- Эти люди, когда-то они умели мстить. Не подавать застывший холодец мести трясущемуся безумному старику, но досчитать до десяти и улыбнуться. Давить на болевые точки. Пользоваться скальпелем, а не бензопилой. Интрига вместо горячего плевка в ненавистное лицо. Манипуляция, не имеющая ничего общего с подножкой на крутой лестнице. Зачем самой портить тормоза твоей машины? Гораздо слаще увидеть с пешеходного мостика, как ты сам, везущий себя, жену, детей и собаку, бьешь по тормозам и выкручиваешь руль под колеса несущегося по встречной полосе грузовика. Зрелищность - вот эффект, к которому нужно стремиться. Игры разума, в которых телу достается зрительское место в первом ряду. Овации невинных, плещущиеся на щеках недостойных смерти, станут наградой, призом зрительских симпатий.
- Знаешь, детка? Мне очень жаль, но эта куколка, в которую ты всаживаешь иголку за иголкой, - она совсем на меня не похожа. Новый макияж? Или у твоей улыбки истек срок годности? Плюнь в лицо тому, кто скажет, что время лечит.
- Что ж, мне больше хочется плюнуть в себя. Но не получается, так же как и посмотреть на себя со стороны. Почему ты, последовав мой просьбе "из сердца вон", как улитка, ползущая на брюхе с домиком на спине, утащил мое сердце вместе с собой? Ты полз медленно, я легко могла догнать тебя и раздавить. Видимо, пожалела сердце.
- Не твоя вина, что тебе не досталось мудрого папы, который научил бы тебя бить первой. И рвать первой. Это путь сильных. Разрывающему живую ткань достаются упреки, плевки и пощечины. Другому же - сочувствие, ободрение и комплект носовых платков. Даже если оба сходятся во мнении, что пора рвать. Вину нельзя поделить, ее можно только принять. Щедрость делающего первый шаг - навстречу ли, в сторону или назад, - безгранична. Жадность тебя не украсила, как не красит никого.
- Почему радио поет "поплачь о нем, пока он с женой"? Разве я не любила тебя таким, какой ты есть? Думаешь, мне мало было знать, что ты дома, сверлишь стены под полки, книги с которых потом будешь давать мне? В самый раз, чтобы возненавидеть всех до единого персонажей этих книг, писателей, редакторов и издателей. Почему же я не возненавидела тебя на тех фотографиях? Я же знала, чьи руки держали фотоаппарат, кто нажимал кнопку.
- Можешь рассказать мне что-нибудь новенькое про ревность? Если ревность - острый нож, то ты явно держишься за лезвие. Помнишь, бабушка говорила, что мужчина должен любить женщину больше, чем она его? Думаю, тебе следует извиниться перед своей бабушкой за непутевость.
- Спекуляция, шантаж и месть. Почему этому не учат в школе? Как прекрасно сказать, я буду мстить, и месть моя будет ужасной. Как горько врать себе самой.
- Брось. Единственное, чего тебе не хватает, это остроумия. Пойми, я жил в аду и сейчас нахожусь в нем же. Думаешь, подбросив угля в печку, повысив температуру и сунув под мой язык лишнюю раскаленную сковородку, ты сделаешь мою жизнь хуже?
- Прости. Я действительно слишком глупа и недалека. Зато ты далек, мои руки не дотянутся, ни с отравленной иглой, ни с объятьями.
- Выше нос. Ты отомстила. Я действительно жил в аду. Но с тобой, казалось, почти из него вырвался. Вернув меня сюда, где мое место, ты отомстила сполна.