Гилане будто за ворот холодной воды плеснули. На миг даже сердце стучать перестало. Повернулась, как только дышать смогла.
С зеркальной стены ей улыбалась девушка. Русые волосы, льдисто-зелёные глаза. Как будто с одного из подворий сошла. Чужачка. Ещё до гибели ведуньи их, бабку и внучку, так называли - чужачки. Да, пришлыми они были. Откуда и почему - запретные вопросы. Гилана не знала, а бабонька молчала. Доставала иногда из маленькой укладки, обтянутой кожей, странную одежду - рубаху длинную, затейливо расшитую, да кафтан без рукавов. Цвели на нём невиданные растения, а среди них сновали диковинные птицы.
Гилана другой раз вздрогнула: рубаха белокурой чужачки была точь-в точь такой, как та, в которой бабонька свои слёзы ночные от внучки прятала.
- Кто ты? - спросила девушка и слов своих от волнения не услышала.
- Не видишь разве? Человек, - рассмеялась чужачка. - Пленница, как и ты. Только не Города, а шлифованного камня. Уж не знаю, что хуже.
- Рубаха ... - Гилана потянулась рукой к зеркалу.
Чужачка напряглась, словно лиса перед прыжком.
Девушка дотронуться до камня не решилась, попятилась.
- Нелой меня зовут, - разочарованно вздохнула зеленоглазая. - Чего испугалась-то? Я тебе не враг. Помочь могу.
- Одежда твоя ... - не услышала её взволнованная Гилана. - Такая же у бабоньки была ... Откуда ты?
- Не о том спрашиваешь. Откуда ... Того мира, поди, уж нет. Хотя что там про бабкину рубаху говорила?
- Ведуньей бабонька была. Но ...
- Казнили её, - закончила Нела. - Ясно. Таких никогда не жаловали. Да что там не жаловали, смерти предавали.
- Колдуны городские?
- Да не было ещё Города, когда я во внешнем мире жила. И серых колдунов тоже. Единый был народ.
- Так ты здесь долго? А почему такая ... светленькая? Как и все на батрацких подворьях? Мы-то с бабонькой - видишь? - и Гилана сряхнула капюшон, освободила от жалкой перевязки чёрную косу. - Все нас сторонились из-за этого. Тёмных глаз боялись. Но за помощью шли.
- Долго? Да я здесь вечно, - Нела снова рассмеялась, но так невесело, что Гиланино любопытство пропало, как лужица дождевая под солнечными лучами. - Трёх Верховных видела, а до них - разных безумцев. Хотя каждый из Верховных тоже сумасшедший. Вот Дилад только был разумней. И добрее. Но исчез. А после него явился этот ...
- Ты с ними говорила?
- Вот недогадливая-то. Я вроде есть, но в то же время меня нет. Первый Верховный не нуждался в ком-либо. Чужая мысль для него что путник в болотной топи - без следа пропадала. Как с таким поговоришь? Вот и молчала весь его век, покуда сам себя не упокоил. Дилад рассуждать любил. Спорили по вечерам, а ему казалось - с выдуманной Сутью мира беседует. Так и не захотел увидеть лица того, кто ему отвечает. А нынешний ... Вот он-то и вызвал меня из каменных застенков. Но за другим. Мерзавец.
- А я? Тоже тебя вызвала?
- Можно и так сказать. Поверь, я помочь могу. Но и ты меня без поддержки не оставь.
- Путается всё в голове. Да и времени нет. Догадываешься, зачем я здесь?
- Я знаю всё с того мига, как Верховный принёс испорченную тобой книгу. Бедный Найдёныш. Страшную смерть принял за оставленные знания. Но хоть не напрасно. Я вот зазря в камне томлюсь. Послушай, ты ведь можешь, как хозяйка твоя, в чужие мысли и память проникнуть - у Найдёныша прочитала. И принять любой облик способна. Подойди ко мне. Боишься ... Ну хорошо, попробуй хоть издали.
Гилана противиться не стала.
Глаза девушки расширились, и покои Верховного словно таять стали. Лёгкие сизые язычки дыма потянулись к зеркалу, обволокли его.
- Как можешь говорить такое, Нела? -щуплый черноволосый паренёк от возмущения даже отошёл от подруги на шаг. - Нельзя первородный камень трогать. Предками, его с небес встретившими, завещано. А ты расколоть хочешь.
- Да пойми, Ирик, будет ещё хуже - скроют от людей святыню. Оберегать будут. А животворную силу как милостыню выдавать. И не всем, а кому пожелают охраняющие. Вспомни: пришёл староста за дождём - его даже слушать не стали. Почему? Хлеба им выдали, как детворе, не пахали ведь и не сеяли. Обиделись. Отомстили. Не выжить скоту после такого сухого лета. Теперь сами голодать будем. Но к камню лучшее зерно унесли.
- Так там же день и ночь народ толпился - кто по делу, а кто от безделья. Исчезать сила стала. Страшно подумать, что случится, если не охранять ...
- Кто тебе сказал, что сила, всему миру дарованная, уменьшилась? Охраняющие? Не верю им.
- А про Итвара что скажешь? Это тот, кто мог из земли воду вызвать. Напал на него зверь лесной, кости поломал да нутро подавил. Кровь чёрная ртом шла, все знахарки отступились. Мать его к камню кинулась, пропустили её. Не помогло. Истощается сила. Не охранять - так и народу не выжить.
- Вот как? А ты подумай: с чего бурый зверь, из тех, что никогда из чащи не выходит, вдруг на пастбище забрёл? Почему на Итвара, который не только воду из глубин поднимал, но и мысли читать умел, набросился? А он и зверей понимал. Но не смог угадать, что бурый нападёт.
- Да больной зверь был. Как его рогатинами закололи, истлел. За луну одна расползшаяся шкура осталась.
- Вот-вот. Или была гнилая шкура давно сдохшего зверя, а потом её подняли. И вдохнули ненависть к человеку, который и без ползания по камню силён был. Как мать и весь его род.
- Тебя послушать, так охраняющие во всём виноваты. Какая им выгода?
- Ты точно дитё малое. Чем слабее и беспомощнее люди, тем больше почёта, зерна и скота у того, кто безотлучно у камня сидит и не работает.
- Но ведь они лечат. Грозу останавливают.
- Не оспоришь. Пока лечат, избёнки да пашни наши берегут. Немудрено, поди, это делать, коли от камня не отходишь - прибывает силушка. А вот во что она выродится? Может, уже ... Болезни появились - Серая немощь и Чёрная язва. Кто первым умер? Назвать по именам? Лучше так - Итворова мать, которая любую рану заговорить умела. Его дядька, в темноте и сквозь землю видевший.
- Хватит, Нела ... Я тоже родственник Итвару. Скажешь, и до меня доберутся?
Девушка подошла к Ирику и отвела от чёрных обидчивых глаз смоляные кудри:
- Пусть только попробуют. Ты всё угодить пытаешься. Взглядом сухую траву поджигаешь, тешишь бездельников. Родовому наречию обучаешь. Привечают вроде тебя. Только скажи, отчего так с тела спал? Почему не смеёшься больше? Ко мне вечерами не приходишь? Захворал?
Ирик досадливо отстранился:
- Некогда мне ... нужно записать всё, что знаю. Сама только что говорила, последний я в роду. Есть, конечно, ещё за Горой наши ...
- Скажи мне, Ирик, на каком наречии ты пишешь? Только честно, как перед ликом Предков. На родовом?
Ирик глазами сверкнул, и рядом с девушкой вспыхнула сухая ветка. Прочь бросился:
- Не буду слушать тебя! Сам всё спрошу!
Нела умоляюще закричала:
- Не нужно, Ирик! Погубишь себя и меня ...
Но только удалялся шум от заломанных со злости хворостин.
Всю ночь девушка не спала. Как только серый рассвет добела вылизал полную луну, решилась. Встала тихонько, вытащила из подушки женихов подарок - рубашку, вышитую матерью Ирика для будущей невесты. Красивая рубаха. Но чудная. Когда наденешь - словно невидимой станешь. Нет, тело-то никуда не денется, только люди замечать перестанут. Да ещё вспоминать начнёшь, что с тобою вовсе не бывало: огонь небесный, раскалённый камень в тверди земной. И возмущённые недра, которые взбунтовались сначала, Гору вознесли, чтобы камень завалить. А потом успокоились. И жизнь народов возле камня. Вспоминать-то Неле всё некогда: то работа повяжет, то лес да речка увлекут. А то и звёздочки над прудом, на берегу которого она часто с Ириком сиживала. Но ничего, Нела всё вернёт: и жениха, и утраченную справедливость. Нужно всего лишь расколоть камень да по осколочку всем людям раздать. Тогда можно охраняющим не кланяться. Да и работать все будут. И никто ей не помешает любить своего Ирика ...
Гилана цеплялась за ускользающий мир, но её будто тянули назад - в смрадные колдовские покои. Очнулась. Зеркальная Нела к чему-то прислушивалась.
- Неужели всё это с тобой случилось? А потом что? Про камень не спрашиваю - целёхонек и сейчас. Что с Ириком? И как ты здесь очутилась?
- Потом. Чувствую: Верховный скоро будет здесь. Разъярён и ранен. Решайся: поддержишь меня?
Девушка, заворожённая грёзами, бросилась было к призрачной подруге, но остановилась:
- Я с тобой. Но расскажи, что дальше будет.
Нела от досады даже кулачками о камень застучала:
- Экая ты твердолобая. Тела у меня нет. Столько времени ждала, кто со мной поделится. И уж тогда закончу то, что в своём мире не доделала.
- Я не могу ... Как же без тела?
Подруга в отчаянии лицо ладонями закрыла. Потом заплакала:
- Да всё при тебе останется: голова и руки-ноги. Просто вместе будем. Я - всего лишь мыслями в твоей голове.
Гилана сначала обрадовалась. Потом отчего-то бабонькины слова вспомнила: "Не трогай, Гилана..." Но ведь она про болотный цветок говорила? А с Нелиными знанием и силой ей будет легче из Города вырваться, с Верховным потягаться. И всё же почему давняя детская история из головы не идёт? Видно, соприкоснулись тропинки, которых видимо-невидимо между прошлым и настоящим нахожено. А если ... коридор? Попробовать можно. Тогда и Нела освободится, и Гилана сама собой останется.
- Ну что же ты?.. Подойди ко мне ... - взмолилась из своих застенков Нела.
Девушка стала бледнеть, таять, будто звонкую льдинку жаркое солнышко подтачивало. И уже не молодой голос, а шёпот обессиленный донёсся:
- Говорила ж тебе ... Верховный меня вызвал ... Ранен он. Слабеет ... Не до меня ...
Гилана решилась. Не успела бабонькины знания перенять. Самой до всего доходить надо. Девушка сосредоточилась. Вызвала из памяти все беды своей недолгой жизни, ужасную судьбу зеркальной подруги. Мир, тронутый серой колдовской плесенью. И ещё что-то пришло, чего Гилана осознать даже не смогла.
Будто все ветра разом завыли.
Тьма со светом перемешались.
Гилана упала на выщербленные плиты. Судорога тело словно жгутом вытянула. Но в завертевшихся волчком колдовских покоях возник коридор. В конце - бледная тень в зеркальной стене. Ну же, Нела, прыгай!
Дышать нечем - воздух сгустился и плитой лёг на грудь.
Какая-то сила будто тянула из неё жизнь.
Не удержать коридор ... И он исчез.
Гилана подняла голову. Волосы слиплись от пота. Шмыгнула носом - на полу заалели капельки крови. Как жалко Нелу ...
- Встать не могу. И поверить тоже. Спасибо тебе ... великая ведунья.
Рядом с Гиланой лежала исхудалая девушка с бесцветной кожей.
- Нела?
Подруга даже улыбнуться не смогла, только синие сухие губы слабо дёрнулись.
Гилана подскочила - и откуда сила взялась - подняла лёгкую, будто пёрышко, Нелу. На лежанку колдуна положила.
- Может, воды? Скажи, что для тебя сделать?
- Ты всё уже сделала ... Теперь моя очередь ... Вот только встану ... Воды не нужно. У Верховного где-то там, - Нела нашла силы поднять полупрозрачную руку и указать на угол у двери, - кровь хранится. Заговорённая. Ты же её свойства знаешь? Дай мне ...
- Предки всемогущие! Да эта кровь убьёт тебя! Сама в прах колдуна одного ею обратила.
- Нет ... - Нела уже еле шептала, и Гилана наклонилась к девушке, чтобы расслышать. - Каково заклинание, такова и сила. И жизнь, и смерть в одной капле.
- Я не знаю, как её заговорить. А проверять не могу.
- Цель ... Что все заклинания, как не цель?
Один миг девушка думала. Подошла к свалке каких-то предметов в углу, разворошила. Нашла металлический сосуд. Крышки не было.
Нелино дыхание едва доносилось с лежанки.
На помощь пришёл созданный мыслью меч, которым Гилана разнесла дверь в башню.
Верхняя часть сосуда словно взорвалась. Маслянистая чёрная жижа забрызгала девушку.
Гилана замерла от ужаса. Вот сейчас ... Но ничего не произошло. Наоборот, мысли обрели чёткость. Теперь она твёрдо знала, что делать.
Выбрала погнутый кубок из разваленной кучи старья, с содроганием зачерпнула крови. Капнула на покрытые серыми трещинами Нелины губы.
Девушка их жадно облизала. Через некоторое время смогла приподнять голову и глотнуть из кубка.
Вскоре подруга порозовела. В тусклых глазах мелькнул зелёный огонёк.
- Нужно уходить. Верховный у ворот.
- Куда уходить-то? Дождусь его ... А там видно будет.
- Дай ещё попить, - Нела приникла к кубку, а потом, отдышавшись, уже твёрдо продолжила: - Ты великая ведунья. Не возражай. Но у Верховного - знания, которые копились века. Он готовился стать первым Всемогущим. И стал бы им, если бы не я.
- Как тебе удалось? За зеркалом?
- Нитка в каком месте рвётся? Где тонка. Ищи не боя с врагом, а его слабость. Он мечтал о спутнице в выморочном, созданном из его слабости, мире. И я пришла. Не всякая мечта является такой, какой её ждут. Мне удалось запутать, отвлечь. И кое-чего лишить. Много зла не сотворил Верховный, блуждая по лиловым цветам ...
- А разве мы вместе не сможем его одолеть?
- Не забывай - он главный хранитель камня, скрытого для всех, кто не носит серый плащ. Мы даже не знаем точно, каким вещам он научился у них, - Нела окинула взглядом бесчисленные полки с книгами. - У загубленных им. У погибших по своей воле в попытках подчинить мир. Не поверишь, он ведь разговаривал с книгами, как с людьми. Рассказывал, каким способом отнял жизнь. Никогда и ни с кем не делился знанием. Жадность Верховного станет его могилой. Нет у него сильных защитников. Давай всё же уйдём отсюда.
Девушки тенями скользнули по коридору и башенной лестнице. На улице Нела снова побледнела и упала бы, не поддержи её подруга.
- Что с тобой? Снова плохо ... Эх, крови не захватила ... - Гилана принялась растирать мертвенно-белые щёки запачканным краем плаща.
- Нет. Мне впервые хорошо ... Если бы ты знала, каким видится мир из камня.
- Куда пойдём? В дом моей хозяйки? В другую башню? Или в один из пустых домов ...
- Пойдём к первородному камню. Там нас искать не будут.
- Но я не знаю, где он.
- Я в мыслях столько раз проделала этот путь с Верховным, что не ошибусь.
Святыня отыскалась на удивление быстро. Она и укрыта-то не была. Гилана подумала, что колдунам каким-то образом удалось сделать камень невидимым для городских служек. И не только для них. Возле переливающейся глыбы не задувал вечный сквозняк, а туман вокруг неё замыкался дымящимся кольцом.
- Никогда не думала, что чёрный цвет может быть красным, жёлтым и синим. Как чёрная радуга.
- Верховный тоже так говорил.
- А можно дотронуться?
- Конечно.
Гилана заметила, что подруга дрожит, а глаза не по-хорошему горят. Как у людей, тащивших бабоньку на казнь.
Но прикоснуться к камню не удалось.
Показалось, Город разваливается: рушатся дома и башни, вопят служки, встаёт дыбом мостовая. Но на самом деле всё оставалось на месте. И было тихо.
- Расскажи всё же, как ты в камне оказалась, - попросила Гилана.
Нела прислонилась к нему затылком, поморщилась от боли при неловком движении. Но сила, видимо, вливалась в страдалицу: кожа уже не была пергаментной, в глазах, ясных, без болезненной пелены, отражалось небо.
- Как в камне оказалась? - переспросила Нела звучным, полным голосом. И с каждым словом он становился всё более громким и гневным: - Надеть подарок жениха - рубаху, что человека невидным для остальных делает - не успела. Так и держала в руках, когда в избу охраняющие да староста с несколькими мужиками ворвались. Тятенька отбивать стал, кричать, суда просить. Да только кровью захлебнулся, упал. Больше я его не видела. Никого из семьи не видела ... Нас много было.
Девушка показала подруге обе руки с растопыренными пальцами, потом сжала кулачки:
- А теперь я одна.
- Ну что ты ... Я с тобой. А ещё есть служка маленький, Байру. Дальше-то что?
- Приволокли к камню. Сижу, наверное, сейчас на этом месте, где тогда избили меня страшно. Уж и кричать не могла. А потом полотно окровавленное принесли. Развернули перед народом. И объявили, что я Ирика убила. Вроде рассказал он им, что я камень расколоть хочу, людей силы и защиты лишить. Образумить меня не смог, за защитой к охраняющим обратился. И будто я его зарезала за это. Как услышала, решила: жить незачем. Вскочила и со всей силы головой о камень ударилась. Сначала ничего не было, сплошь чернота и беззвучье. Потом колдовские покои видеть стала. Понемногу слышать научилась. Вообще многому научилась.