Лувин Виктор Самуилович : другие произведения.

Cremlin in flame

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Cremlin in flame


История, о которой пойдёт рассказ ниже, имела быть место, за исключением как: перемещены временные рамки и выдуманы имена...

  
  

CREMLIN IN FLAME

  
   Но была одна нация, которая совсем не поддалась психологии покорности, - не одиночки, не бунтари, а вся нация целиком. Это - чеченцы".

А. И. Солженицын, "Архипелаг ГУЛАГ"

1

  
   Октябрь 2002 года в Москве выдался как никогда дождливым. Временами, столицу, накрывал снежный ковёр, - из-за обилия выхлопных газов он становился серым и, превратившись в грязные ручейки, сползал в Москву-реку, по которой плавали полиэтиленовые бутылки, брёвна, пакеты из-под чипсов и бог весть, какой мусор, иногда и белые животы вздувшихся трупов...
   В Кремлёвском Дворце съездов давали мюзикл Сергея Сергеевича Прокофьева "Жизнь за Царя" в постановке модного столичного режиссёра Романа Виктюка и открывать его должен был президент. За месяц до начала представления все бегали с разинутыми ртами, искали билеты. Но разве можно такое? Только по блату. Начальник ФСО товарищ Будённый получил "верхушку" за проданные билеты сто тысяч евро! Фантастическую по его меркам сумму!
   -Если Козленок, - считал он, - снёс в Америку половину российской казны, то почему бы и ему не нагреться? - Семён Михайлович видел его недавно среди экскурсантов в Оружейной палате. Затем, видел, как они с Чубайсом ошиваются возле Патриаршей ризницы и о чём-то оживлённо говорят на своём языке.
   И он, как патриот, позвонил Бородину и сообщил об этом. Но Бородину было не до него: он недавно вернулся из Лозанской тюрьмы, куда был направлен властями США за связи с мафиозными структурами. Но спасибо президенту, не забыл, кто привёл его в Кремль, и генпрокурору товарищу Устинову спасибо - отказался направить в Швейцарию документы, затребованные местным правосудием. И Россия, внеся, за своего гражданина залог в сумме пять миллионов евро, выкупила бедолагу.
   -Пал Палыч, я требую! - настоял Будённый, и Бородину пришлось согласиться, и он забил ему стрелку.
   В пять пополудни они встретились возле Успенского собора в Кремле.
   -Сеня, да стоит ли из-за этого расстраиваться? - сказал заметно похудевший Бородин и, раскрыв золотой портсигар, работы Карла Фаберже, протянул Будённому закурить. - Лучше скажи, как внучка-то?
   -Которая? - спросил Будённый. Он был в чёрных очках "Рейбан-макнамара".
   -Да та, что в Лос-Анжелесе.
   -Перебивается кой-как. Денег просит. Сказала, разговаривал с ней давеча, что выйдет на Сансет бульвар. Прямо таки и не знаю, что делать, помоги! - Он бросил недокуренную папироску на кремлёвскую брусчатку и растоптал хромовым сапогом.
   -А должность твоя, на что, Сеня? Проведи в Кремлевском Дворце съездов пару-тройку концертов, и нет проблем! Не унывай, старик, я тебя познакомлю с одним промоутором. Мишкой зовут, Лесин. Купишь себе часы за полторушку... вставишь золотую челюсть и прочее. Не всё им. - Разговор состоялся в начале душного августа за два месяца до описываемых событий...
  
   В 20.00 на сцене появились актёры, хотя в программках чёрным по белому стояло: начало спектакля в 19.00. Публика приготовилась петь гимн, незаметно посматривая с листка со стихотворением Никиты Михалкова на президентскую ложу, в глубине которой мелькали две крупные фигуры, одна женская, другая мужская, но президента, его бы сразу узнали - он был щуплым, не было. Многие и пришли на этот никчемный спектакль в надежде хоть глазком увидеть его, чтобы потом, с гордостью, рассказывать друзьям, каков он - "северный олень"! Добрый и в нужное время суровый! Мочит в сортире! Джибонс! Джибонс! Штинга!
   Что ж, делать нечего... так и остались они с раскрытыми ртами: деньги перекупщикам в десятикратном размере уплачены, и уйти никак нельзя, пол-Москвы перекрыто, а станции метро "Библиотека Ленина" и "Александровский сад", что в трёх шагах, на профилактическом обслуживании. Надо ждать окончания спектакля и на спецавтобусах их вывезут за пределы Садового кольца. Вот и уставилась обманутая в своих ожиданиях публика на длиннобородых актёров и ярко напомаженных актрис в ветхих шушунах до пола...
  
   В тот день на президента пала тоска. Он был удручённым, - совсем не работалось. А за несколько часов до начала мюзикла, почувствовал себя ещё хуже. Доктор Ринат Акачурин поставил ему градусник и стал искать пульс, - еле прослушивался. Через пять минут он достал из подмышки стеклянную трубочку и, посмотрев на неё, молча передал президенту. Безвольная ртуть оставалась на проклятущей цифре 36 и 1 - третий день кряду. По совету доктора он принял двойную дозу адельфанта, и сказал с грустью своему министру обороны, что был всегда рядом с "чёрным чемоданчиком":
   -Никто не живёт вечно, Серый.
   -Но все к этому стремятся, - в голосе министра сквозило участие и сожаление, но в зелёных глазах поблёскивал огонёк насмешки, - ты не замечал этого?
   -Да, замечал... Холодно мне. - Маленькое лицо президента было мертвецки бледным. Подбородок у него тоже был маленьким, зато лоб и нос большими.
   -Крови нет - дерьмо не греет! - поставил свой диагноз Иванов.
   -Не слушайте его, - сказал доктор. - Съешьте, гематогену, - и он протянул президенту плитку концентрированной бычьей крови. Больной развернул наподобие губной гармошки гематоген и медленно стал жевать его.
   -Вован, да брось ты его в урну! Попаримся? Пар костей не ломит, пар кости правит! - от министра сильно пахло можжевеловым вином.
   -Так в семь надо быть на мюзикле, - сказал вяло президент. - Люди ждут.
   -Люди - хрен на блюде! Обойдутся и без тебя. Давай, вызовем Кадырова?
   -Опять? - застыл в немом вопросе Акачурин. Ему не нравился этот необразованный челдон, окончивший саратовское ПТУ по специальности тракторист и имевший на президента какое-то непонятное воздействие.
   -Опять и опять! - сказал раздражённо президент. Он был внебрачным сыном внебрачной дочери Николая Второго - qhyottalgh dhyna qhyott. Его бабушка подавала в пять утра первый английский завтрак в царскую постель, и он, как и дед, считал более чем нормальным иметь врача нетрадиционной ориентации и был напичкан всякими предосудительными убеждениями и суевериями - принимал на веру газетные предсказания погоды и всевозможные слухи. Кадыров был ему вроде Распутина, почище слепой Ванды! - От тебя нет проку! - сказал он Акачурину. - Ты не можешь остановить тоненькую струйку песочных часов! А Ахмедик - может! Он всё может! Серый, - приказал он своему министру, - скажи Волошину, пусть пошлёт за ним мой самолёт и авиаполк Ивана Кожедуба для прикрытия.
   -Ахмад нормальный чувак, - сказал про Кадырова министр. - И его не заносит, как некоторых, - он имел в виду Березовского, который вытащил Путина из ленинградских трущоб, хотя президент и говорил: "А кто такой Березовский? Я его не знаю. А, это тот, который всех на работу устраивает!"
   Президент при одной мысли о предстоящей встрече - приободрился, голубые глаза стали как уголь чёрными.
   -Без него баня - не баня, - сказал он, потирая руки. - Так, одна видимость, синий туман. Да и биополе его не сравнить с Джуниным... куда этой бабе в адмиральском мундире! Пора её выслать за сто первый километр.
  

2

  
   В 19.03 бетонной полосы аэропорта "Внуково-2" коснулись мягко колёса лайнера с надписью на бортах "Россия". Пробежав тысячу метров, он, как вкопанный, стал. К нему тотчас подъехал трап, и аэродромный персонал раскатал красную ковровую дорожку от самолёта до автомобильного кортежа - метров триста.
   Небольшого роста товарищ с глазами змеи и рыжими баками, приподнялся из президентского кресла и сплюнул три раза через левое плечо, - чтобы его никто не сглазил. Спрятал в карман узбекского халата чётки, - они были из японского жемчуга, и позвал стюардессу, что стояла в дверном проёме.
   -Иди ко мне, крошка.
   Стюардесса подошла и подала ему каракулевую папаху с белой лентой, знак, что хозяин неоднократно побывал в Мекке; Кадыров надел папаху - теперь он был вровень с глубоким декольте, из которого выглядывали упругие груди.
   -А где мой туфли? - Он стоял посреди лайнера в белых шерстяных носках, в которые были заправлены атласные шальвары. Стюардесса подтолкнула ему островерхие чувяки. Он уставился на неё, мол, - обуй. - Но та не понимала байских манер. - Жаль, - подумал Кадыров, - надо было взять жену, она бы обула. - Пришлось наклониться самому. Он разогнулся... кровь сильно ударила в виски: сказывалось повышенное артериальное давление, хотя ему и не было сорока пяти. Перед глазами поплыли белые чёртики и они, говорили:
   -Хороша тёлка! Действуй, Кадыров! - и он, вроде бы невзначай, коснулся своей папахой буферов в белом ажуре.
   -Фу! - отшатнулась стюардесса. - Ты когда в бане был?
   -Туда направляюсь! - сказал Кадыров, и чтобы прибавить себе в весе, значительно добавил. - Пирзидент иждёт!
   -Пусть хоть кто ждёт, но шею мыть надо.
   -Сейчас отмоем! - сказал ещё значительнее Кадыров.
   -А на Ханкале - не мог отмыться? Зачем в Москву-то грязь везти? Нам своей девать некуда! - и она качнула бёдрами в синем габардине. Кадыров перевёл жадные до всего глаза на длинные ноги в чёрных чулках.
   -Действуй, старик! - говорили ему черти. - Не упусти момент, может клюнуть! - И он протянул к ней в золотых перстнях руку. Стюардесса сделала шаг назад, - мохнатая лапа поймала пустоту. Владычица неба, чтобы более раздразнить нахала, оттянула кружево бюстгальтера и показала ему налитый молоком буфер. Кадыров сделал новую попытку, но она отпустила бретельку и ударила, несмотря на высокое положение нахала, коленкой промеж ног. Кадыров ойкнул и согнулся.
   -Будь ты моим мужем, - сказала она, - я бы сыпанула тебе в кофе яду!
   -А я, будь ты моей женой, его выпил! - Умный ответ мог дать только умный человек. Кадыров, в свою бытность председателем "шариатского" суда, разбирая один и тот же конфликт, умудрялся получать взятки с обеих сторон - и с миром их разводил. И был не такой тупой, как думала стюардесса.
   -Двигай, мурзилка! - сказала она ему. - Да смотри под ноги - не упади! - и щёлкнула по маленькому, как у грудного ребёнка носу, синему от выпитого "Амаретто".
   Загадочный религиозный деятель, постукивая перед собой посохом, как слепой, осторожно сошёл с трапа на гостеприимную русскую землю.
   -Смирно! - прорезал сырой воздух аэродрома голос военного в шапке времён Бородинской битвы. Чеканным шагом, высоко откидывая носки и, махая саблей "наголо", ступал начальник по встрече и проводам высоких гостей генерал-полковник Виктор Казанцев. За ним, нёс хоругвь, уже немолодой председатель Верхней Палаты Сергей Миронов. Восемь гвардейцев в голубых мундирах придерживали золочёные фалды. Бригада направилась к идущему неровной походкой коротышке.
   -Товарищ Кадыров! - заорал Казанцев. - Почётный караул к вашей встрече построен! Сергей Михалыч! - махнул он саблей Миронову. - Начинай что ли!
   Миронов с растопыренными ушами развернул тяжёлое знамя в сторону барабанщиков, которые зябли на ветру, втянув головы от мокрого снега в поднятые воротники серых шинелей.
   Зазвучал барабанный гимн:
   -Дурум-дум-дум! Дум-дум-дурум! Союз нерушимый республик свободных!
   Жирный баран в каракулевой папахе ковылял по ковровой дорожке и махал посохом в такт гимна. На последней ноте он подошёл к пятиярусному Иконостасу, который держали Жириновский с Митрофановым. Норд-ост делал отчаянные попытки вырвать, освободить его, но куда ему - несчастному!
   Кадыров снял папаху и стал на колени и ударился лбом об асфальт и троекратно перекрестился. С непокрытой головой он смотрел на высокое сооружение из картинок на религиозные темы. На нижнем ярусе, супротив цепких глаз, стояли Царские Врата, символизирующие вход в Царствие Небесное, справа от них - икона Христа Спасителя, слева - Божией Матери. Изучив первый ярус, Кадыров стал изучать второй - Деисусный. В центре был образ Христа "Спас в Силах". Справа и слева от него - Иоанн Креститель и Богородица с апостолами-евангелистами, молящими Иисуса Христа о спасении рода человеческого. На третьем ярусе были иконы изображающие двунадесятые праздники Православной Церкви. На четвёртом - Богородица с младенцем Христом на троне. Справа и слева от неё ветхозаветные пророки со свитками в руках, свидетельствующие о грядущем пришествии в мир Христа. Ещё выше - Иконостас Праотеческий с библейскими патриархами, и завершал это сооружение - Иконостас Распятие в виде белого голубя - символа Святого Духа.
   -Да, - подумал Кадыров, - бренен мир, - и ещё раз перекрестился. Встав с колен, он оттряхнул с шальваров невидимую пыль, и натянул по самые глаза папаху.
   -Как дела, Владимир Вольфович? - спросил он у Жириновского.
   -Какие? - спросил, пучась, лидер ЛДПР.
   -Известно какие... Не посадили?
   -За что?
   -Ты схватил бабу на улице и затащил в свой "Кадилак".
   -Пусть только попробуют! - сказал Жириновский и шмыгнул носом, но Кадыров не стал слушать столь мелкую сошку и направился к чёрному "Брабусу". Прежде, чем в него сесть, он посмотрел назад: стюардесса махала ему белой перчаткой.
   -Шайтан-баба! - сказал Кадыров, и с трудом уселся в авто. Медленно, в сопровождении трёх десятков таких же дорогих машин, он тронулся в путь.
   Вся Москва была ему перекрыта! Кайф!
   Ахмад развалился на заднем сидении и при помощи пульта менял конфигурацию кожаного дивана, заставляя "немецкое чудо" принимать для своего cour dyagh различные удобные положения. Диван двигался, как живой - и так и сяк. Попивая из горла пивко "Тинькофф", марка была ему неизвестной, но била по шарам, - Кадыров с удовольствием вспоминал недавно виденный буфер и с неудовольствием тщедушные телеса, которые его могучим пальцам предстояло разминать, и проклинал судьбу-злодейку.
   В 20.30 кортеж подъезжал к загородной резиденции главы государства - Барвихе. Въехав за автоматические ворота, "Мерседесы" рассеялись по огромной территории, а кадыровский, плавно шурша шинами по гаревой дорожке, подчалил к порталу шикарного дворца в стиле барокко.
   Дюжий молодец в гусарской форме принял лакейскую позу и открыл ему тяжёлую дверь бронированного лимузина, но Кадыров не выходил, он внимательно слушал радио. Известный не только в России, но и далеко за её пределами диктор Юрий Левитан, срывающимся голосом, говорил:
   -Московский Кремль - символ российской государственности, один из крупнейших архитектурных ансамблей мира, богатейшая сокровищница исторических реликвий, памятников культуры и искусства, расположенный на Боровицком холме, где на рубеже XI-XII веков возникло славянское поселение, давшее начало городу - захвачен неизвестными. К концу XV столетия Кремль был резиденцией государственной и духовной власти страны, в XVIII-XIX веках, когда столица была перенесена в Санкт-Петербург, Москва сохраняла значение первопрестольной. В 1918 году она вновь стала столицей, а Кремль - местом работы высших органов власти. Сегодня в Московском Кремле располагаются вооружённые до зубов огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами неизвестные в чёрных масках.
Архитектурно-градостроительный ансамбль Московского Кремля складывался на протяжении столетий. К концу XVII столетия Кремль представлял собой целый город с развитой планировкой, сложной системой площадей, улиц, переулков, "верховых" и "набережных" садов. Сегодня, - повторился диктор, - Московский Кремль и находящиеся в Государственном Кремлёвском Дворце съездов шесть тысяч зрителей удерживается вооружёнными людьми. Кто они и каковы их требования пока не ясны. Кремль, сердце России, символ российской государственности в беде. - Левитан, ни с того ни с сего, затянул тяжёлым басом. - Вставай страна огромная, вставай на смертный бой!
   -Надо же! Из огня в полымя! - заёрзал Кадыров. - Вечно не везёт! - и хотел спросить по переговорному устройству шофёра в белых перчатках. - Что произошло, товарищ майор? - но язык разбух, как балда, и он так ничего и не спросил. Ладони у него вспотели, и под мышками стало влажно. В салоне запахло тухлыми щами и он оторвал свой толстый ass от сиденья.
   -За восемь веков своего существования, - продолжал Левитан, - у стен Кремля гремели вражеские пушки, на площадях шумели праздники и клокотали бунты. Кремль был свидетелем многих славных и трагических событий нашей истории. Сейчас башни, златоверхие храмы, древние терема и дворцы охвачены синим пламенем... Слава Богу! Это божье провидение, что президента там нету - у него важная встреча с высокопоставленным товарищем из Камбоджи. Московский Кремль - один из самых больших музеев мира. В кремлевских палатах и соборах хранятся государственные регалии России, бесценные иконы, сокровища русских царей... - Военные, освобождая Кремль, со словами: "Если не мы - кто?" - разворуют то, что Козленку было лень нести.
   Кадыров стоял в замешательстве, упёршись стриженной головой в мягкую крышу. Но беспокойство скоро прошло и он, не дослушав пренеприятную новость, по красному ковру, на этот раз брошенному ему скомкано, юзом проследовал во дворец. В огромном холле, облицованном уральским мрамором, его ждали президент и министр обороны. Они были озабочены, но, увидев Кадырова, расцвели, как майские розы...
   -Здравствуй, моя мурка, здравствуй, дорогая! - замурлыкал президент, как Леонов в фильме "Джентельмены удачи" и также развёл ладонями рук. Локти были прижаты к бокам, а живот - выпяченным, как у великого мастера кино.
   -Здорово, коли, не шутишь, - сказал Кадыров и крепко обнял его.
   -Ты на что наступил? - спросил у него президент.
   -Ни на что, - сказал Кадыров и посмотрел на чувяк. - А, мелочи, с кем не бывает... Что за дела, Владимир Владимирович? Стоит мне в кои веки собраться в Москву, как здесь что-то да происходит. Не твоя работа, Серый? - спросил он министра обороны.
   -Нет, - сказал Иванов. - На этот раз - кто-то опередил ФСБ. - У него был чубчик, словно корова лизнула и аккуратно стриженная бородка а ля Генрих Четвёртый.
   -Конечно, - упрекнул их Кадыров, - вы вместо того, чтобы работать - всё по баням да по саунам шляетесь.
   -Ну будя! - сказал незлобно президент сквозь рыжеватые усы. - Будя! Можно подумать, ты - заработался! Знаешь себе, как только по меккам разъезжаться. Там, что, всех пускают?
   -Треба деньги иметь, - сказал Кадыров. - Деньги есть - Иван Иваныч! Денег нет, сам знаешь, кто... Ну, как вы тут без меня?
  

3

  
   На театральной сцене Кремлёвского Дворца съездов, самой большой в мире, шёл первый акт мюзикла "Жизнь за царя" в постановке модного столичного режиссёра Романа Виктюка. Из зала, на сцену, пантерой взобрался человек. Он был одет модно, в "Версачи", но почему-то на голове у него была маска. Такие продаются в любом Военторге. В руках у него был небольшой кейс-аташе. Он раздвинул рукой с царского стола пергаменты с сургучовыми печатями и раскрыл на нём с поролоновым подбоем чемоданчик и спокойно стал собирать короткий штурмовой автомат "Гроза". Он установил на него дополнительную переднюю рукоятку, позволяющую повысить точность стрельбы без упора, оптический прицел, лазерный целеуказатель, и передёрнул затвором - клац!
   -Ша! Немцы в городе! - сказал он. У всех дверей и окон, словно снег летом, возникли в чёрном, как пасторы, вооружённые автоматами и навешанные взрывчаткой, способной разнести вдребезги не только этот Дворец, но и все кремлёвские дворцы - молодые люди. И они были в чёрных масках. Актёры не обращали на них никакого внимания, - в забвении продолжали игру. - Вася, ты чего? - схватил "Версачи" одного из актёров за бороду. - По-русски не бельмес? - и чтобы развеять сомнения относительно серьёзности своих намерений, выпустил по одной из люстр пол-обоймы. Тяжёлый хрусталь заискрился алмазной пылью - каскадами. Зрители съёжились, а актёры, сбившись в стайку, словно воробьи, щурясь от неожиданных белых молний, возникших из богемского стекла, смотрели, как твёрдое становится газообразным.
   В пурпурном бархате президентской ложи были театральный критик Алина Саликашвили и справа от неё крючконосый тип - они заняли богато убранную президентскую ложу первыми, как только узнали, что президент болен. И никого туда не пускали, закрывшись на швабру, и открывали дверь только лоточнице в белом фартуке с мороженным и барбарисками. О болезни президента им сообщил Зураб Циратели, а тому - мэр Москвы Юрий Лужков.
   -Бичо, ты не находишь, - сказала мужским голосом Алина в большое ухо, поросшее курчавой волоснёй, - что Ромка большой оригинал? - Она была в вечернем платье, а сосед в белом смокинге с алой гвоздикой в петлице; под гвоздикой, на лацкане из белого атласа, сверкала начищенная зубным порошком Звезда Героя России.
   -Да, - ответил сосед, ковыряясь в большом носу, - весьма большой,
   -Тихо, мужик! - сказал ему человек в маске. - Палец сломаешь. Кто здесь директор? Или главный из вас? Выйдите ко мне!
   Из первого ряда тихо поднялась молодая женщина - лет тридцати пяти, не больше, шатенка, её лицо обрамляла причёска каро. На плечах у неё была шаль из тонкого кашемира.
   -Я... директор труппы, - сказала она официально, но в её глазах читались страх и испуг.
   -Не бойтесь, мадам! Происходящее здесь - диверсия. У нас к вам нет никакого дела, и с вашей головы не упадёт ни один волос по причине, что мы захватили Кремль. Если с вами что-то и случится, то это будет из-за неосторожного обращения к другим со стороны руководства вашей страны.
   -Так вы... там стелется в пляске и плачет, пыль вьётся и стонет зурна...
   -Да, мадам, совершенно правильно, мы те, о ком писал Блок, - и считаем за честь, что его перо упомянуло и нас. Теперь, прошу внимания, это касается всех, - до тех пор, пока я не увижу вашего президента, здесь устанавливается Чрезвычайное Положение - никаких самовольных передвижений и прочее. Фирштейн? Вас спасёт либо явление Путина своему народу, либо Святое пришествие.
   -Он должен был здесь быть, но не пришёл, - сказала жалобно директриса. - Ему до нас нет, и не было дела. Мы час его ждали... Мы за него не голосовали, - черты её лица заострились, и она говорила в холодном рассеянии. - По крайней мере, ни один порядочный человек. Александр Вешняков манипулирует на выборах - избирательные урны появляются или исчезают в неизвестном направлении. Ну и что вы с ним сделаете? Убьёте? Он гражданское лицо...
   -Он не гражданское лицо - он Главнокомандующий, и мы с ним ничего не сделаем... я с ним немножко поговорю и всё. Задам один вопрос - и вы уходите домой. И ещё, я ему скажу сменить начальника охраны Кремля товарища Коржакова.
   Из глубины президентской ложи крикнули:
   -Коржакова выгнали за действия, порочащие звание офицера! Подарил Майклу Джексону саблю из Гохрана! Вместо того чтобы принесть - унёс! - это был генерал-полковник Гвишиани. - Теперь мафия в Госдуме штаны протирает. - Он говорил с явным кавказским акцентом.
   -Кацо, - сказал ему с места какой-то театрал скептически, - ты что, сам хочешь стать начальником охраны? Имей в виду, нацмена на это место никак не пропустят.
   -Пропустят, - сказал сиплым рокочущем басом Гвишиани. - Как только диаспора соберёт достаточную сумму - пропустят.
   -Ну, вы даёте! - сказала директриса. - Кремль вам что, магазин уценённых товаров?
   -Пропустят, - Гвишиани, словно ужаленный, забегал по балкону. - Коба банк взял и стал хозяином! А я такое сделал! Такое! Пусть только попробуют не пропустить!
   -Прекратить базар! - диверсант открыл автоматную очередь по другой люстре - Дворец замер.
   Тишину нарушила директриса:
   -Здесь столько людей... и у всех семьи, дети... нам домой нужно, отпустите нас, пожалуйста! И что это за вопрос вы хотите задать нашему президенту? - её разбирало женское любопытство.
   -Вопрос? Конечно... Зачем ваши военные мостят себе путь надгробными плитами моих предков?
  
   На кладбище Уш-Калой покоился его род, восходящий к девятому веку. Теперь, памятники, лежали в дорожной грязи, а души умерших витали в воздухе. Он в задумчивости провёл кончиками пальцев по надгробному камню, испещрённому арабской вязью, пальцы читали: "Здесь покоится сын такого-то гражданина". Он перевёл руку на другой камень. Ветер, такой тёплый, обдал вдруг февральским холодом...
   -Marsho voghyla, dada! - сказал он, осторожно трогая пальцами надгробную плиту, а листья кружились в осеннем небе - красные. Он поднял из дороги первым не камень своего предка, а незнакомый... они заслужили покой.
  
   -Я вас не понимаю, как это мостят? - директриса прервала его недавние воспоминания. - Это не придёт в голову никому... и в дурном сне. - Она незаметно повела плечами, поправляя бельё.
   -Зато приходит в голову Путину!
   -Знаете, быть русским, - ответила ему директриса, - в известной степени быть безнаказанным, и ожидать от нашего президента нормального - не вполне ненормально. Les moujiks обламывают кресты на дрова, а то, что они творят у вас - дико! Самашки, Серноводск... Россия преступила порог нравственного одичания, ставит под вопрос саму идею цивилизации. - Она провела рукой, поправляя причёску, разгладила ворот белой блузки и задала диверсанту неожиданный вопрос. - А почему я не вижу вашего лица? Вы мужчина?
   -На этот счёт можете не беспокоиться - при первом удобном случае я вам кое-что расскажу.
   -У вас будут проблемы - я замужем, - сказала классически безупречная женщина, хотя это было не так. - Снимите маску!
   -Зачем? Моё лицо не очень привлекательно.
   -Нашли, чем бабу пугать! Мне неудобно с вами разговаривать, пожалуйста! - Слушаться красивую женщину диверсанту было приятно, и он снял маску. Это был восемнадцатилетний юноша, высокий, ширококостный. - Я вам в матери гожусь! - возмутилась директриса. - Как вам не стыдно! И запомните, случай, на который вы только что намекали, никогда вам не представится! Как вас зовут?
   -Captain Бараев... Мовсар...
  
   Внеочередное воинское звание он получил в ноябре прошлого года за взятие в плен полуроты спецназа ГРУ, спустившейся на парашютах вблизи селения Галанчож. Сорок девять отлично экипированных клонов, имевших задание вырезать горное селение, и затем устроить бойню под видом чеченцев в соседнем Дагестане, были захвачены его людьми. В неофициальном телефонном разговоре, президент России, попросил А. Масхадова освободить эту группу, и обещал, впредь, вести войну, подобающую мужчинам. Пленные были переданы российской стороне, но слово В. Путина, как и слово П. Грачёва, оказалось "ей-богу" базарной торговки: 27 февраля 2002 года, другим специальным подразделением из Москвы под командованием полковника Гвишиани - были вырезаны 700 жителей высокогорного чеченского селения Хайбах. Это зверство было не только крайне жестоким, но и крайне подлым, ибо среди жителей в этот момент не было боеспособных мужчин. Вырезаны были больные, престарелые, женщины и дети. Самому старому было 110 лет, а самому маленькому - около 15 часов! За эту операцию Гвишиани был удостоен Правительственной награды и повышен в звании до генерал-полковника.
  
   -Я никогда не слышала имени Мовсар, - ей нравился такой тип людей, и она его ничуть не боялась.
   -А как зовут вас?
   -Сорокина... Светлана Викторовна.
   -Могу я вас называть без отчества? - Между ними проскочил невидимый электрический заряд.
   -Попробуйте, ведь вы такое совершили... под носом легендарной и гениальной ФСБ! Они только и могут, как гексогены подкладывать под наши дома. Их стиль - дерзость, изобретательность, масштабность! И их не стесняют оставленные ими улики или свидетели. - Она поёжилась, вспомнив, груды кирпичей на Каширском шоссе, где жила её подруга, и стала кутаться в шаль, хотя было и не холодно. - Но вы - дали им фору! Называйте меня, как вам заблагорассудится...
  

4

  
   Друзья, после расспросов о здоровье и "как ваше ничего", похлопывая друг друга по спине, направилась в русскую баню. Они шли налегке, а позади, мэр Москвы, шлёпая китайскими сланцами по мраморному полу, нёс им в шайке банные принадлежности: берёзовые веники и фетровые шляпы с обрезанными полями. Рядом, шла его жена, Елена Бандурина. По мрамору цокали, словно копытца ослика, её звонкие каблучки. Она была чистенькая, как служанка, и толкала перед собой бочку мёда с пасеки мужа; бочка то и дело съезжала в сторону - мэру приходилось ногой корректировать её курс.
   -Мужу жена дорога! - говорил мэр, то и дело, проверяя мягкое место, что Елене не могло не нравится. Она громко хохотала, с завыванием. - У неё парча на подкладке! - говорил мэр. - Клад девушка!
   Новость о захвате Кремля и тревожила и была друзьям божьей милостью: делала встречу куда интересней, чем изначально предполагалось - адреналин так и лил через них. Они смотрели за событиями в Кремле с экрана плазменного телевизора, не упуская ни один штрих, и лущили семечки прямо на толстый ковер, в котором приятно утопали ноги. Постепенно страх переходил в азарт, и чувствовали они себя комфортно, куда комфортнее, чем в сентябре две тысячи первого, когда в Баренцевом море затонул по вине дагестанского Мехмеда атомоход "Курск". В той подлодке было сто восемнадцать моряков. Маринеры задыхались от нехватки кислорода и кричали: "Спасите наши души", а они, в санатории "Бочаров ручей" преспокойненько махали друг перед дружкой эвкалиптовыми вениками и тыкали пальцами в животы. Теперь, потенциальных смертников было шесть тысяч. Это будоражило и они ныряли остыть в холодный бассейн... из него - забегали в адово пекло сауны.
   -Здорово, что ты приехал, Кадырушка, - говорил президент, как будто тот мог и не приехать, подставляя колесом спину с выпятившими рёбрами под берёзовый веник. - А то, пришлось бы мне врать со сцены, чего сам знаешь, я не люблю... рахмат, дорогой! - Президент получал тонкие ощущения и сторицей возвращал их Кадырову, - повышая после каждой бани и сеанса психотерапии - в табеле о рангах. Получался этакий симбиоз - perpetuum mobile.
   -Мерси, - сказал Кадыров. - Служу России! - он вытянулся и приложил руку к большой голове. Был он маленького роста, но с атлетическими плечами и рыжий, как огонь. Его веснушчатое тело исподволь украшали пороховые наколки - какой-то якудза. На них стоило посмотреть! Одна занимала всю грудь - "НИ ЗАБУДУ РАДНОВА БРАТА ЯМАДУ, КАТОРЫЙ ПАГИБ ЗА АДИН РУССКУЮ БАБУ!" Другая, на левом плече гласила - "НЮРА", хотя его жену звали Хавроньей. Их делал на зоне товарищ Бислан: вначале он слюнявил химический карандаш и аккуратно выводил надписи, изредка заглядывая в словарь С. Ожегова, потом, обкладывал писанину пороховыми крупинками и поджигал спичкой. Кадыров обращался к лучшим косметологам убрать ошибки молодости, но они так сильно въелись в кожу, что не убирались, порох был дымным. Причудливый шрам на шее - это память о гармошке, которую он украл у соседа по нарам - делали его мужественным. Он вылил на президентскую спину немного оливкового масла из пол-литровой бутылки и "восьмёрками" стал втирать в кожу.
   -Ниже... ещё ниже... хорошо! - говорил президент. Руки Кадырова обладали чудесным свойством, - приятно охлаждали разгорячённое тело. - Всё идёт само по себе - по накатанной! Теперь-то, я возьму из бюджета три миллиарда! Почеши за ушком... ой как хорошо! - на глазах происходила метаморфоза - президент из цвета сырого теста становился розовым поросёночком.
   Кадыров осторожно поинтересовался:
   -Рублей, шеф?
   -Долларов, Ахмад, долларов! Дума будет сговорчивей.
   -Я думал рублей.
   -Тебе это почему-нибудь не нравится? Зачем сеанс портишь? - президент сделался нервным. Затряс головой. Но через минуту, успокоившись, сказал. - И надо ещё сказать "спасибо", что всё это нам обходится даром.
   -Понимаю, понимаю... - умная складка обозначилась у губ Кадырова и он потянулся за пивом.
   Министр обороны расхаживался рядом в длинной холщовой рубахе и что-то себе напевал. На его вечно ехидном лице мелькнула странная улыбка.
   -Юрь Михалыч, - сказал он мэру, - подай и мне что ли пивка для рывка! - он открыл зубами протянутую запотевшую бутылку "Балтики" и засосав всю, половину тут же отфонтанировал на Лужкова. - Прости, Юрчик, - сказал он и широким рукавом вытер тому лысину. - Вован, - сказал он президенту, - может, на меня деньги-то пустим, армию укрепим? Ведь каждый - раздет, разут! Переведём братков на контрактные рельсы!
   Кадыров с размаху хлопнул себя по голове и засипел:
   -Не вздумай, Владимир Владимирович! Отдай ФСБ! А ну, повернись! - сказал он ему. - Стой ровно и не моргай. Начинаем концерт!
   Кадыров замахал перед ним рукой, - так он разгонял сглаз; другой рукой он втягивал в себя болячки президента, - они проходили через печень и почки целителя и через правый глаз капали на деревянный пол. Смоляные доски дымились, словно это были не слёзы, а раствор царской водки. Кадыров странно открывал рот и вдыхал едкий дым, - при этом обнажались гнилые корешки зубов. Когда все болезни вышли, знахарь сказал:
   -Теперь надо закрепить лечение - я тебе новую zheynou сделаю. Пока не сделаю, стой так. - И он ушёл в раздевалку за своей котомкой, в которой были туалетная бумага, роговая гребёнка с поломанными зубьями, засушенная лапа курицы и прочий цыганский инвентарь. Президент тем временем стоял неподвижно, хотя и Сергей Иванович строил ему рожицы. Кадыров раскрутил рулон туалетной бумаги и автоматической ручкой "Паркер" - золотым пером вывел каракулями смышлёного первоклашки на одной секции: "СВАБОДЕН, КАК МУХА В ПАЛЁТЕ". Он достал из котомки обрезок чёрной кожи и ножницами, у которых один конец был отломан, скроил два одинаковых треугольника; снял с головы папаху и, отогнув мерлушку, раскрутил капроновую нитку с иголки и толстыми пальцами, проворно зашил в них бумажку и приспособил к талисману шнурок от старого ботинка. Кадыров завязал новую zheynou на президентской шее и сказал. - Воаля! Смотри, не снимай - всю малину испортишь!
   -Конечно-конечно! - светился тот благопристойностью. Больше в его глазах не было скорби, они выражали благодарность.
   После таких сеансов Кадырова нельзя было беспокоить два месяца. Dhella moasthagh плохо видел и нёс какую-то абдакадабру, вроде: "Гр-р! Завгаева не видели?"
   -Я вот чего, Ахмедик, - сказал ему ласково президент, - лайнер за тобой посылал: приятное совместить с полезным. Как тебе нравится стать Главой Православия, не слабо?
   Услышав такую новость, министр обороны поперхнулся подпорченной червями таранью, это придаёт ей особый привкус, и он стал задыхаться. Кадыров стукнул его по загривку так, что рыбья кость вылетела, как срочная телеграмма и прилипла на лбу Лужкова.
   -А мне не предлагал! - сказал Сергей Иванович, откашлявшись. - Всё ему да ему! Не отказывайся, Кадыр-душа, что тебе, что мне - всё одинаково, - зелёные глаза вперились в банщика в упор. - Это лучше, чем караулить ветер в горах, поверь корешу! Там столько хорошего! Уй-ё-ёй! - тот должен был и ему сделать новую zheynou.
   -А как быть с конфирмацией, а? Или как называется, когда синод станет проверять мою "наличность"? Посмотрят, потрогают, да и не пропустят! Может, Серому отдадим, шеф? А меня в Танзанию послом.
   -Пусть только потрогают! Я им такое обрезание сделаю! Такое! До самых помидоров! - президенту априори не нравилась даже сама такая мысль. - Мамашу их за ноги! Знаешь, они где у меня? Все до одного чекисты! А у Серёжки - нет религиозного опыта, тут нужен товарищ с лампочкой в голове... - Президент устало полулежал в красном дерматиновом кресле - руки, свисали на пол.
   На небе погасли последние звёздочки и стали появляться первые отблески зари. Было около пяти утра. Наступал новый день.
   -Подай-ка, Серёга, телефон, - попросил президент, открыв глаза. Взяв трубку, он сказал Сергею Ивановичу. - Дружочек, не дыши на меня пивом, отойди на полметра. Раз, раз... Колян, - говорил он тихо в микрофон своему тайному советнику. - Раз, раз... Как слышно? - Тайный советник находился на крыше Успенского собора. - Всё нормалды?
   -Всё нормалды! - сказал Патрушев - нижняя губа у него была отвислой. Он был в чёрной кожанке и в заднем кармане джинсовых брюк был наган системы "Макаров". - Когда штурмовать? - он притронулся к воронёной стали.
   -Погоди! Из этого пользу надо извлечь. Такое бывает не каждый день, ты со мной согласен? Так вот, побольше шуму! Где пся кревь?
   -Пан Ястржембский? На Зубовском! - и он оскалил весело сверкающие зубы из белого металла.
   -Ну, я спокоен, он и с гамна сливки снимет, мамашу его за ноги! Как скажу, так и начинайте. Понял?
   -Так точно! - сказал тайный советник на хорошем немецком, по чему можно было судить, что он был агентом БНД. Стоит ли этому удивляться, когда и Ленин состоял в той службе, и печатал "Искру" на их поганые марки?
   -Вольно, Канарис! - сказал ему президент. - Не перепутай, смотри, - а то Кадыр нам бошки поотрывает.
   А Кадыров обвил кривые ноги вокруг ножки венского стула и водил пальцем по Библии - читал на древнеславянском, как пророк Моисей сорок лет водил израильтян по замкнутому пространству. Захлопнув книгу, Кадыров сказал:
   -Шеф, вставай! Надо закрепить сеанс, - и они из бани пошли в столовую комнату. На стенах были огромные зеркала, а на полу вьетнамские циновки из бамбуковых волокон. В кованных медью старинных сундуках лежали круги ливерных и краковских колбас, шматки сала, - от них исходил дурманящий запах. В сервантах на стеклянных полках стояли бутылки армянского коньяка "Ахтамар" и в хрустальных флаконах - азербайджанский портвейн "Агдам", но друзья их не тронули, взяли штоф "Смирновской" и пошли за большой стол из морёного дуба. Они попробовали для старта хаш из свиных ножек, заедая кровяной кашей, затем, блинчики с чёрной икрой. Попробовали и холодные мозги, сдобренные постным маслом. На десерт им подали засахаренный инжир и виноград "дамский пальчик".
   Все наелись до отвала и потянулись за папиросками "Герцеговина Флор". А Кадыров, подозвал толстым пальцем в мини-юбке официантку и что-то ей сказал. Она засмеялась и ушла. Скоро пришёл в огромном белом колпаке толстый повар, на поворотах он тяжело дышал, и поставил перед Кадыровым дымящийся противень, - под капустными листьями лежал васильевский поросёнок - как живой. Кадыров понюхал деликатес, и его ноздри вздулись, как у першерона, которому поднесли добрую торбу с комбикормом. От удовольствия он захрюкал: "Хрю-хрю". В руке у него был фруктовый нож, не выпуская его, он перекрестился на образ Данилы Великомученика, перекрестил и поросёнка в розовой корочке. Поперчил его кайенским перцем, откашлялся и не спеша, смакуя, лишь изредка произнося: "У-у", стал есть. Повар от него не отходил, смотрел, не понадобится ли ещё чего этому челдону.
   -Человек, - сказал ему Кадыров, когда очистил противень, - принеси кофейку. И смотри, сигару не забудь... Самую толстую, - крикнул он ему вдогонку. Вытер руки о коричневую скатерть, и стал ждать, пыхтя как паровоз.
   Кадыров попивал кофеёк и курил кубинской сигарой в сторону президента. Такие курит Фидель Кастро.
   -Фу! Ну и вонища! - сказал президент, глотая сизый дым и закашлялся. Зрачки у него сузились до размера булавочной головки.
   -Может чайку? - спросил у него мэр.
   -Неплохо бы, - сказал президент, и они приступили к чаепитию. Елена только и знала, как подносить расписанные портретом улыбающегося мужа фарфоровые чайники.
   Они напились чаю. Кадыров выпил больше всех - четырнадцать стаканов и сидел красный, как рак. Он снял с головы папаху и пальцем снимал пот, обильно тёкший со лба. Мэр принёс полиэтиленовый пакет с надписью "850 лет Москвы" и, достав оттуда косоворотку, в неё вырядился и перепоясался бечёвкой с распустившейся на концах бахромой. Потом он достал маракасы и с ними в руках так и стоял.
   -Чего стоишь, скинхэд? - яростно сверкнул глазами в его сторону президент. - Начинай, что ли во.
   -Русская народная, - объявил номер Лужок. - "На заставе богатырской". Солист Ахмад Кадыров. Аккомпанирует Лужков! - Фальшиво запиликала бумажная гармоника, и он застучал маракасами.
   Президент считал мух на потолке и поигрывал ложечкой в стакане с остывшим чаем и у него был вид самого скучающего создания во всей вселенной.
   Зазвонил телефон. Мэр вытянул руку и, не переставая постукивать, но тише, взял трубку высокочастотной связи.
   -Шеф, докладываю обстановку на десять ноль-ноль, - тайный советник не разобрал кто у аппарата. - Террористы вас требуют.
   -Чего? Меня? А я-то причём? Я бы с ними договорился, - зарыл бы топор войны и раскурил трубку мира. Чего лучше? И волки сыты и Кремль целёхонек!
   -Кто на проводе? - засомневался Патрушев.
   -Мэр Москвы...
   -Живым в землю хочешь закопать? - заорал тайный советник. - Положи трубку, чёрт лысый! Такой куш, и отпустить?
   -Знаю тебя, - сказал Лужков. - Ты как слон в фарфоровой лавке! Столько дров наломаешь! Придётся Кремль заново отстраивать. Подойди, Лендоз! - позвал мэр супругу. Она павой подплыла к нему. - Действуй, как знаешь, - сказал он, - а моя маленькая Москва при мне! - и обхватил необъятное.
   -Ну, я до тебя доберусь! - ругался Патрушев. - Пусть только Ельцин сандалии откинет!
   Президент, не спеша, подошёл к аппарату и уселся в кожаное сиденье, взял трубку.
   -Да, - сказал он. - Ну и что? Меня? Может, пошлём Котенкова? Дай ему мой прикид...
   -Нет, - задребезжала мембрана, - они сказали никаких двойников.
   -Вздор! Как узнают? Проверят? - он задёргал щекой и вскочил. - Нет и нет! Я не пойду к ним ни за какие коврижки! Я знаю, они хотят устроить Нюрнбергский процесс! - Он стоял, как поверженная статуя. Через минуту-две выдавил. - Слушай, Коля, усилить Барвиху верными правительству воинскими соединениями. Вызови Софринскую бригаду, Рязанский и Псковский воздушно-десантные полки. Пятьдесят восьмую армию поднять "в ружьё". Ханты-Мансийский ОМОН поставить у въезда на Рублёво-Успенское шоссе. Ты меня хорошо слышишь? Назначь командующим Кантемировской дивизией Сергея Кириенко, - я его проверил - наш товар.
   Тем временем Кадыров разводил перед минобороны руками, - снимал порчу и с него, напущенную Валентиной Матвиенко и в пол-уха слушал президента. Когда он узнал, что вора с глазами ягнёнка назначат командующим кремлёвской дивизией, он встал на цыпочки, и заговорил, быстро, в самое ухо министра, щекоча его жарким дыханием:
   -Сергун, помоги другу перебраться! Век не забуду! Каждый понедельник твой! Клянусь двоюродным братом! - Он отодвинул неубранную посуду на край стола и, уложив на середину Иванова, словно пушинку, стал делать из него отбивную: стучал рёбрами ладоней по икрам ног и спине. Гладил живот. Потом стал по нему ходить ногами, - да так, что минобороны превратился в мочалку. Кадырову чрезвычайно хотелось вернуться в Москву, или на крайний случай послом в какую-нибудь страну, его мучило, что обещанное место президент позабыл. Ему казалось, и вполне заслуженно, что за пост Главы церкви будет идти оживлённейшая торговля, а он, так и не накопил достаточно средств, - промотал в карты - и жалел об этом. И правильно делал, любое дело на Кремль проливалось долларовым дождём.
   Глава государства положил трубку и стал тереть вогнутую переносицу.
   -Когда отзовёте? - вопросил к нему Кадыров. Правый глаз у него сильно опух и стал синим, как баклажан. Он хотел призвать в помощь Сергея Ивановича, но тот ускользнул из-под рук вместе с мэром неизвестно где. - Вот и дружи с такими, - подумал Кадыров и, раскрутив "Паркер" с золотым пером, молча написал арабскими буквами в Ивановском талисмане: "Чтоб ты издох, предатель!" и зашил его в чёрное шевро.
   Президент взял коробочку и кончиком пальца стал втирать в шею привезённый знахарем жирный крем, чтобы не было морщин. Затем он снял со спинки стула коричневое полотенце и замахал им, как пропеллером. Он о чём-то озабоченно думал.
   -Я не забыл, - сказал он, прочитав мысли Кадырова. - Лады, считай дело слажено, пошлю в Танзанию, а теперь, уезжай! Не хочу снимать тебя с дыбы! Ехай, мы без тебя разберёмся.
   Провожали Кадырова без апофеоза - тихо и скромно.
   Не успел президентский лайнер "мишленовскими" шинами коснуться взлётно-посадочной полосы Ханкалинской военной базы, как мэр накручивал диск, звонил.
   -Слышь, ты, Дроздов! - кричал он Алексию Второму. Тот "освящал" в Астрахани спуск нового эсминца на воды Каспия бутылкой шампанского. - Сколько верёвочке не виться, а конец-то есть - готовься!
   -Куда? - спросил охрипшим голосом Алексий.
   -На тот свет! - Наступило гробовое молчание.
   -Куда-куда?
   -Кадыров заместо тебя будет! - Мэр услышал, как сто пятидесяти килограммовая туша глухо шлёпнулась о палубу. - Пошутил-пошутил, - засмеялся он. - Его в Танзанию послали - негров разводить! - Но Лужкова никто не слушал.
   -Воздух! - сказал поп и провёл рукой по давно нечёсаной бороде. Зенитчики, не поняв, открыли беспорядочную стрельбу из противолодочных орудий и сбили самолёт президента Армении Роберта Кочаряна.
  

5

  
   Первым осудил события в Кремле Саддам Хусен и в телефонном разговоре рекомендовал "русскому другу" применить против "захватчиков" споры сибирской язвы или горчичный газ.
   -Смотри, если нет, - говорил он, тихо, - пришлю через Жириновского! - ЦРУ зафиксировали эту часть беседы.
   -Ты о чём, дружочек! - также тихо сказал русский президент. - Кто тебе их дал, забыл? - эту часть беседы американцы не смогли расшифровать.
   -Да, да! - сказал Саддам. - Вспомнил. Шукран, эфенди! - и осторожно положил трубку.
   -Bastard! - обозвал его президент. - Душегуб!
   Потом в Барвиху позвонил некий Ким Чен Ир, и предложил сбросить на Дворец Съездов атомную бомбу.
   -Если нет, то запущу свою, - предложил он.
   -Narrow-eyed monkey! - закричал на него президент. - Вспомни, кто тебе дал двести комплектов "СС-22" с разделяющимися боеголовками, а? - в ярости он ткнул папироску мимо пепельницы - на скатерть.
   -Спомниль-спомниль, - залепетал Ким Чен Ир. - Пасибо, товались! - и осторожно положил трубку.
   Положили трубку и в Барвихе, вернее, бросили. Скатерть дымила от не затушенного окурка, но президент этого не замечал, он впал в отчаяние и злобу, и с багровой физиономией кричал:
   -Я не продавец змеиного жира! Кто им это дал? Забываются! После одиннадцатого сентября от них ничего путного! Тупицы! - Он нервно расхаживался по кабинету. На нём был серый костюмчик английского покроя и галстук-селёдка. В глазу он зажал монокль, от которого вниз спускался шёлковый шнурок. - Кыш, кыш! Проклятущая! - согнал он с президентского штурвала чёрную ворону и пнул, оказавшегося под ногой, шелудивого пса Фила. Президент крушил всё: опрокинул стол, стулья, скинул с тумбочки телефоны.
   Он строго посмотрел на тайного советника, стоявшего по струнке у входной двери: длинный нос, выпирающие надбровные дуги и лохматые брови делали того похожим на неандертальца.
   -Ну и рожа, - подумал президент. Колотушку - и вылитый Джек Потрошитель. - Доложи обстановку... что там и как. Бандюги только Дворец захватили, или ещё чего?
   -Только его - остальная территория под нашим наблюдением! Можете спать спокойно-преспокойно.
   -Знаю я твоё "спокойно". Говори конкретнее, чего и сколько.
   -На Сенатской площади сто четырнадцать установок залпового огня "Град", на Спасской башне и на Успенском соборе находятся снайперы - по два полка. По всему периметру кремлёвской стены сидят десантники, - подмога не пройдёт. Соборную площадь охраняют войска МВД под командованием маршала Ворошилова.
   -А что на Дворцовой, Ивановской и Троицкой площадях - пусто?
   -Никак нет! Там находится более семи тысяч единиц бронетехники, включая тяжёлые танки "Т-117" - яблоку упасть негде и отборные войска под командованием товарища Квашнина. Одна беда - воруют гады! Всё растаскивают! Разве приставишь к каждому. Владимир Владимирович, надо увеличить бы штат четырнадцатого управления.
   -Да они сами всё до них и разворовали! - крикнул президент. - А что, на Кремлёвской и Кадашевской набережной пусто? Оттуда удобно вести прицельную стрельбу из "Градов"!
   -И "Грады" там стоят с утречка, и "САУ", и тактические ракеты малой дальности. И на Манежной и на Пушкинской и в Китай-городе - везде стоят! И в воздухе непрестанно баражируют "Чёрные акулы". Разнесём Дворец к чёртой матери, мой фюрер!
   -Погоди, дружочек, это мы всегда успеем. Посмотрим, как они будут петь, когда мы им воду, газ и электричество отключим!
   -Уже отключили! - щёлкнул каблуками неандерталец.
   -Отлично! Поморозим их! А канализацию? - сказал машинально президент и плюхнулся в глубокое велюровое кресло, работы московских мастеров начала восемнадцатого века. У него были воспалённые красные глаза, испещрённые как у Дракулы синими капиллярами. Вдруг он вскочил из кресла, как ужаленный. - Батенька! Ведь это главная подлянка! Это здорово! Посмотрим, как они будут! Скажи Бороде...
   Патрушев щёлкнул тумблером рации.
   -Пал Палыч! Как слышишь? Приём-приём!
   -Слышу хорошо, - ответил упавкремлёвделами. Его кабинет и все кремлёвские службы находились теперь в гостинице "Россия".
   -Всё перекрыли?
   -Как велели...
   -Закрой задвижки и на канализацию - немедленно!
   -Как это "закрой"? Обалдели? - у Бородина отвисла челюсть.
   -Президент велел.
   -А как люди будут?
   -Перекрой - не твоя забота!
   -Уволь, я этого не могу... это чересчур!
   -Позови Будённого! Ты уволен! Семён Михалыч, - сказал он начальнику ФСО, - назначаю тебя заместо Бородина! Перекрой задвижки на канализации! Понял?
   -Слушаюсь! - закричал Будённый. - А кислород?
   -Что, можно? - удивился Патрушев.
   -Можно, - сказал Будённый. У него было загнанное выражение усталых глаз.
   Наступила на какое-то время тишина. Президент взял рацию.
   -И ты полагаешь, что это реально? - он развалился в кресле и положил одну ногу на подлокотник. - Как?
   -Элементарно, - сказал Будённый. Он хотел загладить свою вину. - Клин клином вышибают! Что, не знали?
   -Газом, что ли? - президент посмотрел на Патрушева через монокль
   -Так точно! Это вы? Хайль Гитлер! - гаркнул Будённый.
   Президент, не вставая из кресла, вскинул левую ладошку.
   -Зиг хайль! - и дёрнул головой. Монокль выпал из глаза и покатился в сторону тайного советника. - Семён Михалыч, - сказал он новому управляющему, и начал шарить по полу руками, - приступай к исполнению своих прямых служебных обязанностей! Понял? Умница! - и выключил рацию. - Болван, - сказал он Патрушеву, - старый дед умнее тебя.
   -Исправлюсь! - сказал бровастый Патрушев и незаметно наступил каучуком на стёклышко. Пока президент близоруко искал монокль под столом, он поднял его за верёвочку и неслышно сбросил вещицу, принадлежавшую когда-то фельдмаршалу Паулюсу, в свой глубокий карман.
   -Не видел? - обернулся к нему президент.
   -Чего? - пошёл в отказ Патрушев. - Не видел.
   -Раз не видел, чего дурнем стоишь? Иди!
   Тайный советник, прихватив с сандаловой этажерки и пасхальное яйцо Фаберже, гуттаперчевой походкой направился к выходу.
   Большая, с залысинами крыса, шла по Барвихе. Тревожный звон колоколов был слышен и здесь. Над смрадом, смертью и страданием они трезвонили до потери сил. Крыса достала из кармана коробочку с ватными тампонами и заткнула ими огромные, локаторами уши.
   Усевшись, в бронированный автомобиль, она отправилась на Лубянку и с удовольствием поглядывала на мир из затемнённого окна. Повсюду шли демонстрации с плакатами: "Вывести войска и прекратить убийства в Чечне!" "Спасти Кремль - спасти Россию!"
   -Как бы не так, - думал Патрушев холодно и аляповато. - Вот запустим "Ви-Экс"! Или ещё чего лучше, "Градом"! Как по Комсомольскому! Разрушим всё до основания! - В его планы входило ободрать весь земной шар, снести деревья, всё живое, чтобы наслаждаться мёртвым миром.
   Но мысли президента далеко превосходили планы тайного советника: на заводе имени Хруничева уже разбирали боеголовки и вынув из них стеклянные колбы с сибиреязвенными возбудителями, устанавливали на их место колбочки с высокотоксичными фосфороорганическими соединениями. В маленькой президентской голове рождались такие идеи, что Патрушеву, со своей большой, было служить и служить. Чудовищная перспектива ждала находившихся в Кремлёвском Дворце съездов. Сегодня президент отдавал секретные приказы взрывать дома, придерживать и отравлять гуманитарную помощь, направляемую в Чечню и бог весть какие злодеяния. Здравый смысл не понимает, не может понять, зачем это? Why? А что будет с ним самим ЗАВТРА?
   -До завтра - дожить надо, - рассуждал президент. Типичная психология убийцы, - он жил сегодняшним днём...
  

6

  
   За окном бесновался октябрьский снег, а во Дворце отключили воду и перекрыли канализацию, будто там никого и не было. Бараев поручил бойцам произвести рекогносцировку на местности и те, обнаружили, что в подвалах имеются: законсервированная на случай войны дизель-электростанция, склад ГСМ и большой запас продуктов. Станцию запустили. Тепло и свет вдохнули жизнь! Стали раздавать продукты. Но воды, воды не было, и это усугубляло их нелёгкую долю, особенно женщин.
   -Privat! - подозвал к себе captain бойца в маске. - Пригласите из любителей театрального искусства крепких парней - пусть выроют колодцы и обеспечьте зал водой.
   Боец прошёлся между рядами.
   -Ты... ты... ты, - он выбрал сотню театралов атлетического телосложения и позвал их в подвальное помещение. Указав им на красные лопаты и тяжёлые заступы на пожарных стендах, сказал. - Пацаны, это лучше чем протеин - по себе знаю, ройте! - и он уселся на высокий барный стул и закурил. - За хорошую работу - буду премировать - по сигарете "Парламент-лайт". Я смотрю - не сачкуйте!
   Жёлтая песчаная земля оказалась податливой и стала быстро давать ключевую воду. Жизнь в "прифронтовой полосе" наладилась, но нормальным, состояние дел, никак нельзя было назвать.
   -Товарищи, - сказал залу captain, - разрешите мне называть вас именно так. Извините за причинённые вам неудобства и стеснения. Моя республика, что бы вы знали, вот в таком состоянии уже несколько лет. Представляете, каково нам?
   -Да, незавидное у вас положение, - сказала директриса. - Я только теперь поняла, как это тяжело. - Лицо у неё было бледное, и она закашляла. Она сняла шаль и повесила на спинку стула. - Что ж, будем ждать президента.
   -А что делать, как не ждать! - сказал кто-то из зала.
   -Граждане! - приподнялся с места один товарищ. - Давайте организуем, что-то такое, что скрасило бы нашу нелёгкую долю...
   -А что бы вы предложили? - спросила у него Светлана Викторовна. - Представьтесь, пожалуйста.
   -Юрский, Сергей Наумович. Не знаю... может лотерею?
   -А где взять лото?
   -А зачем лото! Называйте номер, любой, в пределах количества кресел.
   -Ну и что дальше? Что делать выигравшему? Плясать?
   -А я почём знаю, - сказал седоволосый товарищ в тёмно-синем костюме. - Я внёс предложение, а вы уж, думайте, как его реализовать.
   -Двойную пайку хлеба! - раздался приятный баритон из президентской ложи. Это был Гвишиани, он стоял у барьера и был без галстука-бабочки; благодаря открытому вороту, что-то наглое и нечистоплотное исходило от него, жидкие волосы слиплись на высоком в бородавках лбу.
   -Это не совсем этично, как можно съесть больше соседа? - сказал Юрский.
   -Ну, тогда я не знаю. И вообще, мы не можем проводить, какие-либо игры, пока шеф не даст добро, - он посмотрел в сторону Бараева. - Вы меня не убьёте?
   -Тебя русские сами убьют, сядь на место, - сказал Бараев. - Света, начинай спорт-лото.
   -Я-то, начну, мне не трудно, но я не вижу смысла в этом. Что предложим победителю?
   -Выигравший - уходит.
   -Я тебя не поняла. Куда уходит? За кулисы?
   -Домой, Света, к себе домой.
   -Правда?
   -Такая же, как ты стоишь передо мной. Объяви об этом залу. И ещё, я хочу внести маленькую поправку, - сказал Мовсар. - Он выбирает себе спутника. Это справедливо. Трудно человеку одному, разве может он один? У Горького есть такие слова... Света, если мы выберемся из этой передряги, я нарисую твой портрет, хотя и не знаю, с какой стороны подойти к мольберту и не различу акварельных красок от масляных.
   -Что ж, парень, я согласна позировать тебе... в натуральную величину. Мне так никто не говорил. Я не очень сожалею о случившемся... Граждане, - сказала она громко, - прошу минуту внимания. Начинаем лото... - В течение часа несколько пар покинули театр.
  
   -Номер "Девятнадцать, - директриса помедлила, и почему-то вспомнив мелодию "Отель Калифорния", сказала. - Шестьдесят девять".
   На сцену поднялась девушка в костюме "букле"; пиджак был на голом теле, под левой грудью была наколота красной тушью лилия.
   -Наверное, такая в Москве мода, - думал про это молодой парень. Огромные глаза смотрели на неё в прорезь трикотажной маски.
   -Он! - девушка указала на зачарованного.
   -Он не из зала, - сказал captain. - Выберите другого.
   -Нет, я ухожу с ним! Такие глаза я видела однажды в ресторане "Казахстан" в Тарасовке... Или вы не хозяин слову?
   -И чего это женщины наседают на меня? Яков, вперёд! - приказал командир. - Где наша не пропадала!
   -Мовсар, его же схватят! Пусть остаётся, - сказала директриса.
   -Нет... это судьба... сними маску и покажи москвичам, какие у нас пацаны! - Нагеленная причёска "Только что с постели", видимо боец тем и занимался, как ухаживать за ней, делала его похожим на тинэйджера, нежели на военного, хотя под мышкой у него был угрожающего вида "Стечкин", а в руках - "Калашников" с металлическим прикладом и подствольным гранатомётом.
   -Достойный выбор, - сказала директриса и оторвала глаза на девушку. - Как вас зовут, охотница Диана?
   -Екатерина Маслова...
   Яков снял пояс "шахида" и осторожно положил его на кресло и передал рацию и автомат Мовсару. Достал из кармана пачку "Парламент-Лайт" и протянул Светлане Викторовне.
   -Возьмите... по ним грамотные менты вычисляют, кто есть кто...
   Маслова взяла его под руку, и они пошли.
   -Стойте! - остановила их директриса. - Подождите, - она ушла и скоро вернулась с реквизиторской сумкой. Достала из неё длинную бороду и наклеила парню.
   -Теперь, - он совсем плохой, - сказал командир, разглядывая своего бойца: тонкие, благородные черты лица делали его похожим на Усаму Бен Ладена. - Или обрежьте бороду, или дайте ему зипун, не то, - сказал Мовсар, - американцы его схватят прямо на выходе. А ей - дайте салоп.
   Их облачили в антикварные одежды, и директриса сказала:
   -С Богом, идите!
   -Вперёд! - сказал Яков. - С нами Аллах и семь пулемётов...
  
   Был поздний вечер, погода с каждой минутой становилась хуже. Порывистый ветер бил в лицо крупными хлопьями снега. На Сенатской площади к "актёрам" подбежали люди в штатском.
   -Осторожнее, бояре! - Яков по-царски развёл руками. - Она ранена, - и указал на спутницу, облокотившуюся на его плечо. Подошли к ним и люди в военной форме. - Стрельцы! - сказал им Иоан Грозный. - Чего стоите? Лекаря! Вызывайте карету скорой помощи!
   Один из штатских, с чёрным дипломатом в руках, видимо он был старшим, щёлкнул тумблером рации.
   -Николай Платонович, ещё паре удалось покинуть Дворец. Куда их?
   -На Лубянку, дружочек! - слышалось в рации. - В первый корпус. И пусть присматривают за ними.
   Тотчас подъехал медицинский "УАЗ-452" зелёного цвета. В салоне сидела полудюжина санитаров с одутловатыми лицами, - на них были белые халаты, забрызганные кровью. За рулём, сгорбившись, сидел солдат-квазимода: рукава гимнастёрки далеко не доставали запястий. Клешни и лицо были в саже и моторном масле.
   К нему и подсел штатский с подозрительным чемоданом; он поставил его на кожух двигателя и, повернувшись к санитарам, отогнул им лацкан пальто - показал значок госбезопасности: щит и два тефтонских меча, обвитых гадюками, и молча повёл скошенным квадратным подбородком на "актёров":
   -Смотрите - не упустите.
   Санитары, тоже молча, закивали головами:
   -Не беспокойтесь, хозяин, не упустим...
   Через Спасские ворота "УАЗ" выехал на Красную площадь, забитую грузовиками, в которых были вооружённые солдаты. Юля между ними, под знак "Въезд запрещён", они направились по Никольской улице к ФСБ. Правую сторону улицы занимали танки с толстыми, как двухсотлитровые бочки стволами. Мокрый снег налипал на стёкла, а дворники работали плохо: водитель вылезал из кабины и стучал ими, сбивая наледь. Затем, он ветошью протирал стёкло - от этого видимость только ухудшалась.
   Почти у цели им пришлось остановиться - площадь Лубянка, из-за огромного столпотворения военных, милиции, превратилась в большой базар, на который съехалась вся Средняя Азия. Стоял гомон, махали руками, доказывая, друг другу, кто главный. Инспектор ВАИ замахал им светящейся палкой и, не обращая внимания на спецпропуск с красной полосой на лобовом стекле, направил вправо - на Новую площадь.
   Спуск был скользким и "УАЗ" зацепил правым бортом полевую кухню. Большой котёл сорвался с подложенные под колёса чурки и покатился вниз, медленно набирая скорость. Возле здания министерства тяжёлого машиностроения кухня ударилась в развёрнутую ракетную установку "Земля-земля" и котёл развернуло. Фаркопом сразило нескольких офицеров, сгрудившихся над картой.
   -Козлы! - перегородил им дорогу генерал в фуражке с идиотско-высокой тульей. - Стоять! - и достал "Макарова".
   -Не тормози! - сказал Яков водителю. - Дави! Или он порвёт тебе задницу на немецкий крест. - Квазимода газанул через генерала, послышался хруст перемолотых костей и они помчались к улице Забелина. Никто за ними не гнался, задави они хоть Ельцына, хоть Гейдар Алиева: военные открыли котёл и черпали из него чем попало "кирзуху", так называется гречневая каша. Но Яков говорил. - Гони, старик! За нами погоня! Заруливай налево... вправо... в Хохловский переулок...
   Санитарам нравилась быстрая езда, и они беззвучно смеялись. Водитель-же, скоро поняв, что за ними никто не гонится, успокоился и стал сворачивать в Колпачный переулок, в сторону ФСБ.
   -Останови тачку, - сказал ему Яков, но тот, широко улыбаясь, гнал. - Парни, - сказал Яков санитарам, - а ну, прикажите ему остановиться, девушке плохо - укачало, - но те молчали. - Гиппократы, чего молчите? Боитесь, что изо рта золотой олень сбежит?
   Водитель обернулся к ним и по лошадиному заржал:
   -Гы-гы-гы! Уроды! Дайте тёлке пирамидону! Артист, да они глухонемые! Не видишь по рожам?
   -Алё, гараж! - сказал Яков. - Останови гроб!
   -Перебьёшься! Гы-гы-гы! - и он раскрыл огромный, чёрной бездной рот, и постучал по темечку пальцами кулака. Раздался звук, как из пустой бочки, - дум-дум!
   Яков достал "Стечкина" и с вытянутой руки выстрелил прямо в дурно пахнущую дыру. Пуля "чёрная липа", раскрывшись цветком, застряла в голове, и хохотун медленно повалился вправо, на моторный отсек... Воронёная сталь, пока "Скорая" катилась к зданию допетровского периода, покачиваясь коброй, заворожила глухонемых, - они подняли руки.
   -Здесь двадцать патронов, - сказал им Яков, будто они слышали, - один, который был в столе, торчит в дурной башке вашего коллеги, и вынимать его слишком поздно! Поздно, Рита, ты полюбила вора! - процитировал он Раджу Капура из кинофильма "Господин 420". - Смотрите, я перевожу пушку на автомат. Видите? Кельманды? - Они замычали:
   -М-м! М-м! Кельманды - жизнь превыше долга!
   -Солнце моё, - сказал Яков девушке, - у них должны быть наручники, посмотри. Нет, стой! Отойди от них! Ты, - сказал он глухому, что был к нему ближе, - давай... доставай наручники! - тот был очень умный и больше ему Яков не приказывал. Он оперативно стал пристёгивать коллег их же наручниками друг к другу.
   Вереница вышла из железного ящика, и затопала ботинками сорок шестого размера к столбу в глубине стройки. На нём, когда-то, вздёргивали непослушных бояр за отказ стричь бороды, теперь, на том крюке, противно скрипел фонарный абажур - без лампочки. Глухонемые комитетчики сами пристегнулись вокруг столба, и чтобы не замёрзнуть, стали водить хоровод.
   -Не мычите, жлобы, - сказал им Яков, - а то пуф-пуф сделаю. Фирштейн? -и сам проверил качество сцепки. Они с Катей сели в "УАЗ" и Яков повёл его дальше, - куда указывала девушка. На улице Трофимова, рядом с театром Дурова, у них кончился бензин.
   -Что за служба? - возмутился Яков. - Всё у них на соплях!
   Девушка остановила старенький сто девяностый "Мерседес".
   -Дядя, - сказал Яков, подойдя к водителю пьяным голосом. - В Орехово-Борисово нам!
   -Прыгайте! - сказал водитель.
   -Давай, дядя, погоняй! Да через центр!
   -Ну и видон у вас! Откуда, дирёвня? - поинтересовался шофёр, раскуривая сигарету без фильтра.
   -Псковские мы, - заокал пассажир.
   -Дирёвня! Там что, так и ходють? До сих пор?
   -Ходють, - сказал Яков. - От сих и до сих! - и врезал ему в торец. - Понятно?
   -Понятно... Прости, барин... Это я не со зла.
   -Прощаю, жми на газ! И послушай, дядя, совета христианина, не смей боле оскорблять тружеников села!
   -Ну, чего уж не понять, понятно, - заокал и водитель, убирая с нижней губы кровь.
   Через пять минут, в районе ярко освещённого Курского вокзала, Яков сказал ему:
   -Дядя, смотри, лепота-то, какая! Останови бричку. Мы с матушкой пройдёмся по Москве златоглавой, поклонимся церквам! - и кинул ему с барского плеча двадцать долларов. Они вышли на Садовом кольце и охая, дошли до строящегося торгового центра у вокзала. Они выкинули шушуны в открытый люк теплотрассы, в который, чуть было, не провалились.
   -Благодарствую, - сказала им голова бездомного и тотчас скрылась в недрах земли. На привокзальной площади они подошли к стоянке такси. Свободных машин было много, и они уселись в одну, что было новенькой.
   -Зимлак, - сказал с армянским акцентом Яков, - атвези, да, на Войковской.
   -А почему вы так легко одеты? - поинтересовался водила, когда они свернули направо на Садовое кольцо.
   -Да ми из Сочи.
   -Ну, здесь-то не Сочи! - воскликнул он.
   -Варовали нас в ростовский поезд: пошли в вагон-ресторан, рубленный бифштекс с яйцом заказали, салатики, хапур-чапур, випили, вернулись, - а в купе - хрен ночеваль, и тот скочеваль! Ростов - папа, Москва - мама...
   -Эх! - воскликнул таксист. - И Макеевка, мать её за ноги! Я оттуда. Вор на воре и вором погоняет! Знаю... Губернатор Владимир Чуб - первый вор!
   -Зимлак, я всё время путаю его с Чубайсом. Кто из них кто?
   -Тоже Вор в Законе, но только в квадрате! - сказал таксист.
   -И я так думай, - сказал Яков. - Зимлак, совсем холодно издес, включи, да, печку! И гони, плачу за скорость!
   Водитель жёлтой "Волги" вдавил педаль газа и погнал на большой скорости. Он включил радио. Левитан говорил про сбежавших бандитов, но пассажир повернул регулятор громкости обратно.
   -Зимлак, сам расскажи, что творится. А эти жиды, vhorret counhem, - он указал на радиоприёмник, - всё врут, да врут.
   -Эт точно! - сказал таксист. - Врут! Здесь такое творится! Не приведи Господь! Боевики захватили Кремль и требуют им выдать Селезнёва, а он, гад, с Буратаевой в Анталию свалил. Пузо греет...
   -Вах-вах! - сказал Яков, - там харащё. Мой друг Ибрагим живёт. - Останови издесь, возле метро. Водка-модка купим. Вона "Жигули", видишь? Эт мой брат. Мы с ним в армухе били. У него свой хата в Химки ест. Хочешь, поехали и с нами, снимем тебе тёлка на Кольцевом дороге - устроим маленький бордельеро с забегом в ширину.
   -Эх! - сказал таксист. - Зимлак, у меня жена! Окольцован я! Не рад, - и указал на безымянный палец правой руки. - Да и на линию только выехал. Вы уж как-нибудь сами.
   Яков достал из кармана новую пятидесятидолларовую купюру и протянул её разбитному водителю.
   -Будешь в Сочи, да, загляни в гостиница "Лелинград", я там каталой работаю. Миня Хачик зовут. Випьем, я тебе тёлку випишу - бесплатную, правда, Людмил? - обратился он к своей спутнице.
   -Сообразим, он хорошо нас вёз, - сказала Маслова. - Приезжайте.
   -Буду - непременно зайду, - пообещал таксист и спрятал полтинник. - Счастливо погулять! - Он тут же подцепил новых пассажиров и дал газку вправо, в сторону Старопетровского проезда.
   -У меня дома ничего нет, - сказала Катя, и они пошли на рынок, что функционирует у метро круглые сутки и там купили себе тёплые куртки и всякую всячину и с пакетами перешли на другую сторону Ленинградки.
   -Постой, - сказал Яков девушке, - я сейчас.
   -Ты вернёшься? - задала она ему вопрос. - Я тебя не выдам, не бойся.
   -Я ничего не боюсь, кроме Всевышнего Аллаха! Подожди! - и он побежал обратно к рынку.
   -Зимлак, - сказал он азеру, торговавшему в палатке цветами, - дай мне столько цветов, сколько я смогу унести. Причём, самые лучшие для самой лучшей девушки.
   Он шёл в обхват с огромным букетом не по подземному переходу, а направился к Масловой через широкую дорогу и пел:
  
   Я буду долго гнать велосипед
   В глухих лесах его остановлю
   Я лишь сорву цветы, и подарю букет
   Той девушке, которую люблю...
  
   Они заскочили в синий троллейбус, последний и на нём, поехали в обратном направлении к Соколу, где жила Катя. Ленинградское шоссе было заполнено танками и бронетранспортёрами. Автоматчики останавливали лишь редкие автомашины идущие из центра и, вытащив за шкирку растерянных людей, заставляли их класть руки на холодную броню, и били ботинками по щиколоткам, чтобы те шире раздвинули ноги, - искали вчерашний день.
  

7

  
   -Номер "Сто двадцать один - Тридцать четыре"! На сцену! - во Дворце продолжали лото. В кресле поднялся товарищ, который и предложил эту игру.
   -Светлана Викторовна, считайтесь дальше, - сказал Юрский.
   -Что случилось?
   -Я затеял эту беду, и должен присутствовать до окончания тиража.
   -Ладно, оставайтесь. Ряд "Двести одиннадцать" место "Сто сорок пять", - объявила она очередной номер. Брюнетка, в брючном костюме, уставшая и заметно похудевшая за эти дни каторги, поднялась на авансцену. Она повернулась к залу и стала вглядываться в лица, но того, кто ей был нужен, не могла увидеть.
   -Он должен быть здесь, - сказала она. - Он не мог соскочить - у меня ключи от квартиры.
   -Кто? - спросила Сорокина.
   -Как кто? Он...
   -Ну и чего вы стоите? Ищите его.
   Женщина сошла со сцены и пошла по залу. На последних рядах, положив, голову на розовые балыки в чёрной паутинке, спал в помятом костюме лысый мужчина. Он был лысым не оттого, что не росли волосы - следуя какой-то моде, он каждые два дня её гладко брил.
   -Ах ты, кобель! - подбоченилась его жена. - Рыжей ему захотелось! - но тот ничего не слышал. Тогда она вцепилась в копну рыжих волос. - Ах ты! - Вид соперницы оставлял желать лучшего: на губах расползлась помада, а под глазами были чёрные разводы от туши. Та раскрыла синие глаза, и захлопала огромными ресницами. - Ты посмотри на себя! Клеопатра!
   -Сама крокапатла! - сказала она и оттолкнула брюнетку. - Слова ни с кем не скажи... Забирай - он никакой! Вставай, страна огромная... тьфу, на него!
   -Да как ты смеешь! - возмутилась брюнетка. - Васенька, она плюнула на твоего тигрёнка! После того, что она сделала, ты никак не можешь с нею быть - даже рядом! Пойдём, - она взяла его за руку, - я выиграла. Собаку надо выгулять... наверное, все башмаки погрызла. Невоспитанная! После такого - любой будет никаким!
   Рыжая дама, встав, а была она высокой и дородной, задрала атласную юбку и, не стесняясь никого, стала поправлять стрелку на чулках. Ей было что показать.
   -Ровно? - спросила она у Василия, повернувшись к нему спиной. Глаза у того заблестели. - Иди, иди! - сказала ему гранд-дама. - Однополчанин! В следующий раз будешь кого приглашать, не забудь кольчугу поддеть под парадный пиджак. - Зал в полной тишине слушал семейную драму.
   -Василий, - Мовсар указал на рыжую, - забирай и её. Мадам, и вы идёте с ними. Не разобравшаяся толком, что же происходит вокруг, она спросила:
   -Куда? Домой? Насовсем что ли? Не может быть такого!
   -Может! Собирайтесь, - сказал ей Мовсар.
   Гранд-дама стала решительно приводить в порядок причёску, достала из чёрной сумочки "Шанель" пудреницу.
   -Ни в коем случае! - заявила обманутая. - Или я, или никто! - Она по всем параметрам уступала сопернице.
   -Не будьте эгоисткой! - строго сказала Светлана Викторовна. - У нас мало времени, - и топнула ногой.
   Впереди Василий и за ним его женщины, которые держались друг от друга на недосягаемом расстоянии, направились к выходу - со скоростью двадцать миль в час. Но скоро они шли обратно... походкой лунатиков, в полной растерянности.
   -Как же так? - брюнетка подошла к Мовсару. Её глаза были широко раскрыты. - Это не честно, парень! Я выиграла! - она жадно смотрела на юношу.
   -Объясните, в чём дело?
   -Нас не выпустили... По нам открыли стрельбу...
   -Кто?
   -Свои... - сказала гранд-дама. - Суки лагерные!
   Мовсар сошёл со сцены и из тёмной части зала посмотрел через узкую портьерную щель наружу. За окнами стоял гул моторов, лязганье гусениц. Далеко внизу - по Сенатской площади - бегали, суетясь, люди в NBC-костюмах. Он видел притаившихся на крышах соседних домов и на кремлёвской стене снайперов в противогазах и понял, что скоро предстоит ожидать штурма. Captain хотел отойти, но боковым зрением увидел, как солдаты в гермоукупорочных костюмах открывают борта "Уралов" и с осторожностью снимают длинные серые ящики с надписью "ANTRAX`s" и складируют их у самоходных артиллерийских установок.
   К Мовсару молча подошла брюнетка и, встав рядом, посмотрела наружу... У неё были глаза человека, который увидел что-то страшное, настолько, что нельзя этого описать. Странная грусть овладела парнем. Он не думал в это время ни о штурме, ни о снарядах, начинённых отравой, он думал, как перенести троих на безопасную сторону, где их ждали близкие, друзья. Такое бывает, - ты должен выполнить слово, и не знаешь, как это сделать. А она всё продолжала думать, что он всесилен, сверхчеловек, Гарри Гудини! Но он был всего лишь простым парнишкой, который облапошил ФСБ, коростную службу на теле россиян, не умеющую действовать интеллектуально, только подлянками.
   -Джонни! - сказал он в рацию. - Принеси в зал противогазы.
   -Слушаюсь, captain! - ответил боец.
  
   -Василий, - сказал Мовсар. - Я не обману ваших ожиданий, сейчас вы получите противогазы... при сложившихся обстоятельствах это равносильно тому, что вы покинули театр. В армии служил?
   -На подводной лодке "Севастополь". Старшина первой статьи - Шандыбин. Радист.
   -Сейчас вам их принесут, сможешь показать женщинам, как пользоваться резинотехническими изделиями?
   -Смогу.
   К ним подошёл парень со спортивной сумкой "Адидас" и откозырял капитану.
   -Caporal, - сказал ему Мовсар, - выдай их старшине первой статьи.
   Шандыбин взял противогазы и ничего не говоря сам надел на женщин и поставил их рядышком.
   -Слышите меня? - спросил он.
   Те закачали хоботами:
   -Слышим, слышим.
   -Ну, так и ходите, не снимайте. - Он оставил их стоять рядышком, а сам пошёл к свободному креслу.
   -Мужик, - крикнул ему боец, - забери свой прибор. - Но тот шёл между рядами, качаясь, как по палубе и пел голосом Бориса Штоколова:
  
   А волны бушуют и плачут,
   И бьются о борт корабля!
  
   На лицо Мовсара легла тень, оно было озабоченным.
   -La fin de la comИdie! - сказал он директрисе, поднявшись вновь на сцену.
   -У нас, что, проблемы?
   Он подвёл её к затемнённому окну и показал на ящики.
   -Это означает верную смерть!
   -Что делать? - прозвучал извечный русский вопрос.
   -Давай, Светлана, успокоим зал. Придумаем им какую-нибудь байку... Нам нужно время - сутки. У нас есть запасной вариант...
  

8

  
   -Послушайте меня, - обратилась директриса к залу. -Возможно, против нас применят слезоточивый газ... это не опасно... не совсем. Давайте послушаем совета военного, который в этом разбирается.
   -Граждане, - сказал captain, - я в этом деле дока, нас частенько обстреливают химическими снарядами, почти каждый день. Мы сделаем вот что, приготовьте материю... чужую не надо - только свою... сложите в несколько слоёв... намочите водой. О`кей? Когда начнётся обстрел, ложитесь на пол - лицом вниз, и дышите только через неё, и всё обойдётся... Вы не помните телефон профессора Владимира Маркина.
   -Какого Маркина? - спросили из зала.
   -Который "Нестаритом" торгует.
   -А зачем он?
   -Это волшебное снадобье от всех напастей. Я слышал о нём по "Радио России", и доставляют его в любую точку. Закажем, и оно, я уверен, поможет, - если быстро окажут медицинскую помощь.
   -А если не окажут? - спросила Светлана Викторовна.
   -Как не окажут? - удивился captain. По прошествию небольшого отрезка времени, менее суток, слова директрисы окажутся пророческими, - оставшимся в живых, после газовой атаки, не будет оказано практически никакой помощи, наоборот, её проигнорируют. Врачей, старавшихся пробиться к отравленным, ФСБ, это сообщество моральных уродов с большими ушами - оттесняла.
   С места поднялся интеллигентного вида человек в очках из титанового сплава:
   -Какой "Нестарит", граждане? - и он посмотрел вокруг. - Это обман! Маркин - вымышленное имя и он не профессор, а председатель радиокомпании Армен Оганесян. И вопросы ему задают не слушатели, а сами дикторы, слегка изменив тональность. Говорят в банку, - он сложил ладони рупором. - Препарат, конечно, не из дешёвых, по сто баксов, но он - стоит этих денег! Покупайте, и убедитесь сами. Товар сертифицирован.
   В зале стали смеяться.
   -Гражданин! - остановил спектакль Юрский. - Кого вы лечите? - глаза его при этом выкатились. - Оставьте все эти "Нестариты", тряпки! Не тешьте себя, бесполезно...
   -А вы откуда знаете? Вы химик?
   -Нет, я инженер-строитель, метростроевец. Вот если бы противогазы!
   -У нас один есть, - рассердилась за испорченное шоу Сорокина, - заберите.
   -Нет, не заберу. Моряк не взял, а я, чем хуже?
   -Товарищ метростроевец! - обратился к нему captain. - Давайте выроем тоннель.
   -О зохун вей! - он схватился за голову. - О Боже мой! Час от часу не легче... Какой тоннель, в какую сторону?
   -До станции метро "Александровский сад". Мне пацаны говорят, что земля здесь мягкая, как сливочное масло.
   -Ну, что вы говорите? Это возможно только в романах! Грунт надо укреплять...
   -Необязательно, - сказал Бараев. - Верхнюю часть будем делать полусферой. У меня есть такой опыт, мы рыли тоннель в три тысячи метров, а здесь - нам надо сделать проходку... тысячу, тысячу сто метров. Это наш запасной вариант, мы просчитали, прежде чем взять Кремль. Если оперативно возьмёмся за дело - пробьёмся. Как вас зовут?
   -Сергей Наумович.
   -Сергей Налимович...
   -Молодой человек, я, Сергей Наумович! Прошу не путать Бабеля с Бебелем, Гоголя с Гегелем. И не мешайте мне, дайте сориентироваться, где север-юг.
   -Товарищ начальник "Метрострой-2", - сказал ему официальным тоном Мовсар. - Я думаю, что вы меня не осудите за столь ответственную должность, которую я возлагаю на вас. Вот вам армейский компас... держите и карту с коммуникациями в районе Кремля. Не спешите, у нас есть время. До начала штурма нашим оппонентам придётся эвакуировать из центра людей, а пока солдаты будут мародёрничать, на это уйдёт сутки, штурма не будет. Граждане, - сказал Бараев любителям театрального искусства, - наиболее здоровых, прошу спуститься в подвальное помещение. Человек триста... чтобы не мешать друг другу. Станем конвейером, и пробьёмся. Будем меняться. - Работа спорилась, - людям, назло всем чертям, хотелось жить...
   Бараев собрал бойцов в комнате, оборудованной под штаб.
   -Всем сдать взрывчатку! - приказал он. - Взрыва не будет. Мы не будем гореть в Аду! Будет гореть тот, кто не спасёт этих людей!
   -Captain, - спросил у него боец в левисовых джинсах, - почему? - они говорили на одном из гортанных диалектов иберо-кавказской языковой группы.
   -Потому что... смотри, lieutenant, - он провёл его к окну, - смотри! Видишь ящики? Что на них написано? Ты, как человек военный, - говорил он шестнадцатилетнему юнцу, - должен знать, такие снаряды загоняют в каморы только раз. Они поняли, что мы не взорвём театр. Игра, "кто кого пересмотрит", закончилась. Скажи, какая нам выгода взрывать Кремль, когда ФСБ это сделает сама? Они с бзиком, их нельзя остановить - никак. Думай и скажи.
   Нехотя, диверсанты стали складывать взрывчатку на полу; лишь одна девушка отказалась выполнить приказ командира.
   -Мы не на базаре, - подошёл к ней, видимо, брат, - сдай "Симтекс". Мы дали слово беспрекословно ему подчиняться... он лучше знает.
  
   Все работали, а моряк-подводник спал. Когда он проснулся, то подошёл к начальнику "Метрострой-2".
   -Товарищ инженер, почему меня не разбудили? Дайте мне самую большую лопату! Я один вырою столько, сколько не выроют сто человек! Вы только показывайте - где мне долбить. Вспомним Тихоокеанский флот! - сказал он. Моряк кротом прорывался в сторону метро и ругался семиэтажным матом, упоминая обязательно Христа. - Русские не сдаются! Мать их так! - и махал тяжёлым кайлом.
   Театралы работали в поте лица, без понуканий; уставших сменяли отдохнувшие. Песчаный грунт, его носили в майках, сорочках с завязанными рукавами, становился всё выше и выше - сантиметр за сантиметром. К утру, многие помещения во Дворце, были на метр завалены землёй.
   -Сушим вёсла, - сказал Шандыбин, когда его заступ уткнулся во что-то твёрдое. - Зовите порхатого.
   Подошедший Юрский сказал:
   -Здрасьте, я ваша тётя!
   -Какие проблемы, chief? - спросил у него Бараев.
   -Это металл... не позволяет грунту осыпаться на рельсовую дорогу. Мы его не пробьём, - зря старались.
   -Что за металл? Неужели он крепче брони "Т-92"? Не может такого быть, чтобы мы его не продырявили.
   -Двадцать миллиметров...
   -Жаль, - сказал Мовсар, - что с нами нет Якова, он специалист по таким вопросам. Сергей Натанович, и вы, - сказал он землекопам, - отойдите... совсем выйдите! Позвать сюда Джонни... Caporal, сможешь высчитать, сколько надо "Симтекса", чтобы сделать очень аккуратную дырку в двадцатимиллиметровом слое металла, ставшем нам преградой на пути к свободе, такую, чтобы потом не разгребать землю с рельсов.
   -Captain, максимум сто граммов и будет чики-чики.
   -Работай...
   Не снимая с головы маски, парень размотал серебристый скотч на взрывчатке, и финским ножом отрезал часть, размером с туалетное мыло, взвесил его на руке и мастерски установив в ней дистанционный взрыватель, взвёл его. Тем временем, другой боец вырыл неподалёку от металла ямку, чтобы взрыв был направленного действия. Caporal уложил в него "Симтекс", и они удалились. Взрывчатка получила сигнал с пульта управления: произошёл процесс быстрого освобождения большого количества энергии в ограниченном объёме. Сильно нагретый газ с очень высоким давлением проделал в препятствии на своём пути отверстие, размером в диаметре - один метр. Бараев и Юрский подошли к нему.
   -Ура! - закричал Сергей Натанович. - Слава Богу! Где Светлана Викторовна?
   -Не кричи, Сергей Налимович, - сказал captain, он хотел его допечь, это молодым свойственно. Юрский, махнул рукой, а, мол, горбатого могила исправит. - Мы должны избавиться от тех, кто рыл тоннель.
   -В каком смысле? Как вас понимать?
   -Нельзя их выпускать в зал - может начаться давка. Пусть уходят первыми.
   -Где вы учились, товарищ бандит?
   -В ЧГУ на юридическом, один курс... неполный.
   -Это видно... Если я смогу для вас что-нибудь сделать, сейчас или позже, можете рассчитывать на меня, хотя вы мне и неприятны.
   -Навряд ли... но всё равно, спасибо. Надо посбивать зазубрины на металле, чтобы люди не поцарапались. Джонни, - сказал он стоявшему рядом парню, - позови моряка с кувалдой, пусть ещё помахает...
  
   Первопроходцы, спрыгнув вниз, разбросали с рельсов мелкие препятствия - песок и камни, и пошли в ту сторону, где горел свет, к станции метро. Следующие сто человек, так же проследовали на свет в конце тоннеля и затем ещё...
   Первый электропоезд со стороны Кунцево проследовал мимо стоящих на платформе странных людей.
   -Что, - спросил вагоновожатый у своего помощника, - станцию открыли?
   -Нет, вроде бы не открыли.
   -А чего они стоят? Значит, всё-таки открыли, раз стоят. И почему нас не предупредили, надо же, могут и опоздать на работу. Жорж, предупреди следующий состав, чтобы остановился... - Помощник машиниста поднял эбонитовую телефонную трубку и следовавший за ними состав плавно остановился и довёз "инопланетян", так подумал чернокожий машинист про театралов, кого до "Арбатской", кого и далее - по домам. Нмамба не был виден в головном вагоне - только ослепительно белые зубы. Пошла вторая неделя, как диверсанты захватили Кремль.
  

9

  
   В 4.00 утра, в пижаме с драконами, президент расхаживал по опочивальне, обставленной в точности, как и у дедушки, только у царя она была в Горках, а у него в Барвихе - расстояние между ними небольшое, напрямую - километров семь. В ней царил приятный и прохладный сумрак. На столике стоял индийский светильник, - пламя от касторового масла слабо колыхалось и наполняло спальню эфиром романтического смога. Президент открыл створку платьевого шкафа и посмотрелся в зеркало.
   -Тьфу! - сплюнул он в бледное отражение. - Чтоб не сглазить! - Достал с верхней полки склянку с притёртой пробкой и понюхал зелье. От состава каких-то трав с бурятских гор и яда туркменских гюрз, заговорённых Кадыровым, ему в голову приходили разные болезненные фантазии.
   -Интересно, однако, насколько я поправился? - спросил он у доктора и, сняв пижаму, в костюме Адама стал на медицинские весы. Голова сладко кружилась.
   -На кило двести, ваше высочество, - сказал Акачурин, - и температура в норме. Это хорошо, - и сбил градусник на ноль.
   -Да, - сказал президент, - хорошо! Ты только подумай, Ринат! Нет, ты прикинь, а я мог там оказаться! А ты на него - челдон! Сам челдон!
   -Ты мне скажи спасибо, - сказал Иванов. - Не напомни я тебе про баньку, висеть бы ты на рее!
   -А у них там моря нету, - парировал президент.
   -Они найдут, - сказал Иванов вполне серьёзно, после чего президент стал тереть шею. Иванов подмигнул Акачурину. - Боится твой пациент за шкуру - гудок не железный! Ну и дали мы жару, Ринат, дали! Калбит потряс струны моей души! И Лужков с нами был.
   -Не говори за него так! - сказал президент. - Что с ним случись, - России не будет! Утопили Распутина в Невке, и что стало, а? То-то! Один миллиард - на усиление охраны Ахмада! - приказал президент, неожиданно появившемуся министру финансов Алексею Улюкаеву. - Немедленно! А то вылетишь из правительства, как пробка из шампанского! И без выходного содержания.
   -Вован, - изменился в лице Иванов, - ты всё ему да ему. Давай армию укрепим?
   -Нет, - сказал президент. Порой в своих решениях он был непреклонен. - Русские пока пьют - непобедимы! Спасибо ему за всё хорошее! Я чувствую себя сильнее великана! Ты иди! - сказал он министру финансов. - Не стой, Люля-кебаб!
   -А как Дума? - спросил Улюкаев.
   -Какая Дума? Ты кого лечишь? - взорвался президент. - Это Мафия с большой буквы, мать твою за ноги! Лично доставь ему налом, и поклонись в ноги!
   -Как скажете, - сказал раболепно Улюкаев. - Рублями?
   -Урод! - Взорвался президент. - С каких это пор ты стал рублями апеллировать? - Но того и след простыл.
   Министр обороны сбросил с себя рубашку с широким воротником апаш и велел принести слугам одеться. Они с президентом, вырядились в кожаные потёртые куртки. Имиджмейкеры рекомендуют это делать время от времени, в них они простецкие парни с улицы, - хоть куда! Хоть в колхоз, хоть в космос.
   -Пора и за работу, - сказал президент, приподняв воротник. - Кончаем с кремлёвской канителью. - Взяв со стола детский свисток, он сунул его в рот и надув щёки, отчаянно засвистел.
   Иванов взял телефонную трубку и с особенным азартом сказал:
   -Платоныч, огонь!
   В окна Дворца со всех сторон полетел, буравя предрассветный воздух свинцовый дождь, полетели снаряды. При каждом ударе они разрывались глухими хлопками, и стеклянные колбы с высокотоксичными фосфороорганическими соединениями лопались.
   Началась суматоха, крики и давка бегущих людей.
   -Светлана Викторовна, - сказал Мовсар, - уходите.
   -Ты знаешь, - сказала она ему, - я видела на кофейной гуще, что мы умрём вместе. Я не хочу бежать от судьбы.
   -Света, ты должна... - тут он придумал какой-то несуществующий адрес, где якобы были его друзья, и ей следует их предупредить. Она шла, и оборачивалась обратно. Мовсар ничуть не жалел, что он снял маску.
   Зал напоминал картину Карла Брюлова "Гибель Помпеи". Один снаряд попал в проём, через который люди направлялись к тоннелю. Из-за образовавшегося завала они не могли выйти на свободу. Женщины бежали, вытянув кверху белые руки к дверям с надписью "EXIT", но они были припёрты снаружи бронетранспортёрами. В панике зрители метались по закрытому Дворцу, отчаянно и тревожно крича, они бились, как птицы в клетке, обречёно. В тех, кто хотел выбраться через окна, метко стреляли снайперы. Пришедшим посмотреть на своего президента не суждено было более кого видеть: они замертво падали, кто от пули, кто от удушья.
   В глаза Мовсара хлынул неотвратимый мрак. Всё стало терять контуры, стало расплываться. В зале пахло противно хозяйственным мылом. Он слышал возбуждённые голоса, они угасали, сливаясь в одну неживую ноту. Перед ним был противогаз.
   -Моряк, - сказал он Шандыбину, - я мечтал в детстве о море, грезил им. Какое оно? Забери противогаз, - твоя жена выиграла его для тебя, он по праву твой.
   -Нет, тебе он нужнее, а я хочу посмотреть, как убивают русских. Мне тяжело видеть, я тяжело воспринимаю, что с нами делает кучка проходимцев. Увидимся в Аду! - и он, раскачиваясь, пошёл спать. Он шёл, будто по палубе корабля, шёл и пел: "А волны бушуют и плачут, и бьются о борт корабля". Он сел в кресло и через минуту-другую - не дышал.
   Противогаз лежал перед Мовсаром. Он протянул руку и надел его. Муть в голове постепенно стала проходить, и он увидел зомби в NBC-костюмах. Он давал им возможность углубиться в зал, и щёлкал, по одному, словно куропаток из автомата "Гроза", автомата, который он взял в качестве трофея у клонов, прибывших на его землю с войной. Когда закончились патроны, он снял противогаз и умер. Он не хотел, чтобы его показывали, как Р. Хасбулатова, затравленного. Тогда, его покойная мама, увидев идущим с понурой головой Председателя Верховного Совета РСФСР, сказала: "Лучше бы ты умер!" Потом, через двадцать минут все двери открыли, и сильный ветер разнёс отравленный газ. Из шести тысяч человек, находившихся во Дворце Съездов, было умерщвлено четыре тысячи восемьсот. В мёртвых журналистов фээсбэшники делали контрольные выстрелы, забирая из кофров и зажатых рук видеоматериалы и блокнотные записи, со свойственным им цинизмом, они непристойно глумились над трупами диверсантов, разрезали девушкам груди...
  

10

  
   В одном из домов на улице Тампа, что в Лос-Анжелесе, раздался телефонный звонок.
   -Герман, это я, - говорил Яков.
   -Ты в Москве? Что там? Звонила Андрея и только плакала... где Анджела?
   -Включи "Си-Эн-Эн". Нет, Герман, не смотри! - На экране показывали в чёрном мёртвую девушку...
   -Ты где?
   -На Соколе.
   -Найди в "Яре" цыгана - он похож на Демиса Руссоса. Скажешь ему кто ты... Езжай в Киев. Я буду там.
  
   -Стоять! - приказал табору на "Мерседесах" капитан МВД. - Стоять, романе! Проверочка! Документики!
   -Командир, ты ещё бы чего попросил! Когда видел у цыган документы? А ну, племянница, брось ему карту! Скажи, будет он майором, или будет караулить углы.
   -Обстановочка, романе, накалённая. Предъявите ваши паспорта.
   Цыган, в балахоне как у Демиса Русосса, протянул ему сто долларовые купюры.
   -На, сличи портреты!
   -Да, - сказал капитан, - похожи, - и спрятал их в планшетку. - Новенькие, можно и нос порезать. Счастливо, романе!
   -Будешь генералом, - улыбнулась ему молодая цыганка по имени Аза.
  
   Светлана шла кривыми арбатскими переулками домой. По адресу, который назвал диверсант, не было квартир, это был какой-то НИИ. Она шла медленно, никуда не торопясь, и вышла на Калининский проспект. На большом экране, что установлен на западной стене ресторана "Прага", она увидела Бараева, старшего группы, имевшей задание пленить президента России, рядом с ним, хотя он и был истинным мусульманином, крупным планом показывали бутылку "Хеннесси", словно он был алкоголиком. Она постояла с минутку и пошла через плотный поток автомашин в Смоленский гастроном, что был через улицу. Машины ей дудели, но она шла, полы её шубы развевались, как крылья горлинки. Она без очереди подошла к кассе и выбила чек на бутылку французского коньяка "Хеннесси".
   Она зашла в свою квартиру и, закрыв на ключ дверь, сняла шубу. Включила телевизор, надела красное платье, так шедшее её лицу. Припудрилась, подкрасила губы, обула чёрные туфли на шпильке. Это была Богиня. С экрана не сходило лицо диверсанта с бутылкой. Она раскрыла сумочку и достала пачку "Парламент-Лайт", длинными нервными пальцами выбила сигарету и прикурила. Налила в бокал коньяку.
   -За твоё здоровье, Мовсар! - сказала она. Ей симпатизировал этот кажущийся сильным, но в действительности беззащитный юноша. Она считала, что им следовало включить детонаторы...
  
   P.S. В июне 2003 года будут арестованы по сфабрикованным делам военные и милицейские чины, как то: генерал-лейтенант МЧС Владимир Ганеев, полковники МВД Евгений Тараторин, Юрий Самолкин... посмевшие разгласить некоторые моменты из описанной выше истории и передать видеоматериалы адвокату погибших зрителей Игорю Трунову. При проведении обысков в их домах, им будут подброшены большие суммы денег, ключи от иномарок представительского класса, не сами машины, только ключи, золото, и вдобавок ко всей этой грязи - наркотики. Как смогли наркоманы дослужиться до столь высоких званий?

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"