Лейтенант Артур Бедфорд с некоторым удивлением переспросил собеседника:
- Вы предлагаете мне купить этот сарай, но при этом мне же даёте деньги на его покупку? Мне кажется, вы обратились не по адресу.
- Мистер Берфорд, я простой американский промышленник и привык говорить прямо. Вы, покупая этот сарай, действительно покупаете старый сарай. Который стоит ни пенсом дороже тех ста фунтов, которые за него просят. Он и этого не стоит - и не будет стоить до тех пор, пока мне не потребуется расширить производство. Если потребуется. Но если я получу из Австралии то, что мне нужно для расширения, я буду готов заплатить за сарай - а точнее, за место, которое этот сарай занимает - много больше, чем его нынешняя стоимость. Поэтому вы можете считать, что вы берёте сто фунтов не в подарок, а как плату за работу. Несложную работу. Чем вы рискуете?
- Репутацией?
- Помилуйте! Человек, провернувший столь удачную сделку с недвижимостью, везде будет достоин лишь уважения! Что же до мелких деталей, то, сами понимаете, и я, и вы, и… другие участники будут крайне заинтересованы в том, чтобы они остались между нами. Вы согласны с этим?
- Да, пожалуй вы и правы…
- Я приглашаю нотариуса?
После подписания необходимых бумаг, Артур взял предложенную ручку и задумался. Но собеседник, усмехнувшись, помог с содержанием письма:
"Дорогой отец, мне удалось - по совету друзей - обзавестись интересной недвижимостью. Небольшая лодочная мастерская, предлагаемая по цене дров - я хотел использовать её для постройки катера. Однако теперь я в раздумьях: директор соседнего завода некий м-р Милнер уговаривает меня продать мастерскую ему. Проблема в том, что Милнер не готов выкупить ее сразу: ему мастерская будет нужна лишь в случае, если он приобретет какое-то рудное месторождение. Когда же это случится, и случится ли вообще - он и сам не уверен. Поскольку при удаче своего начинания он готов выложить двадцать тысяч фунтов, то возможно мне имеет смысл и подождать. Однако если у него ничего не получится, то катер я получу минимум на год позже возможного, да и то, если сарай к тому времени не развалится.
Так как вы, отец, в жизни повидали больше моего и умеете оценивать реальность различных планов, то прошу дать совет: стоит ли мне ждать или не тешить себя напрасно тщетными иллюзиями?
Надеюсь на получение ответа до Рождества, чтобы в случае разочарования успеть отремонтировать мастерскую до весны".
- Вы думаете, этого достаточно?
- Более чем. Запечатайте, и передайте письмо мне. Почтой все же лучше его не пересылать, а мистер Милнер уже через неделю отправляется в путешествие и скорее всего сможет передать его лично, из рук в руки. Кстати, в воскресенье в Ньюмаркете состоится демонстрация нового автомобиля, я вас приглашаю. Зрелище, мне кажется, вам очень понравится…
На самом деле никто, конечно, именно мои интересы защищать не собирался, просто Игнатьев подписал с американцами "Договор о взаимной защите инвестиций". Точнее, дополнительное соглашение к Русско-Американскому договору, существующему еще со времен Александра-Освободителя. Только прежний касался лишь российских инвестиций в Америке (и, конечно же, американских в России), а нынешняя, расширенная версия гласила, что "стороны будут совместно защищать инвестиции друг друга и в третьих странах". А защищать было чего…
Я "сдал" Роджерсу (всего-то за пятнадцать процентов, правда после долгой торговли) нигерийское месторождение нефти "Южная Дельта" - когда Фёдорову готовил очередной отчет по "новый кувейтам", места нескольких крупнейших месторождений запомнил. Тех, которые были привязаны к каким-то легко опознаваемым географическим ориентирам. И эта "дельта" - на самом берегу залива - хотя до кувейтских месторождений не дотягивала, но, с натяжкой, соответствовала описанному образу "Кувейта". В том числе и тем, что находилась в британских владениях. Англия в связи с разгромом Японии в войне финансово просела очень сильно - оказалось, что общая сумма выданных Японии "военных займов" сильно превысила сто миллионов фунтов (что было больше годового бюджета России), и усиленно изыскивала средства. А Генри готовился к тому, чтобы помочь британцам…
Игнатьев же изыскивал источники пополнения бюджета России. И находил!
С моих предприятий в бюджет уходило в виде "налога на зарплату" по сто двадцать тысяч рублей в месяц. А, скажем, Путиловский завод должен был платить по семь - там народу было меньше. Должен был платить - но не платил, потому что завод был собственностью казны. Казенным он стал еще за три года до войны, но - в отличие от "предыдущей истории", в связи с отречением царя французам продать его не успели. Что меня очень радовало: я и сам к нему присматривался. Пока - безуспешно, но это только пока.
Самым большим достижением именно моей промышленности стал пуск автозавода в США: Вилли Форд полностью оправдал ожидания. На заводе в Честере он наладил выпуск автомобиля уже своей собственной конструкции - "сельскохозяйственного" пикапа. Видимо все же эпоха диктует свои нормы "промышленного дизайна", и моим "инвалидкам" и "мини" существенно их изменить не удалось: пикап мне напомнил машины годов так двадцатых - по крайней мере на картинках я примерно такое и видел. Прямоугольный капот, большие крылья с торчащими фарами, колеса на спицах. И это чудо резво бегало с полутонной груза, приводимое в движение "улучшенным" двухцилиндровым мотором мощностью в шестнадцать лошадок. Размерность цилиндров была "газовская", мотор прекрасно работал и на пятидесятом бензине - самая "фермерская" машина. Правда, фермеры - при цене в восемьсот пятьдесят долларов - в драку за техникой не лезли, но все двести выпускаемых ежедневно машин успешно находили владельцев, так как удобство "механического транспортного средства" очень быстро оценили мелкие торговцы. И - европейский военные: Германия подписала контракт на десять тысяч автомобилей этих машин, получивших название "Mule".
Мне машинка приносила пятьсот долларов прибыли: всю машину без мотора, фар и шин Вилли собирал за полторы сотни долларов, а мотор теперь обходился в семьдесят рублей. И вот уже четвёртый год повторить его зарубежным конкурентам не удавалось. И причина была очень простой: те, кто хотел повторить, особыми деньгами не располагали - а потому не могли понять, почему копии так быстро разваливаются (причём - в буквальном смысле).
Чугун-то тепло проводит не очень хорошо, так что если делать отливки толще, то мотор мгновенно перегревается и клинит. А если отливать такие же, как и меня, то цилиндры почти так же мгновенно лопаются. Лантановый чугун чуть ли не втрое прочнее обычного, но чтобы его приготовить, нужно знать хитрую технологию…
Более или менее приличный мотор сделали немцы - Вилли Майбах. С водяным охлаждением - но его мотор получился почти втрое тяжелее "газовского". И вдвое длиннее - при той же мощности. Мне этот мотор (и изготовленный на его базе автомобиль) обошелся почти в три миллиона рублей - пришлось срочно давить конкурента. Меньше всего хотелось иметь под боком "моторизованную Германию" - и на европейский рынок была запущена машина "Пассат". Тот же "УАЗ-469", только "с кожаным салоном" - по цене в семнадцать тысяч марок (на пятьсот марок дешевле майбаховского "Мерседеса"). Прибыли с этих "тюнингованных колхозников" практически не было: отделка салона кожей и карельской березой была ручная, дорогая, да и никелирование всего, что торчало, в копеечку обходилось - но "Мерседес" с этим чудом техники конкурировать не мог ни по цене, ни по "комфорту". Да и делалось их всего под сотню в год - однако пришлось немецким рынком озаботиться всерьёз и ставить завод по производству автомобилей уже в Германии. По "американской модели": мотор, электрика и колеса поставлялись из России (что гарантировало нужную мне цену) - но завод обошёлся дорого.
Впрочем, он того стоил - первая версия "Жука", выпущенная на рынок по три тысячи марок, немецких конкурентов выбила окончательно. А ещё - существенно придавила "русских" нефтяников с фамилиями Ротшильд и Нобель: на машинах стояли моторы, разработанные под шестьдесят шестой бензин. Тот, что они делали в России, в лучшем случае имел октановое число в районе шестидесяти двух, а в основном - от пятидесяти до пятидесяти четырех. Для моих тракторов годился, а вот на экспорт в Германию - нет. Так что в Европу бензин шёл только с моих заводов.
Кризис помогает развитию промышленности, но только у тех, кто в курсе грядущих событий. Нефтяные компании с конца позапрошлого года стали разоряться десятками - а я (по возможности, конечно) их скупал. И в результате почти треть бакинских скважин оказалась в моей собственности. До войны прибыли с них не было вообще, добываемая нефть попросту продавалась на заводы тех же Нобелей и Ротшильдов по себестоимости - а иногда и вообще в убыток (хотя и небольшой - скважины нефти давали очень мало). А после знаменитого пожара больше половины участков удалось купить вообще почти задаром, и эта собственность пока просто болталась балластом. И только получив кучу денег и мощную поддержку в правительстве я решил переломить ситуацию.
Сделать это было несложно: по новым законам учреждение новой промышленной или добывающей компании (или расширение существующей) было делом простейшим: всего лишь требовалось заплатить небольшую пошлину (российским теперь уже гражданам - сто рублей) и сдать в Промышленный комитет что-то вроде "устава предприятия". Разве что лесодобыча требовала более сложных действий: старый Лесной устав оставался в силе, а новый закон обязывал рубщиков заниматься насаждением леса на месте вырубок и вдобавок оплачивать ежегодные инспекции, это дело проверяющие.
Так что я быстренько учредил с десяток нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний - и дело закипело. Поначалу - в обычных перегонных кубах, напоминающих пресловутые "чеченские самовары". Когда есть своя нефть, то и это уже становилось делом прибыльным - но у меня цели были более обширные. "Завод имени Якова Рудакова" в Царицыне наладил именно серийный выпуск танкеров класса "река-море". Ну, в общем, способные без риска плавать в Баку - и везти оттуда нефть до Царицына. Вообще-то царицынская нефтепереработка (и значительно большая по объемам перевалка нефтепродуктов) была мною ранее не охвачена - чтобы не засвечивать будущие интересы раньше времени. Но тут удачно разорилась компания Шибаева - и нефтяные резервуары на полтора миллиона пудов я успел перекупить до того, как Нобель выступил со своей офертой. Конечно, двадцать четыре тысячи тонн - это немного, но для начала сойдёт. Такого запаса как раз хватит для местного гидрокрекингового завода на период между навигациями.
А основной завод, работающий теперь на германский рынок, был построен рядом с Саратовом. И из Саратова ежедневно в Германию уходило по полному эшелону бензина - пока что пятьсот тонн в сутки для Германии было достаточно. Розничной продажей там занималась моя же компания, так что делиться прибылью не приходилось. А то, что на бензозаправках продавался не только бензин и масло, но и керосин - причем по "очень конкурентной" цене, Нобелям этот рынок изрядно подорвало. Правда, был в Европе еще рынок французский - но на нём я пока только разворачивался. А британский - по договоренности с Роджерсом - я вообще не трогал.
Нефтяной не трогал. Но в прочие влезал через все дыры.
В сентябре тысяча девятьсот четвертого года в городе Гулль заработала автомобильная фабрика под названием (ну кто бы сомневался!) "Роллс-Ройс". Возглавили ее (очень удивившись моему предложению) бывший торговец скобяными изделиями Джон Роллс и начинающий адвокат Джеральд Ройс - не нашёл я других британцев с подходящими фамилиями. Первой выпущенной машиной стал, конечно же, "Сильвер Гост" - четырехместный кабриолет с газовским шестицилиндровым мотором. Немножко "доработанном", конечно - под семьдесят второй бензин, но машина получилась весьма достойной. В смысле - шустрой: на широко разрекламированной демонстрации машины Джеральд на мерной миле превзошел рекорд известного местного автоспортсмена Чарльза Роллса, превысив скоростной рубеж в сто миль. Самое забавное, что Роллс (который спортсмен) оказался и первым покупателем этой машины - которая, несмотря на цену в тысячу фунтов, расходилась очень неплохо.
Но автозавод был лишь производственным отделением корпорации (зарегистрированной в том же Гулле), имевшей полное название "British Iron Works and Machinery". Солидная такая компания - ни одного металлургического завода не имеющая, но дело это наживное…
Фредерик Милнер - тоже адвокат и исполнительный директор этой странной компании - сразу после начала продаж "лучших британских автомобилей" отправился со мной в очень долгое путешествие. На демонстрации он не был - готовился к этому путешествию, главным образом в Лондоне, заказывая костюмы у лучших портных. Потому что от него все же требовалась представительность, а не очень удачливый адвокат из Гулля богатством гардероба поразить не мог - хотя аристократические манеры у него были поставлены весьма профессионально.
Путешествие и в самом деле было длительным: два дня до Петербурга на моей яхте, затем - две недели на поезде, потом - почти пять тысяч миль на "Диане" - и все для того, чтобы в Австралии, надув щёки, пообщаться с местными властями. Я его сопровождал в качестве "инженера". А в качестве просто инженеров ехали еще с дюжину британцев - для которых я был всего лишь "иностранным специалистом, знакомым с Австралией": о том, что компания была моей личной собственностью, знал только исполнительный директор.
Первый визит был нанесен в Брисбен - время поджимало, если я верно помнил то, что узнал "об австралийской истории" в прошлом появлении. И оказалось, что спешил я не зря. Сэр Герберт Чермсайд действительно уже подготовился к собственной отставке. В принципе, я бы на его месте тоже поступил бы подобным образом: в Квинсленде экономический кризис все еще не закончился, денег у местного правительства не было - и в результате (как и следовало ожидать) все власть имущие переругались и губернатору пришлось даже парламент разогнать для хоть какого-то урегулирования возникшего кризиса - но уже политического.
Нас губернатор принял с нескрываемым отвращением, и только после того, как Милнер нагло (то есть подталкиваемый моими пинками) завалился в губернаторский дворец и потребовал от секретаря "передать губернатору, что мы приехали с решением всех его проблем". Конечно, Милнер был тщательно проинструктирован в плане тезисов своего выступления, но я, увидев взгляд сэра Герберта, "перехватил инициативу":
- Извините, губернатор, что нарушаю субординацию, но в Америке, где я занимался созданием автомобильной промышленности, люди ценят и свое, и в особенности чужое время - а у вас его, я вижу, совсем нет. Так что сразу перехожу к делу: наша компания желает вложить очень много денег в экономику Квинсленда, и, мне кажется, это очень поможет решить кучу ваших проблем.
- Американский подход, американский акцент, американская… уверенность. Какие же суммы вы готовы инвестировать и как это поможет решить наши проблемы? Причем, как я понял из вашей записки, сразу решить?
- Сэр Герберт, для пополнения казны Вы можете продать нам два участка на Кейп-Йорк, каждый по пятнадцать квадратных миль. Руда для выплавки металла нужна. Тридцать квадратных миль территории Квинсленда немедленно - то есть хоть через пять минут - принесут казне тридцать тысяч фунтов Правда, при условии, что казна пополнится ещё десятью тысячами - за продажу нам еще нескольких участков, милях в ста юго-западнее Макея - там наша компания будет добывать уголь. И в тех же краях - надеюсь, Вы будете не против - мы собираемся построить металлургический завод. А чтобы все это заработало, нам придется проложить от рудников до берега железные дороги, да и в Брисбен дорога понадобится…
- Это интересно. Но на всё это потребуется слишком много времени, чтобы говорить о решении нынешних проблем.
- Сэр, в одном вы совершенно правы. Когда упомянули о "американской уверенности" - хотя подумали об американской наглости. Однако, снова скажу, тут Вы правы - но не совсем правы в том, что текущих проблем наше предложение не решит. Если мы приходим к соглашению, завтра компания начинает наём рабочих. Мы готовы - в том числе и финансово - начинать работу именно хоть завтра, и потребуется для начала работ минимум десяток тысяч рабочих. Так что уже завтра Вы сможете отправлять всех безработных в наш офис. Мы найдем, чем им заняться.
- Через неделю состоится открытие сессии нового парламента, будет сформировано новое правительство. Где-то через месяц - два, когда вы переведете деньги в Австралию, они, думаю, ваши предложения согласятся рассмотреть. Пока же, господа, вынужден вас огорчить: в Брисбене вы не сможете найти достаточно денег даже на покупку пинты пива нанимаемым рабочим. В банках пусто, - и губернатор невесело улыбнулся.
- Господин губернатор, пока ещё Вы тут главный, и можете решать проблемы самостоятельно. Что же до денег, мы эту проблему тоже предусмотрели и просто привезли наличные. Если мы сейчас договариваемся, то через час уже триста тысяч фунтов окажется в банке Брисбена. Если нет - то нашу компанию вполне удовлетворит и Западная Австралия…
Хорошо, что Россия рельсов пока производит слишком мало для экспорта: телеграмма Генри Роджерсу об отгрузке рельсов в Брисбен Чермсайда успокоила окончательно. А мы, оставив в Квинсленде половину инженеров, все же отправились на Запад.
Сэр Фредерик Бедфорд - губернатор Западной Австралии - был человеком, который ко всему относился очень серьёзно. Особенно серьёзно он относился к спорту и к деньгам. Из-за первого его увлечения мы провели в Перте неделю, ожидая, пока губернатор не закончит выбор места для гольф-клуба. Ну а второй круг его интересов позволил нам все вопросы решить еще за три дня:
- Сэр, думаю, что десять фунтов за квадратную милю этой пустыни - цена слишком уж завышенная. За триста тысяч фунтов в России такая же территория продается вместе с готовыми заводами, обеспеченная железными дорогами и людьми. Здесь же только на строительство дороги уйдет не менее половины этой суммы, а кроме завода ведь нам придется строить и порт. Я уже не говорю о жилье для всех этих рабочих, а их потребуется немало. Конечно, на строительство мы наймем азиатов: японцы задолжали Британии слишком много, и им стоит приложить усилия, чтобы расплатиться. Но всё равно затраты будут велики, ведь этих макак еще нужно привезти, а потом оставшихся вывезти обратно… Я, безусловно, патриот Британии, но патриотизм мой поддерживается экономическими основами.
- Думаю, мистер Милнер, Вы не совсем верно трактуете слово "патриотизм"…
- И тем не менее, я хочу надеяться, что с вашей помощью смогу лучше разобраться в понимании этого термина. Однако добавлю: Артур Бедфорд, уважаемый клиент нашей компании и мой приятель, склонен все же считать именно мою трактовку верной. Он, кстати, просил передать вам письмо.
Вторая телеграмма Роджерсу - и, наконец, я свободен! Главным образом, свободен от денег…