Кто стучит там в темноте? В чёрном углу за креслом? Будто перестукивается с лесным ветром, который врывается в комнату через открытое окно и со свистом исчезает под дверью. Только стихнет свист, тут же замолкают и невидимые молоточки. Вот опять зашуршала легкая занавеска и... Тук-тук-тук-тук... Тук... Тук... Генри съежился на кровати и со страхом посмотрел в глубину темного угла. Тук-тук...
Ничего не видно. Молочные лунные пятна на ближней к окну стене медленно пожирались ночной чернотой. А веселые язычки пламени в камине давно перестали плясать, умерли под черными, мерцающими краснотой углями. Вот ожил, зашевелился от сквозняка силуэт одежды, развешенной на стуле. Генри нырнул под одеяло, где, он знал, так удобно прятаться от ночных страхов. Здесь хорошо слышишь своё дыхание, влажное и горячее. И бьется сердце. Тук-тук-тук...
Кто стучит там в темноте?
Под тяжелым одеялом зазвенела тишина. Генри почувствовал, как нечто ужасное и чёрное поднялось со стула, где была одежда, и поскрипывая половицами двинулось к его кровати. Оно огромное. Намного больше Генри. Наверняка у него много острых клыков и громадные загнутые когти.
Генри задрожал и сжался еще сильнее. Ему хотелось стать очень маленьким и затеряться где-то в складках одеяла. Чудовище остановилось рядом с кроватью, мальчик даже слышал как с хрипом вырывается зловонное дыхание из ужасной ненасытной глотки. Генри ждал, что сейчас чудовище опустит мохнатую грязную лапу и сдернет с него одеяло, раньше казавшееся надежной броней. Тук-тук-тук... забилось сердце.
Вот сейчас. Генри зажмурил глаза и вцепился в одеяло. Тук-тук-тук... послышалось из угла.
Кто стучит там в темноте?
Генри задыхался. Еще мгновение, и он должен будет раскрыться. Сейчас!..
Мальчик откинул одеяло и вскочил на кровати, жадно хватая ртом воздух. Рядом никого не было. Одежда на стуле висела неподвижно, и из мертвой темноты угла не доносился стук. Только сильно билось сердце. Тук-тук-тук...
Генри снова лег. Он не решился повернуться на другой бок и лежал, пристально вглядываясь во тьму. Постепенно его сморил сон. Тук-тук-тук... услышал он, засыпая.
Утром, когда солнечные лучи робко заглянули между веток яблони, комната преобразилась. Генри без страха посмотрел на смятую одежду и пустой угол. До приезда доктора он лежал и думал, как хорошо и весело днем.
Доктор долго слушал сердцебиение мальчика. Мать и отец Генри стояли в дверях и с волнением ждали вердикта.
- Ну что, боец? Как настроение, - доктор сжал запястье Генри и засек на часах время.
- Хорошо. Ночью, правда, что-то стучало в том углу.
- Что? - доктор рассеяно посмотрел, куда показывал мальчик. - А, да. Хорошо. Очень хорошо. Так, открой рот. Скажи "А-а-а"... Хорошо.
Наконец, он встал и, пожав руку Генри, удалился с его родителями в другую комнату. Из-за неприкрытой двери донеслись отдельные фразы: "Ну, что вы... Конечно, ваш лечащий врач должен был давно направить мальчика на операцию, но ничего страшного пока нет..." Мама Генри что-то тихо забормотала, но врач перебил ее: "Не говорите глупостей! Если бы это было так серьезно, то я..." "Но это же порок сердца!" - отец. Кто-то закрыл дверь, и Генри уже не мог расслышать слова.
Интересно, порок сердца. Он слышал, что это какая-то болезнь. Генри закрыл глаза и прислушался к сердцу. Тук-тук-тук... Как обычно отозвалось оно. Тук-тук-тук... Как ночью в углу стучали молоточки.
Отец уехал с доктором в город и вернулся с большим, в рост Генри плюшевым медвежонком. Тот удобно устроился на письменном столе в комнате мальчика и весело поблескивал пластмассовыми глазами. Мать Генри весь день просидела у кровати сына. Она иногда плакала и спрашивала, все ли в порядке и как он себя чувствует. Генри старался не думать о ночи.
Когда комната погрузилась в таинственные сумерки, и родители, пожелав спокойной ночи ушли спать, Генри закрыл глаза и попытался уснуть. Но темнота давила сверху, изредка разрываясь всполохами зарницы. Когда не слышишь грома становится еще страшнее. Мальчик долго лежал в кровати, пока не услышал знакомое... тук-тук-тук. Туки-туки-тук, тук-тук... Молоточков стало больше. Они наперебой стучали в темном углу, и Генри приподнялся, чтобы при свете вспышек увидеть странных обладателей молоточков.
То, что он увидел, заставило Генри раскрыть от удивления и страха рот. Множество маленьких, не больше двух его ладошек человечков усердно трудились над продолговатым деревянным ящичком. Мальчик вскрикнул, и в соседней комнате кто-то забормотал, и через секунды три открылась дверь. Мама, она наверняка не спала, остановилась в дверях и, включив слепящий свет, взволнованно спросила о причине крика. Генри с ужасом показал на пустой угол:
- Там были человечки! Они стучат ночью молоточками!
Мама улыбнулась:
- Тебе что-то приснилось, и всё. Всё хорошо, Генри. Ложись. Там никого нет, - она подоткнула одеяло.
- Нет, они были! - Генри до сих пор трясло.
- Спи, Генри.
Она выключила свет и вышла. Генри прислушивался к тишине и вскоре... тук-тук-тук. Молоточки тук-тук. Туки-туки-тук... Сердце мальчика забилось в унисон с перестуком... тук-тук-тук. Из-под стола выползла веревка-змея и заскользила к кровати. Генри расширенными от ужаса глазами смотрел, как оживает его одежда, на длинные черные когти, выглядывающие из пустых когда-то рукавов. В свете ярких вспышек безмолвных молний синим блеском вспыхивали глаза медвежонка. Его плюшевые лапки зашевелились и, опираясь на стол, медвежонок спрыгнул на пол. Тук-тук-тк-тк-тук-тк... Забилось сердечко. Тук-тук-тк-тк-тук-тк... Вторили ему молоточки...
Кто стучит там в темноте?
Мать рыдала. Отец беспомощно стоял у кровати, а доктор смущенно теребил ручку портфеля.
- Мне очень жаль, пани Ваховски.
- Замолчите! - выкрикнула женщина.
- Елена, не кричи! - отец повернулся к доктору. - Уходите! Вы убийца!
- Но вчера все было в порядке. Если бы не...
- Замолчите!!! - мать зарыдала, сжимая холодную руку Генри.
- ... его можно было назвать здоровым, - закончил доктор.
- Убирайтесь! - отец, сжав кулаки, стал наступать на него. - Убирайтесь! Еще одно слово, и я...
Доктор ушел. Отец стоял и смотрел на спокойное лицо сына. Он осторожно подошел к жене и, обняв за плечи, попробовал увести ее из комнаты.
- Нет! Оставь меня!
- Хорошо, Елена.
Он посмотрел на плюшевого мишку, который грустно глядел на умершего хозяина, и уселся в кресло.
Только вечером он смог уговорить Елену уйти из комнаты. И в пустой ночной тишине, не прерываемой даже ветром, послышалось... тук-тук-тук. Тук-тук... застучали молоточки. И маленький народец суетливо забегал. Тук-тук-тук... застучали маленькие ножки. Тук-тук-тук... молоточки звонко били по шляпкам гвоздей, которые маленькие трудолюбивые руки вбивали в крышку детского гроба.