Однажды утром, когда я только что попрощался с последним своим пациентом, в приёмную вошёл слуга и сообщил, что некая дама настойчиво требует принять её.
- Я сказал, что вы как раз собрались уходить, сэр, она видела экипаж у дверей, но просила уделить ей хотя бы пару минут. Вот её визитка.
На карточке я прочёл: "Леди Стадли".
- Пригласите её, - поспешно сказал я, и немного погодя в комнату вошла высокая, стройно сложенная, светловолосая девушка. Она выглядела очень молодо, едва ли старше двадцати лет, и я с трудом мог поверить, что, судя по написанному на карточке, это замужняя женщина. Румянец залил её щёки, когда она протянула мне руку, и, указав жестом на стул, я спросил о том, чем же всё таки могу ей помочь?

- Ох, вы можете мне помочь, - ответила она, сложив руки в несколько театральной манере. - Моему мужу, сэру Генри Стадли, очень нездоровится, и я хочу, чтобы вы навестили его, возможно ли это?
- С удовольствием, - ответил я. - Где вы живёте?
- В Стадли-Грейндж[1], это в Уилтшире. Разве вы не знали, где это?
- Полагаю, мне следовало бы знать, - ответил я, - хотя и не могу вспомнить этого названия. Так вы хотите, чтобы я навестил вашего мужа? Полагаю, прежде мне следует проконсультироваться с его лечащим врачом.
- Нет-нет. Дело в том, что у сэра Генри нет врача. Он не выносит докторов и не желает их видеть. Вы должны приехать и провести у нас неделю другую. Я слышала о вас от наших общих знакомых по фамилии Онслоу и знаю, что вы используете методы и лекарства, дающие поразительный эффект, при этом вы достаточно тактичны. Но вы ничего не сможете сделать для моего мужа, если не задержитесь в доме и не проследите за симптомами его болезни.

Леди Стадли говорила очень убедительно и настойчиво. Она сняла перчатки и крепко сжала вместе свои длинные тонкие руки, наклонившись вперёд в кресле. Её по-детски большие и несколько беспокойные голубые глаза умоляюще смотрели мне в лицо.
- Я люблю своего мужа, - сказала она, при этом её глаза внезапно наполнились слезами, - и невыносимо видеть, как он страдает. Он умрёт, если кто-нибудь не придёт ему на помощь. О, я знаю, что прошу слишком многого, когда умоляю вас оставить всех ваших пациентов и приехать к нам. Но мы можем заплатить, деньги не имеют значения, мы с радостью будем платить за ваши услуги.

- Я должен обдумать это предложение, - ответил я. - Вы льстите, уповая на меня и веря, что я могу оказать вам необходимую помощь. Но я не могу согласиться на такой шаг в спешке, и пришлю вам ответ сегодня вечером, если вы сообщите мне свой адрес. А пока, будьте добры, расскажите о симптомах болезни сэра Генри.

- Боюсь, что это душевная болезнь, - сразу же ответила девушка, - но она имеет столь необычный характер, что если в ближайшее время Генри не получит помощи, то его тело уступит её натиску. Вы видите, что я очень молода, доктор Галифакс, быть может, я выгляжу моложе, чем есть на самом деле, мне двадцать два года. Мой муж на двадцать лет старше меня, однако, большинство людей сочли бы его всё ещё молодым человеком. Он большой эрудит и всегда имел некоторую склонность к затворничеству. Он любит проводить время в своей библиотеке, и ничего не доставляет ему столько же удовольствия, как находиться в окружении всевозможных книг. Каждая новая книга, заслуживающая внимания, присылается ему издателем. Он очень интересный человек и блестящий собеседник. Но, возможно, мне следовало бы сказать обо всём этом в прошедшем времени, поскольку сейчас он почти никогда не разговаривает, ничего не читает, его трудно убедить поесть, он не выходит из дома. Раньше у него был здоровый румяный цвет лица, сейчас же он смертельно бледен и ужасно истощён, он тяжело вздыхает и, кажется, пребывает в состоянии крайнего нервного напряжения. Он очень болен, и хотя у него нет никаких явных признаков телесной болезни, в его глазах читается выражение ужасного испуга, а руки дрожат так, что он едва может поднести чашку чая к губам. Словом, он похож на человека, который увидел привидение.

- Когда начали проявляться эти симптомы? - спросил я.
- В середине зимы, - ответила леди Стадли. - Странные симптомы появились у моего мужа в октябре, но со временем они становились всё хуже и хуже. Я больше не в силах это выносить, - продолжала она, дав волю короткому истерическому всхлипу. - Я чувствовала, что должна обратиться к кому-то, и я слышала о вас. Придите, придите и спасите нас. Придите и узнайте, что же случилось с моим несчастным мужем.

- Я напишу вам сегодня вечером, - сказал я как можно более успокаивающим голосом, потому что просьба хорошенькой и встревоженной девушки тронула меня. - Скорее всего, я не смогу остаться в Стадли-Грейндж на целую неделю, но обещаю приехать. Одного визита, полагаю, будет достаточно, поскольку то, что требуется вашему мужу, без сомнения, это полная перемена обстановки.
- О да, - ответила она, поднимаясь со стула. - Я предлагала ему это много раз, но ничто не способно заставить сэра Генри покинуть усадьбу. Порой он даже отказывается покидать свою спальню, и думаю, что по ночам его мучают кошмары.

Два лихорадочных пятна вспыхнули на щеках девушки, пока она говорила, и я внимательно посмотрел на неё.
- Прошу простить меня за подобные слова, - сказал я, - но вы и сами выглядите не очень здоровой. Я хотел бы назначить лечение не только вашему мужу, но также и вам.
- Благодарю, - ответила она, - я действительно не очень хорошо себя чувствую. Я никогда не чувствовала себя хорошо, но это не имеет значения, моё здоровье сейчас не столь важно. Мне больше не следует отнимать у вас время, я буду ожидать письмо с ответом до завтрашнего утра. Пожалуйста, отправьте его на имя леди Стадли в отель "Гросвенор", в районе Виктории.

Она коснулась моей руки своими пальцами, казалось, пылавшими как настоящие уголья, и покинула комнату.

Я был уверен, что девушка очень больна, и если бы мне удалось провести неделю в Стадли-Грейндж, то у меня было бы целых два пациента вместо одного. Практикующему врачу всегда трудно найти время, чтобы выбраться куда-то, но тщательно всё обдумав, я решил исполнить просьбу леди Стадли.

Спустя пару дней, я уже был в Уилтшире на пути в Стадли-Грейндж. На станции меня ждал экипаж с двумя шикарными лошадьми, и, к своему удивлению, я увидел, что леди Стадли сама приехала за мной.
- Я не знаю, как вас благодарить, - произнесла она, лихорадочно пожимая мне руку. - Ваш визит наполняет меня надеждой, я верю, что вам удастся во всём разобраться.

- Домой! - сказала она, быстро и властно, появившемуся в окне экипажа лакею.
Мы спешно тронулись с места, и леди Стадли продолжила:
- Я решила встретить вас сегодня, чтобы предупредить, что пошла на небольшую хитрость в отношении вашего визита и не сообщила сэру Генри, что вы прибудете в качестве доктора.
Она замолчала и бросила на меня свой беспокойный взгляд.
- Вы не возражаете?
- Что вы сказали обо мне сэру Генри? - поинтересовался я.
- Только то, что вы хороший друг Онслоу, и что я пригласила вас погостить на неделю, - незамедлительно ответила она. - Мой муж будет вежлив и любезен с вами как с гостем, но как с врачом, он будет обращаться с вами не так радушно, и, вероятно, не выкажет никакого доверия. Мгновение помолчав, после того как леди Стадли рассказала об этом, я ответил:
- Если бы я знал, что мне придётся приехать в ваш дом не в качестве доктора, то я бы передумал о своём искреннем желание помочь вам.
Девушка побледнела, когда услышала это, и слёзы выступили на её глазах.
- Неважно, - сказал я, потому что меня не могло не тронуть её невероятно жалкое выражение лица с признаками сильной болезни и проявлявшимся в каждом взгляде страданием, - теперь неважно. Я рад, что вы сообщили мне, на каких условиях хотите, чтобы я предстал перед вашим мужем, но думаю, мне удастся изложить всё дело сэру Генри так, что он не будет против получить мою консультацию как врача.
- Ох, но он даже не знает, что я подозреваю о его болезни. Ему никогда не следовало бы об этом знать. Я вижу её проявления и переживаю, но я ничего не говорю ему! Сэр Генри был бы намного несчастнее, если бы знал, что я догадываюсь о том, что с ним что-то не так.
- Я не могу приехать в Стадли-Грейндж иначе как доктор, - твёрдо ответил я. - Я скажу сэру Генри, что вы заметили в нём некоторые перемены и попросили меня навестить его. Пожалуйста, доверьтесь мне, я не сообщу вашему мужу ничего такого, что могло бы поставить вас в неловкое положение.

Леди Стадли больше не осмеливалась возражать, и вскоре мы подъехали к старой усадьбе. Здание было длинным, с рядами решётчатых окон, и казалось беспорядочным, выстроенным, очевидно, в соответствии с потребностями тех поколений семьи, что жили здесь в разное время. Перед домом располагалась широкая лужайка, которая даже в это время года выглядела бархатистой и ухоженной. Мы остановились у парадной двери, где нас уже ждал хозяин усадьбы и мой пациент. Сэр Генри Стадли оказался высоким мужчиной с небольшой сутулостью и орлиным лицом с благородными чертами, тёмными глазами и лбом с залысинами. Во всём его виде было что-то старомодное и по-светски изысканное. Он поприветствовал меня с чрезвычайным дружелюбием, и мы прошли в холл, а затем в просторную гостиную, чтобы выпить чаю.

Леди Стадли выглядела довольно жизнерадостной, но пока она говорила, на её щеках снова выступил лихорадочный румянец. Когда я заметил это, моё беспокойство на её счёт усилилось - было очевидно, что она не только подвержена чахотке, но и, по всей видимости, находится на последней стадии этой запущенной болезни. Я беспокоился о ней гораздо больше, чем о её муже, который на тот момент казался всего лишь нервным ипохондриком, что было легко объяснить свойственной учёному человеку привычкой вести малоподвижный образ жизни.

Во время нашего разговора я отметил возраст дома, и сэр Генри рассказал мне одну или две истории о прежних обитателях усадьбы Грейндж, заверив, что завтра с удовольствием проведёт меня по своему владению.

- У вас здесь, наверное, и привидения водятся? - спросил я в шутку. Не знаю, что побудило меня задать этот вопрос, но стоило это сделать, как сэр Генри побледнел, а леди Стадли предостерегающе погрозила мне пальцем. Почувствовав возникшее напряжение, я поспешил перевести разговор в более безопасное русло. Похоже, что по неосторожности я задел больное место, но едва ли сожалел об этом, поскольку блеск, пробежавший во встревоженных глазах баронета и крайнее волнение, отразившееся на его лице, ясно дали мне понять, что леди Стадли была права, когда говорила о том, что его нервы находятся в крайне напряжённом состоянии. Конечно, я не верил в призраков и удивился, что человек такого положения как сэр Генри вообще мог находиться под влиянием этого суеверного страха.

- Мне жаль, что некому составить вам компанию, - сказал он после того, как несколько банальных фраз отвлекли нас от вопроса о привидениях. - Но завтра сюда приедут несколько наших друзей, и я надеюсь, что вы приятно проведёте время в их компании. Вам нравится охота?

Я ответил, что нравилась в прежние времена, до того как все мои мысли стали занимать медицина и пациенты.

- Если сохранится такая хорошая погода, то я, вероятно, смогу предложить вам подходящее занятие, - возразил сэр Генри. - А теперь, быть может, вы хотите, чтобы вас проводили в комнату?

Моя спальня находилась в современном крыле дома и выглядела настолько жизнерадостной, насколько это вообще возможно для комнаты в подобном месте. Я присоединился к своим хозяевам за обедом, во время которого мы непринуждённо общались и не произошло ничего значительного, а вскоре, после того как слуги удалились, леди Стадли оставила меня наедине с сэром Генри. Выходя из комнаты, она бросила на меня предостерегающий взгляд, однако я уже твёрдо решил рассказать об истинной причине своего визита.

Как только дверь за женой сэра Генри закрылась, он встрепенулся и спросил, не возражаю ли я пройти с ним в библиотеку.
- Дело в том, - сказал он, - что я особенно рад вашему визиту и хочу поговорить о своей жене. Она крайне нездорова.

Я выразил готовность выслушать всё, что скажет сэр Генри, и уже через несколько минут мы расположились в великолепной старинной комнате, полностью уставленной книгами от пола до потолка.
- Мои сокровища, - сказал баронет, указав рукой в сторону книжного шкафа, в котором, как я сразу заметил, находились очень редкие и ценные первые издания. - Это мои друзья, спутники часов одиночества. А теперь присаживайтесь и располагайтесь, доктор Галифакс. Вы прибыли сюда как гость, но я слышал о вас раньше и склонен довериться вам. Должен заметить, что я, как правило, не выношу представителей вашей профессии. Я не верю во всеведение медиков, но в жизни каждого человека бывают моменты, когда необходимо кому-то довериться. Скажите, могу я это сделать?

- Но прежде, - заметил я, - мне не следует обманывать вас, сэр Генри. Я приехал по просьбе вашей жены, но не в качестве гостя, а как врач, она беспокоится о вас, и уговорила меня остаться здесь на некоторое время, чтобы оказать вам любую необходимую медицинскую помощь, какая будет в моих силах. Лишь по пути сюда я узнал, что она не поведала вам об истинных причинах моего визита.

Пока я говорил, лицо сэра Генри стало чрезвычайно взволнованным, нетерпеливым и напряжённым.
- Так значит, Люцилла беспокоится за меня? - сказал он. - Я и не подозревал, что когда-либо давал ей хоть малейший повод для подозрений на счёт состояния моего здоровья. Это очень странно.

Сэр Генри выглядел встревоженным, положив изящную тонкую руку на стоявший рядом маленький столик, он налил бокал вина и выпил его. Я заметил, как при этом его пальцы нервно дрожали, а лицо казалось крайне измотанным.

- Что ж, - сказал он, - я благодарен вам за эту откровенность. Моя жена едва ли преуспела в том, чтобы скрыть цель вашего визита, но теперь, когда вы здесь, я воспользуюсь этим для нашего с ней блага.
- Значит, вы и в самом деле нездоровы? - спросил я.
- Боже правый, нет! - он ответил почти криком. - Мне кажется, что я схожу с ума. Я знаю... знаю, что если не получу помощи, то превращусь в безумца или умру.
- Нет, ничего подобного, - успокаивающе возразил я. - Вам, вероятнее всего, необходима смена обстановки, это прекрасный старый дом, но, без сомнения, очень мрачный в зимнюю пору. Почему бы вам не поехать на Ривьеру или в какое-нибудь другое место, где много солнца? Зачем вы остаётесь здесь? Воздух в этом месте слишком влажный, чтобы не идти на пользу ни вам, ни вашей жене.

Сэр Генри некоторое время сидел молча, а затем неуверенно ответил:
- Быть может, вы посоветует мне что делать, после того как узнаете о природе беспокоящего меня недуга. Но прежде, я хотел бы поговорить о своей жене.
- Я готов выслушать вас.
- Вы видите, - продолжил он, - что она нездорова?
- Да, - ответил я, - если быть откровенным с вами, то леди Стадли больна чахоткой.

Когда я произнёс это, Сэр Генри вздрогнул и крепко сжал губы. Помедлив, он снова заговорил:
- Вы правы, - ответил он. - Её осматривал врач, сэр Джозеф Данбар, когда мы последний раз были в Лондоне, он сказал, что её лёгкие сильно поражены и она далека от выздоровления.
- Разве он не посоветовал вам провести зиму за границей?
- Он так и сделал, но леди Стадли столь решительно воспротивилась этому, что я был вынужден уступить её просьбам. Болезнь, похоже, принимает у неё не совсем обычную форму: временами она становится крайне беспокойной и нуждается в свежем воздухе, поэтому совершает прогулки в довольно прохладные дни, правда, всегда в закрытом экипаже, и всё же, кроме как по ночам, она ни в коей мере не считает себя больной. Леди Стадли сильна духом, и думаю, что останется стойкой до самой смерти.
- Вы говорите о том, что её болезнь сильнее всего проявляется по ночам, - отметил я, - каковы её симптомы?
Сэр Генри заметно вздрогнул.
- О, эти кошмарные ночи! - ответил он. - Как были бы счастливы многие смертные, если бы не ужасное время тьмы. Леди Стадли уже давно мучают ночные приступы: жар, кашель, беспокойство, дурные сны, и всё прочее. Но мне следует поспешить рассказать вам свою историю. Как я уже сказал, в начале октября мы виделись с сэром Данбаром. Тогда, по его совету, я должен был отвезти леди Стадли на Ривьеру, но она воспротивилась этой идее с такой страстью и отчаянием, что я отказался от этого.

Сэр Генри прервался, и я внимательно посмотрел на него. В этот момент я вспомнил, что говорила леди Стадли о своём муже, который якобы ни при каких обстоятельствах не желал покидать усадьбу. В какую странную игру, и с какими целями, играли эти двое, как мне докопаться до истины?

- По настоятельной просьбе жены, - продолжил сэр Генри, - мы вернулись в Грейндж. Она заявила о своём твёрдом намерении остаться здесь до самого конца, и вскоре после нашего возвращения предложила, чтобы ночью мы занимали отдельные комнаты, напомнив об инфекционном характере болезни. Я выполнил просьбу жены, условившись, что буду спать в соседней с ней комнате, и при малейшей необходимости она позовёт меня на помощь. Таким образом, её комната примыкала к моей, иногда я слышал по ночам как она ходит, часто слышал, как кашляет и вздыхает, но ни разу она не давала знать, что ей нужна помощь. Она не хотела считать себя больной, и ничто не беспокоило её больше, чем то, что говорили о её болезни. Это та часть истории, которая относится к моей жене.
- Она действительно серьёзно больна, - сказал я, - но об этом после. А теперь, сэр Генри, не окажете ли вы мне любезность рассказать о симптомах вашего собственного недуга?

Он снова вздрогнул, когда я это сказал, пересёк комнату, и, заперев дверь, убрал ключ в карман.
- Быть может, вы будете смеяться надо мной, - заметил сэр Генри, - но это не повод для смеха, уверяю вас. Ужасное несчастье постигло меня, каждую ночь мне является жуткое видение. Вы ведь не верите в призраков? Я сужу об этом по вашему лицу, мало кто из образованных людей верит в них.
- По правде говоря, нет, - ответил я. - Как правило, так называемым призракам можно найти объяснение. В лучшем случае это всего лишь плод перевозбуждённого или больного мозга.
- Как бы то ни было, - сказал сэр Генри, - больной мозг может подвергнуть свою жертву такой пытке, что смерть покажется предпочтительней. Всю свою жизнь я был тем, кого принято считать здравомыслящим человеком. У меня достаточно денег и нет забот, которым обычно подвержены негоцианты или люди малообеспеченные. Когда я женился три года назад, то считал себя самым удачливым и счастливым человеком.
- Простите за личный вопрос, - перебил его я, - брак разочаровал вас?
- Нет, вовсе нет, - горячо возразил сэр Генри. - Я люблю свою дорогую жену больше и сильней, чем в тот день, когда она стала моей невестой. Действительно, я беспокоюсь за неё, но это всецело связано с состоянием её здоровья.
- Странно, - заметил я, - что она тяготится переживаниями о вас по той же причине. Вы рассказывали ей о своих тревогах?
- Нет, я никогда не говорил об этом ни с одним смертным. Но моя жена сказала вам, будто я выгляжу как человек, увидевший привидение, и, увы, она права! Позвольте же мне рассказать вам о причине моих расшатанных нервов, о том, что мучает меня и подрывает здоровье.
- Прошу вас, я внимательно слушаю, - ответил я.

- О, доктор, если бы я только мог заставить вас почувствовать весь тот ужас! - сказал сэр Генри, наклонившись вперёд и глядя мне в глаза. - Три месяца назад я верил в сверхъестественные явления, видения, и так называемых призраков не больше, чем вы. Но если бы вы испытали то, что довелось пережить мне, то ваш собственный скептицизм был бы серьёзно подорван. Позвольте же мне рассказать вам о том, что происходит. Каждую ночь мы с леди Стадли ложимся спать в одно и то же время, мы желаем друг другу спокойной ночи и укладываемся каждый в свою постель. Дверь между нашими спальнями закрыта, в её комнате горит ночная лампа, я же предпочитаю спать в темноте. Закрыв глаза, я готовлюсь ко сну, и, как правило, вскоре засыпаю, но мой сон непродолжителен. Я пробуждаюсь с покрытым испариной лбом, сердце сильно колотится, а нервы напряжены, и, проснувшись, я ожидаю появления кошмара. Иногда жду полчаса, иногда дольше. Затем по слабому тикающему звуку в темноте я понимаю, что эта Сущность, ибо я не могу назвать её иначе, вот-вот посетит меня. В определённом месте комнаты, всегда в одном и том же, внезапно вспыхивает яркий свет, а в самом его центре возникает неестественно большой глаз, который пристально смотрит на меня с дьявольским выражением. По времени это длится недолго, но охватывающий меня страх, как кажется, уносит с собой годы жизни. Затем видение исчезает так же внезапно, как и появилось, меркнет и растворяется во тьме, я же, мокрый от пота, накрываюсь одеялом с головой, стараясь изо всех сил сдержать крик безумного ужаса.

- Но вы никогда не пытались разобраться в природе этого явления? - спросил я.
- Сначала я так и поступил. В первую же ночь, когда оно появилось, то я вскочил с постели и направился нему, видение сразу же исчезло. Я зажёг свет, но в комнате уже ничего не было.
- Почему же вы продолжаете спать там?
- Я не должен покидать леди Стадли. Меня пугает, что она узнает об этом, но ещё больше меня страшит то, что вместо меня призрак может явиться ей. Осмелюсь предположить, что вы посчитаете меня глупцом, доктор Галифакс, но дело в том, что всё это убивает во мне храброго человека, каким я привык считать себя.
- Вы наблюдаете это явление каждую ночь? - спросил я.
- Не совсем, но иногда в одну и ту же ночь оно повторяется дважды, иногда этого не происходит в течение двух, а то и трёх ночей. Это самая ужасная, самая жуткая форма пытки, какая может свести даже самого здравомыслящего человека в могилу или сумасшедший дом.

- У меня нет ни малейшей тени сомнения, - сказал я после некоторой паузы, - что всему можно найти разумное объяснение.
- Нет, - возразил сэр Генри, покачав головой, - либо это, как вы утверждаете, порождение моего больного мозга, и потому оно так же ужасно, как настоящее привидение, либо сверхъестественное явление. Существует оно в действительности или нет, неважно, для меня это не сон, а реальность. Весь ужас я испытываю, находясь в полном сознании.
- Как вы полагаете, может ли кто-то разыгрывать с вами эту чудовищную шутку? - предположил я.
- Конечно же, нет. В чём смысл пугать меня до смерти? Кроме того, я могу поклясться, что в комнате никого нет, наружная дверь заперта, как и дверь в комнату леди Стадли. Невозможно, чтобы всё это было каким-то обманом.

С минуту мы молчали. Я верил в призраков не больше, чем когда-либо, и подозревал, что за всем этим кроется злой умысел. Сэр Генри, должно быть, стал жертвой галлюцинации, вызванной функциональным нарушением мозга и достаточно серьёзным, требующим немедленного лечения. Первое, что следовало сделать, это выяснить, можно ли дать явлению какое-либо материальное объяснение, или же оно вызвано исключительно состоянием нервов сэра Генри. Я начал задавать ему определённые вопросы, полностью вникая во все тонкости дела, а затем осмотрел его глаза с помощью офтальмоскопа. В результате этого обследования я убедился, что сэр Генри Стадли находится в крайне нервозном состоянии, хотя и не смог обнаружить никаких следов заболевания мозга.

- Не могли бы вы показать мне свою комнату? - спросил я.
- Не сегодня, - ответил он, - уже слишком поздно и это может вызвать подозрения у леди Стадли. Цель моей жизни, скрыть от неё весь этот ужас, а потому, когда завтра она уйдёт на прогулку, вы сможете осмотреть комнату.
- Хорошо, - сказал я, - завтра я поговорю с вашей женой и самым решительным образом уговорю её на время покинуть усадьбу.

Вскоре после этого мы удалились на покой, или то, что называлось покоем в этом мрачном доме с его беспокойными обитателями. Должен признаться, что, какой бы удобной ни была моя комната, я спал очень плохо. История сэра Генри не оставляла меня на протяжении всей ночи, и хотя я не впечатлителен, и не обладаю богатым воображением, но мне не удалось отделаться от навязчивого видения ужасного глаза даже во сне.

Я встретился со своими хозяевами за ранним завтраком. Сэр Генри предложил мне познакомиться с соседями, поскольку день выдался тёплым и погожим, однако я был совсем не расположен к прогулке и прямо заявил, что предпочёл бы остаться в Грейндж. Один взгляд на лица моих хозяев давал понять, что у меня на руках сразу два нуждающихся в помощи пациента. Леди Стадли выглядела ослабевшей и взволнованной, пятна лихорадочного румянца на её щеках, болезненный блеск в глазах, пересохшие губы, бледные и исхудавшие руки - всё это слишком ясно показывало, как быстро прогрессирует мучавшая её болезнь.

"В конце концов, я не могу убедить эту бедную девушку поехать за границу", - сказал я себе. - "Она быстро приближается к своему концу, и никакая сила не способна спасти её от прогрессирующего обширного заболевания лёгких".

Какое же беспокойство читалось в её глазах! Я был готов засвидетельствовать скорее здравомыслие сэра Генри, чем её. Но вид сэра Генри Стадли тоже являл признаки бессонной ночи - его лицо было бескровным, он почти ничего не ел, и отводил взгляд всякий раз, когда замечал мой.

Сразу после завтрака я последовал за леди Стадли в её утреннюю комнату, уже решив, как следует действовать. Я должен полностью довериться её мужу, поскольку она дала мне лишь частичное представление о ситуации.

- Итак, - начал я, - я видел вашего мужа и разговаривал с ним. Надеюсь, ему скоро станет лучше, и не думаю, что вам следует серьёзно переживать за него. Теперь же, что касается вас, леди Стадли, я хочу обследовать ваши лёгкие, вы позволите мне это сделать?
- Полагаю, Генри сказал вам, что я больна чахоткой?
- Он сказал, что вы нездоровы, - ответил я, - но мне не нужны слова, чтобы убедиться в этом факте, я вижу всё своими собственными глазами. Пожалуйста, позвольте мне прослушать вашу грудь с помощью стетоскопа.

Леди Стадли мгновение колебалась, напоминая своим видом дикого зверька, загнанного в угол, но затем опустилась в кресло и дрожащими пальцами расстегнула платье. Бедняжка, она была худа как скелет, её прекрасное лицо - единственное, что в ней осталось прекрасного. Краткое обследование показало, что она находилась на последней стадии чахотки. Словом, её дни сочтены.

- Что вы думаете? - спросила она, когда я закончил осмотр.
- Несомненно, вы больны, - ответил я.
- Как скоро я умру?
- Одному богу известно, дорогая леди, - сказал я.
- О, вам не нужно ничего скрывать, - ответила леди Стадли, - я знаю, что у меня осталось мало времени. Ах, если бы только мой муж был со мной! Я так боюсь остаться одна, я люблю его, очень люблю.

Я успокаивал её, как только мог.
- Кто-то должен приглядывать за вами по ночам, пока вы спите, - сказал я, - вам не следует оставаться в одиночестве.
- Генри всегда находится рядом со мной, в соседней комнате, - ответила она. - У меня никогда не было сиделки, и я ненавижу медсестёр.

Вскоре после этого леди Стадли, казавшаяся крайне взволнованной, оставила меня. Но прежде чем она вышла из комнаты, выглянуло солнце, и с его ярким светом её переменчивое настроение, казалось, улучшилось.
- Я собираюсь отправиться на прогулку, - заявила она. - Вы составите мне компанию?
- Не сегодня, - ответил я. - Если вы пригласите меня завтра, то я буду рад сопровождать вас.
- Тогда, идите к Генри, - сказала она, - поговорите с ним, узнайте, что его беспокоит, назначьте ему тоник, и подбадривайте всеми возможными способами. Вы говорите, что он не болен, но я знаю лучше. У меня сложилось такое впечатление, что если мои дни сочтены, то и его тоже.

Леди Стадли ушла, а я разыскал её мужа. И, как только послышался стук колёс экипажа по гравию дороги, мы поднялись в его комнату.
- Этот глаз являлся дважды прошедшей ночью, - прошептал он с благоговейным трепетом. - Я обречённый человек, обречённый, и больше не могу выносить этого.

Мы стояли в комнате, когда он произносил эти слова, но даже при свете дня я видел, что сэр Генри с опаской оглядывается по сторонам, его заметно трясло. Комната была явно старомодной, но бо́льшая часть мебели оказалась современной: кровать относилась к эпохе Альберта и имела пружинный матрас, а также светлый и лёгкий полог. Обои на стенах были яркими, а широко распахнутые французские окна впускали мягкий приятный воздух, потому что этот зимний день оказался по-настоящему весенним.
- Этот причудливый старинный шкаф, - заметил я, - он выглядит неуместно по отношению к остальной мебели. Почему бы вам не убрать его?
- Тише, - сказал сэр Генри, задыхаясь. - Не приближайтесь к нему, я боюсь и поэтому запер шкаф. Призрак всегда появляется в этом месте, он словно бы возникает из стекла в его дверце.
- Понятно, - ответил я, - шкаф встроен в стену и поэтому его нельзя убрать. А ключ у вас с собой?
Сэр Генри порылся в кармане и достал связку ключей.
- Я бы не хотел, чтобы вы отпирали дверцы шкафа, - сказал он. - Признаюсь, мне не нравится, когда к нему прикасаются.
- Хорошо, - ответил я, - я не буду осматривать его, пока вы находитесь в комнате. Может, вы позволите мне оставить ключ у себя?
- Конечно! Вы можете взять его из этой связки, если хотите, вот он. Я буду только рад, если избавлюсь от него.
- Спустимся вниз, - сказал я.
Мы вернулись в библиотеку сэра Генри, и теперь настала моя очередь запереть дверь.
- Зачем вы это делаете? - спросил он.
- Потому что я хочу быть уверен, что наш разговор никто не подслушает.
- Что вы хотите сказать?
- У меня есть одно предложение к вам.
- Какое?
- Я хочу, чтобы сегодня вечером вы поменялись со мной спальнями.
- Что вы имеете в виду? Что на это скажет леди Стадли?
- Леди Стадли не должна ничего об этом знать. Я уверен, что явление призрака имеет материальную природу и полон решимости разобраться в истинной подоплёке этого наваждения. Вы часто видели его, и ваши нервы сильно расшатаны, я же никогда его не видел, и мои нервы, полагаю, в полном порядке. Если сегодня ночью я буду спать в вашей комнате, то...
- Он может и не показаться вам.
- Может и так, но, с другой стороны, может и показаться. Мне любопытно провести ночь, лёжа на кровати перед этим шкафом в стене, и вы должны уступить моему требованию, сэр Генри.
- Но как можно скрыть такое от моей жены?
- Довольно легко. Вечером вы, как обычно, пожелаете ей спокойной ночи и разойдётесь по своим комнатам, а после того, как межкомнатная дверь будет закрыта, я войду в вашу спальню. Вы же отправитесь в мою или любую другую комнату, какую пожелаете занять. Вы ведь говорили, что ваша жена никогда не заходит к вам ночью?
- Она ещё никогда так не делала.
- Она не сделает этого и сегодня вечером. Если же ей вдруг потребуется помощь, то я немедленно позову вас.

Было очевидно, что сэру Генри не нравилось такое положение вещей. Однако он поддался моим настойчивым уговорам, которые фактически приняли форму приказов, поскольку я видел, что ничего не смогу сделать, если не одержу верх над этим человеком.

Леди Стадли вернулась с прогулки как раз в тот момент, когда наши приготовления были полностью завершены, но за весь день у меня не было ни минуты, чтобы осмотреть шкаф изнутри. С течением времени беспокойство больной женщины становилось всё сильнее, она ни на мгновение не желала оставить мужа, сидела рядом, пока он изучал свои книги, и следовала за ним из комнаты в комнату. Во второй половине дня, к всеобщему облегчению, прибыли новые гости и нас ожидал приятный вечер. Леди Стадли спустилась к ужину во всём белом, я не могу описать женское платье, но оно казалось воздушным и сплошь состояло из кружев. С исхудавшей фигурой и измождённым, но всё ещё милым, лицом, она походила на привидение. Блеск в её больших голубых глазах казался болезненным, а любовь к мужу трогательной, как скоро им придётся расстаться друг с другом! Только я, как врач, знал, что невозможно больше поддерживать огонь жизни в теле этой бедной девушки.

После ужина мы, как обычно, удалились на отдых. Сэр Генри пожелал мне доброй ночи, а леди Стадли кивнула, выходя из комнаты.
- Спите спокойно, - сказала она весёлым голосом.

На следующее утро, когда мы все собрались за завтраком, было уже довольно поздно. Сэр Генри выглядел лучше, но леди Стадли казалась гораздо хуже, чем накануне вечером. Меня поразила стойкость, с которой она заняла своё место во главе стола. Гости, время от времени входившие и занимавшие свои места за столом, смотрели на неё с удивлением и состраданием.
- Наша хозяйка очень больна, не так ли? - спросил гость, сидевший рядом со мной.
- Да, но не обращайте на это внимание, - ответил я.

Вскоре после завтрака я разыскал сэра Генри.
- Так что же, доктор Галифакс, вы видели это? - сказал он, пожимая мою руку. - Я знаю что видели, по выражению вашего лица.
- Да, - ответил я, - видел.
- Как спокойно вы говорите об этом, разве вы не испытали ужас перед этим явлением?
- Нет, - усмехнулся я. - Вчера я сказал вам, что мои нервы в порядке, и думаю, что моё предположение было верным, видение имеет материальную основу.

Выражение недоверия выразилось на лице сэра Генри.
- Ах, врачей слишком сложно убедить, - сказал он. - Всё должно быть сведено к трезвому материализму, чтобы удовлетворить их, но несколько ночей в этой комнате расшатали бы даже ваши нервы, мой друг.
- Вы совершенно правы, - ответил я, - мне не хотелось бы больше спать в той комнате. Но позвольте мне вкратце рассказать вам о произошедшем.

Мы стояли в библиотеке. Сэр Генри подошёл к двери, запер её, и убрал ключ в карман.
- Могу я войти? - раздался голос снаружи, принадлежавший леди Стадли.
- Через минуту, дорогая, - проговорил её муж, - я сейчас беседую с доктором Галифаксом.
- По медицинскому вопросу, полагаю? - спросила она.
- Да, по медицинскому, - ответил он.
Леди Стадли сразу же ушла, а сэр Генри вернулся ко мне.
- Теперь говорите скорее, - сказал он. - Жена обязательно вернётся, и мне не нравится, что она подумает, будто бы мы секретничаем.
- Моя история такова, - начал я. - Я вошёл в вашу комнату, погасил весь свет и сел на край кровати.
- Значит, вы не ложились в постель?
- Нет, я предпочёл остаться готовым к немедленным действиям, если появится призрак, видение, или что бы то ни было.
- Боже милостивый, это просто кошмар, Галифакс!
- Так и есть, сэр Генри. Вряд ли можно было придумать более дьявольский способ, чтобы свести человека в могилу. Однако я могу утешить вас в одном - то, что вы видели, не является плодом вашего воображения, и нет никакой вероятности, что вы окажетесь в сумасшедшем доме. Кто-то дурачит вас.
- Я не могу согласиться с вами, но продолжайте, - нетерпеливо сказал баронет.
- Около часа я просидел на краю кровати, - продолжил я. - Когда я вошёл в комнату, было двенадцать часов, затем, ещё до того, как появилось хоть малейшее движение или проявление чего либо, отчётливо послышался тикающий звук, который вы описывали. Вслед за этим внезапно появился яркий свет, который, казалось, исходил из са́мой глубины шкафа.
- Что вы почувствовали, когда увидели этот свет?
- Я был слишком взволнован, чтобы испугаться, - коротко ответил я. - Из круга света на меня смотрел жуткий глаз.
- Что случилось после, вы лишились чувств?
- Нет, стараясь не шуметь, я прошёл по ковру к двери шкафа и заглянул внутрь.
- Боже мой, вы смельчак! Я удивлён, что вы остались живы, чтобы рассказать эту историю.
- Внутри я увидел призрачную фигуру, - продолжил я, - тёмную и высокую, единственный светящийся глаз которой продолжал смотреть мимо меня, прямо в комнату. Когда же я издал тихий звук, он тут же исчез. Некоторое время я простоял в ожидании, но больше ничего не происходило, тогда я лёг в вашу постель, сэр Генри, и уснул. Я не могу сказать, что это была спокойная ночь, но я спал, и в оставшиеся часы меня больше не беспокоило ничего необычного.

- Что вы собираетесь делать теперь? Вы утверждаете, что можете раскрыть истинный источник этого явления, но всё, что вы видели, по-моему, только подтверждает мою твёрдую уверенность в том, что в комнате появляется ужасный призрак.
- Он материален, - ответил я. - У той тёмной фигуры в шкафу была определённая форма, в чём я убеждён. Сэр Генри, сегодня я собираюсь снова провести ночь в вашей комнате.
- Леди Стадли узнает об этом.
- Она не узнает. Сегодня я снова буду спать в комнате с привидением, а пока вы должны обставить всё так, чтобы у меня было достаточно времени осмотреть шкаф. Я не сделал этого вчера, потому что не имел возможности. Вы должны постараться увести леди Стадли из усадьбы сегодня утром или днём после обеда, чтобы я мог побыть некоторое время один в вашей комнате.

- Генри, Генри, какой у тебя озадаченный вид! - раздался весёлый голос у окна. Леди Стадли вышла на улицу, подошла к окну библиотеки, придерживая своё длинное, тёмно-синее, бархатное платье, и смотрела на нас со странной улыбкой на лице.
- Луцилла, - воскликнул баронет, подойдя к окну и распахнув его. - Любовь моя, ты сошла с ума, ты же стоишь на влажной траве.
- О, нет, не злись, - ответила она. - Я ещё не сошла с ума, ведь так, доктор Галифакс?
- Вы слишком беспечны, - ответил я.
Она игриво погрозила мне пальцем и повернулась к мужу.
- Генри, - сказала она, - ты взял мои ключи? Я нигде не могу их найти.
- Я пойду наверх и поищу их, - сказал сэр Генри и вышел из комнаты, а леди Стадли вошла в библиотеку через одно из французских окон.
- Что вы думаете о моём муже? - спросила она.
- Ему намного лучше этим утром, - ответил я, - уверен, что скоро он поправится. Леди Стадли глубоко вздохнула, когда услышала это, её губы задрожали, и она отвернулась. Я полагал, что новость обрадует её, но это разочарование удивило меня.

В этот момент в комнату вошёл сэр Генри.
- Вот твои ключи, - сказал он жене, отдав ей ту же связку, что и мне накануне вечером. Я надеялся, что она не заметит пропажи ключа от шкафа.
- А теперь я хочу, чтобы ты отправилась на прогулку вместе со мной, - сказал сэр Генри.
Он не часто сопровождал леди Стадли, и удовольствие от этого неожиданного предложения явно обрадовало её.
- Очень хорошо, - ответила она. - Доктор Галифакс присоединится к нам?
- Нет, он хочет проехаться верхом.
- Если он поедет верхом, то сможет следовать за нашим экипажем.
- Вы сделаете это, Галифакс? - спросил мой хозяин.
- Благодарю, но нет, - ответил я. - Прежде мне нужно написать несколько писем, а затем я поеду в ближайший город и отправлю их, если позволите.
С этими словами я вышел из комнаты.

Вскоре после этого я увидел из окна, как сэр Генри и его жена отбыли. Они ехали в большом открытом ландо[2] в сопровождении двух девушек, что жили в доме. Мой час настал, и я сразу же поднялся в спальню сэра Генри. Спальня леди Стадли располагалась рядом с ней, но обе комнаты имели отдельные входы. Я запер наружные двери, а затем начал поиски.

У меня в кармане лежал ключ от шкафа, его замок немного заржавел, и было очевидно, что тяжёлые дверцы уже долгое время не открывали, а потому отпереть их оказалось непросто. Обе дверцы были стеклянными и в закрытом виде напоминали обычное старомодное окно с толстым, особого светло-голубого оттенка стеклом, вставленным в глубокую раму. Я открыл дверцы и забрался внутрь шкафа, оказавшегося достаточно вместительным, чтобы в нём можно было разогнуться в полный рост. Внутри шкаф был совершенно пуст и обшит массивом дуба, я зажёг свет и начал внимательно осматривать его стенки.

После долгого и терпеливого осмотра я наткнулся на малоприметную выемку в дереве. Стоило надавить на неё пальцем, как тут же небольшая панель отодвинулась в сторону, открыв под собой скрытую кнопку. Я нажал на неё, и дверца в задней части шкафа распахнулась. Из неё хлынул поток солнечного света, и, выйдя наружу, я оказался в другой комнате. Я с удивлением огляделся, это была спальня леди Стадли. Боже мой, что произошло?!

Очень осторожно закрыв потайную дверцу шкафа, я обнаружил, что все следы её существования были тут же скрыты. У этой части стены не было никакой мебели, она выглядела абсолютно ровной и гладкой, ни одна картина не украшала её, а рисунок на лёгких обоях казался совершенно целым. Конечно, где-то должна была быть скрытая дверца, и я, не теряя времени, принялся нащупывать её, прижав руку к стене и двигаясь кончиками пальцев во всех направлениях. Однако, как ни старался, я не смог найти дверцу, и мне пришлось покинуть комнату леди Стадли, чтобы вернуться в ту, которую занимал её муж, через обычную дверь.

Я снова забрался в шкаф и намеренно сломал кнопку, открывавшую потайную дверцу изнутри. Любой, кто теперь проникнет через неё в шкаф, не сможет вернуться обратно. Призрак, если он действительно материален, окажется пойман в собственную ловушку.

Что же всё это могло значить? Если сэр Генри стал жертвой галлюцинации, то и я тоже, а поскольку это невозможно, я был уверен в том, что призрак имел материальную природу. Но кем был тот человек, который знал о потайном проходе в стене? Ночь за ночью он прокрадывался в комнату леди Стадли и проникал в старый шкаф, чтобы проделывать этот ужасный трюк с сэром Генри. Я решил, что ничего не скажу ему о своём открытии, пока не проведу ещё одну ночь в комнате с привидением. А потому, убрав ключ от шкафа в карман, я спустился вниз.

Той же ночью я снова остался один в спальне сэра Генри. Погасив свет и сев на край кровати, я стал ждать развития событий. Сначала в комнате царила полная темнота и тишина, но спустя час я услышал очень слабое, хотя и вполне различимое тиканье, которое говорило о том, что призрак вот-вот появится. Оно напоминало те странные звуки, что издают ядовитые пауки. И не было слышно больше ничего, кроме моего частого сердцебиения, вызванного чувством, которое я не мог бы назвать страхом, но которое было волнующим до боли, возникшим в ожидании необычного и жуткого видения. Внезапно в тёмной нише шкафа возникло яркое пятно света, из которого на меня взирал глаз. Глаз был неестественно большим, ясным, почти прозрачным, а его выражение казалось преисполненным угрозы и предостережения. Неожиданно в круг света вторглась призрачная рука, её пальцы поманили, в то время как глаз пристально смотрел на меня. Я неподвижно сидел на краю кровати, и, будучи стоиком по натуре, имел хорошо закалённые нервы, но мне не стыдно признать, что я никогда бы не согласился подвергнуться угрозе этого потустороннего зова. Взгляд глаза и манящая сила длинных пальцев были способны пошатнуть даже самые крепкие нервы. Моё сердце бешено колотилось, и приходилось снова и снова повторять себе: "Это не более чем жуткий трюк." Мне также пришлось напомнить себе о той ловушке, которую я приготовил для призрака.

Время, пока глаз смотрел, а рука манила, на самом деле могло исчисляться секундами, но мне казалось вечностью. Я почувствовал выступивший на лбу холодный пот, прежде чем свет стал быстро гаснуть, означая, что привидение вот-вот исчезнет. Сделав над собой усилие, я встал с кровати и, внимательно прислушиваясь, подошёл к шкафу. На мгновение воцарилась полная тишина, но затем отчётливо послышалось чьё-то неловкое движение, последовал приглушённый вскрик и тяжёлое падение. Я мгновенно зажёг свет, достал из кармана ключ и отпер шкаф.

Никогда не забуду того, что предстало моему взору. В шкафу без сознания лежала леди Стадли. Чёрный плащ, в который она была закутана, частично закрывал лицо, но я узнал её длинные светлые волосы. Откинув плащ, я увидел, что у несчастной девушки пошла горлом кровь и, поднимая её на руки, уже знал, что она умирает.

Я сразу же отнёс леди Стадли в её спальню и уложил в кровать. Затем вернулся, закрыл шкаф и убрал ключ в карман, а после позвал сэра Генри.
- Что такое? - спросил он, вскочив с кровати.
- Идёмте немедленно, - сказал я, - состояние вашей жены ухудшилось.
- Она умирает? - спросил он мучительным шёпотом.
Я кивнул, не в силах произнести ни слова. Теперь моей единственной задачей было скрыть от несчастного мужа ту страшную истину, что мне открылась. Он проследовал за мной, забыв даже расспросить о привидении, так сильно потрясло его известие о состоянии жены.

Я сделал всё, чтобы остановить кровотечение и дал умирающей женщине восстанавливающие средства. Через некоторое время леди Стадли открыла потускневшие глаза.
- О, Генри! - промолвила она, протягивая к нему слабую руку. - Пойдём со мной, пойдём со мной. Я боюсь идти одна.
- Моя бедная Луцилла, - сказал он, погладив её холодный лоб и пытаясь утешить.

Через некоторое время сэр Генри вышел из комнаты, и тогда леди Стадли подозвала меня.
- Я потерпела неудачу, - сказала она таким пугающим голосом, какого мне никогда не приходилось слышать прежде. - Я должна отправиться одна. Он не последует за мной.
- Что вы имеете в виду? - спросил я.
Она едва могла говорить, но время от времени с её губ медленно слетали следующие слова:
- Я была тем призраком. Я не хотела, чтобы мой муж жил после меня. Возможно, я была не в себе. Я не могу точно сказать. Когда сэр Джозеф Данбар сказал, что на выздоровление нет никакой надежды, мной овладела сильная ревность. Я представила своего мужа с другой женщиной. Наклонитесь ближе.

Её голос был очень слабым, я едва мог расслышать тихое бормотание. Взгляд леди Стадли быстро тускнел, смерть овладевала ею, и всё же ненависть к какому-то неизвестному человеку трепетала в её слабом голосе.

- До того, как муж женился на мне, он любил другую женщину, - продолжала она. - Эта женщина теперь вдова, и я была уверена, что сразу же после моей смерти он разыщет её и женится. Я не могла вынести этой мысли, она овладела мной, не давая покоя ни днём, ни ночью. Это, а также страх смерти в одиночестве, опустошило меня, так что я едва ли отдавала отчёт своим действиям. Мной завладело безумное стремление увести мужа с собой, когда я шагну за грань жизни, и таким образом оградить его от неё. Я же говорила вам, что мой брат был врачом, в студенческие годы некоторые из его сокурсников проделывали трюк, который я повторила с сэром Генри, чтобы напугать его и почти довела до лихорадки. Однажды брат описал мне этот трюк, и я попросила его показать мне, как он проделывается при помощи небольшой электрической лампы и увеличительного зеркала.
- Как вы узнали о потайной дверце в шкафу? - спросил я.
- Совершенно случайно. Однажды я складывала платья в шкаф и случайно задела потайную панель. Тогда я сразу поняла, что это мой шанс.
- Вы наверняка были встревожены своим успехом, - сказал я после долгой паузы. - А теперь я хочу задать ещё один вопрос: зачем вы вызвали меня в Грейндж?
Леди Стадли сделала слабое, нетерпеливое движение.
- Я хотела убедиться, что мой муж действительно болен, - сказала она. - Я думала, он доверится вам, и вы убедите его, что он стал жертвой галлюцинации вследствие болезни мозга. Это испугало бы его ещё сильней и помогло мне достичь своей цели. Я также послала за вами, как за совершенно незнакомым человеком, и была уверена, что при таких обстоятельствах ни вы, ни мой муж не могли бы меня в чём-то заподозрить.
Она снова замолчала, тяжело дыша.
- Я потерпела неудачу, - повторила леди Стадли после долгой паузы. - Вы всё узнали. Я не могла и подумать, что в комнате окажетесь вы, а не мой муж. Теперь он поправится.

Она замолчала, снова началось кровотечение, дыхание участилось, конец был близок. Её тусклые глаза едва могли видеть, она слабо коснулась моей руки.
- Доктор Галифакс, пообещайте.
- Что? - спросил я.
- Я потерпела неудачу, но позвольте мне сохранить ту малую часть любви, которую он питает ко мне, прежде чем женится на той другой женщине. Обещайте, что никогда ничего не расскажете мужу.
- Успокойтесь, - ответил я, - я ничего ему не скажу.
В комнату вошёл сэр Генри. Я уступил ему место возле постели, и он опустился на колени рядом с женой.

Когда наступило серое утро, леди Стадли умерла.
Перед своим отъездом из усадьбы я старался избегать сэра Генри, насколько это было возможно. Однажды он заговорил о призраке и спросил, видел ли я его.
- Да, - ответил я.
Но прежде чем я успел сказать что-либо ещё, он продолжил:
- Теперь я знаю, почему он являлся. Он предупреждал меня о скорой смерти моей несчастной жены.
Больше он не проронил ни слова. Я не мог открыть ему истину, и вряд ли он когда-нибудь узнает обо всём.

На следующий день я покинул Стадли-Грейндж. С собой я забрал, никого не ставя в известность, длинный чёрный плащ, небольшую электрическую лампу и сильное увеличительное зеркало. Возможно, будет интересно объяснить, как леди Стадли в её нездоровом состоянии ума и тела совершала необычный трюк, с помощью которого надеялась подорвать здоровье своего мужа и, в конечном счёте, свести его в могилу.

Экспериментируя с предметами, которые я забрал, мне удалось добиться, как утверждали друзья, весьма пугающего эффекта. Я фиксировал зеркало ларингоскопа на лбу[3] таким образом, чтобы в нём отражался мой глаз, внутри же него была установлена небольшая электрическая лампа, подключённая к батарее, которую я держал в руке. Батарея была похожа на ту, которыми пользуются балерины в театре Друри-Лейн, с её помощью лампу можно было привести в действие одним прикосновением и также легко погасить. Благодаря этому, смотревший через зеркало ларингоскопа глаз был сильно увеличен и ярко освещён, а остальное лицо и фигуру полностью скрывал чёрный плащ, сливавшийся с царившим вокруг мраком.

Когда я в последний раз слышал о Стадли-Грейндж, он был сдан в аренду на несколько лет, а сэр Генри уехал за границу. Мне неизвестно, женился ли он снова, но рано или поздно, вероятно, женится.

Перевод: Алексей Лотерман, 2022
Издательство Тиафат

Примечания переводчика:
Рассказ написан ирландской писательницей Элизабет Мид-Смит в соавторстве с английским врачом и писателем Эдгаром Бомонтом под соответствующими псевдонимами Л.Т. Мид и Клиффорд Галифакс. Впервые был опубликован в январском выпуске "The Strand Magazine" за 1894 год с иллюстрациями Альфреда Пирса, и вошёл в цикл "Истории из дневника доктора" (Stories from the Diary of a Doctor), сюжеты которого, очевидно, основаны на реальном опыте из врачебной практики Бомонта.
[1] "Стадли-Грейндж" от английского "Studley Grange", что дословно значит "усадьба Стадли".
[2] От фр. "landau", четырёхместный экипаж с сиденьями, расположенными попарно друг напротив друга, и складной крышей.
[3] Имеется в виду круглое налобное зеркало-рефлектор с отверстием в центре, используемое врачами отоларингологами. В некоторых вариантах его конструкция могла дополнительно оснащаться усиливающей линзой и источником света.