Господин Бах с волнением смотрел на приближающийся Гамбург. Все же полгода за океаном - это много для простого бюргера, и возвращение на Родину обычно человека равнодушным не оставляет. Но это - обычного человека, а господин Бах все же человеком был не совсем обычным, и, положа руку на сердце, он и сам признавал, что волновался столь же сильно всего два раза в жизни - очень напряженной жизни. Этот раз оказался третьим...
Первый раз он так же волновался, когда его - после принятия предложения военного министра - поздравил следующим званием лично Император. Заметив при этом, как бы вскользь, что отныне о нем будут помнить лишь сам Император и военный министр...
Второй - когда после ухода военного министра в отставку ему показалось, что работа его стала более не востребованной. И чувства переросли в уверенность, когда он получил очередное свое письмо обратно с пометкой "адресат выбыл"...
Ну, выбыл, так прибудет - господин Бах переплетал в своей мастерской очень разные документы и понимал, что в Европе нарастает напряженность. Вспомнят о нем... Вот только он и предположить не мог, кто вспомнит и как.
В одно прекрасное утро к нему в мастерскую зашел странный молодой человек в сопровождении совсем юной девушки, практически девочки. Под мышкой визитер держал толстую папку с какими-то бумагами, но на вопрос "что ему угодно" как-то замялся и сказал, что у него к герру Баху дело несколько конфиденциального характера. Однако странной эта парочка показалась переплетчику не этим: довольно многие посетители конторы желали конфиденциальности. Но с этой парочкой дело было в другом: Бах впервые не смог определить откуда этот господин. Не немец - говорит с легким, но заметным акцентом. Не француз, коих в Берлине была как бы не треть. Не скандинав, и на русского тоже не похож. А когда они остались в кабинете хозяина мастерской втроем, юноша вдруг сказал - по-русски сказал, но все равно с тем же странным акцентом:
- Герр Бах, мне кажется, что хотя Родина вас несколько подзабыла, вы ее прекрасно помните. И готовы вновь поработать к ее благополучию, только не знаете как. А я знаю...
Время нынче жестокое, да и работа у Людвига Баха была нервная, так что к подобным шуткам судьбы он успел подготовиться. Но когда его рука лишь двинулась в направлении спрятанного под столешницей револьвера, в руке у девочки возник пистолет, причем направленный точно между глаз хозяина кабинета - и владелец переплетной мастерской осознал, что она не играет...
- Господин подполковник, - продолжил гость, - я хоть и не похож на покойного императора, но тоже о вас помню. Не будем создавать друг другу сложности, тем более что и предложение мое вы можете просто проигнорировать. Я же завтра с утра убываю из страны, причем ранее чем через несколько лет возвращаться не планирую. И если вы предложение мое не примете, я много не потеряю. И Родина наша много не потеряет... но все же кое-чего не получит. Вот вам бумаги, которые следует переплести. Все, кроме пятого сверху листа. Его вы прочитайте и, если вам понравится, делайте что там написано. Если нет - не делайте. Здесь - он протянул подполковнику тугой рулончик - тысяча фунтов. Британских - по плану предстоят некоторые расходы. Без плана - можете их пропить.
- А если вкратце, на что так много может понадобиться?
- Съездить в Америку, запатентовать вот эту штуку - гость открыл папку и показал на очень странный механизм, скрепляющий лежащие в папке листы бумаги. - Затем вы продадите патент кому указано, получите много денег и дальнейшие инструкции. Ну и пройдете курс обучения кое-чему... Да, независимо от вашего решения прошу пятый лист уничтожить. В печке сжечь то есть. Можете считать, что это личная просьба Петра Семеновича Ванновского. А бумаги... после того как бумаги переплетете, можете их выкинуть. Впрочем, можете и сразу выкинуть... - и с этими словами странная парочка удалилась.
Герр Бах открыл лежащую на столе папку. А через час, покинув нотариуса, заверившего факт продажи мастерской старшему приказчику - причем в рассрочку, он, захватив всего лишь саквояж со сменой белья, отправился на вокзал. Откуда поезд доставил его в Гамбург...
И вот сейчас, возвращаясь после полугодового путешествия, Людвиг Бах чувствовал сильное волнение. Но совсем иного, нежели раньше, рода. За время пребывания за океаном он успел многое изучить, и теперь волновался лишь о том, получится ли у него повторить успех заокеанского учителя здесь. Впрочем, если уж почти шестидесятилетний армейский капитан-отставник справился, то ему, сорокалетнему действующему подполковнику российской жандармерии, справиться сам Бог велел...
Камилла была очень занята с Владимиром Александровичем, но мозги выключать не желала, и за завтраком на следующий после моего прибытия день я снова погрузился в столь любимую атмосферу обсуждения текущих проблем. Ненадолго погрузился, поскольку в столовую с небольшим опозданием зашла Анна Петровна. Я, конечно, вежливо поздоровался, затем начал задавать жене какой-то вопрос - и остановился на полуслове, даже не закрыв до конца рот. Анна Петровна смущенно улыбнулась - немного кривовато, как-то почти половинкой рта. А коварная жена и не менее коварная дочь расхохотались, да и мелкие девочки хихикали не скрываясь. Госпожа Ремизова села за стол, Дарья ей налила чаю, положила несколько своих пирожков - и проделала все это тоже хитренько так улыбаясь.
- Я хочу высказать вам, Александр Владимирович, мою огромную благодарность и заодно передать благодарность Александра Александровича за вашу швейную машинку. Господин Ястребцев мне сообщил, что без нее он не смог бы столь незаметные швы наложить. Скажу честно, я и сама их могу рассмотреть только вблизи в зеркале...
Ястребцев - после почти двух лет "тренировок на кроликах", которыми в основном служили слишком самоуверенные работяги с заводов - снова достиг того же уровня мастерства, которое в прошлый раз получил лет так на десять, если не двенадцать, позднее. Машинка же была вовсе не моя, ее же Батенков придумал, а я лишь повторил - но результат был налицо. Точнее, на лице - очень красивом лице Анны Петровны Ремизовой. Ну а то что улыбалась она криво, то это либо въевшаяся за много лет привычка, либо в том пожаре какие-то нервы были повреждены - но по сравнению с тем, что я видел раньше, кривизна улыбки эта и не замечалась почти, а даже придавала какой-то дополнительный легкий шарм. В конце-то концов, Сталлоне вон вообще половинкой рта улыбался - и кто это замечал?
- Вашу благодарность я все же верну Александру Александровичу - операцию-то он делал, а я даже рядом не стоял. И, конечно, Камилле: ведь благодаря ее лекарствам пересадка вышла столь хорошо: я и раньше знал, что вы красивы, а теперь вы и сами в этом убедились
- Спасибо... мне такого никто уже много лет не говорил... даже не ожидала сколь приятно слышать подобные комплименты. Но все же пришлось и какие-то ваши особые пилюли использовать...
- Пенициллин - подсказала Камилла, - его только сейчас потихоньку выделывать начали, уже после операции Анне Петровне.
- Главное - все получилось правильно - подвел я черту под обменом комплиментами. - Камилла, я вот чего спросить-то хотел: а удалось тебе получить совсем бесцветный поликарбонат?
- А тебе зачем? То есть я знаю как его делать, я даже могу тебе грамм пятьдесят выдать...
- Мне надо чуть побольше...
- Хорошо, я скажу чтобы сделали.
- Мне примерно тонн пять нужно, причем желательно вчера.
Камилла склонила голову на плечо, вытянула губы трубочкой, поморгала:
- Тысяч примерно сто двадцать и полтора месяца. Но если тебя устроит полиэтилентерефталат, то можешь сегодня уже забрать: новая установка дает по восемь тонн в сутки и он теперь совсем прозрачный.
- Наверное и он пригодится, но мне и поликарбонат потребуется все равно. Так что деньги найдутся, но пару тонн ты мне через месяц выдай.
- Сам говоришь, девять женщин не родят ребенка за месяц. Полтора.
- Ладно, а нынешнего, желтоватого, килограмм триста найдется?
- Очки снова стеклянные делать?
- А я с отдачей. Через полтора месяца... и мне еще нужна будет Оля Миронова.
- А все, нету больше Оли Мироновой - грустно вздохнула Машка. И, не выдержав, рассмеялась: - Она теперь Иванова, ее Африканыч сосватал. Но она теперь живет в Симбирске.
- Что же, придется попробовать обойтись без нее...
Обходиться пришлось не только без Оли, но и почти без денег. Потому что небольшие денежки (относительно небольшие) из Штатов просвистели совсем уж мимо меня: ведь и в Германии денег у народа был явный избыток, и во Франции. Так что снова был - правда, дороже, чем в первый раз - выкуплен "Торговый банк Фрайберга", директором которого стал урожденный германец Людвиг Бах. Вернувшийся на родину из Америки, где успел "изрядно разбогатеть" и решивший кое-какие американские методы богатения применить и дома. Андрей де Фонтане поехал на родину предков, но тоже не "просто так", а с шестью миллионами франков. Не рублей, что уже легче, но все же тоже не совсем копейки... Но это были инвестиции в будущее, и с такой "непрофильной" тратой пришлось примириться, тем более дома тратил-то я в основном "свои материалы" и свои же силы.
А вот обходиться без Оли оказалось сложно. И следующие полтора месяца пронеслись в тяжких трудах, а затем еще полтора... А затем - спустя еще месяц - строго по расписанию наступил октябрь. Который лично я встретил снова вдали от жены, вдали от семьи - примерно в двадцати километрах от них. Пятый день не находя времени, чтобы быстренько сгонять домой на мотоцикле - хотя звонил Камилле по несколько раз в день. Она мне тоже очень много чего интересного рассказала, но самое интересное было именно тут - в новом арочном ангаре, выстроенном в паре километров от диодного заводика.
Причем интересного была сразу две штуки, а с интересом на интересные штуки смотрели кроме меня еще всего восемь человек - но только я знал, что же мы видим. Штука вроде уже казалось бы до слез знакомая: По-2 в моем понимании этого слова. Но выглядели эти машинки совершенно иначе, чем "раньше": они были сделаны из поликарбоната (каркас), обтянутого полиэтилентерефталатными пластинами. Вдобавок кабина и мотор были прикрыты с боков и снизу плоскими сегментными (и тоже поликарбонатными) линзами - так что самолетики получились почти прозрачными.
- Ну что, мальчики, машины готовы. А теперь я вам покажу, для чего они нужны...
Вообще-то "Хиусы" с пропеллерами они видели и скорее всего решили, что это что-то вроде сухопутного кораблика делается. Однако все шесть парней твердо знали, что им "доверено работать на самом секретном заводе" и вопросов никто не задавал. Пока не задавал. А два экс-мичмана особо за этим следили, так что у ангара было тихо. До тех пор, пока я не завел мотор, разогнался на заранее подготовленной площадке и не потянул ручку на себя...
В общем, предположения мои оправдались: так как звук до земли доходил с опозданием, заметить самолет в небе оказалось почти невозможно. Но он для этого и не предназначался - однако обучать этих парней стало сильно труднее. То есть поначалу не труднее, пока они сидели в передней кабине и аккуратно учились двигать педалями и ручкой, все было обычно... для меня. Но потом-то пришлось их выпускать в самостоятельные полеты - и даже при наличии раций много ли я полезного смогу им сказать не видя, что они в небе вытворяют?
Хорошо еще, что "вытворять" они пока и не думали: аккуратно выполняли взлет-посадку, проход по кругу... и я дома ночевал каждый день. Спокойно спал, спокойно ел и пил. И домашние тоже были спокойны: ну, занимался я каким-то очередным своим секретным делом - так в первый раз что ли?
Про прозрачный самолет я читал в каком-то старом журнале, из числа валявшихся на чердаке бабушкиной дачи. Правда там говорилось, что самолет становился невидимым уже на взлетной полосе - но у меня такой не получился, и я довольно быстро все же приноровился замечать, где он и как парни отрабатывают упражнения. Ладно, за зиму научатся летать уверенно, а там можно будет и посерьезнее задачки им ставить - сейчас просто некогда. Так что в конце ноября я оставил ребят развлекаться самостоятельно (ну, относительно самостоятельно) и занялся иными делами.
Вообще-то "иными делами" по хорошему следовало начинать заниматься еще пару лет назад, но руки не доходили. То понос, то золотуха... то есть то суховей, то саранча - и каждый раз приходилось "все бросать и спасать ситуацию". Теперь пусть сами спасают - у меня отпуск. По уходу за ребенком... матерью ребенка, сестрами и братьями ребенка, а так же друзьями. Знакомыми - близкими и не очень. Каждый день с полудня до часа я сидел перед микрофоном в своей "домашней студии" и рассказывал всем, что у нас делается, что не делается и как сделать не сделанное лучше и куда применить сделанное. Язык у меня тренированный, да и горло закалилось, так что час трепаться без перерывов у меня получалось без проблем.
После очередного "Часа с Александром Волковым" - именно так называлась передача - когда я сидел и пил чай, "размачивая" горло (с кагором завязал, чтобы не спиться), Камилла, положив Вовку в стоящую уже третий год в кабинете люльку, задумчиво поглядела в окно, и, повернувшись ко мне, как бы продолжила начавшийся пару лет назад разговор:
- А ты знаешь, я, пока тебя тут не было, вдруг поняла зачем ты выстроил этот город в пустыне и почему мы стали жить именно тут. Не смейся, это было на самом деле непросто, и если бы ты не уехал, то я бы и не разобралась. Но когда тебя рядом не оказалось, я увидела, что люди вокруг здесь - они совсем не такие, как за периметром. Причем все, и инженеры, и врачи с учителями, и мужики, и дети - все они другие. Они чувствуют по другому, они живут по другому. Они - все они - просто знают, что и зачем они делают. Не для кого, а зачем.
- И каждый точно знает, что он за это получит - продолжил я.
- Ты не прав. Люди тут что-то делают вовсе не за деньги... не только за деньги. Маша вон, когда дорогу железную строила, просто позвала всех кто сам захочет. Так захотели почти все - а она никаких денег и вовсе не платила...
- А я не про деньги... Какую такую железную дорогу строила Машка?!
- До Капустина Яра. То есть она только насыпь сделала, рельсов-то нет еще. Но рабочие на заводе Мюллера сами решили, что отработают дополнительно по тридцать часов без оплаты, чтобы цемент для шпал и мостов выработать.
- Чтобы печи быстрее крутились, что ли?
- Нет, почти все на карьерах работали. Печи - это Генрих Алоизович посчитал - можно чуть полнее загружать, если ремонт быстрее делать, а вот карьеры не справлялись...
- Интересно, я думал, что Машка шутит насчет дороги...
- Какие уж шутки! Илья Архангельский договорился чтобы Царицынские дороги старые рельсы нам отдавали.
- Вот только старыми рельсами дорогу и класть! - недовольно пробурчал я, но Камилла услышала.
- Новыми. Евгений Иванович пообещал стан рельсопрокатный сделать, и уже почти сделал, а старые рельсы просто на лом металлический пойдут. Кузьмин специально печь новую поставил сталь переплавлять, но печка электрическая, так Гаврилов с Ивановым на своих заводах сделали еще один генератор на двадцать мегаватт, ставят уже...
- Где?
- А там же, в Симбирске, ставят - металлический завод для рельсов там строится. Маша документы подписывала о покупке поместной земли... туда ехать надо было, а я уже побоялась, так что пришлось кавалерственной даме - Камилла хихикнула, очевидно что-то связанное с этой поездкой вспомнив.
- И что там было особо интересного?
- Ну ты же ее знаешь... Она в Симбирск на Хиусе ездила...
- А кроме нее никто на Хиусах не ездит?
- Но по городу-то на них никто еще не ездил! Потом она с Африканычем по радио говорила, спрашивала, как они живут в таком пыльном городе - представляешь? Она из гостиной говорила, я слышала - и чуть не родила тогда от смеха. Да, она там еще три поместья купила, говорит, что летом шахты там строить начнет. Но я все это к чему говорю: у нас в городках - и здесь, и в Сызрани, и в Симбирске - люди уже другие. Благодаря тебе другие - и ты специально тут решил жить чтобы дети наши росли среди хороших людей. Спасибо тебе...
У меня промелькнула какая-то мысль, и я начал ее обдумывать, так что мой ответ возможно жене и показался обидным:
- Да не за что...
- Ты даже не понял...
- Я понял, любимая. Просто я подумал, что сидеть внутри периметра детям очень скоро надоест.
- Но ты же не можешь всю губернию обнести периметром?
- Губернию - нет. А Россию, если ты мне поможешь, наверное смогу.
Камилла несколько секунд помолчала - видимо обдумывала услышанное. А затем вздохнула, улыбнулась и ответила очень просто:
- Помогу. А что надо делать?
Наступивший тысяча девятьсот третий ожидался спокойным. Крестьяне почти не бунтовали, рабочие... половина промышленных рабочих страны сидела у меня в городках и тоже не бунтовала. Им некогда было, они уроки делать в школе не успевали.
В Симбирске заработала электростанция с генератором на двадцать мегаватт - вторая в мире, так как Классон такую же успел поставить первым. Но Роджерс завод успел выстроить еще раньше, и уже в начале января "Архангельск" повез первую партию дальневосточных рельсов вокруг половины планеты из Дальнего в Ростов. На Дальнем Востоке вообще все строилось очень быстро: главное препятствие для такого строительства, имеющееся на большей части России, там отсутствовало. Везде просто людей не хватало - а там, где и население не превышало человека на десять квадратных верст, народу было в избытке. Петя Синицын на стройки железной дороги и рабочих городков просто нанял китайцев. Тридцать тысяч на дорогу и шестнадцать на городки. Да, китайцы на квалифицированную работу не годились, но копать и таскать они могли.
Я бы и в столицы китайцев привез, но не разрешили. Впрочем, строительством трамвайных линий занимался Саша Антоневич, и у него (точнее, у нанятых им "правильных" людей) получилось все сделать по расписанию: в Петербурге трамвай заработал в середине сентября, а в Москве первая линия от моего городка до Сухаревой площади заработала в конце ноября. И по обеим бегали трамваи московской постройки: Илье трамваи было строить некогда. Я как-то упомянул про путеукладчик, и затем - по его просьбе - даже нарисовал что я имел в виду. Так что Илья занимался строительством именно такой машины, не отвлекаясь на "неинтересную рутину". И я не отвлекался, даже книжки писать перестал...
Но то, чем мне приходилось заниматься, все равно было именно рутиной. В январе во втором городке запустили трубопрокатный стан - и я с инженерами-металлургами занимался отработкой технологий выпуска нужных мне труб. Из нужных мне марок сталей - и напрягал мозги в попытках вспомнить когда-то мельком услышанные способы получения оных. Честно часами сидел с паяльником в руках, когда рабочие нового, уже "под Степана" выстроенного завода электроаппаратуры готовились к производству новых моделей усилителей, разрабатывая технологические карты производства. Вместе с Ольгой Александровной "вспоминал" методы металлоорганической химии, которые она когда-то и придумала, а я просто успел постоять рядом...
И мне показалось, что Камилла была права в том, что "люди здесь другие". Частично права: люди-то, в общем, были такие же как и "снаружи", вот только "внутри" они - все - занимались тем, что им нравилось и что они умели делать хорошо. А потому всем им было очень интересно тут жить и очень мало интересно творящееся за пределами периметра.
Не всем, конечно: были люди, которые даже по работе интересовались именно "внешними" делами. А народ из городков - в основном из первого - приходилось даже заставлять этим интересоваться. Каждый день из него теперь уезжала сотня человек. На Дальний Восток уезжала, на новых заводах работать. Школы (хоть бы и начальные) позаканчивали, так пусть теперь поработают в соответствии с полученными специальностями - но на местных заводах с вакансиями было плохо, а вне городков (точнее, без привычных уже условий жизни) они работать не очень хотели. К хорошему-то быстро привыкаешь: ведь и двух лет не прошло, а уже не хочется из маленькой, но уютной комнатки общежития "со всеми удобствами" переселяться в какую-нибудь рабочую казарму или снимаемую комнатуху, уступающую по комфорту свинарникам внутри периметра. А там, на Дальнем Востоке, условия предлагались вообще "царские": семейным - сразу квартирка двухкомнатная, одиноким - отдельная комната в общежитии... поскольку народ уже подрос, то немалую часть отъезжающих составляли молодожены.
В контракте - сроком на пять лет - было два очень привлекательных пункта. Первый - это, конечно, жилье бесплатное, а второй - зарплата, заметно превышающая "среднюю по стране". Многие уже успели оценить и пользу бесплатной медицины, ну а как в городках у меня поступают с детьми - каждый на своей шкуре испытал. Так что на еще один пункт внимания никто и не обращал, точнее обращал, но считал это "разумной предусмотрительностью": там же рядом Китай, а от китайцев только и жди каких-нибудь "боксеров". К тому же курс "гражданской обороны" вроде как требуемые знания обеспечил и навыки привил...
Сто человек в день - это немного. В год - это лишь тридцать шесть тысяч, а мне там народу больше нужно. И все об этом знали, ведь каждый слышал (по трансляции, конечно), что только на металлургический завод потребуется рабочих тысяч десять. А есть еще завод химический, еще один химический (коксохимический, на Кивде) строится. Судостроительный - он поменьше, механический - он вроде и не сильно меньше... потом карьеры, шахты, дорога железная опять же.
А еще все знали, что "хозяин платит рефералы" - то есть если по рекомендации взятый "снаружи" товарищ курс начального обучения пройдет и на Восток отправится, то за это полагается премия. Один человек - пять рублей. Немного... но два человека в виде семьи - уже пятнадцать, что лучше. А две семьи или шесть человек "россыпью" - то уже и совершенно холостой переселенец будет занимать на том конце страны отдельную квартиру. Причем мне ведь было не обязательно рабочих с опытом рекомендовать, крестьяне там тоже нужны, а иначе кто рабочих-то кормить будет? Рыбаки тоже нужны, рыбосолы - этих особенно не хватает. Да вообще все, кто умеет и хочет работать. В возрасте от шестнадцати до двадцати четырех...
За прошедшее лето "поместье Капустин Яр, что за одноименным селом" уже обзавелось своим периметром. И даже своим городком (со своим отдельным водопроводом с Волги конечно) - только городок был без отдельного забора, да и заводов там никаких не было. И дома в городке были самыми простыми: трехэтажные землебитные общежития "коридорного типа". Ну, несколько домов там были вполне себе городскими - в них проживал "постоянный состав" жителей, но таких было немного (домов, имеется в виду... хотя и жителей тоже). Еще городок от прочих отличали стоящие буквально на каждом углу столовые - если дома большей частью без кухонь, то как же народу-то иначе кормиться? И многочисленные мастерские, да, куда же без мастерских-то? Сапожные мастерские были, швейные, еще несколько штук "металлоремонтных"... А заправлял деятельностью этого городка Вениамин Григорьевич Юрьев, который в этой жизни сразу туда из Москвы и переехал, так и не успев близко познакомиться с Дарьей. Наверное, это было неправильно, и я неоднократно подполковника в гости приглашал, пирогами Дарьиными угощал - но звезды не сложились или карты не так легли. Дарья по-прежнему управляла швейной фабрикой и нашей кухней, а Вениамин Григорьевич - полигоном, на который оправлялись на учебу "рефералы" будущих дальневосточников. А "учителей" у подполковника для них хватало.
Когда я рассказал отставному подполковнику о том, как мне видится его будущая тогда еще деятельность, он посмеялся, а затем быстро и с цифрами в руках изложил все, что он по этому поводу думает. Цифры - это хорошо, это мне кучу времени и нервов сберегло. А ему - не очень, в особенности насчет нервов: когда я просто передал ему управление открытым под полигон счетом в Волжско-Камском банке, где упомянутые им цифры фигурировали как "остаток на счете", бывалому вояке чуть плохо не стало. Но вот в обморок он упасть просто не успел - я как раз "в довесок" рассказал ему и о ведущемся там строительстве. Как самого городка, так и всех "вспомогательных объектов".
Когда задача ясна и деньги есть - то выполнить порученное довольно просто. Да, не очень быстро - но ведь никто никого пинками не подгонял. И теперь на полигоне работало около сотни отставных офицеров и чуть меньше двух тысяч бывших солдат и унтеров. Которые "поточным способом" обучали бывших крестьян и не менее бывших "рабочих" (в лучшем случае чернорабочих потому что) производить неполную разборку и сборку КВ (карабина Волкова в самой простой его ипостаси), стрелять из него в нужную начальству сторону (и даже иногда попадать куда надо), быстренько окапываться - причем не столько самому, сколько подготавливая артиллерийскую позицию для тех, кто стрелять умеет всерьез. И делать еще сотню разных вещей, очень полезных в условиях боевых действий.
Причем учили не только мужиков, но и баб. Понятно, что настоящих бойцов из них никто делать и не собирался: достаточно было, чтобы они смогли отпугнуть от деревни хунхузов каких-нибудь или банду каторжан, не поубивав при этом друг друга. Но вот чему их учили всерьез - так это управляться с техникой. С тракторами, плугами, косилками - и если мужик через полтора месяца учебы не мог завести трактор и перевезти на прицепленной тележке груз из точки А в точку Б, то его просто отпускали с миром "в чем пришел". Потому что трактор на Дальнем Востоке - это очень важная вещь, тем более, что в Хинганске - так был назван заводской городок на Бире - с осени началось их производство. Таких же, как и "дома", с калоризационными моторами в тридцать лошадок - но они вполне себе пахали и возили. К тому же Хинганский тракторный их делал по три штуки в день - так что техника была, техников для нее не хватало...
Важное дополнение: каждый, кто поступал на учебу, тут же обеспечивался штанами, курткой, парой рубах, сапогами, даже бельем - и вот с этим добром мужики расставаться категорически не хотели, а потому "экзамен" сдавали почти все. После чего грузились на пароходы - и отправлялись в далекие края. В отличие от ребят из городков - в сопровождении учителей: каждый десяток мужиков объединялся во "взвод ополчения", и назначенный "командир взвода" из солдат, работавших на полигоне, отправлялся вместе с ними осваивать дальневосточные угодья.
Еще один "тренировочный центр" появился уже в Новороссийске. На базе рыбозавода: там "тренировались" уже рыбаки. Чтобы правильно в море рыбку ловить нужно же уметь невод ставить, да не с лодки, а с немаленького такого сейнера, нужно рыбку из сетей очень быстро вынимать да в ящики укладывать, нужно... нужно научиться хотя бы за борт с такой посудины не сваливаться - и три десятка судов ходили в море по рыбку практически с двойными, а порой и с тройными экипажами. Но в Черном-то море ходить им недалеко приходится, так что больших проблем "перенаселение на борту" не создавало. Как и наличие порой трех, а то и четырех "капитанов" из мичманов-краснокантников. Но в море и брали не самых зеленых новичков, так что за месяц люди технику в основном осваивали. А затем - полным экипажем, вместе с новым своим капитаном - на Восток. То есть сначала на запад, через Босфор и Дарданеллы, а зато потом - строго на восток. На Дальний.
Пароходов - тоже хватало, несмотря на то, что мои все суда были чисто грузовыми. Ну нет у меня пассажирских лайнеров, нет! И приходилось их арендовать. Хорошо, что нашлась пароходная компания, которая с радостью мне кораблики в аренду сдавала. Американская компания, под названием "Oklahoma Ocean Liners". Самое же смешное заключалось не в названии компании, а в том, что все две дюжины своих совершенно океанских лайнеров она (компания, в смысле) построила по месту расположения своей штаб-квартиры: в городе Талса, штат Оклахома. А чего бы им там их не строить, если протекающая через город речка Арканзас вдвое шире и глубже, чем Дон в Ростове?
Но все же при случае нужно будет мистеру Истману - владельцу компании - выговор объявить и по ушам настучать: в мои планы дополнительная индустриализация США не входила. Впрочем, Василий Филиппович Истомин и сам осознал ошибку, так что судостроение в Оклахоме уже закончилось и сам завод суетливо станки "куда-то распродавал". Хорошо хоть "под занавес мирового кризиса" он кораблики выстроил за треть обычной цены - правда по две турбины на каждый из них пришлось аж из Симбирска тащить и в смету их не ставили...
Скучный вышел год. И очень спокойный. Катька научилась ездить на специально для нее сделанном трехколесном велосипедике, Вовка - научился просто ходить своими ногами. Коля летом сплавал "юнгой" на "Оклахома-Сити" в Дальний и поступил в Морское училище, организованное дедом в Новороссийске. А Машка и Степан поступили на первый курс института. Институтов: Мария Петровна стала студенткой химико-технологического института Суворовой, а Степан - электротехнического института Архангельской. Младшим девочкам стало завидно, и с осени они ежедневно бегали на организованные при Медицинском институте Козицына "подготовительные курсы по биологии". Анна Петровна осенью стала вдруг Иконниковой, а Мышка как-то неожиданно для меня стала управляющей Волковским Расчетным банком, учрежденным Татьяной Ивановной Лениной для рабочих моих компаний...
Рождество прошло в тихой домашней обстановке под вой пурги, Новый год в городках и деревеньках отпраздновали по введенной мной традиции народными гуляниями, и снова все затихло. И было все тихо и спокойно - пока в понедельник двадцать шестого января не разнеслась весть о нападении японцев на Порт-Артур.