Аннотация: Продолжение детектива "Маска Гиппократа"
С утра что-то испортилось в небесах. Яркая синева стремительно выцвела и обрела трупный оттенок. Солнце стало тусклым и едва видным из-за мутной пелены. Однако жарило дай боже. Поэтому я решила весь день провести между ванной с холодной водой и плотно зашторенной спальней. Отдохнуть перед ночным дежурством. Поразмышлять. А думать было о чём - есть ли жизнь после смерти. Месяц назад я бы здорово посмеялась над этим. Но вот поди ж ты... И началось всё довольно необычно, а уж что за этим последовало, вообще ни в какие ворота не проехало бы, даже если толкать. Лежала в холодной воде, потягивала "мохито" и вспоминала...
Месяц назад.
В окно сквозь шум ливня донёсся пронзительный вопль неотложки.
- По чью душу? - спросил меланхоличный Вадим, не отрывая глаз от шахматной доски.
- По мою... - ответила я, даже не особенно прислушиваясь к внутреннему голосу. Он исправно докладывал мне обо всех будущих неприятностях и давал советы. Его дополнительно к способности чуять близкую смерть и бороться с ней я приобрела после похорон жены Андреича, нашего бывшего заведующего экстренным хирургическим отделением.
***
В тот день я приплелась к залу прощания при втором городском морге прямо из отделения. Купила в цветочном киоске белые розы. Других не было. Чуть горчащий запах гармонировал с печальными думками о мере собственной вины. И тут я услышала:
- Не ходи.
- Здравствуй, шизофрения, - поприветствовала я. Женщина, которая шла мне навстречу, испуганно метнулась в сторону.
- Не ходи.
Как бы не так. Пойду непременно. Никогда не бегала от ответственности за поступки. Пусть формальных обвинений в смерти преступницы мне никто никогда не предъявит, но я-то знаю, что виновна. И склонна к рецедивам. Ибо встреться мне ещё кто причастный к убийствам с целью торговли органами...
- Не ходи.
Поздно. Пришла. Фортепианные рыдания Шопена звучали в почти пустом зале. Неожиданно. Семья Андреича известна в нашем городе. Его почему-то нет рядом с гробом, заваленным цветами. Ярко освещённый портрет. Красивая была жена у заведующего. Подхожу и ставлю розы, как сноп, к другим букетам. Вау!.. Взгляд на портрет, на лицо покойницы... Бывает же такое! Неужто разрыв сердечной мышцы вызвал сильные деформации тканей? Спущенным воздушным шариком выглядело когда-то безупречно гладкое ухоженное лицо. Ну, что сказать .... Всё там будем... Грешны. Поворачиваюсь к выходу. Вроде как уважение к смерти проявила.
- Он умер, как только увидел её такой.
Опять этот голос? Положим, всегда считала себя ненормальной, с самого детства. Помню, помню фальшиво-спокойные и доброжелательные лица детских психиатров. Скольких переживаний стоили родителям мои попытки напоить горячим чаем окоченевшую синичку или наладить пищеварительный процесс у дохлой кошки.
- Он умер...
Я сморщилась, пытаясь избавиться от странного голоса, звучащего так, будто кто-то произносил слова рядом со мной.
- Какое горе-то, Алиса, - бросилась ко мне на улице коллега из терапии с такой же охапкой роз. - Всего на четыре дня пережил жену. Сердце тем чаще отказывает, чем больше вмещает в себя.
Свою почтительную скорбь коллега подтвердила всхлипываниями и недоумённо посмотрела на меня: отчего, мол, не рыдаешь? Ах да, все же знали о моих отношениях с Андреичем . Как только что выяснилось, покойным.
- Все там будем... - повторила я неизвестно для кого и отправилась по делам.
Мой новый собеседник молчал весь остаток дня, и только ближе к ночи раздалось:
- Он тебя ни в чём не винит. Всё когда-нибудь кончается.
Ага, свежая идея. Ещё бы меня винить. В том, что отправлял больных на смерть ради других , только с денежками. В том, что остановить преступление можно только преступлением. Ей богу, спасение людей от смерти не такая бесперспективная задача, как избавление человечества от подобных Андреичу. Будь ему земля пухом.
***
Вот и в это дежурство рядом то и дело раздавалось:
- Ничего не бойся. И не верь.
- И не проси, - хамила я своей шизофрении. А как ещё называются голоса извне?
В кармане халата неистово забился мобильник. Приёмный покой. Что ещё за беда? Ноги сами понесли меня по длинному коридору. Лифт, как всегда, занят. Кто бы это катался в два часа ночи? Прыжками через несколько ступенек помчалась вниз. Лифт остановился на первом этаже, как только я рванула дверь смотровой. Краем глаза увидела увидела выходящую из кабинки тучную фигуру: бычий загривок, мощные плечи распирают белый халат, пивной живот. Адреич?!! Размышлять и удивляться было некогда: из смотровой неслись очень специфические звуки.
Господи, ну и бригада сегодня дежурит в приёмном. Сразу два интерна - не к добру. Один из них по всем правилам делает массаж грудной клетки больному. При каждом толчке с клеёнки льются ручейки зеленоватой жидкости. А уж амбре стоит - мама, не горюй! Подхожу к изголовью. Вот это да! Откуда ж тебя вынули, дружок? Расцвеченные всевозможными оттенками гематомы, рваная рана шеи. Из неё-то от усердий сосредоточенного врача и струится жидкость. Что-то здесь не так...
- Отставить! - по-военному скомандовала я.
Интернов как ветром с места сдуло.
Осмотр внешнего вида занял секунды. Думала, что удастся сдержать, проглотить грязное ругательство. Нет, вырвалось. Глаза интернов и сестрички полезли на лоб.
- Кто, мать вашу, сюда труп приволок? Дайте-ка мне сюда этого шутничка.
- Больной Комаров, время поступления - час тридцать, доставлен семнадцатой бригадой второго отделения Скорой медицинской ... - забормотал самый стрессоустойчивый интерн. Тот, который пытался реанимировать покойника. Прямо как я в детстве. Где-то в глубине сознания одобрительно хмыкнула шизофрения, отметив полное отсутствие страха мёртвой плоти и брезгливости у начинающего эскулапа.
- Так... - я попыталась говорить спокойно. - Пульс, давление больного при поступлении?
- Не определяются...
- Чудненько. Дыхание?
- Отсутствует...
- Сердцебиение? Можете не отвечать. Смотреть всем сюда!
Я рванула грязную мокрую рубашку за ворот. Полетели в стороны мелкие пуговицы.
- Видите имбибицию*? Венозный рисунок на коже живота о чём говорит?
- Смерть наступила более двадцати четырёх часов назад, - увереннее начал стрессоустойчивый.
- Так какого чёрта вы тут делаете? - сдерживаться уже не было сил. - Весь эпидермис на рубашке остался. Завтра потечёт ваш красавец. А вы ему реанимацию?
Если честно, я ожидала большего эффекта от своих слов на присутствующих. А они на меня даже не смотрели. Сестра приёмника Любочка, прехорошенькая блондинка и отличный, проверенный специалист, вдруг мечтательно закатила глазки и стала сползать по стене. Её лоб и видная из-под маски часть лица стали белее кафельной плитки. Интерны таращились на труп, равняясь цветом с голубенькими тапочками медсестры.
- Не бойся, - прозвучало над ухом.
А я и не боялась. Ибо сознание отказывалось воспринимать очевидное.
Больной Комаров пытался рассмотреть нас, приподняв голову, отчего из зияющей раны на шее потекла коричневатая сукровица. Зрачки, расплывшиеся во всю радужку, направлены в разные стороны. Бурый цвет белков свидетельствовал, что смерть наступила не менее трёх суток назад, и пахикарпиновой пробы* делать не нужно.
- При поступлении больной находился в сознании, передвигался самостоятельно, - вдруг снова забубнил уже ставший любимчиком интерн.
- В полицию сообщили?- перебила его я.
- Нет, - снизил голос до шёпота молодой врач и на мой недоумённый взгляд добавил: - Нет оснований считать полученную травму криминальной.
- Это почему же?
- Характер ранения не поддаётся классификации. Необходимо исследование раневой поверхности, пробы на антигены слюны животных, поиски посторонних включений...
- Тогда исследуй!
- Нет оборудования...
- Так вызывай полицию и судмедэкспертов... - в тон ему ласково шепнула я.
А Комаров между тем совершенно оклемался, потерял к нам интерес и готовился слезть со стола, неуклюже двигая ногами. Такое впечатление, что забыл, как пользоваться опорно-двигательным аппаратом. Нет, красавчик, рано тебе гулять. Надо полежать, подождать добрых дяденек из полиции.
Умненький врач будто услышал мои мысли и напряжённой походкой направился к Комарову, по-аристократически откинув голову назад и выставив вперёд подбородок. Ой, зря. В таком положении удобно поймать удар. Что и произошло. Комаров без видимых причин двинул врача так, что бедняга отлетел к стене и успокоился рядом с Любочкой. Так, Алиса Антоновна, теперь ваш выход. Я уже прикинула метры разбега для прыжка, в котором снесу голову Комарову, раз он такой беспокойный... Но вдруг погас свет. Это плохо. Рядом что-то прошуршало и жалобно захлюпало. Это второй интерн пристроился на корточках возле стены и, наверное, просил свою маму скорее прийти и забрать его отсюда. Мама не придёт. Я сейчас вместо неё.
Мягкие невесомые тапочки, привезённые друзьями из Мозамбика, делали шаги совершенно беззвучными. И я двинулась в ту сторону, где должен был находиться Комаров. Хитрец затаился. Пробовали когда-нибудь найти труп в совершенно тёмной комнате? Водила перед собой вытянутыми руками, каждую минуту ожидая прикосновения к холодной скользкой коже. Откуда-то возник свежий ветерок, мазнул ободряюще по напряжённому лицу. Что это?.. В первую минуту я приняла звук за ветряной шепоток, но потом различила едва уловимое движение. По спине потекли струйки пота. Мышцы дрожали от напряжения. Чувствовала, что скоро судорога скрутит руки и ноги. И всё, я уже не боец... Снова удаляющийся звук, уже на грани слышимости... Где-то в глубине больничного здания хлопнула дверь. С другой стороны раздались голоса, шум перетаскиваемых предметов. Напряжение разродилось мелкой дрожью, и я поняла: всё уже кончилось.
Вспыхнул свет. Да, чудная картинка: очнувшиеся участники происшествия протирают глазки, стол пуст, мой любимец ощупывает челюсть.
- На рентген! Живо! - рявкнула я и устремилась в открытую коридорную дверь.
Хлопнула дверь аварийного выхода, следовательно, наш прыткий покойничек с товарищем сейчас должен идти по направлению к круговой аллее больничного сада. В том, что у Комарова был сообщник, я не сомневалась. Запах дорогого одеколона очень долго держится на хлопчатой ткани, из которой шьют халаты для нашей больницы.
Июльская ночь обрушила на меня тёплый летний дождь. Это был последыш ливневого шквала, он мягко пришепётывал на листьях и пускал пузыри на лужах. Так хотелось думать, что мы с дождём на улице одни. Но я ощущала чьё- то присутствие. На всякий случай отошла к кустам сирени, где ночная темнота сгущалась в непроглядный мрак. Голова гудела от напряжении: услышать хотя бы эхо чужого движения, уловить колебание воздуха, нахлебавшегося дождевой сырости. Медленно сняла белый халат и осталась в одной хирургической пижаме. Хорошо хоть, что она сегодня серая. Быстро накинула халат на куст так, чтобы в темноте можно было принять за стоящего человека, и присела на корточки сбоку. Сначала показалось, что надо мной включили ледяной душ. Увы, это был не дождь. Это страх обжёг нервы и поднял волоски на руках. Совсем рядом со мной из-за кустов бесшумно выскользнули два силуэта.
Один подковылял к халату и страшным взмахом руки смял его. Не позавидовала бы я тому, на ком был бы в этот момент халат. Не встретив сопротивления тела, преступник по инерции шлёпнулся на землю и закопошился, пытаясь встать. Второй, грузный великан в белом халате, подошёл к незадачливому убийце и, вытащив блеснувший ампутационный нож, вогнал его в основание шеи. Я ко всему была привычна, но от хруста отделяемых позвонков затошнило. Пнув голову в кусты, великан неторопливой знакомой походкой направился по аллее.
- Не верь, - очнулся внутренний голос.
Как же. Не верить своим глазам, телу, которое помнит, как сильны и нежны руки, только что расчленившие сбежавший труп?
- Не верь... - уже безнадёжно настаивал мой советчик.
Вопрос был не в вере. В том, что натворит якобы умерший Андреич, вооружённый ножом. Между тем, игнорируя калитку, великан направился к изгороди из высоченных, с "пиками" на верхушке металлических прутьев. Так, всё понятно: по другую сторону о чём-то шушукалась парочка. Ну уж нет, не добраться тебе до других людей. И я рванула вперёд. Для бывшей гимнастки не составило труда догнать Андреича и взлететь наверх одновременно с ним. Балансируя на скользкой от дождя перекладине, я пыталась оторвать его руку от прутьев и сбросить вниз. Поражала неподатливость плоти, напоминавшей дерево. "Трупное окоченение, что ли?" - подумала я. Вдруг бывший заведующий дёрнулся и обвис на "пиках". Одна из них вошла ему прямо в горло.
***
Уже под утро мы с Магой курили возле открытого окна. Он примчался тотчас по моему звонку и ещё не размылся после вскрытия.
- Пойми, состояние внутренних органов говорит о том, что Комаров умер четыре дня назад, причём ... хранился... ну, был он в неподходящих условиях. А Андреич умер тридцать шесть часов назад. Хранился... ох ты чёрт, содержался в хороших ... в холодильнике то есть.
- Мне это всё равно. Скажи, как такое может быть вообще?
Мага сверкнул глазами из-под козырька бровей:
- Этого не может быть!
Две недели назад.
Совершенно устала от назойливых императивов своего внутреннего собеседника.
- Не пей. Не езди. Не ходи.
Подумала, прежде чем выпить "Курвуазье" перед сном - обнаружила едва заметную плёнку на поверхности. Не помчалась по истеричному звонку родственницы на своём "Опеле" - нашла испорченными тормоза. Не пошла на встречу выпускников нашего института - избежала паники от внезапно вспыхнувшего пожара в клубе. Понимала: если кто-то захотел убить меня, сделал бы это наверняка и более изобретательно. Просто пугали. Судя по всему, не меня одну. Иначе чем объяснить внезапное увольнение Любочки и спешный перевод интернов? Изъятие заключений Магиной экспертизы? Сказала, глядя в зеркало на своё отражение:
- Сегодня состоится тайная вечеря. Будем думать, у кого за пазухой спрятаны сребреники.
В ответ - одобрительное молчание. Вот так бы всегда.
Вечером, одетая в коллекционное платье, с Магой под ручку демонстративно отправилась к такси. Часом позже вернулась в заляпанной краской спецовке и малярными валиками. Открывая подъезд, чуть не потеряла фальшивую грудь, изготовленную из полотенец. Пошла по лестнице, придерживая норовившую съехать в брючину пышную ягодицу. Уже из укатанной в шар простыни. Позже подтянулись друзья.
Тёмная квартира заговорщески молчала. Немощный, вялый свет с улицы рождал странные тени. Не поскрипывали старые паркетины, даже постоянный сквозняк не гулял, спрятавшись в тяжёлых гардинах. Лёхина макушка в фонарно-лунных бликах казалась совершенно седой. Мага по-хозяйски развалился в дедовом кресле. Я по обыкновению пристроилась на громадном толстом ковре. Ни тебе кофе, ни коньяка, ни сигаретки. Тоска.
И всё же тосковали мы не напрасно. В обычной обстановке и не услышали бы странного звука. Так пузырятся остатки крема из тюбика. Только сейчас он был гораздо громче. С обратной стороны двери кто-то вставил ключ. Первый замок щёлкнул. Потом снова лопались пузырьки. Открылся второй замок. Мага совершенно беззвучно выпрямился, Лёха, перещеголяв балерин, на цыпочках выплыл в прихожую, встал так, чтобы его закрыла распахнувшаяся дверь. Я свернулась беззащитным калачиком. Подняла голову - Мага растворился в темноте соседней комнаты.
Уверенные лёгкие шаги. Направляется в спальню. Ставит что-то на пол. Металлический лязг, будто открыли биксу. Запах. Кровь, застарелые раны... гной. Шуршание, стук расставляемых предметов.
Шаги в гостиной. Остановился. Медленно поднимаюсь с тёмного пятна коврового рисунка. Представляю, как это выглядит со стороны для человека, которому неизвестно, что в комнате кто-то есть. Сгусток ночного мрака, возносящийся вверх. Учащённое дыхание и кислый резкий запах пота говорят - кому-то очень страшно...
Лёха возникает сзади и кладёт руки на плечи невысокому преступнику. Мага из кабинета направляет луч фонарика прямо ему в лицо... Да это же мой любимчик-интерн. Даже неинтересно. Эх, да он совсем слаб для проникновения в чужое жилище. Идёшь на дело - памперсы надевай...
Через пять минут Васнецов даёт показания в железных тисках Лёхиных рук.
- Кто тебе приказал эту дрянь у Алисе подбросить?
- Андрей Андреевич... ой... не надо... Правду сказал. А-а-а...
- Лёха, осторожнее. Он совсем молодой врач. Ты же знаешь, что слово "врач" происходит от глагола "врать"? То есть говорить? Так говори, Васнецов, говори.
- Да зачем этот бред слушать? Сам Андреича две недели назад вскрывал. В разных лабораториях он теперь. По частям.
- Ой... он давно меня просил. Не надо... он заплатил и велел Алисе Антоновне подбросить. Я деньги взял, а сделать не смог. Потом умерла его жена. Потом он сам умер. Когда Комарова привезли, я вашего шефа в коридоре видел. А вчера видел его жену. Испугался и решил деньги отработать.
Через полчаса мы пили кофе на кухне вместе с зарёванным и переодетым Васнецовым. Сложившаяся картинка еле умещалась в голове. Итак, Андреич занимался поставкой материалов для подпольных трансплантологов. Позволял больным помереть. Мои способности помешали хорошо поставленному делу. Наши взаимоотношения отвлекали его от "семейного подряда", которым руководила жена бывшего босса. Было сделано всё, чтобы опорочить меня и заставить уволиться. Когда решила разобраться во всём, чуть не погибла от лекарства, введённого мне ряженой медсестрой, женой Андреича. Пришлось воспользоваться "обратной стороной" моих отношений со смертью, чтобы наказать преступницу. Но при чём тут ожившие трупы криминальной парочки, при чём окровавленные куски мёртвой плоти, чёрные свечи и несуразные амулеты, которые Андреич заставил интерна принести мне в квартиру?
- Где взял ключи?
Я всего лишь повторила заданный моей шизофренией вопрос, но он позволил обнаружить третьего сообщника больничных преступлений. От того, что смерть людей стала практически безотходным производством с баснословными прибылями, стало горько... И мы по-свински напились.
Вчера.
Тропическая жара забила реанимацию под завязку. Я зашла глянуть на девчушку, которой удалила селезёнку.
- Она уже в отделении, состояние средней тяжести, послеоперационный период без особенностей, - отрапортовала врач, выглядевшая чуть старше раненого создания.
Многое бы отдала за то, чтобы по сияющим молодостью щёчкам не расползались серые тени Гиппократовой маски. Особенно страшно видеть её на знакомом лице. В детстве всё воспринималось легче... Не буду звонить, сама пройду в отделение.
Восковое личико, руки-прутики. Эко угораздило тебя, девонька, попасть под раздачу...
- Сама на нож полезла, - сплетничает медсестра тётя Ксюша, старейшая работница, настоящая копилка тайн нашей больницы. Знает всё не только о коллегах, но и пациентах. - Приходили из полиции. Так она им наговорила: чтобы вечно жить, нужно помереть.
- Правильно наговорила... "иже несть печали и воздыхания" ... - машинально отвечаю, рассматривая тату на девчонкином плече.
- Да не в этом смысле, - тётя Ксюша крестится и на секунду постно поджимает губы. Это, верно, выражение максимального благочестия. Потом продолжает : - Оживят её, коль что случится. А после оживления и вовсе бессмертной станет. То ли правду говорит, то ли придуривается, не понять.
Ой, тётя Ксюша, как было бы здорово, если б придуривалась...
После рабочего дня намечалась встреча за кустами сирени. Именно в том месте, где живой труп Андреич совершил братоубийственное преступление, отрезав голову живому трупу Комарову. Я шла по аллее, чувствуя, как вязнут шпильки босоножек в распаренном тридцатипятиградусной жарой асфальте. Мир вяло барахтался в кошмаре инфернальной горячки. И ни одной струйки освежающе-холодной логики.
- Скоро всё выяснится, - проснулся внутренний советчик.
- Скоро сама всё выясню, - поправила я.
Из-за кустов потянуло сигаретным дымком. Оставив пыльный след от вялых листьев сирени на бежевом невесомом платье из жатой тафты, я пробралась к явочному месту. Лёха и Мага грозно нависали над сокрушённым интерном Васнецовым. Его уши можно было класть в салат вместо помидоров, а жесту изящных рук со сплетёнными длинными пальцами позавидовала бы драматическая актриса. У ног Васнецова стояла объёмистая сумка, и он старался отодвинуться от поклажи. Но Лёха и Мага могучими плечами подталкивали интерна обратно.
- Наш юный бизнесмен получил заказ, - с невозможным акцентом сказал Мага.
- Вы сами велели мне... - пытался оправдываться Васнецов.
- Не будь таких жадных да неразборчивых, глядишь, и преступлений было бы меньше, - презрительно добавил Лёха.
- Да ладно вам, - заступилась я. - Всё равно остались бы ревнивые, завистливые, сумасшедшие.
- И пьяные водители... - брякнул, как всегда, не подумав, Мага и тут же с тревогой посмотрел на Лёху.
Рана бывшего мента не затянулась со временем, это мы знали. Но он был профессионалом и даже бровью не повёл.
- Ну что ж, иди, доставляй заказанное. Не забудь узнать, куда всё это добро отправится, - Лёха пнул сумку, опомнился и отряхнул с поверхности след от кроссовки. С неожиданным сочувствием глянул на удручённого Васнецова: - Да отзвонись... ну, как всё прошло...
Ночное "дежурство".
Проведя почти весь день в ванной, я ощущала себя аквариумной рыбкой, поэтому с удовольствием начала готовиться к "дежурству": чёрный спортивный костюм, шапочка-маска, сумка с... А вот о содержимом сумки никому знать было нельзя.
- Он сильнее тебя... - дал знать о себе "советчик".
- Тебе-то откуда знать? - решила поспорить я. Но голос не сдавался:
- Он намного сильнее тебя. Но ты опасна, ты с другой стороны. Тебе не одолеть...
- Не одолею, так хоть разомнусь, - оборвала я мысленный диалог. Голос вроде как обиделся и замолчал.
Через полчаса мы мчались сквозь ватную пелену душной ночи на Лёхиной машине. Последние фонари на выезде из города грустно посветили вслед, и шоссе потянуло нас вперёд . К разгадке? К победе над живыми трупами и торговцами смертью? Закончиться всё могло плохо - меня предупреждали...
- Алиса, а ты уверена, что пугала тебя жена Андреича? Может, кто-то другой из их ... ну, смертоносной компании, что ли?
- Про компанию не знаю пока. А вот ключи от моей квартиры стащить могла только она. У Андреича их не было. Они исчезли после покушения. Обнаружились в моём пакете с вещами, когда я покидала больницу. Сделать дубликат - пустяк. Запугать Васнецова разоблачением его делишек и того проще.
- Так это он ... и не сознался, гад. На покойницу всё валил, - скорый на расправу Мага потирает кулачищи. - Ну сейчас приедем, я всё из него вытрясу!
- Трясти замучаешься, Магомед, - возражает понятливый Лёха. - Все знали, что супруги ещё при жизни себе место на кладбище выкупили, склеп отгрохали - что твоё бомбоубежище. И капитальчик их немаленький после смерти - тю-тю... Готовились они, вот только бы знать к чему. Ещё я узнал, что пять последних лет они отпуск в Мексике проводили. Ребята, которые на смерть Андреича выезжали, рассказывали - настоящий этнографический музей у них там. Сейчас всё опечатано до появления наследника.
- Угомонись, сыщик хренов, - Лёха не шутит, он рассержен. - Алиса и Васнецов только пешки в чьей-то игре. Новой и очень опасной. Никто ведь и не поверит, приди мы сейчас в прокуратуру.
- Надеюсь, потом поверят, - Мага самодовольно хлопает по футляру видеокамеры.
Лёха хмурится. Он не знает, что такое "надежда" после той ночи, когда судьба отняла у него жену и маленькую дочку.
Несмотря на ночь, возле кладбища несколько машин. Васнецов, поросёнок, либо соврал, либо обстоятельства изменились.
- Только ты можешь ему помочь, - занудливо зазвучало в голове.
Эх, ещё бы знать, кому помощь требуется...
- Васнецову...
Мы вышли из машины и направились вдоль ограды, минуя закрытый решётчатыми воротами въезд. Луна поливала изгородь вялой анемичной просинью, зловеще бликовала на памятниках. Несмотря на тишину, казалось, кругом кипела жизнь. Или не-жизнь заявляла о своём существовании. Я знала, что это шум кровообращения при стрессе. Вдруг ледяная молния ударила вдоль позвоночника: от ограды отделился тёмный силуэт и отчаянно замахал руками. Мага вздрогнул и моментально сунул руку под полу куртки. Всё ясно: фамильный нож не расстаётся с хозяином. Лёха едва слышно прошептал:
- Спокойно... Это дружок порезанной девчонки. Ты её оперировала, Алиса.
- Предупредить нельзя было? И какого хрена он тут делает? - с трудом восстанавливая сбившееся дыхание, спросила я.
- Потом расскажу. А сейчас быстро за ним. Сумку свою оставь за оградой.
Как бы не так! У меня свои планы. Потом расскажу...
Продравшись через отогнутые прутья решётки, еле выпутавшись из зарослей травы, мы выбрались на узенькую аллею. Луна, видно, протёрла свой лик облачной влагой и засияла во всю мощь. Мы быстро шли за парнишкой, а лица на памятниках провожали нас подозрительными взглядами. Скоро послышался ритмичный стук и гортанное причитание. Повинуясь Лёхиным жестам, мы сошли с асфальтированной аллеи и осторожно двинулись в чернильной тени памятников и редких кустов. Я наконец поняла, в каком месте кладбища мы находимся.
Полтора десятка новомодных фамильных склепов окружают маленькую площадку. Один из них, в виде смехотворной копии римского храма, был сооружен Андреичем ещё при жизни. Словно разодранные посмертным спазмом, щерятся распахнутые створки. Рядом знакомый раскрытый гроб. Свет множества гигантских свечей причудливо играет на атласном саване. Но гроб пуст. Несколько молодых людей испуганно жмутся к стенам склепа. Ох, и рожи у них. Хоть сейчас на съёмки фильма "Восставший из ада". Посреди площадки котёл, издающий удушливый чад горелой плоти с резкой примесью смолы. Наш незадачливый Васнецов привязан к какому-то странному пню. Перед ним, барабаня по похожему на шар предмету и выкрикивая тарабарщину, выплясывает чёрная мужская фигура. На голове - диких расцветок плюмаж из перьев. Судя по величине, их надёргал Синдбад из хвоста самой птицы Рух. Фигура поворачивается к нам, раскидывая руки, словно для дружеского объятия, и издаёт вопль. Из-под маски, имитирующей оскал черепа, он звучит глуховато. Но, видно, достаточно, чтобы разбудить единственную из присутствующих, одетую в белое платье. До этого она снуло стояла возле Васнецова.
Все дальнейшие события слились в какую-то стремительную короткометражку. Дамочка в белом шагнула к Васнецову и занесла над головой нож, сжатый обеими руками. В фантасмагорическом лунно-свечном сиянии мы узнали жену Андреича. Обречённый на заклание интерн даже не очнулся. Барабанные перепонки рванул лающий звук. Это стрелял Лёха. Белая фигура дёрнулась, но не упала, а пошла прямо на Лёху. Платье на груди украсилось чёрными дырами, вместо глаза появился зияющий провал, откуда тотчас стала вываливаться кашицеобразная масса. Стрельба закончилась. Наступил момент моего выхода на сцену. Я уже держала наготове громадный шприц с чудодейственным препаратом для всяческих зомби. Спокойно подошла к живой покойнице и, когда она направила взмах ножа в мою сторону, молниеносно вонзила иглу в солнечное сплетение. Посмотрела на лежащую у ног кучей грязного тряпья преступницу, убитую мною второй раз. Где же главный противник, организатор этого мерзкого действа? Кроме испуганной ребятни, бесчувственного Васнецова и нас, на площадке никого не было.
Уже под утро, истребив все спиртосодержащие напитки из моих запасов, мы решили никому ничего не рассказывать и никуда не заявлять. Ну кто поверит в то, что Андреич и его жена собирались жить вечно на добытые преступлением денежки, практиковали Вуду и даже завели собственного майомберо*? Этот экзотический колдун тренировался на увлечённой смертью молодёжи, лишая жизни и "воскрешая" добровольцев прямо на глазах у обалдевших друзей. Корыстный Васнецов помогал добывать человеческие останки для чудовищных опытов. Всё пошло наперекосяк после смерти супругов. Удрал оживлённый Комаров, попался мне на глаза отправленный для поимки беглеца Андреич. Влюблённый храбрец помешал майомберо убить подружку и привёз её в нашу больницу. А дурак Васнецов всем мешал: и "сыщикам", и "разбойникам". И чуть было не поплатился головой. В жизни у меня больше не будет любимчиков среди интернов.
-Алиска, а что в шприце-то было?
- Ничего особенного. Просто антидот одного лекарственного препарата.
Мага и Лёха, накатив по последней, отправились в мою спальню и завалились прямо на белоснежный бельгийский плед. Я засиделась за опустевшим столом. Спать не хотелось вообще, одолевали странные думы.