Ловцы Слов : другие произведения.

Хрустальные Звёзды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ноябрь, предзимье, Северная Америка. Казалось бы, что может случиться на тихой ферме? Жди себе снега да Рождества, вот и все приключения. Но тут в размеренную жизнь семьи Шеверсов врывается стихия - и всё летит кувырком. Лес меняет свою природу, обзаводится лианами и ошеломительно пахнущими цветами. Дом открывает неожиданные секреты, до поры хранившиеся в полутьме чердака. Поблизости заводится пугающий до дрожи Белый Морок, которого не боится только Генерал Хомяк, мужественный и немногословный. Кошка Фанни, гордая и неподкупная мать-одиночка, носит своим детям тропических бабочек. Таинственный мистер Хэмиш, приходящий с сильным ветром, кто он - друг или враг? Загадок всё больше, а ответов пока нет... Похоже, только дети, Лиса и Макс, оказавшиеся в самом центре этой невероятной истории, смогут собрать цельную картинку из рассыпанных пазлов - потому что детское сердце умеет видеть изнанку мира и любить, превозмогая страх.
  Глава 1
  
  Старые рамы с дребезжанием распахнулись.
  
  Крупный дятел, чёрным оперением и красной "шапочкой" напоминающий кардинала, выпорхнул из дупла клёна, растущего перед домом. Из окна второго этажа высунулся темноволосый вихрастый мальчишка в широком свитере с подкатанными рукавами. Он поправил съехавшие на нос очки и закричал, обращаясь к кому-то внизу:
  
  - Лиса, под кроватью её тоже нет!
  
  Из-под лестницы у террасы донеслось лязганье, что-то с грохотом перевернулось, после чего послышалось сдавленное чертыхание.
  
  Девочка-подросток, пятясь, выползла из-под потемневшего от дождя настила и разочарованно пробормотала, отряхивая руки от паутины:
  
  - И здесь нет.
  
  Бросив быстрый взгляд на младшего брата, она скорчила трагическую гримасу и воскликнула, воздев руки к небу:
  
  - О, вечный творец миров Тайова, летящий над бездной на шёлковых нитях паучихи Кокъянгвиити, которая неустанно сучит их из собственного брюха и прядёт наше мироздание! К тебе взываю!
  
  Мальчик округлил глаза и покрутил пальцем у виска, но небо ответило отдалённым громовым раскатом, и Лиса, кивнув сама себе, продолжила:
  
  - О, мать Кокъянгвиити! Когда-то ты сплела паутину этого мира: и звёзды, чтобы было куда расти, и горы, чтобы стать ближе к звёздам, и леса для зверя, и реки, полные рыбы, и духов, чтобы всё это охранять. И людей, которые открыли глаза, чтобы сказать, как хорош четвёртый мир Тайовы, тоже сплела ты, паучиха Кокъянгвиити. К тебе взываю!
  
  Единственный зритель этого артистического представления перевесился через подоконник. За сестрой он наблюдал со всё растущим любопытством.
  
  - Не ушла ли в Священный Лес - тот, что за курятником, - наша Фанни? Ответьте нам, духи!
  
  Девочка запрокинула голову, закрыла глаза, и на её лицо упали капли дождя.
  
  И голос сверху ответил ей:
  
  - Я думаю, она всё-таки на чердаке.
  
  Лиса открыла глаза, вздохнула и разочарованно посмотрела на младшего брата, ехидно ухмыляющегося из окна:
  
  - Вот из-за таких как ты, Макс, древние духи и ушли в леса!
  
  Так Лиса и Макс Шеверсы четвёртый час искали кошку.
  
  Эта тощая трёхцветная приблуда жила на ферме уже года полтора, но до сих хранила независимость и входить в семью на правах одомашненной не желала. Понятно, что независимость её была скорее условной - миску с кормом, который щедрой рукой отмеряли ей в семействе Шеверсов, она опустошала мгновенно, но никаких вам почесать за ушком или подставить пушистое брюшко - увольте, вот ещё глупости! Крыс и мышей, правда, душила исправно, и за это на её нелюдимость закрывали глаза.
  
  Но вот она пропала, и без неё стало как-то неуютно. Понятное дело, Фанни была не единственным животным на ферме: водились здесь и куры, и кролики, ещё несколько конюшенных котов и один домашний, собака Шинук, старая коза Мэгги и даже лошади. Но дети знали, что кошка вот-вот должна окотиться, и утаить такое чудесное событие, как новенькие котята, с её стороны - как хотите, но это форменное свинство!
  
  С самого утра Лиса и Максим прочесали все возможные кошкины схроны на конюшне и в хозяйственном сарае, потом проверили все её тайники в доме и даже на всякий случай прошерстили ближайшие кусты на границе леса, но кошки нигде не было.
  
  Оставался тот самый чердак - место для детей строго-настрого запрещённое, о чём красноречиво говорила прочная дверь, запертая на амбарный замок. Ключ, впрочем, никто не прятал, он висел на огромной связке с прочими, но дети не спешили нарушать запрет. Отец уже с год собирался провести там свет и сделать ремонт, но пока никак не доходили руки. А бродить по тёмному чердаку, где в углах клубятся тени, а толстые, потемневшие от времени балки, заплетённые липучей паутиной, так и норовят подставиться под твой упрямый лоб - удовольствие такое себе. Лиса, во всяком случае, думала именно так. Возможно, у Макса были другие мысли на этот счёт, но его никто не спрашивал, а в одиночку отважиться на подобную вылазку он точно бы не рискнул.
  
  С чердаком у Макса было связано очень смутное и очень страшное воспоминание. Стоило ему только посмотреть на дверь, туда ведущую, как ему казалось, что он слышит пронзительный крик Лисы и чувствует какой-то приторный запах. Несколько раз он пытался заговорить об этом со мамой, но та всегда отвечала, что Максу просто приснился дурной сон, а Лиса и вовсе замыкалась и разговаривать на эту тему отказывалась. Только однажды призналась, что сама не помнит, что случилось "в тот день".
  
  Но если на чердаке действительно обосновалась кошка, это меняло всё. Как она могла туда попасть? Лиса думала, что её случайно впустила мама, когда относила на чердак какое-нибудь старьё, а Макс почти не сомневался, что она забралась по ветке старого дуба и пролезла в щель между крышей и стеной.
  
  Дом был старый, но крепкий и тёплый. Его строил ещё дед, много лет назад, а отец Лисы и Макса, Джон, позже вывел террасу и сделал большой ремонт. Гостиная, декорированная дубовыми панелями, казалась бы мрачноватой, если бы не большие окна, светлая мебель и картины с живописными летними пейзажами на стенах. Почти вся мебель в доме была сделана дедом либо привезена им из многочисленных путешествий, и Шеверсы только после его смерти обновили обстановку. Был в гостиной и камин, в котором холодными вечерами плясало живое пламя, и, пока за окнами ведьма-зима заметала сад снежной метлой, вся семья, включая собаку и кота, собиралась у камелька. Дверь из кухни вела на просторную крытую террасу, где с началом тёплых дней появлялось кресло-качалка, предмет вечных споров Лисы и Макса. Ближе к лету на террасу переносили канареек, и если дети забывали вечером набросить на клетки тёмную ткань, утро начиналось для семьи с первыми лучами солнца. Канарейки, распевшись, будоражили своими трелями всю птичью округу, а заодно собак, кошек и беспризорных енотов. Также на террасе стояла барбекюшница, и в следующем году, с началом летнего сезона, отец пообещал Максу открыть первый секрет приготовления жареного мяса - еды для настоящих мужчин. Уютная терраса, с весны до поздней осени оплетённая с двух сторон виноградом, была любимым местом для семейных ужинов летней порой, а с началом холодов всё семейство собиралось в гостиной, за большим дубовым столом, оставленным в память о старшем мужчине семьи.
  
  Семье Шеверсов принадлежало около четырёхсот акров земли. Стоили эти угодья недешево, и одноклассники не раз спрашивали Лису, был ли её дед богатым человеком. Лиса лишь пожимала плечами. Насколько она помнила деда, он походил скорее на человека не от мира сего, чем на удачливого бизнесмена. Он знал всё о земле, о растениях, при нём яблоневые сады каждый год приносили обильный урожай, а вино покупали лучшие рестораны из соседнего города. Когда-то "Эппл Гарден" было процветающим ранчо, но чем успешнее хозяйство, тем больше риски. Семь лет назад, в конце сентября, дед, получивший в округе прозвище "Заклинатель Урожая", погиб при трагических обстоятельствах, о которых дома старались не вспоминать, и вскоре на Шеверсов свалилось ещё одно несчастье. Непонятная болезнь поразила виноградники по весне. Стелла Шеверс винила во всём собственную неопытность, а Джон уверял её, что виной этого несчастья стал новый завод вверх по реке. Большую часть лозы пришлось вырубить, и хотя за несколько лет благодаря стараниям Джона и неустанной заботе Стеллы виноградник прилично разросся - до прежних урожаев было ещё очень далеко. Основным источником дохода для Шеверсов, как это было при деде, он пока не стал, но Стелла не теряла надежды. С каждой весной она видела, как крепнет новая лоза, как к осени наливаются сочные гроздья - и душа её радовалась. Правда, доходы резко упали, ферма едва себя окупала. Счета росли, и в начале этого года Джон начал всерьёз поговаривать о том, чтобы выставить ферму на продажу. Но Стелла, вопреки своему давнему желанию перебраться в город, уговорила его подождать. В новом сезоне - она была уверена в этом - виноградник даст небывалый урожай.
  
  Между тем, дети, вооружившись фонариками и пакетиком лососёвого желе, за которое обычно молчаливая Фанни выдавала хриплое "мря-я-у" ещё до того, как слышала тихий хруст надрываемой упаковки, отправились покорять чердак. Через пару часов должна была вернуться мама, а до её прихода Лиса планировала разграбить виртуальное Максимово королевство в "Битве Кланов", так что стоило поспешить.
  
  Лиса первой взлетела по лестнице и, поторапливая неуклюжего братца, отставшего на несколько ступенек, с усилием провернула ключ в скважине замка. Ей не надо было оглядываться, чтобы почувствовать, как Макс за её спиной отступил на пару шагов назад и вжал голову в плечи.
  
  Дверь отворилась с негромким скрипом. На пороге стояла непроницаемая тьма и пристально смотрела на Лису бездонными зрачками. "Безглазая, безголосая, сгинь!" - вспомнила Лиса свою детскую заговорку против ночных страхов и решительно щёлкнула кнопкой фонарика.
  
  - Ух, ничё себе... - восхищённо выдохнул Макс, выглядывая из-за сестры и обозревая чердачные просторы. - Это же можно тут лабораторию сделать!
  
  Идея, конечно, неплохая, но не дело, что братец успел это озвучить раньше неё. Лиса повернулась к нему и скептически приподняла брови.
  
  - Тут же света нет, ты что! Ты же умрёшь со страху через минуту, трусишка! Спорим, ты до сих пор боишься Того-Кто-Стоит-За-Шторой? - Лиса перешла на драматический шёпот. - Тощий, белы-ы-ый, колышется на ветру вместе с занавеской, а ещё у него длинное лицо и совсем-совсем нет гла-а-аз...
  
  - В тебе по весу костей больше, - огрызнулся Макс. - Ты как суповый набор ему больше подходишь.
  
  Макс действительно боялся того, который... Но не показывать же свой страх этой зловредине, которая почему-то сестрой называется! Подумаешь, всего-то на четыре года старше, так смелая уже!
  
  Лиса подумала было, что за суповой набор брат должен ответить по всей строгости закона совместного проживания, но решила, что рассчитается с ним позже, и перешагнула через порог.
  
  Кошка нашлась минуты через две. Сначала на верхней полке стеллажа, среди коробок со всяким хламом, в свете фонарика блеснули зеленым два круглых глаза, потом раздалось короткое встревоженное "мяу!", и под ноги к детям спрыгнула изрядно отощавшая Фанни.
  
  "Говорил я тебе!" - Макс торжествующе дёрнул сестру за собранные в "конский хвост" светлые пряди. Лиса была похожа на отца: с рыжевато-русыми волосами, с веснушками, высокая и крепкая, как настоящий потомок викингов. Макс, напротив, больше походил на мать: её предки были откуда-то с юга Франции, и от неё сыну передались каштановые вихры и тёмные глаза в пол-лица.
  
  - Слышь, мелкий... - Лиса покушений на свой авторитет не терпела. - Я говорить умела, когда тебе ещё памперсы пачками покупали. Много будешь возникать, интернет отключу, жалуйся потом родителям. Давай лучше кошку покорми.
  
  Наверху, в коробке, уже зашлись отчаянным криком котята. Фанни, нервно дёргая хвостом, замерла в раздумье, но голод пересилил. Да и Макс знал, чем приманить - уже разрывал пакетик, подзывая кошку.
  
  - Так, пока ты кормишь Фанни, я смотрю котят, - деловито распорядилась Лиса, цепляясь рукой за перекладину стеллажа. - А ты потом посмотришь, не переживай.
  
  Макс не успел возмутиться, как она добавила:
  
  - Ты же у нас ботаник, вот и займись животным!
  
  - Ботаника - наука о растениях, - Максим наконец-то почувствовал, что час реванша близок. - Вот об овощах я много могу рассказать - с одним так вообще живу с рождения бок о бок!
  
  Лиса, уже добравшаяся до верхней полки металлического стеллажа, запустила в брата первой подвернувшейся под руку тряпкой.
  
  ...Крошечные пятнистые комочки, копошащиеся в картонной коробке среди тряпья и рваной бумаги, выглядели такими беззащитными, что у Лисы защемило сердце. Она осторожно взяла одного под мягкое брюшко и поднесла поближе к лицу. Котёнок тут же запищал изо всех сил, разевая беззубый ротик, и вцепился в её руку едва заметными, но царапучими коготками. Фанни, услышав его, бросила еду и мгновенно взлетела наверх. Обеспокоенно взмуркивая, она перенюхала всех оставшихся котят, спешно лизнула каждого, после чего подгребла под пушистый живот и настороженно уставилась на Лису, которая держала пятого, самого драгоценного.
  
  - Смотри, какой хорошенький! Такой трогательный... Носик розовый, маасенький, а хвостик какой крошечный, а лапки - ну посмотри же, прелесть, правда? - растрогавшись, Лиса даже забыла, что младшему братцу спуску давать нельзя ни на минуту.
  
  Макс, только что забравшийся на стеллаж, к предложению рассмотреть поближе покрытого пушком котёнка от силы трёх дней от роду, отнёсся без особого энтузиазма.
  
  - "Ноосик", "хвоостиик"! - намеренно растягивая гласные, передразнил он сестру. - Все вы, женщины, одинаковые. Только увидели младенца, так сразу сюсюкать. Скажи лучше, как нам их отсюда вниз утащить?
  
  Он пошарил по стеллажной полке и нащупал под слоем пыли тонкую не то тетрадь, не то книгу. Обложка была бархатной от пыли и между страниц что-то сухо похрустывало.
  
  Максим подтянул находку и при слабом свете фонарика с разочарованием обнаружил, что перед ним всё-таки тетрадь. Не книга. Книги он любил так же, как свои игры. Слова не были для него звуками, но долгое время оставались знаками. Говорить Макс начал поздно, а вот читать и писать выучился сам года в три и никто из обследовавших его специалистов не мог объяснить этот феномен. "Дети интернета, - развела руками одна старая докторша. - Что ему нужно дома, он и пальцем покажет, так зачем напрягаться и говорить? А что ему нужно найти в сети - то приходится читать и писать".
  
  Но к теперешним десяти годам Максим говорил так же хорошо, как его сверстники, а про себя думал, что и соображает куда лучше.
  
  Между тем Лиса, подловленная братом на маленькой слабости, почти разозлилась, но не могла не признать, что вопрос Максом был поставлен резонный.
  
  Осторожно вернув пищащего котёнка в коробку, она подняла фонарик и, подсвечивая себе подбородок снизу, проговорила зловеще:
  
  - Чтобы забрать отсюда пятерых, одного придётся принести в жертву-у... И этой жертвой станет... - тут палец её уставился в грудь Макса, - тот, кто задает много глупых вопросов!
  
  Максим не успел прибегнуть к помощи единственного доступного сейчас аргумента "вот дура!", как Лиса продолжила уже обычным голосом:
  
  - Помоги коробку отсюда снять. Не таскать же их по одному в руках, пусть сидят вместе. Внизу разберёмся.
  
  Макс поспешно свернул свою находку в рулон и засунул её под майку.
  
  Уже через полчаса Фанни со своими отпрысками переехала в новое жилище - утеплённый кошачий домик, стоящий возле подвальной лестницы. Его ещё месяц назад подготовила для неё Стелла, мама Лисы и Макса. Кошке, похоже, всё понравилось - во всяком случае, она там комфортно разлеглась и сразу же подпустила котят к соскам. Наверное, обзаведясь крикливым выводком, она поняла, что быть домашней и жить в тепле, при миске с кормом и плошке свежего молока - не такая уж плохая идея. Бывшее кошкино убежище - картонную коробку с бумажным хламом - вынести на мусорку Максим вызвался сам. Но когда минут через двадцать Лиса, вдоволь налюбовавшись котятами, шла к себе в комнату с намерением занырнуть в любимую игру, она обнаружила брата сидящим рядом с коробкой на полу и увлечённо листающим какую-то потёртую тетрадь.
  
  - Что там у тебя такое? - она попыталась выхватить тетрадь из рук Макса, но тот успел её захлопнуть и прижать к груди.
  
  - Ещё не понял, чьё это, но там много интересного. Не для тебя, - он прищурился, пристально глядя на склонившуюся над ним сестру. - Это только для продвинутых ботаников!
  
  Лиса фыркнула:
  
  - Пошли в "Майнкрафт", ботан, там разберёмся!
  
  Но Макс не поддержал эту идею. Ещё с час он сидел на кровати и листал тетрадь - в ней он нашёл засушенные листья и цветы, а ещё много странных, пугающих стихов, рисовавших в воображении Макса далекие неизведанные земли, тропические леса, где неосторожного путешественника поджидает страшный зверь, где в прозрачных озёрах водятся светящиеся собаки, где свисающие с деревьев ароматные фрукты вкусны так же, как и ядовиты. Деда Максим почти не помнил, но решил почему-то, что тетрадь принадлежала ему. Тогда, выходит, и стихи были дедовы? Кривые строчки, словно бы выведенные дрожащей рукой, местами стёрлись и некоторых слов было не разобрать.
  
  - "Панацеей от всех болезней назвать бы впору", - медленно прочитал Макс вполголоса. - "Но не стоит кричать об этом на сильный ветер..."
  
  В коридоре скрипнула половица. И ещё, и ещё раз - всё ближе и ближе. Странные звуки в старом доме давно были делом привычным, но сейчас Максу почему-то стало страшно. Он замер, напряжённо вслушиваясь, но скрип больше не повторился. Макс шумно выдохнул и вернулся к прерванному занятию. Перевернул страницу и нашёл там засушенные цветы, которых никогда не встречал раньше. Истончившиеся, но всё ещё яркие, несмотря на то, что пролежали между страниц много лет. Максим только успел подумать, что их надо будет показать мистеру Бруксу, старенькому учителю, тоже увлечённому ботаникой, как дверь в его комнату распахнулась и краем глаза мальчик заметил что-то чёрное, метнувшееся к кровати.
  
  Он закричал и вскочил, тетрадь выпала из рук, засушенные растения разлетелись по комнате, а это чёрное, с жутким безглазым лицом, зарычало, прыгнуло на него, но по пути наткнулось на стул, перелетело через сиденье, грохнулось на пол и заорало обиженным голосом, так похожим на голос сестры.
  
  Максим тоже заорал, но на этот раз от злости, потому что существо открыло глаза - и глаза эти были Лисины, тут уж сомнений не оставалось. А черный балахон был сделан из старого маминого платья, и лицо Лиса намазала краской, оставшейся ещё с Хэллоуина.
  
  Спрыгнув с кровати, Максим бросился к сестре, намереваясь на этот раз уж точно её поколотить, но та проворно вскочила и с хохотом вылетела в коридор. Сбежала вниз по лестнице, спасаясь от разгневанного брата и уже распахнула дверь, чтобы выскочить в двор, но на пороге столкнулась с мамой.
  
  - Что тут происходит? - спросила мама строго. - Ваши вопли на улице слышны!
  
  А Макс успел-таки от души пихнуть сестру кулаком в спину.
  
  
  Глава 2
  
  Ноябрь - самый тяжёлый месяц в году. Не успеешь глаза открыть, как стылая темень падает на голову беспечному человеку, расслабленному коротким индейским летом, будто ночной восьмикилограммовый кот. Так говорила мама, и у Лисы не было причин с ней не согласиться.
  
  Мама стояла на пороге, и с её волос стекала дождевая вода. А ведь только вчера ещё сияло, грело, звало на улицу, и птицы, сбитые с толку, с первыми лучами солнца пели так громко, что никакого будильника не было нужно. Лиса посмотрела на небо за мамиными плечами - застиранное до невнятно-серого цвета, оно опустилось ниже низкого: того и гляди, дом раздавит. Оставалось лишь надеяться, что сильный ветер, разгулявшийся с ночи, всё же прогонит эти противные тучи, и солнце ещё раззолотит засыпающий лес.
  
  - Ли-и-иса!! Зачем ты меня напугала? - заныл Макс. - Ма-а, Лиса меня напугала...
  
  - Молчи, ябеда, - Лиса даже голову не повернула, но сделала шаг назад, впуская маму в дом. - Мам, а ты купила лимонад?
  
  - Зачем ты его напугала? - устало спросила мама, снимая куртку. - Дети, вы кроликов покормили?
  
  - Он разрушил мою крепость, - спокойно ответила Лиса. - Как ещё можно было показать, что преступление будет наказано?
  
  Максим снял очки и потёр глаза. Он уже был готов что-то возразить сестре, но та решила поставить точку в дискуссии:
  
  - Учти, у нас гуманные законы. А кое-где тебе бы и руки ещё отрубили, - зловеще прошипела она.
  
  - Господи! - выдохнула Стелла. - А этому ты где научилась? И чем пахнет в доме? Что за запах, словно кто-то умер?
  
  - Видимо, это моя душа. - Лиса бросила гневный взгляд в сторону брата и прищурилась. - Мамуль, у тебя свидетельство о рождении на Максима осталось?
  
  - А тебе для чего?
  
  - Сдать его в агентство по усыновлению. Там без документов не принимают.
  
  Тут Максим окончательно забыл о мужской гордости: свёл брови, скривился и уже собрался завыть от бессильной обиды на сестру, но Стелла вовремя обхватила его за плечи и крепко поцеловала в щеку.
  
  - Нашёл кого слушать! - и продолжила, уже обращаясь к дочери: - Так ты кроликов покормила?
  
  - Я даже покормила твоего сына. - Лиса откинула чёлку со лба и скрестила руки на груди. - Сделала уроки. И сейчас отсыплю корм лошадям. А от этого ботаника какая польза?
  
  Польза от "ботаника" тоже была: он никогда не забывал полить цветы в доме. Растения Макс любил. Кроме них, любил он кота Боба: тот, вопреки бандитскому характеру, не казался мальчику таким опасным и непредсказуемым, как лошади. И бодучим не был, как коза Мэгги, и, играя, не прыгал на грудь, демонстрируя отменные клыки, как собака. Боба, тем не менее, уважали в доме все, включая собаку и отца, и Макс усвоил: иногда, чтобы тебя воспринимали всерьёз, не обязательно быть большим и сильным, достаточно быть смелым.
  
  Стелла, зайдя в свою спальню, выяснила, что источником омерзительного запаха оказалась голова белки, которую собака Шеверсов, Шинук, нашла на улице, три дня пыталась пронести в дом, и вот наконец, воспользовавшись отсутствием родителей и халатностью старшего подросткового населения в лице Лисы, притащила-таки добычу в родительскую спальню. В кровать. Прямиком на подушку хозяйки.
  
  Стелла ругалась, отчитывала собаку, а та лишь потешно виляла не только хвостом, но и задней частью туловища, светилась от глубинного собачьего счастья и заглядывала в глаза: ну посмотри, посмотри, какая я добытчица, со мной вы с голоду не умрёте. Стелла невольно усмехнулась, глядя на неё, и, вздохнув, потрепала "кормилицу" по голове. С этой собакой вечно приключались какие-то истории, пора бы уже и привыкнуть. Глава семейства, Джон Шеверс, давно говорил, что ещё одна выходка, и за Шинук приедет "собачий ящик", но всё в доме знали, что его угроза означает лишь одно: наведите порядок, уберите за этой глупой собакой, и закроем тему.
  
  При всей её безалаберности вредной Шинук всё же не была, преданно любила всю семью, и большего счастья не было для неё, как лежать вечерами у разожжённого камина, время от времени поднимая голову и по очереди оглядывая всех своих обожаемых людей. Хотя Шеверсы были уверены, что с таким же обожанием она смотрела бы на забравшихся в дом воров. Ещё бы показала, где деньги лежат - только бы приласкали.
  
  Тем временем Лиса, набросив лёгкий дождевик, выскочила на крыльцо - и застыла на пороге, ёжась от пронизывающего ветра. Лес шумел всё сильнее, высоченные сосны гнулись, жалобно скрипя и потрясая мохнатыми лапами. Лисе представилось, что где-то там, из глубины леса, идёт к её дому угрюмый великан Вендиго, вечно голодный, разбуженный от долгого сна; недовольно качает взлохмаченной головой, на волосах позвякивают сосульки, взгляд его стылых глаз погружает всё живое в оцепенелый сон. Вот он злится, с размаху бьёт ледяной своей ладонью по верхушкам деревьев, сосны стонут, моля о пощаде - а Вендиго всё ближе, ближе, и сердце его - кусок льда, и в глазах его - бесконечная зима...
  
  Девочка тряхнула головой - вот же чушь! - и улыбнулась. Это Максу впору бояться таких глупостей, а она уже выросла из сказочек! Хотя... Дед классно умел их рассказывать, она хорошо помнила все эти индейские легенды в его пересказе - и помнила своё нетерпение в ожидании ежевечерней сказки, и восторг, и сладкий ужас, и тёплый дедов голос, негромко звучащий в полутёмной комнате.
  
  Но всё это было так давно, что уже похоже на сказку. Вендиго может сколько угодно ломиться через взволнованный лес, а у неё лошади голодные, их легендами не накормишь.
  
  Отмахнувшись от разумной мысли вернуться домой и одеться потеплее, она обхватила себя руками и припустила бегом к конюшне. Через пару минут, преодолевая сопротивление ветра, Лиса не без труда закрыла за собой тяжёлые двери. Внутри было тепло, даже душно; привычно пахло опилками, сеном и пряным лошадиным потом.
  
  "Выскочила на улицу, не подумав, прямо в "школьном" плаще, - подумала Лиса. - Теперь и от него будет за версту нести". Мать ругалась: девочки в её возрасте должны хорошо пахнуть, следить за одеждой и руками, однако Лиса не видела в этом никакой проблемы. Сено, навоз, опилки? Нормальный запах, естественный. Да что там запах: только неоднократное напоминание матери могло заставить её вымыть руки или сменить пуловер... или остричь ногти... Да чего их вообще стричь, отгрызть куда удобнее!
  
  Лиса была далека от всяческих заморочек с имиджем, кокетство на дух не переносила и к одноклассницам, щебечущим лишь о бойфрендах, относилась пренебрежительно. Конечно, иногда лукавые духи нашёптывали ей соблазнительные мысли насчёт золотистых кудрей и романтических платьев, но она была увлечена слишком многими идеями, чтобы всерьёз зацикливаться на такой ерунде.
  
  Стелла однажды возмутилась внешним видом дочери, но Лиса как ни в чём ни бывало спросила, какая дочь для неё предпочтительнее: та, в голове у которой наряды и мальчики - и с перспективой неоконченной школы, или же - будущий врач.
  
  - Ох. Тогда уже лучше ветеринар, - вздохнула Стелла.
  
  - Я знаю, что лучше, - отрезала Лиса, - вы с отцом моложе не становитесь.
  
  А Макс не упустил случая, чтобы съязвить:
  
  - Врач должен соблюдать все правила гигиены. А ты - ходячий разносчик инфекции.
  
  Сейчас, набрав в подсобном помещении ведро сухого корма, девочка пошла к леваде. Полы распахнутого дождевика хлопали за её спиной на манер огромных крыльев. Лошади, увидев Лису, заволновались, принялись призывно ржать: соскучились, да и проголодались уже. Сильный ветер едва не сбивал её с ног, пока она отсыпала корм лошадям. Вороные Урано и Удерзо попытались было выяснить, кто будет ужинать первым, но победил в споре Генерал Хомяк. Игнорируя оскаленные пасти и прижатые уши (до драки дело, правда, не дошло), он протолкался к кормушке первым, опустил в неё морду и принялся мерно хрупать. Неудачливым бузотёрам пришлось ждать, пока Лиса наполнит остальные кормушки. К тому времени, когда она почти закончила, небо окончательно потемнело и проливной дождь за считанные секунды превратил землю в вязкую глину.
  
  Лиса, натянув на голову насквозь промокший капюшон дождевика, уже подбегала к дому, когда Стелла, обеспокоенно выглядывая в окно, помахала ей: мол, поторапливайся, пока погода не испортилась окончательно.
  
  Коротко звякнул смартфон, и на экране высветился красный прямоугольник со значком молнии в левом верхнем углу. В прошлом году муниципалитет опробовал новую систему, и теперь все жители небольшого городка Ласквиля и его окрестностей получали так называемые "сигналы тревоги", если ожидались сильные морозы, снегопад, проливной дождь или порывистый ветер. Для фермеров это нововведение оказалось очень удобным. Теперь они точно знали, грозит ли их урожаю град или резкие заморозки, заводить ли скот и лошадей в амбары и конюшни на ночь.
  
  Стелла же, прочитав сообщение, подумала, что особо беспокоиться не о чем: о возможности смерча в долине их предупреждают раз пять в год, но на самом деле не такое уж это частое дело. Последний раз смерч был в их краях лет двадцать назад, она тогда была немногим старше Лисы.
  
  Лиса переступила порог и принялась стягивать мокрый дождевик.
  
  - Ма-ам, - голос девочки звучал почти испуганно, - там такой ветер!
  
  Едва она успела стянуть резиновые сапоги, как при очередном порыве ветра стёкла в гостиной громко задребезжали, а Шинук, жалобно взвизгнув, поджала хвост и метнулась к двери. Спавший в хозяйском кресле кот Боб тоже поднял голову и настороженно, даже с укором, посмотрел на Стеллу.
  
  - Думаю, нам лучше спуститься вниз. - Стелла, с страхом глядя в окно, не сводила глаз с клубящихся тёмных туч, с огромной скоростью затягивающих небо.
  
  И в тот же момент сигнал тревоги зазвенел на весь дом.
  
  - В подвал, живо! - крикнула мать.
  
  Она успела схватить за руку Максима, Лиса подхватила кота Боба, а собака сама бросилась за ней.
  
  За окном раздался резкий треск, и следом за ним - оглушительный грохот. На бегу глянув в окно, Лиса увидела, что у ближней груши сломало ветром толстенный сук, молодой клён перед домом так и гнётся к земле, а в небе кружатся в шальном вихре куски черепицы, мелкие ветки и сорванные листья. Она даже остановилась, любопытство на мгновение пересилило страх. Ещё бы, такую картину можно увидеть разве что в кино, будет что рассказать менее везучим одноклассникам! В первый раз за свою короткую жизнь столкнувшись с рассвирепевшими силами природы так близко, Лиса не осознавала, чем грозит происходящее всей её семье.
  
  В стёкла застучали крупные градины. Ещё секунда, и неподалеку от дома рухнули одно за другим несколько старых деревьев, а в небо взлетели комья земли вперемешку с листвой. Лиса представила, как сейчас в левадах в ужасе мечутся и испуганно ржут лошади, а вокруг них валятся деревья, и нет никого рядом, кто бы мог их успокоить - и уже шагнула было к двери, но твёрдая рука матери толкнула её к лестнице в подвал.
  
  - Не мешкай! - прикрикнула на девочку Стелла, но по глазам матери Лиса поняла, что та тоже тревожится за животных.
  
  Максим споткнулся, но Стелла вовремя удержала его, и мальчик, спрыгнув с последних трёх ступенек, вбежал в подвал. Стелла и Лиса последовали за ним. Там они забились в самый дальний угол, подальше от полупустых винных стеллажей и от узких окон. Стелла обняла детей, прижала к себе, готовясь к худшему. Лиса зажмурилась и сжала руку матери. Сейчас ей уже стало страшно, и она вдруг вспомнила, как дед успокаивал её после ночных кошмаров. Он сажал её на колени и напевал странную песню на незнакомом языке, и, не понимая её смысла, Лиса запомнила каждое слово. Она тихо запела и крепче прижалась к матери. Всё происходило так быстро и так неотвратимо, что она чувствовала себя щепкой, попавшей в водоворот. Но вопреки её страхам буйство стихии закончилось очень быстро - резко, как и началось. В какой-то момент ветер взвыл особенно сильно, несколько тошнотворных секунд продержался на самой высокой ноте - и стих, как не было. По стеклам забарабанили крупные дробины дождя, а руке женщины завибрировал смартфон.
  
  - Вы в порядке? - услышала она голос мужа. - Поверить не могу...
  
  - Да! - Стелла поймала себя на том, что кричит, и сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить. - Да, дети в порядке... - Телефон ходил ходуном, она не сразу поняла, что у неё дрожат руки. - Дом? Не знаю, я не была наверху.... Кажется, тоже...
  
  Лиса вывернулась из-под её руки и взбежала по ступеням. Стелла услышала её крик: "Всё в порядке!", а потом писк сигнализации - Лиса открыла входную дверь и выскочила на улицу. И тут же до Стеллы донёсся испуганный вопль:
  
  - Мамочка! Ма-а-м!
  
  Стелла ринулась на крик. Максим мудро рассудил, что оставаться одному в полутёмном подвале не дело, и побежал за ней. Оба они выбежали на крыльцо перед домом и остановились. Стелла охнула и прижала ладонь к груди. Смерч прошёл от дома и конюшни в сотне метров. Широкая просека пролегла через лес, огромным следом великаньего сапога деля его на две части. Деревья в яблоневом саду вырвало с корнем. За оградой метались и ржали перепуганные лошади. В ближней леваде тоже повалило много деревьев, но, подбежав к воротам, Стелла с облегчением увидела, что все животные целы. "Виноградник! - пронеслось в голове. - Только бы не задело виноградник".
  
  Добраться до виноградника Стелле не удалось - тропу к нему завалило деревьями. Их голые надломанные ветки, торчащие копьями, угрожали любому, кто попытался бы перелезть через бурелом. Нетронутыми остались лишь несколько елей.
  
  Снова завибрировал смартфон. Перезвонил Джон, встревоженный внезапно оборвавшимся разговором. Стелла, стараясь, чтобы голос звучал бодро, сказала, что на улице, конечно, ужас что творится, но самое главное - дети, дом и лошади в порядке. А вот что с виноградником... "Я не могу туда пробраться, дорогой, но надеюсь, всё в порядке", - её голос всё же дрогнул на этих словах. Джон принялся заверять, что винограднику-то наверняка ничего не сталось, деревьев там поблизости немного, а повредить лозу даже сильным ветром не так-то просто. Он не хотел признаваться даже самому себе, что не особо верит своим словам - судя по тому, что он уже увидел, им крупно повезло, даже если пострадал только виноградник. Остаться без дома было бы куда страшнее. Но говорить всё это жене он, понятно, не стал, сказал, что скоро будет дома и со всем разберётся. Обещал быть минут через тридцать, не раньше, потому что трасса перекрыта поваленными деревьями, и ему придётся добираться пешком через лес. "Чёрт его знает, сколько это займёт", - пробормотал он, прежде чем дать отбой.
  
  Глава 3
  
  Когда накануне пришло предупреждение о штормовом ветре и шквальных ливнях, Джон первым делом убедился, что всё надежно закреплено, и убрал с террасы мебель.
  
  В отличие от отца Стеллы, перебравшегося в Ласквиль лет тридцать назад, предки Джона жили на этой земле из поколения в поколение уже несколько веков, а сам он не мыслил себя вдали от здешних лесов. Но последние пять лет выдались настолько тяжёлыми, что он всё чаще соглашался с женой: надо перебираться в большой город. Его брат переехал года три назад, забрал к себе родителей и уже не единожды намекал, что Джону с семьёй тоже были бы рады. С каждым годом в этих краях морозы всё крепчали, зима длилась дольше, ветры бушевали сильнее, а летом стали редки дожди - помимо прочего, приходилось бороться с засухой и защищать урожай от немилосердного солнца.
  
  - Глобальное потепление - оно во всём виновато! - сокрушался Джон, и Стелла с ним соглашалась, а дети следили, чтобы в доме лампы не горели понапрасну, и сортировали мусор по трём мусорным ящикам.
  
  И всё же, сильные ветра в их краях были делом привычным. Не перечесть, сколько лишь за прошедший год повалило деревьев и возле дома, и в левадах, но всё это были неизбежные хлопоты, поэтому Джон особо не тревожился. В худшем случае сорвёт с крыши черепицу, не беда, бывало и такое.
  
  Когда сегодня порывом ветра выбило дверь в офисе, и все выскочили на крыльцо - осмотреться и оценить обстановку - в первый момент они ещё шутили. Но после, проследив встревоженный взгляд приятеля, Джон поднял голову и увидел зависшую неподалёку и медленно вращающуюся воронку смерча, похожую на толстый хобот неимоверно разжиревшего слона. Cердце у него ёкнуло. Они с другом спешно запрыгнули в автомобиль.
  
  Однако стоило отъехать всего несколько метров, как машину Джона начало крутить и дёргать вверх, точно невидимый безумец-силач на спор поднимал её за передний бампер. Разразившийся в ту же секунду ливень обрушился сплошной, непроглядной стеной.
  
  Длилось это несколько секунд, а затем смерч сменил направление и ушёл от дороги, поэтому оценить масштабы разрушения Джон с ходу не мог. Только через несколько сотен метров, с трудом удерживая машину на влажном "ковре" из сбитых бешеным ливнем листьев и сломанных веток, он увидел вырванные с корнем деревья, лежащие вдоль обочин.
  
  Объехав одно поваленное дерево, Джон увидел впереди ещё одно, огромное - его тяжёлые ветви распластались на дороге как крылья гигантской подбитой птицы Рух. За пеленой дождя расплывались акварельными пятнами мигалки полицейских машин и скорой помощи. Здесь уже было не проехать: машины разворачивались, и Джон решил попробовать нижнюю дорогу.
  
  Там фермерские дома, стоящие вдоль шоссе, скрывались в тени разлапистых кедров, несколько молодых берёз повисло на электрических проводах, но серьзных разрушений Джон не заметил и вздохнул с облегчением. Эта дорога не пострадала, и он понадеялся, что смерч не дошёл до его фермы. Стелла и дети в порядке. Скоро он будет дома. Поваленные деревья тут и там да порванные провода - беда не большая.
  
  Но стоило им выехать на перекрёсток, как Джон понял, что рано успокоился.
  
  От фермы справа осталась лишь груда обломков. Черепицу и осколки стекла раскидало по дороге, а недалеко в поле виднелась какая-то перекорёженная металлическая конструкция. Джон не сразу догадался, что это качели.
  
  Ферма слева стояла нетронутой, зато в щепки разнесло старый амбар неподалёку. Перепуганные люди, кутаясь в принесённые соседями одеяла, стояли посреди улицы, оцепленной полицейскими. Поперёк шоссе лежал огромный дуб, вырванный из земли с корнем.
  
  Джону пришлось бросить машину прямо на трассе и добираться напрямую через лес, но сейчас он уже был уверен, что дома они с приятелем окажутся совсем скоро. Он опять позвонил Стелле.
  
  Стелла вздохнула с облегчением, услышав уверенный голос мужа. Дети успокаивали лошадей как могли: те уже перестали метаться по леваде и собрались у ворот пожаловаться на то, как было страшно и плохо. Спокойным был только Генерал Хомяк - ну, или хорошо держал себя в копытах. На его мужественной морде так и читалось: "Ничего, хозяйка, ничего. Самое страшное позади". Но у Стеллы почему-то защемило сердце. Мелькнула предательская мысль: вроде и дом не задело, и поваленный лес - не такая большая беда, и надежда есть, что виноградник не сильно потрепало, но самое страшное только начинается.
  
  Вскоре, как и обещал, на просёлке, ведущем от леса к дому, показался отец. Лиса бросилась к нему первая, следом подбежал Макс. Наперебой они начали рассказывать ему о происшествии дня, но он только сдержанно улыбнулся и обнял их. Лиса уловила какой-то странный запах, идущий от его одежды - не то грибов, не то прели - но не успела она удивиться, как отец отстранился. Потом велел не включать генератор и сказал: первым делом надо убедиться, что нигде в левадах не сломан забор и лошади не разбегутся за ночь. Макс, раздуваясь от важности, понёсся выполнять поручение и через несколько минут примчался обратно с известием, которое Лиса и без него знала: деревья лежат так плотно, что выбраться из левад может разве что невезучий опоссум, не набравший к зиме жира.
  
  Через несколько минут посыпался град звонков и смс-сообщений. Родственники, друзья, соседи, одноклассники и даже малознакомые люди - все, кого стихия обошла стороной - узнавали, нужна ли помощь.
  
  И тут Лиса увидела, как от ворот фермы к ним неторопливо идёт какой-то человек. И удивилась - откуда он взялся? По словам отца, по дороге к ним было не добраться, а этот пришёл, как ни в чем не бывало.
  
  - Эй, хозяева! - крикнул незнакомец издали. - Помощь нужна?
  
  Выглядел он странно для начала ноября: старомодная широкополая шляпа, тёмно-коричневый платок на шее, белая в тонкую синюю клетку рубашка, джинсы и лёгкая замшевая куртка, промокшая настолько, что казалась грязно-бурой. Но было заметно, что ему не холодно, а чёрные глаза смотрели весело, как будто прошедший над фермами ураган был всего лишь забавным приключением.
  
  Лисе он сразу не понравился. Она не любила людей, которые улыбались, когда их соседи наверняка лишились крыши над головой.
  
  - Как вы здесь очутились? - отозвался отец, а незнакомец, наконец приблизившись, протянул ему руку.
  
  - Да вот, ехал по своим делам - в соседнем городке дела у меня, мелкий бизнес, - охотно отозвался незнакомец. - Чуток не добрался, как всё затянуло, закрутило - у-у, что началось! По чистой случайности ни одно дерево не упало на мою машину. Но оба упали впереди и позади: бам! бам! - он дважды звучно хлопнул ладонями. - Точно... точно капкан захлопнулся, да.
  
  При этих словах он иронично усмехнулся и двинул шляпу на затылок, открывая лицо.
  
  - В общем, мне пришлось оставить мою малышку на перекрёстке и добираться до ближайшей фермы пешком. Вот вы - ближайшие.
  
  Он вытащил леденец из кармана и предложил Максу, но тот вежливо отказался и придвинулся поближе к отцу. Лиса видела, что и брату незнакомец пришёлся не по душе. Однако того их недоверчивость нисколько не смутила. Он развернул яркую обёртку и закинул в рот мятную "ледяшку". В короткой усмешке открылись крепкие ровные зубы.
  
  Отец, напротив, появлению нежданного гостя почти обрадовался, сказал, что сейчас никакая помощь лишней не будет, а переночевать незнакомец пока что может у них - муниципальные службы здесь работают быстро, завтра уже дорогу очистят от завалов, в этом нет никаких сомнений.
  
  - Ураган в ноябре, - незнакомец покачал головой, не переставая улыбаться, - подумать только. Никогда не слышал о таком. Меня зовут Хэмиш, Блейд Хэмиш, между прочим. Думаю, у вас найдется еще одна пара защитных очков и перчаток? Не будем терять время.
  
  До наступления темноты оставалось два часа. Всё, что могли успеть за это время двое мужчин - распилить несколько молодых кедров.
  
  Предприняли попытку перелезть через бурелом. Спиливали ветки с поваленных деревьев, но чтобы добраться до следующего ствола, приходилось вставать на предыдущий, скользкий от недавнего ливня. Балансируя на дереве с бензопилой наперевес, Джон тревожился только об одном: если что-то случилось с виноградником, у них со Стеллой не останется средств, чтобы содержать ферму.
  
  Пока мужчины работали, а Стелла готовила обед, Лиса смотрела в окно кухни и думала, какой же странный всё-таки выдался день. Накатывались сумерки, и Стелла зажгла в гостиной свечи. Вытащила из холодильника кастрюлю с утиными сердечками: Лиса, бравшая в отсутствие матери на себя обязанности хозяйки, ещё несколько часов назад замариновала их в вине, добавив туда чеснок, розмарин и тмин.
  
  - Какая ты у меня умница, - ласково заметила мама, и Лиса расплылась в довольной и лукавой улыбке. - Надо пригласить Блэйда на обед, но я ума не могла приложить, чем его угощать. А ты уже постаралась.
  
  - Не очень-то хотелось бы угощать этого мистера Хэмиша, - набычилась Лиса. Она бросила в пищевой процессор грецкие орехи, чеснок, петрушку, мяту и лимонные корки и нажала на кнопку. Вздохнула.
  
  Максим опять уединился у себя в комнате. Лиса слышала, как он возмущался, собирая при свете керосиновой лампы свой гербарий. Макс есть Макс - они чуть крыши над головой не лишились, а "ботан" над цветочками дрожит, подумалось девочке.
  
  Вышел брат только к накрытому столу, и то - поел наспех, не расставаясь с тетрадью.
  
  Джон выглядел спокойным, но Стелла понимала, что он встревожен: до виноградника им так и не удалось добраться.
  
  Пока остальные ели десерт, Макс сидел за столом тише офисной мышки и кропотливо подшивал обратно выпавший лист. Мистер Хэмиш предложил помочь, но мальчик отрицательно покачал головой, желая лишь одного - как можно скорее улизнуть к себе. Однако, воспользовавшись его минутной заминкой, неугомонный гость потянулся через стол, взял тетрадь и с любопытством стал её листать.
  
  - Откуда она у тебя? - спросила мама.
  
  - Нашёл на чердаке. И кошку мы тоже там нашли.
  
  Максиму не хотелось признаваться, что они с сестрой побывали в запретном месте, но сейчас его больше беспокоили чёрные глаза мистера Хэмиша, впившиеся в поблекшие строчки. Ему страшно хотелось забрать тетрадь, спрятать её, чтобы никто не нашёл, а уж тем более этот подозрительный человек, но мальчик боялся показаться невежливым.
  
  Наконец мистер Хэмиш закрыл тетрадь и пристально посмотрел на Макса. Мальчик мог поклясться, что в его глазах сверкнули серебристые огоньки - точь-в-точь чешуя рыбины, блеснувшая в тёмной воде озера.
  
  - Так твоим дедом был Роджер Стоун, знаменитый путешественник?
  
  Стелла приглушённо ахнула. Мистер Хэмиш заметил, как она встревоженно переглянулась с мужем.
  
  - Вы что, не знали?
  
  Джон кашлянул и отложил в сторону салфетку.
  
  - Ну... Нам не хотелось бы сейчас развивать эту тему.
  
  Не донеся до рта кусок десерта, Лиса смотрела на родителей во все глаза. Что ещё за секреты, интересно знать?
  
  Заметив, как внимательно мистер Хэмиш наблюдает за родителями, она нахмурилась и вперилась в него недобрым взглядом.
  
  Словно почувствовав её неприязнь, мистер Хэмиш разжал пальцы, и Макс поспешно потянул тетрадь к себе, после чего прижал к груди. Слова мистера Хэмиша его заинтересовали, но расспрашивать незнакомца он не решился. Подумал только: если дед и впрямь был знаменитым путешественником, Гугл расскажет о нём куда больше, чем странный гость или родители. Любопытство Макса разгоралось с каждой секундой, но он с тоской посмотрел на погружённую в темноту лестницу и вздохнул. Он слышал, как родители сетовали, что смерч повалил столбы электропередач и разрушил электростанцию, а значит, сидеть им без интернета ещё несколько дней.
  
  - Ну дела, - мистер Хэмиш медленно потёр лоб и помотал головой, словно в замешательстве. - Не ожидал, что найду здесь потомков самого Роджера Стоуна.
  
  Лиса переглянулась с Максом. Почему-то она не сомневалась, что именно их он и искал.
  
  
  Глава 4
  
  Если очень постараться и наконец-то заблудиться, к западу от Великих Озёр, ночью, на берегу реки можно повстречать кота.
  
  Его зовут... О нет, его не зовут, он всегда приходит сам. Люди дали коту имя Боб. У него есть на этот счёт особое мнение, но он достаточно благоразумен, чтобы не спорить с теми, кто покупает ему корм.
  
  Он иначе выражает свою независимость: уходит из дома при первой же возможности. Первая возможность предоставляется ему собакой - ровно в час ночи. Пока хозяева, зевая, открывают Шинук дверь в сад, самое время проскользнуть под её брюхом, сигануть в темноту и драпать, драпать подальше - на свободу.
  
  Вот и этой ночью Боб рысцой бежал по лесу, и свобода стучалась в его сердце, как пепел Клааса. Не нарваться бы на скунса, а остальное зверьё, включая чёрных медведей, этому бравому родственнику то ли тигра, то ли леопарда было не страшно. Он летел, пружинисто отталкиваясь от земли сильными лапами, и размышлял. На воле ему всегда думалось о грандиозном.
  
  Домой он, конечно, вернётся - но не раньше, чем разберётся со своими делами. После вчерашнего ветра лес поменялся, надо проверить все свои тайные тропы между мирами - или проложить их заново.
  
  Боб делал вид, что не замечает прячущихся за старыми соснами трисквиков. Сегодня они были подозрительно тихие и едва слышно скрипели на одной ноте жалобное "сквииир-сквииир". Боб фыркнул: разны-ы-ылись, бедняжечки! Эти полупрозрачные твари, длинными гибкими телами похожие на ласок, становились опасны лишь при сильном северном ветре. Звуки, которые они издавали во время зимних буранов, были невыносимы даже для нордического характера Боба. Он по праву крови принадлежал к славному племени норвежских лесных котов, и его родословная уходила корнями в такую тьму времён, что призрачными выродками его было сложно испугать. Но визжали и завывали трисквики премерзко, стоило признать. Во время сильных ураганов даже лесная ведьма Дсоноква, старая великанша с медными когтями и землисто-серым лицом, болезненно морщилась и обходила их полянки за три версты.
  
  Когда в сосновом перелеске между стволами метнулось что-то тощее, длинное и белёсое, похожее на клок тумана, Боб нисколько не испугался. А что затаился, так это на всякий случай: мало ли, вдруг добыча? Однако белёсое так и не появилось больше: то ли сбежало, то ли умело прятаться ещё лучше Боба. Чихнув с досады, он несколько раз лизнул лапу и потёр нос. Пахло этой ночью в лесу... неправильно. Прелью. Растущей травой. Грядущей славной охотой.
  
  Странно пахло, одним словом.
  
  Кот ещё раз чихнул и мерно потрусил к дому.
  
  Через несколько минут Боб вскочил на подоконник и забарабанил лапами по стеклу. Лиса, как обычно, подхватилась на стук, молча открыла ему, сонная, немного сердитая, и сразу же улеглась досматривать сладкие предутренние сны.
  
  На всякий случай кот с важным видом прошествовал через комнату, но едва вышел в коридор, как тут же рванул со всех лап по лестнице, легко перемахивая через три ступеньки. Пробегая мимо домика Фанни, предусмотрительно сделал изрядный крюк - эта кошачья женщина не утруждала себя соблюдением этикета и при малейшем сокращении дистанции выскакивала из засады подобно пёстрой молнии.
  
  Впрочем, сейчас все женщины мира мало волновали Боба, у него была глобальная цель. Кухня манила его, как маяк - заблудившийся в шторм корабль. Половина четвёртого утра, самое время подкрепиться перед началом важного ритуала.
  
  Этот предрассветный ритуал под названием "набей собаке морду" неукоснительно исполнялся как минимум раз в месяц, и даже наличие в доме пахнущего опасностью чужака не могло его отменить. Раньше - до собаки - развлечение называлось "поймал Боб золотую рыбку", но рыбки, во-первых, войдя в раж, не били вазы и стаканы, во-вторых, дохли молча. Скучные твари, слизкие. С появлением Шинук жить стало намного веселее.
  
  Боб давно изучил все её слабости и бил наверняка. Вот и сейчас подскочил к полусонной, цапнул за хвост - и тут же отпрыгнул на середину комнаты, потешаясь, как глупая Шинук спросонья вертится волчком, пытаясь поймать обидчика. После, орлом взлетев на высокий подголовник кресла, яростно зашипел, распаляя собаку. Терпения у той хватило ненадолго - конечно же, принялась рычать и демонстрировать клыки, но, получив пару раз когтями по носу, сорвалась в громкий лай. Добившись своего, Боб одним прыжком перемахнул треть комнаты и благоразумно слинял до того, как послышались тяжёлые шаги хозяина.
  
  Собаку, конечно, закрыли в вольер. Но и Боб не лыком шит - давно разобрался, как поднимается защёлка. Как только Шинук, радостно виляя хвостом, процокала когтями в направлении хозяйской спальни, Боб, проследив за ней взглядом, благоразумно свернулся калачиком в кресле и глубоко вздохнул. Он был полностью удовлетворён собой.
  
  Через три минуты всё было кончено. Дерзкую Шинук, решившую, что сон в хозяйской постели в этот предутренний час - именно то, что ей надо, заперли в вольере под замок, сам хозяин, сдавленно чертыхаясь, отправился досыпать, а Боб вальяжно развалился в кресле, неспешно вылизывая лапы. Сиротский взгляд Шинук и её негромкие жалобные повизгивания он старательно игнорировал. Поделом ей. Некоторых глупых собак жизнь ничему не учит.
  
  Боб перевернулся на спину, сложил лапы, укрыл живот пушистым хвостом и замер с задумчивым видом. Определенно, ему не показалось, что трисквики этой ночью были чем-то всерьёз напуганы... Странно. И запах в лесу... С недавним Большим Ветром всё стало меняться, и похоже, что не в лучшую сторону.
  
  Но - поживём - увидим.
  
  Блаженно зевнув, Боб погрузился в глубокий сон.
  
  ...Утро пришло, - серое, хмурое, - уныло волоча за собой широкие полы волглого тумана, дробно забарабанило по стёклам мелкой льдистой крупкой. Правда, не успели Шеверсы и их нежданный гость толком позавтракать, как из непогоди проклюнулся бледный желток усталого осеннего солнца.
  
  За столом было непривычно тихо, лишь позвякивали столовые приборы да Макс время от времени вздыхал, тоскуя над тарелкой. Родители были невеселы: думали о множестве больших дел и ещё большем количестве мелких проблем, которые принёс в их жизнь вчерашний ураган. До сих пор непонятно, что там с виноградником. Маршруты завалены выворотнями и буреломом. Страшно подумать, во сколько обойдётся расчистка хотя бы основных трасс... И что теперь будет с семейным бизнесом? Хоть и конец сезона, а всё же можно было бы ловить удачные солнечные деньки и катать желающих по конным маршрутам - лишнего заработка не бывает, тем более перед зимой. Можно было бы, когда б не торнадо...
  
  Стелла, глядя на угрюмого мужа, вздохнула.
  
  Лиса, покосившись на задумавшуюся маму, цапнула кетчуп и, коварно прищурившись, нарисовала скучному омлету кровавый ухмылистый рот. После этого в два счёта расправиться с опасным монстром было вопросом чести. Макс, как обычно, прозевавший удачный момент, с завистью смотрел на предприимчивую сестру, давясь пресным и "очень полезным" омлетом.
  
  Отец, глянув в окно, увидел, что распогодилось, и даже просветлел лицом. Довольно кивнул и отставил кружку с недопитым кофе.
  
  - Будем работать!
  
  Мистер Хэмиш, что-то писавший в своём смартфоне, поблагодарил Стеллу и встал из-за стола.
  
  - Точно так, Джон. Работы всем хватит.
  
  Да, работы оказалось много.
  
  Первыми на ферму прибыли Риверсы. Не то чтобы смерчи в Ласквиле были привычным делом, но Риверс-старший правильно рассудил, что мусора-то точно будет много и вывозить его придётся. Его "паркетник", шурша по гравию, тащил за собой небольшой полуприцеп.
  
  Риверсы жили в десяти километрах, смерч их обошёл стороной, и самые большие неприятности, которые принёс им сильный ветер - это пара сломанных кедровых веток. Дородный мистер Риверс, в три приёма выбравшись из машины, поздоровался со всеми и отозвал Джона и Блейда Хэмиша в сторонку - как он выразился, "обсудить наше сегодняшнее дело". Обсуждал он энергично, активно жестикулируя, и ветер то и дело распахивал на его внушительном животе незастёгнутую куртку. Шантель Риверс, его жена, первым делом подошла к Стелле, вручила большую миску с домашним пирогом, приобняла за плечи и принялась втолковывать вполголоса что-то утешительное. Стелла улыбалась, кивала, но тревога так и читалась в её глазах. Сегодня, когда отпустил недавний шок, разрушения от разгула стихии стали безжалостно очевидны, и она не могла избавиться от мысли, что виноградник всё-таки понёс серьёзные потери.
  
  Лиса, засмотревшись на миссис Риверс, точнее, на её длинные, до пояса, чёрные с проседью волосы, заплетённые в свободную косу, не сразу заметила, что рядом с ней стоит рослый подросток.
  
  Она перевела на него взгляд - и едва не фыркнула от негодования, увидев широченную самоуверенную ухмылку. Ну конечно, Эндрю Риверс, кто бы сомневался! Высокий и черноволосый, как и его мать, Эндрю учился с Лисой в одной школе, их классы часто совпадали, но Лиса всякий раз при встрече делала вид, что знать его не знает. Однако в этот раз, хочешь не хочешь, ей пришлось обронить сухое: "Привет".
  
  - Как тебе сегодняшняя погодка? - Эндрю облокотился на черенок лопаты и нагло подмигнул.
  
  Лиса дёрнула плечом. Погодка как погодка, что про неё говорить? "Ничего умнее не придумал, гений пикапа?" - подумалось ей, но озвучивать это Лиса не стала, много чести некоторым. Этот Эндрю воображает о себе лишнего, думая, что если другие девчонки от него без ума, то и ей он нравится. Может, кто-то и готов глупо хихикать от его шуточек, но только не она!
  
  Независимо вздёрнув нос, Лиса вытащила из кармана плотный пакет для мусора и решительно направилась к кучам мелкого сора, которые они с Максом вчера сгребали до самой темноты. Эндрю, кажется, негромко присвистнул ей вслед, но она не стала оглядываться. Хотелось верить, что до него наконец-то дошло: им не по пути!
  
  Закончив разговор, мужчины разошлись по делам. Джон вынес из хозяйственного сарая единственную бензопилу и огляделся. Удручённо покачал головой. Сплошной бурелом вокруг. За день одной пилой распилишь не так уж много. Что ж, в любом случае с чего-то нужно было начинать, и он принял стратегическое решение: первым делом убрать все поваленные деревья в левадах, чтобы лошади не поранились, а также расчистить доступ к курятнику и кроличьим домикам. И к винограднику... Подумав о нём, он снова помрачнел. Не хотелось бы жену раньше времени расстраивать, но трезво оценив обстановку, он уже почти не сомневался, что виноградник погиб.
  
  Работа закипела. Джон и мистер Хэмиш рубили и пилили бурелом на бруски, самые тяжёлые из которых потом закидывали в ковш трактора. Стелла отвозила их на дальнее поле и сваливала там. Риверсы занялись уборкой крупного мусора. Они грузили ветки в полуприцеп хитрым способом: самую большую кедровую лапу клали снизу, а сверху накидывали ветки и обрубки поменьше. Доезжали до самого дальнего поля, тянули за нижнюю ветку - и весь остальной мусор выгружался за ней, легко, как куски растушенного мяса с противня.
  
  Ближе к полудню на ферму повалили незнакомые люди: в рабочей одежде, с мешками для мусора, со своим инструментом. Оказалось, мистер Хэмиш успел разместить просьбу о помощи в соцсетях и на местном сайте.
  
  Лиса, узнав об этом от матери, удивлённо округлила глаза: надо же, вот тебе и технически отсталое поколение! А они с Максом до этого не додумались!
  
  Со свойственной подросткам категоричностью она считала всех, кто был старше тридцати, не способными открыть собственный аккаунт в соцсетях, а те, кому за сорок, по мнению Максима, наверняка застали рабовладельческий строй. Или даже динозавров...
  
  Однако поджарый, но крепкий, с загорелым лицом, испещрённым морщинами, мистер Хэмиш был настолько энергичным и уверенным в себе, что даже опытный физиономист затруднился бы с ходу определить, сколько ему лет на самом деле. Стелла предположила, что Хэмишу немного за сорок - и не ошиблась. Почти не ошиблась.
  
  Животные на ферме отошли от волнений предыдущего дня, и после обеда Джон Шеверс и Блейд Хэмиш, вооружённые бензопилой и топорами, не знали, с чем сражаться в первую очередь: с последствиями смерча или с Генералом Хомяком, который добровольно взял на себя права и обязанности прораба.
  
  Идеальная лошадь ничего не боится. Это люди, уже рассчитав траекторию падения дерева, боялись, что в самый неподходящий момент там окажется это безрассудное животное. Или когда поднимали с земли тяжеленное бревно, готовясь забросить его в ковш трактора, но между ними и ковшом внезапно обнаруживалась полная любознательности морда Генерала Хомяка. "А тут чего? Дайте понюхать", - так и читалось на ней.
  
  Генерал Хомяк успевал быть везде и всюду. Стоило взреветь бензопиле, как за спиной у Джона раздавалось доброжелательное фырканье: "Ты не так пилу держишь. И бензин у тебя скоро закончится".
  
  Едва в одном месте успевали отмахнуться от непрошенного помощника, как он объявлялся в другом, деликатный, как ледниковый мамонт на сочной полянке: "А сахар у тебя есть? А спину почешешь? А давай я тебе ногу на ногу поставлю?". В ответ на возмущения он совершенно искренне недоумевал: мол, и чего эта женщина орёт, я ж на неё подышал только?
  
  К счастью, Джон вспомнил, что прошлой зимой начал приучать Генерала Хомяка ходить в санях. Не тратя время на сомнения, он запряг его, но к планке прицепил небольшую тележку. Так Генерал Хомяк стал рабочей лошадью и всю субботу, раздуваясь от важности, таскал свою тележку, гружёную небольшими ветками и мусором, с ужасно довольным видом.
  
  К вечеру Джону удалось добраться до виноградника. Минуты две он постоял у поля с перекорежёнными лозами, прибитыми к земле, а потом, не говоря ни слова, развернулся и пошёл прочь. Не спускавший с него глаз мистер Хэмиш снял шляпу и отёр пот с лица. В спину ему ткнулся Генерал Хомяк, словно говоря: "Чего встал? Вон там ещё поленницу набросали, грузи, приятель!"
  
  Узнав про виноградник, Стелла впервые заплакала при детях.
  
  Все выходные с самого утра к дому Шеверсов подъезжали машины. Это были друзья и знакомые родителей, а также друзья и знакомые знакомых, а ещё - родители Лисиных одноклассников и родители одноклассников Макса - словом, все те хорошие и отзывчивые люди, которых пощадил ураган, и поэтому у них была возможность помочь Шеверсам. Все эти дни до самого вечера не замолкало рычание электропил; машины с прицепами раз за разом отвозили на дальние поляны срубленный лес.
  
  После поток помощников заметно поредел - что и понятно, началась рабочая неделя, люди вернулись к обычным делам. Но Шеверсы всё же не остались со своей бедой один на один, с десяток волонтёров продолжало приходить и всё последующие дни, пока шла расчистка основной территории.
  
  В однообразных хлопотах прошло несколько недель. Приближался декабрь, а там и Рождество не за горами, но оно обещало быть безрадостным. Лиса неоднократно замечала среди волонтёров мистера Хэмиша. Она слышала от родителей, что тот снял комнату в ближайшем мотеле и помогал на многих фермах, пострадавших от урагана. Однако к Шеверсам он наведывался чаще, чем к прочим. По мнению девочки, это было как минимум странно, но кто она такая, чтобы к ней прислушались взрослые? Конечно, отец радовался любой паре рабочих рук - зима приближалась, резко похолодало, со дня на день ждали снега, а часть левад до сих пор не удалось освободить от бурелома. Так что мистер Хэмиш был на ферме желанным гостем. Работал он быстро, играючи, - словно бы и не прикладывая никаких усилий, - и постоянно что-то насвистывал.
  
  Однажды Лиса подслушала его разговор с отцом, когда одним особенно тёплым утром они пили лимонад под уцелевшим яблоневым деревом. Отец сокрушался, что не приобрёл в своё время фермерскую лицензию. Если бы она была, поленья и ветки можно было бы сжечь, но что теперь делать со всем этим поваленным лесом?
  
  - Весной это будет мёртвый лес, - сетовал отец.
  
  Мистер Хэмиш советовал раздавать бревна бесплатно всем желающим, а Лиса смотрела на лес и не верила отцу.
  
  Лес сам полыхал, как огонь в камине на Рождество - полыхал червонным осенним золотом - и никогда до этого не казался Лисе таким красивым. Может, потому, что наступало время, которое Стелла называла хрустальным: короткие дни, ранние закаты, особенный, приглушённый свет предзимнего солнца, в котором купался рыжий лес. Рыжий в то время, когда ему полагалось царапать низкое блёклое небо оголёнными ветками, а то уже и укрыться под пушистыми шапками первого снега.
  
  А ещё отец рассказал, как шёл через этот лес сразу после смерча, торопился домой, и ему всё чудилось, будто кто-то сторожко ступает за ним след в след. Больше того, приятелю казалось то же самое. Признался, что пару раз они даже оглянулись, но, понятно, никого не увидели. Рассказывал, посмеиваясь над собственным страхом: какие там шаги можно было услышать в порывах ветра и скрипе деревьев? Но Лисе почему-то стало тревожно за отца.
  
  Мистер Хэмиш, однако, выслушал Джона с серьёзным видом, потом хлопнул по плечу и заметил: мол, после такого урагана немудрено, что многие привычные вещи становятся странными. Это же потрясение как для человека, так и для леса. Нужно время, чтобы всё вернулось на привычные рельсы.
  
  Лиса мысленно с ним согласилась. Хотя своего мнения насчет мистера Хэмиша она не поменяла, да и менять не собиралась, в этих его словах была своя правота. Она ещё раз глянула на рыжеющую впереди полоску леса и вспомнила, как Фанни, по всегдашней своей привычке уходящая с ночи на охоту, позавчера утром притащила котятам странную - очень странную для конца ноября - добычу.
  
  В тот день, услышав в кошачьем домике бурную возню и писк, Лиса вытащила по одному всю пушистую, изрядно подросшую пятёрку, перецеловала очаровашек в розовые носы - и через пару секунд обнаружила, что причиной шума-гама в кошачьем семействе стала огромная синекрылая бабочка. Живая! Разве что крылья ей чуток помяла Фанни, пока несла котятам. Впрочем, это не помешало бабочке легко выпорхнуть из кошачьего домика, пролететь пол-комнаты и усесться на мамины орхидеи.
  
  Боб, сладко спящий после ночных прогулок, при виде такого дивного дива моментально встряхнулся, стрелой пролетел по комнате и резво вспрыгнул на подоконник. Но то ли недосып сыграл с ним злую шутку, то ли настигло проклятие старой Дсоноквы, но охотничья удача изменила ему. Пару секунд он пытался балансировать, однако гравитация победила, и увесистая тушка плюхнулась на пол, таща за собой кружевной тюль и пару горшков с цветами. Бабочка, величественно взмахнув крылышками, перелетела на другое окно. Похоже, такие мелочи, как неуклюжие коты, её нисколько не беспокоили.
  
  Убрав следы битвы Боба с силой земного притяжения, Лиса распахнула оконные створки и с минуту трясла тюль, пока бабочка не догадалась выпорхнуть на волю. При всём своём восхищении красивыми насекомыми прикасаться к ним она не могла - кожа на руках сразу же начинала гореть и чесаться. Эта странная аллергия началась у неё лет в семь, аллергологи долго подбирали терапию, но ничего не помогало. Дошло до того, что они заподозрили психосоматическую реакцию и рекомендовали родителям показать Лису психологам. После этого Джон предложил простое решение: обходить всяких бабочек стороной. В конце концов, на них можно просто полюбоваться издалека - как на цветы.
  
  Конечно, выпуская сейчас бабочку, девочка опасалась, что та долго не продержится, всё же на улице никак не июнь, вот-вот снежные мухи полетят. Но так у неё хотя бы есть шанс ещё пожить, а вот дома точно замучают кошки.
  
  На следующее утро уже Макс принёс в дом бабочку. Огромную, похожую на тропический цветок: ярко-лимонного цвета, с тёмно-шоколадными "глазками" по краю крыльев и с двумя длинными "хвостиками", расходящимися книзу.
  
  Показал маме, и та тихо ахнула.
  
  - Откуда такая красота?
  
  Макс сказал, что нашёл бабочку во дворе. Она сидела на изгороди из декоративного винограда и казалась уснувшей. Но дома, в тепле, встрепенулась и распахнула огромные крылья. Боб, увидев это, бросил едва початую порцию паштета и кинулся Максу в ноги. Тёрся, упрашивал, обвивал хвостом, внезапно охрипшим голосом клятвенно обещал, что только он способен как следует позаботиться об этой красавице. Разумеется, на его уловки никто не поддался. Бабочку посадили в старый аквариум, предложили завтрак из нарезанного апельсина, и Макс заявил, что отнесет её в школу, к мистеру Бруксу, у которого в кабинете хватало всякой живности.
  
  Пока шёл к автобусной остановке, в голове вертелись строчки из дедовой тетради:
  
  
  
  Дорожка, змеясь, убегает к пруду,
  
  где солнце закатное медленно тонет.
  
  Иди же, не бойся, стихи проведут,
  
  и мы обойдём тёмный гибельный омут.
  
  
  
  Вечерница выпала жгучей росой,
  
  спускается тропка в рыжеющий ельник.
  
  Иди же, не бойся, я буду с тобой.
  
  Ты скоро увидишь - таит можжевельник,
  
  разросшийся густо, секрет с глубиной.
  
  Иди же, не бойся - и тайну открой.
  
  
  
  Накануне Макс прочитал это стихотворение маме и спросил, был ли в самом деле их дед знаменитым путешественником.
  
  - Он поездил по миру в своё время, но... Это было так давно, я была совсем маленькой и ничего не помню. А потом мы переехали сюда, через несколько лет моя мама, твоя бабушка Марта серьёзно заболела, и дедушка больше не мог уезжать надолго. Сынок, я даже не знаю, что сказать, он никогда не рассказывал о своих путешествиях.
  
  Стелла пригладила упрямый вихор на макушке сына.
  
  - Наверное, твой дедушка хотел об этом забыть.
  
  Немного помолчав, она пожала плечами:
  
  - Не знаю, почему так. Возможно, не было никаких особенных путешествий, а мистер Хэмиш преувеличивает. И вот что, мой хороший... Это замечательно, что ты нашёл дедушкину тетрадь, и эти стихи, и его записи... - Стелла на секунду нахмурилась, - да, именно его записи. Я бы не хотела, чтобы ты принимал их всерьёз. Твой дед был добрым и хорошим человеком, но к старости он стал... - она снова замялась, подбирая слова, - в общем, очень странным. Все считали его тихим сумасшедшим - но это ничуть не мешало нам его любить. Главное, что ты должен о нём помнить: он был самым лучшим, любил всех нас и мы любили его.
  
  Про бабушку Марту дети знали только по рассказам матери, она умерла очень давно. А вот деда успел застать даже Максим. Дедушка умер, едва Максу исполнилось три года. Мальчик, конечно, ничего не помнил о нём, но иногда, уже на грани яви и сна, слышал тихий добрый голос, неразборчиво говорящий что-то, и на душе становилось тепло.
  
  Макс слышал и раньше, как родители вполголоса между собой говорили о деде, о том, что последние годы он почти не выходил из дома. Ему всё время что-то мерещилось в лесу и в саду. Говорил, что белый морок его ищёт и просил сберечь звёзды, когда его не станет. Конечно, никто не воспринимал его всерьёз.
  
  Но Макс решил, что непременно дочитает дедову тетрадь. Такого детального и обширного гербария он ещё не видел. И... Да, пусть что угодно говорит эта вредина Лиса, которая верит, что у старика поехала крыша, но Макс подумал, как было бы здорово, став взрослым, путешествовать, как дед.
  
  В школе Макс первым делом отправился к мистеру Бруксу. Тетрадь он положил в карман плотной папки: всегда был шанс нарваться на Джулиуса Гранта и его дружков. В прошлом году именно Джулиус стал причиной того, что Максу приходилось день за днём в одиночестве есть свой сэндвич на лестнице, ведущей в подсобку. С лёгкой руки Джулиуса одноклассники прозвали Макса Мозгоньяком, и прозвище это казалось Максу обидным до слёз. Обидчиков он избегал как мог, что только ухудшило его положение в классе. Теперь каждый его день состоял из череды мелких издёвок, и Макс никогда не знал, кто сегодня вырвал страницу из его книги, сломал карандаш или толкнул его в школьном коридоре. А так как тетрадь на проверку оказалась хрупкой, и страницы так и норовили рассыпаться, Макс, ожидавший любого подвоха, в первую очередь позаботился о её безопасности.
  
  
  Глава 5
  
  Крадущейся тенью Макс пересёк пространство от лестницы до кабинета мистера Брукса.
  
  Крыло младшей школы располагалось в старом здании. Здесь никто не удивлялся обшарпанным стенам, а в коридорах вечно стоял спёртый запах пота и каких-то вонючих моющих средств.
  
  Но зато в кабинете мистера Брукса всегда пахло мятой и свежезаваренным чаем. На выкрашенных в лимонный цвет стенах были развешаны таблицы, рисунки учеников и засушенные растения в разноцветных рамках. Широкие подоконники едва вмещали множество горшков с цветущими фиалками и пёстрыми орхидеями. Горшки для цветов дети делали сами в школьной мастерской и потом расписывали кто во что горазд. Надо ли говорить, что на яркие краски они не поскупились? Напротив окон, вдоль стены, стояли стеллажи с аквариумами. В одном из них жили два вечно сонных хамелеона, в другом - старая черепаха, а в большой клетке у окна хрустел морковью декоративный белый кролик с красными глазами. Когда солнечный свет проходил сквозь его уши, поросшие короткой белоснежной шёрсткой, они розовато светились, кролик забавно шевелил носом, и Максим с трудом удерживался от смеха. Он хотел бы себе такого же, но мама сказала, что дома с неё хватит, двух детей, двух котов, одной собаки и мужа, а если Максу так охота кролика, то он может взять на себя заботу о тех, что живут в крольчатнике в количестве двадцати штук.
  
  А ещё в кабинете мистера Брукса в этом году появились новые жёлтые парты и красные стулья, они очень нравились Максиму, и сейчас, глянув на них, он подумал, что бабочке тоже должны приглянуться эти сочные краски. Он нисколько не сомневался, что старый учитель позаботится о необычной бабочке.
  
  - Да, конечно, ты можешь её оставить... - задумчиво протянул мистер Букс, внимательно изучая бабочку сквозь аквариумное стекло.
  
  - Но скажи-ка, мой друг, где ты нашёл эту мадагаскарскую комету? - после паузы спросил он, потирая узенькие ладони и поглядывая на Макса поверх круглых очков. Был он маленький, сухонький, точно кузнечик, постоянно мёрз и в любую погоду кутался в серый вязаный жакет с растянутыми полами.
  
  После рассказа Макса учитель предположил, что бабочки жили в одном из частных домов, разрушенных смерчем, и посоветовал дать объявление в местную газету.
  
  "А, вот ещё кое-что..." - Максим достал из школьного рюкзака дедову тетрадь и положил ее на стол перед учителем. Мистер Брукс, которой был сейчас целиком сосредоточен на бабочке, сначала не обратил на тетрадь никакого внимания. Но стоило Максу открыть ее на первой странице, а старому учителю - увидеть выведенное от руки имя владельца, как он преобразился. Мистер Брукс выпрямился и протянул к тетради худую белую руку. Пальцы его задрожали, а стёкла очков запотели.
  
  - Гербарий Роджера Стоуна! - воскликнул он. - Так ты нашёл его!
  
  - Вы знаете о моём дедушке? - в свою очередь удивился Максим и уже хотел спросить, откуда мистеру Бруксу известно о гербарии, но раздался звонок и учитель суетливо подхватил свои книги.
  
  - Иди, иди же, - сказал он Максу. Серые полы его жакета дёрнулись, точно крылья гигантской моли. - Но завтра приходи обязательно, я всё тебе расскажу. Да, именно так... Всё тебе расскажу. И... - он воздел к потолку указательный палец, - непременно принеси гербарий!
  
  Вечером Макс долго листал дедову тетрадь - где вчитываясь в угловатый нервный почерк, где разглядывая зарисовки необычных цветов. Хрупкие, высохшие до полупрозрачности растения он изучал особенно бережно. Никогда прежде таких не видел, хотя увлекался ботаникой года два и собирал собственные гербарии. Цветы из гербария Роджера Стоуна явно росли в других широтах. В тропиках? Неужели мама ничего об этом не знала? Или... Знала, не хотела говорить, считала его, Макса, маленьким? Если дед в самом деле был великим путешественником, неужели этим не нужно гордиться?
  
  Не понять этих взрослых! Максим вздохнул и бережно положил тетрадь на тумбочку. Погасил свет - и в ту же секунду, зажмурившись, нырнул под одеяло. Сказки сказками, но если Тот-Кто-Стоит-За-Шторой, всё-таки существует, надежнее уснуть до того, как он тут объявится.
  
  ...Штора медленно надулась светлым парусом - и опала, на секунду обрисовав контуры длинного тощего тела, но Макс, проснувшийся от холода, этого заметить не успел. Он перевернулся на другой бок и пошарил в поисках одеяла. Не нашёл. Медленно открыл глаза. В открытое окно задувал сильный ветер, штора колыхалась крупными складками.
  
  Дрожа, мальчик подбежал к окну и уже взялся за ручку, чтобы его захлопнуть, но замер. Луна, полнясь до краёв тревожным светом, заливала лужайку перед домом призрачным серебром. Стайка бражников, кружась в завораживающем хороводе, танцевала перед Максом на расстоянии вытянутой руки. Он не успел удивиться, откуда взялись ночные мотыльки в начале декабря, как увидел у края лужайки, почти у самого леса, светло-серую лошадь. Словно почувствовав его взгляд, та подняла голову и коротко заржала, привлекая внимание. Макс с изумлением узнал Генерала Хомяка.
  
  Вот это новости... Как он выбрался из левады? Надо срочно вернуть его обратно, если он уйдёт в лес, то в темноте непременно переломает себе ноги!
  
  Не раздумывая, Макс натянул теннисные тапки, выбрался в окно и припустил по выложенной деревянными "пятаками" дорожке к нарушителю спокойствия.
  
  Похоже, Генерал Хомяк этой ночью решил до дна исчерпать запасы своего своеволия и хозяйского терпения. Увидев бегущего к нему Макса, он фыркнул почти издевательски, резко дёрнул головой вверх, от чего всколыхнулась грива - и пошёл по тропинке в тёмную гущу леса, ступая размеренно и с достоинством, точно исполнял важную миссию.
  
  Максим закричал и замахал руками, но тут же понял, что остановить его не сможет: ведь он пробежал только меньшую часть лужайки. Что же делать? Возвращаться, будить родителей? Но за это время Генерал Хомяк точно забредёт в самую чащобу и что-нибудь себе сломает. Или вообще заблудится и нарвётся на медведя!
  
  Максим принял решение. Он и сам справится, подумаешь, большое дело! Нужно просто бежать быстрее, вот и всё. Генерал Хомяк не успеет уйти далеко. Через полчаса лошадь уже будет в леваде, а Макс - дома, в тёплой постели.
  
  Дома... Дома хорошо, дома не страшно... Сомнение коснулось его ледяной ладонью. Максим оглянулся на бегу - и остановился.
  
  В доме почему-то не было света: не теплились ночники в детских комнатах, даже лампочка над крыльцом не горела, и от этого он казался бы вымершим, если бы в открытом окне не шевелилась на ветру штора. Макс представил, что кто-то стоит за тюлем, обратив в его сторону длинное бледное лицо, и прямо сейчас, сию секунду на него смотрит. Мальчику стало жутко.
  
  Но лишь на секунду - потому что Генерал Хомяк заржал громко и нетерпеливо.
  
  И Макс побежал что есть мочи.
  
  Генерал Хомяк на окрики не реагировал, знай топал себе по широкой лесной просеке метрах в пятидесяти впереди, маяча белёсым пятном в неверном лунном свете. Как Максим ни старался бежать скорее, расстояние между ними упорно не сокращалось - но и не увеличивалось. Мальчик уже запыхался от бега, когда вредный мерин остановился возле зарослей можжевельника - и свернул с тропы в самую чащобу.
  
  ...Новая тропинка уходила в густо растущий ельник, куда даже лунный свет не доставал. Максим замешкался. Ему было уже не на шутку страшно, он дрожал от холода, но храбрился, подбадривая себя.
  
  "Ну давай же! Ты же не девчонка! Генерал Хомяк совсем рядом, надо его забрать, и всё, и домой!"
  
  Светлое пятно, маячащее возле елей, которое он всё это время принимал за Генерала Хомяка, принялось медленно расти в высоту, расправило сгорбленную спину и потянуло к нему длинные когтистые руки...
  
  С бешено бьющимся сердцем Максим подхватился на постели и слепо уставился в тёмный угол. Крик рвался из груди, но он не мог выдохнуть.
  
  Кошмар ещё пару секунд подержал его в душных объятьях - и отпустил, дунув в лицо порывом холодного ветра. Макс шумно выдохнул, свернулся калачиком и в следующую секунду уже спал крепким сном без сновидений.
  
  За шторой закопошился кто-то тощий и нескладный, отдалённо напоминающий гигантского богомола. После, едва слышно поскрипывая, с трудом выпутался из складок золотистой органзы, крадучись пересёк комнату и выскользнул в коридор, неслышно притворив за собой дверь.
  
  Наутро Максим ничего не помнил.
  
  Собираясь в школу, он впопыхах уронил дедушкину тетрадь, кое-какие листки упали под кровать, но времени лезть за ними уже не было. Те страницы, которые вызывали у Макса любопытство - страницы с яркими, незнакомыми цветами, - он ещё раз проверил и успокоился, убедившись, что они на месте. Их он собирался показать мистеру Бруксу, считая самыми ценными.
  
  До уроков оставалось минут двадцать. Макс бежал по коридору второго этажа, расталкивая галдящую ребятню и спотыкаясь то и дело о разбросанную сменную обувь. Пару раз он от души чихнул, уловив непривычный аромат: сладковатый - не то цветочный, не то пряный. Непривычный. В школе только перед Рождеством пахло сладостями и имбирным пряниками, в обычное время здесь царил затхлый запах отсыревших стен, вспотевших детей и чего-то ещё химического, искусственного и опасного.
  
  Старый ботаник уже ждал Макса.
  
  - Доброе утро, мистер Брукс! У нас пятнадцать минут. - Макс был твёрдо намерен получить всю возможную информацию, и прямо сейчас. - Что вы знаете о моём деде?
  
  Мистер Брукс понимающе усмехнулся. Он был мудрым учителем.
  
  - Ты принёс дневник? - спросил он, поёживаясь и потирая сухие ладони. Ему опять было зябко, он кутался в свой неизменный серый жакет, как кутается в крылья моль. - Родители знают, что ты его нашёл?
  
  - Знают.
  
  Макс полез в рюкзак.
  
  Мистер Брукс дрожащими руками взял блюдце с нарезанным кружками апельсином и поставил его поближе к порхавшей у доски бабочке.
  
  - Я хорошо знал твоего деда, - начал мистер Брукс. - Он появился у нас много лет назад вместе с приятелем. Как сейчас помню: был сильный, почти ураганный ветер, нелётная погода. Ты знаешь, что раньше за лесом была посадочная полоса для планеров?
  
  Замолчав, мистер Брукс некоторое время наблюдал, как бабочка, медленно раскрывая и закрывая крылья, посасывает апельсиновый сок.
  
  - Ходили слухи, что он украл какой-то артефакт... Ты знаешь, что такое артефакт? Не знаешь... Но твой дед не был археологом.
  
  Мистер Брукс открыл тетрадь и провёл по странице пальцами, такими же сухими и тонкими, как хранимые в гербарии цветы.
  
  - Твой дед собирал редкие растения. Смотри, вот это Rhizanthella gardneri - подземная орхидея... Никогда не видел ничего подобного... А вот цветы кораллового дерева... А это... Даже не знаю, надо будет порыться в справочниках...- Он перевернул ещё одну страницу и с некоторым неудомением уставился на следующий экземпляр. - Ель-биалабок... ничего редкого. А вот это лапа хуонской сосны, эти сосны растут по несколько тысяч лет в лесах Тасмании.
  
  Мистер Брукс с трудом оторвался от тетради.
  
  - Да... так вот, погода в тот день была нелётная, как они нашли старую посадочную полосу, ума не приложу. Но твоему деду у нас понравилось, и первым делом он купил участок земли с лесом, где и построил дом. Его приятель у нас долго не задержался, а твой дед вскоре перевёз жену с дочкой, твоей мамой Стеллой. Сначала мы часто с ним общались. Нам было о чём поговорить: он объездил весь свет, охотно делился воспоминаниями и знаниями. Но со временем становился всё более и более замкнутым. Боялся чего-то...
  
  - Вы знаете, чего он боялся?
  
  Мистер Брукс посмотрел на Макса поверх очков, поднёс указательный палец к губам и предостерегающе прошипел: "тш-ш-ш!"
  
  - Не человека, это точно. Не знаю что. У вас ведь необычный лес. Говорят, эти земли принадлежали индейскому племени алгонквинов, но они ушли из здешних краев, давно ушли. Твой дед рассказывал, что натыкался в лесу на "целительные колеса" - круги из камней. Не ведьмины круги, нет - те, что помогают человеку познать себя и исцелить душу, соединившись с природой. - Брукс вздохнул и продолжил. - Но потом твой дед поменял своё мнение. Ближе к концу жизни он уже верил, что круги эти - западня, рассказывал, как они загораются, когда восходит красная луна. Я не думаю, что он был прав. Последние годы он уже путал сны с реальностью.
  
  Мистер Брукс закрыл гербарий и положил его в верхний ящик стола.
  
  - Ты не возражаешь, если тетрадь побудет у меня? Там много растений, которых я никогда не видел. Но я верну её тебе... верну обязательно. Ты только вот что... Если найдёшь что-то ещё, принадлежавшее деду, неси мне... Так оно надёжнее будет. И... - старый учитель сжал плечо Макса, - будь осторожен. Ваш дед не просто так спрятался в нашей глухомани. И спрятал что-то.
  
  Заспавшись, первый урок - занудную математику - Лиса решила пропустить. Родителей дома уже не было, мелкий раньше обычного утопал в школу, так что никто не мог бы помешать её вольнице. В конце концов, ей почти четырнадцать, имеет право взрослая женщина сама решить, что ей нужнее - скучная матемка или новая серия "Волтрона"? Ну, вот и решила!
  
  Соорудив трёхэтажный сэндвич, "взрослая женщина" выскочила на веранду, но замерла, увидела отца. Он стоял в центре домашней парковки, на которой в праздники, когда съезжалась в гости вся родня, размещалось до девяти машин, и, задрав голову, смотрел на деревья. Лиса хотела прокрасться незамеченной за его спиной - за опоздание и влететь могло, - но остановилась. Что-то в фигуре отца насторожило её. Он стоял без движения, застыл, словно его коснулась чья-то холодная рука и превратила в ледяную скульптуру. Его волосы не шевелились от ветра, глаза уставились в одну точку. Лисе показалось, что он даже не дышит.
  
  - Па-а, - она подошла к нему поближе и осторожно прикоснулась. Отец не отозвался.
  
  Он не шелохнулся даже тогда, когда Лиса с усилием потянула его за одеревенелую руку.
  
  За их спинами послышался шорох шин. Лиса оглянулась и увидела, что подъехал мистер Хэмиш. Он припарковал машину неподалёку, потом перекинулся через спинку водительского сиденья, ища что-то сзади. Лиса даже обрадовалась ему - она не знала, что делать, ей было страшно из-за того, что любимый отец вдруг превратился в истукана. А мистер Хэмиш уже вышел из машины и направился к ним, на ходу натягивая рукавицы и беспечно улыбаясь. Он не сразу заметил, что Джон Шеверс стоит, вытянувшись по стойке "смирно", и слепо таращится в лес.
  
  Когда до Джона оставалось несколько шагов, мистер Хэмиш громко заговорил.
  
  - Ну, - нарочито забасил он, - все дорожки в лесу мы за месяц не расчистим. И даже не за два.
  
  Джон глубоко вздохнул. Едва заметно дёрнул плечом.
  
  - Какой маршрут короче? - спросил мистер Хэмиш.
  
  Лиса не сводила глаз с отца. В его лице что-то изменилось, черты немного смягчились, словно заморозка отпустила; потом он наконец-то заговорил. Ответил, что самый короткий - тот, который раньше был помечен жёлтыми лентами. Но когда выпадет снег, протоптанные дорожки уже не найдёшь. Надо торопиться.
  
  "Да, надо торопиться", - повторил Джон, потом обронил, что оставил пилу в амбаре, решительно развернулся и зашагал прочь от леса.
  
  - Эй! - крикнул ему вслед мистер Хэмиш. - Сделаем всё вместе, я тут ещё волонтеров нашёл!
  
  И добавил, что одному такая задачка не под силу, но Лиса была уверена, что отец этих слов уже не слышал.
  
  Тогда мистер Хэмиш обратился к Лисе:
  
  - На тебя, мадмуазель, можно положиться?
  
  Лиса неохотно кивнула.
  
  Хэмиш прищурился, и этот прищур вдруг вызвал у Лисы тяжёлое чувство. Так, бывало, щурился дед, а она не любила часто вспоминать деда. Если воспоминания грозили стать опасными, она вытряхивала их из памяти, как вытряхивают одеяло после ночного сна, и повторяла про себя: "Он был всего-навсего сумасшедшим".
  
  - Вот и славно. Отцу скажи, что в лес поодиночке ходить опасно. При сильном ветре или снеге будут ещё падать деревья...
  
  Мистер Хэмиш помолчал, глядя перед собой.
  
  - Интересный у вас лес, к слову. В низине давно вся листва облетела, а у вас всё равно как сентябрь... Будто индейское лето в нём потерялось... Надо же...
  
  Лицо мистера Хэмиша застыло, улыбка вылиняла. Сейчас он смотрел на лес почти так же, как отец несколько минут назад - оледенелыми глазами.
  
  Но всего несколько секунд, потом снова заулыбался, и Лиса попятилась назад от этой улыбки, больше похожей на оскал тощей гончей.
  
  Мистер Хэмиш повернулся к ней:
  
  - Так ты ничего странного не заметила?
  
  Лиса замотала головой и, повернувшись, пошла прочь, почти побежала. Она почти достигла ворот, когда её нагнал насмешливый голос странного знакомца:
  
  - Что ж ты даже слова не скажешь, бука?
  
  Девочка обернулась. Почувствовав себя в безопасности, подбоченилась:
  
  - Мама говорит, - дерзко выдала она, - что застенчивые дети реже становятся жертвами мошенников. Почему? Они с мошенниками не разговаривают!
  
  Глава 6
  
  Вернувшись домой, Макс с радостью обнаружил, что его компьютер подключен к интернету. Но Гугл никакого Роджера Стоуна, путешественника, не знал. Тогда Максу стало интересно, что за цветы такие эти подземные орхидеи, и как выглядят хуонские сосны загадочной Тасмании, и почему мистер Брукс сказал "ничего особенного" про пёструю трёхцветную ель-биалобок.
  
  Тем временем Лиса, прихватив лук и стрелы, выскользнула из дома. В прошлом году отец взял их с Максом на ярмарку в Шовиль, где она впервые увидела ребят и девчонок своего возраста, соревнующихся в конной стрельбе из лука - и загорелась новой идеей. Новой - потому что за год до этого Лиса решила, что выиграет городские соревнования по карате, а три года назад была уверена, что станет новой звездой в школьном мюзикле. Стелла возила дочь два раза в неделю к учительнице вокала, но в конце учебного года Лиса пришла к выводу, что боится сцены и публики, и прослушивание в школьный театр пропустила. С карате дело обстояло проще - Лиса оставила это увлечение через пять недель, а на кружок рисования её хватило ровно на три раза.
  
  "Я в поиске, - сообщила она однажды Максу, который, в отличие от сестры, своим увлечениям не изменял. - Помнишь, как Шакира поёт "Попробуй всё"?"
  
  Макс предложил Лисе попробовать песок из кошачьего лотка: чего мелочиться?
  
  В этот раз Лису лишь в самом начале привлекла идея победы на соревнованиях. Но это оказалось недостаточным стимулом, и Лиса, наверное, оставила бы затею, если бы Эндрю Риверс не подписался на её страницу в Фейсбуке. Не то чтобы её сильно интересовал этот Эндрю... Но у него в друзьях была Синтия Рибо, каждый день выставлявшая свои селфи, и Лиса ревниво отметила, что выходила Синтия на этих фотографиях отлично. Так у Лисы появилась мечта. В этой мечте она рисовала себя верхом на несущемся во весь опор Генерале Хомяке, с развевающимися за спиной рыжими волосами (как у Мериды из "Храброго Сердца") и натянутым луком в руках, на тетиве которого трепещет оперённая стрела. Из непременных атрибутов ко всему этому великолепию прилагались цветущий луг и нежно-бирюзовое платье с пышной юбкой, которое практичная Лиса уже присмотрела в мамином гардеробе. Волосы должны были отрасти до пояса как раз к маю, и тогда уже ничто не помешает ей уговорить отца сделать такую фотографию. Лиса не раз предвкушала, сколько лайков она соберёт в Фейсбуке и как сразу станет самой популярной девчонкой в классе - и разом утрёт нос этой задаваке Синтии, считающей, что количеством полученных лайков можно заменить и ум, и образованность. Лучший пример - наглядный пример. Вот Лиса ей и покажет, что можно быть умной, хорошо учиться (здесь скрепя сердце она признавала, что тоже далека до идеала, но ведь и до мая ещё есть время), а красота - это дело не такое уж и сложное. Особенно красота для Фейсбука. Может, и Эндрю Риверс это тоже поймёт...
  
  Оставалась самая малость: научиться стрелять из лука (не обязательно метко), и при этом удержаться на галопирующей лошади.
  
  Ради таких амбициозных планов Лиса готова была проявить терпение. Почти каждый день она уходила на поляну недалеко от дома и тренировалась в стрельбе из лука. Получалось неплохо и сегодня Лиса наконец почувствовала, что готова выпустить свою первую стрелу со спины Генерала Хомяка.
  
  Как все сообразительные подростки нового века, в качестве учебных пособий Лиса использовала разнообразные видео с Youtube. Генерал Хомяк, всегда считавший, что нет необходимости двигаться, когда есть возможность не двигаться, был идеальной лошадью для первого совместного урока - ведь Лисе предстояло выстрелить, сидя верхом на неподвижно стоящей лошади. Потом можно было попросить Генерала Хомяка и шагом пройтись мимо стога сена, служившего мишенью. А недельки через две после ежедневных занятий Лиса уже планировала попасть в яблочко и на рыси.
  
  Поседлав Генерала Хомяка, Лиса подвела его к посадочному блоку. Однако стоило ей подняться на блок, как Генерал Хомяк, будучи в душе солдатом, никогда не сдающимся без боя, отвёл в сторону круп и развернулся к девочке мордой. Зная его привычки, Лиса вытянула руку как только могла, стараясь достать до лошадиного крупа кончиком хлыста - лёгкое похлопывание означало команду "парковка". Генерал Хомяк должен был в ответ на команду развернуться параллельно посадочному блоку и дождаться, пока Лиса сядет в седло. Так он, по крайней мере, поступал, когда его просила об этом Стелла.
  
  Но на Лисину команду Генерал Хомяк ответил честным взглядом задумчивых карих глаз и пожевал губами.
  
  "Парковка? - так читалось на его морде. - Нет, не знаю, что это такое. Похоже, мы это ещё не проходили. И вообще, приходите завтра". Лисе пришлось шлёпнуть мерина посильнее, но он только притворился, что его страшно обидели и отскочил в сторону, стащив Лису с посадочного блока.
  
  Но во второй раз Генералу Хомяку не повезло. Он замешкался всего на секунду, и Лиса успела запрыгнуть в седло прежде, чем он развернулся на девяносто градусов. Разочарованный, Генерал Хомяк завернул шею набок и попытался ухватить Лису за ботинок.
  
  - Но-о! - прикрикнула на него девочка. - Ты свои шутки брось!
  
  Генерал Хомяк вздохнул. Этот бой он проиграл - но проиграл честно.
  
  Они заехали на поле, и Генерал Хомяк послушно стал напротив мишени. Девочка сняла лук с плеча, вытащила стрелу из колчана и натянула тетиву. Генерал Хомяк, смирившись с судьбой коня амазонки, мгновенно задремал, развесив уши и вытянув нижнюю губу. Ему уже снились тепло конюшни и кусок яблока, плавно плывущий в детской руке к его рту, и он блаженно вздохнул и даже испустил храп настоящего потомка викингов.
  
  Лиса отпустила тетиву. Раздалось резкое "взззз!", похожее на свист хлыста. Генерал Хомяк резко вскинулся, от неожиданности всхрапнул и отпрыгнул в сторону. Лиса за ним не успела: прежде чем успела сообразить, что произошло, она оказалась лежащей ничком на мокрой траве, а Генерал Хомяк, почувствовав себя свободным от всех обязательств, во весь опор мчался в сторону конюшни.
  
  Удар о землю был таким сильным, что Лиса несколько секунд не могла вдохнуть. Она лежала на спине, смотрела в небо и молилась, чтобы не было переломов. Потом осторожно перевернулась на бок и приподнялась.
  
  Что-то прошелестело в кустах. Что-то большое. Лисе сначало подумалось, что это олень, но шорох раздался вновь, потом Лиса услышала треск ветвей и отчетливо увидела, как сквозь заросли можжевельника пробежал какой-то большой белый зверь.
  
  "Только бы не волк", - испуганно подумала девочка, но воцарилась тишина, и Лиса осторожно поднялась на ноги. Огляделась. Подождала минуты три, а потом быстро зашагала к дому, то и дело оглядываясь и потирая ушибы.
  
  Тем же вечером Стелла по просьбе Макса дала объявление на местной страничке в Фейсбуке: может, у кого-то разбился аквариум с бабочками? Но за несколько часов, что висело объявление, никто не отозвался, а наутро его сместили другие местные новости.
  
  Две бабочки, отловленные Максимом, уже переселились к мистеру Бруксу, и всё, казалось бы, улеглось - но на следующее утро в поле за конюшней дети увидели нечто невероятное.
  
  Они шли по дорожке вдоль яблоневого сада. Лиса любила там гулять с Генералом Хомяком. Вспугнули пару оленей: те пронеслись мимо детей оранжевыми стрелами, но Генерал Хомяк даже ухом не повёл. К оленям он привык, тетеревы, перелетающие в ветки на ветку, его не пугали, да и вообще его мечтой было стать полицейской лошадью. Поэтому он только потянулся за багровеющим яблоком, когда нечто необычное привлекло внимание его маленькой хозяйки.
  
  Глядя поверх головы брата куда-то в кусты, Лиса медленно поднесла палец к губам.
  
  - Тс-с... Не дёргайся. Повернись, только тихо, не спугни...
  
  Макс, едва не лопаясь от любопытства, осторожно повернулся - и тут же наткнулся взглядом на громадные немигающие глаза: чёрные и блестящие, как плоды волчьей ягоды. Заключённые в тёмно-шоколадные узкие ободки, они резко выделялись на фоне кирпично-рыжих и коричневатых ободков большего размера. В первые секунды, точно заворожённый, Макс смотрел безотрывно, силясь понять, что это за зверь перед ними. Сердцеобразная, заужающаяся книзу голова, покрытая густым серовато-коричневым подпушком, огромные глаза...
  
  - Да сова это, балбес! Ты на неё так уставился, что сам похож на филина! - рассмеялась Лиса.
  
  Махнула рукой в сторону кустов, пугая заплутавшую потеряшку.
  
  - Кыш-кыш, спать иди, а то ночью без мышей останешься!
  
  Вспугнутое шумом создание резко вспорхнуло - и дети ахнули. Огромная, в локоть величиной бабочка металась в кустах, шурша сухими, ещё не опавшими листьями. Даже Генерал Хомяк встрепенулся. Да, бывало в его жизни всякое, но бабочек, ярких, огромных и шумных, он видел в первый раз. Эта была больше предыдущих трёх, и дети замерли в восхищении.
  
  Бабочка, устав трепыхаться, наконец-то успокоилась, выпорхнула из кустов, села на ограду и замерла, сложив свои удивительные "глазастые" крылья.
  
  - Завтра снег обещали, - задумчиво произнесла Лиса. - Ой, жалко, погибнет ведь с первым холодом...
  
  Глава 7
  
  Макс, громко топая, взбежал по ступеням веранды и распахнул дверь в дом. Сачок, скорее всего, мог быть в кладовке, в дедовом шкафу с резными дубовыми дверками, куда мама складывала все старые вещи, которые "могут ещё пригодится". Пару лет назад Максим, начитавшись детской энциклопедии, устраивал в нём убежище, воображая, что оказался в каменном веке и рядом бродят саблезубые тигры. Роль кровожадного хищника отводилась ничего о том не подозревающему Бобу, который, тем не менее, не отказывался поохотиться на Макса в тёмном углу и сам устраивал на него засады. А так как крупный десятикилограммовый кот уже запугал до полусмерти собаку, лошадей и даже местных медведей, то когда он выпрыгивал из темноты на Макса с боевым кличем "Маво-оу!", мальчика хватало ровно на пять минут сражения, после чего он ничком падал на землю и притворялся мёртвым. Боб ещё с минуту бил его по голове лапой (когти, правда, не выпускал), потом приваливался рядом и начинал вылизывать ему макушку.
  
  Раскрыв скрипучие дверцы, Максим сделал глубокий вдох. В шкафу пахло особенно: остановившимся временем, застрявшим в старых вещах, а ещё высушенными апельсиновыми корками, которыми мама перекладывала стопки шерстяных вещей - как она говорила, от моли. Сачок, одинокий и заброшенный, действительно стоял там на своей тонкой длинной ноге - в самом дальнем углу, окружённый зонтами, сторожившими его, как летучие мыши со сложенными крыльями сторожат сокровища пиратов в пещере где-нибудь за тропиком Козерога.
  
  Торжествующе вскрикнув, Макс схватил сачок, не обращая внимания, что зонты повалились один за другим, точно сбитые кегли. Порядок и позже можно навести, а вот бабочка ждать не будет!
  
  Когда он домчался по дорожке до яблоневого сада, Лиса уже сидела верхом на Генерале Хомяке.
  
  - Она улетела! - возбуждённо закричала она брату. - В лес улетела, поторопись!
  
  Проворно взлетев на изгородь, он вцепился в протянутую руку Лисы и взобрался на спину Генерала Хомяка. Тот, получив лёгкий тычок ботинком в бок, тряхнул головой и резво побежал через просеку.
  
  - Вперёд, как рыцари на белом коне! - воскликнула Лиса, не упускавшая случая устроить маленький театр. - Вперёд, спасать бабочку! О мой герой, мы ведь не позволим ей замёрзнуть в снегу?
  
  Макс, обхватив сестру за плечи, сидел сзади и только молился, чтобы Генералу Хомяку не взбрело в голову поиграть, поддать задом или встать на дыбы.
  
  Много лет назад у Шеверсов был пони, белоснежный Мини, на котором Макс любил кататься. Стелла всегда шагала рядом и крепко держала пони под уздцы, а Максим чувствовал себя большим и сильным. Но однажды Стелла попросила Лису покатать брата, а Лисе взбрело в голову, что Мини надоело отшагивать по кругу и ему очень хочется побегать. Она припустила по дорожке, усыпанной мелким гравием, Мини бодро зарысил вслед за ней. Поначалу всем было весело, но вскоре старенький пони, привыкший к траве и мягкому грунту, неудачно поставил копыто и не то споткнулся, не то поскользнулся, и... Последнее, что Макс запомнил, были навалившиеся на него с одной стороны земля, а с другой - белый пони. Обошлось без переломов, но с тех пор в образе рыцаря на белом коне Макс себя больше не воображал. И очень боялся падать с лошади.
  
  - Лиса, помедленнее, - заканючил Макс.
  
  - Не бойся. Генерал Хомяк маленький, до земли лететь недалеко, - успокоила его сестра.
  
  Из всех лошадей, которых держали Шеверсы, только у Генерала Хомяка рысь была такая мягкая, а спина такая широкая, что Лисе казалось, будто она едет на большой подушке. Конечно, у Генерала Хомяка всегда были свои идеи, как лучше провести остаток дня, но сегодня он был расположен слушаться девочку, а может, и сам получал удовольствие. Когда дорогу им преградило упавшее молодое дерево, Генерал Хомяк, перейдя на галоп, легко перепрыгнул его, не потеряв ни равновесия, ни своих седоков. Он даже покосился глазом в сторону своей всадницы: "А хорош я, а как я хорош!". И даже довольный Максим вскрикнул:
  
  - Эгей, Хомяк! Ай, браво!
  
  Некоторое время они ещё видели бабочку, порхающую перед ними метрах в десяти, но потом она затерялась среди деревьев. После этого тут и там детям мерещились "совиные глаза" в кустах, но присмотревшись, они только разочарованно вздыхали. Захваченные азартом естествоиспытателей, Лиса и Макс не думали о том, что могут заблудиться. Но вот незаметно для них просека превратилась в узкую тропу, потом и та исчезла; несколько раз им приходилось объезжать поваленные деревья. Наконец, пытаясь обойти очередной бурелом, они оказались на поляне с заросшим прудом.
  
  С неба посыпался лёгкий снежок.
  
  Генерал Хомяк остановился посреди большой поляны, смешно фыркая, когда его ноздрей касались снежинки. Сидя на его спине, Макс, притихший и серьёзный, удивлённо рассматривал деревья. Здесь они были совсем не такие унылые и облетевшие, как на входе в лес. Всё ещё одетые в яркие осенние цвета, они полыхали рыжим и багряным, и даже медленный снег не мог приглушить буйство красок - снежинки таяли, не достигая земли. Единственным светлым пятном здесь оставался только Генерал Хомяк.
  
  Лиза заворожённо смотрела на лес и думала, что он прекрасен. Наверное, именно в таком лесу индейцы когда-то давно и придумали своих духов. Она вспомнила, как дед рассказывал ей об Иоскехе, духе света и тепла. Он сходил на землю незадолго до воцарения ноябрьской тьмы и приводил с собой робкое индейское лето. Иоскеха пах сырой кожей, табаком и лошадьми, и рыжие листья, сухо шурша, сыпались золотыми коврами под его босые ноги, и лопались перезревшие жёлуди, мечтая прорасти по весне молодыми дубами, и вспыхивал под его горячей рукой купиной неопалимой рдяно-красный обманщик-сумах.
  
  "В это светлое время в сад по утрам заходят полакомиться яблоками величественные олени, - говорил дед, покачивая Лису на коленях. - Они гордо держат свои изящные головы, увенчанные коронами ветвистых пантов, мерно хрупают сочной мякотью, и Иоскеха тепло усмехается, глядя на них. Малышка, ты знаешь, что олени когда-то тоже были духами, но потом ушли в леса и забыли свою божественную природу? Ну вот, теперь знаешь. Но осеннее время Иоскехи быстротечно, и он всегда уходит так же внезапно, как появляется - потому что долгие недели темноты уже наступают ему на пятки".
  
  Но ведь уже начало декабря...
  
  Лес манил к себе обещанием внезапно вернувшегося индейского лета - но была во всей этой внезапной красоте какая-то неправильность. Словно бы в обещанной волшебной сказке обнаружился вход в тёмное царство, и вот, только сделай шаг - и провалишься в иномирье по макушку...
  
  Лиса встряхнула головой. Ну что за детские глупости!
  
  - Тебе не кажется это странным? - рассеянно хлопая по шее Генерала Хомяка, обратился Макс к сестре.
  
  Глаза его были устремлены на вершины холмов, уже покрытые снегом.
  
  Лиза пожала плечами: ещё как кажется!
  
  Младший брат продолжил:
  
  - Везде деревья уже голые. Только здесь ещё тепло, и... Лиса, ну правда же, что это о-о-очень красиво?
  
  - О-о-очень! - не упустила случая передразнить пересмешница. - Мало что очень красиво, так ещё и очень странно. И вообще, - она сделала многозначительную паузу, - у нас всё стало очень и очень странным.
  
  Ей вспомнился застывший взгляд отца, и по спине прошёл неприятный холодок.
  
  Не очень-то тут и хотелось быть, в этом лесу! Тем более что солнце уже катилось к закату, надо было возвращаться домой.
  
  Но Максим заныл, что у него нога затекла, и сполз со спины лошади. Стоя посреди поляны, он постоянно оглядывался, словно место казалось ему знакомым и он пытался вспомнить, откуда. "Дорожка, змеясь, убегает к пруду, где солнце закатное медленно тонет", - в задумчивости прошептал мальчик. Что-то похожее он совсем недавно уже видел, но не помнил где. Приснилось, что ли?..
  
  - Это называется "дежа вю", - авторитетно заявила Лиса. - Надо поменьше зауми своей сушёной читать потому что. Физическая работа на свежем воздухе, комиксы и стакан тёплого молока перед сном - вот что тебя вернёт к людям.
  
  Макс, вопреки обыкновению, пикироваться с сестрой не стал - он вообще словно бы не услышал её слов, настолько задумался.
  
  Лиса соскользнула с широкой спины Генерала Хомяка и полезла в карман за смартфоном. "Далеко забрались", - пробормотала, всмотревшись в карту.
  
  Солнце уже клонилось к западу, вода, мерно колышущаяся среди зарослей тростника, шла бурой рябью. В зарослях по краям поляны загустевали вечерние тени.
  
  - Ну ладно, мы хотя бы попытались.
  
  Лиса храбрилась, но ей не очень хотелось думать о том, что до заката осталось меньше часа, а они ещё не повернули к дому. А уж о том, как влетит от матери, опоздай они хотя бы минут на двадцать, думать не хотелось вовсе. Она уже собиралась выдать Максу что-нибудь особенно язвительное и мотивирующее, но он решительно шагнул от пруда в сторону запада, ориентируясь на закатное солнце, плавно катящееся за гряду леса, потом присел на корточки и провёл рукой по пожухлой траве.
  
  - Лиса, посмотри, тут раньше тропа была!
  
  Под побуревшей травой легко просматривался тонкий слой мокрого от вечерней росы гравия. Солнечные лучи окрашивали его в слабый оранжевый цвет. Посмотрев вперёд, Макс увидел, как тысячи блестящих камешков, словно путеводные звёзды, уводят под сень сосновых лап, в густеющие сумерки. В глухую тёмную чащу.
  
  Пока Макс зачарованно вглядывался в чащобу, Лиса подкралась сзади и, опустив руку ему на плечо, впилась тонкими пальцами под ключицы. Максим вскрикнул и уже как следует отвесить ей ладонью по носу, но Лиса только обхватила его крепче свободной рукой и зашептала на ухо:
  
  - Не боиш-ш-шься? А зря! Там, в красном доме, живёт жу-у-уткая ведьма. У неё во-от такенные, - Лиса развела пальцы сантиметров на десять, - медные когти, поэтому она прячет руки в карманах своего фартука. Раньше она сама ходила по лесу с большущей корзиной и ловила бестолковых детишек, но сейчас стала хитрее. Она выращивает на подоконнике синие баюн-цветы и рассылает по лесу огромных бабочек с "совиными глазами" на крыльях. Зачем? Чтобы заманивать глупых мальчишек вроде тебя. Вот заморочит, заманит, а потом запрёт тебя в своём доме и будет кормить чёрным-пречёрным шоколадом, которые ей привозят шоколадные от загара капитаны с Кубы, будет курить вонючие сигары и рассказывать страшные сказки, а ты будешь слушать и есть, есть и слушать, пока не станешь толстым и неповоротливым... И тогда она тебя съест!
  
  Но тут раздался топот копыт, и они оба вздрогнули. Генерал Хомяк, которого страшными сказками было не запугать, мужественный Генерал Хомяк, которого боялся даже соседский ротвейлер, ленивой рысцой потрусил в самую чащу. Прямиком по найденной Максом тропке.
  
  Пришла очередь Лисы пугаться: не хватало ещё на закате солнца потерять в лесу лошадь! Уже ни о чем не раздумывая, размахивая руками и проклиная мерина на тёмном языке, который знаком всем старшеклассниками местной школы, Лиса бросилась за Генералом Хомяком, а за ней неохотно последовал и перепуганный Макс. Не то чтобы он поверил в россказни вредной сестрицы, ей верить - в дураках ходить. Но оставаться на лугу одному почему-то не хотелось. Хотя, если начистоту, то идти за ней в темнеющий лес хотелось ещё меньше.
  
  Лиса не знала эту часть леса. Все лесные дорожки помечались лентами, и у каждой было какое-то поэтическое название - но эта не была обозначена на карте родительских угодий. Уходить в лес одним детям запрещалось, и речи не шло о том, чтобы во время очередной верховой прогулки с обозначенной дорожки свернуть. Угодья Шеверсов граничили с заповедником - можно было легко заблудиться и оказаться от дома далеко-далеко, так далеко, что безутешным родителям пришлось бы вызывать спасательную команду, а местным койотам - перечитывать пособие по выращиванию человеческого детёныша и "Книгу Джунглей" Киплинга заодно.
  
  Генерал Хомяк то останавливался на секунду попробовать на вкус хвойную лапу, то снова переходил на рысь, то взбрыкивал, и в лицо детям летели сухие листья и ветки - но Лиса видела, что бегут они за конём хоть и в чащобу, однако по ухоженной тропе, о существовании которой она даже не подозревала, хотя, казалось, объездила с отцом все тропки.
  
  Наконец они выбежали на небольшую поляну, заросшую высокой травой, - и Генерал Хомяк решил, что дальше мчаться не за чем, он уже обрёл свой кусочек рая. Трава казалась сочной, как будто на дворе стоял не конец ноября, а середина мая - поработать на этой поляне газонокосилкой было для Генерала Хомяка делом воинской чести. Он с ушами, гривой и копытами ушёл в самое сочное соцветие, и Лиса наконец перевела дух.
  
  Максим выскочил на поляну вслед за ней и, пока сестра пыталась отдышаться, огляделся.
  
  В центре поляны, окружённый разросшимися кустарниками, стоял старый покосившийся колодец. Похоже, именно к нему и вела странная заброшенная тропа.
  
  "Ты скоро увидишь - таит можжевельник, разросшийся густо, секрет с глубиной..."
  
  Дедовы стихи не отпускали. Ну так вот же он, секрет с глубиной, к которому ведёт тропа через заросли можжевельника!
  
  "Или же, не бойся - и тайну открой"...
  
  Макс набрался храбрости и подошёл к колодцу, ожидая увидеть на дне его темноту и звёзды. Зажмурившись, перегнулся через каменный обод. Открыл глаза.
  
  И выдохнул разочарованно. Колодец оказался засыпан - и похоже, давным-давно, потому что песок осел и утрамбовался.
  
  До него донёсся голос сестры, отчитывающейся Генерала Хомяка, но он звучал приглушённо, словно Лиса была не рядом. Максим опять зажмурился, и опять открыл глаза, но в метре от него, там, где закатным солнечным лучам удавалось перебраться через каменный обод, по-прежнему был виден только песок с жалкими пучками травы.
  
  И ему подумалось: дедовы стихи не обманули, вот он, колодец, и значит, там, на дне, обязательно найдётся какая-то тайна. Но Максу до неё не добраться, потому что сам он ничего не раскопает, а отец его не послушает, и мама тоже. Старенький мистер Брукс, может, поверит, но что толку? Когда ты очень стар или очень молод, то даже объединившись, вы мало чего можете сделать без помощи других.
  
  Максим тяжело вздохнул. Длинные тени сестры и Генерала Хомяка легли на колодезный обод.
  
  - А это что? - Лиса нагнулась над краем колодца и потянула подобие пластикового кулька, торчащего из расщелины между камнями.
  
  Камни старого колодца осели. Лиса тянула со всех сил, но лес своих тайн просто так не отдавал.
  
  - Да не пыхти, так ты ничего не вытащишь! - убеждённо сказал Макс. - Тут нам нужна толстая палка.
  
  - Это ещё зачем?
  
  - Чтобы перевернуть мир, - уверенно выдал Максим и огляделся. Подходящая палка нашлась быстро - много их было сейчас в потрёпанном ураганом лесу.
  
  Макс засунул один конец сука в расщелину с противоположной стороны и повис на образовавшемся рычаге всем телом. Правда, весил новоявленный Архимед немного. Толку от такого рычага практически не было, но план Макса подал Лисе идею.
  
  Генерала Хомяка вытащили из травяного рая и заставили работать. Шаг вбок. Ещё шаг вбок. И вот палка оказалась прямо под лошадиным брюхом, а брюхо, надо сказать, Генерал Хомяк наел отменное.
  
  - А теперь - поклон!
  
  Генерал Хомяк припал на одно колено - и всем весом на рычаг, как и просила хозяйка.
  
  Кладка колодца разлетелась, пластиковый пакет упал на детям под ноги.
  
  - Дайте лошади рычаг... - тихо произнёс Макс, и Лиса, смеясь, закончила:
  
  - И Генерал Хомяк разнесёт весь мир по кирпичикам!
  
  В непромокаемом пакете оказалась бочкообразная шкатулка из кедра с медным крючком-застёжкой. Несмотря на упаковку, дерево разбухло от сырости, крючок заклинило в петле, но дети не собирались пасовать перед такими мелочами. Сломав две Лисиных заколки для волос, они открыли шкатулку и нашли внутри сложенный вчетверо лист бумаги. Лиса предположила, что там - тайное завещание деда, и завещал он им ни много ни мало, а целый остров в океане. Но всё, что обнаружилось на этом листе, когда его развернули, были стихи.
  
  Макс, подсвечивая мобильником, принялся негромко читать вслух.
  
  
  
  Когда-то юн - сейчас седой,
  
  как волхв с косматой бородой,
  
  я всё иду на свет звезды.
  
  Но тают за спиной следы,
  
  и двадцать долгих лет вот-вот
  
  коснутся сердца.
  
  
  
  - Это что? - удивилась Лиса. - Нет, подожди, там должна быть карта острова сокровищ!
  
  - Нету там никакой карты, - озадаченный Макс повертел в руках лист. - Тут только стихи.
  
  
  
  Вещей и денег не скопив,
  
  искал я смысл что было сил.
  
  В густых лесах далёких стран
  
  обрел в награду талисман -
  
  звезду, что в полночь расцветёт,
  
  чтоб всем согреться.
  
  
  
  - Ох! - Лиса стукнула себя по лбу. - Нет, мамуля была права. Всё-таки под конец жизни дед спятил. Надо же додуматься: такое "произведение искусства" надёжно спрятать в старом колодце, чтобы оно никогда не было найдено потомками. Лучше бы сжёг, так было бы надежнее. Нет, подожди. Там точно нет карты?
  
  - Точно нет карты. Слушай дальше.
  
  
  
  К семье вернувшись, строил дом,
  
  и сад разбил своим трудом,
  
  и спрятал ценность там, где в ряд
  
  под шапками снегов стоят
  
  богатыри, на чьих плечах
  
  плащом - туманы.
  
  
  
  И вот заветный срок настал,
  
  и лишь Сочельник миновал,
  
  взошла хрустальная звезда.
  
  Но зло не дремлет никогда.
  
  Едва горит моя свеча,
  
  и ноют раны.
  
  
  
  То зло рядится в белый цвет,
  
  да в нём ни капли света нет.
  
  Оно прольёт такую ложь,
  
  что раз поверив, пропадёшь.
  
  Утянет в топь гнилая лесть,
  
  где всё постыло.
  
  
  
  Но я надеюсь, что верну
  
  надежду, смысл и глубину.
  
  Ведь искру я упас от бед,
  
  и скоро сохранённый свет
  
  раскроет лепестки, и весть
  
  взойдёт над миром.
  
  
  
  Дослушав, Лиса заявила, что никогда не любила стихи.
  
  Что-то внутри неё отозвалось теплом: вспомнился дедов голос, их игры, его сказки, но тут же, упрямо тряхнув головой, она произнесла, категорично и жёстко:
  
  - Ну вот, дед был сумасшедшим, но он в могиле, а мама - жива и сойдёт с ума, если мы не успеем домой до темноты. Эх, только время потеряли!
  
  Однако Макс выглядел сосредоточенным. Для него эти стихи что-то значили.
  
  - Это дедушкины стихи, в них явно что-то есть, но мы пока не понимаем, - негромко сказал он и разгладил лист. - Ты знаешь, что могут означать "хрустальные звёзды"?
  
  Лиса пожала плечами.
  
  - Наверняка что-то вроде ёлочных игрушек?
  
  Явно же ерунда, да и какая разница? Сейчас её волновало другое.
  
  Девочка обеспокоенно взглянула на быстро темнеющее небо.
  
  - Макс, пошли отсюда. Нам влетит от родителей.
  
  Максим задумчиво кивнул, аккуратно складывая потёртый лист по прежним сгибам. Потом спрятал во внутренний карман куртки и для надёжности ещё и "молнию" на нём застегнул.
  
  Генерала Хомяка попросили ещё раз поклониться. Лиса и Макс забрались на его широкую спину, и на этот раз он без капризов и своеволия потрусил к дому - в родную конюшню, к заслуженному ведру с овсом.
  
  Дети, уставшие от приключений, ехали молча. Хотелось в тепло, под уютный круг большого абажура в гостиной, хотелось вкусного маминого ужина, разговора родителей о том, как прошёл день, и просто - хотелось домой.
  
  Но дома этим вечером было неспокойно.
  
  
  
  Конец ознакомительного фрагмента. Продолжение романа можно найти здесь: https://author.today/work/26348
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"