Когда Саша собирался в супермаркет, Аня лежала под одеялом. Таким толстым и тяжелым, что она не чувствовала тела.
"Как под завалом", - подумала.
Ей стало душно, нос засопел, а рука нашла живот. Ладонь скользнула по телу, вверх, вниз. Голая...
"Почему? Как я здесь очутилась?"
Комната не казалась знакомой: Аня наверняка запомнила бы ужасно низкие потолки, подпираемые раскрытым шкафом. Одна дверца ещё скрипела после Саши, а другой вовсе не было. Внутри висели зимние куртки, верхняя полка была забита. Чем-то.
Аня раскрыла шею и плечи, приподнялась и покрутила головой. Настенные часы стояли, а из прихожей доносились звуки прыжков. Саша обувался.
"Он милый, только бы убрать бакенбарды, - подумала. - Стал как Пушкин".
- Анька, я скоро!
После того, как похрустел замок, Аня выбралась из кровати. Во время поиска тапочек она обнаружила щетину на ногах. Девушка подняла руку, затем другую - подмышки были черны от волос.
"Сколько я здесь? Что вообще происходит?"
Возле кровати одежды не оказалось, в соседней комнате лишь беззвучно мигал телевизор. Аня вернулась в спальню и вытащила из шкафа куртку. Оранжевую, как у железнодорожников. Накинула.
"Саша - мой парень? Что я о нем знаю?"
Знала она до смешного мало, впрочем, как и Саша о ней. У него был сексуальный хриплый голос и проблемы с выплатой кредита. До кризиса он взял квартиру, теперь даже проданная машина не покрывала долгов. За работу в офисе он получал все меньше денег, но он продолжал дорожить своим местом. На выходных он болел за аутсайдера - ФК "Харьков", в то время как весь город фанател от "Металлиста". Во всем этом был определенный мазохизм.
Аня была студенткой, она писала дипломную, любила весну, розы и Сашу. За то, что он любил её. Ей нравились его подарки и внимание. Конечно, девушке хотелось большего, но в мире был кризис, и она понимала Сашу. Хорошо, что у неё хватало модных вещей и даже были кое-какие драгоценности.
"Кстати, где мои сережки и цепочка?"
Она посмотрела возле кровати, потом стала на четвереньки и исследовала старый ковер. Пальцы нашли седые волосы. Бр-р.
Аня села на кровать. Капнули слезы. Она точно помнила, что когда ложилась спать, драгоценности были на ней. Она помнила черный стул у изголовья кровати, куда положила вещи. Джинсы, блузку и розовый плащик.
Саша угощал её пиццей, салатом и грузинским вином. Они целовались прямо за столом, жадно облизывали шеи друг друга и по-борцовски обнимались. Она стянула с него рубашку, он залез ей в джинсы. А потом неожиданно предложил отдохнуть часик-другой.
"Вот и поспали".
Ане захотелось пить, она поднялась и потопала на кухню. По пути увидела всевозможные образцы безвкусия - люстру, шкафы и обои.
"Как можно жить здесь?" - недоумевала.
Женщина вывалилась из ванной, чуть не сбив Аню с ног. Коренастая и рыжеволосая. Крашеная. Стиль базарной торговки.
Аня плотнее запахнула куртку и отступила. Подальше от вылупленных глаз и багрового лица.
- Ты? Это же я!
Ещё пару шагов - и Аня дернула входную дверь. Заперто. Женщина хищно подкрадывалась, готовясь к решающему прыжку.
Девушка вскрикнула, опомнилась уже на кровати. Мегера лежала рядом. Без банного халата. Уже не красная, уже никакая не мегера.
- Анечка, - сказала женщина, прижавшись телом. - Я люблю тебя больше всего на свете.
Её наслюнявленные пальцы коснулись твердых сосков девушки. Нежно. Сдавили жестче и отпустили. Потом стали спускаться ниже. Аня застонала, а губы женщины, обласкав шею, встретись с её губами.
Их слюна, волосы и кожа принадлежали сейчас одному человеку. Тот проваливался куда-то и взлетал в небо, его смывало течением, но он выплывал на берег, чтобы продолжить любовные игры.
Аня визжала сиреной, перед глазами были разноцветные шарики, а во рту сахарная вата.
- Анька! - донесся голос Саши. - Ты опять любишь саму себя?
Он был седым и сутулым, но эрекции могли бы позавидовать молодые. Саша не видел Аню в упор - он смотрел исключительно на жену. Та лежала, бесстыдно раздвинув потолстевшие с возрастом ноги.
Аня поняла, что она лишняя, вылезла из кровати и надела куртку.
Выходя из спальни, она обернулась и посмотрела на саму себя. Все эти морщинки, складки и вены были такими родными. Своими.
"Но зачем рыжие волосы?" - подумала.
Она прошла по коридору с некрасивыми обоями и старыми шкафами и уткнулась в дверь.