Могучее светило поливает белые камни расплавленным золотом. Небесные шелка выцветают от зноя. Струится, дрожит марево над полуразрушенными ступенями. Бронзовые когти старого дракона крепко впиваются в оспины, которые оставило время на отвесной стене. Слюдянистые наросты, расходящиеся от хребта к бокам, отражают полуденное сияние, и при каждом движении дракон вспыхивает, как друза самоцветов. Вдавленные в череп глаза цвета болотной пены прикрыты полупрозрачными пеленами - через них дракон смотрит на солнце. Он наблюдает, как его поверхность гневно морщится, а затем исходит огненными всплесками. Они хищно пронзают пространство, но до стены, на которой сидит дракон, добираются лишь слабыми укусами. Дракон не боится небесного пламени. И подземного тоже. Ибо оно - колыбель дракона из рода огненных саламандр.
Бунтует солнце.
Бесятся, ища выхода, раскалённые потоки внутри земли.
Старый дракон в последний раз являет себя миру.
***
- Ух ты! Живописнейшее местечко! Наверное, ещё голландская постройка. Ксюха, давай сфоткаемся у развалин и к группе вернёмся, - сказал юноша.
- Ой, Петя, ящерка на стене! Какая красивая! Будто не настоящая!- восторженно воскликнула Ксюха.
Снизу длинное чешуйчатое тело показалось нарисованным густой оранжевой тушью на листе рисовой бумаги. Лапы чуть шевельнулись, и брызнули золотые сполохи. Ксюха восхищённо взвизгнула.
- Крупная ... сантиметров двадцать без хвоста, - задумчиво сказал Петя. - Окрас очень яркий. Наверное, ядовита.
- Петюня, вот бы она сползла пониже. Прикинь, какой кадр получится! Белая стена, золотая ящерка и я, - стала канючить Ксюха.
- Попроси её спуститься, может, послушается, - усмехнулся Петя.
- Ну Петя же, - не отставала девушка. - Веткой попробуй достать. Или камешком вспугни.
- Не поймёт нас и убежит, - возразил Петя. - Но можно рискнуть. Ты это... отойди подальше. Слышала про прыгающих ящериц?
Петя подобрал камень, видимо, отколовшийся от стены, и бросил его, стараясь не задеть само пресмыкающееся. Камень глухо цокнул и рассыпался крошками рядом с хвостом. Ящерица будто и не почувствовала.
- Выше бери, Петюня, выше. Рядом с головой, - приплясывая от нетерпения, стрекотала Ксюха.
Петя нашёл коричневый кругляш, напоминавший гальку, примерился, размахнулся и запустил камень в стену. На миг ослепила вспышка, а когда зрение восстановилось, на белой поверхности только розовело пятнышко.
- Петька, ты ящерку убил... - раздосадованно протянула Ксюха. - Пошли отсюда. Помнишь, Серый рассказывал про жука, из-за которого его оштрафовали? Прихлопнул усатую тварь, напугавшую Люську, и на триста баксов попал. Жук в каком-то национальном реестре был.
- Может, и не убил... Убежала. Погоди, в траве что-то...
- Бедная ящерка, - пожалела Ксюха. - Ты ей прямо в голову попал. Ой, она ещё жива... Рот открыла...
- Не рот, а пасть, - поправил Петя. - Ничего себе! Глянь-ка, рубин, что ли, вывалился... Слышал в детстве сказку про то, что саламандры в пасти драгоценные камни носят, которые достают из самого центра земли.
- Пойдём, Петька, что-то мне не по себе. Вроде сказку убили. Даже мороз по коже...
- Да ладно тебе, трусиха. Рубинчик-то подберу.
Петя вытащил носовой платок, вытряс сигареты из пачки и аккуратно положил их рядом с ящерицей. Обернул руку платком, сверху фольгой и осторожно взял камешек. Будто алое пламя зажглось в его пальцах. Опустил в пустую пачку, а потом в подсунутый Ксюхой полиэтиленовый пакет.
Среди чахлой и тусклой травы, пробившейся к свету из трещины у подножия стены, в последний раз радужно отсалютовали солнцу слюдянистые чешуйки.
Ночью здание отеля, в котором разместили туристов, словно задумало сплясать вприсядку. Четыре "коленца" сдвинули мебель, расшвыряли вещи и до смерти перепугали даже Ксюху, привычную к подземным толчкам. Гостям объяснили, что в океане произошло землетрясение, оснований для панического бегства с острова нет, но ожидается цунами, которое ничем не угрожает горному району. Нужно просто опустить жалюзи, чтобы не пораниться случайно разбившимся стеклом. А ещё перетерпеть отсутствие связи и электричества. И лучше по этому поводу как следует выпить. Бесплатно. За счёт турфирмы.
К утру Ксюха заснула на низком жёстком диванчике, в густом духе вискаря и табачной мгле. Она не услышала последних атак сумасшедшего ветра, который молотил здание потоками воды, содранной с гребней океана и унесённой за сотни километров. Не увидела, как вошёл куратор группы с горничной, очень худой, жилистой ланкийкой. Он весело поздоровался с Петей и его компанией - двумя молодыми англичанами. Сделал знак горничной - займись своим делом. Она бесшумно засновала по номеру.
- Вам повезло пережить настоящее приключение! Наши службы проявили себя блестяще, энергию дадут к вечеру, а уже завтра вы сможете подняться на вершину горы. Это маленькое изменение в программе тура обогатит вас новыми впечатлениями. А сейчас предлагаю отдохнуть после бессонной ночи, - куратор улыбнулся, глядя на пустые бутылки. - До вечера всё за счёт фирмы!
- А как там, в долине? - спросил Петя, не в силах оторвать взгляд от горничной.
Очень опрятная, всегда одетая в безликую форму, сегодня женщина выглядела по меньшей мере странно: белая хламида, распущенные волосы, на лбу нет синего кружочка. Отчего-то особенно тревожила белая одежда. Но тонкие, словно высушенные солнцем, руки двигались со сноровистой плавностью, скуластое лицо было бесстрастно.
- В долине небольшие разрушения, идут восстановительные работы, - улыбка на губах куратора на миг показалась ненастоящей, будто её вырезали из какого-нибудь постера и косовато приклеили.
- Почему она сегодня так одета? - Петя покосился на горничную, которая прошла в ванную со стопкой полотенец.
На секунду куратор перестал улыбаться, а потом снова щедро и радостно засиял:
- Местные традиции, наверное.
Он откланялся, а компания забурлила новой темой о странных обычаях народов мира. Отхохотав по поводу традиций матриархата в амазонском племени, о которых рассказали англичане, Петя заплетающимся языком, путая слова, поведал о том, как нечаянно убил оранжевую ящерку. Все забыли про горничную, которая внимательно слушала их разговор из-за приоткрытой двери ванной. Её лицо, всегда неподвижное, горело животной яростью. Вскоре она вышла, молча поклонилась. В агатовых миндалевидных глазах - только скромность, послушание и терпение. Петя попросил принести прохладительный напиток. Горничная ещё раз поклонилась и исчезла. Англичане поплелись спать, а Петя достал трофей - неимоверно яркую алую искорку, камешек, исторгнутый ящерицей. Он казался объёмнее из-за короны, образованной непонятным свечением.
В дверь постучали. Петя прикрыл камень журналом. Появилась горничная, торжествующе улыбнулась и протянула плетёный поднос с кувшином и двумя стаканами.
- Разбужу госпожу, и вы вместе освежитесь, - сказала она на чистейшем английском языке и присела на корточки возле Ксюхи.
Петя удивился такой вольности необыкновенно скромной, даже робкой женщины, но подумал, что она права. Напиток пах травами, лимоном и был приятен на вкус, а после по всему телу разливались прохлада и бодрость.
Ксюха проснулась от ласкового поглаживания по руке, разлепила отёкшие веки. Петя приподнялся, чтобы помочь ей встать. Он знал, что подруга плохо переносила алкоголь. Журнал соскользнул с лакового столика, и в номере заколыхались призрачные сполохи. Горничная уставилась на камень. Её глаза округлились, а тёмно-коричневое лицо посерело.
- Смотри, Ксюнь, что я заказал. Выпей, полегче станет, - Петя налил напиток и протянул стакан Ксюхе.
И тут произошло нечто странное. Горничная вышибла из Петиных рук стакан, метнулась к столику и опрокинула его. С криками: "Простите! Простите!" - дёрнула себя за волосы, упала на колени и стала биться лбом о пол. Так и выползла из номера. Уже не было сил удивляться чему-либо, тем более обсуждать, и Петя с Ксюхой заснули. На следующий день Ксюха заметила выцветшее пятно на плетёном коврике, но промолчала. А какой смысл разбираться? Они уходят в горы и больше в отель не вернутся.
***
Возле палаты онкоцентра к Пете кинулась изнемогавшая от слёз Ксюхина мама:
- Петенька... врачи сказали: острый лейкоз. Умирает моя девочка... К аппарату искусственного дыхания подключили. Три дня осталось ... на прощание. А потом - всё...
Женщина трясущимися руками снимала с Петиного пиджака несуществующие волоски, разглаживала невидимые складки. Петя осторожно отстранил её и кинулся в палату.
Болезнь изнутри источила любимую, оставила на коже синие и лиловые пятна.
- Ксюня, дорогой мой человечек... Не сдавайся, милая, - шептал Петя закрытым глазам с ресницами, склеенными чем-то белёсым, исколотым рукам, сгоравшему в лихорадке телу. Край простыни возле его лица давно стал мокрым, а он всё не мог оторваться от кровати.
- Я тебя спасу, вот увидишь... Будешь такой же красивой, нет, ещё красивее! Помнишь тот камешек?.. Я узнал легенду... его носят в себе огненные саламандры. Он питается их кровью, растёт в их теле столетиями. Когда приходит пора умирать, саламандры спускаются ближе к центру земли. Истлевают в потоках жара, а из камня появляется новая ящерица. Новая жизнь, Ксюня! Та ящерка почуяла твою беду... Она выплюнула камень, чтобы спасти тебя. Вот он... Сейчас бинтом примотаю к твоей руке. Вот так... Ты выздоровеешь, милая!
Прошло три недели.
- Ты где пропадал? - капризно сказала похорошевшая, бодрая Ксюха. - Всё жду, когда ты эту ерунду с моей руки отвяжешь. Жжётся, как крапива. Мама отказалась: Петенька надёл, Петенька и снимет. Ты ж у неё теперь герой, того и гляди, твою фотку возле икон поставит. Слушай, а ты чего такой жёлтый, даже оранжевый, что ли? Тоже заболел?
- Я сегодня улетаю, Ксюха. Забежал попрощаться, - сказал Петя, поднимая повыше воротник свитера.
- Ну вот... Подождать меня не можешь? - совсем не расстроилась Ксюха и с хрустом вгрызлась в громадное яблоко.
- Не могу. Давай сюда руку, - сказал Петя. - Вот и всё...
- Слушай, забери-ка этот камень себе. Мне дурно становится от одной мысли, каким образом он к нам попал, - заявила увлечённая яблоком Ксюха.
- Спасибо тебе, - проникновенно ответил Петя. Поцеловал любимую в макушку и добавил: - Ну, я помчался.
"Вот и всё...", - почему-то прозвучало в Ксюхиной голове, когда она откинулась на подушку. Но здоровый, лёгкий сон быстро прогнал непонятную мысль.
Океанское побережье Шри-Ланка, смытое цунами до камней, быстро обрастает новыми домами. А в предгорье, где нет других шрамов стихийного бедствия, кроме поваленных деревьев, на белых развалинах сидит молодой дракон.
Он впервые являет себя миру, смотрит на солнце и слушает голос пламени в глубинах планеты.
Дракон очень юн, но полон достоинства и мощи, которые передались ему вместе с первоэлементом Вселенной, зреющем в его плоти.
А у стены белеют кости, из-под которых он совсем недавно увидел свет.