Всё началось с того, что "два одиночества" - Захар и Светлана - встретились рано утром в буфете общаги. Девушка перевелась из питерского вуза в сибирскую ветакадемию, жила у единственной родственницы по матери, а парень недавно потерял престарелую бабку, которая воспитывала его с младенчества.
Вкусно и сытно пахло только что поджаренными беляшами, в стакане Светки настаивался растворимый кофе. А у Захара двухдневная голодовка догрызала стенки желудка и заставляла ворчать кишки. Он вообще-то заглянул в буфет только для того, чтобы выпросить у толстухи Любки чай и кусок вчерашнего хлеба. Она же, завидев хронического должника, отвернулась к окну и стала рассматривать птичек на голых ветвях деревьев, мол, знать тебя не знаю, пока не расплатишься. Захар потоптался, не в силах покинуть обитель чудных запахов съестного, но вздохнул и развернулся к двери.
И неожиданно услышал:
- Любишь беляши? Я люблю, но не такие. Купила пару, но сама не одолею. Садись за мой стол.
Захар сам не понял, как ему удалось медленно, словно нехотя, принять приглашение, взять вилку, наколоть на неё чуть подгорелый беляш и так же неторопливо поднести ко рту. Но когда зубы вонзились в хрусткую маслянистую корочку, из его глаз чуть не хлынули слёзы. На самом деле беляш был с жилистым перепеченным фаршем, клейким бугром теста. Но это всё же горячая еда, жиры и белки, которых с неистовой силой жаждал его организм!
Светка тем временем сходила к раздаче за ещё одним стаканом кофе. Это спасло Захара от позора - что бы подумала девушка о его слегка трясущихся руках?
- Меня Светланой зовут, - сообщила студентка. - Перевелась к вам на ветеринарку с биофака. Теперь вместо пятого курса учусь на четвёртом. Да ещё кучу дисциплин нужно досдать.
- А зачем? - спросил Захар.
Не из интереса спросил, просто так, чтобы заполнить паузу, в которую он грел вечно зябнущие руки о стакан с мутным содержимым пакетика "три в одном".
- Питерский климат не подошёл, - разоткровенничалась Светлана, исподтишка разглядывая Захара. - Да и тётка у меня здесь живёт в своём доме. Детей у неё нет, давно меня звала. Согласись, что в домашней обстановке учиться легче, чем в общаге. Я зашла сюда за прошлогодними конспектами к Беляевой Надьке.
Захар невольно поморщился: Надька была старостой его группы, заучкой и доносчицей. Она всегда отмечала пропуски лекций, несмотря на его уговоры, ведь после ночной смены в мебельном цеху невозможно сразу тащиться на пары, всё равно уснёшь. Из-за Беляевой пришлось бросить подработку и сидеть не жравши. Раньше-то хоть бабуля помогала...
Вот как! Эта Светлана, оказывается в его группе! А он и не заметил новенькую. Нехорошо получилось. У Захара то ли от горячего кофе и жирной еды, то ли от стыда вспыхнули уши. Но девица оказалась необидчивой и сама пояснила:
- Да знаю я, что ты на меня внимания не обращал. С начала семестра полусонный на лекциях сидел, а потом ходил, как в воду опущенный. Сама видела, как ты в академию и назад общагу на своих двоих шагаешь. Понятно, что у тебя карман пуст, даже денег на проезд нет. Что случилось-то?
Светкины грубоватая прямолинейность и цепкий взгляд не располагали к ответной откровенности, но Захар, сам не зная почему, вдруг поделился с ней своими бедами: поступил в академию по целевому направлению от сельхозпредприятия, без должной подготовки, потому что в школе постоянно не хватало учителей; получал стипендию от него. А потом это предприятие перешло в другие руки, выплаты прекратились. Но выручало бабкино хозяйство: овощи, сало и мясо она присылала в город с оказией. Но вечного ничего нет, и бабуля померла. Ему пришлось подрабатывать. Совмещать учёбу с работой в ночные и вечерние смены оказалось трудным. Вот он и маялся от усталости и вечного недосыпа, никакая наука в голову не лезла.
- А что ж родственники и друзья не помогли? - спросила Светка.
Захар пояснил, что близких родных не осталось, а соседи по комнате помогать замучились, сами живут впроголодь. Нужно совесть иметь, вот он и старается уходить, когда они готовят что-то на ужин.
И вдруг Светка ляпнула такое, отчего Захар на минуту онемел и уставился на девушку непонимающим взглядом:
- А ты переезжай ко мне! У тётки дом в предместье, огород, хозяйство. Ты же сам из села, прекрасно знаешь: как потопаешь, так и полопаешь. Зато по ночам не нужно на чужого дядю хребет гнуть.
Захар, прежде чем ответить, впервые внимательно оглядел Светку. Ему не понравились широкоскулое загорелое лицо с прыщами и коренастая приземистая фигура. Однако одета девушка добротно; судя по кольцам на толстых сарделькообразных пальцах и серьгам, деньги у неё водились. Но как же это - переезжай? В качестве кого? Бесплатного работника что ли? Или... Он сам, конечно, собой хорош, с первого по третий курс был в отношениях с девушками, которых даже удавалось после стипендии сводить в кафе или свозить на турбазу. Но... нет, на постель за еду и крышу над головой он не согласен. Захар, как и все нормальные люди, мечтал о любви.
Светка будто прочла его мысли и засмеялась. И вот тут-то Захар заметил ещё и морщинки на лице одногруппницы. Она явно старше всех ребят на их курсе. И тут же придумал отмазку:
- А вдруг твоя тётка будет против? Скажет: зачем нахлебника привела.
Светка хмыкнула:
- Да ничего она не скажет, почти круглый год живёт на заимке в лесу. Своеверка она, с такими же долбанутыми на всю голову справляет разные языческие праздники, поклоняется богам и духам, главенствует в общине. В городе появляется по делам, молится и занимается агитацией. Ещё лечит потихоньку тех, кто её бредням верит.
Захар вовсе оторопел и пробормотал:
- Никогда не слышал о такой общине... или секте... И название диковатое - своеверцы.
Светка снова рассмеялась:
- Ну ты даёшь! Какая же это секта? Просто упоротые язычеством люди, которые решили жить так, как им хочется. Денег ни с кого не требуют, имущества не отнимают, насильно не удерживают. Можно сказать, что просто косплеят жизнь предков, когда туда приезжают. Народу нравится. Хочешь тёткин дом посмотреть? Давай после лекций съездим.
Захар собирался отказаться, но ироничные слова девушки о тёткиной вере подкупили искренностью. Отчего бы и не съездить? Практики сегодня нет, в ночную смену выходить не нужно. Он промолчал.
А Светка метнулась за ещё двумя беляшами и кофе, сказала:
- Пока глядела на твою голодную рожу, самой что-то есть захотелось. Да ты жуй, не стесняйся!
И вот эта грубовато-товарищеская манера новенькой окончательно сломила недоверчивость Захара.
После занятий они рванули на автобусе с самым длинным маршрутом на окраину города. "Южный" оказался вовсе не предместьем, как его назвала Светка, а обычным районом частного сектора. Двухэтажный дом был вовсе неплох, огород в восемь соток плотно засажен, в добротном свинарнике слышались похрюкивание и голодный визг, в огороженном сеткой курятнике копошились куры.
- Ты пошевеливайся, иждивенцев корми, а я ужин приготовлю, - распорядилась Светка. - Куртка и сапоги в бывшем летнем душе, мешанка там же.
"Нашего телятю только за верёвку взяти", - вспомнил бабкину приговорку Захар и принялся за привычный труд. Да, он оказался сущим "телятей" рядом с бойкой и энергичной Светкой, но это почему-то не вызвало раздражения. После сытного ужина - жаркого и всяких разносолов - он остался на ночь. А потом и вообще на полгода.
Светка показала себя горячей штучкой, опытной и раскованной. Понимала его с полуслова, любила поюморить. Всегда поддерживала при неудачах, помогала с учёбой. Захар понял, что привязаться к человеку можно не только из-за приятной внешности, но и за надёжность и верность. Девушка не предлагала узаконить отношения, часто намекала на то, что он волен уйти или остаться. Захар как-то быстро привык прислушиваться к ней во всём, стал уважать за внутренний стержень, позволявшей ей успевать в учёбе и вести домашнее хозяйство. Даже стал подумывать, что настоящая любовь - это не ураган чувств, который погубит, а тихая спокойная гавань.
И Светка доверилась ему, рассказала о личных проблемах. Захар проникся её бедой: из-за гормональных нарушений у неё до двадцати семи лет лицо покрывалось прыщами. Да и забеременеть ни разу не удалось, а Светка очень хотела стать матерью. Напрасно Захар вполне искренне увещевал её, что с лица воду не пить, да и дети не главное в отношениях. В глубине души он был рад такому раскладу: рассудительная, расчётливая и добрая Светка - отличная подруга, и её бездетность весьма кстати, потому что в любой момент можно разбежаться без взаимных препятствий. Но всё оказалось удобным для Захара только до поры до времени...
При всём своём глумливом отношении к тёткиной вере, Светка сама организовывала странные посиделки. Накануне двадцать первого сентября она вдруг взялась рубить головы курам и объявила, что на завтра пригласила девчонок из группы. Вообще-то нужно было готовиться к коллоквиуму, на котором обещал присутствовать сам профессор Вяткин. Да и домашних дел накопилось много. Захар хотел заново сбить ларь для картофеля в подполе, потому что часть досок рассыпалась от ветхости. А Светка велела в этот вечер уехать в общагу, так как на эти посиделки лица мужского пола не допускались. Они немного попрепирались из-за этого, но парню пришлось уступить.
Как ни странно, в общаге он почувствовал себя на своём месте. Поразмялся в спортзале, потусил со знакомыми в курилке, а потом улёгся на свою койку, согнав с неё первокурсника-нелегала. А когда засыпал, то подумал: как хорошо-то! Он свободен. Нет рядом горячего тела Светки-толстухи, никто не закидывает на него во сне тяжёлые руки-ноги, воняющие кремом для смягчения кожи. Этот землисто-болотистый запах с медовой струей Захар будет ненавидеть, наверное, всю жизнь. Кроме того, жирный липкий крем пачкал самого Захара и плохо смывался.
Утром перед первой лекцией от оглядел компанию девчат. Их квёлые лица, потухшие глаза и растрёпанный вид словно говорили: а нифига мы вчера нажрались! Захар предложил сбегать за пивком для них, но студентки даже передёрнулись. Только Светка оказалась посвежевшей и весёлой. И красных бугров от прыщей на её сияющей физиономии стало меньше.
- Что отмечали-то? - спросил у неё Захар по дороге домой. - И не ври, что только чай пили.
Светка в подробностях рассказывать не захотела:
- Сварожий день вчера был. Посидели, жареную курицу поели, чаем запили. И всё.
Однако Захар нашёл громадный фарфоровый чайник-заварник и принюхался: от смеси трав в нём разило всё тем же землисто-болотным запахом. А после девичьих посиделок Светкины подружки принялись то болеть, то дурнеть. Одна из них, модельной внешности девушка, вдруг растолстела.
Зато его сожительница расцвела, и на неё стали заглядываться парни. Дружок Захара, признанный сердцеед на курсе, даже заметил:
- А ты подсуетился, бро. Такую деваху закадрил! И мозги у неё не куриные, и с приданым. Пригласи-ка как-нибудь в гости, а? На чужое счастье полюбоваться.
Но Захар счастья не ощущал. Светка была отличной хозяйкой, готовила так, что пальчики оближешь, стирала и наглаживала одежду сожителя, помогала в учёбе, а за мужицкую работу по хозяйству нахваливала. Но она полностью вытеснила весь прежний мир Захара: друзей, походы в спортзал и клуб песенников-бардов. А он очень скучал по этому миру.
А через день после Сварожьего дня пристала к нему с сексом. Ребёночка ей, видите ли, внезапно захотелось. И дни, посвящённые какой-то Ладе, должны были поспособствовать зачатию. Но напрасно Захар ласкал её постройневшее тело, охотно откликался на все Светкины постельные затеи. Через полтора месяца она охладела к нему, стала посматривать искоса. Захар немного испугался: да, он чувствовал себя несвободным женатиком-подкаблучником, но покидать нажитое место не хотелось.
Однажды он порылся в Светкином столе и нашёл следы её бурного прошлого: несколько альбомов с фотками. Перелистал их с каким-то гадливым любопытством. Да, мужиков в жизни подруги было немерено, несмотря на неказистую внешность. И по каждому снимку можно было понять, кто в этих парочках главный. У парней - влюблённо-восторженный вид, а взгляд толстухи Светки не светился ответным чувством, был таким, к какому он привык, - расчётливо-властным.
Ещё Захар нашёл толстенную папку с медицинскими заключениями. Полистал её, ничего не понимая, но наткнулся на диагноз. Из мудрёных медицинских терминов уяснил: Светка матерью стать не может из-за недоразвития внутренних органов. Вот так дела! Однако подруга не казалась расстроенной своей неполноценностью, была охоча до секса, полна веры в то, что вот-вот, и ей удастся забеременеть. Захар застыл над документами в непонятных чувствах: с одной стороны, ему было жалко Светку, такую молодую и полную жизни, но с приговором бесплодия; с другой - зауважал её ещё больше за стойкость и упорство. Но была ещё и третья сторона... Вполне очевидно, что Светка завлекла его к себе в качестве быка-производителя... И это его возмутило до глубины души.
Он даже не заметил, что Светка стоит рядом. Очнулся только тогда, когда она захлопнула папку с документами и забрала её, сказав:
- Любопытство не порок, а большое свинство. Почему сам у меня ничего не спросил, а полез в моём столе шарить? Я ничего не скрываю.
Захар растерялся и пробормотал невнятное:
- А почему всё так?..
Светка усмехнулась:
- Да вот, родилась такой. Могло быть и хуже. Дед с бабкой пострадали при взрыве на атомной станции. Выжили и даже детей родили. А вот из пятерых сестёр и братьев только моей маме удалось дочкой обзавестись. Тётка двоюродная помогла. Увезла её к себе и вылечила. Теперь мне поможет.
Захар вовсе языка лишился и, похоже, ума, потому что промямлил:
- Но там написано... А как поможет?..
Светка прошла в кухню. Захар по звуку понял, что она открыла заслонку. Запахло горелым пластиком и бумагой. Не отходя от печи, Светка крикнула ему:
- Уже ничего не написано! Вся медицинская заумь в топке! А поможет вера, и только вера! Та, которая не даёт роду человеческому прерваться!
Подруга вышла из кухни и встала в дверях, с весёлой усмешкой поглядела на обалдевшего Захара. А он внезапно сравнил два её облика: тот, в котором он встретил её в буфете общаги, и нынешний. На него смотрела высокая и стройная молодая женщина с ярким от жара из топки румянцем, пышными русыми волосами и лукаво блестевшими зелёными глазами.
Парень невольно залюбовался ею, несмотря на то, что в душу холодной змейкой вполз страх: а только ли от веры такие перемены? Может, Светка черпает здоровье и красоту... ну, хотя бы от него? Вцепилась-то она в Захара мёртвой хваткой. Хотя чувствует он себя прекраснее некуда. Или даже подружек своих опоила каким-нибудь зельем.
Светка точно прочла его мысли и расхохоталась:
- Ну и чудила ты, Захарка. Всё живое на земле существует только для одного: вырасти и дать продолжение своему роду. Силу для этого даёт сама природа. И она в каждой земной твари.
Захар машинально возразил:
- Человек - не тварь...
Светка ещё больше развеселилась:
- Тварь от слова "творение", дурачок. Мне нет необходимости отнимать у кого-то ни здоровье, ни красоту. Я всё возьму от самой земли. Она дала жизнь всему на планете, не поскупится и для меня. Вот ты вчера ногу, которую уже ломал в детстве, потянул во время баскетбольного матча. Хромаешь и морщишься до сих пор. Выйди во двор да побери с земли первое, на что твой взгляд упадёт. И я тебе покажу эту силу, которая всё лечит.
Захар хотел было послать её подальше с такими заморочками, но отчего-то послушался.
Вышел из дома, вдохнул морозный воздух, глянул на сумрачное небо в густой пене тёмных облаков. Увидел небольшой камень, припорошенный первым снегом, в приствольном круге озябшей яблони. Попинал его и вывернул из земли. В лунке остались две-три белёсых тоненьких травинки.
Он принёс камень размером с кулак в дом и сказал Светке:
- Вот. Давай лечи, делай то, о чём заявила.
Светка улыбнулась, взяла булыжник и... вдруг сунула его под мышку. Захар даже передёрнулся: каменюка холодный, как льдышка, а Светка всего лишь в безрукавом халатике. Сожительница достала камень, мокрый и грязный, открыла поддувало и положила его в золу с багровыми мелкими угольками. Выждала сколько-то времени, пока ломала прутья нового веника и запаривала их в кастрюле, а потом голой рукой достала камень и велела:
- Снимай носки да ложись на пол.
Захар повиновался, улёгся лицом вниз, размышляя, как его чокнутой подруге удалось не обжечься. Услышал тихую то ли молитву, то ли песенку и вдруг заорал от острой боли: придурочная Светка провела раскалённым камнем по лодыжке.
- Не дёргайся! - прикрикнула на него Светка. - Боль только болью лечат. Орёшь, как младенец. А я вот видела, как человеку горб выправляли. Кости трещали. И ничего, он смолчал. Оттого и ходит сейчас как новенький.
Захар хотел было пнуть здоровой ногой ненормальную, которая вообразила себя лекаркой, подняться и сбежать от неё навсегда. Но боль неожиданно утихла, а круговые движения камня по лодыжке стали даже приятными. Потом Светка стала накладывать компрессы из - вот же дурость-то! - запаренного веника, мять ногу. Захару несколько раз пришлось вздрогнуть от простреливающей боли, но она уже воспринималась по-другому, казалась необходимой и даже... приятной, что ли.
Очнулся он только ночью, на диване. Встал. Сделал несколько шагов в темноте. Растяжения как ни бывало. Из другой комнаты донёсся Светкин голос:
- По нужде во двор не выходи. Я тебе в сенях ведро поставила.
Но Захар прошёл к нужнику, поразился количеству мочи, которая парила на холодном воздухе. А утром обнаружил на трусах бурые пятна.
- Это болезнь из тебя вышла, - объяснила Светка.
Вскоре сожительница снова удивила его, заявив, что три дня не будет ездить в академию.
- Ты что? Беляева отметит пропуски и кураторше донесёт, - сказал Захар.
- Надька не отметит и не донесёт, - заявила Светка. - И кураторша на стипендиальной комиссии ничего не скажет. Они мне должны.
- За что? - удивился Захар.
Надька и Галина Петровна, ведущая у них практические занятия в лабораториях, были настоящими злобно-принципиальными сучками, не верили во внезапные болезни студентов, требовали справки от врачей, не делали снисхождения на всякие личные обстоятельства.
- А ты никаких изменений в Надьке не замечал? - ухмыльнулась Светка.
Захар пожал плечами. Он не приглядывался с коротконогой полной Надьке, блондинке с растительностью над губой и на подбородке. Да что там не приглядывался, он в её сторону даже не смотрел.
- Я ей мазь подарила, от которой у неё волоски с рожи исчезли. А она ведь каждое утро морду скоблила бритвой, как мужик, - презрительно сказала Светка. - А кураторше тётка кедрового масла привезёт. Кстати, она через два дня на праздник Покрова приедет. Перед встречей дом буду белить и чистить. Так положено.
Вот это были новости! Про тётку Захар уже успел позабыть и ощутил прежнее неудобство своего присутствия в чужом доме. Он предложил сожительнице помощь. Но Светка отмахнулась, мол, только под ногами будешь путаться. И сама за два дня управилась и с побелкой, и с уборкой.
Тётка Дарья Семёновна оказалась вполне современной женщиной средних лет, хотя Захар думал, что увидит древнюю старуху. Она тепло поприветствовала Захара, который помог ей перенести в дом многочисленные подарки, почему-то упакованные в грубую мешковину, передала ему ключи от машины, чтобы он загнал её "ауди" в гараж. Короче, повела себя так, будто Захар был давно и прочно женат на её двоюродной племяннице. После ужина тётка со Светкой занялись какими-то подсчётами и делами, поспорили немного. А на ночь глядя Дарья Семёновна предложила выпить настоечки на летних травах. Захар не заподозрил никакого подвоха и согласился. Вот тут-то и произошли кое-какие странности.
Тётка Дарья достала из сумки аккуратный глиняный кувшинчик, отколотила ножом нашлёпку с горлышка, вытащила деревянную пробку. Светка уже поставила на стол три бокальчика, похоже, серебряных. Захар их ранее не видел.
- Настоечка-то на одуванчиках, медунице и шиповнике. На цветках, которые питают любовь. Любишь ли ты, Захар, мою Светку?
- Люблю, - неуверенно произнёс парень.
Ему почему-то стало стыдно перед женщинами. А тут ещё Светка влезла со своей прямотой и правдивостью:
- Не ври, Захарка. Просто я для тебя удобна. А ты мне нравишься: добрый, работящий парень, честный и непьющий.
Тётка засмеялась:
- Ты бы, Светочка, в разговор не лезла. Вся в своего папашу-прапорщика. Командовать можешь, а в душу человеку смотреть не умеешь.
Захара бросило в краску, уши словно огнём обожгло. Он сверкнул глазами на сожительницу и, глядя в смешливые глаза Дарьи Семёновны, твёрдо заявил:
- Люблю. А ещё мы хотим ребёнка завести!
И тут же осёкся: он же знал про Светкины проблемы. И тётка не могла о них не знать. Значит, сочтёт его лгуном-альфонсом. Ой как нехорошо получилось!
Но Дарья Семёновна даже глазом не моргнула, просто выпила настойку и сказала:
- Землица родимая до поможет вам в любви-согласии прожить и деточек поднять. А сейчас, Захар, отправляйся-ка спать в баню. Сегодня ночь на праздник Покрова. У нас с племяшкой свои женские дела, тебе знать о них не нужно.
Пришлось отправляться в баньку, где на верхнем полке для него была уже приготовлена постель. А на обшитых вагонкой стенах почему-то красовались несколько видов топоров: от чисто декоративных с нарядной резьбой до здоровенных, которыми можно лес рубить. В предбаннике был накрыт столик с жареной курицей, пирогами и кувшином морса, судя по запаху, малинового. Вокруг стола то ли Светка, то ли её тётка рассыпали смесь земли и зерна.
От настойки жутко захотелось спать. Но странная тревога словно поедала Захара изнутри. Его точно собрались усыпить. А для чего?.. Нет уж, он не поддастся на их бабские мутные хитрости. Ишь, своеверки нашлись. И он согнулся над ведром для мусора, сунул два пальца в рот. Нескоро, но его вырвало сладковатой жижей. Захар перестал мучить себя только тогда, когда горло обожгла хлынувшая желчь. Сонливость тут же исчезла. И он уселся у оконца, сегодня почему-то занавешенного плотной тканью со странным рисунком, вышитом вручную.
На улице сначала завьюжило, потом ветер утихомирился и повалил снег. Синоптики про такой говорили - ливневый. Через сплошную стену белого пуха почти ничего не было видно. Захар только заметил две фигуры: одну в белой рубахе, другую - голую.
Раздался Светкин ликующий крик:
- Покров-батюшка, покрой землю снежком, а меня - женишком!
И голая фигура повалилась навзничь на землю. Женщина в рубахе напевно что-то шептала, но слов Захар не расслышал. Очень скоро над лежавшей образовался сугроб. И тут Захара пронзило: это Светка сейчас чудит, лежит на морозе! Простудится ведь до воспаления лёгких! Чокнутые своеверки! Извращенки дебильные!
И он ломанулся в дверь, которая с какой-то стати оказалась запертой. Так... охмурили, обманули... Это проклятая Дарья свела племяшку с ума, подвергла её опасности! Ну он сейчас обеим задаст - топоры-то в бане для чего?!
Захара схватил самый большой и рубанул по двери. Полетели щепки, одна из их больно ужалила в глаз. Но Захар не отступил, продолжил долбить дверь, которая держалась, как заговорённая. Ему стало жарко, очень жарко... А больше он ничего не запомнил.
Проснулся на диване. Светка, зло сверкая зелёными глазами, подала ему здоровенную кружку морса. Захар оттолкнул её руку и рявкнул:
- Ты чего это нагишом на морозе вытворяла, а? С ума сошла?
Так он буйствовал долго, пока, наконец, Дарья не объяснила ему суть покровской женской заклички, не поведала о том, что своеверцы по-своему проводят этот обряд. И от него никому никогда ещё плохо не было. А Захар всему помешал, и от этого в их жизни со Светкой случатся трудности.
Теперь Дарья и вовсе разговаривала с ним ласково, как с близким родственником, даже несколько раз попыталась погладить по макушке и плечу. И Светка вскидывала на него глаза с каким-то новым выражением, будто открыла в нём нечто очень хорошее. И тут же отводила взгляд, надув губы.
Уезжая, тётка Дарья украдкой от Светки шепнула:
- Ты хороший, Захар, хоть и дурачок, не понимаешь, где благо, а где худо. Скоро праздник Щедрец, по-вашему, это Новый год. На него принято одаривать любимых и дорогих людей. Светка на тебя будет долго дуться. А ты подари ей то, что пожелает. Я в курсе твоего материального положения. Возьми вот от меня... Это вам будет на благо.
И сунула ему объёмный свёрток. Потом добавила:
- И на Масленицу обязательно оба приезжайте к нам на заимку. Только тогда ты всё поймёшь.
После отъезда Светка долго не разговаривала с Захаром, всё сидела за книгами и компьютером, ходила на консультации, сдавала предметы, которые не изучала на прежнем месте учёбы. А Захар уже соскучился по её объятиям, запаху возбуждения перед сексом, да что там, он остро почувствовал, что ему не нужна никакая другая девушка, кроме Светки. Он прихватил одно из её колец и отправился в ювелирный салон. Поначалу оробел перед великолепием витрин и прочего убранства, а потом вспомнил, что его бумажник просто лопается от подаренной тёткой налички, подошёл к невообразимо прекрасной девушке-консультанту и объяснил свою проблему: ему нужно кольцо с бриллиантом по размеру старой вещицы. Девушка взмахнула ресницами и спросила:
- На какую сумму рассчитываете? Какой дизайн предпочитаете?
Захар пошутил:
- Сумма значения не имеет, а дизайн, как у Снежной королевы!
Девушка провела его к прилавку и вытащила длинный футляр со сверкающим великолепием. Через полчаса он ехал в такси, ощупывая внутренний карман с коробочкой, где до поры до времени притаилась баснословная драгоценность.
Светка оказалась дома и объявила, что она наконец-то всё досдала и является полноправной студенткой четвёртого курса ветеринарки. А Захар извлёк дрожавшими пальцами коробочку, открыл её и опустился перед девушкой на одно колено.
Что тут началось! Словно какая-то сила бросила их друг к другу. Нарядный футлярчик с кольцом отлетел под кухонный стол. Захар даже представить себе не мог, что взаимная страсть может сплавить два тела в единое целое, подарить бьющее фейерверком наслаждение. Очнулись они уже на кровати. Простыня, почти сплошь покрытая пятнами, издающими щелочной запах, валялась на полу. Светка тотчас заснула в изнеможении, а Захар было потянулся за простынёй, но так и отключился, свесив руку с постели.
Так они и провели древний праздник Щедрец, даря друг другу немыслимые ласки в любое время суток. Однако Светка первой перестала чувствовать любовное притяжение, стала часто замыкаться в себе. Нет, она была по-прежнему нежна и отзывчива на ласки, но у Захара появилась странная мысль: может, он теперь ей не нужен из-за беременности? И решился на серьёзный разговор.