Аннотация: Приличный отрывок произведения "Противовесное". Эта повесть о том, куда может завести поздний троллейбус...
Противовесное.
Упругим, легким шагом я иду сквозь улицы спящего города. В каких то окошках еще горит свет, но большинство домов полностью темны: от парадных до самых верхних этажей... "Мертвый район", соваться сюда в столь позднее время, считается крайне опасным среди горожан, тем более в одиночку, но у меня свои причины шагать мимо заброшенных строек, полуразрушенных домов и редких светлых окошек. Я здесь не в первые, и шаг мой тверд, а в глазах нет страха. Наверняка ведь будут неприятности, обязательно будут, но ничего не поделаешь, за все приходится платить. Ветер шевелит длинные волосы, не укрытые ни капюшоном, ни шапкой.. Пошел снег, серые, безликие снежинки слетают с темного ночного неба, кружатся, ломая свою идеальность о старый асфальт. В этом районе нет ни прожекторов, ни ярких витрин, здесь даже фонарей нет, может быть поэтому здесь еще есть настоящее небо, бездонное и мрачное. Снег все усиливался, видимость резко ухудшилась, ветер налетел и захлопал плащом, зябко. Ничего, всякое бывает, надо идти. Шорох сзади, ускоряюсь, снег бьет в лицо, протяжный крик "уухоодиит!..", и тут же яркая вспышка, раздробившая стену ближайшего дома. "Черт, ну и зачем я им..." Сворачиваю в первый же переулок, здесь ветра почти нет, снег падает медленно и непредсказуемо...вероятностно, как сказал бы один мой знакомый. Их оказалось двое, два возбужденных молодых парня, загнавших, как им казалось, беспомощную жертву. Глаза аж светятся, на руках кольца с печатками Охотников Ночи. Стою, сложив руки на груди, наблюдаю.
- Девка! Бей!
- Она не их, она какая то серая, не понимаю...
- Бей...!
Время ускоряется, сквозь густой воздух падаю, падаю.. сквозь потрескавшийся асфальт... "пусти земля..." какая то пакостная волшба и арбалетный болт вспарывают снежинки и пустоту...Вырастаю у них за спиной. Два удара рукоятью ножа.. Всё. Отряхнув волосы и плащ, оглядываюсь вокруг.. мдаа..
Кажется влипла...медленно поворачиваюсь, чувствуя скольжение лезвия длинного клинка по своей шее. Пришли старшие.. видимо Наставники.. следили за юнцами, не уследили...
- Ты напала на Охотников Ночи. Ты умрешь.
- Я защищалась!
-Это не имеет значения. Я готов предложить тебе право поединка.. но вы все трусы...
- Ты меня не к тем причисляешь.. я принимаю твой чертов поединок.
-Я готов.
-Готова.
Ухожу в сторону кувырком, рывок, мимо пролетает арбалетный болт.. обожаю их "честные" поединки. Бьют чем хотят, да еще и не по одному.. сволочи! Придется раскрыться.. неприятно.
Стук сердца, а внутри словно раскрывается пламенный цветок.. серый, синий, серебристый, растекается по жилам, плещется в глазах, вытекает на клинки в руках.. бросок.. два стремительных ножа вспарывают ночь.. не увернуться, не отпрыгнуть.. Один из наставников схватился за грудь.. прощай.. Клинок.. выручай родимый.. сталь на сталь, увернуться, ускользнуть, не забывай про ноги, бросок удар.. прощай и ты.. арбалетный болт в руке - это неприятно.. клинок придется отпустить...не празднуй победу враг мой... скольжение.. Взмах меча.. глухая у тебя сталь.. не послушается...мои когти срывают клинок напрочь, на всех уровнях превращая его в куски ржавого металла.. Удар.. тепло и липко на руке.. прощай и ты, мой последний враг.. видит судьба.. я не хотела вас убивать.
Срываю с плеч порванный плащ, подбрасываю в воздух.. лети... растворись. Болт из руки долой, рану прикрыть, меч подобрать, ножи вытащить, обтереть. Пора уходить домой, туда уже не успеть. Будь прокляты эти кланы, ухожу.. пропусти земля.
Два Темных Стража возникли на поле недавнего боя одновременно с Хранителями Сущего..
- Приветствую, союзник.
- и тебе поздорову, Страж. Навалял кто - то Охотникам.. хорошо так, по самые гланды.
-Там два ихних Младших, но допущенных в Патруль.. живые. Они вам нужны?
- Пополам?
-согласен. Пора уходить.
-я знаю.
Продолжение1
Резкая трель будильника вырвала меня из глубокого и крепкого сна... Так в этом мире спят лишь студенты, да и то, не каждый студент способен так самозабвенно дрыхнуть: мешают сессии, зачеты, курсовики и прочие нервотрепк. Однако сегодня все же придется пойти в универ и сдать отчет по НИРу... а после можно заехать к ребятам на тренировку... Ээээй.. так нечестно.. Вот так вот и пропускаются важные события, в утренней дреме. Резко хлопнув в ладоши Артем поднялся с кровати и пошел умываться. Холодная вода освежила тело, бритва стерла щетину, отжимания разогнали кровь, а каша наполнила желудок. Можно идти навстречу новому дню! Сдав свой отчет, Артем прогулялся по близлежайшему парку и пошел на тренировку. Денек был солнечный, и посему разминка началась на улице, с хорошего кросса километра на четыре. Потом потянули каждую мышцу и сухожилие, перешли в зал - началась отработка приемов рукопашного боя, борьбы и техники работы с ножом. После душа и чаепития все потихоньку начали расходиться. Артем заболтался с Князем, так звали их тренера, и потому уходил одним из последних. На улице уже стемнело, высыпали звезды, хорошая весенняя ночь. В прекрасном расположении духа Артем направился к остановке, пустующей по причине позднего времени. Троллейбус подъехал жужжа и потрескивая, натужно остановился, номер - "0".. и смайлик рядом. Маршрут впрочем прописан подходящий. Зайдя внутрь этой металлической коробки с усиками, Артем обнаружил пустые кресла, кондуктора и спящего мужчину средних лет с алкогольным выхлопом на пол метра, махнул проездным и встал по обыкновению к заднему окну. Троллейбус неспешно преодолевал улочки, перекрестки и светофоры, мужик спал, кондуктор читал газету. Артем задумался, невидящим взглядом уставившись на поручень перед своим носом. Кажется он задремал, потому что в себя пришел уже от удара по носу, этим самым поручнем, видимо оттого что троллейбус тряхнуло, он побренчал, пошумел, остановился и ехать судя по всему дальше не желал. Это чувствовалось во всем его тихом и металлически-гулком величии. За окном простирались какие-то пустыри, поросшие редким кустарником, торчала какая -то арматура, чуть впереди виднелись кучи кирпича, отдаленно напоминавшие дом. Ни кондуктора, ни подвыпившего мужика в вагоне троллейбуса не было. Как и водителя, а главное троллейбусных проводов снаружи. Была дорога из потрескавшегося асфальта, с клочками травы и жалкими остатками разметки, да пустыри вокруг. Артем поежился.
"Ах, ты ж..." - Я дернулась и зашипела от боли : как я не люблю просыпаться вот после таких ночных переделок! Рана на руке саднит и чешется, хорошо хоть не кровоточит. А еще оказалось, что я не заметила в своем вчерашнем состоянии рану на спине, которая успела пропитать простыню, диван и пододеяльник кровью, моей кровью, терять которую я тоже чрезвычайно не люблю. И шипение мое от того, что простыня присохла и от резкого движения потревожила эту чертову рану. Лежу на спине, смотрю в потолок, лечу рану, проверяю защиту своего обиталища и анализирую произошедшее вчера. Какая потрясающая многозадачность. Тихонько мяукнул кот Фырх.. Он то прекрасно чувствует состояние хозяйки и потому не докучает, лишь вежливо напоминая, что пришла я поздно, а время завтрака уже подходит к концу... Отрываю коросту вместе с простыней, под ней розоватая кожа, под коростой, а не под простыней конечно же. Тоненькая ниточка шрама, которая впрочем скоро исчезнет. Мдаа.. белье придется стирать, а диван как-то чистить. По дощато-бетонному полу иду в комнату для мытья. Белье в одну бадью, холодную воду в другую - чугунную. Закидываю в печку уголь и дрова, смотрю на эту кучу, вытягиваю руку... треск, шорох и пыль, внутри топки все крошится, измельчается и перемешивается. А результат? -теперь я не только вся в крови, а еще и в угольной пыли. Прелесть. Обнаженная кочегарка. Смесь загорается откуда то изнутри, пламя идет чисто и ровно, как и надо. Закрываю топку и присаживаюсь на широкую деревянную скамью. Так, что у нас было вчера, мысли потекли размеренно, но как-то мутно: "Я опять не смогла дойти, на этот раз мне помешали Охотники Ночи.. приняли за представительницу группировки темных.. и решили погеройствовать." Вода в кадке нагрелась, снимаю и ставлю ее на скамью, а на огонь идет следующая. Начинаю потихоньку отмывать кровь, пальцами вычесываю и расправляю волосы, слипшиеся и грязные. Надо сменить воду.. "Бу-умс" в тяжелый стальной лист, закрывающий окно что-то или кто -то громко врезалось...
Артем пинал дверь. Не то чтобы в этом была какая то особая необходимость, можно было и окно разбить, но он хотел выйти в ту же дверь , в которую вошел. Дверь оказалась на удивление прочной, и он , чередуя прямые и боковые удары ногами, мерно выламывал себе проход, параллельно размышляя над тем, где он, и как отсюда выбираться. С грохотом дверь поддалась: половина створки отлетела наружу, другая повисла на остатках механизма. Снаружи обнаружился изрядно веселый ветер, который с энтузиазмом взялся за новую игрушку, дверь в смысле, висит себе, качается, удобно. Артем поднял сумку и вышел наружу. Небо было покрыто низкими серыми тучами, вроде бы была ночь, однако все вокруг было неплохо различимо, правда казалось серым. Словно каждый предмет светился бесцветным светом, вернее даже не светился, а как бы говорил этой серостью, где он находится и что он такое. Артем достал из сумки тренировочные ножи и прицепил к ремню, хоть и не оружие, а все же уверенности добавляет. Что ж, пойдем по дороге, в сторону, откуда мы якобы приехали. "И зачем ты меня сюда привез, а железячка?" бесполезный вопрос. Артем зашагал по дороге, ежась от ветра и гоня усталость из тела. Ландшафт вокруг отличался унылой однообразностью: высокая трава, пустырь, кое - где виднелись кучи обломков и полуразрушенные дома, шумел ветер, иногда поскрипывали какие-то железяки... и все, ни тебе птиц, ни других животных. Мертвое место...Артему захотелось кричать, кричать громко и долго, пока кто-нибудь не придет, а потом набить пришедшему морду. Он сдержался, продолжая свой путь по ломаному асфальту. Сколько времени он уже шел, неизвестно, часы показывали какую-то мутотень: все стрелки мерно колебались вокруг цифры шесть...причем все по- разному. Секундная колебалась примерно от трех до девяти часов, минутная от 16:30 до 19:30, а часовая с амплитудой в пол часа, туда-сюда, туда-сюда... мобильник же свой он растоптал еще часа три назад, или два, или только что, хотя на дороге его уже не было видно. Сколько же он прошел? У парня начали сдавать нервы... Он вспотел, ноги гудели от усталости, весь день на них провел, лямка от спортивной сумки натерла плечо, захотелось пить, пить и выть с тоски. Небо вдалеке расколола слепящая молния, и еще одна... Грома не было, зато в той стороне появилось красное свечение, которое набирало силу и стремительно багровело. Одновременно с этим стих ветер, и со стороны оставленного им троллейбуса появилась на небе светлая полоса, серебристых оттенков. Кажется близится утро, знать бы что оно принесет...Артем решительно свернул с дороги и двинулся в сторону ближайшей конструкции.. его все достало, и ему было все равно, что будет дальше.
Я продолжала мыться, уже изрядно ополовинила вторую бадью и чувствовала себя вполне чистой. Этот грохот со стороны закрытого окна очень меня беспокоил, но срываться и проверять что-либо не хотелось, пусть даже меня пришли убивать, хоть умру чистой, да и умру ли - вот вопрос. Однако никаких подозрительных звуков оттуда больше не раздавалось. Что ж.. тем лучше. Да и Фырх молчит, будь опасность, давно бы уже поднял боевой мяв. Домывшись и ополоснув бадьи, я залила грязное белье холодной водой, сполоснула пол и открыла внешний слив. Эта вода уйдет в сад и подкормит обитающие там растения. Потом рукой отгребла угли от края топки и пошла сохнуть. Сохла я интенсивно и с пользой, а именно разминала тело и заодно проверяла готовность организма к неожиданностям. Потихоньку переходила от разминки к боевым комплексам, мною же и разработанным, любовно именующимися "маруш", что впрочем не мешало мне думать. Многое было непонятно, иногда я забывала цель своих ночных вылазок, иногда пыталась понять, куда мне надо попасть, сейчас же мои мысли занимала в основном прошедшая схватка. Она показала, что я способна дать отпор нескольким матерым Охотникам Ночи, приятно осознавать, он бы порадовался, однако теперь меня могут начать искать, Охотники не любят таких щелчков по носу. К тому же наверняка найдутся и другие желающие "поговорить". а это уже неприятно. Закончив с упражнениями, я расчесала волосы, повязала их сзади в хвост, одела просторные полотняные штаны и рубашку из неотбеленного льна, надо привести в порядок ножи и меч, покормить наконец Фырха и узнать насчет работы. И пусть меня режут, но сегодня ночью я останусь дома. С этими мыслями я пошла за мечом, даже не думая вспоминать о стуке в створки окна...
Продолжение 2.
Артему не везло. Впрочем, это и так понятно - закинуло непонятно куда, непонятно зачем и непонятно как, сплошное непонятно. А есть хочется, и пить, и ноги устали. А еще зря он тогда ушел с дороги. Пробиваться сквозь эту равнодушную траву было еще хуже. Железная конструкция оказалась ничем иным, как перекореженным остовом, странной формы, покрытым ранее какими-то знаками. Ржавчина, плесень у основания, в общем ничего интересного или полезного. Дороги видно отсюда уже не было, не увидел он ее и пойдя обратно. Так и шел он без дороги и цели уже часов шесть. По ощущениям, так как на часах по-прежнему все та же ерунда, а мобильник, уже кажется вечность назад, стал горсткой пластмассы. Артему не везло. Только вот он еще не представлял насколько.
Плащ на плечи, ножи в рукава, на пояс церемониальный кинжал.. форменный. Сегодня надо появиться в Доме Учащихся. Аккуратно открываю дверь, на несколько сантиметров, внимательно все оглядываю-ощупываю. Выхожу, плотно притворяю дверь - два коротких слова и дверь словно врастает в проем. Выхожу на улицу и быстро шагаю по улицам в сторону нужного корпуса. Мой дом находится на самой границе с Мертвыми районами, опасно, не престижно, зато дешево и малолюдно. В Доме Учащихся, иначе именуемом Учебкой, тоже было немноголюдно. Ей нужен был преподаватель химии...а вот она ему явно не была нужна, Мастер Кошевцев самозабвенно мешал что-то в большой кружке, это нечто шипело, парило и пыталось плюнуть мастеру в лицо. Как раз застала завершающую фазу приготовления, Кошевцев отложил ложку и залпом выпил содержимое. Я подошла...мутный взгляд преподавателя не оставлял никаких шансов на зачет или хотя бы связную речь. Повернулась и ушла.
-Ойса! Погоди!
Это кажется меня...почему ко мне прилепили именно это прозвище не знаю. Я никому своего имени не называла...
- да постой же ты... высокий парень спешил за ней с другого конца коридора и махал рукой.
-Стою.
- Здравствуй, Ойса. Нечасто к нам заглядываешь.. я достал то, что ты просила.. я достоин награды?!
- Мм.. а что я собственно говоря просила.. не помню. И что за награда?
- Нашел тебе карты Мертвых районов и картину Вербинта, как ты и просила! А награда, даже не знаю, ты сказала тогда "все что хочешь". Значит теперь у меня есть с тебя одно желание.. любое.
- Ладно, давай карты, картину и свое желание. Я сегодня не в настроении разговаривать, уж извини.
- Вот карты, там же и картина. Тубус потом отдашь, а желание - я его приберегу на потом, ты только не забудь.
Я махнула ему рукой и пошла домой...
Продолжение 3
Лежать было хорошо. Вытянув гудящие ноги на солнышко, а голову убрав в тень. Отдыхала спина, отдыхало плечо, только вот голова все не могла успокоиться, все искала смыслы и причины, а важнее выходы. Изредка, правда и мозг брал передышку, погружая человека в некую полудрему без снов и мыслей. Выходы не находились, решения не подбирались, хотелось есть, сильно между прочим.
Артем проснулся от холода, трава была покрыта инеем, опять поднялся ветер, небо заволокло тягучими темными тучами, производившими впечатление огромного торфяного болота, натянутого сверху на Землю как купол. Волосы тоже прихватило морозцем, камень стал ледяным, тело одеревенело. Артем заставил себя подняться, присесть, отжаться, разогнать кровь.. Сумку он решил оставить, и идти, идти... Кажется намечается снег, ветер все крепчал, зато он увидел неясные темные силуэты вдалеке, к ним и пошел. Очередная вспышка на небе высветила город, темный город, без огней и света, окраины были разрушены, все было завалено горами битого кирпича и бетона, но все - таки это был город. Снег повалил внезапно, вместе с градом, сбивая с ног, заставляя вжиматься внутрь себя. Лицо и руки покрылись мелкими порезами, градины оставляли рваные ссадины, синяки. Тело слушалось с трудом, сознание затуманилось. После какой именно ямы он не смог подняться, он так и не понял, теперь он полз вперед, раздирая руки о колючки и колкие железные стружки, град хлестал по спине, рвал куртку. Он все - таки выполз к окраинам, пропоров где-то руку острой железкой, отморозив все, что только можно, посеченный градом и избитый этим путем. Он подползал к первым уцелевшим домам, перебирая руками по мерзлому асфальту, ветер здесь был потише, да и града не было, исключительно мелкий снег. Первый арбалетный болт попал ему в плечо, и он услышал раздраженное "промазал...!" рука подломилась, и он лицом уткнулся в дорожное покрытие. Сквозь небольшую трещину пробивалась желтоватая пожухлая травка "прям как я.."- подумал Артем,-"лезет, лезет.. несмотря ни на что...". Следующий болт пробил позвоночник - стрелок решил не рисковать. Удовлетворенное "угу" и молодой Хранитель, кивнув напарнику пошел проверять тело, а по сути- собирать трофеи.
Сегодня ночью никуда не пойду. Карты Мертвых районов - это конечно интересно, но сегодняшняя ночь будет моей и только моей. Около дома меня ждало неприятное ощущение, которое достаточно быстро определилось: приходили Устроители, уже не первый раз. Оставили заявку на оплату проживания, предупредили об опасной близости к мертвым районам и о том, что дом может рухнуть, ибо строили его не они. Знаем - знаем, только дом этот еще весь Город перестоит и кланы переживет. А внутри меня встретил Фырх, как всегда голодный, пушистый и понимающий. На тубус чихнул, об меня потерся, мясо с энтузиазмом начал поглощать. Надо бы тебе еще еды добыть. Так, плащ я свой отпустила на ветер(повседневный, тот, что для города я в свои прогулки не беру), а вот клинок почистить и подточить бы надо, сказано сделано, берем его и камни точильные. И вот этот сверточек. Ах да, кинжал отцепить, ножи снять, сегодня ночью никакого оружия, меч не в счет, я его чистить иду а не использовать. Сторожи, Фырх, я вернусь как всегда.. к твоему завтраку. Кот внимательно на меня посмотрел и пошел к своей лежанке. Сказать кому, что я иду безоружная, без защиты и без настороженной готовности по Мертвым района, либо дурой назовут, либо посмеются над выдумкой, ну и дуррой назовут. Но я шла, и пока была еще жива. Светило неяркое солнце, у меня оставалось не так и мало времени до того, как погода испортится и пойдет снег. Я иду к самым окраинам Мертвых Районов, кратчайшим путем. Я знаю, где находятся посты Хранителей, встреча с ними в мои планы вовсе не входит, главное не нарваться на патруль. Спустя минут двадцать выхожу к высокому зданию, темно серого с иссиня - черными прожилками камня. Что интересно, в нем нет ни одного окна, ни даже маленькой бойницы - глухая стена и только. Нет также и дверей. Просто башня из камня, в которую не войти и из которой не выйти. Впрочем у меня свои пути. Подхожу к стене, сажусь на корточки.. "бедная, измученная земля.. пусти меня.." Краткое мгновенье темноты и я уже внутри. Здесь всегда темно и всегда сухо. Внутри нет ни лестниц, ни канатов, только металлические скобы, вбитые в стену и местами уже поломанные. Привесив сверток за спину, карабкаюсь наверх, тихонько и неразборчиво напевая детскую песенку. На этот самый верх я выбралась изрядно вспотевшая, отбившая правую ногу(прыгала с одной скобы на соседнюю и не рассчитала вращательный момент), но довольная. Подъем дался легче, чем в прошлые разы, ибо сноровка накапливается. На самом верху расположен небольшой лючок, который выводит на крышу, коей является шестиугольная площадка, без перил и бортиков, ровная и гладкая. Тут я и устроилась, неспешно отчищая, затачивая и полируя клинок. Сейчас позабочусь о мече, а потом еще останется время порисовать, закат над Пустошью отсюда видно прекрасно. И несмотря на гибельность окружающих земель, вид этот волшебен и притягателен. Дорисовать я не успела, тучи заволокли небо раньше обычного, и закат на листе так и не расцвел полнотой образа, что ж, дорисую дома, а может оставлю так. Как всегда пришлось бороться с желанием спускаться не по скобам, а легким шагом с края площадки, земля ведь так близко, да и не такая уж я и тяжелая. С тихим вздохом я спустилась в лючок и ухватилась за первую скобу, сегодня башня не получит свою плату, но когда-нибудь я не сдержусь.
Артему было плохо, очень нехорошее с ним приключилось. Он ощущал себя, или не себя, но ощущал., как нечто, лишенное тела и крепости, подвешенное в серой пустоте, темно-темно серой пустоте. Боли не было, вообще ничего не было, и его это пугало. Поэтому появление голосов его даже обрадовало, к тому же говорили, видимо, о нем:
- интересно... он ведь не отсюда и даже не с пустошей, верно?
-да, он похоже вообще не из этого мира.
- из него ведь получится хороший тхор?
- возможно.. навыки у тела есть, дух... посмотрим. Позвоночник ему залатаем.. что надо сделаем. Потом проверишь его.
-само собой.
Голоса удалялись и постепенно вовсе исчезли. Зато появился целый набор ощущений, а именно боль и ощущение утраты, нецелостность, если можно так выразиться. И резкий нарастающий звук, заполняющий каждый уголок его (ЕГО?) тела.
Артем открыл глаза, все тело ломило, боль перекатывалась в каждом его уголочке, затаилась внутри глаз, головы, в ногах, груди... Он не мог пошевелиться, не мог говорить и еле - еле мог вдохнуть. Над ним склонилась лохматая голова и выдала: "Ты уже мертв, хочешь вернуться и встать на ноги, борись и верь. А не хочешь.. сдохни.". И Артем начал бороться. для начала просто заставляя сердце гнать кровь, а легкие втягивать воздух. Остальное потом, главное выжить.
Фырху мои ночные прогулки не нравились: он любил засыпать и просыпаться со мной, а еще завтракать вместе, зато ему нравились кавосы, которых я принесла. На вкус естественно. Вернулась домой я достаточно поздно, или рано, как посмотреть. Мокрая и замерзшая. Стирать белье сил уже не было, посему, поменяв воду и выпив травяного отвара, я залегла спать. Фырх прошелся по мне, ткнулся носом в щеку, провел лапой по волосам и улегся неподалеку от кровати. Как обычно и происходило, после его манипуляций, я тут же уснула, глубоко и безмятежно.
Пробуждение на сей раз было несомненно более приятным: ни тебе крови, ран, и шипеть от боли не приходится. Понежившись в кровати, я накормила кота, сделала разминку и взялась за стирку белья. А его накопилось немало, да еще и весь день проспала, кажется что этой ночью я тоже никуда не пойду. Что ж, тем спокойнее. Я достирала белье и уже успела прочитать страниц пятьдесят, сидя в мягком кресле с бокалом айтары, как в дверь что-то ухнуло, вдарило, а по окнам словно стальной град прошелестел. Через мгновение я была уже в нижней комнате, вооруженная небольшим клинком, коротким жезлом, парой ножей и верной яварой в кармане. Нечто или некто явно поставили себе целью проникнуть в дм и сделать что - то очень нехорошее со мной. И это явно были существа, знающие, что и как нужно делать: за те мгновения, что я снаряжалась, нападающие успели прорвать два слоя защиты, свернуть дверь в трубочку и разнести целый кусок стены. Кажется Стражи...и вроде как немного магии Хранителей. грр.. вступать в бой было бесполезно, убьют и не поморщатся, но и сдаваться я не собиралась. Активировав максимальный по мощи и агрессивности уровень защиты, я схватила Фырха в охапку и дунула в подвал. Как и ожидалось, поняв, что их обнаружили, атакующие двинули всей своей мощью и неожиданно для себя не достигли желаемого результата. Так, Фырха я отправляю в пригороды, в его убежище, на вольные хлеба. "пропусти земля..." А сама,. куда же деваться мне? Есть только один вариант, но я не видела его уже больше года, да и захочет ли он меня видеть...? В этот момент наверху прогремел мощный взрыв, думать сразу стало некогда, и я коснувшись земляной стены шепнула "дай путь, родная...". Я вышла из перехода на старинной улице, расположенной на другой стороне города, ближе к центру. Огляделась, оправилась и толкнула дверь, у которой и оказалась. В доме было темно, очень темно, даже для моих глаз, поэтому, когда меня коснулся бритвенно - острый кончик клинка, я не удивилась, просто стояла и наслаждалась ощущением холодной стали у шеи и знакомого запаха. Все-таки я рада его видеть, пусть даже это будет последняя радость в моей жизни. Однако время шло, а ничего не менялось, мы по-прежнему стояли молча, думая о своем. Наконец мне это надоело, и я стала вглядываться внимательнее, все наращивая чувствительность восприятия. Все правильно, дом был прежним: те же стены, узоры на деревянных подпорках, все то же окошко земли, которое он оставлял специально, чтобы я могла приходить, как захочу. Только вот большое количество пыли, отсутствие света и уюта указывали на отсутствие хозяев, этакую аккуратную заброшенность. А тот, кто так радужно встретил меня клинком, был всего лишь сторожевым духом, уже изрядно ослабевшим, но все ж таки сумевшим признать во мне допущенную к приходу. На большее его правда не хватило. Легонько касаюсь лба призрака левой рукой, тот улыбается и рассеивается с тихим вздохом. Что ж.. надо осмотреться и поискать какую-нибудь записку или иной знак, а еще подумать, крепко подумать, что делать дальше и куда идти. Разобравшись с планами на ближайшие часы, я присела в глубокое мягкое кресло.. ах!.. как я любила забираться в него с ногами и смотреть, как он что-то такое пишет, чертит у себя на бумаге, мысли текли, руки мерно чертили узоры в пыли на столе. Кривые линии и черточки постепенно сливались в понятную и знакомую картину, что было невероятно, если учесть метод рисования. На этой пылевой картине была эта же комната, только на столе и в углу горели свечи, за столом сидел молодой парень, уткнувшийся в какие-то записи, а за ним наблюдали девушка и кот, сидящие каждый в своем кресле.
Артему казалось, что его прогнали через мелкую мясорубку на мясокомбинате, а затем слепили заново. Вот только не учли того, что теперь кости, мясо и внутренности стали сплошной однородной массой. Голоса не обманули, а воля к жизни не подвела, он шел на поправку, вот только как же ему было гадко. Он не мог вставать, шевелился с огромным трудом, зато уже не приходилось концентрироваться и собираться с духом для каждого вдоха. К нему иногда приходили разные люди, смотрели его раны, мыли, переодевали, брали кровь, вливали что-то в рот, капали в глаза... вот как раз с глазами и была основная проблема: он ничего не видел, хотя чувствовал, как к его лицу подносили свечу или лампу, ощущал их тепло, запах и звук, но не видел света. А еще ему снились странные сны: он раз за разом оказывался в просторном зале, что-то вроде додзе в области восточных боевых искусств, к нему приходил один и тот же человек, показывал, рассказывал, учил его уходить от атак, выпускал в него стрелы из лука, обучал уклоняться. Получалось не всегда и тогда кованые наконечники рвали плоть, Артем просыпался, стеная от боли, а на следующую ночь все повторялось. Время шло, он начал потихоньку садиться и даже пробовал вставать, он не знал сколько прошло времени- иногда ему казалось, что уже около недели, иногда месяцы. На самом же деле, когда он смог таки спросить это у своих лекарей, то с удивлением услышал "свет сменился мутью 3 раза" Он принял это как 3 дня. Он по-прежнему ничего не видел, его водили, придерживая за плечо, зато у него начались реальные тренировки. Пока, понятное дело, он не мог даже десятой части того, что умел до ранения, но он старался и тело потихоньку восстанавливалось, движения становились более четкими и сильными, если бы еще зрение... Многое было внове, например работа с мечом сильно отличалась от той, что он немного изучал в прошлом, была так же бросковая, ударная техника, все это сплеталось с концентрацией духа и выбросах силы. И это при отсутствующем зрении, после тяжелейших ранений. Артем лишь стискивал зубы и продолжал тренироваться. Наставники объясняли ему те или иные приемы, водили его руками, учили чувствовать противника без глаз, иногда у ученика получалось, но чаще нет. Не все сразу, не все познается быстро. А ждать и учиться Артем умел.
Нежданные встречи и снежные дни
Он вошел в комнату, когда за окном уже была непроглядная мгла. На улице мело. Мело страшно и необузданно, таких снегопадов Город не знал уже давно. Снеговые комки яростно бились в закрытые ставни, ветер раз за разом налетал на дверь, прорывался в щели. Я тихо дремала в своем любимом кресле, неплохо было бы сходить за едой, но кто же в такую погоду рискнет сунуться на улицу, не говоря уж о том, чтобы торговать. Но он дошел, и как всегда я не заметила его появления в доме. Просто вдруг легли на плечи его теплые руки, и сразу стало спокойно, ласковое тепло разлилось по телу, вся настороженность, напряженность разом куда-то улетучились. Он теплыми касаниями прошелся по моим плечам, коснулся шеи, огладил ключицу, снова на плечи, тихий выдох, вдох, дышать... Стук в дверь резко и бесцеремонно выдернул меня в реальность. Не было ни рук на плечах, ни его. Я опять была одна в этом старом доме, и кто-то стучал в дверь. Вряд ли это Стражи или Охотники, те бы не стали стучать, вломились бы да и все, точнее попытались бы. Открывать дверь было глупо, но так надоело бегать и прятаться. к тому же допустить, чтобы пострадал этот дом, никак нельзя! Взяв со стола свой нож, подошла к двери и плавно отворила ее. На улице валил снег, ветра почти не было и огромные хлопья, плавно кружась и зависая, наполняли воздух, устилая землю толстой периной. Надо же, я так замечталась, что и не заметила, как стих ветер, и ураган сменился плавным тягучим снегопадом. Посреди этой круговерти стоял некто. Темно-синий, с зелеными разводами плащ выдавал в нем Хранителя, причем явно входящего в Совет да и сидящего отнюдь не на последних рядах. Голова незнакомца была непокрыта, пушистые волосы копной падали ему на плечи, на лбу их перехватывала тонкая тесьма невзрачного вида. Я молча сделала приглашающий жест - прости меня хозяин дома, что пускаю незнакомца, видимо я опять делаю что-то не так, но я так устала и тебя нет рядом. Гость вошел, не обращая внимания на нож в моей руке и появившегося духа-охранника. Прошел, сел за стол, подождал пока я закрою дверь и сделал приглашающий жест в сторону моего кресла. Очень самоуверен - указывать мне, пусть не в моем, но явно не в его доме... очень опрометчиво.
"Прошу прощения за столь позднее вторжение, я Младший Мастер Оружия из Ордена Хранителей. Меня направил к тебе мой наставник. Ты можешь звать меня Шохар" - гость достал небольшую фляжку и сделал длинный глоток. Фляга вернулась к нему на пояс, и он продолжал:
"Нам известно о твоем конфликте с Охотниками Ночи. Между нами был заключен договор о помощи, туда так же входят Стражи и Грады. По этому договору мы должны оказать помощь в поимке или уничтожении.. тебя. " Шохар замолчал, задумчиво стряхивая снежинки с кончиков волос. Он был красив, на вид достаточно молод, но жесткий взгляд, с оттенком равнодушной усталости выдавал в нем повидавшего жизнь, опытного зверя, опытного и очень опасного.
Я молча пожала плечами: "Ну коли так, уважаемый Шохар, вы вряд ли бы пришли и тем более маловероятно, что стали бы говорить, так что продолжайте.". Гость вежливо улыбнулся, показав белые, чуть с синеватым отливом зубы и продолжил:
"Мы действительно решили повременить с твоим устранением. Ты можешь быть нам полезна, а мы можем уладить некоторые проблемы в твоих отношениях с Охотниками. Пройдешь курс обучения, отдашь свои знания и, влившись в наши ряды, сможешь работать, держать границы. В противном же случае, да ты и сама понимаешь. Сегодня я уйду, но завтра на штурм соберутся лучшие бойцы и маги с волхами. И тогда убежать уже не удастся. Думай до утра, а это поможет найти нас в случае положительного решения.". Шохар положил на стол небольшую пластинку зеленого камня, как бы стекающую к центру плавной воронкой воронкой. Затем встал, кивнул и вышел за дверь, впустив ворох снежинок, что внес внезапно поднявшийся ветер. Я взяла в руки оставленную мне пластинку и внимательно рассмотрела: так, короткое плетение, кажется он так делал, огонь в камине становится ярче и плотнее, а отправившаяся в огонь пластина с тихим треском сгорает, окрасив на миг пламя. Это не значит, что я отказалась, просто наверняка в эту штуковину насовали много чего, и вздумай я отказаться, она доставила бы массу хлопот. Как найти Хранителей, я и так примерно знаю, а остальное неважно. С этими невеселыми мыслями я пошла собираться, завтра видимо трудный день, а значит нужно подготовиться.
Артем сидел на полу в зале тренировок перед своим учителем, втолковывающем ему, как видеть противника без обычного зрения. Рассказывал про ощущение движения, интуицию, энергетические отсветы. Все это Артем уже слышал, но так до сих пор не осознал и не освоил. Зрение не вернулось, как ни старались местные лекари, а они были в Доме Хранителей далеко не худшими. Он многому научился и много освоил, перестал спотыкаться на пути из своей кельи в тренировочный зал и столовую, изучил сам зал, но вот с боем без зрения у него до сих пор были проблемы. То есть боя не получилось, он кружился, уходил, а потом пропускал простейший удар, даже не успев его ощутить. Учитель, Артем по старой привычке называл его сенсей, а тот возражал, ругался, называл "тупоголовым шушей" и брался объяснять заново. Его учили правильно ходить, правильно дышать, правильно управлять своим телом при передвижениях, его били, заставляли угадывать мысли противника, уклоняться и ускользать. Никаких ударов, никакой техники работы с оружием, только оборона и уходы. По крайней мере пока. Один раз он умудрился захватить руку противника, сделать подшаг и как следует швырнуть его через плечо, сенсей остановил тренировку, а потом поставил Артема против 4рых противников, которые принялись умело и методично его запинывать, забивать и заламывать. Ушел он тогда по стеночке, ужин пропустил и спал, постоянно просыпаясь от боли во всем теле.
Сенсей заметил, что его ученик не проявляет должного уважения к его изъяснениям, усмехнулся, вывел Артема в реальность резким тычком своей короткой палки в лоб бедолаге. Поцокал сокрушенно языком, и снова началась отработка. Все закончилось на втором ударе, и Артем снова скрючился на полу. "Ничего," -думал он- "не силой падения, но частотой соударения..."
Прошло несколько дней с той тренировки, а у Артема так ничего и не получалось без зрения. Теперь он тренировался неохотно - результатов ноль, а боли и унижения хоть отбавляй. Однако отказаться он не мог, да и привык доводить дело до конца. Тренировка этого дня ознаменовалась неожиданными изменениями. Он привычно вошел в зал, переоделся за ширмой и сел в углу на колени в "позе ученика готового внимать премудростям учителя и смиренно ждущего своей участи", однако на сей раз сенсей не обратил на это никакого внимания, продолжая разговаривать с кем-то, обладающим тихим женским голосом. Это была первая женщина, которую он встретил в этом мире. Сенсей подозвал его и жестко объяснил, что теперь он будет тренироваться с ней, что он находится в ее полном распоряжении, что она может его убить, если это будет нужно и что сам сенсей временно в его обучении участвовать не будет. Артема он представил как Тэйна, а его новый мастер представилась как Карса. Что ж, пусть будет так.
Она объяснила, что для начала ей нужно понять, чему он уже научился и как умеет выживать. Она провела его в другой зал, сказав, что заниматься они теперь будут здесь. Артему была дана возможность обойти зал по периметру и освоиться. Этот зал был меньше, в нем не было никаких снарядов и приспособлений для тренировок, не было стоек с оружием, пол был земляной, стены снизу каменные, дальше деревянные, сложенные из неоструганного бруса. Откуда-то сверху чувствовался приток свежего воздуха. Карса дала установку "Ты должен выжить, против тебя буду только я, можешь пользоваться чем угодно и выживать как угодно. До команды "закончили". Начали!". Артем собрался и приготовился к любым неожиданностям. Следующие 10 минут показались ему очень долгими: он бегал, пытался поймать, ударить, захватить или хотя бы коснуться своей мучительницы, что ему ни разу не удалось, кроме тех случаев, когда она сама отдавала ему свои руки, проверяя что он будет делать. Не получилось ничего. Столь позорного боя у него еще не было, его отмутузили как щенка, причем девушка, да еще и с такой легкостью. В конце тренировки не было ни обычных поклонов, ни объяснений, просто короткое "все", и она ушла. Предоставив ему самостоятельно добираться до своей комнаты, Которая ко всему прочему вдруг оказалась закрыта. Кажется в его жизни начались перемены, но черт подери, они ему явно не нравились. Как и новое имя -Тэйн.
Следующее утро началось не лучшим образом. На его вопросы о том, где же ему теперь жить, никто не ответил. Поэтому давече он пошел обратно в зал и лег на полу, подстелив запасной комплект тренировочной формы под себя. Пол был земляной, что естественным образом привело к тому, что Тэйн одеревенел, замерз и весь затек. Его поднял раным-рано голос его нового сенсея: "я вижу, ты уже догадался, где ты будешь жить и как. Это хорошо. А теперь к тренировке.". На его жалобные фразы о поесть, помыться, согреться она не отреагировала. Все это сильно отличалось от того, что с ним делали ранее: никаких ассистентов, никаких
объяснений. Эта тренировка была скорее похожа на планомерное избиение с небольшими перерывами. Когда казалось, он уже не встанет, прозвучало долгожданное: "Перерыв на обед и помыться"-, Карса подумала и добавила - "Очень плохо, ты не пытаешься выживать, не хочешь учиться. Ты веришь, что я тебя не убью и это глупо. А еще ты смирился со своей слепотой и сдался, а это уже отвратительно. Еда - дверь в дальнем конце зала направо, мыться -средняя. И не дай тебе Духи зайти в левую дверь. У тебя 30 минут." Артем, или теперь уже правильнее говорить Тэйн, поплелся в указанном направлении, держась рукой за стену. В голове нет-нет да проскальзывала мысль, что лучше бы он тогда умер и не цеплялся бы за жизнь - не пришлось бы сейчас переживать это. Обеденная комната оказалась коморкой, в которой находились маленький стол на уровне колена и жалкий коврик-циновка. Никаких стульев, никаких свечей, холодное, наверняка темное(проверить он не мог) и сырое помещение. На обед миска каких-то странных растений, отваренных в воде(аналогов он подобрать не смог) и полоска жесткого, жилистого мяса. На вкус еще и полусырого. А ведь раньше его кормили вполне пристойно, но народная мудрость не зря говорит "ничто не делает обед таким вкусным, как отсутствие завтрака". Комната для омовений была чуть больше, с дырами в полу, откуда тянуло затхлостью, плесенью и холодом. Также там было что-то вроде каменной скамьи у стены, на которой стояли бадьи с холодной водой, очень холодной водой. Тэйн нащупал и свежую форму, аккуратно сложенную на полке у входа. Окатил себя из одной бадьи, яростно растерся руками, пытаясь разогнать кровь, потом ухнул на себя вторую и одел форму. Он не знал, уложился или нет, не знал в зале ли его преподавательница, поэтому вышел туда, где по его мнению находился центр, и сел в позу послушания и готовности слушать. Она была уже здесь, и он естественно опоздал, и его отчитали, и в качестве наказания лишили ужина, заменив его двумя часами упражнений(видимо лишив и части сна), и у него окончательно испортилось настроение. Так потекли дни, тренировки, тренировки... В тот день, когда он впервые ни разу не опоздал и ничего не нарушил, его вознаградили жестким топчаном, сколоченным из досок, который обосновался в углу зала. Как он успел выяснить, Карса жила здесь же, при зале. Как раз та самая левая дверь, в которую ему запрещалось заходить. Мылась она в той же комнате, что и он, а вот кушала у себя. Тренировки дали некоторый результат: он научился терпеть практически любые издевательства и побои, впрочем это было основное и единственное его достижение. Правда он научился чувствовать, хотя бы в какой стороне находится противник, пусть и не мог его увидеть внутренним зрением, чему его пытались научить предыдущие мастера. Ну и к холоду он стал равнодушен, как и к паршивой еде. Еще Карса учила его чувствовать землю: быть устойчивым как дуб, пустивший корни, или легкими шагами пробегать по ней, едва касаясь. "Земля держит, земля направляет" - поучала его сенсей - "по ней все ходят, чувствуешь землю - чувствуешь врагов. Знаешь землю - и ты быстрее, сильнее и устойчивее их. Понимаешь землю, становишься мастером". А еще, спустя две недели после начала тренировок с ней, ему начали сниться сны, в которых он видел ее. Она показывала ему различные техники, работу с оружием, иногда во сне были еще люди, на которых она это и демонстрировала, ему впрочем тоже доставалось. Просыпаться было тяжело, он больше уставал ночью, нежели отдыхал, к тому же во сне он видел, а в реальном мире нет. На дневных тренировках Карса заставляла его повторять то, что он видел по ночам, получалось не очень хорошо, но все же так было легче, чем понимать движения, основываясь лишь на ощущениях. Все это: ночные и дневные тренировки, наказании и упражнения, слилось в один поток, он перестал считать дни, ел и мылся машинально, не задумываясь, боль и усталость просто отошли на второй план, куда - то в глубины сознания, остались лишь непрерывные тренировки. Эта череда прервалась внезапно ,и не могло быть иначе для человека, который перестал ощущать время. Он привычно встал, надел форму, и сел на земляной пол в позу концентрации. Но его никто не одернул, в зале царила тишина. Просидев так еще половину часа, он начал разминаться самостоятельно, затем перешел к отработке основных комплексов. Потом настроился на ощущение земли под ногами: босые ноги стояли на холодной, влажной земле, такой тяжелой, всеобъемлющей и надежной... Дальнейшие его движения походили скорее на танец: четкие, твердые и устойчивые движения, гармоничные и в чем-то красивые. Вскоре он закончил. Привычно помылся, переоделся, поел и снова сел в зале. И снова ничего, никого. Пустота и тишина. Просидел еще два часа, думая что Карса проверяет его терпение. Все по-прежнему. Наконец Тэйн решился постучать в дверь к сенсею, постучал, но и это не дало результатов. Кажется снова перемены, и вряд ли к лучшему. Усилием воли он вернул себе спокойствие и сосредоточенность. Все идет так, как идет, и он поступит так, как считает правильным. Беспокойство отступило. А у него еще оставалось время пройти комплекс упражнений на развитие ощущений.
Все решилось на третий день. Карса так и не появилась, Тэйн тренировался, занимался медитациями и концентрацией. Иногда ему начинало казаться, что он словно бы видел, происходящее вокруг, но он запрещал себе об этом думать, оправдывая игрой воображения. Через три дня к нему пришли. Он как раз размялся, провел отработку шести основных комплексов, как они вошли в зал. Он ощутил это: 7 человек, трое остановились у дальней стены, еще четверо встали чуть в стороне. Оставаясь на коленях, он повернулся к пришедшим и кивнул. Они обменялись парой фраз, а затем изложили ему происходящее:
"Твое обучение с Карсой окончено. Мы хотим посмотреть, что ты освоил за прошедшее время. Ты вступишь в единоборство с этими старшими учениками. С каждым по очереди, потом против двоих, потом против четырех. Каждый поединок идет до команды "хэн". Тебе оружие использовать запрещено, даже если его обратят против тебя."
Артем встал. Поклонился первому противнику, сосредоточился, ощутил землю под ногами и мягким скользящим движением ушел от атаки, захватил оппонента за отворот, рывок и бросок через плечо, знакомый еще по тренировкам в прежнем мире. Противник отправился в сторону ближайшей стены. К Тейну вышел следующий старший ученик. Поодиночке они ничего сделать не смогли, с двумя он возился долго, устал, да и пропустил немало. Против четырех бой не пошел вовсе. Он к такому был не готов. Однако тройка мастеров, наблюдавшая за боем, осталась довольной. Его увели из зала, долго водили по коридорам и наконец оставили в просторной комнате, наедине с давешними мастерами и еще двумя неизвестными ему людьми.
"Ты многому научился и многое понял, но ты еще стоишь в самом начале лестницы познания. Дальше твой путь изменится. Шохар, извлеки камень."
К нему подошел названный человек, распоясал его, раздвинул края тренировочной формы и острым ножом сделал разрез на груди, в районе солнечного сплетения, после чего запустил туда пальцы и вытащил нечто из раны. Голова Артема закружилась, его шатало, мутило... он открыл глаза и застонал от боли, он видел свет, яркий, нестерпимо горячий и обжигающий глаза. Он видел!!!
"Понимаю твои ощущения и знаю, что ты будешь сильно зол на нас. Да, твоя слепота дело наших рук. Мы сознательно лишили тебя зрения, дабы воспитать дух и привить необходимые навыки. На другие пути времени просто не было. Тебе понадобится время, чтобы освоится. Тебя проводят туда, где ты сможешь отдохнуть. И пока никаких тренировок. Рану обработают. Ступай."
И Тэйн, тихо ругаясь про себя, пошатываясь и не открывая слезящихся глаз, пошел за проводником, капая кровью на пол и безвозвратно пачкая форму. С самого начала его появления здесь, от него ничего не зависело, его убивали, лечили, обучали, и при этом выбора у него не было. Он абсолютно не владел ситуацией - это раздражало, пугало и подавляло. И никакая концентрация не помогала.
Я сидела в сером. Именно так. Это была комната, находящаяся в одной из башен, высоко-высоко над такой родной и привычной землей. Здесь были два небольших оконца, забранных решетками, тяжелая дверь, закуток для справления нужд организма. Мягкий ковер на полу - кровать и пол, стол да стул - всем был этот ковер. На этом "разнообразие" обстановки заканчивалось. Мало того, что все это было на приличной высоте, так еще и металл в стенах, да чары немалые наложены повсюду. Не вырвешься. Все продумали, как удержать, запереть. А ведь началось все не так уж плохо: "Я убралась в доме, подпитала и проверила защитные механизмы, собрала свои вещи и вышла в ночь. Все мало-мальски ценное спрятала в одном из своих тайников на окраине, в том числе меч, карты мертвых районов, некоторые амулеты. Предложение Хранителей я приняла, ситуация принимала слишком серьезный размах, зацепить могло не только меня, а этот странный жест со стороны одной из самых старинных фракций Города. Это было интересно, к тому же должно дать возможность отдохнуть. Пока я думала, ноги исправно несли меня в обход больших улиц и патрулей в сторону одного из скрытых входов в подградок Хранителей. Его основой и началом было что-то вроде замка, отлично защищенного как изнутри, так и снаружи. Мне были известны некоторые его подходы, которые позволяли избегнуть неурядиц и проблем. Все прошло неплохо, и вскоре я вновь предстала перед Шохаром. Он слегка улыбнулся мне и объяснил мое положение и обязанности. Контактировать с Мастерами и главами дома Хранителей я не должна, разгуливать по коридорам и болтать тоже. Впрочем, не очень то и хотелось. Зато мне давали свой зал для тренировок, такой, как я закажу, снаряжение и ученика. Всего одного. Именно в этом и заключалась моя задача - сделать из него бойца. Потом мне показали его - обычный парень, в неплохой вроде форме, каким-то безжизненным, потухшим лицом и.. слепой. Я поняла это не сразу, только когда он повернулся, достаточно четко, но очень неуверенно, слышать то слышал, но не чувствовал. Я представилась Карсой- давнее имя, вряд ли его кто - то здесь знает. И начались тренировки, я втянулась и всерьез взялась за него, жестко выстругивая из него нечто новое".
Еще раз прогнав в голове прошедшие события, я не нашла других возможных ошибок, кроме той, что я приняла предложение Шохара. Так почему же я сижу уже который день взаперти, не зная ни дальнейших планов насчет меня, ни причин этого?! Вопрос... очень хотелось помыться, ибо я, несмотря на всю свою неприхотливость и закаленность, все ж таки девушка и привыкла ухаживать за собой в том, что касается чистоты хотя бы. Еще хотелось хорошенько врезать Шохару, Тэйна погонять и обрести свободу. У нас с ним ведь только начало получаться: стабильный контакт во сне, где я могла показывать ему технику, тренировать, а главное, у него появилось желание жить, бороться и затачивать себя. Хотя может это и заставило Хранителей остановить эксперимент, кто знает. Одни вопросы. Кормили скудно, в основном давали воду, да листья ретеры. Все свободное время я или спала, или потихоньку тренировалась. Время шло. Ожидание становилось нестерпимым, моя деятельная натура жаждала свободы и свободы, сто раз свободы.
Все закончилось с очередным завтраком: помимо обычных "блюд" к нему прилагался лист бумаги, с некоторым сообщением и подписанный лично Шохаром. А тот извинялся за доставленные неудобства и предлагал следующее:
"... Наше руководство всерьез обеспокоилось твоим нахождением и тем более тренерской деятельностью в сфере Хранителей. Этот Тэйн был взят на подготовку из интереса, но он своеволен и превращение его в серьезного бойца не являлось их изначальным планом, говорят они. Мой Наставник с ними не согласен, но тут мы бессильны. К тому же среди Стражей и Охотников ночи прошел-таки слух, что ты у нас или у Градов. Посему было выдвинуто условие, или ты становишься одной из нас, или мы будем вынуждены выдать тебя, что кончится для тебя плачевно. Традиционно женщина извне не может стать бойцом одного из отрядов Хранителей, да и на улицы тебе лучше не выходить. Остается один вариант - выйти замуж за одного из наших воинов, причем не последних, иначе сомнут. Отвечая на твой невысказанный вопрос, да, это моя инициатива и я согласен. Просто ты больше никого не знаешь, да и не нужна ты никому. Положительным ответом будет это же письмо, целое и переданное обратно. Если же надумаешь отказаться - порви, но тогда мы вскоре выдадим тебя фактически на казнь. Надеюсь на твое благоразумие. Шохар."
А он и правда очень самоуверен. Очень. Захотелось долго и грязно ругаться и ломать головой дверь. Вот ведь гадство... поверила Хранителям, наивная.
На затянутое серой пеленой небо только-только выползало солнце, дул промозглый ветер, сыпал мелкий снег. Стражникам на забралах крепости приходилось невесело. От резкого, тоскливого воя они вздрогнули всем телом и помянули богов Ночи. Вой доносился с башни, именующей Укрепа. Ныне там по слухам сидела некая девушка, что тренировалась в старом земляном зале. Вой оборвался, а небо посерело еще больше - солнце не справилось.
Я шла по горной тропе, узкой, неровной, зажатой меж двух скал даже не отвесных, а нависающих над ней. Небо было темно-серое, с редкой проседью, безразлично отдающее свою воду мелким холодным дождем. На камнях вокруг не было ни травинки, ни мха, серость, серость и еще раз серость. Слишком много этого мутного цвета в моей жизни, слишком много, особенно в последнее время. Даже вот плащ на моих плечах сер, такими же кажутся и волосы, мокрые, слипшиеся безжизненным ворохом. Кажется, я здесь уже была, а может и нет - это не принципиально. Все равно ничего не остается, как идти вперед, вернее в ту сторону, которую я определила как путь вперед. Тропа становилась то шире, то совсем узкой, иногда приходилось пробираться боком, ползком или перелезать через острые осколки скал, скользкие от дождя. Вокруг становилось темнее, серость густела, дождь усилился, заливая все вокруг своей сущностью безысходности и проигрыша. Двигаться стало совсем тяжело: тропа сузилась окончательно, и приходилось буквально протаскивать себя дальше. Скалы, сжимающие меня в своих объятиях, уходили высоко, небо меж ними казалось узкой полоской, сочащейся дождем. Последние остатки изорванного плаща сорвало об острые выступы, которые продолжали терзать меня, царапая, цепляя рубаху и штаны. В очередной раз пропихивая правую руку вперед, чтобы зацепиться за что-нибудь и протащить себя дальше, я наткнулась на преграду. Кажется дальше протискиваться было некуда, путь между скал оказался ловушкой. Зажатая, уставшая, в изорванной одежде у меня не было сил даже удивиться, разозлиться или заплакать. На обратный путь меня уже не хватило бы, а значит я проиграла. Просто от своего извечного упрямства, а в большей мере наверное от усталого отупения, уцепившись за очередной выступ я потянула себя вперед, застонала, выдохнула весь воздух из легких(вот будет весело застрять - ни вздохнуть, ни вырваться: такая приятная смерть о удушья), тело просило кислорода, по разодранной щеке текла кровь, но я таки продралась вперед. Преграда на удивление оказалась большим осколком скалы чуть выше меня, вполне преодолимым, а значит путь не закончился, придется тащить себя дальше. Почти сразу за той преградой оказалась развилка. Я пошла налево, тропа расширилась, стало возможным идти нормально. Плавно изгибаясь, расселина, по дну которой я шла, сделала полукольцо и вывела меня на небольшую площадку. Дальше дороги не было. Посередине этого небольшого пространства обломки скал образовывали что-то вроде чаши, в полтора шага диаметром. Самый низкий из этих камней доходил мне почти до подбородка. Тропа упиралась в неширокий разлом в стенах этой "чаши". Внутри него клубился густой туман темно-серого оттенка, он переливался, перетекал, принимал очертания лиц, рук, вихрился. Зрелище завораживало, хотелось войти туда, поддаться этому танцу серых нитей и клубков, стать частью их, раствориться. Сама того не замечая, я подходила все ближе и ближе, мышцы сводило судорогой, дыхание с хрипом вырывалось изо рта. Даже понимая неправильность всего происходящего, зная, что идти туда не стоит, что это явно нечто нехорошее, я не могла ничего сделать. С трудом, словно мое тело уже и не мое было вовсе, я подняла руки и уперлась в края разлома, куда меня так упорно затягивало. Ноги сделали еще шаг, руки загудели, начали сгибаться, соскальзывать, левая рука дернулась, напоролась на острую грань и скользнула в сторону, раздирая себя все глубже, оставляя на камнях кровавый след. Боль отрезвила, но капли крови, слетевшие в это жуткое месиво из тумана, пробудили в нем беспорядочное движение. Возмущение все нарастало, пока наконец из тумана не выплеснулась странная фигура, контурами напоминавшая человека, на которого накинули покрывало, а потом долго мяли, переламывали, пока он не стал мягким как пластилин, да так и оставили. Ни головы, ни ног различить не удавалось, все черты были размыты, постоянно менялись и перетекали. Не было никаких звуков, только дождь все капал, шлепая по лужам и камням. Фигура вытянула нечто вроде рук в мою сторону, хотя больше это было похоже на щупальца, ибо ни кистей, ни суставов не было даже обозначено. Ужас и отвращение, ощущение непомерной гадостности происходящего переполнили меня. В голове стучала одна мысль "не дать коснуться себя, главное не дать коснуться.". Я побежала. Не оглядываясь, с надрывом, спотыкаясь на каждом шагу и не разбирая дороги, я мчалась обратно. Тропа сужалась, я ободрала плечи, кубарем пролетела развилку. Бежать туда, откуда я вышла было бессмысленно, обратный путь мне не преодолеть. Оставалось другое направление, пугающее своей неизвестностью. Я бежала, не обращая внимания на острые выступы в скалах по бокам, что рвали меня на части, на неровную дорогу, сбивающую пальцы, и ступни, рвущую сапоги. Бежала, потому что чувствовала неотвратимое приближение того жуткого воплощения, что следовало за мной. Просвет становился все уже и уже, скальные стены нависали над головой, мне снова приходилось боком продираться вперед, а эта серая гадость была уже видна, оно приближалось, игнорируя все препятствия и неудобства, перетекая с места на место обманчиво медленно. Я забилась сильнее, пытаясь продвигаться быстрее, внезапно проход расширился, давая мне вновь повернуться лицом по направлению движения, правда лишь для того, чтобы осознать свой конец. Это был тупик, все мои усилия окончились ничем. Я не стала поворачиваться, сил на бой уже не оставалось, да и как с этим биться не знал наверное никто. Внутреннее ощущение четко и ясно указало мне тот миг, когда оно оказалось за моей спиной. Его бестелесные руки погрузились в меня и вышли насквозь, было дико больно, гадостно и склизко. Это не было ощущение от касания призрака или клочка тумана, я действительно ощущала, как оно проникает в меня, скользит внутри, касаясь органов, а прошедшие сквозь меня щупальца были в темных потеках моей крови. Это серая, липкая и очень холодная слизь распространялась во мне, затекая в каждый уголок моего тела, я задыхалась, захлебывалась болью и судорогой, а потом оно обхватило мое сердце, плеснуло в сторону головы и начало вытягивать мои мысли, эмоции, воспоминания. В слабых попытках сопротивления, я старалась удержать самое дорогое, что у меня было- свою память о доме, о нем, о Фырхе, закатах, вечернем городе, Новой весне, но все это было сожрано и смыто... тупая, беспощадная и отвратительная всему живому сущность оказалась сильнее. От меня оставалось все меньше и меньше, и вскоре последние клочки моего я оказались сожраны, холодная гадостная сущность заполнила меня окончательно, все уголки моего тела, моей души. Последними мыслями были "мое имя, имя.. я-..", и мир вокруг лопнул.
Я с всхлипом открыла глаза. Дождь исступленно стучал в окна, бил по крыше башни, ветер посвистывал в прутьях решетки и, казалось, раскачивал эту неустойчивую конструкцию, возведенную людьми. Рядом сидел Шохар, как и все последние ночи. С тех пор, как он принес мне одеяло во время холодов, он приходил каждую ночь. Сперва я просыпалась, потом привыкла и перестала. Он не заговаривал, не трогал меня, не ложился радом, просто сидел чуть в стороне, смотрел, как я сплю или претворяюсь что сплю. В ту первую ночь было очень холодно, тогда вообще было неправильно, аномально морозно. Стены моей башни промерзали насквозь, покрывались инеем изнутри. Каждое утро я просыпалась задубевшая и онемевшая. Пока Шохар не принес мне одеяло, теплое, большое, серого меха, полное той приятной тяжести, с которой так легко спать. Только им и выжила: заворачивалась в него, как в норку и было мне тепло. Сейчас холода спали, снег сменился дождем, но одеяло у меня не отняли. По началу я боялась каких-то действий с его стороны, приставаний, волшбы какой или еще чего, но мои опасения не подтвердились. Он просто приходил ночью, всегда в разное время, и сидел рядом, не пытаясь даже погладить или поправить одеяло. И я была ему благодарна, в последнее время меня часто одолевали кошмары, вроде нынешнего, и просыпаться, чувствуя рядом живое тепло реального человека, было несравненно легче, нежели в безразличной пустоте башни Укрепы. Наверное он ждал, что я потянусь к нему, заговорю, спрошу, почему меня до сих пор не выдали, почему он не берет меня силой, а может и не ждал. Что у него в голове творится, я не представляла. Вот и сейчас, с трудом возвращаясь в границы реальности, я нашла внутренним ощущением Шохара и немного успокоилась. Последний сон я кажется уже видела, но до такой развязки дошла впервые, раньше я просыпалась до каменного кольца, да и до развилки в принципе. Что это все значило, я не имели ни малейшего представления. Поправила сбившееся одеяло, чуть помогла глазам, и вот я уже разглядываю своего ночного сторожа. Он сидел совсем недалеко, прикрыв глаза, но так чтобы, находясь радом со мной, все равно контролировать и дверь, и окна. То ли есть чего ждать нехорошего, то ли просто привычка опытного воина, которого жизнь как следует поучила. На нем были просторные штаны и рубаха, подпоясанная тканным поясом. Цвета в темноте было не различить, но мне почему то казалось, что одежда была темно-синяя, почти черная, а пояс зеленый. Волосы перехватывала его обычная лента. Он был даже красив, этот ученик Мастера Оружия Хранителей. Красив, силен, опытен и одинок - насколько я понимала, единственным близким человеком для него был его учитель, и теперь видимо я. Так, незаметно для себя, я уснула, погружаясь в какие-то смытые, сонные образы чего - то теплого и хорошего. Сон про серый путь среди скал и жуткую сущность, проникшую в меня, постепенно исчезал из памяти.
Артем работал. Никогда он не думал, что придется заниматься таким, но обстоятельства вынудили. Ему вежливо объяснили без особых подробностей, что речи о его возвращении домой и быть не может. Мол, это некая аномалия, незнамо как случившаяся и повторить ее не удастся. Посему он привыкал к новообретенному имени Тэйн и писал. Он изводил кипы бумаги, записывая все, что знал и помнил: физику, математику, стихи, сюжеты рассказов, географию, политику, и.т.д. Все, что было важным, все, что составляло его прежний мир. Его записи с интересом читали некоторые знающие люди, учили язык, изучали устройство мира. Тренировок боевых больше не было, проблем со зрением тоже, его-то Артем теперь очень ценил, раз потеряв, он понимал, какое это счастье. Так незаметно текли дни, никаких новостей о его учителе Карсе не было, да и вообще никаких новостей не было. Время шло единым потоком, и Тэйн присутствовал в этом потоке, как инородная, не управляющая собой, частица. И об этом он старался не думать.
Кошмары для меня стали чем-то привычным, повседневным и обычным. Вот только легче от этого не становилось. С каждым разом я все глубже и глубже уходила в эту пропасть ужаса и боли, и ни разу не смогла вырваться, любое сопротивление, любые попытки к бегству были бессмысленны, ровно так же как и сидение на месте. Спасало только одно - Шохар. Прошло то время, когда я считала его просто некоей фигурой в игре Города, время, когда я считала его врагом. Теперь он был для меня той единственной искрой, что заставляла меня раз за разом возвращаться назад в реальность. Это случилось после очередного кошмара, когда я в ужасе и страхе проснулась и не обнаружила его рядом. Сама потом удивлялась своему испугу в тот момент - страху, что он не придет, но что было то было. Он все-таки пришел, и я впервые как-то на это отреагировала. Я потянула его к себе, усадила рядом с моей "лежанкой" и прижалась боком к нему, его руки опустились мне на голову, плечи, и стало хорошо и покойно. Тепло. Тогда же я впервые заговорила с момента своего заточения, попросив его приходить всегда. Я пыталась его убедить засыпать тоже, но он лишь улыбался, не спал и исчезал еще до первого света. А сегодня он предложил мне переехать к несу в крыло, в соседнюю комнату. Сказал, что выбил разрешение, что там комфортнее и что мою свободу он ущемлять не собирается. Звучало это смешно, ибо я была никем в этом доме, полностью завися от тех, кто меня держал здесь. Я согласилась. Сама себя удивляя, боясь и укоряя, но это давало шанс избавиться от кошмаров и... вот. Наверное, где-то в глубине меня, бойцовская сущность продолжала вынашивать планы побега, сопротивления и прочего, но в остальном я была даже рада этим спокойным, а что ни говори спокойствия хватало, разве что кошмары, дням. И была рада Шохару. Это было мое отдельное терзание: ведь я к нему сильно привязалась, это было странно, непривычно и неправильно, но что с этим делать я совершенно не представляла, как не знала я, что делать, если он продолжит приближаться ко мне. Надо было решать эти вопросы, и чем скорее, тем лучше, но я все откладывала и откладывала, просто наслаждаясь происходящем и удивленно разглядывая, проснувшуюся внутри женскую сущность. Близилось лето, а это всегда неспокойное время, и если зима опасна своей тяжелой тьмой и холодом, мерной и жестокой силой, то лето было опасно взрывами и резкими, пронзающими переменами. Пожалуй впервые я не хотела его приближения, и не знала что делать, когда я начну приходить к Шохару в комнату сама и ложиться рядом, а в том, что я приду, сомнений уже не было, как и времени это обдумать.