Тиха весенняя ночь за потоком Кедрон, в том месте, где он делит Гефсиманский сад на две неравные части. От ветров, что прилетают в эти края с побережья, закрывает его одинокая и древняя, как само время, гора Елеон, поэтому листья на ветвях местных деревьев за сезон не успевают даже толком научиться шелестеть. Провисят они в немой неподвижности все лето и опадут разом после первого же холодного осеннего дождя.
Тиха она еще и потому, что мало кому, будь то житель небольшой деревушки Гефсимании, расположенной милях в пяти к северу отсюда, или так - просто посторонний прохожий, прийдет в голову гулять там после захода солнца.
Чужак убоится разбойников, чьи шайки в описываемый период времени слишком уж расплодились в этих краях. Местный же не рискнет там появляться после того, как солнце закатится за гору, потому что все в Гефсимании слишком хорошо знают историю этого сада.
О, когда-то, давным-давно, высился на горе Елеон величественный дворец, и семь поколений венценосных властителей прогуливались по мраморным дорожкам этого сада, наслаждаясь видом самых экзотических деревьев Ойкумены.
Но все проходит - прошло и это...
Дворец был разрушен ордой дикарей, что, как мутный поток, хлынули однажды с севера на юг, сметая все на своем пути. Они же не оставили и камня на камне от пышной и многолюдной столицы Гефсимании. Так что нынешняя деревушка, носящая такое же название - лишь забытая тень некогда достославного города.
Особенно страшна местным жителям та самая, меньшая, часть сада, что по ту сторону реки Кедрон, где, едва заметным, но все еще сохранилось древнее кладбище. Именно там былые властители хоронили себе подобных.
В отличие от нынешних обитателей Гефсимании, приспособивших для погребения пещеры на западном склоне Елеона, древние короли закапывали своих мертвецов прямо в землю. Потрескавшиеся, изъеденные временем, но все еще белые обелиски из нездешнего мрамора, внушали гефсиманцам суеверный ужас, который подогревали неоднократные свидетельства очевидцев о том, что по ночам, а бывало, что и при свете солнца, древние короли восстают из праха и бродят между могилами. Не нужно говорить, что встреча с кем-нибудь из них не сулила ничего хорошего ни для пьяного крестьянина, ни для пастуха, разыскивавшего убежавшего ягненка.
2. Заклинатель.
За час до полуночи, у них все готово. Вот одиннадцать обелисков, выкорчеванных из могил и расставленных в особом порядке. В центре - наверное самая древняя могильная плита на всем кладбище. В данном действии она будет играть роль Алтаря Великих Древних. Кровью, перемешанной с порошком фосфора, начертаны на ней имена Азатота, Шаб-Нигурата и Ктулху. На алтаре - сложная пентаграмма, в лучах которой расставлены некие магические предметы, названия которых нет смысла перечислять, так как они ни о чем не скажут непосвященным. Вот атрибуты попроще, вроде мирры, ассафетиды, гальбанума и мускуса.
Там и тут горят свечи, сделанные как будто бы из черного воска, но с уверенностью это утверждать нельзя - в игре теней и сполохов света легко обмануться.
- Пора, - говорит Заклинатель двум своим помощникам. Те оба одновременно кивают.
- Чтобы ни случилось, не вздумайте мне мешать, - дает он последние указания: - Да не спите. Следите за тропой. Вдруг принесет кого-нибудь нелегкая.
- Ты, главное, дело сделай, - грубым голосом отвечает Диреан: - А за нас не беспокойся - мы свое дело знаем.
С этими словами он и его брат отходят от Заклинателя и, занимают позицию шагах в тридцати от него, у дерева, мимо которого проходит еле заметная тропинка, ведущая сюда от моста через Кедрон.
Если и будут нынче незваные гости, то только отсюда.
В это время, сделав глубокий вдох, будто перед погружением, Заклинатель переступает границу внешнего круга камней и подходит к Алтарю.
Сотворив левой рукой знак Вур, "КВЕЙХАИДЖ" - обращается он к камню Вихрей. За тем пять шагов к камню Льва-Змеи и: - "ОСАИДЖ". "МУГЕЛЬФОР" , - это камню Ураганов. После чего еще пять шагов и: - "ЗАВАХО", - заканчивает он камнем Земляного Быка и возвращается к Алтарю.
Действия его находят отклик. Так, по крайней мере, кажется Заклинателю. Некое ощущение концентрации силы, начавшейся в этом месте, заставляет радостно биться его сердце, но он одергивает себя, боясь сбиться с ритма.
3. Сторожа.
- Как думаешь, много там? - спрашивает Треп.
Вопрос, как видно, задается не в первый раз. Диреан морщится и молча пожимает плечами.
- А вдруг там не золото? - не отстает Треп. Он явно волнуется. Глаза горят лихорадочным блеском, он то и дело поглаживает куцую бороденку: - Вдруг там вообще ничего нет.
- Да есть, есть, - со вздохом говорит Диреан: - Без него заклятия не наложишь. Так что хотя бы золотой там точно спрятан.
- Ничего себе - хотя бы золотой... Столько сил и времени убить, и все из-за какого-то золотого?! - Треп скрипит зубами: - Связался я с вами на свою голову. Вот узнает Синедрион...
- Не трусь, братишка, - подбадривает его Диреан. Он сидит на траве, спиной прислонившись к дереву, и жует черствую лепешку, поэтому, временами, его речь не внятна: - Древние короли денег не считали. Так что, я думаю, в накладе не останемся.
- Что ты там говорил про заклятие? - вдруг вспоминает Треп.
- Какое заклятие?
- Ну, что, мол, без золота заклятие не наложишь.
- А, - Диреан закрывает глаза и начинает рассказывать негромким голосом: - Чтобы скрыть клад от человеческого глаза, нужно наложить на него магическое заклятие. Специальное. А для этого нужно, чтобы в кладе присутствовало золото. Чем больше, тем лучше.
- На кой мне магическое золото? - бормочет Треп себе под нос. Он выглядывает из-за дерева и смотрит на Заклинателя, окруженного столбом фиолетового тумана.
- Не хочешь - не бери, - сквозь дрему говорит ему Диреан: - Мне больше достанется. Дурак ты, братец...
- А чего ты тут разлегся?! - шипит на него Треп: - Ты что думаешь - я один тут всю ночь караулить буду?
- Не кипятись, - бормочет Диреан: - Через час разбудишь - я посторожу. Хотя чего тут стеречь? Какому дураку прийдет в голову гулять здесь по ночам.
Треп опять выглядывает из-за дерева, как раз в это время Заклинатель начинает сдувать с ладони какой-то порошок, и тот начинает виться вокруг него по спирали.
- Просидим тут всю ночь, - говорит Треп себе: - А в итоге получим порченое золото...
Зрелище ритуала гипнотизирует его. Ему начинает казаться, что он слышит какую-то мелодию, затем странная пелена опускается на его глаза. Несколько минут спустя Треп то ли спит, то ли впал в транс. Глаза его открыты, но происходящего они уже не видят.
В этом состоянии Трепу начинает грезиться сон. Посмотрим его и мы.
4. 1-ый сон Трепа.
Он, в числе еще двенадцати, сидел в большой комнате, где из мебели лишь две длинные скамьи, да посередине - такой же длинный узкий стол.
Был в комнате и тринадцатый, имя которого Треп знал, но сейчас никак не мог вспомнить: Бен - Га..., Га - Бен...
Это он их здесь собрал с какой-то важной целью, но и цель эту Треп в данный момент не помнил.
Тринадцатый, в отличие от остальных, не сидел а с большой, надраенной до блеска, чашей обходил присутствующих и давал каждому отпить из нее по глотку, что-то при этом говоря в полголоса.
На столе - медные плошки, с курящимися из них, благовониями, от которых кружилась голова. Там и тут разнокалиберные свечи мерцали и с треском плавились, орошая стол восковыми слезами. А еще на столе - следы недавней трапезы, а так же остатки ингредиентов, из которых был приготовлен напиток. Там много всякого, но бросались в глаза хлеб и кровь, плоть и вино.
Следом за напитком, каждому из двенадцати было дано вкусить нечто, намазанное на хлеб. Видимо, какой-то наркотик, так как голова Трепа после этого закружилась еще сильнее, и он стал терять связь с реальностью.
Зато голос его вдруг обрел самостоятельность, и когда организатор этого странного сборища обратился к Трепу на каком-то незнакомом языке, голос Трепа, помимо воли хозяина, ему ответил...
Заглядывал в окно комнаты набухающий чернотой вечер. Курились, застилая туман в глазах новым туманом, дурманящие благовония. Трещали и плавились свечи, заливая стол воском... А молодой еще на вид, ну не старше тридцати пяти лет, человек переходил от одного, сидящего в комнате, к другому, заговаривал с каждым по-очереди на непонятном Трепу языке, и те ему отвечали.
Трепу казалось, что еще чуть-чуть, и он поймет как смысл задаваемых вопросов, так и суть, даваемых на них ответов. Что-то про какую-то местность, где находится нечто, так нужное этому Га-Бен... или, как его там, Бен-Га?.. Но тут сон прервался, и, как это часто бывает со снами, за миг истаял из памяти, оставив в душе Трепа лишь чувство глубокого разочарования.
5. Следящий.
У человека, который наблюдает за спящими братьями, сна ни в одном глазу. Он спрятался поодаль с таким расчетом, чтобы оттуда были видны и Заклинатель, и два его сторожа.
Имен у Следящего много, поди разбери, которое из них настоящее. В среде столичных уголовников называют его Исса, и, для того чтобы хоть как-то его величать, оставим за ним это имя.
Заросший до глаз черной бородой, увенчанный такой же черной курчавой шевелюрой, Исса, укрывшийся среди корней векового дуба, суть - предельное внимание.
То, что братья-сторожа заснули, не послужило для него сигналом к действию если, конечно, вообще он собирался действовать. Просто, отметив этот факт, Исса перенес все свое внимание на Заклинателя, не забывая все же, время от времени, поглядывать на сопящих братьев. Поэтому от него не ускользает недолгое пробуждение Трепа, который как раз только досмотрел свой сон, пошлепал губами, повернулся на другой бок и снова захрапел, теперь уже без сновидений, даже не глянув в сторону Заклинателя.
А зря - там есть на что посмотреть.
Светящийся столб вокруг места, где творится обряд, стал шире, вобрав в себя камни внутреннего круга, и обрел ярко-голубую окраску. Он мерцает, переливается, и, кажется, звенит от напряжения призванных в это место сил. Фигура Заклинателя сквозь него видится нечетко, как сквозь стекло, по которому скатываются потоки ливня.
Сам Заклинатель стоит почти вплотную у Алтаря. Его левая рука творит знак Киш, пальцы правой, будто судорогой сведены в знак Старших Богов. Слова, которые он произносит, давно забыты, но интонация выдает их смысл. Заклинатель повелевает, и повеление его исполняется.
С хлопком, будто пробка вылетела из бутылки, крышка Алтаря с начертанной на ней пентаграммой вдруг срывается и устремляется вверх, исчезая в черноте ночного неба. А следом за ней из глубин могилы вырывается фонтан золотых монет. Их сотни, а может быть и тысячи. Они глухо падают на песок, прыгают по обелискам и надгробиям, кружатся золотыми шариками на могильных плитах... Но ни одна из них не залетает за границу голубого. Эта голубизна, к тому же, гасит звук, и потому, вместо громогласного звона, наружу доносится лишь еле слышный шорох, который не мешает сну сторожей.
Перед Заклинателем на месте развалившегося надгробия прямоугольная нора и ступеньки, ведущие вниз, но он не спешит спускаться. Он тяжело дышит, вытирая рукой пот. Его свободный, из белого полотна, балахон весь пошел мокрыми пятнами пота. Его глаза неотрывно устремлены в глубину провала.
А что же Исса?
"Пора", - решает он, провожая взглядом возносящуюся в небеса крышку надгробия, и... нет, не бросается к месту действия. Напротив, он быстро, где ползком, где пригнувшись, устремляется прямо в противоположную сторону. И, лишь когда решает, что в достаточной степени удалился от кладбища, Исса выпрямляется в полный рост и припускает бегом.
Цель его путешествия находится в милях двух отсюда, сразу за мостом через Кедрон. Это группа имперских воинов в полном вооружении - четырнадцать солдат и их предводитель, по виду - командир пешей турмы.
Десять человек спят, четверо несут охрану по периметру, командир сидит у, небольшого костреца, завернувшись в алый плащ. Шлем с небольшим плюмажем он держит в руках. Рядом с костром стоят пирамидой копья-пилумы, далее - сложены связки факелов.
Время от времени человек у костра поглаживает свои коротко стриженные, подернутые сединой, волосы. Он, то смотрит на звезды, то прислушивается к ночным шорохам, что выдает в нем нервозность и ожидание чего-то или кого-то.
Но вот Исса выбегает к мосту. Воин, охранявший подходы к отряду с этой стороны, хватается за короткий меч, но за тем, видимо узнав бегуна, вновь принимает расслабленную позу.
Командир поворачивает голову на шум, и поэтому, когда Исса подбегает к костру, он уже поднялся с камня, на котором сидел, и застегивает крепления шлема на подбородке.
- Пора, - в ответ на безмолвный вопрос подтверждает его действия Исса, задыхаясь от быстрого бега.
- Подъем! - тут же звучит команда, и ее громко дублируют четверо караульных.
Пока солдаты, потирая сонные лица, поднимаются на ноги и приводят себя в порядок, их командир обращается к Исе.
- Пока ты отсутствовал, цена поднялась вдвое, - говорит он и, как бы оправдываясь, продолжает: - Сам понимаешь, чем я рискую. Самовольная отлучка и все такое. Опять же, а вдруг там их не трое, как ты говоришь, а три десятка? Вдруг братья Воанергес решили отомстить за отца и устроили нам засаду на кладбище.
- Исса презрительно оттопыривает губу:
- У тебя здесь пол-турмы, Лапит и ты боишься кучки каких-то бродяг? Или не ты со своими бойцами решили исход схватки у Есифани?
- Оно-то конечно, - соглашается Лапит: - Только если ты не прибавишь, мы сейчас же возвращаемся в казарму.
Исса вспоминает фонтан золотых монет. Ему смешно, но он сдерживается, понимая, что смеяться нельзя.
- Так сколько? - спрашивает он, кусая губу, будто в раздражении.
- Шестьдесят, - тут же говорит Лапит и добавляет: - И половину вперед.
- Ладно, - после паузы вздыхает Исса: - Строй своих головорезов.
Он достает кошель и начинает отсчитывать серебряные монеты.
- Факела, - командует Лапит. Довольные своим командиром солдаты разбирают их из связки и зажигают от костра, после чего строятся в шеренгу подвое.
- Половина, - говорит Исса и протягивает деньги.
- Вперед, марш-марш! - Лапит одной рукой принимает монеты, а другой обнажает свой клинок и указывает им на мост.
Через секунду поляна у костра пустеет. Тени от сполохов затухающего пламени скачут по деревьям, примятой траве и камню, на котором сидел и нервничал Лапит.
6. Артефакт.
У последней ступеньки Заклинатель снова медлит. Казалось бы - вот он, предел мечтаний. Подойди и возьми его. Но нет, он садится и прикладывается к фляге, которая оказывается все это время находилась у него под балахоном, притороченная к широкому кожаному поясу.
Взгляд его блуждает. То на звезды над головой, то на грязные, некоторые из них сломаны, ногти, то на песок у полустертых сандалий. И лишь изредка Заклинатель посматривает на сияние, окружающее некий предмет, возлежащий на постаменте, если, конечно можно назвать постаментом каменную голову с лицом, вызывающим уважение. То ли скульптор был гений, то ли ваял он с Бога.
О чем он, Заклинатель, думает?
Произносит ли мысленно последние заклинания, репетируя финальную часть ритуала? Молит ли Бога или Богов ниспослать ему удачу? Просто отдыхает, набираясь сил и решимости для заключительного рывка? А может оттягивает момент триумфа, наслаждаясь его предвкушением?
Кто знает.
Проходит время, и Заклинатель встает, отряхивает несуществующие крупицы песка со своей одежды, и делает первый шаг к сияющему призу.
В этот момент снаружи, ему кажется - из-за пределов Вселенной, доносятся до него какие-то крики, но Заклинателю уже все равно. Цель, всего в нескольких шагах от него, и нет в мире силы, способной теперь его остановить.
7. Арест.
- Лежи смирно, не то прибью, падаль, - свои слова, сказанные в полголоса, солдат подтвердил чувствительным пинком в бок вытаращившего глаза Диреана. Тот, еще не вполне проснувшийся, что-то промычал и снова задергался, не то пытаясь выплюнуть кляп, не то сдерживая порыв рвоты.
Рядом с ним, так же связанный и с кляпом во рту, лежал его брат. Лицо Трепа искажала гримаса крайнего испуга.
- Тихо, я сказал, - солдат сделал движение, будто снова собирается ударить, и Диреан замер, хлопая глазами.
Лапит мог быть доволен своими бойцами. Спящих сторожей взяли, как говорится: " на раз-два" - без потерь и лишнего шума.
- Хлам, остаешься с пленными, - приказал он молодому, еще безусому солдату, по всему видать - новобранцу.
- Стой, - остановил его Исса, видя, что Лапит собирается жестом отправить остальных солдат вперед. Туда, где из провала, окруженного обелисками и озаряемого догоравшими свечами из, возможно, черного воска, сочился в ночь неяркий ореол голубого цвета.
- Сначала я посмотрю, - продолжил Исса и двинулся было вперед, но Лапит схватил его за плечо и развернул к себе.
- Здесь командую я, - прошипел он ему в лицо и махнул солдатам: - Вперед!
- Дурак! - Исса попытался вырваться, но хватка Лапита была железной.
- Я никому не позволю себя надуть, - продолжил тот: - Вот сейчас вместе пойдем и поглядим, чего там этот осквернитель могил нарыл. Не бойся разделим поровну.
Исса в отчаянье оглянулся. Солдаты с факелами в одной руке и с копьями-пилумами в другой, стройным полукругом приближались к провалу.
- Пошли, - Лапит отпустил его и, толкнув плечом, пошел к солдатам. Исса двинулся за ним, неотрывно глядя на сияние, струящееся из развороченной могилы.
- Не думаю, что это хорошая мысль, - сказал ему Лапит, заметив, что он шарит по своему поясу. Однако цель поисков Иссы был не длинный нож, что в потертых ножнах болтался у него на левом боку. Нащупав, он, не глядя, отвязал от пояса небольшую флягу, запечатанную медной пробкой.
- Дай и мне хлебнуть, - протянул руку Лапит, но так и замер, потому что строй солдат, который только преодолел внешний круг обелисков, вдруг сломался. Сразу несколько воинов упали на колени и стали что-то собирать, освещая землю факелами.
- Золото!
- Золото!! - раздались выкрики.
- Что за черт! - прорычал Лапит.
Уже все солдаты ползали на четвереньках, сгребая кто во что сверкающие даже при таком скудном освещении монеты.
- А ну - строй! - заревел Лапит и широкими шагами двинулся к нарушителям дисциплины: - Строй держать, я сказал!
Сколько раз этот его клич звучал в гуще сражения. В самые отчаянные моменты схватки именно он заставлял оставшихся в живых сомкнуть ряды и стать на пути неприятеля непреодолимым железным клином. Ветераны турмы поговаривали, что своими глазами видели, как после громогласного призыва Лапита в строй поднимались даже мертвые...
Но это на поле боя. А здесь, на заброшенном кладбище, в забытой богами провинции, окрик Лапита не подействовал даже на живых. Золотые монеты, валяющиеся, как грязь, под ногами, заставила солдат забыть и про гнев командира, и про могилу, из которой исходил странный голубой свет.
И то, и другое было ошибкой.
8. Осанна.
Вот он, Лапит, страшный в своем гневе. И меч, который он занес, свидетельствует о том, что он готов навести дисциплину любой ценой.
- В строй! - третий раз кричит Лапит и сбивает на землю ближайшего к нему солдата. Он рычит и топчет его ногами. Замах и - ой-ей! - сейчас покатится голова виновного по земле, усеянной золотыми монетами. Но что это?!
Ореол из могилы становится все ярче и ярче, и оттуда поднимается человек, от которого исходит ослепительное сияние, которое сразу затмевает жалкие светлячки свечей и чадящее пламя факелов.
Это тот, кого мы называем Заклинателем. В руках он держит Нечто, и это Нечто сверкает так, что глазам больно.
Заклинатель обводит всех присутствующих оценивающим взглядом и снисходительно улыбается. Может быть потому, что висит он в воздухе без всякой опоры, все в изумлении замерли, а у нескольких, стоящих на карачках, от удивления раскрылся рот. И лишь Исса, едва заметный на заднем плане, остервенело пытается вытащить пробку из фляги.
Взгляд Заклинателя, распознав командира, останавливается на Лапите, и тот, будто очнувшись, произносит стандартную при аресте формулу:
- Именем Императора...
Но договорить ему не дает несравненная по чистоте нота ФА, которая рождается в руках Заклинателя и расходится во все стороны. Одновременно с этим, неведомая сила сбивает с ног Лапита и тех солдат, кто, увидев гнев командира, успел подняться с четверенек..
Этот же звук погасил почти все свечи, да и факела тоже, и теперь и те, и другие, тянутся к небу сизыми дымными столбиками. Лишь несколько огарков во внутреннем круге статуй продолжают гореть себе, как ни в чем ни бывало. Но что такое их свет, по сравнению с тем СИЯНИЕМ, что в руках у Заклинателя.
А тот снова улыбается. Он наклоняет голову, будто прислушивается к только что прозвучавшей ноте. Его тело, осененное сверкающим ореолом, зависло в шаге от края провала и слегка покачивается, от чего его одежда - белый балахон, трепещет, будто сложенные крылья мотылька.
Многие из солдат, упав, уже не рискуют подняться. Многие, но не Лапит.
- Именем Императора! - рычит он, встает на ноги, и некоторые нехотя поднимаются
следом за своим командиром. Впрочем, они остаются на месте, боясь лишним движением привлечь к себе внимание.
А что Исса?
Да вон он идет, не спеша, к месту событий, держа открытую флягу за горлышко и размахивая ей так, что ее содержимое наверняка расплескалось ему на руку.
Поколебавшись, Лапит все же делает шаг по направлению к Заклинателю.
- Именем Императора! - повторяет он грозно, и глаза человека, зависшего над могилой, обращаются на него. Улыбка Заклинателя застывает на его устах.
-По ком сегодня звонит колокольчик? - спрашивает он, и сразу же новая нота, чище, громче, а главное - сильнее, предыдущей, исходит от него в окружающее пространство.
Лапита буквально подбрасывает в воздух. Его солдаты снова на земле. Некоторые из них, что были поближе, катятся прочь, натыкаясь на могильные плиты и друг на друга. Собранное золото снова рассыпается по земле. Кусок мрамора, отколовшись от одного из обелисков, врезается в голову Лапита, но шлем смягчает удар. У него лишь контузия средней тяжести, и он сидит на земле, зачем-то ощупывая ее вокруг себя.
На этот раз зацепило и Иссу. Но - мгновение, и он снова на ногах. Из рассеченной брови каплями стекает кровь. Одну руку он прижимает к груди, а другой отбрасывает флягу в сторону.
- Слово! Одно только слово! - кричит Исса Заклинателю и машет ему, привлекая к себе внимание.
Тот не говорит ни да, ни нет. Чувствуется, что новая нота вот-вот готова прозвучать, но пока воспаривший в воздухе лишь с удивленным интересом смотрит на приближающегося Иссу. А тот, хромая проходит мимо лежащих солдат и оглушенного Лапита. По пути он несколько раз вытирает ладонью дрожащие губы.
- Говори, - торопит его Заклинатель, но Исса делает еще несколько шагов ему навстречу, и вдруг в отчаянном прыжке бросается в его объятия.
Третий, самый страшный, удар ФА обрушивается на кладбище и его окрестности в тот самый момент, когда Исса впивается поцелуем в губы Заклинателя. Обелиски будто взрываются, разлетаясь на куски. Ближайшие деревья выворачивает с корнем, и они, ломая ветки, ползут и катятся по земле. Разлетаются в разные стороны камни, люди, осколки мраморных статуй. Листья зеленым салютом взмывают в небо, закрывая звезды ...
И некому, обратить, внимание, на то, как сияние, окружавшее Заклинателя, отрывается от него и падающей звездой скользит вниз, отдавая древнее кладбище во власть ночной тьмы. На короткий миг все замирает, а после оба, и Исса, и Заклинатель обрушиваются в черный провал могилы. Мгновение спустя, оттуда доносится нечеловеческий выкрик:
- Осанна!!! - но кто из них кричит, сказать трудно.
9. Арест (продолжение).
В наступившей тишине только слышно, как листья опадают на землю шелестящим водопадом.
Лапит медленно поднимается на дрожащие ноги и оглядывается по сторонам. Темно и пусто. Вокруг и под ногами песок, обломки мрамора, да шелестящие листья, вперемешку с клубами оседающей пыли. Нет ни обелисков, ни могильных плит, ни солдат.
- Именем Императора! - кричит Лапит и, оглушенный, почти не слышит своего крика. Так и не дождавшись отзыва, он бредет, сам не зная куда.
Зацепившись за что-то ногой, Лапит находит один из погасших факелов. Два удара кресалом, и вот становится светлее. Но и в мерцании пламени он видит все то же - песок, мраморную крошку, да опавшие листья.
- Именем Императора! - как заклинание, снова и снова кричит Лапит и, о чудо!, видит, как песок вокруг начинает шевелиться и, будто мертвецы из могилы, из-под него появляются два его солдата. С ног до головы перемазанные грязью и кровью, они, один бредет, другой ползет, на голос своего командира.
Лапит идет дальше, и все новые воины восстают из песка, заслышав его голос. Отряд растет, но попадаются им на пути несколько тел, которым уж не подняться вовек.
Медленно, но верно, отряд приближается к эпицентру разрушений. Здесь вообще пусто - кладбище стерто с лица земли. Лишь стоят невредимыми 4 камня внутреннего круга, да догорает еле заметной искоркой последний огарок свечи из, возможно, черного воска.
Чем ближе к могиле, в которую канули Исса и Заклинатель, тем больше отстают солдаты от своего командира. К краю Лапит подходит один. Он светит себе факелом, заглядывая в провал, и тут же с испугом отпрыгивает. Его солдаты пятятся, готовые припустить наутек, но в этот момент из провала медленно появляется Исса.
Его шатает. Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подходящего, он садится прямо на землю. Рядом с собой он кладет заплечный мешок.
Отняв у одного из солдат флягу, Лапит подходит и молча протягивает ее Иссе. Тот внимательно ее осматривает и только после этого жадно открывает пробку, но не пьет, а, смочив вином ладонь, яростно вытирает ею свое лицо, в особенности губы. Наконец, припав к горлышку, Исса делает несколько больших глотков и, поморщившись, возвращает флягу Лапиту.
- Вино дрянь, кислятина, - хрипло говорит он.
- Дареному коню..., - пожимает плечами Лапит и в свою очередь припадает к горлышку.
- Можешь забирать его, - кивает Исса в сторону могилы. Лапит давится вином, кашляет и спрашивает севшим голосом:
- Так он живой?
- Да что ему сделается, - устало машет рукой Исса. Кровь из рассеченной брови заливает ему левый глаз, и он, то и дело вытирает ее рукавом.
По безмолвной команде Лапита двое солдат осторожно спускаются вниз по ступеням. Еще один подходит к Иссе и протягивает ему флягу, запечатанную медной пробкой.
- Твоя?
- Моя, - кивает Исса, и, взяв ее, осматривает пробку.
- Это не вино, - отводит его руку Исса и прячет флягу за пазуху.
Лапит неодобрительно качает головой, а солдат, принесший находку, презрительно сплевывает.
В это время выводят наружу того, кто был раньше Заклинателем. Точнее - выносят, держа подмышки. От былого величия не осталось ничего. Его прежде белый балахон в крови и могильном прахе теперь - просто грязные лохмотья. Голова Заклинателя, тоже окровавленная, безвольно мотается в такт движения солдат. Но не смотря на это, он в сознании и, даже пытается иногда отталкиваться от земли ногами.
- Осанна, - говорит ему Исса, когда его проводят мимо, и с кривой улыбкой
наблюдает, как бывший Заклинатель, вздрагивает всем телом, после чего, с трудом подняв голову, бросает на него взгляд, полный страха и ненависти.
- Отвести к пленным, - командует Лапит и тут же спрашивает, вспомнив: - Кто-нибудь видел Хлама?
В ответ он слышит, что Хлама никто не видел, и это заставляет его нахмуриться,
- Начальству придумаешь, что сказать? - спрашивает его Исса. Он уже встал и прилаживает мешок за спиной.
Лапит рассеянно кивает.
- Скажу - разбойников ловили, - говорит он, думая о чем-то своем: - И поймали, - он кивает на испуганного человека в лохмотьях: - По крайней мере, одного.
В это время откуда-то из темноты появляется еще один солдат. Он идет, спотыкаясь, лицо его расцарапано и в ссадинах, а от левого уха стекает по щеке кровавая дорожка.
- Хлам? - узнает его Лапит: - Ты где был? И где пленные?
В ответ солдат опускает голову и разводит руками.
- Сбежали?! - ярится Лапит: - Ах ты дерьмо ослиное! Да ты знаешь, что я с тобой за это сделаю?!
Хлам пытается что-то сказать, но Лапит не дает ему и рта раскрыть:
- Молчать! Да ты у меня сгниешь на уборке нужников, я тебя...
Его гневную тираду прерывает похлопывание по плечу.
- Мы в расчете? - спрашивает Исса: - Я думаю, денег, которые здесь рассыпаны, хватит, чтобы с лихвой оплатить ваши труды.
- А? - переспрашивает Лапит: - Что?
- Пойду я, - говорит Исса: - Пора. Бывай, Лапит.
С этими словами он поворачивается и, хромая, идет в ту сторону, где по его прикидкам должна начинаться тропинка, ведущая к мосту через Кедрон. Лапит смотрит, как уходит Исса, и ему кажется, что он видит, как из дырки его в заплечном мешке струится голубоватое свечение.
- Полезная штука, - говорит Лапиту один из ветеранов, который тоже провожает взглядом Иссу: - Крепостную стену в два счета... Да что стену...
- Хлам, - зовет Лапит после секундного колебания, и, когда тот с опаской подходит, спрашивает вкрадчивым голосом: - Хочешь искупить свою вину?
10. Исса и его визитеры.
Вопреки предположениям Лапита, Исса не пошел к мосту. Отойдя примерно с полумилю от кладбища, он сошел с тропы и углубился в дикую часть Гефсиманского сада. Там он некоторое время бродил среди зарослей дикого ругальника и кустообразных смоковниц, пока не нашел небольшую поляну, где и начал свои приготовления. В отличие от Заклинателя, у него все было гораздо проще, и процедура заняла не более десяти минут.
Закончив, он возжег в небольшой глиняной чашке, установленной в центре рунического круга, пряную смесь, которая тут же занялась, пуская в темное небо душистый дым, после чего встал в подобающую позу и произнес нужный набор словосочетаний. Вот и все. Далее следовало ждать, что Исса и принялся делать, сидя спиной к древнему ясеню, возвышавшемуся в центре поляны.
Ночь подходила к концу. Еще не светало, но темнота уже начала становиться будто более прозрачной и не такой обволакивающей, как это бывает незадолго до предрассветных сумерек.
Со стороны казалось, что Исса заснул. Хлам, который все это время крался за ним следом, видимо, так и подумал. Поэтому, наверное, он и решился покинуть свой наблюдательный пункт за кустом шиповника на краю поляны, с тем, чтобы приблизиться к Иссе и выполнить задание, которое ему дал Лапит.
Крадучись, шаг за шагом, приближаясь справа и сзади к неподвижному Иссе, Хлам, сначала соблюдал крайнюю осторожность, но, под конец, расслабился, и последние метры преодолевал почти в полный рост.
Он даже не заметил движения Иссы. Что-то мелькнуло у того в руках, Хламу обожгло правое ухо, и он, к своему ужасу, почувствовал, что... Хлам потрогал рукой и завыл от боли и страха. Вместо правого уха у него теперь был липкий от крови обрубок... А в руках Иссы неизвестно откуда появился еще один метательный нож.
- Пошел вон, - не поворачивая головы, процедил он, и Хлам, воя и всхлипывая, бросился бежать. Какое-то время было слышно, как на его пути трещат кусты, но потом шум затих в отдалении, и Исса продолжил свое неподвижное ожидание.
Прошло немного времени, и он услышал новые шаги, но уже не за спиной - новый визитер не пытался подобраться к нему незамеченным. Кусты прямо напротив Иссы раздвинулись, и вновь пришедший остановился по ту сторону поляны, ни сколько не прячась.
- Я недооценил тебя Исса. Я думал ты простой прощелыга, который решил нашими
руками "надуть" собрата по цеху. Я ошибался, - сказал пришелец.
- А я переоценил тебя, Лапит, - ответил Исса: - Мне казалось, что слово чести непустой для тебя звук.
- Но ты ведь тоже обманул меня. Ты ведь знал, что это будет не просто ночная прогулка. Если бы ты предупредил нас...
- Вы бы не пошли, - перебил его Исса.
- Может быть, - после паузы кивнул Лапит: - Но все равно - ты обманул меня, и теперь трое моих людей мертвы.
- Верь мне, Лапит, они погибли не зря. Сила, которая сегодня чуть не вырвалась на волю, пожала бы жатву в сотни тысяч раз большую.
- Скажи еще, что теперь она в надежных руках, - криво усмехнулся Лапит.
- Нет, но скоро - будет.
- Как? Ты намерен эту штуку кому-то передать?
- Именно так.
- Кому же?
- Останься и сам увидишь, - пожал плечами Исса.
- Не боишься, что я приму твое предложение?
- Бояться надо тебе.
Лапит для вида поколебался, а потом махнул рукой:
- Ладно, так и быть. Рискну.
Он пошел было к Иссе, но в руках того блеснул нож.
- Не так прытко. Пожалуй, близко ко мне подходить не стоит.
- Боишься меня? - с долей самодовольства спросил Лапит, останавливаясь.
- Есть такое дело, - не стесняясь, подтвердил Исса.
- Ну ладно, - Лапит сел прямо на траву, скрестив ноги: - Так кого мы ждем?
- Увидишь, - коротко ответил Исса.
- И долго ждать?
- Я думаю, что уже нет.
- Мы могли бы скрасить ожидание беседой, - предложил Лапит, устраиваясь поудобнее и положив руки на колени: - Расскажи, например про штуку, из-за которой, как я понимаю, ты и затеял всю эту заваруху, и которая лежит теперь у тебя в мешке.
- Ну слушай, если тебе так интересно - неожиданно легко согласился Исса и начал свой рассказ: - Эта... вещь очень древняя. У нее много имен, но больше всего, как мне кажется, ей подходит - Корона Иллаватара. По преданию, ее носил один из богов в дни Сотворения. Позже она попала каким-то образом (есть разные версии) к людям.
В незапамятные времена, на Земле велись разрушительнейшие войны, и некоторые, не без участия Короны. Так, один властитель с ее помощью стер с лица земли целый остров в океане, а другой, в одиночку, уничтожил многотысячное войско. Так что благодари небеса - сегодня ты не испытал и сотой доли заключенной в ней силы.
В конце концов нашлись умные люди, решившие избавить человечество от столь грозного оружия. Великий король-чародей Золо спрятал Корону и так заколдовал свой клад, что она была утеряна почти на тысячу лет, а многие считали, что и вовсе - сгинула.
Но сегодня один одаренный колдун вскрыл тайник и снова явил Корону Иллаватара на свет Божий. Вот собственно и все.
- А этому колдуну, как ты его называешь, она зачем понадобилась? - спросил Лапит:
- Неужели власти над миром возжаждал?
- Не понимаю твоего ехидного тона, - сказал Исса: - Почему бы, собственно, и нет? Хотя, конечно, в одиночку, даже с таким оружием, он бы ничего не добился. Но он мог бы предложить свои услуги заинтересованным сторонам, благо, в нынешние времена мы не страдаем от их недостатка. Синедрион, Худой Нос, Император ваш, наконец... Он долгие годы собирал сведенья о Короне, и узнал о ней больше, чем кто-либо из живущих. И уж конечно, он отлично знал, как с ней обращаться...
- А ты знаешь?
- Мне это ни к чему.
- Кстати, а ты каким боком во всей этой истории? Власти тебе не надо, денег, как я заметил, тоже. Зачем же ты влез в эту историю?
- Ты будешь смеяться, но я очень люблю свою несчастную страну и желаю ей только добра. А если выпустить на волю это, - Исса похлопал по мешку: - гражданская война вспыхнет с новой силой, и не только от северных провинций, от всего побережья камня на камне не останется.
- Как благородно! Да ты патриот! - патетично воскликнул Лапит, и, уже совсем другим голосом продолжил: - Только что-то мне в твое бескорыстие не верится. За свою жизнь я не раз убеждался, что за красивыми словами всегда скрывается вполне приземленный шкурный интерес. Есть он и у тебя, я уверен.
- Ну хоть покажи мне эту Корону. А то я так и не разглядел ее толком, - попросил Лапит.
- Вот сейчас он на тебя и бросится, - прокомментировал его просьбу приятный баритон откуда-то сверху; - Как только ты полезешь в сумку.
Лапит, как ужаленный, вскочил на нога:
- Кто здесь?
- Справа и слева подобрались солдаты и ждут только его сигнала. А он не спешил, так как хотел выяснить, умеешь ли ты обращаться с этой штукой,.. - невозмутимо продолжил голос.
Лапит вытащил меч из ножен и вертел головой, в поисках неведомого противника.
- Кто здесь? выходи! В последний раз предупреждаю...
И тут как пелена упала с его глаз, и он увидел, что на толстой ветке дерева, по которым расположился Исса, сидит некто. Этот некто болтал свешенными вниз ногами и курил длинную трубку, пуская дым кольцами. О возрасте его судить было трудно, что же касается одежды, то, казалось, ее составляли только облегающее трико черного цвета, да такой же черный плащ, который, неизвестно каким образом, был закреплен у него на плечах.