Рустай с полной мошной на поясе, в телеге с товаром, запряженной беффом, подъезжал к городу. Бродяг было нечего бояться, городской голова их усмирил. А против зверя охраняла близость проклятых земель - сюда он не сунется. Осталось миновать болота, выбраться на прямоезжую дорогу, и вскоре распахнутся городские врата. А за ними Рустая ждут уютный каменный домик недалеко от базарной площади, огонь в очаге, горячая похлёбка с ноздристым хлебом. Тихий голос служанки, укоряющий за позднее возвращение. Лежанка с тёплыми меховыми одеялами...
Фурх прибери мечты о доме! Рустай еле успел выхватить меч и отмахнуться от жадных лап-отростков люпры - болотной нечисти, чьё тело было подобно густому киселю - такое же тягучее, скользкое, почти прозрачное. Люпры сгубили немало народу: и горожан, и выходцев многочисленных племён, которые время от времени начинали враждовать и пытались захватить земли вокруг города. Ходили слухи, что на каждого человека - своя люпра. Только и ждёт часа наброситься и забрать жизнь.
Рустай так и не понял, что заставило его остановить беффа, лучшего из всех, которые когда-либо рождались на племенных фермах близ города. Бефф стал метать искры глазами, выпускать из ноздрей шипучие струи пара, но подчинился. Обратить бы внимание на поведение животного, которое не раз спасало хозяина из передряг! Да где там, Рустай именно в это время решил разглядеть нежить, почти разорванную на две части ударом меча. Ну интересно же посмотреть на ту люпру, которой ты был предназначен.
Фурх прибери тварюгу, она страдала! Овальный отросток, что-то вроде головы, вскрывался небольшими полостями, из которых выплёскивалась мерцающая жидкость. Края отверстий дрожали, кривились, сжимались в точку и втягивались, застывали. Тварь корчилась, но всё тянула к Рустаю одну из лап. Он было хотел прикончить мерзость и уже замахнулся...
Но в лапе нежити мелькнула знакомая Рустаю вещь. Очень хорошо знакомая. Утерянная давно, в тяжкое время болезни, а потом и смерти его жены.
Это было тонкое кольцо из эльца, драгоценного металла с чудесными свойствами. И вовсе не видимость, которую умели создавать болотистые земли. Кольцо могло исцелить, даже оживить. Может, из-за его пропажи и скончалась Ильдад.
Рустай решил спрыгнуть с телеги и отнять кольцо. Бефф вдруг изверг из огромной груди рык и забил копытами так, что грязь накрыла хозяина, как плащом. Рустай, околдованный кольцом на лапе нежити, всё же на миг призадумался: чего бы беффу так беситься? Но не придумал ничего лучшего, как пригвоздить люпру мечом к земле. А потом уже соскочил на зыбучую поверхность и протянул руку к кольцу.
Он ещё не коснулся эльца, как понял: это именно его Ильдад носила на безымянном пальце, им затворяла кровь от ран, утоляла самый сильный жар, возвращала дыхание. Рустай не смахнул слёз, позволил им обжигать щёки и смачивать усы и бороду. Даже если бы сейчас здесь оказались горожане, он всё равно бы не стал таить рыданий. Ибо встреча с кольцом из эльца означала для него встречу с Ильдад.
Рустай не побрезговал коснуться рыхлой вонючей кожи люпры, стянул эльц и положил на ладонь.
Ранние звёзды отражались, нежно таяли и вновь разгорались на поверхности драгоценного металла, а перед Рустаем проносились годы, прожитые рядом с сероглазой Ильдад. Сверкали скоротечные ночи с ласковым шёпотом и яростной страстью, сияли дни, что прошли рука об руку - и на поля, и в лавку, и в фруктовую рощицу.
А вокруг сапог Рустая уже по колено плескалась вода. Бефф неистово ревел в стороне, с каждым мигом всё больше удалялся от хозяина. Поверхность болота выгибалась дугой, оттесняя Рустая от мира живых.
Но что такое болотный морок и проделки всякой нежити против верности животного? Бефф собрался с силами, уставил спиленные, но всё ещё опасные рога в темень и, бодая мрак, рванулся к Рустаю.
Болото завопило, завизжало - или это кровь ударила в голову Рустая, когда он осознал, что погружается в трясину.
Преданный и отважный бефф обжёг его лицо паром перед тем, как двинуть хорошенько лобастой башкой в плечо.
Рустай ласточкой полетел вбок, оставив сапоги в болоте. От боли он потерял сознание. Очнулся от того, что кто-то пытался снять с него живьём кожу. Открыл глаза: внизу мелькали копыта, разлеталась дорожная пыль. А спину жгло, как огнём.
Рустай закричал и тотчас упал на дорогу. Над ним сквозь пар вспыхивали искры.
Бефф... Видно, впился зубами в куртку, рубашку и кожу прихватил.
Рустай уселся, постанывая, первым делом разжал судорожно стиснутые ладони.
Уж лучше бы бефф позволил ему потонуть!.. Эльц, память о жене, частица прошлого счастья осталась в болотной жиже.
Рустай поднялся, чувствуя, как ненависть волной поднимается от сердца и ударяет в голову.
Дрянная скотина, бесчувственная тупая громадина! Лишил его последней радости, ради которой он, наверное, и жил весь год после ухода Ильдад. Что осталось у него? Ненужный дом с ненужной утварью, ненужная туша с копытами и спиленными рогами? Убить тварь!
Рустай выхватил из-за пояса хлыст с металлическими бляшками, несколькими взмахами размотал его и крест-накрест стёгнул по морде беффа.
В лицо полетели тёплые капли. Бефф поднял башку и сквозь зубы протяжно замычал. Но не отошёл ни на пядь - такова была выучка.
Рустай стал охаживать беффа вдоль и поперёк мощного тела, стараясь, чтобы хлыст захватил подбрюшье.
Вскоре ярость перешла в глухую тоску, и Рустай, отбросив хлыст, свалился под копыта беффу.
Он слышал тихие шлепки - это кровь капала на дорогу; хрипы - это клокотали слёзы в горле беффа; отдалённое подвывание - это...
Это стягивались люпры на пролитую в ночи кровь!
Рустай ухватился за поводья и поднялся. Придерживаясь за мокрую шкуру беффа, подошёл к телеге и свалился в неё.
Бефф сначала заковылял, потом пошёл резво, а после и вовсе припустил по дороге так, что у Рустая зуб на зуб от тряски не попадал.
Бефф по привычке встал у городских врат. Рустай ударил подвешенным на цепи жезлом в металлический круг.
Открылось окошко, выглянул стражник, вскрикнул, его напарники завозились с запорами малой калитки.
- Рустай! Что случилось? С кем схватился бефф? Кто напал? - посыпались вопросы.
Рустай только рукой махнул - завтра, мол, расскажу - и дёрнул поводья.
Бефф зашагал домой, за изгородью дождался, пока его распрягут и рухнул на бок.
- Что с ним? - прошептал старый раб. - Избили? Кто посмел?
- Напои его, - велел Рустай и направился к дому, огню, похлёбке и хлебу.
- Без тебя бы не догадался... - прошипел под нос раб и ласково погладил вздрагивавший бок беффа.
Рустай еле дождался рассвета. Он переменил одежду, надел новые сапоги, собрал все обереги из хранильниц, взял запас еды. Припрятал пару ножей, подвесил меч.
Служанка не выдержала и спросила, куда собрался господин, который только что с дороги. Нарушить правила её побудили те несколько ночей, когда она скрасила одиночество хозяина.
Рустай не ответил. Не соизволил. Вышел из дому, как только поднялось солнце.
Когда он захлопнул кованые воротца изгороди, бефф подал голос. Верный слуга о чём-то взмолился хозяину.
Но человеку ли понять животное, коли люди не научились слушать и слышать друг друга?
Рустай расплатился с начальником стражи за поздний въезд и ранний выход, потолковал о том, что даже хорошая скотина изредка проявляет строптивость и что её нужно учить, объяснил, что потерял кое-что на дороге и сейчас пройдётся, осмотрит всё. Понял: ему не поверили, но кто возразит одному из самых уважаемых горожан? Скорее всего, пошлют соглядатаев. Ну и пусть. Туда, куда лежит его путь, ни один человек не пойдёт. Кроме Рустая.
Он для вида осматривал придорожные кусты, ворошил посохом пыль.
Оглянулся: за ним наблюдали с башни, из бойниц. Поверх ворот торчали чьи-то головы.
Ах так? Да ну вас! И Рустай перестал притворяться, припустил по дороге вперёд, второпях здороваясь с редкими селянами, которые ехали на рынок. Он замечал их недоумённые, подчас опасливые взгляды, но ему было уже всё равно.
Каждый шаг приближал его к тому месту, где в болотной жиже дожидается эльц. А с кольцом он проберётся к усыпальнице и попробует поднять Ильдад. Хотя бы на время. На несколько слов или просто мгновений. Побыть вместе, и больше ему ничего не нужно.
Болото встретило смрадом и сухими ломкими плёнками, которыми становились убитые люпры. Ветер сворачивал их в комки и гнал по верхушкам болотных трав, цеплял на кусты, ветки чахлых деревьев.
- Ну и побоище здесь было! - подумал Рустай и только потом догадался, что дохлые люпры - это те твари, которые собрались на кровь беффа.
Кто их прикончил? Не несчастный бефф и не он сам.
Рустай побежал в нетерпении, потом пошёл медленно, боясь проглядеть место, где он тонул. Как узнать его?
Да никак. Разве что по разодранной люпре, хотя её останки запросто мог унести ветер.
Ну и глупость же он затеял! Нужно было набраться мужества и кануть в болото вместе с эльцем. Может, в пучине он встретился бы с Ильдад. А ещё лучше - прийти после похорон в усыпальницу и остаться в темноте и тлене.
Рустай взошёл на небольшой холм и глазам не поверил: там, где ночью его чуть не поглотила трясина, на твёрдой земле стояла распряжённая повозка с крытым верхом, горел костерок, шныряли окрест двое мальцов, сидел старик и перебирал чётки. Паслись свохли, отмахиваясь куцыми хвостами от насекомых. На шкурах животных темнели в кругах воспаления следы прижигания железом. Так лечили от подкожных паразитов.
Рустай и ногам своим не поверил, ступая по обычной земной тверди. И лишь словно вмёрзшая в почву дохлая люпра была следом ночных событий.
Ребятишки подбежали к старику, что-то показали ему. Он взахнул руками в драных рукавах халата, схватил какую-то вещицу и спрятал её за пазуху.
Фурх побери, это запросто мог быть эльц!
Рустая будто подбросило. Он в несколько прыжков домчался до старика и встал перед ним - распалённый несправедливостью, почти воровством: как могли эти бродяжки прикоснуться к эльцу, скрыть его под вонючими обносками!
- Отдай! - Рустай замахнулся на старика мечом.
- Помилуйте, господин, я ничего не брал, у меня ничего нет! - заверещал старец.
- Твои щенки нашли принадлежавшую мне вещь и отдали тебе! - почти зарычал Рустай, подошёл к старику, который исходил дрожью, и сделал брезгливый жест: - Снимай лохмотья!
Нищий скинул халат, нательный пояс и жалкую обувь, согнулся перед Рустаем. Его синюшная кожа была испещрена шрамами и следами заживших язв.
Рустай поднял ветку и поворошил тряпьё.
Ничего.
Но он своими глазами видел...
А может, этот старик и мальцы - всего лишь хейзеры, видения, о которых любили рассказывать странники, к зиме стягивавшиеся в город? Хейзеры были опасны тем, что могли так втянуть человека, что ему уже никогда не выбраться из морока. И станет потерявшая ребёнка мать качать на руках пустоту, а увечный - надевать сапог на отсутствующую ногу.
Нет, с Рустаем хейзерам не повезло - он знает средство против них.
Самые глупые из домашнего скота - облезлые свохли - пали первыми. Потом настал черёд нищих. Рустай уже потерял брезгливость, перебирая окровавленные тряпки.
Ничего.
Только куски сохлых лепёшек у детей да пара мелких монет у старика.
И трупы не рассыпались синеватыми искрами, которыми всегда оборачивались хейзеры.
Рустай уселся среди побоища и обхватил голову руками. За что судьба так обошлась с ним? Одной рукой давала, другой отнимала. Забрала всю родню - подарила любовь. Унесла в грозовую ночь единственного ребёнка, маленькую белокурую девочку, так похожую на Ильдад. Жена его утешила, сказала, что память сильнее смерти, и они навсегда останутся втроём. Никакие на свете силы не смогут отнять у них образ дочки. И вправду, Рустай и Ильдад ещё больше привязались друг к другу. Семья всё богатела, доходы текли рекой. Ильдад стала исцелять хворых и увечных в память об их малышке. Рустай даже возревновал: стольких вылечила, а дочку не смогла. И снова Ильдад объяснила: горе открыло ей жизнь глубже. И в этих глубинах она нашла силы жить для людей. Но и его мудрая, прекрасная Ильдад ушла от него. А сейчас судьба отняла последнее - надежду увидеться с женой.
Поодаль послышались крики.
Рустай повернул голову: ещё одна повозка направлялась к городу. Такие же оборванцы, бродяги, каким несть числа на дорогах. И люпры их не истребят, и друг друга не перережут за кусок хлеба - настолько их много. Расплодились, как тучи жирных хляп, которые гудят над кровью.
Люди в ужасе замахали кнутами, и свохли шустрее стали взбивать пыль тощими ногами.
Разбегаются, подобно насекомым. Никто не подошёл узнать, в чём дело. Люди ли это?
Рустай стал ползать по земле, рассматривая каждый камень, заглядывая под каждую травинку. Эльц должен быть здесь.
Драгоценность веками жила в их семье. После рождения дочки она украсила руку Ильдад. Жена не перенесла пропажи. В каких далях искать тебя, Ильдад?
Снова проскрипели колёса телеги. Да что они сегодня разъездились-то тут?
Людей с тавром раба почти уже не осталось. У Рустая служил один такой. С самого младенчества ходил за Рустаем, оберегал, учил. Потом стал больше надоедать, и Рустай поощрил его, сделал надсмотрщиком.
- Хозяин!.. - заорал раб. - Вы не ранены? Кто эти люди? Они напали на вас? Хотели обокрасть?
Рустаю сделалось тошно от слепой преданности раба, который был готов не видеть противников хозяина - старика и двух мальчишек.
- Зачем ты здесь? - спросил Рустай.
- Бефф точно сбесился, изгородь снёс... - с трудом переводя дыхание от бега и ужаса, проговорил раб. - Успокоился, только когда я показал ему упряжь. Так рванул, что Зухра губу прикусила от тряски.
Рустай недоумённо поднял бровь.
- Это служанка, хозяин, - пояснил раб. - Ещё при вашей супруге была принята в дом.
Рустай поморщился, а потом разгневался:
- Ей по хозяйству делать нечего?
- Не сердитесь, хозяин, - заторопился раб, и от этого в его произношении послышался отзвук речи другого народа. - Зухра ведунья, она по камешкам судьбу видит. Многие к ней обращаются. Вот она и раскинула на вас. Плохо вышло. Совсем плохо. Зухра раскричалась: нужно хозяина выручать. Ну мы и помчались вслед вам.
Рустай хотел отмахнуться, но слово "прочь" застыло у него на губах. Он махнул рукой испуганной служанке, которая пряталась за телегой. Путаясь в юбках, Зухра подбежала.
- Я потерял одну вещь. Раскинь камни. Хочу знать, как вернуть её, - приказал Рустай.
Служанка и раб переглянулись. Но она безропотно расстелила на земле платок, потрясла камешки в мешочке, высыпала их одним движением на ткань.
Раб даже запыхтел, наклонясь над раскладом, но Рустай почему-то не велел ему убираться подальше.
- Эта вещь здесь, - вымолвила служанка. - Здесь. Рядом с вами. Но близко и беда...
- Хватит! - прервал её Рустай. - Идите прочь. Я займусь поисками.
- Разрешите помочь вам... - начал раб, но рука хозяина легла на меч, который напился крови, но так и не был вытерт.
Бефф заревел, когда раб и Зухра уселись в телегу. Но рёв быстро стих, и Рустай понял: далеко они не отъехали. И снова он из-за чего-то не настоял на выполнении приказа.
Поиски оказались безуспешными. Рустай не откликался на жалобные призывы раба поесть или отдохнуть, а служанку он и дома слушал в половину уха.
Однако когда подъехали на поджарых беффах стражники, Рустай всё же отвлёкся и стал прислушиваться к их разговору с рабом и Зухрой, потом решил подойти.
Десятник просил объяснить жалобы бродяг, мол, господин убил старика и мальчиков. Рустай сразу понял: десятнику вовсе неважно, кто умертвил нищих, его беспокоит лишь закон о разбое и убийствах, а коли таковые случатся, - расследование и наказание.
Старый раб, вдруг скривил губы и бросился в ноги десятнику, шепеляво признался в убийстве.
Служанка согласно покивала головой. Рустай отвёл глаза, стал следить за полётом белоснежных гиллис в безоблачном небе.
Рабу спутали руки, и один из стражников привязал верёвку к своему поясу. Боевые беффы резво рванули к городу.
Раб не сделал и трёх шагов, тут же свалился на землю и скрылся в клубах пыли, поднятых копытами.
Рустай понял, что видел его в последний раз.
- Так где же та вещь, что мне нужна? - спросил Рустай у служанки. - Ты по-прежнему утверждаешь, что она здесь?
Зухра подняла на него громадные карие глаза:
- Камни ничего не утверждают. Они следуют за жизнью, как нитка за иголкой.
- Чья же рука держит иглу? - закипая от ярости за потраченное на глупости время, спросил Рустай.
- Того, кто шьёт, - дерзко ответила служанка.
Её глаза приобрели блеск грозового неба, потом засияли знакомым цветом. Таким бывает мир перед восходом солнца - мягким, серым, прозрачным от предрассветных рос.
И вроде она уже выше ростом, без пышных округлостей, грациозно-угловатая, светловолосая...
- Ильдад!.. - хотел закричать Рустай.
- Рустай, дорогой! - откликнулась жена. - Я так тебя люблю! Но я должна идти к воротам - там привезли ещё хворых, которых подобрали на дороге. Ты в безопасности, наш дом и подворье тоже. Мне нужно помочь людям.
- А люди помогли тебе, когда умирала наша малышка? - вскричал Рустай. - Где были они? Принесли тебе чудодейственные средства, которые веками хранились в сундуках? Пожертвовали биением сердца, когда замолчало сердечко нашей дочери? Отдали ей своё дыхание?
- Рустай!.. Ну сколько можно объяснять, что сила эльца проявилась только тогда, когда мы расстались с телом дочери? Но она по-прежнему с нами!
- Отдай! Отдай эту безделушку, которая заменила тебе дочь! - Рустай сорвал с руки жены, вытянутой в защитном жесте, злополучный эльц и швырнул его в небо.
Громко охнул старый раб; заплакала матушка, которая тогда ещё была жива; младший брат заслонил молоденькую беременную жену; сестра обняла недавно осиротевших близнецов.
- Вы все вините только меня! - неистовствовал Рустай. - А на самом деле это вы отняли место в жизни у моей малышки! И даже ты отказалась от неё!
Рустай обратил белые от ненависти глаза на Ильдад.
- Да провалитесь вы все!
Ему ответил шёпот:
- Так не знай же никогда чувства вины, любимый Рустай!
Он протёр глаза. Вокруг исходило паром, сияло ядовитой зеленью над топями
болото. На холмах змеилась дорога в город.
Вокруг ни души. Только звеневшая на грани слышимости тишина.
Рустай зашагал по дороге.
На куртку, щёки упало что-то белое, пушистое.
Ах да, это же давеча белоснежные гиллисы кружились в небе. Наверное, их спугнул хищник, а одна из красавиц оказалась в его когтях. Вот и сыплется с неба пух.
Но скоро пух повалил так, будто всех гиллис на свете раздирали безжалостные когти.
Рустай поднял голову. Снег тут же запорошил глаза, налип на усы и бороду.
Рустай крякнул, удобнее поправил ружьё за плечами, зашагал к коню. Сейчас, сейчас он отправится в путь. Немного осталось.
Разбойников здесь быть не должно - головы последней ватаги скалят зубы в полусгнивших челюстях у городских врат. А против зверя у него есть ружьё. Да и верный конь не промах, однажды забил копытами нападавшего волка.
Осталось миновать болота, выбраться на прямоезжую дорогу, и вскоре распахнутся городские врата. А за ними Рустая ждут уютный каменный домик недалеко от базарной площади, огонь в очаге, горячая похлёбка с ноздристым хлебом. Тихий голос служанки, укоряющий за позднее возвращение. Лежанка с тёплыми меховыми одеялами...
Фурх побери, как же приятно возвращаться домой после долгого пути!
Что?! Как он только что сказал вслух - "фурх побери"?! Это на каком же наречии? Ни разу таких слов не слышал. Надо же - немного повредился головой после обрушившегося на него горя.
До сих пор в ушах чьи-то слова: "Так не знай же чувства вины..." Вот глупость-то! Матушка с детских лет твердила: "Не знающий вины не узнает прощения". И нет конца его дорогам.