- Ну, я не очень знаю, мне Гришака говорил, что был такой маг, который крал детей-магов и собирал их силу.
- Как это собирал?
- Ну, не знаю... Говорят, что после его гибели остался кристалл, хранящий огромную магическую силу.
- А как же дети?
- А, что дети? Чтобы они не вернули силу себе, он их убивал.
- Ну, тебя с ужасами, лучше давай посмотрим, что у нас еще такого есть интересного!
Окализа вытряхнула на кровать все, что они притащили с чердака. Теперь, когда тетушка Женьевева заперла дверь, попасть на чердак стало хоть не невозможно, но достаточно трудно. Девочки уже обдумали новый путь, но это дело будущего.
Из корзинки высыпались: несколько кукол, зеркальце в красивой резной рамке, фигурки животных, медная бляшка или монета на цепочке, красивая может быть серебряная заколка для волос, брошка с искусно выполненным цветком и красным камешком в самой его середине, альбом с акварельными пейзажами, граненые, хрустальные шарики.
Наклонив головки, девочки рассматривали свое богатство. Гладкие, как шелк, темные волосы Окализы перемешивались с буйными бронзовыми кудрями Таалиты. Зеркальце сразу привлекло внимание Таалиты. Она всегда с удовольствием вертелась перед зеркалом. Хорошенькое личико с темными серыми глазами, чуть плосковатым задорным носиком и веселым, проказливо улыбающимся ртом. Все это полагалось время от времени инспектировать, проверять отсутствие ненавистных веснушек, помогите маги, убеждаться, что ни один прыщик не посягнул на красоту несказанную.
К удивлению девочки в зеркале отражался незнакомый суровый мужчина. Он вместе с отрядом воинов шел маршем по лесной дороге. Воины не разговаривали, шли быстро. Ничего интересного в этом не было. Таалита покрутила в руках зеркальце и попыталась увидеть в нем себя, но безрезультатно.
- Окализа, посмотри зеркало почему-то не меня, а какого-то воина показывает.
Окализа взяла зеркало в руки. Из-за стекла на нее глядели холодные глаза молодой темноволосой женщины с младенцем на руках.
- Корш! Океама! - она отпрянула от зеркала.
- Кто это? - заглядывая через плечо, спросила Таалита.
- Моя старшая сестра.
Зеркало мигнуло: картинка изменилась. На кровати укрытая рваным одеялом лежала старая даже на вид больная женщина.
- Бабушка!
Окализа разрыдалась. Зеркало несколько раз меркло, и возникали лица, уже забытых было, родственников: дяди, тети, двоюродные братья и сестры. Таалита с благоговением смотрела на меняющуюся череду людей.
- Счастливая ты! У тебя столько родни! - Она потупила голову, - а, я совсем не знаю кто мои родители.
- Счастливая? - на глазах Окализы опять зрели слезы. Резким движение она подняла со лба длинную челку, обычно спускающуюся ей до глаз. На лбу у самых корней волос белел старый шрам.
- Братья мне пробили голову, а моя сестра сдала меня чистам, как подкидыша. Она мне не велела говорить, что у меня есть родня! Иначе она грозила отравить бабушку. Они все ненавидели меня, - ее голос сел, - я слышала, как они говорили, что это из-за меня умерла моя мама!
- Как это из-за тебя? - охрипшим голосом спросила Таалита. Ее подвижные брови сошлись к переносице, на лице застыло недоумение. - Ты не могла быть виновата! - девочка инстинктивно придвинулась к подруге.
- Она умерла, когда меня рожала! - и Окализа в голос разрыдалась. Звуки этого горестного плача остановили, спешащую по своим делам, Ренни.
- Ну, что моя маленькая? Ну, что ты, не плачь!
Ренни вопросительно смотрела на Таалиту:
- Девочки мои! - она притянула и прижала к себе и Таалиту, - расскажите же, что случилось?
- Зеркало! - сквозь слезы начала Окализа, - зеркало показывает моих родственников!
- А, мне - незнакомого воина, - вмешалась Таалита.
- Какое зеркало?
- Вот! - Таалита протянула изящную вещицу Реннни. Та повертела зеркало в руке и всмотрелась в светлое стекло.
- Крис! Великие маги, Крис! Девочки, это мой брат! Как он вырос! Крис! Он жив?- Ренни сама лепетала, как ребенок.
- Подожди, если зеркало потемнеет, то ты, может быть, увидишь еще кого-нибудь, - заражаясь ее волненьем, прошептала Окализа.
Но зеркало больше ничего нового не показало: только худой, светловолосый, растрепанный мальчишка лет двенадцати слонялся по рынку между лотками, прилавками, ящиками с товаром. Он ловко маневрировал, а когда завернул за угол, то начал жадно перебирать содержимое толстого кожаного кошелька.
- Святая Криста! Он - вор! - ахнула Ренни.
- Ренни, Ренни, - дергала ее за руку Таалита, - Ренни! Как ты думаешь, а кто мне этот воин?
Она вытянула зеркало из рук Ренни и сама перехватила его покрепче. Для нее волшебное стекло показывала все тот же строй воинов, которые спешили куда-то.
- Чисты! - ахнула, заглянув через ее плечо, Ренни, - видишь у них поверх доспехов серые рубашки и плащи особые, магические.
- Чисты? - Рот Таалиты жалобно искривился. Дети замка Ингорлон не любили чистов, - И, что же, он мне родственник?
- Может быть дядя, или даже отец!
- Я такого не хочу!
- Глупая, - увещевала ее Ренни, - ведь он, похоже, твой единственный родственник.
Таалита промолчала.
--
2
В приюте опять все бурлило и клокотало. Найденное зеркало отнесли на всеобщее обозрение в комнату Отражений. Дети решили, что ее название тогда будет соответствовать содержанию. Теперь дети толклись в комнате и обменивались впечатлениями. Слезы радости, горя, когда становилось ясно, что надежды на то, что родные живы, нет. Крики восторга! Завистливые вздохи. Открывались тайны рождений. Появлялись надежды на более счастливое будущее. Все учителя также постарались проверить свои далекие семьи.
- Знаю, что никого увидеть не могу, а все равно так волнительно! А вдруг..., - вздыхала абсолютно одинокая тетушка Женьевева
Смуран-сан теребил в руках медальон, размером с деткую ладошку. Когда-то он работал с магами, оформляя отчеты их экспериментов. С тех пор с ним эта магическая вещь, с которой он теперь не расстается никогда. Это медальон с портретом его погибшей жены - магини. Портрет объемный. Если смотреть долго Жеария начинает рассказывать о своей любви к мужу. Медальон позволяет Смурану не болеть. Его защита не даст утонуть, охраняет от переохлаждения и зноя. Наконец он решился и посмотрел в зеркало.
- Звездные маги! - он поднял на коллег восторженные глаза. - Мой младший брат жив! У меня в столице есть семья. Корш! - он всматривался в меняющиеся в магическом стекле изображения, - у него шестеро детей и уже восемь внуков! - Смуран-сан вытер повлажневшие глаза. Еще на одного счастливого человека в приюте стало больше.
Нармирон-эрн увидел племянника, а Одариан-сан- дочку и сына, Леамита-сан - где-то, по-видимому, в Пелетории отца и мать, но большинство именно сейчас осознало до конца свое полное одиночество.
Для Саманты зеркало осталось светлым стеклом, в котором даже, как ни странно, ничего не отражалось.
- Скажи, Василь! Почему князь против магов? Зачем он их уничтожает? Ведь ты сам видишь, какие полезные вещи они делали! - обратилась к Василю маленькая девочка Мерга, родители которой живут по соседству с замком в деревне Мираба.
- Не знаю, Мерга. Думаю, он их боится, - по взрослому ответил Василь.
- А, скоро у нас карантин кончиться? Ведь вон и Том, Искра и Коржик уже поправились!
Все, кто был в комнате, оглянулись на "больных".
- Мы-то поправились, но теперь еще сорок дней надо ждать, не заболеет ли кто еще, - без зазрения совести соврал Том.
Ему тоже зеркало не подарило радости знать, что где-то на свете и у него есть родная душа. Этой ночью, даже те, кто безумно боялся потерять последнюю надежду, побывали у магического зеркала.
Твердило увидел незнакомую девушку лет двадцати, одетую не так, как одеваются в Саврском княжестве. Одежда скорее пригодна для страны более жаркой, чем Саврия. Он не мог понять, кем она ему приходится: дочь давно потерявшегося брата? Неизвестная ему его родная дочь? У воинов такое случается. Он решил попозже посоветоваться с Камиллой-сан.
Василь, заглянув в магическое стекло, увидел порядком надоевшую пеструю от веснушек рожицу брата. Глебка корчил страшные рожи, высовывал язык, показывал нос.
- Смотри Василь, этот хитрец стоял здесь за дверью, он только того и ждал, когда ты в зеркало посмотришь. Резвится оболтус! - Санчо привел за шиворот постреленка.
- И это мой единственный родственник! - с показной печалью вздохнул Василь. Глебка закрутился на месте, вывернулся из-под руки Санчо, показал всем собравшимся язык и был таков.
Санчо заглянув в зеркало надолго задумался: кто ему этот смешной младенец? У него, Санчо, родители погибли во время Краха. Эти уже достаточно пожилые люди были архимагами и слишком часто разъезжали по княжествам, проектируя различные постройки. Санчо жил с бабушкой. Старушка умерла почти сразу после гибели своей дочери, о других родственниках она не рассказывала... Значит, он не все знал?
Малышка была очаровательна. Большеглазая, светловолосая. Она очень часто улыбалась, показывая всему свету свои белые молочные зубки. Легко находила себе занятия: разглядывала залетевших в комнату насекомых, возилась с чурбачками, заменяющими этим детям кубики. Но было не похоже, что кому-то есть дело до нее. Сколько бы Санчо не посматривал в зеркало, ребенок все время был в группе из полутора десятков таких же малышей, и за ними присматривала одна не слишком чистая и симпатичная старуха. Иногда более взрослая девочка пробиралась тайком поиграть с малышами. Она учила их говорить, смеяться, приносила им цветы, веточки, плела венки, делала из травы и соломы кукол. Звуки зеркало не передавало, но было видно, как малыши пытаются повторять за ней какие-то слова. Потом девочка исчезала, и дети вновь одни ползали по полу, плакали, пачкались, засыпали, их здесь же кое-как кормила, приглядывающая за ними старуха, и вновь оставляла одних. Детям постарше явно не хватало еды, они отбирали ее у малышей.
- Хорс спаситель! Они там от грязи помрут! - недовольно бурчал Санчо. - У нас, вон, за малышами, как девчонки ухаживают! Час и минуту к своим питомцам бегают. А здесь! - он безнадежно махнул рукой. В его сердце поселилось хмурое беспокойство. Искра неохотно взял зеркало в руки и почти сразу передал его дальше. Блестящая поверхность зеркала в его руках мгновенно потемнела и стала матовой. Живых родственников у Искры не было.
Ренни заглядывала в зеркало ежечасно. Она поняла, что Крис живет с ватагой таких же беспризорных, как и он детей. Что, как и его друзья, он промышляет мелким воровством.
- Ренни, ты стоишь здесь уже почти полчаса. Там же сейчас ночь. Что ты можешь видеть интересного - он же спит! - Коржик недоуменно покачал головой.
- Похоже, что у меня остался только он один, мой брат! А у меня была такая большая семья! - голос Ренни дрогнул.
- Расскажи, - попросил Коржик.
- Моя семья перебралась в столицу из маленького городка Вузеля. Отец, мать, нас: трое детей. Крис, я и Систра - наша младшая. Бабушка, две тетушки! Потом в городе начали искать магов...
- Знаю! Я тоже попал в облаву.
- Я и Систра оказались магами. Мы это узнали, когда отец нечаянно нашел магический кристалл. Он меня спрятал строительным мусором и вывез из города, велел ждать его, но больше не пришел. Раз их не показывает зеркало...
Ренни горько заплакала. Коржик поежился, до мельчайших подробностей вспоминая выпавшие на его долю испытания.
- А, ты знаешь, - он решил отвлечь от слез девочку, - что чисты меня травили сэрдиком?
- Как травили? Ты же жив!
- Жив! Я потом долго об этом думал. Мне, кажется, что спасли меня ягоды из княжеского сада. Я в этот день наелся их до отвала. Черные, сочные, пачкают руки и вкус у них не обычный, но мне они тогда понравились.
- Коржик, а ведь об этом надо бы рассказать Камилле-сан!
- Да, наверное. Ты права. Но сегодня уже поздно, завтра. Хватит, Ренни! Пойдем спать.
Коржик, проводя девочку до двери в ее Девичье Крыло, долго смотрел ей в след. Он помнил разговор чистов о мужчине из Вузеля. Похоже, убили именно отца Ренни. Коржик не знал: говорить ли ей об этом?
3
У Камилла-сан голова шла кругом. Карантин продлится еще сорок дней - это неплохая отсрочка. Но что дальше? Будут ли последствия с уничтожением сьорства Твердило-воя? Что делать с магами-неучами, которые только и норовят попасть в различные неприятные истории? Как помочь детям, у которых после находки магического зеркала появилась надежда найти родственников? В кабинете Камилла-сан на диване вчера рыдали от счастья четыре обездоленных судьбой ребенка. Жизнь приюта напоминала жизнь на склоне вулкана: лава прорывалась, то в одном месте, то в другом.
Утром еще до завтрака она выслушала страшные истории жизни двух ее воспитанников: Ренни и Коржика. История с ягодами требовала серьезного обдумывания. Камилла-сан решила для начала засадить Коржика за книги о растениях, за гербарии. Может быть он сможет найти этот кустарник по описанию. И тогда... Это надо обдумать!
Ренни рвется в столицу на поиски брата. Это опасно не только для нее, но и для всего приюта. Если ее схватят... Но ведь помочь девочке надо. А как? Камилла-сан глубоко задумалась. Ее собственная судьба связана с судьбами тех, кто погиб во время Краха, или еще раньше во время двух магических войн: сестра, брат, любимый - все они погибли. Кто раньше, кто позже.
Почему вообще стала возможной война? Камилла-сан мысленно перебрала теперь уже давно минувшие события. Верховный Совет магов в одночасье погиб от магического взрыва, на месте замка, в котором произошли эти события, осталась груда дымящихся развалин. Одна группа магов обвинила других, недовольных действиями Верховного совета, в диверсии. Начались поиски виновных. Стычки. Отдельные магические поединки. Маги разделились на два лагеря: тех, кто ищет виновных и обвиняет во всех бедах ранее недовольных, и тех, кто считает, что виноваты сами маги Верховного Совета, что никто не может преследовать и наказывать за недоказанную вину других.
Битвы разворачивались по всей стране. В них втягивали и совершенно не склонных к насилию магов. "Либо ты с нами, либо против нас!" - вот девиз того времени. Редко кому удавалось отсидеться в удаленных замках, среди людей в городах и деревнях. Ей, магу Неуловимых Настроений, всю свою жизнь связавшей с лучшими чувствами людей и магов, всегда невыносимо ощущать, как ненависть, злоба, мстительность калечат людские души. Она уже тогда задалась целью спасти от гибели, как можно больше детей. Похоже, это спасло ее самое.
В день Краха она работала в детской больнице, пытаясь облегчить страдания маленьких пациентов. На Призыв она не ответила, не появилась на месте сбора магов: она не могла оставить искалеченного умирающего ребенка. В момент Краха она пережила боль и ужас, чувство безнадежности и бесконечные тоску всех своих родных и знакомых. Эта беспредельная боль лишила ее навсегда магического Дара.
Жизнь Камиллы-сан отныне принадлежала детям ее дома. В своих мыслях она никогда не называла замок Ингорлон приютом, нет - это был ее Дом.