Израиль перемолол не одну судьбу. В недалёком прошлом талантливые, энергичные люди окончательно и бесповоротно потеряли себя. Друзей и родных разбросало по разным городам. Серые трудовые будни и нестерпимая жара высушивали любой темперамент. Все с нетерпением ждали выходного дня, святую субботу. В этот день можно было позволить себе выпить и немного забыться. Для этих и других целей в больших городах стали открывать 'русские' бани.
Далеко не все прожигали свою жизнь так, как я. Многие мои знакомые женились по второму разу, а некоторые и по третьему. Растили детей, залезали в долги, покупали квартиры, машины. Кто-то преуспел в бизнесе, а кто-то спился и стал законченным алкоголиком или, того хуже, наркоманом. Те, кого я знал, жаловались на жизнь, пили водку, изменяли жёнам - благо публичных домов в Израиле хватало. Не было нужды заводить романы на стороне, лгать, юлить и изворачиваться. Газеты на русском языке наперебой предлагали богатейший ассортимент 'девочек' на любой вкус.
Последние годы я пристрастился к бане. Ничто так не расслабляет человека, как хорошая русская банька. А если еще и девочку, да в натуральном виде, то каждый воскликнет:
- Вот он, рай божий на земле!
Компания у нас была постоянная, четырёх мужиков объединяли одни интересы. Кроме меня, все были женатыми. Девочек в баню заказывали по телефону. Баня состояла из отдельных кабинетов, каждый из которых был рассчитан на четверых. Иногда кабинет снимала семья. Но в основном туда ходили мужики. Только два кабинета имели выход на второй этаж, оборудованный под 'активный' отдых: большой салон, кожаные диваны, телевизор, видео с большим набором порнофильмов, а самое главное - спальня с огромной нестандартной кроватью. Девочки по вызову были классными, но дорогими и, если у нас не хватало денег, то мы брали одну на всех. В таких случаях тянули жребий, кто за кем идёт.
В этот день мне повезло, я шёл первым. Ровно в назначенное время в дверь кабинета постучали.
- Открыто! - пьяным хором заорали мы.
В дверях появилась высокая, великолепно сложенная девчушка. Чёрные, как смоль, густые волосы крупными локонами спадали до пояса. Огромные, чуть на выкате, карие глаза. Ярко накрашенные, сочные губы возбуждали мужскую фантазию. Красивое лицо открыто выражало секс. При этом оно не было вульгарным. 'Королева' - иначе и нельзя было назвать это великолепное создание.
- Кто первый, папики? - игриво поинтересовалась она.
- Я!
- О'кей!
И она стала подниматься по винтовой лестнице на второй этаж, видно, была здесь не впервые. Я, прихватив бутерброды и водку, поспешил за ней. Снизу моему взору открывался вид на её красные трусики, отделанные вычурными кружевами. Поднявшись наверх, она сбросила туфли, поставила какую то восточную мелодию. Разделась. Оставшись в одних трусиках, стала исполнять танец живота. Её манера исполнения не походила на восточные штампы, а была оригинальной, самобытной. Движения гибкого тела были изящны. По-змеиному, плавно извиваясь в такт музыке, она открыто призывала насладиться собой. Небольшие груди, формой напоминающие две спелые груши, выписывали восьмёрки на моей груди. Длинные ресницы щекотали моё лицо. Она была всё время в движении. Я уже забыл, когда моё сердце так буйно билось в груди. Мои руки по крутым бёдрам скользнули вниз и стали нежно массировать две половинки её изумительной попки. Она застыла и сильнее прижалась ко мне. Я приподнял её. Она поняла меня без слов. Её длинные стройные ноги обвили мои бедра. Я отнёс её на кровать.
То, что было дальше нельзя было назвать половым актом. Скорее, это походило на любовную игру двух крупных хищных зверей: старый, но ещё очень сильный лев и молодая игривая львица. Пружины видевшей виды кровати громко стонали и молили о пощаде. Нашу схватку можно было сравнить с крушением поездов, которые на полной скорости врезались друг в друга. Мы стонали, скрежетали зубами, выли, кричали... Кончили одновременно.
Я откинулся на спину. Некоторое время мы лежали без движения. Каждая клеточка в наших телах вибрировала какой-то особенной, не поддающейся описанию вибрацией. Тела наши горели, но внутри нас бил озноб. Ничего подобного ни я, ни, вероятно, она никогда в прошлом не испытывали. Мы молчали, но оба чувствовали, что в данный момент переживаем одно и то же, одни и те же ощущения владели нами.
Я взял её горячую, слегка влажную ладонь, и по нашим телам одновременно пробежал ток. Оба вздрогнули всем телом, одновременно повернулись, и слились в едином порыве, продолжая испытывать неземное наслаждение. Никакая сила не могла оторвать нас друг от друга. С большим трудом пересилив себя, я разорвал наши объятия и направился в душ. Маленькая душевая кабинка находилась прямо в спальне, стеклянная дверь не скрывала деталей. Она лежала и зачарованно смотрела на меня. Седая грива курчавых волос, несмотря на возраст, ещё стройное, мускулистое, бронзовое от загара тело, прямые черты лица. В свои пятьдесят лет я ещё имел немалый успех у молодых, красивых женщин. Наспех ополоснувшись, я прошёл в салон. Разложил бутерброды, налил в рюмки водки. Она не заставила себя ждать. Выйдя из спальни, села напротив меня. Закурила сигарету. Мы молча выпили. Я налил по второй. Лицо её было печально задумчиво. Наконец я прервал молчание.
- У тебя есть телефон, по которому я могу найти тебя?
- Поздно, - покачала она головой, - завтра я улетаю в Италию.
И с тем же задумчивым выражением на красивом лице, стала рассказывать:
- Мне повезло: два дня тому назад меня снял очень солидный клиент. Им оказался знаменитый на весь мир итальянский кутюрье. Маленького роста, лысый, толстенький - умора на кривых волосатых ножках. Пигмей пришёл в восторг от моего итальянского. В Харькове я окончила институт иностранных языков. Он долго гонял меня, показывая как надо держать голову, как правильно ставить ноги, затем четверть часа забавлялся со мною в постели. После чего позвонил моему сутенеру, они немного поторговались и сошлись на десяти тысячах зеленью. Маурицио выкупил меня. Итальяшка обещал мне сто тысяч баксов в год. И это только начало. Правда, - усмехнулась она, - волосы придется постричь коротко. Но мне не жаль ни волос, ни тем более бардака, в который я попала. Судьба, она как проститутка, поворачивается то передом, то задом, с одной только разницей, что у тебя она не спрашивает на это разрешения и даже не предупреждает. До этого судьба меня не баловала - родители развелись, когда мне было полтора года...
Тень пробежала по ее лицу, но она продолжила:
- Мать стала пить, а с годами превратилась в алкоголичку. В доме постоянно не хватало денег.
Однажды я увидела в газете объявление: 'Требуются молодые здоровые девушки на работу по уходу за стариками в Израиле. Шестьсот долларов в месяц плюс проживание и питание'. Я никогда не была белоручкой, студенткой всегда подрабатывала - мыла посуду, работала официанткой. В конторе меня встретил пожилой, очень солидный адвокат, быстро оформил все нужные документы, выдал мне пятьсот долларов подъёмных. Таких денег у меня никогда не было. Я накупила тряпок. На прощание устроила классную вечеринку. Ходила счастливая. Преждевременной была моя радость. На деле вышло, как в самом страшном сне. Нашу туристическую группу, состоящую из молодых женщин, сопровождали трое парней. Одного из них звали Вано. Мы летели в Египет. Вано объяснил нам, что так надо: в Израиле красивых молодых женщин сразу из аэропорта отправляют назад. Религиозные евреи боятся смешанных браков. Всё это оказалось ложью. Из Египта ночью нас нелегально переправили в Израиль. Паспорта наши забрали. Мы попали в лапы русской мафии. Рано утром нас, как скот, выгрузили в районе старой автобусной станции Тель-Авива, в один из многочисленных борделей. Заперли, на улицу не выпускали. Кто выступал, жестоко били при всех, чтоб другим неповадно было. В первые дни всех по очереди изощрённо насиловали - обучали 'ремеслу'. Показывали порнофильмы и заставляли делать так, как в кино. А у кого не получалось - тех снова били.
Мне и тут повезло, через неделю самых видных девчонок повезли продавать. Покупателями были пятеро крутых парней. Приказали раздеться. Осматривали как лошадей. Заставляли открывать рот, смотрели зубы. Наконец один из них, Тимур, купил меня за пять тысяч долларов. Я стала работать девушкой по вызову. Меня одели прилично, стали хорошо кормить, клиенты давали выпить... Работала я, в основном, по ночам, а днём отсыпалась. А вчера меня откупил мой сумасшедший итальяшка. И зачем я тебе всё это рассказываю? - улыбнулась она. - Наверное, потому, что никогда в жизни мне не было так хорошо. Никогда! Ты классный мужик, папик.
Я молча слушал её и только наливал рюмку за рюмкой и пил, не закусывая. Она замолчала, налила себе водки и выпила. Посмотрела на меня и сказала:
- Ты много пьёшь, папик.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Светлана, - ответила она мне.
- Вот что, Светлана. Ты уедешь сейчас. Я заплачу тебе за четыре часа. Звони своему Тимуру, пусть приезжает за тобой.
Я спустился вниз, оделся. 'Друзьям' сказал:
- Моих ещё 20 минут, я выйду в магазин, хочу купить ей подарок.
Мы перешли дорогу и зашли в маленький ювелирный магазин. За прилавком стоял тучный небритый грузин. Я выбрал цепочку с миниатюрным золотым медальоном в виде сердечка.
- Семьсот шекелей, только для тебя и твой красавица, - расплылся в улыбке грузин.
Я расплатился, и мы вышли на улицу.
- Ты что, папик, одурел от водки? Такие деньги!
- Мы виноваты перед тобой! Все, как один, кто за деньги покупает любовь. Не думай, девочка, не все мужики сволочи.
...Я стоял и долго смотрел вслед уходящей машине. В баню я не вернулся. И никогда больше за деньги не покупал любовь.
Прошло два года. Совершенно случайно я увидел в новостях интервью с гостившей в Израиле известной всему миру итальянской топ-моделью Светланой Муратовой. Я сразу узнал ее, несмотря на короткую стрижку. С экрана телевизора смотрела на меня элегантная, красивая женщина. На вопрос: есть ли у вас в Израиле знакомые? - Светлана ответила:
- Да, и довольно много. Но встретить я бы хотела только одного.
На груди её блеснула тонкая золотая цепочка с миниатюрным медальоном в виде сердечка. Мой подарок.