Что делает человека человеком? Разум? Воля? Целеустремленность?

Похожие качества мы в той или мной степени встречаем и у других представителей дикой природы, но называем человеком только одного из них. Что же тогда выделяет его из мира животных? Вопрос, достойный Нобелевской премии, тысячелетиями волновал лучшие умы человечества. Никто из них так и не смог подобрать убедительного ответа. Почему так? Думаю, причина в том, что мы смотрим на этот мир изнутри, со своей стороны двери, не ведая, что творится за ней. На таком однобоком мировоззрении нельзя построить абсолютное знание. Для ответа на вопрос нужно выйти из плоскости и посмотреть на всё со стороны. Лишь тогда можно охватить всю картину целиком и не упустить ничего. Но такое дано лишь Богу, а не человеку...

И все же рискну предположить, что людьми нас делает память.

Мы появляемся на свет абсолютно равными в ментальном плане: не умеем говорить, думать, понимать, общаться. Очень долго живем на одних условных рефлексах, подаренных нам природой. Римляне называли такой девственный разум tabula rasa — чистый лист.

Но каждый прожитый день добавляет в этот лист новые записи, помогающие нам понять наш мир и приспособиться к нему. Чем больше таких записей, тем проще жить, тем понятней само бытие и наша роль в нем. Подобный список часто называют личным опытом. А что такое опыт, как не осознанная память? Попадая в разные жизненные ситуации, мы сначала по незнанию и глупости набиваем себе шишки, наступая на множество разбросанных вокруг грабель. Но в дальнейшем, проанализировав свои неудачи, делаем выводы и учимся на собственных ошибках. И память играет во всем этом важную роль: разве сумели б мы постичь суровые уроки жизни, если б не помнили, чем закончились наши прошлые эксперименты?

Именно память строит нашу личность, определяет ее ценности и поведение в этом мире. Без нее мы — ничто. Вспомним, хотя бы Дугласа Квейда, героя известного фантастического рассказа Филипа Дика «Из глубин памяти». Он живет обычной и скучной жизнью простого рабочего, каждый день выполняя рутинную, не особо важную работу. И лишь в своих снах он каждую ночь преображается в настоящего супергероя, спасающего целую планету от нашествия злобных инопланетных захватчиков. Когда же он упоминает об этом в разговоре, все насмехаются и подшучивают над ним — даже его жена. Никто не верит в то, что этот прилежный работяга способен на подобный поступок, ведь он не силен как Атлант, не умен как Эйнштейн и даже не богат как Рокфеллер. Что с такого возьмешь? Но спустя какое-то время выясняется, что его сны — это слепок чудом сохранившейся памяти, и всё виденное в них — истинная правда. Оказывается, еще в детстве он спас от гибели экипаж летающей тарелки, и благодарные инопланетяне поклялись не захватывать Землю до тех пор, пока он будет жив. А, чтобы заранее не раскрывать землянам свое присутствие, стерли мальчику память. Только и всего — один-единственный эпизод его жизни… Но этого оказалось достаточно, чтобы кардинально изменить самого Квейда: вместо отважного супергероя получился ничем не примечательный рабочий. Вот как память влияет на нашу личность!

Если эта притча вас не убедила, представьте на минуту, что самый дорогой для вас человек вдруг забыл всё свое прошлое и перестал узнавать вас. Разве не изменит это его самого и ваши с ним отношения? Он моментально превратится в чужого (и, может, даже враждебного вам) человека, с которым вас не будет связывать ничего, кроме ваших собственных воспоминаний. И это вовсе не фантастика: такие неприятные истории, к сожалению, случаются в нашем мире довольно часто...

А теперь вообразите себе, что память потерял целый народ. Забыл свою историю, потерял свои корни, утратил веру… Какое будущее ждет его после этого?

Круг третий: Самое надежное оружие или Долгий путь домой

Планета сияла на черном бархате космоса как голубой бриллиант в колье — лазоревая гладь океанов смешивалась с белой каймой облачных вихрей. Прекрасный мираж посреди безжизненной космической пустыни. Настоящий праздник для усталых глаз, привыкших видеть перед собой только замкнутые пространства отсеков межзвездного корабля. Каждый из них отдал бы всё, чтобы поселиться здесь и жить в свое удовольствие, не задумываясь о квотах на чистую воду и воздух. Ведь даже самому убежденному страннику рано или поздно надоедает скитаться по космосу, расходуя самые ценные годы своей жизни на преодоление немыслимых расстояний между звездами. Появляется желание остановиться и осесть где-нибудь, чтобы спокойно прожить там отведенные тебе судьбой годы. В конце концов, во Вселенной не так уж много мест, пригодных для жизни. Нормальной жизни, а не того примитивного суррогата, который называется существованием. Древние оптимисты здорово ошибались, считая Вселенную огромной оранжереей, где прорастает любое брошенное в твердь семя. Увы, мир слишком суров, чтобы разбрасываться такими благими дарами во все стороны! Ничто в нем не дается просто так. А обладание подобной планетой — это высокая привилегия, которую еще нужно заслужить.

Либо отнять у менее достойных претендентов.

Беда в том, что у этой планеты, как у всякой драгоценности, уже был свой хозяин. Жизнь утвердилась на ней очень давно: сначала зародившись в океане, она затем покорила и сушу. Так что красота этого бело-голубого шарика была весьма опасной приманкой, скрывающей внутри себя ужасного монстра из ночных кошмаров. Он пожирал каждого, кто рискнул бы высадиться здесь в одиночку. Местное население считало себя высшей формой жизни и не признавало никаких компромиссов, что делало невозможным любой разумный диалог. Ситуация долго оставалась туманной и окончательно зашла в тупик после недавнего столкновения в Мирселиновом секторе. Теперь даже у самых закоренелых оптимистов не осталось никаких иллюзий. Это значило, что на смену изнеженным музам дипломатии должна была прийти суровая проза войны: или-или. Или эта потрясающе красивая, но чужая планета, или с детства знакомый мир, страдающий от множества болезней пост-индустриальной эпохи. Кем-то из них нужно было пожертвовать.

Как один из воинов космического десанта Альянса Трех Планет, он не имел привычного на слух имени, а только боевой позывной — Джи Эй, смысл которого затерялся во множестве воспоминаний, на которые так богат колониальный флот. Впрочем, он никогда и не старался вспомнить свое былое имя, ибо его носил совсем другой человек, имевший весьма слабое представление о том, как именно обеспечивается благополучие всех граждан. Того убежденного идеалиста он оставил на далекой Ариуле и с тех пор старался пореже вспоминать о нем, потому что прошлое делает людей уязвимее, а, значит, и слабее. Сейчас их разделяет пропасть в добрый десяток парсек и двадцать субъективных лет, считая по корабельному времени. Сколько лет прошло на самой Ариуле, знал лишь тот чудаковатый старик, что когда-то разработал теорию относительности. Джи Эй всегда считал его шарлатаном, зарабатывающим на излишней доверчивости остальных. Тем не менее, в его контракте было черным по белому написано, что он должен отдать Альянсу «двадцать субъективных лет» своей жизни.

И вот теперь, когда до заветного срока осталось менее года, он вдруг почувствовал что-то похожее на страх. Это чувство удивило своей нелогичностью: боятся обычно неопытные салаги, едва ступившие на палубу корабля-носителя, а не матерые воины-десантники, побывавшие во всех мыслимых и немыслимых передрягах! Как разумный человек, он не терпел недосказанности и неопределенности. Покопавшись в себе самом, попытался разобраться, отчего возникло такое чувство. И вскоре понял, что причина тому — некая мистическая закономерность, именуемая в просторечии судьбой или же Провидением. Согласно суеверию, столь распространенному среди воинов, Вселенная посылает тебе удачи и поражения с равной вероятностью, соблюдая тем самым великий закон Равновесия. Он проявляет себя только в достаточно большой массе событий, но бессилен предсказать исход каждого отдельного случая. Мысленно проследив свой жизненный путь, Джи Эй неожиданно открыл, что удач у него оказалось гораздо больше, чем поражений. Этот факт сам по себе был весьма странен и, очевидно, стал причиной того иррационального чувства, сулящего грядущие неприятности. Рейд к Голубой планете обещал стать серьезным испытанием для нервов. Можно было расценивать его как расплату за везение или, напротив, за те грехи, что он совершил за время службы в колониальном флоте.

Следуя расчетам навигаторов, эскадра вышла из смежного пространства в непосредственной близости от орбиты Голубой и, прикрываясь ее безжизненным спутником, начала гасить свою подлетную скорость.

Командование флота, проявив разумную осторожность, решило не форсировать события и оттягивало свое обнаружение до самого последнего момента, не давая хозяевам слишком много времени на подготовку обороны. Когда планета взошла над изъеденным кратерами лимбом желтоватого спутника, являя людям свое лицо, Джи испытал смешанное чувство. Заранее ненавидя эту планету за те скверные предчувствия, что она возбуждала в его душе, он в то же время испытывал к ней некое подобие жалости: настолько невинным и беззащитным выглядел этот лазоревый шарик. На какое-то короткое мгновение абрис чужой планеты даже показался ему хорошо знакомым — как будто он уже бывал здесь ранее. Впрочем, наваждение продержалось недолго. Оно было вызвано тем, что Голубая сильно напоминала затерявшуюся в космических далях родину. Он как-то слышал, что психологи называют подобное чувство ностальгией, и знал, что даже бесстрашных воинов она может превратить в мягкотелых и сентиментальных идиотов. Весьма опасная метаморфоза для профессиональных убийц...

Джи Эй вдруг поймал себя на мысли, что опять думает о себе в третьем лице. Так случалось каждый раз, когда он оценивал последние два десятка прожитых им лет. Словно, ему было стыдно и неприятно отождествлять себя с тем, что он совершал как десантник колониального флота. А, ведь, когда-то желание стать частью вооруженных сил сулило ему славу и массу новых ощущений… Был в этом желании, правда, и скрытый подтекст: служба в армии давала каждому полноценное гражданство Альянса Трех Планет со всеми положенными привилегиями. Стать человеком первого сорта и войти в круг избранных — не об этом ли мечтает каждый настоящий мужчина?

За годы службы ему не пришлось жаловаться на скуку — он получил сполна самых острых ощущений.

Двадцать лет и двенадцать звездных систем. Семь из них были пригодны для колонизации. С одним лишь условием: все эти планеты нужно было вначале очистить от местной формы жизни.

На практике это выглядело не столь невинно: аборигенов просто убивали. Всех до единого.

Для проведения такой деликатной операции в ангарах гигантских кораблей скрывалась целая флотилия десантных ботов, способных нести на своем борту более пятидесяти миллионов искушенных в данном искусстве воинов. Во имя далекой родины каждый из них был готов совершить невозможное. Воины отдавали свой долг по очереди, работая в три смены, словно шахтеры. Те, кто выжил, вписали свои имена в историю колонизации Альянса, которую запечатлели летописи, хранящиеся в архивах Центрального Информатория.

Три планеты Радонитового сектора были просто увеселительной прогулкой: жизнь там не успела развиться до разумной стадии и застряла на уровне примитивных животных. Охотиться на живность ему понравилось, особенно если учесть, что мясо животных разнообразило скудный армейский рацион, оказавшись к тому же и достаточно приятным на вкус. Интенданты довольно потирали руки, забивая трюмы кораблей обслуживания нежданным трофеем. Джи Эй подозревал, что часть прибыли от экспедиции непременно застрянет в их карманах. Но это его не особенно расстраивало: каждый воин имел схожие шансы разжиться собственным капиталом, сбывая тем же интендантам ценные побрякушки, добытые в бою.

Такая возможность предоставилась им в Эбеновом и Кармелитовом секторах. Три безымянные планеты с неповторимой природой и уникальным населением. Безымянные потому, что еще не значились в реестрах Альянса, а их местное название никого не интересовало. Между собой они в шутку назвали их Белым, Желтым и Зеленым мирами за преобладание того или иного оттенка в окрасе планеты. Три разумных мира на уровне Постижения Мудрости. Справиться с их обитателями не составило большого труда. На совещании у Консорта капитаны кораблей приняли решение атаковать такие планеты силами одной эскадры, чтобы не превысить разумной сметы расходов. Джи Эй оказался в числе везунчиков: он попал во все три экспедиции.

Его боевое крещение прошло в Желтом мире, засыпанном песком, словно тропический морской пляж в экваториальной зоне Ариулы. Вся немногочисленная жизнь теплилась здесь в паре сотен оазисов, хаотически разбросанных по лику планеты. Вода в этих местах достаточно близко подходила к поверхности, что давало местной флоре и фауне насладиться всеми прелестями столь несовершенного существования. Морей, а уж, тем более, океанов в этом мире не было. Всё его богатство составляли три десятка озер да несколько полноводных рек, несущих свои воды с заснеженных полярных гор. Такой расклад не слишком обрадовал казначея экспедиции, и вначале руководство армады даже не собиралось высаживать здесь десант: слишком суровые условия планеты обещали обернуться значительными расходами на терраформирование. Но результаты химического анализа поверхности круто изменили их мнение. Весь песок оказался в буквальном смысле бриллиантовым, представляя собой редкую модификацию углерода, которую флот использовал в термоядерных реакторах своих звездолетов. Это в конечном итоге и склонило чашу весов в пользу вторжения.

Под ободряющие напутствия оставшихся на орбите товарищей и звуки боевого ритма в шлемофонах две сотни десантных челноков покинули ангары кораблей-носителей и расходящимся веером устремились к поверхности планеты — по одному на оазис. Каждый из них нес на своем борту по сотне уверенных в себе адептов фортуны, мечтавших о боевых подвигах и немеркнущей славе.

Аборигены оказались такими же двуногими и двурукими гоминидами, как и сами ариуляне. Правда, цвет их кожи был иссиня-черным, как ночное небо на закате дня. От жгучего солнца их прикрывали какие-то домотканые лоскуты, подвязанные в талии тугим пояском и плотно покрытые весьма замысловатыми узорами или письменами. Они обитали в достаточно убогих на вид жилищах, сложенных из каменных блоков, скрепленных местным подобием цемента. Глядя на такую «архитектуру», Джи Эй подумал, что неплохо бы оставить в живых несколько десятков этих дикарей, чтобы они поделились опытом своего выживания на этой раскаленной алмазной сковородке. Он, однако, не рискнул озвучить свою мысль, ибо она вступала в противоречие с мнением стратегов, которые уже утвердили план по утилизации местного населения.

Как и ожидалось, действенного сопротивления чернокожие мартышки не оказали. Не могли оказать в принципе. Разве способны были их бронзовые топоры и примитивные мечи спорить с бластерами и нейтронными бомбами? Еще за сутки до десанта бомбардировщики сбросили на планету двести таких зарядов — по одной на каждый оазис. Чтобы они сделали за людей самую грязную работу. Десант должен был провести окончательную зачистку, избавив будущих колонистов от никому не нужных инцидентов. По расчетам стратегов, после превентивного удара должно было выжить около двадцати процентов первоначального населения, так что сотни воинов должно было с лихвой хватить на территорию в несколько десятков тысяч квадратных километров.

Челнок высадил их недалеко от массового скопления нелепых по своему внешнему виду строений, окруженных по периметру еще более нелепой глинобитной стеной. Судя по ее размерам, этому миру еще были неведомы воздушные средства нападения, иначе б местные жители не стали бы тратить столько труда и времени на возведение подобных преград. Пространство перед стеной было заполнено массой строений с единственным оконным проемом, напомнивших Джи архаичные торговые ряды из древней истории Ариулы. Хлипкие на вид постройки располагались по обе стороны дороги, ведущей к главному входу в крепость.

Дороги, которая была буквально завалена телами аборигенов, мгновенно погибших от не знающего пощады излучения.

Джи Эй был молод, хотя назвать его новичком в делах войны было бы грубой ошибкой. За два месяца он прошел специальные курсы, где его обучали опытные инструкторы, совершившие в свое время десятки удачных рейдов. Часами просиживая в гипнодидакторах, он наизусть заучивал мемуары известных флотоводцев и просматривал видеоотчеты их экспедиций. Он знал, что такое тотальная война и видел ее гримасы. Его с детства воспитывали не жалеть чужую жизнь и убивать во имя всеобщего блага. Но живое лицезрение сотен мертвых тел, сдобренное густым запахом разложения, в первый момент повергло его в шок.

Парализованный суровым реализмом открывшейся ему картины, он застыл на месте и простоял бы так неизвестно сколько, если б не его сосед по ячейке Кей Си. Тот слегка толкнул Джи в плечо, выведя его из ступора, и ехидно поинтересовался, уж не боится ли он мертвецов? Явная издевка в тоне помогла вернуться к реальности, сыграв роль холодного душа. Если б на месте Кей Си оказался взводный, он бы не ограничился легким толчком, а вполне мог бы пустить в ход свои двухпудовые кулаки. Джи Эй смутился и неловко попытался объяснить свое состояние первой пришедшей ему в голову мыслью: дескать, кругом столько богатства в виде алмазного песка, а эти дикари жили как последние нищие! Кей Си вежливо оценил оригинальность столь незатейливой мысли, добавив от себя, что жизнь — штука философская, и часто любит макать в собственное дерьмо одних, чтобы другие научились правильно жить. После чего, не дожидаясь ответа, направился вдоль улицы, зорко всматриваясь в темные промежутки между строениями.

Джи Эй постоял еще несколько секунд, вслушиваясь в ободряющий напев боевого ритма, и вскоре почувствовал себя лучше. Взяв бластер наизготовку, он последовал за товарищем, старательно обходя лежавшие бесформенными грудами тела. Несмотря на все его старания не смотреть в мертвые лица аборигенов, глаза против воли скользили по одежде погибших, цепляясь за ненужные детали. Именно тогда он и обратил внимание на сходство отдельных узоров на одежде аборигенов с похожими узорами на вывесках у наиболее крупных строений. Это определенно какая письменность, мелькнула догадка. Одна половина его сущности печально констатировала, что никто и никогда уже не узнает, чем жили эти примитивные создания, как представляли себе лежащий вокруг них мир, что планировали сделать в будущем, которое не состоялось. Другая половина его «я», выросшая в армейских казармах, тут же резонно возразила, что такое примитивное знание вряд ли будет полезно цивилизации, покорившей звездные просторы. К чему собирать всякий ненужный хлам? Альянсу Трех Планет нужны пригодные для колонизации планеты, а не первобытная мудрость ее бывших обитателей! Через месяц сюда придут терраформаторы и сотрут последние свидетельства прежней жизни. А новые поселенцы просто не будут задаваться такими глупыми вопросами.

И всё же ему отчего-то было жаль, что культура этого примитивного народа исчезнет без следа.

От размышлений его оторвал характерный свистящий звук импульсного оружия, раздавшийся слева от него. Наверно, кто-то из десантников обнаружил одного из чудом уцелевших после нейтронной атаки аборигенов и милосердно добил его. Такой привычный по тренингам звук почему-то наполнил его душу ледяным холодом, словно прямо перед ним на краткое мгновение распахнулись мрачные двери Аида. Он внутренне сжался в комок и приказал себе немедленно оглохнуть. Но запретные звуки по-прежнему продолжали проникать в его сознание, каждый раз заставляя рефлекторно содрогаться при каждом новом выстреле.

Чтобы отвлечься от неприятных звуков, он принялся убеждать себя в том, что у аборигенов в обозримом будущем не было никакой разумной перспективы. Против них играли слишком жесткие природные условия, разобщенность людей и ограниченность ресурсов каждого оазиса. Уже только этих трех факторов хватило бы, чтобы свести на нет прирост населения и тем самым толкнуть общество на нецивилизованный путь развития. Не прошло бы и века, как переросшие все разумные границы оазисы столкнулись бы с острой проблемой нехватки воды и еды. Вряд ли этим дикарям пришла бы в голову мысль искать мудрое решение сообща. Скорее всего, не сумев нормализовать свою демографическую политику, каждый из оазисов поставил бы во главу угла собственное выживание. И тогда аборигены принялись бы решать все возникшие разногласия самым примитивным из способов — отбирая ценные ресурсы друг у друга. Чтобы окончательно извести себя на корню, им понадобилось бы не так уж много времени. Так что в любом случае их ждала бы гибель. Для аборигенов эта зачистка была миссией избавления от возможных проблем в настоящем и будущем. Каждый выстрел бластера означал, что в этом мире стало на одну несчастную душу меньше, а, значит, чуточку лучше и спокойнее.

В то же время, колониальный флот Альянса несет этой забытой Богом планете настоящее процветание. Как только десантники закончат свою миссию, утилизаторы уничтожат все следы прежних обитателей планеты и соберут весь алмазный песок. Затем придут терраформаторы и заполнят освободившееся место плодородным грунтом, вывезенным с какой-либо бесперспективной планеты. Специальная комиссия еще раз придирчиво проверит планету на предмет комфортности проживания и только тогда допустит сюда фермеров, которые сами решат, что будет расти на их полях. Возможно, здесь даже построят несколько перерабатывающих фабрик и пару десятков городов. От прежней планеты уже ничего не останется — даже то временное имя, что воины ей дали от скуки, заменят на нечто более благозвучное. История начнет свою летопись с чистого листа. С этой точки зрения всё получалось даже весьма неплохо! Джи Эй почувствовал себя значительно лучше, размышляя подобным образом.

К моменту, когда взвод достиг стен крепости, ему так и не пришлось пустить в ход свое оружие. Пока он плелся сзади всей группы, пытаясь вернуть себе душевное равновесие подобными философскими рассуждениями, его товарищи взяли на себя часть полагавшейся ему работы. Передышка позволила ему немного прийти в себя и успокоиться. Осознать реальность и воспринять ее оказалось не одним и тем же. И совсем не так просто, как это было на тренажерах.

Ряды непрочных строений закончились примерно в пятидесяти метрах от стены. А далее разверзлась настоящая пропасть — глубокий ров двадцатиметровой ширины с почти вертикальными стенками. Осторожно нагнувшись над его краем, Джи Эй сумел разглядеть глубоко внизу острые концы деревянных кольев, на треть заглубленные в ровное дно. Конечная остановка для тех, кто еще не умел летать, опираясь крыльями о воздух. Для аборигена преодолеть такое препятствие было практически невозможно. Но любой десантник их когорты не увидел бы большой разницы между вот таким рвом и обычной дорожной колдобиной. Разница в технологиях делала ариулян настоящими богами в глазах местного населения.

Могущественные боги, которые спустились с неба, чтобы вершить свой строгий суд… Поневоле начнешь себя уважать, подумал Джи Эй. Вот только этим грешникам было невдомек, что боги поголовно приговорили их к смерти. Повезло тем, кто расстался с жизнью достаточно быстро, так и не успев что-либо толком понять. Для остальных же мучения просто затянулись во времени.

Осмотревшись, Джи Эй понял, что у края рва собралось всё его отделение. Десантники молча стояли, растянувшись в одну линию, и заинтересованно рассматривали противоположную сторону, где из земли поднимались отполированные песчаными бурями стены крепости. Не понимая, чего такого его товарищи могли разглядеть на этой глиняной стене, Джи Эй присмотрелся к ней повнимательней и только тогда осознал свою ошибку. Материалом для столь масштабного сооружения была отнюдь не глина, которая должна была здесь быть буквально на вес золота. Каким-то непостижимым образом эти отсталые во всех отношениях создания научились спекать алмазный песок в единый монолит, по прочности равный чистому железу! Судя по глубоким отметинам на поверхности, выпускной экзамен технология прошла успешно: об эту стену разбилась уже явно не одна атака противника. Подумать только: цельная поликристаллическая структура из корабельного топлива служит дикарям в качестве защитной стены! И это при том, что они даже дороги толком строить не умеют! Воистину, прогресс на этой планете идет весьма кривыми путями…

Он поймал себя на мысли, что снова приписывает аборигенам какую-то толику цивилизованности. Умение полимеризовать углерод, конечно, — серьезный шаг вперед, но без сопутствующих технологий это не слишком-то облегчит жизнь местному населению. Его alter ego снова пробудилось и возразило: если уж эти дикари додумались до такого, неужели они не смогут решить проблему народонаселения? Аборигены уже на пороге извлечения энергии из алмазного песка, а это уж точно направит их в сторону цивилизованности. Они смогут выпаривать воду из воздуха или начнут выкачивать ее из земных глубин. Вода даст жизнь растениям, а последние накормят людей. Баланс восстановится на более высоком уровне, и всё будет уже не так печально. Появятся дороги, которые соединят в одно целое соседние оазисы. Может даже они объединят свои усилия и научатся жить вместе, как одна нация, без войн и раздоров. Какая у них будет в этом случае перспектива?

На этот вопрос вторая половина ответить не могла, поэтому просто отмолчалась.

Верхний край стены был скрыт за несколькими рядами изразцовых плиток синего цвета, что придавало всему строению парадный, но не совсем завершенный вид. Может, так оно и было: начало вторжения случайно пришлось на период реконструкции крепости, пришедшей в негодность под грузом прошедших веков. Не являясь по сути выдающимся произведением архитектуры, стена каким-то образом притягивала к себе взгляды десантников, концентрировала на себе их внимание. Сначала Джи Эй предположил, что это из-за непередаваемой игры света, вызванной преломлением солнечных лучей в кристаллах алмаза. Но потом понял, что дело тут совсем в другом — в ее узнаваемости. Не подлежало сомнению, что это грубое каменное сооружение он видит в первый раз, и всё же оно почему-то казалось ему хорошо знакомым. Он поднапряг свою память, пытаясь отыскать в ней похожую картинку, и та неожиданно легко возникла перед его мысленным взором: древний город, обнесенный ослепительно-белой зубчатой стеной со встроенными в ее тело параллелепипедами дозорных башен, в одну из которых ведет широкий подъемный мост, небрежно переброшенный через узкий ров. Эта стена была сложена из каменных блоков и выглядела более аккуратной, чем та, возле которой они сейчас стояли. Обе крепости напоминали друг друга чисто внешне, заметно отличаясь в деталях. Синяя изразцовая плитка второй крепости образовывала на плоскости стены вполне завершенный геометрически-правильный узор в виде диагональной сетки. На башнях он менял свой рисунок, охватывая строение по периметру тремя широкими поясами, создавая иллюзию их незыблемой прочности. Надвратная башня отличалась от остальных дополнительной галереей с узкими бойницами, которая располагалась поверх дверных створок в виде изящно-выгнутого каменного моста. Ворота были сплошь окованы железом, на котором красной краской были нанесены образы каких-то фантастических животных, ощерившихся в самых агрессивных позах. Архаизм, которому явно не одна тысяча лет.

Мысленный образ был очень четким и устойчивым, почти живым. Словно фотография, вырванная из плена времени. Джи Эй был сражен наповал: он точно знал, что никак не мог видеть подобную картину, так как родился в мире огромных небоскребов и воздушного транспорта, где каменным крепостям просто не было места. Тем не менее, он помнил. Это не было похоже на иллюзию, вызванную чтением древних хроник. Скорее, это напоминало одно из проявлений той самой таинственной генетической памяти, о которой дома ходило столько слухов и споров. Видные ученые Альянса в свое время сломали немало копий, обсуждая эту гипотезу. Кое-кто из них утверждал, что очень давно предки ариулян проживали на другой планете, имя которой стерлось из обычной памяти. Но, поскольку человек никогда ничего не забывает, предположили, что память предков могла сохраняться в генах потомков. В силу своей особенности, эта память была неподконтрольна разуму и пробуждалась спонтанно, когда отдельные образы настоящего в чем-то совпадали с картинами далекого прошлого. В такой момент человеку казалось, что он уже переживал подобное состояние или видел похожий объект. Психологи называли такое чувство дежа-вю, и им обычно не хвастались, так как военное командование рассматривало его как своеобразную форму шизофрении. Джи Эй был бы рад поверить военным, если б не странное чувство, что виденный им образ полностью реален. Он сделал себе мысленную отметку покопаться по этому поводу в архивах. Возможно, там найдется какое-либо упоминание о такой необычно-разрисованной крепости.

Ворота крепости аборигенов были, конечно, поскромнее тех, в видении, но впечатляли по-своему. Представляя собой две огромные деревянные панели, собранные внутри одного железного каркаса, они располагались прямо напротив того места, где обрывалась идущая из посада дорога. Металлический кант каркаса нес на себе такой же странный орнамент, какой он уже видел на одежде аборигенов. Выходит, они умели обрабатывать металл, а не только возводить алмазные стены. И всё же продолжали жить в первозданной дикости... Как всё это было непохоже на славную историю его собственного народа!

То, что ворота оказались закрыты, могло означать только одно: оставшиеся в живых аборигены все же успели осознать опасность от появившихся в небе огней и постарались отгородиться от них, как только умели. Но правильно оценить настоящую суть увиденного они, конечно, не могли.

Десантники снесли ворота «по науке», прострелив из бластеров точки крепления их завес. Створки упали прямо в ров, сотворив при этом ужасный грохот. И тогда вдруг выяснилось, что они одновременно играли роль моста через вырытую пропасть. Сложилась весьма глупая ситуация: пытаясь проникнуть внутрь крепости, отряд только усложнил себе задачу. Джи Эй был удивлен, почему никто из его товарищей не догадался использовать портативный реактивный модуль, чтобы просто перелететь на нем через стену. Складывалось впечатление, что солдаты просто развлекались, предчувствуя хорошую добычу. Наверное, они считали, что таким неординарным ходом можно устрашить выжившего противника. Через каких-то три десятка лет, подумал Джи Эй, сидя у камина с бокалом арамейского в руках, они будут безбожно врать своим сыновьям, что одним выстрелом решили исход целого сражения.

Активировать модули им всё же пришлось — только уже всем без исключения. Похоже, кроме него самого, никто не обратил внимания на это мелкое неудобство.

Противника за стеной они не встретили. Зато там оказался настоящий каменный город. Его здания были собраны из такого же камня, что и посад, только каменные блоки были обработаны более аккуратно: их поверхность была ровной, почти полированной. В основном там преобладали двух- и трехэтажные постройки, а в центре крепости возвышался настоящий средневековый замок: семь этажей глухих серых стен, испещренных незатейливым узором узких бойниц и двускатной крышей из рыжей черепицы впридачу.

Но Ђ и это самое главное! — желтоватый песок пустыни здесь сменял темный грунт с настоящей зеленой травой. Жители города не поленились сотворить настоящее чудо — создать внутри большого оазиса еще один оазис поменьше! Это уже было похоже на зачатки цивилизованности: как и ариуляне, они не подстраивались под окружающую среду, а пытались доминировать над ней. Создали для себя комфортную среду обитания среди безжизненных пустошей. Еще один аргумент в пользу его alter ego…

Единственное, что портило всю эту идиллию — новое скопление мертвых тел, лежавших всюду, куда бы ни падал взгляд. Их было настолько много, что Джи Эй даже удивился, ради чего жители города покинули свои жилища? Может, отмечали один из своих праздников? Праздник, который ракеты Альянса довольно быстро превратили в смертельное шоу.

«Внимание, судари и сударыни! А теперь — наш главный номер! Только раз и только у вас — гнев небес и божья кара! Никогда еще смерть не была такой эффектной! Вам это определенно понравится, если вы выживите...»

И вот шоу закончено, а его зрители лежат на изумрудной траве, застыв в самых разных фазах прерванного движения. Словно искусно сделанные марионетки, у которых какой-то злодей разом перерезал все поддерживающие их нити. Но любопытными оказались не все. Были и другие — те, кто в тот роковой момент сочли нужным укрыться за крепкими каменными стенами. Увидев внезапную смерть своих близких, они полностью осознали всю грозную суть происходящего. И всё же сумели перешагнуть через собственный страх, покинув свои укрытия спустя какое-то время. Но не для того, чтобы оплакать и похоронить павших, а для того, чтобы защитить оставшихся. Они накрепко затворили городские ворота, понадеявшись на проверенную крепость городских стен. Такие не сдадутся и будут сражаться до конца. Прямо сейчас они где-то там, внутри своих домов, наблюдают за незваными пришельцами и ждут благоприятного момента для свершения своей мести…

Джи Эй почувствовал, как по его спине внезапно пробежал легкий холодок. Ощущение чужого присутствия было столь осязаемым и неприятным, что даже бывалые воины вдруг насторожились и принялись хмуро осматривать вымерший город, сжимая в руках свое оружие. Ожидание чего-то ужасного сгустило воздух до плотности воды, и каждый вздох превратился в пытку и давался с трудом. В какое-то мгновение даже показалось, что кое-кто из мертвецов начал подниматься со своих мест…

Когда Джи Эй уже был готов признать, что аборигены ловко перехитрили их, только прикинувшись мертвыми, вдруг откуда-то появился невозмутимый взводный и разрушил эту тонкую иллюзию, затеяв рутинную перекличку. Убедившись, что потерь нет, он тут же начал распределять воинов в патрули. Джи Эй попал в тройку с Кей Си и опытным бойцом из соседнего отделения, боевого индекса которого он не знал, а окружающие звали его просто Мастером. Именно Мастер и возглавил их маленькую группу, которой выпало проверить здание, похожее на замок.

Там он и добыл свой первый трофей.

Получилось это, в общем-то, случайно. И стало началом той длинной цепочки событий, завершиться которой было суждено на Голубой планете.

Здание, в которое их направил взводный, изобиловало узкими лестницами и коридорами, которые освещались скудным светом из проемов бойниц. Использовали ли жители альтернативные источники, так и осталось невыясненным, но никаких ламп или факелов Джи Эй внутри не заметил. Дерево здесь весьма ценили, и использовать его в качестве светильника было бы всё равно, что жечь деньги. Мастер, предвидя возможные проблемы, дал группе указание активировать свои тепловые детекторы. Впрочем, тут же выяснилось, что само здание, нагретое лучами местного солнца, фонило настолько сильно, что сводило на нет всю пользу от высших технологий. Такая обстановка несколько уравнивала десантников с аборигенами, чем последние, собственно, и воспользовались.

Его противник затаился в одной из многочисленных ниш, идущих по обе стороны коридора. Будь они свободными, Джи Эй никак не смог бы прозевать нападения со стороны. Но в проеме ниш стояли примитивно-выполненные металлические истуканы, изображавшие то ли местных богов, то ли героев. Абориген спрятался за одним из них. Маркер автоматической наводки дергался каждый раз, когда Джи Эй проходил мимо скульптур, и ариулянин немного расслабился, посчитав что в помещении больше никого нет, а автоматика просто реагирует на большое скопление железа. Ошибка едва не стоила ему жизни.

Абориген выждал момент, когда десантник поравнялся с его нишей, а затем толкнул истукана прямо на него. Джи Эй среагировал на звук и увидел, как из сумрака ниши на него заваливается какая-то неясная фигура. Он моментально нажал на спуск, но истукан полностью поглотил весь заряд выпущенной плазмы. К удивлению воина, автоприцел проигнорировал движущийся силуэт, застыв на неясном сгущении тьмы в глубине ниши. Пока ариулянин разбирался, что к чему, железный истукан сбил его с ног и сделал неизбежной драматическую развязку.

Истукан оказался достаточно тяжелым, чтобы придавить Джи к каменному полу. Уже падая, он краем глаза увидел, как от ниши отделился клочок тьмы, на ходу превращаясь в чернокожего аборигена, ради маскировки сбросившего свои пестрые одежды. Выйдя на свет, он навис над поверженным врагом подобно неумолимой Судьбе и замахнулся на него каким-то массивным предметом наподобие боевого молота. В полутьме коридора это примитивное оружие показалось ариулянину оружием Судного Дня. Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что Джи Эй почти полностью потерял контроль над своим телом и мог только зачарованно смотреть на своего противника, даже не пытаясь сбросить с себя рухнувшую на него статую. Темнокожий, по-видимому, понял это, и на его лице проступило выражение уверенного торжества — он ведь перехитрил самого бога!

Но внезапно ситуация переменилась. Гримаса азарта у аборигена вдруг сменилась недоумением, которое перешло в безмерное удивление. Оружие выпало из его рук и весьма громко повстречалось с каменным полом коридора. Чернокожий немного постоял, словно прислушиваясь к чему-то еле слышимому, а потом тяжело рухнул на пол рядом с ничего не понимающим пришельцем. В неверном свете узких бойниц молодой воин разглядел на спине своего врага небольшое пятно, медленно наполняющееся темной влагой.

След от попадания плазменного заряда.

Джи Эй растерянно огляделся: в этом коридоре, кроме него, по-прежнему никого не было. Кто же тогда поразил нападавшего? Бросив мимолетный взгляд на индикатор заряда батареи, воин наконец-то понял, что произошло: светящаяся полоска индикатора однозначно утверждала, что оружие десантника сделало два выстрела. Ударившись о пол, он, видимо, рефлекторно нажал на спуск и поразил свою цель еще в полете, каким-то немыслимым образом совместив прицел с маркером автонаводки. Тот редкий случай, когда смерть по какой-то странной прихоти судьбы вдруг на ходу поменяла свои планы, забрав с собой не того, кого планировала вначале. В этот день Провидение явно было на стороне ариулянина…

Кое-как выбравшись из-под железного истукана, Джи Эй осторожно поднялся на ноги. И тут же услышал за спиной характерный звук торопливых шагов. Как-то суетливо развернувшись назад, он постарался перекрыть возможное направление чужой атаки… Но в самый последний момент понял, что никакой опасности нет — это всего лишь был Кей Си. Кто еще мог так громко топать в абсолютной тишине? Судя по всему, его напарник находился совсем рядом, чтобы услышать произведенный схваткой шум и поспешить на помощь своему собрату по оружию. Увидев последнего в безопасности, Кей Си опустил свое оружие и принялся рассматривать убитого аборигена.

Мастер пришел несколькими секундами позже, бесшумно возникнув в воздухе, словно заправское привидение. Окинув опытным взглядом место стычки, он небрежно сдвинул ногой в сторону массивное оружие аборигена и, нагнувшись над последним, что-то сдернул с его шеи одним ловким движением. Распрямившись, он повернулся к виновнику переполоха и, не говоря ни слова, вложил в его раскрытую ладонь какой-то маленький предмет. Дружески хлопнув молодого воина по плечу, он, как ни в чем не бывало, вернулся к своему прежнему занятию. Когда Мастер скрылся из вида за ближайшим поворотом, Джи Эй посмотрел на то, что лежало у него в руке.

Это был простейший амулет в форме медальона: в центре грубо вырубленного металлического кружка был выгравирован знак, чем-то похожий на символ бесконечности.

Его первый трофей. По древней воинской традиции, всё имущество убитого врага принадлежало победителю. То, что Мастер отдал ему амулет, значило, что Джи Эй прошел боевое крещение и теперь с полным правом может называть себя «солдатом Альянса». Наверное, ему следовало просто завопить от восторга, но вместо этого он испытывал одно лишь только опустошение.

Потом были другие экспедиции и другие сражения, в которых он пополнил счет своим победам. Но свой первый трофей он всегда носил с собой, не выменивая ни на какую другую ценную вещь. Причина была до банальности проста: знак на медальоне очень напоминал воинский символ удачи, покровительства со стороны Провидения. Такое никак нельзя было отдавать кому-то другому, не боясь прогневить судьбу. За прошедшие годы он понял одну важную вещь: ничто в этом жестоком мире не дается просто так, даром. За каждый поступок назначена вполне определенная цена. Нам не дано узнать, какова она, пока не придет нужное время. Лишь тогда ты поймешь, что именно стояло на кону. Удача улыбается лишь тем, кто согласен платить по ее счетам. Сомневающиеся просто погибнут. Без альтернативных вариантов.

Столь неожиданная победа не давала ему покоя. Он многократно возвращался к этому моменту своей биографии и заново проигрывал в уме все его перипетии. Меняя условия в самых причудливых комбинациях, Джи Эй пришел к выводу, что у него был всего один шанс из десяти. Абсолютно безнадежная ситуация. Тем не менее, он выкарабкался.

Сначала этот вывод шокировал его, но потом он воспринял происшедшее как своеобразную награду за прилежание и верность традициям. Третье прозрение пришло к нему пятью годами позже, после глупейшей гибели Кей Си на Белой планете: тот просто замерз насмерть, сбившись с пути во время обычного патрулирования. Тогда-то Джи Эй уяснил себе, что Провидение никого не спасает просто так, случайно ткнув своим пальцем в небо. Оно вообще никогда не спасает за что-то, а всегда — для чего-то. Была какая-то важная цель, какая-то миссия, которую он должен был еще выполнить при жизни, прежде чем флотский интендант закроет ему глаза парой медяков. Что-то такое, без чего невозможно нормальное функционирование мироздания — эдакий механизм, поддерживающий баланс между Хаосом и Космосом. При всем уважении к армии Альянса Джи Эй понимал, что, даже будучи частью мирового Порядка, она в результате своей деятельности уменьшает его долю, принося в этот мир Хаос. Принудительная колонизация планет, словно шоковая терапия, настолько сильно выводит из равновесия мировые весы, что для возвращения их к былому состоянию уже недостаточно одной только прогрессорской деятельности терраформаторов, создающих новый мир на руинах старого. В любом случае остается некий нескомпенсированный остаток, который накапливается с каждым очередным захватом. Когда величина этого остатка вырастает до определенного размера, возникает что-то наподобие электрического разряда: мироздание приводит в действие некие силы, которые устраняют возникший перекос. Вселенная вновь приходит в состояние равновесия, начиная тем самым новый цикл своего существования.

И вот теперь настало время для очередной коррекции мировых весов. Джи Эй не понимал только одного: почему для столь важного дела Провидение выбрало именно его, а не кого-то более опытного — Мастера, например? Но маленьким винтикам мироздания вовсе не обязательно вникать в правила функционирования этого сложного механизма. Главное — знать, что он есть и действует. Поэтому Джи Эй не стал попусту ломать свою голову, пытаясь докопаться до истины, которую и философам-то понять непросто, а безропотно принял эту ношу на себя. Вовсе не потому, что она ему подходила по силам, а просто потому, что другого выбора у него не было. Он надеялся на то, что Провидение всё же не ошиблось, и он этого выбора достоин. Главное — не проспать свой звездный час и успеть хоть на мгновение вернуть этому миру такой вечно недостижимый покой.

Но время шло, а Провидение не напоминало о своем существовании. Целых пятнадцать лет он был предоставлен самому себе.

В Белом мире, среди вечных льдов и яростных вьюг.

В мире буйствующей зелени, где деревом могла стать даже полностью высохшая палка.

В десятке других миров, не получивших имен, потому что были бесперспективны с точки зрения колонизации.

В этих экспедициях Джи Эй постепенно набирался опыта и вскоре перестал быть тем наивным простачком, каким он был в самом начале своего пути. Он научился терпеть неудобства армейской жизни и ценить ее маленькие радости. Его больше не шокировал вид мертвых тел, а при необходимости он и сам был готов убивать, как того требовал кодекс чести десантника. Он не пытался убедить себя в справедливости своих поступков — просто делал то, что на данный момент считал нужным. В итоге настолько свыкся с образом прожженного вояки, что ему стало казаться, будто он был им с самого рождения.

О Голубой планете он слышал давно, еще до записи во флот, и это знание не добавляло ему оптимизма. Уже в то время эта планета была для Альянса настоящей костью в горле, камнем на дороге ко всеобщему благу. Цивилизация планеты уверенно шла по пути космической экспансии, что неизбежно вело оба мира к столкновению на звездных перекрестках. Перспектива такого события, впрочем, была настолько туманной, что ее до поры до времени никто не принимал во внимание. Но у Провидения было иное мнение, и для осуществления своих планов оно задействовало все возможности…

Джи Эй родился уже в те годы, когда Альянс достиг апогея своего развития, обеспечив неслыханное изобилие всем трем освоенным мирам: Ариуле, Тантре и Валькирии. Развитая наука и максимально эффективная экономика, отсутствие безработицы и преступности, надежная гарантия всех социальных услуг — это стало настолько естественным и привычным, что не обсуждалось ни на каких уровнях общественной жизни. Каждый из семидесяти миллиардов граждан Альянса имел право жить на любой из его планет, владея любой собственностью, какую был в состоянии содержать. Единственным ограничением было количество детей в семье — один мальчик и ровно одна девочка. Каждый из них понимал, что это была вынужденная мера, необходимая, чтобы избежать перенаселения. Высокий уровень жизни предполагал и высокие расходы, а, значит, постоянный дефицит ресурсов. Его восполняли, колонизуя другие планеты, не затронутые разумной жизнью. Как правило, вначале там строилась база, где проживал ограниченный контингент специалистов узкого профиля. Они следили за работой автоматических шахт и заводов. Если планета имела перспективы стать местом для проживания, ее терраформировали. Успехи в освоении ближнего сектора Галактики привели к двукратному увеличению жизненного пространства Альянса за очень короткий период — практически, за время жизни одного поколения.

Именно тогда глубокая разведка в отдаленном Мирселиновом секторе привела корабли Альянса на Пандору — планету с богатейшими залежами уникального левитирующего6 минерала — анаптания. Но не этому открытию было суждено круто изменить жизнь трех миров, а тому, что на этой дикой планете они столкнулись с другой расой, исповедующей такие же принципы развития.

Местные жители — синекожие и хвостатые гиганты — были примитивной расой, жившей в согласии с природой. Они не стремились летать среди звезд. На анаптаний им, в общем-то, было наплевать.

Проблема была в представителях другой цивилизации, пришедших на Пандору за сто лет до Альянса. Вот им-то редкий минерал был нужен позарез. Чужаки уже вели открытые разработки нескольких месторождений и потому не выразили никакого желания делиться богатством с другими претендентами. Возникли определенные разногласия и трения, в результате которых Альянс попросту выставили из системы голубого гиганта, блокировав для надежности две его удаленные колонии в районе Столпов Творения. Все попытки вернуть их имели обратный результат — два разумных мира всё больше ожесточались друг против друга. Анаптаний стал настоящим камнем преткновения в их взаимоотношениях.

Временно отступив из этого сектора пространства, Альянс не отказался от своей цели, а просто изменил тактику. Все формы контакта с чужаками были прекращены, велось только пассивное наблюдение. Подобная тактика через какое-то время принесла успех. Автоматические рейдеры нашли родной мир несговорчивых пришельцев.

Он затерялся довольно далеко от пропитанных радиацией регионов галактического ядра, там, где причудливо переплелись две богатые звездами спиральные ветви. Солнце чужаков — ничем не примечательный желтый карлик, коих во Вселенной — хоть пруд пруди, дарило свет и тепло восьми мирам, из которых три были заселено. Первый из них, названный разведчиками Голубой планетой, был метрополией и располагался на весьма комфортном удалении от пышущей жаром звездной атмосферы. Это создавало на поверхности планеты воистину райские условия для проживания. В отличие от Ариулы, у Голубой был свой собственный маленький безжизненный спутник, украшавший своим видом ее ночные небеса. Обширные водные пространства делали планету лакомым кусочком для подданных перенаселенного во всех отношениях Альянса, где даже обычная чистая вода была большой редкостью. Эта прекрасная голубая планета стала тем маяком, что обещал покой и благоденствие всем терпящим бедствие странникам.

Никто не помнит уже, кому первому пришла в голову мысль присваивать себе чужие миры.

Пока велось скрытное наблюдение, в Альянсе построили мощный космический флот и воспитали поколение профессиональных воинов, пожертвовав для этого всего парой статей Конституции. Теперь каждый житель Трех Планет обязан был заплатить за свое гражданство несколькими годами службы во флоте или структурах, с ним связанных. Экзаменом на зрелость было участие в захвате какой-либо полезной планеты.

Только теперь не имело значения, была ли планета свободной от жизни или на ней уже появилась более-менее развитая цивилизация. В последнем случае ее ждала весьма незавидная участь…

В многочисленных сражениях флот Альянса выработал простое правило: внезапность, натиск и мужество всегда играют на стороне победителей. И они стали этими победителями. Опыт поражений у дальних рубежей Пандоры заставил Альянс зряче выбирать себе соперников. Тех, кто по разного рода причинам не мог оказать ему достойного сопротивления. Ученые также внесли свой вклад, разработав достаточно надежные средства массового уничтожения, безопасные для тех, кто их применяет. Это оружие обеспечивало основной задел для будущей колонизации, а десантники просто стирали шероховатости.

Очевидные успехи флота подняли его авторитет и сделали службу в нем престижной профессией. А это, в свою очередь, позволяло побеждать более сильных противников. Так, неуклонно совершенствуя свое ратное мастерство, Альянс постепенно сравнялся по военной мощи со своим давним врагом...

Десять лет назад из Мирселинового сектора пришли обнадеживающие вести. Разведывательный зонд, наблюдающий за родным миром пришельцев, сообщал, о массовом исходе с него местного населения. По-видимому, дело было в очередной войне, которую чужаки развязали у себя в системе. В нее оказалось втянуто несколько планет, на которых располагались наиболее крупные колонии чужаков. Судя по маршрутам движения кораблей, колонии объединились и нанесли массированный удар по своей метрополии. Голубая выстояла, но была сильно ослаблена и фактически оказалась отброшена на несколько сотен лет в прошлое.

Ассамблея Альянса посчитала, что более благоприятного случая вряд ли подвернется, и провозгласила политику тотальной войны «до последнего солдата», организовав новый «крестовый поход в небеса».

Официально его целью было освобождение захваченных территорий. Но граждане Альянса уже научились без намеков понимать, ради чего была поднята такая шумиха. Дело было даже не в анаптании, хотя он определенно должен был поднять технологии Альянса на более высокий уровень. Это была месть. Хорошо забытое слово из эпохи Разделенных Миров. Месть дерзким чужакам за позор и унижение, за отказ от сотрудничества и непризнание. Впервые руководство Трех Планет пошло на поводу своих эмоций. И это весьма беспокоило Джи: нарушение старых и проверенных традиций часто приводит к поражениям. Одно из тех правил, что его цивилизация вынесла из горнила многочисленных войн.

Он хорошо понимал, что, несмотря на все бедствия, их противник был всё так же опасен. Так же опасен бывает и раненый ворг, которого охотники обложили со всех сторон. Эти последние представители дикого прошлого Ариулы не сдаются никогда, поэтому им, хоть и редко, но всё же улыбается удача.

Здесь просматривалась похожая аналогия. Да, враг ослаблен и ограничен в своих действиях, у него стало меньше ресурсов и возможностей. Но его опыт никуда не делся, рука по-прежнему тверда и крепко держит оружие. И, если ему улыбнется Провидение, это станет для Альянса настоящей катастрофой.

Джи Эй был сыном своей Родины и судьба попавших в жернова войны народов его мало беспокоила. Он относился к этому факту так же, как радеющий за свое добро хозяин относится к сорнякам и животным-вредителям. Необходимость их уничтожения он принимает без особой злобы, с какой-то деловитой дотошностью, словно исполняет ежедневный ритуал. Неприятный, но необходимый.

В данном случае миссия была отнюдь не безопасной. Существовала вполне реальная угроза благоденствию огромного сообщества разумных миров, раскинувшихся на десятки тысяч световых лет по обе стороны от ядра Галактики. Нужно ли было испытывать судьбу, противопоставляя себя опытному и во многом еще неизвестному противнику? Неужели рядом мало других планет, где степень риска будет во много раз ниже? Если бы Ассамблея спросила его мнения, он бы точно проголосовал против такого необдуманного решения. Но теперь от него почти ничего не зависело.

Или всё же зависело?

Джи Эй вновь вспомнил, как в самой первой высадке удача выбрала его для своей великой миссии. Все эти годы он пытался выяснить, в чем заключается это предназначение. Может, ему суждено спасти Альянс от грядущей катастрофы? Только как это сделать? Нельзя же просто встать и заявить, что данное вторжение — ужасная ошибка! Его не поймут даже близкие друзья, не то что командование флотом.

Уверенный, что решение спрятано в дебрях полученной разведчиками информации, он потратил всё свободное время на чтение отчетов и просмотр изображений, снятых с орбиты желтого спутника Голубой. Пока без успеха. Это огорчило его, но, вместе с тем, раззадорило. Подобно воргу, он не сдастся так легко! Обязательно найдет решение и получит ответ на свой вопрос. Вполне вероятно Ђ то, что он так упорно ищет, ждет его на самой планете. Если ему суждено добыть спасительную истину в самом кровавом сражении его жизни, Ђ значит, так тому и быть!

Лишь только корабли флотского авангарда приблизились к стационарной орбите Голубой, был отдан приказ сбивать наиболее опасные спутники. Это была в определенной степени вынужденная мера: каждый из таких спутников, прямо или косвенно, мог проинформировать своих хозяев о приближении чужого флота. Эффект неожиданности на войне часто играл едва ли не ключевую роль, ведь обороняющиеся всегда имели некоторое преимущество, которое при определенной сноровке могло скомпенсировать даже заметную разницу в классе. Исчезновение спутника, даже если оно вызовет определенные подозрения, гораздо сложнее связать со сторонним влиянием из-за множества возможных причин для отказа. Тем более, что на подобные размышления у защитников будет не так уж и много времени.

Приблизившись к планете, армада разделилась на три части, которые начали рассредоточиваться по орбитам, обеспечивающим контроль наибольшей части поверхности. Десантные корабли выдвинулись вперед, занимая штатные позиции для атаки на выбранные регионы чужого мира, чья важность определялась той опасностью, которую они представляли для флота. В первую очередь это были места сосредоточения систем космического зондирования и противоракетной обороны. На втором месте шли элементы глубоко-эшелонированной обороны: укрепрайоны, противоатомные бункеры, базы наземных и воздушно-космических сил. Не остались без внимания и всепланетные магистрали, по которым противник мог оперативно перебросить свои подразделения в случае необходимости. Радисты из эскадрильи связи непрерывно прослушивали эфир, стараясь не упустить тот момент, когда их присутствие будет наконец-то обнаружено противником. Стратеги пытались исключить любую мелочь, которая могла бы дать аборигенам хоть какое-то преимущество в предстоящем сражении.

Десантный шлюп их взвода двигался в правом крыле атаки, нацеливаясь на густо изрезанную морскими заливами часть огромного материка. По данным разведки, на этой маленькой территории суши сосредоточилось наибольшее число городских застроек и отмечалась высокая плотность электромагнитного фона, что указывало на важность этого региона в обороне всей планеты. Определенно, здесь находился один из тех центров планетарной обороны, работу которого и должны были блокировать десантники. Как только это удастся сделать, поверхность планеты будет подвергнута жесточайшей бомбардировке, которая окончательно склонит чашу весов в пользу Альянса. Зачистку оставшейся территории обычно доверяли жаждущим славы новичкам и батальонам поддержки.

Обычно хладнокровный Джи Эй сегодня был необычайно возбужден: этот бой должен был решить всё и положить конец его мытарствам — на кону было благополучие огромной космической империи. Он надеялся, что в нужный момент сумеет распознать тот условный знак, который подскажет ему, что он должен сделать для спасения своего народа. Именно боязнь прозевать нужный момент заставляла воина так нервничать. Это было вдвойне неприятно: кто-то из его товарищей вполне мог бы заподозрить, что он боится предстоящего сражения. Чтобы не сорваться раньше времени, Джи Эй успокоил себя тем, что судьбу нельзя перехитрить: если чему-то суждено произойти, оно обязательно случится. А, значит, всё идет по плану.

Средства планетарной обороны засекли армаду, стоило ее кораблям приблизиться к синхронной орбите. Один из корветов попал в сканирующее поле и был немедленно атакован ближайшей автоматической платформой. Две ракеты легли на курс перехвата, но были в свою очередь перехвачены системой ПРО одного из линкоров. Эсминцы поддержки тут же поставили помехи и выпустили противоракеты по вычисленным обратными итерациями8 координатам запуска. Продолжения атаки не последовало, что говорило о высоком мастерстве математиков Альянса и об ограниченной функциональности местной службы контроля за космическим пространством, которой сильно досталось во время последней междоусобной войны.

Руководство флотом не стало рисковать и приказало тридцати шлюпам начать десантирование по мере готовности, не дожидаясь, пока наземные пункты противоракетной обороны проявят себя новыми залпами. Чтобы расчистить путь десантным челнокам, линкоры начали сбивать низкоорбитальные спутники, оказавшиеся в зоне спуска. Прикрываясь полем активных помех, мешающих радарам наземной ПРО отслеживать их хитроумные эволюции, десантные боты вошли в атмосферу Голубой и начали снижение. На второй минуте спуска внезапно отключилась сеть реперных маяков — наконец-то заработала система радиоэлектронной борьбы противника. Боты тут же перешли на ручное пилотирование по аварийному протоколу. Это автоматически давало ошибку в приземлении в пределах нескольких километров. Не такая уж большая проблема, если бы было известно расположение планетарного узла обороны. Но он пока еще не проявил себя, ожидая засветки более крупных целей.

Джи Эй злорадно усмехнулся: похоже, эти чужаки не так уж умны — они еще не поняли, что главную угрозу для них несут не огромные хорошо вооруженные корабли, а юркие десантные боты. Видать, в их тактике главному калибру отводилась решающая роль, потому что местные войны были войнами за захват ресурсов. Но это вторжение ставило целью тотальное уничтожение их расы. Вот почему линкоры и крейсеры Альянса, скрытые полем помех, предпочитали без надобности не ввязываться в перестрелку и разумно держались вдалеке от синхронной орбиты, терпеливо выжидая свой момент истины…

Пока два ферзя этой сложной шахматной партии пытались поймать друг друга на ошибке, другие фигуры проявляли повышенную активность. Эсминцам удалось определить положение еще двух орбитальных пусковых платформ, и в данный момент они были заняты их нейтрализацией. Первую атаку платформы отбили, подорвав при этом звено истребителей, слишком глубоко забравшихся в их сектор обстрела. Дальнейшее развитие событий осталось за кадром, поскольку челнок Джи успешно сошел с орбиты и сел рядом с намеченной точкой, перерезав одну из местных транспортных артерий. Теперь защитникам укрепрайона придется рассчитывать только на свои собственные силы.

Исходным пунктом высадки их взвода оказалась окраина небольшого городка, изобиловавшая пяти- и девятиэтажными зданиями, которые были разбросаны внутри обширной зоны зеленых насаждений. Всё говорило о том, что здесь царили мир, тишина и спокойствие. Но именно в таких полных идиллии местах военные обычно и прячут свои секретные объекты.

Взводный предупредил, что постоянной поддержки с воздуха у них не будет: почти все глайдеры9 были задействованы в соседнем секторе, где располагался крупный аэродром. Десантников эта новость не особо разочаровала, ибо они всегда считали, что настоящую славу и доблесть можно добыть только своими руками в честном поединке один-на-один, а не под прикрытием высокотехнологичных пушек.

Еще на подлете к цели бортовые орудия их десантной капсулы уничтожили подозрительную башенку из упрочненного бетона, слишком сильно напоминавшую надземную часть какого-то бункера. На всякий случай были разрушены все постройки, расположенные в непосредственной близости: там вполне могли находиться опорные точки сопротивления аборигенов. Сразу после посадки взводный направил туда первое отделение, чтобы окончательно зачистить объект: нельзя было оставлять у себя за спиной ни одного живого солдата противника.

Джи Эй со своим отделением был направлен в противоположную сторону с четким приказом проверить другие укрепленные объекты планетарной обороны. На тактической карте, которая проецировалась на стекло его гермошлема, граница зоны их ответственности обозначалась желтой линией. Вероятные места расположения узлов обороны противника были отмечены мигающими красными кругами. Их-то и предстояло проверить в первую очередь. До ближайшей цели было около пяти километров, если идти напрямик. Учитывая особенности местного ландшафта, получалось вдвое дальше. Низкий тон боевого ритма указывал на малое количество живой силы противника в окружающих строениях — скорее всего, гражданское население уже было эвакуировано силами самообороны. При таком раскладе вся операция обещала стать легкой прогулкой в парке.

На пути к первому объекту им встретилось массивное здание, издали похожее на авиационный ангар. Но только на первый взгляд: одна из его стен оказалась частично разрушена прямым попаданием, и в пролом были хорошо видны ровные ряды однотипных контейнеров с красочными этикетками. Наверное, местные использовали здание как хранилище своих товаров. Если оно когда-то и охранялось, то теперь это излишество явно стало неактуальным. Совзводный, идущий в ста метрах левее, заглянул внутрь и сделал характерный жест рукой, означавший, что здесь нет ничего интересного. Мелькнула парадоксальная мысль, что это богатство вдруг резко потеряло свою ценность.

Участившийся боевой ритм предупредил их о приближении с юго-востока какой-то скоростной цели. Для ракеты она была слишком медленной — больше похоже на один из местных летательных аппаратов, действовавших только в пределах атмосферы. Джи Эй успел нырнуть под защиту ближайшего здания, мельком глянув в сторону своих бойцов: не остался ли кто-нибудь из них на открытом месте? Не увидев никого, он довольно хмыкнул. Через мгновение резкий звук над его головой расколол небо по диагонали, ударив по барабанным перепонкам, словно хлыстом. Джи Эй слегка поморщился и с любопытством выглянул из-под козырька здания, пытаясь рассмотреть источник столь сокрушительного звука, но заметил лишь размытую движением тень, нырнувшую за ближнее высотное здание. Через пару секунд таким же маршрутом проследовал ариулянский глайдер, оставив наблюдателей в неведении относительно исхода этой воздушной дуэли.

Улицы города были пустынны, и никто не пытался оказать им сопротивление. Тактика противника была понятна: не защищать каждый отдельный дом, а собрать дееспособные силы вокруг укрепленных объектов, способных выдержать длительную осаду. Джи Эй даже немного посочувствовал такой ошибке обороняющихся. Они всё еще думают, что на них напали собственные колонисты из той же системы. Те вполне могли бы ограничиться только грабежами складов или даже частного сектора, но не стали бы штурмовать укрепрайоны: не было никакого прока в захвате собственной метрополии. Но Альянс пришел за другим — ему было нужно во что бы то ни стало смыть кровью врага свою поруганную честь, превратив его планету в свою колонию. Местные войска, сами того не желая, облегчали армаде выполнение этих задач…

Так, без особых приключений они вышли к обширному пустырю, посреди которого высилось массивное сооружение с плавными обводами, составленное из множества ажурных ферм. Джи Эй видел нечто подобное в старых исторических хрониках Трех Планет — там оно называлось параболической антенной. Древние использовали ее двояко: либо как приемник сигнала, идущего из глубин Вселенной, либо как излучатель мощного импульса — одного из компонентов системы радиоэлектронной борьбы.

Кто-то другой на его месте не стал бы ничего проверять, а просто разнес бы подозрительное сооружение в пух и прах. Но Джи Эй всегда славился тем, что сперва думал, а потом — делал. После сверки с планшетом выяснилось, что это действительно был тот самый объект из первого задания: на карте их персональные идентификаторы расположились по соседству с красным кругом. Джи Эй внимательно осмотрел территорию, и кое-что из увиденного ему не понравилось: антенна была неподвижна, но смотрела не в зенит, как было положено боевому излучателю, а куда-то на юг, под углом к горизонту.

Странно… Похоже, она нацелилась на синхронную орбиту. Ждет, когда на ней появятся основные силы вражеской армады, чтобы поразить корабли одним мощным импульсом? Что ж, это было бы разумно, если б стратеги применили тактику чужаков, начав с орбитальной бомбардировки. Но они поступили мудрее: высадили десант, чтобы лишить эту планету всех средств космической обороны. Похоже, аборигены не смогли угадать в тактике противника самого ключевого пункта.

Но была и другая странность, которую нельзя было объяснить просчетом в тактике: судя по всему, антенну никто не оборонял.

Джи Эй вначале даже не поверил своим глазам, потому как знал, что такого просто не могло быть. Оставить столь важный объект без прикрытия? Да тут должны были быть толпы обороняющихся! Тем более, что свободное место имелось — пустырь был в ширину с полкилометра. Но тихий, почти неслышимый ухом боевой ритм утверждал обратное: в этом обширном пространстве почти никого не было. Почти — это всего несколько человек. Маловато для защиты, даже если то были настоящие мастера. Джи Эй вдруг засомневался: а не переоценил ли он важность этого объекта? Может, тот никогда не играл в обороне планеты приписанной ему роли? Стоит ли тогда тратить на него дорогостоящий термический заряд? Он еще раз придирчиво оглядел пустырь. Антенна стояла на цилиндрическом возвышении из чистого металла, словно памятник на пьедестале. По периметру возвышения тянулся ряд широких амбразур, образующих кольцо полного обзора. Идеальная оборонная позиция — и ни одного защитника! Ни заградительных сооружений, ни защитных полей… Даже обычных орудий ближнего боя нет! Зато имелись несколько широких дорожек из полированного камня, ведущих прямо к основанию возвышения. Будто это какой-то магазин, а не стратегически-значимый военный объект!

Пожалуй, вначале стоило посмотреть на то, что они собирались уничтожить. Джи Эй не простил бы себе такой нерешенной загадки. Чтобы не задерживать выполнение всей операции, вызвал по связи двух наиболее надежных воинов, а остальным приказал отправиться ко второму объекту и действовать по ситуации. Он был уверен, что не заставит их долго ждать.

Открытое место они втроем преодолели быстро и без каких-либо происшествий. Гораздо дольше искали вход в цилиндрическое сооружение. На месте оказалось, что все каменные дорожки сливались в одну, образуя какое-то подобие широкой площади вокруг здания. Пройдя по ней изрядную дугу, они нашли вход. Вполне обычную дверь, а не мощную бронеплиту, как ожидалось. Что самое непонятное ‒ с этой стороны к ней вела широкая дорога из стеклобетона, по краям обсаженная клумбами с живыми цветами и зеленой травой. Несмотря на творящийся вокруг хаос, клумбы выглядели аккуратными и вполне ухоженными. Джи Эй даже почувствовал какое-то неудобство: у него вдруг появилось желание вежливо постучать в дверь, чтобы соблюсти все правила местного этикета.

Стучать они, конечно же, не стали — просто выжгли в дверном проеме дыру нужного размера. Не стоило поднимать лишний шум, предупреждая тех, кто затаился внутри этого убежища, надеясь только на силу оружия и свое хладнокровие.

Как и следовало ожидать, внутри здания тактическая карта стала совершенно бесполезной, и Джи Эй без сожаления отключил ее, чтобы лишний раз не отвлекаться от более насущных дел. Пройдя короткий вестибюль, десантники очутились в широком кольцевом коридоре. Его стены были отделаны деревом, а пол устилала мягкая ковровая дорожка грязно-желтого цвета с замысловатым бордюром. Некое подобие древних светильников создавало приглушенное освещение, отбрасывая на полотно дорожки яркие пятна, окаймленные причудливым узором теней. Как сказал бы их взводный: уютно, словно в сумасшедшем доме. Эта раса просто поражала своими странностями: зачем превращать укрепленный бункер в некое подобие борделя? Любой настоящий воин здесь будет чувствовать себя полным идиотом. И как только этим чудакам вообще удается поддерживать дисциплину в своей армии?

В центре противоположной стены оказалась еще одна обычная дверь, за которой открылись два лестничных марша — один вел вверх, на второй ярус, а другой спускался в глубины этого необычного бункера. После секундного раздумья Джи Эй принял решение разделиться: отдав своим товарищам коридор и второй ярус, сам начал медленно спускаться по лестнице.

Через два пролета лестница вывела его в другой кольцевой коридор. Он был гораздо скромнее верхнего и хуже освещен: матовые световые панели располагались здесь через каждые десять шагов. Стены были такими же невзрачными, как и освещение — голый бетон серого цвета без каких-либо излишеств. Иногда, правда, встречались надписи на местном языке. Краем сознания Джи Эй отметил, что многие символы очень напоминают его родной алфавит. Он не придал этому большого значения: мало ли совпадений во Вселенной…

Ковер глушил звук его осторожных шагов и не мешал прослушивать тишину. Делать это стало необходимым, потому что боевой ритм сразу изменил свою тональность, едва он сошел с последней ступеньки лестницы. Это значило, что один из скрывающихся в бункере людей был на этом уровне. Джи Эй перещелкнул бластер в оглушающий режим. Перед тем, как он убьет своего очередного врага, необходимо прояснить несколько деталей. Где они прячут свой космический флот? Почему эта антенна не атакует их глайдеры, а смотрит куда-то в сторону? Куда подевалось все гражданское население? И, наконец, почему у входа в военный объект растут клумбы, а пол коридоров застелен ковровыми дорожками?!

Через несколько десятков шагов он оказался у закрытой двери. Обычной металлической двери, сотни которых он уже повидал в разного рода бункерах. Только эта была какой-то ненастоящей, словно дешевая подделка или бутафорская декорация: слишком тонкий слой обычной стали, простое крепление к стене, не усиленное ни молекулярным щитом, ни защитным полем, древний механический замок и… дверная ручка. Очередная загадка местного образа жизни.

Джи Эй попытался бесшумно открыть дверь, слегка потянув за ручку, но потерпел неудачу — дверь не сдвинулась ни на миллиметр. Его опасения подтвердились: находящийся внутри абориген ждал его прихода и вовсе не стремился облегчать ему задачу. Скверно. Придется применить более радикальные меры, а этого ему вовсе не хотелось: мало того, что это наделает шуму, так еще и может убить единственного свидетеля. Эта мысль показалась ему парадоксальной. Джи Эй вдруг совершенно ясно понял, что получить ответы на свои вопросы ему хотелось больше, чем увеличить счет своим боевым трофеям.

Он приложил ухо к металлу двери, не особо надеясь что-либо расслышать. Но услышал!

Сначала это было что-то похожее на скрип и легкое царапанье, как будто с той стороны находился не человек, а какое-то дикое животное. Потом Джи Эй услышал приглушенное дверью шарканье чьих-то шагов, сменившееся совершенно неуместным бульканьем, что еще более запутало всю расшифровку. Завершился этот безумный ряд звуков ударами колокола или метронома.

Внезапно боевой ритм изменился, подсказав ему, что количество людей внутри помещения резко выросло. Раз в десять. Джи Эй в недоумении отпрянул от двери, рванув бластер наизготовку.

И с еще большим недоумением осознал, что ритм вернулся к своему изначальному звучанию. Сомнений не было: за дверью снова был один человек.

Что тут происходит, во имя всех демонов Аида?!

Аборигены научились телепортировать живую силу? Почему же тогда эта технология никак не проявляла себя раньше? Это, конечно, могло объяснить, почему у них нет флота и куда делись все люди, но пасовало перед простым аргументом: цивилизация, владеющая телепортацией, не стала бы размениваться на мелочи и давно заселила бы все окрестные планеты. Чего за аборигенами не наблюдалось. Значит, это было нечто иное.

Джи Эй вновь приложил ухо к двери. И снова понял, что количество защитников по ту сторону значительно выросло. Отодвинулся — всё вернулось на место. Может, он незаметно сошел с ума? Такое было вполне вероятным, если противник применил какое-то неизвестное Альянсу психическое оружие. Тогда нужно было срочно покидать планету, ибо в борьбе со своим собственным рассудком еще никто не выходил победителем.

Единственное, что удерживало его от подачи сигнала тревоги своим товарищам — полное осознание собственной нормальности и жгучее желание разрешить новую загадку. Последнее, пожалуй, оказалось решающим фактором.

Джи Эй еще раз дернул за ручку. Но сделал это как-то небрежно и неумело, расслабив кисть руки, словно ему уже был известен отрицательный результат. Рука дрогнула и скользнула вниз, потянув за собой скобу дверной ручки. Та неожиданно легко подалась и повернулась вокруг своей оси. Щелчок показался ему ружейным выстрелом. И… Дверь открылась!

Точнее, немного вышла из плоскости дверного косяка. Но этого оказалось достаточно, чтобы Джи Эй смог увидеть, что находилось внутри.

Маленькая комната, освещенная тусклым светом единственного светильника, уныло висящего под потолком. Такие же голые, как и в коридоре, стены украшены парой-другой плакатов на военную тематику. Практически все свободное пространство комнаты занято какими-то мудреными панелями, усыпанными разноцветными индикаторами и всевозможными шкалами. В центре этой электронной вакханалии мерцал огромный экран, транслирующий изображение непонятно откуда. Перед экраном — кресло с высокой спинкой и небольшой деревянный стол.

Именно экран и приковал к себе внимание десантника. Точнее, то, что он увидел на том экране.

Мрачные руины какого-то города, усыпанные многочисленными обломками разрушенных зданий. Голая, почти лишенная растительности земля, которую лижут жадные языки пламени. Дым, поднимающийся густыми столбами тут и там. И над всем этим апокалиптическим пейзажем — хмурое небо, затянутое плотным слоем облаков.

Изображение сдвигается в сторону, открывая взору маленький отряд воинов, узкой цепочкой пробирающийся среди всеобщей разрухи. Каждый из воинов одет в защитный камуфляж и вооружен старомодным длинноствольным оружием. Лиц не видно — их скрывают темные забрала гермошлемов, к боковой части которых прикреплены миниатюрные регистрирующие устройства. Джи Эй понимает, что экран в режиме реального времени транслирует картинку одного из таких устройств. Выходит, он открыл дверь в своеобразный региональный центр управления наземными операциями. Что-то слишком бедновато для такого громкого названия. Как, впрочем, и всё остальное в этом мире…

Внезапно камера фокусируется на каком-то удаленном объекте, мелькнувшем среди руин, изображение укрупняется, и в его центре появляется снайперский прицел. Теперь хорошо видно, что целью стал едва различимый силуэт другого воина, экипированного в слишком заметный маскхалат. Прицел дергается, и одновременно с этим слух разрезает серия резких звуков, похожих на выстрелы. Фигура в центре картинки нелепо взмахивает руками в каком-то отчаянном жесте и замертво падает на груду битого кирпича.

Джи Эй инстинктивно отодвигается. Увиденное поражает его своей нелогичностью. И совсем не вяжется с картиной того реального боя, которую он видел снаружи своими глазами. В кого стрелял тот воин? Убитый противник был в фокусе всего пару секунд, но Джи Эй готов был поклясться, что тот не походил ни на одного десантника их подразделения. К тому же, вел себя совершенно по-идиотски. Может, стратеги высадили на планету другой десант? Но тогда почему он не видел подтверждающего сообщения от тактиков? Нет, тот убитый был явно не ариулянин… Тогда с кем воюют местные войска?

Не задавайся вопросами, приказал Джи Эй самому себе, а действуй! Какой смысл ломать голову над отгадками, если рядом имеется тот, кто знает все ответы?

Он снова заглянул в приоткрытую дверь. Если в этом помещении и был кто-то живой, он должен был сидеть перед экраном, потому что все остальные места хорошо просматривались от двери. И словно в подтверждение его мыслей, кресло у стола слегка качнулось, и из-за его спинки высунулась рука сидевшего там существа. Не щупальце, не клешня. Обычная рука. Как и у него самого. Только рука аборигена сжимала не оружие, а какой-то полукруглый предмет, напоминавший эспандер. Даже не сжимала, а прижимала этот предмет к поверхности стола, изредка перемещая его с места на место. Судя по неспешным движениям и спокойной позе, этот человек был абсолютно уверен в себе и не подозревал, что за ним наблюдают. Неужели он был настолько глуп, что полностью доверился иллюзорным запорам входной двери? Чем больше Джи Эй размышлял по поводу военной организации аборигенов, тем больше недоумевал: как могли они колонизировать столько планет, обнаруживая столь чудовищно-небрежное отношение к воинской службе?!

Он перехватил бластер другой рукой, направив его точно в спинку кресла, и, стараясь не шуметь, открыл дверь ровно настолько, чтобы осторожно проскользнуть внутрь. Сделав один шаг, он в замешательстве остановился: боевой ритм утверждал, что в помещении находятся по крайней мере два десятка человек.

Пока его разум пытался соотнести между собой вступившие в явное противоречие видимое и слышимое, разгадка пришла со стороны. Выяснилось, что все звуки, раздававшиеся в комнате, исходили из двух сегментов сложной настенной конструкции, которую он вначале принял за систему вентиляции. Эти два агрегата генерировали свой собственный боевой ритм, синхронный с картинкой на экране. Прислушавшись внимательней, Джи Эй всё же нашел множество тонких различий, которые могло разобрать только тренированное ухо опытного воина. Сразу стали понятными те мнимые появления и исчезновения людей, которые чуть было не спутали ему все планы. Телепортация оказалась тут ни при чем — просто звук от внешнего источника на определенном расстоянии заглушал боевой ритм в шлемофоне. Ариулянин поздравил себя с тем, что не поддался столь глупой мысли и не вызвал подмогу. Страшно было подумать, каким бы идиотом он после этого выглядел! Чтобы сохранить честь взвода, пришлось бы распрощаться со своей должностью и снова стать рядовым.

Теперь, когда ситуация прояснилась окончательно, Джи Эй начал действовать. Убедившись, что его противник безоружен, он аккуратно прислонил свой бластер к стене и открыл лицевую пластину забрала, чтобы та не мешала ему говорить и слышать. После этого неторопливо подошел к креслу и одним резким движением развернул его к себе.

Тот, кто там сидел, явно не ожидал такой смены декораций. Его руки повисли в воздухе, словно две плети, а лицо еще не успело потерять то безмятежно-довольное выражение, которое обычно наблюдается у влюбленных или наркоманов. Впрочем, теперь оно постепенно менялось на удивленно-возмущенное.

Джи Эй тоже слегка удивился: единственным хозяином этого узла связи оказался молодой парнишка восемнадцати-двадцати лет, если судить по мерке расы ариулян. Форменный костюм грязно-зеленого цвета, сидевший на нем как влитой, не оставлял сомнений в том, что он занимает свое законное место, а не забежал сюда в гости к приятелю. Над левым кармашком была закреплена полоска с какой-то надписью на местном языке, и Джи Эй опять узнал несколько похожих букв. У него тотчас же возникло стойкое чувство дежа-вю, словно он и сам был одет в такую же форму. Отогнав прочь непрошеные мысли, Джи Эй строго посмотрел в глаза юному аборигену, чтобы сразу обозначить серьезность своих намерений. Парнишка, впрочем, совсем не испугался. Напротив — он был, скорее, раздосадован столь грубым прерыванием его прежнего занятия. Опустив руки на колени, он шумно выдохнул и возмущенно осмотрел ариулянина сверху донизу.

‒ Как же вы все надоели! Разве информация на табло написана непонятно? Только не говорите, что плохо понимаете интерлингву!

Джи Эй от неожиданности остолбенел. До сих пор мало кому удавалось чем-либо удивить ариулянина. Но сейчас это случилось дважды. Мало того, что этот юнец слишком уж спокойно отреагировал на появление в бункере совершенно постороннего человека, так еще и свободно говорит на официальном языке Альянса! Хотя интерлинк в его интерпретации звучит немного по другому! Попробуй тут не удивиться…

С трудом вернув себе контроль над своими чувствами, Джи Эй попытался разобраться, что бы это могло означать. Первое пришедшее ему в голову объяснение, что объект уже захвачен смежным подразделением Альянса, пришлось отбросить по логическим соображениям: он знал, что зона ответственности соседей лежала отсюда к востоку в доброй сотне километров. Те при всем желании не могли бы так сильно уклониться в сторону. Да и форма у этого юнца какая-то странная... Оставалось предположить, что за время конфликта на Пандоре воины чужаков успели выучить официальный язык Альянса и теперь зачем-то используют его в общении между собой. Наверное, парнишка просто принял ариулянина за своего. Слабое допущение, конечно, но за неимением лучшего…

Тогда возникала дилемма. Если юнец в самом деле принял его за местного, стоит ли придерживаться прежнего плана, включавшего жесткий допрос пленника с полным раскрытием карт? Или разумнее будет подыграть заблуждениям этой малявы, спровоцировать его на откровенность и без лишних усилий разузнать что-либо важное? Мгновенно взвесив все «за» и «против», Джи Эй выбрал последнее.

Не сумев подобрать подходящего ответа, он решил потянуть время и постучал рукой по внешней поверхности своего шлема: дескать, плохо слышу. Однако, малец понял его жест по-своему.

‒ Насколько я помню, ваша секта любителей старины собирается на площади по воскресеньям. А сегодня еще пятница.

Секта? Вот те раз!.. У них тут что — сегрегация по религиозному признаку? И что такое пятница? Ариулянину даже не пришлось лукавить, изображая на лице недоумение. Это снова сработало в его пользу: паренек, похоже, был совсем не против излить ему свою душу.

‒ Честно говоря, мне все равно, в какой день вы проводите свое маски-шоу. Если только ведете себя, как нормальные люди. Но некоторые, вроде вас, явно переигрывают! Они настолько входят в свой образ, что пугают туристов и мешают нам работать. Наверное, вам это кажется весьма оригинальным! И чего вас только тянет на военную тематику? Могли бы одеться эльфами или клоунами. Думаю, было бы гораздо веселее! ‒ затем, придирчиво осмотрев экипировку десантника, со знанием дела добавил: ‒ Что-то я не припомню такой формы. Это какие войска?

Целый каскад незнакомых слов совсем сбил Джи с толка. Туристы, эльфы, клоуны… Всё это было непонятно, но, в то же время, отчего-то смутно-знакомо. Опять шутки генетической памяти? Тогда причем тут чужаки? Предки ариулян, ведь, никак не могли бывать на этой планете! Или могли?..

Ситуация приобретала характер какого-то скверного анекдота. Только было непонятно, кто над кем шутит. А что, если он скажет этому недомерку правду? Вряд ли тот что-нибудь поймет — зато мы поставим его в тупик и будем квиты!

‒ Это форма ариулянского десанта, ‒ Джи Эй надеялся, что чужаку не составит труда разобрать его акцент.

Так оно и вышло.

‒ Ариулянский десант? ‒ паренек наморщил свой лоб. ‒ Не знаю такого. Наверное, что-то совсем новенькое. А где он воевал?

‒ На Пандоре, – неожиданно сорвалось с языка у Джи. Он мысленно выругался, проклиная себя за столь неуместную болтливость.

Паренек вдруг хитро улыбнулся.

– Шутите? На Пандоре сражался не десант, а корпоративные наемники альянса!

Джи Эй непроизвольно напрягся. Откуда он знает про Альянс? На момент пандорского конфликта их организация еще называла себя Содружеством Трех Планет. Альянсом она стала как раз из-за потери двух колоний в Мирселиновом секторе, когда Ассамблея приняла решение изменить форму правления, чтобы вернуть их. Похоже, эта словесная игра становится слишком откровенной! Пора по-иному расставить ее акценты…

Демонстративно проигнорировав колкое замечание паренька, Джи Эй с деланным безразличием спросил:

– А ты сам в каких войсках служишь?

‒ Войсках? − усмехнулся тот. − Вы точно с другой планеты упали! Я простой охранник — присматриваю вот за этим музеем.

Сердце у ариулянина пропустило один удар, и только хваленая армейская выдержка помогла ему не показать этого. И дело было вовсе не в том, что паренек распознал в нем инопланетянина — это, скорей всего, был какой-то местный оборот речи. Его насторожило слово «музей». Так в исторических хрониках Альянса обозначалось хранилище древних артефактов.

‒ Каким музеем? ‒ непроизвольно переспросил он.

‒ Вот этим самым, ‒ его собеседник небрежно махнул рукой, охватывая все здание. − Музеем радиосвязи. Правда, половина оборудования тут уже не работает, а просто создает нужный образ!

Да-а. Вот так поворот! Ему невольно вспомнились аккуратные клумбы на входе и чистые ковровые дорожки в коридоре. А также полное отсутствие защитного вооружения. Выходит, он штурмовал вовсе не бункер центра управления, а обычный музей! Ну, герой… Стоит взводному узнать о таком подвиге, и его точно разжалуют в рядовые! Джи Эй выпрямился, медленно снимая с себя шлем и растерянно глядя на экран. Внезапно до него дошло, что картинка там совсем не изменилась за все время их разговора.

‒ Если это музей, тогда чем ты тут занимаешься? ‒ десантник кивнул на экран.

Похоже, он попал в точку. Юнец стушевался, словно его поймали на чем-то постыдном.

‒ Это так … что-то типа боевого симулятора, ‒ скороговоркой произнес он, нажимая какую-то клавишу на выносном пульте. Картинка разрушенного города исчезла, сменившись статичным изображением морского побережья. Но тренированный взгляд ариулянина успел заметить промелькнувший транспарант с логотипом, чем-то напоминающим армейскую эмблему: три буквы M, P и G на фоне расчерченной координатной сеткой планеты в обрамлении из стилизованных крыльев.

Что-то не похоже на боевой симулятор.

Ему вдруг все стало ясно. Похоже, юный хранитель музея просто убивал свое свободное время за компьютерными играми!

На Ариуле компьютерными играми увлекались только маленькие дети, а взрослые находили компьютеру более серьезное применение, чем впустую гонять виртуальных героев по вымышленным мирам. На этой планете, должно быть, поступали так же, раз этот мальчишка так сконфузился, попавшись с поличным.

«Снаружи гибнет весь его мир, − с презрением подумал Джи Эй, − а он тут развлекается от скуки, принимая мощные содрогания земли за часть компьютерной симуляции! Демоны Аида… Мы оба выглядим полными идиотами, но только я об этом знаю, а он — пока еще нет.»

Впрочем, и сам Джи Эй тоже хорош: не смог отличить очевидную подделку от настоящей цели и только потратил впустую драгоценное время. Он должен был сообразить еще тогда, когда увидел ничем не защищенный объект с явно поврежденной антенной. Видать, он совсем потерял голову от постоянного ожидания знака судьбы, если начал творить такие глупости. Иначе никак не объяснить тот факт, что он не разнес это здание ко всем чертям, как поступил бы на его месте любой здравомыслящий воин, а решил подстраховаться и добыть «языка». Его не насторожило даже то, что этим «языком» оказался недозрелый мальчишка, годный разве что для того, чтобы утирать сопли и чистить загаженные отхожие места. Чего удивляться результату? Точнее — его отсутствию.

У ариулянина появилось чувство, что все странности организации местной планетарной обороны можно было объяснить, проведя схожую параллель с этим музеем древних технологий, но пока не мог толком сформулировать свою мысль. Печально, но ответы ему придется искать в другом месте, а здесь больше делать нечего. Нужно поскорей закругляться, пока его подчиненные не сообразили, что их командир весьма глупо попался на нехитрую уловку противника.

Придется замести следы: мальчишку ликвидировать, а этот неработающий бордель — разрушить до основания. Иначе не избежать неприятных вопросов со стороны взводного. А так с него все взятки будут гладки: объект уничтожен, задача выполнена. А всякие цветистые подробности можно придумать потом. Но в глубине души ему было немного жаль этого парня, посаженного охранять не играющий никакой важной роли бункер и не догадывающегося, какая печальная судьба ждет его буквально через мгновение. Одно дело — погибать в честном бою с открытыми глазами и оружием в руках, осознавая, что сделал всё, что мог, другое — умирать, как забившийся в щель таракан, даже не понимая, что умираешь-то зря...

Как бы ни был виноват этот юноша, он всё же не заслуживал такого позора. Единственное, чем мог ему помочь Джи Эй — освободить от бесчестия, подарив быструю и почетную смерть. Это значило, что он не будет использовать высокотехнологичное оружие — только те способности, что он получил от природы при рождении. А своим совзводным просто соврет, что хранитель был настоящим солдатом и умер достойно — как равный от руки равного себе. Так будет справедливее…

Джи Эй вздохнул: он по возможности старался не убивать тех, кто слабее его, поэтому немного стыдился того, что ему придется сделать.

– Скажи мне, мой юный друг, – тихо спросил он, кладя свой шлем на край стола, – а куда подевалось ваше гражданское население?

Паренек непонимающе взглянул на десантника, а в его глазах вспыхнуло не оформившееся до конца подозрение.

– Гражданское? Да нет здесь никакого гражданского населения!

– Как это — нет? – ариулянин не спеша снял свои перчатки и демонстративно бросил их прямо на руки охранника, обозначив свои будущие намерения этим древним вызывающим жестом.

Чужак уставился на перчатки слегка ошалелым взглядом. Он еще не полностью понимал, что происходит, но не тратил время на пустые вопросы. Джи Эй дал ему время осознать свое положение. На это ушло еще несколько секунд. Бросив на незваного гостя опасливый взгляд, юноша сдвинул перчатки в сторону и торопливо активировал какой-то сенсор на панели. Джи Эй не препятствовал: что бы там мальчишка ни задумал, это уже не сможет ему помочь.

Но тот просто подключился к внешнему обзору. На большом экране опять возникла мрачная панорама гибнущего города: остовы разрушенных зданий, торчащие из земли, словно оскаленные в последней угрозе зубы исполинского зверя; горизонт, отмеченный пунктиром множественных пожаров, свет от которых придает объектам переднего плана какой-то сюрреалистический вид; столбы дыма, подпирающие небо, словно колонны исполинского храма. А над всем этим — замысловатые росчерки инверсионных следов крылатых машин, сошедшихся в последнем гибельном танце… Похоже на уже виденный ранее экран боевого симулятора. Но нет! Теперь это была не компьютерная имитация, а живая картинка, транслируемая с наружных камер. Апокалипсис на экране был вполне настоящим.

Глаза юнца широко распахнулись от неожиданности, разом осознавая весь трагизм происходящего. Надо отдать ему должное: он довольно быстро овладел собой, и недоумение на его лице уступило место твердой решимости. Догадываясь, что заданный ему вопрос был чисто риторическим, он всё же счел нужным ответить:

– На Земле уже давно никто не живет — мы сделали из нее музей человеческой цивилизации.

Вот она, связь и разгадка! Джи Эй испытал сильное двойственное чувство — своеобразный симбиоз из сильнейшего разочарования и пронзающего до костей леденящего ужаса. Он, наконец-то, понял, что смущало его во время всей операции: слишком слабый уровень обороны планеты и совершенно нелепая тактика боевых подразделений противника. Поначалу он воспринял это как само собой разумеющееся: пережившая недавнюю войну планета не была готова к новому нападению. Но теперь-то становилось ясным, что никакой войны здесь не было! Разведчики приняли желаемое за действительность: плановое переселение жителей планеты в одну из колоний они приняли за бегство от войны. Судя по всему, регулярных подразделений здесь тоже не было: зачем музею такая охрана? Планету защищали совсем незрелые хранители-юнцы, управлявшие давно списанными в утиль военными реликвиями. И воевали по-своему неплохо… А настоящие воины в сражение даже и не вступали! Возможно, в это самое мгновение на одной из планетарных баз они еще только разогревают двигатели своих боевых звездолетов, чтобы скрытно ударить в тыл флоту Альянса…

Джи Эй крепко зажмурил глаза, усилием воли изгоняя из сердца страх, а из головы — навязчивые мысли о неминуемом возмездии за содеянное зло. Да, видать, не зря он всё же опасался за судьбу Трех Планет! Ненависть к чужакам ослепила депутатов Ассамблеи, и они единогласно приняли решение о вторжении, не подозревая, что тем самым подписывают смертный приговор и себе. Если весь флот поляжет у Голубой, гегемонии Альянса точно придет конец. Никто на Ариуле даже не догадается об их печальной судьбе. Пятьдесят миллионов душ просто бесследно сгинут в глубинах космоса. Лишь через какой-то десяток лет субъективного времени над Ариулой появится флот чужаков, и всё окончательно прояснится. Но тогда уже будет поздно просить пощады...

Эх, не нужно было идти сюда с мечом!

Джи Эй не сразу смог укротить свои эмоции, поэтому немного помедлил перед тем, как нанести своему оппоненту акцентированный удар сжатой в кулак рукой. Удар милосердия, ставший ударом отчаяния. Не потерявший, впрочем, от этого своей смертоносной силы.

Тем не менее, он каким-то чудом не достиг своей цели.

Джи Эй так и не понял, что же произошло. То ли мальчишка воспользовался секундной заминкой и успел немного уклониться в сторону, то ли слегка дрогнула рука, направляемая смятенным рассудком. А, может, вмешалось то самое Провидение, знака которого он так долго ожидал.

В итоге удар, нацеленный в самую уязвимую точку горла — углубление между двумя ключицами, пришелся в плечо. Паренек остался жив — его просто развернуло вполоборота и вышвырнуло из кресла на голый пол. В запоздалой попытке защититься он как-то неловко взмахнул руками, задев при этом одну из кнопок на пульте...

...а через мгновение в голове ариулянина словно взорвался ядерный заряд.

В его сознание ворвался целый каскад звуков, меняющих свою тональность по странному, но вполне определенному закону. Для кого-то другого это вряд ли бы стало серьезной проблемой. Но в армии Альянса подобным образом информировали в бою, подсказывая воинам направление вероятной атаки противника и численность скопившейся там живой силы противника. Эта технология основывалась на давно установленном факте, что звук является самым главным раздражителем для человека. На услышанное человек реагирует быстрее и адекватнее, чем на увиденное. Объяснение этого нужно было искать в тех далеких временах, когда люди еще были частью животного мира и пугались любого громкого звука, источник которого им был неизвестен. Такой рефлекс вознес человека над другими живыми существами, позволив ему пройти долгий путь от первой обструганной палки до первого межзвездного полета. Спустя миллионы лет, этот примитивный навык спас не одну тысячу жизней солдатам Альянса, сражавшимся на всех фронтах ближнего сектора Галактики. Заменяя им компьютеры, а кое-где — и глаза, он позволял предсказывать события и видеть сквозь любые препятствия. Поэтому воины привыкли ему доверять.

А сейчас он впервые играл на руку противнику, сбивая с толку и сея хаос в мыслях.

Вначале ему показалось, что в комнату ворвался целый полк солдат. Но Джи Эй уже знал, что это иллюзия, вызванная атаковавшими его разум звуками. От их мощи в глазах буквально темнело, и он был вынужден зажать уши руками, чтобы хоть немного ослабить внешнее воздействие. Зрение немного прояснилось, но ураган в его голове и не думал затихать.

Как он и ожидал, за спиной у него было пусто. Дверь по-прежнему была закрыта, а импульсное ружье стояло там, где он его и оставил. Мальчишка каким-то образом выпал из поля зрения, но ариулянину дела до него не было — гораздо важнее было вернуть себе способность рассуждать.

Царившие в его голове звуки быстро разметали все его мысли, лишили координации и ослабили волю. По своему составу они были весьма сложны и лишь отдаленно напоминали боевой ритм. Ритм был здесь только внешней формой, каркасом, на котором держалось все богатство этой необычной звуковой последовательности, имевшей буквально вселенский размах. Звуки были весьма разнообразны по тембру и тональности, меняя то и другое по какому-то причудливому алгоритму. Они то звучали раздельно, то сливались в единый поток, образуя совершенно немыслимые сочетания. Джи Эй едва успевал подстроиться под них, как через мгновение они уже меняли свою форму и звучание, постоянно сбивая его с толка и не давая возможности сосредоточиться. Он даже удивился, как его разум вообще выдерживает такую лавину, не разбиваясь вдребезги под ее воздействием. Более того — вскоре он начал понимать, что такая комбинация звуков по-своему гармонична и четко вписывается в канву боевого ритма. Как ни странно, это ему даже нравилось! Не успел он и глазом моргнуть, как звуковой вихрь полностью охватил его, заставив вибрировать самые чувствительные струны души, о которых он даже и не подозревал. Смена звуков вызвала у него идиосинкразию: вместо звуков он стал видеть образы. Калейдоскоп образов, где каждое сочетание звуков представляло собой определенный узор. Смена этих узоров отвлекала от реальности, завораживала своей тайной красотой и, в конце концов, загипнотизировала его, так что он и не заметил, как полностью потерял контроль над своим телом.

Этот странный гипноз действовал на него подобно анестезии. Джи Эй даже не почувствовал, как ураган разрушил внутри него какую-то стену, за которой открылось пугающее своей неизвестностью пространство. Появилось лишь мимолетное чувство раздвоенности, которое на секунду отрезвило его, испугав возможными последствиями. Ему показалось, что лившиеся на него звуки пытаются напрямую воздействовать на его сознание. Он немного запаниковал, справедливо полагая, что подвергся внешней психической атаке. Он был немного растерян, но ему вовсе не хотелось превратиться в безропотного и послушного чужой воле робота, который будет рад служить своим новым хозяевам. Точнее, хозяину. Надо признать, что этот гадкий мальчишка оказался не так уж беззащитен, как показалось вначале, и весьма ловко воспользовался его благородством. Теперь стоит где-нибудь в стороне и с мерзкой усмешкой наблюдает, как его соперник борется с собственными демонами. Ощущать себя игрушкой в чужих руках было неприятно и унизительно. Джи Эй напряг остатки своей порядком ослабшей воли, чтобы оказать действенное сопротивление психическому воздействию звука, но только вызвал у себя приступ головной боли. От осознания собственного бессилия ему захотелось заплакать … или умереть.

Эта противоречивая мысль не успела как следует оформиться в его сознании, как вдруг лившиеся извне звуки начали сами собой ослабевать и вскоре затихли где-то в бесконечности.

Тишина установилась настолько быстро и неожиданно, что вызвала у него приступ сильного головокружения. Было такое впечатление, что комната пришла в движение и завертелась волчком, словно ее раскрутили на центрифуге. Джи Эй едва не упал и был вынужден обеими руками схватиться за стоявший рядом стол, стараясь привести свои чувства в порядок. Это потребовало от него некоторых усилий и заставило на несколько минут сосредоточиться только на себе самом.

Головокружение отступало медленно, постепенно возвращая ему чувство равновесия и оставляя ощущение легкой тошноты и слабости. Было еще какое-то непонятное чувство вины. Как будто бы он, находясь под воздействием наркотиков, сотворил что-то постыдное. Это следствие прямого воздействия на психику, догадался воин. Им грубо манипулировали, словно марионеткой. Вместе с тем он осознавал, что практически полностью вернул себе контроль над собственным телом и чувствами. Прислушавшись к себе, он попытался определить масштабы того урона, что нанесла его рассудку чужая психическая атака.

И тут неожиданно выяснилось, что никакого урона он не обнаружил: мысли его были все так же свободны и чисты, воля сильна и независима, а логика — безупречна. Неужели психическое оружие на него не подействовало?

Покопавшись в себе поглубже, он обнаружил, что кое-что внутри него всё же изменилось. Память. Ее стало больше. Заглянув в нее, Джи Эй вдруг понял, что здорово ошибся в своих предположениях.

Психическое оружие аборигенов не только не навредило ему, а сделало его еще богаче: теперь он помнил не только свое прошлое, пережитое им лично, но и прошлое своего народа, которое никогда не знал полностью. Память об этом всегда хранилась внутри него, неосознанная и невостребованная. Даже не подозревая о ней, он верил в ее существование. И неважно, как ее называли — генетической памятью или как-то иначе — слухи о ней оказались правдивы. Парадокс был в том, что для того, чтобы обрести ее, он должен был проиграть свое последнее сражение. Хотя, в конечном итоге, получилось так, что, проиграв, он всё же выиграл. Правда, все его идеалы пошли от этого прахом, а совершенные им поступки в новом свете уже не выглядели так эпически-красиво. Многое из того, чем он ранее гордился, он предпочел бы сейчас забыть.

Его alter ego смотрело на вещи более оптимистично. «Зато теперь ты полноценная личность», твердило оно, «не каждому дано владеть памятью десятка поколений. Используй же ее мудро! Исправь древнюю ошибку и верни то, что растеряли твои предки. От этого, ни много ни мало, зависит судьба твоей расы. Время еще есть, но оно течет подобно реке!».

Предчувствие не обмануло его: на нем лежала важная миссия — донести до своего народа правду о самих себе. О том, как однажды их предки, движимые неясным порывом, покинули родную планету в поисках лучшей жизни. Потратив годы на преодоление космической пустоты, они наконец-то нашли себе новую родину и начали обживать ее. О старой же в каждодневной суете вспоминали все реже и реже. В итоге она превратилась в чистый миф, красивую сказку, которую детям рассказывают перед сном. Понадобилось всего три поколения, выросших на новом месте, чтобы люди забыли о своих корнях, начав всё с чистого листа. Вот почему они не узнали друг друга, однажды столкнувшись между собой в попытке колонизовать одну и ту же планету. Не сумев договориться, записали другую сторону в кровные враги. А прямо сейчас развязали бессмысленную войну за родину своих общих предков. Бессмысленную хотя бы тем, что в братоубийственной войне не бывает победителей.

Провидение призвало его остановить это безумие, ибо воину гораздо проще стать чьим-то орудием, чем кому-либо другому. Он идет в первой волне космической экспансии и хорошо знает, какую цену человечество платит за свой прогресс. Он видит, где проходит та незримая граница, что отделяет Добро от Зла, и может уравновесить их между собой. Жизнь слишком большая редкость в этой Вселенной, чтобы ей можно было понапрасну пренебрегать.

Тот, кого прежде звали Джи Эй, вдруг вспомнил свое прежнее имя. Было такое ощущение, что в его теле одновременно ужились две совершенно разные личности. Первая из них считает себя воином Альянса с лаконичным буквенным кодом GA (джи-эй). Другая, некогда заблокированная гипнодидакторами, зовется Джином Арчером и является сыном фермера с планеты Ариула, которая вращается вокруг желтого карлика, известного земным астрономам как Дзета Тукана. А генетическая память подсказывала ему, что обе эти личности принадлежат к седьмому поколению потомков земных колонистов.

Он стоял в темноте и слушал тишину. Разноцветными звездами горели контрольные индикаторы защиты периметра, слабо мерцал экран, а из динамиков доносился какой-то неразборчивый шелест. Кресло оператора лежало на боку рядом со столом, но в нем уже никого не было. Наверное, паренек-охранник успел прийти в себя и сбежал куда-то. Впрочем, раздавшиеся из-за спины звуки опровергли эту поспешную гипотезу.

Джин Арчер обернулся: паренек стоял в паре шагов от него и неуклюже пытался активировать находящееся у себя в руках импульсное оружие ариулянина. Что ж, придется его разочаровать.

‒ Опусти оружие, землянин! В нем больше нет надобности, ‒ Джин постарался, чтобы его голос прозвучал доброжелательно.

Юноша как-то затравленно посмотрел на него, не прекращая, впрочем, своих попыток.

– Наше оружие не стреляет по своим хозяевам, – терпеливо пояснил десантник, по-прежнему не делая никаких попыток воспрепятствовать своему оппоненту.

– С какой-такой радости я должен верить мерзкому захватчику? – прошипел паренек.

Джин улыбнулся.

– Я уже не тот, кем был пять минут назад. Мне не нужна твоя жизнь, ведь мы с тобой одной крови. Нам незачем ссориться по пустякам: мир слишком большой и нет никакой нужды делить его!

Паренек оставил свои бесплодные попытки подчинить себе чужое оружие, но из рук его все же не выпускал.

– Тоже мне родственничек! – насмешливо возразил он. – Сначала научись как следует говорить на интерлингве, а там видно будет!

Так, значит, акцент у них обоюдный...

– Меня зовут Джин Арчер. Мои предки были родом с Земли. Шесть веков назад они улетели отсюда, чтобы жить отдельно от всех. Поэтому наш язык в чем-то отличается от вашего. Мы называем его интерлинком.

И тут паренька словно прорвало:

– Чего ж тогда вы напали на нас, Джин Арчер? Разве мы сделали вам что-то плохое?! Ты же сам только что сказал, что нам нечего делить во Вселенной!

– Мы просто забыли о своем родстве, – печально сказал ариулянин. – Или кто-то специально вытравил из нас всю память о прошлом. Но ты же помог вернуть ее мне! Теперь я должен сделать так, чтобы об этом смогли вспомнить остальные.

Паренек промолчал, переваривая услышанное. Нельзя сказать, чтобы он сразу поверил своему бывшему врагу, но то, что уже начал немного доверять — это точно!

Джин, догадавшись об этом, решил понемногу форсировать события: война еще не закончилась, и каждая уходящая минута продолжала увеличивать число напрасных жертв.

– Скажи мне свое имя, землянин, а то как-то неудобно с тобой общаться!

Паренек хотел сначала возразить, но вовремя сдержал свой порыв, придя, видимо, к такому же самому выводу, что и ариулянин.

‒ Юрий... Но можно просто ‒ Юра, ‒ после некоторого колебания сказал он и тут же задал мучивший его вопрос: ‒ Ты сказал, что я помог тебе вспомнить. Что ты имел в виду?

‒ Когда я напал на тебя, ты включил… тот необычный звук… И он вернул мне память. Мою настоящую память, что мне досталась от предков. Тогда я понял, что мы с тобой не враги… Это самое верное оружие против нас. Оно поможет нам покончить с этой войной.

Юрий в замешательстве опустил свой бластер.

‒ Оружие? Нет, Джин Арчер, ты ошибаешься. Я не применял против тебя никакого оружия!

– А что же это было тогда?