На тот момент мне показалось - он не самое лучшее, что могло случиться. Моя мама не была бы рада его видеть, да и я никогда бы не решилась их познакомить.
В тот знаменательный день он подошел ко мне сам.
Было раннее утро. Такими утрами, обычно, просыпаются школьники и спешно собираются по месту учебы, выслушивая упреки родителей по поводу беспорядка, оставленного дома, или разбитого будильника...
Такими утрами яростные прогульщики вместо, опять же, школы идут на остановку и садятся в первый попавшийся троллейбус.
Они любят троллейбусы, видимо...
Таким утром жены готовят мужьям завтраки... или не готовят... в любом случае, потом мужья сваливают на работу, а жены идут на рынок, проклиная тяжелые сумки, а так же нехватку или отсутствие денег...
В общем и целом - совершенно обыденное и ничем не примечательное утро.
Я, как яркое пятно среди всех прогульщиков, все же не стала отступать от привычного прогуливания и таки прогуляла.
Пройдя мимо школьного забора и почувствовав укол угрызения совести... или угрыз укола? Если честно, я не помню. Но суть от этого не меняется.
Пройдя мимо общеобразовательного учебного заведения, которому был присвоен номер 76, я отправилась на остановку.
Только вот вопреки привычкам прогульщиков, ехать в центр мне пришлось не на любимом троллейбусе, а в срочной спешке и на маршрутке.
В центр, куда тем временем так рвалась душа и сердце!
В центр города, где было летом так тепло, а осенью стало внезапно чертовски холодно...
Туда, где я и встретила того, кто полностью изменил мою жизнь (добавьте пафоса, концентрация недостаточна)!
Ладно. Я серьезно.
То утро было знаменательным уже хотя бы потому, что я до сих пор, спустя год, помню его.
Как мы познакомились? *Задумалась, вспоминая*
Как я уже говорила - он подошел ко мне первый.
Я сидела в центральном парке, именуемым нескучным, и, вопреки его названию, веселости не наблюдалось. Было холодно и мокро - скамейки с утра покрывались изморозью, которая таяла, стоило только присесть на лавочку.
Пряча озябшие руки в рукава, подбородок в воротник, уши под капюшон, сидела я на этой скамейке оглядывая редких прохожих.
Солнышко только вставало. Медленно-медленно...
Я очень ждала рассвета, он мог принести хоть малейшую толику тепла.
И вообще. То время запомнилось кучей глупостей, идиотизмов, а также туповатых надежд и грустных смайликов.
В такой переломный момент он подошел ко мне.
(В какой раз я это уже пишу?)
Ок. Подошел и поздоровался. Я тоже сказала ему "Здравствуй, милый".
Он разместился рядом со мной на той же покрытой инеем скамейке и зябко поежился.
Мы посмотрели друг на друга, и отвернулись.
В тишине сидели до тех пор, пока окончательно не взошло солнце.
Я помню, он тогда зажмурился, когда первый прямой солнечный лучик коснулся его лица, согревая скорбное выражение на нем.
Он зажмурился и подставил солнышку остальные свои части, не менее замерзшие, чем мордаха.
Я засмотрелась. Он был красив. Очень. Ему шли прекрасные зеленые глазки. Он будто бы улыбался ими.
Когда он основательно прогрелся на солнышке и несколько раз потянулся, мы снова играли в гляделки.
Его глаза немного изменили свое выражение.
Они стали теплее. Доверчивее. Добрее.
Но им ещё было холодно. Поэтому я улыбнулась. Улыбнулась прямо в его глубокую зелень глазок, посреди которой будто бы черным омутом, или даже черной дырой зиял маленький блестящий зрачок.
Мы явно понравились друг другу.
Его глаза тоже улыбнулись мне, в ответ.
Они будто бы говорили: "давай завоюем мир? Ну, давай же! Мы же сможем. Я верю!".
Он был первый, кто предложил мне такое.
Завоевать мир.. подумать только.
Мы - маленькие звенья огромной стальной кольчуги мира... Что можем мы?
"Давай сделаем собственную цепь!" - сказал мне он.
Пусть она начнется с двух звеньев. Она вырастет.
Его глазки молили о понимании. И я снова улыбнулась.
И он улыбнулся в ответ.
Тогда я протянула руку, и он подался ей навстречу. Он потерся волосатой щекой о мою ладонь, а я почесала его за ушком.
Будто бы подписали договор.
Я предложила ему перебраться ко мне на колени. Чтобы не так холодно было сидеть.
Он согласился и поменял место локации. На моем теплом пуховике ему было очень тепло.
Он уселся калачиком, сложил лапы мне на сгиб локтя и положил свою пушистую голову сверху. А я накрыла его кончиком пушистого шарфа.
Мы долго сидели вместе, вот так. Образуя почти совершенный союз человека и животного.
Я не мешала спать ему, он грел и утешал меня своим урчанием.
"Мр-мр, мр-мр-мр" помогало мне поразмыслить над его предложением.
Теперь, некоторое время спустя оно не кажется мне таким уж бессмысленным или самонадеянным.
А что, если и вправду, попробовать завоевать этот гребаный мир? Чувак...
Я снова почесала его за ушком и улыбнулась поднявшемуся солнышку.
А потом он ушел.
Он ушел по своим делам, важным и непременно глобальным.
Он не ушел по-английски, он не знает - как это.
Мы попрощались глазами, и каждый пожелал друг другу удачи и успехов в сверщениях.
Он ушел, все такой же гордый и независимый.
Я долго смотрела вслед его мягким лапам, гордой, неломающейся спине и высоко поднятым голове и хвосту.
Он не унывал. И мне советовал. И я не буду больше.