Вебер Юлия : другие произведения.

В плену установок. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Такое с каждым бывает: запутается человек в жизни,а потом приходит осознание.

  В плену установок. Глава 2.
  
  Лёпс хорошо отдохнул за лето в деревне.
  
   Малиновка - уютная деревушка в полукилометре от основной трассы, пролегающей между двумя поселками городского типа. Две прямые, как стрела, улицы, редко заставленные двухэтажными и одноэтажными кирпичными домиками. Восемнадцать домов насчитал Лепс, и в каждом дворе виднелись ульи. В доме родителей вставали по деревенским понятиям поздно: в девять-десять утра, ложились в десять-одиннадцать вечера. Маменька целыми днями пропадала на огороде, то полола траву, то поливала рясно цветущие огурцы, то собирала в ведро колорадских жуков. Наскоро приготовив обед и ужин, она неизменно отправлялась часок-другой поспать днем. "Спишь - меньше грешишь", - обычно приговаривала она в таких случаях. Домашние угождая, старались ни стукнуть, ни скрипнуть дверями, ни брякнуть.
  
  Батя, приехав с вахты, первое время сидел в подвале, в своей мастерской, готовил новые рамки, натягивал вощину, готовил нехитрый инвентарь для предстоящей качки меда. Дома было скучно: сестра целыми днями сидела за учебниками, либо пропадала в столице: сдавала экзамены и зачеты в институте.
  
  Племянница с деверем занимались своими делами. Деверь дочке бездельничать не давал, дворик и крылечко подметать заставлял, поленья в поленницу рядком укладывать. Через огороды в верхний лесок по грибы - по ягоды с ней ходил, приучал травки-цветочки-корешки различать, к курам, гусям, индюкам не подпускал - вдруг поклюют. Зато вечером, Анечка, лежа в одной постели с бабушкой, с замиранием сердца слушала ее нравоучительные советы и душещипательные истории о жизни.
  
  К Лёпсу с вопросами не лезли, а ему хватало общения с домашними за обедом или ужином.
  
  Лёпс брал вишневую батину "девятку" и ехал на речку или на озера, купался, наслаждался общением с окрестными девушками и знакомыми парнями, посиживал с удочками или бесцельно бродил по окрестностям. В полях медово пахло земляничными листьями и душицей, прозываемой в народе "матрёшкой". Ни единого облачка вторую неделю не было в знойном бездонном небе. Полыхали на лужайках розовые и белые огоньки клевера, струилась терпкая горечь полыни, без устали повторяли свои солнечные гаммы золотые летние лучи на лепестках ромашек, зверобоя и донника. Ласкало кожу Лёпса теплое солнышко, нежило тело, мутило голову. Медленно слипались веки.
  
  Просыпался всегда он под вечер, довольный освежающим сном на природе. Сгущалась настоянная на травах теплая, июльская ночь. Сизым дымком, тонко и нежно звеня, вилась над головой Лёпса мошкара. Доволен был Лёпс надвигающейся ночью, спешил домой.
  
  Во дворе уже дымится баня. Крепкая баня, слаженная, с умом сделанная, с двумя входами, с тремя помещениями. Черный ход с улицы ведет в хозяйственную часть: поленница там, подволока с вениками и травами, и печь, по заказу сваренная: сразу бак для воды в нее вставлен. Второй вход с огорода, от глаз людских спрятанный. Крылечко удобное ведет в предбанник с полатями, столиком и самоваром. Холодильник в углу пристроен, а между предбанником и хозяйственной частью парная. Прихватив заботливо приготовленную матерью корзинку с бельем и пивом, спешит Лёпс к бате и брату матери, дяде Мише. Одуряюще пахнет в парной распаренным веником, смородиновой листвой и медом.
  
  Подвыпивший дядя Миша костерит своего начальника, возмущается тем, что начальник применяет свою власть, плюет на людей, рассказывает истории о том, как покупаются места в местной администрации. С примесью любопытства и восхищения слушает Лёпс откровения дядьки.
  
  Наконец разговор доходит и до него.
  
  - Жениться тебе, Лёпс, надо! Жениться!
  
  - А зачем?
  
  - Уход за тобой нужен! Что ты там один, без женской руки, в своей квартире нахозяйничаешь?
  
  - Да взрослый он,- вмешивается в беседу батя.- Сам за собой ухаживать может. Я дважды в месяц его проведываю, на контроле уборку держу. Чисто, и с девками не балует! Серьезный он у нас с матерью.
  
  - Нет, Петрович. Мужик без бабы никто. Глаз женский всегда за ним нужен. Как без бабы-то одному жить? Ни постирать, ни сварить, ни полы помыть некому... Вот, Ядвига у тебя, баба работящая, с утра до вечера в огороде возится, и все у тебя есть: и огурчики, и перчики, и помидорчики, и баклажаны. А моя - то только и знает, что за луком к твоей бабе бегать. Мол, не уродился. А кто б его ей посадил?
  
  - Ну, это, ты, Миша загнул. Твоя Ася всем взяла, и умом, и статью, вон яблоки какие рясные...
  
  - Что, яблоки-то. Сунула ветку в землю, она и выросла. А за всем остальным ухаживать надо, а ей бы только по рынкам бегать, да с соседками лясы точить.
  
  Петрович плеснул из огромного ковшика медовым квасом на каменку. Зашипели камни, пыхнули густым горячим запашистым паром, перехватило дух. Лёпс выскочил в предбанник, сидел, в одиночестве потягивая пивко, прислушивался к бухтению бати за дверью, к шипению каменки. Вскоре раскрасневшиеся, обливающиеся потом мужики, обмотавшись простынками, сидели на крылечке и дружно перекуривали.
  
  - Жениться тебе, Лёпс надо, жениться, - дядька выпускает густой клуб дыма изо рта.
  
  - Что ты пристал к нему, как репей? - начинает сердиться батя, - Уймись, Миха! Он еще в армии не был - жизни не знает, портянок после строевой не нюхал, в казарме не спал, сапогами по плацу не стучал.
  
  Крепко выругавшись, дядька цепляется к отцу:
  
  - О чем ты сейчас говоришь? Какая армия? Какой ты отец, если сына в армию отправить хочешь? Разве Ядвига его для армии рожала? Она же его для жизни... короче, чтоб старость ваша спокойной была. Армия-то всё... тю-тю...ничему теперь не учит... Армия - это мясо, пушечное мясо, - дядька поднимает палец к небу, многозначительно трясет им, убеждая себя и Петровича:
  
  - Да, да, Петрович, армия, - это пушечное мясо. Батя мой так в бытность свою говаривал,. Представляешь, твой Лёпс - и мя - со ...
  
  - Служить- то все равно надо, все служат, - обреченно вздыхает Петрович.
  
  - Нет, Родион, не все... Я парней своих сразу после школы в теплое местечко определил, так Ванятка два раза в Чечне был,с полковником на машине ездил, теперь сам в подполковниках ходит, а Павлушка в паспортном отделе сидит, Ваське я белый билет купил. Язва у него.
  
  - Да зачем Лёпсу белый билет? - батя смотрит на сосредоточенное лицо Лёпса и убежденно говорит:
  
  - Он лейтенантом после института немного послужит, и пойдет работать по дипломатической линии.
  
  - Ну, мечтай-мечтай. Ты думаешь, у дипломатов своих сынков нет, или дочек с зятьками? Там, - дядька поднял указательный палец к звездам, - места давно уже все распределены или куплены. Так что ищи себе ты, Лёпс, жену с хорошей родословной.
  
  - А я думал, что только у собак или кошек есть родословная, - не вытерпев, съязвил Лепс.
  
  - Так баба... Ну, я это про настоящую бабу говорю... Она, ведь, как собака должна быть мужу преданная. И чтоб, как кошка трахаться могла, - дядька притушил сигарету, бросив окурок в баночку, добавил, заходя в предбанник:
  
  - И чтоб живучая была, если ненароком под руку попадется...
  
  - Ты, Лепс, дядьку-то поменьше слушай, болтает много, - оглянувшись назад, зачастил Петрович, и тут же размеренно, тяжеловесно, чеканя слова, стал советовать:
  
  -При выборе жены, что важно помнить для мужчины. Не пустышка. Не цаца. Не дура, а верный помощник Она- берегиня. Семью, мужа, детей бережет. Всё для мужа, всё для детей. Чтоб домашняя была, а не из этих уличных оторв, которые без родителей в городах образование получают. Экономная, бережливая, бескорыстная, чтоб все для мужа. Отзывчивая, и чтоб характер, и чтоб ум, и чтоб хватка в жизни, как у бульдога была, чтобы жизнь знала, все по хозяйству умела и себе цену знала...
  
  - И где же я такую найду? - Лёпс на минуту прикрывает глаза, вспоминает Дину.
  
  - А ты найди из детдомовских и дрессируй, сколько вздумается и как тебе хочется, - с этими словами дядька, выходя из предбанника, протягивает каждому по бутылочке пива, делает глоток из горла и продолжает:
  
  - Она тебе,Лёпс, по гроб благодарна будет за то, что пригрел и заботу о ней на себя взял. Опять же проблем не будет с родственниками. Ты у нее и за папу, и за маму, и за государство. И уйти ей от тебя некуда будет. Вон, Ваня-то мой, как сыр в масле катается. Только на Польку посмотрит, она уже все на стол поставила, и стоит сама рядышком, то хлеб подаст, то масло, то салфетку, то котлетку подложит на тарелку. Тенью по дому шмыгает, не видать, не слыхать. И куры во дворе, и цветочки, ни травинки, ни пылинки. Все чистенько, опрятно. Ваня сказал - Полька сделала. Вот это жизнь. Одно плохо - пустоцвет. Не будет ни внучек, ни внуков у меня от Ванятки... Не импотент, а детей иметь не может. Вот так-то...
  
  Петрович, выпив пиво, набивает трубку табаком, многозначительно подмигивает Михаилу:
  
  - Что ж ты с родословной-то своей намутил?
  
  - Да не я намутил, а первая жена - покойница. Царство ей небесное, - морща в гримасе лицо, тихо говорит дядька.
  
  Лёпс сидит тихо, слушает внимательно с примесью восхищения и любопытства. Маменька дядьку всегда в пример ставила. Дядька тоже закуривает, немного помявшись, говорит:
  
  - Я ж её порченной взял. Я по тем - то временам не знал всех этих генетик, да законов скрещивания. Это потом мне кинолог объяснил, что сук впервые надо с породистым кобелем скрещивать, тогда все её пометы будут отборными.
  
  Он скривив губы в иронической усмешке, не без злорадства говорит:
  
  - А уж если первый помет принесла от беспородистого кобеля, то лучше эту суку сразу пристрелить, потому как все ее пометы будут бесперспективны.
  
  - То-то раньше-то право первой ночи существовало, - ухмыльнулся в усы батя, - оказывается, графья да баре умными были, они породу крестьянскую улучшали.
  
  Лепс хихикнул. Дядька кивнул головой и согласился:
  
  - Что-то типа того, что матка всю инфомацию о первом мужике помнит и на генном уровне будущим детям передает. И они с его наследственностью рождаются.
  
  - Точно-точно, дядя Миша, - подхватил разговор Лёпс, - я по телику видел, как студентка одна с негром трахалась, а потом замуж за русского вышла и через три года негритоса родила.
  
  - Прям, как в анекдоте, - хохотнул Петрович: - Врач у такого папаши спрашивает: Ген, а Ген, а ты свой мутатор мыл перед трахом? И поднимаясь с крылечка, посмеиваясь, проговорил:
  
  -Хватит болтать, пошли лучше попаримся, заодно и мутаторы помоем, чтобы у нас таких негритят в роду не было.
  
  
  2
   Солнце скатилось к горизонту , когда Лёпс и Петрович вернулись к пологой зеленой с разводами палатке, стоявшей в кустах возле синей "буханки". Откинув с лица сетчатый накомарник, Петрович стал на старом пепелище разводить костер. Лёпс достал из машины съемное сиденье и бросил на землю, растянувшись во весь свой рост, лёг на спину.
  
  От синего неба со стайкой белых облаков и слепящего солнца Лепс чувствовал себя необыкновенно хорошо. Он стал бесцельно глядеть вверх. Теплые солнечные лучи ласкали кожу, легкий ветерок приятно щекотал кожу и ерошил волосы. Остро пахло полынью и ещё чем-то терпким и острым. Лёпс перевернулся на бок, равнодушно посмотрел по сторонам. Петрович священнодействовал с шампурами, усаженными кусками пятнистой щуки.. По мелким камешкам вдоль берега озера носилась , одуревшая от сидения на цепи , Багира. Лёпс улыбнулся, наблюдая за ней. Собака играла, словно щенок, с парой разноцветных бабочек, порхающих в воздухе. Смешно клацая зубами , Багира гонялась за ними, пыталась их схватить. А хитрые бабочки то порхали перед ее носом, то садились прямо перед ней на камешки , то словно танцуя, поднимались высока вверх над берегом. Вскоре поняв, что нахалки не собираются попадать ей в пасть, Багира звонко и отрывисто залаяла на них, припадая на передние лапы и отскакивая в сторону. Наконец и это ей надоело, она со всего разбегу бросилась в воду и поплыла. Тени от деревьев пятнами лежали на траве. Неугомонно трещали кузнечики. Лёпс перевернулся на живот. На глаза ему попалась темно-коричневая улитка. Она пыталась переползти с нагретой травы в тенек. Словно прислушиваясь к чему-то своими забавными шевелящимися рожками, она медленно высовывала рогатую головку из кофейного с белыми разводами домика и быстро прятала назад, когда Лепс осторожно травинкой касался ее.
  
  Стеклянной рябью струился воздух над костром, одуряюще пахло запекающейся на шампурах рыбой. Сверкали и переливались в воздухе брызги, поднятые Багирой, скользили по ее блестящей черной шерсти. Выскочив из воды и отряхнувшись, собака залаяла от счастья.
  
  -Вот, дурилка,- прикрикнул на Багиру Лёпс. Ему просто надоело молчать, хотелось поговорить.
  
  Обежав поляну по кругу, Багира шлепнулась возле Лепса, высунув язык, прерывисто, часто задышала. Чёрные глаза внимательно смотрели на то Лёпса, то на Петровича. .
  
  - Ишь, разлеглась, зараза. Что места другого нет? Пошла отсюда! Обрызгала всего,- разозлился Лёпс.
  
  Но Багира даже не тронулась с места, не взглянула на Лёпса. Легко поколачивала своим длинным хвостом по траве, в ее глазах было только проникновенное внимание к Петровичу и немое одобрение всех его слов и поступков. Петрович привез ее из февральской заездки на север. После того, как мужики съели ее щенков, Багира озлобилась и бросалась на всех, кто попадался ей на глаза. Ее хотели пристрелить, но Петрович пожалел, напоил из горла бутылки водкой и в беспамятстве провез в ящике, спеленнутую в одеяло, словно ребенка. С той поры Багира была предана новому хозяину, и терпеть не могла запах водки.
  
  - Сам-то что разлегся, ну-ка готовь дастархан, - басовито пробурчал Петрович.
  Лёпс принёс из машины пластиковую плетёнку, стал выкладывать на чистую мешковину нарезанный ломтиками хлеб, вареные яйца, свежие огурчики и помидоры, пакетики кетчупа, рядом поставил пару бутылок пива. Батя покосился недовольно, снял с огня шампуры со щукой, осторожно уложил на плоское блюдо, сказал со вздохом:
  
  - Это что, всё пиво?
  
  - Да нет, ещё есть, потом достану. Там оно в холодке лежит.
  
  Молча, неторопливо перекусывали, запивая пивом. Невнятно плеснулась невдалеке вода.
  
  - Щука играет, - вопросительно посмотрел на батю Лёпс.
  
  -Ага, -согласился батя, - Здоровая, килограмма на полтора.
  
  Косолапя, Петрович подошел к воде, потянул за шнур. Частая плетённая тальниковая мордушка вынырнула из воды и медленно закружилась на месте. Петрович осторожно приподнял ее, легонько встряхнул, вытащил на берег, вынул из горловины затычку из травы. Лепс подставил котелок. Посыпались в котелок карасики , красноперки, плотвички.
  
  - Будет вечером уха, - удовлетворенно хмыкнул батя, - пойду полежу, а ты рыбу почисти.
  
  Застолбилась, подобно дымку, возле воды мошкара. Вечер был теплый и тихий. Фиолетовый дымок тонкой полоской тянулся в сторону озера. Его оранжевая от заката гладь смутно отражала деревья, искажая их, превращая то в неправдоподобные узкие длинные тени, то в темные расплывчатые пятна. Вода приплескивая у бережка, тихо струилась по разноцветным камешкам. И камешки светились желтоватым, оранжевым, розовым. Лепс разделся и подрагивая, поспешил к воде. Через десять минут он уже сидел у костра и чистил картошку.
  
  - Сладко едим, вволю пьем. Хороша жизнь, а могла быть и еще лучше,- глядя на озеро, сказал Петрович.
  
  - А чем тебе, батя, эта жизнь не нравится? - не без умысла спросил Лёпс.
  
  -Да всё оно вроде то, но как посмотришь на других, кто вместе со мной начинал, так хоть волком вой, до того тягостно становится. И чем это я хуже них?
  
  Лёпс пожал плечами:
  
  -Тебе ,батя, виднее, хуже ты их или лучше.
  
  - Вот Потапыч , механик со второй линии, из партии его выгнали, любовницу свою с секретарем ячейки не поделил и рожу тому начистил по пьянке. Так он сейчас в местные депутаты подался, ни хрена ни стыдится, а наоборот выставляется: мол, диссидентом был, со строем не соглашался... Попробуй, докажи, что врет. Тебе дороже будет, как липку обдерет, скажет, что клевещешь,- презрительно фыркнул Петрович.
  
  Заметив, что вода в котелке закипает, он оторвался от своих непривычных размышлений, забросил в котелок перец горошком, луковицу, щепотку соли и лаврушку.
  
  Лёпс расслабленно потянулся за сигаретой, прикурил от костра. Петрович молча извлек из нагрудного кармана сделанную из вишневого корневища трубку и стал набивать из жестяной коробочки пахнущий черносливом табак, с недовольным видом пыхнул трубкой:
  
  - А Семеныч, что на грейдере работал, жил тихо до дефолта. Все рублики на доллары обменивал, недоедал, недопивал. В одной рубашке целый год, что на вахте, что на материке ходил. А год назад на пенсию вышел, плечи расправил, сынку в нефтяной компании место учредителя купил. . Благородным стал, в ресторанах только кушает и по археологическим музеям ходит. Тьфу, блин мумия египетская! На днях в газете про него прописали, что коренной зуб мамонта музею подарил, нет чтобы японцам продать, они бы быстро по ДНК клон создали... Хотя с него, поди не убыло, он на своем грейдере чего только не понаковыривал из мерзлоты нашей.
  
  Перекурив,, Петровичн закинул в котелок вычищенную Лёпсом рыбу, добавил крупно нарезанные картофелины и морковь, задумавшись, медленно помешал ложкой варево:
  
  - Я , сынок, видел, как кладбище мамонтов грейдером сковырнули. Вот там резцов много было и бивней тьма-тьмущая .Да и передних зубов тоже. Ровные зубы, как у человека. И еще нога задняя была. Так вот кость там на ноге набалдашником заканчивалась размером с футбольный мяч. Только, когда воздуха эти кости хапнули, то на глазах чернеть стали . Трупаком несло до блевотины... Обалденная вонища стояла до тех пор, пока начальник участка не приказал опять все в землю зарыть.
  
  В котелке забурлило, одуряющее запахло рыбной похлебкой. Лёпс снял котелок с тагана, поставил возле мешковины на траву, прикрыл крышкой. Петрович разлил водку в металлические чарочки и первую поднес Лёпсу.
  
  Прежде, чем принять чарку, Лёпс немного покуражился:
  
  - Батя, да мне вроде ни к чему... Да уж ладно, выпью с тобой за компанию, а то в одиночку только алкоголики пьют. - И зачем-то добавил: - Ну, давай, батя, за лучшую жизнь.
  
  Батя, выпив, прикусил губу, поморщился:
  
  -Я-то, сынок тогда этого всего не понимал... Не надо оно мне было... Сейчас бы, да при тех обстоятельствах, вот бы я развернулся...
  
  Лёпс решил больше не приставать к бате с распросами .Но после четвертой чарки батя сам не вытерпел и стал делиться воспоминаниями:
  
  - Ты представляешь, я золота мог сколько намыть, если б не дурость моя... Пошел как-то на рыбалку, на речку Правую, Бройлер-геолог за мной увязался, всю неделю ныл, возьми да возьми. Я взять-то взял, да пожалел об этом скоро, он всю рыбу, погань такая, мне распугал. Залез, блин, в воду по колено с ящичком и давай плескаться. И плещется, и плещется, и плещется. Смотрел я на него, смотрел и спрашиваю:
  
  - И чего ты, мил друг, там ищешь?
  
  А он мне так радостно отвечает:
  
  - Уже нашел. Значок. Золотой. И не один, а сразу целых три.
  
  Я как ошпаренный подскочил, в жар даже бросило... Я-то думал, значок-это по человеческим понятиям, на грудь пристегнул и пошел, а он мне, зараза, песчинки какие-то показывает, на солнышке блестят ярко, маслянисто... Плюнул я и домой пошел, пообещал Бройлеру, что никому про его дурость не скажу, а теперь Бройлер вроде как ювелирную мастерскую на жену открыл, классные цацки она сама делает. Вон маменьке я на пятидесятилетие сережки с изумрудами подарил, ее работа. Только ведь один раз и надела, говорит, что внучке бережет, на совершеннолетие подарит. Вот ведь зараза какая.
  
  Лёпс с удивлением посмотрел на отца, поставил на мешковину полную чарку водки:
  
  - Деньги, батя, не пахнут. Либо ты с ними, либо без них.
  
  Петрович раздраженно махнул рукой:
  
  - Рассуждаешь ты, сынок, хорошо, правильно. Только на одни заработки мы бы на Севере с вами не выжили. Когда есть-пить хочется, любой заработок лишним не будет. А мне вас надо было кормить... Маменька - то наша редким гостем в продовольственных магазинах была. Она все в кубышку складывала да на ваши развлечения летом тратилась. Ты что, думаешь, осетров и оленину я трудом правильным и праведным в хату приносил? Нет, сынок, - батя подбросил пару веток в костер, сел к костру боком, вытянул затекшие ноги:
  
  - Я первач в свободной комнате гнал, а потом на него у рыбаков и ненцев провиант выменивал. И песцов, что маменьке и сестрице твоей, Ежевике, на шубу собирал, тоже на чистейший самогон в стойбище выменял. Только ненцы плохо шкуры выделывают, звенят они на ходу. А так бы можно было бы и на материк возить, и втридорога продавать. Бражку я на голубике и морошке настаивал, потом на материке инженерам и другим интеллигентам предлагал. Диковинка для них .Опять же польза есть для организма: витамины и минералы. А сколько майн пешней выдолбил. А ледок-то сам помнишь, двухметровый, взопреешь весь, пока три уступчика в майне выдолбишь.
  
  - Зато, рыбка-то, батя, отборнейшая была, - с сожалением заметил Лёпс: - не то, что эти плотвички с красноперками. Только для навару и годятся.
  
  -Ну, да. Чир, пелядь, сиг, нельма, щука, муксун... - мечтательно проговорил батя, - так бы сейчас ее и съел. Помнишь, Лепс, пелядь-то... Прямо жиром вся истекает, толстоспинная... Вот поеду в заездку: навялю, накопчу, и с пивком мы её с тобой вжарим.
  
  Петрович звучно прихлопнул комара на шее и с хрустом потянулся. Огромный, в старой тельняшке, плавно обрисовывающей его тугой живот, он возвышался над палаткой:
  
  - Ну, всё ,Лёпс, пора на боковую. От разговоров денег в наших карманах всё равно не прибавится, а вот утреннюю зорьку проспать можем. Клёв, судя по небу, должен быть отменным.
  
  Слабо струился воздух над догорающим костром. Светила полная, отливающая голубизной, луна. Наплывали на неё легкие клочковатые облачка. Сияли в небесах сочные переливчатые звезды, дрожащими огоньками отражались в озерной воде. Старая ветла, навевала дрему, легонько покачивала ветвями, ласково убаюкивала лёгким шелестом своих листьев. Батя устроился в палатке, Багира вытянулась возле костра, а Лёпс в спальнике возле "буханки" Расслаблялось тело, засыпали мысли, становилось всё вокруг каким-то расплывчатым и нереальным...
  
  Багровая полумгла рассвета понемногу окрашивала пепельно-серую стеклянную воду в красный цвет. Небо словно распахнулось и постепенно наливалось голубизной, озеро тоже незаметно светлело, избавляясь от красноты, и вот, наконец, засинело. Упругими жирными боками сверкали рыбины, выпрыгивали из воды, кувыркались. Лёпс неспешно выбрался из спальника и потрусил по обильной росе к озеру.
  
  3
  
  Город встретил Лёпса дождливой сыпью и мерзкой слякотью. Погода вполне подходила к неприветливым серым улицам с рассеянными кляксами тусклых огней. Мелкий холодный дождь противно частил каплями выцвечивал яркие краски лета и опустошал душу.
  
  В ближайший воскресный вечер Лёпс направился к Фомичу. Там было весело и оживленно. Стоял дикий гвалт. Через две недели во многих университетах намечалось посвящение в первокурсники, ребята предлагали свои версии .Лёпс сначала внимательно слушал всех, потом заметил в углу на диване молодую девушку, казалось, что ее совершенно не интересовало все происходящее вокруг. Она рассеянно листала какой-то толстый красочный журнал. Черное облегающее платье, бледное лицо, обрамленное черными, аккуратно подстриженными волосами, яркие красные губы и огромные темные глаза, обведенные черными резкими стрелками. Ее лицо показалось Лёпсу маской, то ли равнодушной, какой-то отстороненной, то ли грустной и задумчивой...
  
  
  Он поинтересовался у Виталика:
  
  
  - Это что за птичка?
  
  
  - Это Анна, странная дамочка. Интересная, но фригидная, для нее компьютер - самый лучший собеседник. Так что время зря на нее не трать. Пойдем на кухню и посмотрим лучше на ту куколку, что с Тимуряем пришла. Ее Леночкой зовут.
  
  
  Лёпс скользнул взглядом по хрупкой фигурке в черном облегающем свитерке и черных джинсах со множеством вертикальных замочков на талии. Типичная голубоглазая блондинка, только почему-то в черном. Он повернулся к Виталику и стал рассказывать очередной анекдот про блондинок, но Леночка никак не отреагировала на это, она продолжала о чем-то беседовать с Фомичом и Тимуром. Тогда Лёпс сел прямо на пол, оперся спиной на стену и стал внимательно слушать.
  
  
  - Человек, который чувствует себя проклятым, разрушителен для всех окружающих. Опустошенность и безразличие к окружающим - вот что он чувствует. Ему чужды интересы общества, он зациклен на самом себе. Им движет страх,- Леночка перевела взгляд с Тимура на Фомича.
  
  
  Тимур тут же стал развивать встречную мысль:
  
  
  -Зачастую эта карма, один нагреб на себя и всех своих близких кучу дерьма и тащит всю жизнь. А другой слишком мнителен и начинает во всем искать знаки своего "проклятия". Подобное тянется к подобному,- естественно, что на него обрушивается целая лавина неприятностей. А он своей мнительностью только подпитывает свою убежденность.
  
  
  Леночка покачала головой в знак несогласия:
  
  
  - На самом деле это подарок, который больные душой родители передали своему ребенку по наследству. Благодаря маме с папой в раннем детстве несчастный ребенок приобрел внутреннюю уверенность, что он не в силах что-то изменить и все в его жизни зависит от какого-то нелепого стечения обстоятельств. А он -всего лишь пешка, живущая в страхе.
  
  
  - Предопределенность тут только в том, - наконец подал голос Фомич, - что человек сам для себя так решил. Сам выбрал этот путь самоуничтожения для себя и своих потомков, и ничего не хочет знать о других путях. Он уже ограничил себя и свой выбор. Главное, ему не мешать. Пусть идет своей дорогой. Ему суждено либо вытерпеть все до конца и выжить, либо претерпеть и погибнуть, потому что сам отвечает за свою жизнь.
  
  
  Леночка удивленно вскинула брови, а Тимур помолчал и грустно добавил:
  
  
  - Удобно, живешь Фомич. "Главное- не мешать"
  
  
  - Просто живу, ничего не усложняя. Главное, не мешать человеку идти своей дорогой. Пусть сам делает выводы. Если умный, то будет учиться на чужих ошибках, а если дурак, то на своих, - Фомич испытующе посмотрел на Тимура, вздохнул и неторопливо добавил:
  
  
  - Знаешь, Тимка, всё с человеком происходит только однажды и никогда больше не повторяется. Каждый хочет стать человеком, каждый стремится к себе, каждый пытается быть самим собой, только одни стремятся к этому осознанно, а другие бессознательно, - Фомич обвел печальным взглядом собравшуюся тусовку:
  
  
  - И кто-то станет человеком, а кто-то так и останется непроявленным до момента своей смерти.
  
  
  - Интересно, от чего это зависит? - тихо спросила Леночка, ни к кому конкретно не обращаясь.
  
  
  Тимур резким движением потянул волосы вверх и отрывисто сказал:
  
  
  - "Человек думает, что сам творит свою жизнь, что им руководит собственная воля, а на деле сокровенные силы в нём заложенные, неудержимо ведут его навстречу судьбе". Сдается, прав был все-таки Гете, что-то иное руководит нашими поступками, потому что я иной раз не понимаю, почему поступил так, а не этак, словно что-то внутри меня сработало, как пусковой механизм.
  
  
  Фомич внимательно посмотрел на Леночку, на Тимура и, улыбнувшись, спокойно заметил:
  
  
  - Каждый из нас несёт в себе наследие своих предков, того, что его род накопил за всю историю своего существования, несет что-то глубинное, инстинктивное, несет какое-то первобытное стремление к самому себе. Несет до самой своей смерти. Разница только в том, что одни это осознают и пытаются хоть как-то изменить происходящее с ними. А другие продолжают следовать запущенному предками механизму, пока ружье не выстрелит. Поэтому, живи как хочешь. Но свой путь ты должна выбрать сама и ответственность за это взять на себя, а не перекладывать ее на своих потомков.
  
  
  - В любом случае, человек должен делать выбор между добром и злом, - продолжала наседать на Фомича Леночка:
  
  
  - Ведь, если он от хорошего к плохому идет, он сломается. Не разрушая себя можно идти только от плохого к хорошему.
  
  
  - Для этого он должен точно знать, где добро, где зло. И что плохо и хорошо конкретно для него. И жить своей жизнью. А люди привыкли к ссылкам на авторитеты, - Фомич покусал губы, и посмотрев в упор на Леночку сказал:
  
  - Быть в духовном рабстве легче. Когда тебе диктуют, указывают, ты не несешь ответственности за то, что делаешь. Ты только притворяешься, что послушен, свыкаешься с общественными нормами , просто пытаешься ужиться в обществе , сначала закрываешь глаза на все плохое, грубое, губительное вокруг тебя, потом перестаешь замечать неправильное, изменять его и влиять на него, затем перестаешь действовать, потому что смиряешься. Постепенно теряешь себя, приспосабливаясь к добру или злу.
  
  
  - Интересно, Фомич, ты о чем-нибудь другом думать умеешь или мечтать, - влез в разговор Лёпс.
  
  
  - И думать и мечтать умею. О разном, - пристально глядя на Лёпса, Фомич продолжал все так же размеренно, не торопясь:
  
  
  - И есть у меня, Лёпс, сокровенная мечта: прожить все то, о чем я рассуждаю. Ценно только то, что сам пережил. Почему бы не стать для самого себя подопытным кроликом? Учиться жить и создавать жизнь своими руками.
  
  
  - А я думал, что ты хочешь быть образцом для подражания или стремишься стать божком в своей квартире, - продолжать подначивать Фомича Лёпс.
  
  
  - Этот путь не для меня, - немного подумав, Фомич добавил:
  
  
  - Не хочу возвращаться назад к идеалам толпы, не хочу быть чьим-то божком или кумиром. Я мечтаю прожить свою жизнь целиком, без остатка, найти самого себя, не солгать себе, не пощадить себя, не пожалеть, не обидеться, не поверить, что мое знание обо мне и мире окончательно.
  
  
  - Зачем тебе одиночество? - вдруг спросила Леночка:- Оно такое мучительное. Разве ты не хочешь, чтобы рядом с тобой был любящий тебя человек, были собственные дети?
  
  
  Фомич ничего не ответил, молча подошел к Леночке, и поцеловав ее в лоб, вышел из комнаты. Споры Фомич любил не потому, что в них рождалась истина, а потому, что верил в свое умение утвердить ему известную истину в умах собеседников.
  
  
  - Один человек в мир приходит и в одиночестве умирает. Это только кажется, что он среди людей живет, но по сути своей он один, никто со стороны не может ему помочь. - почему-то медленно, не поднимая ни на кого глаз, произнес Тимур.
  
  
  Разговаривать больше ни о чем не хотелось. Толпа в комнате постепенно рассосалась, осталась только Анна, продолжавшая в углу на диване в одиночестве листать свой журнал. Фомич попрощался. Тимур, Леночка, Лёпс и Анна вышли из подъезда.
  
  
  4
  
  Дождь прекратился. Ярко горели фонари, мокла в лужах опавшая листва. Печальная, нежная, зовущая в неизведанное, играла в чьих-то окнах музыка...
  
  Ребята решили пройти пешком до "Панорамы". Это было любимое кафе Тимура, уютное, тихое, с живой музыкой. Оно находилось на последнем этаже пятнадцатиэтажного дома. Тимур снова оживился, стал расспрашивать Леночку и Анну об их увлечениях, интересах, рассказывал о превратностях судьбы.
  
  Лёпс шел молча, поочередно рассматривая то Анну, то Леночку. Высокая, стройная, с умным и строгим лицом Анна одновременно пленяла и раздражала Лёпса. Холодная мимолетность взгляда неулыбчивой Анны втайне уязвила его. Лёпсу показалось, что в глубине своей души она его презирает. И он внутренне напрягся, чтобы защититься от нахлынувших на него детских воспоминаний. Лёпсу захотелось узнать ее поближе, доказать, что он не тот человек, на которого можно смотреть с пренебрежением и презрениемЛеночка тоже волновала его воображение. Лёпса завораживали ее фигура, походка, тихий мелодичный голос, необычайно мягкая проникновенная улыбка.
  
  Улыбающаяся Леночка казалась ему светящейся изнутри от собственной радости.
  
  Лепсу захотелось понять обеих: невозмутимо-строгую Анну и трепетную Леночку, проникнуть в их мысли, узнать, что их привлекает в жизни. ,чего они боятся, в чем тайна и слабость этих так внешне непохожих девушек.
  
  В кафе он сел между Анной и Леночкой. Вежливая строгая холодность Анны не смутила Лепса, он первым начал разговор. Ее темные зеленые настороженные глаза оценивающе-высокомерно скользнули по лицу Лепса. Он хотел отстоять себя перед этим взглядом любым способом, любыми средствами. Пришли во множестве воспоминания. Одно время он играл в поселковой рок - группе со смешным названием "Оба-на". Лепс любил гитару, но гитаристов было много, и его взяли ударником. Тогда он и подсел на тяжелый рок. И теперь он с увлечением рассказывал о Брендоне Ли, перечислял все достоинства и недостатки нашумевшего в свое время альбома Лакримозы "Инферно".
  
  Тимура перекосило от отвращения:
  
  - Я один раз только у приятеля слышал. Такое ощущение, что все живое, насыщенное эмоциями, радостью и энергией им чуждо и неприятно. И они все хотят уничтожить. Психически здоровые люди такое слушать не могут.
  
  - Зря ты так. Это просто показное презрение к миру, - снисходительно улыбнувшись, произнес Лёпс, - Когда плевать на смысл и все становится нипочем, жизнь делается наиболее осмысленной.
  
  - О чем ты, Лёпс, вообще, говоришь? - возмущаясь, скороговоркой частила Леночка:
  - Их музыка - убийственна, разрушительна. А их пресловутое показное презрение к миру приводит к непоказному презрению человеческой жизни. Их фанаты идут на убийство. Разве это осмысленный поступок: сначала убить, а потом съесть свою маленькую сестру? Это какой-то современный изощренный каннибализм.
  
  Лёпс удивленно приподнял брови, оказывается эта цыпочка и про такие события из их творчества знает.
  
  - "И накормлю их плотью сыновей и плотью дочерей их и, будет каждый есть плоть своего ближнего, находясь в осаде и тесноте, когда стеснят их враги и ищущие души их", - с пафосом процитировал он: - Между прочим, Третья Книга Моисея.
  
  "Съесть печень своего убитого ребенка или любимой девушки, или в худшем случае врага". От этой мысли Лёпс поморщился. К подобному поступку он еще был не готов. Но, тем не менее, мысль эта плохой ему давно не казалась, и он мог думать об этом без содрогания. Существует же в Китае ресторанчик под названием "какое-то там ребрышко", и ходят туда не только из праздного любопытства.
  
  - Лёпс, ты с каждым разом меня все больше поражаешь, - сделал ему комплимент Тимур.
  - Внутри себя я ношу всё то, что значимо для меня.
  
   Высокопарность собственных слов изумила его. А Леночку, Анну и Тимура, заставила посмотреть на него с интересом.
  
  Слова сами срывались с его языка, теперь его мучила потребность высказаться, перевести свои ощущения на язык слов:
  
  - Почти все люди живут в разладе с самим собой, в темноте, в отрыве от реальности и в непонимании того, для чего вообще они живут и чего хотят от жизни.. Словно автоматы, бездумные, бездушные. Пустые человеческие оболочки. Страшно. А музыка "Лакримозы" дает ощущение того, что ты живешь совершенно иначе. Появляется чувство, что ты один в мире, что можешь сегодня или завтра умереть. И тогда из тебя лезет все то, что ты собой представляешь на самом деле. Как у парня, что сестру замочил. А до остального мира тебе совершенно нет никакого дела, потому что ты один. Ты чувствуешь себя. Это в тебе сейчас бушуют страх, радость, ярость, ненависть, гнев. И это чувство не просто живет. Оно пробуждается, оно растет в глубине разорванной души, и душа бушует, бунтует, требует выплеска адреналина. Убийство и агрессия ни как не связаны с каким-то реальным объектом. Он случайно подвернулся под руку.
  
  - Тебе бы в адвокаты податься, любого маньяка оправдаешь, - иронично заметила Леночка. - А как же мораль, как нормы этики? Ты ведь среди людей живешь, а не среди леса.
  
  - Мораль ведь разная бывает, - пришел на помощь Лепсу Тимур: - Есть, которая от сердца идет, а есть, которая от ума. А еще есть идейная, ее-то общество и хочет сделать "совестью" своих граждан. Такой своеобразный путь к всеобщему раю, для всех вместе и каждого по отдельности. Посмотрите, что по телевизору насаждается.
  
  - Обществу без морали нельзя, - снова заговорила Анна: - Мораль хранит его устои, служит его цельности. А "Лакримоза" - это бессовестная, бесстыжая, безнравственная, разрушительная мораль. Это просто смесь тупости, упрямства и демонстративности в правоте первобытных моральных догм. Как мораль фашизма. Человеком движет страх. Страх жгучий, гибельный. И он, испытывая ненависть к себе, преследуемый своими чувствами, готов уничтожить весь мир, взорвать его ядерными бомбами, чтобы все пропало, рассыпалось пеплом... И в первую очередь, чтоб закончились его мучения. Поэтому, Лепс прав, объект случаен. Не подвернись объект, пострадает субъект. Но парадоксально то, что обществом подобное не осуждается. Потому что общество проповедует мораль, а не нравственность. Любить и сострадать, испытывать нежность, благоговение мало кто может в современном мире, потому что это не мораль, а нравственность. А нравственности в школе не учат, ей учат в семье.
  
  Лепса взволновали ее слова, он с любопытством посмотрел на Анну. Она сидела прямо. Ее лицо при ярком свете казалось спокойным и умным, настороженные зеленые глаза в упор смотрели на Тимура. Что-то Лепса в ней манило, завораживало, притягивало, а что-то казалось неправильным, отталкивающим.
  
  Он услышал мягкий голос Леночки:
  
  - У меня в голове промелькнула такая картинка: эмоции в облике гаденышей пробивают яичную скорлупу. Они долго бились, чтобы ее взломать, ведь яйцо было душой, которую им надо разрушить, а разрушив ее, оглядываются: куда они поползут дальше, кого будут жалить и кого плодить и разрушать.
  
  Анна с пониманием смотрела на нее, ее глаза заблестели:
  
  - А мне больше всего нравится "Апокалиптика", особенно контрабасное соло "Мастер кукол". Там ритм, жизнь, движение, борьба, смерть и новое рождение. То чувствуешь себя первобытной дикаркой, убегающей от стаи голодных волков, то языческой жрицей, повелевающей духами огня, то поселянкой, защищающей своих детей от захватчика-варвара, вокруг тебя горящие селенья и связанные скорбящие пленники. То вдруг оказываешься в средневековом английском замке с его серенадами, менестрелями, пажами и утонченными дамами. И тут же видишь себя в центре все сметающего на своем пути татаро-монгольского полчища. Вокруг лошадиные морды в пене, слышатся гортанные крики кочевников, и кажется, что тебя, маленькую, беззащитную девочку, вот-вот затопчут бешено мчащиеся кони. То ты становишься на время ветром, а потом оказываешься в огромном кишащем людьми и машинами мегаполисе, где никому нет до тебя никакого дела.
  
  Лепс с интересом смотрел на Анну. В этой неприступной, гордой, холодной и какой-то самоуверенной на первый взгляд девушке, горели и желание, и страсть, бушевали эмоции. Детская, странно красивая улыбка, преобразила ее прежде равнодушное, похожее на маску, лицо.
  
  Он вдруг поймал себя на мысли, интересно, как выглядит она, когда целуется и занимается сексом. Лепс перехватил взгляд Леночки и посмотрел туда же, куда и она- вниз.
  
  По обеим сторонам ярко освещенной улицы спешили люди .Словно муравьи, они меняли свое направление, разбегались в разные стороны. Машины торопливо, чуть ли не цепляя друг друга за бока, скользили по переполненной трассе. Сверху из "Панорамы" казалось, что многоэтажка стоит. А вокруг нее медленно вращается город: улицы, дома, дороги, машины, люди. Даже казалось, что звездное небо тоже вращается медленно над головой, вращается вокруг "Панорамы".
  
  Неожиданно для себя Лёпс сказал задумчиво:
  
  - Человек-это как бы точка пересечения во времени и пространстве разных явлений мира, разных мнений, разных людей. Такой уникальный и бесценный эксперимент природы. Каждый ищет свой путь. Каждый идет своей дорогой.
  
  -Всё целесообразно и гармонично,- подхватила разговор Анна.
  
  Но Леночка неожиданно возразила:
  
  - Разве может гармония состоять в том, что сильные пожирают слабого? Как могут быть целесообразными войны, унижение, убийства, всякое насилие?
  
  -Ты, прямо, как школьница рассуждаешь,- бросил беглый взгляд на Леночку Лёпс:
  
  -Обычные законы природы. В человеческом обществе , как и в животном мире происходит естественный отбор. Выживает сильнейший.
  
  -Чаще - подлейший,- заметил Тимур,- Просто, Леночка, в мире сейчас царит гармония низшего порядка. Она не такая совершенная и не такая прекрасная, какой была задумана первоначально. Всё испортило грехопадение человека. Если бога нет в душе-то всё дозволено. Отсюда и вывод: каждый идет своим путем , и каждый ищет свой путь к себе.
  
  -Только если пользы он приносит много, а сам при этом лучше не становится, то грош цена его жизни и его талантам, и ему самому - ни на кого не глядя, словно обращаясь к самой себе, сказала Леночка.
  
  Вскоре Леночка с Тимуром ушли.
  
  Лёпсу не хотелось уходить из кафе, он заранее знал, что ночь будет мучительно долгой, бессонной, безнадежной. Он боялся сегодня как никогда своего одиночества. К тому же его сильно волновала Анна. Слабый аромат ее волос, ее манера сидеть, ее движения, красивые плечи, длинные тонкие пальцы, вспыхивающие огоньки в ее настороженных глазах и тонкая пульсирующая жилка на ее нежной шее занимали его воображение.
  
  Ранимая, впечатлительная, немного капризная Анна была старше Лёпса на пять лет, она окончила математический факультет, училась на программиста. Лёпс тоже хорошо знал компьютер. Он даже после школы поступил в педагогический на отделение информационных технологий, да вмешалась маменька.
  
  Лёпс судорожно сглотнул, вспоминая момент зачисления на математический факультет. Почему он тогда послушал сестру и маменьку?
  
  Воспитывавшийся маменькой и сестрой Лёпс был убежден в своей талантливости и гениальности. В семь лет папенька на каратэ привел, да только скоро нос там Лёпсу расквасили. И маменька в секцию больше не пускала: "кровь у нас дорогая, нечего ее задаром другим показывать". Он и на гитаре играл , и стихи писал, и в баскетбольной команде лучшим нападающим был, пока лодыжку не сломал. В 13 лет первое место по шахматам в районе занял среди школьников. Ни один школьный вечер не обходился без Лёпса, ни один концерт. А когда в четырнадцать лет руку сломал и она долго срасталась, маменька его к физику и пристроила. За год компьютер освоил, как свои пять пальцев, и все системы операционные и языки программирования.
  
  Физик тогда сказал "Все! Можешь больше не ходить ко мне, все что знал - тебе показал и всему научил. В жизни тебе это все пригодится, вспомнишь еще не раз меня добрым словом".
  
  Лёпс вспомнил себя в том возрасте и усмехнулся. Прав был физик, многого тогда Лёпс не понимал. Учил его физик, а Лёпс думал тогда "когда же я играть начну в компьютерные игры. Димон-то на своем "Денди" уже шестой уровень осваивает, а я какие-то окошечки да файлики туда-сюда переставляю, да разномастные рисунки в программках делаю".
  
  В десятом классе Лёпс сам программу по литературе написал. Из областного центра приезжали, предлагали на программиста в Москве учится.
  
  Только маменька с Ежевикой возмущаться стали, доказывать всем, что он по природе своей гуманитарий. Какой из него программист, если у нас в роду все гуманитарии. И что это за профессия такая - программист. Ему, мол, не за компьютером с железными внутренностями сидеть надо, а с живыми людьми общаться. Разве без людей чего-то в жизни добьешься?
  
  Вон, Ежевика машиностроительный техникум закончила, а пять лет по специальности устроиться не могла. Хорошо хоть вакансии новые в школе открылись и маменька ее в педагогический институт пристроила вовремя, и пользуясь своим положением ставку приличную и зарплату достойную для нее выбила. И Лепсу тоже надо что-то достойное, пусть с людьми работает. Люди заметят его усердие, в начальники выдвинут. А лучше сразу после института в начальники идти. И зачем в Москву, когда в Башкирии институтов и родственников полно?
  
  Лепс подал документы сразу в два института, но маменька убедила всех, что филиал Московского института, да еще и профессия, связанная с международными отношениями - это круто, это значимо. И что они с папенькой могут позволить себе оплатить самое лучшее, самое престижное образование для своего единственного сыночка - своей надежды и опоры...
  
  Документы из педагогического ему пришлось забрать, хотя его уже там зачислили на бюджет.
  
  Лёпс думал про себя, рассказывал о себе. Слушал внимательно Анну, просто и уверенно глядя ей в лицо, вовремя улыбался, во время кивал, во время задавал вопросы, вовремя высказывал свои замечания. Он поймал себя на мысли, что Анна по сути своей такая же одинокая, как он. Так же как и он, она боится своего одиночества и ощущает себя чужой и в этом огромном городе.
  
  И также как и ему, Анне хочется казаться искушенной в жизни. И Анна казалась ему очень красивой. Лёпс растерянно взял ее за руку, поиграл с ее дрожащими пальцами.
  
  Вспомнил Виталика с его безаппеляционным суждением о ней, и неожиданно для себя и ее сказал:
  
  - Поехали ко мне.
  В такси он рывком прижал к себе Анну и обдал ее внезапным огнем поцелуев.
  
  
  5
  
  
  Утром, наливая Анне крепкий кофе в свою любимую кружку, Лёпс сказал:
  
  - Ты - странная девушка, тебе действительно безразлично, что будет с нами?
  
  - Хочешь, я расскажу тебе о своем сегодняшнем сне? - неторопливо помешивая ложечкой сахар, не поднимая на него глаз, сказала Анна.
  
  Лёпс, кивнув головой, выжидающе уставился на нее. Она настороженно посмотрела ему в глаза и стала медленно читать свои стихи:
  
  Во сне был звон...
  Пространство разделилось на две части,
  Две половины.
  
  
  Или на два мира, или на двух меня?
  
  
  Одна - все то, что можно назвать любовью,
  Светом, радостью и счастьем.
  
  
  Другая - тьма, тягучая и злобная,
  Засасывала цветом, пустотой.
  И в понимании моём казалась черною дырой,
  Воронкой липкой и стремительной.
  В ней, на дне - вся мерзость бытия.
  
  
  А я - пылинка между двух миров,
  Как между молотом и наковальней,
  Не телом, а душой. Не разумом, а чувствами.
  
  
  Душа в горниле между двух стихий металась,
  В испуге судорожно сжалась в какой-то точке
  В облике Вселенной
  И чувствовала всю боль страданий и разлуки,
  И нежность, и любовь, и отупелость скуки.
  
  
  Ее пытались вобрать в себя и свет, и тьма,
  То растворив в себе, объять, то поглотить.
  
  
  Душа сопротивлялась:
  уплотнялась, как скатный жемчуг
  или растекаясь, дробилась, словно капля ртути,
  И вновь слипалась, превращаясь в паутину
  Или рыбачью сеть,
  Чтоб пропустить пространство сквозь себя...
  
  
  Но тьма и свет не смешивались меж собою...
  
  
  Воронка чувств, сменяющих друг друга,
  Мятый ворох забытых ощущений.
  
  
  Где я? Что я? Кто я?
  Два мира сжались, выплюнув меня.
  И я проснулась...
  И снова тайна Бытия...
  
  Лёпс не знал, что и сказать, Он ожидал чего угодно, какого угодно ответа на свой вопрос, а вместо этого получил откровение.
  
  Сейчас его правда заключалась в том, что ему нравится Анна. И умом, и внешностью, и интеллигентностью, и главное тем, что одна - одинешенька она на свете, в роддоме брошенная, в детдоме воспитанная.
  
  "А характер, а характер, - улыбнулся он про себя, - и поменять ей можно, если вдруг не сойдемся."
  
  Но Анна через неделю уехала в Самару, там ждала ее работа. И Лёпс снова остался один.
  
  Он в очередной раз изменил свой имидж, в его гардеробе появились черные рубашки , водолазки и футболки, он стал увлекаться теологией, мистикой, с упоением читал Шарля Бодлера, Гаутмана, Шопенгауера, Ницше, Гурджиева. Стал меньше ходить вечерами в кафе и пивнушки, сидел либо у Фомича, либо дома, читал книги и слушал музыку.
  
  
  Ежедневно он получал по электронной почте длинные письма от Ани, перечитывал их по несколько раз. Анна делилась своими переживаниями, писала длинные стихи о том, что чувствует, рассказывала о своих снах. Лёпс завел записную книжку, куда записывал стихи Анны Ахматовой и Марины Цветаевой, Анины стихи и свои. Жизнь полна была ожиданий и надежд. Он начинал задумываться о смысле жизни, о своем месте в этой жизни, пытался определить свои способности , разобраться в себе.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"