НЕИЗБЕЖНОСТЬ  ПЕРЕМЕН

Не может Солнце
      в бездне мрака окружающего растворить весь свет,
Навеки ль сумрачными тучами затмиться;
Не может наконец накопленная мощь не проявиться,
Не распуститься по весне прелестный нежный первоцвет...
И по скончанию однажды
                смутных нынешнего безвременья лет
Всецело миру суждено преобразиться,
Не может в людях дух,
              пусть дремлющий ещё, не пробудиться
На всей Земле и Эры Новой уж не наступить Рассвет!


ВСЁ  ВОКРУГ

Не может в мире сём существовать
                научной парадигмы неизменной,
Действительно непреходящей, безусловной доброты,
Как нету в нём непогрешимой абсолютной красоты,
Ни формы навсегда застывшей и нетленной.
Так, всё вокруг себя -
              вблизи и в безграничности Вселенной -
Что нынче только ни способен осязать и видеть ты,
Суть не игра ль воображения свободного,
                суть образы Мечты,
Всегда изменчивые, Чьей-то вдохновенной?!


ПЕВЕЦ  ВОЗВЫШЕННЫЙ  И  ЧИСТЫЙ

Издревле почитался меж людьми посланником Богов
На ниве горестной, страдальческой земной
                певец возвышенный и чистый,
На путь Великого Служенья благородный,
             но, однако же, тернистый,
Ступивший с горсткой небольшой ему подобных смельчаков;
Кто будничных не зная тем
                и не имея в лексиконе низких слов,
Пел об Отчизне безмятежной духа, солнечно-огнистой,
Одной уж песнею своей и мысли плазмою лучистой,
В ней собранной,
           умы людей освобождая от их собственных оков...


***

                Бога не видел никто, никогда.
                Ап. Павел

Как то известно, до сих пор никто, нигде и никогда -
Среди когда-либо ходивших по земле - не видел Бога
Воочию,
       не развевалась ещё где-либо над дольнею дорогой
Его почтенная седая борода...
Однако же, бывает зрима ясной полночью всегда
Его вся звёздами, как будто бриллиантами,
               усыпанная Тога,
И перед собственною совестью взыскательной и строгой
Едва ль не всем нам чувство ведомо стыда.


ОДИНОКИ  И  ГОНИМЫ

Пусть в мире этом и поныне остаются одиноки и гонимы,
Пускай прибежищем им служат всякий раз
                чужбина иль пустынный скит, -
Кто верность истине единой в сердце собственном хранит,
Те ею сами наиболее хранимы;
В изгнании незримо их сопровождают серафимы,
Толпой отвергнутых, как древле справедливый Аристид...
Они же на судьбу не ведают обид:
По праву семена их озарённых дум и на планете всходы их
                неистребимы!