В одном из зданий жилищного комплекса много лет кололо всем глаза незанятое помещение между туристическим агентством и аптекой. Цокольный этаж пестрел вывесками; организации и частные предприятия подпирали друг друга, воевали за площадь и клиентов, появлялись и исчезали, вводя обывателей в заблуждение: ну вот только вчера была химчистка, а уже сегодня ее нет.
Пустое от баннеров и светодиодных завлекалочек пространство над неприступной дверью, два огромных чистых окна заставляли предполагать самое разное: это ведь кем нужно быть хозяину, чтобы почти десять лет удерживать за собой цитадель бесцельной независимости.
-- Ишь, кто-то купил и не пользуется, -- с осуждением говорила пенсионерка Любовь Ивановна, которая прогуливалась с подругой по засаженной чахлыми деревцами аллейке, опоясывавшей комплекс.
-- Денег у кого-то девать некуда, -- вторила ей Анна Васильевна.
Этот разговор был столь же непрерывен, как круг из рябинок и топольков над добротными разноцветными плитами. Пенсионерки сами выбирали, где разорвать этот круг сегодня: возле парикмахерской или одного из уютных магазинчиков. Чаще всего это была кондитерская "Аленкин рай", где можно было не только приобрести чудесную выпечку, но и посидеть за чашечкой кофейку.
-- Жаль, что теперь в химчистку ехать на другой конец города, -- каждый раз сокрушалась Анна Васильевна.
Ее мощное тело не вмешалось в габариты изящного стула, оттого и мысли Анны Васильевны в кондитерской чаще всего были печальными.
-- Привет, девчата! -- громогласно здоровался с пенсионерками еще один любитель хлебнуть утреннего кофе, отставной майор МВД Сансаныч.
Это было приятно, хотя и грустно: кому еще нужны пенсионерки? Дети выросли, супруги по той или иной причине исчезли из их жизни, ровесницы на лавочках надоели. "Девчата" розовели от внимания бравого старика и утонченными жестами приглашали за свой столик.
Сегодня Сансаныч ворвался в уют маленькой кондитерской, как ураганный ветер, и без приглашения уселся на свободный стул. И почему-то он обошелся без обычного, но такого дорогого приветствия. Пожилые дамы удивленно посмотрели на него. А Сансаныч улыбнулся им, продемонстрировав зубные протезы, которые напоминали желтоватые клавиши старинного аккордеона, и сказал:
-- Вы уже побывали в "Ремонте кармы"? В том, что открыли на месте пустой конторы между турагентством и аптекой. И как вам? Мне -- зашибись!
Любовь Ивановна поморщилась. Она не любила жаргона, хотя иногда в своей квартире крыла матом кота, который объедал ее цветы в горшках. Анна Васильевна же была жадной до новостей, поэтому не обратила внимания на словесную вольность эмвэдэшника, и с любопытством стала дожидаться его рассказа.
-- Простите, о каком ремонте идет речь? -- церемонно спросила Любовь Ивановна.
-- О ремонте кармы, новой сфере обслуживания населения, -- радостно ответил Сансаныч, принял от официантки чашку с кофе, шлепнул ее по заднице и сказал с восхищением: -- Ну ты и конфетка, Ирка!
Дамы посуровели и стали собираться. Все в этой жизни рано или поздно портится, сходит на нет, исчезает. Мужская галантность в том числе. Это сорокалетняя-то Ирка -- конфетка?!
Сансаныч орлиным оком глянул на дам и, похоже, мгновенно вник в их сложные внутренние переживания. Он еще раз продемонстрировал протезы-аккордеон и сказал:
-- Да ладно вам дуться на комплимент официантке! Вы ж у меня по сравнению с ней как...
И тут Сансаныч обвел взглядом выставленные в витрине блюда. Ни блинчики, ни торты, порезанные на части, ни пышные слойки, ни глазированные булочки и пирожки не подходили для сравнения в этой ситуации. Но отставник быстро нашелся:
-- Вы -- вишенки на моем торте одинокой жизни!
Дамы задумались, оценивая комплимент. А Сансаныч удвоил старания загладить свой промах:
-- Без вас я бы в эту кондитерскую и шагу не ступил! Только ради ваших прелестей и захожу...
Дамы, как известно, падки на лесть, перед ней отступают их здравый смысл и мудрость. Но Анна Васильевна и Любовь Ивановна уже привстали с хрупких стульев. Не садиться же снова?.. Тем более при "прелестях" выше центнера веса и артрозе суставов сделать это изящно не получится.
-- Приятно посидеть, -- нашлась Любовь Ивановна. -- А мы прогуляемся, глянем на этот ваш ремонт. Услуга-то дорогая?
-- Бесплатная! -- радостно гаркнул Сансаныч и понял, что провалил рекламу "Ремонта кармы": бесплатному в наше время не поверил бы даже детсадовец. А уж пенсионерки, ежедневно смотревшие-читавшие-слушавшие, как их брата все норовят обворовать, давно приобрели на этой почве подозрительность, которая и не снилась легендарному наркому Дзержинскому.
Анна Васильевна закатила глаза, Любовь Ивановна, наоборот, прищурилась. Сансаныч отхлебнул кофе и душевно сказал:
-- Сходите, девчонки, не пожалеете!
На улице Анна Васильевна заявила:
-- Давай зайдем, посмотрим на бесплатные услуги. В полицию и прокуратуру сигнализируем.
-- Ты чего это, Аннушка? -- обомлела Любовь Ивановна. -- Ну, пощупал старый хрыч Иркины жиры, так он, говорили, по жизни кобель... Предприятие-то тут ни при чем.
-- Еще как при чем! -- возразила Анна Васильевна. -- Видела, как он изменился? Может, его там... как это?.. чипировали!
-- Ну ты скажешь! -- развеселилась приятельница. -- Такое только в фантастических фильмах. Я увидела, что он счастливее стал, раскованнее. Словно помолодел.
-- Вот-вот, молодильными яблочками там его угостили. Забесплатно, -- с яростью сказала Анна Васильевна, а Любовь Ивановна подумала, что Анькины чувства к майору немного глубже дружеских.
В их-то годы, при их опыте! При стойком убеждении, что от мужчин в жизни только лишние хлопоты и стрессы!
Вывеска "Ремонта кармы" встретила приятельниц ненавязчивым светящимся пейзажем -- розовощекой зарей над сонным озером -- и нежно-зелеными, словно первая травка, буквами. Дверь сама распахнулась им навстречу, так что не войти дамы просто не смогли. В помещении очень приятно пахло -- то ли пионами, то ли эссенцией для выпечки. Разгоряченный лоб Анны Васильевны с прядями прилипших волос овеял свежий ветерок, он же избавил от непроходящего насморка нос Любови Ивановны.
За овальным столом в вертевшемся кресле восседала скромная очаровательная девушка в больших очках.
"Хм... -- подумала Анна Васильевна, -- теперь понятно, почему старый хрыч так воодушевился".
Неизвестно откуда, может, прямо из воздуха, возникли два широких надежных кресла, в которых так удобно сидеть дородному пожилому человеку и вести приятную беседу. Девушка вышла из-за стола и радушно пригласила дам присаживаться. Анна Васильевна отметила не только стати красавицы, но и обувь на низком каблуке, длинную, до щиколотки, юбку без всяких там разрезов, строгую блузку. Это немного примирило ее со служащей "Ремонта", но злости не убавило. И она сурово спросила:
-- Чем это, милочка, вы здесь занимаетесь, а? Народ дурачите?
-- Меня зовут Алена, я проводник. Помогаю людям повысить эмоциональный фон их жизни, взглянуть на реальность другими глазами. Не беспокойтесь, я не шарлатанка, которых, как вы только что правильно подумали, сейчас развелось видимо-невидимо. Я не обманываю, не стремлюсь выкачать из клиентов деньги, не причиняю вред здоровью... просто делаю их счастливее.
-- А зачем это вам? -- напрямую спросила Анна Васильевна. -- Только не нужно врать... прокуратура в двух кварталах ходьбы. Только что видела одного осчастливленного... официантку лапал.
-- Вы про Сансаныча, -- улыбнулась Алена. -- Он сразу со второго уровня начал, поэтому такая реакция. Радость жизни тоже нужно наращивать постепенно. Вы не тревожьтесь, я сейчас все объясню. К примеру, детям нужно устроить праздник -- интересный, яркий, волшебный. И родители платят деньги устроителям веселья и волшебства. Вот и наша организация -- такие же устроители радости, только для взрослых. И они ничего не платят. За них расплачивается их "мать" -- планета Земля.
-- Вот как! -- вклинила свой злой-презлой голос Любовь Ивановна.
Она была Зеленой не только по фамилии.
-- Ресурсам планеты, ее экосистемам не будет нанесено вреда! -- горячо и искренне заговорила Алена. -- Мы дарим счастье и радость, взамен берем противоположные чувства. Всякий негатив -- тоже энергия, темная энергия. Она нужна для развития Вселенной, как свету нужна тень...
-- Мне не свет нужен, а здоровье и деньги, -- вздохнула Анна Васильевна. -- Подарит ваша контора пенсионерке деньжат?
-- Мы подарим вам счастье, -- улыбнулась Алена. -- Того, что, по предположению людей, дают средства и здоровье.
-- Дурой меня считаешь? -- рассердилась Анна Васильевна. -- И как же ты мне его подаришь-то? На карту или на руки?
Алёна очаровательно улыбнулась и кивнула головой в сторону и за спину пенсионерок. Они вовсе не собирались идти на поводу у этой странной девицы, но оглянулись.
Батюшки! У стены стояли не то две кабинки, повторяющие формами человеческие фигуры, не то скафандры, не то еще какая ерунда, которая встречается в фантастических произведениях. И эта ерунда была точь-в-точь нужного размера -- шестидесятого. К тому же учитывался и рост приятельниц: повыше для Анны Васильевны, пониже -- для Любови Ивановны.
-- Вы хотите, чтобы мы туда залезли? -- ужаснулась Анна Васильевна. -- В эти мышеловки?!
Алена нежно улыбнулась им, как улыбаются любящие мамаши, когда их киндер-сюрпризы боятся сделать первый шаг без помощи взрослого.
Скафандры засветились изнутри, в помещении зазвучала чудесная скрипичная мелодия, и дамы, как заколдованные, направились к ним. "Уж очень это смахивает на гробы в крематории, -- подумала склонная к экстремальной ипохондрии Анна Васильевна. -- Даже музыка... И мы, дуры, сами идем к этим гробам".
-- Ну что вы, -- прозвучало позади, -- сейчас поймете, как это прекрасно -- жить радостно и свободно, без плохих мыслей...
Внутри скафандров пенсионерки ощутили необычайную негу и острое наслаждение, но они, увы, напрочь забыли, что такое оргазмические переживания, а поэтому Анна Васильевна все ожидала внедрения в ее голову какого-нибудь чипа, а Любовь Ивановна сквозь зажмуренные веки почему-то видела велосипед.
Очнулись дамы в креслах. Алена исчезла. Но пенсионерок не расстроило отсутствие какого-то проводника. Им и так было хорошо.
-- Любка, айда гулять к реке! -- сказала Анна Васильевна. -- Там аттракционы, новая зона отдыха, киоски с разными вкусностями. Чего это мы, как курицы, не покидаем своего двора.
-- Айда! -- засмеялась Любовь Ивановна.
И забыв про артрозы-артриты, про необходимость принимать лекарства в строго определенное время, дамы выскочили из "Ремонта" и сели в маршрутку до реки. Вернулись уже затемно с заметно отощавшими кошельками и нывшими от непривычной пищи желудками. Но это их не повергло в уныние -- завтра новый день, еще куда-нибудь можно сходить. Даешь новые тропы, по которым не ступала нога пенсионера!
Дамы заснули, как в юности, только коснувшись щекой подушки.
Утро, серенькое и зябкое от мелкого дождика, не принесло головной боли и худых мыслей. Кроме одной, которая посетила Анну Васильевну. Она позвонила приятельнице и сказала:
-- Любка, а ведь нас-таки провели шельмецы из "Ремонта"! Что такое карма? Это когда за плохие дела ты в следующей жизни окажешься камнем у дороги, который каждый пнет и обоссыт. А вот если жил правильно, в другой жизни станешь правителем. Чуешь, что никакую карму нам не ремонтировали, просто сняли нагрузку с души? Эти... как их... психомануалы чертовы! Но как же клево!
-- Психотератпевты, Аннушка. Такого слова -- психомануалы -- не существует. Только в "Ремонте", скорее всего, поработали с нами гипнологи, -- проявила осведомленность Любовь Ивановна. -- Не парься, дорогая, все будет хорошо. А вот если мы еще на второй уровень сходим, а потом на третий...
"Клуша Любка, наверное, замуж собралась на старости лет, -- подумала Анна Васильевна. -- Да на здоровьице. Только бы не за Сансаныча!"
К десяти утра, времени открытия "Ремонта", пенсионерки были уже у дверей заведения.
-- Второй уровень! -- рявкнули они, только увидев проводника Алену, и без приглашения бросились к скафандрам.
Неизвестно, сколько времени занял этот второй уровень, но дамы прожили его на полную катушку. Они ощутили себя молодыми красавицами, ведущими справедливую войну с Империей за свободу и равноправие космических рас. Они влюблялись и геройствовали, боролись и торжествовали, и ореол славы осенял их головы. Ими бредило юное поколение! Всеобщее восхищение заставляло красавиц не отступать от заветной цели -- мира и процветания Вселенной.
Странно, что после сеанса пенсионерки больше не стремились к развлечениям. Они лихо разобрались с Жилищным управлением, которое не всегда честно и по делу начисляло платежи. Приняли участие в нескольких общественных акциях. У них хватило сил даже на волонтерство в хосписе! А за это к ним хлынули их осуществленные мечты. От Любови Ивановны наконец съехала хамоватая внучатая племянница, да еще заплатила за разбитую по пьяни итальянскую раковину. Немногочисленные родственники вернули пенсионеркам занятые суммы. Сбербанк сделал хорошие выплаты по замороженным вкладам, да еще по персональному приглашению и без очереди. О Анне Васильевне и Любови Ивановне вспомнили сослуживцы. В их квартирах не смолкали телефонные звонки. Дети порадовали внеочередными визитами и подарками. И дамы решили: даешь третий уровень!
Проводник Алена больше не улыбалась клиенткам. Она сказала, что необходимости в переходниках (надо полагать, это и были скафандры) больше нет. И дамы должны сами догадаться, что представляет собой третий уровень. Алена отправила их подумать до завтра.
Анна Васильевна долго и мучительно морщила лоб. И ее осенило! Теперь нужно поделиться всем с другими. Так-то оно так... Но вся ее жизнь не могла сравниться с искрометными тремя днями. Она нашла столько новых друзей и даже поклонников, стала богаче чуть ли не на миллион... И отдать все это? Кому? За какие такие заслуги? Наверное, можно и не делиться. В конце концов, это ее право -- распорядиться своим достоянием. Тем более что этот "Ремонт" ничего, по сути, для нее не сделал. Гипнологи... За это и привлечь можно! Даже нужно привлечь.
Анна Васильевна позвонила приятельнице. Любовь Ивановна находилась в больнице. Сансаныч участвовал в уборке пустыря, неловко подвернул ногу и порвал связку. И подруга вызвалась за ним ухаживать.
-- А ты знаешь, в чем заключается этот третий уровень? -- спросила Анна Васильевна. -- В том, чтобы вернуть все назад. Поделиться с другими. А может, все с концами отдать.
-- Анька, ты мне надоела, -- неожиданно ответила Любовь Ивановна. -- Сансаныч травмирован, а ты о каком-то дележе думаешь.
И отключилась.
В груди Анны Васильевны полыхнули чувства, которые по накалу можно сравнить лишь с чувствами пламенной красавицы, сражающейся с врагами Вселенной. Она развила бурную деятельность: сигналы о незаконной деятельности гипнологов полетели по всем инстанциям, знакомые были подняты по тревоге, ведь Анне Васильевне причинен вред через преступные психологические манипуляции. Знакомые одолжили у нее деньжат и обязались помочь сегодня же вечером. Пенсионерка вязла кредит в банке и пошла к самому дорогому адвокату в городе. Вот с ним-то она и оказалась в "Ремонте" перед самым закрытием.
Алена, как всегда, была само радушие. Но Анну Васильевну пронзила мысль, что проводник просто повторяет те же самые фразы, которые говорила при их первом визите. И улыбка словно нарисованная... И ни один локон не шелохнется, а в помещении сквозняк... И вся эта Алена фальшивая...
Адвокат, меж тем пощебетавший с Аленой, обратился к Анне Васильевне:
-- Ну что ж, мне картина предельно ясна. Пойдемте, уважаемая ко мне в офис. Наш визит мы оформим как консультацию, потребовавшую выезда. По самому высокому тарифу, разумеется. Я попытаюсь объяснить вам...
Пенсионерка не дала ему продолжить. Она схватила невесомое кресло и попыталась запустить его в Алену, но проводник исчезла вместе со столом. Анна Васильевна стала таранить стены, крича:
-- Здесь были скафандры! Вызову ментов, они все перевернут! Лжецы и мошенники!
Короче, она оказалась в той же больнице, что и Сансаныч, только в другом отделении. Принимает теперь лекарства, которые позволяют ей немного забыться. Ведет себя тихо-смирно. Врачи надеются на благоприятный исход. Только изредка пенсионерка видит сон -- в углу палаты появляется светящийся скафандр, и оттуда доносится удивленный голос:
-- В разных мирах работаем, но такое встречается только на Земле. Мы теперь даже называем это явление "Феномен Аннушки". Скажите, милая Анна Васильевна, ну почему все так закончилось, почему?..