император был далеко за пределами лагеря, сопровождаемый лишь Эгином и Крамдом, он шел вдоль крутого склона холма, различая за ним лишь неяркий блеск воды заболоченных озер под лунным светом. Дотуда туман еще не добрался. Край его, словно ножом отрезанный, ровной полосой уходил с запада на северо-восток.
   - Словно боги решили начертить что-то, лишь для птиц видимое, - усмехнулся Крамд.
   - Не понимаю твоего веселого настроя, Крамд, - Ирваст вглядывался в срез тумана, словно пытаясь углядеть там что-то, что даст в один миг решение всех проблем. - Этот туман, на мой взгляд, не повод для шуток. Он несет в себе что-то странное. Не нечистое, но странное, непонятное мне.
   - А я и не шучу, мой Император. Я излагаю свою мысль, пусть она мне и кажется несколько забавной. Пусть боги занимаются там наверху своими делами, мне тут хорошо. Хотят рисовать - пусть рисуют. Мое дело - вам служить, а не за богами следить. Покуда вы живы, покуда мы воевать можем, мне жизнь счастливой кажется.
   Генерал внимательно оглядел землю, нашел подходящий по руке камень, и с молодецким свистом зашвырнул его в колышущуюся мглу. Камешек не замедлил упасть в сырую траву. Марево не поглотило его, не превратило в жуткое страшилище и вообще вело себя как самый обычный туман, но какие-то сомнения все еще копошились в душе Ирваста.
   - Я наверное не открою тебе истину, Крамд, если скажу, что ничто не происходит просто так и не уходит в никуда. Я боюсь, как бы этот туман не оказался враждебным, подосланным к нам кем-то могучим и имеющим власть над силами природами.
   - Будешь тролля бояться - золота не найдешь. Это не я придумал, это изреченная каким-то гномом истина, запечатанная в вид поговорки. И эту поговорку следует усвоить Вам, мой Император. Все Ваши великие предки были упрямы и почти лишены чувства страха. На войне всякое бывает, и всего предусмотреть нельзя. А что до тумана - то, как я и раньше говорил: пусть весит, покуда не мешает. Я понимаю, вы не так давно взошли на трон и теперь боитесь сделать что-то не так, как надо вашим придворным. Это похвально: стремится делать все правильно, но, я еще раз повторю, следует всегда вносить немалую толику инициативы. Тогда вас запомнят и будут почитать еще при жизни.
   Ирваст не нашел что ответить и повернулся к Эгину, в надежде на мудрое слово мага. Однако, придворный чародей и первый советник не помог своему Императору и не унял разошедшегося генерала. Он просто высвободил из-под полы плаща руку и указал ее длинным пальцем куда-то вдаль.
   Император взглянул во тьму, да так и замер, с испугом в глазах и удивленно вскинутыми бровями. Он уже не слушал того, что говорит Крамд, просто показал старому генералу кулак, а затем выпятил указательный палец в ту же сторону, куда секунду назад был направлен перст Эгина.
   - И чего мы охрану не взяли-то? - сам у себя спросил Крамд.
   Не слишком близко, за серебрящимися озерами появились костры. Их огонь хорошо разгонял темноту и можно было разглядеть, как из тени в тень, не задерживаясь на свету снуют черные силуэты.
   - Как они подошли настолько близко? Крамд! Твои разведчики проворонили целую армию, как ты это объяснишь? - вскипел Ирваст.
   - Так разведчики только вышли, - отбивался генерал, - может они уже и вернулись с известиями в лагерь, да только нас там нет. Да и туман этот...
   - О чем ты? Туман заканчивается здесь, враг как на ладони!
   - Ну, значит Грейхему помогает сам Иргхальд, перенося армии с места на место!
   Крамд огляделся и удивленно присвистнул: вокруг появилось еще множество костров. Армия была огромна.
   - Они ходят очень быстро, - вдруг произнес Эгин. - Они приучены быстро и ловко двигаться, нести тяжелое оружие и ненавидеть врага. Когда эта армия прошла с севера на юг, она уничтожила много людей, в надежде упиться кровью, но только еще больше раздразнила свою жажду. Вокруг солдат сейчас вьются духи тех, кого они убили. Духи истошно вопят и проклинают их, но воины не слышат. Они слышат лишь предсмертные всхлипы врагов, да голос крови своей, призывающий к убийству. Орки извечно были простаками - проще некуда. Именно поэтому ими так легко манипулировать. Дай им часть того, что им хочется, а за все остальное они выполнят любую работу.
   - Орки? Это ловушка?! - вне себя от изумления вскричал Император.
   - Нет, - спокойно возразил Эгин, - это - шанс.
  
  
   В жизни любого командира, будь то сотник, тысячник, или даже десятник, бывает, когда чересчур тупоголовые солдаты, менее шустро соображающие, чем скажем вековой дуб, надоедают до зубовного скрежета. Надоедают так, что в них хочется кинуть чем-нибудь одновременно тяжелым и острым, чтобы навсегда пресечь всевозможные встречи с ними в будущем.
   Херрек удачно преодолел такой момент, но Дреггс, будучи весьма тяжелым на руку, довольно сильно начал поколачивать тех, кто ниже рангом. Пик его недовольства своим войском пришелся аккурат на разграбление очередного хутора. Привыкшие к сытой, размеренной жизни хуторяне были более чем напуганы. Прежде, они никогда не знали нападений. Грейхемскую конницу боялись все и вся. Даже восточные кочевники, тоже, словно рожденные в седле, и те не переходили рубежей северного княжества.
   Однако, нашелся среди тех, кто ничего смертоноснее вил никогда в руках не держал, известный хитрец и жулик, отсыпающийся на соломенном тюфяке близ отхожего места таверны. Ночлег, приобретенный между прочим за честные деньги, был хоть и весьма неудобен, но сыграл немаловажную роль в судьбе хитреца, звавшегося в народе простым именем Хори, и не менее подходящем прозвищем Быстрозуб, ясно дающим понять, что носящий такую кличку способен и руку по локоть оттяпать.
   Хори выглядел очень удивленным, когда едва продрав глаза, узрел, что такой гостеприимный к нему хутор попал в беду: рыскающие всюду орки явно не представлялись добрыми путешественниками. Но, не будь он Хори Быстрозуб, если, когда на задний двор таверны ворвались трое орков, у него уже не созрел блестящий план.
   Дреггсу не было в точности известно, что же такое предложил оркам человек, но это "что-то" заставило их пойти вместе с ним, отрешиться от похода на людские земли и стать кем-то вроде простых разбойников. Армия двинулась дальше, не особенно разоряясь на поиски заблудших. Однако, их таки нашли - все трое были подвешены за ноги вдоль дороги, с перерезанными глотками. Хори обхитрил их, ушел живым, да еще наверняка сумел что-нибудь награбить, при сильной поддержке не последних в орчьей армии солдат. А потом убил, покуда те спали.
   Ладно, что предатели (а иначе их и назвать-то нельзя!) встретили простого жулика-воришку. А попадись они в руки Императорской разведки? Или наткнись на мага Академии Харалеста? Чтобы они тогда делать стали? Полудурки...
   И не так сильно огорчила Дреггса судьба глупцов, как мысль о том, сколько же еще, подобных им, стоит в строю и держит меч нетвердой рукой, готовой зарезать генерала, или товарища, ради сладкой жизни. Армия сильных телом, но некрепких духом солдат. У орков это в крови. В крови у них и желание вступить в преступный сговор с теми, кого ненавидят они. Сговариваются с людьми и, по собственной же глупости получают кинжал в сердце.
   Проклятье орчьей крови... Сколько раз уж думал Дреггс обо всех этих кровавых обязательствах. Именно кровавых, не кровных, или каких там еще. На крови замешано все, что составляет орчью душу. Проливать кровь - значит жить, вот по какому принципу ведет существование настоящий орк. Жаль только, что некоторые не отличают кровь соотечественников от вражеской. Да, она такая же теплая и красная, но...
   Крик ночной птицы вывел орка из его дум. Небо на востоке загорелось было яркими красками восхода, но резко пришедший в движение туман закрыл собой всю светлую половину небосклона, взметнулся выше холмов, встал непреступной стеной. Также резко, как зашевелилась мгла, зашевелился лагерь. Воины просыпались, приученные на дальнем севере хватать каждый луч солнца. Пусть орки и были изначально обитателями пещер, но в холоде они научились ценить тепло. Ничего, стоит им только как следует укрепиться на южных землях, как ненужная привычка отпадет.
   На южной оконечности лагеря забеспокоились часовые, что-то бурно обсуждая между собой, и Дреггс поспешил к ним, желая первым вникнуть в суть проблемы. Однако, то что предстало взорам поставленных на часы орков, заставило недоумевать и их генерала.
   По тракту двигался небольшой кортеж, целиком состоящий из людей. Да не просто каких-то там солдат, а самых настоящих главнокомандующих. Над ними развевалось пурпурно-золотое знамя Императорского двора Харалеста: коронованная голова ястреба. Солнце, наконец одолевшее завесу тумана, заиграло своими лучами на начищенных до блеска латах и оружии. Создавалось впечатление, что люди, объявившееся у орчьего лагеря ниспосланы северянам благой судьбой, решившей наконец положить конец вражде между родом орчьим и человеческим.
   Дреггс, не в пример своим воинам оказался куда более зорким: иллюзия света и добра была так тонка, что глаз орка уловил все те детали, что выдавали истинные намерения людей. Настороженные взгляды, полные подозрения, страха и ненависти, резкие движения, клинки, ненамного вытащенные из ножен. У двоих человек даже дрожали руки, что уж никак они не могли скрыть.
   Генерал орков дал волю своей усмешке и вышел вперед, встречая непрошенных гостей.
  
   - Бить? - закусил губу Крамд. - Вон тот, что впереди, не очень-то к нам расположен, а?
   - Не выказывайте страха, господа. Орки есть часть животного мира, по недоразумению получившая разум сродни нашему. Раз они часть животных - значит вполне способны чуять страх, - многозначительно заметил Эгин.
   Лараг обеспокоено завертелся в седле, прочесывая взглядом каждый куст. Так и есть: взор правителя восточных земель приметил лучников, удобно устроившихся в высокой траве и на широких ветвях деревьев.
   - Возможно вам интересно знать, - вновь заговорил Крамд, - но мне до сих пор кажется очень уж рискованной затеей прибыть на переговоры таким вот составом. Потеря главнокомандующих и самого Императора - будет весьма некстати для нашей армии. Случись такое - жди гражданской войны, как пить дать. Ведь Вы, мой Император, не оставили после себя наследников.
   - Еще успею, Крамд, не беспокойся, - попытался отшутиться Ирваст, но его и самого терзали сомнения. Слишком уж просто и ловко вел его Эгин на своем поводке. Совсем некстати вспомнился давнишний военный совет, и недовольный верховным чародеем Эргий. Может быть ему все-таки было, за что обижаться на мага?
   Впереди, плотным строем, встали орки. Высокий, с лицом, укрытым длинными, ниспадающими черными волосами, орк выкрикнул приветствие на языке Грейхема. Старый, можно даже сказать древний язык. Сейчас он уже не в ходу, весь Грейхем говорит на Харалестском.
   Император в задумчивости провел рукой по небритому подбородку. Ведь этот орк точно знает, что перед ним высокие чины Харалестской армии, не мог ведь он знамя не узнать. Тогда с чего вдруг заговорил на мертвом наречии? Проверяет? Если да, то что можно проверять таким способом?
   - Крамд. Ответь ему, - отдал приказ Император. - Ответь ему на нашем языке, пусть знает, кто теперь хозяин на севере.
   Всадники остановились. Крамд поприветствовал могучего орка. Тот оскалился, убрал меч в ножны и пошел навстречу людям. Личная стража сжала кольцо вокруг Ирваста, мрачно глядя из-под кольчужных капюшонов на приближающегося вчерашнего врага.
   Эгин прожигал орка взглядом, словно стараясь увидеть его внутренности. Хотя, Император был почти уверен, что захоти маг действительно заглянуть в чье-то тело, он бы без затруднений сумел претворить свое желанье в жизнь.
   - Так вот, кто прикончил старого Дергама, - мрачно прошелестел Эгин, обращаясь к Крамду. - Он ведь сопровождал ту сгинувшую группу лазутчиков?
   - Да, говорят орки вырезали их подчистую, - сокрушенно покачал головой полководец. - Если б с ними пошел кто опытный, тогда, можно было бы ожидать и чего хорошего, а так...
   - Я чувствую на этом орке следы чар Дергама. Заклятье почему-то не сработало как надо, а вильнуло в совсем неожиданную сторону. Правда, после подобного Дергам был бы уже не жилец. Случись бы так, что этот орк не прикончил бы старика, и маг сам бы умер спустя всего пару часов.
   Меж тем, к людям уже приблизился сам Дреггс. Даже не посмотрев на Ирваста, он обратился к Крамду:
   - Что такие высокопоставленные, пусть и незваные, но все же гости, хотят от нашего бедного лагеря? Я вижу знамя Харалеста, но все еще нахожусь под странным чувством непонимания. Все мы стоим на земле Грейхемского княжества. Что же здесь делают послы Харалеста?
   - То же, что и ты, орк... - начал отвечать за Крамда Эгин.
   - Дреггс! Не делай из меня безликого воина! Коли не знаешь имени, так познакомься.
   - То же, что и ты, орк. - с нажимом повторил Эгин и так взглянул на Дреггса, что тот отшатнулся. - Мы здесь воюем. И прошу заметить, перед тобой не просто послы! Сюда прибыл сам Император, ожидая аудиенции от вашего вождя. Мне известно, что он покинул Кобий полуостров вместе со своим войском.
   Заскрипели, сделанные из сухожилий тетивы могучих луков, но Дреггс сделал взмах левой рукой и все мгновенно смолкло.
   - Вам придется подождать приказа Набрага. Доколе он не захочет вас увидеть, вы можете ожидать на территории лагеря. И уж не обижайтесь, если нам прикажут вас убить, - орк загоготал и развернувшись ушел, затерявшись среди своих воинов.
   Под прицелом десятка луков, люди неспешно прошли на территорию лагеря, по пути примечая глазом все, что стоило внимания. Крамда интересовали вооружение и сила орков, Лараг приглядывался к тому, как они общаются между собой, а Эгин и вовсе ушел в себя, созерцая внутренним оком лишь ему понятные знаки. Орки бросали косые взгляды на людей, но открытого недовольства не выказывали, лишь некоторые из них демонстративно обнажили оружие, положив его подле себя, на всякий случай.
   Ждать в подобном окружении пришлось недолго - Набраг направил к людям своих стражей, что должны были проводить их через лагерь, к месту встречи. Орки явно не боялись лазутчиков, или кого еще. Никто не предложил завязать людям глаза, чтобы не подглядели лишнего, или же оставить оружие у стражи. Хотя, возможно они не боялись чужих взглядов лишь потому, что решили, будто живыми люди уже не уйдут?
   Набраг дожидался послов восседая на длинной скамье, за широким деревянным столом. Шатер вождя орков имел странный вид: шкуры животных были натянуты на широкие металлические обручи. Вся эта конструкция напоминала бочонок без верхней крышки, словно специально удаленной, лишь бы солнце попадало внутрь. Набраг любил небо, чистое, не затянутое тучами. Такое редко когда увидишь на Кобьем полуострове.
   Первым к вождю орков вошел Крамд, услужливо придержав тяжелую занавесь перед Ирвастом. Стража Императора осталась снаружи, окружив прибежище Набрага редким кругом. Орки, столпившиеся вокруг шатра громко переговаривались на родном языке, скалили зубы и кивали на крепко держащих двуручники стражей. Люди изо всех сил старались сохранить невозмутимые лица, но нет-нет, да дрогнет чей-то взгляд. Эгин и Лараг тихо протиснулись вслед за Ирвастом. Дреггс и Херрек уже сидели по обе стороны от своего предводителя.
   - Больше никого не ждем? - удивленно спросил Лараг.
   - Больше никого. Вы - люди, а у большинства моих генералов свои счеты с вами. Трезво мыслить способны лишь Херрек, да Дреггс. Хоть они оба тоже натерпелись от вас... - Набраг резко ударил по столу кулаком.
   - Не горячись, Набраг, - успокаивающе произнес Эгин, без приглашения усаживаясь на скамью с противоположной от орков стороны стола. - Скоро мы все будем скованы одной бедой, так что лучше проявлять расположение друг к другу уже сейчас.
   - Одной бедой?! - единовременно вскричали Крамд, Дреггс и Ирваст.
   Набраг промолчал, лишь постучал пальцем по развернутой на столе карте Западного мира. Точной, удивительно точной карте. За такую карту можно отдать много золотых фиориев. Вот только где грязные орки взяли подобную? Ведь такие карты можно найти лишь при Императорском дворе. Даже у Грейхемского князя вряд ли есть нечто, выполненное с такой же точностью и аккуратностью.
   - Грейхем не шибко противился нашему вторжению, - пробормотал Херрек. - Я с самого началу чувствовал, что мы идем в ловушку.
   - Удивительно, но меня не отпускало подобное чувство с начала нашего похода, - твердо произнес Лараг, испытующе глядя на Эгина.
   - Вполне возможно, - начал Крамд, - что здешние воители хотят дать нам главный бой под самой своей твердыней, или даже на ее стенах.
   - Но это глупо, Крамд, ты считаешь всех грейхемцев безмозглыми? - Ирваст явно не ожидал подобной реплики от своего генерала. Неужели все, кто сейчас занимает высокие посты в Империи обделены умом?
   - А Вы видите лучшее объяснение, мой Император? Куда же девалась вся их армия? - парировал генерал.
   - Они заманивают вас, - Херрек произнес те слова, что уже давно вились в головах и людей и орков. - Манят, манят, подбрасывают вкусные кусочки мяса, а потом сами и сцапают! Что, будете отрицать?
   Набраг покачал головой, Эгин хмыкнул, презрительно взглянув на орков. Император мгновенно понял, что эти двое, стоящие по разные стороны стены отделяющей орков от людей, владеют одинаковой информацией. И информацией верной, построенной не на простых догадках.
   Наконец Эгин тихо кашлянул и начал говорить, все внимание тут же было приковано к нему:
   - Пора внести ясность. Все мы шли на войну с какой-то единственной целью: наши северные друзья, - в этот момент Лараг ухмыльнулся, не очень-то было похоже, что люди с орками успели сдружиться за столь короткий срок, - шли за новыми землями. И я их понимаю. Харалест издревле ссылал тех, кто совершил преступление против Империи в далекие восточные тундры. Это было и есть весьма тяжкое наказание.
   Харалест отправился войной на Грейхем по причине угрозы. Северное княжество подослало демона, который должен был убить нашего благословенного Императора. Княжество нарушило старые военные договоры и стало открыто собирать армию. Грейхем обращал наших людей в свою веру, сжигал деревни, призывая на головы мирных крестьян страшных чудовищ из Бездны. Поначалу, мой Император попытался списать все на эльфов, приславших весьма подозрительную записку. Напомню, что в ней сообщалось о том, что силами эльфов был изловлен опасный орк-поджигатель Дреггс Дол гро-Гхаш. Впредь, мой Император, - Эгин повернулся к своему повелителю, - не думайте что колдовской огонь так же прожорлив и охоч до бумаги, как настоящий. Я не скрою, вполне возможно, что эльфы были совершенно не против действий тех, кто ослаблял нашу Империю. Скорее всего, именно по этому они попытались выдать Дреггса за того, чья голова была оценена в немалое количество золота. Напомню, что поджигатель так и не был пойман. Скорее всего был он не один. А письмо Императору могло бы и сослужить службу если бы кто-нибудь бдительный решил узнать по какому-такому праву эльфы пленили орка на территории Империи и везут его невесть куда.
   Теперь, я хотел бы высказать свою теорию относительно положения дел на сегодняшний день. Хочу сразу заметить, что эта... хм... теория подтверждается множеством фактов. Начну я с малого.
   Однажды Грейхемскому княжеству улыбнулась удача. Случилось это совсем скоро после того, как образовалась Империя Харалеста. До этого, пока еще не было Империи, Грейхем все равно отправлял на юг немалую дань. Потом, спустя всего лишь сотню лет произошло то, чего никто не ждал так скоро. Они отделились от Харалеста и стали настоящим государством, пусть и небольшим, но имеющим превосходный флот. С таким флотом можно выставлять любые наценки на перевоз товаров. К счастью большинство того, что поддерживает казну нашего государства идет через южные моря. Полуночный океан, который получил в свое полное распоряжение Грейхем, соединял между собой лишь Семарьи острова, Аргхейм, Старг, да и сам Грейхем. Но и этого хватало, чтобы северное княжество жирело на непомерных пошлинах без малого два столетия. Глядя на это дело, Харалест надавил на своих северных соседей и те были вынуждены уступить. Однако... они затаили обиду.
   Я напоминаю все это, главным образом, нашим друзьям - оркам, поскольку в те времена, вы были несколько заняты... м-м-м... войнами. И не сильно вдавались в дела окружающего мира.
   И все шло бы так и дальше, не случись одного досадного происшествия. И, естественно, "досадного" - это очень мягко сказано. Глубоко под Велессийскими горами есть гнездо очень мерзких тварей. Они были там уже очень давно, задолго до того, как появилась Топь, задолго до того, как Анхелл стал домом для эльфов. Они были подобны семенам, посаженным в почву. И раньше, или позже они должны были взойти. Кто посеял эти семена - Я не берусь сказать. Возможно, это был какой-то молодой бог, с большими планами на будущее. Он создал себе пророков, которые ознаменуют его приход, перетянут на свою сторону многих из тех, кто населяет этот мир. Ловко придумано. Наверняка он поступил так же со многими мирами. Пророки пробуждаются в наиболее удобный момент, а следом за ними приходит и сам этот Бог...
   - Белые змеи! - выдохнул Дреггс.
   - Что? - Император посмотрел на Эгина, но тот тоже с интересом взглянул на орка.
   - Пока мы шли через земли этого проклятого князя, то сумели заметить странный культ в некоторых деревнях: люди вырезали из дерева фигуру, изображающую клубок переплетающихся змей, и красили их в белый цвет. Мы сжигали этих идолов. Не будет на этой земле богов кроме Сиграйа и слуг его, - с напускной напыщенностью ответил за своего генерала Набраг.
   - Понятно, - покивал головой Эгин. - Да, в последнее время многие новые религиозные течения, замеченные нами на территории Северного мира, использовали так или иначе изображение белой змеи. Но, я хотел бы продолжить... Новый бог должен явить себя. Причем очень интересная у него тактика: он действительно является. Это намного лучше воспринимается людьми, чем какие-то там чудеса и бредни проповедников. Именно поэтому люди идут за ним.
   - Люди идут, а ты не мог заметить? - удивился Ирваст.
   - Я занимаюсь изучением потоков силы и всего что с этим связано. А эти новые змеепоклонники являли настоящие чудеса. Не магию. Магию бы я заметил. А вот то что наши соглядатаи проморгали это все - удручает.
   - Вопросами верований занимались доверенные слуги храма Адэр и Иргхальда, - напомнил Крамд, сверля взглядом Эгина.
   - Без толку искать виноватых сейчас, - вскинул руки маг. - Новый бог вот-вот должен явиться. До меня дошли вести, что Долгар уже пал под его натиском
   - А-а... - довольно протянул Набраг. - Крепость бородатых недомерков... - костистый палец ткнулся в точку на карте, окруженную кругом из золотой нити и подписанную "Долгар. Царство гномье."
   - Видимо, - продолжил Эгин, - что и Грейхем ждет чего-то подобного. Даже больше. Они ждут, что в бой их поведет сам Бог. Похвальное желание. Ведь их бог уже рядом, ходит, вокруг нашей Сферы. Миры отделяет друг от друга прочное покрывало Хаоса. Но это не значит, что в нем не может быть бреши. Как только этот новый бог найдет брешь в Хаосе, он явится сюда. Если же его поиски окажутся тщетными - тогда он просто сам создаст дыру в наш мир. Но... мне кажется он уже знает куда идти, чтобы достичь цели. Ему уже указали. Все эти поджоги, пожары, и появление дракона в Долгаре... все это очень смахивает на сигнальные огни.
   Возможно, что туман, виденный всеми нами, есть ничто иное, как реакция Сферы на вторжение извне. Вся наша Академия была озадачена тем, почему так ослабели потоки силы богов нашего мира. Адэр, Иргхальд и их дети уже не пользуются у народа тем доверием, что прежде. Они не защитили никого. Поэтому люди принимают сторону более сильного, как им кажется, божества.
   Таков расклад дел. Надеюсь, все мы сумеем правильно взвесить наши возможности и примем верное решение, - закончил Эгин.
   - Эгин, - прошептал Ирваст, - почему я узнаю обо всем этом только сейчас?
   - Раньше оно того не стоило, - отрезал чародей. - А прежде, чем журить меня, подумайте, мой Повелитель, все ли передает вам ваша разведка, возглавляемая Крамдом? Конечно же нет. Это дела государства. Не Императора.
   Крамд сделал вид, что не заметил красноречивого взгляда Императора. Странно, правитель ведет себя так, словно сам не понимал, что, да как в его Империи.
   - Что ж... - Набраг хмурил брови и было заметно, что он очень нервничает. - Что вы хотите от нас? Не забывайте, вы пришли к оркам. Мы не жалуем людей. Точно так же, как гномов, или эльфов. Вы хотите, чтобы мы помогли вам спасти Империю? Даже не надейтесь. А эти ваши "важные сведения" - они нам побоку. Что для нас человеческий бог? Идите и воюйте с ним, если вам так дороги ваши старые боги! Мы довольны тем, что уже захватили. Дальше - на восток уйдем.
   - Ты не уловил суть моего рассказа? - Эгин свел ладони рук и между ними проскочили язычки пламени. - Когда придет новый Бог, Грейхем под его покровительством начнет Войну веры. Что тогда останется от вас? Не больше чем от Харалеста. Я даже больше чем уверен, что грейхемцы сначала избавятся от орков, а потом уж от своих собратьев-людей.
   - Ты хочешь сказать, что орков так просто перебить? - вмешался Херрек. - Думаешь грейхемцы, словно лиса в курятнике, нас всех передушат?
   Эгин глянул прямо в глаза орку, и не отводя взгляда кивнул. Тут же выпорхнул из ножен меч Херрека, и острие оружия грозило вот-вот пронзить грудь чародея. Синхронно с орком схватился за меч и Крамд, на удивление изящно, для своих габаритов и возраста, встав в боевую стойку. Лараг сделал вид, что испуганно сжался, но на самом деле приготовился выхватить свою рапиру в самый подходящий момент. Ирваст поднялся чуть более медленно, чем Крамд, и держа в одной руке длинный меч, а в другой - кинжал, осторожно отошел, так, чтобы одновременно видеть и прикрытый занавеской вход, и всех троих орков.
   Набраг издал гневный рык, и его топор уже просился отсечь кому-нибудь голову. Эгин же, даже бровью не повел в поднявшейся суете. Он просто заставил руки орков и людей опустить оружие. Затем, своей могучей волей, маг принудил враждующие стороны вновь сесть за стол. Все они еще кипели от гнева, но постепенно успокаивались.
   - Я испепелю всех, никого не пожалею, - посулил Эгин, - если и дальше, вместо властелинов и воителей будете корчить из себя обиженных на весь свет. Вы не мальчишки с деревянными мечиками! Вы - надежда вашей же Сферы! Гномы уже проиграли! Ждать покуда они возьмут реванш - глупо! Эльфы! Эльфы и не подумают вмешаться. Я уже сказал, что это полностью устроит их. Для вас наверное будет интересно узнать, что эльфы, наши драгоценные бессмертные, способны покинуть мир лишь в случае его гибели. Думается мне, давно уже длинноухие хотят убраться отсюда подальше, да все не получается у них. Как и почему - Я не знаю. Кто-то им мешает.
   - Так пусть катятся подальше! - взревел Херрек, но сейчас же получил оплеуху от Дреггса.
   - Вместе с ними "катится" и все живое! Сгинем мы тогда, понимаешь? Или, ты достопочтенного колдуна, слов не услышал, а?
   Эгин встал, обошел вокруг стола, поднял взгляд на помутневшее от легких облаков небо, и предложил:
   - Если сумеем остановить Грейхем - все княжество останется за орчьими племенами. Все, кроме крепости Лерн. Не сумеем - там уже и горевать некому будет, - чародей встал напротив Набрага. - Решай, вождь. Твои соплеменники отправятся за тобой хоть куда. Ты только им укажи.
   Морщины избороздили лоб орка. Набраг закрыл руками лицо и медленно, словно вытягивая из себя каждое слово произнес:
   - Мы должны подумать... до заката будем совещаться. Ночью дадим ответ.
   - А наступит ли эта ночь? - будто у самого себя спросил Эгин. Он ничего не мог поделать с орком. Ему действительно нужен был совет его генералов.
   - Наш посланник пребудет после заката, - Ирваст поднялся, кивнул в знак прощания и отступил к выходу.
   Вслед за своим Императором последовали остальные люди. Стража Императора могла отгородить его от посторонних взглядов, но не от звука. Лагерь орков гудел, словно пчелиный рой. Кто-то решил заточить свой меч, некоторые вырезали грубые рунические знаки на древках своих копий, другие сражались в потешном бою, кто-то горланил песню, кузнецы чинили доспехи. От этого шума и гама голова Ирваста готова была вот-вот разлететься на куски. В тот момент императору Харалеста показалось, что орков можно ненавидеть лишь за один их образ жизни: шумный, грязный.
   За сотни шагов от стоянки орков нельзя было встретить никого зверья, словно все живое уже успело прочно усвоить, что от гоблинов ничего хорошего ждать нельзя. Туман рассеялся, открывая обзор на юг и восток. Вдоль Исарда тянулся тракт, обычно оживленный, но сейчас заброшенный. Война сразу трех народов распугала всех купцов, какие забредали сюда. Если не положить всему этому конец, то скоро люди плавно начнут отступать назад в развитии своих держав. Уже сейчас в небольших деревнях можно найти того, кто мнит себя охотником за ведьмами, и нещадно отправляет на костер, или же на дно рек, ни в чем не повинных женщин. Война развязала руки "Ночным воронам" и ассасинам Монастыря.
   Из Лерна не было никаких новостей. Грейхем перебросил туда войска и накрепко запер ворота, никто не входил и не выходил. Что там сейчас творится - тайна за семью печатями.
   Утешительными были лишь вести от наместника в Харалесте. Горожане не ропщут, всем прекрасно понятно, что война - не самое сладкое время. Благодаря активным действиям Серой службы, а проще говоря - разведки при Академии, все уверены, что война пойдет Империи только на благо. Да, население и так радо-радешенько избавится от докучливого северного соседа.
   Потянулся мучительный день, переполненный ожиданием. Солдаты не тренировались, они отдыхали. Какое бы орки не приняли решение - все равно придется идти до самого Грейхема. Будучи единственным крупным городом в Княжестве, этот порт потрясающе укреплен. Высокие стены, какие есть разве что у Харалеста, ворота, окованные наипрочнейшей сталью. Князь Грейхема никогда не жалел фиориев на оплату услуг подгорных мастеров. Как ни крути, а без гномов не продержались бы долго ни Харалест, ни Грейхем.
   Солнце давно минуло зенит и клонилось к западу, чтобы уснуть далеко за холмами. Наконец последний, кроваво-красный луч прочертил воздух и на земли Грейхема пала ночь.
   Эгин с самым угрюмым видом наблюдал за тем, как снаряжаются в путь гонцы. Испуг на их лицах прочитал бы любой. Только час назад они узнали, что им придется отправиться к оркам, в самое сердце армии.
   - Почему ты, или я не можем поехать с ними? - Ирваст уже готовился к тому, что никогда больше не увидит своих гонцов.
   - Встреча владык состоялась, - устало проговорил Эгин. - Набраг даст ответ. Единственный и необратимый. Коль могли бы мы еще повлиять на решение старого орка - Я бы не задумываясь отправился туда снова.
   - Эгин, если это была встреча владык, зачем ты потащил с нами Крамда и Ларага? - спросил Ирваст, с грустью глядя вслед удаляющимся гонцам. Скоро они вернуться и тогда станет ясно, как действовать дальше.
   - Крамд - друг Вашего покойного батюшки, он знает Вас так же хорошо как себя. Не отдаляйте от себя такого человека. У вас много генералов, которые не одобряют Вашу позицию относительно вмешательств Академии в дела Империи. Вот почему так важно иметь среди них верного себе человека. - Эгин накинул капюшон своего серого плаща, сделавшись похожим на жуткого призрака дорог, что по легендам является заблудившимся путникам. - Лараг же - совсем иной человек. Он скользкий, в его руке всегда зажат отравленный кинжал, и он способен воткнуть его в сердце Харалеста. Здесь важно, чтобы он видел реальное положение вещей. Естественно, до той степени, покуда это выгодно нам. Так проще узнать, что у него на уме. Ведь, если конфликт с Грейхемом завершится не в нашу пользу - Лараг вполне может воззвать к мечам своих баронов и тогда... Уж как бы не повторила восточная Империя подвига Северного княжества. Если от Государства Харалестского оттяпают еще один кусок - не факт, что оно это перенесет.
   - Понимаю, - сухо сказал Ирваст и Эгин тотчас удалился.
   Император хотел было посмотреть вслед уходящему магу, но тот пропал из виду, едва заступив за круг света, что отбрасывал воткнутый в землю факел.
  
  

Глава X

   Редкие кустарники, словно почетная стража, окружили высокий, увитый веревочными лестницами каменный столб. С его вершины взирал на открывающийся с высоты простор гном. Лицо, с двумя продольными, совсем свежими шрамами, украшала борода, разделенная на две равные части, хорошо расчесанная. Такой бородой мог бы гордиться любой подгорный воитель.
   Внизу, чуть поодаль от столба, двое развели костер, уже успев зажарить на нем кролика. Два человека. Один - настоящий воин, ветеран многих боев, другой - с простоватым лицом, оценивающим взглядом, и непонятным выражением на лице, виной которому были бесчисленные уродливые шрамы.
   Внешне ничем особенным не выделяющиеся, все трое, и люди, и гном, носили на себя тяжелую печать страха, от которого еще не смогли оправиться. То, что осталось позади них, в высоких залах гномьего царства, залегло под Велессийскими горами, словно устав от всего, что происходит вокруг, сейчас оно пробудилось. Даже не полностью, лишь перейдя из глубокого сна в полудрему, оно уже готово было растерзать любого, кто встретится на пути. Каждый из этих троих, что хотя бы по капле хлебнул гнева порожденного Топью и подгорным мраком ужаса, дал себе молчаливую клятву, никогда больше не приближаться к южной оконечности Велессийских гор.
   - Что ты там такого интересного углядел, Строри? - Улгар задрал голову вверх, защищая глаза от солнечных лучей поставленной козырьком ладонью. Силуэт друга резко вырисовывался на фоне небесной лазури. После длительного подземного перехода свет все еще резал глаза. - Спускайся, поедим и в путь! Скоро конец нашему путешествию, - последнюю фразу он добавил уже для себя, как утешение.
   Строри провел по лицу рукой, ощупывая свои шрамы. Гном еще не успел забыть того глодателя, который даже перед лицом неминуемой гибели решился преследовать добычу. И ведь как близко подобрался-то, гад!.. Если б не Алберг - точно бы тварь шею прокусила.
   - Мои глаза не такие зоркие, как твои, Улгар, но явно мы уже у самого Долгара. Вон там тракт, в точности как на карте. Если мы спустимся еще ниже, то выйдем прямиком на него. Недолго нам еще по чащобам мотаться, - Строри начал осторожно спускаться вниз, крепко держась за веревки, - здесь нас уже Грейхемская конница не достанет. Мы на другой половинке мира, други, - обутые в тяжелые сапоги ноги мягко коснулись земли, - на половинке гномов. Здесь я дома.
   - Я думал, что твой дом в Горах Дракона, в восточном Закхаре. Ты ведь всегда говорил, что хоть и исходишь из племени северных гномов, был рожден на юге и провел там часть своей жизни, разве нет? - Улгар запустил зубы в кроличье мясо, и прикрыл от удовольствия глаза: свежая, горячая пища - вот чего так не хватало в холодных подземельях.
   - Дом гнома там, где дом любого другого гнома, - серьезно ответил Строри. - Именно благодаря нашей сплоченности мы и выиграли столько битв, выдержали столько напастей.
   Алберг осторожно, почти невидимым движением поддел носком сапога заряженный арбалет Улгара, подтащил поближе и резко подбросив его в воздух схватил обеими руками, спустив при этом тетиву. Тяжелый болт пронесся столь близко от головы крестьянина (а теперь уже, наверное, все-таки воина), что волосы взъерошились от воздушной волны. Улгар, так и остался сидеть, впившись в свою порцию мяса зубами и непонимающе глядя на друга, который все еще сжимая арбалет выискивал связку болтов. Ничего найти не удалось: Улгар спустил в пещерах весь свой запас, так уж судьба сложилась.
   Строри вжался в каменный столб, и вдруг резко прыгнул в том же направлении, куда ушла арбалетная стрела. Не успел он углубиться в густой подлесок, как тут же встретил на своем пути оточенную гномью сталь. Из сумрака леса на троих друзей глядели желтые глаза. Колючий взгляд, казалось, цеплялся за каждую деталь, будь то пробежавшая через лоб морщинка, или торчащая из старой рубахи нить. Наконец пришелец выступил на свет и Строри оторопело уставился на него.
   Это был гном. Тот самый, что по словам Дофбура перебил целое племя гоблинов. Только сейчас он смотрелся несколько по иному, пропало былое величие, великолепный топор повис на простом кожаном поясе, а глаза приобрели затравленное выражение, пусть очень глубоко посаженное, что просто так и не заметишь, но Строри все же углядел.
   Длинный меч выпал из руки гнома. Житель подгорного царства поклонился сначала Строри, а затем и Албергу с Улгаром. Черная борода свалялась, словно по ней последние две ночи не переставая текло пиво, и теперь она колтунами болталась влево-вправо, каждый раз, когда гном поворачивал голову. Красивый доспех был измят, на правой руке отсутствовала латная рукавица.
   - Это ж я, Балин! Неужто так выгляжу теперь, что и признать нельзя? - неожиданно весело спросил гном, но Строри уловил, что веселость эта, по большей части, притворная.
   - Что случилось Балин? - Алберг преодолел разделяющие их метры. - Почему ты так выглядишь? Почему дозорный пост стоит брошенным?
   - Дозорный пост? - Балин удивленно уставился на каменный столб, словно впервые видел его. Поскреб грязными пальцами голову, потом округлил глаза и выдал: - Так и не пустой он вовсе, я ж сюда и пришел ведь по докладу этих самых дозорных! Если б не ты, Строри, лежать бы сейчас твоим друзьям с мечом в сердце. Приказ Дофбура! Коли появится в наших краях гном, какой незнакомый, да если еще и в компании человеческой, так немедля посылать за старшиной, или одним из следопытов! Поняли? Немедля! Ну, вот дозорные и подрапали за мной, как увидели, что вы тут надолго решили расположиться.
   - А зачем нас встречать? Мы ведь вроде простые путники... - протянул Улгар, безуспешно обыскивая землю и стволы деревьев в поисках сгинувшего болта.
   - Простые путники, которые через Старое Царство шли, а? - Балин громоподобно расхохотался. - Да я по твоему лицу, Строри, вижу, что не очень славно вы там погуляли. Что, опять нечисть лютует?
   - Нет, - ответил гном. - Там теперь новые хозяева, - и он рассказал Балину о глодателях, от которых с таким трудом удалось отбиться.
   - Слыхал я о таких, слыхал. Порожденные топью и гоблинами. Тьфу, мерзость. Говорят, когда топь только ширилась, их уже можно было в самых глубоких шахтах встретить. Заживо могли гнома разодрать, если гурьбой навалятся.
   - Ты лучше скажи, зачем нас встречать? - напомнил о себе Улгар.
   - Так вы ж не знаете еще, да? - вдруг с неподдельной грустью в голосе спросил Балин.
   - Не знаем чего? - насторожился Строри.
   Чернобородый гном поведал трем путникам историю о явлении дракона и новом боге, которому почти все люди в городе поклоняются. Строри слушал это затаив дыхание и боялся верить услышанному. Как так, ведь он шел спасти Долгар, или хотя бы быть вместе со своими братьями по оружию в тот момент, когда на город обрушится ужасная напасть. Но одно удивило гнома: Балин ни словом не обмолвился о каких-нибудь белых змеях, или о чудовищах, штурмующих стены города. Может видение просто предупреждало об опасности, пользуясь особо яркими образами?
   - ... И теперь мы сидим, зажатые на Заоблачном ярусе, с горсткой здравомыслящих людей. Мы б наверное и третий ярус бы не упустили, не сбей дракон тогда ворота. Что делать, уж и не представляем. Эти гады, похоже, заполнили собой все, от Аргхейма, до Топи. Прибывают и прибывают. Из Вольных городов, что за рекой, их подтянулось незнамо сколько, прям, словно все ихние дружинники сюда перебрались. Но пока в атаку не идут, все сдаться предлагают, говорят, что как только их бог придет, так и не жить нам, а сопротивляться де бесполезно.
   - Кто повел их за собой, Балин? - вцепился в его плечи Строри. - Кто рассказал им о новом боге?
   - Да не знаю я! Проповедником его кличут. Видел я его раньше всего пару раз, да и то мельком. Обычный такой дед, все беды накликал на наш город. Мы уж хотели на него управу найти, а тут возьми и случись вся эта напасть. А сейчас Проповедник этот уже не тот, что раньше. Может и правда новый бог идет? Получил старик новое тело, могучим стал, высоким. - Балин вдруг как-то поник, съежился, и исподлобья глянув на стоящих перед ним путников, вдруг замолчал.
   - Ладно. Ладно, Балин, ты лучше скажи нам, как мы теперь в город попадем, если он неприятелем занят? Да и сам ты как выбрался? - спросил Алберг, внимательно глядя вокруг. Если враги и вправду столь многочисленны, то им ничего не стоит и шпионов во все стороны разослать.
   - Мы ведь следопыты гномьи! Видать не так уж и всемогущ бог этих язычников, да и не всеведущ он тоже, коли до наших троп, да ходов секретных не добрался! - воспрял духом чернобородый гном. - И я вас немедленно препровожу прямиком к Дофбуру. Такой уж у меня приказ.
   - Приказ, так приказ, - пожал плечами Улгар и отправился тушить костер. - Эх, пропал наш кролик.
  
   Пришлось Строри, Улгару и Албергу плестись в горы, следуя за Балином. Внезапно, по серым, безжизненным камням застучали крупные капли дождя. Потекли ручейки, перешедшие со временем в настоящие потоки. И без того худая тропка превратилась в сплошную грязь, на которой можно было бы запросто поскользнуться и отправится в недолгий полет по ущелью. Балин, знаток этих мест, загнал своих спутников в небольшую пещерку, искусственно углубленную гномами, видимо как раз для подобных случаев.
   - Эк, как льет, - повел головой Улгар, - из-за капель ничегошеньки не вижу.
   - Да, сильный ливень, - неожиданно расплылся в улыбке Балин, - молодцы наши! Коль скоро еще несколько штук таких же дождичков призовут, глядишь, и вымоют все.
   Строри вздрогнул, он вдруг понял, что явственно ощущает в этом дожде немалую толику магии.
   - Вымоют что? - спросил он, стараясь привести в порядок мысли и разобраться в своих ощущениях. - Вы хотите всех врагов утопить, что ли?
   - Нет конечно же, - сердито бросил Балин. - Мы как дракона-то убили: несколько смертельных ран нанесли, а потом он и сам издох, да перед гибелью сумел всем нам ой, как напакостить! Пеплом он распался, накрыл весь Долгар поганой тучей, а как она осела, так все теперь в пепле, да золе! И полбеды в том, что теперь пепел из бороды не вычистишь! Так появились у этих треклятых иноверцев диковинные серые плащи, вместо того серого рубища, что они раньше на себе таскали, теперь плащи на них, в которых их и днем-то на фоне пепла тяжело с башни углядеть, а ночью, - Балин возвел очи к потолку пещеры, - так и вовсе не видны становятся. И знаете, что... по-моему, помогает им кто-то. И не неделю они весь этот план готовили! Поначалу-то эти серые с косами, вилами, да топорами шарахались, а теперь вся эта пепельная рать вдруг мечами хорошими вооружилась! Мы-то сначала несколько таких вот отрядов заприметили, что в плащах чародейственных, да с мечами. А потом все такие стали! А знаете, кто им всем помощь такую неоценимую оказал? - голос гнома упал до шепота. - Знаете?
   Все замолчали, лишь падающая с неба вода шумела за толстыми стенами горы.
   - Кто? - простодушно спросил Улгар.
   - Да эльфы, кто! - ответил Алберг вперед Балина. - Верно, так? - гном кивнул, - Знаю я все эти эльфийские штучки!
   Строри чуть было не спросил: "Откуда?", но вовремя вспомнил, как Алберг рассказывал, что однажды на юге, на его сотню, оказавшуюся по другую сторону джунглей от ставки командования, напал отряд эльфов, общим числом в двадцать душ, но действовали они так, будто их две сотни. Там-то Алберг и познакомился с Эльфийскими уловками. К несчастью для эльфов, сотня Алберга сумела уничтожить их всех, понеся при этом кошмарные потери. Два десятка эльфийских жизней были куплены ценой шести десятков человеческих. После этого случая, эльфам пришлось отказаться от тайной помощи мятежникам Закхара, и те понесли поражение. Власть вернулась в руки султана, возведенного на трон все тем же Харалестом, и потомок его до сих пор обременен ежегодно выплачиваемой данью.
   - Зачем эльфы помогают врагам гномов? - слова Улгара эхом отдавались под каменными сводами - Я всегда остроухих считал друзьями нашими. Они ж вроде везде заявляют, что они, мол, за свет, тьму прогоняют. Вон, орков отлавливают, из тех, что с севера, да предальнего востока сюда прокрадывается...
   - Тихо, - внезапно насторожился Строри. - А нет, вроде показалось.
   - Это плеск воды, друг, - успокоил его Балин. - Я бы вот вам что рассказал, про эльфов-то. Я когда совсем молодой был, борода еще не росла, все хотел на этих эльфов расчудесных посмотреть. И вот, однажды забрался я в библиотеку и отыскал среди старых фолиантов книгу одну, эльфами же и написанную. Они ее наверное для своих будущих поколений писали, или еще для кого... но уж точно не для нас. Оказывается, эльфы уже давным-давно поделили мир на свои уделы. Западный, северный, восточный, южный и срединный. Люди-то это знают, но вот думают, что так поделено все по лесам, самым крупным. Нет, уважаемые, не так оно. Эльфы считают себя полноправными хозяевами всего и вся, кроме гор, топи и восточного Анхелла. Каждому эльфу с пеленок в голову вбивают, что все эти земли, что сейчас орки, люди и гномы занимают, на самом деле до поры, до времени им взаймы дадены. Захотят эльфы и все отберут! Поэтому небось они помогают Долгар захватить, думают, небось потом своего какого правителя над всем западом выставят, а там и Империю, с ее Харалестом, к ногтю прижмут.
   - Складно излагаешь, друг Балин, - Алберг не казался удивленным такими обстоятельствами, и Строри в очередной раз вспомнил о его стычке с эльфами. Наверняка не все человек рассказал о ней. - Я придерживаюсь схожего с твоим мнения. Но вот есть одно "но", - человек облизал губы, и заворочался на месте, словно ему вдруг стало неудобно сидеть, - фанатики, они такой народ, что без боя ничего с их верой связанного не отдадут. Эльфы должны это понимать, коли хотят потом власть над ними взять.
   - Не так уж это и важно, - усталость засквозила в голосе Балина. - Нам бы сейчас с первой бедой разобраться, а потом уж и с эльфами.
   - Никогда б не подумал, что слово "эльф" в чьих-то устах может перекликаться со словом "беда", - фыркнул Улгар.
   - Может, уж поверь! - неожиданно зло сказал Алберг.
   - Да ладно, что вы, из-за каких-то там эльфов спор затеять хотите? - Строри выглянул из проема в скале и к своему удовольствию заметил, что дождь окончился. - Быстро же ваши чародеи управились, Балин. Я думал до вечера лить будет.
   - Уж, не подумай о них плохо, да просто они силы берегут. Так-то.
   Из-за туч лениво выползло солнце и залило своим светом всю округу. Чуть подсохла под этими лучами тропа и путники продолжили свой переход. Шли осторожно, потому, что кое-где грязь еще предательски скользила под ногами, угрожая сбросить неловкого человека, или гнома, в пропасть. Наконец вышли на более широкую дорогу, местами даже замощенную грубым камнем.
   - Раньше здесь патрули ходили, - пояснил Балин, простирая вперед руку, - но сейчас, у нас лишь вышки дозорные. Эх, раньше куда лучше и дисциплина была и все... коли б не стало так, как сейчас, мы бы на корню все эти дела пресекли, - и гном махнул рукой, словно срубая что-то невидимое.
   - Так, раз уж сюда длинноухие влезли, вряд ли кто сладить сможет, это ж сразу ясно. Ведь, коли они начнут чары свои плести - никому спасенья нет, - заметил Улгар.
   - Ты что же, друг, хочешь сказать, что мы бы с какими-то там эльфами бы не сладили?! Нет, мы б уж им устроили здесь! - взревел Балин - Они б надолго запомнили!
   - Тише, тише, Балин, - вмешался Строри. - Улгар просто хотел сказать, что эльфы застали вас в не самый лучший момент. Ты ведь и сам это не отрицаешь.
   Несмотря на вполне спокойный тон, Строри был в неподдельной ярости, его глаза так и метали молнии. Если Улгар и дальше будет простодушно поддерживать эльфов в присутствии таких вот гномов, как Балин, тогда точно не миновать беды. И чего это вдруг, наш арбалетчик вдруг воспылал любовью к длинноухим? Так если и на их стороне, пусть пока язык за зубами держит, а не машет им, будто помелом!
   Часть дороги обвалилась в пропасть, и идти вновь пришлось по узкой тропе. Внезапно за спиной путников воздух словно пришел в движение и из чахлой травы, еще не смытой дождями вместе с почвой со скал, поднялись два серых силуэта. Если бы кто-нибудь из уходящей цепочки обернулся, то, обладай он достаточно острым зрением, мог бы заметить, что два человека в серых, словно пропускающих через себя неясный свет вновь ушедшего за тучи солнца, плащах, стоят на самом краю пропасти.
   Один из них вскинул тяжелый арбалет, метя прямо в широкую спину Строри. Прищурился, взял поправку на ветер, и уже готов был отправить короткую стрелу в полет, когда ему на плечо легла длань его спутника. Он был значительно старше, капюшон, отброшенный с лысой головы затрепыхался на ветру и человек сильнее затянул вшитые в плащ шнурки. Всего лишь одного взгляда хватило более молодому человеку, чтобы он немедленно опустил арбалет.
   Старец одобрительно кивнул, а вслух сказал:
   - Проповедник с ними разберется. Это он воин Бога, а не мы, - сухие морщинистые руки спрятались в длинных рукавах, но встревоженное лицо все еще было не скрыто от сторонних глаз.
   Строри почувствовал, что чья-то рука уже взвела нацеленный ему в спину арбалет. Но эта рука была настолько нетвердой, что гном даже не подумал обернуться. Такой человек стрелу не пустит, даже в спину. О, демоны! Да какие же способности пробудили в нем испытания, пройденные под пиками гор?!
   Под ногами что-то скрипело. Строри поглядел под ноги: каменная крошка, перемешанная с пеплом. Горы расступались, тропа выводила к широкой долине, а потом сворачивала на восток, поднималась все выше и выше, пока путники наконец не увидели впереди высокие каменные стены. В караульнях горел огонь, по гребню стен сновали почти неразличимые для глаза фигуры. Ров под стенами уже был забит телами убитых людей, а их все сваливали и сваливали сверху.
   - Они ведут себя так, будто город уже ими взят! - рыкнул Строри.
   - Все к этому идет, как ни прискорбно это сознавать, - Балин хмуро, с затаенной злобой глядел на то, как отдельные фанатики поливали тела маслом из глиняных горшков и бросали в ров факелы. - Вишь, уборку затеяли. Ну ничего, дождутся, наши с севера подойдут, мы им устроим!
   Над аркой ворот кто-то вывесил новый стяг: белая змея, изгибающаяся на черном фоне. Алберг в отчаянии скрипнул зубами. Слуги нового бога уже считают Долгар своим. Засевших под самыми облаками гномов они в расчет не принимают.
   - Почему-то, когда под Велессийскими горами появилась первая бородатая голова, мы не задрожали от ужаса, - вдруг вспомнил Строри сказанные одной далекой ночью слова. - Чую, не шибко они страшатся подходящего с северных рубежей гномьего войска. Уверены, небось, что и на него управу найдут.
   - Чего это ты Строри? - удивился Балин, - Никак помирать собрался? Что же, не вспомнишь сейчас и ни одной победы, что наши одержали? Что же, думаешь деревенщину мы какую не перебьем?!
   - Не деревенщины это уже, - сухо откликнулся Строри, продолжая изучать захваченный город. - Ты сам ведь сказал, что теперь они все как один с мечами ходят. Нет, уверен я, небось втихаря учат их всех и воинскому делу и с оружием как обращаться. Доспехи небось куют...
   - Доспех они не носят, - вставил свою реплику Балин, - принципиально не одевают. Мы это под пытками у одного неосторожного выведали. Мнят, что их бог сжалится над человеком, если человек конечно достойный попадется, а не даст сгинуть. А коли сгинешь, так тому и быть. В общем они конечно не как наемники из южного Закхара, нет, смерти они все же страшатся. Тут у них так и заведено: смог выжить - значит достоин дальше жить, по крайней мере до следующей битвы. И в чем загвоздочка-то... не хотят они перед своим богом недостойными прослыть! Поэтому дерутся как бешеные. Я сам видел, как некоторые из них хотели в жертву одного стражника принести, прям во время боя. Кругом железо звенит, мечи к мечам сходятся, а эти знай себе живот бедолаге вспарывают, да давай чего-то там шерудить. Я как такое увидел - сразу туда, порешил этих двоих, а толку только... - Балин свел большой и указательный палец так, что между ними осталась маленькая щелочка, - вот столько. Тут же другие явились, явно чином поважнее. Втроем оттеснили меня, а четвертый всю работу уже проделал.
   Алберг выругался. Старый мечник очень не любил приношений богам кровавых жертв, ровно как и тех, кто эти жертвы подносит. Может такое отношение тоже уходило корнями в годы молодости и военных походов, но в эти детали он друзей не посвящал.
   - Может, уже в город как-нибудь попадем? - спросил Улгар. Ему было не очень-то уютно находится близ этих бесчеловечных выродков, пусть даже на расстоянии полета стрелы.
   - Попадем, знамо дело, - Балин вплотную прижался к каменной стене, угрожающе нависшей над южной частью Долгара. - Сейчас, только маленький секрет найду, - пропыхтел гном. Он руками ворочал тяжелые камни, разыскивая что-то под ними. Наконец пальцы гнома надавили на невидимую кнопку и что-то заскрежетало внутри горы.
   Чернобородый гном поманил троих друзей за собой дальше по тропе, упирающейся в развалины древней дозорной башни. Среди осколков камня и старых, прогнивших досок оказался узкий лаз, если бы Балин не указал на него, то никто его и не заметил бы.
   - Что ж, вы, специально ждали, пока башня развалится, чтобы ход прорыть? - Алберг уже собирался начать спуск, но все же решил пропустить первым чернобородого гнома.
   - Так эта башня и не была никогда достроена, - ответил Балин и юркнул в темный провал.
   Следом последовали все остальные. Темнота подземелья жадно проглатывала каждого путника и идти приходилось держась за стену. Вдруг в темноте что-то загрохотало и единственное светлое пятнышко пропало из виду. Вход был запечатан.
   Балин запалил факел и срывая им закрывающую ход паутину двинулся вперед. Тяжелые гномьи сапоги гулко стучали по полу, и эхо шагов разлеталось далеко вперед от того, кто его породил. В темноту коридор пускал множество ответвлений, но Балин свернул только один раз, как показалось Строри, на северо-восток.
   Внезапно в привычный ритмичный звук шагов вплелась новая нить. Впереди шел еще кто-то. Показались огни масляных фонарей, прячущих за своим ярким светом двух людей. Пришельцы опустили светильники, внимательно изучая тех, кто предстал перед ними, а Строри в свою очередь разглядывал незнакомцев: простоватые лица, у обоих головы словно соломой покрыты, поверх кольчужной рубахи длинная тяжелая накидка-плащ, грязно-желтого цвета, на ней вышит герб Долгара, и слова: "Крепче гор". Гном заметил, как смотрит Алберг на покоящееся у этих стражников в ножнах оружие. Что-то было в этом взгляде, вроде удивления, смешанного с запоздалым пониманием.
   - Кто вы? - высокий голос патрульного резанул уши.
   - Приказом Дофбура, должен доставить сих путников в город, - недовольно бросил Балин.
   - Дорогу значит знаете, - процедил сквозь зубы второй страж, - ну что ж, коли приказал сам Дофбур - идите! Мы вас не задерживаем.
   - Впрочем, - встрял первый, - наша смена уже должна подходить к концу, мы пойдем с вами. Слишком уж тут жутко, даже вдвоем. И как вы гномы в таких вот подземельях всю жизнь проводите?
   Балин усмехнулся, пригладил бороду и зашагал мимо людей. За ним шагнул во мрак Улгар, стражники как будто замешкались и в этот момент Строри заметил у одного из них на отвороте воротника каплю засохшей крови. Это могло бы быть совершенно беспочвенным подозрением, если бы не выбившаяся из-под рукава другого стражника призрачная серая ткань.
   Решение пришло незамедлительно: топор Строри снес голову тому, у кого был запачкан кровью воротник. Как ни странно, в тот же момент верный меч Алберга вонзился в сердце второму стражнику. Оба врага, под непонимающими взглядами Балина и Улгара, пали на пол, разбрызгивая кровавые брызги.
   Прежде чем кто-то смог вымолвить хоть слово, Строри с треском выдрал из-под кольчуги стражника лоскут материи и поднес его под нос Балину. Ткань была серой с серебром и переливалась металлическим блеском. Алберг наклонился над трупами и извлек из ножен одного из них меч. Длинный клинок, каким удобно и колоть, и рубить, был лишен каких либо опознавательных знаков. Ни гербовых печатей, ни рун, ничего такого, чем маркировали свои изделия гномьи семьи.
   - Измена! - схватился за голову гном. - Что же нам делать теперь, коли изменщики появились, так теперь все! Проиграли мы!
   - Если они изначально были с вами, а потом перебрались в стан нового бога, - Алберг поднял меч и свет пламени сверкнул на клинке, - то почему же они носят под доспехом подаренные эльфами, или еще кем, вещички? Очень трогательно - не расставаться с таким подарком. Они убили ваш патруль, и натянули поверх плаща кольчуги и накидки, чтобы всех с толку сбить. Проведи мы их сейчас на Заоблачный ярус - одни боги знают, чтобы тогда было!
   - Как дойдем, немедленно прикажу большинство ходов завалить, а подле оставшихся усиленную охрану выставить. - Балин был очень недоволен приключившимся. Его сильно смутило то, что Строри, а не он, Гномий Следопыт, выявил лазутчика. Да не одного, а двух!
   Дальше шли в спешке - кто же знает, что еще могли уготовить гномам их враги, прознавшие о скрытых путях.
   Каменные своды внезапно кончились, оставив путников в пахнущем сыростью зале с деревянными стенами, не иначе, как в подвале какого-нибудь дома. Тут же рядом оказались еще двое следопытов. Черные платки, по самые глаза закрывающие лица, вздувались от частого дыхания, словно гномы бежали сюда через полквартала. Подняв боевые топоры они подались вперед и уж тут их встретил Балин:
   - А ну топоры опустили! - громогласно приказал он. Как ни странно, но гномы не подчинились. Они лишь недоуменно переглянулись и вновь непонимающе взглянули на Балина. - Опустили я сказал! Или я говорю неясно? - с этими словами он с легкостью подскочил к остолбеневшим гномам и вырвал из их рук оружие. - Так-то лучше.
   - Вроде он действительно живой, - наконец произнес гном, стоящий по правую руку от Строри и Балина. Алберг с Улгаром возвышались позади.
   - Действительно, - присвистнул второй и почесал в затылке.
   - Вы о чем? - теперь пришла пора удивляться Балину.
   - Мы в общем-то шли проход охранять, - снова заговорил "правый" гном. - Дошла весть, что враг о них прознал, да и убил всех тех, кто там был. И тебя, Балин, тоже. Так Дофбуру герцог сообщил, а уж откуда он узнал - нам неведомо. Мол, тело твое нашли, да еще двух наших, тех, что из людей. Но Дофбур-то поверил, послал нас охранять, а еще нескольких послал подземелья прочесывать. Естественно, только следопытов он направлял, чтоб уж точно не обмануться.
   - Что же это герцогу в голову ударило? - удивился Балин. - С чего это он меня в покойники записал? Да еще и про то, что враг в проходах обосновался... Вот что, один из вас должен быстро доложить правду Дофбуру. Скажи, что лазутчики действительно были и мы их уничтожили, - обратился он к гному. - А ты, - это уже к другому гному, - собери еще пяток нашенских, да двигайте к поместью герцога. Ну, быстро, быстро!
   - Стойте, - вдруг окликнул уходящих Строри. - Если вы были так уверены, что Балин мертв, почему же вы не набросились с топорами на непонятного пришельца, тем более такого, который притащил с собой еще и двоих людей?
   Гномы остановились.
   - Понимаешь, уважаемый, - начал один, - коли окажись Балин действительно хитро замаскировавшимся врагом, нам бы конечно пришлось худо...
   - ... Но если бы оказалось, - продолжил второй, - что мы зарубили чудом воскресшего Следопыта, тогда бы нам было гораздо хуже.
   С эти словами гномы удалились, громко стуча подошвами тяжелых сапог о деревянные ступени широкой лестницы. Минуту спустя по их следам прошли Строри, Балин и Улгар с Албергом. Узкая деревянная дверь отворилась, выпуская усталых путников на свежий воздух.
   Город оказался не в таком плачевном состоянии, как описывал Балин. Пепел уже не лежал толстым слоем, как день спустя после атаки дракона. Теперь, лишь серый налет был виден на крышах и фасадах зданий. Туда-сюда сновали гномы, не снимающие тяжелого доспеха. Всеми ими командовали Следопыты, с ног до головы укрытые черными одеждами и латами. Кое-кто из них радостно и удивленно приветствовал Балина, но большинство просто таращилось на него, гадая, призрак перед ними, или нет.
   Широкая мостовая вывела к тяжелым воротам, закрывающим широкий проход в теле горы. По правую руку от них стояли два полуразрушенных замка, человеческая и людская твердыни. Балин указал на них троим друзьям и сказал, что именно здесь нашел свою смерть дракон.
   У основания ворот приоткрылась низенькая дверца и показавшаяся из нее рука поманила путников. Албергу и Улгару пришлось пригибаться, чтобы не зацепить головой твердую сталь ворот. В этом Гномьем Доме не было той почти непроглядной тьмы, что всюду сопровождала путников при путешествии через корни Велессийских гор. Мрак разгоняли факелы, свечи и лучи света, бьющие через длинные, узкие окна, искусно вырезанные в потолке залы. Знающий толк в строительстве Строри даже не мог представить себе ту систему зеркал, что проводила сюда этот свет. А уж как их чистить знали лишь мастера своего дела.
   Зала стояла почти пустой. Единственным ее обитателем был старый-престарый гном, сидящий за тяжелым каменным столом и рассматривающий при свете яркой свечи древнюю, - уж точно написанную еще до его рождения, подумал Строри, - книгу. Седобородый не обратил никакого внимания на новоприбывших, зато охранник, которому было вверено не пускать сюда кого ни попадя (а таковых находилось достаточно много, с тех пор, как ярус был взят в осаду, большинство чиновников, принадлежащих людскому роду хотели попасть под защиту несокрушимых стен), указал им на дальнюю дверь.
   Строри пожал плечами и первым пошел вперед. Он уже чувствовал себя дома.
   Гул ударил по ушам. Тяжелая дверь не давала ему попасть в парадную залу, но зато в этом помещении он царствовал в полной мере. Круглая комната явно предназначалась для советов или других совещаний, но почему-то в тот момент больше походила на базар. Множество гномов набилось туда так, что даже встать было некуда. Все свободное пространство было заставлено стульями, на которых расселись гномы, и столами, уставленными мисками и тарелками, заваленными всяческой снедью. Каждый сидел как хотел, беседуя с соседом, уплетая еду за обе щеки, или же собрав небольшую компанию увлеченно играл в кости. В центре всего этого хаоса, подобно царю, на каменном троне восседал Дофбур. Его окружали старые гномы, по виду ровесники того, что увлекся чтением в предыдущей комнате. Чернобородый следопыт вел с ними какую-то беседу, но словно различив в общем шуме звук открывающейся двери поднял голову и впился взглядом в новоприбывших.
   Раскланявшись со своими собеседниками, Дофбур поднялся на ноги и расталкивая оживленно галдящую толпу приблизился к Строри. Глаза гнома сверкали, словно он наткнулся на что-то такое, что неизбежно должно переменить его жизнь и мир вокруг к лучшему.
   - Ну наконец-то, Строри! Пойдем уж... времени не так уж много и с каждым мгновением оно ускользает сквозь пальцы.
   - Отрадно видеть тебя здоровым, Дофбур, - встрял Балин, - однако ж тяжело сознавать, что весть о моей смерти вдруг облетела весь Долгар, пусть даже я еще жив. Будь добр - объяснись! Неужели ты так легко хоронишь своих воинов? Веришь какому-то там герцогу!
   - Успокойся-то, Балин! - в свою очередь повысил голос Дофбур. - Не так все просто, ты ведь пойми! Мы-то как думали... Ты ведь знаешь, что ни один гном не может покинуть город без моего разрешения, верно? А тут разведка Герцога натыкается на три трупа, да причем одно из тел принадлежит гному, а два других - стражникам, которых видели последний раз как раз с тобой. И что мне было думать-то? Мысль о предательстве даже не могла забраться в голову! Труп был неузнаваем, фанатики нового бога очень постарались-то, чтобы тот гном умер мучительной смертью. Я не назову его имени, он его лишен, по законам нашего рода.
   - Ты уже знаешь, что под городом нами убиты два лазутчика, а?
   - Да, Балин, я уж наслышан. Мне эти мальцы-то уж все уши прожужжали. Они то думали, что твой пепел уже над городом развеяли, а ты с топором наперевес и мечом у пояса заявляешься назад!
   - Семью того предателя уже изгнали из города? - Строри уперся очами в пол. Предатель... Как могло такое произойти? Предатели уже среди гномов! Что они ему предложили? Золото? Корону царя? Или просто позволили убежать куда глаза глядят?
   - У него-то нету семьи, - Дофбур покачал головой, словно отрицая собственные слова, - и это хорошо. Как-то мне бы сейчас было бы не очень приятно выгонять нашенских из города. Странно бы это выглядело. Сам понимаешь наверно, Строри. Ладно, пора выполнять обязательства, наложенные на нас судьбой. Идем Строри. Время оно строптивое - не ждет никого.
   Время, время... Строри, Улгару и Албергу выделили по комнате в самых глубинах гномьего царства.
   - В целях безопасности, - объяснил Дофбур, но Строри не очень-то в это поверил.
   Глядя на всю ту красоту подземелий, которая предстала перед ним, Строри каждый раз чувствовал тяжесть на сердце: что же будет со всем этим, если серые фанатики вдруг прорвутся за стены Заоблачного яруса? Ждет ли здешние красоты такая же участь, что и их южных соседей? Явится ли сюда вся та нечисть, что обитает в старых подземельях? Придут ли сюда глодатели?
   Но пока стены держались и Строри чувствовал себя пусть не слишком уютно, но вполне спокойно. Покой даровало осознание того, что зов угас. Гном был на предназначенном горами месте.
  
   Каменную дверь сотрясли тяжелые удары. Кто-то колотил в нее ногой не жалея сапога. Строри потянул за ручку со своей стороны и через щель между косяком и створкой двери увидел могучую фигуру гнома-посыльного. Он уже несколько раз заходил сюда, желая узнать не нуждается ли Строри в чем ни будь, будь то еда или еще что.
   - Дофбур требует доставить тебя в зал совещаний, - даже не поприветствовав Строри начал гном. - Великий совет вот-вот начнется, и Дофбур не хочет принимать важных решений без тебя.
   - Совет? - Строри широко распахнул дверь. - Но ведь еще не все в сборе. Я...
   - Буквально час назад прибыл брат нашего Царя, Нирб. Его войско уже двинулось нам на выручку, и они хотят как можно быстрее обсудить все, что касается... в общем, собрать все, что знают.
   Делать нечего. Строри вышел из своей комнатушки и последовал за посыльным, по пути примечая, как все остальные гномы следят за ним.
   - Кто еще будет присутствовать?
   - Кто? - переспросил гном, - Да много кто... Точно знаю, что Дофбур там будет, Царь наш, брат его, как я уже говорил, кое-кто из мудрейших наверное будет. Ну и из людей кто-то... Ну тут уж я тебе ничего путного сказать не могу. Не знаю я, какие именно там люди будут.
   Строри молча покивал головой. Бредя широкими переходами, роскошными залами и тесными скрытыми ответвлениями, два гнома наконец вышли к залу советов. Вход, тщательно охраняемый Следопытами и просто элитными гномами-охранниками, представлял собой железную дверь, с узким окошком-прорезью. Чернобородые гномы преградили дорогу, но посыльный тут же объявил: "Строри, сын Трора!" и никто больше не заслонял путь.
   Ступив в зал, Строри первым же делом оглядел присутствующих. Компания, сидевшая за круглым, выполненным из мрамора столом в свою очередь внимательно изучала Строри.
   Здесь действительно был и гномий Царь, занимающий высокий, богато инкрустированный самоцветами трон, и его брат, сидящий по правую руку. У обоих взгляды полны власти, в каждом брошенном взоре видно чувство собственного величия.
   Ближе всех к Строри оказался юноша с тонкими чертами лица. Гном решил, что это сын какого-нибудь высокопоставленного чиновника, который не смог явиться на совет. Чуть дальше сжался в кресле толстый человечек, одетый в дорогие красные шелка. Оба его подбородка нервно дрожали, пухлые руки не находили себе места, а глаза боязливо поглядывали на Дофбура, который нашел себе место как раз напротив. Скорей всего, это и есть тот самый герцог, разведчики которого обнаружили тело гнома-предателя.
   Но все внимание Строри было приковано к другому человеку: в своей простой дорожной одежде он казался бедным гостем среди богатеев. Сверкая белыми волосами в пламени свечей рядом с Дофбуром сидел Элбар. Руки его сжимали длинный топор, выполненный каким-то совершенно лишенным разума кузнецом: длинная рукоять, широкое лезвие и все, словно сплетенное из тонких пластин и прутов. Строри огляделся: Элбар был единственным в этом зале, у кого было оружие.
   - Может ты наконец сядешь-то, Строри, - нетерпеливо проговорил Дофбур. - Уж и начинать пора, все-таки.
   Как только Строри уселся на свое место, на ноги поднялся Царь. Тысяча солнц не могла бы сверкать так ярко, как брильянты на его поясе. Широкая, длинная и седая борода могла бы мести по полу, если бы не была за него заткнута. Старое лицо, яркие глаза, не помутневшие от бессчетного количества прожитых лет и длинные, спадающие на глаза брови придавали своему хозяину облик умудренного жизнью старца. Коим он естественно и был на самом деле.
   - Я, как единоправный властелин сего града и угодий, к нему прилегающих, собрал вас здесь, - начал старый гном, и Элбар позволил себе усмехнуться. Негромко, но так, что каждый из сидящих за столом сумел услышать. Бросив в сторону дерзкого человека рассерженный взгляд, Царь продолжил: - Собрал здесь тех, кто смел, крепок духом и готов оказать помощь всему нашему роду в трудную минуту. Возможно, что все вы еще незнакомы друг с другом, ну да это и не важно. Подчас неизвестные друг другу люди, а иногда даже враги, бьются с общим недругом. Все мы хорошо знаем историю Западного мира, и все знаем, что войнам отведено достойное место в этой истории. И люди воевали с гномами, и гномы воевали с эльфами, и эльфы с орками, и люди против людей. Сейчас надо об этом забыть. Историю потом, после нас уже, допишут. Сейчас ее надо творить. И творить так, чтобы получилось что-то стоящее, а не сказание о падении древних городов. Всем нам грозит кулаком какая-то новая напасть. Грозит откуда-то из-за стен Сферы, приказывая молча склонить голову и не роптать на нее. - Царь громко ударил кулаком по каменной столешнице. - Но мы будем роптать и будем недовольны! Так нас учили Горы! Мы должны идти туда, где гномам будет лучше чем где бы-то ни было. И уж точно это не во владениях каких-то там фанатиков, решивших во мгновенье ока заставить всех целовать прах у ног этого нового Бога!
   И мы не сдадимся! Мы уж скорее головы сложим, чем оружие! Это я в первую очередь Вам говорю, Герцог Раго, Вам! И покуда вы носите так любезно пожалованный мною титул герцога, будьте добры держаться моих решений, а не каких-то там своих убеждений. - Царь брезгливо скривился, свысока взглянув на человека.
   - Мы не станем биться, хоть прямо сейчас нас на стены вешайте, не станем! - вскричал Раго, в свою очередь отталкивая кресло и поднимаясь на ноги. С его стороны это был не очень внушительный ход: объемное брюшко заколыхалось, задрожали щеки, да и ростом он оказался не велик, едва-едва опередил Царя в высоту. - Вы не видели, что делает Проповедник с пленными и с теми, кто встречается ему на поле боя...
   - Я знаю, что он делает с врагом, - холодно оборвал своего герцога Царь. - И, изволь припомнить, ведь большинство того, что я знаю было передано мне тобой. Уж не хочешь ли ты сказать, что врал своему Царю, или чего-то утаивал от своего повелителя?!
   - Большинство моих шпионов не вернулось, - надрывался герцог, - они или захвачены, или убиты!
   - Это говорит лишь об их дрянной работе! - повысил голос гномий Царь. - А ведь помнится мне, что именно за некогда превосходную шпионскую сеть пожаловал я тебе герцогский титул!
   - Хорошо, пусть они дрянные работники, и шпионы из них никудышные, ну так это только и говорит в пользу того, чтобы в бой нас не посылать. Чего мы стоим на поле боя? Да ничего! Яду ты врагу в еду не подсыплешь, тихо не подкрадешься и удара в спину не нанесешь. Зачем мы вам там, Ваше Величество? Ведь мы плохие воины, и это только ваши слова...
   - А может мне четвертовать тебя, или еще какую казнь учинить? Может быть это подстегнет твоих людей? - поднял брови гном. - Слишком уж у вас все плохо! И зачем я вас, спрашивается, содержу? Так, позабавиться?!
   - Оставь его, брат, - вклинил в перепалку свой могучий бас Нирб. - Гляжу, ты окружил себя трусами, да псами, что без устали машут своими хвостами после каждого твоего слова. Вдобавок ты дал им слишком много вольностей! Вот до чего доводит свобода: не будь ее так много и не появились бы никогда в Малых городах эти серые выродки! Людям только дай волю... Понимаю теперь, почему мы и впредь никогда не полагались на людей. Никогда доселе не заключал наш род таких тесных связей с людьми по обе стороны от Велессийских гор. Никогда еще...
   - Чушь! - рыкнул Элбар - Плохо ты знаешь историю, почтенный Нирб. Если бы ты знал ее достаточно хорошо, то уже давно бы вспомнил как я объединил царя Корра и Императора Харалеста под единым знаменем, сплотив за ними весь полуночный мир. Не вмешайся я в тот раз и вместе с башнями Харалеста от рук южан пали бы и могучие горные города. Армии Закхара усыпали бы все здесь своим Прахом, поработив им ваши души. И только союз с Харалестом, который тоже не мог в одиночку выстоять против тысяч и тысяч гонимых с юга воинов, помог предотвратить ужасные последствия Войны Зверя. Демон был уничтожен только совместными силами. Закхару ничего не оставалось, кроме как проваливать восвояси.
   - Да? А не припоминаешь ли ты, Элбар, как вы, люди, развязали еще одну кровавую войну? Как заставили нас бросить Громовую гору и податься сюда? Спору нет, Долгар прекрасен, но его подземная часть ни в какое сравнение не идет с тем, что осталось под Громовой горой.
   - Сейчас я говорю о союзе, а не о войнах. Сделайте шаг навстречу друг другу и вы спасетесь.
   - Мы и так спасемся, - ухмыльнулся гном. - Мое войско - одно из лучших. Неужто сможет выстоять против него армия людей, пусть даже и с эльфийским оружием в руках? Мы возьмем город в кольцо, если надо - обрушим стены, а там уж неприятель окажется словно между двух жерновов. Никто не уцелеет! - Нирб раскраснелся, но явно довольный собой уставился на Элбара, всем своим видом показывая, что продолжать разговор бессмысленно, все де и так ясно.
   - Я сообщу тебе одну новость, почтенный Нирб Камневорот: недалече, чем две ночи назад корабли Грейхемского княжества вошли в Аргхеймскую гавань. Свободный Порт пал. По Разделительной реке корабли, что ходят под синими парусами, смогут дойти почти до самого Долгара. У северного водопада они высадятся и преодолев с полсотни лиг окажутся под здешними стенами. Что ты тогда станешь делать? Обрушишь стены и возьмешь город? Долго же, я думаю, ты его удержишь! Пока, как вам наверное известно, Император Ирваст, правитель небезызвестного Харалеста, под руководством своего мудрого советника пытается выжечь заразу на своей стороне, Грейхем подготовил себе удобное отступление на запад. Им надо чтобы только Бог пришел, а там им уже и Велессийские горы будут по плечу.
   Строри незаметно присматривался к лицам сидящих округ него. Гномы восприняли падение возможного союзника с каменным холоднокровием. Лица ровным счетом ничего не выражали. Только Дофбур дал хоть какую-то власть эмоциям и рассеянно стучал пальцами по столешнице. Герцог Раго улыбался каким-то своим думам и одобрительно кивал после каждого слова Элбара. Наверное он уже смирился с мыслями о собственной гибели и крахе и теперь его уже ничего не волновало. Единственным в этом зале, кто не скрывал своих чувств был юноша, мрачно глядящий в одну точку. Лицо стало белее мела, а длинные пальцы мелко дрожали. Что-то связывало его с Аргхеймом. Родной дом? Любимая женщина? Что?
   - А пираты? Аргхейм издревле пиратский порт. Пираты его основали и неужто они его не защитили? Ведь это их дом.
   Элбар сочувственно поглядел на юношу и покачав головой тихо проговорил:
   - Дом настоящего пирата - море. Аргхейм уже давным-давно самостоятельный порт. Хест, ты уж пойми... Грейхем организовал нешуточную охоту на всех пиратов Полуночного океана. Им сейчас спокойно разве что в Ксалухоте, или старых Закхарских портах. Стоило обрисоваться вдалеке непобедимому грейхемскому флоту, так пиратов тут же как будто ветром сдуло. Пойми их, Хест. Они свободны. Надо будет - отвоюют Аргхейм.
   - Я понимаю, - юноша помрачнел. - Только все же обидно, что мы остались наедине с этою бедой, а те, кто мог ей противостоять решили переждать до лучших времен где-нибудь в теплых краях.
   - Грейхемский флот, говорят, непобедим, - подал голос Раго.
   - Да какой он непобедимый, - отмахнулся Хест. - Пираты при мне их били. И я их бил. Небольшой шустрый кораблик и его команда одержали верх над огромной боевой галерой.
   - Вам повезло. - Элбар выстукивал пальцами по столешнице какой-то бодрый ритм, совершенно не вяжущийся с его тяжелыми речами. - Они не были обучены. Вам встретились новобранцы, которым даже оружия нормального не дали. В основном копья. Грейхем бросил всех своих людей на расправу с пиратами. У них ведь войск на земле сейчас почти нет. Так что вам просто повезло, Хест. Не сомневаюсь, ты мог бы неслабо потрепать и настоящих просоленных морских волков, вот только такие волки перегрызли бы всех пиратов как овец.
   - Ладно, чего о былом думать. - Гномий Царь не оставил попытки вернуть разговор в нужное русло. - Надо теперь понять, как мы можем выпутаться. Ведь не ждать же и в правду пока Грейхем не пойдет штурмом?
   - А почему бы и не подождать? - вопросом на вопрос ответил Нирб. - На стены полезут, тут мы их и прижмем.
   - Ну, положим, ворота им откроют и на стены они вряд ли полезут, - процедил Элбар. - Как же ты их прижмешь? Надо не дать им войти в город. Отстоять Долгар ценой жизней всех воинов, если надо. Только пока нас настолько мало, что никакое военное умение не спасет. Задавят ко всем чертям числом и все! Нам нужна большая армия. Большая, чем вся гномья рать. И нужна быстро.
   - Нужна, - согласился Строри. - Да где ей взяться-то сейчас?
   - Очень рад, что ты наконец-то подал голос, - улыбнулся Элбар. - Только вот вопрос ты задал такой... на который с ответом туго. Неоткуда нам сейчас армию взять. Крестьян, что еще к серым не обратились, искать? Зачем? Они не помогут. Их ведь учить надо, чтоб бой правильно вели. Уважаемый Нирб ведет свое войско, чтобы помочь брату, но увы, его мощи не хватит. Враг силен и коварен. И именно поэтому нам следует организовать оборону. Город хорошо укреплен, ни катапульт, ни баллист у врага нет. Здесь мы под надежной защитой. Мы должны продержаться так долго, как только сможем, пока не подойдет войско Нирба. Но даже если оно прибудет быстрее, чем задумано - всем здесь все равно может прийтись солоно: у грейхемцев есть маги, у серых... Проповедник. И даже если я возьму его на себя, с остальными будет не так-то просто справиться. Эльфы постарались.
   - Эльфы? - не поленился переспросить Строри. - Но они же нам помогали, через лес пропустили.
   - Эльф эльфу рознь, - поучительно заметил Элбар. - Восточный Анхелл это приверженцы старых идеалов. Все те же рабы что раньше. А западный лес - это совсем другое. Они откололись от темняков, прикинулись смирными овечками и перешли на службу духу лесов. Бедное создание, оно и не подозревало, что те, кого он пригрел в скорости вероломно разорвут его на части и сожрут. И сейчас эти отступники заметают следы. Это они пробудили пророков нового бога, дали силу его последователям. Но вот - они уже взялись за более решительные действия: многие тропы погасли, остались только необходимые. Все следы эльфийской крови тщательно стираются. Я сам видел орка на которого охотился лично Эльвер, эльфийский король. И все из-за крови. Они боятся, что бывшие хозяева их потом выследят.
   - Они боятся, да? - протянул Царь. - Это значит что у наших врагов есть сильный противник, помимо нас?
   - Оставь это, - отмахнулся Элбар. - Эти знания вам так, для общего развития. Никакой помощи от бывших хозяев эльфов нам не ждать. Они, если и смогут, разберутся с беглецами уже далеко от этого мира. Потому эльфякам и надо стереть все свои следы пребывания здесь. Эти рабы никогда не были наделены способностью выходить из миров, как бы они не называли эту способность "эльфийским секретом", лично эльфов она не касается. Они могут только плестись позади того, кто действительно настолько могуч. И потому они впускают серого бога в этот мир, лишь бы самим прошмыгнуть вовне. Ну а чтобы призвать бога - нужны люди.
   - Уже прошло два дня, как корабли Грейхема покинули Аргхейм, - проворчал Дофбур. - Что ж ты раньше-то не предупредил, а? Я бы своих-то удалых самых отрядил бы, они бы уж постарались бы, чтоб большинство кораблей затонуло где-нибудь по дороге. Пара метко пущенных бочек с жидким пламенем и гори оно все огнем.
   - Я сам только сегодняшним утром узнал такую скверную весть, почтенный Дофбур. Именно поэтому попросил перенести совет на сегодня. Возможно вы еще успеете.
   - Может быть и успеем... - Дофбур поудобнее устроился в кресле. - Если только нам отрядят лошадей получше. Пешком-то мы уж никак не успеем.
   - Отрядим, Дофбур, - махнул рукой Царь. - Коли хочешь, прямо сейчас и отрядим.
   - А лошади не будут высоковаты для гномов? - невпопад брякнул Раго. Спустя мгновение он уже и сам понял, что лучше бы держал язык за зубами.
   - А вам, мой дорогой герцог, следует поднять свой толстый зад и взяв троих лучших подручных сделать вылазку в стан врага. Сиречь, за стены нашего яруса. Осмотритесь там как следует, если получится порасспрашивайте там кого-нибудь... ну не мне вас учить, герцог, - сладким тоном произнес Царь. - И чтобы через два дня, и ни мгновеньем позже, ты уже доложил мне о своих успехах!
   Раго совсем сник и кое-как поднявшись с кресла поплелся прочь. Ноги подкашивались и он постоянно оступался, словно шел по гнилому болоту. Лица стражей-следопытов, казавшихся каменными, озарили издевательские улыбки.
   - Нирб, - продолжил гном, - тебе посвящаю в обязанность заняться вопросами обороны. Я недавно нашел старые планы города. Самые первые. Там я заметил несколько любопытных обходных путей. Не знаю, сделали их в действительности, или они так на пергаменте и остались... ты уж проверь.
   Нирб кивнул. Он был ответственным гномом, а уж для брата был только рад стараться.
   - А ты, Дофбур, можешь хоть прямо сейчас отправляться. Лошадей тебе дадут. Только вы с ними побережней. В нынешней ситуации лошади особо дороги, - Царь вздохнул. - Да что я такое говорю? В преисподнюю лошадей, если мешать будут. Вы главное сами живыми вернитесь и тракт перекройте.
   - Вернемся, - отмахнулся чернобородый гном, но уже более убедительно добавил: - надеюсь, вернемся. Но мне еще надо пару слов сказать Строри и Элбару, так что я отправлю в конюшни своих ребят.
   - Хорошо, - согласился гном и поднялся на ноги, устремляясь вслед за братом. Оба они покинули зал через другой проход, нежели герцог Раго.
   Охрана тоже ушла и трое оставшихся в зале защитников города оказались предоставлены самим себе. Строри внимательно глядел в глаза Элбару. Ясно было, что на совет его пригласили только благодаря этому человеку.
   - Знаешь, Строри, - словно услышав мысли гнома, начал Элбар, - на этот совет я позвал тебя лишь с одной единственной целью: ты должен был увидеть, как обстоят дела. И должен был понять, что от нас потребуются чудовищные усилия. Ты, как я и предсказывал, стал сильнее. Что встретил ты под Велессийскими горами, Строри, сын Трора?
   Строри смолчал. Он никому и никогда не рассказал о том, что же такое видел он в подземельях. И дело здесь было совсем не в белых змеях. Они не пугали его. Настораживали, но не пугали. А глубинный ужас, выползший из трясин, или еще откуда, не просто заставил Строри впасть в тихую панику, но и пробудил в обычном, в общем-то, гноме те силы, которые так хотел видеть в нем Элбар.
   - Ладно. Это твое право. Главное, что ты это встретил и ты с этим справился. Теперь я даю тебе время подумать. До вечера. Подумай, готов ли ты рискнуть душой за то, чтобы Долгар выстоял?
   - Конечно готов! Я уже не раз рисковал своей шкурой, пока сюда шел!
   - Шкурой... при чем тут твоя шкура, Строри? Я говорю о душе, о полном рабстве. Если готов - вечером я тебе все объясню. А пока мне и самому еще нужно подумать.
   Элбар, однако, никуда уходить не собирался. Он вытянул ноги под стол и вольготно развалившись в своем кресле блаженно прикрыл глаза. Топора он из рук так и не выпустил.
   Раздалось деликатное покашливание и Строри тут же вспомнил, что помимо его и Элбара здесь остался еще и Дофбур, вместе с юношей, которого звали Хест.
   - Строри, я хочу кое-что рассказать тебе. И я, и Хест, - осторожно начал Дофбур. - Даже, пусть лучше начнет он.
   Хест удивленно посмотрел на Дофбура, сложил руки в замок и пристально глядя на Строри заговорил:
   - Ты могучий воин, сын Трора, но даже тебе не выстоять против некоторых бойцов. Они умны, хитры, опасны. Понимаешь... я видел тех, кто пришел с тобой. И я узнал одного из них. Вернее одного из них узнал я, а другого Дофбур.
   - Еще бы Дофбур их не узнал, Алберг с Улгаром были со мной в тот день, когда нам повстречались Следопыты, - с легким удивлением в голосе заметил Строри.
   - Дело не в этом. Я не знаю, кем они тебе назвались, но оба они принадлежат к Корням Монастыря. Адепты стихии Земли. Улгар был одним из наставников. Алберга я не помню, зато Дофбур его прекрасно знает. И, судя по всему они ведь не раскрыли своей истинной сущности. Значит косвенно их можно считать для тебя опасными. Они ведь давно знают друг друга. Очень давно. Я даже склонен думать, что Алберг был учителем или даже наставником Улгара.
   - Этого не может быть, - начал протестовать Строри и тут же осекся: он понял, почему при первой встрече Алберг показался ему странно знакомым.
   Дело было в начале зимы. Строри занесло куда-то на восток, много южнее Приозерного Трехгорья. Туда, где он впервые встретил Улгара. И Алберг был там!
   Строри изнемогал от усталости, рваные раны на плечах, оставленные надоедливой гарпией, никак не хотели заживать. Золото, полученное все за ту же гарпию стремительно оседало в кошельках трактирщиков и теперь его не было даже на пиво.
   Тогда он краем глаза увидел, как два человека, один среднего роста, весь в шрамах и другой, высокий, седовласый, прощались у дверей таверны. Прощались так, словно расставались на долгие годы. А потом тот, что со шрамами, подошел к Строри. Представился. Купил ему выпивку и предложил помочь в лечении ран. У него оказались какие-то редкие лечебные травы... Так завязалась их дружба...
   - Улгар превосходный стрелок, - меж тем продолжал Хест. - Шрамы на его лице говорят о том, что он прошел испытание шестью огнями. Он великий стрелок. Такое испытание либо выдерживают с честью, либо гибнут при исполнении.
   - Значит Алберг врал, когда говорил о своих походах на юг? Значит он никогда и не был мечником? Но ведь он так хорошо знает все устройство Императорской армии!
   - А вот здесь он не соврал, - Дофбур недовольно взглянул на мирно посапывающего Элбара. - Он действительно ходил в походы. Воины Монастыря - самые дорогие наемники. Конечно, это не афишируется... Император щедро платил Албергу, а тот в свою очередь помогал войскам в самых тяжких ситуациях. Во время небольшого конфликта между Империей и султаном Закхара, он был готов ценой собственной жизни спасти доверенных ему людей. Я видел как эльфы - всего каких-то два десятка! - расстреливают сотню Алберга, но следопыты были не в праве вмешаться. Как потом оказалось: люди и сами справились. Дорогой ценой, но справились.
   - Я знаю, - покивал Строри. - Алберг сам рассказывал мне про ту битву. Только о тебе он не упоминал.
   - Ну а откуда ему было знать, что мы рядом? - Дофбур изогнул бровь.
   - Да, верно, - согласился Строри. Тяжело было осознавать, что те, с кем он путешествовал не такой уж и малый срок, могли в любой момент вонзить ему кинжал между лопаток. Да что там кинжал! Могли и просто яду подсыпать в пищу. Строри ведь никогда сам еду не готовил. - Но почему вы решили, что они желают мне зла? Хотели бы - давно бы отравили, или прирезали.
   - А тут уж не от их хотения зависит, а оттого, что наниматель скажет, - поправил гнома Хест. - Я и не говорю, что они подосланы лишь ради убийства. Может быть кто-то, достаточно щедрый, заплатил им за то, что они оберегали тебя? Попросил довести до какого-то пункта назначения. А там - будь что будет.
   Строри посмотрел на Элбара. Человек отрицательно покачал головой. Гном и не сомневался, что он слушает разговор.
   - Меня изумило твое удивление, Строри, - приоткрыл глаза Элбар. - Неужели ты готов был поверить, что крестьянин способен за несколько мгновений разрядить в человека два самострела и не промазать? Того всадника спасли лишь быстрота и доспехи. Причем быстрота была феноменальной. Не будь он так быстр, и короткий болт попал бы прямиков в щель забрала. И это болт, пущенный в темной ночи рукой крестьянина?
   - Тебя там не было.
   - Меня - конечно не было. Я был совсем в другом месте, разбирался с другими делами. Только глаз у Мехейева леса и без меня хватает. И болтливых ртов там тоже не мало.
   Дофбур еще немного посидел, наблюдая за Элбаром и Строри. Чернобородый гном не хотел оставлять соплеменника, но приказы Царя не обсуждаются. Даже следопытами.
   - Ладно, Строри. Кто предупрежден - тот вооружен. Оставайся на стороже. Это мое тебе напутствие. А мне пора уже... пора в путь. Надеюсь, что вернусь. - И, не прощаясь, Дофбур покинул их, что-то напевая себе под нос. Строри показалось, что слова о возвращении живым были самой большой ложью в жизни Дофбура. Он и сам знал, что не вернется. Втроем армию можно остановить только ценой жизни. Даже не остановить, а хотя бы задержать.
   Многие свечи погасли и зал погрузился в полумрак.
   Неуклюже откланявшись, Строри побрел по подземному городу. Тонкие каменные мостки, жалкие уменьшенные копии того, что когда-то соединял два берега впадины Борда. Гном невольно вспомнил глодателей. Вся цель жизни для них - пища. Ради пищи убивают. Мерзкие твари способны лишь убивать и жрать. Людям они внушают только отвращение. Гномам - суеверный ужас. Первобытный и ни с чем не сравнимый. Ярость гор. Порождение всей той мерзости, что нашла приют у корней гор.
   И Строри был готов отдать даже душу, лишь бы не добрались глодатели до Долгара. Топь впрыснула свою отраву в Велессийские горы и теперь она медленно ползет дальше. И только гномы, настоящие хозяева подземного мира, способны противостоять все более расползающейся заразе. А если не станет в Долгаре гномов...
  
   Вечер пришел довольно скоро. Элбар сыскался в самом занюханном трактире, даже не в подземельях, а на поверхности. Строри знал, куда ему надо идти, он чувствовал Элбара. А еще он чувствовал его топор. Настоящий артефакт, такого больше нигде нет.
   Гном приоткрыл ветхую дверь, которую, наверное, пьяные завсегдатаи несколько раз за ночь срывают с петель. Внутри стоял удушающий аромат дешевого табака, успевшего за свою долгую жизнь в вонючих мешках несколько раз намокнуть и высохнуть. Сонные мухи ползали по столам, сидели на затягивающем окна бычьем пузыре и, совершенно не боясь людей и гномов, нагло вышагивали по тарелкам.
   Грузная женщина, не иначе, как жена хозяина, придирчиво рассматривала золотую монету, которой кто-то расплатился. Не иначе, как Элбар.
   - Проходи, любезный, не стой в проходе, - пророкотала она низким голосом.
   Строри поспешил исполнить наказ и покорно отошел в сторону от рассохшегося косяка.
   Элбар обосновался в уголке под давно погасшим канделябром и лишь огонек его трубки тлел во тьме. Строри с тоской вспомнил свою трубку, которая давным-давно сгинула в Старом Царстве. Или это был совсем недавно? Кажется, что с того момента, как они открыли каменную дверь на восточной стороне Велессийских гор, прошли годы.
   - Что-то не так, Строри? - Элбар вынул трубку изо рта и ободряюще улыбнулся.
   - Все не так. Прямо как в день нашей первой встречи. Тогда твои слова повергли меня в ступор, однако... я многое понял с тех пор. - Строри сел, смахнув со стула мелкие крошки и грязь.
   - Это хорошо. Готов ли ты спасти Долгар? Теперь, когда ты понял? - Элбар очень хотел услышать ответ. Глаза его горели огнем нетерпения.
   - Готов.
   Губы Элбара тут же растянулись в улыбке.
   - Буду готов, - поправил сам себя Строри, - как только ты расскажешь мне, как это сделать.
   Улыбка на губах человека чуть увяла. Элбар напоследок затянулся из своей трубки и затушил ее.
   - Просто. Даже проще, чем ты думаешь. Теперь, когда ты связан с Топью неразрывной нитью. Ты стал сильнее за ее счет, Строри. И уж как бы Она не захотела долг назад. Но пока можно брать - бери как можно больше. И именно Топь поможет нам победить в схватке между новым Богом и старыми обитателями этого мира. К сожалению здешние боги действительно истлели. Поглотили самих себя. Рассеялись. Не спрашивай меня, как и почему это произошло. Я не знаю. Старая сказка о том, что боги живы, пока в них верят - она здесь ни при чем. Боги слабеют, становятся абсолютно немощными, но не умирают. Это тебе не какая-нибудь астральная лярва!
   - Мне все равно, есть боги, нет их... Они меня никогда не замечали, да и я их тоже.
   - Боги нужны людям. Людям надо во что-то верить... в кого-то... - Элбар вынул из-под плаща небольшую серебряную фляжку, сделал глоток и протянул ее Строри. - И пока люди верят в богов - Он не пройдет сюда. Есть законы нерушимые даже для него. Никогда он не сможет попасть сюда, пока у людей в душе нет для него места.
   - Пусть верят в своих предводителей, - Строри тоже глотнул из фляжки и понял, что поспешил. Налито в ней было что-то уж очень крепкое. По сравнению с этим даже гномья настойка кажется лишь легким вином. - Пусть верят в солнце, как раньше верили. Что им от этого? Убудет от них, что ли?
   - Я бы предпочел, чтобы люди верили в себя, - грустно ответил Элбар.
   Человек взял фляжку обратно из рук гнома и теперь осушил ее до дна. Поморщился, утер губы рукавом и спрятал ее все в тот же скрытый карман.
   - Мы здесь собрались людей обсуждать? - Строри почувствовал, как хмель пробирается в мозг и сковывает сознание. Да что же это за зелье такое, от одного глотка которого гном пьянеет?
   - Нет. Действительно - нет. Мы здесь собрались Долгар спасать. Завтра утром отправимся. Сразу, до рассвета. Нас выведут из города, лошадей дадут, провиант. Причем скакуны наши самые быстрые будут. Из тех, конечно, что есть в здешних конюшнях. - Элбар неожиданно замолчал, встревожено оглядевшись по сторонам. Трактир был пуст, даже хозяев не было.
   - Ну а дальше-то что? - поторопил его Строри.
   - Дальше... - настороженно протянул Элбар. - Дальше мы махнем на юг. Топь - вот наша цель. И именно там от тебя потребуются все усилия Строри. Если доберемся туда быстро - город спасется. Если же сгинем по дороге... да ты и сам понимаешь. Дорога-то лихая придется. Тут тебе и фанатиков дозоры и посты, и лес эльфийский.
   - Ничего, сдюжим. Дойдем. - Строри не стал задавать лишних вопросов. Зачем они идут в Топь, Элбар все равно не скажет.
   - Ладно, Строри. Пора нам. Засиделись. Я отправлю к тебе посыльного с утра. Уйдем как договорились. Дорога будет тяжела. Но мы должны преодолеть ее вдвоем.
   Гном молча кивнул. Он не любил лишних слов, когда все и так понятно. Однако Элбар почему-то остановился на пути к двери.
   - Строри. Ты конечно не можешь прихватить друзей с собой, но рассказать им о нашем плане, ты в праве.
   - Друзьям? Разве друзья бы скрыли от меня, что они воины из Монастыря?
   - Может быть потому они и скрыли это, зная, что если ты узнаешь правду, то начнешь подозревать их. Я сомневаюсь, что Дофбур и Хест поступили правильно, рассказав тебе, кто такие Улгар и старый мечник Алберг.
   - Любая правда лучше лжи, - гневно отрезал Строри.
   Элбар пожал плечами, мол, как знаешь.
  
   На рассвете Строри уже укреплял мешок с провиантом на своем скакуне. Конь был высокий, длинноногий и гном понимал, что как бы это унизительно не было, но потом придется попросить Элбара помочь взобраться на спину животного.
   Улгар и Алберг остались в неведении и наверное видели сейчас какие-то свои сны.
   Краешек солнца показался из-за гор. День отвоевывал все больше земли у ночи, превращая все вокруг в царство света. Прекрасный вид открывался с горной дороги на западную долину и Строри невольно залюбовался. Туман залег как можно глубже между холмов. Блестели ленты рек и речушек, серебристыми змейками спускаясь с ледников.
   Под ногами еще были видны не размытые ночным дождем следы копыт. Этой же дорогой ушел Дофбур, а с ним Хродри и Балин.
   - Эх, сгинут друзья чернобородые, - прошептал Строри. Ему чудилось, что он видит, как трое гномов в черных доспехах пробираются на запад, укрываясь от зорких глаз дозорных.
   - Поторопись Строри, - прикрикнул Элбар, и гном нехотя попытался залезть в седло. Как и следовало ожидать, стремена оказались слишком высоко, но вовремя поданная рука Элбара спасла положение.
   Два всадника осторожно спустились с гор и только потом что есть силы начали стегать коней. Неслись они между холмов, все дальше и дальше на юг, уходя далеко от белокаменного города. Впереди Строри ждала его самая важная битва.
  
  

Глава XI

   Во мне просыпаются старые чувства.
   Когда понимаешь, что проживешь дольше любой звезды в любом же мире, теряешь чувство нетерпения. Стоит догадаться, что все те существа, что еще способны мыслить подобно простым обитателям сфер, не способны причинить мне вред напрямую - сразу пропадают ненависть и страх.
   А сейчас? Сейчас я боюсь обжигающего холода бесконечных коридоров внутри Хаоса. Огонь Сигрила затухает, не порождает он больше душ, не ведет их к жизни. В вечном Хаосе может стать очень холодно и пусто. А потом и Хаоса не станет.
   Ненавижу эту фигуру в сером облачении, что заставляет все вокруг замирать, словно мертвое. Зачем ему это надо? Неужели просто ненависть к "несправедливому бытию"?
   Мой враг старше меня, моих бывших хозяев и моих бывших рабов. Он сильнее меня. Опаснее. Но я не думаю, будто он мудрее чем я. Куда ему, вечно бредет куда хочет, ничего не говорит, никаких договоров или хотя бы контактов! Так даже одним миром управлять нельзя.
   А сейчас, когда он почти пришел в нужный мне мир, просыпается чувство нетерпения. Я жажду чтобы все произошло как можно скорее, ни одного лишнего мгновения.
   Почему? Да потому, что я подозреваю свой план в непрочности, вижу в нем возможную слабину!
   Страшная пытка - предполагать, что ты слаб и глуп. Еще страшнее - против собственной воли искать тому подтверждения.
   Да что же такое? Я ведь порабощал народы, гнал их с насиженных мест, обманул своих собратьев, предал и бросил их погибать в мире, где все могло пойти как обычно, без каких либо эксцессов...
   Обманывал я многих, даже судьбу, но никогда не обманывал себя!
  
   - Твой харалестский слуга бежал сегодня, - наседал на Князя человек в капюшоне. - Почему ты не отдал приказа его изловить?!
   - Да на кой он нам? - фыркнул старик. - Не к чему сейчас ловить шпионов, считайте это моим милосердием.
   - Ах милосердием? Ты милосердно отпускаешь врагов в то время как замер в шаге от победы! Не велик ли риск?
   Положив ладони на прохладную поверхность столешницы, Князь внимательно оглядел сидящих вокруг. Многие, кто раньше прятал лицо под тенью капюшона, нынче уже открылись, совершенно не таясь. Близость сладкой победы дает храбрости больше чем специальный алхимический эликсир.
   - Если те, кто дает мне приказы считают что риск не велик - то и тебе грех сомневаться, - наконец ответил Князь. - Зато они сочли великим риском твои действия отправить в Империю тот отряд. Если бы что пошло не так, они могли бы выпустить силу совсем не там где надо и наш бог никогда не обнаружил бы брешь в Хаосе. А как они были недовольны твоим решением объявить Империи войну, спустив на Владыку Харалеста цепных монастырских псов...
   Человек в капюшоне онемев сел на свое место. Старец усмехнулся и продолжил:
   - Ты думал все так просто? Я пытался втолковать вам законы мироздания, а вы и слушать не стали! Так и откуда вам знать, что Мир не безграничен? Что число богов в нем - вещь постоянная? И если мы уничтожим всех вражеских божеств раньше срока, их место вполне может занять кто-то другой.
   - А как быть с Империей? План все еще в силе? - спросил из-под капюшона вечный оппонент Князя.
   - Да, - удовлетворенно кивнул старик. - У Эгина есть свой гарант, дарящий ему уверенность в том что никто из великих богов не проникнет в этот мир. Он не отходит от этого своего сокровища ни на секунду, вечно рядом. Хотя ведь есть и обходной путь.
   - Мне приступать?
   - Ох, нет, нет, - погрозил пальцем князь. - Еще слишком рано, у нас впереди еще Лерн...
  
  
   Дреггс не знал, что делать. Он не понимал, что он делает теперь. Просто бежал вперед, унося ноги как можно дальше. Именно в таких ситуациях приходит в голову мысль примкнуть к врагу.
   Внезапно густой подлесок кончился, орк буквально вылетел на освещенную ярким лунным светом поляну. В рот попала мелкая веточка и Дреггс с остервенением отплевывался от мерзкой смолы, совершенно не глядя при этом по сторонам.
   Два блестящих копейных наконечника он заметил уже слишком поздно, но меч таки выхватить успел, приняв боевую стойку.
   - Тьфу, так вы ж люди, - облегченно сказал Дреггс и незамедлительно спрятал меч обратно в ножны.
   Часовые недоуменно переглянулись между собой.
   - Оружие наземь, быстро! - скомандовал один из них. - И на колени!
   - Да я с донесением, - произнес орк, выполняя приказ. - Веди к Императору или еще там к кому...
   Отбросив копье часовой что есть силы врезал Дреггсу в челюсть, повалив того на землю.
   - Я тебе покажу Императора! А ну, - обратился он к своему товарищу, - вяжи этого гада.
   Не прошло и пяти минут, как пленного орка уже вели к лагерю, предварительно тщательно обыскав и крепко повязав руки.
   Дреггса шатало, изо рта капала кровь, а остатки зубов ходили ходуном, стоило их задеть языком. Хотя орк даже удивлялся, что остался в сознании после такого удара, да еще кулаков в тяжелой латной рукавице.
   - Кто это с вами? - тихо спросил кто-то из темноты впереди.
   Дреггс замер, узнав голос. Часовые же были не так хорошо знакомы с верхушкой Империи:
   - А ну! Выйди на свет! - рявкнул тот, что ударил орка. - Сам-то кто?
   - Сам-то я глава Академии, - прошипел Эгин, озаряя свою фигуру тусклым светом. - Кто вам дозволил так обращаться с послом?
   - Дык, какой же он посол? - удивился часовой. - Явился сюда с мечом, выполз оттуда-то из леса. Разве так себя послы ведут?
   - Вот оно как? - удивился маг. - И от кого же ты улепетывал, Дреггс?
   - От подручных Херрека, - кое-как выговорил тот и выплюнул зуб.
   - Развязывайте его, - велел Эгин. - Нам надо к Императору.
  
   Крамд шагал по направлению к Императорскому шатру, сжимая в руках конверт из плотного пергамента. Сургучовая печать болталась на тонком шнурке, будучи сорванной уже около получаса назад. Внутри конверта лежал доклад.
   Служба разведки в очередной раз доказала, что важные сведения и интриги вокруг государства она находит, вот только с некоторым опозданием. Но уж лучше поздно, чем никогда.
   Доклад от Индена, которого уже каждый знакомый с ситуацией считал покойником, превосходно рассеивал сгустившийся туман непонимания. Правда лишь в одном углу Империи Харалеста.
  
   Горный пик упирался в низкое, затянутое тучами небо. Метель бушевала с самого утра и успокаиваться пока не собиралась.
   Закутанный в меха человек, как мог, боролся с непогодой, но силы его истаивали. Теплая меховая маска уже не грела лицо, в глаза больно врезались снежинки, больше похожие на осколки градин, чем на белый пушистый снег. Инден не мог закрыть глаз, не мог закопаться в снег и дождаться в относительном тепле, пока все вокруг не утихнет. Он должен был торопиться, потому что догадка, поселившаяся в его голове с позавчерашнего вечера требовала либо оправдать себя, либо быть отвергнутой.
   Наконец напряженный взгляд наткнулся на едва заметную, наполовину занесенную снегом дверь. А подле двери знак. Значит ему сюда.
   Снег уже доходил человеку до пояса, плотным слоем лежал на плечах, и вообще, делал свою жертву похожей на мифологического снежного гоблина.
   Окоченевшей рукой Инден три раза ударил в дверь. Тяжелое просмоленное дерево отозвалось глухим стуком. Несмотря на наметенный сугроб, дверь легко отворилась. На пороге возник гном, одетый уж слишком легко для такой погоды. Смерив насмешливым взглядом человека, он посторонился.
   - Именем Харалеста, я, Инден, требую...
   - Давай заходи, потом наговоришься, - гном втянул Индена внутрь и спешно запер дверь. Редкие снежинки, попавшие внутрь, стремительно истаивали на пороге. - Ишь, напустил хладу! А мне тут между прочим еще всю смену куковать!
   Инден взглянул на тлеющие в очаге угли, на маленькую вязанку хвороста для растопки и десяток поленьев. Нахмурил брови, и огонь в очаге взвился еще жарче, чем прежде.
   - Ты мне свои чародейские фокусы брось, человек! - пригрозил гном. - Не то как вмажу тебе, всю свою оставшуюся жизнь будешь со следом гномьего кулака на морде ходить.
   - Я как лучше ведь хотел, - пожал плечами Инден, стягивая маску и тяжелый капюшон. Мех быстро намок от растаявшего снега.
   - Лучше он хотел... - проворчал привратник. - А если твоя магия мастеру нашему что-нибудь там собьет, а? У него работа между прочим очень важная. И вообще ты меня благодарить должен, что я тебя вообще впустил. Шляются тут всякие.
   - Мне нужен ваш мастер. У меня к нему есть вопросы. От лица Государства Харалестского.
   - Ты чем слушаешь? - вздернул брови гном - Я ж говорю тебе, у мастера работа очень важная. Очень. Я тебя туда не пропущу. Хоть ты и чародей там может какой, только не видел я еще чародея, который своей бы магией добрую сталь остановил. - И он выразительно помахал тяжелой булавой перед носом человека.
   Инден недоверчиво покосился на оружие гнома, и всем видом выражая покорность уселся на трехногий табурет, поближе к огню. Гном одобрительно кивнул и тоже пристроился к огню, вытянувшись прямо на дощатом полу.
   Каморка привратника оказалась достаточно хорошо утеплена: обитая толстыми осиновыми досками, под которыми был не просто голый камень а слой опилок и сушеной хвои в три или четыре пальца толщиной.
   - Уютно у тебя здесь, - попытался завязать разговор Инден.
   - Уютно, - гном приподнялся и облокотившись спиной о теплую деревянную стену протянул руки к огню. - Если это по-твоему уют, то я тогда Царь наш. Сидишь тут как проклятый, целый день, ни пива тебе, ни еще чего для разогрева. Эх, если б мы тут парами дежурили, то я еще бы понял. А то сидишь вот так, один одинешенек, остальные ведь все мастеру в кузне нужны. Да и в общем-то правильно. Тут больше сторожей и не надо. Редко кто ходит, очень редко. Тебя вот пустил... только из праздного любопытства. Думаю, если путник хороший - может чего интересного расскажет. Скучно ведь. Семья наша небольшая... Так что, расскажешь чего интересного? - живой интерес проснулся в словах гнома, исчезла напускная серьезность.
   - Да нет... - Инден тоже пересел на пол. Так было куда удобнее, чем на низеньком табурете. - Чего я тебе рассказать-то могу? Из того что действительно интересного знаю - ничего мне говорить нельзя. Разболтаю - повесят ведь.
   - Ну ладно, не буду тебя допытывать. Давай тогда хоть в кости, что ли сыграем. Мастер не очень то и скоро освободится.
   Инден уже собрался согласиться и сыграть с этим простачком-гномом, которого обдурить - было бы проще простого, но совсем близко раздались шаги и скрытая в стене дверь распахнулась настежь. Открывшийся за ней коридор уходил куда-то вглубь горы, весь такой же оббитый деревом, только с подвешенными к потолку масляными лампами. В дверном проеме горой стоял древний гном. Старый, как подземелья в которых он имеет счастье обитать. Не только великий маг своего народа, но и превосходный кузнец.
   Руки, в грубых перчатках из кожи каменного червя, сжимали немалой силы жезл. Наверняка старый гномий артефакт. А если прикинуть, сколько всего на свете, или хотя бы конкретно в недрах этой горы подобных гномов, то можно сразу понять, что перед тобой сам Мастер.
   - Здравствуй, человече, зачем забрел к нам? Оружие хочешь? Доспехи? Или погреться зашел? - прищурился гном. - Я тут магию почувствовал, да дай думаю, погляжу, что же там наверху делается... так зачем пришел? - последние слова прозвучали несколько резко, и Инден почувствовал, как кто-то пытается подглядеть кое-что в его памяти. Ничего, память его такие силы оберегают, что тебе гном и не чудились.
   - Я, Инден, требую, в целях дела превеликой важности...
   - Ишь ты, - ухмыльнулся Мастер, - превеликой важности. Хех. Сам недавно эту превеликую важность выдумал, а теперь уж и требует. Ты, мальчик, научись отделять по-настоящему важные дела от собственных догадок, а потом уж и требуй.
   - Задница Иргхальда! - выругался Инден, досадливо наморщив лоб. Какой же силы этот гном, раз сумел приподнять даже наведенную придворным чародеем защиту?
   - Не надо гневных слов, - погрозил ему пальцем Мастер. - Раз уж ты пришел, я поговорю с тобой, только будь так уж добр, чтобы не пускать больше в ход магию и не поминать богов в моем жилище.
   - Ладно, ладно, - досадливо поморщился Инден.
   - Ну раз ладно, тогда следуй за мной, - позвал гном и двинулся вглубь коридора.
   Дерево мягко поскрипывало под ногами осторожно ступающего Индена. Как бы не улететь вниз, очень уж крутой склон и ни одной ступени. Он нечаянно зацепил головой масляную лампу, получив за это недовольный взгляд старого Мастера.
   Коридор закончился шаткой каменной платформой, болтающейся над уходящим в непроглядную тьму провалом. Инден недоверчиво рассматривал шаткую конструкцию - выдержит ли? Но Мастер уверенно занял на ней свое место и человеку больше ничего не оставалось, как следовать примеру старого гнома.
   Нажатием тугого рычага Мастер отправил платформу вниз, молчаливо ожидая пока они достигнут дна. Инден не разделял хладнокровия гнома, без конца прикидывая, сколько же им придется падать, если старые тросы не выдержат и перетрутся?
   Не перетерлись. Прошла минута и платформа мягко стукнулась об пол. Здесь, в недрах горы, не было ни стен, оббитых деревом, ни масляных ламп. Грубые каменные переходы, чадящие факела (вот ты какой скряга, старый Мастер), да жар от множества топок и кузниц.
   - Мне надо узнать кое-что у вас, Мастер! - попытался перекричать лязг железа и грохот молотов Инден.
   Гном отрицательно замотал головой, показывая пальцами на свои уши. Немудрено, что за очень долгие годы гном сделался немного глуховат. К постоянному шуму он привык, но расслышать в нем слова уж не мог.
   Мастер повел своего гостя узкими коридорами, где и гном-то с трудом проходил. Тесные, с низкими потолками, они заставляли Индена скрючиться в три погибели, чтобы идти вслед за бойко вышагивающим Мастером.
   Невесть зачем торчащий из стены крюк пропорол меховую куртку на правом боку. Оставалось только сжать зубы и терпеть все эти издевки. Проклятый гном ведь специально повел его таким неудобным путем. Своих заказчиков он ведь так не водит!
   - Жалко курточку, да? - не поворачиваясь спросил гном.
   Еще и издевается, сволочь. Как только с таким можно дела какие-то вести?
   - Заходь сюда, - скомандовал Мастер, распахнув ногой неприметную дверцу.
   За дверью скрывалось что-то отдаленно напоминающее кухню. Длинные полки вдоль стен, заставленные какими-то мисочками, склянками и свертками. Длинный, порядком загаженный стол и старая каменная печь выглядели так, будто ими не пользовались уж, наверное, с Железной Эпохи. Повсюду лежал слой пыли, не меньше чем в гномий палец толщиной, и Инден вовсе отчаялся найти в окружающем хламе что-нибудь относительно чистое, чтобы присесть.
   - Стоило сюда тащиться? - с миной брезгливости на лице поинтересовался Инден.
   - Стоило, конечно стоило. Самое, между прочим, тихое место в нашем большом доме. Даже мои личные покои не столь тихи, - серьезно ответил Мастер. - Так что ты там хотел узнать, милейший? Коли Империя засылает к нам свою агентуру, думаю что-то серьезное, да?
   Гном облокотился на стену, закурил припасенную трубочку. Колечки дыма поплыли по воздуху, куда-то к отверстию в потолке. Инден снял с плеча небольшой вещевой мешок, в котором, кроме провизии, лежало еще что-то. И это что-то многообещающе звякало. Мастер заслышав это удивленно вскинул брови...
   Из мешка показалась латная перчатка. Любой просвещенный в военных делах сразу бы узнал в ней часть доспеха легионера Харалеста. Новенькая, со сверкающими кольцами кольчуги и с непревзойденным панцирем из стали северных гномов.
   - Твой клан работал, гном?
   - Мой, человек. Только зачем спрашиваешь? Там и клеймо есть. Мы свой товар метим, - гном выпустил изо рта струю дыма, вопросительно глядя на человека. - Только что с того, что мой? Неужто пришел на какой-то брак пожаловаться?
   - Какой еще брак? Все без единого изъяна!
   - Тогда какие вопросы?
   - Вопросы? Один... пока один... по какому праву вы делаете доспехи, соответствующие форме наших солдат? Ты знаешь, гном, делать доспех по образу и подобию доспеха армейского - преступление в землях Харалеста. А также производство доспехов и вооружения в масштабах сравнимых с теми, что для армии...
   - Знаю... только вот не понимаю, к чему ты ведешь...
   - Санкциями на заказ подобных доспехов обладают только наивысшие чины! Мы даже боронам не даем их! Кто заказал доспехи для армии?! - Инден швырнул перчатку в стену, рядом с головой гнома.
   - А у него была грамота. Императором между прочим подписанная, - спокойно парировал Мастер. - Я сам все лично проверил. Все без единого изъяна. Закон есть закон, даже для гномов.
   - Эти доспехи были у потенциальных врагов государства. Вот где нарушение закона. Все выкованные вами попало не в ряды армии, они лежали в обозе который шел через земли Грейхема. Уж не думаешь ли ты что у нас с ними до сих пор торговое соглашение?
   - Обоз на тракте - потенциальные враги государства, да? - хмыкнул Мастер. - Ну уж не думаешь же ты, что Эргий продал их кому-то там?
   - Эргий?
   - О горы! - притворно застонал гном. - Ну что же за люди такие пошли? Ни памяти, ни знания окрестностей собственной Империи. Эргий - герцог и главнокомандующий в, - Мастер хихикнул, - Восточных тундрах. Как его туда сослали так и сидит сычом. Правда кем там командовать-то? Так, кучка старателей, которая за год столько золота не намоет, сколько мы за месяц поднимаем, да небольшой форт, защищающий все тех же старателей от орков.
   - Эргий, - повторил Инден, уже растерянно. - Выведи меня отсюда, гном. Немедленно выведи, я должен послать весточку командиру. Если это действительно Эргий, тогда нам надо срочно принять меры!
   - Да брось, - попытался вступиться за старого ссыльного гном, - ведь совсем не обязательно ему продавать оружие на сторону. Может, хотел сделать подарок Императору, сыскать расположение, да обоз с подарочком отбили, или еще что. Может караванщики нечестные попались. Всяко бывает...
   - Вот именно, всяко бывает. А бывает и так, что приходится нам трон спасать.
   - Знаешь, человек, я живу на этом свете много больше даже нашего Царя, чего уж говорить о тебе. И поверь, поверь на слово, я таких дел навидался, что все ваши шпионские уловки и рядом не стояли. Видел я и как государственные перевороты творятся. В таких случаях никто не покупает у гномов оружие и не выставляет его на всеобщее обозрение. Все тайно и тихо идет, пока не придет час бить в колокола. Максимум, что может сделать с тем количеством брони и оружия, что мы отковали для Эргия - это отстоять независимость небольшого государства. Перебить армию Харалеста они просто не в состоянии. Ну а если еще и представить на минутку, что Эргий вооружает не настоящих воинов, а всякий сброд - тогда чего вы так боитесь?
   - Ничего такого мы не боимся! - огрызнулся Инден. - Не все так просто, гном. Вдруг у Эргия найдется более сильная поддержка? Мы воюем с грейхемцами, а от них добра не жди.
   - Пусть так, - гном на мгновение задумался. - Пусть. Всякое действительно может случиться. Только утихнет буря, можешь взять одного из наших соколов. Он найдет того, кто тебе нужен. Я уж постараюсь.
   - Необходимо отправить записку прямо к Крамду. Он разберется.
   - Крамд? В начальствующих выбился? Молодец. Я его еще молодым помню. Готов спорить, что он до сих пор ходит с мечом, из-под моего молота вышедшим. Уж его отец денег не пожалел. Он никогда бедным не был.
   - Избавь меня от твоего старческого рвения пообщаться, - замахал руками Инден.
   Мастер нехорошо улыбнулся, но замолчал. Еще около пяти раз затянулся из трубки, а потом, разогнав рукой сизый дым, вывел Индена в каморку привратника. Буря стихала, но все равно, еще ни одна птица не смогла бы удержаться под таким напором ветра.
   - Жди, - коротко бросил гном, оставив Индена наедине со стражем. - Как буря кончится совсем - Я уже вернусь с соколом.
   Мастер сдержал обещание.
  
   - Мы идем к Императору, орк, - сказал Эгин. - Ему все и доложишь, я и так, кажется, понимаю что случилось.
   - Добрых вестей не ждите, - буркнул Дреггс.
   - Я уже давно добрых вестей не жду, - ответил чародей.
   У самого шатра Императора, они встретили Крамда. Старый вояка и интриган был взволнован не меньше Дреггса и даже не удивился его появлению. Бесцеремонно потеснив преградившую было вход стражу, Эгин вошел внутрь, за ним - Крамд и Дреггс. Стражники, дежурившие в самом шатре, не дожидаясь приказов обнажили мечи, заступая дорого к Императору, но Эгину хватило всего одного, едва заметного кивка головой, чтобы они немедленно покинули свой пост.
   Действительно, - подумал Дреггс, - с таким стражем как этот чародей - все остальные здесь просто ни к чему.
   - Зачем ты здесь? - первый вопрос Ирваста был адресован именно орку.
   - Предупредить. И, если надо, то еще и помочь. Только, - Дреггс обвел глазами шатер, - может быть мы сначала присядем? Стоя такие дела не решаются.
   - Коли Император прикажет - тогда присядем, - прошипел сквозь зубы Крамд.
   - Император? Прикажет? - орк обнажил уже далеко не полный набор клыков. - Все вы для меня просто люди. В моих глазах у вас нет чинов. Есть только такие, которые достойны уважения, и такие, каких надо презирать. И вот, я кажется знаю, кто ты.
   Крамд схватился за меч, намереваясь сполна рассчитаться за оскорбление. Сверкнула отточенная сталь оркского меча, зажавшая гарду клинка Крамда. Стремительное движение скрытым в рукаве кинжалом и пояс вместе с ножнами свалился с человека.
   - Этого не будет! - поднял руку Эгин. - Не здесь и не сейчас! Оружие в ножны, перед вами Император!
   Крамд незамедлительно подчинился, опустив меч. Ножны вместе с дорогим поясом так и остались лежать под ногами. Менее знакомый с правилами этикета, Дреггс еще некоторое время держал меч у сердца Крамда. Но все же подчинился и он, медленно, с насмешкой в глазах пряча оружие.
   - Я думал ты пришел сообщить мне что-то важное, а не провоцировать на дуэль моих людей, Дреггс, - угрожающе произнес Ирваст.
   - Да, я пришел... я пришел сообщить тебе, Император Харалеста, что твои послы не вернутся назад. Их головы давно на копьях, а тела сброшены в реку. Кажется вы зовете ее Исард.
   - Ты шутишь, отродье тьмы?! - становясь белее мела вскричал Крамд. - Ведь был договор! Договор, гласящий о милости к послам и гонцам!
   - Что-то не очень чтили этот договор твои стражи, человек, когда встретили меня у леса. Но дело и не в договоре. У нас новый вождь, новый верховный глава всех племен. Херрек вызвал Набрага на поединок и убил его. Глупо поступил старый вождь, когда советовался с вами. Надо было созвать всех генералов, но он рассудил, что лишь я, да его сын достойны привилегии сидеть за одним столом сразу с двумя вождями. Множество сторонников обрел Херрек, а убийством отца еще и обозначил себе путь на трон главы совета.
   - Но зачем же убивать наших послов? Мы ничего не имеем против ваших внутренних распрей. Хоть горло друг дружке перегрызите, - перебил орка Император.
   - Э, нет, - назидательно поднял когтистый палец Дреггс, - не все так просто. Новый вождь - новые порядки. Сегодня на рассвете армия снимается с лагеря и идет на восток. Никаких сделок с людьми, никакой войны с Грейхемом. Херреку нужны новые земли, на которые никто не станет претендовать. Перед орками лежит весь смутный восток. Теперь понимаешь, Император, почему столько сторонников у Херрека, а про старика Набрага никто даже и вспоминать не хочет?
   Люди молчали. Не хотелось ни говорить, ни чего-то понимать. Восток сейчас разграбят орки, а пока Харалест будет возиться со своим северным соседом, проклятые гоблины могут решить, что прекрасная пожива есть и на юге.
   - Пусть их, - первым заговорил Эгин. - Пусть их, мой Император. Я не возлагал особых надежд на орков. Я не предвидел их прихода, и не строил относительно их далеко идущих планов. Нет. Мы тоже двинемся в путь с рассветом. Надо прижать Грейхем пока можем. Проклятые северяне уже поняли, что пришествия своего бога могут и не дождаться. Готовятся выступить против нас и ополчение и настоящие боевые единицы. Не те, что пытались прикинуться воинами, когда мы проходили мимо деревень. Нет. Конница. Главное оружие Грейхема на суше.
   - У нас найдется, что противопоставить и ей, - посулил Крамд.
   - Найдется, а как же без этого, - ухмыльнулся Дреггс.
   - Ну а ты? - вопросительно поглядел на орка Ирваст. - Ты вернешься к своим?
   - Не глупи Император, если я вернусь, меня первым съедят вместо походного завтрака. Племя Ур-Гхад-Гхаш изведено эльфами, я остался один. Куда мне возвращаться? Может быть даже останусь с вами. Твой маг, Император, достоин уважения даже от орка.
   - Я не позволю тебе остаться, животное! - взревел Крамд, вновь поднимая меч. - Мой Император! Он может быть хитро засланным лазутчиком, он может попытаться убить Вас! - лезвие коснулось шеи орка. Надави Крамд еще чуть сильнее и кровь бы алой змейкой сползла за воротник кожаной куртки орка.
   - Животное... - хрипло выдавил Дреггс. - Ты называешь меня животным, словно оскорбляешь. Не забывай, что животные бывают преданы тем, кто их кормит. Я всегда могу стать наемником в твоей армии, человек... а что до безопасности твоего Повелителя... Взгляни на Эгина. Взглянул? А теперь подумай, нужна ли еще стража твоему Императору? - в это время рука орка медленно, но верно тянулась ко второму спрятанному в широком поясе кинжалу. Зря побрезговали часовые обыскать грязного орка. Много чего интересного нашли бы.
   Император, в отличие от Крамда, уже заметил, к чему все идет. Оставалось только немедленно разнять двух заклятых врагов, прежде чем один из них падет либо с кинжалом в сердце, либо с разорванным горлом.
   - Немедленно убери меч, Крамд. Дреггс, оставь кинжал. - Ирваст сейчас выглядел действительно Императором Харалеста. Горящие холодным расчетом глаза, непререкаемые приказы, отдаваемые властным голосом... - Никто никого здесь убивать не будет.
   - Ты, орк, должен понять, что некоторые в армии Империи имеют свойство в каждом слове видеть оскорбление для своей чести, - глянул исподлобья на него Эгин. - А ты, Крамд, постарайся научиться не сбрасывать за борт тех, кто оказался с тобой в одной лодке. Орк, ты остаешься с нами, я за тебя пока ручаюсь.
   - Дреггс, - торжественно возвестил Император под одобрительным взглядом Эгина, - отныне и до тех пор, пока я сочту нужным, предлагаю тебе быть наемным воином в моей рати.
   Орк кивнул. Не особо он обрадовался махать мечом за того, чьи доблестные служаки гоняли его по копям и рудникам. Однако, судьба причудливо складывается.
   - Какой чин носил ты, пребывая в рядах армии Набрага с Кобьего полуострова? - продолжил Ирваст.
   - Я был генералом. Я вел войска. Я был лучшим воином.
   - От скромности не умрешь, - съязвил Крамд, - только что же ты, лучший воин, не сумел сдержать Херрека, когда тот приканчивал старого вождя?
   - Даже ваши мифические герои, человек, ходили на бой с армией за плечами. Глупо было бы пытаться строить из себя кого-то благородного, когда тысячи и тысячи глаз хотят крови, и крови не только людской.
   Эгин склонился к Императору, едва слышно прошептав:
   - На нем отпечаток могучих сил. Держи его ближе к себе, он пригодится. Вспомни, что твоей личной сотне надобится пополнение.
   Ирваст кивнул, выслушав эти слова. Решение мага звучало разумно.
   - Что ж, Дреггс, - Ирваст протянул орку перстень "Императорской милости" - думаю, что все, что я могу для тебя сделать - так это принять в свою сотню. Постарайся не оскорбить остальных солдат, как Крамда.
   Дреггс принял перстень из рук своего нанимателя и нацепил на палец, по соседству с почти таким же перстнем, некогда подаренным Набрагом. Что поделать, если все культуры воруют обычаи друг у друга.
   - Хорошо, - подытожил Император, - с этим мы закончили. Конечно, очень жаль, что мы потеряли союзников в лице орков. Однако, я все же предлагаю провести остаток ночи в спокойствии, хорошенько выспавшись к рассвету.
  
  
   Западный Анхелл заполнило пение птиц. Приближалась пора Золотой листвы, и эльфы предвкушали грандиозное празднество. Капли грибного дождя стекали по листьям, сверкая в лучах солнца. Эльвер ловил эти капли в свою серебряную чашу, он жаждал насладиться вкусом воды, прошедшей путь через небо.
   Тонкая лестница, с причудливо выполненными из белого металла перилами, обвивалась вокруг ствола лесного исполина. Убегая от площадки, на которой сидел Светлейший, она скрывалась где-то в листве на нижних ветвях.
   На верхушке дерева сидел, чуть расправив крылья, орел, тревожно наблюдая за эльфом. Он наблюдал и в тоже время ждал чего-то, собираясь в любой момент броситься выполнять некое поручение.
   - Ты опять здесь? - слегка удивился Эльвер, заметив птицу и мягкая улыбка чуть тронула его губы. - Не можешь смириться с ужасной свободой, да? А ты ведь гордый. Ты должен жить в горах, быть королем своего рода.
   Орел наклонил голову, уставившись одним глазом на эльфа, словно понимал все, что он говорит.
   - А что же ты будешь делать, если лезвие Миррана прогуляется по моей шее? Лети, улетай прочь. Пусть свобода будет с тобой, ровно до тех пор, пока смерть не заставит тебя выбирать вновь, - камни в диадеме повелителя эльфов засияли изнутри своим призрачным светом.
   Сила Леса отпугнула орла, и он поспешил убраться восвояси. Но Эльвер знал, что он еще обязательно вернется. Хотя бы раз.
   Чаша наполнилась и Светлейший чуть пригубил из нее. Вода была горьковатой, с привкусом лиственной смолы, скопившейся за лето. Но все равно, для него это был самый лучший напиток во всей этой Сфере. Как бы ни хотел он отправится прочь из нее, но в любом случае он будет скучать по простой дождевой воде, собранной с листьев Леса. Его Леса.
   Эльф в задумчивости провел рукой по лицу; а не отберет ли переход между мирами того, что было даровано Великим Анхеллом? Касание огненных клинков обезобразило его лицо, выжгло глаза, но лес смилостивился над ним, дав ему сил на восстановление. Плоть вновь наросла на черепе, пропал запах горелого мяса, так неотступно следовавший за Эльвером по всей Топи. Вернулось обычное зрение. Постоянно глядеть на мир через призму проекций бестелесных миров оказалось весьма утомительно, хотя Светлейший мог путешествовать по тонким планам месяцами.
   Без единого скрипа ступеней по лестнице поднялся эльф, присев на колено перед Светлейшим. Голова свесилась на грудь в почтительном кивке. Заплетенные в тугие косицы волосы занавесили лицо.
   - Говори, Зарим, что заставило тебя проделать такой долгий путь по этой лестнице? - с вспыхнувшим в глазах интересом попросил Эльвер. Не приказал, а именно попросил.
   - Светлейший, - вскинул лицо Зарим. Красно-черная радужка миндалевидных глаз сверкнула на свету. Дурная кровь. Настоящая кровь первых эльфов Агатовой башни. Но кому какое дело какая у тебя кровь, если ты эльф? - В двух лигах от леса наши дозорные увидели Неподнявшегося. Проклятый сын Тьмы движется на юг, ни на шаг не отдаляясь от леса. Как вы прикажете нам поступить?
   Сын Тьмы? - подумал Эльвер - А сам-то ты кто? Твои глаза говорят за все, выходец из тени.
   - Пусть себе идет, куда хочет. Естественно, не упускайте Неподнявшегося из виду, но особо не напрягайтесь. Наш враг идет в гости к Старухе, хотя той сейчас и нет дома.
   Зарим, поклонившись, ушел. Долго еще ощущал Эльвер след той давней злобы и жажды править, который переходил от родителей детям вместе с кровью. Да, сильна еще Агатовая башня. Вернее, то, что от нее осталось.
   Светлейший поднялся, подошел к краю платформы, встав между широкими ветвями соседних деревьев и, шагнул вниз. Воздух молниеносно сгустился, послушный воле Эльвера, и медленно понес эльфа вниз, к корням деревьев.
   Пусть угрозы от Неподнявшегося для Анхелла и нет, пусть до того, как произойдет исход, солнце еще успеет несколько раз взойти на востоке и скрыться на западе, но подготовить пути к спешному отступлению не помешает.
  
  
   За рукотворным валом возвышалась крепость Лерн. Серые стены, толщины такой, что никакая катапульта не разнесет, высокие башни с требучетами и баллистами, ожидающие своего часа бриколи, готовые усыпать стрелами любого врага, непрошибаемые для тарана ворота. Вмещала она в себя почти пять тысяч солдат. Настоящий маленький город. Миниатюрная копия самого Грейхема. Все это делало из крепости настоящий оплот обороны для Северного Княжества.
   Ирваст поежился, но не от налетевшего холода, а оттого, что он даже представить себе не мог те потери, которые понесет армия Харалеста при штурме этого каменного чудовища.
   Да, требучеты будут пущены в ход. Они обрушат огненный дождь на эту распроклятую крепость, круша и поджигая все во внутреннем дворе. Если повезет - появится брешь в стене, если очень повезет - появится брешь, через которую солдаты смогут проникнуть внутрь.
   Только о какой бреши может идти речь, когда перед тобой возвышаются такие стены?
   Однако, даже такие мысли гасли под действием какого-то шестого чувства, предвещающего опасность. И опасность не только из-за стен крепости.
   Оставлять Лерн нетронутым и идти дальше, штурмуя сам Грейхем - нельзя. Только самоубийца оставит в собственном тылу такой сильный вражеский гарнизон. Не очень-то хочется в один момент оказаться между двух огней.
   Кругом бегали люди, собирая военные машины. Тысячники и сотники уже отдали все нужные приказы. Лараг и Крамд тоже не сидели без дела.
   Старый генерал был занят подготовкой штурма, выстраивая план действий, а Легкоступающий критично осматривал возводимые требучеты. Каждый был при деле, даже Эгин.
   Маг пытался найти дыру в защите, что огромным куполом накрывала крепость, делая ее неуязвимой для воздействия с тонких планов. Работа была выполнена на совесть, и даже Эгин согласился, что ему одному, возможно, здесь не справится. Слишком уж сложными и запутанными схемами выстраивались стянутые воедино линии силы.
   Наконец, с наступлением ночи, десятки требучетов выстроились перед воротами крепости Лерн. Легионеры споро подкатывали бочки с зажигательными смесями. Огонь должен был посеять страх в рядах врага.
   Молча строились когорты, готовясь идти в атаку, как только довершат свое дело метательные машины. Сотники все еще наставляли солдат, а первые, наполненные жидким огнем, шары, уже прочерчивали темное небо алыми дугами.
   Туман черным пятном завис над крепостью. Император уже научился не обращать на него большего внимания, чем на докучливый элемент мебели. Снова натужно затрещали канаты, приводя требучеты в исходное положение. Опять полетели зажигательные ядра, снова они почти все упали за стенами крепости, но никакой видимости пожара не было. Не поднимался дым, не играли на стенах внутренних строений блики пламени. Словно внутри было нечему гореть. Да что, неужели у них там и конюшни из камня?
   Внезапно над стенами крепости взвилась тень. Два черных крыла энергично работали, поднимая массивное тело все выше и выше. Как ни напрягал зрения Ирваст, но не сумел понять, что же это за создание. Затем взметнулась еще одна тень, а за ней еще и еще. В скором времени над Лерном парил уже добрый десяток крылатых тварей.
   Солдаты потеряли былую уверенность и теперь уже не так рьяно бегали за припасенными зарядами. Все больше косились они на метающиеся в небе силуэты.
   И тут тени решились на серьезные действия.
   С невероятной скоростью они покрыли расстояние, отделяющее требучеты и стены крепости. В свете луны вспыхнули стальным блеском когти на огромных львиных лапах, громко щелкали клювы и шелестели перья. Первым закричал один из охранников метательной машины стоящей ближе к центру: чудовище резко спикировало вниз, и наездник, устроившийся между двух огромных крыл, проткнул солдата длинной пикой.
   - Грифоны, - как-то нехорошо улыбаясь просипел Эгин. - Им служат грифоны. Я даже не удивлюсь, если окажется, что сама крепость стоит на скелете древнего дракона, и поэтому я никак не могу проткнуть этот проклятый щит, - он нервно хихикнул.
   Раненым медведем взревел Дреггс, подтягиваясь вместе с сотней к беспомощно ожидающим гибели ратникам. Орк вырвал копье у первого попавшегося на пути копейщика и с нечеловеческой силой метнул его в кружащую вверху тень. Грифон легко увернулся, слегка приблизившись к земле, но тут его ждал подвох: кто-то из наемной сотни сообразил последовать примеру своего командира. Сил метнуть здоровенное копье у солдата не было, но вот поднять его вверх и пропороть брюхо летучей бестии - это удалось достаточно легко.
   Рана грифона была несерьезной, так, царапина, но от неожиданности он резко взмахнул крыльями, чуть не сбросив наездника. Человек вскрикнул, изо всех сил стараясь удержаться на могучем звере, ведь падать в толпу врагов, где тебя растерзают, не хотелось совсем. Пика полетела вниз, ноги скользили по перьям и шерсти, но он все же удержался.
   Отчаянно бранясь, грейхемец заставил крылатого зверя подняться выше. Грифон громко клекотал, взмахивая огромными крыльями, и от этого клекота на душе у ратников Императора делалось как-то уж очень не спокойно.
   Но первая удача вдохновила людей: снова с прежней частотой полетели огненные заряды, словно кара богов сыплющиеся на головы тех, кто искал убежища за стенами крепости Лерн.
   Еще одно чудовище бросилось вниз, но уже не на людей. На требучет. Копья не дотягивались до вершины военной машины, сверкая остриями наконечников где-то в паре локтей под брюхом грифона.
   Удар непреодолимой силы потряс плотно пригнанные друг к дружке перекладины. Дерево тревожно затрещало, и вдруг одна из балок треснула, полетев вниз двумя неровными обломками и тучей щепок. Молниеносный удар лапой разорвал казавшиеся такими надежными крепления, и шар, что должен был вот-вот отправится в свой первый и последний полет, рухнул на головы стоящих внизу солдат. Брызнуло во все стороны самовоспламеняющееся снадобье, сжирая даже доспехи стоящих плотным строем панцирников.
   Воины подались назад, не в силах помочь своим гибнущим сослуживцам. Люди с криком пытались сорвать с себя доспехи, но добротные кожаные ремешки крепко держали тяжелый металлический панцирь, и, прежде чем солдат успевал их распутать, пламя уже перекидывалось на незащищенные доспехами участки тела, медленно прожигая его.
   Иным, в коей-то степени повезло больше: их накрыла первой волной жидкого огня и они сгорели слишком быстро, чтобы почувствовать те муки, на которые оказались обречены те, кто стоял прямо за их спинами.
   - Лучников, лучников и самострельщиков подводите! - надрывал глотку Дреггс, и ему тут же вторили несколько сотников.
   Еще три требучета оказались атакованы грифонами. Сразу по два чудовища на одну машину. Твари мастерски двигались в воздухе, не мешая друг другу, отпуская один за другим удары, крошащие прославленную харалестову сосну.
   Впопыхах строились арбалетчики, приводя в боевое состояние свои самострелы: натягивали тетивы, вкладывали тяжелые болты. Лишенные тяжелых доспехов баронские лучники к тому времени уже успели дать первый залп, и стрелы черной тучей накрыли пролетевшего в полусотне шагов грифона.
   О, Судьба и Удача, как добры вы оказались в тот момент к ратям Харалеста, позволив стреле, пущенной рукой безвестного лучника, наверняка так и сгинувшего в том бою, угодить прямо в глаз грифону.
   Кровь брызнула тонкой струйкой, орошая блестящий клюв, беспорядочно защелкавший в поисках обидчика. Случайный взмах лапой ранил крыло спикировавшего рядом собрата и тот уже не красивой стрелой, а комом из шерсти и перьев пал в гущу врагов, погребя под собой нерасторопных воинов. Оказавшийся поблизости десятник тут же подал пример своим людям, как следует расправляться со спустившейся с небес тварью, и минуты жизни грифона оказались сочтены. В свои последние мгновения, он успел положить еще троих ратников, но недрогнувшей рукой всаженные в спину и шею копья прогнали жизнь из исполинского тела.
   Наездника стащили со спины мертвого животного длинной алебардой, предназначенной для борьбы с верховыми врагами. Пинки и удары тяжелыми кулаками выбили бедняге последние зубы. Захрустели хрящи носа под каблуком харалестского воина. Однако, десятник вовремя прекратил издевательства, вонзив двуручник в сердце умоляющего о пощаде наездника.
   Раненый грифон, взмахивая утыканными стрелами крыльями, своим, теперь уже единственным, глазом заметил наконец тех, кто послал удачную стрелу. Баронские лучники в тот момент потеряли его из виду, и брали прицел на громящих требучеты чудовищ.
   Грифон ринулся на них, уже не обращая внимания на докучливого наездника. Умное и сильное животное, ослепленное собственной жаждой поквитаться и унюхавшее запах свежей крови, своей крови, превратилось в ничего не разбирающую, кроме кровавой цели, тварь, готовую разорвать на куски любого, кто окажется в пределах досягаемости.
   Отчаянно закричал наездник, изо всех сил натягивая поводья. Но грифон - не лошадь. Резкий взмах крыльями сбросил седока, но вместо того, чтобы упасть, человек зацепился ногой за широкую кожаную лямку, поддерживающую седло. Из последних сил грейхемец пытался удержаться на спине животного, но шерсть под пальцами скользила, а иногда даже вылезала клочьями. В какой-то момент щелкнул клюв грифона, и человеческая голова полетела вниз, к полю сражения. Тело все еще трепыхалось, повторяя в последний миг заданные мозгом действия.
   Слишком поздно заметили внизу приближение чудовища. Сотник успел лишь громогласно выкрикнуть поворот кругом, как клюв уже сомкнулся на нем, перекусывая могучего воина пополам. Тяжелые лапы вспахали когтями землю, тормозя разогнавшуюся в полете тушу. Глухо стукнулось о мягкую почву обезглавленное тело, все еще болтающееся на боку птицельва. В тот момент, Удача, наверное, заинтересовалась чем-то более впечатляющим, чем бой с участием Харалестской армии.
   Помогая себе крыльями, грифон поднялся на задние лапы, передними калеча и разбрасывая в разные стороны лучников. Удары когтей разрывали слабую плоть, дробили кости. За каких-то две минуты, грифон отправил под Мертвые небеса почти три десятка душ.
   Подтянулись арбалетчики, протискивающиеся между удирающими стрелками и выпуская тяжелые болты в недолгий полет до грифона. Страшный клекот умирающего чудовища разнесся над полем брани, и наконец грифон пал, успокоенный на веки. Болты и стрелы густо утыкали его, так, что с трудом можно было различить цвет шерсти на теле твари. Вся она была в крови.
   Кто-то, уж совсем, наверное, не доверяющий добрым стрелам, подбежал к трупу и несколькими ударами меча отделил голову чудовища от тела. Под одобрительный шум солдат, смелый воин вырвал один из когтей грифона и высоко поднял его над головой, дабы все видели.
   Откуда-то с черного ночного неба вдруг спустился еще один грифон. Арбалетчики и пехотинцы попятились, а бедный ратник так и остался стоять в одиночестве, с высоко поднятым в руке когтем и встретившись взглядом с горящими янтарными глазами. Грейхемская пика просвистела в воздухе и, пробив пластинчатый доспех, засела острием где-то под ребрами. Человека протащило по земле, покуда он не уткнулся в бок дохлого чудовища. Наездник резко дернул пику вверх, и она выскользнула из тела воина, оставив смертельную рану.
   Звякнули редкие спущенные тетивы арбалетов, но, грациозно взмахнув крыльями, грифон вновь ушел в черноту небес.
   Император видел это. Он с ужасом оглядывался округ себя, тщась увидеть хоть что-то хорошее. Тщетно.
   Остальные грифоны оказались куда удачливее двух своих павших собратьев. Они успели расправиться с метательными машинами и теперь тут и там проносились над самыми копьями воинов, ломая древки и срывая когтями головы. Стрелы и арбалетные болты не находили больше целей, слишком уж быстро, словно черно-синие молнии, проносились чудовища, своевременно уходя в темноту.
   И не столь велики были потери, сколь ужас людей. Грифоны были способны напугать кого угодно своей мощью и внушительным видом.
   Большая часть войска, целиком и полностью занятая созерцанием ночного неба, из которого нет-нет, да и покажется чудовище, не услышала сигнала построить копейщиков в первые ряды.
   Ворота крепости Лерн были открыты. Весь тот огромный гарнизон, что стоял в ней, сейчас медленно вытягивался прочь, за стены. Больше тысячи тяжелых конников, каждый из которых способен был справиться с пятеркой отчаянных рубак. Редкий случай, когда осажденные сами переходят в атаку, даже не отбросив силы неприятеля. Рискованный план, способный принести молниеносную победу.
   Войска Харалеста построены для осады. Лучники и самострельщики впереди, тяжелая пехота дожидается своего часа в задних рядах. Грейхемская конница разметает всех их в мгновение ока. Да еще и грифоны эти, проклятье на их головы!
   Ирваст выхватил меч, тут же взыграл рог, но войска не спешили воздать должное приказам командиров. Лишь вышколенные в тяжелых буднях дальних походов, ветераны, молча выстраивались в ровные когорты, наклоняя копья. Им бы сейчас побежать, разорвать строй конницы, да занять ворота, пока остальные силы не поспеют. Да вот только подобные шуточки с такой конницей не пройдут.
   Даже малый отряд грейхемцев, прорвавшись через первую линию обороны, будет опасен как все иргхальдовы псы вместе взятые. Что им стрелы? Их доспех кованы не гномами. Секрет Черной грейхемской стали не уходил дальше стен кузниц. Такие доспехи пробьет разве что пущенный с небольшого расстояния арбалетный болт, да и то, если попадет в уязвимое место.
   Но как бы и ни была хороша Грейхемская кавалерия, до сих пор мало кто видел ее в бою. Даже когда Грейхем оказался втянут в войну с Закхаром, его флот доставил на южные земли каких-то жалких мальчишек, едва научившихся держать мечи.
   Однако ж, вот и представилась Ирвасту возможность созерцать в бою элитные рати Северного княжества.
   Кони рыли копытами землю, позвякивая тяжелой кольчугой. Холодная северная ночь обращала их дыхание паром, который тут же сносил в сторону легкий ветерок. Руки в кованых перчатках сжимали поводья, но никто пока не собирался пришпоривать скакунов и срываться в кровавую сечу. Лишь зло поблескивали глаза в узких смотровых щелях шлемов.
   Резко, по команде, на стенах разрядили бриколи, но рой стрел, пущенных по первому прицелу, не долетел до воинов Харалеста. Второй такой оплошности уже не будет. По флангам ударили катапульты, и солдаты, волей-неволей, несколько смяли строй, стремясь встать ближе к центру.
   - Поднять щиты! - завопили сотники. Десятники немедленно отдали соответствующие приказы своим воинам.
   Но стоило какой-нибудь когорте попытаться выполнить указания, как на нее тут же падал с неба грифон. Тут уж не щиты, а копья нужны.
   Ирваст от злобы сжал кулаки с такой силой, что колечки кольчуги на перчатках жалобно заскрипели. Если так и дальше продолжиться, то придется спешно отступать.
   - Труби атаку! - резко бросил Император и тут же военный рог сыграл сигнал к нападению.
   Лучники отступили, на смену им пришли те, кто обучен нос к носу сталкиваться со смертью, и выходить победителем. Но все продолжали свои нападения грифоны и ровный строй щитов и копий постоянно нарушался. Стоит в таком месте оказаться конникам - и все пропало.
   Пришли в движение грейхемские полки, беря разбег для сокрушительного удара. Заклекотали грифоны, словно подбадривая своих однополчан. Снова ударили стрелы и тяжелые камни катапульт. Воины падали, но вслед за ними шли другие и тех, кто был ранен, просто не замечали.
   Сейчас, через ничтожную минуту ударят в щиты пики конников, заскрежещут по прочным панцирям копья пеших, и уж тогда только умение командиров решит исход боя.
   Уже нацелились на передние ряды грифоны, как вдруг туча, до сих пор просто колыхавшаяся над Лерном, выбросила из себя какие-то отростки-лапы, такие же туманные, как она сама. Вместо восьми тяжелых тел, разносящих в пух и прах ряды воинов, на рати Харалеста пролился дождь из изгнивающих костей, источенных непонятной кислотой клювов и остатков доспехов, укрывающих наездников.
   С ужасом и непониманием задрали головы передние ряды обеих ратей. Несмотря на это, никакого замешательства не произошло среди кавалеристов и, облаченный в сверкающий парадный доспех, главнокомандующий первым вломился между двумя щитами харалестских легионеров. От удара пики пал мечник, стоящий за ними, кто-то из задних рядов рванулся вперед, помочь, но острый наконечник настиг и его.
   С шумом и гамом вломилась живая лавина из конских и человеческих тел в стройные ряды пехотинцев. Копыта коней топтали и давили упавших, дробя черепа, с которых слетели шлемы, ломая ребра.
   Конечно, грейхемцы не были неуязвимы. Но слишком много времени уходило на то, чтобы повалить хотя бы одного всадника. Слишком много...
   Туча, вновь постепенно становившаяся легким и текучим туманом, начала медленно опускаться к стенам крепости. Те, кто в тот момент заряжал метательные машины с ужасом глядели на серую мглу, ожидая той же участи, что постигла грифонов. Однако туча внезапно остановилась и люди внизу совсем уж было вздохнули с облегчением, но внезапно из хаоса постоянно движущихся лент тумана, прямо возле катапульты, с влажным шлепком на камень стены упало невиданное доселе существо.
   Огромная пасть, беззубая, но словно с вставленными в челюсти лезвиями, хищно оскалилась своей кошмарной улыбкой в сторону замершего от страха носильщика ядер. Безусый паренек полными ужаса глазами глядел на то, как существо медленно поднимается в полный рост и тут же понял, что поднимись оно вертикально на своих худых ногах, то оказалось бы раза в три выше его самого.
   Черная, то ли кожа, то ли броня, источала белый туман, постепенно укрывающий все тело. Слепая морда, лишенная даже намека на глаза безошибочно повернулась в сторону подбежавшей с мечами наголо охраны и тут уж пошли в ход мощные передние лапы.
   Чудовище странно передвигалось - помогая себе передними конечностями и подволакивая задние, - но достигло храбрецов в мгновение ока. Грейхемец взмахнул мечом, да лезвие его лишь надорвало черную плоть. Всего один удар лапы сгреб четверых и отправил вниз. Пятому, и последнему, кто еще оставался на этом участке стены, пришлось послужить закуской для порождения тумана.
   Туман сжался, сделавшись не шире кольца стен, но зато по внутреннему двору крепости уже бродило около сотни чудовищ, все еще разыскивающих, чем же им утолить голод. Голод, пожирающий их изнутри на протяжении веков и тысячелетий.
   Со шпиля маленькой аккуратной башенки, построенной над Лерном уже как украшение, наблюдала за разбегающимися, словно от самой смерти (а кем еще могли быть страхолюдные тварюги, явившееся с неба на праведные головы?) людьми, и смеялась в кулачок, невысокая, если не сказать малорослая, женщина. На вид - уже около сорока зим по людским меркам на этом свете отмотала.
   Волосы ее, непомерно длинные, развевались на неосязаемом ветру и скрывались в тумане, постепенно становясь им самим.
   Старуха, даже для эльфов, она сейчас смотрела на своих чад, радуясь каждому убитому ими человеку, каждой оторванной голове, сожранному сердцу.
   Прыжок с башни для нее был сродни шагу с невысокого бордюра на мостовую. Даже не согнув спины, она ступила сапожками из мягкой кожи на вытоптанный за много лет камень двора. Все, как одна, безглазые морды повернулись к ней. Про умирающих от ужаса людей все они мигом забыли.
   - Дети мои! - начала женщина звенящим голосом. - Как рада я вновь созерцать вас, вновь обретших плоть и плоть чужую же пожирающих! - при этих словах одно, особо жадно внимающее словам Матери, чудовище исторгло из своей могучей глотки окровавленный шлем, перемазанный остатками того, кому довелось его носить. - По истине, мы еще никогда не заходили так далеко от своих родных мест, где все так благоволит вам, но привыкайте! Однажды, как было когда-то суждено, весь мир будет нашим вновь. И исчезнет голод, тот голод, что никто из вас не может утолить, как бы он ни старался. Однако, для этого придется сделать над собой некоторое усилие и попытаться сожрать тех, кто постарается дорого отдать вам свою плоть. И даже если вам не будет суждено попировать сегодня на человеческих костях, и все вы поляжете здесь, на поле, что простирается за этими стенами, я буду помнить и любить вас ничуть не меньше, чем сейчас. Вперед, дети мои. Пробил час!
   До тупоголовых тварей не дошел тот смысл, что влагала Мать в свои слова, но зато они однозначно уловили интонации, так часто звучащие в ее голосе, когда можно кого-нибудь съесть. Значит можно жрать. Жрать, набивать утробу, лишь бы унять тот огонь, что сам готов поглотить любого изнутри.
   Твари шли, застревая в приоткрытых воротах, с трудом пролазали и ковыляли по притоптанной лошадьми траве. Три, особо сообразительных существа, вовсе сорвали створки врат. Поток черных тел стал шире.
  
   Никто из истово сражающихся даже не заметил того, что стрелы и ядра больше не летят, лишь облегченно вздохнули воины Харалеста на флангах, принимающие на себя основной огонь катапульт.
   Армия Харалеста все же сумела сдержать удар грейхемской конницы. Тяжелые кавалеристы прорвали первую линию щитов ровно в тот момент, когда свою позицию уже заняли подтянутые с флангов копейщики. Верховая атака завязла в этом лесе из копий, кое-как высвободилась из цепких объятий легиона и отхлынула назад, оставив немало своих воинов на линии столкновения. Однако, эти потери вряд ли можно было сравнить с теми, что понесла все та же армия Харалеста в первые минуты столкновения.
   Конница перестраивалась широким клином, готовясь вновь нанести удар. Не прекращающийся град стрел ни сколько не смущал укрытых броней конников и сотники спокойно раздавали указания своим подчиненным, не удостаивая особым вниманием бьющие по плечам стрелы. Простого человека они давно бы выбили из седла, да вот только сил у этих грейхемцев было гораздо больше чем у обычного человека.
   Два отряда, по две сотни воинов в каждом, отделились от общего числа и начали набирать разбег, чтобы ударить с флангов, или даже зайти с тыла. Не оставив такой простой маневр незамеченным, тысячник отрядил несколько фаланг прикрывать войска с юга и севера. Передовая защита истончилась. У Грейхема появилось больше шансов разорвать строй и, словно нож масло, разрезать армию Харалеста надвое.
   - Что с крепостью, Эгин? - прохрипел Император. У него пересохло в горле, от одного только вида наступающего неприятеля. Нет, владыка Харалестского государства не был трусом, но он чувствовал, словно все взгляды конников устремлены на него, даже сквозь отделяющие их человеческие тела.
   - Я там больше никого не чувствую, - коротко ответил маг.
   - Ну да, - вздохнул Ирваст. - Скорее всего, эта конница - все, что удалось выставить на оборону. Грейхемцы снова оказались недальновидны.
   - Вы не так поняли. Я там вообще никого не чувствую, - хмуро поправил Эгин. - Только мертвые камни. Их сила, сила земли, голоса тех, кто был замучен в застенках, но больше ничего. Там нет живых. Исчез защищающий от чар щит. Но теперь, когда вся армия уже здесь, он действительно больше не нужен.
   - Как знать - хорошо это, или плохо.
   Небольшой конный отряд, почти целиком состоящий из охраны Императора, стоял позади копейщиков. Знамя, возвышающееся за спинами солдат - подбадривало их, и Император пожелал находиться рядом со своими подданными.
   Снова засвистели стрелы, да почти все впустую рассекли воздух. Ирваст с досадой покачал головой.
   - Может отдать приказ не опустошать попусту колчаны?
   - Нет, пусть уж лучше так, - отрезал чародей.
   Грейхем снова перешел в наступление. Бросился вперед железный клин, тысячи копыт заколотили по земле, так, что ощутимая дрожь пробрала твердь под ногами. Резко затрубил рог. Грейхемский рог.
   Сначала еще две сотни отделились от железной волны. Медленно осаждая лошадей, они вытянулись параллельно строю копейщиков. Следом за ними приостановилась еще пара сотен. Клин стремительно истаивал и вот уже он насчитывал не больше трех сотен воинов.
   Ирваст уловил крепко стянувшее воинов заклятие. Заклятие брошенное не Эгином, а кем-то из грейхемцев. Эх, действительно жаль, что отец так яро противился тому, что Эгин называл "истинным обучением". У Императора явно были все задатки неплохого мага.
   - Сила каждого, кто сейчас будет сражен ими, к ним же и перейдет, - произнес маг. - Извращенная форма вампиризма.
   Отставшие конники взяли в руки арбалеты, что дожидались своего времени в седельных сумках. На каждом из них уже была натянута тетива, и короткие стрелы, словно уменьшенные копии клювов все тех же грифонов, блестели в свете луны. Наверняка, изготовили их уже прямо перед битвой. Стрелы, хоть раз обмакнувшие свои наконечники в крови, или пролежавшие на темных складах среди пыли и паутины, уже не играют светом с такой завораживающей красотой.
   Десятники немедленно скомандовали "щиты", но первые три ряда, держащие копья, и собою прикрывающие тех, кто стоит позади, остались без этой спасительной защиты. И не было в тот момент копьеносца среди ратей Харалеста, что не гадал бы - пролетит ли смерть мимо, зацепив стоящего рядом товарища, или же решит именно ему показать сомнительную красоту Мертвых Небес?
   Сверкнули болты, пали воины. Много жизней унес один-единственный залп, а шустрые стрелки уже перезаряжали самострелы.
   Три сотни воинов широким клином врезались в сплошную стену копий, но даже она, казалось, не может остановить их. Единовременно с этим, по флангам ударили отряды поменьше, те, что отделились раньше. Но и они дрались ничуть не хуже тех, что решили бить Харалест, что называется, в лоб.
   Императорская рать медленно пятилась и Ирваст своими глазами увидел действие варварского заклятья, в последний момент наброшенного на воинов.
   Да и не один только Император видел, как сброшенный со своего скакуна конник отбросил копье и вырвал из ножен меч. Точнее, это произошло настолько быстро, что все увидели лишь то, как грейхемец ловко приземлился на ноги, а его рука уже вонзила отточенным движением тяжелый бастард под нагрудную пластину стоящему в шаге от него копьеносцу. Лезвие пробило кольчугу, и ратник, пошатнувшись, пал, так и не выпустив копья. Будучи мертвым, человек медленно заваливался назад, но какая-то красноватая тень сохранилась там, где он стоял. И эта тень сделала шаг навстречу убийце, сливаясь с его телом.
   Грейхемец взвыл, но это был скорее победный вопль, чем вой умирающего волка. Он подхватил с земли щит кого-то из легионеров, попутно увернувшись от копья, и взяв свой меч в правую руку, ринулся на врага. Обращался он с оружием виртуозно, несмотря на то, что лезвие было чуть больше двух локтей в длину. Воин разил врагов наповал, не тратя ни на кого больше, чем один удар, обрубал наконечники копий и ломал щиты.
   Лишь самый внимательный смог бы углядеть, что после каждого удара из-под шлема и латных перчаток грейхемца начинает все сильнее и сильнее струиться кровь.
   Какой-то доблестный воин Империи изловчился и вонзил-таки наконечник своего копья в затылок берсерку, но и сам поплатился за это жизнью - другой всадник не замедлил с ударом.
   Снова красная тень соединилась с чужим телом, но все же, даже после этого, воин дрался не так яростно как его соратник. Видать, это была его первая выпитая жизнь.
   Еще один залп арбалетов выкосил немало воинов. Эгин прикрыл своего Императора и его охрану от без разбору жалящих стрел, но в бой пока не вмешивался. Выдержат люди - хорошо. Не сумеют сохранить собственные жизни - тогда он ударит. Ударит так, что Императору придется на некоторое время полагаться только на верные мечи охраны. Некоторое время маг не сможет ему помочь, и такой момент может стать роковым.
   Ирваст во все глаза глядел на сражение: какие-то жалкие три сотни теснили тысячи! Внезапно тревожно взыграл рог - сигнал к тому, что дела на северном фланге совсем плохи.
   И правда, грейхемцы сумели расправиться с сопротивлением сдерживающих их копейщиков и теперь отчаянно рубились с вооруженной мечами пехотой. Рядом с Императором в толпе мелькнула фигура орка.
   - Дреггс! - не своим голосом заорал Ирваст, забыв, что как ни надрывай глотку, перекричать шум битвы он не сможет. - Держи фланг, Дреггс!
   Но выходец с Кобьего полуострова и сам прекрасно знал, что надо делать. Только его сотня могла закрыть прореху в обороне. Да, всего сотня, но и грейхемцев там уже не вдвое больше. Прорыв через самоотверженно бьющихся ратников им многого стоил. От двух сотен уцелела лишь половина, да и то, вымотанная боем. Тут даже подлые чары не помогли.
   Правый, или же южный, фланг выдержал выпавшее на его долю испытание стоически: атаку грейхемцев отразили, а длинные алебарды, невесть кем припасенные как раз на такой случай, помогли расправиться с врагом намного эффективнее, чем простые копья.
   Мимоходом, Ирваст пообещал себе выдать двойное жалованье всем, кто там сражался, а десятникам и сотникам добавить по лишнему клочку земли. Нужно поощрять верных тебе людей.
   Тем временем Дреггс и его подопечные врезались в черную муть грейхемской сотни, разрывая ее надвое, словно молния, расщепляющая старое дерево. Воодушевленные помощью личной гвардии Императора, простые воины собрались с силами, подтянулся с тыла резерв и всадников просто раздавили, зажав в плотное кольцо. Из окружения вырвалась жалкая троица, да и та не смогла уйти далеко - дорогу им преградили два десятка копейщиков. Все, что осталось от тех, кто прикрывал фланг.
   Кони, с пеной у рта, умчались прочь, а тела всадников остались черными грудами металла лежать в невысокой траве.
   Конные арбалетчики больше не открывали огонь. Они сами вновь вооружались копьями и мечами. Черная волна брала разбег, намереваясь на этот раз сокрушить неподатливую линию прибоя. Еще держались те, кто отчаянно бился с воинами первой атаки, но прихода еще четырех свежих сотен им было уже не выдержать.
   Но тут раздалось ржание испуганной лошади, а следом ей вторили и все ее товарки. В свете раннего рассвета легионеры Харалеста увидели, как некоторые грейхемцы разворачивают своих лошадей. И лишь потом в поле зрения показалась причина.
   Через земляной вал перебирались сами ожившие ночные кошмары, как тогда подумалось Ирвасту. Целая сотня жутки тварей, завывая на все лады, неслась за грейхемцами. Сами всадники тоже были не в восторге от новой напасти.
   Кто-то из них предпочел вступить в схватку с привычным врагом и пришпорил лошадь, направляясь к сражающимся людям. У этого трезво рассуждающего воина тут же сыскалось много единомышленников.
   Как бы ни были кошмарны чудовища, но угнаться за прекрасными скакунами им было не под силу. Слишком уж быстры они были, эти лошади, а с такими лапами, как у этих страхов - только по мягкой болотистой почве носиться. И ступни широкие, и перепонки промеж пальцев...
   - Кто они?! - заорал Император - Кто эти твари?
   - Я бы просил вас помолчать, мой Повелитель, - прошипел сквозь зубы Эгин.
   Ирваст так и замер с недосказанным вопросом на языке. Случилось небывалое: придворный осмелился заткнуть рот Императору. И если Эгин, всегда чтящий этикет, вдруг нарушил это незыблемое правило - значит действительно произошло что-то, что ни в какие ворота не лезет.
   Снова, кровавым росчерком по воздуху, ударило заклинание неизвестного мага. Стократ более слабое, чем прежде, но и его бы вполне хватило, чтобы четыре грейхемские сотни нанесли Харалесту незаживающую рану.
   Не успели копейщики передохнуть, а некоторые так и до сих пор продолжали бой, как Грейхем ударил в последний раз. Это была последняя атака грейхемской конницы, больше никогда не было войска ей подобного.
   В воздухе повисло отчаяние. Зажатые с двух сторон воины бились так, чтобы насквозь пропитать землю кровью врагов.
   Лошади сходили с ума, чувствуя надвигающуюся со спины смерть. Всадники в последних рядах все чаще оборачивались и подгоняли тех, кто был впереди. Те, в свою очередь, очертя голову лезли на копья.
   Строй харалестских ратников не выдержал такого напора. Одна за другой появлялись и ширились прорехи. Вот уже охране Ирваста пришлось хвататься за мечи, отбиваясь от редких, пробившихся через двойной заслон, врагов.
   Но вот, первый монстр достиг человеческого моря, за ним еще один, и еще, по капле собирая черное море. Грейхемцы падали, лапы затаскивали людей в бездонную пасть, и не было спасенья от нахлынувшей беды. Кто-то, бросив попытки пробиться через плотные ряды и своих, и врагов, развернул коня, или же вовсе спрыгнул на твердую землю, встретив смерть лицом к лицу.
   Несколько таких смельчаков даже умудрились убить трех тварей, но три, из сотни таких же гадин...
   Чудовища умирали молча. Нелепые черные формы изламывались и растекались темной жидкостью, незамедлительно перемешивающейся с травой и почвой. Никаких теней грейхемцы не получали. У монстров не было собственной жизни - они брали ее взаймы, и за это голод постоянно душил их. Мир взимал долги с немалой накруткой, не терпя тех, кто забывал выплачивать дань.
   Наконец почти все всадники нашли свою смерть, и черная лапа уже протянулась к безнадежно пятящимся воинам с цветами Харалеста на доспехах. Не было когтей на безобразных пальцах, но они сами были верным оружием, разрывая, одним щелчком, человека напополам.
   - Не смей! - словно плеть, хлестнул женский голос.
   Невидимые тенета скрутили чудовище, подвесив его в воздухе, на расстоянии нескольких ладоней от мягко колыхающейся под ветром травы. Оны рычало, плевалось, пыталось выпутаться, но все равно, безглазая морда оставалась в локте от замершего в страхе человека. Все, кто стоял рядом, уже расползлись в стороны, отступая от других чудовищ, или же выискивая грейхемцев.
   Воин глядел на гладкий череп, оскаленные, словно сделанные из металла, зубы-лезвия, на шевелящийся в разверстой пасти черный язык, и не мог сдвинуться с места. Ужас держал не хуже того колдовства, что не давало вырваться этой мерзкой бестии. Монстр хоть и был слеп, но человеку казалось, что даже будучи лишенным глаз, он уже знает все о своей жертве. Знает каждую точку на теле жалкого человечишки, знает каждую его мыслишку, и уже ненавидит его за то, что тот не испытывает, подобно ему, несчастному, постоянный голод. Неизгладимую тоску по теплой, еще живой, плоти. По крови, что равномерными толчками вырывается из разорванной артерии...
   А в следующий миг - чудовище начало меняться. Челюсть стала вытягиваться, затрещали кости черепа (или что у них там под этой распроклятой чернотой?), на лбу залегли глубокие, продольные впадины. Голова делалась все длиннее, напоминая змею, неправдоподобно толстую, но все с тем же раздвоенным языком, и острыми клыками, в кои обратились заменяющие зубы острые кости, торчащие прямо из челюсти.
   Кривые клыки должны были вот-вот сомкнуться на теле солдата, но прежде чем Ирваст, неотрывно наблюдающий за этой сценой, успел что-либо сделать, между охотником и жертвой появилась женщина, низкорослая и юркая, в опрятном дорожном костюме, и, явно, совсем не боящаяся ни чудовищ, ни вооруженных до зубов солдат, покрытых чужой кровью.
   - Совсем очумел?! - налетела она на черную громадину. - Думал провести меня? Если говорю "не смей", значит так и делай! Коней, да тех поганцев черных - можешь жрать! А где я запрещаю - там и думать о еде не смей!
   Чудовище рухнуло наземь и поспешно отползло прочь, не желая навлекать на себя гнев Матери.
   На протяжении всех этих минут, стояли замерев лишь те, кто находился рядом. Вокруг уже не бушевал бой, но беспокойства хватало. Сам Лараг направлял арбалетчиков и лучников. Стрелы усыпали черных существ, но вряд ли они хоть немного были озабочены этим обстоятельством: твари сбились в кучу, и стояли вывалив извивающиеся языки.
   Удирали остатки грейхемской конницы, подстегивая коней, лишь бы унестись скорее от проклятой крепости.
   Ирваст раздумывал лишь несколько мгновений, затем он подал коня вперед, раздвигая поредевший строй легионеров. Остановился он уже перед женщиной, нагло ухмыляющейся прямо ему в глаза. Следом за Императором двинулись и Эгин с Крамдом.
   - Ты, - для верности, Ирваст указал пальцем на незнакомку, - хозяйка всех этих... гм... зверей?
   - Они мои дети, - надменно задрав голову, вовсе не для того, чтобы встретиться взглядом с Ирвастом, отчеканила она. - Плоть от плоти.
   - Плоть от плоти? - задумчиво переспросил Крамд. - А сама-то ты кто? Из гномов, что ли?
   Женщина заливисто засмеялась, глядя на Крамда. Потом вдруг резко посерьезнела и перевела взгляд обратно на Императора.
   - Вот ты скажи, я на гнома похожа? - Ирваст только отрицательно покачал головой. - Таки и я о том же! Где ваши глаза, люди? Буде у гномов детки навродь моих - так они давно бы уже от вас ничего не оставили. Я не человек, не гном, не эльф, не орк. Я - выше простых смертных. И ты, человек, должен в первую очередь усвоить, что ко мне иначе, как "Госпожа" - обращаться не должно!
   - Император Харалеста не может так обращаться ни к кому, - четко произнес Эгин. - Это непозволительно. И ты тоже должна это усвоить. Как-никак, тут найдутся те, кто найдет и на тебя управу, Старуха.
   - Так меня только эльфы-то и зовут, - поморщилась она. - Не могут бедолаги смириться с тем, что я старее земли, из которой пьют соки их драгоценные деревья.
   - Не то, что бы ты была старше...
   - Старше, старше, - оборвала Старуха мага. - Куда как старше. Я тут от самого сотворения.
   - Ты - ошибка в замысле Высших, - скривился Эгин. - Ошибка, случайность, пустышка, но, как ни странно, наполненная силой до краев. Ничем не лучше уродов-силачей, что таскаются по ярмаркам и торжищам. Они тягают огромные каменные глыбы, но в тоже время пускают слюни и ничего не соображают. Тела без разума.
   - А вот здесь ты ошибаешься, чародей, - прошипела женщина. - Я есть разум. На самом деле больше у меня ничего нет, кроме способности творить и мыслить!
   - И ты сотворила этих, - произнес Ирваст, - с позволения сказать, детей? Все, на что хватило твоего сознания и жажды творить. Горстка проглотов, жрущих все, что живет, и не могущих насытиться? Что же ты за тварь? - остатки той благодарности, что назревала в душе Ирваста за спасение жизней его воинов, как ветром сдуло.
   Эгин усмехнулся, поглядел в глаза Старухе, и обратил свой взор на Императора.
   - Перед вами сильнейшая сущность, мой Император. Всю жизнь Харалест мучился из-за ее существования и платил непомерные дани Грейхему и Ксалухоту, за морские пути. Она - это Топь. Вся та Трясина - от Нее. Именно ее следует винить в тысячах пропавших без вести на затянутых туманом просторах. И именно поэтому я не отличал ее, когда она пребывала в обличье тумана, от всего окружающего. Она часть сего мира.
   Все кто слышал эти слова - вытаращили глаза на ту, кем их пугали с детства. Кто-то пялился со страхом, кто-то с недоверием, но все больше было тех, кому было просто любопытно. Они уже вдоволь настрашились за всю долгую схватку у крепости Лерн.
   Ирваст же смотрел бесстрастно, сам не понимая, отчего в его душе не рождается никакого, сколь бы то ни было малого удивления, страха, да, или вообще какого-нибудь подходящего этой ситуации чувства.
   - Ладно, - бросил он окружающим его людям. - Крепость наша. Располагайтесь в ней, как хотите. Эгин, распорядись, чтобы о раненых позаботились. А ты, Старая, или как там тебя, будешь ждать, покуда я освобожусь. Недосуг мне сейчас с болотными гадами возиться. Только прежде чем уйти, сделай милость - убери своих пасынков, а то мои прославленные легионеры уже устали от их вечно раскрытых пастей.
   Старуха, неподверженная обычным человеческим эмоциям, лишь бросила недобрый взгляд на Ирваста. Эгин же, одобрительно улыбнулся своему Правителю. Именно так и надо поступать с теми, кто паразитирует. Паразитов - давить.
   - Ты у меня еще в ногах валяться будешь, человек, - прошелестел голос Топи. Ее настоящий голос, не наделенный никаким больше выражением, кроме ненависти. - Тебе следует быть много вежливее с теми, кто помнит весь твой род, от первой капли крови, всю историю твоей жалкой Империи, никогда даже близко не приближавшейся по могуществу к Агатовой Башне...
   - Молчать! - оборвал ее Эгин, и, как ни странно, Топь послушалась.
   Старуха лишь пожала плечами, и направилась назад в крепость, вновь превратив свои волосы в туман. Ей нравилось ощущать себя свободной от окружающего мира. Она сама творила все для себя, никогда не прибегая ни к чьим услугам.
   Дети Топи последовали следом за Матерью, опустив морды, словно нашкодившие псы. Спустя короткое время в узкие ворота начали стягиваться и войска Харалеста, во главе с Императором.
   Изнутри крепость больше походила на небольшой, но твердо укрепленный город. Высокая башня, возвышающаяся над замком, маленькие домики, улочки, кольцами расползающиеся от центра к стенам, множество вышек, с укрепленными на них метательными орудиями, конюшни, казармы... И все, все это было выполнено из камня. Ни одной деревянной стены, ни единой соломенной крыши.
   Ирваст невольно призадумался: сколько же золотых фиориев ушло у Грейхема на то, чтобы оплатить труд всех тех каменщиков, что трудились здесь. Как выяснилось позже - вряд ли меньше, чем старые князья потратили на кузнецов, что отковали оружие, заполнившее здешние закрома.
   Но, видимо, нынешний правитель растерял всякое уважение к трудам предков. И оружие, и сама крепость - находились в жутком запустении. Кое-как держались чуть обжитые казармы, что прилегали почти к самым воротам и несколько домов все же не были заколочены, или разгромлены.
   Сам замок и восточная часть города-крепости явно не посещались людьми в ближайшие годы. Нечисти, что так любит обосновываться в забытых поселениях, здесь, однако, тоже не было. По словам Эгина, кое-где еще можно было встретить домового духа, озлобленного на весь мир, но в большинстве случаев даже от них здесь не осталось теней. Дома были брошены столь давно, что бедные домовики, никогда не проецировавшиеся на план людей, где правит бал плоть и кровь, становились все более тонкими и бесчувственными, теперь их нельзя было встретить даже в Астрале. Лишь какие-то следы виднелись на низших слоях Эфира, да и то, весьма и весьма стертые.
   - Крепость заняли, - отрапортовал перед Императором тысячник. - Ворота прикажете-с закрыть?
   - Желательно, - коротко бросил Ирваст. Тысячник тут же кивнул и чеканным шагом отправился прочь.
   Кто-то из сотни Императора ловко карабкался по стенам башни в центре крепости, обмотавшись веревками с крюками. Все завершилось торжественным водружением флага Харалеста на вершину башни.
   - Что скажешь, Эгин, - обратился Император к чародею. - Лерн наш, а отсюда и до самого Грейхема недалеко. По-моему - все идет достаточно удачно.
   - Удачно, - согласно кивнул маг, - если только не рассматривать почти две тысячи убитых и не меньше тысячи раненых.
   Ирваст не нашелся что ответить. В это время Эгин внимательно изучал кирпичную стену дома, оценивающе разглядывая камень, время от времени проводя пальцами по скрепляющему раствору. У самой земли камни фундамента поросли мхом, но Эгина это не остановило, он присел и ободрав докучливую растительность, продолжил изучение. Император не сомневался - маг видит что-то такое, что никто другой не углядит.
   - Эти стены, мой Император, - не отрываясь от созерцания камня начал Эгин, - помнят кровь. Много крови. И не только эти стены, но и все другие. Вот почему тут так мало духов, а те, что остались - очень неразговорчивы. Они напуганы, напуганы теми, кто когда-то слетался сюда попировать над проливаемой кровью. Я бы сказал - эта крепость пережила какое-то внутреннее сражение, даже, скорее - резню. То что здесь происходило - больше походило на избиение безоружных.
   - Я не помню ни одного восстания, или еще чего подобного на территории Лерна.
   - Это лишь значит, - Эгин поднялся в полный рост, отряхивая испачканные землей руки, - это лишь значит - что Харалест остался в блаженном неведении.
   - Не может быть, - покачал головой Ирваст, - здесь всегда был наш шпион, он оставался в крепости до тех пор, пока...
   - Пока Грейхем не запер ворота крепости. Князь совершенно отрезал Лерн от внешнего мира, стены мешали увидеть то что творится внутри людям, а магический щит - всем остальным.
   - Ну, и что это может означать? - поднял брови Ирваст
   - Жители Лерна, и без того малочисленные, были принесены в жертву. Конечно сложно оказалось изловить население, соизмеримое со средних размеров деревней, вот те, кто подносил жертвы, и убивали бедняг прямо на улицах. Щит на крови и костях не дал мне этой ночью пробиться сюда, и лишь вся мощь Топи сумела пройти сквозь, но никак не разрушить эту преграду. К счастью, чары оказались наведены не так уж и профессионально. Я бы упрятал все в один-единственный артефакт, и запрятал его куда-нибудь поглубже... ну вот хотя бы в подвалы того замка, - Эгин махнул рукой в сторону серой громады. - Но неведомые грейхемские маги решили передавать нити управления силой из одних рук в другие. Скорее всего - надеялись позже напитать щит еще сильнее. Не вышло. Всего одни взмах черной лапы оборвал никчемную жизнь того колдунишки, на которого возлагалось столько надежд. Щит перестал действовать.
   - Так просто, - снова удивился Император. - Но ведь жертвоприношение - крайняя мера, а крайние меры обычно более чем действенны...
   - Я сказал, что щит перестал действовать. Он не сгинул, нет. Просто сила на время погрузилась в дрему. К сожалению у нас нет времени на то, чтобы разобраться во всем и использовать этот царский подарок. Но все же...
   Эгин остановил свою речь и повел рукой округ. Ирваст тотчас ощутил легкое покалывание холодных игл и тугие струи тепла, свивающие кокон вокруг него и мага. Заклятие, дающее такие странные ощущение называлось "заклинанием непроницаемости", оно хорошо защищало все залы совета во дворце Императора. Значит никто не должен не то, что услышать, а даже почувствовать разговор между Эгином и Ирвастом.
   Где-то вдалеке громким воем отозвалось порождение Топи. Черные твари разгуливали в заброшенной части крепости, оглашая окрестности жуткими криками, от которых хотелось бежать куда подальше.
   - Все же, - продолжил Эгин, - Я должен остаться здесь и найти ключ к схрону силы. Это моя обязанность.
   Сказать, что Император удивился - значит передать лишь жалкий намек на его смятение. Все это время маг таскался за ним как привязанный, поучал советами, и, наверняка, вступился бы за него в бою, если бы правителю Харалеста угрожала серьезная опасность. У Ирваста успело сложиться совсем другое понятие об обязанностях Эгина.
   - Коли я должен охранять вас от всякого рода атак и покушений, крайне важно сейчас мне докопаться до истоков и перехватить этот обруч силы, - Эгин ударил кулаком в ладонь, и звон от этого удара резанул по ушам Ирваста. Заклятие делало свое дело: оно не выпускало ни единого звука из своих сетей.
   - Почему же это не может подождать окончания войны? - Императору совсем не хотелось расставаться с таким союзником и помощником.
   - Вы забыли нашу недавнюю спасительницу? - вопросом на вопрос ответил чародей. - Коли она подберет ключ к заклятию - нам придется туго. Сила ее трясин, помноженная на магию таких жертв... Нам не удастся выстоять. Даже всей моей Академии не хватит на то, чтобы сдержать нескончаемый поток черных тварей, гонимых своим голодом.
   Ирваст понял. Не мог не понять. Сила Топи в ее владениях, и она уже потратила львиную долю из них, когда вырвалась сюда, к этой злополучной крепости. Ведь действительно, не ради одной только помощи войскам Харалеста?
   - Вы понимаете, мой Император? Вам придется на время остаться без моего зоркого ока. Если же мне не удастся управиться в короткий срок, значит я пошлю за лучшими специалистами по ритуальной магии. Они сменят меня здесь, а я вернусь к вам.
   - Хорошо, - наконец разлепил слипшиеся губы Ирваст. - Да будет так, Эгин.
   - Спасибо, - склонил голову маг. - Ну, а теперь, давайте вернемся к привычной реальности, а то Старуха, чего доброго, заподозрит что-нибудь, удивившись нашему отсутствию.
   В уши Императора ворвался шум крепости, почти неразличимый для привыкшего к нему человека, и такой оглушающий после абсолютной тишины непроницаемого кокона, нарушаемой лишь тихим голосом Эгина.
   День прошел без происшествий. Солдаты отдыхали, или же забавлялись тем, что разграбляли старые жилища. Командование глядело на это сквозь пальцы, зная, что уже в скорости этим добрым молодцам вновь придется месить сапогами кашу из грязи.
   Ни Топь, ни ее дети на глаза Ирвасту не попадались, что его не очень радовало. Враг, пусть даже прикидывающийся сейчас союзником, но в то же время извечный враг, затаился, и, кто знает, что он сейчас готовит.
   Лараг, с личного разрешения Императора, отрядил несколько человек на исследование замка и башни, но те вернулись несолоно хлебавши: с таким трудом вскрытые ворота хранили за собой пустые, покрытые толстым слоем пыли, помещения. В башню же и вовсе попасть не удалось, так как входа легионеры не сыскали, а на окнах, помимо ставен сыскались еще и решетки, выломать которые представлялось делом почти что невозможным.
   Эгин целиком ушел в себя, но пока еще основательно к своей затее не подступался. Он лишь знал, что Старуха пока тоже не начала собственных изысканий. Видимо, эти два сильнейших боялись, или, хотя бы, просто опасались друг друга и предпочитали дождаться более подходящего момента.
   Ко сну Ирваст отходил с камнем на душе, понимая, что совсем скоро ему придется вести войска на север, полагаясь лишь на себя и своих полководцев. Мудрого мага рядом с ними не будет и от этого его чуть ли не отчаяние охватывало. Император сам ругал себя за то, что так привык во всем полагаться на чародея, корил себя за излишнюю мягкость и то, что даже шанс показать себя как истинного правителя, а не как жалкую марионетку в могущественных руках, не вызывал в нем ничего кроме жалости к себе самому.
   Но стоило голове коснуться подушки, как сон прочно захватил правителя Империи Харалеста и представил его взору великолепное по своей четкости и исполнению видение.
   Ирваст восседал на причудливом резном троне, выполненном из костей неизвестного ему животного. Трон этот стоял не где-нибудь, а на вершине башни замка в крепости Лерн, и оттуда было видно все, что происходит и в крепости и за ее пределами.
   Внизу суетились солдаты, словно муравьи снующие по улочкам, заставляющие проходы между домами всем, что под руку попало, а в это время вокруг стен крепости медленно обвивалась, кольцо за кольцом, исполинская змея, цвета свежевыпавшего снега. Даже рисунок на ее чешуе чем-то походил на причудливые снежинки, кружащиеся в своем бесконечном хороводе.
   Голова чудовища, огромная, точно боевая галера, висела высоко в небесах, поднятая туда усилием шеи. Взгляд двух горящих изумрудов-глаз сверлил Ирваста и прожигал насквозь.
   Отвести взгляда Император не мог, тело не повиновалось ему. В этих глазах разворачивались ужасные картины, человек ясно видел заключенные в теле змеи души, отчаянно возводящих руки к небесам и разинувших рот в немом крике. Потом, кто-то из этих фантомов завидел Ирваста и теперь уже призраки обращались к нему.
   Император ничем не мог им помочь, а змея все пялилась, время от времени высовывая из пасти раздвоенный язык. Прозрачные веки сузились, и будь у твари человеческое лицо - Ирваст бы решил, что ее что-то заинтересовало и удивило в нем, но потом взгляд снова стал пустым и одновременно тяжелым. Снова показались души, невесть зачем заключенные в мыслях этого гада.
   Сон, или видение, никак не хотел заканчиваться, и это было хуже любого ночного кошмара - выслушивать беззвучные крики и стоны пленных, слова которых слышаться самой душой.
   Однако, прошел час, или два, и змея на что-то отвлеклась. Тут-то Ирваст и нашел в себе силы проснуться...
  
  

Глава XII

   С севера наступала осень, но даже она, со своими семимильными шагами, не могла догнать Элбара и Строри.
   Кони уносили своих всадников все дальше на юг, и пролетающая мимо местность менялась на глазах: горы понижались до пологих холмов, холмы падали до заболоченных низин, те, в свою очередь, вновь гордо поднимали голову, превращаясь в небольшие островки лиственных лесов, или же становясь чуть подсушенными степями. Неизменным оставался лишь Анхелл, грозно взирающий с востока на путников.
   Почему-то, когда Строри в первый раз увидел эти живые стены из деревьев, даже Велессийские горы показались ему какими-то жалкими, по сравнению с величием Эльфьего Леса, как прозвали Западный Анхелл люди, проживающие по эту сторону от гор.
   Лес следил за ними. Оно и понятно, наверняка эльфы почуяли топор Элбара и вот теперь боятся, как бы он не сделал из их дома одну сплошную просеку. Как бы ни старались все эти древние деревья и эльфы выглядеть беззаботными, свободными детьми луны и звезд, на деле все оказывалось донельзя иначе.
   Забытый и отринутый всеми Восточный Анхелл был менее мрачен, чем прикрытая мишурой личина Анхелла Западного. Эльфы уже были не те, что раньше. И уж точно, совсем не те, о которых рассказывалось в сказках. Они превратились в подозрительных созданий, видящих всюду угрозу для себя.
   Вот сейчас, когда они остановились на ночлег, Строри снова ощутил, как их берут на прицел неусыпные стражи, как трещат тетивы луков натянутые до предела. Если рука эльфа подведет, и он потянет тетиву еще сильнее - она порвется, но если выпустить стрелу из такого положения, то она, в этом не приходилось сомневаться, пробьет навылет грудь Строри, невзирая ни на какие доспехи.
   Элбар вырыл небольшую ямку и брошенные туда ветки с поленьями тут же занялись веселым пламенем. От одного вида огня Строри уже стало легче. Тревоги и эльфы отошли на второй план. Сейчас он хотел всего две вещи: плотно поужинать и как следует выспаться. Конечно, насчет сна хорошо было бы помечтать, но ни свет ни заря они снова двинуться дальше и придется клевать носом трясясь в седле.
   - Послушай, Элбар, почему бы нам ни взять чуть-чуть западнее? - Строри присел возле костра, доставая из заплечного мешка куски вяленого мяса. - Меня страшит этот лес, одних только взглядов, что на нас бросают из-под его крон, мне хватает, чтобы понять: тут нам совсем не рады.
   - Думаешь мне такое соседство по душе? - в ответ проворчал Элбар. - Я бы и рад на запад повернуть, да вот только там целая гряда холмов. Покуда перебираться будем - драгоценные дни потеряем, Строри. Уж лучше здесь. Эльфы нас не трогают, мы их тоже... пока...
   На последние слова человека Строри не обратил внимание. Он и так уже ждал доброй драки. Всяко лучше, чем днем и ночью стрелу поджидать.
   Молчать Строри надоело. За едой каждый гном любит посудачить о чем угодно. Хоть и не был Строри "каждым гномом", но все же решил непременно расспросить своего спутника, раз уж случай представился.
   - Однажды, ты заставил меня поверить в то, что твое имя истинное, поклявшись на Огне Сигрила. Так что же это за огонь такой, а?
   - Огонь Сигрила - путеводная звезда между мирами, - с готовностью, словно только этого вопроса и ждал, ответил Элбар. - Путешествовать через Хаос - невозможно. Миры надежно отделены от него, и даже можно сказать - защищены им. Даже боги - и те не рискуют бросаться в Хаос... Хотя, слышал я однажды об одном существе, тоже, где-то на уровне бога находящемся, что преодолело Хаос. Вырвалось из собственной темницы, на которую кое-кто даже замок как следует не приладил, и пустилось в дорогу. Бедняга чуть себе крылья не поломал, когда прокладывал путь. Но все же он добрался до мира, которому покровительствовал его тюремщик и теперь надежно укрепился там. Говорят, что он даже остальных узников вытащил из заточения, да еще и туннель через Хаос проложил аккурат в тот мирок. Никто этого туннеля, само собой, не видел, только вот высшие силы сплетничать попусту не умеют.
   - Значит Хаос - не такой уж и непреодолимый? И при чем же здесь Сигрил, с его огнем?
   - О... - Элбар подбросил еще дров в костер и, наблюдая за тем, как пламя яростно пожирает их, довольно потер руки. - Как я и говорил - путеводная звезда. Нечто непреодолимой мощи, которую можно почувствовать даже сквозь любые слои Хаоса. Почему Хаос до сих пор не поглотил его? Не знаю... Возможно - он также отгородился от великого Беспорядка как и все Миры, хотя миром и не является. Откупается собственной силой. Или же... или же он есть часть Хаоса. Ядро. Ось, если хочешь.
   И эту самую ось видно из любого уголка бескрайней тьмы Хаоса. И если потребуется - он и выведет к другим мирам. Укажет все те тропы, на которые ты можешь ступить без страха сорваться. Если у тебя столько сил, чтобы спасти хотя бы себя одного - Огонь Сигрила поможет.
   Он укажет каждый мир. Именно так путешествуют все Бродячие Боги, что так и не смогли остепениться ни в одной из встреченных ими Сфер. Именно так пришел сюда и бог этих Серых, - Элбар тяжело вздохнул и, закинув руки за голову, повалился в траву.
   Строри смотрел на топор Элбара каким-то странным взглядом, словно глядел сквозь него. Гному казалось, что отблески костра на сверкающем лезвии - есть тень Огня Сигрила, а звезды, отражающиеся в отполированном металле - огоньки обитаемых миров-вселенных, на фоне абсолютной черноты Хаоса.
   - Подбрось еще дровишек, Строри. Ночь будет холодная, а мне никак не улыбается мерзнуть на стылой земле.
   Гном подхватил несколько поленьев, нарубленных в стоящей неподалеку рощице, которой, по счастью, еще не коснулась Сила Анхелла. Поворошил длинной веткой угли и обернулся к востоку.
   Молчаливо вглядываясь во тьму ночного леса, Строри в который уже раз удивлялся его величию и красоте.
   Собственно, лес не был до конца окутан тьмой: кроны исполинских деревьев словно светились изнутри, а темнота обволакивала лишь стволы, да деревца поменьше. Где-то среди листьев продолжали держать прицел на путниках все те же стражи. Строри знал, что за все время его разговора с Элбаром у эльфов не дрогнул ни один мускул. Даже век они не смыкали ни на мгновение.
   Утро следующего дня не принесло никаких неожиданностей, разве что разочаровало погодой: спустя час после восхода началась мерзкая морось. Элбар был как всегда спокоен, а вот Строри начало грызть изнутри любопытство. Этим вечером они уже должны были достичь окраин Топи.
   Что тогда потребуется от Строри? Очередная схватка с глодателями? Или с кем похуже?
   Некстати нахлынувшие воспоминания о том, "кто-может-быть-хуже-глодателя", заставили гнома вздрогнуть. У Топи были припасены гораздо более кошмарные твари, чем обитатели Старого Царства.
   Последняя встреча, та, о которой Строри клялся никому не говорить, да и самому по возможности не вспоминать, с порождениями Гнилостных Болот у самого Выхода на поверхность, по собственной прихоти всплыла в памяти.
   Строри с ужасом вспоминал черные лапы, нелепое переплетение щупалец и вытянутых худых тел, огромную разверзшуюся пасть, пожирающую и глодателей и камни, да вообще все, что оказывалось рядом. Не было там ни глаз, ни самой головы, лишь этот разверстый зев.
   И Оно страдало. Страдало от жуткого голода, единственным спасение от которого был беспробудный сон. Сон - на грани смерти. Но Оно не могло умереть. Никогда. Слишком уж много сил вложила в него Мать и теперь уж ничего не могло прервать жизнь такого чудовища. Разве что вмешательство Истинных Богов. Ни каких-то там Иргхальдов и Адэр. Нет, настоящих, которые на останавливаются на каком-то одном мире, но подчиняют себе многие и многие сферы бытия.
   Свежий запах, дуновение с поверхности заставило перейти сон в дрему. Монстр еще не до конца воплотился на материальном плане, хотя был уже опаснее всех других чудовищ, что Строри доводилось видеть, или же хотя бы слышать.
   Но стоило гному оказаться почти вплотную к этим жутким зубам, как вдруг он понял: вся эта черная плоть - не более чем ветхая занавесь, скрывающая истинную суть. Порождение Топи (а Строри уже не мог усомниться, что это ее рук дело. Никакие глубины под горами не могли породить такое.) пожирало не только плоть. Незримые челюсти перемалывали души, расплавляя их в густом белом тумане, заполнявшем тварь изнутри.
   Из последних сил рубил Строри тянущиеся к нему щупальца и лапы, но множество отростков языка, вынырнувшего из глубин пасти, уже оплетали ноги гнома. Ничто бы не спасло отважного подгорного воителя, если бы в тот момент не пробудилась в нем Сила. Сила гномов и Сила гор, настоящая мощь камней. Заботливо посаженное кем-то (уж не Элбаром ли?) зерно дало отличный росток, живой и крепкий, одолевающий все на своем пути.
   И чудовище почуяло Силу. Напряглись щупальца, захрустели кости в переплетающихся телах, с чавкающим звуком раскрылись еще две пасти. Поменьше первой, но все такие же смертоносные.
   - Убей меня! - услышал Строри. Крик, зазвучавший сразу со всех сторон словно выбил камень из-под ног гнома. Строри устоял лишь благодаря тому, что облокотился на собственный топор. - Руби, рви, убивай! Выбей последнюю искру жизни из этого тела! Давай!
   Строри не сразу понял, что с ним разговаривает само порождение Топи, но лишь только эта мысль посетила его, как он тут же нанес удар. Черная масса содрогнулась, подтянула под себя все свои отростки, пасти закрылись и она молча ожидала следующие удары.
   Но, как бы ни противилось чудовище собственной жизни - тот, кем оно было порождено, решил все же побороться за свое творение.
   Удары топора крошили плоть, Сила Гор разрывала монстра изнутри, все глубже вгрызаясь в тело существа при каждом ударе Строри. Однако, Топь еще сопротивлялась, туман из разорванных боков твари окутал гнома, и невидимые скользкие тенета обвили держащие топор руки.
   Отступившее чудовище подчинилось чьей-то могучей воле и вновь пошло в атаку, намереваясь проглотить Строри.
   Водоворот из двух враждующих сил опасно затягивал гнома и он уже не смог бы выбраться из передряги самостоятельно. Пещеру накрыл мрак и свет больше не лился сквозь окна в потолке, лишь сверкали росчерки топора, внезапно ставшего легким, словно перышко. Пропала усталость, что из-за постоянного голода совершенно не собиралась отступать. Горы вдохнули новую жизнь в Строри, лишь за тем, чтобы использовать его себе в угоду.
   Тугое кольцо из вихрей и молний стягивалось вокруг гнома и монстра, но вот удачный удар топора разорвал верхнюю челюсть твари. Тут уже топь ничего не смогла поделать: второй удар, с таким трудом сделанный, унес жизнь порождения трясин.
   Тут случилось то, чего Строри никак не ожидал, да и ожидать не мог.
   Сила гномов пропала. Исчезла. Растворилась. Забилась назад в свои холодные подземелья, довольная тем, что избавилась от докучливого таракана, так неудачно расположившегося в ее пещерах.
   Топь же, не только не отступила, но еще и успела урвать себе хороший кусок, так опрометчиво вышвырнутый Горами: Строри, совершенно опустошенный, только сейчас почувствовавший - каким же тяжелым может быть боевой топор, оказался застигнут Топью врасплох.
   Он не особо сопротивлялся, потому, что чувствовал приближение смерти. В обессилевшем теле быстро угасала та искра жизни, что зажглась при рождении. Все долгие годы она неярко и мягко светила, зная, что погаснуть ей суждено совсем не скоро, но вмешательство Высоких сил (до Высших этим Силам все же было далеко) помутило воду в этом тихом омуте. Наполнявшая Строри сила ушла, а его собственная - не успела восстановиться.
   Топь услужливо протянула костлявую руку игрушке первобытной силы, и больше ничего не оставалось, как схватить проклятую длань.
   Новая жизнь заструилась в изможденном теле. Кровь снова побежала по жилам, и Строри резко вздохнул полной грудью, желая насладится сладостным воздухом. Вновь ощутить его прелесть. Но у этой новой жизни был какой-то странный "привкус", словно она отдавала гнилыми болотами и прошлогодними листьями, пролежавшими под снегом.
   В тот миг Строри показалось, что он парит где-то на просторах Топи, видит все ее бесчисленные извивы ручейков, озера стоячей воды и полосы тумана. Однажды он уже видел это, когда в своем первом видении мчался к Долгару, но тогда он не чувствовал себя частью всего этого завораживающего пейзажа. Сейчас Строри казалось, что он - это каждая капелька тумана, он чувствовал, что способен заставить всю эту застоявшуюся воду взлететь в облака, заставить тварей, что спят под темной водой вечного болота, пойти куда угодно и разорвать любого врага...
   Строри отбросил воспоминания и посмотрел Элбару в спину. Вот зачем он взял его с собой. Именно из-за этой нечисти, что на свету не показывается, Элбар потащил Строри с собой. Вот где она, армия способная спасти Долгар.
   - Правильно. Догадался наконец, - произнес человек.
   - Читаешь мысли? - хмуро заметил Строри.
   - Угадываю твои думы. Это намного проще. И быстрее.
   Строри нахмурился и разговор продолжать не стал. Быть частью гнилого болота ему не очень-то нравилось. Чувствовать себя какой-то пиявкой...
   Солнце пробежало по небосводу и уже собиралось уснуть где-то за холмами, укрывшись океаном. Слишком быстро, - подумал тогда Строри.
   Анхелл наконец-то остался позади и впереди показалась неширокая долина, не занятая ничем вроде эльфийского леса, или же болота, в котором пропадают легионы. Велессийские горы несколько отступили к востоку, но их отроги дотягивались даже сюда, и потому под копытами лошадей стучал камень.
   Вдруг Строри различил впереди бредущую прямо на них огромную фигуру. Стоило им с Элбаром немного приблизиться, и тут же стало ясно, что перед ними горный тролль.
   Тупые глазки щурились разглядывая встречных. Стоило троллю понять, что один из всадников - гном, как он покрепче сжал взваленную на плечо тушу убитого им кабана, а свободной рукой поднял дубину, которую до сих пор бесцельно волочил по земле.
   - Тролль, - прошипел в бороду Строри. - Есть ли еще на этом свете создание, чей ум сравним разве что с его полезностью.
   Элбар подал коня вперед, приветственно поднял руку, несмотря на воинственно вскинутую дубину:
   - Ты здесь не нужен. Иди своей дорогой, не мешай нам и полакомься этим мясом где-нибудь в другом месте.
   Тролль не сдвинулся с места, лишь чуть опустил свое оружие. Тогда, Элбар направил на него свой топор, держа его как жезл. Лезвие заискрилось, высекая бьющие в землю молнии.
   Глухо зарычав, тролль развернулся и побежал на юг, шаркая своими плоскими ступнями.
   - Давай устроим небольшой привал, - обратился Элбар к Строри. - Что нас там ждет, дальше-то? Давай хоть отдохнем перед этим... Да и с троллем бок обок идти мне как-то не очень и хочется.
   - Еще один бежит куда глаза глядят, - заметил Строри, спускаясь с лошади на землю и растирая затекшие ноги. - Тролли уходят с Велессийских гор. Видать, глодатели уже и их достали.
   - Не глодателей они боятся, уж точно не их, - откликнулся Элбар. - Нет, тролли бы не ушли с насиженного места, покуда врага можно убить и съесть. Даже если после этого от всего племени один единственный воин останется. А может, они просто настолько тупы, что не бояться топи - вон этот как на юг припустил.
   - Тогда чего они так перепугались все? Я своими глазами видел, как тролль на эльфийские стрелы пер, лишь бы в горы не возвращаться, - Строри глядел на Элбара, внимательно изучающего полосу горизонта на юге.
   - Пророки Бога. Их пробуждение страшит всех обитателей подземелий. Поэтому гоблины перебрались ближе к человеческим жилищам, а тролли отступили на равнины. Если бы они имели бы хоть какой-то шанс победить - думаешь, бросили бы они свой дом?
   - Какое мне дело до гоблинов! - внезапно взбеленился Строри - Бегут - и демоны с ними! Меня не их судьба волнует!..
   - Зря ты так, - нахмурил брови Элбар. - Самые слабые бегут первыми, потому что знают - они первыми же и умрут.
   - Ни тролли, ни гоблины - не слабые! - возразил Строри - Сколько гоблины деревень ваших пожгли? Сколько эти твари наших шахт позатопили?!
   Элбар молча глядел на свой топор, потом бросил взгляд на Строри и отложил оружие. Все так же, не проронив ни слова, он поднялся на ноги и принялся оглядывать просторы.
   - А тролли?! - продолжал гном - Эти демоновы дети, забери их Подгорный черт! Да они войной ходили на наши поселения в Драконьих Горах! Слышишь? На гномов они ходили! Они ворота наши снесли, мы их только жидким огнем-то и остановили!
   Взгляд Элбара остался холоден, лишь где-то в глубине билась искорка сдерживаемой ярости. Человек взглянул на Строри, поднял с земли топор и мимоходом заметил, что "пора идти".
   Гном нехотя замолчал, поднялся, теперь тоже молча глядя на юг. Тролль ушел так далеко, что его уже и видно не было. Быстро сгущалась темнота и путники поспешили вновь забраться в седла.
   Буквально через сотню шагов каменистая земля кончилась. Началась равнина занимаемая Топью. Здесь еще не было болот и высокая трава зеленела, несмотря на подступающую с севера осень. Вечерний ветер гонял волны по травяному морю, приятно обдувая уставших странников. Оба они горячили коней, гнали своих скакунов вперед, все ближе и ближе подступая к границе Топи.
   На пути замаячил огромный серый валун, невесть откуда взявшийся посреди степной травы. Разве что горы потеряли, когда отступали.
   Оказавшись ближе, Строри вдруг понял, что никакой это не камень, а мертвый тролль. Широкие плечи, бугристое тело, грубая серая шкура и отсутствие дыхания делали его похожим на мертвую скалу. Именно из-за таких примет в далеком прошлом люди и гномы считали, что тролли рождаются из камня и в камень же обращаются, когда их покидает жизнь.
   Две полоски застывшей крови стекали из разбитых глазниц, в каждой из которых торчало по белооперенной эльфийской стреле. Не то, чтобы Строри вдруг стало жалко тролля, но гному очень не понравилось, что эльфы окружают их и с севера и с юга, да еще и углядеть их не удалось.
   - Не страшись, Строри, - уронил Элбар. - Они рядом, но напасть не посмеют.
   - Не страшусь, Элбар. Не страшусь и никогда не страшился стрелы в спину от эльфа. Но то что они знают все о наших передвижениях, это - плохо. Очень даже плохо! Вдруг они что-нибудь предпримут, когда мы будем уже заняты Топью? Что если они остановят нас?
   - А зачем им это? В Долгаре нас нет - да и ладно. Анхеллу мы пока не угрожаем, так что эльфам абсолютно все равно, что мы делаем в мертвых заболоченных землях.
   - Хорошо, но все же не стоит задерживаться.
   Элбар кивнул в ответ. Топь уже близко, буквально в часе пути, а эльфы в двух шагах. Чтобы ни размышлял он на их счет - лучше поостеречься.
   Все вокруг вымерло. Ни одного живого существа уже нельзя было встретить в такой близости от Топи. Первым знаком от Болот было широкое, затянутое тиной, озеро, не глубокое у побережья, но ближе к центру с отвесно обрывающимся вниз дном. Строри был уверен, что там живет какое-нибудь жуткое страшилище. Идти пришлось вдоль края ямы, чтобы сократить путь. Брызги застоявшейся воды пропитали одежду и бороду, но Строри упрямо подстегивал коня, чтобы тот не посмел остановиться.
   - Это и есть проклятая Топь? - прокричал гном немного отставшему Элбару.
   - Нет, но это уже близко к тому, что мы увидим в итоге.
   Итог оказался для Строри несколько пугающим: конь благополучно преодолел озеро, но очень скоро остановился на самом краю обрыва. Крутой склон уходил в настоящее туманное море. Белое полотно накрыло все внизу, лишь верхушки еще встречающихся здесь деревьев кое-где чуть-чуть выглядывали из мглы. Сгусток тумана, оторвавшись от основной массы вдруг принял человеческую форму. Больше похожий на скелет, монстр начал карабкаться по склону, но добравшись до середины стены распался на куски и безмолвно рухнул вниз.
   - Все-таки она величественна, - протянул подоспевший Элбар.
   - Величественна? - Брезгливо поглядел на занятую туманом долину Строри. - Да она больше похожа на язву, все глубже вгрызающуюся в тело нашего Мира. О чем думали ваши боги, когда творили Это?
   - Сейчас ответы на подобные вопросы не имеют важности. Она наша последняя надежда, и ничто больше не имеет важности. Она считает тебя своим, Строри. Покажи ей, кто теперь новый хозяин, укажи ей на ее ошибку и покончим с этим. У нас будет армия. Ты спасешь Долгар. Подумай об этом...
   Строри только потер руки. Сделал он это больше для того, чтобы унять внезапно накатившую дрожь. Гном не знал, с чего начать, но почувствовал, словно кто-то толкает его на правильный путь: осторожная мысль-приказ вызвала приглушенный отзыв откуда-то из глубин Топи.
   Сокрытое туманом, неожиданно легко поддавалось сознанию Строри. Он уж было подумал, нет ли здесь какого-нибудь подвоха, как вдруг, сам того не желая, произнес:
   - Вверх! К свету!
   То, что зашевелилось внизу было готово служить Строри верой и правдой, ибо у гнома была воля. Настоящая воля к жизни, к победе и к управлению. Воля, не задушенная первобытными инстинктами. Из чудовищной глубины поднимались вверх спящие существа. Было время, когда свободно ходили они по этому Миру, не терзаемые голодом, не ослепленные ужасным проклятьем и не принявшие еще Мать в свое сердце.
   Все они старательно обходили места на юге от Младых гор. Там жило что-то, что было рождено вместе с небесами, способное разговаривать и убеждать. Это великое сознание легко находило дорожку в любой разум, порабощая его.
   Места вокруг Ее земель постепенно менялись. Она извращала все вокруг себя. Мир неуклонно катился под гору: с юго-востока пришли обезьяноподобные дикари, совсем не похожие на тогдашних Хозяев Мира. Духи гор и земли нашли в себе силы облечься плотью и назвали себя гномами. Их странный гортанный язык резал привычный к мелодичному звучанию слух Хозяев, а острые топоры рубили незащищенную плоть.
   Могучая магия была теперь не так уж и сильна, ибо враги самоотверженно гибли на полях сражений, принося себя в жертву, поглощая до капли тщательно сберегаемую на заклинания силу.
   Но последней каплей в чашу отчаяния пало известие о появление новых владык на далеком востоке. Черная башня подперла облака и живущие в ней четыре существа всерьез озаботились продвижением своих неисчислимых полков на Закат. Воины Тени Башни шли без устали, не забывая покорять любой народ, что окажется у них на пути.
   Прознав о надвигающейся напасти, воплотившиеся духи заползли обратно в свои пещеры, обрушили их своды и затаились. Старые Хозяева получили короткую передышку, но их души поглотила безнадежность. Не было спасенья от тех, кто звал себя Эльфами. Их можно было только уничтожить, растоптать, но для этого нужны были несоизмеримо более высокие силы, чем те, которыми располагали на тот момент коренные обитатели Мира.
   Не осталось больше ничего, кроме как пойти на уступки и принять условия Матери. Сила, льющаяся прямо из недр земли помогла отбросить неприятеля назад на восток и даже отвоевать некоторую часть старых земель у горных духов. Однако последняя битва стала кошмаром.
   Когда все, казалось бы, уже должно было быть кончено, а Мать довольно глядела на безумствующих от крови детей, в эпицентре битвы возник некто, сжимающий в руках странный топор. Грянула тысяча молний, разверзлась земля, изрыгая расплавленный камень, а сила вырвавшаяся из топора уже облетела над всеми войсками.
   Один за другим старые хозяева Мира теряли плоть, один за другим превращались в бестелесных духов, которые могли лишь шипеть от злости, или рыдать от ужаса собственной участи. Матери тоже досталось: ручейки силы, которой она кормила своих детей, с болью обрывались, злая и враждебная сила обжигала, сдавливала своей мощью, прогоняя обратно, на край света, под тень гор.
   Единственное, чем на тот момент могли утешить себя Мать и ее развоплощенные дети - выпущенная на свободу сила по возвращении назад так или иначе должна была прикончить пославшего ее.
   Однако, даже это, казалось бы незыблемое, правило не сработало на существе, призвавшем вечную муку на головы первых, кто был облечен плотью. Сила не стала возвращаться: она начала всасываться в тело Матери, уничтожая его и погибая при этом.
   Огненный вихрь казалось никогда не остановится, но вот и он пошел на спад. От былой владычицы немалого края осталось лишь сознание. Все остальное было стерто. Силы - истощены. Злоба лишь осталась, негасимая, всепоглощающая. Но с одной лишь злобой Мать ничего не смогла сделать и ей пришлось убраться восвояси.
   Поле битвы осталось за войсками востока, а владычица запада бежала, прихватив с собой души детей. Она боялась, что сгинет совсем под гнетом новоприбывшей силы и поэтому скрылась в своих старых землях. Растворилась в них, а вместе с ней и те, кто доверился Матери.
   Прошли тысячелетия, медленно, очень медленно восстанавливались силы. Дети вновь наращивали плоть. Угасла держава Четырех, превратилась в жалкий обломок черной скалы Агатовая Башня, а сила Матери еще даже не возросла настолько, чтобы хватило хотя бы захватить соседние земли.
   Воцарились времена скованных рас и народов. Те, кто раньше были горными духами стали Гномами, обезьяноподобные дикари гордо стали именовать себя Людьми, новые владыки, прозванные Эльфами ушли в тень своих лесов и больше не выказывали никакой охоты общения с внешним миром.
   И вот наступил удобный момент. Из своей невидимой, построенной собственной же волей, дабы ее не отыскали, тюрьмы, Мать вновь полезла в Мир. Болота, послужившие лучшим отражением истинной сути старой хозяйки предгорий, разрастались, жадно сжирая все, что попадало в опасную близость с ними. Дети вновь смогли ходить по земле. Только теперь они уже не помнили ни себя, ни былых времен. Мать выела их и теперь от них остались лишь бездушные скорлупки, наполненные жаждой жрать. Проклятые окружающим миром они бесцельно скитались по туманным просторам, или же спали под спудом трясин. До определенного часа. Час настал...
   - Вверх! К свету! - еще громче повторил Строри.
   Из-под тумана поднималась настоящая черная гора. Больше похожая на застывшую волну темной воды, гора вдруг исторгла из себя тысячи спеленатых черной массой тел. Градом падали они вокруг Строри и гном в ужасе начал отступать, когда из черноты поднялась фигура чудовища. Черная кожа блестела, словно намасленная. Рык, исторгнутый глоткой твари казался потусторонним.
   Все больше и больше тварей пробуждалось. Гора из тьмы медленно опускалась, словно таяла. Черные тела копошились, все больше обретая форму.
   - Останови их, Строри, иначе они сожрут нас! - Элбар сжимал свой топор, но всегдашняя уверенность сползла с его лица. - Они не устоят. Они просто не могут даже представить, что если ты голоден - ты можешь еще и отворачиваться от еды.
   Первая попытка Строри ни к чему не привела: пытаясь подавить своей волей тягу существ к насыщению, он лишь наткнулся на глухую стену проклятия. Твари задергались, затрещали резко сжимающиеся и разжимающиеся пальцы на передних лапах, и они уже были готовы растерзать пришельцев, когда Строри нашел наконец верное решение.
   - Насыщение придет позже. И это будет пиром. Вы сбросите проклятье, снова будете хозяевами Мира, вернете себе власть, - проорал Строри во всю глотку, хотя в этом не было особой нужды. Надо было лишь открыть эту мысль.
   Власть! Слово, которое впечаталось в сознание детей Топи. Сознание деградировало век от века, но Власти все они жаждали по-прежнему, ибо именно ради нее они пошли на все эти ухищрения и заигрывания с чуждыми силами.
   - Ты хоть представляешь, что они сделают с тобой, когда поймут, что ты им солгал? - тихо зашипел Элбар. - Представляешь?
   - Ничего они не сделают, - отрезал Строри. - Я постараюсь, чтобы в последней бойне все они полегли. Все. И Топи не будет, и новый Бог мимо пройдет.
   - Такие не умирают, - напоследок добавил человек и отошел подальше, предоставив гному самому разбираться со своими воинами.
   Черные чудовища облизывали свои лапы, как будто и забыли про Строри. Весь берег обрыва уже был темен от тел бестий, но и больше их теперь тоже не становилось. Все кто был вокруг вдруг расступились перед своим новым предводителем. Мать отметила его, словно равного в силе с нею, и ослушаться его, тем более когда он обещает Власть - значит быть недостойным самого существования. В душах старых хозяев еще теплились угольки былого величия, когда все они были полны высокими мыслями, радовались жизни и не знали горя от приходящих воинов.
   Сквозь широкий просвет среди тел, Строри увидел, как черная гора, вздымающаяся из топи, истаяла совсем, но теперь вместо нее на берег обрыва накатывали волны темной воды.
   Строри сделал несколько неуверенных шагов, но затем, не встретив сопротивления со стороны обитателей Топи, быстро дошел до ласково плещущихся волн. Вода была непроглядной черноты, и не отражалось в ней ничего, кроме света уже взошедшей луны. Там, под тьмой и водой, покоилась сила. Ее надо было взять, поднять такую тяжелую ношу, и с ее помощью повести армию вперед.
   Сам не понимая что делает, Строри достал свой топор и осторожно, склонившись над темной гладью, окунул лезвие в черноту. Когда он вновь извлек оружие - вместо блеска металла глаза гнома увидели росчерк лезвия, выполненный словно из агата, или еще какого похожего камня. Вслед за топором потянулась и странная масса, больше всего напоминающая густую смолу. Мало-помалу Строри тянул топор на себя, а увлекаемая им лента тьмы вдруг пошла много труднее. Воды начали подниматься, но чудесным образом не выплескивались на берег, а снова принимали форму горы.
   Сила была с ним. Строри почувствовал, как через приятно-теплую рукоять в него вливаются потоки энергии. Она была какой-то болотно-гнилостной, словно уже использованной кем-то, но повернуть процесс вспять гном уже не мог. Да и не хотел...
   - Они с нами, Строри. - гном чуть не выронил оружие, услышав чужой голос, но рукоять словно приросла к руке - Давай, поведем же их на Долгар. Передай мне силу, что получил, и город, вместе с миром, будет спасен!
   Элбар стоял с нагло вытянутой рукой. Внутри Строри закипала ярость.
   Как смеет этот жалкий человечишка, способный разве что наводить страх на подземных змей и худосочных эльфов, просить поделиться силой? Да как в его пустую голову могла такая мысль забрести... Или? Или он специально вел Строри сюда, чтобы тот радостно отдал бесценную мощь в его руки? Не бывать этому...
   - Не бывать такому! Я спасу Долгар! Я поведу этих ублюдков на грейхемцев и серых гадов! Я, а не ты! Как посмел ты попытаться выбросить меня прочь, как других таких же гномов и людей? Все? Я больше не нужен, силу вытащил и ладно, да?! Сам-то ты, гляжу, не захотел принимать Топь в сердце! Меня для этого выбрал, чтобы я тебе послужил! Убирайся, Элбар! - Строри высоко поднял топор, и гора за его спиной опасно накренилась, нависая над гномом.
   Элбар мгновенно оценил ситуацию: если Строри сейчас махнет топором - волна тьмы поглотит его и он уже никогда не спасется. Просто станет одним из этих черных уродцев. И сила снова уйдет в никуда, не будет у нее больше никакого хозяина кроме Матери. Мир сгинет...
   - Строри, - как можно более настойчиво произнес он. - Один ты не управишься. Никогда. Топь отправилась на восток, но если ей приспичит тянуть силы из старого хранилища - ты останешься пуст. Один, лишенный силы посреди стаи голодных чудовищ...
   - Остановись! Прибереги речи на тот момент, когда я сокрушу последнего из рати нового Бога. Мы еще встретимся, Элбар, но сейчас нам не по дороге. Иди прочь. Ибо они, - гном окинул взглядом стоящих полукругом тварей, нескончаемой чернотой уходящих к горизонту, - признают в качестве хозяина только меня. Я ведь им в какой-то степени родственник.
   - Не пугай меня этими безмозглыми уродами. Нет в них ничего такого, что могло бы убить меня.
   - В самом деле? У тебя нет столько силы, чтобы выстоять против их напора, - улыбнулся Строри. - У твоего топора может и есть кое-что в запасе, только ты не сможешь им воспользоваться. Я знаю. Топь услужливо предоставила мне свои воспоминания.
   Элбар закинул топор на плечо и не оглядываясь отправился прочь. Строри довольно поглядел вслед растворившемуся в ночи всаднику. Теперь гном остался один на один со своим долгом. Он должен добраться с этой новой армией до Долгара прежде, чем грейхемское подкрепление прибудет под стены белокаменного города.
   - Мне нужен очень быстрый конь, - повелительно бросил Строри, оборачиваясь к Топи.
  
   - Он взял всю силу. Всю до последней капли, мы никогда столько силы не чувствовали.
   Склонив голову командующий отрядом разведчиков докладывал о делах вокруг Топи лично Светлейшему. Для этого пресветлому повелителю эльфов пришлось оторваться от важных дел. Исход можно было начинать в любой момент, пока Неподнявшийся занят теми делами, что кажутся ему важными.
   - Это плохо, Зарим, - пробормотал Эльвер.
   - Повелитель! Вы сами просили нас не вмешиваться, лишь наблюдать, а потом уже было поздно..! - начал оправдываться эльф, не смея поднять красных глаз.
   - О чем ты? - воскликнул Светлейший и положил руку на плечо воина. - Я ни в коем случае не стану вас винить, вы превосходно справились с поставленной задачей и принесли, пусть и неутешительные, вести со скоростью молнии. Я лишь позволил себе сказать, что использование силы Топи вне ее пределов - это очень плохо.
   Светлейший прошелся по дощатому полу, разглядывая ветви над головой. Взгляд его был мрачен, да и чему тут радоваться. Старуха никак не прореагировала на появление в ее владениях путников, да к тому же с легкостью отдала всю свою силу! За так! Когда же, когда же он перестанет делать одни и те же ошибки? Когда перестанет полагаться на других?!
   - Хорошо. Вы свободны. Продолжайте наблюдение, и докладывайте мне обо всех перемещениях армии Топи. Хотя, конечно же и сомнений быть не может, куда она движется.
   - Повелитель, а как быть с Неподнявшимся? - напоследок решил осведомиться Зарим.
   - А что не так с Неподнявшимся? - брови Эльвера поползли вверх.
   - Он покинул своего спутника-гнома и отправился в путь в гордом одиночестве. Кажется они чего-то не поделили в командовании своей армией.
   - А это интересно... Естественно, его тоже не упускайте из виду. Он опаснее всего этого проклятого войска. Если он решил покинуть гнома, значит у него есть дела поважнее. Следите за ним лучше.
   - Будет исполнено, Светлейший, - кивнули эльфы и растворились в лесном сумраке.
   Вместо них в тихую обитель Светлейшего явились Фальнер и Ливиан. Эльф и эльфийка сменили простую походную одежду на роскошные облачения изумрудно-зеленого и лазурного цветов.
   - Слышали, да? - сухо поинтересовался Эльвер.
   - Светлейший, - начала Ливиан, - мой отец встревожен, говорит, что долг повелевает всеми нами и мы должны взяться за оружие! Но ведь уже почти все готово! - по-видимому, это мучило ее настолько сильно, что она даже проигнорировала вопрос Светлейшего. В словах чувствовались слезы.
   Эльвер нахмурился, поправил диадему, и, не взглянув ни на Ливиан, ни на Фальнера, а будто обращаясь к деревьям вокруг, произнес:
   - Долг не повелевает нами. Но тот, кто все еще считает себя эльфом - должен внять последней просьбе этого мира. Коли уж мы взялись обеспечить людям спокойствие после нашего ухода - мы должны это сделать.
   - Да что нам до людей?! - воскликнула Ливиан, но тут же вспомнила где находится и резко сбавила тон, почти до шепота. - Где они, а где мы? Люди преходящи, и непонятно, почему эти смертные должны быть под нашим покровительством? Неужели нет у эльфов дел более высоких, чем наблюдать за ползающим младенцем, которым до сих пор является человечество?
   - Так уж повелось. Мы покинем мир. Все сходится. Но раз Высшие поставили нас на стражу скованным народам - должны мы и обязательство выполнить. Если Неподнявшийся каким-то чудом заставит Мир уцелеть после Исхода, то самое главное, что мы сможем дать людям, - это единство. Под знаменем нового Бога им всем будет лучше. Если Мир развалится - тем более. Бог уведет их с собой и там, вместе с таким надежным покровителем, им будет гораздо спокойнее. Войны и стычки будут. Но не с себе подобными. Врагов во всех Сферах предостаточно, люди наконец найдут кого истреблять, кроме себя.
   - А орки, гномы? - спросил Фальнер. - В последнее время люди стали не в ладах даже с бородачами, что уж говорить об их клыкастых соседях. Что плохого в том, чтобы воевать с ними? Если скованным народам так нужны войны - пусть дерутся.
   - Любой человек скорее сойдется в дружбе с гномом, обменяется едой с орком, пусть даже самым отвратительным на вид, чем подаст руку помощи кровному врагу. Пусть даже минуло много поколений с тех пор, как завязалась глупая вражда - люди не меняются. Сила в единстве, но люди... они... не понимают. Созданные так, что способны выживать лишь в обществе себе подобных - они все равно хотят быть каждый порознь. Бог и покровитель - последняя их надежда.
   Фальнер открыл было рот, словно хотел что-то еще спросить, но быстро передумал и замолчал. Зато Ливиан вдруг тихо прошептала, не встречаясь взглядом со Светлейшим:
   - Мы обязаны остановить армию, приближающуюся к Долгару?
   - Тот, кто верен старым идеалам, может попытаться. От вас, друзья, я ничего не требую. Сам я пойду в бой, ибо не могу остаться за спинами тех, кто решиться грудью заслонить нашу последнюю цель в этом мире.
   - Я... я тоже пойду, - гордо произнесла Ливиан, с крошечной толикой неуверенности. - Мой отец будет биться! И я тоже буду там, я остановлю проклятую Топь!
   Светлейший довольно улыбнулся.
  
  

Глава XIII

   Эльфы уходили. Уходили к Агатовой башне, а оттуда уже готовились уйти из Мира насовсем. Опустели леса по всему северному континенту, и даже жители мрачного Восточного Анхелла ступили на одну дорогу с презирающими их соплеменниками.
   Светлейший расстарался настолько, что обитателям Западного Анхелла даже не пришлось идти пешком. Те, кто отказался биться с порождениями топи ушли через созданный Эльвером путь, огибающий горы. Проход так и остался открытым, чтобы по окончании битвы оставшиеся эльфы могли присоединиться к тем, кто уже будет у Агатовой башни.
   Земля в долине была изрыта длинными траншеями и уставлена острыми кольями. Все в тщетной попытке помешать Топи пройти мимо Анхелла.
   Белые флаги и серебряные знамена грустно обвисли на безветренной погоде. Ни одна травинка не колыхалась на равнине, ни один лист не зашелестел в лесу. Эльфы, будто слившись с природой, тоже стояли молчаливыми изваяниями.
   Все это очень напоминало затишье перед бурей.
   - Идут. Совсем рядом уже, - каменная маска на лице Светлейшего вновь стала живой плотью.
   Волна возбуждения прокатилась по эльфийскому войску: вздрогнули простые мечники, всхрапывали белоснежные кони, чувствуя страх своих седоков. Крепко сжала меч единственная во всем войске эльфийская дева, стоящая за плечом отца.
   Ливиан огляделась, приметила Фальнера, гордо стоящего в первых рядах. Еще раз взглянула на отца: высокого и статного эльфа, облаченного в великолепные серебряно-черные доспехи. Поправила колчан со стрелами, и случайно бросила взгляд на западные холмы.
   Одинокий всадник вдалеке. И, если бы не острота эльфийского зрения, Ливиан вряд ли бы его углядела. Неизвестный ждал, так же, как и армия эльфов, повернувшись лицом к югу. Как только Ливиан наконец догадалась, кто же это такой, сердце ее болезненно защемило. Если Он вмешается в бой, весы сил могут покачнуться в очень нехорошую сторону.
   Светлейший тоже заметил Неподнявшегося, но в отличие от Ливиан не ждал от человека ничего плохого. Что-то подсказывало: Элбар будет только смотреть и вмешиваться не собирается. "Пока не собирается, если уж на то пошло, - подумал Эльвер. - Кто его знает, если мы прибьем гнома, не захочет ли он перенять командование армией?"
   По долине начал расстилаться туман. Тонкой, молочно-белой пеленой накрыл он землю. Эльфы уже не были столь самоуверенны. Все больше каменных масок становилось простыми лицами, наделенными эмоциями.
   Фальнер рассек мечом туманную пелену, но, естественно, прореха тут же затянулась. Эльф повел головой, надеясь разглядеть подбирающегося врага. Скользкие твари вполне могли укрыться под своею мглой и подойти незамеченными совсем близко, когда стрелы уже окажутся бесполезными.
   Звук, какой мог издать рог самых чудовищных размеров, заставил всех снова стать по стойке смирно. Враг был уже совсем рядом. Рог врага играл атаку, а эльфы все еще не могли разглядеть самих бестий.
   Однако, тут же выяснилось, что все опасения Фальнера о подходе врага под прикрытием тумана были пусты. Во мгле, на расстоянии полета стрелы уже можно было различить армию врага, и эта армия заставила вздрогнуть от удивления и страха даже Светлейшего.
   Огромная черная многоножка, словно состоящая из длинного-длинного хребта, опорой которому вместо лап служат ребра, выплыла из тумана, будто призрак надвигающейся смерти.
   Гигантская голова, увенчанная тремя рогами, возвышалась над землей едва ли не выше чем исполины Анхелла. У ног твари, растекаясь словно лужа подземного масла, ползали чудовища гораздо меньших размеров. Не счесть, сколько их еще расселось на спине многоножки.
   Туман стекал из пасти чудовища, словно пена у бешеного пса. Тварь взвыла, увидев перед собой войска, но даже не подумала остановиться. Лишь чуть наклонила рогатую голову. Выше рогов что-то блеснуло, и Ливиан показалось, что она видит сидящего там гнома.
   Ударили стрелы, бессильно отскакивая от черной брони.
   - Стреляйте в тех, что поменьше! - крикнул Светлейший. - Убивайте тех, кого можно убить. Гигантская тварь - не ваша забота!
   Второй залп принес уже видимые плоды: со спины многоножки посыпались пронзенные стрелами тела. Непонятно - мертвые, или нет, они тут же смешивались с толпой на земле.
   Заревев так, словно сорвавшиеся твари были частью ее собственного тела, многоножка начала быстрее перебирать лапами, однако достигнув черты перекопанной земли на мгновение замерла в нерешительности: вырытые эльфийским чародейством рвы залило пламя.
   Огненные языки лизнули черные лапы, чудовище взревело и шагнуло дальше, осторожно передвигая лапами, боясь попасть в огненный капкан. Маленькие черные твари застыли позади своего предводителя в нерешительности: они боялись огня. Но, в конце концов, голод и зов пересилили животный страх и твари одна за другой прыгали через ров.
   Подле Светлейшего появились две фигуры: эльф и эльфийка. Наверное такие же древние, как и он сам. Взявшись за руки, трое могучих эльфов затянули длинную протяжную песнь, на языке пришедшем из других миров.
   Черные твари были уже совсем рядом, и явственно дохнуло гнилостным дыханием Топи. Песнь эльфов накрыла собой все вокруг. Многоножка остановилась в нерешительности, разглядывая врагов в центре строя, а потом, роняя туман из пасти, изогнулась для прыжка, собираясь одним ударом покончить со всем войском.
   Позади эльфийского войска начал колебаться воздух. Искривления принимали вид гиганта, сжимающего в левой руке меч, а щит в правой. Наблюдающему с холма Элбару показалось, что он видит на плечах эльфийского защитника плащ из листьев и лиан.
   - В прошлый раз это была только пара огненных клинков, - ухмыляясь пробормотал Неподнявшийся. - Похвально, Эльвер.
   Два войска уже сошлись в рукопашной, а гигантское чудовище так и замерло, изогнувшись и глядя черными впадинами глазниц на поднимающего левую руку врага.
   Светлейший вскинул руку, взглянул на войско врага и резко опустил поднятую вверх длань.
   Незримый меч вылетел из призрачной руки. Пробив под челюстью шею, он вышел из изогнувшейся спины и продолжил движение. Лезвие пригвоздило многоножку к земле, сложив ее чуть ли не пополам. Гарда меча не давала ему свободно пройти через тело твари.
   Чудовище умирало бестолково мельтеша лапами и дергая во все стороны тупым хвостом, не забывая оглашать округу громогласным воем. От его ударов разлетались в стороны черные тела. Широкие прорехи появлялись в плотном строе войск Топи и тут же затягивались.
   Эльфы, вдохновленные такой победой, решительным ударом отбросили чудовищ назад. Стрелки били вслед неприятелю, тоже собирая немалую дань. Все обернулось на удивление простым боем. Чудовища особо не сопротивлялись после гибели многоножки, и теперь отступали, вяло огрызаясь ударами длинных лап.
   - Достаточно просто, - нехотя признал Светлейший.
   - А я что говорила? - насмешливо произнесла стоящая рядом эльфийка. - Топь только с виду сильна... Клянусь моими косами! - она ткнула изящным пальчиком в сторону от побоища. - Кажется Неподнявшийся всерьез хочет отвоевать у нас оставшиеся батальоны топи.
   Элбар действительно все сильнее пришпоривал скакуна, несясь вниз по склону холма. Судя по всему - двигался он к трупу гигантского монстра. Только непонятно, зачем.
   Эльфы уходили в стороны от Неподнявшегося, но, вот ему уже преградили путь. Элбар небрежно взмахнул топором и разорванные пламенным шаром тела полетели прочь. На стрелы человек презрительно не обращал ни малейшего внимания.
   Светлейший снова вскинул длань, и рука гиганта потянулась за мечом, застрявшем в теле чудовища. Нога великана опустилась посреди строя эльфов, но все, кто там стоял вдруг просто расступились в стороны, словно кто-то их отпихнул. Прижав бесчувственное тело многоножки щитом к земле, призванный эльфами дух начал вытаскивать меч, с хрустом разрывая черную плоть.
   Элбар спешился и уже бежал, все больше уклоняясь от выпадов и не отвечая на них. Неподнявшегося не интересовали ни эльфы, ни их призванный. Ему нужен был только тот, кто сейчас без сознания лежал под мертвыми лапами чудовища.
  
   Едва завидев пущенный рукой великана меч, Строри кубарем скатился с головы многоножки, где так удобно устроился между рогом и надбровными дугами. Гном не хотел атаковать эльфов, ему лишь надо было пройти дальше, добраться этим коротким и быстрым путем до Долгара.
   Из последних сил цепляясь за чешуи на шее, Строри увидел, как умирает его чудовище. Меч пробил броню в каком-то полуметре от гнома. Фонтан прозрачной жидкости, заменяющей кровь, окатил Строри, и руки гнома заскользили по мокрым чешуям.
   Подгорный воитель скатился вниз, зацепился за дергающуюся лапу и отлетел в гущу скопившихся на спине многоножки черных тел. Чудовища сыпались вниз, увлекая Строри за собой. Снова беспорядочно замелькали лапы, перед приближающимся к земле гномом.
   Сила, исходящая от эльфийского оружия, обжигала Строри, но он из последних сил сумел уцепиться за край панциря, прикрывающий разрыв между сегментами гигантского тела. Скрежетала сталь латных рукавиц, скользя по шершавой поверхности.
   Наконец многоногое чудовище полностью покинула жизнь и расслабившиеся лапы замерли. Строри лежал где-то под обломками ног чудовища, лапы которого ломались, пытаясь пробить торчащую из земли скалу. Сознание покинуло гнома, и лишь сила Топи поддерживала жизнь в израненном теле: быстро срастались кости в пострадавших от удара об землю конечностях, заживали раны, вот только сознание все никак не хотело возвращаться.
   Эльфы не заметили павшего гнома, выпускали стрелы в, как им казалось, отступающих чудовищ и пытались преградить путь Неподнявшемуся. Зная о великой силе Элбара, они справедливо полагали, что он способен воскресить гигантское чудовище, или хотя бы повести в бой убегающих тварей.
   Элбар досадливо отмахивался от эльфов, будто от назойливых мух, и наконец опустился на колени подле Строри. Порождения Топи не убегали, им неведом страх, кроме боязни огня, они просто уходили назад. Воля, что влекла их на север внезапно ослабла и им ничего больше не оставалось, как вернуться в привычное обиталище. Даже обещанная власть над миром не могла заставить их самих, без посторонней помощи, отправится в путь.
   - Давай, Строри, очнись! - Элбар тряс гнома за плечи, но тот бесчувственно висел в его руках. - Без тебя мы не выиграем... ну давай же, вставай!
   Призрачный великан склонился над двумя врагами, намереваясь прихлопнуть их одним ударом. Неподнявшийся поднял топор, и призрак отпрянул, словно по нему хлестнули бичом. В ответ гигант с размаху ударил мечом, но тот лишь скользнул по невидимому щиту, разрубая надвое мертвое тело многоножки.
   Волны бесцветной крови хлынули на Элбара и Строри из разорванных светло-серых внутренностей чудовища.
   - Ну давай же! - зарычал Элбар, наотмашь ударив гнома по щеке. - Ты что, зря столько прошел? Зря я тебя вел?!
   Проходящее мимо черное чудовище остановилось. Вслед за ним остановились и обернулись другие. Те, что ушли уже далеко - вдруг начали возвращаться.
   Молодой эльф-воин радостно разрубающий несопротивляющиеся тела неожиданно обратился в кровавую кашу, стоило только пронзенному мечом чудовищу наконец обратить на него внимание.
   - Долгар... - прохрипел вдруг Строри, не открывая глаз. - Ты им нужен. Иди в Долгар. - Гном схватил Неподнявшегося за руку и Элбар тут же поднял его на ноги. - Я сам здесь управлюсь, а ты им нужен. Продержитесь до моего прихода.
   - Строри, - удивленно пробормотал Элбар - Строри, мы успеем прийти вместе. Давай, надо только прорвать эти укрепления...
   - Нет, - отрезал Строри. - Без твоей помощи Долгар падет. Мы не успеем. Элбар... я уже видел Его. Я слышал Его. Он уже совсем рядом, и стоит только нам опоздать - власть Его уже будет всемогущей. Только лишь серым достанется город - и на этом все завершится. Последний оплот старых знаний и богов будет разбит. Надежды больше не будет.
   Неподнявшийся в задумчивости глядел на гнома, глядел всего каких-то два десятка секунд, но Строри чувствовал, что даже секунды, ничтожно малые мгновения - и те сейчас драгоценны.
   Наконец человек кивнул. Меч великана, уже не прозрачного полностью, а начавшего облекаться плотью, вновь скользнул по щиту, но тот внезапно исчез и лезвие вспахало землю в пяти шагах от гнома. Неподнявшийся стрелой пролетел мимо эльфийского призванного и каким-то чудом в тот же момент отыскал своего коня: на животное никто не покусился и оно покорно ждало своего хозяина, не взирая на ужасы разворачивающейся вокруг битвы.
   Светлейший видел, как Неподнявшийся мчится прямо на него, занося топор, но человек пронесся мимо, лишь щитом своей силы сбив трех эльфов с ног.
   Строри достал свой топор, лезвие которого больше напоминало сгусток черной мглы, чем благородную гномью сталь. Гнома шатало от измождения, но силы быстро восстанавливались, прибывая извне. В этот момент далеко на востоке задыхалась от истощения Старуха, которой даже на ум прийти не могло, что кто-то посмеет сорвать замок с ее ларчика, заполненного силой. Надо было лишь зацепиться, лишь суметь стать таким же как она, но в тоже время быть сильнее.
   Над гномом, на добрых четыре десятка локтей, возвышался гигант, готовый одним пинком отправить Строри в небытие. Но тут на помощь новому властелину Топи пришла, казалось бы уже мертвая, многоножка. Верхняя часть чудовища внезапно ожила, схватив могучими челюстями ногу великана.
   Призванный взвыл, а вместе с ним от боли заорал еще не успевший подняться на ноги Светлейший. Великан дернулся, пытаясь высвободиться из неожиданного капкана, но чудовище повело головой и защитник эльфов повалился на землю, ломая лапы черной твари.
   Строри захохотал и взмахнул своим оружием. Топор превратился в плеть и гном с плеча стеганул ей по упавшему врагу.
   Дико закричал Светлейший, протянув к гному руки, но крик вырвался из его уст уже не от боли, а от страха. Призванный был разделен надвое, стоило только лучу тьмы полосонуть по его груди. Тяжелый удар сотряс землю, а от сбросившей оковы силы вспыхнули деревья на краю леса. Пыль и гарь поднялись в воздух, и неослабевающий ветер закручивался в смерч над телом гиганта.
   Строри кое-как удержался на ногах, а многие эльфы и чудовища так и вовсе улетели во тьму вихря. Все же, дело было сделано: контроль над Топью восстановился, и ее дети вновь были под властью Строри, воина из-под горы.
   Эльфы не отступили, даже шага назад не сделали. Продолжая осыпать врага стрелами, они умудрялись брать поправку на сумасшедший ветер. Пусть редко, но они все же добивались успеха. Некоторые чудовища умирали от стрел. Они падали, их тела распадались гнилостной жижей, но Строри чувствовал, что остатки душ несчастных уносятся назад к Топи, чтобы получить новую оболочку. Хотя для получения хотя бы такого воплощения у них ушли века. Терпения бывшим властелинам было не занимать.
   Строри шел впереди войска, плетью разбивая ровные ряды воинов. Эльфы разлетались в стороны от исполинской мощи. С каждым ударом заемная сила истощалась и гном вытягивал еще, осушая бескрайние болота.
   Вооруженные копьями и мечами эльфы оказались более удачливы в бою, чем их собраться-лучники. Черные твари бросались на ощетинившийся копьями строй, вязли в нем, и тут их доставали мечи. Но потери понесенные в самом начале штурма быстро окупились, когда воины Строри наконец прорвались за строй копейщиков, прокладывая себе дорогу сквозь мечников и лучников.
   Эльф и эльфийка поддерживали под руки Светлейшего, который уже нетвердо стоял на ногах. Древний эльф кричал, взывал к благоразумию и пытался заставить свои войска отойти. Время от времени он отшвыривал назад тех, кто собирался идти в самоубийственную контратаку, сил у эльфа уже было мало, но он не слишком озабочивался собственной судьбой.
   Медленно, расплачиваясь за свою медлительность собственной же кровью, эльфы уходили. Прикрывшись щитами и копьями, последний отряд пытался еще сдержать напор чудовищ, в то время как другие уже уходили за Светлейшим.
   Чудовища брали эльфов в кольцо. Строри последний раз ударил плетью, и его оружие вновь приняло форму топора. У гнома все плыло перед глазами и ему пришлось отойти вглубь орды своих воинов, чтобы не пропустить удар какого-нибудь эльфа.
   Строри с трудом перевел дух и оглянулся. Небольшой отрезок долины, который отвоевало его войско, был густо усеян телами эльфов и лужами черной, исходящей смрадным паром, жижи. Воинам Западного Анхелла не удалось удержать погибель на спасительном расстоянии от своих серых выкормышей. Хотя, теперь, когда Топь отдавала силы уже не столь охотно, кошмарные монстры не казались Строри такой всесокрушающей мощью как прежде.
   Начался дождь, с силой забарабанив по черной броне. Чудовища ползли вверх по склону холма, оскальзываясь и уклоняясь от тычков копий. Строри медленно плелся позади. У эльфов вдруг выискался резерв конников, которые словно вихрь пронеслись от самого Анхелла и ударили во фланг. В гуще массивных тел кавалеристы быстро растеряли всю свою молниеносность и отступили. Всего пару дней назад, маневр чрезвычайно похожий на этот, наблюдал Император Харалеста, но Строри, конечно же, ничего об этом не ведал.
   Гном подумал было, что эльфам пришлось вытащить свою конницу из-под тени деревьев несколько раньше, чем требовалось. А все из-за того, что черный смерч вырывал с корнем исполинские дубы, какие растут только в Анхелле, и все никак не хотел успокоиться.
   Однако ж Строри вновь пришлось приостановить движение своей армии. Расправляясь с налетевшими из лесу свежими бойцами, им пришлось замереть в очень неудобной позиции у самого основания холма, лишь поднявшись на пару десятков шагов.
   Если у эльфов найдется что-то еще припасенное в запасе - грамотный удар сметет воинов Топи, и уж там придется выкручиваться, как только гномы умеют.
   Снова грянули стрелы, на этот раз менее меткие из-за дождевых капель. Как и прежде одна-две твари от сотни стрел испускали дух. Видимо, даже если силы у Строри ослабли - детей Топи это не коснулось.
   Основная масса черного войска неторопливо обтекала холм с запада, разгромив по пути небольшой отряд кавалеристов. Лошади не умели выворачиваться из цепких пальцев и очень быстро гибли. А вслед за ними и сами всадники испускали дух, пропадая в черных безднах глоток.
   Взыграли трубы, и Строри невольно оторвался от созерцания битвы справа от себя: там чудовища не смогли поделить мертвого эльфа и теперь грызлись друг с другом, задевая тяжелыми ударами своих соседей.
  
   Светлейший уже был не в силах даже поднять веки, он лежал в траве, на безопасном расстоянии и от гуляющего смерча, и от войска Строри. Вокруг эльфа суетились лекари, пытаясь привести его в чувство.
   Мрачно глядя на перестраивающиеся полки, - а сомневаться не стоило, они собирались отступать, - Фальнер грустно улыбнулся прибившейся к нему Ливиан. На грязных щеках эльфийки бежали по чистым дорожкам слезы.
   - Фальнер, - давясь рыданиями произнесла Ливиан, - Я больше никогда не увижу его... Он мертв, Фальнер. Я... я спасла оружие от этих тварей...
   Она протянула эльфу меч, словно хотела, чтобы он удостоверился в подлинности клинка. Фальнер мрачно поглядел на гарду, которую украшал герб, теперь по праву наследницы принадлежащий Ливиан, и перевел взгляд на свою мать.
   Она стояла возле Светлейшего, растерянно проводя руками по своим волосам. Тугие косы промочил дождь, но ей было не до того, что бы заставлять дождевые капли обходить ее прическу стороной.
   Поймав взгляд сына, эльфийка натянуто улыбнулась, но в глазах ее была печаль. Фальнер, с мрачным чувством безнадежности на душе, осознавал, что проигрыш или победа в этой битве для многих эльфов, что сейчас держат оружие и носят плащи и доспехи с изображением знамени Анхелла, ничего не значит. Они уже настроились на уход, и им все равно кому достанется жалкий пропащий мирок. Словно и не прожили они здесь долгую жизнь.
   - Ливиан, - с решимостью сказал он, - мы отомстим. Лучше уж поляжем здесь, чем потом вспоминать это бегство.
   - Да, - вдруг воскликнула эльфийка, - да! Лучше поляжем... Нет! Всех, всех убьем! Я, сама, воткну вот этот вот меч в глотку этого распроклятого гнома, что отнял Его у меня! Он, своей плетью... стеганул... они даже защититься не смогли... - и она опять зарыдала, уткнувшись лицом в плечо Фальнера.
   Подождав, пока она хоть немного успокоится, эльф мягко отстранил ее от себя и отправился к растерянно бродившим сотникам. Они передали приказ Светлейшего и теперь не находили себе места. Не все, конечно же, многие радостно улыбаясь подгоняли своих солдат. Но, к счастью, были и такие, кто ходил мрачнее затянувших небо туч. К ним у Фальнера было особое дело.
  
   Строри не ожидал, что эльфы решатся на простую атаку, но это было именно так. Прямоугольник и тонкий клин спускались вниз по склону. Знамя Анхелла вымокло и болталось тряпкой на длинной жерди, эльфы оскальзывались, но не теряли строя. За пару десятков шагов до стены из черных тел, воины Леса перешли на бег и ударили со всей той злобой, что накопилась в них за время боя. Мстили за потерянного защитника, которого Строри одним ударом отправил в небытие, убивали за раненых и убитых, казнили, лишь бы удовлетворить свою гордость.
   Гном вдруг с ужасом увидел, что стоящее прямо перед ним чудовище пало с разрубленной головой, обдав предводителя своей распадающейся плотью. Строри отшатнулся, и со страхом увидел, как черная кровь впитывается в его кожу, словно живая находит дорогу между кольцами кольчуги и пластинками лат. Но, гном вдруг ни с того, ни с сего почувствовал себя гораздо увереннее.
   Да, прямо перед ним шла кровавая битва, и в любой момент эльфы могли добраться и до него, но он был уверен в себе. Стоял, подбоченившись и безразлично наблюдал за переменным успехом обеих сторон. Ему было все равно. Словно он накурился южных трав.
   Рядом со Строри вдруг появилась эльфийка. Без шлема, с сорванными наплечниками и глубокими порезами на обеих щеках, словно в последний момент успела вырвать голову из пасти чудовища. Рассерженная, словно дикая кошка, она бросилась к Строри с обнаженным мечом.
   Гном лениво поднял топор и одной рукой ударил так, что вышиб оружие из женских рук. Меч отлетел в сторону, а повалившаяся на спину эльфийка на четвереньках поползла к нему.
   Глядя на это Строри улыбнулся в бороду:
   - Иди прочь, дева. Зачем ты пошла с мужчинами?
   - Я отомщу тебе, убийца! - завизжала эльфийка, вновь вскакивая на ноги. - Ныне это цель моего существования!
   - О, а ты сама хочешь стать убийцей?! - закричал Строри, снова отмахиваясь топором. Черная сталь приняла на себя удар меча, но рукоять в руках гнома даже не дрогнула.
   Эльфийка снова отшатнулась, но хотя бы не выпустила на этот раз свой меч. Несколько великоватый для нее меч. Он был выкован и сбалансирован как полуторный, но она держала его подобно тяжелому двуручному клеймору.
   Кое-как справившись с тяжелым оружием дева кинулась в очередную безуспешную атаку. Строри смеялся, глядя на ее жалкие попытки, но когда он чересчур расслабился, меч сильно задел его по плечу, соскользнув по наплечнику.
   Гном ударил тяжелым кулаком в грудь эльфийки, отбросив ее на добрых три локтя. Встав на колени, она попыталась защититься, высоко подняв меч над головой, но Строри рубанул что есть сил, расколов клинок. На черном лезвии появилась маленькая зазубрина, но, впрочем, она тут же и исчезла.
   Эльфийка отбросила бесполезный обломок и, уронив лицо в ладони, зарыдала. Рыдания длились недолго, но Строри успел за это время хорошо разглядеть ее. Платиновые волосы, растрепавшиеся и грязные, должно быть необыкновенно красивы в свете порхающих под кронами деревьев искрящихся фейри. Но как бы ни была прекрасна эльфийская дева, она была его врагом. Врагом, стоявшим между ним и Долгаром.
   - Давай, - прохрипела эльфийка севшим голосом, - убей меня, что ли. Давай, прикончи, как отца моего. Я даже сопротивляться не буду!
   Она вытянула шею и закрыла глаза. Строри поднял топор, взмахнул и опустил, на едином дыхании. Красивая голова покатилась по траве, а тело, неестественно дергая руками, пало в траву.
   Строри поднял голову и вдруг встретился взглядом с эльфийским воином. Тот только что всадил упавшему с подрубленными ногами чудовищу в затылок копье, и тоже оторвался от схватки.
   Глаза воина были испуганными, он со страхом посмотрел на Строри, и только потом заметил у его ног тело.
   - Фальнер, - вдруг кто-то шепнул над самым ухом Строри. Гному показалось, что он видит вновь ожившую эльфийскую деву, но призрак растворился в воздухе.
   И тут к Строри пришло понимание. Он вдруг вспомнил, как сидел рядом с Улгаром и Албергом в тесной комнатушке на втором этаже бедной таверны. В деревне, в одной из первых, где открыто властвовали серые, не боясь ни Богов, ни Императора. Знамение.
   И пылающий Долгар, где, как он сейчас понял, сражались белые змеи и чудовища, которых он вел сейчас за собой. А потом гном вспомнил как в видении он убил эльфа. Этого эльфа, который сейчас стоит в десятке шагов от него, его а не...
   - Ливиан!
   Фальнер вырвал копье из мертвого тела и швырнул его в Строри. Гном уклонился, теперь уже со страхом глядя на эльфа. Что-то не так. Все пошло наперекосяк, рушилась единожды созданная цепь событий.
   Эльф бросился к гному, слишком занятому своими измышлениями, чтобы сражаться. Строри загородили его чудовища, но враг их в тот момент не ведал страха.
   Черная лапа сграбастала Фальнера, норовя раздавить, и раздавила бы, если б не разлетелась в тот же миг. Строри взглянул на вершину холма: там стоял старый эльф, один, сгорбившийся и немощный на вид. Но ярким синим светом мерцали камни в его диадеме.
   Светлейший поднял дрожащие руки и холм в тоже мгновение очистился от порождений Топи. Строри тоже полетел вниз, а вот тело эльфийки эти колебания не тронули - на нем запрыгали язычки пламени и через пару мгновений оно обратилось пеплом.
   Фальнер бежал за Строри, но словно невидимая петля стянула ему ноги и он рухнул в траву. Светлейший поманил рукой стоящий в гордом одиночестве отряд эльфов, а Фальнера просто подтащил к себе, словно к его запястью был примотан конец незримого аркана.
   Отомстить за Ливиан, убить гнома, вот чего хотел в тот момент Фальнер. Он пытался вырваться из пут, наложенных Светлейшим, но это было выше его собственных сил. Внезапно ноги вновь стали свободны. Фальнер захотел немедленно побежать и прикончить гнома, но вдруг сердце его болезненно сжалось: Светлейший собирался сделать что-то из ряда вон выходящее.
   Старый эльф снял с головы свою диадему, постоял несколько мгновений, глядя на нее, и вдруг легким движением переломил надвое. В горле у Фальнера пересохло. Последний знак власти сохранившийся со времен первых эльфов света, был уничтожен.
   Сила, словно струи холодной воды, текла сквозь пальцы Светлейшего. Воздух на закате задрожал, как будто страшный зной столкнулся со стеной ледяной вьюги. С гор подул холодный ветер, в который уже раз за время битвы эта стихия брала то одну, то другую сторону.
   Строри показалось, что один особо мощный порыв ветра в единый миг сорвал всю листву с деревьев Анхелла. Но нет, листья остались на месте. Пропало иное - испарилось то очарование, что присуще эльфийскому лесу. Не было в нем больше ничего колдовского. Теперь это был просто лес. Пустой и безжизненный.
   Вспугнутые жуткой переменой птицы закрыли небо. Строри приметил среди обычных пичужек и огромного орла, летящего пусть и выше, но в том же направлении. Почему-то все они тянулись на запад.
   А Запад пропал.
   Вместо привычной гряды холмов, там теперь была еще одна гора. Далеко, наверное в дне пути, но даже с такого расстояния было видно, что на вершине ее высится рукотворное строение. И еще - там не шел дождь.
   Светлейший открыл свой коридор ведущий к спасению даже от такой страшной неудачи.
   Строевым шагом эльфы уходили через едва заметную грань в совсем другой уголок мира. Воины Строри не могли догнать их. Последние силы, которые еще остались не вложенными в проход, удерживали их на расстоянии от эльфов. Даже Топь не могла превозмочь Анхелл.
   - Будь ты проклят, гном! - закричал Фальнер, глядя на то, как все его братья по оружию следуя приказанию светлейшего бегом догоняют тех, что уже стояли у самого входа. - Будь проклят Неподнявшийся, который привел тебя! Проклятие на все твое племя!
   - Давай, Фальнер. Твоя мать уже там. Беги и я запечатаю проход.
   Эльф широко распахнутыми глазами поглядел на Светлейшего. Тот высоко вздернул подбородок, подставив лицо струям дождя. Спина владыки эльфов распрямилась, и не дрожали больше руки. Однако, это было лишь временное улучшение. Силы, которые прошли через эльфа напитали все его тонкие тела, но когда действие их пройдет - Фальнер бы не поручился за то, что Светлейший будет жив.
   - Бегом! Ну же!
   Фальнер бросился за уходящими эльфами. Бежал он не как привычно это эльфам - легко, словно паря над землей, - нет, он несся сломя голову, кувырком покатился по короткому отрезку склона холма и побежал вперед, с трудом перепрыгивая кое-где встречающиеся камни, что когда-то были отторгнуты Лесом.
   Выли на разные лады дети Топи, но Строри не хотел отпускать врагов так просто. Гному уже все было понятно. Эльфы решили дать деру, когда запахло жареным, зачем утруждать себя, принимать настоящий бой. Так, покрасовались и ушли.
   Гном брел наверх, разрубая топором ощутимые физически нити барьеров. Он словно раздвигал образовавшиеся бреши плечом и шагал дальше. Наконец он уже был почти на вершине. И тут Светлейший наконец заметил его.
   - Оружие в твоих руках погубило сегодня многих. Неужели ты сам рад этому?
   Строри взглянул на свой топор:
   - Я? Рад, конечно же. И буду еще больше рад, если ты, сволочь, сейчас тоже подохнешь. Не без моей помощи, конечно же, - Строри тихонько засмеялся, глядя на Светлейшего, а затем ударил.
   Рука эльфа остановила топор. Схватила лезвие, и громко звякнули перстни на белых пальцах.
   - Ну уж нет, - прошипел Эльвер, наклоняясь к Строри всем телом, буквально повисая на оружии, - один топор я уже пропустил в своей жизни. И он был куда более необычен чем твой.
   За спиной гнома громко дышали твари, что пробрались по проложенному предводителем пути, но надеяться на них в этой схватке не стоило. Это была битва двух совсем не похожих друг на друга существ. И проходила она не на языке честной стали.
   - Вы просто сбежите? Наслали на нас этих серых, а теперь сбежите?! - Строри просто кипел злобой.
   - Ты говоришь прямо как Неподнявшийся, он уже говорил со мной на эту тему. Говорил, грозил. Даже поклялся! - Светлейший усмехнулся, и от его улыбки стало уж совсем жутко. Казалось, что кожа на лице эльфа начинает выгорать изнутри, все больше истончаясь, а из-под нее уже проступает черная мертвая поверхность обожженных мышц и костей. - Элбар все говорил, что найдет способ предотвратить гибель Мира, а потом уничтожит меня...
   - Гибель Мира? - переспросил гном и хватка его на миг ослабла. Светлейший воспользовавшись моментом чуть было не вырвал топор из рук Строри, но гном лишь рыкнул крепко сжимая рукоять.
   - А ты не догадался к чему все идет? - пришла очередь удивляться Эльверу.
   - Я думал - просто изменения. Изменения которые станут настолько сильными, что в Мире не останется места ни для людей, ни для гномов.
   - Поглощение Мира Хаосом - тоже своего рода изменения. Ну да я не виню тебя в недальновидности. Все же ты всего лишь гном. Обыкновенный, не задумывающийся о Высших сущностях. Приставленные мною шпионы отлично сделали свое дело и мне многое о тебе стало известно. Но ты до сих пор далек не только от Магии, но и от всего, что на самом деле влияет на этот мир...
   - Нет, теперь я стал ощущать... чувствовать...
   - Не ты! - вдруг возразил Светлейший. - Это не твое! Думаю, Элбар просто поставил тебя перед выбором, или ты спасаешь Долгар, или нет. А что до того, что тебе придется сгинуть, попутно приняв Топь в свою душу, этого он конечно не объяснил. Ну так слушай!
   Ты просто не в состоянии потратить всю Силу Топи. Невозможно. Ты ослабишь Старуху, одолеешь ее, хоть и находишься на другом конце света. А потом ты просто станешь тем же, что есть сейчас хозяйка Топи. Ты будешь болтаться в подвешенном состоянии, словно готовая превратиться в насекомое личинка, но ты будешь болтаться вечно, без конца. У тебя будет Сила, но уже не будет сил, чтобы ее потратить. Ты будешь скопищем обрывков душ... В чем смысл существования Топи?
   Наверное она должна была бы поглотить мир, да вот все не судьба ей... Подумай, Строри, хочешь ли ты купить проклятое существование уже мертвого Мира, заплатив за это тем, что сам однажды станешь тем, что ввергнет эту Сферу в гораздо более худшее, чем Хаос?
   - Не заступлюсь сейчас и все погибнут! - выплюнул Строри, собирая всех своих воинов вокруг холма.
   - Никто не погибнет, Строри. То есть... - эльф замолчал, моргнул раз-другой, и вдруг его глаза исчезли, остались лишь пустые глазницы. - То есть, не погибнут народы. Люди умрут, не без этого. Война на востоке унесет много жизней. Но те, кто уйдет с Новым Богом получат жизнь. Продолжат существовать. Мы позаботились об этом, Строри. Образумься...
   - А гномы? - настороженно произнес гном.
   Светлейший молчал. Слепым взором он обвел море черных тел, бушующее от холмов до леса. Тысячи и тысячи...
   - Так что с гномами, а? - повторил Строри. - Нам что-то никто не предлагал перейти под серые знамена.
   - Гномы... Гномы, как духи земли и неотъемлемая часть мира, сгинут вместе со всем остальным, - наконец сказал Эльвер.
   Ярость и гнев исказили лицо Строри до неузнаваемости. Гном зарычал, борясь с железной хваткой эльфа.
   Дети Топи бросились на помощь предводителю, стараясь добраться до Светлейшего. И тут эльф наконец допустил ошибку: он отмахнулся от первой твари, но вторая уже была у него за спиной. Эльвер обернулся и гном таки вырвал свой топор у него из пальцев.
   Удар, сопровождаемый потоком гнилостной силы, копившейся столетиями на мертвых землях, сбил Светлейшего с ног, протащил его по склону и наконец бросил истерзанное тело у подножья холма. Руки и ноги старого эльфа неестественно раскинулись, и даже издалека уже можно было понять, что Светлейший мертв.
   Строри медленно ступал по колее, оставленной пронесшейся мощью. Раскалившаяся земля под холодными струями дождя исходила паром, превращаясь в хлюпающую черную жижу. Гном остановился у мертвого тела, глядя на перемазанные глиной одежды и медленно стекающие на землю струйки крови, сочащиеся из спины эльфа.
   Яркая, рубиновая кровь словно светилась изнутри. Вглядываясь в пустые глазницы эльфа Строри невольно отступил. На самом дне этих черных впадин просыпался огонек. Там разгоралась жизнь.
   У гнома затряслись руки. Он вновь поднял топор и опустил на грудь эльфа. Лезвие пробило ее словно старую тыкву. А Строри все бил и бил, бесконечно повторяя лишь слово "Умри!". От запаха такой крови завыли стоящие рядом чудовища. При каждом ударе тело вздрагивало, руки выгибались, и казалось, что мертвец хочет обнять Строри. Обнять и задушить.
   Наконец под лезвием уже захлюпала кровавая каша. Борода гнома оказалась пропитана кровью эльфа. Строри плохо слушающимися пальцами схватил за волосы череп с выжженным лицом. Оборвалась жалкая полоска плоти, все еще соединяющая голову с остатками тела. Строри поднес череп к лицу, в упор глядя в пустые глазницы. Не мелькнет ли в них искра, не вспыхнут ли они вновь ярким пламенем?..
   Остатки обгоревших губ скривились в улыбке.
   - Довольно!
   Строри уронил череп, и готов был уже закричать от ужаса, но страх сковал его так, что с губ сорвался лишь тихий хрип. Гном, сильный подгорный воитель, был готов завизжать, как баба при виде мыши.
   Труп эльфа загорелся, в считанные секунды обратившись горкой пепла, в которой поблескивали не задетые пламенем перстни. А над прахом вдруг взвился язык огня. Изогнувшись, пламя приняло уже знакомый Строри облик старого эльфа. Светлейший словно смотрел на Строри из-за пелены огня. Все такой же изломанный, с вывернутыми руками и покалеченной шеей. Такой же мертвый.
   - Забавно, правда, Строри? - растягивая слова произнес старый эльф, глядя на жалобно скулящих чудовищ, медленно отползающих прочь от Хозяина и Врага.
   - Да когда ты сдохнешь?! - обессилено прошептал Строри, вновь поднимая топор.
   - Забавно... - Светлейший словно над чем-то задумался, придав лицу отстраненное выражение. Тут же его тело вновь пришло в норму. Никаких следов былого падения. - Такая иллюзия мне больше по душе, Строри. Что ж, думаю это след от прикосновения Клинков Анхелла. Да, определенно... - между лопаток эльфа вспыхнуло ослепительное зарево, и вот там уже распахнулись два огненных крыла.
   Строри поморщился, обдумывая, куда ударить, чтобы уж наверняка закончить эту битву, и куда ударит сам эльф, если окажется быстрее.
   - Я чувствую твою силу, Строри, она вновь копится у тебя в руках, - покачал головой Светлейший, одним взмахом крыльев поднимая себя в воздух. Теперь он висел в пяти локтях над землей. Просто висел, даже не взмахивая крыльями, словно призрак. - Ты все хочешь убить меня, отомстить за единственно-верное решение. Тебе ведь даже не пришло в голову проявить хоть какую-то жалость! Взгляни на меня! Я хуже чем дух, хуже чем вырванная из тела душа! Всего лишь отпечаток давнего удара! Наделенный разумом, сознанием, я не являюсь свободным эльфом. Анхелл вновь вдохнул в меня это, уже подобие, жизни, и я должен вечно идти за этим потоком мощи.
   Я стал похож на тебя, Строри!
   Строри ослабил натянутую до предела струну силы. Гном наступил на пепел, поворошил его ногой, словно что-то ища, сплюнул, и отвернулся от эльфа. Светлейший удивленно смотрел на спину гнома.
   С быстротой, необыкновенной для тяжелого, широкоплечего гнома, Строри обернулся и вновь ударил темной плетью, остатками той мощи, что была в его распоряжении. Черный луч прошел через эльфа, разделив огненный фантом надвое.
   Светлейший потерял всякую форму, став лишь огненным шаром, но тем не менее не исчез.
   - Теперь ты видишь, Строри? - осведомился голос, произнесенный невидимыми губами. - Я даже умереть не могу. И в этом виноват Неподнявшийся, тот кто даровал тебе путь к Силе. Постарайся сделать так, чтобы и с тобой не произошло ничего такого.
   Небо изменилось. Пропали тучи, а вместо лазурной глубины предстала черная ночь. Появились новые созвездия, такие Строри уже видел, но не здесь. Не в Северном мире, а ночами когда ходил еще по Драконьим горам. Алый росчерк мелькнул и светлейший унесся. Небо вновь стало прежним. Не было больше и видневшейся на западе горы. Там вновь стояли холмы. Дождь заканчивался, а Строри вдруг неудержимо захотелось, чтобы пошел настоящий ливень. Чтобы смыл с него невидимую пыль и грязь, оставшуюся после боя со Светлейшим.
   Уставший, опустошенный гном упал на колени, зарывая пальцы в пепел. Он не мог идти. Он устал, ослабел, и был просто не в состоянии двигаться. Кругом толпились полки вечноголодных чудовищ, а он все не мог собраться, встать и повести их.
   На лезвие топора упали слезы Строри. От осознания собственной слабости гном не смог сдержать рыданий. Проклятый эльф добился-таки чего хотел: Строри потонул в черной пучине сомнения.
  
  

Глава XIV

   Ветер завывал на холодных Семарьих островах. Снег здесь сыпал без малого уже неделю, укрыв пышным ковром крыши домов и шпили башен Монастыря. Вдали от гавани, где стояли груженые всяким-разным товаром корабли, из неприметной бухточки вырвались два остроносых суденышка. Вылетели, словно выпущенные из лука стрелы, и понеслись по Полуночному океану. Ветер, волны, все им было нипочем. Магия вела их и магия же позволила преодолеть путь да Аргхейма за один день.
   Почерневшие мачты затонувших кораблей торчали из воды, среди обломков и разбухших от воды мертвецов. Порт был полностью разрушен, а город выжжен. Совсем недавно здесь разыгралась жаркая битва. Немало потонуло грейхемских кораблей, прежде чем злополучный флот добрался-таки до пристаней, и с кораблей горохом посыпались воины.
   Спасаться было уже слишком поздно, и городские обыватели приняли бой. Улицы перегораживали всем, что попадалось под руку. Арбалетчики на крышах споро разряжали самострелы, но неприятель все прибывал и наконец волна захватчиков захлестнула весь город.
   Кто из аргхеймцев был посообразительнее - те укрепились во дворце градоначальника, и попили немало крови у грейхемского войска, больно жаля его стрелами из бойниц и поливая кипящим маслом тех, кто пытался вышибить ворота.
   Когда же грейхемцы наконец ворвались внутрь, в высоких залах и башнях их встретил лишь ревущий огонь. Защитники города решили не отдавать захватчикам сокровища своего города, отдав взамен свои жизни. Однако их усилия были напрасны: Грейхем не интересовало золото, шикарные ковры и редкие книги. Они обеспокоились лишь изведением населения.
   Женщины и дети бежали на запад из горящего города, мечтая затеряться на болотах, пока мужья и отцы храбро встречали грудью стрелы и удары мечей.
   Наконец, в городе уже просто было некого убивать. Радуясь своей победе, грейхемцы направились вверх по Разделительной реке, к своей главной цели.
   Их следом шли остроносые корабли, решившие не задерживаться на руинах Аргхейма. Даже посланники Монастыря, безраздельно властвовавшего на Семарьих островах в открытую, и имевшем тайную власть почти повсюду, не понимали той жестокости, с какой вырезали народ грейхемские воины.
   Хейм и Хем. Запад и Восток, на старогномском. Многие наречия заимствовали слова из этого языка Первой эпохи. Арг - свобода, и Гре - Камень. Грубый, лишенный красоты язык.
   Каменный восток задавил своей мощью Свободный запад. Защитников для здешней свободы не нашлось, пираты упорхнули, словно вспугнутые птицы, а гномье войско как раз отправилось на юг, для защиты Долгара.
  
   Хест лежал под кустом волчьих ягод, наблюдая за тем, как люди в серых плащах таскают с подъехавших обозов тяжелые самострелы. Это оружие пробивает броню, а иногда и навылет может пройти через живую плоть, если правильно рассчитать расстояние и силу ветра.
   Шла уже вторая ночь с тех пор как юноша и трое шпионов от герцога Раго обосновались в небольшом леске, прилегающем к тракту в полулиге от ворот Долгара. Сам же толстозадый герцог на закате отбыл назад, тайными тропами пробираясь назад в город.
   В целом дерзкая шпионская вылазка прямо под носом у врага прошла более чем успешно: недостатка в "языках" не было, и их рты очень быстро сделались трепливыми, стоило только использовать несколько старых-добрых приемов заплечных дел мастера.
   Естественно, что пропажа людей не осталась незамеченной: поисковые отряды рыскали по землям округ Долгара, засовывая носы во все норы. Пару раз пришлось схватиться с удачливыми (или неудачливыми, это как посмотреть) дозорными. Несколько тайных проходов оказались перекрыты врагом, а на кое-каких горных тропах спешно сколотили небольшие форпосты.
   Травинки и листья зашелестели на ветру, но Хест услышал за эти шелестом и едва различимый звук шагов. Мягкая, натренированная поступь убийцы, привыкшего убивать тихо, без лишнего шума.
   Юноша подпрыгнул, перекатился за куст, чтобы, ни дай того боги, не заметили серые. Стоило ему уйти чуть дальше и его тут же укрыл густой подлесок. Однако, неизвестный пришелец все еще оставался рядом. Хест, как мог, напрягал глаза, стараясь уловить случайную тень, старался услышать дыхание, или щелчок сломавшейся под ногой веточки.
   Медленно отступая в лес Хест обнажил фиранги и теперь держал меч перед собой. Холодная сталь бесстрастно отразила бледное испуганное лицо. Юноша боязливо оглядывался, но рядом никого не было. Было тихо, словно разом умерли все ветра и исчезли ночные животные.
   Нет, ему не могло померещиться, тогда рядом действительно кто-то был. Опасно близко, но даже тогда Хест не смог его увидеть. Сейчас юноша понимал, какого дурака свалял, решив укрыться в лесу. Если отступит дальше - выведет врага к стоянке своего небольшого отряда. Останется здесь - и повысит свои шансы быть убитым. В лесу очень легко спрятаться. А если правильно двигаться, то можно стать не только невидимым, но и совершенно неслышимым.
   Крепкие руки схватили Хеста за шею, чуть приподнимая над землей. Тут же из-за соседнего дерева выпрыгнула тень и ударом кулака выбила из Хеста весь воздух. Он захрипел, держащие его руки разжались и юноша повалился на землю.
   С дерева спрыгнули двое, встав по обе стороны от того, кто ударил Хеста. Все в плотных черных одеждах, идеально подогнанных по их телам, и в масках, скрывающих лицо.
   Хест глядел в холодно-блестящие глаза, надеясь увидеть там отражение хоть какого-то чувства, но тщетно. Воины Монастыря были убийцами и никаких чувств, хоть жалости, хоть заинтересованности, к своей жертве они не испытывали.
   У этих чудовищ нет никакой своей идеи, или цели. Служат Наставникам и больше ни о чем не беспокоятся. Такие не предают. Они не способны вольно мыслить. Вся их жизнь - цепь заданий, и обрывается она как правило тогда, когда какое-то задание оказывается невыполненным. Убийца, допустивший промах сам лишает себя жизни.
   - Встань, ученик, - прошипел один из них.
   - Я вам не ученик, я ушел. Сам ушел! - прикрикнул Хест, стараясь скрыть испуг за гневными нотами в голосе.
   - Странно, что ты взял это имя... - меж тем продолжал воин Монастыря. - Хест. Первое имя, на которое тебя приучили откликаться, едва ты попал на Семарьи острова. А как же твое имя, данное тебе родителями, носимое тобой до судьбоносного дня?
   - Я его забыл, - буркнул юноша. - Вот такие как вы выбили у меня его из головы.
   - Ну что ж, все через это проходят, - почти миролюбиво произнес убийца. - Главное, что ты теперь полностью принадлежишь Монастырю. Ты, твое имя и твоя жизнь.
   Собственно говоря, именно поэтому мы здесь. Мы не предлагаем тебе "вернуться" на нашу сторону. Ты никуда и не уходил, не в твоей это власти. Но Наставники попросили нас предупредить тебя, чтобы ты не наделал глупостей, пытаясь ввязаться в войну с Монастырем. Наши воины скоро будут здесь, и если ты решишь драться с ними - горько пожалеешь. Все будет куда быстрее и плачевнее, чем сегодня. Серых можешь вырезать сколько тебе вздумается, но пойдешь против своих - мы тебя не пожалеем.
   - А как мне узнать, где свой, а где чужой? - Хест прижался спиной к замшелому стволу. - Что ж вы меня все никак в покое не оставите. Я пересек океан, лишь бы уйти от вас, а вы никак не угомонитесь. Что я вам? Я же был учеником? Таких как я - пруд пруди. Ну погиб бы я при распределении между ветвями, легче бы Монастырю было?
   - Великий Монастырь сейчас как никогда нуждается в воинах. Ты почти доказал свое право быть среди нас. Мы не хотим тебя убивать, но если из-за тебя вдруг окажутся под угрозой наши люди - мы незамедлительно тебя уничтожим.
   - И сейчас я конечно же нужен вам, такой безропотный, повинующийся, в стане врага?
   - У нас нет врагов, - покачал головой убийца. - У тебя еще есть враги лишь потому, что ты молод, Хест. А до нас никому дела нет. Мы сейчас уйдем, а ты вернешься назад, к своим сослуживцам, братьям по оружию. И вы все вместе отправитесь назад, в Долгар, где ты конечно же доложишь Царю все, что узнал. Только о нас умолчишь, верно?
   Хест кивнул. Он действительно никому ничего не расскажет. Это только между ним и Монастырем. Это только его дело и больше ничье.
   - Только будь осторожен, ученик. Помни, что совсем скоро Монастырь призовет тебя, поэтому следи за теми обещания, которые даешь. Как бы не пришлось тебе свое слово нарушать.
   Они ушли. Хест устало лег на землю, с трудом соображая, о чем же сейчас говорил с ним этот убийца. Верный прихвостень, безмозглый, слабый... или просто слишком верный? Неужели они и вправду думают, что Хест когда-нибудь вернется назад, смиренно склонит голову и начнет рубить мечом по одному только слову своего Наставника?
   Юноша поднялся и, как ни в чем не бывало, отправился дальше в лес. Шел он не долго, и остановился перед едва видимой в темноте стальной нитью, натянутой на уровне его колена. Хитроумно устроенная ловушка непременно бы сработала, будь здесь какой-нибудь лазутчик, но Хест сам ставил эту западню и потому легко обошел и ее, и еще с десяток похожих. Наконец Хест вошел в лагерь.
   Ушли еще до рассвета. Быстро передвигаясь по мрачному лесу люди оставили позади тракт, уходя на северо-восток, в глухие земли. Серые здесь не шастали, они предпочитали держать подле города и тракта.
   Зарю отряд Хеста встретил уже на каменистых горных склонах. Здесь отряд повернул на юг, и совсем скоро должен был достичь Долгара. Однако, позади раздалось цоканье копыт. Отряд тут же распался, укрывшись за камнями. Все четверо молча вглядывались в пыльную завесу на старой дороге, пока наконец не показался отчетливый силуэт всадника.
   Сначала Хесту показалось, что за ними просто следует тяжело груженая лошадь, но потом он разглядел гнома, обхватившего животное за шею. Отряд вернулся на дорогу, глядя на медленно бредущую лошадь. Хест положил руку ей на морду и она покорно остановилась.
   Одна рука гнома бессильно свешивалась вниз, изредка проводя перемазанными кровью пальцами по крупу кобылы. Две стрелы пробили доспех на плече, воткнувшись в каком-то пальце друг от друга.
   - Ну давай же, милая, иди, - вдруг прохрипел гном. - Иди, совсем мало времени-то осталась. Ну пожалуйста...
   - Дофбур! - вскричал Хест. - Дофбур, что случилось?
   Люди бросились вынимать гнома из седла, а после бережно усадили его на землю. Дофбур сделал пару богатырских глотков из поднесенной к губам фляги, обильно смочив при этом свою бороду, и наконец разлепил глаза.
   Поначалу следопыт лишь смотрел куда-то перед собой, но потом взглянул на Хеста и глаза его заискрились.
   - Что произошло? - вновь спросил Хест, видя перемену в гноме. - Где Хродри и Балин?
   - Сгинули Хродри и Балин. Не вернуться они больше никогда, - с горечью произнес Дофбур и закашлялся. - Не пойму даже, как сам жив остался. Они же все у меня на плечах висели. Погоня-то все по пятам шла... - лицо гнома посерело, а глаза так глубоко ввалились, что глазницы казались пустыми. Хест вновь приложил к его губам флягу, и на этот раз Дофбур осушил ее всю. - Раскрыли они нас, Хест. Не успели мы их остановить. Они уже там были. Там от водопада только одна дорога по которой армия-то пройдет. На нее скалу обрушить дело пустяковое. Там на подобный случай и механизмы уже все устроены, и вообще все, что надо... А они уже там были, когда мы пришли...
   - Их много? Много грейхемцев? - Хест чувствовал, что шанса разорвать осаду не остается.
   - Войско, - коротко бросил Дофбур и зашелся в приступе хриплого кашля. - Не меньше нашего гномьего. А ко всему этому ведь еще и серые...
   Отряд двинулся дальше. Дофбура усадили в седло, он так ослаб, что едва держался, чтобы не упасть. Наконец, глядя на мучения гнома Хест объявил привал. Люди быстро развели костерок, и устроили подле него Дофбура. Хест предложил было вытащить стрелы и перевязать раны, но гном лишь криво ухмыльнулся:
   - С секретом эти стрелы, Хест. Они уж очень крепко в мясе засели, тут уж резать-то надо и вынимать. Ты только древки пообломай. Эх... как бы гнилью в скорости не завоняло.
   Юноша оставил гнома. Почти полдня отряд никуда не двигался. Пока Дофбур приходил в себя после ужасного путешествия, Хест и его подручные обсуждали будущий маршрут. Идти той дорогой, на которую рассчитывали, было нельзя. С раненым они не успеют проскочить мимо серых, и тогда все псу под хвост. Оставалось искать другие пути.
   - Можем выше в горы подняться, - предложил широколицый бородач, имя которого Хест так и не узнал за те дни, что они выполняли грязную работу за герцога. - Это, конечно же нас еще сильнее задержит, ну да Раго небось уже в Долгаре. Все, что мы узнали - он расскажет. Мы можем и не торопиться.
   - Герцог не знает, что грейхемцы будут здесь раньше, чем подойдет войско гномов, - возразил Хест, мысленно прикидывая шансы на успех, если они пойдут старым путем.
   - А и верно... - сдвинул брови бородач. - Ну тогда мы можем разделиться. Кто-то останется с раненым, двое других могут отправиться напрямик в Долгар. Если даже чего случиться по дороге - хоть один да наверняка жив останется. Он и расскажет все.
   Хест очень удивился тому, что ему самому не пришла в голову такая мысль. В последнее время он стал несколько туго мыслить, видать сказывались тяжелые испытания и желание строить грандиозные планы один за другим.
   - А если раненый не дотянет? - справедливо рассудил Хест.
   - Дотяну, - вдруг произнес голос Дофбура. Гном приковылял к людям, тяжело опираясь на древко короткой алебарды, раздобытой у кого-то в рюкзаке. - Столько протянул и счас помру-то? Не дождетесь. Эх, жаль у вас пива нету... в миг бы на ноги встал...
   Когда пришла пора делить отряд, юноша все никак не мог решить, что ему дороже: остаться рядом с гномом, или самому принести вести в Долгар. Не хотелось бросать Дофбура, ведь если с ним что случиться в дороге, Хест будет винить себя. Дофбур сыграл немаловажную роль в жизни монастырского ученика, дал ему хорошее, хлебное место десятника, а потом и доверил тайну и дело с кольцами... Однако, с другой стороны, что может случиться с ним и его сопровождающими здесь, вдали от глаз серых? Ничего страшного. А вот в том, что двое других сумеют принести весть, не сгинув в дороге, Хесту приходилось сомневаться.
   А торопиться надо было, ибо если не предупредить заранее, то отходные пути гномы открыть уже не успеют и придется им всем погибать. Умирать лишь потому, что весть опоздала.
   В итоге терзаний, Хест отправился в Долгар коротким путем. Вместе с ним пошел и бородач. Отряд шел вместе еще два часа, прежде чем разделиться.
   - Меня Изир кличут, - вдруг сказал бородач и открыто улыбнулся в ответ на взгляд Хеста. - Я тут подумал, что глупо получится, если стрела шальная меня здесь оставит, а ты приедешь в город и скажешь: "Этот, с бородой который, помер в общем", - и он засмеялся. Губы Хеста тоже тронула легкая улыбка. Мало кто еще улыбался в этих краях, после того, как дракон прошел по Долгару.
   Вдоль дороги потянулся лес. Густой ельник, наверное такой же старый, как Анхелл, все ближе и ближе подступал к протоптанной колее, изредка вытягивая над ней облезлые ветви. Даже здесь серый пепел еще можно было увидеть на зеленых иголках.
   - Ночлега, конечно не будет, - сказал Изир, когда солнце уже клонилось к западу.
   - До Долгара рукой подать. Я предпочту теплую постель за каменными стенами, чем здесь, в окружении врага, вслушиваясь в каждый шорох.
   - На Заоблачный ярус еще попасть надо. А ну как драться придется... Оно мне совсем не хочется-то, когда спать охота.
   - Не накаркай тут, леший тебя забери, - скривился Хест, и тут же изумленно уставился на дорогу, которую перегораживали рогатины.
   - Вот и попали в переделку, - пробурчал Изир, вытягивая меч из ножен. Тут же затрещали старые ветки, маскирующие засаду, и во весь свой огромный рост поднялся обвешанный оружием с ног до головы воин, широкими плечами раздвигая молодые сосенки. Следом появились еще несколько вояк, замотанные в серые плащи они держали в руках луки с наложенными на тетиву стрелами.
   - Странно, что не нашпиговали нас сразу, - произнес Хест, всматриваясь в лицо гиганта. - Так вот он ты, паладин нового Бога?
   Звук ступающих по опавшей хвое копыт прервал затянувшееся молчание. Из лесу показался всадник. Хест не видел его прежде, но воина Монастыря в нем выдавало все: взгляд, осанка, движения... он не старался скрыть все это, он этим гордился.
   - Лучше погибнем в бою, Хест, чем просто так будем ждать, - рыкнул Изир, выбрасывая вперед руку с мечом.
   - Не торопись, смерть найдет тебя, когда ты понадобишься, - медленно произнес ассасин. Он подал коня вперед, не спуская с Хеста колючего взгляда своих черных глаз. - Хест, а тебе вовсе незачем умирать вместе с этим ублюдком. Ты отправишься дальше, в Долгар.
   Тяжело сказать, чье удивление оказалось сильнее: Изира, серых воинов, или самого Хеста. Текли секунды, а юноша все не знал как поступить. Взгляды обжигали его, казалось, что всем буквально не терпится услышать от него что-нибудь. А Хест не решался. Ударить сейчас слугу Наставников и за это получить стрелу в глаз - не имело смысла. Возможно для кого-то такая смерть показалась бы геройской и достойной, но не для Хеста.
   Однако и бросить товарища на растерзание врагам тоже было делом не легким. Совесть, совесть, что молчишь? Что подскажешь сейчас?
   Всадник резко взмахнул рукой и Изир медленно начал заваливаться набок, судорожно стискивая торчащую из живота рукоять. Он лишь успел ненавидяще шепнуть Хесту "Предатель" и пал на землю. Конь обеспокоено переступал ногами, боясь зацепить тело своего наездника.
   - Теперь, Хест, - довольно сказал убийца, - тебя здесь ничто не держит. Убрать рогатины! - крикнул он серым. - Ну же, совсем оглохли, что ли? - Воины нехотя двинулись исполнять приказ, оставив в гордом одиночестве своего предводителя.
   - Как это понимать?! - взревел он. - Как смеем мы отпустить неверного. Мало того, что мы твердо знаем, что никогда он не исправится, но он убил немало наших! И убьет еще!
   - Он - человек Монастыря, а значит и его путь - личное дело Монастыря, Проповедник, - погрозил мечом всадник. - Отправляйся Хест, ты им нужен. - Он провел лезвием меча по щеке юноши. Хест даже не вздрогнул, лишь почувствовал теплую кровь льющуюся из раны. - Скажи им. Пусть уходят. Уговори гномов и людей покинуть Долгар, лишь бы они не ввязались в глупую бойню с Грейхемом. Скоро все равно все будет кончено.
   - Почему ты помогаешь мне? - только и смог спросить Хест.
   - Это цель Монастыря, - спокойно ответил ассасин. - Целью Наставников никогда не были ни власть, ни богатство. Главная цель Монастыря, Хест, - это решение проблем глупых людей малой кровью. Лучше один мертвый правитель, найденный утром на своем роскошном ложе, чем тысячи убитых и обездоленных в кровопролитной войне. Лучше один толковый командир, чем сотни глупых самоубийственных атак.
   Именно по этой причине мы всегда существовали. Мы удерживали человеческую цивилизацию от краха уже много раз. Удержим и сейчас. И ты нам в этом поможешь. Уведи гномов сейчас. Если надо, прибегни к крайним мерам убеждения, но заставь их покинуть Долгар. Тогда не пойдут на стены тысячи и тысячи заблудших душ. Не схватятся грейхемцы с озверевшими от утраты собственного города, ставшего для них символом веры за долгие столетия своего существования, гномами.
   Хест пришпорил коня, пронесся мимо замерших воинов, с трудом поборол желание рубануть по бычьей шее Проповедника, и с тучей на душе в скорости достиг входа в подземелья Долгара. Юноша молил всех известных богов, чтобы Дофбур и сопровождающие его не попали в такую же засаду.
   Костеря на все лады Монастырь, Хест отдал коня на попечение дежурившего в тоннеле гнома и быстрым шагом преодолел коридор ведущий на поверхность, но уже по другую сторону стен.
   Проклятые Наставники, - чтоб их все демоны, да по очереди! - опять заставляли Хеста плясать под угнетающие звуки своей флейты. Конечно, Хест понимал, что этот воин оказался прав! Прав, кругом он был прав. Малой кровью. Купить жизни тысяч жизнью одного, или же одним потерянным городом.
   Но Хест ненавидел Монастырь всеми фибрами души. Просто не мог признать, что еще когда-то сделает что-нибудь по их приказу.
   Да и как объяснить гномам, что следует продать так обожаемую ими славу павших в бою воинов, за позорное бегство. Да еще на откуп оставить последний гномий город. За такие слова Царь, вместе с братцем своим, будет медленно скармливать Хеста бойцовым псам.
   Однако же он должен был попытаться. С Монастырем он еще найдет время побороться. Второй раз, за свое пребывание в Долгаре, Хест уступал Монастырю.
   Юноша ворвался в тронный зал, застав Царя, Нирба и двух следопытов за любимой гномами игрой в кости. Удивление проскользнуло в глазах повелителя гномов, Нирб уже собрался было наорать на нахального человека, но повинуясь жесту Царя промолчал. Чернобородые тут же скрылись за неприметной дверкой позади пустующего трона. Нынешний государь занимал огромное каменное кресло лишь в особых случаях и сейчас просто сидел на ступенях, подобно простому придворному.
   - Что случилось, десятник?
   - Изир мертв, мой Царь, мне удалось уйти. На нас напали, устроили засаду, - Хест старался не отклоняться от настоящих событий, лишь "забыв" упомянуть о воине Монастыря и обстоятельствах гибели Изира. - Вместе с серыми был сам Проповедник. Они ждали нас, но мне удалось бежать, оторвавшись от погони.
   - Значит ты показал врагу спину? - наливаясь краской прошипел Нирб. - Есть ли у тебя хоть малейшее оправдание, хоть как-то покрывающее твою вину перед брошенным товарищем?
   - Да, есть, - отчеканил Хест.
   - Ну так обмолвись, что же это за оправдание такое, - насмешливо произнес Царь.
   - По дороге назад к Долгару, мой отряд нагнал одинокий всадник. Это был Дофбур. Весь израненный, истекающий кровью и едва могущий двигаться от усталости, он сказал, что их задание провалено, - Царь и Нирб глядели на Хеста приоткрыв рты. Во взгляде двух царственных гномов был неприкрытый страх, но в то же время решимость. Видя это Хест убедился, что уговорить их бросить Долгар будет почти невозможно. - Хродри и Балин пали. Не знаю, были ли возданы им почести, как всем погибшим воинам, или же их тела остались лежать в холодной пещере. Мне жаль их. Они напрасно шли и встретили в конце пути погибель. И вот теперь Грейхемское войско будет здесь со дня на день, - мрачно подвел итог Хест. - Войско Нирба не успеет к битве.
   - Глупости! - взъярился Царь. - Мы сумеем продержаться до прихода войска. Выносливость гномов не идет ни в какое сравнение с вашей, людской! Солдаты будут маршировать днем и ночью, пока не достигнут осажденных стен. А уж если враг рано пойдет на штурм - он умоется собственной кровью!
   - Ой ли, - усмехнулся Хест. - А сколько у тебя гномов, почтенный царь? Тысячи две? Да еще людей в половину больше. Сотня следопытов. Хватит ли этого, чтобы удержать стены? Сумеем ли мы заткнуть дыры в обороне? Думаю нет...
   - Слушай, ты, - Царь вскочил, потрясая кулаками. - Я не Дофбур, я не собираюсь лебезить перед монастырским недоноском! И покуда я Царь, будешь ты меня слушаться, десятник! - закончил он с плохо скрываемым презрением.
   Хест молчал, лишь глаза его превратились в щелочки, пристально глядя на Нирба и его брата. Поток злобы, выплеснутой Царем, юноша встретил спокойно, даже бровью не поведя. Этого он ждал. Гномы настолько напуганы, что согласны лечь в землю, лишь бы не допустить той ошибки, что позволит потомкам проклинать праотцев. Ошибкой же было проявление высокомерия на приеме у Императора, что повлекло за собой потерю самого великого Гномьего Града за всю историю существования подгорных жителей как единого народа.
   - Иди вон, Хест. Возвращайся на свою службу, коли что - Долгар созовет своих воинов Великим Рогом.
   - Моя верность каменному трону непоколебима, - отрывисто произнес Хест, резко разворачиваясь и быстрым шагом покидая зал. Больше всего ему сейчас хотелось плюнуть прямо в лицо Царю и справить малую нужду прямиком на изукрашенный самоцветами трон. Гномы не вызывали у Хеста уважения. Напротив, их упрямство могло свести с ума кого угодно. Сколько душ можно было бы спасти, уйди они все сейчас через тайные ходы...
   А что ему до этих душ? Что ему, ученику Монастыря, до каких-то там жертв в войне. Видать есть что-то...
  
   Проповедник жевал солонину, уныло глядя на исполинские стены. Серый плащ укрывал великана от глаз дозорных, но ему все равно было не по себе, когда он приближался к истоку Гномьего царства. Стены давили своим величием.
   По пустынной улице, расчищенной от мусора и мертвых тел, к Проповеднику бегом приближался грейхемский генерал, следом за ним важно вышагивал человек в черном плаще, которого предводитель серых здесь еще ни разу не видел.
   - Именем Князя и его Власти!
   Проповедник даже не стал тратить время на разговоры. Просто отшвырнул человека в сине-голубом мундире в подворотню, а сам скрылся за ближайшей колонной чьего-то особняка. Со стен уже летели стрелы, но все они бессильно сломались о камень мостовой, не встретив на пути податливой плоти. Человек в черном плаще крутанулся, сбивая мечом нацеленную на него оперенную смерть и тоже скрылся из виду.
   Чертыхаясь, Проповедник выбрался из-за укрытия, и благодаря плащу остался незамеченным. Грейхемец тоже был уже не в лучшем настроении. И оттого, что его напыщенную речь прервал какой-то неотесанный великан, и оттого, что его жизнь сейчас тоже чуть было не прервали.
   - Что такого срочного? - спросил Проповедник, глядя на скрючившегося человека. Кажется, при падении он подвернул ногу.
   - Князь... ух-х, - видать боль в ноге была невыносима, - Князь приказал немедленно наступать. Стереть мерзких гномов, развалить по кирпичу нечестивый город...
   - Чем так обеспокоен твой князь, Грейхемец? - незнакомец в черном незаметно подкрался за спину Проповедника, от чего тот чуть не сорвал с пояса ножны, пытаясь как можно скорее выдернуть из них меч.
   - А я почем знаю? - свел брови генерал. - Как сказано, так и доложено. Сказал наступать, так я полки подниму, дело еще за серыми, - он многозначительно кивнул в сторону Проповедника.
   - Дело не только за серыми, - покачал головой незнакомец. - Монастырь не станет идти на стены, пока Наставники не будут уверены в правильности выбранного пути.
   - Так ты из Монастыря будешь? - протянул Проповедник. - Что-то я тебя с другими воинами не видел...
   - Не того полета птицы, чтобы со мной рядом крыльями махать, - ответ напоминал плевок в лицо.
   - Ишь ты! - усмехнулся великан. - Важный ты прям, орел, того и гляди...
   - Ты лучше сам в оба гляди, Серый Проповедник. Твои люди не подведут, я знаю, но грейхемцы не самые лучшие сотоварищи. Я понимаю, в сложившейся ситуации братьев по вере не выбирают, но все же будь осторожен.
   Грейхемец оперся рукой на стену, стараясь не наступать на больную ногу, и зло глянул на монастырского посланника. Тот холодно посмотрел в ответ и не сказал больше ни слова.
   - Тебе ли говорить о нашей вере? - зашипел генерал северян, осторожно становясь на больную конечность. - Что ты знаешь? Вы там в своем Монастыре небось ни о каком Боге и не слыхали, пока мы вам золотишка не отсыпали? Покуда наше слово не начало расходиться по северному миру - вы и бровью не вели!
   - Сейчас твои выдумки никого не волнуют, - мрачно уставившись грейхемцу в переносицу, завел свою речь ассасин. - Наступать - и прикрыться телами в серых плащах, вот чего хочет твой князь. Утопить город в крови. Пока войска вплотную подойдут к стенам и вскарабкаются на них, поляжет добрая четверть, это уж точно. - Он повел рукой в сторону стен Заоблачного Яруса. В былые времена, ту подворотню, в которой стояли сейчас трое не то врагов, не то союзников, отделял от стен целый квартал. Однако гномы потрудились, разнося в крошку все здания, до каких только могли добросить заряды требучеты, установленные на башнях. Редкими островками еще высились останки храмов, чьи колонны, словно обломанные клыки, торчали над руинами простых зданий, бывших некогда богатыми поместьями и дорогими лавками. Войско Бога пойдет на приступ, медленно переползая с одного бархана битого камня на другой, подставившись под удары стрел, баллист, и глиняных шаров, начиненных зажигательной смесью. - Подождем еще день, следующая ночь может принести новый ветер.
   - Ждать не имеет смысла, - отмахнулся Грейхемец. - Великий воин, вступившийся за гномов, сейчас покинул город, его нет уже несколько дней, а без него взять наконец этот жалкий ярус не составит большой трудности.
   - Там и без Элбара полным-полно отборных воинов! Наши ученики там тоже есть. Сколько твоих воинов падет, прежде чем они будут сражены собственной усталостью?
   - Твои воины?! - Проповедник ударил кулаком в стену, выбив худо сидящий кирпич. - Почему же вы им не прикажете убить там всех набольших? Почему же нам до сих пор не открыли ворота?!
   - Я не могу им приказать, - развел руки человек в черном. - Там есть те, кто за определенную цену борется на стороне гномов. Аванс был им выдан задолго до того, как Грейхем начал отправлять груженые золотом корабли в порт Монастыря. Это право воинов, продавать свой меч. Есть там конечно и тот, у кого такого права нет. Всего лишь ученик, но и ему мы приказать не в состоянии. Ни я, ни даже Наставники. Он сам все выбирает. Очень сложный склад характера, очень интересный для нас...
   - Неважно! - в один голос гаркнули грейхемец и Проповедник. - Мои люди уже устали ждать! - продолжил великан. - Пусть много наших поляжет, но мы пойдем на приступ! Чего может ожидание? Вернется твой, этот, как его, Элбар? В задницу такие планы! Ждать, ждать! Мне всегда говорили ждать! Мой Бог говорил мне ждать, а сейчас, когда он наконец сказал мне: "действовать!", мне говорят "ждать" какие-то прихвостни кучки старичков, одни из которых очень любят сидеть на своем острове, указывая всем, как надо воевать, а другой отправляет войска на подмогу, но бить первым не торопится!
   Ассасин с кислой миной отвернулся. У Нового Бога была настоящая беда с сообразительными воинами.
   - Однако, - убийца схватился за последнюю соломинку, - мы не поведем наших воинов в бой, покуда не будем удовлетворены в условиях боя.
   У грейхемца вдруг сделалось такое выражение лица, словно у него разом заболели все зубы.
   - Но ведь тогда мы при атаке умоемся кровью, - жалобно пролепетал он, с неприкрытыми нотками ужаса в голосе. - Чтобы закрепить успех на стенах нам нужны твои воины, монастырский убийца! - Генерал схватил ассасина за рукав черного плаща, но тот резко вырвал ткань у него из пальцев, скривив лицо, словно вляпался во что-то малоприятное. - Мы платим вам! Мы требуем от вас выполнения договора!
   - Монастырь согласен вернуть все золото, когда-либо полученное от Грейхема. Поборитесь сами, покажите, на что способны.
   - Ладно, но Князь... - вновь залопотал грейхемец.
   - Скажешь после, что гонец не поспел! - оборвал его убийца. - Того - кто принес послание, немедля казнить. Тайно, естественно. Я даже согласен отдать на него приказ, коль скоро ты его подпишешь.
   - Подписать? Я ничего не хочу подписывать!
   - Все останется между нами, - улыбнулся ассасин, но его глаза все еще были холоднее любого ледника на Кобьем полуострове.
   Проповедник засмеялся, глядя на растерявшегося грейхемца. Жалкий, никчемный, боящийся своего Князя куда сильнее, чем своего Бога. И этим он демонстрирует свою веру? Когда гораздо более страшные кары, обещанные Богом за непослушание, страшат его меньше, чем жалкое четвертование, приказ на которое отдаст Князь.
   - А гномы? - опомнился северянин. - Они идут сюда. Войско двигалось медленно, из-за разросшихся болот (о, Бог, благослови Топь), но сейчас эта орда бородачей стремительно приближается. Каждая последующая стоянка войска короче предыдущей. Эдак они как раз поспеют...
   - К битве, которая состоится на вторую ночь от сегодняшней, - в который уже раз перебил грейхемца ассасин. - Но как дойдут - так и помрут. Оставьте часть войска в резерве, и гномы, уставшие от долгого перехода, падут от ваших добрых мечей.
   - Ты говоришь здравые вещи, воин, - кивнул Проповедник. - Ты ставишь нам условие, от которого мы, естественно, отказаться не сможем. Без помощи воинов-виртуозов и ваших непревзойденных полководцев, всем нам можно заранее место на ближайшем погосте покупать, прежде чем на штурм идти. Стены Долгара построены с умом, да и я - не я буду, если гномы уже не заложили ворота добротной каменной кладкой, сдобрив ее своим крепящим раствором. И из-за всего этого я согласен ждать. Очень долго я ждал, чтобы вдруг из-за какой-то пары деньков все испоганить. Мои воины пойдут на приступ по твоему слову, воин, но если ты предашь нас, и дни ожидания обратятся провалом всей битвы - клянусь, что именно я стану той божьей карой, которая обрушится на тебя!
   - Разумно, - кивнул ассасин. - Мне повезло, что я поспел буквально по пятам войска Грейхема, иначе, никто не ведает, что произошло бы, пойди вы на приступ.
   - Не надо гадать о таких делах. Пошли, не пошли... этого не было, это уже ничего не значит. Пусть тебя волнует лишь то, что еще может случиться.
   Ответный взгляд ассасина говорил "а ты не так глуп, как кажешься", и отдавал изрядной долей насмешки. Однако, Проповедник не видел и не чувствовал этого взгляда. Он созерцал небеса, словно надеясь в них увидеть отражение грядущего.
   - У нас еще найдутся дела, - шепнул убийца грейхемцу и потащил за собой, подставив бедолаге плечо. - Кое-кто еще должен быть устранен.
   Грейхемский генерал всхлипнул и усердно закивал головой. Все же провал битвы (А такое вполне могло быть возможным, несмотря на умопомрачительное численное превосходство, войска Бога могли очень сильно пострадать при первом ударе, а потом остановиться у самых гномьих пещер, откуда бородачей выманить будет еще тяжелее, чем каменного червя из норы) был для него страшнее, чем собственная подпись на договоре с убийцей.
   Оставшись в одиночестве, Проповедник прислонился лбом к холодной стене. На душе вдруг стало тяжко.
   Сейчас ему хотелось, чтобы у него из глаз потекли слезы. Он уже не помнил что это такое, но знал, что обычно они облегчают страдания. Последний раз соленые капли текли по его щекам, когда он был еще ребенком.
   Тогда он уже отчаялся выбраться из старых шахт, в которых играл с друзьями. Друзья... Бросили его, когда обвалившаяся балка придавила ему ногу. А он выбрался. Это стоило ему тяжких усилий, но он высвободился. Высвободился и побрел на ощупь, спотыкаясь в темноте. Шестое чувство подсказывало ему, что он идет не туда, но он отчетливо помнил, что выход должен быть за этим поворотом... нет, не за этим, за следующим... за следующим...
   Наконец он остановился, когда понял, что уже никогда не выберется из подземелий. Когда-нибудь его выбеленный скелет найдут гномы, совершающие свой обход старых катакомб, выметая оттуда скопившуюся нечисть.
   Он остановился на перекрестке. На сухой пол подземелья упали слезы, тут же впитавшись в пыль. Что-то прошуршало вдалеке. Глупый мальчишка, надо было немедленно бежать оттуда, да любопытство взяло верх. Уж и сколько сказок да былин наслушался он про подземных тварей, да все без толку.
   А когда огромная треугольная голова в белой чешуе показалась из тьмы, и ее светящиеся глаза вперились в мальчика, бежать уж было поздно. Он конечно попытался, да в другом проходе оказалась еще одна тварь, пришлось пятясь от нее возвращаться назад, где его уже ждали.
   Змеи свивали кольца вокруг плачущего мальчика, но полакомиться его плотью не спешили. Наконец тупорылая голова нависла над ним и он уже закричал от ужаса, как вдруг вместо клыков в него начали впиваться чужие мысли. Сомневаться не приходилось, змея говорила с ним. Не совсем обычным путем, хотя и бывают ли у змей обычные пути разговора вообще?
   Он увидел человека. Обычное, обветренное и загорелое лицо, широкие плечи кузнеца, да кожаный фартук. Тот стоял в кузне, донельзя причудливой кузне, выложенной из какого-то неизвестного мальчику камня, а оружие и доспехи в ней ковались явно чародейские. И кузнец был чародеем.
   Силой он был магической наверное заполнен под завязку, потому как даже дверь он лишь на время создавал в стене, а потом снова восстанавливал кладку и сложную мозаику из самоцветов.
   Через такой созданный проем к нему прошел еще один чародей. Важный, при седой бороде и посохе. Говорить начал, на каком-то непонятном языке, с обилием свиста. В ответ на его слова кузнец лишь развел руками и широко улыбнулся. Он, кажется, был рад и словам, и встрече. Он тоже что-то сказал, второй чародей засмеялся. Кузнец жестом попросил его подождать и отвернулся к какой-то сложной машине, должно быть предназначенной для поздней обработки изделий.
   Не убирая с лица улыбки, бородатый маг стукнул посохом об пол и вдруг стены кузни разлетелись вдребезги, а крышу словно сорвало ураганным ветром. Стало видно, что кузня находилась на самом верху тонкой башни, увитой побегами плюща и вьющихся цветов.
   Кузнец лишь успел повернуть к колдуну свое искаженное лицо, протравленное непониманием и ненавистью, а тот уже ударил посохом второй раз, обращая всю башню в рассыпающуюся груду обломков. Кузнец полетел вниз, где опасливо держась подальше от разбитой башни, стояло неисчислимое войско, сплошь состоящее из закованных в сталь панцирников, стоящих под знаменем белой трезубой короны на сером поле.
   Старый колдун висел в воздухе, направив навершие посоха на кузнеца, уже корчащегося на земле. Воины, покрывающие землю сплошным ковром, хлынули на беззащитного чародей и он исчез из виду.
   Но вдруг словно что-то взорвалось и тела воинов разбросало далеко окрест. Ненадолго открылся небольшой пустой пятачок, в центре которого возвышался кузнец, с невесть откуда взявшимся огненным мечом. Вновь нахлынули воины, но чародей уже не казался таким беззащитным как прежде. Тела ложились одно на другое, а воздух заполнила вонь горелого мяса.
   Белобородый маг что-то гортанно вскрикнул, и на поле боя спустился густой туман. Мутные, желтоватые капли оседали на доспехах, с шипением проедая сталь. Воины отчаянно начали срывать с себя латы, а туман уже добрался до лиц, пробираясь через дубленую кожу масок. Сотни глоток исторгли крик боли.
   Расправив плечи, кузнец неистово крутил огненный меч у себя над головой, и туман тянулся к чародейскому оружию. Кислотное марево взвилось вверх, оставив в покое простых смертных, и теперь всеми силами пыталось одолеть чародея. Меч сжигал туман, исходил черным дымом, медленно заволакивающим небо, но не останавливался ни на мгновение, мчась по кругу, согласно рукам хозяина.
   Старый колдун уже не левитировал в небесах, он медленно спускался назад к земле, и лицо его превратилось в кошмарную маску, кровь сочилась из каждой поры. Скривив губы в усмешке, старик ударил посохом и туман резко сжался вокруг кузнеца, словно петля на шее висельника.
   Кузнец в последний раз взмахнул мечом и оружие исчезло, истаяв в облаке черного дыма, ставшего совершенно непроглядным. Исчез и туман, оставив после себя лишь кислую вонь.
   Войска выдвинули вперед свежих бойцов, утащив в тыл раненых с обожженными руками и лицом. Из тех кто добрался до кузнеца не выжил вообще никто.
   Среди простых рубак замелькали арбалетчики в шлемах с пышными плюмажами. Несколько болтов вспороли воздух и ударили по плечам врага. Кузнец вздрогнул, словно от резкого холодного прикосновения, а стрелы прошли дальше, как будто сквозь бесплотный фантом.
   Простые смертные воины с их оружием явно были лишними в этой битве.
   Наверное, поначалу кузнец просто хотел напугать врага, в надежде что армия отступит, потому и не пускал в ход своего настоящего чародейства. Но сейчас, когда от истинного врага его отделяло много сотен жизней, он не стал церемониться.
   Заклятие пронеслось через войско, оставляя позади настоящую просеку в рядах солдат. Доспехи взрывались, тела превращались в кровавую кашу. Землю взрыл невидимый плуг, перемешивая мясо и плодородную почву.
   Путь к белобородому колдуну оказался свободен.
   Кузнец бросился к старику, на ходу плетя чары, столь сильные, что видны были яркие нити, сверкающие в воздухе. Но враг встретил его атаку стойко, хоть и потерял много сил. Не было ни взрывающихся молний, ни жидкого огня, два мага словно оперлись по разные стороны руками на незримую стену, сверля друг друга взглядами.
   Словно кинжалами каждый бил заклятьями оппонента, но каждый раз встречал на пути прочный щит. Это продолжалось долго, люди уже успели прийти в себя и теперь дивились на схватку двух колдунов.
   Наконец, белобородый маг не устоял. Он мертвым упал на землю, рядом с давно отброшенным посохом. Душа покинула тело в один миг, на лице даже не успели отразиться боль или удивление, на нем по-прежнему держалась напряженная гримаса.
   Войско под серым знаменем заволновалось. Кузнец обернулся: перед ним, по обе стороны от полосы перепаханной земли, принявшей в тот день в себя останки многих сотен воинов, все еще стояла армия. Опущенные копья, блестящие под солнцем мечи и начищенные до блеска латы...
   Внезапно картина подернулась туманом.
   - Он их убил, - прошипела змея. Слова прозвучали на понятном мальчику велессийском языке. - Смотри дальше.
   Туман рассеялся.
   Кузнец шел по выжженной огнем земле, перешагивал через костяки, поправляя при каждом шаге наброшенное на плечи знамя: белую корону на сером поле. Солнце затянули унылые тучи, так, что рассеявшийся в них свет не давал теней. Стаи ворон кружили тут и там, выискивая еще не обглоданные тела.
   Кузнец зажмурился. Корона на знамени волшебным образом исчезла, а само полотнище вдруг обернулось длинным дорожным плащом с глубоким капюшоном. Слезы покатились по щекам мага, когда он взглянул на заходящее солнце, на мертвую долину, лежащую меж гор из мертвых тел.
   Из маленькой норки, у корней мертвого дерева, выползла тонкая змейка. Она взглянула на кузнеца, и в глазах пресмыкающегося появилась жалость. Никто бы не углядел ее в змеиных буркалах, но раздавленный окружением колдун понял змею.
   - Наверное, сейчас ты думаешь, - прошипела змея, вырывая мальчика из плена видений, возвратив его на твердый камень подземелья, - что это Он уничтожил все живое, что Он набросился на людей, когда те попытались убить его? Ведь ты бы тоже так сделал?
   Мальчик кивнул, не глядя на огромную змеиную голову, нависшую над ним.
   - А ведь все было не так. Он лишь защищался. Армия, что окружила его дом, все же осмелилась напасть, даже когда потеряла своего самого сильного союзника. Наверное вместе с ним полководцы потеряли и остатки разума. Пришлось уничтожить воинов.
   Но Носящий Белую Корону словно ума лишился. Он и до этого боялся Его. Считал, что раз Его никто одолеть не может, то значит Он сам может в любой момент наброситься на его возлюбленное королевство, и превратить там все в руины. Они сумели убедить того, кто мог именоваться если не другом, то Его хорошим знакомым, помочь им. Ты видел чем это закончилось. А дальше началась новая война, где Ему, гонимому отовсюду, пришлось несладко. Он убивал лишь потому, что на него покушались. Он стал словно объектом охоты. Даже крестьяне кидались на него с вилами и топорами, надеясь забороть Его числом. Куда им...
   Этот мир ввергнулся в пучину Хаоса. Настоящего Хаоса, первородного, того, что был раньше всего и вся. Теперь того Мира больше не существует. А началось все с глупости и предательства... Но по настоящему был виноват человеческий страх.
   Твои друзья... Они ведь тоже бросили тебя? Предали, как и его когда-то предал друг. Твоим богам было бы наплевать на тебя, сгинь ты здесь. Но Ему никогда не было плевать на человеческий род. Он страдал больше всех, когда закончилась война, а людей, способных понять истинные причины осталось ничтожно мало. Он, стоя среди облаков пепла, поклялся себе спасать людей и бороться с Хаосом.
   Мы внимали его словам, став его пророками во многих землях и мирах. И здесь ты можешь стать первым, кто будет с нами. Ты уже понимаешь, что такое предательство, ты уже увидел к чему может привести то, что вся власть сосредоточена в одних руках, а все остальные настолько глупы, что не способны ей противиться, - закончила змея.
   - А как... - набрался храбрости мальчик, - как Его имя?
   - Он отвергает имена, ибо они несут на себе отпечаток прошлого. Думаешь ему хочется помнить свое имя, с которым связано это?
   Сильна тогда была обида на друзей, бывших друзей, бросивших его умирать в подземельях. Только ради мести он согласился. Согласился, поверил змеям, уверовал в нового Бога. Он носил эту веру в себе, не выставляя на показ. Он не плевал на алтарь Адэр, не богохульствовал на улицах, и даже исправно ходил в храмы. Но он не хотел чтобы повторилось то, что произошло с ним. И с его Богом.
   Люди, боящиеся сильного, или же того, что они не в силах понять - самое опасное что только может быть. Так он думал поначалу.
   Потом, взрослея, он убеждал самого себя все новыми и новыми словами. А позже ему уже не было нужно что-либо, что должно было подтвердить его право верить. Он часто ходил в подземелья, подолгу пропадая там, и черпая все новые и новые знания о иных мирах и поглощающем их Хаосе.
   Его долгом теперь стало спасение всех, кто пойдет за ним. Служба Богу превратилась в самое важное, что могло быть в жизни. Привести его Бога в этот мир, спасти населявших его людей...
   А скольких ты убил, стараясь спасти других?
   - Они сами нападали на нас, - прохрипел Проповедник, обращаясь к самому себе.
   Так уж и сами? Но вы им ничего не объяснили. Как только до вас дошла весть о том, что Грейхем перенял вашу веру, а эльфы помогли укрыть ваш культ - ты тут же осмелел и напал на Долгар, натравив дракона. Вы не предложили тем людям, что служили у гномов перейти на вашу сторону.
   - Да, не предложили. Да они бы и не пошли. Их боги, не вмешивающиеся в их дела, устраивают их гораздо больше, чем мой Бог, несущий настоящее спасение.
   Внутренний голос замолк. Проповедник ненавидяще взглянул на небеса, словно они были виноваты во всем.
   Пусть еще надо подождать. А потом случиться то, что должно. И там уже он узнает, правильно ли делал, когда тратил свои годы на службу Богу. Уже скоро в этом мире не останется настоящих богов, и тогда Он придет.
   Он придет и всем воздастся.
   Минуло две ночи, как под стенами Долгара разбило лагерь войско Грейхема. Дофбур обогнал его на каких-то полдня, считая долгий переход через труднопроходимые горные тропы. Попав в умелые руки лекарей Долгара, чернобородый гном быстро пошел на поправку, но наверняка к битве он не успеет выздороветь настолько, что сможет держать меч.
   А битва приближалась. Хест видел, как маршируют полки. Далеко, стрела не долетит, требучет не попадет. И все же он их видел. Белая змея на знамени и сине-белые доспехи, кажущиеся чересчур яркими на фоне общего серого пейзажа, рядом с плащами своих союзников.
   Юноша усиленно начищал фиранги, стараясь избавиться от назойливых мыслей. Он знал, что отходные пути таки были открыты, через них уже ушли женщины и ребятня (Коих было не так уж много, в большинстве своем матери с детьми бросались в ноги к серым, моля пощадить. И те щадили. Они не были беспощадными убийцами... пожалуй, за исключением Проповедника...). Правда отрядили им на сопровождение всего десяток гномов. Да и то через силу отправили их, царь лично отвешивал им оплеухи.
   Никто не хотел уходить, ведь все знают что битва приближается. А быть где-то в недрах гор, когда враг штурмует стены. Хуже - только быть на стороне врага.
   Меч с легким шелестом вошел в ножны и Хест закинул их за спину, расправив наконец плечи после долгой работы.
   В Монастыре правильно поняли, что он уже ни за что не прикоснется к звезде, висящей на шее. Именно поэтому здесь появились воины. И он не мог ослушаться. Монастырь следил за ним. Да им, на их Семарьих островах, больше ничего не надо было делать, кроме как ждать. Они были совершенны уверены в том, что же выберет этот юнец, захотевший свободы, когда дело дойдет до того, что придется выбирать между гибелью тысяч и разрушением одного единственного города.
   Город отстроят. Пройдут столетия, и здешняя земля залечит раны, нанесенные войной. Будут новые города. Новые народы. Все восстанавливается и не нужно думать о будущем. Главное, чтобы сердце за "сейчас" не болело.
   Хест толкнул дверь и вошел в слабо освещенную комнатушку, убранную дорогими звериными шкурами, с широким столом в середине. В приставленном к нему кресле, блестя глазами, сидел гномий царь. Он выбрался из подземного дворца едва только Грейхемское войско подошло к стенам Долгара. Теперь гном уже не оставлял свое воинство, регулярно вместе со следопытами обходя посты, проверяя, как несут стражу ратники на стенах.
   Последняя свеча погасла от слабого сквозняка и теперь лишь лунный свет, проникая через зарешеченное окно, блестел на золотом кубке с недопитым вином.
   - Надеюсь ты понимаешь, что делаешь, десятник, - устало прохрипел гном.
   - Да, я понимаю, - ответил Хест, извлекая из кармана тонкий стилет. - Надеюсь, что и ты, Царь, понимаешь меня. Я не могу допустить, я обязан...
   - Обязан кому? - Царь не терял хладнокровия, несмотря на то, что лезвие уже было у самой его шеи. - А, Хест? Кому ты обязан за это предательство?
   - Это ты предатель, - прошипел Хест, - ты, а не я. Ты предал свой народ, своих подданных. Ты отправляешь их на смерть, лишь бы Долгар не постигла участь Громовой горы.
   - Я никого не отправляю на смерть. Ты не понимаешь, человек. Гномы не могут так вот запросто уйти из своего дома. Мы - не люди. Людей я не держу здесь, они могли бы уйти, но, гляжу, даже у твоих соплеменников есть понятие о чести. Я открыл тайные ходы, чего же тебе еще надо, а, Хест? Вот и уходил бы сам, оставив битву для мужчин. Иди с бабьем, с ребятней, со стариками. Уходи.
   - Я не могу, - Хест сильнее прижал кончик лезвия к коже гнома. - Убежать нельзя. Я обязан спасти...
   - А я обязан спасти Долгар! - закричал гномий Царь и быстрым движением схватил запястье Хеста. Стилет еще не успел коротко звякнуть, ударившись об пол, а гном уже швырнул Хеста на стол.
   Юноша попытался сгруппироваться, скатился на пол, мягко упав на ноги, но Царь схватил его за горло, прижав затылок к столешнице.
   - Да неужели ты сам не понимаешь, - Царь ударил юношу по лицу, разбив губу, - как я могу оставить этот город, когда я здесь для того, чтобы хранить его от посягательств врага? Я клялся, когда принимал корону из рук Старейшины, а Горы не прощают, когда нарушаются такие клятвы.
   Внезапно Царь убрал руки от Хеста, отойдя от него на шаг. Юноша прыгнул, выхватил фиранги и упер его в грудь гнома. Он должен, он обязан...
   - Поздно, Хест, - грустно ухмыльнулся гном. Юноша оторопело уставился на прячущуюся за густой бородой усмешку. - Неужели ты не слышишь? Уже началось и поздно что-то менять!
   У Хеста затряслись руки. Он хотел было вогнать меч по самую рукоять, пронзить сердце гнома, но уже не мог. Было действительно поздно. Грохот барабанов и протяжные песни рогов, как боевых так и сигнальных, поднимающих с кроватей воинов в казармах.
   Юноша бросился на улицу, оставив Царя сопереживать самому себе. Люди и гномы спешили к стенам, возле арсеналов спешно выдавали связанные пучки стрел и арбалетных болтов, и кругом факелы, факелы, факелы...
   Не прошло и нескольких минут, как Хест был уже у лестницы в караульню. Его десяток сегодня нес службу на стенах, и как оказалось, не зря. Их рог взыграл первым, поднимая по тревоге соседей. Хест ворвался в пропахшее табаком помещение, намереваясь построить всех ровным строем и погнать на оборону...
   Но внутри был лишь Вербиль, невозмутимо пускающий колечки дыма.
   - Чего расселся, - зарычал Хест, - остальные небось уже самострелы разряжают, а ты все тут! - он метнулся к дверце ведущей на стену, распахнул ее, вглядываясь в перепуганные лица стоящих с самострелами в руках людей. Никого из его десятка там не было.
   Хест медленно обернулся, непонимающе глядя на спокойного Вербиля.
   - Ушли они, старший, - ответил солдат на невысказанный вопрос. - Как вы по делам отправились, так они и подхватили свои узелки да и дали деру. Говорили, раз открыл Царь выход, значит знает что делать надо. А они, мол, уже и уходить могут.
   Юноша не поверил своим ушам. Его люди оказались всего лишь жалкими дезертирами, побоявшимися даже взглянуть в глаза опасности.
   - Может и мне надо было уйти, старший? Говорят любой, кто дракона видел, да жив остался - рано помирает. А я двух тварей пережил... Может хватит уже битв на мою судьбу?
   Хест ничего не ответил, подхватил арбалет, да и вышел из караулки. Встал рядом с каким-то мечником, ожидающим, когда же враги полезут на стены, и наконец взглянул на войско Грейхема.
  
  

Глава XV

   Лерн.
   Крепость на костях, крепость омытая кровью.
   Ирваст сидел на своем ложе, тяжело дыша, вспоминая свой ночной кошмар. Глаза змеи не шли из памяти, раз за разом всплывая среди буйно мечущихся воспоминаний. Эти души, поглощенные ею души...
   Раздался стук в дверь и Император вздрогнул. Его покои, представляющие собой наскоро прибранную комнатенку в замке Лерн не имели окон, однако Ирваст понял, что за прочными стенами происходит что-то неладное. Стук в дверь повторился. Так стучат когда собираются доложить о какой-нибудь беде, а не хотят узнать, все ли в порядке с правителем.
   Тяжелый кулак забарабанил в третий раз, но прежде чем пришедший в себя Император наконец дал разрешение войти, дверь распахнулась.
   Эгин, в своем всегдашнем сером плаще, держал высоко поднятой левую руку. Меж сжатых в кулак пальцев пробивалось зеленое пламя. На створке двери остался почерневший след.
   - Войско под стенами Лерна, Мой Господин, нет времени медлить!
   - Какое еще войско?! - удивился Ирваст, подскочив с кровати и спешно затягивая ремешки лат.
   - Обыкновенное! С мечами и щитами! - огрызнулся чародей. - Из того, что мне успели донести - следует сделать вывод, что это наемники с востока.
   Они вышли в коридор, Эгин разжал кулак и старый камень озарился колдовским пламенем. Ирваст с удивлением заметил, что плащ мага оттопыривают ножны длинного меча. На своей памяти Император видел мага при вооружении лишь один раз, да и то на картине, писаной еще четыре века назад.
   - Они не стали ждать, не стали брать Лерн в осаду. Они, как и мы, хотят взять его с ходу, - меж тем говорил Эгин, быстро спускаясь по винтовой лестнице. - Они знают, что с юга к нам идет подмога.
   - Да откуда же они взялись? - удивлялся Ирваст. - На востоке уже многие годы никого нет, там пустынная глухомань, там стоит наш полк в пограничной башне. Мы не заметили армию, также как и не заметили, что все кто жил в этой крепости оказались зарезаны в одну жуткую ночь?
   - О, они взялись с очень дальних восточных рубежей. Их родоначальником когда-то был сам Ургала. С тех пор эта армия исправно получала жалованье от восточных царей, чьи державы вне наших интересов, Мой Император. Свободная рать, как они себя зовут. Загадкой лишь остается то, откуда они здесь. Подобраться так быстро они не могли. На это уйдет очень много времени. С наших рубежей постоянно приходят свежие вести: никто границ не пересекал. Да и как такая армия перейдет глухомань незамеченной?
   - Не знаю, - покачал головой Император. - Грейхем им щедро заплатил, может они их сюда и доставили?
   Эгин резко погасил свой огонь. Они с Императором выбежали через старую кухню замка на улицу, оказавшись в заросшем плющом дворе. Маг увлек Ирваста за собой, сжигая по дороге стебли, занавесившие низкую каменную арку прохода. Во времена процветания Грейхема и здешнего графа, через этот ход в замок попадала челядь, а также торговцы, поставляющие на кухню свежие продукты.
   - Их Бог, наверное, силен, но не всемогущ, Мой Повелитель. Он не способен вот так запросто заглянуть в мир и перенести с места на место тысячи и тысячи людей.
   - Тогда не мог ли это сделать кто-либо из нашего Мира? - едва поспевая за магом, вопросил Император.
   - Вероятно мог, - неопределенно ответил Эгин, и тут они наконец оказались на широкой улице, нос к носу встретившись с отрядом гвардейцев Харалеста.
   Воины возводили баррикаду, перегородив улицу рухлядью, какую нашли в соседних домах. Кто-то уже взобрался на ближайшую крышу, держа в руках тяжелый самострел.
   - А как же стены? - изумился Ирваст.
   - А стены мы упустили, сам не знаешь, что ли, - рявкнул старый сотник, но едва разглядев Императора, поспешил пасть на колено. - Милорд, мы не ожидали встретить вас здесь. Вам лучше укрыться, пока враг близко не подошел. - При этих словах сотник отвернулся от Императора, но Ирваст и так уже догадался, что скрывалось за этими словами, ему не потребовалось встречаться взглядом с сотником.
   Это было не беспокойство за императорскую особу. Это было открытое презрение. Он, Император, бежит, пока его воины расплачиваются жизнями за им же развязанную войну.
   Эгин свернул в неприметный проулок, даже не глянув на солдат. Император не колеблясь бросился за ним. Не время сейчас доказывать, что ты за свою державу отдашь душу Иргхальду в вечное рабство.
   - Почему ты не сказал мне, что наши дела так плохи? - гневно прошептал Ирваст, нагнав чародея.
   - Я и сам не знал, - с досадой ответил Эгин.
   Ирваст обо что-то споткнулся, глянул вниз, да так и остался стоять с раскрытым ртом. С земли на него пялилась орчья голова. Выкатившиеся из орбит глаза слепо глядели на мир, язык вывалился из оскалившегося рта...
   - Орки не далеко ушли с места нашей последней встречи. Наверное они повстречали их по дороге, иначе были бы у Лерна еще когда мы дрались с грейхемцами, - коротко объяснил Эгин, вновь потянув Ирваста в какой-то проулок. - Теперь они забрасывают крепость этими головами, без устали разряжая катапульты.
   Император и придворный маг достигли следующей широкой улицы. На ней стоял, опустив копья и терпеливо ожидая атаки, отряд копейщиков. Воины распевали какую-то солдатскую песню, подбадривая себя, но все же голос у них слегка дрожал. Если враг направит основной удар сюда - вряд ли кто-то уцелеет.
   - Почему вражины не идут дальше, раз уж заняли стены? - удивлялся кто-то из солдат. - Почему ворота своим не открывают?
   Судя по всему, Эгин тоже задавался этим вопросом. Маг распростер руки, словно схватившись за два каких-то невидимых каната, лицо его напряглось, на лбу выступил пот. Чародей задрожал всем телом и даже как будто бы приподнялся над землей.
   - Как я не успел заметить?! - громогласно выкрикнул Эгин, опуская руки. - Они вернули контроль над щитом!
   Солдаты недоуменно поворачивали головы к магу, не понимая о чем тот говорит, однако сам Ирваст догадался. Если чародеи Грейхема вернут себе власть над хранилищем силы, тем самым, что дало крепости такой первоклассный щит во время последней битвы, то тогда совсем уж будет худо.
   Раздался гром, ярко полыхнуло небо. Эгин поднял голову, вслед за ним и Ирваст с воинами. Крепость словно накрыли огненной паутиной. Полыхающие нити крепились к центральному шпилю на вершине башни замка, и расходились к башенкам поменьше, усеявшим периметр стен. Небеса заалели от красок восхода, да таким насыщенным цветом, что это выглядело так, словно кто-то щедро плеснул кровью на небосвод.
   А потом нити стали обрываться. Отрываясь от маленьких башенок, они касались земли и, словно змеи, сползались к центральной башне, выжигая все живое.
   Солдаты закричали. Император обмер, глядя на приближающуюся смерть. Обугленные трупы копейщиков уже разлетались в стороны, но все же Эгин успел. Серый плащ мага вдруг распахнулся. Взметнувшиеся полы укрыли Ирваста. Император вместе с магом оказались словно бы заключены в плотной скорлупе, через которую не пробивалось пламя.
   Огненные змеи собрались вместе и на вершине башни разверз крылья последний дракон Грейхема. Замок обрушился от его прыжка в небеса, послужившего последним знаком, завершающим штрихом. Теперь богу змеепоклонников был известен путь.
   Император не знал, сколько времени прошло. Он потерял счет минутам, тяжело вдыхая горячий воздух. Горячий, но все же не такой раскаленный, что бы обжигать легкие.
   - Какая некрасивая работа, - прохрипел Эгин. - Их маги слишком привязаны к стихии Огня, к образам с ним связанным. А ведь можно было выполнить все гораздо более тонко, чтобы уже всех. Чтобы уже наверняка...
   Ирвасту было все равно. Ему было плевать на магов Грейхема. Он боялся того зрелища, которое откроется ему, едва Эгин раскроет эту скорлупу и его взору предстанет то, что осталось от его армии.
   Словно услышав мысли своего Императора, Эгин распахнул плащ. Ирваст от неожиданности повалился на колени и тут же встретился взглядом с мертвыми глазницами обгоревшего дочерна черепа. Даже кости почти полностью прогорели. Дома вдоль по улице обратились в черные каменные стены, или же полностью исчезли с лица земли, оставив лишь печные трубы. От Лерна мало что осталось.
   А осталось ли хоть что-нибудь от армии Харалеста? От тех легионов, что стояли в крепости?
   Ирваст повернулся к Эгину. К голове Императора прилила кровь. Чародей. Он привел его сюда. Это он заставил Харалест начать войну. Он... он..!
   Силы вдруг оставили Ирваста, ноги начали подгибаться. Закипающая ярость спадала. Эгин, с каменным лицом, подхватил Императора под руки. Как раз вовремя. У него уже совсем потемнело в глазах.
  
   Вместе со своей сотней, Дреггс отважно держался на стене, но увы, со всех сторон окруженный врагами отряд таял словно свечка. Полуторный меч орка рубил, пробивая легкие кожаные доспехи, или же ловко находил щели в плотных панцирях тяжеловооруженных воинов.
   Враги появились внезапно, невесть откуда. Просто вдруг оказались в одном полете стрелы от крепости, волоча тяжелые осадные машины, маршируя широкими прямоугольниками, таща на плечах лестницы.
   Хоть и стояла тогда на стенах нешуточная сила, все ж земля вокруг чужая, но легковооруженные войска быстро преодолели последний рубеж, коим послужил земляной вал, и подкатились к самым стенам. На них тут же полетели стрелы, болты, копья, да все без толку. Лестницы, захватывая тяжелыми металлическими крючьями зубцы на стенах, накрепко впились в крепость и по ним в ту же минуту, с нечеловеческим проворством, вскарабкались самые храбрые из осаждающих.
   Их встретили добрые мечи славных воинов Харалеста. Да только вслед за первыми, вооруженными секирами, воинами появились высокие, широкоплечие ратники в островерхих шлемах. Прикрывшись тяжелыми ростовыми щитами, они потеснили защитников крепости. Минутой позже, уже всюду, где только лестницы прочно держались на стенах, строй легионеров был разорван. Харалестские ратники, теснимые с обеих сторон, оказались задавлены числом врага.
   Пути с улиц на стены быстро перекрыли низкорослые черноволосые воины с раскосыми глазами. Вооруженные разнообразным диковинным оружием, они двигались много быстрее солдат в полном вооружении, успевая в мгновение оказаться за спиной и перерезать горло.
   Когда сопротивление было уже почти полностью раздавлено (исключение составляли лишь сотня Дреггса и несколько отрядов под предводительством бывалых ветеранов), появились первые маги врага. Напоминая огромных черных воронов, они хищно оглядывали сражение в поисках недобитых воинов. И не важно было, свои то, или чужие.
   Дреггс, понятно, всего этого не видел. Он был слишком поглощен сражением, чтобы еще разглядывать, кто там, и чем занимается, покуда он рубится с остервенелым врагом.
   Орк метким ударом отправил в небытие еще одного воина, вскинул лицо вверх, оскалившись в боевой ярости, как вдруг почувствовал кожей дуновение свежего ветра. Нежное касание мягких прохладных пальцев. Какой-нибудь поэт, вздумай он оказаться среди разгоряченных боем воинов, назвал бы это свежим ветром победы, или еще как-нибудь, надеясь подбодрить сражающихся на его стороне. Это был приятный ветер. Последнее приятное ощущение в тот кошмарный день, хотя еще только занимался рассвет.
   А потом от нестерпимого жара, налетевшего с ветром, захотелось кричать. Дреггс зарычал, словно тигр и бросился вперед, сшибая врага ударом закованного в сталь плеча. Пот заливал глаза, меч скользил в ладони. Клинок врага чуть было не перерезал жилы на шее.
   Все башни, отделяющие участки стены друг от друга, вдруг озарились ярким светом, а вслед за этим от них потянулись извивающиеся огненные нити. Перевиваясь друг с другом, словно нити паутины, они все крепились к центру крепости, обматываясь вокруг центральной башни.
   Отправив грейхемского наемника вниз со стены, Дреггс отступил, предоставив свежим воинам сражаться за него. Правда, свежих воинов уже не осталось: от сотни осталось лишь пять десятков да и те уже были вымотаны.
   Огненная паутина свилась в тугой клубок, обратившись на вершине замка в подобие второго солнца. Тем кто оставался на улицах, когда нити подобно змеям ползли к вершине - пришлось солоно.
   Дреггс откупорил припрятанную за широким поясом фляжку, в один миг осушив ее до дна. В голове слегка зашумело, но зато вернулись силы и орк вновь почувствовал себя готовым к решающему бою.
   Он взмахнул мечом, собираясь уже кинуться в пучину сражения, которое уже должно было стать его последним боем. Однако прежде чем атаковать, Дреггс зачем-то обернулся, ему показалось, что кто-то окликнул его.
   Низкорослая, с волосами превращающимися в туман, медленно растекающийся по камням и стекающий по стене. Ее словно и не замечал никто, кроме Дреггса. Старуха протянула орку руку, но тот не торопился ответить тем же.
   - Идем, Дреггс, - властно произнесла Хозяйка Топи.
   - Это моя битва, я не брошу солдат. Пусть даже это люди! - Напускное высокомерие однако не прикрыло удивления в голосе орка.
   - Пусть даже ты нарушишь данную Неподнявшемуся клятву? Не прикидывайся, на тебе печать его договора. И я знаю, чего в первую очередь требует Элбар от тех, с кем заключает сделки.
   - Остаться в живых, во что бы то ни стало, - подтвердил Дреггс, опуская меч.
   - Поверь, не стоит нарушать клятву, данную такому человеку. Пойдем со мной, - последние слова прозвучали почти умоляюще, но Дреггс все еще колебался. - Давай же. Эти воины обречены. За Грейхемом и его наемниками силы, которые им не побороть.
   - Но...
   - Давай!
   - Я воин, а не...
   - Давай руку, демоны тебя забери!
   Дреггс закрыл глаза, шагнул вперед и схватил протянутую длань.
   Ему показалось, что он сделал шаг в бездонную пропасть. Едва только могучая рука орка обхватила тонкое запястье Старухи, твердь под ногами внезапно поплыла. Дреггс падал, боясь раскрыть глаза, летел сквозь ткань мира, уносясь подальше от крепости Лерн.
  
  
   На глаза будто что-то давило, мешая разомкнуть веки, поэтому приходилось лежать в полной темноте. По тишине Ирваст уже понял, что находится он отнюдь не в разоряемой крепости, а в месте гораздо более мирном.
   - Вот и молочко свежее, - пропел нежный голосок. - Ой, что-то ваш друг совсем уж плохо сегодня выглядит, господин. Вы бы его к лекарю повели, что ли. Наш костоправ-то страсть как хорош, он уж все вылечить сумеет.
   Где-то рядом глиняный кувшин поставили на камень. Ирваст попробовал пошевелиться, но тело не повиновалось. Мало того, он еще чуть было снова не провалился в черноту беспамятства, лишь усилием воли удержавшись на грани восприятия окружающего.
   - Нет нужды, милая моя Лита, - мягко возразил сухой голос Эгина. - Я уверен, мой друг уже скоро пойдет на поправку. Нам скоро в путь, так что на лечение нет времени.
   - Ну как знаете, я по-хорошему хотела. Что-нибудь еще принести надобно? Может баньку истопить прикажете? У нас при таверне есть, специально для хозяина, да дорогих гостей.
   - Нет-нет, - быстро сказал маг. - Нам сейчас не до баньки. Иди уж, твой хозяин небось уже с ног сбился, тебя ищет.
   - Тогда уж скорее глотку надорвал, - хихикнула девушка. - Старый Роль такой жирный, что уж скорее будет орать до посинения, чем с места сдвинется.
   - Тем хуже. Иди, не надо его сердить.
   Хлопнула дверь. И как раз в этот момент у Ирваста получилась издать хоть какое-то мычание, стараясь выдать себя. Император слышал, как Эгин расхаживает вокруг его ложа, что-то бормоча себе под нос. Потом вдруг шаги стихли. Наступила гнетущая тишина.
   Глаза резко распахнулись и тут же отозвались жуткой болью, такой, что Ирваст тут же смежил веки и захлопнул глаза ладонями. Минуту он так лежал, не двигаясь и не раскрывая глаз. Власть над телом вернулась неожиданно. Даже гадать не стоило, кто тут руку приложил.
   - Ну что, сударь мой Ирваст, готов ли ты к потрясениям, и готов ли сам потрясать основы бытия?
   От удивления Ирваст вновь раскрыл глаза, непонимающе глядя на мага. Чародей вырядился в длинный кожаный плащ, высокие сапоги и повесил на широкий ремень справа и слева ножны: меч и кинжал соответственно. Свежевыбритая голова, еще не высохшая после омовения, весело поблескивала в последних лучах заходящего солнца, заглядывающего в чистое окно.
   - Эгин... С каких это пор ты зовешь меня по имени? - изумленно вопросил Ирваст, разглядывая изменившегося до неузнаваемости чародея.
   - О-о... - протянул чародей, присаживаясь на ладный деревянный стул, прежде чем приложиться к кувшину с молоком. Утерев губы, Эгин продолжил: - Со времен поражения армии Харалеста и полного ее изничтожения в ловушке, что когда-то была крепостью Лерн. Ныне на том месте ни крепости, ни армии уже нет.
   Думаю, что и Харалеста уже в скорости не будет. Ну, или же город уже не будет прежним. Думаю наместник долго не продержится, учитывая то, что восточное баронство наверняка отойдет в услужение Ларагу Легкоступающему, а армия Грейхема овладела секретом эльфийских путей...
   - Эльфийских?! - прервал мага Ирваст, приподнимаясь в постели. - Да как они посмели?! Когда ты узнал, что эльфы в этом замешаны?
   - Когда мы уходили из крепости, я увидел следы тайных троп. Стоит такой тропой воспользоваться хотя бы одному человеку, как она еще седмицу сиять будет, если конечно маг на нее посмотрит. А тут словно река из расплавленного золота.
   - Я не помню, как мы уходили, - потирая лоб заметил Ирваст.
   - Конечно, не помнишь. Мне пришлось погрузить тебя в... э-э... лечебный сон, подобно тому парнишке из деревеньки "Вьюнки". Ты в последнее время стал впадать в беспричинную злобу. Думаю на тебя так действует изменение потоков силы, искажение известных схем. Ты очень чувствителен, Ирваст, я всегда говорил это твоему отцу...
   - Знаю. Ты мне уже рассказывал, - Ирваст с удивлением отметил, что помимо решимости на лице у мага была еле заметная улыбка, отражающая какое-то скрытое довольство. - Ты лучше скажи мне, когда я смогу вернуть себе Империю Харалеста?
   - Что? Об Империи и думать забудь! - отрезал Эгин. - Тут дела куда поважнее твоей Империи! Коли живы останемся - ох, как хорошо будет, а ему тут Империю подавай. Ха!
   Ирваст поднялся с кровати, слегка пошатнулся и поплелся к окну. Ему вдруг стало непереносимо душно. Он наполовину высунулся из окна, жадно глотая чистый воздух. Окно выходило прямиком на главную улицу деревни. Деревня была небогатой, но все же на домах и крыши были ладные, и скотины у всех хватало. В общем народ не голодал, но и не жил на широкую ногу.
   У дома напротив стояла широкая скамья, и рассевшиеся на ней старички с удовольствием курили свои трубки. Появление Ирваста в окне вызвало среди них небольшое оживление, но стоило ему скрыться в глубине комнаты, как они вновь вернулись к пусканию дымовых колечек.
   - К чему этот маскарад, Эгин? - Ирваст вновь обернулся к магу. - Ты решил поиграть в великого авантюриста?
   - В маскарадном костюме ходил я долгие столетия, но сейчас я такой, каким был до того как разнежился и стал жить во дворце.
   Ирваст недоверчиво хмыкнул.
   - А в этой деревне... - начал он, чтобы сменить тему. - В этой деревне - что, тоже новому Богу поклоняются?
   - Да. И здесь, и везде в Грейхеме. К сожалению, в Харалесте очагов этой веры тоже достаточно. Грейхемский князь поступил достаточно мудро, вводя новую веру медленно, не отрекаясь до конца от старых основ. Таким образом Адэр и Иргхальд превратились лишь в слуг Его. Они вроде как остались, и есть еще их святилища даже на этой земле. Их никто не уничтожал, создавая видимость того, что здесь все еще верны старым традициям. На деле же у прежних богов сейчас власти не больше, чем у леших и болотных кикимор. Жаль, что Крамд не придавал большого значения религиозным вопросам... да и я, признаюсь, тоже не видел никакой опасности в новой вере грейхемцев.
   Казалось, что новый Бог - это существо созданное людьми, как и все здешние боги. Люди верили в них, питали образы своей энергией, превращая в почти что живых созданий. Великих и могучих. Новый Бог был также бесплотен поначалу, ему подносили обычные жертвы, забивали бычков, приносили часть урожая. И, согласно всем законам бытия, сформировался сильный образ. На деле же это было просто отражение того, что находилось в Хаосе, вблизи от нашего мира.
   И не нужна была Ему вся эта сила, которой наделяли его люди на востоке от Велессийских гор. Нет! Ему просто надо было ослабить старых богов. Вот какова настоящая миссия его проповедников и пророков...
   - Это все уже не имеет значения, - заметил Ирваст. - Кем бы там ни был этот Бог, и из-за чего бы там вы не проворонили его приход... Все уже не важно! У меня нет Империи! Я - Император Ирваст, который погиб в битве за Лерн, так будут думать потомки, если конечно они останутся.
   - Напротив, - холодно возразил Эгин. - Это очень важно. Я разгадал Его до конца. Весь его план, всю его игру. То, как он поведет за собой людей прочь из этого мира, оставив его пустым и умирающим. То, как он договорился с эльфами, этакий договор о взаимопомощи. Все теперь мне известно. И мы сможем остановить его.
   - А оно нам надо? Посмотри на этих людей, Эгин, - махнул рукой в сторону окна Ирваст. - Разве им плохо живется? Разве они все такие же фанатики, или просто взалкавшие власти, как те, кто приносил жертвоприношения на нашей земле и напал на гномов в западных краях?
   - Кажется раньше ты готов был растоптать тех, кто посмел подчинять себе твой народ, Ирваст.
   - У меня нет народа! - взорвался Ирваст. - Нет! Я одинок, нет больше династии, нет больше имени и прав на правление. Я конечно могу объявить себя чудом выжившим в той огненной купели, только что я буду за Император, которого свои же подданные будут считать трусом, пересидевшим битву в безопасном углу?
   Эгин грустно улыбнулся, поправил ножны и покачивая головой развернулся к двери. Нарочито медленно шагая, маг прислушивался к разгоряченному дыханию Ирваста, сверлившего взглядом его спину. Он уже потянулся к ручке двери, коснулся ее пальцами, потянул на себя скрипучую створку, и только тогда Ирваст наконец не выдержал:
   - Кончай дурака валять, Эгин.
   Маг обернулся, недоверчиво глядя на Ирваста. Сколько бы изменений не произошло во внешности и привычках мага, но взгляд его остался прежним, каменно-тяжелым.
   - Ты же уже сам рассчитал, что я никуда не денусь. У меня просто нет выбора кроме как следовать за тобой.
   - О, да, Ирваст, - улыбнулся Эгин. - Ты правильно подумал. Я все просчитал, на много шагов вперед. Но чем важнее каждый такой шаг, тем существеннее становится предполагаемая ошибка. Постарайся не подвести меня. Что бы ни случилось.
   Ирваст сдержанно кивнул и вышел вслед за магом.
   Они прошагали по узкому коридору, с еще тремя дверьми, спустились по старой лестнице, где жалобно скрипела каждая вторая ступенька, и нос к носу столкнулись с молоденькой девушкой.
   Бывший правитель Харалеста про себя отметил, что девица была довольно хороша собой. Длинные черные волосы были заплетены в косу, перекинутую на грудь, тонкая талия обвязана широким поясом, а большие карие глаза глядят озорно. Она с интересом взглянула на Ирваста, посторонилась, давая дорогим гостям пройти, но сама после не поспешила подняться вверх по лестнице, хоть на подносе, что она несла, медленно остывал ужин, а еще некоторое время смотрела вслед Ирвасту и Эгину.
   Зала таверны оказалась полупустой, но те, кто там все же находился, были слишком заняты своими кружками, чтобы еще обращать внимания на других. Эгин дал два серебряника хозяину и тот, "как договаривались", отдал Эгину под завязку набитый заплечный мешок.
   - Кони в стойлах, - любезно улыбнулся трактирщик. - Накормлены, напоены, как господин и велел.
   Действительно, кони находились в превосходном состоянии. Два великолепных вороных скакуна с дорогими седлами и уздечками, мирно стояли каждый в своем стойле, не удостаивая гостей хоть какой-то толикой своего внимания. Небось Эгин успел-таки вытащить их из погибающей крепости, ибо не могли такие кони быть у простого деревенского трактирщика. Вот у грейхемской конницы - другое дело.
   - И все за два серебряника? - удивленно произнес Ирваст, когда они уже покачивались в седлах, а деревня скрылась за холмом. До тех пор он помалкивал, исподлобья наблюдая за снующими туда-сюда обывателями: не мелькнет ли где белая ряса, не сверкнет ли меч.
   - Скажешь тоже, - раздраженно отозвался Эгин. - Эти проныры немало деньжат вперед взяли, хоть и узнали наших скакунов. Голову на отсечение даю - узнали.
   - Они что ж, думали мы из тех, кто под Лерном уцелел?
   - Нет, вряд ли. Военные дела обходят эту деревеньку стороной. Путь орчьего войска пролегал гораздо восточнее, наши армии не добрались сюда. Эта деревня находится гораздо севернее, чем ты думаешь, Ирваст.
   - А живут тут вижу хорошо, хоть и север, - сказал Ирваст. - Те выборные из крестьян, что в Харалест на аудиенцию являлись уж куда угрюмей были, прямо сама тоска.
   - Ты был далек от народа, - хмыкнул Эгин, чуть убыстряя ход коня. - Счастлив ведь тот, кому хватает, а у крестьян запросы не велики. Здесь, в Грейхеме, есть где поле засеять, где урожай взрастить. Края сытые, армию большую не держат. Их с юга, в отличие от Харалеста, никто укусить не стремится, а на востоке тундры, горы да тундры, которые никому не нужны, хоть и поделены между государствами.
   - Да, наверное...
   Звезды освещали путь двум путникам, двигающимся на север в ночной тишине. Каменное кольцо стен Грейхема лежало от них всего в одном переходе. Но не дальше от твердыни северян шли и две другие, пешие, фигурки. Орк и владычица Топи тоже мерили шагами землю Грейхема, оставляя позади лигу за лигой.
  
  
   Первая волна наступающих разбилась о несокрушимые стены Заоблачного яруса. Тела в серых плащах, нанизанные на копья и стрелы, остались лежать на земле, служа напоминанием о вреде поспешности в столь важных делах.
   В гущу медленно катящейся второй волны полетели редкие каменные глыбы, пущенные из требучетов. Погребая под собой жалкие крохи от исполинской армии, камни вмиг становились настоящими надгробьями на братских могилах.
   - Луки! - скомандовал на стенах сотник. - Огонь по готовности!
   Хест вместе со всеми натянул тетиву. Арбалет он отбросил, убедившись, что эта вещица подходит скорее для штурма, чем для обороны. Необычайно высокая ударная мощь к сожалению шла бок о бок с медлительностью. На перезарядку уходило слишком много времени.
   Первую линию атакующих как косой скосило. Их братья по оружию хладнокровно перешагнули через трупы и двинулись дальше. Из дальних рядов ударили небольшие катапульты, сшибая со стен защитников и разнося по кирпичам постройки в гномьем городе.
   Лучники добросовестно опустошали колчаны, но не все воины были в простых серых плащах. Немало среди них оказалось и в добрых грейхемских доспехах. Воины спешно ставили осадные лестницы, но меткие стрелы все же не давали им сделать это так быстро, как им бы хотелось.
   Как раз вовремя поспели котлы с кипящей смолой: первую же вгрызшуюся металлическими крючьями в камень стены лестницу и собравшихся под ней от души окатили дымящимся варом.
   Но все же, пока воины Долгара уничтожали захватчиков под самыми стенами, вся масса войска успела пройти вперед и теперь у осажденных прибавилось проблем.
   Воины в сером тянули к воротам таран, такой огромный и тяжелый на вид, что ворота бы быстро дали слабину, не позаботься гномы об этом заранее. Стоило только серым взять Долгар в осаду, как гномы тут же разобрали на кирпичи стоящие рядом здания, заложив проем в воротах. Теперь о таране можно было не беспокоиться достаточно долгое время, ибо тяжелый гранит, скрепленный гномьим раствором, развалится очень не скоро, пусть по нему и лупят многопудовой громадиной.
   Особо-резвые грейхемцы перевалились через стену, сумев отбросить защитников. Эту брешь в обороне пришлось затягивать уже гномам. Захватчиков задавили, прижали к стенам и зарубили тяжелыми секирами, но удача вновь улыбнулась воинам с севера и они заняли уже целый проем стены у самого края города, прикрыв свой северный фланг крутым склоном горы.
   Тут бы и конец пришел обороне Долгара, и посыпались бы воины в сером внутрь города, отвоевывая улицу за улицей, дом за домом, но появились в рядах защитников два странных воина.
   Седовласый Алберг и простоватый на вид Улгар отбивали у врагов пядь за пядью, а следом за ними уже шли простые воины Долгара, выставив пики и разряжая арбалеты. Старый мечник виртуозно владел мечом, совершая своим длинным палашом немыслимые для простого вояки выпады. Один за другим падали воины Грейхема и фанатики в серых плащах, когда вдруг из этой разномастной толпы вылетел, словно пущенный пращей камень, человек в черном облачении.
   Изогнувшись, он змеей скользнул мимо с шипением рассекающего воздух клинка и ударил Алберга безоружной рукой в челюсть. Старик отшатнулся, но не растерявшись вновь бросился в атаку, скрестив свой меч с короткой саблей. Клинки так и сверкали, выбивая искры едва встретившись друг с другом. Удача, словно развлекаясь, вставала то на одну, то на другую сторону, склоняя чашу весов туда-сюда.
   Простые воины, со знаменем Долгара на доспехах, осторожно обходя сражающихся, сами схватились с врагом, быстро перерубив лестницу по которой на стены все прибывали и прибывали враги.
   Алберг все никак не мог прекратить свою битву. Его клинок никак не мог достать врага одним смертельным броском, но и ассасин Монастыря тоже еще не сделал больших успехов. Сабля и палаш сцепились, яростно раз за разом бросаясь друг другу на встречу.
   Старый мечник оказался быстрее. Лезвие сверкнуло, оставляя на груди ассасина кровавую полосу, однако ни о какой смертельной ране и речи быть не могло. Благодаря тому, что Монастырский убийца в последний момент резко подался назад, клинок лишь разорвал одежду и верхний слой кожи.
   В свою очередь сабля ассасина лишь рассекла воздух у шеи Алберга. Седовласый воин вновь взмахнул мечом, ловко ударил ногой в голень убийцы и тот уже пал на одно колено, пытаясь при этом перерезать сухожилия на ноге Алберга.
   Придавив кисть ассасина каблуком тяжелого сапога и отправив его оружие подальше, Алберг одним точным ударом оборвал его существование, целиком и полностью посвященное выполнению приказов Монастыря.
   По всем стенам Долгара уже кипела битва. Защитники на стенах давно отбросили луки, сцепившись в честной рукопашной с многократно превосходящим их численно врагом.
   Хест разил пусть и не так успешно, как Алберг и не так быстро, как Улгар, но все же он был значительно более искусен в бою, чем сражающиеся вокруг, и мало помалу возле него сформировался небольшой отряд, успешно отбивающий нападение врага.
   Бой пока еще не переметнулся на улицы Заоблачного яруса, но все шло к тому, что это вот-вот должно было произойти. Захватчики напирали, не щадя ни себя ни врагов. Если защитники белокаменного города едва только дадут слабину - как воины в сером брызнут во все стороны по городу, захватывая еще не захваченное, врываясь в подземный дворец гномов...
   На стены неожиданно поднялось подкрепление в лице гномьих следопытов. Грейхемцы тут же умылись кровью, рассчитывая, что легко одолеют низкорослых воителей. Черные бороды мелькали тут и там среди серых плащей и доспехов грейхемского войска. Там, где появлялись гномы тут же на камень валились тела врагов.
   Всего лишь сотня чернобородых гномов сотворила не меньше, чем защищающие стены простые люди и гномы. Удалось сбросить врага со стен, дав передышку обороняющимся.
   Хест снова схватил лук, отправляя стрелу в короткий полет. Словно капля в море канула. Неисчислимое множество просто поглотило стрелу, даже не заметив понесенной потери. Как огромное серое чудовище, войско отошло от стен Долгара, перегруппировалось и вновь ринулось на штурм, ломая по дороге когти о тучу летящих стрел и копий.
   - Эй, десятник, - донесся до Хеста хриплый голос. Юноша глянул в сторону и глаза его поползли на лоб, когда он увидел рядом гномьего Царя.
   - Я понял, что ты был прав, - продолжил Царь. - Не стоило мне так... так поступать. Действительно, надо было уходить. Гордость... демоны с ней. Я вижу, во что все вылилось. Представляю, что могло бы быть, не уйди наши предки из-под Громовой горы. Бесконечные перепалки с Империей и прочее...
   - К чему это сейчас, Царь? - удивился Хест. - Слишком поздно для твоего раскаяния. Ты начал битву, не отворачивайся теперь.
   - Ты не понимаешь. Ты не знаешь, - сокрушенно произнес гном. - Войско Нирба не придет в срок. Грейхемцы перехватили их на подходе, покуда там все закончится, нас уже всех здесь перебьют, никого не оставят. Горы уже избрали нового правителя, меня согнали с престола, но покуда я могу еще отдавать приказы, покуда не прошла коронация, я приказываю вам уходить!
   - Что за чушь? - раздраженно бросил Хест, что есть сил натягивая тетиву. - Ты глуп, Царь, мы не можем бежать сейчас. Серые ворвутся у нас на плечах в подземный дворец, а там и в секретные ходы, которые и станут нашей могилой.
   - Именно поэтому я и заговорил с тобой, - сказал гном. - Я еще не забыл твою измену, Хест. Я в любой момент могу объявить тебя изменником, но я этого не сделаю. Мне запомнились твои слова. Да, ты обязан спасти. Неважно кому ты обязан, главное, что готов это сделать.
   - Ты хочешь... - нахмурил брови Хест.
   - Мне нужен кто-то, кто прикроет наши спины, пока мы будем уходить, - закончил Царь не опуская глаз.
   - Лихо, - усмехнулся юноша. - Вот значит как. Ты допустил ужасную оплошность, даже твои Горы от тебя отказались, и теперь ты хочешь кое-что подправить, а нас хочешь оставить здесь умирать? Ты ведь хочешь спасти только гномов? Люди ни к чему?
   - Гномов я должен спасти. Но не говори, что мне нет дела до твоих соплеменников, десятник. Ты ведь знаешь, что тайные проходы уже не закрыть и если все мы здесь умрем, грейхемцы быстро нагонят бежавших из города людей. А так - мы их прикроем если будет надо.
   Хест не отрываясь глядел гному в глаза. Его совершенно не заботило что штурм уже возобновился и все вокруг спешно разряжают луки, а некоторые вновь уже машут мечами.
   - Ты клялся в вечной верности Долгару, когда поступил в ряды стражи, - напомнил Царь.
   Юноша уже потянулся к плечу, собираясь сорвать нашивку десятника, как вдруг его пальцы чуть было не коснулись тонкой светящейся нити обвивающей шею. Монастырь конечно очень недоволен тем, что Хест оказался столь малодушным и не смог раньше сделать что-нибудь путное для спасения обитателей Долгара. И то, что сейчас он позволит уйти какой-то жалкой кучке гномов, конечно же не меняло положения дел. Однако, это все-таки лучше, чем просто продолжать кровопролитную бойню.
   - Мы согласны прикрыть тебя, Царь, - вдруг вместо Хеста произнес сухой надтреснутый голос, принадлежащий не кому-нибудь, а Улгару. - Этим мы отдадим честь погибающему городу.
   Царь не спрятал усмешки.
  
   Хмурые гномы шли по подземельям за своим правителем. Огонь битвы стих, многие были ранены, но никто не выпускал из рук оружия.
   - Как думаешь, что со мной сделают горы, когда коронуют другого? - обратился Царь к Дофбуру.
   - Горный дух тебя забери, почему мы должны отступать? - проигнорировал вопрос чернобородый.
   - Да потому что если мы не уйдем сейчас сгинет весь наш род. И некому будет мстить новым хозяевам города. Мы проверили. Вышли на стены. Ты видел хоть один проблеск удачи сегодня? Или мы все найдем смерть на мечах Грейхема, или наши потомки возвратят Долгар себе.
   - А людьми ты прикрылся, просто как щитом? - презрительно бросил Дофбур.
   - Да, как щитом, - кивнул Царь. - Я им за то жалованье давал долгие годы. Люди здесь были на правах низшей охраны, Долгар наш, а они приживалы.
   Царь остановился у стены, нашел в ней тайный рычаг и потянул. Механизм сдвинул камни. Вот она, дорога к грядущей мести.
   - Никому наши потомки не отомстят, - холодно произнес Дофбур поднимая меч.
   Темнота прохода вспыхнула сотнями желтых глаз.
   - Оружие к бою! - скомандовал Царь, махнув в сторону глодателей. - Уничтожим скверну!
   Гномы ринулись вперед, атакуя подземных бестий. Неисчислимое море глодателей встретило мечи зубами и когтями.
   Оставшийся позади боя Царь дернул еще один рычаг и опустившаяся стена отрезала гнома и его воинов от пути к отступлению.
  
  
   Харалест, город сияющий в лучах солнца, бездельничающего в небесах и от скуки поливающего бренную землю излишним для этого времени года теплом.
   От жары спасали лишь толстые каменные стены Императорского Дворца, но у спрятавшегося за этими стенами Наместника на лбу выступила испарина. Он раз за разом перечитывал пергамент доставленный ему утром того же дня.
   - Ирваст мертв? - дрожащим голосом спросил Наместник.
   - Да сколько же раз тебя повторять?! - недовольно выкрикнул старик, удобно устроившийся напротив и потягивающий из высокого бокала дорогое харалестское вино. - Сгинул Император, пропал, сгорел! И теперь я, как правильно ты заметил парой часов раньше, будучи единственным в ком еще течет кровь Империи должен вступить на трон.
   Старик громко ударил бокалом о столешницу черного дерева и расплескав драгоценный напиток забарабанил пальцами по столу. В глазах его горел жуткий огонек нетерпения. Он столько лет ждал, столько лет терпел, договаривался, убеждал, и вот теперь все откладывается из-за скудоумия какого-то там Наместника!
   - Не кипятись, Эргий, - попросил Наместник, сворачивая пергамент с отчетом о битве за крепость Лерн. - Мы должны еще подождать. Доложить народу, отправить письма герцогам и боронам, иначе подданные тебя не примут, не поймут. Ведь и мне все еще до конца не ясно!
   - Может ты хочешь подождать пока вот в эту дверь постучится сам покойным Ирваст, со своим магом за спиной? - ядовито заметил Эргий. - С чего ты взял, что народ меня не примет? Да с распростертыми объятьями! Я остановлю дурацкую войну с Грейхемом, развязанную невесть за что...
   - Они покушались на жизнь Императора, на покой его подданных!
   - Это тебе этот маг сказал? Был ли резон нам верить его словам?
   - Резона верить Эгину не больше чем тебе. Ты, знаешь ли, тоже не образчик доверия. Бывший ссыльный, ныне единственный наследник короны, явившийся с невесть откуда взявшимся легионом под самые стены Харалеста, принес нам весть о гибели нашего Императора, да причем чуть ли не день спустя как сама битва произошла. Я даже не знаю, как мы тогда вообще могли поверить тебе, что такие события имели место быть! Наверное важную роль сыграло твое неожиданное появление...
   - Брось, - скривил покрытое паутиной морщин лицо старик. - Ты держишь в руках подтверждение, которому можешь доверять. Гонец твой, мчался сюда от самого Лерна, менял лошадей буквально в каждой деревне.
   - Ну хорошо, но...
   - Заканчивай! - заорал Эргий. - Хватит! Трон мой, не твой! Я теперь могу вышвырнуть тебя на улицу в любой момент, скажи спасибо, что по старой памяти держу тебя тут при себе!
   - Между прочим это я пока здесь наместник, управляющий в отсутствии Императора, - Наместник начал наливаться краской, медленно приподнимаясь из-за стола.
   - Да, но кажется легионы сейчас подчиняются мне, а не тебе. Крамд сгинул вместе с Ирвастом, воины должны теперь подчиняться напрямую наследнику короны.
   Они еще долго буравили друг друга взглядами, пока Наместник не сорвал с пальца перстень-печатку, швырнув его на стол. Эргий довольно оскалился, примерил кольцо на свой безымянный палец и притянул к себе пачку чистых листов пергамента.
   - Ну-с, приступим, - произнес старик, почесав нос кончиком пера. - Для начала надо составить приказ о возвращении легиона до сих пор марширующего через грейхемскую землю на север. Давно пора вернуть их к столице.
   - Ты болван! - вконец рассвирепел Наместник. - Мы дошли до самого Лерна, а ты хочешь вернуть легион к столице! Да чем же мы тогда удержим завоеванные земли, как не силой легиона?
   - Мне начхать на эти земли! - оборвал его Эргий. - Завтра мне придется созывать всю знать, чтобы они признали меня как Императора. И если этим толстосумам, наворовавшим из казны столько, что на три жизни хватит, придет в глупые головы отвергнуть мою кандидатуру и затеять гражданскую войну - чем я сдержу их?
   - Без восточных баронств они - ничто. Все эти жалкие выходцы из Приозерного Трехгорья, Старга и из долины Ярга побоятся роптать на чистокровного наследника. Только как ты будешь объяснять им свою кровную принадлежность к правящему роду...
   - Вот именно! Могут запросто найтись те, кто не поверит моему слову, или же сочтет, что я слишком стар для того, чтобы править. Вот тогда уже никакие аргументы кроме верных легионов мне не пригодятся. А уж если пронырливый Лараг задумает подчинить себе Харалест...
   - Легкоступающий не дурак, он выждет время, ему не нужен трон Харалеста, тем более сейчас, когда у него и самого не спокойно. Его воины погибли там же где и Император и ему теперь придется набирать в армию мальчишек, чтобы удержать независимость. Хотя, если ты надавишь на него - возможно, что приграничные земли останутся все же при Харалесте.
   - Как жаль что Лараг не подох в битве, - с истинным сожалением сказал Эргий, убирая перо от пергамента.
   - Не стоит так сожалеть, - наставительно произнес Наместник. - Мы знаем его со всех сторон, знаем, на что пойдет эта змея. Но как знать, исчезни он, и вместо такого лидера восточные бароны могли получить гадюку покрупнее.
   - Ну ничего, - встрепенулся старик. - С баронами мы еще найдем время разобраться. Сейчас я только отправлю письмо и пойду готовиться к завтрашней встрече. Заставлю своих лучших людей прочесать весь дворец, пусть проверят каждую щель.
   - А если кто-то отравит твой бокал с вином? - скептически произнес Наместник, с жалость разглядывая свой голый палец, на котором больше не красовалось его любимое кольцо.
   - Коль вино и тщательно проверяется, завтра я пить не буду, - довольно усмехнулся Эргий и покинул Наместника, сжимая в руке тонкую трубочку пергамента, перевитую шнурком и украшенную Императорской печатью.
   По залитым солнцем улицам Харалеста вышагивали воины, грозными взглядами провожая прохожих. Однако, несмотря на страх, простые обыватели возвращали им эти взгляды, вкладывая в них еще и презрение. Пока еще простому люду было не за что любить новоприбывшего Повелителя, будь он хоть трижды наследник короны.
   План Грейхема состоялся. Вместе с властелином великой Империи Харалеста не стало и его обожествленного идола.
  
  

Глава XVI

   Кто я?
   Кто я теперь, и кем буду после?
   Тысячи и тысячи чудовищ шли рядом со Строри, и все живое спешило уйти с их пути. Давно осталось позади поле битвы, где гном и старый эльф сошлись в схватке. Светлейший ушел. Бросил этот мир, уводя свой народ, а Строри так и остался перед выбором.
   Вот сейчас он доберется до Долгара. Спасет город. Если конечно же он успеет и его соратники продержатся достаточно долго, чтобы дождаться спасения.
   А что будет дальше? На этом все закончится? Или придется идти на восток, и там тоже сокрушать тех, кто решил пойти за своим Богом, так некстати выбравшим этот мир?
   Но кем будет Строри? Все будет как говорил Эльвер? Или как сказал Элбар?
   Кем станет он, Строри, когда закончится война с серыми фанатиками? Спасителем, или чудовищем, которое само сожрет этот Мир?
   Тысячи лап одновременно вышагивали по земле, и от их топота, от шелеста соприкасающихся черных тел, уже ломило уши. Топор более не радовал глаз своим идеальным лезвием, своей непроглядной, но такой притягательной чернотой. Сейчас он казался просто грязным, в точности отражая то, какой сейчас была душа Строри.
   Долгар уже был близко. Настолько близко, что не будь вокруг этих черных громадин, Строри бы давно углядел городские стены.
  
   Штурм продолжался. Проповедник, возглавив наступление, первым взобрался на стену, где стояли Хест, Улгар и Алберг. Зажигательные заряды летели с обеих сторон, оставляя проплешины в ковре серого войска и разжигая пожары в городе. Появившаяся из черного дыма фигура могучего воина действительно выглядела устрашающе. Хест даже подивился, как такого огромного выдержала лестница.
   Секира описала дугу, снося голову самому смелому из воинов Долгара, первым сунувшимся к Проповеднику. Дергающееся тело пало на твердый камень, а великан покачивая головой шагнул вперед.
   Хест попятился, сжимаясь перед прыжком. Улгар припал на колено, разряжая арбалет. Проповедник, однако же, пробивший кольчугу и вонзившийся в живот болт проигнорировал, одним ударом сшибая Улгара с ног. В тот же момент за спиной у предводителя серых оказался Алберг.
   Старый мечник нанес удар, но меч встретился с секирой и чуть было не вылетел из руки. Стоило Проповеднику переключиться на Алберга, как Хест бросился вперед, а Улгар выхватив меч перекатился к ногам гиганта. Быстрый росчерк клинка оставил на голени Проповедника кровоточащую рану, но выбросить руку в смертельном ударе Улгар не успел, гигант в бешенстве пнул его ногой, выбив пару зубов.
   Все же, хоть эти трое и были превосходными воинами, Проповедник расшвырял их, словно могучий медведь псов. Хеста он еще в прыжке успел поймать за ногу и тот чуть было не полетел вниз со стены, из последних сил удерживаясь за край каменного зубца.
   Локтем заехав Улгару в многострадальную челюсть, а Албергу ударив рукоятью секиры в плечо, Проповедник обернулся было к своим людям, но вместо запруженной воинами в серых плащах стены, он увидел лишь одного человека.
   Неподнявшийся стоял, закинув свой топор на плечо и холодно глядел на Проповедника. Хотя, несмотря на непроницаемый взгляд и внешнее спокойствие, было видно, что Элбару стоило некоторых усилий добраться сюда.
   Плащ его был изрезан, бело-черные волосы опалены, а левый рукав повис насквозь пропитанными кровью клочьями, словно рука попала в чудовищную мясорубку. Темные капли одна за другой падали к ногам Элбара. Словно угадав, над чем сейчас размышляет Проповедник, он нехотя произнес:
   - Воины Монастыря - хорошие воины, не могу этого отрицать, - в подтверждение собственных слов, Неподнявшийся поднял увечную руку.
   - Кажется я немного опоздал, друзья, - обратился Элбар к Хесту, успевшему вновь ногами встать на стену, и Улгару с Албергом. - Гномы уже ушли, а войско Нирба отступило. Жаль, - с неподдельным сожалением закончил Неподнявшийся.
   - Бородачи сбежали?! - удивленно прогремел Проповедник. - Ну я так и знал! И чего они нам голову морочили, сразу уйти не могли?
   - Замолчи, - оборвал его Неподнявшийся. - Вас мы все равно так или иначе остановим. Хотя и очень плохо, что гномий Царь оказался таким глупцом, а кое-кто слишком любит прислушиваться к чужим советам.
   Хест не смог выдержать взгляда Элбара и уставился на Проповедника.
   Прошло мгновение, все вокруг словно замерло, лишь огонь горел также яростно, сжирая то немногое, что было выполнено из дерева в гномьем городе. Гул войска серых и Грейхема стал нарастать, воины повалили на стены, без устали таща вперед лестницы, а немногочисленные защитники уже не могли их остановить. Прислуга у катапульт сбилась с ног, заряжая метательные машины. Тяжелые каменные глыбы ударялись в стены, в них ширились проемы и еще совсем немного оставалось, прежде чем грейхемцы хлынут в эти бреши.
   Неподнявшийся бросился на Проповедника. Два великих воина сцепились в смертельной схватке и трудно было сразу оценить кто возьмет верх: Неподнявшийся, с израненной рукой, или Проповедник, пусть и не обладающий таинственной силой как Элбар, но все же отмеченный Богом как лучший воин среди всех тех, кто принял новую веру.
   Поняв, что эта битва не для них, Алберг и Улгар бросились на соседние проемы стен, помогая тем, кому уж совсем худо пришлось. Хест остался там же, где дрались Элбар и Проповедник.
   Неподнявшийся с быстротой молнии уклонялся от секиры, пытался достать Проповедника, но великан, несмотря на свои габариты, каждый раз успешно отражал удар. Хест заворожено глядел на этот бой, даже не заметив, что город на юго-западе вдруг почернел, словно над ним нависла грозовая туча, загородившая солнце.
   Сложная цепь ударов и блоков вдруг оборвалась: секира проповедника разрубила левую ключицу Неподнявшегося и глубоко засела в его груди. Но не успело торжествующее выражение сойти с лица Проповедника, как Элбар, размахнувшись здоровой рукой, всадил топор в сердце гиганта, пробив бок, разрубив латы и кольчугу.
   Странная смесь радостного оскала и удивления в глазах, проявилась на лице Проповедника. Гигант пошатнулся, выпустил секиру, а Элбар одни резким движением вырвал свой топор из жуткой раны на теле врага. Проповедник пал.
   Хест бросился к Элбару, забыв про все на свете. Этот человек был их спасением и ничто больше не было столь важно, как то, чтобы он остался в живых. Но Неподнявшийся остановил его. Покачав головой и махнув рукой на рану, мол, само заживет, он приковылял к краю стену и уставился на город.
   Этот проем стены остался за войском Долгара, теперь уже бывшего города гномов. Во многих местах стены уже не охраняли покой Заоблачного яруса и, одолев незначительное сопротивление, армия врага текла внутрь, словно воды реки, одолевшей плотину.
   Но Элбар словно не замечал этого. Роняя с губ капли крови, он неотрывно глядел на почерневший край города, повторяя только одну фразу:
   - Ты должен, Строри.
  
   - Я должен, - вдруг понял Строри. - Должен, во что бы то ни стало теперь уже даже не спасти Долгар, а остановить серых и грейхемцев. Я ведь за этим сюда шел...
   Порождения Топи вошли в Долгар легко преодолев стены. Им даже не нужны были ворота, они не хуже мух карабкались по стенам, перепрыгивали их и шли дальше.
   Черных тварей встретили пустые кварталы, где раньше жили ремесленники. Они прошли мимо развороченной улицы, на которой когда-то стояла неприметная лавочка старого Парио, и наконец дошли до границы Второго Яруса.
   Город словно пробрала дрожь. Строри чувствовал нарастающее напряжение. И он узнавал его. Точно также напрягалось все вокруг, когда он впервые встретился с этими тварями. Далеко отсюда, под Велессийскими горами.
   Рухнули юго-западные стены, погребаемые под нескончаемой ордой детей Топи. Строри шагал впереди, подняв топор, забыв на недолгое время о собственной судьбе, он шел освобождать Долгар и выкорчевывать заразу.
   Все прямо как в моем видении, - подумал Строри. - Вот только скажи мне кто тогда, что я на этой стороне выступать буду - ни за что бы не поверил.
   С каждой новой тварью, перешагивавшей границу Долгара, напряжение все нарастало. Строри казалось, что он слышит злое шипение и шелест чешуйчатых тел.
   Наконец войско гнома достигло битвы, развернувшейся под стенами Заоблачного Яруса. Серое войско резко развернулось, обнажая мечи. Отдельно выстроились грейхемцы, опустив копья. Лучники по команде подожгли стрелы и отправили их в полет.
   Строри только усмехнулся в бороду. Знали бы эти людишки как бились эльфы, тоже поначалу понадеявшиеся на свои луки, они бы уже бежали прочь. Стрелы падали огненным дождем, но чудовища словно их не замечали. Им было плевать на жалкие огоньки, впивающиеся в нечувствующую боли плоть, когда рядом было столько еды.
   Огромные лапы сгребли первый ряд пехоты, отправляя истошно орущих людей в ненасытные пасти. Это и послужило последней каплей для тех монстров, что оказались по другую сторону битвы.
   Задрожала земля. Старые, давно забытые шахты, уже много лет как заколоченные и прикрытые тяжелыми камнями, вдруг взорвались изнутри, исторгая из себя белые змеиные тулова. Камни мостовых встали дыбом, под ними словно вдруг переполнились какие-то старые каналы и теперь город испещрили трещины, из которых выползали все новые и новые змеи.
   Армию Строри враги взяли в полукольцо, но это не было помехой для неисчислимой рати. Бронированные тела с разбегу вломились в неплотную людскую стену, в клочья разнося ряды воинов.
   Змеи бросились со всех сторон, впиваясь длинными ядовитыми клыками в черные шеи, ломая ударами хвоста лапы. В ответ черные пальцы намертво вцеплялись в белые челюсти, выворачивая их.
   Строри бил без устали, прорвавшись к грейхемцам он устроил настоящую бойню, молниеносно опуская и вновь занося свой топор. Он был уже весь в крови, скользил на внутренностях, выпотрошенных из врагов, когда понял, что здесь, под стенами Заоблачного Яруса он прикончил всех.
   Дети Топи неплохо справлялись со змеями, обхватывая их гигантские тела и вгрызаясь в защищенные чешуей бока. Чудовища сражались круша все вокруг. Но одни из них бились за чужую волю, а другие для утоления собственного голода. Им было все равно кого рвать и сколько союзников поляжет. Они остановятся лишь когда распадется тело последнего, но и тогда они просто вновь начнут ждать, как и прежде ждали.
   Вместе со Строри, его подопечные ворвались на четвертый ярус, попятам преследуя спешно отступающих грейхемцев и воинов в сером. Черные монстры бежали не замечая стен, пробивая любые преграды, лишь бы догнать жертву.
   А там, дальше, встав на последнем рубеже, отчаянно сопротивлялся небольшой отряд воинов Долгара, верных слову защищаться город до последнего вздоха.
   Здесь войску Строри пришлось остановиться, потому что сражающихся от него отделила длинная полоса извивающихся белых тел, и прямо напротив Строри оказались две огромные змеи.
   И у одной из них была сорвана нижняя челюсть.
   - Старые знакомые, - прохрипел Строри. Голос его изменился, стал еще более низким и грубым.
   Обе змеи метнулись к нему в одно мгновенье. Пасть первой чуть было не сомкнулась на теле Строри, а хвост второй размолол камень мостовой, но гнома тоже не достал. Первая змея, не рассчитавшая силы проехалась мордой по земле, и Строри вмиг очутился у нее на загривке, резво орудуя топором. Ошметки мяса полетели в стороны, гадина в агонии затрясла головой, тщась сбросить седока.
   Не тут-то было! Очередной удар топора вскрыл череп и разрушил мозг чудовища. Тварь дернулась в последний раз и скрылась под черными телами воинов Топи.
   - Теперь-то вы и боль чувствуете и умираете запросто, - прорычал Строри.
   - Теперь мы не призраки, теперь, когда Источник близко... - эти слова пронеслись в сознании гнома и потонули в пришедшем с ними ощущении острой боли.
   Змею облепили со всех сторон, зубами-лезвиями срезая плоть. Обезумев от крови, чудовища набивали утробы что есть мочи, отправляя в пасть все, что движется. Словно голодные псы, они бросались на все, что пахло кровью. Ни о каких воинских хитростях тут и речи идти не могло, детей Топи нужно было просто спустить с цепи.
   Снова нахлынули люди в серых плащах, не боясь уже никого и ничего, глядя на то, как ожили их идолы. Строри был рад, что благодаря ему обороняющиеся получили хоть какую-то передышку.
   Наконец рубить вновь стало некого: битва вроде бы кончилась. Исчезли змеи, сожраны тела павших грейхемцев, правда те, кто был убит ранее, остались нетронуты. Войско Строри, тоже однако поубавилось в размерах и притом достаточно серьезно.
   Гном почувствовал в себе какую-то пустоту. Словно кусок его души бесследно исчез.
   Минуту спустя, пришло понимание. Проклятые змеи не просто убивали его воинов, подобно эльфам. Нет, они изничтожали их полностью, начиная с остатков души и заканчивая черной плотью. И если раньше духи прежних обитателей мира возвращались к Матери, то теперь не осталась и их. Топь уже никогда не залижет эту рану.
   Строри совсем забыл о том жалком отряде воинов Долгара и чудовища давным-давно сожрали бы всех, кто там был, но они и шагу боялись ступить к человеку с топором в руке.
   Гном стоял на развалинах старого дворца, построенного для людей, когда он вспомнил об Элбаре. Неподнявшийся выглядел ужасно и Строри слегка удивился, что же могло так потрепать этого великого воина?
   Плащ насквозь пропитался кровью, левое плечо теперь просто смесь лохмотьев, запекшейся крови и мяса. Левой рукой Элбар не двигал совсем, зато правой он крепко держал свой топор, испивший за эту битву столько крови, сколько он наверное не получал за последнее столетие.
   - Оглянись, Строри, - губы Элбара шевелились и Строри слышал слова, хотя никто другой, даже стой он рядом с Неподнявшимся, не различил бы ни звука. - Это еще не конец. Ты опоздал, но доведи дело до конца.
   После боя от города мало что осталось. Что не разломали катапульты - разнесли по кирпичу сражающиеся порождения Топи и белые змеи, решившие защитить последователей своего Хозяина. И сквозь руины, сквозь оставленные метательными машинами пробоины в стенах, Строри увидел приближающуюся армию.
   Добрая половина грейхемского войска, что прибыло к Долгару несколько ночей назад, осталась чуть севернее города, вступив в битву с гномьим войском. Но стоило Царю отдать приказ об отступлении, как Нирб тут же отозвал своих солдат. Гномы уходили не спеша, прикрывшись щитами, сохраняя строй, но грейхемцы и не думали их преследовать. О них уже дошла весть о приближающемся к Долгару сонме чудовищ, и они спешно отправились на юг.
   Глядя на знамена с белой змеей и вышагивающие ровным строем полки, Строри совсем по-звериному зарычал. Зарычал и прыгнул.
   Строри не понял, как это сделал. В тот момент ему нестерпимо захотелось отведать вражьей крови и расстояние отделяющее его от врагов показалось просто смехотворным.
   Он приземлился прямо посреди войска, и его огромные черные лапы тут же схватили не меньше десяти воинов. Тело Строри вдруг превратилось в какую-то ужасную машину для убийства: тонкий черный хвост с шипом на конце без промаха разил врагов, неисчислимые когтистые лапы резали людей острыми как когтями.
   Грейхемцы окружили монстра, выставив вперед щиты и копья, но Строри лишь зарычал и презрев грейхемское оружие вломился в стену щитов. Воины полетели в стороны, нелепо размахивая руками, а Строри всем своим множеством лап выхватывал из строя врагов и глотал, походя перемалывая тела непрестанно сжимающимися мышцами горла.
   За своим хозяином пришло и войско.
   Дети Топи уже бежали к людям, привычно высматривая первую жертву и высунув из пастей черные языки, словно стараясь почувствовать вкус еще раньше, чем вонзят в пищу зубы.
   Из строя выступил старец, сжимающий в руке посох. Молча, даже как-то обреченно глядящий на надвигающуюся волну чудовищ. Из его простецкого, дубового посоха, ударил слепящий, белый луч. Старик закричал, словно его самого сейчас жгли на костре и не успел он перевести дыхание, как его голову уже откусила самая шустрая из тварей Топи.
   Остальные ее собратья легко, словно нож в масло, вошли в строй грейхемцев, прокладывая себе дорогу к бушующему предводителю.
  
   - Им надо помочь, - твердо сказал Элбар.
   Улгар и Алберг ограничились кивками, но Хест лишь удивленно поглядел на Неподнявшегося:
   - Ты о чем, Элбар? Какая-такая помощь, когда мы сами едва на ногах держимся?
   - А ты погляди на этих хитрецов, - недовольно махнул рукой Элбар, указывая на войско Грейхема. - Погляди, как за них их бог заступается!
   Рослые, как на подбор, воины в блестящих латах построились клином и нанесли молниеносный удар по черному войску, не забыв тут же вернуться на прежнюю позицию. Этот стальной клюв, высунувшийся из грейхемской армии больно ранил своих врагов.
   Чудовища волшебным образом утратили всю свою былую неуязвимость, и много их пало под ударами простых добрых мечей. Старый маг не зря отдал свою жизнь.
   - Проклятье, - выругался Хест, глядя на то, как грейхемцы, отправившись от удара Строри, которого уже оттеснили подальше от его воинов, начинает брать детей Топи в клещи. - Неужели все напрасно? Сделай что-нибудь, Элбар! - в отчаянии возопил юноша.
   - Да что я могу?! Давай, какое у тебя есть предложение?! - огрызнулся Неподнявшийся. - Нам самим атаковать надо!
   Хест смущенно замолчал, зато стоящий рядом с ним солдат подал голос:
   - Ну атакуем мы, и на кого потом эти бестии кинуться, даже если мы от грейхемцев-то отобьемся?
   - А на кого бросятся сами грейхемцы, когда покончат с тварями Топи? - раздраженно ответил Элбар. - Вы - как хотите, а я пойду биться.
   Алберг и Улгар мгновенно подняли мечи и встали по обе стороны от Элбара, готовясь атаковать вместе с ним. Хест лишь удрученно уткнулся взглядом в землю. Солдаты заволновались.
   - Да ты полоумный? - удивленно крикнул кто-то из строя, глядя то на Элбара, поудобнее перехватывающего топор здоровой рукой, то на сражающиеся армии. - Ты погляди, сколько их! Вы втроем хотите армию разбить?!
   - Я лучше сложу, наконец, голову, чем позволю себе не вмешиваться в битву, которая столько решает! - отрезал Элбар.
   Хест поднял взгляд, полный слез. Сморгнув предательские капли он сказал:
   - Я не могу не пойти с тобой на битву, Элбар. Ты столько сделал для этого города, что сейчас наш отказ биться с тобой спина к спине выглядит как предательство. Но я не хочу умирать! - в отчаянии закончил он.
   - Поверь, Хест, я даже не замечу вашего "предательства", - усмехнулся Неподнявшийся, - со мной уже столько раз поступали подобным образом, что я даже сбился со счета. Когда вдруг людям приходилось спасать себя самим, а умолять меня все исправить уже было бессмысленно - они разворачивались и убегали, мало что не роняя по дороге оружие. И вытри наконец слезы, десятник! Я не тащу тебя умирать! Сейчас не время разводить разговоры, время действовать.
   Хест не нашелся, что ответить, зато вновь раскрыл рот стоящий ближе всех солдат:
   - Да ладно! Ладно, мы ж не дураки, в конце-то концов! Понимаем все! Да только скажи, господин, так уж нам надо головы складывать за этих черных тварей, а? Я конечно понимаю, грейхемцы потом взлютуют так, что только держись, но ведь и уйти можно, так же, как и гномы.
   - А куда ты уйдешь, когда придет их бог? Куда сбежишь, где схоронишься, когда он соберет себе войско, а тех кого посчитает лишними оставит погибать в распадающемся на глазах мире?! - зло ответил Элбар и шагнул вперед. Улгар и Алберг за ним.
   А за ними уже пошел и весь оставшийся отряд. Даже Хест сдвинулся с места, вновь взявшись за свой фиранги. Но шел бедный юноша скорее умирать, чем сражаться за кого-то. И в глазах его была обреченность, какой никогда раньше не было. Даже когда пришел дракон, он держался лучше, а сейчас, когда остался буквально с тремя сотнями выживших в битве товарищей, ему показалось, что за спиной уже раскрываются врата в мертвый мир, и незримые руки тянут его туда.
   Дракона можно было победить, осаду можно пережить, а вот сойтись в открытом бою с таким огромным числом врагов - означало для рационального, привыкшего высчитывать шансы на победу, Хеста, верную смерть.
   А умирать со сверкающей на шее семилучевой звездой Монастыря, он почему-то очень боялся.
   Грейхемцы уверенно рубились с порождениями Топи, упорно не желая отступать ни на шаг. Воины падали, сверху на их тела валились трупы чудовищ, сраженные копьями тех, кто подоспел из задних рядов. По улицам Заоблачного яруса текли реки непроглядно черной крови чудовищ вперемежку с красной человеческой.
   Северяне сумели вывернуться и отступили ровно на столько, чтобы Строри оказался уже не в тылу армии а, также как и его воины, глядел им в лоб. Предводитель войска Топи оказался практически неуязвим к жалким уколам стрел и царапинам от мечей, поэтому он представлял наибольшую опасность.
   Однако и на эту силу нашлась управа: кто-то из грейхемского войска приказал лучникам использовать подожженные стрелы. Они, как ни странно, заставляли чудовищ отступать, когда приходилось уж очень тяжко. Но, судя по всему, запас стрел у грейхемцев оказался жестко ограничен и они пользовались ими не так уж часто, ибо огонь всего лишь отпугивал, но не убивал тварей.
   И пока воины одной армии с переменным успехом атаковали своих врагов, а те в свою очередь насаживали их на копья и забрасывали уже буквально всем, что может гореть, от стрел до обмотанных тряпьем метательных копий, небольшой отряд Элбара спешно двигался к битве.
   Быстрый удар во фланг чуть было не сломал всю оборону грейхемцев. Неподнявшийся, первым ворвавшийся во вражьи ряды, неистовствовал словно сотня самых злобных демонов. Его топор сам находил уязвимые места в доспехах врагов. Сам же Элбар оставался будто бы неуязвим. Оружие не поражало его, стрелы летели мимо, мечи свистели совсем близко, но никому из грейхемцев не было под силу справиться с этим воином.
   Не отставали от своего командира и Улгар с Албергом. Хест разил без особой ярости, но тоже успел убить многих, прежде чем грейхемцы передвинули к атакованному флангу резерв.
   Бой на улицах разрушенного города было достаточно тяжело вести, и замешкайся воины Долгара хоть на минуту - им бы в миг преградили дорогу стоящие ровным строем копейщики. Да только в этот раз не повезло Грейхему: воины Топи, словно почуяв некоторую растерянность в рядах врагов ударили не жалея себя.
   Элбар мудро рассудил, что сила его отряда в молниеносности, и успел-таки отвести людей, прежде чем подоспели мечники в тяжелой броне. Прошла буквально пара ударов сердца, как на ту улицу уже ворвались чудовища, сию минуту принявшиеся за людей.
   Грейхему пришлось отступить. Армия медленно утекала назад за стены, надеясь там уже развернуться и уничтожить наконец основного врага и докучливого Элбара, так некстати поспевшего с кучкой выживших защитников.
   Наконец стены остались позади, копейщики, мужественно сдерживающие врагов, тоже начали потихоньку отступать. Осталось лишь сдвинуть ряды, завязать бой, обхватить с флангов - и тогда все уже будет кончено.
   Чудовища завыли, ударившись в стену из копий. Враги вдруг оказались недосягаемыми и это сводило с ума. Вслед за войском Грейхема из-за стен выползала огромная черная тень. Лапы так и мелькали, раскидывая в стороны людей, хвост бил без промаха, а пасть лязгала устрашающего вида зубами.
   Строри преобразовывался все больше и больше, отражая Топь в себе. Он становился похожим на тот подземный ужас, который уничтожил сам, когда шел к Долгару через старые подземелья. Топь, ее сила, затуманили разум Строри и теперь он мыслил точно так же, как и все те твари, что пришли с ним сюда.
   Убить, разорвать, сожрать!
   Он чувствовал, что с этой битвой можно закончить существование людского рода. Вернуть себе былое величие. Вновь стать правящим народом в этом мире. И прогнать отсюда всех, кто появился позже!
   Строри и думать забыл о том, что он сам когда-то был из того племени, что сыграло немаловажную роль в крахе первых обитателей этого мира. Нет! Теперь он один из них. По настоящему преданный своему народу.
   Грейхемцы, удивленные напором чудовища, пошли на попятную. Лапы сгребали воинов одного за другим, унося во тьму утробы чудовища. И здесь, заклятье старого жреца дало слабину.
   Северяне забыли о своем боге. До такой степени обеспокоенные судьбой собственной шкуры, они совершенно забыли о божестве, заступившемся за них. Ничтожная жертва старого жреца здесь не помогла, бог требовал вечной преданности, несмываемой страхом или алчностью.
   Одна за другой твари врывались в строй грейхемцев, не замечая ни мечей, ни копий. Грейхемцы в панике бросали оружие, глядя на то, как пронзенные копьями и стрелами монстры лишь разозлено рычат, но продолжают дикую охоту.
   Отряд Элбара тоже не остался безучастным. Воины Долгара быстрым маршем шествовали к грейхемцам с фланга, намереваясь ударить по лучникам врага, так старательно метающим горящие стрелы. Однако, среди грейхемских командиров не было дураков. Путь Элбару и его людям немедля преградили две сотни тяжеловооруженных панцирников.
   Воины сбавили ход, Элбар, первым оказавшись от врагов на расстоянии вытянутой руки, единственным ударом рассек двоих воинов, имевших неосторожность размахивать мечами прямо перед лицом Неподнявшегося.
   Хесту кто-то подал копье и он немедля метнул его в огромного воина, выступившего вперед из строя. Наконечник скользнул по наплечнику, враг покачнулся и подоспевший Хест завершил дело мечом. Тут же, как нельзя некстати, по бокам от юноши появилось еще двое, но и с ними не составило труда справиться. Один ударил тяжелым двуручником, но промахнулся и фиранги вошел ему в шею, на миг открывшуюся в щели доспеха. Второму Хест просто выбил меч и дело закончилось точным ударом в смотровую щель шлема.
   - Ну, кто еще?! - издевательски прокричал юноша, стараясь перекричать шум битвы. Отряд Элбара не зря состоял целиком из тех, кто сумел пережить ужасную битву на Заоблачном ярусе. Всем здесь с лихвой хватало навыка, чтобы не попасть под меч и вовремя нанести удар.
   Но вот пал первый воин Долгара, за ним удар двуручника снес голову следующему. Хест бешено заорал, глядя на то, как Албергу в спину вошло тяжелое лезвие, и с бешеной скоростью принялся махать мечом, так, что от него даже попятились наседающие враги.
   Удар, удар, удар. Утопить грейхемцев в крови, перерезать глотку каждому!
   Могучий панцирник, раздвинув плечом стоящих впереди соратников, вылетел прямо на Хеста, размахивая при этом, в отличие от других, не мечом, а тяжелым боевым молотом. Юноша бросился в сторону, но тяжелый удар настиг-таки его, раздробив кости в левой руке.
   Хест повалился на спину. Грейхемец застыл над ним, занеся молот и словно смакуя момент. Он не торопился ударить, предвкушая, как молот размозжит голову проклятого врага. Забрало тяжелого шлема было поднято и Хест видел, как появился в глазах грейхемца злой огонек, как напряглись все мышцы на лице, прежде чем он нанес последний удар.
   Тонкое лезвие фиранги скользнуло под нагрудную пластину, прошло мимо ребер и пронзило сердце. Молот выпал из рук воина, тяжелое тело обмякло и повалилось прямо на Хеста, уже ничего не понимающего, целиком поглощенного сумасшедшей болью в руке.
   Звук рога прокатился над городом, грейхемцы накрепко сомкнули ряды, начав медленно отступать. Элбар взволнованно огляделся и увидел то, чего больше всего боялся увидеть: чудовищ Топи было еще слишком много, а грейхемцы в страхе отступали.
   Не прошло и минуты, как северяне уже бежали, забыв обо всем. Их настигали, убивали. Волна черного прибоя накрыла Долгар и мало кто ушел живым. Отряд Элбара по счастью оказался в стороне от этого кошмара, но и к нему уже подбирались бывшие хозяева мира.
   Те кто отстал от собратьев, кто оказался слишком сильно изранен, чтобы продолжать преследование, они как падальщики собирались к месту боя, окружая редким кольцом воинов Долгара.
   Хест распахнул слипшиеся от крови веки, когда почувствовал, что на него уже больше ничего не давит. Тварь Топи, лишенная одной верхней конечности держала в зубах труп богатыря, сломавшего Хесту руку. Стоило юноше очнуться, как она тут же потеряла к мертвечине всякий интерес и выплюнув тело повернула к живой, истекающей кровью жертве, безглазую морду.
   Земля под ногами вздрогнула. Все воины уже обернулись к западу, глядя на то, как от стен Второго яруса к ним движется огромная фигура. Строри решил вернуться, чтобы разобраться с оставшимися людьми, мерзкими обезьяноподобными тварями.
   Он набирал скорость, все быстрее и быстрее перебирая могучими лапами, но вдруг словно налетел на невидимую стену и остановился как вкопанный, недовольно оскалив длинные клыки.
   - Ты не посмеешь, Строри, - отчетливо произнес Элбар, выходя к чудовищу и становясь прямо напротив приоткрытой пасти. Из зева несло сыростью и веяло нестерпимым могильным холодом, пробирающим до костей.
   - Вернись назад, Строри, - настойчиво продолжил Неподнявшийся. - Ты не посмеешь уйти сейчас, поведя за собой всю эту саранчу! Ты шел сюда, чтобы помочь, а уходишь, чтобы уничтожить все, что еще только есть?! Ты - гном! Ты не с ними, ты наш!
   Не с ними.
   Строри словно очнулся. Это напоминало дурной сон, когда хочешь проснуться, уже что-то чувствуешь, все осознаешь, но назойливое видение не отпускает тебя, держит и тебе приходится его терпеть.
   В теле Строри сошлись две личности. Вернее, тело вдруг стало самостоятельно мыслящим существом, а Строри просто оказался духом, загнанным в ловушку. Пасть раскрылась, исторгая злобное рычание. Клацнули зубы, намереваясь перекусить Элбара, но Строри изо всех сил боролся с этим, и челюсти сомкнулись в нескольких ладонях от Неподнявшегося.
   Плоть отозвалась болью и наверняка эта боль была предназначена лишь замутить сознание Строри, сделать его неспособным к спокойным размышлениям, но гном оказался гораздо сильнее, чем когда-либо думала Топь. Ломая на пути все преграды его я неслось вперед, к главенству над телом.
   То, что сейчас управляло этим огромным чудовищем было ничем иным, как совокупным сознанием всех остальных Детей Топи, протравленным их голодом и ненавистью.
   Внезапно тактика Топи изменилась: теперь Строри чувствовал себя почти что всесильным, но эта мощь оставалась там же, где лежит служение Матери. Останься, и будешь все таким же неуязвимым. Останься, и Мир будет у твоих ног. Останься, и будешь жить вечно!
   Нет!
   Строри разжал зубы и зарычал так, что у людей заложило уши. Из пасти ударило страшное зловоние, такое нестерпимое, что Элбар даже закрыл лицо окровавленным плащом. На теле чудовища раскрылись тысячи пор, исторгая текучую мутную жижу. Боль скрутила все мышцы монстра и лапы его неестественно скрючились.
   Порождения Топи, почуяв неладное решили прежде всего утолить собственный голод, им было не до игр с добычей. Они все, как по команде, ринулись вперед. Хест едва успел подхватить свой меч и защититься им от чудовища, но это задержало тварь лишь на секунду. Зубы-лезвия перекусили клинок и вплотную придвинулись к шее юноши.
   Однако твари не суждено было насытиться в тот день. Контуры существа дрогнули, а секундой позже оно словно вмиг превратилось в жидкость. Черная вода хлынула на Хеста, и казалось что поток никогда не кончиться. Тут и там чудовища превращались в рои черных капель, опадая на землю. Воины Долгара с удивлением глядели на это и никто уже не смотрел на то, что когда-то было самым страшным чудовищем Топи.
   - Мое тело, - прохрипел Строри. - Вернулось, тело мое.
   Гном сидел в луже черной жидкости, окруженный какими-то бесформенными останками своего старого тела. Рядом криво ухмылялся Элбар:
   - Я знал, что ты вернешься, Строри. Нет еще гнома, который добровольно обрек бы себя на существование в мире без любимого темного пива.
   - Это точно, - охотно откликнулся Строри. - Еще бы...
   Потом он осмотрелся, глянул на израненных воинов, на отплевывающегося от черной дряни Хеста, на Улгара, молчаливо стоящего над телом Алберга. И на бесчисленное количество мертвых тел. Пронзенных копьями, заколотых мечами, разорванных зубами...
   - Мы проиграли, Элбар?
   - В этой битве не было победителей, Строри. - Неподнявшийся взглянул в небо, чтобы не встречаться взглядом с гномом. - Мы оба опоздали и могли только не дать победить грейхемцам, но и сами упустили шанс на победу.
   - Как жаль... - только и смог произнести Строри.
  
   Прошло не больше часа, как закончилась битва за Долгар. Грейхемцам пришлось уйти, их осталось слишком мало, чтобы пытаться захватить этот город, пусть в нем и осталось очень мало защитников. Вдобавок ко всему они боялись возвращения гномов.
   - Что же теперь будет с городом? - спросил Хест, лежа вместе с остальными ранеными в храме Адэр. - Неужели так и останется грудой руин? Гномы разве не смогут его отстроить?
   - Смочь-то смогут, - едва слышно ответил Строри, - да вот только вряд ли они сюда вернутся. В громовую гору же не вернулись, да и в старое Царство.
   - Тут ты не прав, Воин из-под горы, - вздохнул Элбар. - Вернутся, как минимум для того, чтобы короновать своего нового Царя. А там уж кто знает. Куда они денутся без Долгара? Куда уйдут? Не на север ведь, там сейчас еще неспокойней чем здесь.
   Хест откинулся на спину, глядя в высокий потолок храма. Сейчас, даже после поражения, юноша был счастливее чем когда-либо за последние десять лет. Колдовская нить и семилучевая звезда исчезли с его шеи. Истаяли, когда закончилась битва, и больше, он чувствовал, никогда не появятся.
   Монастырь отверг Хеста, выплюнул, словно несъедобную косточку, слишком твердую, чтобы ее раскусить. Он не выполнил задания, пусть даже он в последний момент и решил попробовать. Теперь он уже был им совершенно не нужен.
   Свобода, словно свежий ветер, ворвалась в душу Хеста. Сейчас он согласен жить даже среди этих руин, зато зная, что за ним не следит семь пар вострых глаз. И от него словно отвернулся еще кто-то. Кто-то неизвестный, кого он никогда не видел, но зато чрезвычайно могущественный.
   - Здесь наши пути разойдутся навсегда, Хест, - начал Элбар. - Я возлагаю на тебя и Улгара этот город. Грейхемцы, я надеюсь, не вернуться, а гномов вы уж постарайтесь встретить без злобы.
   - А вы со Строри снова в путь? - нисколько не удивившись спросил Хест.
   - Да, мы постараемся еще кое-что исправить.
   - Доберетесь до рассадника заразы, да?
   - Надеюсь. Хоть сейчас уже и мало что можно подправить...
   Неподнявшийся пошел к выходу. Строри поспешил за ним, аккуратно обходя лежащих тут и там раненых, стонущих на разные лады, или же просто крепко сжавших зубы. Уже на пороге Элбар обернулся.
   - Вы в забвении! - возвестил он, обращаясь к статуе изображающей переплетающиеся тела Адэр и Иргхальда.
  
   Элбар и Строри вышли из Долгара через распахнутые ворота, недавно впускавшие в себя армии. Всюду еще оставались напоминания о захватчиках: телеги, груженные оружием, доспехами и припасами, остатки лагерей, следы сборищ и выжженные круги от огромных костров вокруг которых по ночам любили собираться фанатики.
   Конечно, не все серые погибли в последней битве. Выжившие вернулись назад, за реку, в Малые города. Там их конечно никто искать не будет. Если только гномы не решатся на карательный поход по соседним землям. В прошлом они давали им слишком много свободы, сейчас, если подгорный Царь вновь сядет на трон, хватка его должна стать гораздо жестче, чем у предыдущего правителя.
   - Ведь новый Бог не побежден, недостаточно искоренить его сторонников? - допытывался Строри до Элбара по дороге.
   - Совершенно верно, - терпеливо отвечал Неподнявшийся. - Тем более, что верующих в него еще более чем достаточно на востоке. Это здесь, на западе каждый за оружие хватается и платит за это головой, а там ведь еще и крестьян полно, благородных сословий... Мы лишь ослабили Его, но уничтожить такое существо нам не под силу. Мы можем лишь закрыть ему путь. Для этого-то я и придумывал остальные части моего плана.
   Они вошли в лес, скрывшись из виду за разлапистыми ветвями елей. Здесь до сих пор еще можно было увидеть пепел. Даже многочисленные дожди не смогли вымыть его весь.
   Полумрак окутал все вокруг и Строри лишь в последнюю секунду успел заметить блеск металла прямо перед собой. Гном инстинктивно схватился за топор, новый топор, взятый в Долгаре, потому как старый просто исчез, но Элбар остановил его руку.
   Перед ними стоял эльф. Несомненно, эльф из Восточного Анхелла.
   Эти доспехи, чудо эльфийских кузнецов, Строри просто не мог не узнать. Взгляд красных глаз обитателя лесов обшаривал гнома и человека достаточно долго. Потом эльф заговорил, отбросив с лица длинные черные пряди:
   - Ты понимаешь, Неподнявшийся, что я это делаю не ради тебя, а ради Миррана?
   - Ты никогда ничего не делал ради меня, Зарим, я это усвоил. Ну раз уж я хозяин этого замечательного оружия...
   - Кто тут еще кому хозяин, - мрачно возразил эльф. - Берегись, Неподнявшийся, Он уже близко. Ты можешь сильно пострадать.
   - Он?
   - Хозяин, - холодно откликнулся эльф. - Тот кто оставил тебе Мирран.
   Если Элбар и удивился, то виду он не подал. Лишь неопределенно взмахнул рукой, но эльф, похоже, растолковал этот жест по своему, посторонился и открыл взору гнома и человека тропу. Строри готов был поклясться, что минуту назад не было ничего даже отдаленно похожего на тропинку.
   - Как скоро мы выйдем к Агатовой Башне? - спросил Элбар.
   - Достаточно скоро, - коротко ответил Зарим.
   - А ты как доберешься? Вместе с нами?
   - Нет, - закусив губу ответил эльф. - Я не успею, не смогу. Так что я уже приготовил все для обряда. Постараюсь сделать все быстро...
   - Наточи жертвенный нож поострее, - посоветовал Неподнявшийся. - Только толку от этого не будет. Я чувствую что Дреггс жив, а у Высших хороший нюх. Они выследят ваш род.
   - У него еще есть время погибнуть.
   - У него нет на это права, - отрезал Неподнявшийся.
   - Помни, человек, что Мирран хоть и в твоих руках, но ты ему хозяин лишь до появления Первого из Четверки, - напоследок посулил Зарим.
   Элбар проигнорировал эти слова и, поманив Строри за собой, шагнул на тропу.
   - Эльфийские тропы - чудные вещи, - улыбнулся Элбар.
   - О какой башне вы говорили? - удивился Строри, идя позади Неподнявшегося. - Я думал мы идем в Грейхем, чтобы закончить наконец...
   - Грейхем здесь ни при чем. Все началось у Агатовой Башни, все у нее и закончится.
  
  

Глава XVII

   Дреггс шел рядом со Старухой, уныло меряя шагами землю грейхемского княжества. Лигу за лигой отматывали они по бескрайним просторам, переваливаясь через бесконечные гряды холмов. Ближе к Грейхему все вокруг, точь-в-точь как в Харалесте, было утыкано мелкими деревушками, хуторами и замками местных землевладельцев.
   Топь и орк шли бок о бок. Старуха хоть и была насквозь магической, сразу после битвы вдруг перестала использовать свои таланты. Нет, костерок там разжечь в дождь - это еще было ей под силу, а вот туман напустить, да такой чтоб из него еще и черные твари полезли - это было уже слишком.
   Дреггс, хоть его и съедало любопытство, ни о чем не расспрашивал свою таинственную спутницу. Он больше раздумывал в молчании, обдумывал тот договор, что заключил с Неподнявшимся, в ответ на собственное спасение. Он уже столько сделал для этого, но судьба вдруг разлучила его с добычей и приходилось идти в Грейхем, тихо уповая на то, что и Он тоже туда пойдет.
   Народ стекался к столице княжества, и путники, подхваченные потоком, быстро добрались до места назначения. Все втягивались в ворота, минуя при этом стражников, мельком проглядывающих лица прохожих. Сине-белая форма защитников города ярко контрастировала с серым окружением: одеждами людей и камнем, из которого был сложен город.
   Заметив возвышающегося над толпой орка, стражи вытянулись, зорко глядя на Дреггса, но не заступили проход. Проводив его недобрыми взглядами, они вернулись к работе, изредка тормозя крестьян и требуя развязать какой-нибудь подозрительный тюк. Простому люду оружие носить не полагалось.
   Видимо, вспомнив об этом нехитром законе, старший по страже все же решил окликнуть Дреггса:
   - Постой! Стой, нелюдь!
   Дреггс медленно обернулся, взглянул на стражника прищуренным взором и уже хотел повыбивать ему зубов, как длань Старухи сжала его запястье и ему пришлось лишь гневно рыкнуть.
   - Постой, постой, - попытался примириться человек, привыкший сначала говорить, а потом уж думать. - Мешок с плеч скинь, да покажь, а то вдруг у тебя там что запрещенное, а?
   Дреггс ухмыльнулся, и от этой ухмылки стражнику захотелось убежать не ближе, чем за Велессийские горы. Орк послушно сбросил наземь заплечный мешок, предварительно распустив на горловине шнуровку. Свой любимый полуторный меч Дреггс передал Старухе, которая одним взглядом сделала из меча для себя деревянный посох (Потом верну, не страшись - пообещала она), а кинжал был хорошо припрятан под курткой, так что даже если обыскивать будут - вряд ли найдут.
   - Удивляешься, небось, почему не нападаем, да? - спросил стражник не поднимая головы, пока Дреггс терпеливо ждал. - Так вот, Князь не велел нам никого сегодня останавливать. Ибо день сегодня такой...
   Дреггс и Старуха обменялись удивленными взглядами, но промолчали. Грейхемец вернул мешок, самолично завязав на нем шнурок и потерял к странным путникам всякий интерес, словно и не было их вовсе.
   - Князь не хочет испортить этот день мелкой потасовкой, - вполголоса заметила Топь и Дреггсу пришлось наклониться, чтобы расслышать ее слова.
   - Глупо как... - протянул орк. - Избегать битвы, когда можешь победить своего врага.
   - Сегодня что-то произойдет, - ответила Старуха. - Вероятно Князь хочет похвастаться своим величием перед нами.
   - Может быть наконец явится их Бог?
   - Что? Нет, такого даже быть не может, сам посуди. - Она свернула на неприметную улочку, в которой стайка котов копошилась в куче отбросов, и повела Дреггса через трущобы. - Если бы их Бог сегодня явился, тут бы такой тарарам устроили, что мы бы уж точно заметили. Либо тут никто ничего пока не знает, либо...
  
   - ... И объявляет Князь, что будут открыты пути и каждый кто жаждет славы и справедливости может идти вслед за богом!
   - Ну вот и началось, - мрачно заметил Ирваст из толпы наблюдая за проповедником в белой рясе.
   - Молитвы свои можете возносить ему и на родной земле, глядя на юг! - продолжал тот драть горло. - Он услышит вас и вы всюду услышите глас его!..
   - Не успели с Империей разобраться, а уже уходить собираются. Невежливо как, - вздохнул бывший Император. - Мы за уходящими пойдем, а, Эгин?
   - Сегодня мы пойдем в какой-то захудалый трактир, встретим там диковатого вида орка, а вместе с ним порядком обессилившую Старуху, - невозмутимо откликнулся Эгин. - Потом, мы все вчетвером отправимся вместе с этими людьми, и что делать - решим на месте.
   - Значит Дреггс тоже спасся? - не веря своим ушам переспросил Ирваст.
   - Не своими силами, конечно, Топь приложила массу усилий, чтобы разорвать пространство и вытянуть орка подальше от Лерна. Хотел бы я знать - зачем он ей вообще понадобился? - со смесью раздражения и непонимания в голосе закончил маг.
   Они еще долго ходили по городу, прежде чем Эгин вывел Ирваста к старому каменному дому. У этого трактира даже названия не было, только медная вывеска в виде пивной кружки скрипела над дверью. Орк и Топь уже ждали их. Эгин и Старуха великолепно чувствовали друг друга на расстоянии.
   - Я все еще верен тебе, Император, - чуть склонив голову произнес Дреггс.
   Ирваст не нашелся что сказать, но вместо него ответила Старуха:
   - Он больше не Император, Дреггс. Для своего народа он мертв. - На лице Матери не отражалось чувств, но она почти с неподдельной грустью в голосе продолжила: - Ты был последним Богом, Ирваст. Как только люди перестали верить еще и в своего Императора, Бог грейхемцев может явиться в этом мире в полную силу. Я боюсь думать, чем это кончится...
   Над городом пронеслись удары тяжелого колокола. В окнах домов, один за другим стали гаснуть огни, и вскоре Грейхем уже был полностью во тьме. Город вдруг стал мертвым, словно здесь больше никого не было, кроме странной компании стоящей у старого трактира. Все жители истово вымаливали для себя прекрасную участь - идти со своим Богом, находиться рядом с ним, обретя в этом бессмертие... Начиналась длинная ночь, последняя ночь этого Мира. Такого - каким он был прежде.
  
   Люди, с шепотом молитвы на устах, длинными колоннами уходили под кроны окрестных лесов. Они не несли с собой вещей, не вели скотину, и не тащили за собой тяжело груженые провиантом обозы. Они не были похожи на беженцев, уходящих от разоряющей войны. Были среди них и прекрасно одетые и похожие на настоящих нищий, бредущие в серых плащах, но все больше было солдат. Воинов, при полном вооружении, с копьями в руках, в сине-белых кирасах, с ромбовидными щитами и намалеванной на них белой змеей.
   Ирваст с ненавистью глядел на этих воинов, на их эмблему, но еще больше он ненавидел того, кого сейчас везли в роскошном паланкине. Из-за Князя, именно из-за его слабости, на Ирваста посыпались все эти беды. Именно из-за него Бог выбрал этот Мир. Не поддайся Князь, останься он верен прежним богам, начни он искоренять иноверцев по всей своей земле, кто знает, все могло бы быть совсем другим.
   - Хм, а эта тропка выдержит всю эту толпу? - скептически произнесла Топь.
   - Уж эльфы постарались, - усмехнулся Эгин, восхищаясь ему одному понятным величием. - Их тропы перенесли к Лерну огромную армию, а потом еще и подбросили к Харалесту целый легион. Нет, к сожалению эльфийская тропа выдержит.
   Они все шли и шли, тянулись сквозь лес, день за днем. Хотя здесь, под этими плотными кронами тяжело было определить, когда день, а когда ночь. Свет совершенно не пробивался сквозь листву и Эгин предположил, что этот лес находится вне привычного для понимания пространства, где-то между физическим миром и тонкими планами. Он идет в обход всего, построенный мыслями эльфов, там, где нет ни солнца ни луны.
   Но все же света здесь хватало: светились многочисленные мхи и лишайники, устилающие стволы деревьев и свисающие с ветвей.
   - Где кончается этот путь, Эгин? - раз за разом повторял Ирваст, и раз за разом слышал один и тот же ответ:
   - В месте, которого нет на карте Мира, но оно всегда существует.
   Этот ответ конечно же не устраивал бывшего Императора Харалеста и он терзался в сомнениях, шагая следом за идущими в неизвестность грейхемцами. Северяне ни разу не задали вопроса о том, откуда пришли к ним двое мужчин, по виду рожденных на юге, странная женщина, больше походящая на урожденную народа гномов и огромный вооруженный орк (Топь вернула ему меч). Даже священнослужители нового Бога, облаченные в белые рясы, проходили мимо, не удостаивая никого взглядом.
   - А ты правда хочешь знать, куда мы идем? - спросила однажды Старуха Ирваста, когда Эгин вдруг куда-то исчез. Дреггс все это время шел где-то позади, отставая шагов на двадцать. Ему удалось разговорить какого-то бывшего торговца и теперь человек и орк спорили о превосходствах одного вида оружия над другим.
   - Еще бы! - Глаза Ирваста загорелись.
   - Дорога долгая и много петляет, но я вижу конец. Не спрашивай, почему я тебе это рассказываю и почему твой маг скрывает от тебя это, - предупредила Топь. - Эгин прав - все закончится в месте, которого нет ни на одной карте. К Агатовой Башне нельзя прийти случайно. Хотя, даже если ты ее специально будешь искать - не найдешь. Эльфы постарались. Она вне времени. Проклятые остроухие сумели сделать так, что Мир истончился с одного бока. Еще бы чуть-чуть и он разорвался бы, как мыльный пузырь, это был огромный риск. Но благодаря этой истонченности, они смогли заморозить время. Великая Река обтекает те места стороной и прийти туда теперь просто нельзя, ты всегда в ином времени, нежели Башня. Именно так и никак иначе. Потому-то только эльфы, со своими тропами, которые имеют свойство брать начало в одном месте и заканчиваться где угодно, могут посещать свою старую твердыню.
   Старое государство эльфов, древних, темных эльфов, существовало задолго до того, как жалкая шайка разбойников разрослась до такой степени, что подчинила себе окрестные деревни, обложив их данью, а потом и вовсе основала Харалест. Люди только народились в этом мире, мои дети еще правили в этой Сфере, когда вдруг посреди пустынь на дальнем юге возникла черная Башня, попирающая небеса. Удивительно красивое это было сооружение, и правили в нем прекрасные внешне эльфы и маги. Чародеи однако не были эльфами. Не были они и людьми. Я не знаю, что это за племя. Они были похожи на первородных богов. И силой никто из них, конечно же, обделен не был тоже. Уничтожили они всех, кто им противостоял, остальных поработили. Стали править.
   Я помню те времена. Кошмар, прикрытый ярким занавесом. Свобода, новые земли, сила в руках людей. На самом деле, длинноухие сделали себе из человека раба, а старых хозяев уничтожили. Гномы-то им не по зубам оказались, слишком уж бородачи ушлые были: залезли в свои подземелья, чуть от голода там не скончались, да только беда мимо них прошла. И жить бы да поживать новым Хозяевам, да вот только что-то там у них не сложилось... я... я к тому времени была не совсем в состоянии наблюдать... тем более за Агатовой Башней. Но у них там силы поубавилось... словно кто-то из Владык умер. Или ушел... кто его знает. Однако стали они уже шатко так держать свое государство.
   Светлейший появился среди эльфов. Он до сих пор правит у них, если ты не знаешь. Стали эльфы поклоняться уже дню, лету и солнцу, а не луне, звездам и снежным равнинам.
   И был такой человек - Элбар. Обычный такой человечишка, ничем тебя не лучше, да только вдруг силы у него столько стало, что даже под землей не спрячешься от его сияния. Он тогда еще не умел силу использовать, жгла она его изнутри, вот он и "светился". Кто его силой наградил - Я тебе объяснять не стану, вряд ли ты знаешь кто такие Высшие. Правда, эльфы этого не поняли. Они-то думали, что это сам Мир ответил им, ответил на вторжение. Не могли они и помыслить, что их создатели сами же на них эту напасть и натравили, обрекая на гибель.
   Элбар нашел орков. Он долго искал. Как только он объявился, я сразу за ним начала следить, все силы напрягла. Он ходил по южным землям, тем, что подальше от Башни. Ходил-ходил, да и наткнулся на этот народ. Уговорил он их на войну выступать, много чего пообещал. Ну, да ты знаешь, как с такими переговоры ведут.
   Эльфов они победили быстро. Расправились с ними где-то за пару месяцев, разнеся к демонам Агатовую Башню. Потом Элбар ушел, прихватив с собой кое-что из Башни, а руины оставил на поживу времени. Но как бы там ни было, Агатовая Башня, пусть и разрушенная почти до основания, пусть пустая и безжизненная, все еще остается главной точкой силы в этом Мире. Где, как ни там, явиться Богу? Зачем тратить силы и ломать зубы об твердую скорлупу, если есть уже готовая брешь в Хаосе? Оттуда совершают исход эльфы, там же и будет открыта дорога людям. И если Эгин вознамерился помешать такому делу - то было бы неплохо, чтобы он поделился своими планами с нами, не так ли?
   Ирваст кивнул. Его заняла эта история о древних временах. Нечасто в последнее время всплывали столь богатые древние предания, напрямую влияющие на современность. Эгин хочет заткнуть дыру в скорлупе Мира, но как он собирается это сделать?
   - Не знаю, - просто ответил Эгин, когда Ирваст решился-таки задать ему этот вопрос. - Я даже представить себе не могу, Ирваст, что я увижу там. Как я могу что-то продумывать, когда впереди лишь неизвестность? Много догадок роиться в моей голове, но...
   Больше вопросов бывший владыка Харалеста не задавал. На следующий день тропа в лесу вдруг стала много шире, и к ней со всех сторон протянулись тропки поменьше, по которым тоже шли люди. Ирваст к своему глубочайшему сожалению узнал среди этих беженцев верных подданных Харалеста. Их было несравненно меньше, чем грейхемцев, но все же такое количество народа могло заселить всю долину Ярга.
   - Эльфы открыли дорогу со всех концов света, - мрачно заметил Эгин. - И как же мы собираемся пересилить столько душ, стремящихся вырваться из оков этого Мира?
   Дреггс отозвался мрачным рыком. Будь его воля, он бы уже давно прикончил Князя Грейхема, а дальше начал бы искать выход с этой проклятой тропы. Но, договор с Неподнявшимся связывал по рукам и ногам свободолюбивого орка.
   Ирваст шел не поднимая головы. Он брел вперед уже без надежд, без иллюзий. Харалест распался. Мир умер. Боги ушли. Не кем здесь больше править. Империю не сколотишь вновь.
   И тут вдруг на тропу упал косой луч солнца. А за ним еще и еще. Кроны деревьев прорежались, то здесь, то там открывая голубое небо. Люди вокруг заметно приободрились, один лишь Эгин стал мрачнее прежнего.
   Наконец лес кончился. Вслед за вытягивающимися под южное солнце колоннами грейхемцев, проследовали Эгин с Ирвастом. Сразу же за ними эльфийские дебри покинули и Дреггс со Старухой.
   Солнце ударило в глаза. Ирваст, за долгое время привыкший к лесному полумраку, ослеп, а когда наконец в глазах прояснилось, так и замер, глядя на восток. И не он один остановился, созерцая руины Агатовой Башни. И если это, как говорила Топь, лишь почти разрушенные до основания руины, то какой же была Башня, когда эльфы правили в этом мире?
   - Черная спора, - раздраженно прошипел Эгин.
   Огромная, удивительно красивая и в тоже время завораживающая своей мрачной внешностью, твердыня эльфов возвышалась на вершине одинокой горы. До этого колосса оставалось идти буквально полдня. Там-то все и закончится.
  
   Люди тянулись вверх по горным тропам, почему-то боязливо обходя огромные черные валуны с оплавленными краями. Как верно догадался Ирваст, это были осколки Башни, упавшие здесь еще много тысяч лет назад. Какой же силы взрыв сотряс черные стены, когда Элбар вошел в Агатовую Башню?
   Ярко зеленела трава на склонах горы, журчали ручейки, но нигде не было видно ни птиц, ни зверей. Не было здесь и насекомых, которые могли бы опылять цветы. Впрочем, цветов здесь тоже не было. А дальше, уже ближе к Башне, траву словно ножом срезали. Лишь мертвая скала, черная и безжизненная.
   Эгин то и дело поглядывал на Башню, пока поднимался впереди Ирваста. Заинтересованно и, как показалось Ирвасту, со страхом, смотрел он на нее.
   Наконец все собрались на широкой площади перед вратами Башни. С трепетом и благоговением грейхемцы смотрели на колоссальное сооружение. Эгин со своей свитой, однако, общего благого настроя не разделял. Глядя на то, как грейхемский Князь выходит из рядов своего народа, маг чуть было не сорвался бросить ему вслед заклятие пожестче, однако он понимал, что пользы это не принесет.
   Старик встал перед черными створками ворот, не сводя с них взгляда, словно ждал, что они вот-вот распахнуться и впустят его. Своего Князя плотным кольцом окружили служители Бога, ряженые в белые рясы, с резными посохами, они гордо и нагло смотрели на Башню, словно это ими она была покорена.
   - Пахнет эльфами, - услышал Ирваст шепот Эгина, когда старый грейхемец воздел к небу руки и округ разлилась причудливая мелодия, напоминающая пение птиц.
   Люди вокруг затаили дыхание.
   Ворота стали раскрываться. Створки их приоткрылись лишь на самую малость, но оттуда ударили лучи света с такой силой, что пришлось прикрыть глаза, дабы избежать риска потерять зрение.
   Задрожал воздух, вздрогнула Башня. Ворота пошли трещинами, поток света становился все сильней, ширились бреши, пропуская ослепительно-белые лучи. Наконец начала вздрагивать и сама земля под ногами. Лица людей утратили блаженное выражение и исказились гримасами страха.
   - Сделай что-нибудь, Эгин! - в отчаянии закричал Ирваст.
   - Рано! Рано, убей мы сейчас Князя, как у них появится еще один такой же!
   Мелодия витающая в воздухе сделалась вдруг такой громкой, что перекрыла весь остальной шум. Она зазвенела на высокой ноте и резко оборвалась. Мгновения висела сладостная тишина, ибо даже Башня вновь погрузилась в молчание. А потом ворота Агатовой Башни разлетелись на тысячи осколков, словно кто-то с той стороны нанес по ним сокрушительный удар...
  
   Началось... О, как давно я ждал! Давно, даже по меркам мертвых миров, в которых время течет столь медленно, что кажется замершим.
   Пора. Я должен быть там. Хаос, Мой Хаос, препроводит меня к месту встречи. Судьба наконец преподнесла мне такую великолепную фигуру, что я легко выиграю всю партию в несколько ходов.
   Время, время... я иду и все решится!
  
   - Скорее, Строри! - кричал Элбар едва поспевающему за ним гному. Восхождение на гору давалось ему с большим трудом, ведь у него не было ни длинных ног, ни ловкости. - Время играет против нас!
   - Я стараюсь, Элбар!
   Но Неподнявшийся как не слышал. Он устремился к вершине позабыв про Строри. В руках Элбара сверкал его всегдашний топор, который, казалось, сейчас вдруг стал светиться изнутри мертвенным лунным светом.
   Ярко вспыхнул свет, озарив все вокруг и Строри едва не полетел кубарем вниз с горы, когда обеими руками схватился за глаза. Яростно вскрикнул где-то вдалеке Элбар и Строри удвоил усилия, стараясь поскорее взобраться наверх.
  
   Ирваст зажмурился, ожидая как град осколков и вывороченных каменных блоков размажет и его, и всех стоящих рядом. Однако вместо этого он вдруг ощутил сильный вихрь, ударивший в спину. Ирваст покачнулся, раскрыл глаза и увидел, как осколки черного камня плавают в воздухе, закручиваясь по спирали, они вращались вокруг провала в Башне. Ненасытная брешь втягивала их в себя. И камни, и ветер, и сам свет.
   А оттуда, из глубин этого хаоса, открывающего путь в никуда, медленно выходила фигура. Высокий, широкоплечий, судя по осанке - не один год когда-то ходил в рядах армии, с печатью неизгладимой печали на лице, медленно спускался по лестнице сотканной из лучей света. Взгляд его было также тяжело выдержать, как и взор Эгина, а он, как назло, не сводил глаз с Ирваста.
   - Путь открыт, - прозвучало в голове. - Спасайтесь, пока можете.
   - Да как ты смеешь, - неожиданно взъярилась Топь, направляясь к Богу. - Мы же с тобой одной крови. Ты тоже был изгоем в своем мире, тебя боялись, чурались. И теперь ты хочешь на такую же участь обречь и всех этих людей?
   - Кровь из меня выпила война, - голосом, начисто лишенным чувств, продекламировал Бог, но все же остановился в нескольких ступенях от земли. - А ты, ты, как я вижу, уже уничтожила и сожрала столько душ, что убив тебя я совершу наконец хоть что-то полезное.
   Топь не успела ответить: Бог взмахнул рукой и тело ее разлетелось черными брызгами, явив всем настоящий облик старухи. Змееподобное черное чудовище, исходящее туманом, обнажило прозрачные, словно из стекла сделанные, клыки.
   - Исчезни. - Воин повел рукой и лучи света рванулись из-за его спины, сжигая тело монстра. Но они смогли сделать и то, чего давным-давно не сумел сделать даже Мирран: сжечь душу и сознание Топи.
   Больше в этом Мире не осталось ничего, что напоминало бы о давнем чудовище, что жило у южной оконечности Велессийских гор.
   - В путь, - уже более настойчиво произнес Воин-Бог, и люди все как один повиновались ему.
   Первыми взошли по ступеням из света Князь со своей свитой. Но они не прошли мимо своего Божества. Нет, он остановил их, грустно улыбаясь, и глядя в лицо старику-князю произнес:
   - Ты ведь слышал их голоса? Скажи мне, они кажутся тебе отвратительными? Ты хотел бежать от этих тварей, но только не соглашаться с ними, не идти на поводу?
   Князь упал на колени, залопотал о непонимании и заранее молил о пощаде, но во взгляде пришельца появился гнев:
   - Встань с колен, - сказал он, сдвинув брови. - Как ты думаешь, что я могу тебе сделать, я сам, без чужой помощи?!
   Старик обомлел, глядя как под кожей божества явственно проступают звенья множества цепей. Они ползли, вздымая плоть, двигались, извивались и, как видно было по лицу Серого бога, причиняли невыносимую боль.
   - Если бы я мог, - прохрипел бог, - Я бы проклял всех вас. Но я не в силах. Я же добрый спаситель, готовый помочь вам. Как я вас ненавижу, любители легких путей. Прочь! Прочь из этого Мира, с глаз моих!
   Низко кланяясь грейхемцы проследовали дальше. Врата немедля поглотили их и начали раздвигаться. Башня рушилась, проваливаясь в эту бездну, и люди медленно подались к воротам. Они шагали вперед, один за другим скрываясь в завихрениях света и тьмы.
   Толпа начала быстро таять. Задние ряды надавили на передние и вот уже полетели на землю первые, кто не устоял на ногах. Дреггс развернулся лицом к напирающему потоку, пуская в ход меч. Ирваст и Эгин оказались в безопасности, прикрытые верным клинком орка.
   - Долго ли еще бездействовать? - негодующе вскричал Ирваст, схватив мага за рукав плаща.
   - Единожды предавшие свой дом, эти люди предадут и снова. Их нельзя спасти! - Эгин резко вырвался из хватки Ирваста. - А с ним, - он указал на пришедшего из Хаоса воина, - мы разберемся один на один.
   Бог грейхемцев глядел в сторону, отвернувшись от толпы несущейся в ворота.
  
   Элбар стоял опираясь на Мирран и мрачно глядел на фигуру Бога. С этого расстояния еще нельзя было различить лица, но оно сейчас было совершенно неважно, все и так было понятно.
   Кто бы он ни был, из какой бы он реальности не пришел, с первого взгляда можно было догадаться, что это за существо. Очередной ненасытный паразит, заставляющих людей, словно трудолюбивых муравьев, строить его Империю, Царство, Рай, или еще что. Установить кругом Его порядок. Вознести Его выше Света и Тьмы, опустить на Его голову венец из самых ярких звезд.
   Неподнявшемуся показалось, что его враг улыбается.
   - Ну попробуй хоть ты меня останови, - вдруг услышал Элбар. - Ты ведь жаждешь этого не меньше чем я. Давай, тебе ведь жалко этот мирок, да? Хочешь за него побороться?
   Неподнявшийся ничего не ответил. Он пошел вперед, позади убывающей толпы грейхемцев, следом за ним поспешал и Строри. Наконец они остановились в пяти шагах от размахивающего мечом орка.
   - Здравствуй, Дреггс, - мягко произнес Элбар. Орк взглянул на него со смесью страха и покорности в глазах, а затем, не ответив, шагнул назад, скрываясь за спинами Ирваста и Эгина. Неподнявшийся ухмыльнулся и обратился к магу: - Собираешься удрать? Тоже хочешь, как грейхемцы, из мира свалить, да?
   - Никогда! - зло бросил Эгин.
   - Да что ты? - скривил лицо Элбар, словно почуял какое-то зловоние. Он шагнул вперед, но тут же словно уткнулся в невидимую стену. Надавил на нее пальцами, преграда медленно поддалась, но стоило руке Неподнявшегося продвинуться дальше какой-то невидимой черты, как ее тут же отбросило назад. - Разумный ход. Так ты говоришь, что собрался сражаться? Что-то раньше ты не проявлял таких наклонностей, а? Из Агатовой-то Башни ты бежал! И это твое предательство вконец поломало все планы эльфов! Когда остались только два владыки, вместо четырех, Башня не устояла.
   Эгин промолчал. Они с Неподнявшимся сверлили друг друга взглядами, а Ирваст в это время непонимающе глядел на них. На протяжении всех тех лет, что существовало Государство Харалестское, рядом с императорами постоянно находился один из правителей того далекого времени, когда люди только народились! И не ждал ли он столько именно этого момента? Не желал ли он уйти прочь из Мира, в котором его народ постигла неудача?
   - Глупые существа, - раздался голос Бога, сдобренный горечью. Все, как один, повернулись к нему. Он медленно ступал по ступеням из света, опускаясь все ниже и ниже. Ворота позади него начали возвращаться к прежним размерам, проглотив, наконец, последнего из грейхемцев. - Почему вы стоите на месте, давайте уже, обнажайте оружие? Что такого ужасного в том, что вы можете потягаться со мной?
   Он ступил на землю и все стихии словно сошли с ума. Гора, на которой до сих пор покоились останки Агатовой Башни, превратилась в царство хаоса. Лишь вершина осталась спокойной, медленно сжираемая проходом за край Мира. Тугие черные смерчи взрывали камни на склонах, едва касаясь поверхности земли, туман стягивался к подножию горы, где моментально обращался в лед и опадал белоснежным покровом. Из-под кромки скалы вырвался огонь, сжигая все, что еще могло там гореть.
   Ирваст со страхом огляделся: если и была раньше возможность отступить, то теперь деваться было уже некуда. Воин-Бог шел к ним и от него веяло такой силой, что было просто удивительно, как ее напор не сбивает с ног. От каждого шага этого существа земля содрогалась и небо рассекали тонкие ветвистые молнии. Казалось - еще чуть-чуть и мир не выдержит, лопнет как мыльный пузырь.
   - От него никуда не денешься, да, Элбар? - прошипел сквозь зубы Эгин. - Что, ты пришел сюда встретить смерть лицом к лицу, не решился зарыться в землю?
   - Мы все еще можем остановить его, Эгин. Я могу. - Неподнявшийся еще раз сильно надавил на щит мага, и в воздухе разнесся треск, словно тонкий лед треснул у кого-то под ногами. Эгин вздрогнул, из глаз у него потекла кровь, но он сморгнул кровавые слезы и упорно продолжал держать свою защиту.
   - Ирваст не твой! - вскричал маг, роняя на землю капли крови. - Ему надо выжить! Ты пришел сюда, чтобы принести в жертву последнего бога? В него уже перестали веровать, остановись, Элбар!
   - А мне и не нужен Император, - оскалился Неподнявшийся. - Мне нужна кровь гораздо более действенная в данном случае. Та кровь, которая закипает при виде руин Агатовой Башни!
   Эгин успел заметить в глазах Неподнявшегося торжествующий блеск, успел крутануться на месте, но обернувшись встретил грудью полуторный меч. Лезвие вошло в плоть и кровь потекла с небывалой силой, так не мог истекать кровью обычный человек. Дреггс, навалившись на рукоять меча со страхом и удивлением глядел на дымящиеся алые струйки, подбирающиеся к его рукам. Словно обжегшись, орк выпустил оружие, но Эгин не упал, он так и остался стоять, непонимающе взирая на убивший его клинок.
   Бог остановился. Он, казалось, боялся самого вида крови.
   - Кровь, пусть принесенная в жертву и без твоего согласия, спасет нас, Эгин. - Преграды для Неподнявшегося более не существовало. Элбар крепко схватился за рукоять меча и дернул ее так, что с хрустом сломались ребра мага. Швырнул клинок орку. - В этот раз не убежишь, Владыка.
   Умирающий маг сделал шаг назад, освободившись от металла в груди. Боль и страх застыли на его лице. Ему было страшно умирать, он знал, что ему после этого придется отчитаться за все перед теми, кто отправил эльфов в этот мир.
   Холодное лезвие Миррана коснулось истекающей горячей кровью раны. Любой человек давно бы уже умер, но Эгин крепко вцепился в уходящую жизнь. Его кровь переполнилась силой, а стекая по топору Неподнявшегося она преумножала свою мощь.
   Ирваст и Строри стояли по обе стороны от Элбара и Эгина, оба с каменными лицами смотрели на подрагивающий от переполнявшей его мощи топор. Дреггс опустился на колени, сжимая в руках свой меч, измазанный чародейской кровью, и не сводя взгляда с напряженного лица Элбара. Но как бы страшно ему ни было, узел стягивающий душу немного ослаб: он выполнил свою часть договора перед Неподнявшимся.
   - Таково ваше решение. Мне жаль, но вы скорее всего будете об этом жалеть, - тихо произнес Воин-бог, обычным голосом, едва слышимым в шуме бушующей стихии.
   Цепи в теле бога двигались все быстрее, скручивались, приводя в движение суставы, словно у марионетки. Крайние звенья торчали из плоти, обхватывая пальцы. Кулаки сжались, обхватили невидимую рукоять меча.
   Элбар обернулся, капли крови слетели с Миррана, ровным полукругом опав перед новым Богом. Эгин наконец пал, напоследок взглянув на мир бездушными глазами, словно все его сознание сейчас ушло вместе с кровью в топор Неподнявшегося. Бог с легким равнодушием посмотрел на сверкающее лезвие.
   - Человек, думаешь я не хотел бы разорвать себе грудь, вырвать и растоптать сердце? - вновь заговорил серый. - Но заветы требуют наказывать иноверцев и врагов. Да и, если честно, я потерял всякую надежду. Самый стойки мир боролся всего четыре дня. Его выели до самых земных костей, лучше я даже не буду говорить что сделали с защитниками. А я должен был на все это смотреть...
   Элбар удивленно поглядел на бога, но дал волю замешательству лишь на мгновение.
   - Попробуешь меня съесть - Я тебе глотку разорву, - мрачно посулил Элбар и замахнулся топором.
   Пришли в движение звенья. Срываясь в крик от боли, бог рванулся на Неподнявшегося. И в тот миг, когда лезвием Миррана должно было сокрушить плоть врага, в руках серого бога появился огненный клинок.
   Движение топора замедлилось, пламя налилось багрянцем, облизывая его...
   Бог настоящий, видевший Хаос, прошедший через него и бог поддельный, так и оставшийся лишь человеком с божественными силами, глядели друг другу в глаза.
   В зеленых очах Неподнявшегося были самоотверженность и ярость. Погасшие серые глаза пришлого бога отражали боль и усталость.
   Огненный клинок погас, исчез, как и не было его. Кровь Эгина затушила пламя и Мирран взрезал-таки грудь врагу. Серый бог только хрипло усмехнулся, заваливаясь на спину.
   Не было никаких застилающих небосвод языков пламени, молний, даже земля не разверзлась под раненым божеством. Но что-то произошло с ним, словно стерли какую-то важную деталь, без которой портрет неполон.
   Стерли мощь.
   - Бесполезно, человек, - прохрипел он. - Так уж я устроен. Не победить меня в честной дуэли. Ибо сам я решил играть с обманом. Думаешь - изрубить меня дальше?
   Элбар и вправду примеривался для нового замаха, на этот раз собираясь обезглавить противника. Но вот теперь остановился, забросил топор на плечо и глядел на корчащегося бога.
   - Все мои странствия давно бы кончились, если бы так легко можно было бы меня остановить, - заметил серый.
   Цепи упорно пытались поднять свою марионетку, но рана была глубокой и крайне затрудняла процесс. Руки и ноги нелепо выворачивались, отталкивались от земли, но мышцы ослабли, крови им не хватало. Изрядно ее натекло из пробитой топором груди.
   - Они хитры, так просто не сдадутся, - продолжал бог. - Уничтожишь одно тело - Я перейду в другое. Покончишь со следующим - у меня и третье найдется. Поверь, их много. А оставишь в этом, то я просто залечу свои раны. Они берегут меня очень сильно.
   - Ну и что же мне с тобой делать? - задал риторический вопрос Элбар.
   - Делай что хочешь, - фыркнул бог. - Ты ничтожество, и ничего сотворить не сможешь. Ваших непуганых недоумков уже сожрали, а мир доедают прямо сейчас...
   - Не доедают, - раздался голос от врат. - Добрый гном их всех уничтожил. А от внешних, я на некоторое время этот мирок отгородил. Так что, у Меня будет время все закончить.
  
   Раздвигая планы бытия я шел к этому, с позволения сказать, миру.
   Холод пробрал по коже, когда я ступил в успокоившийся Хаос. Длинный туннель, ярко освещенный истекающей в него силой, запруженный людьми. И много, очень много ответвлений в стороны, по которым несутся белые змееподобные демоны. Нынче кличущие себя пророками серого бога.
   - Ну уж нет, - покачал головой Я, отделяя основной путь от мерзких гадов. - Там мне и без вас проблем хватит.
   Раздвинув плечом планы бытия, наконец я оказался внутри сферы. Врата были горячими, недолговечными. Все как обычно, по-эльфийски.
   Прервав речь врага, я повнимательней к нему пригляделся. Вот ты какой, вечно ускользавший, выедающий миры, лжец и убийца. Вот мы и встретились. Невзрачный ты, в цепях... Цепи!
   - Как я мог? Как я мог перепутать раба с хозяином?!
   Бог захохотал, лежа в луже крови. Кожа на его руках лопнула от обилия сползшихся цепей и он все-таки поднялся хотя бы на колени.
   - Это змеи, паразиты! Они пожирают Хаос и миры а не ты!
   Почему я не догадался раньше? Обрезать веревки марионетки куда проще чем сломить самостоятельного бога.
   - У меня и без того силы много, - ответил серый, сплевывая кровь. - А они ею кормятся. И меня же поят иногда. Ты не знаешь какое это "удовольствие" когда мерзкие духи заставляют пить жизнь из агонизирующего мира, из последних кто выживает при иссушении. Из детей.
   - Как ты мог на это согласиться? - удивился Я.
   - А у меня был выбор? - со злостью спросил бог. - Был он, а? Мне дали силу и даже не сказали что с ней делать! На, пользуйся, ты ведь нынче бог, парень, не знал? На меня ополчились все, меня предали даже самые близкие друзья! И тут появляется эта змея. Предлагает помощь, рассказывает о том, что я буду вести людей на бой с Хаосом. Я к этому и готовился. С радостью вкушал силу что дарили мне те, кому эти твари затуманили мозг. Вошел в мир, а они со мной. И принялись жрать всех и вся. А я только мог стоять и глядеть, потом уж и цепи появились и вся прочая атрибутика. Я делал все, что они требовали, даже, на самом деле они говорили мне что я делаю. Слова пророков управляют богом. Оставалось только уповать, что мой родной мир не породит больше столь ужасных чудовищ как я или эти змеи.
   - Я об этом позаботился, - усмехнулся я, вспоминая эту маленькую победу. - Того мира больше нет. Поглощен Хаосом. И следом Хаос поглотит тебя. Отдай мне Мирран, человек! - Я протянул руку за своим оружием.
   Элбар ничего и сказать не мог от удивления:
   - Ты... но... ведь без него я... - какой он жалкий, этот человек. Он даже пары слов связать не может. Жалкий дурачок, с твоей помощью удалось сыграть замечательную партию несколько тысячелетий назад...
   - Да, ты умрешь, - невозмутимо закончил за него я. - На что же ты еще надеялся? Ты думал, что Мирран навсегда достанется тебе? Я не могу оставить здесь часть себя! Ты слаб, человек. Давай сюда, быстро!
   Он повиновался, протянул мне Мирран, и стоило только схватиться за его рукоять, как я легким движением руки развеял этого человека в прах. Он выполнил свое предназначение, дальнейшее его существование может быть опасным.
   - Кто ты? - удивленно произнес Строри, глядя на меня. Наверное он сам опешил от своей наглости, потому что поспешно закрыл рот ладонью, словно из него вылетела какая-то жуткая непристойность, какую даже гном постесняется произнести.
   - Он первый из Владык Агатовой Башни, который бежал прочь, в страхе... - попытался ответить за меня еще один человек. Он был здесь тоже своего рода владыкой. Раньше был. Сейчас он никто.
   - Ты угадал лишь частично, человек, - снисходительно заметил Я, поворачиваясь к нему. О, с каким страхом он смотрел на Мирран в моих руках. Как боялся! У него даже руки дрожали... - Я никуда не убежал. Я пошел дальше, вперед, я не хотел оставаться здесь, среди этих недоразвитых созданий, эльфов, как вы их называете. Но, все же, этот мир мог мне еще пригодиться, и я решил пока оставить в нем задатки для моего плана. Я не отдал никому своего оружия, оставил Мирран здесь в одиночестве. Поднять его мог лишь человек, ибо даже сравниться он не мог своим разумом с моим, он ничем не угрожал... Зато сберег Мирран и тот не затерялся в истории.
   Хаос, вот великая сила, о которой не могли помыслить даже Высшие со своим порядком! Я вошел в него, когда покинул этот Мир. До этого все сплошь и рядом пользовались эльфийскими секретами, а я решил попробовать на зуб Хаос! И должен признать, что это - запредельная боль!
   Хаос лез в мою голову, мои мысли путались, я слышал голоса, слышал свой крик, мое тело готово было разорваться на тысячу осколков, истаять, сгореть, застыть мириадами замороженных капель! Но я все это одолел! Я победил Его! Пусть мне никогда было не стать владыкой Хаоса, но я вплотную подобрался к разгадке большинства Его тайн, нашел множество интереснейших вещей и понял, что именно в нем вся сила бытия. Из него все рождено, из него берет силы! И когда кто-то пытается совладать с Хаосом, я лишь усмехаюсь. Но бывают и такие, кому это действительно по силам. И им наплевать на то, что после такого поворота дел, все во вселенной замрет на месте, словно красивая ледяная скульптура! Им видите ли не нравится, что Хаос вносит в жизнь элемент неопределенности.
   - Ты пришел в этот мир, чтобы рассказать нам об этом? - с издевкой спросил Строри. Не боится... глупый. Но мне не до ответов, сейчас требовалось решить проблему насущную. Отложим просвещение непросвещенных на потом.
   Бог, бывший кузнец и не помышлявший о нынешнем могуществе, уже стоял на ногах. Цепи обвисли, его трясло, как в лихорадке. Но этого мало. Серый бог должен умереть. Пусть и не по своей воле он создавал в Хаосе эти ужасные пустоты, но своей силой. Паразитов лишенных источника пищи будет легко вымести, сколько бы их не развелось.
   - Твоя смерть близка, как никогда, Серый Бог, - произнес я ему прямо в ухо. - Ты будешь мертв полностью. Сейчас тебе самое время начать завидовать смертным.
   - Ты хочешь похоронить Его вместе с этим миром, уничтожить здесь всех? - рыкнул Дреггс. Какой умный орк. Кажется, сказываются корни его рода. В конце концов эльфы, эти жалкие рабы, в далеком прошлом состояли в родстве даже с нами.
   - Не буду спрашивать, как ты догадался. Это гениальная догадка, Дреггс, - произнес я растягивая слова. Как давно я не говорил... теперь даже разговор с орком, пусть и чуть необычным, приносит мне некоторое удовольствие. - Я не зря столько возложил на тебя. Ты все прекрасно выполнил... Интересно, а Элбар в последнее время не понимал, что у него в голове появились не только его мысли?
   - Зачем понадобились тебе мы, все мы, обитатели этого мира, ты что, сам не мог прикончить Эгина? - спросил меня Император.
   - Все просто, глупый человек, - скривил я губы, - ведь иначе Он со своими пророками почуяли бы подвох... да и сомневаюсь, что использовать кровь Эгина я бы сумел. Тут заслуга именно воли Элбара ко спасению, - небрежно махнул я на распавшееся прахом тело. - Ну а теперь простите. Простите, но мне пора приступать к делу... слишком долго я ждал...
  
   Строри смотрел на то, как этот странный пришелец, замотанный в бордовый балахон, сверкающий угольями-глазами, взмахнул рукой и от Врат за грань, по небосводу ввысь побежала трещина, словно Мир пошел по швам как дрянное платье.
   Из дальних далей в мир рванулась непроглядная чернота, такая плотная что даже звезды через нее не проглядывали. Если конечно она не поглощала звезды, подобно прожорливой Топи, съедающей всякую душу.
   Воин-Бог посмотрел на небо, с которого в миг исчезли все облака и вдруг сделался похожим на простого крестьянина, на котором нелепыми железками висят латы, который попытался отстоять свое родное поле перед стаей налетевших разорителей. И сейчас он ждал смерти. А второй пришелец в это время кажется совершенно не был доволен происходящим:
   - Как это так? - взревел он, разворачиваясь на каблуках и направляя топор на орка, гнома и человека. - Откуда в умирающем мире столько силы? Кто здесь еще способен сопротивляться?
   Ему никто не ответил.
   Строри понял: сейчас или никогда. Пока не все гладко у этого хитреца, пока он в растерянности и его план идет не так как он хотел - он уязвим.
   Гном схватил топор, на миг ему показалось, что лезвие на нем стало черным, но это был лишь морок, сталь по-прежнему блестела заточенными краями. А ведь тебе все еще хочется вернуться к могуществу Топи, - сказал сам себе Строри. - Но Топи больше нет. Она уничтожена и не к чему возвращаться. Остался только путь вперед!
   Он отшвырнул Строри прочь, лишь взмахнув топором. Рядом с гномом упало и его оружие, ювелирно разделенное надвое. Глаза вспыхнули, полы балахона всколыхнулись на ветру и второй удар уже должен был быть последним, но в решающий миг гнома загородил Дреггс. Его меч, бурый от крови Эгина, стал лишь слабым препятствием на пути Миррана, прежде чем тот разрубил орка от плеча до бедра, но и мгновения хватило Строри, чтобы выскочить из-под всесокрушающего оружия.
   - Зачем?! - удивленно вскликнули Ирваст и Серый Бог. Глупая жертва орка осталась им непонятна. Зачем умирать так, если тебя никто не заставляет? Зачем спасать гнома, которого сегодня увидел впервые в жизни?
   Владыка Агатовой Башни (хотя, какой он Владыка, без самой башни) засмеялся, и одним прыжком вновь оказался подле Строри. Гном не закрыл лицо руками, не опустился на колени, моля о пощаде, нет, он гордо взглянул в пламенеющие глаза и замер в ожидании удара.
   - Тебе совсем необязательно умирать... - решил напомнить Он.
   - Лучше уж в бою умереть, чем ждать неотвратимой смерти сложа руки. Так уж у гномов заведено, - отчеканил Строри.
   - Поверь, лучше уж сгинуть, чем пасть от Миррана. Какие вы упрямые, гномы, за это я вас и недолюбливал. Остались в свое время непокоренными...
   Ирваст безучастно глядел на то, как гном стоит перед своей смертью. Он не попытался защитить его подобно орку. Ему вообще было плевать на все происходящее. Со смертью Эгина у него словно выбили последний камень из-под ног и он полетел в пропасть. Теперь уже ни о какой Империи и речи идти не могло. Мечта о возрождении Харалеста растаяла словно туман поутру. Без мага он ничего не может... ровным счетом ничего. Лучше бы их всех поскорее прикончили. Лучше не быть, чем быть ничтожеством.
   - Ты напрасно тратишь силы и время, - вдруг сказал бог. - Пророков нет в этом мире, мир отделен от них тобой же. Я сейчас сам по себе.
   Серый захохотал и скинул цепи наземь.
   - Как все просто, - произнес Владыка. - Как однако все просто получилось.
   - Просто? - удивился бог. - Да мы будем сидеть здесь до скончания времен! Ты не можешь уничтожить мир, врата закрываются и скоро я не смогу ни зайти, ни выйти. Мои пророки остались за чертой, но просто убить меня этой своей игрушкой ты не можешь. Одолеть такого бога может только свободно бурлящий Хаос.
   Владыка один ударом снес улыбающуюся голову с плеч. Не успело тело упасть, как на нем уже топталась собственная копия.
   - Это бесполезно, - усмехнулся серый. - Так уж вышло что я почти совершенен, я не завишу от тела, даже когда хожу по воплощенным мирам.
   - Ну предположим, - прорычал Владыка, - что мир еще недолго будет противиться вторжению Хаоса и тогда я тебя благополучно похороню!
   - Стойте, - нежданно-негаданно подал голос Ирваст. - Незачем губить всех. Это место, Топь говорила, что оно стоит вне времени. Эльфы создали неприкасаемый уголок. Если заполнить Хаосом лишь его, то мир выстоит.
   Бог и Владыка переглянулись.
   - Люди бывают гениальны, верно? - спросил первый и снова начал хохотать.
  
   Строри шагал по сухой земле вдоль драконьих гор. Оказывается Агатовая башня прежде находилась не так далеко от нынешнего Закхара.
   Возвращаться пришлось в одиночестве. Ирваст решил погибнуть как бог, а не возвращаться назад лишенным имени и власти. Даже если потом бывший Император передумал - было поздно. Владыка обрушил тропу следом за Строри. Вероятно, создав где-то подобие Мехейева леса.
   - Дай мне одно обещание, враг мой, - слышал гном голос серого бога, прежде чем покинул окрестности Башни. - Люди доверившиеся мне. Отведи их в любой мир, но не отдавай на растерзание моим хозяевам.
   - Клянусь, эти люди не будут знать горя, - отвечал Владыка.
   Эти две великих сущности объединив свои усилия все же смогли впустить Хаос внутрь сферы.
   Дорога сама ложилась под ноги и скоро Строри начал уже узнавать края, в которых провел не одно десятилетие. Совсем недалеко отсюда он когда-то повстречал Улгара...
   Мир был спасен, освобожден от скверны белых змей и не разрушен первородными силами. Ушли эльфы, а Мир остался цел. Омолодились народы и сейчас можно было начинать все сначала. Агатовая башня нынче предстает лишь в воспоминаниях.
   Строри был уверен, что когда-то точно такие же мысли посещали и Элбара, когда тот только получил в руки Мирран.
   Но у Строри не было этого великого оружия.
   У него было лишь напутствие, данное ему Владыкой Агатовой Башни:
   "Приспособиться и жить можно где угодно. В снежных пустынях, раскаленных солнцем каменистых пустошах, даже в Топях можно жить".
   Главное - жить.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"