Сепп Лафитт в Порхов приехал в этом году уже во второй раз. Первый раз он приехал в этот городок, больше напоминающий небольшое село, в начале лета - поле того, как его компания подписала контракт на строительство здесь вагонного завода, и руководил разметкой строительной площадки будущего завода. Собственно, контракт и стал причиной, по которой бельгийский инженер вот уже на полгода переселился в Россию. Правда большую часть времени строительства он провел в другом месте - в ужасном городишке с не менее ужасным названием "Бузулук", где поднимался второй завод, возводимый по этому же контракту, и, вероятно, поэтому изменения в Порхове повергли его в изумление. Собственно, и в Бузулуке - где завод так же строили бельгийские рабочие - русские успели тоже много чего понастроить, но там все это было как-то не очень заметно. И потому, что изменения наблюдались каждый день, и потому, что Бузулук и в самом начале стройки был уже именно городом. Одноэтажным большей частью, застроенный классическими русскими избами - но все же городом, а Порхов...
Заводы в обеих городах строились почти одинаковые, так что на стройплощадке ничего удивительного не увидел. Но вот то, что возникло вокруг, вызывало искреннее изумление.
Хотя несколько кварталов довольно красивых трехэтажных домов (подобным выстроенным и в Бузулуке) удивили лишь тем, что здесь улицы уже были вымощены каменными плитами. Впрочем, камень, очевидно, где-то поблизости исстари добывался: в городке из него были выстроены и многочисленные церкви, и довольно древняя крепость - но все же сколько же русские на это потратили сил и денег?
Рядом с железнодорожной станцией русские успели построить электростанцию. Не очень большую, но - по словам Ферле Баюка, руководившего строительством этого завода - главным назначением этой электростанции было снабжение новых домов теплом, а большую часть электричества на завод будут подавать с гидростанции, которую русские успели построить на местной реке - на которой вчера утром шведы запустили первый генератор. И обещали через две недели - как раз к пуску завода - запустить и второй, после чего мощность станции составит почти тысячу восемьсот киловатт!
Ларс Сьёберг - руководивший установкой генераторов швед - сказал, что русские собираются там и сами поставить два генератора, правда поменьше, на две сотни киловатт каждый, причем его-то удивило то, что эти генераторы русские ставят исключительно "чтобы ночью река не пересыхала": днем воды в реке едва хватит чтобы большие генераторы работали, а ночью на освещение в городе и двух маленьких достаточно - но и вода в реке не перекроется, и на следующий рабочий день ее в запруде поднакопится.
Но это все же проблемы электриков, а Сеппа удивило здесь в основном то, что сама гидростанция, выглядевшая как дворец, была выстроена всего-то за пять месяцев. Причем - как и новые дома - целиком "из местных материалов": в паре километров от города был уже, оказывается, выстроен и небольшой цементный завод.
Да, русский канцлер - который вагонные заводы и заказывал - явно денег на строительство не жалел. Хотя - если принимать во внимание три новых железных дороги, которые тоже он строил очень быстро - вагонов ему понадобится очень много и оба завода скоро окупятся. И Бузулукский, на котором будут строиться вагоны товарные, и этот - где будут выпускаться и вагоны пассажирские. Окупятся - но понять, зачем на обеих заводах в сборочных цехах требовалось поставить дорогущие пятидесятитонные мостовые краны вместо обычных двенадцатитонных, инженер Лафетт так и не понял...
Оказывается, в "России, которую мы потеряли", было довольно много людей, способных сделать что-то для Державы полезное - вот только система власти это делать им не позволяла. Ну и общая нищета страны - то есть отсутствие денег на творение этого полезного. Ну а если людям просто разрешить делать то, что они сами считают полезным... точнее, объяснить им, что в данный момент таким полезным является и выделить определенные средства...
Я - выделил. Поскольку железные дороги теперь практически на бюджет не давили, часть "сэкономленного" я разрешил губернаторам тратить на устройство производств того, что - по их мнению - в подведомственных губерниях больше всего потребно но не имеется в достаточном количестве. И результаты проявились почти сразу, но оказались несколько странными.
Во многих губерниях - но, к моему сожалению, далеко не во всех - руководство радостно приступило к творению всякого полезного, причем творить они стали сообразно собственному разумению. Не в смысле, творили что в голову взбредет, а разумно и творчески изыскивали способы достижения нужного результата. А особенности мне понравилась деятельность нынешнего Орловского губернатора Константина Александровича Балясного. Я всего лишь попросил его "всячески посодействовать" в строительстве нового завода в Карачеве - и в результате завод был полностью выстроен уже к концу сентября. Почти полностью.
Учитывая, что подразумевался не только собственно завод, но и вся инфраструктура включая рабочий городок с домами, больницей, школами и всем прочим, это было выдающееся достижение. Мне сказали, что сам губернатор минимум раз в неделю стройку лично проверял, но это было лишь внешним проявлением "содействия". Главное, Константин Александрович организовал снабжение этой стройки основной рабочей силой - разнорабочими, причем весьма своеобразным способом.
Еще в самом начале своей работы в должности губернатора он озаботился проблемой нищенства в губернии: по его мнению "слишком много людей, не желающие работать исключительно по своей лени и привычке к праздности, изрядно мешают развитию губернии". Конечно, среди нищих было немало и тех, кто просто в силу жизненных обстоятельств потерял источники средств существования, но как раз таким постановление губернатора лишь на пользу пошло: Балясный приказал полиции всех нищих задерживать и отправлять на стройку завода. Причем привезенных сразу направляли в санпропускник, где их мыли в бане и (что было личной инициативой губернатора, хотя средства для ее осуществления он у меня запросил) прививали от оспы. Ну а затем этот контингент направлялся на стройку таскать, копать, месить, трамбовать - и за эту работу им платили зарплату. Всего по губернии на стройку было направлено более двадцати тысяч "обездоленных", за которым внимательно наблюдали как специально выделенные полицейские, так и расквартированные в губернии солдатики.
В общем, оценка Балясного "трудовых резервов" была в большей степени совершенно верной: хотя разнорабочие своими руками ставили весьма комфортабельное по нынешним временам жилье и даже успели убедиться, что там селятся именно рабочие завода, а губернатор при заводе и школу открыл для обучения будущего персонала, учиться - с целью в дальнейшем "влиться в ряды пролетариата" из орловских нищих возжелало даже чуть меньше тысячи человек, а все прочие - после того, как полиция перестала их охранять, куда-то разбежались.
Ну, разбежались и разбежались, зато в Карачеве остались два неплохих и довольно современных кирпичных завода, а в Ливнах - верстах в двух от города - небольшой цементный завод. Выстроенный по проекту Мюллера (тот самый, "печь на сто тонн в сутки"), но там все было выстроено и изготовлено силами орловских заводов и мастерских, причем "из средств губернии".
Но больше всего меня удивил генерал Ставровский - губернатор Уральской области. Вот уж не знаю, сам придумал или кто-то ему подсказал, но он, причем на базе локомотивного депо, устроил фабрику по выпуску... весов "системы Беранже". В общем-то довольно простые по конструкции, но в них было несколько прецизионных узлов - однако или Ставровский был в курсе квалификации рабочих депо, или просто смог извне привлечь рабочих требуемой квалификации, но весы оказались и по качеству хорошие. Я похожие весы в магазинах видел, они как правило были с фигурной литой станиной или, в крайнем случае, станина таким литьем хотя бы украшалась. Но Константин Николаевич был простым (ну, не очень простым, но все же) генералом и всякие завитушки его лишь раздражали: весы опирались на простую раму, согнутую из стального листа в полторы линии, причем концы листа соединялись довольно грубой кузнечной сваркой. Так же по-простому, в кузнице, были сделаны и подставки под весовые чашки, и даже носики "уточек"-указателей равновесия по-простому молотком из железной полосы были скручены. Но в результате довольно точные - практически до грамма - весы "губернский завод" стал продавать по три рубля и, как похвастался Константин Николаевич, губерния с каждых получала "по полтора рубля чистого доходу". Ну да, мне похвастался, поскольку этому "заводу" я отгрузил шесть американских станков и одну паровую машину. Еще из британских "заводских", которые поснимал со своих барж но не успел переплавить...
Да, на базе депо Ставровский лишь "попробовал", а теперь уже достаточно большой завод строил специально по выпуску весов - а финансировало строительство уже запущенное производство (ну, хоть частично финансировало: в депо успевали изготовить по сотне весов в день). Хороший почин: в России весы для розничной торговли "вообще" делали два небольших завода в Царстве Польском, причем, как мне сказали, "плохие" - не по качеству, а устаревшие, "системы Роберваля" (что бы это ни значило), да и стоили они в районе червонца.
Радовали меня местные власти: хоть и потихоньку, но творили они пресловутое "импортозамещение". Но пока помалу и глубоко в провинции, а относительно столицы...
С моей точки зрения у Петербурга в роли столицы было три серьезных недостатка. И вторым, причем очень существенным, недостатком "северной столицы" был удивительный "кастовый снобизм" тутошнего населения. Ладно дворяне - их тараканов все же воспитывали много поколений подряд. Но даже простой люд...
Рабочие, например, чётко себя делили на "заводских" и "фабричных". "Заводские" - это "элита", а "фабричные" - это "лапотное сословие". И "фабричные" почти ни при каких условиях не могли стать "заводскими": последние были из "потомственных горожан" и, что было важнее, все имели какое-то относительно приличное образование, а первые являлись неграмотными мужиками, перебравшимися в город "заработать". Не очень надолго, и домой они через несколько лет возвращались такими же нищими, какими в город и приехали. Если вообще возвращались, а чаще так до смерти и работали за нищенскую зарплату, поскольку даже "возвращаться" им было некуда...
В Гапоновском "Собрании фабрично-заводских рабочих" как раз "заводских"-то и не было: во-первых, у них был уже собственный профсоюз - "Общество взаимопомощи рабочих", куда "фабричных" просто не принимали, а во-вторых то, что в самом названии гапоновского "Союза" "фабричных" поставили перед "заводскими", воспринималось гегемонами как оскорбление. И даже забастовки они устраивали по отдельности, выдвигая принципиально разные требования. То есть совсем разные: "заводские" как правило требовали уволить, например, мастера, который одного из них матом обругал, а "фабричные" - исключительно насчет "платите больше". Теоретически и "заводские" могли повышения зарплаты попросить, но делали это как правило без забастовок. Что и понятно: "заводские" получали минимум полсотни в месяц, а чаще в районе сотни и даже больше, и каждый день забастовки - это три-пять рублей убытка. "Фабричные" же, работающие за зарплату в районе рубля в день и даже меньше, теряли немного - а в случае успеха могли повысить свое "благосостояние" уже процентов на пятнадцать-двадцать. Ну а если учесть, что на всю столицу "заводских" едва насчитывалось с пару тысяч, а остальные были как раз "фабричными"...
Третьим "недостатком" Петербурга была очень своеобразная преступность "культурной столицы". В отличие, скажем, от Москвы (да и любого другого крупного города) откровенного бандитизма в городе было как бы и немного. Но вот "мелкое хулиганство" буквально зашкаливало - и в результате число убийств в городе раза в четыре превышало число убийств в Москве. А число изнасилований - как бы не на порядок.
Ну, по части "третьего недостатка" я все же этот самый порядок навести постарался, и результат удивил меня самого. В смысле, удивил меня, а порядок навели как раз привезенные "на парад" девочки и мальчики. Очень просто навели: поскольку банды "хулиганов" - которые даже в официальных сводках так и именовались - вызывающе использовали своеобразную "форму", то мои "гости города" сначала отловили по несколько человек из этих банд, затем их внимательно расспросили о местопребывании прочих подельников - и таким нехитрым образом буквально за несколько дней выловили практически всех "хулиганов" в городе. Причем очень быстро "хулиганы" поняли, что на предложения "сдать оружие и поднять руки" нужно отвечать быстро и крайне неагрессивно: при любой попытке неподчинения мои ребятишки сразу начинали стрелять. Если просто "не слушались" - стреляли из "резинострела", а вот если получивший такое предложение пытался достать нож... Два года почти ежедневного обучения стрельбе дают очень неплохие результаты.
Заодно резко сократились ряды профессиональных нищих: ведь это ясным днем он на паперти стоит, а ночью... Через места гнездовий этих "профессионалов" в вечернее время даже здоровый мужик не мог пройти без риска для жизни - ну а теперь этих "гнездовий" не стало. Довольно мирно не стало: обитатели их переехали на Печору, чуть выше впадения в нее речки Кожвы - так как раз быстро-быстро строился мост Воркутинской дороги и требовалось много рабочих рук. Конечно, питерские попрошайки заниматься полезным трудом не рвались, но на Печоре подавать им было некому, а бесплатно никто никого там не кормил. К тому же специально обученные казаки следили за тем, чтобы контингент особо не разбегался (ну, летом следил), а зимой покинуть место назначения было вообще весьма рискованно.
Примерно половина "хулиганов" тоже там же зарабатывало себе на хлеб насущный, а вторая половина... Вся эта братия на редкость труслива и с удовольствием делилась со следователями проделками "одноклубников". Причем "мои" мальчики их даже и не били особо, разве что пару раз при задержании по ребрам пнули. Но вот несколько особо выдающихся побирушек, с реальными увечьями вроде утраченных пальцев или выбитых в пьяных драках глаз с удовольствием (из-за усиленного пайка страдальцам) изображали "жертв режима", после созерцания которых (обильно политых кетчупом) "принципиальные нарушители общественного порядка" резко становились на сторону закона - в части "сообщения о случившихся безобразиях". Так что около тысячи "хулиганов" пополнили контингент мест уже серьезного заключения - впрочем, и там нанося посильную пользу обществу.
Однако и полтораста с лишним тысяч "фабричных" представляли собой довольно гремучую смесь, к тому же уже заметное сокращение традиционной розничной торговли в городе выставило на улицу немало народу: торговцам стало ненужно столько приказчиков. Если учесть, что этого "сословия" в Петербурге насчитывалось слегка за сотню тысяч, а мои магазины успели отъесть уже чуть больше десяти процентов торгового оборота...
Пока что "отъедал" я главным образом продуктовую торговлю, еще более главным - торговлю хлебом. То есть "хлебо-булочными изделиями", не зерном - но, учитывая, что в рационе нынешнего рабочего "изделия из хлеба и була" составляли более чем девяносто процентов, а через магазины Канцелярии в городе продавалось уже почти две трети этого самого хлеба...
Тысяча девятьсот четвертый в плане урожайности оказался годом невыдающимся, причем невыдающимся ни в какую сторону. Урожай был собран средненький, но вот зерна в "закромах Родины" очутилось заметно больше, чем в любой из годов предыдущих. Просто потому, что очень много в эти самых закрома попало из неотправленного французам, да и с Павлодарской целины собрали довольно прилично. Так что обеспечить в Петербурге эти самые "девяносто процентов рациона" оказалось несложно, и тем более несложно, что полмиллиарда рублей зарубежным кредиторам я отдал не от щедрот души. Их вообще отдал Коковцев, хотя отдал и полученное от меня. Но полученное строго в обмен на некоторое количество казенных железных дорог. Уже существующих - и вот по ним доставить тот же хлеб из Ростова или Одессы в Петербург стало очень просто. Так что "угрозы голода" в городе не было, а бастовать "фабричные" желали в общем-то "по привычке": а вдруг получится выбить прибавку?
Вот только от меня они никакой прибавки могли не ждать - не за что. То есть настолько не за что, что наш славный Император (правда, после довольно долгих споров) выпустил новый указ. Простой такой: владельцам железных дорог отныне больше не вменялось в обязанность покупать подвижный состав у "отечественного производителя". И даже рельсы, как и всякое прочее железо, отныне допускалось закупать за границей, причем на все, железными дорогами там закупаемое, снимались таможенные пошлины. Правда, с одним небольшим ограничением: все такие закупки железные дороги были обязаны делать "за свой счет".
Проще говоря, железным дорогам разрешалось тратить на закупку всего им нужного деньги из полученной ими прибыли, а не вырученное с размещения займов там или от выпуска новых акций. Не запрещалось и деньги совладельцев на это тратить, однако таковые приобретения воспрещалось включать в основной капитал железнодорожных компаний. Понятно, что такой закон широкие массы железнодорожных владельцев приняли на ура - ну, пока не посчитали эти самые прибыли...
Вообще-то управлять страной, точнее ее экономикой - дело несложное. То есть относительно несложное. Правда при условии, что эта экономика во-первых есть, а во-вторых подчиняется если уж не экономическим законам, то хотя бы законам элементарной логики. Для меня же главной проблемой стало полное отсутствие всякого присутствия второго условия, поскольку насчет первого условия у меня изначально сомнений не было. Но если как решить первую задачу, я представлял довольно неплохо, то как разобраться со второй...
За исключением весьма небольшого количества казенных заводов практически все производства, связанные с металлом, принадлежали - частично или, чаще, полностью - иностранцам. А правительство, назначенное Николаем (и его родственниками), для казенных нужд раньше все необходимое закупало у "отечественного производителя" - при том, что тот же самый товар, изготавливаемый на принадлежащих тем же иностранцам заводах, но расположенных за границей, стоил существенно дешевле. Самым "удивительным" для меня было то, что даже если что-то и закупалось в зарубежье, то закупалось оно там "по внутренним российским ценам", то есть сильно дороже чем ту же продукцию иностранцы продавали у себя дома.
Кроме этого, цари (начиная уже с Александра II) при постройке иностранцами заводов в России почему-то щедро "гарантировали минимальную прибыль" иностранным "инвесторам", выплачивая им весьма немалые деньги даже в том случае, если их продукция никому не была нужна. И часто - вероятно, чтобы не платить деньги ни за что - эту самую продукцию массово закупало "для казенных нужд" если таковая продукция все же имелась. А вот, скажем, частные железные дороги деньги как раз получали "за просто так", причем очень немаленькие деньги.
Понятно, что в результате все - то есть совсем все - предприятия "иностранных инвесторов" оказывались убыточными. По бумагам, понятное дело, поскольку всегда находилась куча способов резко "увеличить расходы" - хотя бы поднять зарплаты тому же "совету директоров". И если в такой "совет" входили всякие великие князья, родственники, друзья или просто доверенные люди, то "расходов" становилось слишком много для "эффективной прибыльной работы". Однако раз уж "государство гарантировало минимальный уровень рентабельности", то чем больше расходов - тем больше получается дотаций из казны...
Результат - финансовый, для Державы - оказался совершенно объяснимым: казна тратила гораздо больше денег, чем получала и долги постоянно росли. Однако и росли они настолько странно, что пришлось даже несколько "усовершенствовать" государственную финансовую отчетность. Мне Коковцев в деталях объяснил более чем своеобразный способ подведения баланса бюджета: внешние долги России записывались общей суммой, в которую однако не включались опять же государственные (или государством гарантированные) долги по железным дорогам. И на конец тысяча девятьсот четвертого года "общий государственный долг" составил чуть меньше пяти миллиардов рублей (если учесть кредит от Баха), а записываемый отдельной строкой (и далеко не на первой странице) долг по железным дорогам слегка превысил три миллиарда двести миллионов.
Причем каждый год железнодорожный долг лишь увеличивался. В общем-то, это было понятно: казна только за паровозы ежегодно переплачивала "отечественному производителю" больше десяти миллионов, за вагоны - уже больше тридцати. А на одной лишь Великой Сибирской дороге в качестве дотаций по тарифу выплаты превышали пятьдесят миллионов.
Чтобы уж совсем печальную картину как-то скрасить, платежи зарубежным держателям облигаций русских железных дорог (которые в сумме составили сто тридцать миллионов) включались не в убытки, а в "капитальные затраты", что как бы "увеличивало" стоимость этих дорог. Уже интересно... однако суммы привлекаемых займов включались уже в "доходы" дорог, однако не включались в "прибыли". Понятно, что постоянно выпускающие облигации частные дороги на бумаге имели "доходы, превышающие расходы", но - как и государственные - оказывались в результате убыточными и требовали выплат из казны.
Указ Николая вроде бы позволил расходы снизить, ведь заграничные паровозы, вагоны, рельсы даже со старыми пошлинами оказывались дешевле "отечественных". А раз уж Россия "гарантировала прибыль", то нужно было всего лишь дождаться конца года, когда из казны польется мощный поток "недополученной прибыли"...
Я давно уже был в курсе того, что почти все заводы "с зарубежным капиталом" вообще строились в расчете на казенные заказы, причем с учетом получения таковых с использованием "неформальных договоренностей". И большая часть таких "договоренностей" была именно неформальной, то есть аннулировать эти заказы юридически проблем не представляло. Правда, с некоторыми "зарубежными совладельцами" были заключены договора с очень серьезными "государственными гарантиями", но мы же живем не в какой-нибудь "демократической республике", а в совершенно самодержавной стране...
В которой появился Департамент по борьбе с хищениями государственной собственности. Ну я его для начала и натравил на "самый большой механический завод России"...
Сергей Игнатьевич по моей просьбе "снова" провел аудит завода - благо предлог был самый что ни на есть веский: как раз "казенный заказ". Причем заказ сорванный: из-за очередной забастовки завод задержал поставку сразу десяти паровозов. Ну и пары дюжин вагонов, но изготавливаемых по "спецзаказу канцелярии" - для перевозки арестантов. Конечно, это еще "не повод", но такая задержка дала возможность проверить все прочие казенные заказы - а так как завод после смерти Николая Ивановича Путилова вообще ни один заказ вовремя не исполнил...
Отчет Водянинова подоспел как раз к Рождеству. Очень интересный отчет.
На заводе работало чуть меньше двенадцати тысяч человек. Это только "кадровый состав", ежедневно там трудилось еще около пяти тысяч поденщиков. А по моим расчетам, основанных как на данных Сергея Игнатьевича, так и нынешнем опыте (и моем, и зарубежном) даже семи тысяч человек там хватит с избытком. Ну это если правильно работу организовать, конечно.
Правда, семь тысяч потребуется если делать ровно столько, сколько завод выпускает сейчас - но ведь хотя завод и "самый большой в стране", делает он всякого разного куда как меньше, чем Державе потребно. И, опять же, делает он это слишком дорого. И не только потому, что воруют...
Хотя да, воровали везде. Сергей Игнатьевич ревизию проделал исключительно дотошно, затем доложил мне о ее результатах, и мне особенно запомнилась одна часть его доклада:
- Вот, по вагонной мастерской: на один нормальный вагон идет до шести сотен вагонных болтов. Каждый болт по сметам поступает из механических мастерских, по цене в шесть с четвертью копеек, или в восемь с половиной копеек с шайбой и гайкой. По бумагам же болты с гайками закупаются по той же цене с заводов Шнейдера, под предлогом перегруженности механических мастерских, однако при работах используются болты германского производства, кои Шнейдером закупаются для нужд Путиловского завода по цене в четыреста восемьдесят шесть рублей за метрическую тонну, что показывает цену болта с шайбой и гайкой менее чем в копейку. Таким образом, сумма покраж для одного вагона составляет сорок пять рублей и семнадцать копеек. То есть лишь на вагонных болтах последние три года казна переплатила свыше четырехсот восьмидесяти тысяч.
- А кроме болтов еще что-то есть?
- Всего по вагонному лишь производству украдено за три года наверное шесть с половиной миллионов и, пока без твердых доказательств, еще чуть менее полутора миллионов.
- А последнее - это как?
- Для примера если, лес дня постройки закупался по цене, заметно превышающей предложения прочих поставщиков. Причем у компании, лесных дач не имеющей. Нынче офицеры департамента ее как раз и проверяют, но есть подозрение, что там была простая перепродажа леса от промышленника, предложившего цену как раз наименьшую. Опять же, имеются свидетельства, что через свою пристань завод ввозил германское железо беспошлинно, и бандажную сталь, показанную как собственной выделки. Да вы не волнуйтесь, месяца не пройдет как все доказательства изыщем.
- Я-то не волнуюсь, но как с покражами этими бороться, пока не представляю.
- Весьма просто. Вот смотрите, общий итог выходит весьма интересным: всего за три года правление завода украло - по предварительным расчетам, конечно - сорок пять миллионов рублей.
- И кому до этого есть дело?
- Покраденное можно было бы и в прибыли Общества записать...
- И?
- Считая участие Императора в акционерном капитале, он лишь по дивидендам недополучил за каждый год из трех последних лет почти по миллиону рублей...
К Рождеству Император почтил своим визитом Петербург. Ну, в принципе я ему что-то такое пообещал - насчет "Рождества в обновленном Зимнем", однако удалось Николая уговорить сначала самому посмотреть что в столице творится, и он приехал двадцатого. Один - имея ввиду все же праздник провести в кругу семьи вне зависимости от результатов "инспекции". Которая, по сути, свелась к быстрому осмотру "великой стройки" и недолгому, но весьма эмоциональному разговору со мной:
- Вы же говорили, что к Рождеству все будет закончено!
- Говорил. Точнее, говорил, что постараюсь закончить, однако я еще, оказывается, не совсем привык к особенностям российского климата. Точнее, не учел того, что намывать грунт зимой в Петербурге совершенно невозможно. Чикаго-то подобных морозов не знает, да и Императорский дворец все же не какой-нибудь доходный дом.
- Вы не ожидали, что зимой в России случаются морозы? - вопрос Николая был буквально пропитан сарказмом.
- Опорная плита под дворцом уже отлита, грунт намывать можно будет уже, думаю, с середины апреля... в мае работу с дворцом закончим. Тогда же и Дворцовую площадь, Сенат и все остальное завершим... а в июне, думаю, и коммуникации все новые проведем. Я говорю о водопроводе, канализации, водяном отоплении, опять же электрическое освещение по-человечески сделаем. А не привык я к особенностям климата торгового: потребную для работ арматуру, заказанную на Путиловском с поставкой в две недели я ждал почти два месяца. А трубы, которые должны были поступить еще в сентябре, хорошо если к весне будут поставлены.
- И что вы собираетесь предпринять?
- Я - ничего. В смысле, с Путиловским заводом ничего: все потребное для завершения стройки я уже заказал на собственных заводах. А вот Сенатская комиссия, по представлению Департамента по борьбе с хищениями государственной собственности уже аннулировала все казенные заказы заводу и намерено передать дело в суд: согласно результатам проверки за три года только с казенных контрактов украдено столько же, сколько сам завод и стоит. Иными словами, только из положенных вам лично дивидендов украдено было три миллиона. И это, мне кажется, далеко не окончательная сумма. Кстати, Вячеслав Константинович написал представление о присвоении звания полковника начальнику сего Департамента, и я полностью его в этом поддерживаю. Полковнику куда как проще проверять иные товарищества, в том числе где и ваше участие имеется - а по прикидкам там украдено как бы не в разы больше.
- Этот начальник департамента далеко? Я думаю завтра обратно в... в ваш город выехать.
Сергею Игнатьевичу звание подполковника присвоил фон Плеве, снова призвав того на службу - своей властью присвоил, уточнив стоящие перед департаментом задачи. Но далее продвинуть его по карьерной лестнице права не имел. В России разница между подполковником и полковником даже больше, чем разница между полковником и генерал-полковником - просто потому что звание полковника присваивает лично Император и исключительно при личной аудиенции, то есть любой полковник в стране был "лично знаком с Императором". Обычно, конечно, аудиенция назначается сразу для группы товарищей, но для Водянинова Николай сделал исключение. И не потому, что Сергей Игнатьевич был человеком уникальным, а потому, что он раскрыл систему хищения (причем весьма в изрядных объемах) фактически из царского личного кармана. И когда Николай узнал, что из этого кармана ушлые людишки тащили почти по миллиону в год - и на эти же деньги организовывали смещение Николая с трона... Ну а на то, что они же тащили из казны многие десятки миллионов, так это мелочи, царского внимание не достойные.
Все же Водянинов был исключительно профессиональным ревизором: он прекрасно знал не только, как вскрывать хищения, но и как и кому отчеты "правильно" подать. И - почему. Просто потому, что если лично царь решает кого-то наказать, то это одно - а если это хочет сделать какой-то там канцлер...
Ну и, вдобавок ко всему, если решает "лично Император", то все делается быстро. Императорский указ о том, что все предприятия, исполняющие казенные заказы, лишаются всех государственных гарантий до завершения "полной инспекции их денежных дел Департаментом..." был опубликован на следующий день - и даже Водянинов не смог сказать, сколько таковых предприятий вылетит в трубу. А вот сколько при этом денег сэкономит Держава - Коковцев подсчитал уже через пару дней.
Да, в случае, если что-то касалось императора лично (точнее, его личного кармана), он решения мог принимать очень быстро. Быстро, но бестолково - однако я уже к таким поворотам событий в России успел привыкнуть и даже успел заранее прикинуть, как и из получившегося бардака извлечь определенную пользу. Не для себя, конечно, я же "для Державы" стараюсь. Однако одно дело прикинуть, и совсем другое - сделать. Однако вариант "не делать ничего" я отметал: уже три раза видел, чем это оборачивается. И увидеть такое же в четвертый раз не желал...