Поначалу Петьке ехать так далеко очень не хотелось, но отца ослушаться было просто невозможно… А потом оказалось, что и не нужно: большая часть воображаемых по дороге трудностей так и осталась воображаемой, а вот возможностей нашлось больше ожидаемого.
Игнат, конечно, подсуропил: сказал, что тут все по-русски понимают, а кто не понимает, так при власти толмачи имеются. Может в столице и так, а в Колонии народ лишь головой качал в ответ на его попытки хоть как-то объясниться. Хорошо ещё, что встретил давнего знакомого, Ваньку Лосева - тот уже не первый год здесь промышлял. Он на первых порах и помог немного, но, главное, посоветовал ему хорошего учителя - так что теперь и сам Пётр Григорьевич волне сносно на местном наречии размовлял.
Но Игнат - он старший, его отец в преемники на заводе готовит, а Петьке дома заводом управлять не светило. Однако голова и у младшего была на месте, так что быстро выяснив тутошние цены на медикаменты, Пётр Григорьевич наладил кое-какую торговлишку отцовой продукцией. Удачно наладил: с выручки сам фабрику поставил. Машины, конечно, пришлось из Америки заводить - но дело казалось выгодным. А когда отец взял подряд у военного министерства, оказалось что и не казалось. Правда тут и родителю пришлось деньгой немалой вложиться - зато фабрика продукции как бы не на пару миллионов в год выпускала.
Можно бы и больше доходу иметь - да уж больно перевозки недёшевы были. Петька, пользуясь "семейными связями", товар, конечно, возил и вовсе задёшево, но корабли, что зять на постоянную линию наладил, много товара взять не могли: не для того их тот пустил, чтобы без груза гонять. Приходилось товар отправлять обычными коммерческими пароходами - а тут платить приходилось не за вес, а за объём. Товар-то хоть и лёгок, места занимал много… Если бы свой пароход заиметь!
Русская колония в Колонии была не очень и большой, но о своём корабле мечтали многие. Здешние цены для русского купца казались вообще смешными, но недаром говорится про телушку с перевозом… Пароход пока оставался недосягаемой мечтой, и не только из-за дороговизны. Если какой неновый подыскать, то сложившись, русские его купить смогли бы - но вот уголь в здешних краях стоил столько, что дешевле было бы топку зерном топить. А Лосевский для большого парохода негоден был. Правда в последнее время в Монтевидео мазуту стало много недорогого - но вот пароходов с мазутной топкой дешёвых не было…
Разве что к зятю обратиться - но он далеко. Хотя и дело это не самое спешное, можно и письмо написать. И лучше, наверное, сестре. Интересно, где она сейчас живет? Отец вроде писал, что в Москву переехала… Надо уточнить.
Обдумав эту мысль со всех сторон, Пётр Григорьевич Синицын сел за письменный стол...
Идея поставить Струмилло-Петрашкевича на место Водянинова оказалась более чем удачной. Да, некоторые его инициативы вызвали оторопь, но вот появлению планово-статистического управления я совсем не удивился.
- С вашими способностями предугадывать события, Александр Владимирович, просто грешно не планировать заранее способы предотвращения неприятностей. Вы задачи-то сами хорошо видите, а вот как их решать - не всегда правильно придумываете. И не потому, что плохо думаете, боже упаси, - Станислав Густавович даже руками замахал. - А потому что исходных данных верных у вас нет. Статистика - она же нужна не только для того, чтобы задним числом над своими промахами вздыхать…
Вот что-что, а вздыхать после передачи проблемы ему мне не пришлось. Камилла только хихикала, глядя на мои попытки реализовать советы плановика, хотя на мою долю достались лишь представительские обязанности. Большая часть технических работ досталась Антоневичу - именно он буквально за месяц запустил четыре дополнительных гидролизных завода. Новых - потому, что на старых банально не было лишних площадей, а вот оборудование, в ремкомплектах и выведенное из работы на техобслуживание, большей частью имелось. Конечно, для запуска заводов много кому пришлось потрудиться сверхурочно, а кое-что удалось (за приличные взятки) перехватить на зарубежных заводах - но последний из четырёх заводов заработал уже в середине января.
А я - дважды пересёк океан. Первый раз чтобы договориться о "временной аренде" трёхсот тысяч десятин пампасов с уругвайскими властями и о вывозе багассы с Кубы с ее президентом Диего Иньигесом, а второй - чтобы уладить возникшие у Диего проблемы с американскими плантаторами. Диего - парень простой, он всего лишь издал указ о том, чтобы багассу и всякие листья тростника собирать и передавать "Ольгинскому обществу по переработке" - четверть миллиона тонн терпимого коровьего корма терять не хотелось. Причём обычно этот мусор просто сжигаели в кострах, но янки возмутил сам факт того, что какой-то туземный президент смеет им указывать… Проблема решилась за триста тысяч долларов, но на плантаторов я, как говорится, затаил.
Заодно, чтобы с арендованных пампасов всё же нанести реальную пользу стране, пришлось в США купить пару тысяч сенокосилок, конных граблей, ворошителей для сена, прессов, на которых "урожай" упаковывался в плотные тюки (где и пропаривался, чтобы сельский вредитель сдох) — на чуть больше миллиона.. И перевезти в Уругвай пару тысяч тракторов. С трактористами, разумеется.
"На сено" были переброшены два десятка балкеров и полсотни небольших, ростовских сухогрузов. Получилось весьма недёшево, но результат окупился. В мае из отдела статистики поступили первые данные по прошедшей зиме - и, похоже, существенных потерь скотины избежать удалось. "Несущественные" составляли чуть меньше трёх миллионов лошадей, около семи миллионов коров, миллионов пять овец. При должной организации такие потери можно восстановить за пару лет, так что к ожидаемой (мною пока лишь) Мировой войне с продуктами в стране будет гораздо лучше, чем в прошлые разы…
Надеюсь, не только с продуктами.
На Балканах началась очередная война. Я вообще перестал понимать, кто там с кем воюет: сначала болгары, боснийцы, сербы, румыны и греки повоевали с турками - и откусили от изрядно ослабленных итальянскими колониальными захватами в Африке османов большой кусок территории. Потом болгары начали воевать с сербами, греками и румынами - народ решил, что откушенное поделено не по справедливости. И воевавшие против болгар страны, чуть подумав, призвали в союзники турков - не то, чтобы они очень такого союзничка хотели, но выбора у них не осталось: войну начал болгарский царь.
Немец. Фердинанд.
Самое забавное, что немцы с австрияками и сербов подзуживали воевать против болгар, и болгар натравили на всех остальных. Развлекались кто как мог. По мне, так все происходившее на Балканах России вообще никаким боком не касалось, но отечественная пресса просто визжала о том, что там злостно попираются какие-то наши "интересы". Какие - никто не пояснял, типа "и так все знают". А вот я не знал. Религиозно-православные? Так там болгары с сербами, греками и румынами: все как один православные дальше некуда. Торговые? Если не считать перевозимого греческими торговцами зерна, то торговлей там и не пахло. Да и то, греки русский хлеб возили всё больше в Италию и Францию. И тем более не было там интересов территориальных - а если говорить о политических, то все тамошние вояки на Россию поплевывали с высокой колокольни: у них покровителями были державы солидные, вроде тех же Германии, Австро-Венгрии, Италии или Франции с Англией...
Но войны положительно сказались на моем бизнесе: правительство новоиспечённого премьер-министра Милюкова наконец задумалось об армии всерьёз и выделило приличные денежки на срочное довооружение. И казённые заказы порадовали, частично компенсировав прошлогодние расходы.
За два года предстояло поставить на армейские склады двести миллионов винтовочных патронов для Мосинки, и столько же - для "модифицированной" винтовки: Володя Ульянов "доработал" её под "норвежский маузер" и сделал десятизарядной при том же весе. Правда, казне такая винтовка обходилась уже в двенадцать рублей, но правительство вроде как осознало, что в случае войны оружия будет сильно не хватать. Винтовка уже три года выпускалась очень массово - Хон Гёнхо заказал ее для своей армии: отдача меньше, мелким корейцам она оказалась удобнее. К тому же патрон с железной гильзой стоил не пять копеек, а всего три, и унести их солдат мог больше. Заказ на миллион винтовок, кстати, пришёлся вовремя, а то хоть завод после корейских поставок останавливай…
Ещё весьма серьезным (по деньгам) оказался заказ на двадцать тысяч уже давно сделанных автомобилей, "мобилизационных" грузовичков из Уфы. Этот контракт пробил Мищенко, мотивируя его главным образом тем, что "в Армии этот автомобиль хорошо освоен". Конечно, освоен: нам приходилось гонять сотни тысяч солдат по разным стройкам или факториям. Авто получило официальное наименование "УАЗ-69" и неофициальное "головастик". Его вождению было обучено больше десяти тысяч человек, а еще тысячи три с половиной - и техобслуживанию, так что армия была готова его принять. А я был готов его продать, причем по весьма льготной цене в две с половиной тысячи рублей.
Мой навар с этих машин был невелик, всего около тысячи с каждой - под мобилизационным изделием имелась в виду не только дешевизна изготовления, но и надежность в эксплуатации. Машина поставлялась с усиленной подвеской, двумя запасками, с навесной броней - если придется везти солдат без груза, но под угрозой обстрела, она очень помогает: трехмиллиметровый броневой лист с полусотни метров и "мосинка" со свинцовой пулей не пробивала. Стальной сердечник враги вроде как пока не освоили…
Пушки правда Армия брать не захотела, но хоть оплатила "мобилизационный запас" снарядов для них. Что тоже было неплохо: четыреста тысяч снарядов по семь рублей - хоть небольшие, но всё же деньги. А шестьсот тысяч по восемь - ещё большие деньги…
Буквально убил двухмиллионный (в рублях) заказ на наручные часы. Вообще-то Новиков наладил на "Рубине" выпуск нескольких моделей, но для армии были заказаны самые дорогие, названные "Офицерскими". Противоударные, с часовыми камнями на пружинных замках - и очень не дешёвые. Но новое правительство решило "на обороне не экономить" - и часики по полтораста рублей внезапно стали самым массовым продуктом "Рубина".
Гораздо понятнее был заказ на обувь - на простые солдатские сапоги. Из-за падежа скота у меня на складах оказался приличный запас шкур. А из одной коровы или лошади - если голенища делать кирзовые, а подметки - резиновые - выходило до десяти пар очень недорогих сапог. Пять миллионов пар по пять рублей...
Ближе к лету только удалось отвлечься хоть немного отвлечься. За пару недель я нарисовал во всех ракурсах с десяток автомобилей и распорядился сделать "прототипы". Нехорошо, когда одни и те же автомобили выпускаются годами: пусть у американцев появится новый повод повыпендриваться перед соседями. По прикидкам, янки в этом году купят уже чуть меньше двух миллионов машин, и будет очень хорошо, если полтора из них принесут денежку в мой бездонный карман. Но конкуренты уже не только проснулись, но и, распихивая друг друга локтями, лезли наверх. Сдерживать получалось разве что "играя на бренде". Ну и на крупносерийном производстве: в Штатах четырнадцать моделей моих автомобилей делались с четырьмя разными моторами (из которых два всё еще ввозились из России), а самый шустрый из конкурентов - "Хадсон" - выпускал шестьдесят тысяч автомобилей пяти моделей - но с пятью различными моторами.
Мелкий производитель комплектующих у американцев всё таки вырос. Поначалу народ выпускал всякие украшения, так как для нынешних механических чудовищ мои машинки были слишком уж "лысыми". Затем пошли "более красивые колеса", к которым позже потребовались немного другие тормоза… И ведь никогда не угадаешь, каким образом конкурент внезапно прорастет на плотно укатанном асфальтовом поле: ведь Джо Хадсон, выделивший новой компании несколько миллионов долларов, даже не собирался заниматься автобизнесом. Ему просто захотелось увидеть свою фамилию на капоте лимузина...
Эти ребята играть начали просто, сделав девизом "Большой автомобиль дешевле тысячи долларов". Их машины действительно были дешёвыми и большими: мотор старшей модели был двенадцатилитровым шестицилиндровым монстром мощностью в шестьдесят сил. Но и спрос, несмотря на цену, был не очень велик.
А вот паровозная компания "Роджерс Локомотив" - к Генри Роджерсу отношения не имеющая - производство этих самых локомотивов начала свёртывать сразу же после появления в далекой России моих тепловозов. Хозяева быстро поняли, куда надо двигаться - и занялись бензиновыми моторами, видимо, не узнав "мелких подробностей" русской конструкции. А когда узнали, то у них уже был готов очень неплохой мотор: восемь литровых цилиндров обеспечивали на пятидесятом бензине мощность за сто двадцать сил. Причём готово было и производство под него, и ещё в тысяча девятьсот десятом на американском рынке появился пятитонный грузовик. А в начале двенадцатого - легковая машина. По виду напоминающая мой "Кадиллак", а по цене - больше напоминающая мой же "Пассат". Давить их я мог только "повышенным комфортом", и работы на инженеров валилось немало.
В конце июня мы, всей семьёй, отправились в отпуск - в Уругвай, в Электрико. Конечно, отправляться в отпуск из лета в зиму - занятие сомнительное, но уругвайская "зима" по погоде была всяко лучше душного лета в Царицыне. Вдобавок по ту сторону океана мы могли хоть на время "забыть" о делах - которые с каждым днем становились все сложнее. Поэтому со всех отпускников я взял страшную клятву в том, что о делах никаких разговоров не будет - что очень веселило Машку. На "Тортилле" народ как-то не очень был склонен к разговорам - океан есть океан и, хотя явно морской болезнью никто вроде не страдал, но и от счастья семья не лучилась. А вот в Сьюдад Электрико…
Примерно на третий день Машка, глядя, как Ольга Александровна, проводив взглядом грузовик с соломой, направляющийся на топливную фабрику, с трудом давит желание о чем-то спросить Камиллу, весело посоветовала:
- Дамы, ну что вы мучаетесь? Выучите быстро иностранный язык и разговаривайте о чем хотите!
- Какой? Немецкий, французский, английский, испанский, португальский? Да Саша их лучше нас знает! - сердило ответила Суворова.
- Китайский выучите!
- Саша знает корейский. Может и китайский тоже - так что идея твоя не годится, - ответила Камилла.
Мы как раз направлялись в "лес" - поглядеть, как растут посаженные нами в прошлый раз араукарии. И тут чуть не наступил конец моему семейному счастью.
Дорожка шла через парк, окружающий медицинский институт, и совершенно внезапно из-за окружающих дорогу кустов выскочила девица (довольно, кстати, симпатичная) и с криком "Саша приехал!" буквально бросилась мне на шею. Нет, я уже привык даже, что определенного сорта девицы ("элита нации", а не то, что можно подумать) совершенно явно склоняли меня на действия, с официальными нормами морали не очень согласующиеся. Но тут, сам не знаю почему, вместо того чтобы отстраниться, я схватил ее за талию и подкинул в воздух. Ну, попытался подкинуть… Ольга Александровна так вовсе не знала куда себя девать от смущения, Настя с Таней с любопытством на меня поглядывали, Машка, поставив сына на землю, подбоченилась и демонстративно-осуждающим голосом проговорила: "так-так…"
Камилла вздрогнула, но вполне спокойным голосом поинтересовалась:
- Саша, ты не представишь нам эту девушку?
- Э-э-э… -
- Не узнал? Саша, это я, Оля Воронова! Дуни Вороновой дочка, Колькина сестрёнка! Ой… - закончила она испуганно, обратив, наконец, внимание на окружающих меня женщин.
Понятно, что я ее не узнал. В "прошлый раз" повзрослевшей я ее видел, когда ей было лет четырнадцать, в этот - лет в десять. Но, вероятно, в память о моем "прошлом", девочку я по возможности баловал - и каждый раз, приезжая в Ерзовку, старался принести ей какой-нибудь мелкий подарочек. Конфетку, игрушку, обновку. И специально указывал, что называть меня надо только по имени.
Поэтому каждый раз при встрече девочка радостно бежала ко мне и вешалась на шею, а я подбрасывал ее в воздух. А теперь случайная встреча как бы убрала прошедшие восемь (или девять?) лет, и когда Оля снова выбежала мне навстречу, руки сами проделали всё те же движения…
- Это - Оленька Воронова, второй человек, которого я встретил в Ерзовке, второй человек из тех, кого я помню в России. Соседка Димы Герасимова…
- Только я уже не Воронова, - уточнила Оля. - Я в том году замуж вышла.
- А тут чего вы делаете? - поинтересовалась Камилла. Спокойствие её стало уже не наигранным, а интерес - настоящим.
- А я, после школы, записалась на курсы фельдшеров, вот меня сюда и отправили. А так как курс я окончила в первой десятке, стали учить уже на доктора.
- Так ведь лето же, все студенты на каникулы в Россию, небось, уехали?
- Мой муж электрический институт закончил, у него сейчас практика на Риу-Негру, на новой стройке. Так что я не поехала, в следующем году оба домой вернёмся, уже насовсем. Вы уж извините меня, сама не понимаю, что на меня нашло…
- Ничего страшного, мне Саша много рассказывал про маленькую шуструю соседку Оленьку, - улыбнулась жена. - Я тоже часто, когда встречаю старых друзей, забываю, что прошло уже много лет и веду себя как девчонка…
У Оленьки - в связи с каникулами - дел особых не было, а муж её приезжал только на воскресенья, так что она присоединилась к нашей компании. Пользы от этого было много - Настя, после Олиных рассказов, решила учиться на врача, причем именно в Сьюдад Электрико. А после того, как девушка показала свое хозяйство, решилась будущая судьба и у Тани. Вероятно, какие-то нити связывают реальности: во дворе Олиного домика, в небольшом прудике жили нутрии, причем ручные - и Таня твердо решила посвятить себя биологии.
В городе большинство населения в той или иной степени разговаривали по-русски, и Машка довольно быстро нашла Насте учительницу испанского - будущую её "донну". А я был отправлен договариваться с руководством медицинского института о приёме новой студентки…
Удалось съездить и в гости к Сергею Игнатьевичу - он поселился в "деревне ветеранов" в Пуэбло и проводил большую часть времени за рыбалкой. Мы обсудили последние новости, а потом старый ревизор рассказал о масштабах местного воровства:
- Александр Владимирович, Вы просто себе представить не можете, как здесь воруют!
- Всё так плохо?
- Просто ужасно! - засмеялся Водянинов. - Вот взять заведующего местной ресторацией…
Посёлок я организовал для инвалидов-ветеранов японской войны. Офицер с пенсией в сорок-пятьдесят рублей в России мог, конечно, прожить, но если он был обременён семьей, то прожить он мог с некоторым трудом - а в Уругвае этих денег вполне хватало на весьма комфортную жизнь. Ну и я по мелочи доплачивал: дома для них выстроил приличные, в посёлке для них и членов их семей ресторан бесплатный организовал - вроде "клуба ветеранов". Вот ветераны и получили комфорт и уют - а многие еще и работали по возможности на моих местных предприятиях. Так что на самом деле всё это обходилось в копейки…
- Так вот, этот заведующий покупает для ресторации каждый день дюжину бутылок вина за пять с половиной песо - и каждый день в ведомости пишет, что одна бутылка разбилась. Сорок пять сентесимо в день ворует, злодей! А чтобы никто на него не пожаловался, к обедам со своего хозяйства фруктов, овощей добавляет…
- И все воры такие же?
- Хех. Англичане, что чугункой управляют, миллионы воруют - ну дык по закону, договор у них с правительством такой. Чиновники - это порода такая, тут без взятки даже помереть не получится. А простой народ боится: когда плотину эту строили, и двое рабочих стащили арбу цемента - так инженер, что работы вёл, тут же их из револьвера и застрелил… Кстати, а Вы уже встречались с братцем супруги Вашей? Если только собираетесь, хочу попросить об услуге одной: не для себя, для общества… лекарств-то нам изрядно нужно, может он дозволит старикам по оптовым ценам закупаться?
Оказалось, что Петр Григорьевич Синицын уже полгода как учредил в городке Колония-дель-Сакраменто предприятие под названием "Fábrica de productos farmacéuticos Sinitsyn". В сорока километрах (через Ла-Плату) от Буэнос-Айреса. Понятно, что старику двести километров по прерии - путь неблизкий… Но восемьдесят миль от Монтевидео для "Тортиллы" - полуторачасовая прогулка.
Пётр Григорьевич встретил нас в своей конторе, совмещенной с аптекой - небольшом доме на окраине города. И он меня даже слушать не стал - когда я предложил счета за лекарства инвалидам отправлять в мою контору:
- Александр Владимирыч, да что Вы меня за басурмана держите! Русским инвалидам я всё в дар вышлю, да еще спасибо скажу, что примут! Правда, запас мой пока невелик, но пусть напишут что надо - отец все пришлет.
- А тут что хоть производишь? Аспирин, стрептоцид, что еще?
- Нет, медикамент я тут не делаю, продаю, что отец присылает. Спрос есть, неплохо торговлишка идет - да я-то сам не за этим сюда приехал. Фабрика поставлена бинты стерильные да вату делать, ну и пергамент, конечно, заворачивать. Пергаментная фабрика уж месяц как заработала, а до того и его из дому возил… Тут же хлопку бери - не хочу, и нитку для бинтов недорого взять можно - а папаша заказ изрядный от армии получил, так что надо до конца года втрое выпуск увеличить. Только вот кислоты не хватает. Камилла, а можно вместо серной соляную кислоту применить?..
Фабрика меня поразила размахом: На довольно небольшой площадке в километре от города, на берегу Ла Платы стояла электростанция ("Ваша турбина, мне Гаврилов сверх заказа заводского поспособствовал!"), американская бумагоделательная машина, ткацкий цех и довольно большая упаковочная фабрика, укомплектованная десятком автоклавов.
- Заказ большой?
- Только бинтов и ваты на миллион. Мы-то поначалу думали тут только хлопок брать, а в прошлом году брат приехал, посмотрел - и решили, что тут фабрику ставить выгоды больше: оклады совсем уж копеечные.
- А чего за хлопком сюда направились? Всё же больше в Америке покупают.
- Так отец сказал, что раз зять в Уругвай деньгу вкладывает, значит тут и выгоды больше всего. Да мы же не одни приехали, я вон уголь-то для электростанции у Лосева покупаю. Он уж третий год тут угольную фабрику поставил: на том берегу мусор лесной берет, а уголек здесь жжёт. Вон, смотрите, как раз одна его шаланда плывет!
Ну да, шаланда… баржа дощатая, тонн на триста-четыреста, заваленная сучьями и прочим хворостом кучей метров на десять вышиной. У этого Лосева четыре таких было - с ним, как и с несколькими другими представителями русского бизнеса в Колонии, я познакомился на торжественном ужине. "Бизнесменов" только в этом небольшом городке из России приехало почти с десяток, и на проблемы люди не жаловались: местные идальго большую часть работ, которыми занялись приезжие, считали недостойной для себя, и оккупировали разве что текстильную промышленность. А топливо, рыбная ловля, даже судостроение - этим до прихода русских тут никто и не занимался. То есть дрова из Аргентины возили понемногу, и рыбу местные рыбаки на рынке успешно продавали. А сейчас Лосев с выгодой обеспечивал угольными брикетами местный каботажный флот, Симаков строил очень неплохие рыболовецкие кораблики и грузовые баржи, братья Савостьяновы наладили выпуск рыбных консервов "в стекле" - причем и стекло сами делали, купив - у Чаева - баночную линию… Рабочих, правда, отечественным коммерсантам пришлось тоже из России заводить, ну да это проблемой не было. И единственное, что сдерживало тут русскую экспансию, было отсутствие у коммерсантов-соотечественников собственного океанского флота.
Правда, когда мы покинули гостеприимный городишко, флот у них уже появился. Не зря родственник уговаривал меня той наливочки попробовать, этого винца отведать - выцыганил у меня все же предоставить "обчеству" в лизинг одну из "богинь".
Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Водянинов, всё, вероятно, обдумав, сам предложил, переехав в Электрико, "присмотреть за мелкой". Так что, оставив Настю в Уругвае под достойным присмотром, в конце августа вся компания отправилась на Родину.
И уже в Эгейском море "Тортилла" подверглась нападению - неизвестно кого. Серьёзному нападению, нас обстреляли из винтовок и даже пару раз из пушки стрельнули (к счастью, мимо). Ночью "черепаха" шла очень неспешно, тем более что островов в этом "эгегейском море" больше чем воды - но всё же нападавшие нас не догнали. Кто напал - мы так и не узнали: шалили и греки, и турки баловались, и итальянцы периодически охотились. Война, а под шумок народ и пиратствовал потихоньку. Правда турки, которым капитан "Тортиллы" пожаловался при входе в Мраморное море, официально заявили "это не мы" и даже приставили для охраны эсминец, проводивший нас до Чёрного моря.
Война, которой не хотел никто, становилась всё более неизбежной.