Лунев Кирилл Васильевич : другие произведения.

На одуванчиковых полях (отрывки)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Может быть и напечатаем, может быть и полностью... Хотя сегодня это немного устарело... Писалось в 2000-ом...

01

   Кто сказал, что нет ничего лучше утреннего сна в выходной день?....
   После утомительной трудовой недели.
   После всех этих интервью, сдачи материала, ругани с фотографом.... После дружеской посиделки вечером в пятницу, субботний дообеденный сон просто необходим для начала полноценного отдыха в week-end. А отдых это святое, особенное для трудового человека.
   Нарушить такой сон это преступление против человечества. Это синдром душевной болезни, про которую великий сатирик Аркадий Райкин говорил так - "знаете, есть такие люди, которым плохо, когда другим хорошо"....
  
   Звук мобильника уже несколько раз пытался достучаться до Максима сквозь утреннюю субботнюю тишину. "Там-там-там, ти-там", - и еще раз там, потом тут, по голове..... А голова после вчерашнего, или еще сегодняшнего, чуть-чуть "бобо"....
   Вот так соберешься отоспаться в выходной, - один, всласть, и по закону подлости всегда найдется какая-нибудь, скажем так, ...нехороший человек, редиска, которому надо что-то именно во время утреннего сна....
   Максим попытался разлепить тяжелые веки, рукой сонно поводил в районе справа от подушки.
   Кому спать не с кем, сегодня спит не только с открытой форточкой, но и с мобильным телефоном...
   Наконец, пальцы нащупали скользкий аппарат. Не глядя, поднес к уху, - в телефоне забубнил слегка гнусавый голос шефа. Как всегда, ни "здрасьте", ни доброго утра....
  -- Ну, что доигрался со своим фондом? - редактор даже не дожидался ответа. А вот если не туда попал? Максим встряхнул головой, отгоняя тяжелую сладость сна.
  -- Вы о чем Николай Григорьевич?
  -- Ты знаешь, что ты нас всех подставил? Значит так, ноги в руки, - голос шефа выдавал крайнюю озабоченность, - и дуй в редакцию, тебя через час хотят видеть люди. Серьезные люди, даже очень. Да и захвати все свои материалы по этому своему Фонду, как его там, Человека XXI века, или как ты писал.
   Никакого желания двигать в редакцию у Максима не было. Какие люди? Какие материалы? Да что, это, в самом деле? Сколько, кстати, времени? Что Кудюков перебрал вчера на очередном фуршете или рауте? Или приснилось ему что? А может быть, Максим еще не проснулся? Он ущипнул себя за щеку. Да вроде бы не сплю.
   Он уселся в постели, скинул одеяло, а как не хочется вставать....
  -- Николай Григорьевич, но, во-первых, сегодня суббота, и вроде бы мы договаривались, что по субботам..., а во-вторых, какие еще люди? Да и вообще, что случилось?
   Максим с силой потер рукой по лбу, пытаясь сообразить, когда в последний раз его так дергали в редакцию. Вот не может главный без эмоций. Сначала надо "построить" человека, а потом уже скажет по существу. Может быть. А может и не скажет.
  -- Значит так Максим, - опять забубнил голос в трубке, - пока с тобой хотят поговорить в редакции. Но! Этим твоим Фондом не просто интересуются, и хотят получить все, подчеркиваю все материалы, приемники и наследники Феликса Эдмундовича. Или тебя нужно приглашать к ним официально? Пойми, я тебя прикрывать не собираюсь. В общем так, собирай все, что у тебя есть и через час тебе нужно быть в редакции. Ты, кстати, хоть в городе?
   Как говорит дед, - вот тебе и Юрьев день, что ли?
   А если он не в городе, тогда что лететь на самолете или бежать трусцой? Но госбезопасность нами пока не интересовалась. Как это говорится, - пока не? Максим перевел взгляд на старые обои съемной квартиры. На кактус, одиноко торчащий в глиняном горшке на обшарпанном подоконнике. На окна дома, из грязно-белого силикатного кирпича, что напротив стоит унылым двойником его жилища.
  -- Да дома я, дома.- Максим свесил голые ноги с дивана. Скосил глаза на часы. Ничего себе, еще полдевятого! Что же стряслось, чтобы вот так, с утра в выходной день.... - Только хотелось бы знать, что за пожар? Там, в Фонде занимаются воспитанием, ну что-то там исследуют, ну пробуют построить экологически чистую деревню....
  -- Максим, приезжай, пожалуйста, как можно быстрее, - в голосе редактора областной газеты вдруг явственно зазвучали жалобные нотки. Это было что-то новое, - уж что-что, а жалоб молодой, пусть и подающий надежды корреспондент, еще ни разу не слышал от главного редактора. И не только по отношению к себе.
   Коротко простучали в трубке звуки отбоя связи. Медленно погас экран, словно остывая после внезапного звонка....
   Ну, что? Утро, даже субботнее, добрым не бывает. Истина старая, неприятная, но очевидная.
   Подъем и по коням! Журналист ты или кто? Это пожарник отличается от медведя тем, что спит не только зимой, а круглый год. А журналист, тем более, который сам себе ищет темы....
   Вот так и получается, что ищешь не столько темы для актуального репортажа, а в основном приключения на собственную задницу.
   Так, пятнадцать минут умыться, и чего-нибудь перехватить в рот. Не забыть включить чайник. Точнее поставить на газ. А то все мы включаем. Телевизор, свет, чайник, компьютер.
   Щелк, - включили. Щелк, - выключили. Скоро и людей научатся включать и отключать, а чтобы не утруждаться по телеящику, - специальной программой в очередном рекламном ролике. Процесс потребления потребительских ценностей уже включают, - сначала сериал про расплакавшихся богатых с их проблемами для разжижения мозгов и в процессе, - ать-два, все дружненько и скоренько побежали покупать "Орбит", "Тайд" и прочее, прочее, что привезли нам в обмен на нашу нефть заокеанские партнеры....
   В холодильнике должно быть что-нибудь на бутерброд. Ага, вот кусочек сыра. Масла, конечно, нет. Здоровы есть хакеры и программисты! Тогда сделаем пошлый бутерброд из сыра с вареной колбасой. Неужели ночью все остальное съели? А ведь и точно, - подчистую. Лишь батарея пустых бутылок у батареи, - так и забыл выбросить ночью с остальным мусором.
   На дорогу уйдет полчаса, все равно, что пешком, что на такси. Струи холодной воды из-под крана слегка освежили голову, и привели мысли в порядок. Что мы имеем? Да еще минут пятнадцать на сборы материалов.
   Так, а где материалы по Фонду, вроде бы должны быть, все вместе, на болванке. Ага.... Еще одна болванка в рабочем столе.... Интересно, что там могло такое эдакое стрястись?
   Максим начал было натягивать футболку, а потом вспомнил про строгих дядей с площади и решил не считаться с жарой и обозначить официальность, - взял белую парадную рубашку, брюки вместо обычных джинсов. Слегка поколебался, представил Николая Григорьевича, и больше для спокойствия главного редактора приколол темно-синий в искорку галстук своей любимой заколкой.
   Заколка не то, что любимая, а единственная. Единственная действительно добротная заколка, а не одна из тех дешевых штамповок, что прикладывают к рубашкам.
   И как?
   Свет, мне зеркальце скажи, да всю правду расскажи...
   А даже ничего. Даже очень ничего, - прозрачный желтый янтарик на темно-синем фоне, поддерживаемый серебряной оплеткой. И искорки галстука подчеркивают все эту строгость и элегантность.
   Максим постоял у зеркала и взъерошил мокрые волосы, - в знак протеста своему конформизму.
   Вот бы одеть сейчас старые, потертые, с натуральной дыркой сандалии на босу ногу, да так и завалится в кабинет главного в джинсах и майке с надписью, - "I fuck you!" под черепом с весёлым оскалом, что давеча наблюдал на круто-бедрой девахе. Да еще с опозданием, чтоб подождали минут так пятнадцать. И спросить, потирая недовольно глаза, - "Вызывали, Николай Григорьевич...". А то срывают в выходной тепленького с постели, а как материал подготовишь, так не то, не так....
   Редактору, - достопочтимому Кудюкову инфаркт или инсульт обеспечен, если и впрямь явиться на встречу со строгими дядями в костюме а-ля хиппи.... После вчерашнего разговора, так и подмывает хоть в мыслях представить, как расплывется нагретым красно-бурым пластилином, вспотевшее по такой погоде лицо Николая Григорьевича.
   Максим поправил ремень, грустно осмотрел любимую потертую сумку, - легкую, с ремнем для носки через плечо. В сумке хранились орудия труда журналиста, - блокноты, диктофон, небольшой цифровой фотик. Как там напевал про него дед, - "с лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом". От пулемета Максима Воронина судьба пока хранила.
   Н-да....
   Ну, никак старенькая легкая сумка не компонуется с выглаженными брюками и парадной рубашкой. А с респектабельным галстуком, так и вообще, - ни в какие ворота не лезет....
   Значит, придется взять парадно-выходной кожаный портфель. А что? И ладно. Вот и гордость Максима, - диктофон, интересно, как к нему отнесутся "строгие дяди"? Быстро переложим все в портфелю.
   Что-то еще? Максим окинул комнату со следами ночного застолья и подошел прикрыть окно.
   Снизу доносилась вялая перепалка.
   Под окнами герои нашего времени, - автолюбители-челночники, спорили и никак не могли договориться, кто сегодня дежурит на границе.
   Максим снимал эту квартиру больше года. А соседи по бывшему заводскому дому в основном зарабатывали на хлеб насущий челночным бизнесом. Благодаря такому соседству, даже он знает о наиболее популярных героях таможни на пограничных переходах....
   Как-то даже напросился в такую поездку. Помогал прятать блоки сигарет и водку в подкрылки. Сидел на границе в стареньком "Форде" в очереди половину ночи. Час переезжали переход, дергаясь вместе с водителем, когда перед ними "к елочкам" попросили отъехать "пана" польские таможенники и стали быстро выгружать на постриженный газон блоки сигарет.... Переживал, когда их остановил на ночной, блестящей в лунном свете, дороге полицейский патруль и попросил панов объяснить, куда паны едут в два часа ночи.... Что-то врал, - сочинял, на русско-польском, что вот для обмена опыта с польскими журналистами.... Пригодилось умение сочинять.
   Косил глаза, решив "заговорить пана". И добился-таки своего, - ленивый толстый пан полицейский, устав от многословной русско-польской трескотни, махнул рукой, что, дескать, можете ехать....
   Кудюков все равно и тогда отказался от репортажа.
   А вдруг соседняя республика, бывший союзник по социалистическому лагерю обидится, что об этом пишут в областной прессе?
   Да мало ли, что это есть, и все на границе об этом знают?
   Даже, если и большинство на границе живут с этого "бизнеса"?
   Надо же понимать.... И глаза, направленные к потолку. Максим много раз разглядывал этот редакторский потолок, куда многозначительно устремлял свой взор Кудюков, "давая понять"....
   А на потолке все равно ничего нет, кроме пыли по углам, да старенькой люстры с точечками от мух на сером стекле....
   Максим тогда долго сидел, после суточной поездки за компьютером. Почти целую ночь. Подбирал выразительные слова. Описывал темные польские дороги. Ночевку в зимнем лесу. Как утром не могли достучаться в окошко "купойонца", - покупателя контрабандных сигарет. Отвратительный вкус бензина на губах, когда тянешь его через шланг, - бензин тоже продается в Польской республике.
   Где-то до сих пор валяется эта статья на винчестере, - "Особенности национального выживания специалистов застойного периода в наше время".
   Он усмехнулся и прислушался к разговору за окном....
   Мне бы сейчас ваши заботы, - удастся ли облагодетельствовать польских граждан дешевой паленой русской водкой и сигаретами местной табачной фабрики? Или сегодня проявит бдительность польская таможня?
   А ведь, по крайней мере, один из этих челночников, а попросту контрабандистов, бывший советский инженер. Говорят изобретатель, говорят даже на государственную премию представляли.
   Конечно, кто будет работать по специальности, если одна поездка в Польскую Республику приносит пятьдесят-сто долларов США? Вот так надоест зарабатывать на хлеб в редакции, подамся в челночники, тем более мужики уже не раз предлагали заработать и на кусок хлеб свой кусок масло.
   Эх! А надо думать и про наших баранов. Пока он работает в редакции. И получает столько, сколько можно "заработать" за три-четыре поездки.
   Вот воспитал дед, что воровать, даже у польской республики противно, а то бы давно уже ездил в редакцию на BMW или "Мерседесе".... Как тот самый Глеб. И даже честнее. Потому что тому папа с мамой денег уворовали, а ты бы сам....
   Выдохнул воздух, понимая нелепость всей этой логики этого исторического периода, - что же все-таки честнее, - воровать самому или хвастать умением воровать своих родственников, что содержат великовозрастных балбесов из принципов гуманизма и чадолюбия?
   Да ладно, пока еще жить можно.
   Только вот, что там, в редакции случилось?
   Максим еще раз посмотрел на время. Времени еще немного есть.
   И чем я рискую? Идти до редакции минут пятнадцать. В конце концов, меня ни о чем не предупреждали....
  
   Максим щелкнул по клавишам набора.... Странно.... Ни Саши, ни Игоря Каземировича не было на связи, даже голосовая почта не работает. "Телефон находится вне зоны связи или отключен...."
   Так. Кто еще у нас есть?
   Максим вспомнил, что у него, кажется, есть еще телефон Наташи.
   Наташа откликнулась мгновенно.
  -- Это ты Максим? Знаешь что, перезвони лучше завтра, а? Или у тебя что-то срочное? - голос нормальный, спокойный. Словно серебряный колокольчик в телефоне зазвенел. Как приятно после всхлипов, придыхания и нервного сопения главного редактора слышать свежий женский голосок....
  -- Да не знаю, я вообще-то хотел переговорить или с Сашей или с Игорем....
  -- С ними пока нельзя, их задержали. - Ничего себе! Максиму стало не по себе, - Мы пробуем, чтобы их выпустили под залог, да вот только сегодня суббота, поэтому не знаю, удастся ли с ними увидеться до понедельника.... Так, что перезвони, ну хотя бы после обеда, ладушки?
  -- Наташа, а вы не скажете, что случилось, а то меня вызвали в редакцию и, похоже, то же по этому поводу.... - Максим услышал, как девушка переливчато рассмеялась. Мобильная связь эхом повторила каждую интонацию девушки.
  -- Так и идите в редакцию. Там вам все объяснят. А потом может быть вы, Максим, и не захотите с нами видится.... А вообще звоните, я думаю, что все будет нормально. Не волнуйтесь, у нас, правда, все нормально, а остальное как-нибудь срастется....
   Максим присел на шаткий старенький стул от всей этой неожиданной информации. Что все-таки происходит, - какие-то аресты, Кудюков пугает его ФСБ, его дергают из постели в редакцию, - пожар с потопом или Содом с Гоморрой? Он решительно перехватил трубку.
  -- Ничего себе нормально, если вы говорите, что людей арестовали. А из-за чего, собственно?
  -- Послушайте, Максим, к тем темам, о которых писали вы, это напрямую отношения не имеет, ну а вообще, извините, сейчас не до вас. - Голос девушки стал твердым. Как подсказала Максиму его интуиция журналиста, девушка сейчас явно не выражает желания общаться или времени нет на праздное общение. - Вы позвоните мне после обеда. Ладушки? Тогда, может быть, сегодня или завтра можете и приехать. А вообще мы готовим информацию на наш сайт. Так что заходите к нам на огонёк в Интернете, звоните, но не сейчас.
   Этот разговор прервался, так сказать, по желанию абонента. Мало не много. Но и это информация. Максим посмотрел на экран телефона, где высветилось время последнего разговора.
   Даже малая информация - уже кое-что.
   Настоящий журналист, это не тот, что описывает уже случившееся, а тот, кто знает, что надо написать сегодня для послезавтрашнего номера.
   А тут, похоже, что-то ну, очень горячее. А почему ФСБ? Шпионы они что ли? Да вроде нет.... Хотя самые лучшие шпионы и на шпионов не похожи.... Вдруг вот, действительно, под видом воспитания детей у нас под боком действовало гнездо террористов, которые собирались украсть секреты производства бомб или схему коммуникации канализации для проведения новой исламской диверсии в нашем областном центре?
   Вот это уж дудки.... Все секреты и бомб и ядов открыто лежат в Интернете, а что касается секретов, то, кроме того, что секретов не осталось, больше в этой стране никаких секретов уже давно нет.... А может их завербовал какой-то Моссад или ЦРУ? Таки с ними мы давно друзья и союзники. И покупают они членов правительства, а не инженеров на пенсии.
   То есть, пока особо ничего не ясно. Надо вспомнить, чем занимались Игорь и Саша? Саша был физиком и психологом, а Игорь был инженером-электронщиком и, кажется, вел финансовые дела Фонда. Иностранными языками владеют, может быть, лучше, чем Максим русским, по крайней мере, по специальности своей это точно. Да и вообще, как они сами говорят, - мы дилетанты в старом значении этого слова, то есть "самообразовывались" во всех смежных областях знаний, чтобы понимать специальную литературу на профессиональном уровне.... И понимать, как заметил Максим, старались они первоисточники, а не буквари для высшей и средней школы, причем, как в своей физике, так и в психологии и философии, причем предпочтительно на языках авторов....
  
   Простучали под ногами, отдаваясь гулким эхом темного подъезда, ступеньки темной и, скажем так, как всегда "второй свежести", лестницы. Старенькая "хрущевка" доживает последние годы. А когда-то эти дома были решением квартирного вопроса и символизировали движение страны в светлое будущее коммунизма из коммуналок и бесчеловечного капитализма.
   А сейчас вон штукатурка осыпается, стены исписаны надписями десятилетней давности, - времен выхода местной футбольной команды на один сезон в высшую лигу, а люди так и живут....
   Единственный плюс этой съемной квартиры, - достаточно скромная плата за все эту "несвежесть" и близость к работе. Компенсация этих удобств - отсутствие минимального ухода за домом, наверное, со времен самого Никиты Сергеевича.
   Когда же заработает программа Жэ-Ке-...
   Ха!?
   Или в этой стране стоит провозгласить программу перестройки и развития чего-либо, и получишь очередные мероприятия по развалу той или иной области? При Хрущеве дед рассказывал была программа по развитию сельского хозяйства и с тех пор начали закупать хлеб в Канаде, при Горбачеве, это и Максим смутно помнит, что начнут развивать машиностроение и точно разовьют к двухтысячному году. Что ж последние пять лет начали говорить, что необходимо на государственном уровне попытаться развить, - последнее достояние остатков советской империи, - наш интеллектуальный потенциал. Может в этот раз получится? Не "как всегда, а как хотели"....
   Да ладно, мы так будем делать свою работу, и отчитываться за свою зарплату. Естественно в размерах оной. Как говорил дед, если бы действительно в годы социализма заработная плата была бы по труду, то "догнали бы и перегнали".... Вот только платить сообразно труду в этой стране что-то из области ненаучной фантастики.
   Большинство ровесников Максима уже не раз предлагали ему не "гнить в редакции, а заколачивать бабки".
   Только воспитание не позволяет. Предки. Всегда виноваты предки. Вот предки Максима все до одного считали, что работа должна иметь смысл. Не только для кармана, но и для души. То есть работают и для того, чтобы зарабатывать деньги. Но "и" для того, причем деньги это вторичный результат того, что сама работа любимая и делаешь ты её качественно и с удовольствием.
   Вот и беги теперь в субботу на работу. А не собирайся в Польшу с ящиком сигарет на продажу.....
   Интересно, что же все-таки приключилось "такого", что его вызывает в выходной день?
   Когда-то говорят, редакция пахала всю субботу, но это тоже из легенд о тяжких трудовых буднях несостоявшегося социализма и коммунизма. А еще все интеллигенты регулярно ездили на картошку. Наверно стирать грань между тупым физическим и интеллектуально умственным трудом.... А сейчас этой грани нет, - и те и другие одинаково интеллектуально воспринимают новую рекламу по "ти-ви".
   Но Кудюков завелся. Сильно завелся. А зачем и кому задерживать Гурковского? Как бы узнать, что за всем этим? Что-то серьезное или главному опять необходимо перестраховаться и продемонстрировать активность в порядке активности, как таковой? А причем здесь коллеги железного Феликса?
   Один сплошной частокол из кривых знаков вопроса....
  
   На календаре двенадцатое мая и только девять часов раннего субботнего утра. Но улица дышит жаром раннего лета. С подстриженных газонов отовсюду глазеют на журналиста цыплячьей желтизной одуванчики. Цветы сизой и белой сирени благоухают густым запахом, упавшей на Балтику летней погодой. Старенькие дома из красного кирпичного кирпича отбрасывают темные четкие тени. Где-то под крышей вовсю воркуют, отмечаю весну голуби.
   Максим машинально поднял к глазам левую руку и усмехнулся, - опять забыл надеть часы. Уже пару лет в привычку вошло узнавать время по мобильному телефону, а от привычки искать точное время на запястье избавиться труднее....
   Да, скоро в прошлое отойдут и фотоаппараты отдельно от часов. По крайней мере, для непрофессионалов и любителей размножать свои изображения на фоне пикников, пляжа и прочих пейзажей для отдыха и туризма. А также часы, диктофоны и многое другое....
   Правда, в редакции пока пользуются и диктофонами и фотоаппаратами отдельно. Все-таки технический прогресс опережает прогресс в сознании.... Максим улыбнулся, вспомнив реакцию главного редактора и его возмущение на реплику, что, дескать, дискеты давно прошлый век, а болванки для CD, - расходный материал, который надо списывать на момент приобретения.
   Давно уже наступила эпоха одноразовых вещей, а старшее поколение все держится и никак не может расстаться с эпохой выстиранных полиэтиленовых пакетов и заштопанных колготок. Даже пластинки, - это такие виниловые диски из пластмассы, дед почему-то называет долгоиграющими. Или это просто наступает момент, когда человек не в состоянии воспринимать изменения и всеми силами цепляется за старое, пытаясь сохранить свой старый мир? Просто у одного это наступает в семьдесят, как у деда, а другой и к пятнадцати годам, - "уже все знает, как надо"....
  
   Ноги сами привычно свернули с тротуара на вытоптанную змейку тропинки, что тянется вдоль рельсов старого трамвайчика. Максиму нравиться иногда и просто прогуляться по этой тихой аллее, где и в час пик ни одного прохожего не встретить. Иногда выходил сюда и в рабочее время из суматошных кабинетов суеты будней. Вышагивая по разбитым плитам под сенью темных каштановых крон, на ходу хорошо думается. В этой тишине, прерываемой только медленным перезвоном старенького трамвайчика, что плывет, покачиваясь по рельсам, и тоже никуда не спешит.
   Вот тут на ходу иногда и складываются удачные строчки, да и общий план статьи зачастую вырисовывается перед глазами и остается только добежать до кабинета и записать.... Конечно, мы не Пушкины или Маяковские. Те тоже - по воспоминаниям современников творили в движении, но и рядовому журналисту, как выяснилось, это на пользу....
   Над головой в пирамидах темных крон взмыли ввысь белые свечки каштанов. Вот и сейчас, он шел под густым зеленым шатром, а в голову полезли воспоминания о встрече с людьми, из-за которых его тридцать минут назад выдернули телефонным звонком из постели.
  
   На следующий день все вспоминалось, словно фантастический роман наяву. То ли сказка, то ли фильм про то, как жить можно, только вот ни у кого никогда не получается.
   С чего все началось?
   Тогда, ах да, тогда он заблудился в лесу.
   И не мог выбраться. К тому же дождь, серый осенний холодный мелкий дождь. Одежда вымокла в момент, до нитки. Очень хотелось пить.
   Вот кто бы подумал? Так хотеть пить, когда весь промок и вокруг мокрый лес.... Холодно, устал, ты насквозь мокрый, наверное, до...., ну скажем майки.... А во рту сухо до безобразия.
  
   ....четвертый час шел дождь. Второй раз Максим уже выходил на лесную дорогу. Дорога виляла по лесу, словно прокладывали её нарочно не прямо, а словно с бодуна, - поворачивая то налево, то направо каждые двадцать-тридцать метров.
   Мокрая глина под ногами предательски уплыла в сторону, и очередной раз проехался по краю колеи намокшими кроссовками. Рядом в лесу мшистая земля относительно сухая, а дорога - полоса мокрой глины с двумя канавами с черной водой, в которой плавают ветки, бурые листья и какие-то жуки копошатся, поблескивая темно-синими до черноты спинками....
   Минимум простуда, а то и воспаление легких - это точно!....
   С отвращением глянул на дно пластмассового ведерка, - десяток моховичков и слипшаяся гроздь осенних опят. По закону подлости, как только Максим окончательно заблудился, так тут же под ногами и глазами повылазили грибы, в поисках которых он и оторвался от ребят, что привезли его в этот дальний лес в середине области. Максим второй час обречено брел мимо этих даров природы. Ведь никогда он не был грибником. А тут....
   Первый час, ну может чуть больше, Максим пытался переждать дождь под деревьями. Громадные, в несколько охватов, буки и дубы возвышались стволами, словно несокрушимые утесы, над хилыми мелкими темно-зелеными елочками. Под раскидистыми кронами этих дубов он и пытался поначалу отсидеться от этой хляби небесной. Последние минут тридцать его охватило полное равнодушие. Вот так, наверное, и сдаются....
   Ржавая липкая листва разъезжается под ногами. Стволы деревьев смотрят ему вслед сквозь серую водяную пыль осеннего дождя равнодушно и спокойно, - чего там, им-то все равно дождь, снег или весенний ливень. Они здесь как рыбы в воде, а точнее, как деревья в лесу, пусть даже и мокром и холодном.
   И спрашивается, зачем брать компас, если даже не знаешь, с какой стороны подъезжали к лесу?
   В детской сказке, возьми компас и иди по стрелке.
   Какой дурак это придумал? Или это он сам дурак?
   А как ориентируются в лесу при помощи компаса? Максим вспомнил свой репортаж об ориентировщиках. Они вроде бы брали на дистанцию в лес еще и карту. Интересно, как они могут отличить этот поворот дороги от следующего?
   В школе объясняли, что это просто. Ориентироваться по компасу и говорили, что самое главное взять этот прибор с собой. Конечно, если долго идти на север, то выйдешь к Балтийскому морю, а на юг можно придти в Польшу. А вот как выйти из леса? Особенно, когда лес принципиально не хочет заканчиваться?
   Конечно, кто из нас не помнит, что компас всегда показывает на север? И поэтому, когда магнитной волшебной стрелки в кармане нет, надо сначала определить по пню, где у пня север по мху....
   Здорово, блин, еще бы подумать, а зачем этот север определяют? Похоже, что в этом лесу сегодня самый главный пень это он сам, - молодой, подающий надежды корреспондент областной газеты, выехавший "на халяву" пособирать в незнакомый лес последних опят.
   Как всегда "умная мысля, - приходит опосля", - так что ли говорил дедушка? И задергался молодой и "подающий надежды" наверное, тоже зря. Надо еще было звонить по мобильнику, что, мол, заблудился, и, конечно, не ронять аппарат в лужу. Мобильнику это явно не нравится. А потом, скорее всего, надо было все-таки стоять на месте. Может быть его и нашли.
   Легко сказать, стоять, идти все-таки первый час теплее....
   Вот, блин, опять поворот, а рядом вообще пошла какая-то канава. А в канаве вода до краев. Откуда вообще взялся этот лес!
   Как выходили из машины, - старенького "Опеля", орел по-нашему, сказано было, что здесь "по прямой" не больше часа ходьбы....
   Или он уже совсем ничего не соображает, или, может, ходит по кругу?...
   Леший ходит по лесу, - путает человека. Точно, наверно это леший его по лесу гоняет! Ему же просто делать нечего, как грибников гонять от скуки... Максим усмехнулся, - пока есть чувство юмора, ты еще жив. Юморю - значит, существую. Куды до нас Декарту. Тот только мыслил, а мы для разнообразия юморим, материмся и еще иногда ноем.
   Только в очень жалком мокром виде....
   Ну да! А в памяти вертятся всякие там факты, из рубрики "вам будет интересно знать", что левый шаг короче правого и поэтому мы всегда будем ходить по кругу, если нет ориентиров.
   А в жизни большинство так и ходит по кругу.
   Это нам привычно, подумаешь жить без ориентиров, а вот ходить.... Да еще по кругу в мокром осеннем лесу.... Под деревьями темно и сыро. Это когда светло и сухо, вот тогда приятно. Как те раки, что вчера очень большие, хоть и за пять рублей....
   А тут! Ноги скользят и разъезжаются в сторону по коричневым липким листьям и ничуть не радуют эти опята там и сям вылезшие из пней под этим дождем. Все-таки рыбалка лучше тихой охоты, - взял удочку и сидишь на берегу. И не заблудишься. Максимум свалишься в реку, если заснешь....
   А еще лучше домашние пельмени. Или котлеты. Особенно горячие.
  
   Забор сзади и слева вырисовывался высокой зыбкой тенью за серой стеной дождя. У самого леса.
   И как он только повернулся и понял, что вышел на людей?
   Или все-таки до него сквозь дождь, дотянулся дымок трубы над домом из-за забора? Тряхнул головой, приходя в себя. Даже сил обрадоваться не осталось.
   Вспомнить бы, как ноги вынесли его по дороге в эту сторону.... Усталые глаза смотрели только на эту коричневую жижу внизу. Смотрели безучастно и отрешенно, словно и не он хлюпает в этом дожде. Как оказалось, отошел он уже от края леса метров двести, вдоль придорожных кустов, - вертеть головой по сторонам сил не хватило. Если бы не запах дыма, то так бы вперед и двигался....
   Взгляд упал на какие-то развалины впереди. В километре перед ним, за заброшенным полем высились древние строения.
   Надо же стены, - какие-то остатки не то древнего замка, не то просто крепостной стены. Не кирпичной, а из окатанных камней, это же какой век? Что-то о такой древности в этих краях ничего он не слышал. Вся древность, говорят, на побережье....
   Да ладно... Дымок приятно щекотал ноздри. Сразу же полезли мысли о тепле. И с этими мыслями о теплой печке Максим ощутил, как он продрог и замерз.
   Как говорил дед, как цуцик продрог.
   Вот кто такие цуцики и цурипопики, которые мерзнут так, что зуб на зуб не попадает? Надо бы спросить деда, откуда это выражение....
   Долго не думая, Максим отправился к источнику дыма. Последние сто метров отмахал, словно марафонскую дистанцию. Хорошо еще, что перед ограждением оказалась свежая, усыпанная гравием грунтовка, уходящая в сторону развалин. Максим ускорил шаги. Когда появляется цель, можно не думать о неприятностях.
   А за стеной дождя "нарисовался" не то маленький ладный хутор, не то дачи. Добротный чуть ли не в три метра высотой забор из свежих досок. Он тянулся вправо от ворот.
   Дорога к этому маленькому поселку вполне цивильная, засыпана гравием. Откуда здесь такая укатанная грунтовка? За ограждением же угадывались за стеной дождя вполне живые дома. Не заброшенные, полуразобранные на кирпич, как везде в округе, а новой свежей постройки.
   Домики выглядывают из-за забора, как с картинки. Новенькие, бревенчатые. Стиль "а-ля рус". Увиты зеленым развесистым плющом до крыш, что выглядывают над забором. Покрашены ярко, - в веселые детские тона, даже в серой пыли дождя так и сияют. Так бы раскрасили домики в мультике для детей младшего дошкольного возраста.
   Только вот на крышах укреплены спутниковые антенны, а к домам проведены провода. Максим облегченно вздохнул, - если это не какие-нибудь новые русские, то пришел конец его мучениям. А так вполне цивилизация. На двух домах из кирпичных труб вьется дымок.
   Максим замерз до такой степени, что до сих пор помнил, как томительно долго тянулся он до высоких ворот с козырьком.
   Под козырьком оказался самый обычный домофон с десятью кнопками. Ворота установлены на большую рельсу, - откатываются в сторону. Дверь рядом под козырьком. От всего этого можно было просто ошалеть! Под козырьком можно укрыться от проливного бесконечного дождя. Пахнет свежей оструганной сосной. Максим заколебался. Но перспектива блуждать под дождем выбросила из головы все сомнения напрочь. Рука его решительно протянулась к кнопке звонка.
   Ждать пришлось недолго. Почти сразу же домофон откликнулся зуммером. Внизу загорелся индикатор с номером "три" и приятный мужской баритон поинтересовался, что собственно надо.
   Сбивчиво стал объяснять, что грибник. Заблудился. Что хотя бы обсохнуть, ну в общем, как в той сказке, плел в микрофон, "про бедную овечку, что отбилась от стада".
   Вдруг пришла в голову мысль, что с таким антуражем бедного грибника могут и не пустить. Особенно, когда увидел глаз камеры внешнего наблюдения. Ворота такие, что за ними может оказаться и пара ротфейлеров, что охраняют все эти новорусские особняки, а то и спецохрана....
   В памяти закрутились неясные ассоциации с древними обкомовскими дачами эпохи застоя, что нет-нет промелькнут в старых фильмах. Или действительно "новая русская" "супер-пупер" элитная дача, - не то загородная база отдыха или "братков", то ли новоявленных сановников местной администрации....
   Однако, его впустили, сказав, чтобы подходил к третьему дому. "Идите прямо, на домах есть нумерация...." С этими словами калитка распахнулась, причем автоматически. Даже промокший, Максим слабо удивился такому дистанционному управлению.
   Вошел внутрь. С удивлением заметил еще один глазок телекамеры наблюдения. Представил себя промокшего с голубым пластмассовым ведерком крупным планом на экране монитора. С красными, закоченевшими от холода, руками. Попытался унять дрожь тела, обтянутого прилипшей мокрой одеждой....
   Глазки телекамер, - надо же! В лесу! Опасения нахлынули еще больше. Но домики высились ладные, и удивительно мирные. Под окнами с занавесками, - цветники с последними георгинами.
   И никаких ужастиков больше не было. Наоборот. Все оказалось просто, без церемоний и "выделываний". Никаких пальцев в растопырку.
   Без лишних вопросов и, как бы между делом, дали сухую одежду переодеться. Хозяин добродушным жестом оборвал длинные и путаные объяснения Максима. Что, мол, ищут, его то ли три, то ли четыре часа. Наверняка ищут.
   Большая рука протянула мобильный телефон. Плохо соображая от нахлынувшего тепла, он начал дозваниваться. Номера, конечно, не помнил. Свой телефон не включается. Пришлось позвонить в город общим знакомым. Объясняться. Наконец, набрал телефон своих коллег-грибников, которые до сих пор искали его в лесу, и то же наверняка мерзли около машины, и проклинали его, - неудавшегося следопыта и начинающего любителя тихой охоты.
   На столе зашумел электрический чайник. Язык Максима еле слушался. Он начал пытаться что-то объяснять ребятам, но вконец запутался, про лес, дождь, лесную дорогу. Поднял глаза и беспомощно улыбнулся хозяину.
   Хозяин, - лет пятидесяти на вид, а может и больше, бородатый, крупный мужчина с яркими не по возрасту глазами, понимающе улыбнулся и забрал телефон себе. Широким жестом пригласил садиться за стол. Необычайным фиалковым мягким светом блеснули молодые живые глаза.
   Сил сопротивляться не было. Максим откинулся на стуле и протянул озябшие пальцы к теплому чайнику.
   Пара минут, и хозяин сумел все объяснить за Максима. Он говорил приятным низким голосом, ясными короткими фразами. Волноваться не надо, - все в порядке.... Да, с молодым человеком все нормально. Да, согреем, да если надо врач посмотрит, здесь два человека с медицинским дипломом найдется. Если что звоните на этот номер. Надеюсь, у вас номер высветился?
   Нет, подъезжать вам придется долго, вы ведь со стороны Междуречья. Если не возражаете, полечим вашего друга. Прямо сейчас устроим баньку. А утром у нас пойдет машина до трассы, и подкинем вашего заблудшего.... Да нет, не тревожьтесь, он уже приходит в себя. Даже грибы не потерял, почти полное ведро. Ну, конечно, все будет нормально.
   То первое свое появление Максим помнилось весьма смутно.
   Конечно, отогрелся у камина, куда еще во время чаепития хозяин подкинул березовых полешек. Потянуло дымком из очага. По окоченевшим ногам и спине приятно разлилось тепло. Три-четыре кружки черного крепкого, очень сладкого чая вошли внутрь, словно сами собой.
   Затем в памяти перед глазами предстала домашняя ладная баня. Немного стесняясь, Максим разделся, и его отвели в маленькую, но уютную парную. Сначала сидели и грелись. Хозяин с кряканьем из медного ковшика подкидывал на камни воду. Вода настояна на травах. С шипением эта смесь испаряется, наполняя парилку горячим прозрачным воздухом. Плывут в воздухе запахи мяты, чабреца, полыни.... На свет вынырнули из пара широкие разлапистые веники. Максима уложили на полку. Он было попытался сопротивляться.
   А зря.
   Его растерли приятно пахнувшими березовыми листьями. Обмахнули горячим воздухом. Прихлопнули широким веником по спине раз, другой. Сухой жар проник в тело. Потом, потряхивая широким веником, тихонько начали вращать веник вдоль спины, по ногам, по пяткам. А потом все быстрее и сильнее со всего размаху понеслись удары, - сверху, слева, справа.... Веник гулял по его спине, как заведенный.... Наконец он завертелся и выскочил в предбанник.
   Максим пришел в себя, как рядом появился бородатый хозяин с ведром в руках. Ледяная вода окатила с головы до ног. Перехватило дух. По коже побежали мурашки. Кожа стала краснеть, и Максиму припомнились вареные раки.
   Пришлось вернуться обратно.
   И так еще и еще, много раз. Наконец, и ледяная вода и веник организм стал воспринимать спокойно, как будто Максим век парился в такой жаркой бане....
   Неописуемое удовольствие!
   Пару раз они, подпоясавшись широкими белыми простынями, усаживались за столом у самовара. Чай отдавал мятой и еще каким-то смолистым запахом. Большая плошка с желтоватым медом. Пару вазочек с вареньем. Говорить не о чем не хотелось.
   После очередной порции чая опять захотелось на широкие полки парной.
   Спустя пару часов Максим понял, что окончательно приходит в себя.
   Когда вернулись в комнату, Максим понял, что все кошмары мокрого темного леса остались позади. На столе лежал его телефон. Кто-то уже посмотрел его. Глазок индикатора приятно помаргивал, приглашая воспользоваться услугами мобильной связи.
   С телефоном, то же ничего не случилось, а просто "коротнуло" что-то в батарейке. Но хозяину, - Саше, уже принесли зарядное устройство именно от этого аппарата. Индикатор весело заморгал в процессе зарядки. Как говориться, жизнь устраивалась...
   У Максима появились силы осмотреться по сторонам.
   Дом удивлял. Как и хозяин. Очень странное место....
   Да и сам Саша.... Максим более внимательно рассмотрел своего спасителя.
   Промелькнула мысль, что наверно лет ему будет побольше, чем пятьдесят. Правда, глаза молодые. Здоров, как медведь. Очень спокойный и уверенный.
   Комната в доме вся кроме камина обшита деревом. Две стены заставлены книгами. Телевизора нет, зато компьютер помощнее редакционных.... Ага, похоже, что перед его визитом хозяин гулял по Интернету.
   Ах да, тут же на каждом доме спутниковые антенны! Но удовольствие это очень даже дорогое, а хозяева на новых русских, что-то не очень похожи, хотя кто разберется в этом в наше время.....
   А книги.... Вот в книгах очень хочется покопаться. Тут и философия, тут и медицина, и физика. Половина художественная, часть старые потертые издания, но подборка изумительная. Не в каждой библиотеке найдется. Кроме русских буковок, на корешках латиница, и не только латиница. Вон иероглифы.... Максим разобрал названия на испанском, французском, английском языках.... На остальное его эрудиции не хватило. А иероглифы это китайский или японский? Интересно....
   Да уж. Тут вам не там. Откуда-то вклинилась эта идиотская фраза.... Так, с книгами здесь богато. И никто не следит за красивыми корешками, наоборот, - новые издания чередовались с раритетами. Потертые корешки там и сям стояли на самодельных деревянных полках до самого потолка под три метра. Книгами явно пользуются. Это не антураж.
   На стенах висят коряги из дерева, из корней, а пара конструкций вообще подвешены к потолку. Висят и медленно вращаются на гибкой подвеске. Три самодельных, ручной работы деревянные кресла-качалки стояли у камина. Еще один большой стол. На этом столе у стенки устроился компьютер. Вокруг несколькими горками лежат тоже, - книги и книги.
   Несколько любительских акварелей в самодельных рамках, но выполненные с удивительным чувством вкуса и меры. Особенно весенний закат над озером. Даже туман над водой ощущается как живой. И в этом тумане расплывается вечерняя заря....
   Маленький стол по центру комнаты.
   На столике кто-то сервировал для них ужин.
   Но и на этом маленьком столике забыли прибрать (или не стали?), на краю лежит небольшая открытая брошюра, - что-то по высшей математике.... Может быть положили для виду, произвести впечатление? Но не похоже. Максим заметил надпись, - "Конечные геометрии". Надо же! Узнать бы еще, что это значит. Интересно, а бесконечные геометрии бывают?
   Все страньше и страньше....
   Но ужин замечательный. И грибы, и копчености. Да и что-то в глиняных горшочках, - мясо тушеное, что ли, - пахло приятно. Это не салаты из супермаркета, люди здесь едят со вкусом и основательно. Даже маленький пузатый графинчик расположился в центре стола с прозрачной жидкостью. На дне графинчика плавают какие-то почки.
   Максим повернулся к хозяину.
  -- А извините, это ваши книги?
  -- А что не похоже? - Саша с интересом посмотрел на гостя. Глаза его улыбнулись, - Максим, вы, если что, спрашивайте, только на интервью не надейтесь. Журналистам сегодня у нас работы нет.
  -- А почему, разрешите спросить? - по привычке журналиста, Максим уже начал примеряться к "материалу". А действительно статья могла получиться, что надо, - этакий отшельник, на покое, вот только со специальностью не понятно, - Ведь любая реклама, если вы заняты делом, пойдет вам на пользу. А если даже вы ничем особенным не занимаетесь, то все равно интервью с интересным человеком....
  -- Да что вы Максим? Какая реклама? Реклама мне не нужна ни раньше, ни тем более, сейчас. - Собеседник улыбнулся. - Вы лучше, вон поешьте, а если хотите, могу и водочки предложить, вон под те соленые рыжики. Могу даже немного составить компанию. Для физического здоровья это может быть и вредно. А вот снять стресс, так, если и вредно, то приятно....
  -- Нет, вы все-таки, Саша, послушайте, - Максим не хотел уступать. Спорить, конечно, нелепо, но и соглашаться просто так глупо, - ведь, я могу написать про вас заметку, как про интересного человека и вам, скажем, будет легче решать какие-нибудь ваши проблемы. В конце концов, каждый человек стремится к известности, к социальной значимости.... Сейчас очень много решает, как говорят пиар, public reality....
   Максиму хотелось показать, что и он знает немного по-английски. Что еще помнит? Наверно не очень много. Где-то на уровне elefant - слон, little elefant - слонёнок. И сверх того что-нибудь "нихт ферштейн" и "дон'т андестэнд". Стыдно, конечно....
   Мягко открылась и закрылась за спиной дверь. Позади него раздался сильный низкий голос.
  -- Так уж и стремиться, так уж и каждый.... Саша представь меня гостю.
   Новый собеседник явно моложе хозяина дома, хотя тоже "в годах", и тоже, как Максим про себя отметил, что называется "очень спортивный". - Я вот тут тоже решил по поводу гостя слегка нарушить режим, пока дети не видят.
  -- А, что у вас тут сухой закон?
   Максим удивился. Собеседники на отшельников особенно не похожи. Да и какие дети в этой глуши? Может это какая-то секта? Но то же вряд ли. К тому же если есть дети. Но кто что сможет разобрать в наше время?...
  -- Обычно, можно сказать, так. - Новый собеседник уже доставал стопки, - но мы как люди древние, из застойного до горбачевского времени, иногда считаем, что если и не полезно, то, как говорили классики, то и не вредно, а если и вредно, то, несомненно, приятно. Но в меру, - он поднял предостерегающе палец, - под хорошую закуску, тем более после такого длинного путешествия, и особенно после баньки. Еще сам царь Петр велел.
  -- Ты, Игорь, создашь у молодого корреспондента областной прессы весьма превратное отношение о том, чем мы здесь занимаемся, - Хозяин улыбнулся, и Максим про себя отметил штамп, который так и напрашивался про необычно молодые глаза Саши. А седина в иссиня-черной бороде, и лицо не то разбойника, не то казацкого атамана, так и напрашивалась в очерк. - Ладно, потребляйте отраву, а я чайком побалуюсь. Это-то после парной и в самом деле и полезно и приятно.
  
   В первой встрече Максим так и не уяснил, чем же занимаются новые знакомые. Разговор плавно переходил к литературе, потом к науке, перескакивал на социологию, философию и опять возвращался к физической картине мира. С ним говорили и ни о чем, и о проблемах познания и тут же перескакивали на процесс обучения. И Игорь, и Саша утверждали, что картина мира, возможности познания связаны с простыми физическими упражнениями. И тут же находили подтверждение всего этого и в религиозных представлениях древних и в современных теориях кварков.
   Собеседники плавали по всем этим областям знаний, как рыба в воде. То, споря друг с другом, то соглашаясь. Иногда цитировали каких-то незнакомых авторов, то по-русски, то в оригинале. Для гостя, правда, тут же переводили.
   А Максим расслабился после бани, после трех стопок приятной смородиновой водки. Он то "включался" в беседу, то просто рассматривал собеседников, которые продолжали разговор о важной и интересной им теме или работе....
   И обсуждение этой темы собеседниками было далеко не закончено, а еще стало ясно, что из всего этого хозяева, несомненно, хотят извлечь практическую пользу.
   Потом, помнится, разговор плавно перешел на общие тенденции развития науки и человечества. О том, что с конца прошлого века в науке давно уже нет новых идей. Причем Саша утверждал, что это затишье перед бурей, а второй собеседник, Игорь, утверждал, что начал работать какой-то фактор антропологической катастрофы, о котором якобы предупреждал еще в семидесятых годах прошлого века философ Мамардашвили.
   Про Мамардашвили Максим что-то слышал, что такой философ был. И имя его.... Вспомнил, - Мераб Константинович. Вот! И даже помнится, пару книг на глаза ему попадались, или это Виктор подсовывал со словами, что такого мыслителя просто стыдно не знать. Напряг память и попытался "блеснуть" эрудицией, что и мы не лыком шиты.... Тут же ему показали полку. Там стояло около двадцати томов упомянутого всуе автора. Короче посадили его в лужу с эрудицией....
   Максим почувствовал стыд. Пусть он всего-навсего и просто журналист, хоть и пишущий на социально-значимые темы. Но не философ. Это Виктор и философ, и программист, и предприниматель, причем весьма успешный. Попытался вклиниться в беседу, порассуждать, обосновать, почему идеи семидесятых годов, и философов того времени, в наши демократические времена совершенно исчерпали себя, но получилось это как-то невнятно и не убедительно.... Надо будет в Интернете скачать этого Мамардашвили и прочитать, чтобы не выглядеть дурак дураком.
   Одним словом пришлось списать свою неубедительность на усталость, а также на то, что сейчас молодежь интересуется другими проблемами. В конце концов, договорились, что ему тему "социально-значимую" дадут, но не сейчас, а как-нибудь в следующий раз, а сейчас действительно пора отдохнуть....
   И тут резко и откровенно потянуло в сон. Усталость. Парная. Сытный ужин и сто пятьдесят грамм смородиновой водки дали себя знать.
   Устроили его на ночлег на втором этаже, в спальне. Спальня - так определил назначение комнаты Саша. Но под образ спальни богатого дома, конечно, эта комната не подпадала. Нет, не размерами кровати, - большой, полутороспальной с двумя подушками. Но обстановка была такой, что люди и выйдя из-за стола просто продолжают заниматься наукой или еще чем-то подобным, только в лежачем положении.
   И тоже стоит компьютер с Интернетом. Прямо из постели можно дотянуться до вращающего столика с монитором. И так же до потолка две стены заполнены томами книг. Может быть, в этом доме в каждой комнате вот так, - компьютер и книги?
   А еще после его холостяцкой квартиры бросалась в глаза чистота и удивительный уют обстановки, - вот так бы сидел здесь в теплом домике посередине леса и ваял вечные книги. Словно булгаковский Мастер. Последняя мысль перед сном в уставшей голове проплыла, о том, что нужно обязательно выяснить, чем все-таки занимается хозяин с такой библиотекой на краю леса.... Или просто пенсионеры на отдыхе?... Но откуда в нашей стране пенсионеры-миллионеры? Или миллионеры их отпрыски, а своим предкам благодарные детишки устроили синекуру на лоне природы? Непохоже....
  

02

  
   ....тяжелая дверь взвизгнула, открываясь. Пустой вестибюль встретил его знакомыми серыми тусклыми красками и эхом пустого в выходной день гулкого помещения. Вахтеры встрепенулись за тусклым стеклом, - немного сегодня посетителей в выходной день. Привычно подошел к окошечку, за которым дедушки на пенсии коротали время и отрабатывали свою прибавку к пенсии. Разглядев его, вахтеры сразу же на перебой, хором заголосили в два голоса побыстрее подниматься в кабинет к Николаю Григорьевичу.
   Николай Григорьевич очень просил. Что бы сразу к нему.
   Вот он сам не знает. Шел по улице в выходной день и решил заглянуть на огонек.... От нечего делать....
   Уже и вахтеры начинают его учить в редакции. Почему? А он естесс-твенно "недопонимает".
   Вахтеры же, конечно, "допонимают" важность момента. Они у нас до сих пор самые главные. А Кудюкову, зачем создавать этот ажиотаж? Вот зачем оповещать, всех и вся, что Максима очень ждут?... Особенно на входе? Уборщицам он тоже дал указание поторопить молодого журналиста или уборщиц просто не было?
   Максим улыбнулся, представляя картинку, - пара бабушек-уборщиц швабрами подгоняют его к лифту, чтобы, значит, быстрее торопился на очи главного редактора....
   Два ветхих ветерана охранной деятельности неодобрительно сверлили молодого журналиста укоризненными взглядами....
   Вот такие взгляды и рождают чувство вины. А там и до комплекса неполноценности один шаг. На ум пришло старая байка, как человека довели до инфаркта, каждые полчаса, повторяя о том, как плохо он выглядит....
   Под недоброжелательными немыми взглядами Максим повернул вертушку, что сохранилась со времен оных, и быстренько к лифту. Нажал кнопку вызова. Лифт медленно со скрипом спускался с пятого этажа. Лифту спешить некуда. Интересно взять и написать репортаж о том, кого, зачем и как перевозит лифт. Вот с каким чувством лифт воспринимает его, - Максима, как воспринимает вахтеров или самого главного редактора.... Репортаж в стиле сказок Ганса Христиана....
   Вновь вспомнилось неожиданное пробуждение, и Максима охватила злость на Кудюкова. С этими срочными сборами и внезапным подъемом так и не сделал в очередной раз утренней зарядки, на которой настаивал дед. Только человек, что не уважает свое здоровье, не делает зарядку по утрам и поднимается на пятый этаж в лифте, а не идет вверх по лестнице пешком....
   Но сегодня есть уважительная причина не идти на пятый этаж пешком. Спешу. Когда в индикаторе последовательно заморгали номера этажей до цифры "пять", отметил про себя, что за эту неделю причин не нашлось только два раза. А ведь клятвенно обещал, что хоть эту физическую нагрузку, - пешком на пятый этаж, никому не отдаст.
   Не зря пишется в библии, - не клянись!
   А его знакомый психолог перефразировал эту мудрость и повторяет, что не обещайте себе ничего. А требовать от себя что-то не делать так же вредно, как и заставлять через силу творить нечто даже сверхполезное каждый день, - прямой путь нажить комплекс неполноценности. А там и дорога в клиенты на реабилитацию к психологу, а то и к психиатру.
   Будешь и нездоровым и еще больным.
   Психически.
   Увы-увы, не надо обещать начинать жить с понедельника, бросать курить с Нового года, - такими обещаниями можно только испортить всю жизнь, а не только наступающий год.
   Да.... Максим обернулся к зеркалу во весь рост на задней стене кабинки. Вспомнилось брюшко редактора. Посмотрел и пощупал свой живот, решил, - пока жить можно. Еще раз пообещал себе, что с понедельника будет подниматься только пешком....
   Последнее решительное Максимово обещание Максиму (то есть себе), как жить, чтобы окончательно стать здоровым. Помнится, дед что-то рассказывал про последнее и окончательное одна тысячу пятисотое последнее предупреждение и обещание материкового Китая Тайваню о жутких карах, если те не опомнятся и не присоединяться к поднебесной....
   В свете наметившихся в мире тенденций, скорее материк присоединиться к Тайваню.
   Хотя вроде бы на просторах между Гималаями и Тихим океаном до сих пор строят социализм и не сдаются в борьбе за светлое коммунистическое будущее человечества, и уже запустили постоянную станцию на орбиту. Что-то еще вспомнилось, что из четырех микросхем в мире уже три китайские....
   Врут наверно.
   Максим прошел по коридорчику и открыл дверь с табличкой "Главный редактор".
   Ну, конечно, будешь тут здоровым! Одно такое совещание не компенсировать бегом вверх-вниз по лестнице в течение часа. За неизбежность дышать таким воздухом может молока спросить за вредность?
   Комната, где вершил судьбу наипервейшей областной газеты главный редактор Кудюков Николай Григорьевич, до потолка заполнена сизым сигаретным дымом. По случаю выходного дня, и отсутствия сотрудников редактор не стесняется.
   Максим, давно уже некурящий, чуть не поперхнулся от такого смрада.
   Да и не курил он никогда толком. Дед, старый танкист, отбил у него эту привычку еще в школе.
   А от такого количества никотина можно одуреть за пару минут. Но редактору так нравиться порассуждать о творческой неформальной обстановке размахивая дымящейся сигаретой.... И он к тому же главный. Это он без всякой иронии вполне всерьез вспоминает порой известное, - "я начальник, - ты дурак, ты начальник....", и так далее.
   В стеклянной пепельнице топорщится десяток, покусанных желтыми редкими зубами, фильтров. Пачка синего "Бонда" валялась на полированном, обсыпанным пеплом столе. Максим читал, что сигареты эти выпускаются в Штатах только на экспорт и категорически запрещены для продажи добропорядочным американцам, берегущим здоровье. Модный плоский экран компьютера на столике сбоку, обозначал причастность и Кудюкова к научно-техническому прогрессу. И тут же лазерный принтер. Принтер - необходимая деталь компьютера для главного редактора.
   Лазерный принтер просто необходим, - Кудюков не читает до сих пор с экрана. На печать материалы ему выводит секретарша. Сам редактор снисходительно и с высоты своего руководящего положения наблюдает этот процесс и ждёт, когда принтер выплюнет ему очередной материал для его, редактора руководящих указаний, который лично накладывал своей рукой для внимания сотрудников, - что же им надо переделать в материале.
   Даже по случаю свалившегося на Балтику лета в середине мая Кудюков сидел в своем "рабочем", потертом пиджаке. Это тоже традиция. Рабочий пиджак, - символ тяжкой повседневной работы в поте лица, занятости и текущей озабоченности. Лицо Николая Григорьевича уже обливается потом и раскраснелось от важности и напряженности тяжкой работы по руководству такими нерадивыми сотрудниками, как, например, Максим.
   Максим знал еще один секрет редакторского кабинета.
   В шкафу висел еще один пиджак.
   Парадный.
   Главный облачался в парадный костюм только по приезду высокопоставленных сановников из городской или областной администрации. Особый, "представительский" галстук надевала на редактора его секретарша, - Галочка. Сам завязывать такой галстук Кудюков не решался. Злые языки говорили, что иногда она помогает одевать ему и брюки....
   Для сотрудников и рядовых посетителей Кудюков щеголял пиджаком, с регулярностью в пятнадцать минут сообщая, что носит его еще с советских застойных времен. Наверно, никак не может расстаться с тезисом, что, дескать, экономика должна быть экономной.
   На бок свесился длинный серый галстук. Под галстуком уже расстегнулась пуговица в районе живота. Из-под кремовой рубашки выглядывает майка яркого голубого окраса.
   По случаю жары и растрепанных чувств "самого", живот пытается выпасть из пространства над ремнем, куда-то вниз в пространство между ног. Редактор недовольно осмотрел с головы до ног, появившегося в открытой нараспашку двери, Максима.
   Выждал паузу и ткнул жестом на стул в дальнем от него углу кабинета. Жест этот обозначает приглашение присесть для разговора. Кудюков пододвинул себе заваленную окурками пепельницу, просыпая на стол пепел, и уставился на Максима.
  -- Ну что, Воронин, доигрался со своими статьями про новых людей XXII-ого века? - Редактор наклонил вперед, лысеющую красную макушку головы. Нервно потянулся за очередной сигаретой и начал мять её своими пальцами-сосисками. Серые, белесого оттенка, маленькие в мешках глазки выражали раздражение и растерянность, - Ну, да, ничего, пробьемся. Не в первый раз. Ты, кстати, открой, окошко, а то тут накурили.
   Усмехнувшись на манеру говорить о себе во множественном числе, Максим с удовольствием поднялся и приоткрыл окно. Сразу же потянуло свежим майским утренним воздухом. За бортом, по выражению деда, стояла яркая свежая весна.
   Николай Григорьевич с последними словами запалил еще одну свою навозную, натурально американскую, палочку. Повернулся к окну и ткнул большую клавишу. Старенький, но большой вентилятор, времен древнего пиджака и заштопанных колготок, тут же начал жужжать, словно крупная муха, заглушая разговор.
  -- Нет, ты понимаешь, - редактор, как это ни странно, употреблял в повседневной речи много словечек-паразитов, хотя и требовал, чтобы в материале в письменном виде все блюли чистоту "великого русского...", - твои знакомые к нам в редакцию прислали сообщение, вот знакомься.
   Николай Григорьевич перекинул через стол распечатку с текстом е-майла. Кивнул Максиму, чтобы тот ознакомился. Не дожидаясь, пока Максим успеет бегло пробежать взглядом по распечатке, Кудюков зашлепал толстыми губами. В точь-точь маленький, разъевшийся на жирных мухах, жабёнок, промелькнуло в голове у Максима....
  -- Вот посмотри, - видишь, Частный Научный Институт Изучения Человека и его Возможностей, сокращенно НИИЧИЕВО. Тоже мне, умники! Они нам сообщает, что они заключили соглашение с японским и китайским правительствами по передачи частных разработок в области энергетики, и просят опубликовать частично это соглашение. - Редактор судорожно повел головой. Максим увидел, как на красной шее в красных толстых складках шеи проступили капельки пота. - Ага, просят опубликовать это соглашение частично, так как Япония по условиям данного соглашения должна им в частности.... Понимаешь, Япония, должна подписать по данному соглашению кроме денежного вознаграждения мирный договор с Россией в существующих границах! Твои знакомые там, вообще идиоты, или как?
   Голос редактора стал набирать силу, как на митинге. Он перевел дух, выцветшие глаза его задержались многозначительно на Максиме. Кудюков придвинул к себе пепельницу, рассыпав еще порцию пепла на полированную поверхность.
  -- А еще мне с утра звонят домой люди в штатском, и спрашивают, получил ли я сообщения, кто именно занимался этой темой, просят с тобой встречу.... Ты может быть не в курсе, но твой Фонд и этот самый НИИЧИЕВО - это одни и те же люди, оказывается. Вот что ты можешь мне сказать про все, про это? А они, ну из ФСБ, сейчас будут здесь.
   Редактор в сердцах скомкал недокуренную сигарету и, не загасив, бросил в пепельницу. Помахал рукой перед собой, разгоняя дым по комнате. Затем впялился взглядом в Максима. Наверно, это должно изображать грозное негодование, - и тем, что люди в штатском обратились к нему, и тем, что опять Максим притащил тему с проблемами.
  -- Ну что молчишь? Это я редактор областной газеты должен напечатать материал, что в нашей области, какой-то НИИЧИЕВО, или как-то там Фонд, про который мы помещали материал, обязал по условиям частных лиц, входящих в это НИ-ЧЕ-ВО, имеет обязательство, что правительство Японии должно прекратить войну с Россией? Ну, скажи, хоть что-нибудь!
  -- Действительно, Николай Григорьевич, - Максим вдруг вспомнил фильм Марка Захарова про барона Мюнхгаузена, с Олегом Янковским в главной роли, - кто хочет, объявляет войну, кто хочет, не объявляет. А что серьезно правительство Японии обязалось заключить мирный договор и отказывается от Курил?
   Сзади в коридоре послышались быстрые шаги. Максим не успел оглянуться, как в разговор решительно вклинился уверенный голос сзади из раскрытой двери.
  -- Вполне серьезно, - прозвучал ответ на его последнюю реплику, и в кабинете появилось двое "товарищей". Вот и наследники железного Феликса пожаловали, - или в свете изменения государственного устройства они отмежевались от своего прародителя? Один из вошедших одних лет с Максимом. Второй лет пятьдесят или еще старше, под два метра росту, в очках, явно в неплохой спортивной форме. Он-то и перехватил реплику и с ходу вступил в разговор. - Да вы сидите, товарищи.
   До Максима дошло, что он так и остался в сидячем положении на шатком стуле. Кудюков же не только успел встать, но и обозначил вытягивание по стойке смирно. Редактор, укоризненно взирая на Максима, водрузился на свое начальственное место.
   За столом у редактора оказалось только три стула, - вчера после планерки отмечали день рожденье в соседнем помещении, и стулья оказались там. Спрашивается в задачнике, почему Глеб не остался на дне рожденья, и почему Галочка секретарша решила его провожать?
   Максиму, как хозяину и "молодому еще" пришлось сходить в соседний кабинет, принести себе стул.
   Пока рассаживались, осмотрел гостей.
   Тот, что помоложе, его ровесник, чернявый, плотный, несколько напряженный, то ли в присутствие своего начальника, то ли по молодости. Ну, напряженность-то понятна, - начальник рядом. Стрижка короткая. Фигура проработана. Явно дружит со спортом.
   Второй же, постарше, легко расположился на стуле сбоку от стола, отказавшись от места редактора, - мол, мне и тут нормально. В возрасте. Усаживаясь, подтянул брюки на коленках. Просто автоматически. Тело спортсмена, слегка поплыло от возраста, но еще вполне в форме. Очки в тонкой золотой оправе. Но крепок. Помахал рукой, отгоняя едкий дым. Взгляд острый, как у хищной птицы. Легкая седина. Быстрые точные движения, и, наверно, такая же мгновенная реакция. Где-то метр девяносто, - девяносто пять ростом.
   Достал красную пачку "Веста", аккуратно положил на стол, закурил. Представились. Тот, что постарше, - Владимир Иванович. Помоложе, - "просто Леонид".
   Николай Григорьевич представил гостям "того самого" Максима Воронина. Который, вас "так" интересовал....
   Максим шаркнул ответно под столом ножкой. В общем, вежливые, интеллигентные, уважающие друг друга люди.
   Старший гость, (интересно какое у него звание?), сразу решил брать быка за рога и начал без предисловия.
  -- Ну что, господа-товарищи, давайте поговорим. Можно глянуть одним глазом, что тут вам прислали? - Владимир Иванович протянул руку к распечатке е-майла, - Ну что, - все то же самое, что и везде. Так что, если вы не напечатаете, то напечатают и без вас. Впрочем, это пока не важно. Тут вот какая деталь. Самое удивительное, что в МИД России уже обратился японский чрезвычайный и полномочный. Еще вчера, и действительно предложил начать переговоры о заключении мирного договора без всяких территориальных условий. Так что за всеми этими посланиями есть что-то серьезное, - он выдержал паузу. - Поэтому я и хотел бы побеседовать с вами, неофициально, потому что ситуация складывается странная. Похоже, что из всех мало-мальски официальных лиц, вы, Максим, чуть ли не единственный, кто общался с этими "НИИЧИЕВО", и хоть что-то можете сказать. - Еще одна пауза. - Как вы думаете, Максим, Гурковский Александр Анатольевич и Игорь Каземирович Дрыгин, ну по вашим ощущениям могли действительно сделать у себя, там в этом частном НИИ создать, что-то серьезное? Кстати, не скажете, где они точно расположены? Ну, там где они живут со своими детьми....
   Ну, вот сразу десяток вопросов, или специально, чтобы Максим выбрал вопросы удобные для ответа? Надо бы собраться.
   Игорь задумался, а ведь действительно где находится поселок? Район-то он знает, а точное место? Он трижды посещал дома на огороженной территории. Но самое-то главное, что каждый раз его туда-обратно перевозили на дельтаплане с моторчиком, который загонялся в большой сарай, а оттуда выкатывался старенький лендровер, на котором провожали его до московской трассы. Первый раз попал туда заблудившись....
   А договаривался о встречах по мобильному телефону. Шутили, мол, романтика. Фенимор Купер и капитан Блад. Игра в приключения. Что он и пояснил, к неудовольствию Кудюкова. Тот воспринял сей рассказ, как признание Максима в государственной измене. Гости же отнеслись к рассказу удивительно спокойно.
   Ведь действительно, если подумать, какие-то игры в казаков-разбойников и индейцев-следопытов. Максим выжидательно посмотрел на новых собеседников, - какова реакция гостей?
   Владимир Иванович думал недолго.
  -- Николай Григорьевич, дайте карту области, ну двухкилометровку, наверняка в редакции есть.
   И опять, как "молодому", Максиму пришлось бежать за картой в свой кабинет, - Кудюков явно терялся перед "товарищами" и только растерянно потирал время от времени вспотевшую красную лысину. Расстелили карту на столе. Тот, что постарше, внимательно выслушал, как Максим попал в поселок за забором первый раз, сколько времени добирался от станции, где в сарае у какой-то местной бабы Кати с коровой хранился джип. То есть отдельно сарай для джипа, а отдельно с коровой. Максим припомнил, что один раз он ехал на джипе, но точно вспомнить маршрут сейчас не сможет. Однако Владимир Иванович остался доволен. Он повернулся к своему коллеге, который в основном слушал и в разговор не вступал.
  -- Так что, Леня, мы правы, это та самая территория, на которую оформлена аренда, и ничего больше быть не может.
   Старший из гостей обернулся к Кудюкову, который тут же изобразил озабоченное внимание и готовность следовать всем без исключения указаниям представителей "органов".
  -- Ну, так что, Николай Григорьевич, отпустите Максима в командировку на неделю? По нашей просьбе и с вашего согласия. Понимаете, ситуация складывается очень неоднозначная. Совершенно понятно, что этот НИИЧИЕВО, или как они там хотят привлечь к себе внимание и нарываются на общественный скандал, по крайней мере, пытаются привлечь к себе внимание. - Максиму стало не по себе. Еще вспомнилось, что Гурковского задержали. А гость продолжал. - Думаю, что не открою большого секрета, это и так в ближайшее время станет понятно, скажем широкой общественности, что открытия консульств Японии и Китая в нашем регионе однозначно связаны с деятельностью этой самой "группой частных" лиц.
  -- Извините, - Николай Григорьевич нашел в себе силы и родил, наконец, вопрос, - но почему эти деятели продали свои технологии Японии и Китаю, а не передали России? Если Япония готова обсуждать отказ от Курил, то это же, ну Владимир Иванович, это уровень политики Москвы, а не нашего анклава. Да их за такую самодеятельность необходимо просто арестовать, это же наверняка и для России ценность. Вот какое мнение у компетентных органов?
   Куда же нам без "мнения"? Сами же мнения мы не имеем. Не можем иметь в присутствии "товарищей". Максим вспомнил, что именно к нему у Кудюкова, больше всего претензий, что он вечно своим материалом пытается поссорить его, - главного редактора, с руководством и властью. И главный аргумент, что он позволяет иметь свое мнение. А это в нашей редакции проступок. Нарушение субординации. Как там выражался герой Юрия Никулина, - волюнтаризм, что ли? Вот не надо выражаться в нашем доме.
   А давешние слова Максима, что пресса это тоже власть, вызывали бурю негодования, а также грозу, дождь с градом, и иные ассоциации с теми метеоявляниями, о которых пишут в рубрике "стихийное бедствие" про тайфуны, что обрушиваются на столь близкие нам Соединенные Штаты за атлантическим водоемом, что пока Максим не сидит в редакторском кресле, то ему и не позволят.... А со стихийными бедствиями, точнее с последствиями у нас всегда борются....
   Ну, конечно, память услужливо вытащила на свет воспоминания про то, как редактор частенько уговаривал сотрудников не обижать Ивана Ивановича, к тому же сделать это так, чтобы, ведь нам всем еще работать и работать, чтобы и Иван Никифорович остался бы доволен. И надо отдать должное, опыта не ссориться и "улаживать" острые углы главному не занимать.
   Хотя паспортистку, начальника ЖЭУ или, скажем отдельного директора (не очень большого) магазина, критиковать было можно и должно. Но критика это не самое главное.
   А последнее время Кудюков постоянно требовал положительного материала особенно о праздниках, юбилеях. В редакции уже начинали шутить, что областная "Правда", скоро начнет выходить под лозунгом, - "Жить стало лучше, жить стало веселее". Почему? Да потому что материалы можно было разделить на празднование праздников, статьи об успехах местного бомонда местного масштаба на поле местной политики, рапортов перед Москвой, ну и ...всем остальным.
   Далее остается место для блока коммерческой рекламы.
   Историческая критика застойного времени ушла в прошлое. Осталось праздновать торжество челночной демократии и рыночной политики.... Максим понял, что его понесло. Кто о чем, а тот вшивый о бане, как говорил дедушка.
   Интересно, все-таки, Владимир Иванович в своем доме, который в областном центре был темно-розового оттенка, кто, полковник или выше? И что же он молчит?
   Уже половину сигареты скурил, а молчит. Или нет пока компетентного мнения у компетентных органов? А может быть это самое мнение и есть самая главная военная и государственная тайна новой России?
   А гость подошел к окну, постоял, закурил сигарету. Посмотрел вниз на скверик с элементами фэн-шуй или как её там, - образцу китайской ландшафтной архитектуры для улучшения настроения и стремительно повернулся к присутствующим.
  -- Как вы говорите, какое мнение у компетентных органов, Николай Григорьевич? Вот вы знаете, пока почти никакого. Мы и просим товарища Максима помочь нам составить это мнение. Номер очередной выходит в понедельник?
   Он повернулся к Кудюкову, который сдержанно и терпеливо дожидался ответа.
  -- Да вы что, Владимир Иванович, вы что думаете, что я это напечатаю? - Максим заметил, как у главного задергалось левое веко. - Да вы понимаете у меня, и свое начальство есть, учредители, мнение администрации, наконец! Да я такой материал просто не могу печатать. Если органы и то не могут выразить мнение....
   Гость отреагировал на истерику редактора кислой миной. Блеснули прямоугольные стекла в тонкой золотистой оправе.
  -- Да бросьте, вы.... Еще добавьте - компетентные органы. Понятно, что речь идет о технологиях, представляющий государственный интерес. Понятно, что хозяева этих технологий почему-то не хотят сотрудничать с Российской Федерацией. И по закону они правы, - все это есть их авторское право....
  -- Извините, - Максим решился на вопрос, - а они задержаны?
   Кудюков встрепенулся. Неодобрительно глянул на то, что Максим вмешался в разговор без разрешения. Сам редактор в этот момент напомнил Максиму, квохчущую потревоженную курицу.
  -- Да-да, Владимир Иванович, может быть их действительно задержать?
   Кудюков ухватился за слова Максима, как за соломинку утопающий. Действительно, сажать всех до момента вызревания "мнения". Максим понял, что редактору в данной ситуации главное не открытие, не ситуация, а как правильно отреагировать.
  -- Хотя бы до тех пор, пока Москва определится, что же нам всем делать в такой ситуации.... А пока Москва будет со всем этим разбираться, вырабатывает позицию, мы вполне сможем определиться с публикацией.
   Владимир Иванович вздохнул. Тяжело и выразительно. А, похоже, что крайние тут не они с Кудюковым. И молодой отводит глаза в сторону. Вот так-то. Действительно, напечатают они это письмо, не напечатают.... Но письмо наверняка послано не только к ним в редакцию. По Интернету можно послать информацию хоть куда, хоть во все газеты всех стран мира. Один раз кликнуть мышкой и все дела.... А действительно, что придумали эти физики-психологи? Неужели, все, о чем фантазировали в домиках не просто фантастика? Если даже часть того, что они обсуждали, удалось реализовать.... Нет, стоп.
   Лучше помолчать и послушать.
   Старший из чекистов стронулся с места. Точно под два метра рост.
  -- Николай Григорьевич, можно я твоего жука отключу, а? Ну не могу я разговаривать, когда вот так "жу" да "жу".... А наш вопрос, Максим, отвечу. Да, были вчера утром задержаны и Дрыгин и Гурковский, ну тот, который в бороде, - он оглянулся на Леонида. Тот только потупил взгляд и стал указательным пальцем изучать длинную царапину на редакторском полированном столе. - Есть у нас специалисты по ломанию дров. Да отпустили бы их не сегодня, так завтра, а они в позу.... Через полчаса приехал адвокат. Написал заявление о подписке, о невыезде под залог....
  -- И что их отпустили? - Кудюков удивленно посмотрел на представителей всесильных органов. У Кудюкова все эти адвокаты, залоги не укладывались в голове. Тем более в связи с компетентными органами.
  -- Да, отпустили. Их адвокат и представитель объехали город и сняли с банкоматов двадцать миллионов рублей. Вот так ездили по банкоматам и снимали, пока не сняли. Уже в банках переполох, сегодня же суббота, попробуй, заполни наличкой все эти жестянки.... Уже запросили банк, оказывается у них только на счету НИИ частных пожертвований на двести сорок миллионов рублей и пятьсот пятьдесят тысяч евро. Вот такие пироги с котятами в нашей провинции. Да еще есть их Фонд, а еще наверняка частные счета и может быть не только в России. Вот, Максим, скажите, вы пишите об их успехах в их частной школе и способах воспитании детей. Но сами-то задавались себе вопросом о том, откуда у них на все это деньги?
  -- Ну, не знаю.... Мне несколько книг подарили, там у них несколько писателей, правда, под псевдонимами пишут. Потом гранты они получали на исследования по управлению вниманием детей в процессе обучения, еще на что-то. Да, год назад, они зелень выращивали и цветы, сдавали в супермаркеты... - Максим понял, что сам начинает переходить на какой-то бред. - Честно говоря, не знаю, только скажу, что люди там умные, Владимир Иванович....
  -- Да это и так ясно! - чекист неожиданно светло улыбнулся, - а по старой дружбе со всеми этими гениями-изобретателями и психологами-педогогами не слышал, что они кроме Курил взяли с японцев за свои эти энергетические технологии, а? И почему они предложили все это китайцам и японцам, а не родной стране.... Это действительно вопрос, а? Ведь они же там, в основном русские, или не так? Откуда такая любовь и именно к Азии?
   Договорились, что Максима освобождают от всех заданий. Договорились, что он обсудит все поподробнее с Леонидом. Прямо сегодня. Обменялись номерами телефонов.
   У Максима мелькнула мысль, что все это не всерьез. А с другой стороны.... Но о договоре с японцами тоже серьезные дяди шутить не будут! А если это на самом деле, то ведь мирный договор России и Японии, - сенсация мировой политики! Если все это можно будет опубликовать, и он будет первый.... Да еще опишет инициаторов этого договора....
   Ладно, не будем загадывать. А там, кто знает, ведь пару публикаций в центральной прессе уже было. Может, получится, и продать, так сказать, дневник участника событий? Может, и не зря он тогда заблудился в лесу полтора года назад? Как говорил дед, знать бы, что найдешь и где потеряешь....
  
  

16

  
   А на улице забушевала гроза, так долго выползавшая из-за леса. С высокого окна башенки Максиму видно, как за лесом полыхнула молния. Гром взорвал тишину шипением, мгновенно превратившимся в раскаты горного камнепада с эхом высокого горного ущелья, практически мгновенно со вспышкой света. Леонид уже несколько раз пытался набрать какой-то номер по мобильному телефону, но связь не хочет никак устанавливаться сквозь мощные разряда стихии.
   На площадке засуетились бандиты.
   Им сверху было видно, как старший, зачем-то отправил двоих за забор. Те, нехотя, прикрываясь кожаными куртками, побежали по намокшей земли. Круглые бритые головы поблескивают под дождем.
   Они неловко перевалили свои грузные тела через высокий забор. Встали на той стороне, что-то крикнули часовому на крыше джипа. Тот сидит под накидкой, словно облепленный этим полиэтиленом после вакуумной упаковки. Спустя пару минут видно, что эти двое двинулись от забора по дороге к развалинам. Первые метров двадцать преодолели трусцой, затем перешли на торопливый шаг. В дымке дождя, было видно, как ушедшие выбирают путь под ногами, - дорога быстро мокнет, идти трудно. Максим припомнил свой первый поход по этим лесам....
   Видно, как один поскользнулся и чуть не упал в тугие струю дождя, - да уж, не привыкли эти бойцы передвигаться по пересеченной местности! Даже их "форма", - костюмы от "Адидас" с модельными туфлями больше всего годилась для каких-то разборок на чистом асфальте перед дорогим рестораном или казино. Еще, конечно, можно производить впечатление на променаде.
   Леонид усмехнулся.
  -- Эх, сейчас бы сюда группу захвата.... Делов-то на "копийку", а там все пытаются выяснить кто правее.
  -- Где это там? - Максим тоже смотрел в окно.
  -- Где-где, там, - Леонид многозначительно поднял указательный палец к потолку - у нас все время принимают решения глядя наверх, поэтому и ям под ногами не замечают.
  -- А что вот твой Владимир Иванович, он же умный человек, как мне кажется, так что он не может что-нибудь решить сам?
  -- А ты не понимаешь, что те, кто решают сами, те в системе не уживаются, у нас еще больше, чем где-нибудь, так сказать, необходима коллегиальность решения, а иначе нет стабильности, преемственности и законности. Так что давай думай. Я так думаю, что до вечера все будут совещаться, смотреть, прикидывать, а к утру, может быть, что-нибудь и проклюнется. Я вот так полагаю, что самое верное было бы нам смотаться, да только вот стыдно. - Леонид посмотрел Максиму в глаза. - Не только у одного твоего Дрыгина в роду георгиевские кавалеры и орденоносцы.
   Леонид старательно щелкает камерами наблюдениями, но на них все то же, - даже попытки открыть ангар прекратились. Там оставлен один человек, который пытается соорудить себе, что-то вроде шляпы или зонтика из полиэтиленовой накидки. Остальные отправились в дом, пробираясь сквозь стену воды, обрушившейся на усадьбу из черной тучи, полыхающей молниями.
   Хоть бы прибила кого-нибудь, что ли....
   Максим поворачивается к чекисту.
  -- Ну, тогда давай думать, что мы можем сделать? И что делать нужно? Тут все-таки ты специалист. - Максим посмотрел на арбалет.
   Леонид перевел глаза на оружие и усмехнулся.
  -- Какой я специалист, я же кабинетный работник, так сказать, аналитик, следователь. А спецподготовка наша, это так, - больше для галочки, для проформы. Это вот Сергей Николаевич, он действительно, специалист и по уму надо сидеть и ждать и думать....
  -- Ну, тогда думай, я так, вообще, представитель второй древней профессии.
   У Максима знакомой мелодией заголосил, - запел мобильный телефон. Он взглянул на номер.
  -- Это кто? - Леонид посмотрел на Максима.
  -- Да мой редактор. Если честно даже говорить не хочу.
  -- А ты поговори. Обрисуй ситуацию. Скажи, люди Кудряшева захватили городок, пусть там шум поднимает. Я как-то сразу не подумал. А действительно, наши-то все молча делать будут, а молчать нам совсем не кстати. Давай-давай.
   Максим нехотя поднес телефон к уху.
  -- Ну, ты как там? А у нас по поводу вас большие события. Я хочу узнать, как реагирует твой Фонд на резолюцию общественности области об аннулировании сделки по передачи технологий заграницу. Ты там пробегись, возьми интервью у своего Гурковского или еще к кому там....
  -- С-час, только ноги в руки вставлю, Николай Григорьевич. - Было слышно в трубке, как Кудюков засопел от неожиданности и такого тона своего специального корреспондента.
  -- Ты, что Воронин, белены объелся? Я же тут тебе говорю, чтобы ты прямо сейчас пошел и взял интервью, и учти тут, и из Москвы звонили, требуют материал. А я им пообещал. Говорю, там у меня толковый парень сидит, специально по такому случаю посланный. Так что, ты через пару часов должен быть, как тот самый пионер.... Девочки тебе вопросы сейчас перекинут на твою, как это, электро-почту.... - Голос редактора был отчетливо слышен в комнатке даже сквозь рокот стихии за окном и Леонид невольно улыбается.
  -- Да, Николай Григорьевич, тут не до интервью. - Мне бы ваши заботы, у Максима мелькнула в голове фраза из старого анекдота. А Кудюков слышит все равно только себя. И долбит, как тот дятел, про то, что ему нужно. Как говориться я начальник, - ты дурак....
  -- Как это?! Между прочим, это твоя работа, а то, что за тебя просили поехать, ничего не значит. Зарплату тебе все равно редакция платит. Что ты там вообще себе воображаешь? Ты учти, что премию без меня все равно не получишь, - редактор не давал вставить даже слова. - Ты....
   Леонид решительно протянул руку и забрал себе аппарат.
  -- Здравствуйте, Николай Григорьевич.
  -- Это еще кто, Воронин? - Голос Кудюкова кипит от негодования. Так и представляешь, как он там брызжет слюной на свой стол, на пепельницу утыканную окурками, отчего та к концу дня, как грязный еж на полированном столе....
  -- Это не Воронин, это его коллега, который приходил к вам в редакцию, - меня зовут Леонид, надеюсь, узнали?
  -- Какой еще, - голос Кудюкова срывается на дискант, потом поперхнулся, - подождите, это Леонид? А.... Извините, не узнал, а вы что-то хотели сообщить мне? Меня тут Воронин не предупредил, что вы хотите переговорить со мной. Конечно, я вас слушаю, только потом, пожалуйста, передайте трубку Воронину, а то мы не договорили по производственным делам нашим....
   Леонид дожидаться конца этого словесного поноса и не пытается.
  -- Вы знаете, Николай Григорьевич, Максим сейчас не в состоянии выполнять ваше поручение. Тут весь поселок захватили люди Кудряшева Павла Павловича, а еще они захватили дипломатическую машину китайского консульства. Так что прошу вас немедленно передать это в Москву, в местное радио и во все инстанции. Мы пока держимся, но про нас пока молчите, а то боюсь, нас вычислят и тогда этот репортаж, не удастся продолжить. Интернетом тоже пока по техническим причинам, так сказать, пользоваться не можем, так что примите эту информацию по телефону.
  -- Я сейчас позову девочку, она запишет, а это все согласованно? Ну, с вашим руководством? - Слово "вашим" Кудюков выделил почтительно-уважительной интонацией.
  -- Какую еще девочку, вы, - голос Леонида звучал совершенно спокойно, но Максим понял, что даже в этой ситуации чекист еле сдерживал улыбку, - что не понимаете? - нас захватили бандиты. Точно так же как в Чечне в худшие времена. Мы с Максимом, пока еще на свободе, ну относительно, так что перезвоним, если сможем. А пока повторите, - городок захвачен охранниками Кудряшева, которые хотят чего-то добиться от Гурковского и его НИИЧИЕВО, захвачена машина и делегация китайского консульства.
   Теперь уже и Максиму слышно, как не то хрипит, не то кряхтит его начальник в трубку, соображает наверно.... Или это мозги у Кудюкова так громко скрипят, что и здесь слышно?
  -- Я запомнил, но я все равно не могу публиковать такую информацию без согласования своего начальства, тем более, Кудряшев в городе влиятельный человек. Вы, что сами не понимаете, что если это все не подтвердится, что со мной будет? А если подтвердится, то я тем более.... Вы перезвоните своему начальству, пусть оно даст мне, а лучше мэру, так как мы газета при городской администрации, указание и мы тут же отреагируем на ваш сигнал. Так что извините, хотя я, конечно, приму к сведению, а Воронину передайте, чтобы он все-таки подумал об интервью, как все-таки реагирует этот самый Гурковский на резолюции патриотической общественности города и области.
  -- Да никак не реагирует. Он связанный лежит в своем доме, и ему сейчас не до ваших резолюций. - Леонид отключил телефон. Перевел дух, посмотрел на мониторы наблюдения....
   Максим дожидается реакции чекиста. Вот как он отреагирует на то, что он сталкивается ежедневно и уже не первый год? Наконец Леонид раскрывает рот. На Максима он не смотрит.
  -- Ты знаешь меня, как-то тестировали психологи. Так вот.... Там вопрос в тесте, я тогда неправильно ответил.... А вопрос такой, - случалась ли с вами ситуация, когда очень хотелось громко выругаться матом?
  -- И что ты ответил? - Максим улыбнулся, - все-таки Леонид умеет держаться.
  -- Ответил, что не случалось, а теперь ответил бы, еще как хотелось.... Он, что у вас дурак или трус? - Он глянул на Максима.
  -- Да нет. Обычный руководитель. Вот директор издательства, этажом ниже, тот откровенная сволочь. И фамилия у того Махновец.... А Кудюков, так, - его поставили, он и редакторствует. Начальство не обижает. Слегка критикуем продавцов и слегка журим директоров магазинов, тех, что можно. Гоним положительный материал о том, как хорошо живем при демократии и свободе. Какие новые цветы расцветают на улицах города на этой недели. Фотографии детей вообще, - материал выгодный, правда, портреты котят еще не печатали.... У меня и материалы про Фонд пропустили, потому что вот люди на свои деньги воспитывают своих детей, по-новому и никого не трогают.
  -- Ну, да. А если бы твой, Гурковский со своим Дрыгиным начали бы сразу задирать всякие там облоно или мэрию.... - Леонид посмотрел на Максима.
  -- Во-во. Тогда бы материал сразу же стал бы не актуальным, нужно было бы его согласовать, посовещаться и вообще нашлась бы другая тема про вывески и уличную рекламу или актуальнейшая тема, как наш город развился за шестьдесят пять лет после второй мировой войны.
  -- А почему не после первой?
  -- Аполитично рассуждаешь, - Максим тоже улыбнулся, - товарищ чекист, после первой мировой войны, этот город развивался в границах другого государства и нежелательно вспоминать время после Канта (он уже разрешен) или Гофмана (он уже почти разрешен), как почетные жители этого города.
   Вежливо и тихо посмеялись друг другу. Не сговариваясь, отломили по куску колбасы. Пожевали. Гроза накатилось плотной стеной дождя, и практически ничего не было видно ни за окном, ни на мониторах. Вспышки молний чередовались с ударами грома. На лужах заплясали крупные пузыри. Капли дождя забарабанили по черепичной крыше....
   Делать было нечего. Максиму очень захотелось горячего чаю, обязательного крепкого, до горечи и сладкого. Все мысли о репортаже века казались смешными и глупыми. Вспыхнула молнии на полнеба. Он вспомнил, что при средней грозе выделяется энергия пятисот бомб сброшенных на Хиросиму. Из открытого окна остро пахло озоном. Видно было, как лес набухает зеленью под этой грозой. Одуванчики закрылись и только красные тюльпаны перед домом колыхались в струях дождя своими огненными чашечками. Несколько штук сломались, видно непрошеными гостями, и лежали в ручейках воды.
   Интересно, а научатся когда-нибудь и эту энергию использовать или пусть её.... Пусть хоть что-то будет просто так. Ведь, в самом деле, мы стали не то прагматиками, не то еще кем-то и думаем лишь о том, как бы что поиметь, использовать, применить себе, нам, контролировать. Вот бы написать не очередной репортаж о еще одном положительном опыте, а серьезный философский роман о человеке и человеках, ну как Горький. Шалишь.... Максим посмотрел на этот дождь и вздохнул. На роман надо время и средства. К тому же напишешь роман, а кто его напечатает? Получится слабым, - никому неинтересно, получится слишком сильным и злободневным, - найдется какой-нибудь Кудюков, что пойдет согласовывать, вымарывать все сильные и острые места, а потом скажет, вы же сами видите, что обо всем этом неинтересно читать патриотической общественности и лучшим людям города.....
  -- О чем задумался? - Леонид тронул журналиста за руку.
  -- Да так, - Максим махнул рукой, - ни о чем.
  -- А я подумал, морду собрался бить своему редактору, - у тебя прямо на лице написано. Ты пока, это брось. Тут у нас пока, свои объекты имеются и ближе и актуальнее. - Он показал на мониторы.
   На мониторе перед воротами, прихрамывая, появился один из отправленных за ворота. Он потихоньку проявился в пелене дождя. И даже в мутном изображении стало видно темное пятно на левой голени. Штанина было грубо перевязана, каким-то обрывком. Лицо подходившего было перекошено гримасой боли, которая усиливалась от каждого шага на левую ногу. Он что-то крикнул сидящему по эту сторону, закрытых ворот....
   Тот встрепенулся и отложив автомат в сторону, начал помогать перебраться пришедшему обратно....
  

17

  
   Гурковский и Лариса сидят молча. Уже прошло минут пятнадцать, и видимо охраннику явно заскучал. Вот так сидеть одному перед задержанными, словно на витрине.... Те сидят молча, расслабленно, словно его и нет. Из открытой двери ощутимо тянет сырым холодом, - видимо входную дверь не захлопнули. Охранник пару раз порывался встать, но не решается оставить пленников одних в комнате и поеживается от сырости.
   Боец уже несколько раз оглядел комнату. Количество книг явно произвело на него впечатление. Особенно то, что больше половины их было не на русском. Монитор компьютера погашен. В комнате полумрак, - электричества нет. За окнами заметно потемнело. Дождь льет, как говорят англичане кошками и собаками. Гроза полосует струями воды и порывисто окатывает восточные окна. Два других окна, что смотрят на юг, стоят относительно сухими, - северо-восточный ветер не дотягивает до них струи дождя. Но и сквозь южные окна практически ничего не было видно в стене воды вставшей от земли до неба. Раскаты грома гремят непрерывно, словно рядом с домом идет артподготовка наступления на Берлин или штурма Кенигсберга.
   Вообще-то, сидеть в полутемной комнате скучно. Часовой продолжает ерзать на месте, периодически поглядывая на пленников. Лицо его не сильно тронуто интеллектом и выражает сосредоточенное состояние питекантропа у входа в пещеру в проливной дождь, когда нет охоты, а остается лишь тупо смотреть на разбушевавшуюся стихию.
   Охраняемые сидят молча. Гурковский попытался расслабиться на скамье. Но сидит он прямо, только руки, плотно перетянутые в локтях за спиной, начинают затекать, и он периодически потягивается корпусом, поводя плечами. Лариса откинулась к стенке и внимательно рассматривала носки легких кроссовок, вытянув перед собой длинные и стройные ноги. Прошло уже почти два часа с захвата.
   На стене тихо покачивается маятник в больших антикварных часах, гордостью Александра Анатольевича. Он как-то сам увидел их у бабки в деревне далеко отсюда, - в Тульской губернии. Месяца два ездил, уговаривал продать, а потом все-таки на что-то выменял.
   За полгода перебрал десяток мастеров, что хором твердили и уверяли, что не хватает каких-то частей, ну особых шестеренок. Все это время, - почти год, часы стояли памятником идущему времени, как шутили над Гурковским. Наконец, однажды он завелся и заявил, что он и сам советский инженер, и мы сами "могём". Взял литературу и через неделю заказал необходимые части, согласно собственноручным эскизам. И вот уже два года часы позванивают каждые пятнадцать минут мелодичным боем.
   Вот и сейчас в полдень, часы рассыпчивым мелодичным перезвоном возвестили о приходе середины дня. Звон прозвучал неожиданно громко и неуместно на фоне раскатов грома для часового. Охранник вздрогнул, и поднялся к двухметровому шкафу, откуда зазвучала отчетливая переливчатая мелодия. С любопытством вытянул свою короткую толстую шею, - в часах над циферблатом танцевали мазурку тщательно отделанные старинные куколки....
   Будто завороженный, он засмотрелся на хоровод цветных куколок. Даже автомат отвел в сторону, словно собрался протянуть другую руку и прикоснуться к куклам, взять одну из них в руку. На лице неожиданно проступило по-детски обиженное выражение....
   Лариса блеснула своими черными глазами и слегка повернулась на сиденье. Подтянула к себе ноги. Исподлобья, спокойно глядя, на стоящего боком бойца приподнялась на полусогнутых ногах. Тот, словно под гипнозом движений кукол, не обратил на это внимание. Также медленно, как бы не торопясь, Лариса подогнула длинную стройную ногу, опираясь на правую. Левая ступня легко скользнула сквозь связанные руки и встала не на пол, а на скамью. Так же спокойно, не выпрямляясь, правая нога последовала за левой....
   Охранник почувствовал движение и повернул голову влево, не понимая, что же произошло, - он еще заворожен кукольным танцем. А Лариса, улыбаясь парню, широко и открыто шагает на стол и боковым ударом левой ноги дотягивается прямо в висок бандита. Ощущение будто тяжелую тушу переломили бревном. Словно тяжелый мешок, тело часового почти беззвучно валится на пол перед часами, где заканчивают свой хоровод куклы, и звучат последние звуки старинного танца....
   Нога широким полукругом возвращается назад. Девушка легко спрыгивает со стола на носки на деревянный пол. Выглядывает в коридор. Гурковский вскакивает.
  -- Может быть зря? Мы же не вытащим Игоря и Ли Фань.
  -- Саша, чем у них меньше заложников, тем легче, к тому же кто-то из наших рядом, ведь станцию же отключили.
   Лариса двигается бесшумно, легко, словно все это в порядке вещей. Каждое её движение выверено, словно она выполняет утренний цигун. Гурковский моментально принимает ситуацию.
  -- Тогда достань нож, вон в том ящике, у меня такой гибкости нет, чтобы вот руки и в ноги....
   Лариса отодвигает ящик, вытаскивает нож. Олег наклоняется над свалившемся. Лариса не оборачиваясь, усмехается.
  -- Бесполезно, я сломала ему висок. Саша, нам нельзя рисковать. Еще надо разобраться, что с девочкой. Ты же помнишь, Ли Фань с утра говорила, что хотела привезти девочку для обучения.... - При этих словах Лариса перерезала ремни, что стянули запястья Гурковского. Он, еще неуверенными движениями, перехватывает нож и режет такие же ремни на Ларисе.
  -- Но я же сказал, что к нам сейчас детей нельзя везти! Я же сказал, что мы сами приедем. - Последний ремень падает на пол. Лариса подхватывает автомат с пола и протягивает Гурковскому.
  -- Саша, Восток, как известно, дело тонкое, мы не раз говорили, что понять такую древнюю культуру.... Так, что если не вытащим девочку, то это точно на нашей совести.
  -- Ладно, потом поговорим. Что дальше? - Гурковский с сожалением осматривает тело убитого бойца, - теперь трудно о чем-то договариваться.
   Лариса сдергивает кожаную куртку с тела на полу. Протягивает Гурковскому.
  -- Накинь. Будем уходить. И не выделывайся. - Она поворачивается, - У тебя, что на дверях замков нет? Ну, ты даешь.... Хотя, кто о таком думал....
   Она срывает коряжку потолще со стены и закрывает дверь, втягивая ее из коридора и плотно вставляя в мощную дверную ручку V-образную рагулину. Оглядывает комнату.
  -- Ну, все Саша, открывай дальнее окно. Сейчас выглянем, если никого....
  -- И куда?
   Гурковский смотрит на окно, где до сих пор продолжается ливень.
  -- Я думаю к дому Игоря, там башенка, можно оглядеться, а потом посмотрим. Кстати это самый близкий дом к забору и там за забором идеальный отход, - либо к лесу, либо к реке. Если откроют огонь, что маловероятно, можно будет залечь, тем более есть, чем ответить.
  -- Ну, Сергей тебя здорово подготовил. - Гурковский уже растер запястья и уверено держит автомат. Перекинул ремень оружия через правое плечо, большим пальцем опустил предохранитель.
  -- А то? Тем более, что, похоже, нас тут грозили накачать наркотой. Интересно, что за специалиста они тут ждали, и почему, он так и не явился?
  -- А тебе не терпится поговорить?
   Он смотрит, как Лариса осматривает тело лежащее на полу перед часами.
  -- Да, не очень. Кстати, глянь, Саша, тут еще два рожка на поясе, - Лариса один из рожков засунула себе за широкий пояс, второй отдала Гурковскому. Выглянула из окна.
  -- Никого, значит так, я выскакиваю, дохожу, до угла. Зову тебя. Затем так же, по одному, к дому Игоря. Надеюсь, там никого нет. Я подслушала, вроде они охраняют только забор по периметру, ну и свой транспорт. - Гурковский тронул её за плечо.
  -- Может быть, я первый? Раз уж оружие ты отдала мне.
  -- Нет, Саша, - у меня реакция лучше.
   Лариса, стянула черные блестящие волосы резинкой и засунула хвост под майку. В левой руке у неё охотничий нож лезвием к себе, - тот самый, что резали ремни. Она легко закинула левую ногу на подоконник, выпрямилась. Легко спрыгнула на землю и, пригнувшись, стремительно бежит вдоль стенке. Гурковский выглянул. Он видит, как струи дождя с крыши поливают её обтянутую майкой длинную спину. У него перехватило дыхание. Почему легко рисковать самому и почему так трудно переживать за других? Впрочем, вопрос риторический....
   Сзади раздается движение за дверью.
  -- Блин, Серый, а тут закрыто!
  -- Как закрыто, что еще за приколы, открывай на хрен!
  -- Мне еще это не хватает, - дальше сплошной мат.
   Гурковский не дожидаясь сигнала, прыгает в окно и бежит к Ларисе. Она видит его, обозначает свое движение и бежит через улицу по диагонали. Сверкает молния. Еще до очередного раската грома слышны удары в закрытую дверь оставленной комнаты. Кто-то ломиться в комнату, пытаясь снести дверь с петель. Бандиты явно не поняли, что дверь не открывается внутрь. Что ж, это лишняя минута, а то и две.... Гурковский видит, как Лариса проскальзывает в распахнутую дверь дома Дрыгина. Она оборачивается и, стоя в проеме, ждет Гурковского, который подбегает к углу бревенчатого дома.
   Он успевает пробежать пятнадцать метров до крыльца и еле успевает попасть внутрь, когда раздается треск открываемой двери в его доме за спиной. Они замерли, прижавшись к косяку по две стороны от распахнутой входной двери с Ларисой, и слышат, как позади них бандиты, матерясь, бегут к комнате, откуда они только что выбирались. Лариса смотрит на него и показывает на лестничку вверх, в башенку.
   Спустя мгновенье стремительно начинает подниматься. Деревянные ступени пружинят под ногами. Двигается Лариса стремительно и почти бесшумно.
   Гурковский следует за ней. Деревянные ступени пружинят под ногами, но он ловит себя на том, что его шаги отчетливо разносятся на весь пустой дом. За стеной гремят раскаты грома весенней грозы. Второй этаж. Лестница сужается, переходит в винтовую, - и подъем в башенку. Один виток, второй. Лариса вдруг опускается в нижнюю стойку, протягивая вперед руки. Гурковский вскидывает автомат....
  -- Да, свои же, черт! - Это Максим. Он протягивает руку. Сзади раздается голос Леонида.
  -- Они бегут в противоположную сторону. Решили, что вы ушли в лес за забор.
   В башенке тесно. Едва на всех хватает места. Максим смотрит на Ларису. С нее стекают струи воды, - за эту пару минут она промокла насквозь под этим проливным дождем. Щеки её раскраснелись. Губы налились вишневым цветом. Пышные черные волосы прилипли к голове, но все равно она удивительно хороша. Высокая, стройная, слегка повернутая в сторону голова, она стоит, плотно сжав темно-красные губы ни на кого не глядя....
  -- А как это у вас мониторы работают? - Это уже Гурковский Леониду.
  -- А это Марина управляет из дельтаплана. - Он смотрит на Сашу. - Кстати, можете глотнуть воды, мы тут вылазку вниз сделали.
   Лариса словно вернулась откуда-то изнутри себя в башенку. Тряхнула головой, словно отгоняя призрак или навязчивую мысль. Посмотрела прямо, ни на кого отдельно и на всех вместе.
  -- Ребята, извините, но мне надо отжать одежду. - Лариса рывком через голову, одним движением стягивает футболку и отжимает её.
   Потом пожимает извиняюще своими великолепными плечами, и повторяет тоже самое с трико. Всем понятно, что выходить не стоит, однако, но и Максиму и Леониду не по себе. Лариса стягивает занавеску и растирается докрасна. Улыбается смущенным ребятам и еще раз пожимает плечами. Саша же по-хозяйски отодвинул из-за стола Леонида и садится за терминал. Огромные волосатые пальцы, так и забегали по клавиатуре. Видно, как почти с такой же скоростью набирает ответы Марина.
   Лариса натягивает обратно на себя мокрую одежду и склоняется над Гурковским. Леонид и Максим стоят рядом. Леонид периодически смотрит то за окна, то на картинку мониторов в углу экрана.
   Спустя пару минут, Гурковский берет из-под стола микрофон, подключает его и в колонках раздается голос Марины.
   Гурковский откидывается назад. Оглядывает свою команду. Усмехается, глядя на арбалет в руках у Леонида.
  -- Ну что, начинаем свой совет в Филях? Думаю, что несколько минут у нас есть. Какая у нас диспозиция? Как я понял, Сергей ушел за забор в самом начале?
  -- Да, - Леонид перехватил арбалет в руках, поймал смеющийся взгляд Гурковского и отложил оружие в сторону, - в самом начале. Вы, Александр Анатольевич, мониторы включите.
  -- Уже... - Гурковский посмотрел в ему глаза, - Леонид, на твою контору мы можем рассчитывать?
  -- А вы.... Хотя, конечно, знаете.... - Он соображает мгновенно. - Нет, там пока не могут согласовать, как действовать. И я думаю, что не смогут ничего решить до утра. Максимум заблокируют район, хотя и то, маловероятно, уж больно далеко вы забрались, а дорог и подходов здесь достаточно.
  -- Понятно, - Гурковский посмотрел за окно. - Как ты думаешь, Лара, Сергей где-то рядом?
   Лариса из-за его плеча наблюдает за монитором. На экране видно, что бандиты вернулись в дом. Уже не один, а двое дежурят на крыше джипа, вглядываясь через забор в сторону дороги. Было видно, что они напряжены и их что-то беспокоит. Они то и дело вертят головами, - то в сторону дороги посмотрят, то на дом оглянутся. Один из них дважды подносил трубу мобильного телефона к уху, - докладывает что ли, или спрашивает о чем-то, - не понять. Но явно и им неспокойно. На другом мониторе видно, что часового у ангара, который стоял там, подпирая стену, и окончательно вымок под грозой, отозвали в дом Гурковского.
   Лариса оторвалась от монитора и еще раз начала выжимать волосы, изогнувшись гибким телом.
  -- Саша, я думаю, что Сергей не только рядом, но и действует. Ты вспомни, этот Сергей Николаевич, который в натуре рыжий, задергался еще во время разговора с нами.
  -- Да вроде бы нет, я ничего не заметил. - Гурковский посмотрел на Ларису. Максим же переводил взгляд с одного на другого. Как они смогли вырваться? Он же сам видел, что вся банда вооружена. Да и держали их связанными. А тут еще с автоматом в руках. Или байки про нидзей имеет реальную основу? Леонид же внешне само спокойствие. Сказывалась видно тренировка.
  -- А я почувствовала. Он никак не мог решиться начать давить на нас без своего специалиста. - Леонид вопросительно посмотрел на девушку. Ему не понятно, о каком специалисте идет речь.
   Молодой чекист решается задать вопрос.
  -- А что они добиваются от вас?
  -- Что-то, чтобы мы передали им права на технологию. Все хотят запатентовать изобретение на себя. - Лариса тряхнула своим черным хвостом, который начинал обсыхать. Коротко рассмеялась. - Они даже не понимают, что для того, чтобы запустить станцию, необходимы специально подготовленные люди. Сейчас у нас здесь только два управленца, - Сергей и Марина. А остальные еще не смогли эволюционировать или подготовиться, называйте, как хотите. Ну, может быть сможет китайская девочка, которую везли сегодня. Так что документация просто бесполезна. Это, как говорит Марина, можно ощутить, но нельзя описать. Короче это открытие пока искусство, а не технология для каждого и делать в этой области работникам конвейера нечего. У меня так пока не получается. - Гурковский остановил её тронув за плечо.
  -- Давай, потом поговорим. Слушай, как ты думаешь, что может делать Сергей? - Гурковский повернулся к ребятам. - Вы то же подумайте.
   Лариса коротко взглянула на него. Потрясла обсыхающими волосами перед собой, вскинула голову.
  -- Если я понимаю, то он будет стараться контролировать дорогу. Если китайцев держат недалеко, а я так понимаю, что их захватили по дороге, то я думаю, что, скорее всего, они остановились в развалинах. Я бы на месте Сергея, как он меня учил, попытался бы выяснить, ну а дальше....
  -- А дальше, - это вмешался Леонид, - я думаю, что Сергей попробовал бы взять языка или контр-заложников. Тем более нам на курсах про него говорили, что он мастер-одиночка по диверсионным операциям. У меня просто челюсть отвалилась, когда я увидел его у вас. Сначала решил, что он на нас работает.
  -- Не работает. - Лариса блеснула своей ослепительной улыбкой. Каждый раз на её лице в этот момент появлялись ямочки, - это Марина записалась на его курсы в Москве и можно сказать завербовала его, выражаясь вашим языком. А сейчас он один из наших мастеров, если выражаться языком восточных единоборств.
   Она повернулась к Гурковскому. В этот момент раздался голос из динамика. Голос Марины зазвучал ясно, как серебряный колокольчик, контрастом низкому сочному контральто Ларисы. Максим понял, что Марина все слышала.
  -- Я подумала, Саша, что я могла бы включить компьютер в твоей комнате. У тебя там включен микрофон. Но я не смогу отключить динамики. Так что как вы думаете, стоит ли? Может быть, у них там такой же совет. Ну и....
   Гурковский и Лариса переглянулись. Максим понял, о чем идет речь, и решил вмешаться. Ему было неловко, что даже Леонид, как бы наравне. Понятно, что он из такой службы, но как-то не по себе быть болванчиком.
  -- Конечно, так мы, может быть, узнаем, что они думают, только при чем здесь наши микрофоны?
  -- А они нас то же будут слышать, правда? - Леонид обратился к Гурковскому. Ответила ему Лариса.
  -- Конечно, будут слышать. Марина, а ты не опасаешься, что они поймут, что кто-то находится в поселке?
  -- Я думаю, что они уверены, что я на станции. Ведь, представить, что в мотодельтаплане есть резервный центр управления городком нужно не только воображение, но и знания. Так что отключайтесь.
   Гурковский качнул головой.
  -- Марина, мы тут все-таки с оружием и группой, а ты одна. А у них и так, Игорь, Ли Фань и, наверное, двое китайцев, в том числе и ребенок. Ты хоть понимаешь, что нам только тебя не хватает в заложники.
  -- А ты понимаешь, Саша, - раздался голос из динамика, - что дядя Игорь мне и за папу и за маму?! Так что давайте в этом вопросе решать буду я.
   На экране появилось сообщение, - "Микрофон отключен, включение компьютера N10 через минуту". Замигал огонек маркера на экране. Гурковский сглотнул и отключил свой микрофон. Глядя на экран, проговорил в тишину.
   - А вот, что я скажу Игорю, если с тобой, что-то случится?....
   Минуту все молчат. Лишь постукивает дождь по крыши. Да пару раз громыхнуло вдали, - гроза пошла на убыль. Но пузыри дождя также продолжают вскипать на поверхности воды и весело лопаются под следующими каплями, чтобы вновь и вновь продолжать свой весенний танец. Из раскрытого окна начали пробиваться запахи свежей листвы, омытой этим ливнем. Максим оглянулся. И хоть совершенно не время, - поразился красоте вымытого леса. Ощущение такое, что за время этого дождя, зелени и листвы прибавилось вдвое....
   Через минуту в динамике компьютера послышались голоса. Сначала невнятно, но Александр Анатольевич, что-то шевельнул, и стало отчетливо слышно....

21

  
   Клумба больно бьют по ногам. Треск лопающих стеблей. Мягкий липкий чернозем, куда утопают локти и колени. Леонид тыкается лицом в черную влажную землю. Поднимает глаза. В черной влажной почве впечатались его головой пара смятых оранжевых чашечек тюльпанов. Как на мгновенном фото, различает тонкое кружево черных прожилок основания цветков и поломанные пестики с мятыми тычинками. Лариса с силой толкает его от себя, и он, кувыркнувшись, скатывается с клумбы.
   С трудом пытается приподняться, - ощущение, как после парашютного прыжка с малых высот. Ноги никак не могут выпрямиться....
   Перед глазами дельтаплан. Он стронулся с места и плавно катится на площадку между воротами и домом. За воротами трещать автоматные очереди.... Кто-то кричит рядом. Или впереди?
   Лариса на ногах.
   Она тоже кричит. Громко, оглушающе и пронзительно, словно боевой клич фантастической амазонки. Таким криком можно рвать барабанные перепонки.... Бандит перед ними, было, устремился вперед к воротам, но на крик тормозит рефлекторно. Лариса быстрым летящим бегом, огромными шагами длинных ног стремительно бросается к нему. Он оборачивает голову через правое плечо. Еще два шага девушки и пять метров дистанции.
   Леонид, наконец, выпрямился.
   Оборачивается на звук и видит, как справа от девушки открывается дверь и, не успевая перекинуть арбалет в правую руку, с левой стреляет в ту сторону. Не целясь, от бедра, но времени нет.... Стрела уходит вверх, повизгивает тугая тетива, но удача на нашей стороне! Стрела с силой вонзается в дверь в самом верху и как огромным гвоздем прибивает дверь к притолоке.
   Видно, как её дергают изнутри бесполезными, хоть и сильными рывками.
   Их противник издает какой-то звук и начинает разворачиваться вправо, одновременно нажимая на пусковой крючок автомата. Лариса в ответ на это движение стремительно перемещается влево и вперед. Еще один шаг, - она правой ногой приземляется в полуметре от своего противника. Видно, как стокилограммовое, а может и больше, гора мускул пытается развернуться. Пули летят в бревенчатую стену, выбивая из нее град щепок... Автомат ходит вверх-вниз в его правой руке и, кажется, чуть-чуть и достанет своим огненным дождем до девушки. Максим перехватывает арбалет в правую руку и пытается взвести пружину.
   Он силой дергает рычаг, не дотягивает и рычаг зажимает большой палец. Больно до темноты в глазах. Рывком, срывая кожу, он выдергивает левую руку из этого капкана, чтобы повторить попытку....
   Лариса не отрывая глаз, от своего противника, описывая круг назад левой ногой, резко крутится корпусом, разворачивается и в момент, когда тот уже почти довернул плюющий огнем ствол до неё, бьет его ногой в челюсть....
   По спине у Леонида мгновенно пробегает холодок, и он покрывается холодным потом. Повторным рывком он натянул арбалет. Запертая дверь дергается еще раз. Он переводит дух. Давешний бритый лежит на земле. Лариса делает движение перехватить автомат, когда раздается очередь с крыши джипа в их сторону. Она кувыркается вправо, под прикрытие последнего перед поляной домика. Леонид видит, как перед ним метров в десяти впереди фонтанчиками летит вверх и в стороны клочья мокрой земли и песка.
   В этот же момент дельтаплан взмывает в воздух и резко устремляется в небо. Леонид тоже бросается влево и оказывается перед крыльцом с забитой его стрелой дверью. Он машинально хватает полено и видит, как впереди, Лариса, махнув ему рукой, так и не взяв автомата, обегает домик вправо.
   Он смотрит на полено. Сзади слышны тяжелые удары в дверь. Леонид оборачивается и видит, что дверь при каждом ударе отходит внизу на ширину ладони. Не думая, в промежуток этих ударов, подпирает дверь поленом. И тут же откинув спину, присев на карточки, откидывается к бревенчатой стене, - из-за двери после очередного удара раздается очередь.
   Ларисы не видно.
   Он делает рывок к лежащему посредине улицы телу и автомату и видит, как ослепительно вспыхнул ствол уже из-за капота джипа. Только и успел уткнуться в землю, прикрываясь тушей этого рыжего борова! Леонид решил оставить попытку и в паузу перекатился за клумбу вправо. Рыжий боров начинает, матерясь, приподниматься и Леонид злорадно видит, как тому достается пуля в левую ногу. Он приподнимается и отправляет в ту же сторону стрелу.
   Пружина взвизгивает, как несмазанный тормоз. А говорят, арбалеты бесшумны.... С удовлетворением Леонид констатирует, что левая рука этого бугая надежно пришпилена к земле. Теперь он просто не дотянется до автомата, как не смогла Лариса. Но и ему слишком рискованно, - ствол за джипом, словно голова индийской кобры покачивается и выслеживает жертву для ядовитого плевка.
   Дельтаплан, сделав широкий круг высоко в небе, снижается за воротами. Оттуда из-за ворот слышны еще выстрелы, два раза одиночные, потом короткая очередь. Крик. Но летательный аппарат, тем не менее, плавно снижается. Кажется, Марина машет рукой из кабины в их сторону. Стрелок из джипа переводит огонь на домик справа. Ясно, что стрелок видит Ларису.
   Леонид вскакивает и перебегает на площадку, так и, успев взвести пружину. Перед глазами так и представляется, как в бегущую длинноногую девушку влетают пули.
   В памяти всплыла молодая олениха, которую на спор пристрелили на сборах. Леонид тогда несколько дней во сне видел, как разрывается кожа с противоположной стороны тела, и выбиваются фонтаны крови и ошметки мяса.....
   Он бежит и кричит, готовый упасть, как только огонь из дула качнется в его сторону. И в это время на досках, над забором появляется знакомое лицо в растрепанной бороде. Гурковский по пояс голый. Словно Илья Муромец или еще какой русский богатырь из былины. В его руках автомат, и он направляет его с криком за джип. Выпускает короткую очередь в воздух. Огонь за машиной смолкает.
   Леонид видит, как из-за дома бежит целая и невредимая Лариса! Он вскакивает, добегает оставшиеся десять шагов до основания досок перекинутых, через забор. Гурковский уже спрыгнул вниз и радостно скалит зубы.... Лариса подбегает к джипу, хватает лежащий на капоте автомат. Бывший часовой придерживает раненую или оцарапанную левую руку и исподлобья на них смотрит.
   Кругом сверкает солнце, и Леонид видит как, задорно, прикусив губы, улыбается ему Лариса. Она мотнула головой, высвобождая свой тяжелый хвост иссиня-черных волос из-под майки, куда так старательно запихивала их еще в башенке на крыше. Солнечные блики перекатываются по траве, глянцевым темным листьям сирени.... Он оглядывается. На юге еще торчат вверх два огромных семицветных столба радуги. Пока тут шла война, верхняя часть небесной арки растаяла или обрушилась и в небе только наклоненные стрелы сверху красные, а внизу фиолетовые...
   Леонид легко забегает наверх. То, что он видит, вызывает радостную улыбку. Гурковский, не дожидаясь его, подтягивается и легко спрыгивает на ту сторону. Выпрямился и направляется к джипу, куда осторожно укладывает на заднее сидение китаянку Сергей!
   Перед капотом у джипа стоит маленький, незнакомый, в полтора метра китаец и улыбается крупными белоснежными зубами до ушей Гурковскому. У него в руках какой-то маленький автомат-пистолет. Он приветственно машет им Леониду над головой с иссиня-черной копной волос над желтой, словно вчерашняя луна, лицом. Этой же улыбкой он встречает взгляд с Леонидом черными антрацитовыми глазами и дружелюбно подмигивает. Плечо и грудь его забинтовано, повязку, он где-то уже успел замазать грязью, но он весело, что-то быстро говорит Сергею.
   Метров двадцать дальше, - на дороге стоит летательный аппарат. Марина помогает Игорю взобраться в дельтаплан по откидной лесенке. Руки Дрыгина свободны. Поодаль лежит на земле и стонет раненый охранник, второго не видно.
   В зеленой траве там и сям начинают открываться одуванчики. Как стайки желтых цыплят, они распахивают головки после дождя навстречу этому солнцу, чтобы напиться золотого света.....
   Леонид замирает наверху, поворачивается и машет Ларисе. Та начинает легко забегать на доски. Где-то в доме раздается резкий звон удара по стеклу, и Леонид ощущает многотонный удар в грудь. Небо становится темным, но он еще успевает ощутить, как Лариса подхватывает и обнимает его сильными руками. Второй удар в грудь Леонида выключает солнце.....
  

22

   Максим пробежался по скользкому склону наискосок и затаился в кустах. Рывок из дома, через забор дался ему с трудом. Он стоит и переводит дух, прислушиваясь, к бешено колотящемуся внутри сердцу. Вот почему не замечается, как оно бьется, когда мы никогда не спешим?
   Внизу от него, метров двадцать от укрытия медленно струится вода в маленькой речушке, что носит на картах гордое название река Большая. В мелких водоворотах узкого большого ручья несутся ветки, грязь и прочий мусор, вымытые этой грозой. Под ногой прыгнула, заставив вздрогнуть его, большая в крапинку, зеленая лягушка. Остановилась и запрыгала дальше по своим лягушкиным делам.
   Дождевые тучи быстро уносятся ровным теплым ветром на северо-запад, открывая ослепительно синее, высокое после дождя, небо. Максим представил, каково сейчас пробираться сквозь намокшие заросли, мокрый после дождя лес, и поежился.
   Внизу у берега в воде плавали лягушки, - подруги той, что только что заспешила к ним на встречу. Из леса, со стороны болота доносится курлыканье журавлей. По краю реки, прямо из воды торчат кустики мяты....
   В конце-то концов!
   Максим, конечно, помнил указание Гурковского, но все-таки, - тащиться часа два сквозь мокрый лес.... Б-р-рр...
   Порыв ветра тряхнул кусты над ним, и за воротник посыпались крупные капли с широких листьев.
   Журналист еще раз посмотрел вверх по склону, где на глинистой почве отпечатались его неровные следы. Забор возвышается желтой стеной над самым краем лощины.
   Там пока тихо.
   Ветра в лощине практически нет, и Максим решился. Он двинулся по течение прямо в противоположную сторону, от того направления, куда его направил Гурковский. В конце-то концов! Хотя бы по тому, что здесь вьется утоптанная тропинка, а в стороне леса виднеется чаща плотной стены таких же кустов, продираться через которые....
   Спустя пять минут звуки стрельбы заставили его остановиться.
   Максим замер. Тишина у реки расслабила его и он, было, скинул напряжение последних часов.... Как-то представил, что там все сейчас разбираются с выродками этого "Серого"....
   Густой кустарник справа прикрывает его. Колебания его продолжались минут десять. Понятно, что он мало, чем может помочь. Скорее всего, наоборот. Но все-таки, все-таки....
   Пусть он и балласт, как шутила Лариса, катая его на дельтаплане. Пусть! Пусть он не каратист, не самбист и стрелял только в тире из воздушной винтовки. Но посмотреть-то он может! К тому же это и есть его профессия, - смотреть, а потом писать. Да и кто его увидит? Он только подойдет к краю этого кустарника, и будет смотреть.
   Максим повернулся спиной к реке и стал пробираться сквозь мокрые заросли. Сразу же намокли до пояса штаны, - высокая в метр трава рядом с тропой вдоль речки стояла густой нетронутой стеной. Пройдя метров десять до невысоких деревьев, вздохнул с облегчением, - идти стало легче, под редкими деревьями ничего выше кустиков кислицы не росло.
   В этом месте склон поднимается медленно, и подъем давался легко. Земля практически сухая. Под густыми кронами невысоких ольховин и лип прошедший дождь не оставил следов. Только порывы ветра периодически сбрасывают на землю воду с набухших листьев. Под сводами деревьев темно. Прошедшая гроза только слегка намочило землю. Подъем вверх занял у Максима около десяти минут.
   На краю леса трава стоит выше и гуще. Пришлось свернуть влево, - невольное желание выйти на открытое место подальше от поселка возобладало. Тут же одернул себя и решительно, пусть и осторожно, но двинулся вперед.
   Томительно тянется время. Шум высоких крон практически гасит звуки. Слабо, словно эхом почудилась еще стрельба, или это кажется? Наконец-то!
   Перед ним расстилается заброшенное поле, медленно поднимавшееся к дороге. Оказывается, он успел прошагать не меньше километра вдоль речки, прежде чем решился свернуть к дороге. Максим еще раз сориентировался на верхушки развалин, что виднелись от него слева за дорогой.
   Осторожно, прикрываясь стволами деревьев на самой границе этой полоски леса вдоль речки, Максим всмотрелся в огороженный забором поселок. С его точки наблюдения почти ничего не видно, - въезд на огороженную территорию был с западной стороны, но ворота располагались у самого дальнего от реки угла. Река видимо слегка повернула на юг, и Максим в течение пяти минут стоит и смотрит, не рискуя приблизиться. А отсюда ничего не разглядеть. К тому же высокий бурьян оставляет видимым только верхушку забора, который издали, казался почти игрушечным.
   Максим глянул на свои с занозами ладони и представил, как он перебирался через этот "игрушечный забор"....
   Еще раз со стороны поселка прогрохотали выстрелы. Здесь на открытом воздухе, звук сухого треска отчетливо простучал по ушам. Наконец в сторону реки взмыл огромной фантастической голубой птицей дельтаплан. В этот же момент где-то за спиной из-за облаков выглянуло солнце, и блики на блестящих крыльях заиграли, ослепляя Максима. Дельтаплан ушел на юг, в сторону реки. Значит, по крайней мере, Марине удалось взлететь....
   У ворот слышится далекий шум какой-то останавливающейся машины. Максим стало тревожно, - вроде бы никого не ждали? Не хватало только, чтобы кто-то въехал на эту территорию, во время этой пальбы. А если это помощь бандитам?
   Промелькнула почти рядом тень по земле, а потом и сама крылатая синяя блестящая птица почти бесшумно пронеслась в сторону поселка. Марина планировала к дороге. После приземления и она скрылась из виду.
   Максим не мог себя заставить не вернуться в лес, что, наверное, было бы правильным, тем более и Гурковский сказал ему возвращаться в город. Но и приблизиться ближе решимости ему не хватает. Он привалился к влажной коре тонкой березке спиной и продолжает смотреть, пытаясь угадать, что же происходит. Прямо над ним на поле спланировал огромный аист, заставляя Максима вздрогнуть. Он перевел глаза на поле, куда приземлилась эта красивая белая птица.
   Аист скосил взгляд на Максима и важно отвернулся, деловито зашагал по полю, периодически опуская в траву свой длинный красный нос, грациозно вытягивая шею. Черные полоски на кончиках крыльев подчеркивали элегантный вид важной птицы....
   Максим опять посмотрел на забор. Кто-то поднялся на верхушку ворот. Огромный, голый по пояс, с автоматом в руках. Выпустил очередь из автомата куда-то внутрь. Звук выстрелов отсюда кажется игрушечной трещоткой, словно громко стрекотала сорока. Только все-таки громче. Человек на заборе повернулся и махнул кому-то внутри автоматом. Максим узнал Сашу, - у кого еще может быть такая роскошная борода!? Гурковский постоял секунд пять, и спокойно спустился вниз, видимо по какому-то мостику, перекинутому через запертые ворота.
   Максим постоял и решил, что вполне можно приблизиться. Если Саша не торопиться, если он так спокойно вернулся обратно, то значит, что "наши" победили. И Максим стал яростно продираться через заросшее дикое поле, спотыкаясь на кочках и остатках старых борозд. Все его внимание было приковано к этим кочкам. Вот кто бы мог подумать, что пройти по полю так трудно!
   Максим вспомнил, как сколько раз проезжая по трассе ему хотелось выйти и погулять по полю. Кто бы мог подумать, что под ровными рядами колосьев с васильками, которые расцветут месяц-другой спустя, такие рытвины и ямы!
   Наконец, он вышел к дороге, перебравшись через очередную канаву или рытвину до краев полную водой. Молодой журналист запыхался и, промокнув окончательно, наконец, поднялся на дорогу. Вода в кроссовках хлюпала при каждом шаге. Но он не стал останавливаться и решительно сокращал расстояния до ворот, через которые он вошел вчера с делегацией, так сказать, представителей власти.
   С дороги хорошо виден дельтаплан и какая-то черная большая машина у ворот. Максим различил Марину по одежде, в которой она пробиралась мимо забора, - цветастая футболка и синие блестящие штаны с завязочками. Кто-то маленький незнакомый, вроде с перебинтованным плечом пробежался к дельтаплану.
   Максим облегченно вздохнул и заспешил, сколько хватало сил, поскорее увидеть ребят....

34

   Потихоньку дошли до парка.
   На город наползали сумерки. Улицы быстро пустели, - все разбредались по домам.
   Люди спешат занять места за праздничными столами.
   Еще немного и все усядутся за столом и включат телевизор. Со времен кота Матроскина лучшее украшение новогоднего стола, - ящик-окно в мир, а последнее время, окно на мир американской мечты, что достала всех и вся через океаны, горы и прочие препятствия.
   И все будут слушать новогоднее поздравление из этого ящика. Хлопнет шампанское, все начнут праздновать.... У кого, кроме шампанского есть фейерверк, тот запалит его во дворе, а кого нет, тоже запалит, но китайскую шутиху попроще. И на все ночь разбредутся по улицам праздновать.
   Кто-то пробегает вокруг городской синтетической елки на площади, собирая у наспех поставленных туалетов потерянные мобильники и кошельки.
   Но большинство будет усиленно праздновать....
   Что? Да кто его знает....
   Троллейбусы, автобусы спешат, - торопятся развести по дамам опаздывающих к Новому году. А вот таксисты выстроились стройными рядами, - эти отметят приход нового года под утро, когда отработают эту ночную суматошную смену....
   Максим следом за дедом и Земляникиным зашел в главный городской парк.
   На главной аллее почти никого нет. Одинокая пара, - наверно некуда податься. Стоят, - обнимаются в густой тени дерева. Несколько торопливо вышагивающих прохожих. Спешат, видно по пакетам, что вот-вот начнется и для них процесс встречи нового года.
   Блестящие, в свете фонарей черные, запорошенные снегом, стволы голых деревьев.....
   Протоптанные, в нетронутом снегу, тропинки сворачивали с главной аллеи и разбегались в темноту.
   И в этой темноте пронзительно, осторожно и трепетно, прикасаясь к чему-то глубоко в душе, зазвучали звуки трубы.
   Музыкант пристроился на скамейке у площадки, где летом собираются старики играть бесконечный шахматный турнир. Максим никогда не видел этого трубача раньше. Но и Земляникин, и дед поздоровались с ним. Тот важно кивнул в ответ, не отрывая губ от трубы. Медь светилась в морозном воздухе, и Максим подумал о том, что играть на морозе....
   А звуки старого вальса лились и лились в эту новогоднюю ночь.
   Он вдруг вспомнил песню, что пел Гурковский.... Всех слов не вспомнить. Но что-то про "звук одинокой трубы, и двор по-осеннему пуст".... Узнать бы, кто написал слова? Тогда помнится, все хотел спросить, но как-то забылось. А теперь, кто скажет?
   Снежинки кружились и опускались на седую слегка растрепанную шевелюру, на крупные морщины, раскрасневшиеся на морозе, старого трубача, что вышел одиноко под новый год сюда в парк....
   На белом свежем снегу в такт мелодии медленно покачивались сизые зыбкие тени деревьев. В сумерках бродили чудесные тени и колыхались в преддверии новогодней ночи.
   Ветхая кирха, в которой давно обосновался кукольный театр, красочными афишами зазывала детей на новогоднее представление. Сейчас из-за угла так и ждешь, - выйдут Буратино с Мальвиной и огромным черным пуделем и пригласят тебя на новогоднее представление....
   Спустя полчаса вернулись домой.
   Мелодия старой трубы остановила споры. Звуки вальса остались за спиной, но продолжали откликаться внутри. И скрежет, и скрип тормозов троллейбусов и машин на улице, не могли перебить настроение старинного музыки времен гусаров и балов и русско-японской войны одна тысяча девятьсот пятого года.
   Обратно возвращались молча.
   Когда вернулись, старики отправились на кухню, - накрывать праздничный стол. У них это ритуал, выверенный годами длинной и полной событиями жизни.
   Чтобы не мешать, Максим подсел к компьютеру. Нажал на клавишу, оживляя экран, начал быстро щелкать мышкой, просматривая почту. Письма замелькали перед глазами.
   Эх, где же время писем в конвертах, написанных от руки?!
   Так.
   Это Виктор с Ниной. Не забыли, хоть и звонили с утра, повторяя настойчивое приглашение зайти....
   Это из Хайфы. И хакер пока не забывает старых друзей. Правда, это еще года не прошло....
   Еще письма из Москвы, Питера.
   Рекламные рассылки приобретения товаров и приглашения совершить новогоднее путешествие на Багамы и Кипр. Как будто для русского человека может быть новый год без снега, елки и мандаринов!
   А вот одно отправление с приглашением путешествовать в Сибирь. Странно все-таки, как-никак Сибирь это не Багамы и не Флорида, чтобы завлекать народ по инету....
   Максим автоматически кликнул по этому письму, и на экране открылась картинка....
  
   Он смотрел долго. Очень долго.
   Пришел в себя, только когда услышал, как Земляникин и дед оказались в комнате и тоже встали сзади....

Статья, размещенная на сайте Игоря Дрыгина? за пять лет до описанных событий.

   Воспоминание о мечте, - прилетает ли сегодня маленький принц?
  
   Годы перед второй мировой войной были сытыми и все были уверены, что жизнь с каждым днем становится лучше. Но вот только кому-то показалось, что соседи живут лучше других....
   Потом все долго зализывали раны...
   Причем даже не физические, а в сознании, поэтому мы никак не можем вновь и вновь переживать эту историю...
   Ведь история "потерянного поколения" Хемингуэя, - это не только грустная сказка-быль человека, который ранен на этой войне так, что не может любить женщину.
   Это не заживающая рана европейской цивилизации, которая вот уже сто лет пережевывает (и переживает) свои раны. Именно поэтому им так нравиться Федор Михайлович (Достоевский), загадочный символ русской души. А что у Достоевского? Оправдание страдания? Чем больше мучались, тем счастливее стали. Точнее, чем больше мучились, тем праведнее стали.
   Ведь Достоевский, который был черносотенцем и всегда был против революционеров, это еще и "БЕСЫ", которыми надо было пугать маленьких детей, вбивал в головы, что и булгаковские Шариковы по факту своего существования имеют право на то чтобы "всем".... Это Шариковым понятно, что революционеры это бесы, и не надо думать о том, чего они хотят. Чего хотят бесы, в самом деле?
   Это же именно он, - Федор Михайлович, вбивал в головы русским мнение, что униженные и оскорбленные обязательно самые честные.
   Что братья Карамазовы и их отец, это и есть символ русского народа.
   И поражались, ну как это может быть?
   Ведь кто о чем, а вшивый о бане...
   Именно голодный начинает говорить о еде (а главное постоянно думать). Причем не просто голодный, а именно постоянно недоедающий.
   Европейцы искали себе смысл. А Достоевский был настолько непонятен, что они решили, что смысл у него есть, но вот его нужно долго понимать.
   Откуда все это?
   А вспомним литературу начала и первой половины XX-ого века...
   Ремарк, Хемингуэй, Орвел, Хаксли, - все это герои потерянного поколения.
   Это как раз осколки человеческого духа того самого романтичного XIX-ого столетия, когда честь отдельного человека (для него самого!), было важнее жизни, когда еще счастье другого было безусловной ценностью для меня самого, когда счастье отличалось от сытости и благополучия и это было интуитивно ясно, для любого, кто сумел осмыслить нечто кроме животного существования...
   Что же случилось в мире?
   А просто люди испугались.
   Европа именно интеллектуально сдала свое право быть духовным лидером человечества. То есть, она им никогда и не была (как это не печально для Европы), но она сумела завоевать всех и всё, а поэтому она была за всех в ответе.
   Помните, - "мы в ответе за тех, кого приучили". А тем более в ответе ребенок, который затащил уличного котенка домой в клетку.
   Вот и Европа тащила всех в эту клетку, а потом бросила.
   Именно поэтому и появилось это потерянное поколение.
   Вот именно тогда Европа раскололась. Половина этой Европы погналась за мечтой о том, что униженные и оскорбленные всегда более честные.
   Это была тень России, которая со времени Петра Великого всегда претендовала на роль лидера Европы, а тут вот решила построить общество всеобщего счастья. И была Германия, которая тоже была "обижена" и поэтому заслуживало тоже всеобщего счастья для Шариковых с арийским черепом.
   И это все происходило именно на фоне растерянности всех мыслителей и интеллектуалов.
   Что самое главное в "потерянном поколении"?
   Оно не только не может, но и не хочет хотеть. Это поколение, которое желает покоя.
   В Европе не смогли найти себе места именно те, кто являлся духовной аристократией, те, кто был лидером развития, так сказать постановщиком задач развития человечества.
   Вот они и сняли с себя ответственность. Точнее они не сумели соответствовать своей роли, и ушли на покой в никуда.
   Именно поэтому Орвел написал в итоге антиутопию "1984".
   Именно поэтому у Хемингуэя появился праздник, который всегда с тобой. Именно поэтому лучшая его вещь "Старик и море" о победе через поражение, через крушение всего. У него больше ничего не осталось. Он пошел воевать в Испанию, написал про колокол, который звонит каждому, но его колокол не был услышан.
   Но ведь, кроме всего этого потерянного поколения был еще Антуан де-Сент Экзюпери с его "Ночным почтовым", "Планетой людей" и "Маленьким принцем".
   Почему это иное?
   Потому что у Экзюпери удивительно сочетались работа, поэзия восприятия мира и чувство создания нового.
   К сожалению именно это и потеряла сегодняшняя европейско-американская цивилизация.
   Ведь американская цивилизация, - это не продолжение европейской цивилизации. Это особенный феномен. Это именно неевропейская цивилизация. Это цивилизация, которая доказывала сначала Англии, а потом и Европе, что и без вас обойдемся. Психологически это цивилизация обиженных, голодных неудачников, не нашедших себе место и завоевавших свое право быть сытыми, уничтожив жителей этой богатой земли.
   Сейчас они хотят выглядеть именно респектабельными, верящими в бога с большой буквы. Но где их художники, поэты, писатели? Да, - это богатое общество. Богатое и сытое. Но это общество, в которое не прилетит маленький принц.
   Вы представляете, чтобы обычный американец, попавший в аварию, встретил маленького принца? Он может встретить ангела, инопланетянина, хотя, скорее всего это будет маньяк-убийца или инопланетное сексуально домогающее существо, которому американец, конечно, уступит, чтобы его не обвинили в сексизме и расовом неприятии...
   У богатых свои причуды...
   Так вот, уже после первой мировой войны Европы добровольно сняла с себя право быть лидером мировой цивилизации. То есть она до сих пор претендует на эту роль, но она отдала ответственность.
   Свято место пусто не бывает.
   Азия, Африка и Океания, а также Южная Америка в тот момент не имела силы, так как это всегда был мир, в котором никогда (или давно) не стремились именно к силе.
   А вот США, которые вышли из первой мировой войны сухими из воды, и имели культ силы.
   Именно в США, - образ индивидуальной свободы это кольт. Именно у них есть культ силы и комплекс вины за уничтоженных индейцев и рабов-негров. Они до сих пор "унесенные ветром" и хотят доказать, что они правы....
   До сих пор они говорят об афроамериканцах, которые такие же, как они люди.... А может быть, они себе льстят? Может быть, не все еще негры в Америке стали такими же примитивными, как все их прежние хозяева, которые одурели именно от сытости?
   И вот, США с их культом силы в мозгах и их уверенностью, что они правы, так как сумели стать сытыми, будучи изначально голодными, когда их предки в эту Америку приехали, решили, что весь мир станет счастливым, если расслабиться, когда они этот мир поимеют, так как у них дома уже иметь некого....
   Почему? Да не умеют они больше ничего, кроме как свое право быть правильными, потому что они сильные. Раньше они были сильными и голодными, а теперь стали сильными и сытыми.
   Им всегда нужен плохой парень. И хотя Саддам Хусейн и "плохой парень", но никто не понял американцев, зачем надо было его учить таким образом?
   Ведь реально ни сербы, ни арабы, ни корейцы не станут счастливей по-американски, так как не имеют ни своих индейцев, ни невольников афросербов или арабонегров. Да и нужно ли им именно такое счастье, даже если они и курят американские сигареты?
   Ну, никак не состыковывается со всем этим "Ночной почтовый" и "Планета людей" Экзюпери. Конечно, и в Америке были строители железной дороги, просто дорог, и всех этих городов....
   Но вот беда в том, что все они изначально были или голодными, или их сильно обидели (как гугенотов, неугодных партий и просто уголовников). И поэтому ничего кроме кольта США в мировой политике предложить не может.
   Нет у них маленького принца.
   И никогда не было.
   Ведь сытость не предполагает видеть красоту звездного неба или по ошибке взять курс вместо маяка на звезду...
   Человечество начала XXI-ого века напоминает ребенка.
   Капризного ребенка, который кричит "дай"! Не силой добиться своего "хочу", так истерикой.
   При этом умение работать на себя достигается уже не столько физическим принуждением, а занижением в сознании целей приложения собственных усилий.
   Ведь, по сути, человеку не так уж много и надо.
   Чего может предложить миру американское общество американской мечты. Минимум затрат на еду, жильё и вседоступный секс? А также умение "не думать" обо всем остальном. Так ведь это не так уж недостижимо.
   Когда китайцы пришли в себя после культурной революции, то выяснилось, что даже в масштабах миллиардного общества можно за пять лет накормить всех, чтобы никто не умирал с голоду. Затем оказалось можно каждой семье обеспечить телевизор, холодильник и велосипед. Завтра у них будут компьютеры и видео в каждом доме...
   Станут от этого китайцы счастливее?
   Они станут сытыми.
   Они будут иметь доступ к информации.
   Но вот, если и они начнут "стремиться" к тому, чтобы иметь все больше и больше, то они потеряют возможность ощущать от этого счастье.
   Неужели, как в фильме "Кинд-за-за", я до сих пор молодой и не могу понять счастья плевать на всех?
   А может быть действительно, опуститься до этого уровня? Ведь прагматичней ни о чем не думать. Поставить себе цель иметь автомобиль, квартиру (не важно каким способом). Ведь в третьем поколении после накопления первоначального капитала все становятся вполне приличными с виду людьми?
   Что первым делом обустраивают разбогатевшие в нашей новой стране? Холодильник, двух-, а лучше трех-камерный, новый блескучий унитаз и кровать-аэродром.... Уловили логику и динамику процесса достижения счастья?
   Так что ли по-американски?
   Почему нужны были дворяне?
   Они что были дворянами по рождению?
   Да, они имели поместья, блага и обеспеченную жизнь. НО (!!!). Это все было заслужено их семьёй, и, по традиции, эти люди знали, что их семья сделало нечто очень ценное, а потому они дворяне, и они имеют ответственность за то, что сделали их отцы и деды.
   Они чувствовали ответственность, за то, что им предоставлены лучшие изначально условия.
   То есть сегодня можно было бы ввести дворянство и предоставление этих капиталов тем, кто нужен объективно обществу, - ученым, космонавтам, врачам, военным, писателям, изобретателям, учителям - тем, кто уже имеет заслуги перед отечеством, перед человечеством.
   Ведь те, кто умудрился приватизировать экономику или те, кто хотят быть нужными распределяя, то, что создано другими, вряд ли смогут сделать что-то для других людей. И уж никто из них не сделает никого счастливее, потому что они не могут быть счастливыми сами.
   Вы представляете, чтобы маленький принц задался целью осчастливить голодных? И для этого пошел бы воевать в составе американского экспедиционного корпуса в Ираке?
   Можете? А я нет.
   И не будет маленький принц сидеть перед HI-FI телевизором с кока-колой и поп-корном, закинув ногу, на ногу своей оголенной подруги, даже когда вырастет.
   Он улетит к себе, к своей розе, потому что у него она есть, - его единственная роза.
   Ведь не даром Экзюпери имеет начало фамилии Де-Сент. Его предки были дворянами. Даже среди французов никто не сможет сегодня сказать, за что они были дворянами.
   Это совсем не означает, что они были богатыми.
   Д'Артаньян въехал в Париж почти без гроша, но он ехал не из-за денег. То есть и за ними тоже, но он ехал служить Франции. Куда поехать сегодня молодежи, чтобы послужить России или всему человечеству? В Америку?
   Записаться в экспедиционный корпус защищать демократию?
   В Америке можно заработать право пить кока-колу и есть поп-корн. Япония, которая всегда была сильна духом, приняв американские правила игры, добилась успехов в наукоемких технологиях и усовершенствовании быта за пару десятков лет....
   Но вот уже 10 лет в Японии проблема досуга, японцы начали пить, японцы пытаются забыться в танцевальных компьютеризированных салонах и ресторанах "Кара-оке"... Где сегодня японские дворяне - самураи? В корпорациях, которые позволяют заработать больше денег, чтобы лучше провести время? Неужели японцы тоже поддались психологии несовершенствования себя, так как американцы смогли оказаться сильнее?
   Есть исторический подход к истории человечества. Безусловно, что законы больших чисел не те, что для единичных явлений. Но можно исследуя психологию отдельного человека увидеть основные общественные тенденции. Ведь проблемы перед человечеством стоят не те, которые могут придумать классики марксизма или президенты развитых стран.
   Пора осознать, что 90% людей просто обучаются ценностям. Мы учимся смеяться над этим, а не над тем. Мы учимся ругать свою историю.
   Ведь вот в СССР все-таки большинство было убеждено, что мы живем лучше, чем на Западе.
   Теперь мы считаем, что в 70-ых годах жить было совсем плохо, потому что тогда был тоталитаризм (а мы и не знали этого слова!?).... То есть, жить, может, было и лучше, но так как тоталитаризм, то, следовательно....
   Но так уж непонятно, что если поставить на карту только умение иметь, а не быть, мы не будем иметь ничего, а самое главное, потому что мы не сможем быть счастливыми.
   Давайте проведем мысленный эксперимент, - вспомним, когда мы чувствовали себя счастливыми? Неужели это обязательно было связано именно с тем, что мы имели больше и вкуснее? Почему чем мы становимся старше, тем все больше становиться важнее, именно иметь нечто?
   Нас просто научили так думать, что когда у нас что-то есть, то мы лучше себя чувствуем. Мы отучаемся себе задавать вопрос, а нужен ли нам так уж памперс, сникерс, жвачка и тампаксы.... Неужели нам промыли мозги так, что мы не можем понять, что оттого что рядом с нами стоит нечто, то нам никак? Стоим мы и оно. Сами по себе.
   Почему китайцы добились повышения уровня благосостояния? Потому что они поняли (на том этапе), что это никак не связано с идеологией или с названием и устройством государства.
   Потому что умирали от голода после всех культурных, социальных идей.
   Они довели все это до конца и поняли, что все идеи ничего не стоят, когда желудок свело от голода, и они не могут стоять на ногах.
   Но у китайцев есть память со времен империи Цинь, что все и всё под небом.
   И они просто решили, что надо делать, а идеи это лишь план для действия, но не повод для обсуждения или причина оправдать свое положение.
   Почему этого до сих пор нет в России при огромных природных ресурсах?
   Потому что нам важно до сих пор не только иметь, а еще иметь демократически и именно российским способом, который одобрят все, - от Дж. Буша до нашей кухарки.
   В этом пока и есть вся идея.
   Есть русская пословица, что на воре горит шапка, и кто о чем, а вшивый о бане.
   Кто больше всех обеспокоен воровством и коррупцией? Представители законодательной, исполнительной и третьей власти (журналисты).
   Неужели они не успели или их обошли?
   Потому что надо не только ловить тех, кто нечестно живет (кстати, им самим так не кажется), а дать возможность заработать честным трудом.
   Кстати чиновники есть и в Америке. То есть в США. Там бюрократов тоже не меряно. Но там они сумели свести запросы к минимуму. Поэтому им проще. Они могут вынести в обществе небольшой процент яйцеголовых, а если их не будет хватать, заказать из-за границы, где еще не все сыты. И ведь даже могут создать условия поработать на американскую мечту. Тем более большинство из приезжих не претендует на какие-то условия мультимиллиардера...
   В Америке вообще не любят думать. У них идея демократии, - кольт, который когда-то уравнял всех. Джентльмену с кольтом всегда есть что сказать.
   Поэтому в американских мультиках нет паузы. Сплошное действие, или лучше "экшн", - чувствуете разницу? Вот попытались в СССР повторить "Тома и Джери", а получился все равно "Ну, погоди!"....
   А ведь это уже не то....
   Ведь, вот не сочетается "Ну, погоди" с хот-догом и колой, а тем более с поп-корном.
   Ну, вот никак...
   Может потому что у американцев никогда не было сказок про курочку Рябу и репку?
   И это грустно.
   В первой половине XX-ого столетия были добровольцы, которые шли воевать в Испанию, или на той или на другой стороне.
   Это были дворяне по духу. И те и другие. Те, кто отвечал за этот мир.
   Американцы забыли, что и за их независимость воевали добровольцы, а не профи с идеей охранять демократию Капитолия на полях у Белграда или в пустынях Багдада.
   Россия тоже пережила эпоху, когда считалась жандармом Европы. Если кто не помнит, то это закончилось другой гражданской войной, намного более жестокой и бескомпромиссной....
   А в начале XXI-ого века в Ирак воевать никто не поехал. Мы смотрели этот "экшн" по телевизору и обсуждали, имеет ли это к нам отношение? Где в начале двадцать первого эха дворяне? Ведь бойцы из "Аль-Каиды" - это далеко не Д'Артаньяны. Они те же американские командос со знаком "минус", вынырнувшие в жизнь с экрана голливудских боевиков....
   А наши депутаты старались, старались нас убедить, что нас это должно волновать, но не взволновало.... У нас вообще уже основные юмористические передачи, - "Петросян и др.", "Аншлаг" и "Жириновский и компания".
   Может быть, взять и попытаться возродить мировое дворянство? Ведь реально люди уже сделавшие нечто значимое для людей и детей воспитают также, если у них будут для этого условия. Таких детей, которые никогда не смогут ничего не делать и пережёвывать поп-корн с аэроволнами.
   Ведь они принципиально не смогут только жрать и, соответственно, так же будут воспитывать своих детей. Это как рыцарь джедай, которому лично ничего не надо...
   Сказка о рыцаре джедай говорит, что и американцы смутно помнят, что у их прадедушек и прабабушек были сказки, только вот тексты они подзабыли, а остались одни "экшн". Ведь нельзя же прививать понятия доброго и честного на основе героев Шварцнеггера и Сталлоне, со Стивом Сигалом? Неужели смысл всей цивилизованности набить всем морду, чтобы прекрасная принцесса в конце раскрыла свои объятия, точнее раздвинула ноги? Что же эта за женщина, которая только и думает, как осчастливить терминатора, беглого каторжника, убийцу, которого обидели, и он по этому поводу готов уничтожить полгорода?
   Когда мы поймем, что можно жить и без битья по морде?
   И, когда мы это поймём, если сумеем, вот тогда на планете Земля иногда снова можно будет встретить маленького принца или сказочную принцессу, которая сможет разглядеть свою розу среди многих.
   Ведь общество сытых свиней просто съест все и всех... Достаточно вспомнить историю римской империи....
   Правда, человечество всякий раз возрождалось...
   Но вот только на каком этапе мы достигнем предела ресурсов этой планеты? На этапе, когда мы построим пирамиду, где наверху будут примеры людей, умеющих быть счастливыми, или на очередном этапе, когда горилла с дубинкой попытается расслабить всех, а после этого, прикармливая, походя, будет приучать нас время от времени получать удовольствие вместе с ней и находить в этом счастье?
   Или вся надежда на китайцев?
   Они ведь спокойны. Они помнят, что все под небом, что спешить некуда, что до конца света миллиарды лет, и они помнят свои сказки с водяными, горными и огненными драконами.... Они помнят, что лучший правитель государства тот, о котором никто не помнит. Что самый счастливый народ тот, который никогда не задается этим вопросом. Тогда можно посмотреть в себя, в окружающий мир и отправиться в путешествие.
   И тогда ночью, как когда-то в Сахаре, или в Кара-Кум, или просто на улице, к тебе подойдет мальчик, с распахнутыми, словно окна, глазами, и, взмахнув длинными ресницами, попросит, - "нарисуй мне овечку"...
   Ну, пожалуйста, нарисуй....
  

Последнее стихотворение Ларисы Гурковской, выложенное на её сайте за неделю до смерти.

  
Посмотри, -

умирает Солнце...

оно черным, как уголь стало,

и хрустальным безжизненным бликом,

на листах его луч искрится...

А за дюной прибоем море

Все стучит и гремит по молу.

И сосна, растопырив иглы,

Уколоть пытается небо.

Эта боль уже чаек коснулась, -

И они завопили от боли,

И пронзительно мечутся в небе,

Как стрекозы, -

порывисто,

нервно.

Всё в углах, словно молния ночью,

А песок зашипел от ветра....

И тут одуванчик вылез

Из зеленых - зеленых листьев,

И сияет, - цыпленок желтый....

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"