Аннотация: аниме "Loveless", Сеймей/Соби, PG Что будет если в связи случится сбой? Что должна сделать хорошая жертва, и чем это закончится?
Сеймей стоял возле двери больничной палаты. Он был зол. Дьявольски зол. "Проклятый Агацума! Только он во всем виноват! Черт! - В яростном порыве жертва ударила кулаком по бетонной стене. - Черт!"
Боль от удара при этом не уменьшила его негодования, а только добавила своеобразный нюанс, который своим появлением угрожал тем, что Аояги желал разнести по кусочкам всю больницу. И разнес бы. Если бы нахмурившийся врач не вышел, наконец, из больничной палаты, дверь которой жертва уже битый час прожигала взглядом. Он медленно подошел к Сеймею, явно неся неутешительные новости. Собираясь с мыслями, доктор пару раз вздохнул и еще раз посмотрел на карту пациента у себя в руках.
- Что я могу сказать? - начал мужчина. - Многочисленные рваные раны, перелом голеностопного сустава, перелом лучевой кисти, сильно обожжена правая сторона лица. На раны мы, конечно, наложили швы, зафиксировали кость, в целом все необходимое сделано. Но вот, что меня беспокоит, - он перевел дыхание и продолжил, - странное состояние у вашего друга...
- Что вы имеете в виду? - моментально отреагировал юноша.
- Как бы вам сказать, - доктор еще раз взглянул на сплошь исписанные листки, - такое впечатление, что в нем не осталось... Хм... ну, энергии, что ли, - нервно сказал он, - звучит, конечно, немного странно, но у него словно нет сил на восстановление, хотя организм молодой и сильный.
Повисло молчание.
- И еще, - нарушил тишину доктор, - где он так покалечился? Авария?
Этот вопрос застал Аояги врасплох, он еще не очнулся от полученной информации.
- Да, произошло маленькое недоразумение, моему другу не повезло больше всего.
Разговаривать на эту тему Сеймею определенно не хотелось. Только бы этот... доктор не стал совать нос глубже и задавать вопросы.
- Я могу его увидеть? - опередил он все дальнейшие расспросы.
- Да... Думаю, да. Но он спит - ему нужен покой. Вы можете просто побыть с ним рядом, - с этими словами мужчина удалился по коридору.
Пару минут жертва неподвижно стояла, рассматривая белую дорогу из кафеля, уходящую в темноту, к выходу. Время было далеко за полночь, совсем скоро начнет светать. Сломанная лампа постоянно мигала, создавая иллюзию участия в каком-то дешевом триллере. Резко выдохнув, Аояги осторожно толкнул дверь. Она мягко и бесшумно отворилась. Сеймей сделал несколько шагов внутрь, и его взору открылась безнадежная картина. В центре комнаты, изголовьем к стене, стояла больничная кровать, на которой лежал, почти сливаясь с белой простыней, боец. Сеймей подошел еще ближе и смог разглядеть все прискорбные детали более подробно. Выглядел Агацума и, правда, неважно. На правой стороне лица выделялся сильный ожог, который, благодаря мазям, был уже не алым, а ярко-розовым. "Жаль твое смазливое личико, Агацума", - с издевкой подумал Сеймей. Хотя на самом деле жертву охватила тихая паника, и злость на бойца была просто прикрытием. С каждым изученным сантиметром пострадавшего тела его смятение становилось все сильней и угрожало перерасти в ужас. На всех доступных взору участках кожи больного виднелись воспаленные раны. На большие, и видимо самые опасные, наложены швы, кое-где скрытые дополнительной повязкой, переломы были зафиксированы и туго забинтованы.
Боец тревожно спал, иногда слабо вздрагивая.
Черт! Твою мать! Жертва обессилено опустилась на жесткий стул рядом с кроватью. Уткнувшись лицом в ладони, Сеймей отчаянно соображал. Какой позор! Кошмар! Лучшая пара! Лучшая жертва! Лучший повод для краха всего! Думать! Надо думать! Если кто-то узнает, что после боя Возлюбленный не смог исцелить своего бойца, что он был вынужден притащить Агацаму сюда, в больницу... Великий Аояги не смог выполнить свое предназначение. Черт! Необходимо, чтобы боец поправился максимально быстро. И чтобы слухи не просочились далеко. Но что он мог сделать? Сила не желала подчиняться ему! Он не смог вылечить... Не сумел... Оставалось надеяться только, что это временное недоразумение и все скоро наладится. А если это что-то серьезное? То, что может сильно навредить его планам?
Глубоко вздохнув, Сеймей резко поднялся и подошел к окну. Лил дождь. "Как банально", - хмыкнул юноша. В такие моменты всегда идет дождь - просто клише для фильмов и книг. Что делать? Что делать... Может попытаться еще раз? Но сколько можно? Он почти сошел с ума, сидя там под дождем в луже размытой крови, пытаясь хотя бы привести бойца в чувство. Боже, да он, отчаявшись, даже поцеловал его! И ничего... Ничего. Агацума ничего не почувствовал. Только после этого, поблескивая ставшими огромными глазами и выравнивая сбившееся дыхание, жертва неосознанно отодвинулась подальше от безвольного тела. Он просто не мог поверить в то, что все это происходило на самом деле. Если бы он тогда не пришел в себя, то Агацума скорее всего умер бы от потери крови. Но рисковать и вызывать скорую на место происшествия он не стал. Никому не нужны лишние вопросы и проблемы. Да и больница находилась недалеко - всего в паре кварталов. Главное, чтобы за время передвижения бойцу не стало еще хуже, хотя куда уж хуже... Так он и тащил бессознательное тело. Ночью, в дождь, каждая капля которого, коснувшись бойца, становилась алой и стекала на асфальт. Сеймей тоже был весь мокрый от дождя и крови Агацумы. И в таком виде они появились в главном холле, пачкая стены и пол кровавыми подтеками.
Пока бойцу оказывали необходимую помощь, он ждал под дверью. "Почти как верный пес", - усмехнулся своим мыслям Аояги. Немыслимые, из ряда вон выходящие события, которые он уже успел возненавидеть. Но все же, в свое оправдание Сеймей приводил несколько доводов: во-первых, Агацума все-таки его боец и ответственность за него он обязан нести, как и любая хорошая жертва, тем более, если сам не смог ему помочь. Во-вторых, он не представлял, как заявится домой в таком виде, не было сил придумывать оправдания. А в-третьих, он волновался, да, волновался, но на это не стоило обращать особое внимание. Просто в такое опасное и решающее время, когда необходимо быть начеку, лишиться бойца было бы крайне неудачным поворотом. События ночи, неожиданно ставшей такой длинной, проносились в голове у Сеймея, пока он следил за стекающими по стеклу каплями дождя. От этого занятия его отвлек тихий стон. Аояги быстро подошел к больному и пристально вгляделся в покрытое испариной лицо, на котором застыла мученическая гримаса. Но Агацума не проснулся, наверное, даже во сне он ощущал боль. В реальности он мог стерпеть любую муку, казалось даже, что он любил ее, но сейчас вне сознания, только на одних рефлексах - тело было просто телом. И оно испытывало боль, а значит, ему здорово досталось. Сеймей снова сел на стул, облокотился на спинку и закрыл глаза. Наверное, он задремал и сквозь пелену дремы услышал хриплое сдавленное дыхание. Этот звук был настолько ужасен, что быстро привел жертву в чувство. Аояги протер глаза и сфокусировался на темном дрожащем силуэте в кровати. Похоже, бойцу было очень плохо. Очень. Пот градом стекал с его лица и, попадая на ожог, по-видимому, доставлял дополнительные болезненные ощущения. А еще... Странно изменилась атмосфера комнаты. Казалось, жертва находится в огромном энергетическом коконе. Сила слоями окутывала его, подобно сахарной вате, накручивалась слой за слоем. Сила лилась из него, распирала, необходимо было отдать ее. Необходимо было излечить, помочь, последовать древнему голосу связи. Будто тело жертвы знало само по себе, что бойцу нужен максимум энергии, и специально вырабатывало ее все больше и больше, используя все резервы. Но сила бойца таяла на глазах. Как сбой в механизме - свихнувшийся мотор в теле Сеймея работал все сильнее и сильнее и, исчерпав все положенное ему, начал перерабатывать жизненно необходимую силу уже самой жертвы, высасывая из нее жизнь. У Аояги кружилась голова, он чувствовал ужасную слабость, еле держался на ногах, колени подкашивались. "Боже, да так я умру, - в ужасе думал он, - моя жизнь превратится в энергию для бойца. Но самое обидное то, что она никому не нужна, боец не принимает ее". Все бессмысленно. Они оба погибнут. Маленький сбой, всего лишь маленький сбой, приведший к катастрофе. Жертва в Сеймее чувствовала, что бойцу нужна сила и вырабатывала ее. Но, по неизвестным причинам, боец не может принять энергию, словно был заблокирован. И тогда связь стала еще сильней высасывать из жертвы силу. Этот процесс бесконечен - как сбой в программе. Нет, не бесконечен, ведь конец есть всегда - когда Сеймей выдохнется и полностью опустошится, брать уже будет нечего. Но это произойдет только после его смерти. Да что же это?! Как это произошло? В чем ошибка? Собрав последние силы, Аояги подошел поближе, наклонился и прижался губами к губам Агацумы. Никакого эффекта. Ничего. Вдруг, мышцы ослабели полностью, и он едва успел опереться руками о кровать. Он с хрипом вдыхал и выдыхал воздух, даже это уже давалось с трудом. Агацума вторил его дыханию, так как его собственное было не лучше. "Ну что, Соби? - в отчаянии усмехнулся Сеймей. - Вот такой он наш конец? Конец великой пары?" Так глупо... Не в бою, не от руки врага или друга, а потому что нас убила собственная связь? Неожиданно боец медленно открыл глаза, на секунду вырванный из беспамятства. Он сосредоточенно смотрел в глаза жертвы, не отрываясь. Сеймей наклонился еще ниже, почти коснувшись лба Агацумы, и прошептал прямо в губы:
- Возьми мою силу...
Они не разрывали зрительного контакта до тех пор, пока, наконец, боец не выдохнул:
- Я... не могу...
Еще несколько секунд молчания и отчаянный шепот:
- Почему?
Боец внимательно следил за каждым движением губ Возлюбленного, впитывая его вопрос всеми чувствами. Он прерывисто вздохнул, и из последних сил, вновь погружаясь в нирвану, прошептал:
- Мое тело не хочет силы от тела, которое меня не любит...
Больше ничего не произошло. Соби заснул или потерял сознание. Шокировано Сеймей смотрел на умиротворенное лицо, на дрожащие ресницы, на покрасневшую кожу, на льняную, прилипшую ко лбу прядь... Что-то щелкнуло в нем, что-то почти незаметное и нечто глобально-сокрушительное. Обессиленный, он уперся головой в грудь бойца, слушая замедляющийся ритм его сердца. Чернильные пряди разметались по украшенной шрамами шее бойца. Охваченный непонятным сильным порывом, Аояги прижался губами к этим уродливым изгибам их общего имени, оставленными им когда-то, и со всей безграничной честностью и искренностью прошептал прямо в бледную, еле бьющуюся жилку: "Я люблю тебя, люблю..." В ту одну-единственную секунду он верил в это, он знал это. В первый и последний раз не боялся признать это... В ту единственную секунду... Единственную...
Его разбудил шум открывающейся двери. Он почему-то сидел на коленях, а его голова лежала на груди Агацумы. Вероятно, он проспал так всю ночь, потому, что свет уже озарял комнату, а все кости ужасно ныли от неудобного положения. Он быстро встал и привел себя в порядок. Доктор ничего не сказал, но, подойдя к пациенту, удивленно присвистнул.
- У меня хорошие вести, - сказал он. - Просто удивительно. Ваш друг в отличном состоянии, хоть сейчас выписывай!
- Неужели? - произнес Аояги.
У него ужасно болело все тело, но в целом он тоже чувствовал себя замечательно.
- Вы провели здесь всю ночь, вам надо отправляться домой и отдохнуть, - посоветовал врач.
- Именно так я и поступлю. Всего хорошего. И еще, доктор... Если что - я ушел сразу же, как доставил его в больницу, - сказал Сеймей, закрывая за собой дверь.
- Конечно, - грустно улыбнулся ему в след мужчина, - конечно.
За столько лет работы его не раз просили говорить именно это. Потому что незачем живым знать о том, что их кто-то любит. Это право только для мертвых...