- Смотрите, смотрите! - крикнул Лоботомир, хотя все и так глазели на мертвеца.
Мертвец был почти таким же, как вчера на похоронах. Желто-серое лицо и усы, подсмоленные солнцем и сигаретами, что водились в уголках его ротовой пещеры. Козырек узкого лба, говоривший о том, что владелец заблудится и в трех любовных соснах. И острие обидчивого подбородка, норовившего пронзить свихнутую в детстве шею. В пиджаке, перевидавшем немало парфюмерии, он лежал тогда в гробу, но взгляды близких перепрыгивали через него, словно он был гимнастическим конем.
Сейчас же всеобщее внимание было цепями приковано к мертвецу, грязному и расхристанному, изодранному и свирепому, набравшемуся репья и энергии Метеоритного ручья. Ручей впадал в кладбище Домашних Пилотов, где по совету Лоботомира зарыли покойника.
План сработал - мертвец был живее большинства присутствующих. Он проворно приближался к людям, которые трусливо сбились в кучу.
Окруженная родней умершего, жена Амнезина собирала слезы ладонью. Как ни странно, больше всего ей было жаль себя. Она перенесла так много, пожертвовав своей молодостью и убеждениями, строя отношения на неприступных скалах и в непролазных топях в бури и грозы его плохого настроения. Стоило мертвецу приоткрыться, как Амнезина просачивалась в его внутренний мир, где было темно, сыро и скучно, будто на лекциях охраны труда. Но, несмотря ни на что, она любила его таким, как он есть.
"Он был хороший как..." - сказала она на поминках, не сумев подобрать удачного сравнения. Уже позже Амнезина вспомнила своего дедушку, лучше которого не было на свете.
Мертвец был преподавателем телячьего языка, годился в отцы, а напомнил деда. Любовь вызрела быстрее прыща. Совсем скоро он угощал её рисовыми дракончиками своей мамы и учил взлетать в авиасимуляторе.
Потом все гуляли на свадьбе, где было больше мяса, чем на некоторых планетах, а выпивки хватило бы на запуск космической ракеты. Та же самая компания, что сейчас кучилась во дворе, бесновалась вокруг мертвеца с Амнезиной, строчила тосты и горланила "Горько". Был на празднике и кузен невесты Лоботомир, а также дядя Павел, который тогда ещё не нашел своего неродного близнеца Авеля.
- Даже на свадьбе он целовался как щенок, - сказал Павел, смачно харкнув вдогонку мертвецу, потопавшему к дому.
Дядюшка Авель, как обычно, сочувственно поддакнул, а Лоботомир нежно обхватил обвислое брюхо сестры, взращенное на месте талии.
Мертвец не умел и не хотел учиться целоваться. Будто вытащенная из воды рыба, он хватал парализованным ртом все, что было перед глазами, неловко компостировал, капал слюной, собирал пудру густыми усами, вляпывался носом в помаду, измазывался тушью, нервничал, психовал, затем унизительно извинялся и пятился. Подобным образом дело обстояло в постели, где мертвец вел себя как утопающий. По счастью, у Амнезины были умелые руки и правильно подвешенный язык, но когда и этого недоставало, Лоботомир привязывал её мужа к перилам кровати.
- Я его не узнаю, - сказала названая сестра мертвеца Октябрина, - он вернулся настоящим громилой.
Из открытого окна детской комнаты летели динозавры - летающие и не очень - ласты которым мертвец клеил ещё в школьном возрасте. Через миг в другой комнате смертельно зазвенела посуда и затрещала мебель, окно брызнуло стеклом, и палисадник под домом завалило рожками да ножками.
Нрав у мертвеца был добрый, а руки слабые. Однако когда его выперли из университета за связь со студентками, он устроил дома страшный погром, переломав все спички в кухне и изорвав туалетную бумагу. Амнезина знала мужа лучше законов Ньютона. Даже её одной было слишком много для мертвеца. Что же говорить о студентках с энергией электростанции? Нет, единственной виной мертвеца были фэнтезийные знания телячьего и фантастические педагогические таланты - молодые филологи просто не имели шансов при честной игре.
Сыграли нечестно. Увольнение привело к зверской расправе над зубочистками и тюбиками пасты. В трудную минуту Амнезина повернулась к мужу лицом и выпила с чаем его лимонные слезы. Тем же вечером они сбрасывали бомбы в авиасимуляторе.
Системный блок грохнулся у ног Лоботомира - Метеоритный ручей наделил мертвеца поистине геркулесовской силой.
- Ну вот, - сказал Лоботомир, - с карьерой домашнего пилота покончено.
Когда Амнезина заревела белугой, все решили, что она оплакивает мертвеца, но ей опять стало жалко себя. Она не понимала, как можно жить с человеком, у которого нет ничего святого.
Между тем мертвец вышвырнул себя из окна второго этажа, снес оградку, отставил на клумбе туфлю, избалованную городскими тротуарами, и пронесся мимо родственников. Если бы не крик дяди Павла, никто бы не заметил исчезновения Авеля.
Мертвец мчался к ручью, взвалив на плечи младшего близнеца.
- О горе мне горькое, - завыл Павел, рухнув на колени с высоты своего роста. - Я искал Авеля полжизни.
Подозрения о существовании брата-близнеца зародились у Павла на дне его детства. Он всегда ел и пахал за двоих, отдувался за того другого и постоянно получал сверх заслуженного. От чрезмерных нагрузок юноша неописуемо страдал, у него ломался голос и росла борода. Едва заметная родинка на щеке растолстела как боров, изуродовав его внешность. В подростковом возрасте на парня напали эскулапы, но обломали себе зубы и погнули пинцеты. Позже его брали в оборот военные и спецслужбы. Ходили слухи, что он выполнял жутко секретные задания для двоих - отвлекал противника и вырубал с тылу, бежал в атаку и сам же прикрывал себя из засады.
Амнезина встретилась с ним в доме мертвеца. Он уже был немолод, таскал на щеке бородавку и брил подмышки. Чаще всего они сталкивались в Интернете, где Павел дни напролет искал близнеца. Но однажды их взгляды пересеклись за обеденным столом - женщина улыбнулась, а мужчина заплакал. Чувствуя за собой вину, Амнезина поговорила с мужем. После секса, измотавшего кишки обоим, мертвец признался, что у него есть на примете абитуриент, который вполне может быть близнецом дяди.
Выпускника черепно-мозгового лицея звали Авель, и он был похож на Павла, как вода на вино. Во время репетиторского занятия тощий паренек поделился своим горем с мертвецом.
- Как жаль, что у меня нет близнеца! Он забирал бы половину моих кошмарных снов.
Даже если Авель был близнецом другого, его стоило свести с Павлом, которому вообще не снились сны и у которого в тарелке всегда было больше, чем он мог съесть.
После очередных постельных мучений Амнезина надавила на мужа.
Уже утром под дверью дядиной комнаты стояла подарочная коробка с Авелем. Торопливо развязав бантик, Павел встретил свое счастье, которое длилось до этого дня.
- Куда он утащил его? - стенал Павел. - Брата моего Авеля!
Гнаться за мертвецом было поздно, но все знали, где находится кладбище с Метеоритным ручьем. Если не считать орбитальной станции, в той стороне больше ничего не было.
Начальника станции величали Манчжурием, и он приходился Октябрине гражданским мужем. В те времена, когда ошибочно считалось, что космос вверху, а не внизу, Манчжурий наматывал круги вокруг Земли, но как только ученые поднабрались смекалки, он передислоцировался под землю, чтобы носиться по Солнечной системе уже в планетном болиде.
После того как станцию поместили туда, где ей надлежит быть, забот у Манчжурия поубавилось. Еженощно он играл в авиасимуляторы, а днем отсыпался на змеиных яйцах в барокамере - основном источнике доходов подземных космонавтов.
Манчжурию нравилось, когда его называли заживо погребенным, тем более что толком он не был погребен. Время от времени к нему приходила гражданская жена, чтобы помочь высиживать яйца. Иногда он сам прибегал к ней - это значило, что случилось нечто из ряда вон выходящее: Апокалипсис или Новый год.
- Дело в Метеоритном ручье, - пояснил Лоботомир. - Ночью он грохотал как поезд.
Как и все домашние пилоты, ночью Манчжурий сражался в воздухе, слыша исключительно взрывы ракет и рев падающих самолетов. Его подруга Октябрина, ворочаясь в постели, страдала от скулежа Амнезины, супруга которой уже начали будить инопланетные звуки, похожие на полоскание горла. Павель и Авель, вскрикивая и брыкаясь, смотрели один сон на двоих, где булькали точно такие же голоса подводных чудовищ. А Лоботомир, бодрствуя возле окна, которое выходило на кладбище, считал метеориты - он знал, что если их число окажется простым, то воскрешение случится всем смертям назло, а не в угоду им. Камней прокатилось семь, что было не очень хорошо, но и не сильно плохо.
- Семи бедам не бывать, - сказал он, укладывая себя на бок борцовским приемом.
Лоботомир умел вычислять длину чужого взгляда с точностью до сантиметра и весомость слова - до грамма, по вдоху узнавал, чего хочет сердце, а по выдоху - что у человека на душе. Изучив походку, он мог рассказать, какой путь отмерян, говорил результат матча, посмотрев на составы команд, и по морщинам играл на пианино, словно по нотам. Он всегда знал, сколько будет пятниц на неделе и где пройдет отпуск, советовал, как стричься на Рождество и какие места брить накануне первого свидания. Неминуемую смерть мертвеца предсказала посадка самолета - командир звена садил его как картошку. Именно тогда Лоботомир принялся исследовать ручей, слушать его грохот вместо любимого хардкора и рисовать в уме сюрреалистические схемы.
- Мы так и будем стоять? - спросила Октябрина. - Дадим ему съесть Авеля?
Последняя фраза покоробила Амнезину, она хотела сказать, что мертвец всегда был убежденным вегетарианцем, однако, вспомнив количество сбитых самолетов и ту зверскую злобу, с которой он недавно крушил новую мебель, загудела вместе с остальными. Решение должен был принять Лоботомир, но он медлил подобно светофору.
- Идем, - сказал он спустя время. - Мне и впрямь не нравится его новый прикус. Как бы он не перегрыз Авелю шею.
От толпы мигом оторвались Манчжурий и Павел. В их руках давно были палки, а в задницах - шилья. Лоботомир, оружием которого была интуиция, неспешно двинулся следом. Пару ему составила Октябрина, неспособная угнаться за гражданским мужем. Амнезина раздумывала целую вечность, и только когда поворот скрыл спасателей, посеменила в сторону кладбища Домашних Пилотов.
За спиной тут же зашушукались - мать с тетками при первой возможности принимались обсуждать её качества и способности, поносить как человека и хозяйку, жену и любовницу. Естественно, худшей партии для мертвеца не существовало, конечно же, это Амнезина отравила жизнь всему семейству и довела мужа до смерти. Мало того что из-за неё нельзя было протолпиться в кухне, что ежедневно в уши залетали обидные реплики, а перед слеповатыми глазами постоянно мельтешил её силуэт, так она притащила в "Божий Храм" своего братца, самого дьявола во плоти.
Лоботомиру было известно, в каких комнатах воздух самый густой и спертый, где ставить ночные горшки и сколько крапинок на ситце. Такого старухи не прощали никому.
После смерти мертвеца дни Лоботомира в доме были сочтены, но неожиданное воскрешение спутало все карты. Ответ на квартирный вопрос откладывался до лучших времен.
Для близнеца дяди Павла вряд ли можно было придумать худшие времена. Сидя на скамейке возле своей могилы, мертвец лениво терзал его шею. Кровь брызгала во все стороны - даже палка Павла, которой он силился выбить Авеля из лап племянника, побагровела и, казалось, разбухла. Зашедший с тылу Манчжурий готовился разбить бывшему партнеру по звену голову, но ему не хватало решительности.
- Именем метеорита и метеоцентра, - сказал Лоботомир, - заклинаю тебя отпустить Авеля.
Заклинание не сработало - похоже, Метеоритный ручей оживил тело, но не рассудок.
"Буду притворяться безмозглым, - думал мертвец, - с дураков взятки гладки. Я никогда не брал взяток, не на того напали. Но мне недоставало свирепости, вот как сейчас. Рыыыы!"
Манчжурий, который наконец настроился хрястнуть мертвеца по башке, завизжал и опрокинулся на пятую точку. Октябрина тут же геройски заслонила гражданского мужа своим плоским телом. Пользуясь суматохой, Павел бумерангом кинулся на помощь Авелю, но потерял ноготь на большом пальце. Амнезина и Лоботомир наблюдали за всем этим со стороны, качая головами.
- Это уже не мой муж, - сказала Амнезина брату. - Не думаю, что мне захочется делить с ним постель.
"А эти хороши, - размышлял мертвец. - Два сапога пара. Я был под сапогом каждого. Они мной мани... мани-мани-пулировали. Положили глаз на семейное добро и отцовский дом. Мне не хватало злости. Даже когда Лоб связывал меня, я боялся его укусить. Не то что теперь. Рыыыы!"
Мертвец вырвал кусок мяса из предплечья Авеля. Павел закричал и снова бросился в атаку, заработав царапину от уха до уха.
"Абитуриентик тоже объедал меня, - говорил про себя мертвец. - Но хуже всего его папаша, завкафедрой. Редкая сука - выжил меня из универа. Самого огромного спеца по телячьему языку и коровьим диалектам. Годзиллу филологии. А я не сумел вовремя разозлиться. Зато сейчас в моих руках Авель, плоть от плоти его. Рыыыы!"
Мертвец вогнал клыки в шею младшего близнеца, хотя был сыт как депутат. Павел снова попытался спасти брата, но был схвачен подмышкой и посажен на свободное колено.
"Дядя Паша постоянно учил меня жить - теперь я научу его умирать. Но сперва я разберусь с Манчем. Он расхерячил хвост моего самолета. Не думаю, что это случайность. И никаких извинений! Помахал мне ручкой на прощание, мол, земля тебе пухом. Я не успел ему сказать пару теплых. Ба-бах - и темнота. А потом голоса: вставай, вставай. Рыыыы!"
Лапа мертвеца загребла остолбенелых Октябрину с Манчжурием и уложила на колени, рядом с Павлом и Авелем.
"Я разберусь с каждым, - мысленно произнес мертвец. - Никто не уйдет от наказания. Лоб и Зинка, подлые интриганы! Больше им не жить в моем доме. Рыыыы!"
- Именем метеосводки... - начал Лоботомир, перекрикивая плач Амнезины, но рука дотянулась и до него.
Сгребши всю компанию в охапку, мертвец дико захохотал и прыгнул в могилу.