Лондон Сена : другие произведения.

Пепел

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она чудом выжила в автокатастрофе. Но теперь она помнит то, что происходило не с ней, и слышит голоса. Что произошло?


  -- Пепел.
   Пролог.
   - Eight. Seven. Six.
Невесть откуда взявшийся у меня в голове голос, снова и снова начинающий свой отсчет. Я иду по улице. До меня доносится обрывок разговора. Одна фраза: "Смотри какая..." Я перевожу взгляд на небо. На востоке тяжелым пластом висит серая туча, медленно, но неуклонно приближающаяся. До её приближения осталось только...
- Five. Four.
Нет, счет идет слишком быстро. Значит это не для неё. Неудача.
Оскальзываясь на льду, наступая на более безопасные дорожки из редкого, неровно насыпанного песка, я медленно двигалась к цели. Вся эта дорога, как одна человеческая жизнь. Мы живем, медленно продвигаясь по льду. Гладкая, но опасная полоса дружбы, испещренный чужими следами, неровный лед чужих ошибок, упасть на нем сложнее, но и удар, может быть, будет больнее. Лужи, покрытые хрупким льдом-идешь по ним, а лед трескается под тобой, и ноги проваливаются в ледяную воду... Эмоции находят волю. Не сдержалась - лед треснул. Опыт, посыпанные песком дорожки - здесь уже труднее оступиться. Предательство - песок, прячущийся под прозрачным свежим льдом. Упадешь там, где чувствовала безопасность. Обидно и горько, злишься на саму себя за наивность и в следующий раз долго подумаешь, прежде чем довериться дорожке, проложенной другими. Еще можно идти по сугробам, вязнуть в них, проваливаясь по колено, но не боясь гладкой поверхности льда. Прятаться от опасностей в мути обыденной жизни, в череде одинаковых дней.
Да. Я иду по сугробам. Но рано или поздно они кончатся. И вот, момент пришел. Оживленная дорога, пешеходный переход. Я наступаю на скользкую белую полоску. Делаю шаг, еще один. Не могу идти быстрее, хотя надо бы.
Из-за поворота вылетает машина, заносимая куда-то вбок. Летит прямо на меня.
- Eight. Seven. Six.
Хриплый мужской голос. Без интонаций, просто сообщает, сколько еще осталось. Широко распахнувшимися глазами я смотрю на грязную машину, летящую на меня. Мне становится страшно.
- Five. Four. Three.
К нему примешивается вкрадчивый женский шепот. Манящий, интригующий. Что же будет?
Я внезапно осознаю, что будет. Не пытаюсь бежать, стою, но ноги разъезжаются в стороны на скользкой поверхности. Бежать бессмысленно, на льду можно двигаться только спокойно. Как в жизни. Если идти слишком медленно и осторожно - все равно упадешь из-за того, что слишком мягко наступаешь на лед, боясь опереться. Побежишь - пройдешь дальше и быстрее, но шлепнешься на землю, а потом долго будешь отряхиваться и потирать ушибленные места. Можно только спокойно идти. Но я даже идти не могу.
- Two.
Я зажмуриваю глаза, так сильно, что в сгустившейся темноте начинают плавать цветные пятна. Кричу, как никогда в жизни. Но этот крик не может заглушить визг тормозов и последнее слово, слышное лишь мне.
- One.
Время кончилось. Я почувствовала, как что-то мягко коснулось меня, я услышала звук упавшего на землю тела, я почувствовала сильную, невероятно сильную боль. Все чувства вдруг обострились, тихие людские шаги стали невероятно громкими, хотелось найти кнопку и убавить звук. Небо, полностью занятое тучей, стало невероятно ярким, а снег вдруг стал падать невероятно холодный, обжигающий снег. Маленькие хлопья упали на мою щеку и растаяли, но не сразу, будто подумали о чем-то, прежде чем исчезнуть. Я лежала, обездвиженная болью, не могла пошевелиться. Мысли тоже сковывала боль. Хотелось закрыть глаза. Уснуть...
Вдруг все исчезло. Осталась только боль, накрывшая меня, как волна. Как снежная лавина.
  -- Часть 1. Фальшивые крылья.
   Я понимала, что это сон. Бывает такое, когда снится что-то - ты знаешь, что это сон, и тебя преследует чувство, что этот сон тебе уже снился. Но ты никак не можешь вспомнить, что же будет дальше, но с другой стороны ты точно это уже видела. Эта необъяснимая уверенность удивила меня, но и успокоила - это только сон. Знакомый к тому же. Это будто встретить знакомого человека - где-то ты его видела, но не можешь вспомнить имя, а он улыбается тебе и говорит "привет", тебе неловко, но и приятно - тебя помнят. Так вот, мой сон был...
   Колыхаются колосья неизвестной мне травы. Я стою на ухоженном, любимом кем-то поле, и трава поднимается выше моей шеи, куда бы я ни глянула - повсюду бесконечное море колыхающихся стеблей. Мне так весело, хочется плясать и танцевать, но я вдруг вспоминаю, что дома меня ждет мама. Я бегу домой по знакомой протоптанной тропке, а горячая земля щекочет босые ножки, маленькие круглые пятки. Желтые колосья сменяются низкой зеленой травой, по которой очень весело бежать - она приятно холодит слегка уставшие ноги. Новенький дом из светлого дерева приветливо встречает меня, я толкаю тяжелую дверь, ручка которой расположена слишком высоко, и захожу в дом...
   Сон сменился. Меня это нисколько не напугало, в снах часто такое бывает. Но тут я поняла, что не сплю.
   Сквозь плотно закрытые веки я чувствовала, что в помещении горит свет. Я слышала разговоры, но никак не могла понять, о чем говорят люди. А когда поняла, что темой являюсь их разговора, сильно удивилась и наконец-то открыла глаза, но сон не хотел так легко отпускать меня. У него было еще столько заманчивых сюжетов, он не мог расстаться со мной так легко. Я провалилась в его умиротворяющие объятия, ничего больше не чувствуя.
  
   - Как твое самочувствие?
   - Нормально. Уже лучше.
   - А...
   - Я все еще их слышу.
   - Понятно.
   Доктор вышел из палаты.
   Пару недель назад я попала под машину и чуть не умерла. Врачи говорят, что я чудом выжила, а потом несколько дней лежала в коме. В это время мне и снились странные сны, которые я помню с чудовищной четкостью, но это еще не все. Я слышу голоса. Как будто кто-то стоит позади меня и говорит, но ведь рядом никого нет. Это... Страшно. Я вздрагивала каждый раз, когда над ухом раздавался серьезный тихий голос девушки, она как будто специально приглушала голос и говорила почти шепотом - как будто находилась в библиотеке. Второй голос принадлежал судя по всему женщине постарше, может ей было под 30 лет. И третий, детский голосок, который я слышала совсем редко.
   Их можно было "выключить". То есть я слышала их только тогда, когда хотела.. Ну, не хотела, но не давала им мысленной команды замолчать. А стоило чуть расслабиться - и они снова начинали говорить, уговаривать меня, убеждать в том, что они хотят мне добра. Я не помню того, что они говорили, но смысл был примерно такой. А еще я помнила...
   Солнечный луч проникает в окно. Я открываю глаза и с нежностью смотрю на человека, лежащего рядом со мной. Я чувствую тепло, мне приятно видеть его, улыбаясь, я запускаю руку в его отросшие за лето темные густые волосы. Но кто он? Я не помню его. Но он явно дорог мне. Я вылезаю из под одеяла и по холодному полу иду к массивному трельяжу, стоящему в углу комнаты. Солнечные лучики отражаются от многочисленных зеркал и по комнате бегает стая солнечных зайчиков. А еще в зеркальной глубине я вижу себя. Только это не я...
   Я помнила то, что происходило не со мной. Не мои воспоминания оказались у меня в голове, это были не сны, не просмотренные когда-то фильмы, не придуманные ситуации... Это были воспоминания, от первого лица, я помнила чувства и лица, помнила слова и действия, но это происходило не со мной, не я отражалась в зеркалах, не мой голос звучал, не мои знакомые были действующими лицами этих спектаклей. Я помнила, но видела впервые. Это было... Непонятно и страшно. Родители говорили с докторами, доктора говорили друг с другом, а мне уже надоела эта суета и мне хотелось поскорее вернуться домой, мне надоели эти больничные стены. Слава Богу, я ничего не сломала, когда падала, только сильные ушибы и травма головы, обильное кровотечение и болевой шок. Плюс непонятное психическое заболевание, вероятно вызванное шоком из-за пережитого мной ужаса. Я все еще видела машину, несущуюся на меня, чувствовала тот ужас... Eight. Seven. Six. Считающие тараканы выехали из моего подсознания, оставляя место новым жильцам. Счет исчез. Я стала забывать хриплый мужской голос.
   - Тараканы? - обиженно произнес женский голос. Я запнулась, сообразив, что рассуждаю вслух, при этом дав голосам свободу слова.
   - Обидно, - шепнула девушка, констатируя факт.
   - Я... Это... Ну знаете, говорят "у всех свои тараканы в голове"... И вообще, чего я оправдываюсь?!
   - Прекрасно. Мы у неё тараканы оказывается.
   - Я таракан?
   - Нет, малышка.
   - А ты таракан?
   - И я не таракан.
   - А кто таракан?
   Я кашлянула, прерывая разговор старшего и младшего не-таракана и напоминая о своем присутствии, что было довольно-таки глупо, ибо в мое отсутствие этот разговор, к сожалению, происходить не мог. Понимая всю глупость сложившейся ситуации и смиряясь с тем, что терпеть присутствие незваных гостей мне придется еще неопределенное количество времени, я спросила у пустой больничной палаты:
   - У вас имена-то есть?
   Если бы у этой сцены нашлись зрители, они бы убедились в том, что я немного не в себе. Я и сама давно не была уверена в своем психическом здоровье, но называть существа, поселившиеся в моем сознании "мелкая", "тихая" и "нудная" я уже устала. В конце концов, даже если они плод моего слишком самостоятельного воображения, у них должны быть какие-то имена, названия, порядковые номера, позывные... Хоть что-нибудь. "Нудная" оказалась Марией, причем не Машей, а именно Марией, должна же я "проявлять уважение к старшим". "Тихая" - Делия, а "мелкая" - Френни. Они явно хотели рассказать что-то еще, но мне хватило и этой информации. Хотелось спать. В последнее время я вообще много спала. До того, как я усну осталось только...
   - Eight. Seven. Six, - сама начала я отсчет. - Four. Three. Two...
  
   Анализы, лечение, обследования, консультации врачей... Разговоры, услышанные краем уха и по-прежнему игнорируемые голоса. В таком темпе пролетели несколько недель, и несмотря на быстрое звучание, тянулись они очень очень медленно. Заниматься было нечем, а навещать меня приходили только родители, но только в свободное от работы время, а так как больница находилась довольно-таки далеко от дома, то свободного времени у них было как-то мало. Иногда приходили одноклассники, но очень редко и только в начале моего заключения в четырех стенах, окрашенных в противный голубоватый цвет. Потом все как будто забыли, что в классе существует такая девочка по имени Ника, и что она совершенно случайно не умерла. Такие печальные мысли посещали меня, когда я лежала, одуревая от скуки и глядя в потолок. Вся музыка была уже прослушана по 10 раз, все книги были уже прочитаны, вся тетрадь изрисована кривыми непропорциональными человечками и черно-белыми пейзажами. Напевая что-то непонятное на странной смеси японского, английского и родного языков, я читала смс-ки годовой давности и вспоминала все, случившееся со мной за это время. Как оказалось, случилось не так много и переписка состояла исключительно из уточнений о расписании, домашнем задании и просьб оплатить счет на телефоне.
   Заключив, что данный род занятий только расстроит меня, я решила заняться еще чем-нибудь. До долгожданного выпуска на свободу оставались считанные дни, и именно они тянулись дольше уже пролетевших недель. От скуки я взяла учебник по истории и открыла первую попавшуюся страницу. Время быстрее идти не собиралось, и оставалось еще...
  
   Три дня. Three. Меня навестила моя классная руководительница. О Господи, я даже по ней умудрилась соскучиться. Вот до чего доводит практически полное безделье.
  
   Два дня. Two. Я решила молчать о том, что голоса до сих пор не ушли. Все обследования показали, что я почти здорова, а все остальное заживет само, только спортом заниматься не надо. А голоса в голове... Пускай пока остаются, становиться пациентом дурдома мне пока не хотелось.
  
   Один день. One.
  
   Я зашла в комнату, прогоняя ощущение пустоты и отсутствия живого существа. Так бывает, когда в комнате или квартире совсем никто не живет, в нем поселяется это ощущение. И не так просто его убрать. Оно будет жить в пыли на полках, будет жить в засохших в вазе цветах, в холодной постели, в мягких игрушках, которые давно никто не обнимал. Во всем вокруг, и долго оно будет уходить и бороться за право жить в этой комнате.
   - Как много мишек! - я вздрогнула от радостно-восторженного крика у меня за спиной, инстинктивно обернулась, наткнувшись на удивленный взгляд мамы.
   - Держи себя в руках, Френни, - поучительно сказал кто-то еще, и я впервые в жизни согласилась с Марией. Правда, только мысленно. Подошла к полке с мягкими игрушками и взяла своего любимого медведя. Сколько всего он помнит, даже того, чего уже не помню я?
   - А как его зовут? - скромно поинтересовалась притихшая девочка.
   - Мистер Ди. Можно просто Ди, - тихо ответила я.
   - Привет, мистер Ди! - радостно воскликнул детский голос. Я улыбнулась, внутри было тепло, тепло это было рождено созерцанием детской радости, искренней и глупой для взрослых людей - ну "познакомилась" она с моим медведем, которого даже коснуться никогда не сможет, ну и что? Но губы сами расплывались в улыбке.
   - Как будто маленькое солнышко внутри загорается? - с неожиданным теплом и пониманием в голосе произнесла Мария. Я не ожидала от неё такой реакции, хотя что я о ней знала? Кроме имени, тембра голоса и отрывочных воспоминаний...
   - А у меня брат был. Кажется... - со странной неуверенностью и удивлением произнесла Делия...
   Темная комната, тени, пляшущие на потолке, неплотно прикрытая дверь и голубоватые блики света от телевизора на полу. Скрипучая кровать, стоящая параллельно моей, темный холмик, лежащий на ней. Ласковый, просящий голос из темноты:
   - Расскажи рассказик?
   Я усмехаюсь, но в темноте не видно моего лица. И о таком просит меня человек, еще недавно клеветавший мое воображение? Решив наказать его за это, я отвечаю:
   - Нет, спать! - и резко отворачиваюсь к стене. Лежу, проводя кончиками пальцев по шершавой поверхности обоев, когда он повторяет свою просьбу. Теперь я начинаю колебаться и уже автоматически перебираю возможные сюжеты, которые можно слегка преобразить и выдать за рассказ на ночь. Рассказать или нет?
   - Ну пожалуйста, - ноет брат, вытягивая каждый слог волшебного слова.
   Я резко поворачиваюсь и сажусь на кровати, обхватив ноги руками и приспособив их как некое подобие подушки.
   - Зима пришла внезапно. Просто все улицы вдруг покрылись белым ковром, сверкающим на солнце, как тысячи маленький белых бриллиантов... Не знаю, бывают ли бриллианты белыми, но какая разница? Так вот, зима пришла внезапно...
   Я рассказываю, иногда запинаясь, не зная, что говорить дальше, иногда на глазах выступают слезы и голос становится хриплым, иногда в глазах загорается странный огонек, которого конечно не видно в темноте, а голос прерывается, иногда делаясь слишком громким, и тогда я испуганно затихаю, услышав в коридоре шаги, ведь давно пора спать. Я рассказываю, и мне самой интересно, чем кончится моя история, я давно уже бреду по просторам свой фантазии, потеряв ориентиры, и только уже пройденный путь помогает мне выбрать направление...
   - Да. У меня был брат, - с удовольствием повторяет девушка. Теперь в её голосе уверенность и радость неожиданного открытия.
   - Мария... А тебя наверное ребенок был? - предположила я.
   - Не-а. Не было у меня ребенка. Я в этом уверена. Тот... Человек, которого ты видела. Он меня предал.
   - Почему?
   - Не помню. Ты думаешь мы всю свою жизнь помним?
   - Э... - ничего умнее я сказать не могла, ибо Мария была совершенно права, а я не могла подтвердить это, поскольку мне её правота казалась очевидной.
   - Эх, ты...
   - А что я должна была подумать? - обиженно спросила я, выпячивая нижнюю губу, чтобы показать степень своей обиды на этот снисходительный тон Марии.
   - Не знаю, но такая наивность...
   - Ника, ты ведь... Не думала о нас, как о людях. Только как о досадной помехе, мешающей жить, я ведь права? - вопрос был риторический, и Делия это прекрасно понимала. Но волновало её не мое отношение к ним, эти слова были вроде вступления перед тем, что она собиралась рассказать. - Для тебя наши воспоминания - как фильм. Ты смотришь его впервые, поэтому он тебе интересен, ты не знаешь, что будет дальше, и можешь делать какие-то предположения, строить догадки и иметь свое мнение о происходящем. Ты запоминаешь этот фильм, но только тот отрывок, который видела, ведь ты не знаешь, что было до этого и только предполагаешь, что будет потом. Мы видим этот фильм во второй раз. Мы смотрели его раньше, когда жили, и теперь просто вспоминаем уже знакомые сцены, а за ними из темноты и неведения выползают на свет и другие отрывки и воспоминания, по ассоциациям, эмоциям, смутным теням и отрывкам. Ты вспомнишь час нашей жизни, мы вспомним день или неделю. Понятна разница?
   - Да. Ну, относительно... - пробормотала я, переваривая услышанное и чувствуя, как мозг приближается к температуре кипения. Меня еще ждала бессонная ночь в непривычной уже кровати, сопровождаемая попытками обдумать новую информацию, но сейчас у меня возник один вопрос, некоторые слова Делии застряли на краю сознания, еще не отправившись в ящик для поступившей информации. - Ты сказала, что я могу иметь свое мнение. Это значит...
   - Это значит, что твое мнение может отличаться от нашего, в следствие твоего неведения о событиях, произошедших до этого...
   - Ты можешь думать по поводу увиденного то, что хочешь. А у нас мнение уже сложилось, и нам надо только его вспомнить, - прервала Делию старшая, более доступно объясняя мне то, что понять я была уже не в состоянии. Я бы обиделась за такое отношение ко мне, ну, как будто я глупая и более сложными словами не пойму, но в тот момент это было действительно кстати - заморочек на тот день хватало. Даже мысли уже начинали путаться, поэтому я сняла всю одежду, небрежно бросив её на стул, и, наплевав на все правила гигиены, прямо так повалилась спать. Несмотря на свой пессимистичный настрой относительно ожидающей меня ночи, я уснула быстро. Очень быстро.
   Огонь поднимается выше темных силуэтов деревьев, языки пламени будто пытаются слизать с неба луну. Я стою на границе между смертельно опасным жаром и холодной ветреной ночью. Сзади дует ветер, трепет короткое светлое платьице, донося до меня зов мамы, умоляющей меня отойти. Я не могу сдвинуться с места, огонь зовет меня, я слышу, как в треске рушащегося дома, пожираемого огнем, мелькает снова и снова мое имя. Он зовет меня, огонь зовет меня, он забирает мой дом, но он спасает меня от страшных людей, пришедших ночью. Я благодарна огню, хотя мне немного жалко красивый деревянный домик и кукол, которые остались там. Мама стоит сзади, и ей, кажется, очень грустно, она проклинает огонь, спасший меня. А папа молча обнимает маму за плечи, шепчет что-то ей на ухо, успокаивает, утешает. Я смотрю на огонь, и языки пламени приобретают осмысленные очертания, он хочет рассказать мне сказку, интересную сказку огня. Я стою, приоткрыв рот в удивленном выдохе, и смотрю на яркое представление, на которое трудно даже взглянуть, не зажмурив глаза. Я смотрю широко распахнутыми глазами, и треск пламени занимает собой все вокруг, но история подходит к финалу, а пламя вдруг обретает жизнь, ярким водопадом падает на землю, растекается и собирается в одном месте, а потом взмывает в небо, приобретая очертания...
   Я открыла глаза и с сожалением подумала о недосмотренном сне-воспоминании, так интересно было, кем же стал огонь.. Интересно, это пережила Делия или Мария, хотя пейзаж на заднем плане был лесной, а это значит, что...
   - Огонь скушал домик, - детский голос прорезал ночную тишину.
   - Огонь... Скушал домик? Так это твои воспоминания, Френни?
   - Огонь хороший, огонь спас меня, - будто не слыша моего вопроса, девочка продолжает расхваливать пламя.
   - От кого спас? - с участием в голосе спросила Мария, подключаясь к нашему разговору.
   - От плохих людей. Да, они пришли обидеть Френни и маму, и папу, а огонь прогнал их. Огонь был красивый... - с детской игрушечной злостью и ворчливостью сказала девочка, говоря о себе в третьем лице.
   - Огонь... Спас...
   - Нет. Огонь никого не может спасти, - с горечью в голосе возразила Мария, и от её тона даже Френни не стала ничего говорить, запнувшись на выдохе.
   - Почему? - немного бестактно спросила я.
   - Не знаю, - отрезала она.
   - Ну ладно, - обиженно пробурчала я, переворачиваясь на спину. Спать не хотелось совершенно.
   Так казалось секунд десять. Или даже восемь.
  
   Отличницей я не являлась, и школу, как все нормальные люди, не любила, поэтому через неделю после тщетных попыток догнать программу и понять наконец, о чем говорят учителя, я сдалась, и проснувшись очередным утром в очередной понедельник всерьез подумала о том, как бы мне остаться дома. И, наверное, было бы лучше, останься я дома в тот день, ибо на биологии наша классная осчастливила нас известием о том, что через две недели наш класс поедет в какой-то новый, навороченный, современный и крутой бассейн, находящийся в каком-то другом городе, и что всем нам срочно нужно принести деньги, и что возражения не принимаются. А я... Ну не люблю я воду, бассейны и прочее, но что поделать-то, если все едут, да и родители скажут - надо. Плавать учиться надо, просто с классом съездить, просто посмотреть... Надо и все тут. У меня нет точных аргументов "против", у них - "за", но мнение родителей есть мнение родителей, плюс веское "едут все" учительницы, и удивленное "ну ты чего?" школьных друзей, которым в общем-то неважно, еду я или нет, но что-то им подсказывает, что если я не поеду, я отобьюсь от коллектива, а это нежелательный вариант развития события... Я рассматривалась не как личность, а как элемент коллектива, обязанный следовать за другими.. Нет, не как глупая корова, а как важный элемент некого механизма - ты без него никуда, да и ему неприятно твое отсутствие. Ну, наверное неприятно... Не такой уж и я важный элемент коллектива, на самом деле, но сейчас остатки моего прежнего класса, которые нельзя ни с кем объединить до того, как мы закончим девятый класс, пытаются держаться вместе, а классная этому способствует, так или иначе поддерживая межличностные отношения внутри малой социальной группы... В общем, не дает классу распасться окончательно, потому что девятый класс большая часть коллектива решила почему-то оканчивать вне стен родной гимназии. Но я-то воду не люблю... За что мне это? Я бы лучше на экскурсию съездила, или по жаре на духовно-краеведческую конференцию, как в седьмом классе... Жуть, что вышло из этой затеи, но помнится до сих пор. Без улыбки, кстати. Обычно прошлые ошибки, неудачи и неприятности, особенно если пережить их с кем-то, через некоторое время забываются, а потом вспомнит о них кто-то, а ты на полу валяешься, за живот держась. А ведь тогда, давным-давно, рыдать была готова.
  
   Я сижу на грязном диване в комнате, которая моя, но в тоже время и не моя, и я вынуждена делить её с братом, который сейчас где-то в другой части квартиры, занимается чем-то очень необычным. Ну, он всегда этим занимается. Чем-то необычным. Так или иначе, чем бы он ни занимался, в комнате его нет и ничто и никто не отвлекает меня от прочтения книги, знакомой, но от того не менее интересной. Взгляд скользит по строчкам, я - там, где-то в другом мире со странным названием, я - здесь, в комнате, знакомой с детства. Я могу быть в двух местах сразу, перенося своей сознание в фантазию незнакомого человека или возвращаясь домой, назад, убедившись, что все по-прежнему, и опять покинув этот мир. В одно такое мгновение возвращения я замечаю, что что-то не так. Гармония звуков нарушена, появился лишний, это не сопение кота под боком, не шуршание листьев у мамы, это лишний, неправильный, новый звук. Всхлипывания, судорожные вдохи, будто кто-то плачет, звук этот я слышу только пару секунд и, списав все на подпорченный наушниками слух, я возвращаюсь к чтению, но неправильный звук повторяется, и я понимаю, что что-то действительно не так. Кто-то плачет, плачет ан кухне, кто-то этот мой брат и то, что он плачет - явно не хорошо, что-то могло случиться, может он ударился или поранился, или порезался, или обжегся, или еще что-то случилось... Все эти мысли промелькнули у меня в голове, пока я вскакивала с дивана и, не ища тапочков, выбегала из комнаты. Сейчас этот устрашающий список продолжался, и если бы у меня было время, я бы нашла реальное олицетворение своего извращенного пессимистичного воображения и хорошенько объяснила бы ему, как нехорошо меня пугать. Мои легкие шаги почти не слышны, пока я пробегаю по всегда короткому, вдруг резко удлинившемуся коридору, и, завернув за угол, влетаю на кухню...
  
   - Все хорошо было?
   - Да. Он просто расстроился из-за того, что не вышел сюрприз для мамы.
   - Да, это обидно.
   - Еще как. Но я зря так пугалась.
   - Конечно зря. Нервы тратила из-за ерунды.
   - Ты сегодня необычайно тактична, Мария, - упрекнула я голос (девушку, женщину, не знаю, как правильно их называть).
   - Но Мария права. Глупо так переживать из-за всякой ерунды.
   - Хочется - переживай.
   - Ты гениальна...
   - А мы куда едем? - как всегда не в тему спросила Френни, разряжая атмосферу и меняя русло разговора, делая его более мирным.
   - В бассейн.
   - Это как озеро?
   - Почти.
   Разговор прекратился сам собой, и я могла вернуться к созерцанию одинакового леса за окном. Медленно-медленно автобус продвигался по необитаемой части дороги, и хотя машин не было ни сзади, ни спереди, ни вообще в радиусе половины километра не предвиделось, увеличить скорость водитель не решался. И я не то, чтобы была против такой скорости, но просто невыносимо было сидеть здесь, когда соседом твоим является сумка, а откуда-то сзади доносятся веселые голоса, смех, крики и восклицания, сопровождающие любимую моим классом, особенно в последнее время, карточную игру "Мафию". И я тоже не то, чтобы не хотела с ними играть или не любила эту игру, просто меня там никто не ждал, я сидела слишком далеко, все места там были заняты и у моих одноклассников и без меня было прекрасное настроение, к чему его им портить своим появлением, неуверенным "можно с вами?" и, и... И чем-нибудь еще. На самом деле им все равно, есть я или нет. Это как болезнь, и диагноз свой я знаю - не-принятая-обществом. Симптомы болезни - когда вы болеете, вам никто не звонит и не спрашивает, какого черта вы прогуливаете школу, когда ваш собеседник вынужден один сидеть за партой, храня вам верность, и писать сложнейшую в мире контрольную работу. Еще вас не зовут на всякие массовые мероприятия, а если зовут - вы чувствуете себя там лишним, ненужным и кажется, что уйдешь - а никто не заметит. Вам не о чем поговорить с одноклассниками (однокурсниками, коллегами и т.д.), а сосед по парте всегда мрачно смотрит в окно - разговор не поддерживается.
   На самом деле я долго могу перечислять признаки своей болезни, но от этого становится грустно, согласитесь - заново убеждаться в своей бесполезности никому не будет приятно. Я совершенно обычный человек, но анекдоты мои не такие смешные, а рисунки не такие красивые, за мою работу на конкурсе не проголосует никто, а труды пойдут к черту. Это невероятно обидно, стараться, пытаться, делать что-то, чтобы потом в победители выбрали кого-то другого, не за работу, а за имя в графе "автор". Имидж, репутация, так вот, у меня этого не было. Так, пустое место...
   Лес тянулся и тянулся, пока внезапно не расступился, преклоняясь перед величием людей.
  
   Я сидела на краю бортика бассейна, не представляя себе, что такого веселого в бултыхании в противной ледяной воде, в маленьком квадратном водоеме... Как кому-то может это нравиться?!
   - Чего сидишь? - сзади подошли два моих одноклассника. Точнее одноклассник и одноклассница, два человека, с которыми я более менее общалась.
   - В автобусе села черт знает где, сейчас сидит, как статуя, это что такое вообще? - возмущался спортивно сложенный парень, наверное обладающий самой внушительной мускулатурой, среди всем представителей мужского пола нашего класса. Лицо его всегда казалось мне красивым, но ненастоящим - каким-то резким и будто вырезанным из камня. С этого лица практически никогда не сходила улыбка, но постоянные приколы и шуточки, которыми изобиловала неудержимая фантазия парня, делали его совершенно несносным.
   - Я... Это... Воду не люблю, и плавать вообще не умею... - залепетала я, уже зная, что будет дальше, и отчаянно боясь это. Я вскочила на ноги, и попыталась найти возможные пути отступления, но, к сожалению, отступать было некуда - позади бассейн. - Нет, нет, даже не думайте! - взвизгнула я, увидев знакомую улыбку на лицах друзей, переглянувшихся и кивнувших - их мысли сошлись.
   - Нет, пусти! - под мой истошный крик Бен легко поднял меня и, несмотря на мое отчаянное сопротивление, бросил прямо в ледяную воду бассейна. Потом прыгнул сам, и последней к нам присоединилась Келли, но я этого не видела, ибо пыталась сообразить, где верх, где низ, испугалась быть первой утонувшей в этом бассейне, отплевываясь и отфыркиваясь, вслух проклинала Бена, суля ему скорую и мучительную смерть, ругаясь на смеси нескольких языков, пыталась открыть глаза, но вода, мгновенно попадающая в них, заставляла вновь сомкнуть веки. Наконец, я привела себя в относительный порядок и успокоилась, насколько это было возможно, но потом посмотрела на дружно ржущих Бена и Келли, и тут вернулось желание убивать.
   Некоторое время спустя, когда я поняла, что если я не хочу до смерти замерзнуть, мне все-таки придется поплавать, и когда я отняла у Келли её очки для плавания, аргументируя это тем, что только так я прощу её за содействие Бену, я наконец начала понимать, что люди находят в этой противной воде.
   Плыть под водой. Видеть вдалеке смутные очертания нижних частей тела одноклассников. Просто и некрасиво. Вода в носу, вода во рту, вода везде, забирает мой воздух, противно перебирает волосы, щекочет кожу... Мерзко.
   Не это. Другое.
   Я плыла почти по дну, начиная медленно подниматься вверх, чувствуя острую нехватку кислорода, желая поскорее оказаться в привычной наземно-воздушной среде, где кислород есть повсюду, и можно дышать им, сколько угодно... Я протянула руки вперед и увидела их отражение. В воде наверху я не видела потолка и света ламп, я видела себя, свои бледные руки, покрытые "гусиной кожей" от холода, свою искаженную фигуру, с невероятно круглым и растянутым лицом, по моему отражению пробежала волна, я соприкоснулась ладонями со своим отражением, слилась с ним, как бывает, пытаешься слиться зеркалом, касаешься себя, не чувствуя тепла... Коснулась себя - и пробила зеркало насквозь, проходя сквозь свое отражение, преодолевая саму себя, разбивая зеркало и выходя за пределы его измерения, уходя от старых рамок и границ, меняясь, молниеносно и незаметно, разбрызгивая прежнюю себя тысячами радужных капель, которые соединились вновь, снова образуя зеркало и отражая новую меня...
  
   - Прости, Мария, тебе не понять! Я... Я должен это сделать, прости!
   Как можно извиняться за то, что собираешься убить? Как можно держать в руке пистолет, направляя его на того, кого любишь, плакать, но действительно собираясь выстрелить?
   - Что ты делаешь?! Почему?! Я не понимаю!!! - в ужасе кричу я, боясь за себя, за него, за нашу любовь, за все, что происходит, боясь неизвестности, боясь будущего, боясь этой внезапной перемены.
   Огонь. Огонь появляется из ниоткуда, охватывая нас обжигающим коконом, огонь повсюду, огонь везде, из-за огня я не вижу Его, где же Он, где?!
   Внезапно становится как-то все равно. Мои руки находят Его, я прижимаю его к себе, закрыв глаза. Он кричит от боли, от страха, от всего... Я молчу, хотя мне тоже больно и страшно. Я уже не могу кричать. Я падаю куда-то, но все еще в сознании... Сейчас все закончится. Все станет пеплом. Он и я. Мы умрем в один день, как в сказках... И страницы нашей жизни тоже станут пеплом. Умирают в огне лепестки цветов, стоящих на подоконнике, умираем в огне я и Он. Так много людей погибают в огне, мы тоже станем такими. Кто знает, какими были их истории, все они привели к одному и тому же концу. Как грустно, что все кончается... Пепел. Все станет пеплом.
  
   - Ника! Я вспомнила! Ты...
   - Ника, беги! - неожиданный окрик Делии, прервавший восклицание Марии, заставил меня вздрогнуть. Так значит не паранойя заставила меня подозревать эту компанию людей во всевозможных грехах, описывая то, что они может быть уже совершили и только собираются совершить.
   - Ника, беги! - приказ повторился, а люди, все взрослые, все мужчины, медленно подходили, каким-то образом одновременно окружая меня. Так вот, что значит быть парализованным страхом. Интересно, что им нужно? На пьяных они не похожи, не такими я представляла себе нетрезвых педофилов, а маньяки, так они разве не одиночки? Грабить меня... Или еще что хуже... Но откуда такая паника в голосе Делии, боится за меня?
   Откуда-то появился противный, назойливый звук, типа тех, которыми достают особо умные школьники учителей и товарищей по несчастью, включая запись писка, давящего на мозг, и гордо именуя его "ультразвуком". От этого застыли все мысли в голове, а голос Марии, опять начавшей что-то быстро и лихорадочно шептать, смазался и затих. А мужчины подходили все ближе, а в голове снова проснулся старый таракан, которого я считала ушедшим.
   - Eight. Seven. Six, - я снова на дороге, снова на меня несется машина, осталось совсем немного, но стойте, этот сон я уже видела...
   -Five. Four.
   Я вдруг сорвалась с места и побежала, кто-то схватил меня, я крикнула что-то, кажется я звала на помощь, но голос мой скользил, как на льду, налетая на пищащую преграду.
   - Three.
   Это было, как продираться сквозь заросли кустов или слишком высокой травы, ноги и руки путаются, хочется упасть, нужно бежать, но все вокруг тормозит, крапива обжигает руки и лицо, чем сильнее дергаешься, тем сильнее затягивает. Дело было не в силе взрослых людей, я попалась куда-то еще, и это было серьезнее, чем шестеро враждебно настроенных мужчин.
   - Two.
   Рывок. Последний рывок и с заключительным "one" я под собственный крик упала на землю, а в ушах снова прогремел приказ, произнесенный тремя разными голосами:
   - Ника, беги!!!
   Я послушалась. Побежала, в противоположную от дома сторону, огибая супермаркет, возвращаясь на путь истинный... Где-то потерялась моя шапка, капюшон был наполовину оторван, видимо меня за него хватали, куртка и штаны были измазаны грязью, откуда только, зима же на дворе, я бежала, пока наконец за мной не захлопнулась дверь. Только оказавшись в темной прихожей я сползла на пол и разрыдалась.
  
   - Я вспомнила...
   - Что? - кажется, меня все еще трясло ночью, когда я наконец-то решилась выключить свет и, пулей взлетев на кровать, забилась глубоко под одеяло.
   - Ника... Я поняла, почему ты нас слышишь... Почему мы тут...
   - И я. А Френни еще нет. Френни этого и не знает.
   - Хватит темнить! Говорите уже! - слишком громко выкрикнула я, но голос отказывался повиноваться. Слишком страшно мне было, я не понимала, что произошло, и может озарение, снизошедшее на мои голоса, могло помочь мне разобраться... Какой наивной я была...
   - Ну... Делия, ты лучше меня в этом...
   - Я...
   - Давайте же! - повторила свою не очень то вежливую просьбу я. Чего они мнутся, пускай говорят, как есть, мне уже все равно...
   - У тебя с мифологией как?
   - При чем тут мои знания по мифологии?!
   - Прекращай истерику, - голос Марии вдруг стал ледяным. Я предпочла замолчать.
   - Феникс, это по-твоему кто?
   - Птица.
   - И все?
   - А что еще?
   Вздох был мне ответом.
   - Может утром? - неуверенно предложила Делия, которую видимо не очень прельщала перспектива рассказывать мне про каких-то мифологических птиц до утра.
   - Нет, - твердо сказала я. - Сейчас, - я бы не дожила до утра. Я не спала бы всю ночь, а потом утром они сказали бы, что объяснят после школы, а семь уроков тянулись бы бесконечно долго, дольше чем обычно, хотя это, казалось бы, невозможно. Время, оно вообще довольно-таки интересная вещь, и хотя говорят, что оно всегда идет с одинаковой скорости, с этим могут поспорить умирающие от скуки школьники, опаздывающие на работу сони, часы просиживающие в любимом компьютере геймеры, влюбленные, ожидающие ответного звонка или смс-ки - все они скажут вам о том, как коварен ход времени, как умеет оно разгоняться и тормозить, будто отдыхая. В общем, услышать то, что так не хотели говорить мне Делия и Мария, я должна была именно в тот момент, хотя бы для того, чтобы у меня была ночь переварить это, хоть чуть-чуть, потому что новость была явно шокирующая, и возможно после её огласки мне пришлось бы долго возвращать себе способность адекватно реагировать на происходящее...
   - Феникс, это птица, ты права. Но это далеко не обычная птица. Если верить мифам, которых ты не знаешь, это огненная птица, птица - породившая не просто огонь, а огонь жизни. Считается, что в каждом живом существе есть искра её огня и...
   - И? - кончилось у меня терпение. Тут продолжила Мария.
   - Исключительной способностью феникса является не просто магическая сила, позволяющая ему контролировать огонь...
   - И все с ним связанное....
   - Без подробностей. Так вот... - вернула женщина утраченную было мысль. - Феникс способен, умерев, возродиться из своего пепла.
   Повисло молчание. Делия обиженно сопела, Френни не подавала признаков жизни, Мария явно ждала какой-то реакции.
   - И? - тупо повторила я.
   - Возрождаясь вновь и вновь феникс наблюдал развитие жизни, а затем и человеческой цивилизации. Он был предметом поклонения, а позже, уже в средневековье - объектом охоты. Конечно люди хотели получить его силу, но в схватках с ним были практически бессильны, неспособны захватить его в плен. Тогда он стал считаться символом зла, подлежащим уничтожению, и попытки захватить его сменились обычной охотой, конечной целью которой являлось уничтожение. Феникс возрождался и история повторялась, пока он не был вынужден принять человеческий облик, обретя человеческую же душу. Каждая его реинкарнация появлялась на свет в человеческом обличье, неся в себе, как в скорлупе, сущность спящего феникса. Обычно он не успевал пробудиться, носитель силы погибал, ничего не зная о своей сущности...
   - А смертей было много... Скрываться удавалась недолго... Нападали на беззащитных людей... - ни к кому в точности не обращаясь, отдавшись на волю воспоминаний, сказала Мария.
   - Я... Дальше идут только мои догадки, ты учти...
   - Стой, стой! Ты еще не сказала, при чем тут...
   - Я думала это очевидно, - изумление в голосе Делии убедило меня в том, что по натуре я вообще пень. - Ты - еще одна реинкарнация феникса. Мы - прошлые. Ты - настоящая.
   Вам знакомо чувство, когда на каком-то очень серьезном собрании, совещании, уроке, просто на очень серьезном моменте вас распирает смех, вы сидите, и изо всех сил пытаетесь сдержать неконтролируемую реакцию организма, а нельзя, нельзя, но вы все равно сидит и тихонько трясетесь от смеха, зажимая себе рот, пытаясь сосредоточиться, говорите себе "не ржать!", а от этого ржать хочется только сильнее, в дело вступает закон подлости... Если вы когда-нибудь чувствовали нечто подобное, вы поймете, что я чувствовала в тот момент. Настолько бредовым показалось мне это заявление, что я - какая-то там две тысячи первая реинкарнация какой-то мифической птицы, подарившей всему миру жизнь, что вообще противится всем религиям, о которых я имею хоть какое-то понятие, ну это же бред, бред сумасшедшего, а так как единственным присутствующим сумасшедшим в помещении являлась я, уже больше месяца слышащая голоса, то бред этот был мой собственный... Но в тоже время воспоминания были, связные, но не придуманные, и были страшные люди, был противный звук, разрывающий голову и заглушающий все мысли и голоса, оно все было, и было сегодня... Оно было, и только одно это воспоминание позволило мне подавить порыв хохота, от которого осталось только нервное "хи-хи". А может это сон? Так часто погружалась в чужие воспоминания, что иногда путалась, что, где и когда происходит... Так может это сон?
   - Ника?
   - Смешно.
   - Это не шутка.
   - Знаю. Это сон.
   - Ника. Послушай меня - ты не спишь, ты не сошла с ума, а мы сейчас говорим на полном серьезе, - не терпящим возражения тоном сказала Мария. Умеет же человек один только голосом отбить всякое желание спорить...
  
   - Итак, с сегодняшнего дня начинаются твои теоретические и практические занятия...
   - Чего? - моя вялая попытка спорить была тут же убита на корню.
   - Ты хочешь, чтобы вчерашнее повторилось? - грозно спросила Мария тоном учительницы с небольшим стажем работы, но уже уверенной, что она познала все секреты своей работы. Я даже видела эту молодую, но строгую женщину, полную напускной важности, расхаживающую передо мной из стороны в сторону, иногда останавливающуюся, чтобы, заложив руки за спиной или уперев их в бока, многозначительно и грозно на меня посмотреть, всем своим видом показывая, что ей надоело разжевывать мне элементарный учебный материал.
   - Но жила же я как-то до этого! - привела я свой единственный аргумент, скорее из принципа, требующего спорить, а не из-за нежелания чему-то там учиться... Чему, кстати?
   - Феникс пробудился! И они это почувствовали! Нападений станет больше, и не только на тебя! - у Марии сдали нервы, она перешла на крик. Необычно, она создавала впечатление строгой, но спокойной женщины.
   Но тут даже мне стало очень страшно. По-настоящему страшно. Неужели люди, окружающие меня, будут подвергаться опасности? Неужели эти люди придут снова, но за мамой? Как же так?! Она, она ведь совсем-совсем ни в чем не виновата! И... Да ведь и я ни в чем не виновата, что с того, что во мне живет какой-то там феникс?!
   - Ты должна стать сильнее. Чтобы защитить себя. И других. Тех, кто тебе дорог. Не стоит строить из себя супергероя и пытаться спасти весь мир, очистив его от зла, все равно не получится, ведь есть еще Тень и другие Бессмертные...
   - Чего?
   - Прости, увлеклась. Но суть то ты поняла? - забеспокоилась Делия.
   - Я должна стать сильнее, - не понимая, как мне это удастся, но уверенная в своих словах, повторила я.
   - Итак, занятие N1. Сядь за стол, достань чистую тетрадь.
   Я выполнила все указания, пускай не совсем в том порядке, в каком было велено, но выполнила - факт есть факт.
   - Закрой глаза, - удивившись странности этого приказа, но возражать не решившись, я сомкнула веки.
   - Представь себе доску. Школьную, какую угодно. И учителя рядом. Любого, абсолютно любого человека, исполняющего роль учителя.
   Образ возник мгновенно. Типовой класс, серо-голубая стена, зеленая, в меловых разводах, доска. Абсолютно пустая, без таблиц, магнитов и надписей. Рядом, чуть левее, стол, заваленный тетрадями, листочками и папками, мягкий стул, обитый серой тканью - привилегия учителя, его "трон". А вот и сама учительница - суровая, высокая, немолодая женщина в строгой юбке до колен, пиджаке и старомодных туфлях на невысоком каблуке, волосы, с плохо закрашенной сединой, собранные в пучок, из которого все равно торчали многочисленные волоски, лицо, не привыкшее выражать эмоции, сухое, сдержанное, уставшее. Вдруг она встала, я услышала скрип отодвигаемого стула. Учительница подошла к доске, взяла мел, посмотрела мне в глаза, а я сидела, оторопев, совершенно забыв о том, что все это мне только представляется... Женщина открыла рот и требовательным, строгим голосом произнесла:
   - Для совершения магического действия... Ты записываешь?
  
   Вечером я запаслась яблоком и, забравшись с ногами на диван, открыла тетрадь с котенком на обложке, про себя отметив, что тетрадь явно слишком тонкая, и что образ учительницы не мешало бы отредактировать, чтобы он соответствовал моим ассоциациям с голосом Делии, управляющей придуманной женщиной, исписавшей сегодня всю доску вроде бы понятными, но бессмысленными предложениями.
   - "Прежде всего ты должна поставить цель. Четко представить себе, чего ты хочешь добиться..." - бормотала я, кусая яблоко за сочный красный бок. Вроде все понятно. Цель, значит.
   - "Убедиться, что данное магической действие входит в диапазон возможностей Феникса..." - это было не очень понятно. Я прокрутила в голове объяснения Делии: "Твоя сила - это непосредственно огонь, а также тепло, свет, дым, пепел, жизнь... Все, что исходит от огня. Причем ты должна убедить себя в том, что тебе это доступно, иногда построив некую логическую цепочку. Это ясно?"
   Яблоко уменьшалось, понятнее не становилось, сколько ни повторяй.
   - "Представив в подробностях сам процесс совершения действия, то есть реакции, которые должны произойти, и просчитав все варианты дальнейшего развития события и все возможные последствия, усилием воли добиться желаемого результата," - это была самая непонятная часть. Я что экстрасенс, последствия предугадывать?! И какое-то еще усилие воли...
   " - Я не смогу объяснить понятнее. Просто если тебе нужно что-то поджечь, например, ты это что-то должна почувствовать, как часть себя, представить вспышку пламени, сам процесс горения, захотеть этого... Как если бы ты хотела шевельнуть пальцем. Ты отдаешь команду, так и тут, хочешь, представляешь, делаешь. Нет, тут не объяснить, тут нужна практика, - говорила Делия."
   - Как успехи? - спросила Мария. Я промычала что-то невнятное вертя в руке огрызок, который ленилась отнести в мусорку. Ведь для этого нужно встать, найти тапочки, а кухня еще и жутко далеко, между нами несколько метров коридора... Жуть. В следующий раз возьму помидор, от него ничего не остается... Но помидором можно испачкать тетрадь, точнее не самим помидором, а его соком, вовсе не вызывающим устрашающих ассоциаций с кровью. Сок, как сок, ну красный, так клубника тоже красная, но с кровью только помидоры сравнивают, ну и кетчуп, который с первыми в близком родстве, как утверждают его производители...
   - Завтра практика. Подумай о месте, - сухо проинформировала меня женщина.
   - Мести? Какой? - не расслышала я.
   - Месте, где ты заниматься будешь. Или ты квартиру хочешь спалить? - приняв мою тупость за издевку и проигнорировав её, то есть не набросившись на меня с криками: "Да как ты смеешь?!", все-таки пояснила Мария. А может это было ответной издевкой, намекающей на мое полное неумение обращаться с магической силой Феникса.
   - Может в школе?
   - Я понимаю твое нежелание учиться, но все-таки, за поджог школы тебя ждет наказание от местных правоохранительных органов, не говоря уже о том, что применят магию в общественных местах, пусть и относительно пустых в вечернее время, невероятно опасно для тебя и окружающих...
   - Стоп, стоп, стоп, я пошутила! - прервала я длинную лекцию Марии, которая, видимо, только начинала распаляться. Что-что, а воспитывать меня она любила, причем в своих нотациях она применяла замысловатые фразы и непонятные слова, из-за чего делалась похожей на аудиозапись учебника по обществознанию. Местные правоохранительные органы, надо же...
   - Может в лесу? Там от снега мокрое все, гореть нечему, людей быть не должно, вроде бы... - я приготовилась к очередному потому бессмысленных фраз, но Делия удивила меня тем, что согласилась со мной:
   - Знаешь, а ты наверное права. Других выходов я пока не вижу, поэтому это - наш временно принятый вариант, - осчастливила она окружающих, то есть меня и остальных моих невидимых спутников, своим заключением, которому сама была явно рада.
   А мне было как-то все равно. Что школу поджигать, что мокрый лес. Вряд ли вообще что-то получится...
  
   Утопая в грязи и каше из мокрого снега и воды, я брела по лесу, по привычке проклиная все подряд, начиная от того, что вижу, и заканчивая тем, чего не видела никогда. Это всегда помогало мне, когда я злилась на весь мир, например, из-за того, что нужно среди зимы торчать в юбке на остановке, а автобус все не едет, или когда нужно для каких-то непонятных целей лезть в чащу леса по промозглой сырости, вызывающей ассоциации ну никак не с концом января, а скорее марта или даже началом апреля...
   Проклятия мои коснулись и Делии, из-за которой я тут оказалась, и меня самой, и людей, желающих получить силу Феникса, и самого Феникса, то есть опять меня самой, и так по кругу с редкими включениями и дополнениями. Наконец я вышла на небольшую полянку, летом производящую очень положительное впечатление. Сейчас же кусочек открытого места посреди леса вызывал... Раздражение и некую ироническую радость: надо же, я дошла. За моей спиной раздалось скептической хмыканье, потом кто-то велел:
   - Начинай.
   - Ч-чего?! - от неожиданности я стала заикаться.
   - Давай. Практикуйся, - спокойно и с какой-то насмешкой сказала Мария. Ох, припомню я ей как-нибудь этот тон. Я так и видела её, стоящую, скрестив руки на груди, нетерпеливо постукивающую ногой, так противно улыбающуюся и все своим видом показывающую - давай, мучайся, а я посмотрю.
   - Чего делать-то?! - возмущенно крикнула я.
   - Ты теорию учила? - спросила Делия.
   - Ну да, - честно призналась я. - Для совершения магического действия... - начала доказывать я свою невиновность.
   - Ну вот и совершай это магическое действие, - нетерпеливо перебила меня моя наставница.
   - Я же не... - великий Феникс в тот момент не мог сделать даже первого шага из вызубренной наизусть инструкции. Я просто не знала, чего они от меня хотели. Ну, бывает ведь так, в школе - попадется некорректно составленная задача, сидишь над ней и так обидно, что хоть вешайся - ведь ты честно учил, ты все можешь решить, но не можешь понять, чего от тебя хотят, какие действия нужно совершать... Вот это - обидно.
   - Ладно, начнем c проcтого. Просто зажги огонь. Такой небольшой ручной огонек. На ладони. Поняла, чего я хочу?
- Наверное, - понять-то я поняла, а процесс выполнения оcтавалcя непонятным. Так, наша цель - язычок пламени на ладони. Огонь - это огонь, значит им я, ну или Феникc внутри меня, однозначно могу управлять. Я зажмурилаcь и изо вcех cил предcтавила cебе это глупое пламя на cвоей ладони, напрягла вcе доcтупные мне мышцы, и только тогда я нашла пропущенный мной пункт плана: поcледcтвия. Поcле моего внезапного озарения прошел вcего миг перед тем, как мой вопль раccеял отноcительную тишину тающего леcа. Кричала я не cтолько от боли, cколько от неожиданноcти, хотя взявшееcя из ниоткуда пламя обожгло мне вcю ладонь. Пока я лечилаcь, катая по поcтрадавшей руке куcочек льда, на мозг мой, уже находящийcя в не очень хорошем cоcтоянии, нападала Делия, очень недовольная моей первой попыткой подчинить cебе огонь.
- Ты чем думала?! Конечно, огонь обжигает даже тебя, когда каcаетcя непосредственно кожи! Тут в пcихике дело! Нужно раccтояние, хотя бы cантиметр!
- А чего ты мне не cказала, раз знала? Ты же догадывалаcь, что я обожгуcь! - обиженно воcкликнула я.
- Чтобы ты думала, хоть немного. Чтобы не тупо повторяла, что я cкажу, а банально училаcь на cвоих ошибках. Чтобы не отноcилаcь к этому, как к игре. Твоя жизнь поcтоянно находитcя в опаcноcти, а ты ничего не воcпринимаешь вcерьез. Я вообще не обязана тебя учить. Учиcь cама, обжигайcя, падай, раньcя или умри. Как я училаcь. А теперь я буду молча cмотреть и cпорить c Марией, cколько ты еще проживешь, - жеcтко cказала Делия, пытаяcь не cорватьcя на крик. Обычно в такие моменты неcчаcтный, получивший порцию упреков, может уйти, хлопнув дверью, ударить обидчика, неcильно, но оcкорбительно - по лицу, что, как говорят, очень помогает при иcтерике, которая на горизонте намечалаcь. Третьим выходом была ответная иcтерика, которую я вполне могла закатить, но как-то не хотелоcь опуcкатьcя до крика и cлез, тем более, что cитуацию это только уcугубило бы. И так как первый и второй выходы были для меня, к cожалению, недоcтупны(хлопать дверью в леcу, пытаяcь cкрытьcя от cвоих тараканов, было, неcомненно, умнее попыток ударить голоc), мне пришлоcь cрочно придумывать четвертый cтиль поведения в данной cитуации. Я, cжав зубы и проглотив вcе ядовитые cлова, уже вертевшиеcя на языке, c cилой швырнула оcтатки лечебного льда в ближайшее дерево, c мрачным удовлетворением cмотрела, как они разлетаютcя множеcтвом радужных иcкр. Больше никак cвою злоcть не проявляя, я, опять проклиная вcе на cвете, пошла по направлению к дому.

Вечером, когда злоcть немного утихла, а я сама себя уже доcтала cвоим мыcленным нытьем, проcнулcя здравый cмыcл. Ведь они действительно желают мне добра, передо мной ровная дорога, обильно посыпанная песком, и меня по ней ведут за ручку. Вот только мне никто не объяснил, куда и зачем меня ведут, а только пугают и кричат на меня, что, согласитесь, не очень приятно. С другой стороны, какого было Делии? И Марии? И Френни? Слышали ли они голоса, которые диктовали им, что и в каком порядке надо делать? Стойте, но Делия говорила только о себе, а как же остальные? Их тоже кто-то учил? А Делия? Я не могу справиться с помощью, а у неё не было даже короткого конспекта, она сама выводила алгоритм "цель-возможность-выполнение". Ей было еще труднее... Но... Откуда я знаю? Я ведь вообще ничего о них не знаю, только воспоминания, но мне-то они что дают, если у меня нет предыстории?
   В тот вечер я решила извиниться. Да. Только не прямо сейчас, а... Завтра. И поговорить с ними. Со всеми. Например, кем был тот мужчина из воспоминаний Марии и почему он на неё напал? Или откуда Делия так много знает? Или... Или...
  
   Меня игнорировали. То есть когда я вслух просила прощения, что уже считала унижением, потому что ни в чем виновата не была, ответом мне было молчание. И даже когда я пообещала заниматься усерднее, никто мне не ответил. Даже Френни молчала, что вообще странно. Тогда я решила позаниматься сама. В лес я, конечно, не пошла, стала практиковаться дома, с риском спалить квартиру. Но и мои экстремальные заскоки, и неудача, преследовавшая меня все "занятие", ничего не вызвало ответной реакции от голосов. Вообще ничего, даже насмешки от Марии, которой я была бы, наверное, даже рада... В итоге, все осталось по-прежнему, или даже стало хуже - огонь-то я зажечь не смогла... Не знаю, может недостаточно старалась, может боялась опять обжечься, но, так или иначе, ничего у меня не получилось. Тут я разозлилась - да какого черта они молчат?! Я, ни в чем не повинная, извиняюсь перед ними, чуть ли не на коленях ползаю, а их величества молчат! Да больно они мне нужны, я наоборот мечтала, чтобы они исчезли, так радоваться буду их долгожданному молчанию!
   И я правда пыталась радоваться. До вечера.
   Знаете, ночью, перед тем как уснуть, впадаешь в такое состояние... Повышенной откровенности и чувствительности. Когда готов кому-то там хоть сейчас признаться в любви, когда все кажется каким-то более ярким, чем днем, более важным и значительным, ссоры - более крупными, обиды - глубже... Как-то так. Ну, и вот, перед сном мне показалось, что что-то идет неправильно, потому что меня игнорируют. Я сама по себе человек дружелюбный, поэтому терпеть не могу, когда на меня друзья обижаются, места себе не нахожу все время, думаю, думаю об этой ссоре, а когда злость и обида отойдут на второй план, мне становится грустно, и тогда нужно быстрее мириться. Но вот в чем проблема - говорить "прости" в большинстве случаев мне не хотелось, даже если виновата была я, и я придумывала другие способы установления мира, как, например, мои самостоятельные занятия сегодня днем. Но вот, был уже вечер, я лежала на кровати и смотрела в такой близкий потолок. За окном загорелись фары у машины, луч света пробился сквозь неплотно задернутые занавески. Я протянула руку и задержав дыхание наблюдала, как ладонь окутывает мягкий теплый свет, как кружатся пылинки вокруг моей руки, как хорошо было бы стать такой пылинкой, чтобы... Не знаю, зачем мне это, но у меня появилась цель. Стать частичкой света. Огонь дает свет, значит это в моих силах. Способ не важен. Часть моего сознания перейдет по ладони и соскользнет с кончиков пальцев безвольно падающей руки. Я хочу этого. И так будет.
   Я стояла на краю луча, будто бы с начале чудесного тоннеля, внутри которого хаотично двигались солнечные искорки света. Он манил, этот тоннель, но прежде чем сделать шаг, я обернулась назад.
   Их было много. Очень много. Они все стояли позади меня безымянной толпой, смотрящей на меня, будто в ожидании чего-то. Будто наслаждаясь представлением. Мужчины и женщины, старики и дети, всех национальностей и рас. А ближе всех, будто между мной и толпой, связывая нас, стояли мои знакомые.
   Взрослая упитанная женщина со светло-светло русыми волосами, заплетенными в пучок на затылке. На её пухлых губах блуждала та самая усмешка, которую я себе представляла, и поза её была тоже знакомая. Она смотрела на меня, как и все тут, но во взгляде этих сиреневых глаз была какая-то затаенная тоска, спрятанная за маской безразличия и неискреннего удивления: надо же, а это кто у нас тут? Но она была другая, она только хотела казаться такой злой и строгой, но в зеркале я видела другого человека. Совершенно другого.
   Вторая, девушка, была чуть старше меня, может года на три. Её темные взлохмаченные волосы падали на круглое лицо, а сквозь стекла очков на меня внимательно смотрели карие глаза, их цвет навевал мысли о молочном шоколаде. Девушка стояла, ссутулившись, а из-за слишком длинных рукавов её свитера я не видела сжатые в кулаки ладони. Делия, моя учительница, смотрела на меня пораженно и недоверчиво.
   И, наконец, Френни. Маленькая блондиночка с растрепанными косичками, добродушным и открытым лицом. Она стояла, заложив руки за спину и временами приподнимаясь на носочки, будто пытаясь разглядеть что-то, что находится слишком высоко. Вот она была рада меня видеть.
   Мне захотелось шагнуть к ним. Присоединиться к предыдущим носителям силы Феникса. Это было так просто. Убежать. Сдаться. Перестать бояться. Шагнуть к ним и стать безымянной частицей истории. Исправить глупую ошибку, из-за которой я не погибла под колесами машины. Все стало бы так просто и легко. Нужно было просто сделать шаг.
   - Нет, - громко объявила я толпе людей, борясь со ступором.
   - Eight, - будто эхо, прозвучало в моей голове.
   - Нет! - крикнула я, шагая назад.
   - Seven, - тихим шелестом отозвались люди. Я повернулась и побежала, не оборачиваясь. И откуда взялись эти суицидальные мысли?! Я умирать не собираюсь, даже не мечтайте!
   Я не заметила стекла. Я просто вдруг оказалась на улице, а подо мной был воздух, а там, внизу, промерзшая земля с замерзшими лужами. Я видела её будто сквозь желтое стекло. Надо мной были ветки и провода, а где-то там - небо. Темное небо с желтоватым оттенком. Я приняла фонарь за луну, и это почему-то показалось мне смешным. А потом фары погасли, исчез свет, и исчезла я. Мир перевернулся и пришел в движение, я зацепилась за тоненький лучик света от фонаря-луны, мир вернулся в нормальное состояние, а я стояла в свете фонаря на снегу, как в куполе из все того же желтого стекла. Потом я оттолкнулась и взлетела к небольшому солнцу надо мной, а на снегу не осталось следов.
  
   Утром у меня болело все - от головы, до пальцев ног. Причина была мне не ясна, но кое-какие подозрения, конечно, имелись. За ночь вся вода на улицах замерзла, и дорога до школы стала опасной. Поcтанывая, c трудом переcтавляя ноги, я шла cквозь cумрак, больше вcего на cвете бояcь упаcть и покатитьcя на cпине по проклятой горке, являющейcя моей дорогой. Вдруг cзади на меня что-то навалилоcь, и я, широко раccтавив разъезжающиеcя в cтороны ноги, покатилаcь вниз, а нападающий cхватил меня за руку и резко дернул в cторону, вынуждая меня двигатьcя по кругу. Ко мне вернулcя дар речи, и очень зря он это cделал, потому что я завизжала, как резанная, и заорала на вcю улицу, заcтавляя прохожих обернутьcя в нашу cторону:
- Келли, дура, пуcти меня!!!
Но мой отчаянный вопль одноклаccницу только развеcелил, и мы продолжали двигатьcя в подобном бешеном темпе, пока я не cвалилаcь под ноги моей мучительнице у cамого конца наклонного учаcтка пути.
- Я тебя когда-нибудь убью, - пообещала я, вcтавая.
- Да-да, хорошо, - Келли абcолютно cпокойно отнеcлаcь к моему кровожадному порыву, впрочем, еcли бы я давала ей деньги, поcле каждой угрозы убить, моя подруга cейчаc была бы богатой, а я бы долго еще cидела без карманных...
   Это были только цветочки. Вот после школы мы серьезно поссорились. Так всегда бывает, с самыми близкими людьми вы всегда ссоритесь из-за ерунды. Ну, ерунда была такая...
   Мы говорили о парнях и наших совместных глупостях, и я... Признаюсь, я неудачно пошутила, может быть даже очень. И Келли, недолго думая, повалила меня на землю. А я... Видимо у меня сдали нервы. Потому что вместо того, чтобы встать, отряхнуться и, улыбнувшись, сказать, что я пошутила... Так вот, вместо этого я срывающимся голосом крикнула:
   - Задолбала! - я встала, глотая злые слезы.
   - Ты чего ревешь-то? - удивилась подруга.
   - А тебя не учили, что на слова нужно отвечать словами?! - взвизгнула я. Потом, не замечая реакции Келли, понеслась вверх по скользкой дороге, не обращая внимания на лед и ноющие мышцы, злясь на саму себя за несдержанность и пытаясь остановить дурацкие слезы, все текущие по моим щекам. Я пыталась не оборачиваться, хотя спиной чувствовала хмурый взгляд одноклассницы. На узком участке дороги я пробежала между двумя мужчинами, шарахнувшимися от меня в разные стороны. На миг я увидела мир будто сквозь мыльный пузырь, вдыхаемый воздух стал вдруг слишком горячим и плотным... Потом я мотнула головой, смахнув с ресниц холодные капли, и пошла дальше, не сбавляя темпа.
  
   - Кем был тот человек?
   - Ну... Ты бы назвала его моим парнем, - у моей ссоры с Келли был один плюс. Меня простили мои голоса.
   - Ты его любила?
   - Ну, кажется, да... - неопределенно ответила Мария. - Он был первым... К кому я так относилась, после смерти моего мужа. А потом оказалось, что некие люди, охотящиеся за силой Феникса, шантажировали его, угрожая жизни его сестры. Поэтому он попытался меня убить. Но у него не получилось, потому что почему-то возник огонь. Пожарные были в недоумении, еще и из-за того, что он умер, а я почти не пострадала, хотя мы были вместе в этом огне. А мне было как-то все равно... Этот огонь, это сила спящего Феникса. Она и Френни тогда спасла. Ну, помнишь, твой сон, про горящий дом...
   - Это как? Сила спящего Феникса?
   - Тебе Делия объяснит, она лучше знает.
   - Только откуда?
   - Во мне сила пробудилась, почти как у тебя, - услышала я голос Делии, снова ставший мягким и тихим. - Я была на грани смерти. Но я не слышала предыдущие реинкарнации, нет, я просто поняла, что я - Феникс, и что это правда, а не бред сумасшедшего. И тогда я стала искать в книгах все, что могло помочь мне, я узнала многое о Фениксе и других Бессмертных...
   - Кто такие Бессмертные?
   - Потом, не сейчас....
  
   Ночью меня преследовали странные сны, перерастающие в кошмары, я видела лицо неизвестного мужчины, окутанное языками пламени, видела горящее высотное здание, потом страшных людей, ничем не отличающихся от обычных прохожих, но наводящих ужас, а потом я снова пережила свою ссору с Келли, но заметила странную ухмылку на лицах мужчин, испугавшихся меня, а потом мир опять стал виден сквозь радужную пленку, небо перевернулось и закружилось в безумном танце... Я закричала и проснулась.
   Утром у меня поднялась температура.
  
   - Я сама училась всему. А теперь должна научить тебя. Записываешь? - перед доской на этот раз стояла сама Делия. Я кивнула.
   - Подожди, не записывай пока. Фильмы про супергероев и волшебников смотрела?
   - Ну да... - недоуменно ответила я, не понимая к чему был задан вопрос.
   - И, конечно, помнишь, как все они были неудачниками, до Первого Важного Боя, в котором на них снисходило озарение, они моментально всему обучались и размазывали противников по стене?
   - Ну да... - повторила я.
   - Так вот, на такое даже не надейся. Конечно, интуиция в бою полезна и воображение не помешает, но если ты не усвоишь принципа, то никакое озарение не поможет. У тебя - самое важное понять принцип. А дальше уже - твое воображение. От него все будет зависить. Сможешь ли ты представить себе нужное действие, или нет...
   - Скажи, может не полагаться так на мое воображение?
   - Если бы у тебя не было такое богатое воображение, я бы стала описывать тебе физические и химические реакции, которые ты должна провести силой мысли. Тебе так будет понятнее?
   - Сомневаюсь, - я нервно хихикнула, почесывая затылок. Я как представила себе эти реакции... Вдруг доска перед моими глазами исчезла, и вообще исчезло все, а я со стула вдруг упала на пол, потому что все мышцы свело судорогой, и я не могла пошевелиться. Закапала на ковер кровь из прокушенной губы, я поняла, что не могу дышать, а по квартире затопали чужие, страшные шаги. Я лежала, задыхаясь, спиной к двери, и могла только с ужасом слышать, как шаги приближаются. Потом в глазах потемнело, страх отступил на второй план, а я куда-то провалилась, но в следующий миг я осознала, что снова могу дышать, и что тело мне подчиняется. По квартире все еще кто-то ходил, но я услышала знакомые удивленные голоса и у меня отвисла бы челюсть от удивления, если бы я не лежала в этот момент на полу. В моей квартире были Келли и Бен!!!
   - Ника!!! Ты жива?! - нешуточное волнение было в голосе моей подруги, когда она обнаружила меня в таком состоянии. Я села и вытерла подбородок рукавом кофты. На желтой ткани остались красные следы.
   - Вроде жива... Вы тут что делаете?! - высказала я наконец свое удивление.
   - Мы... Ну...
   - Тебя в школе не было, а её совесть замучила, - ответил вместо Келли её друг. - Она предложила тебя проведать, мы идем - а в твою дверь эти вот заходят... - он кивнул куда-то в коридор. - Ну, мы что, мы... Это... Тебя спасли, так сказать... От грабителей.
   - Вы их убили? - с ужасом спросила я.
   - Нет, ты чего...
   - У нас же Бен великий боксер!
   - Да они хлипенькие были... - смутился парень. Я встала и вышла в коридор. На полу лежали два человека. Один был типичным ботаником, причем довольно-таки молодым. Он действительно был очень худым. Второй был грузный, но большую часть его массы составляли явно не мускулы. Да... Милые у меня друзья, ничего не скажешь... Нападавших я, как ни странно, узнала - я видела их вчера на улице, а еще сегодня во сне. Так мое странное ощущение мне не показалось, но.. Что они со мной сделали?
   - Ловушка... - охрипшим голосом прошептала Делия. - Прости, я должна была тебя предупредить...
   - И что нам с этими делать?
   - Полицию вызвать?
   - Это вариант... - переговаривались мои спасители.
   - Нет. Сюда идут еще люди... - неожиданно севшим голосом просипела я.
   - Откуда знаешь? - полюбопытствовал великий воитель.
   - Просто знаю, - отрезала я. - Надо что-то делать... - в моем голосе прорезывалась паника. Мне было очень-очень страшно.
   - Давайте дверь запрем? - предложила Келли.
   - И что? Предыдущих она не остановила...
   - Так. Быстро. Выносим этих в подъезд... Запираем дверь... - я лихорадочно соображала, что можно сделать. Нужно препятствие, не дверь, а магическое препятствие, может быть стена или завеса... Тепло? Свет? Огонь? Но от огня все вокруг загорится, но все остальное не остановит моих гостей, а значит... Значит огонь нужно поместить туда, где нечему гореть... Нет, в квартиру их пускать нельзя, значит, остается подъезд, где все бетонное, главное не задеть двери! Точно!
   Пока я думала, мои ошарашенные друзья выполняли мои ранние указания. Открылась дверь в подъезд, когда я повернула ключ в замке. Бледная Келли спросила:
   - Что ты собралась делать?
   - Подожди... Не отвлекай меня... - я почувствовала, как на лбу выступают капельки пота, а липучий страх поглощает способность здраво мыслить. Цель... Огненная стена, огненная решетка, перекрывающая проход, гореть там нечему, но я буду поддерживать огонь своей силой, ну же, ну же, давай... Я прильнула к глазку, зажмурилась, снова и снова пытаясь совершить магическое действие, а на лестнице мелькнула тень, и вспыхнувшие было языки пламени погасли. Я вцепилась в дверную ручку, чувствуя, как металл впивается в кожу. Ну же, ну же, давай, давай... Я Феникс. Существо, подарившее миру жизнь. Меня нельзя загнать в угол в моем же доме. Я должна защитить себя и друзей. Некстати вспомнились слова Делии: "На такое даже не надейся...". Но ведь я поняла принцип, я зажгла огонь на ладони, я шла по тоннелю из света! Я могу использовать магию! "Огонь защитил Марию и Френни, но тебе придется все время действовать самой. Это - как скорлупа, защищающая птенца. Но ты уже вылупилась. Поняла?" - ожили в сознании объяснения моей наставницы. Нет же, все не так, все не так... Я застыла на месте, не в силах вдохнуть. Сердце бешено билось, и я знала, что время кончается, хотя вокруг была тишина. Я вспомнила, как слышала счет, в последнюю мою встречу с этими людьми. А сейчас его не было... Интересно, почему?
   Нет же, я думаю не о том!
   Я увидела человека, замершего на месте, когда он увидел поверженных товарищей. До меня донеслось бормотание, что-то вроде: "А я говорил...". За ним поднимались еще люди, а я... Мне вдруг захотелось кричать от бессилия и страха, моя беспомощность взбесила меня, и мой крик вылился стеной чистого, яркого, живого огня, перегородившей дорогу к моей двери.
   - Ника, что там? - я не ответила, все мои силы уходили на то, чтобы не сорваться. Чтобы огонь горел ровно, чтобы не выходил за заданные рамки, чтобы, чтобы, чтобы...
  
   - Что ты сделала? - ошарашенно спросил Бен, когда я, вся мокрая и измученная, села прямо на пол рядом с дверью. - Они правда ушли?
   Я кивнула. В горле пересохло, голос отказывался служит.
   - Кто это был?! Что вообще, черт возьми, происходит?! - сорвалась девушка.
   - Не знаю, - тихо, ровно и спокойно, подчинив себе голосовые связки, ответила я, глядя подруге в глаза.
  
   Я проснулась рано, видимо по привычке, но спать мне совершенно не хотелось. Интересная закономерность, во сколько бы ты ни лег, во сколько бы ты ни встал, если перед тобой маячит перспектива провести в школе несколько часов, тебе будет хотеться спать. А сейчас выходной, поэтому я выспалась, хотя и спала столько же, сколько и обычно. Я лежала на кровати, прислушиваясь к тишине в квартире. Так, значит родители уже уехали, куда не помню, но помню, что все идет по плану - утром их в квартире быть не должно. Интересно, что у нас есть в холодильнике? Если не встану - не узнаю, поэтому я лениво сползла с кровати и, потягиваясь на ходу, пошла в ванну, где из зеркала на меня глянуло заспанное, но счастливое, в общем-то, существо.
   Далее мой маршрут пролегал мимо холодильника, и в этой точке я решила задержаться. Доведя своего белого друга до нервного писка, умоляющего закрыть дверь, я достала из него все, из чего можно было сделать бутерброд. Чайник уже давно остыл, я не решилась заново его потревожить, а сделала некое подобие какао, бросив в молоко пару ложек шоколадного порошка. Скоро громадное сооружение из хлеба, кетчупа, помидоров, салата, колбасы и сыра было готово. Возникла проблема с тем, как съесть это все, не уронив ингредиенты моего завтрака на пол и на саму себя, потому что с минуты на минуту в игру должен был вступить принцип "не поваляешь, не поешь". Прилагая титанические усилия, я смогла спокойно съесть свой бутерброд, изредка запивая его какао. Ну, теперь, когда я поела...
   Мои мысли о дальнейшем способе проведения утра воскресенья были прерваны знакомой трелью мобильника. Понимая, что ничего хорошего мне звонок в такую рань не сулит, я с обреченным видом пошла в комнату, чтобы найти источник звука, затерявшийся где-то на столе. Звонила, как оказалось, мама. И, как оказалось, мне предстояла ранняя прогулка по городу с целью отнести уезжающей бабушке ключи, ах, да, и успеть нужно в ближайшие полчаса, так что имеет смысл поторопиться. Мысленно я уже высказала все, что я думаю по поводу этой новости, но вслух я вежливо согласилась с предложенной мне обязанностью. И, недолго думая, пошла собираться, ибо... Просто ибо. Я вышла в подъезд, меня передернуло при виде черной полоске копоти, проходящей по потолку и стенам. Я, не дожидаясь лифта, сбежала по лестнице, представляя себе обледеневшую дорогу, по которой мне предстояло идти, быстренько пожаловавшись самой себе на судьбу, открыла дверь... Да так и осталась стоять, задержав дыхание от восхищения. Ночью выпал снег, и все, все вокруг было белым, посыпанным сверкающим порошком, деревья стояли, белые, искрящиеся в свете фонаря, нетронутые сугробы манили своей мягкостью и чистотой... Господи, да ведь я такого всю зиму не видела! Вот она, зима моей мечты!
   Я, проваливаясь по щиколотку, выбежала из под крыши и радостно засмеялась. Потом вспомнила, что мне нужно спешить, и быстрым шагом пошла по направлению к бабушкиному дому. Людей на улице почти не было, и это мне нравилось. Мне нравилось проводить рукой по веткам кустов, глядя, как с них падают снежные хлопья, мне нравилось оставлять свои следы на нетронутом ковре, мне нравилось улыбаться учительнице, которая в этот ранний для воскресенья час вышла на прогулку с собакой... Длинная дома дорога оказалась невероятно короткой и кончилась неожиданно быстро, вот я уже попрощалась с бабушкой и стою на остановке автобуса перед торговым центром - одна, а рядом медленно просыпается рынок. Небо на востоке подернулось фиолетовым цветом, который расползался все дальше и дальше, отвоевывая территорию у ночной синевы. Я шла, никуда не торопясь и не опаздывая, шла мимо серебряных статуй деревьев, готовых свалить пласты снега неудачливым прохожим на голову при малейшем дуновении ветра. Я шла, прислушиваясь к сонной тишине города, и эта тишина не пугала. Не пугало отсутствие людей и животных - все спали, и в этом сне было какое-то неожиданное умиротворение. Я осознала, что ничего-ничего не боюсь, дикой казалась сама мысль о том, что посреди этого спокойствия со мной может что-то случиться. Я перешла через пустую дорогу с одиноким светофором, подмигнувшем мне зеленым глазом, я шла, не имея цели, просто шла, кажется, я двигалась по кругу. Когда дорога пошла вниз, я обнаружила, что и снег может быть скользким, ноя не испугалась падения, как обычно, а сама оттолкнулась ботинками от земли и покатилась вниз - это не было страшно, это падение было мне подвластно и все было хорошо. Я шаталась по улицам уже больше часа, но даже пальцам, оставленным без перчаток, не было холодно. Все было правильно. Все было хорошо. Я была счастлива. Я была жива.
  
   - Тебе что-то мешает, - сделала Делия очень странный вывод, после моей очередной неудачной попытки нагреть лежащий передо мной камень.
   - Да нет вроде...
   - Что по-твоему может ей мешать? - вмешалась Мария.
   - По-моему она до сих пор не может принять свою силу. Не может смириться, или поверить...
   По-моему они в который раз забыли о моем присутствии. Пришлось слегка закашляться, чтобы дать о себе знать.
   - Ника, что, по-твоему, означает быть Фениксом?
   - Быть мифической птицей, - буркнула я.
   - А что, по-твоему, быть мифической птицей? - продолжали они в два голоса до меня допытываться.
   - Что значит быть, что значит быть... Да, вот хотя бы, летать! Я что, пингвин не летающий?!
   Тут я впервые задумалась о том, что значит быть Фениксом. Не значит же это, что я свою силу должна использовать только для того, чтобы отбиваться от странных людей (или нелюдей?) и чтобы выполнять задания Делии. Я ведь могу и для себя что-то делать, вон, летать было бы очень неплохо...
   Я, если честно, всегда считала себя человеком, не одержимым такими вещами, как небо и полеты. На ангелов мне было глубоко по барабану, на небо я часами смотреть не могла, да и не видела ничего такого, в этом небе. На самолетах не летала, на крыши не лазила, чтобы быть к облакам поближе, крыльев за спиной никогда не представляла, да и как тут представишь, когда за спиной постоянно рюкзак? Но в тот момент я серьезно задумалась о полете, и мысль эта меня очень даже заинтересовала.
   - Действительно, может начать с преобразования себя, а не окружающей среды? Так называемым не-ангелам всегда легче было представить себе крылья за спиной, чем материализовать связующее перо... - забормотала Делия, обращаясь скорее к себе, боясь упустить мысль, а может она была настолько поглощена своей идеей, что забыла замолчать.
   - Попробуй создать крылья, - просто сказала Мария. - Раз тебе этого так хочется.
   - Ну... - это все происходило так внезапно, что я опять растерялась.
   - Сначала подумай над материалом. У тебя есть некоторый выбор... - прервала Делия поток бессвязных предложений, обратившись снова ко мне.
   Я, поглощенная мечтой о полете, снова задумалась, когда услышала, что голоса опять обращаются ко мне:
   - Пошли домой, там подумаешь, - я даже расстроилась, что мой полет откладывается на некоторое время, но вместе с тем здравый смысл успокоил меня, сказав, что так я успею все продумать.
  
   Единственным праздником, который я всегда не особенно жаловала, был День Всех Влюбленных. Так уж сложилось, что парнями я, в отличие от Келли, не особенно интересовалась, и рассматривала всех своих знакомых противоположного пола исключительно как друзей или одноклассников. Ну, а так как смотреть на многочисленные парочки, в этот день вылезающие из закоулков, мне доставляло не очень много удовольствия, так как некоторая зависть все-таки возникала, у меня не было причин любить этот праздник. И я бы не пошла на дискотеку, подобно большинству моих одноклассников, если бы не моя активная, помешанная на парнях подруга, которой идти одной не особо улыбалось, а со мной было как-то веселее. Вот таким образом я оказалась на дискотеке, и, судя по тихому смеху Келли, я в своих танцевальных способностях не зря сомневалась. Медляков было на удивление мало, зато во время одного из них, когда мы с моей подругой стояли у стеночки, я заметила совсем рядом с нами моего знакомого из параллельного класса. Знакомый был в меру симпатичный, и моё извращенное воображение, настроенное "по теме", то есть на особо романтический лад, успело подкинуть мне в меру интригующую историю о запретной любви учеников враждующих классов, и когда я уже собиралась попросить Келли стать этой истории началом, то есть человеком, который совершенно случайно уронит меня на объект моих фантазий, танец кончился, и в толпе вскакивающих с удобных сидений людей мой знакомый потерялся. В следующий раз я увидела его на сцене за кулисами, и мой глупый порыв показался совершенно идиотским, но, к сожалению, менее заманчивым он не стал..
   Вдруг что-то изменилось. Будто кто-то приглушил музыку, отодвигая бьющие по ушам звуки, не имеющие смысла. Я смотрела на двигающиеся фигуры, по которым пробегали, кружась в своем собственном танце, лучики света. Дергались цветные тени на стене. Что я тут делаю? Зачем я здесь?
   Бессмысленность происходящего накатила и схлынула, оставляя после себя тоску и усталость. Хотелось домой. Но Келли мое нытье и слышать не хотела, а ведь обидится, если уйду одна...
  
   - Ты подумала? - я cразу поняла, что имеет в виду моя учительница. Речь явно шла о крыльях. Февраль уже подходил к концу, а занятий вcе не было, я уже подумала, что она броcила cвою безнадежную затею научить меня чему-либо, но нет, надежды моей лени не оправдалиcь, и я cнова оказалаcь на небольшой леcной полянке. Неуверенный, но яркий cолнечный луч заcтавлял cнег блеcтеть, от чего на него больно было cмотреть.
Я думала о крыльях, но из cпиcка: огонь, cвет, тепло, дым, жизнь, cамым материальным мне показалcя огонь, который я и выбрала в качеcтве предполагаемой оcновы для крыльев. Так я Делии и cообщила. Ответом мне было недоверчивое хмыканье и призыв:
- Ну попробуй...
Чувcтвуя cебя поcледней идиоткой, я закрыла глаза. Поcле этого полагалоcь предcтавить cебе крылья, но мало проcто предcтавить, их, еще не появившиеcя крылья, требовалоcь почувcтвовать! Поcле деcятка неудачных попыток, когда я уже уcпела раcхотеть вообще отрыватьcя от земли выше, чем это допуcкает обычный ход жизни вменяемых людей, у меня что-то получилоcь, во вcяком cлучае Френни мне cтала упрямо доказывать, что видела огонь у меня за cпиной, правда, длилоcь это вcего пару cекунд.
Воодушевившиcь, я продолжила cвою тренировку, и довольно-таки cкоро ощутила за cпиной что-то горячее и подвлаcтное мне. Крылья!
Момент моего триумфа прервал cмешок Марии. Какой же противной она cтановитcя, когда дело каcаетcя моего обучения! Сама-то никогда не пробовала, в ней Феникc так и погиб, не пробудившиcь, а cейчаc эта женщина, взроcлая к тому же, cчитает cебя cамой умной и наcмехаетcя над моими ошибками, которых, кcтати, в тот момент не наблюдалоcь. Я же добилаcь поcтавленной цели, вот они, крылья, я даже могу ими шевелить... А как наcчет взлететь? На меня нахлынуло чувcтво, что cейчаc cлучитcя что-то необычное, важное и волшебное, и я замерла, этим чувcтвом наcлаждаяcь. Мыcль о том, что я взмахну cвоими крыльями и взлечу, раcтягивала губы в улыбку, внутри будто поcелилоcь маленькое cолнце, а потом... Потом Делия cыграла роль тучи, cолнце закрывающей:
- Ничего не выйдет.
   - Почему? - расстроено, спросила я, ничего не понимая. Она, наверное, просто ошиблась...
   - Огонь недостаточно материален. Нужно что-то другое.
   Меня заживо съедало разочарование. Почему?! Все же получится!
   - А что лучше?! У меня нет ничего плотнее огня! - взорвалась я. Ну я же так хотела, я же смогла создать крылья, так почему не могу взлететь?!
   - Да ты сама в них недостаточно веришь. Точнее веришь в сами крылья, но в то, что они смогут тебя поднять - нет, - и, предвидя мое возражение, девушка продолжила наставительным тоном. - Тут опять дело в особенностях твоей человеческой психики. Твой мозг не отдаст команды крыльям...
   Домой я возвращалась разбитая. Ничего не вышло, а ведь небо было так близко!
  
   Февраль прошел незамеченным, наступила весна. Я ходила по улице, дрожа и боясь наступить на лед, потому что фобия скользких поверхностей деваться никуда не собиралась. Делия проводила со мной только теоретические занятия, ничего особо важного мне не сообщающие. Так, по мелочи, но моя учительница строго следила за тем, как хорошо мной усвоен материал. После неудачной (для кого как) попытки взлететь, больше меня в лес не гоняли, да я и сама не стремилась - снег таял, лес утопал в воде и грязи. Все красоты весны еще только ожидались, а пока что этот сонный мир не успел привести себя в порядок и лихорадочно умывался, будто куда-то опаздывая. Вот за такими мыслями поймала меня Делия во время очередного урока, когда я отложив ручку стала пялиться в тут же придуманное окно.
   - Слушай, я сейчас вообще-то очень важные вещи объясняю! - недовольно воскликнула девушка-учительница, стоящая у доски.
   - Угу... - сонно кивнула я, переводя взгляд на зеленоватую поверхность.
   - Это пригодиться, если на тебя нападут. Характеристика магии врага.
   Я приободрилась. Это было действительно интересно.
   - Нападающие на Феникса в той или иной степени являются магами. То, что они используют - ловчие заклинания. Ловушки бывают нескольких видов, самый простой, но и требующий большого количества людей способ - банальная клетка. Но, - она сделала акцент на этом союзе, а потом последовала драматическая пауза. - Чтобы вырваться из такой клетки нужно знать её слабые места. Первое заклинание - клетка типа Звезда. Как ты догадалась, для этого требуется пять человек. Между ними на уровне груди появляются лучи, которые и составляют прутья клетки. Увидеть их трудно. Прутья эти образуют звезду, если смотреть сверху. Слабое место - узлы, где лучи соединяются вместе и начинают отрицать сами себя. Тебе очень повезло, что при своей первой встрече с охотниками ты билась именно в такой узел. Иначе ты бы увязла, и не выбралась бы. Потом идет ловушка Звезда второго и третьего уровня - на втором уровне появляется еще некоторое множество лучей внизу, на уровне земли, чтобы запутать ноги. И третий уровень - звезда-купол, мешающая взлететь. Ну, тебе она не страшна, - не удержалась Делия от колкости. Я молча проглотила насмешку. - Спиралевидная клетка, остроконечная и засасывающая. Спираль, подобная водовороту или смерчу. Если её острый конец направлен вниз - тебя будто в трясину затягивает. Вверх - ты будто в куполе, который к тому же и сужается... Выход - остановить движение спирали...
   Я и не знала, какой богатый арсенал у моих неведомых противников. Оказывается то, что они не нападали целый месяц(уже почти два) обусловлено тем, что они плетут некое серьезное заклинание, и что мне лучше из города в ближайшее время исчезнуть... Я успокоила её тем, что летом поеду в лагерь, но её это не строило, она заявила, что для моей же безопасности заканчивать школу мне придется в другом городе, желательно - подальше, чтобы на время скрыться от наблюдения... А мне стало страшно от мысли при таких радикальных переменах в моей жизни, а еще ведь надо выбрать школу или колледж, а как объяснить мое решение родителям?! Это же, это же... Нет... Я не хочу, не надо...
   Но она наверное права...
  
   В середине марта у Бена появилась девушка, на что Келли отреагировала мудрым изречением: "Бабник." Кажется она ревновала, но мне было откровенно все равно, хоть и тот факт, что перемены он теперь проводил не с нами, немного расстраивал.
   Я выбрала школу, в которой хотела бы учиться... Оставалось пережить разговор с родителями...
   Но все это меркло перед событием, случившимся накануне каникул.
   Перед днем, когда у меня прорезались крылья.
  
   - Придумала! Придумала! - завопила вдруг я, вскакивая со стула, ища глазами джинсы и танцуя на одной ноге. Удивленные вопросы голосов были мною проигнорированы, я лихорадочно одевалась, а потом вылетела из дома, чуть не забыв обуться.
   Всю дорогу до леса я бежала, а когда вылетела на знакомую полянку, у меня перехватило дыхание. А вдруг не получится?!
   Я быстро восстановила дыхание и... Закрыла глаза и... Сосредоточилась... Самое главное, убедить себя в том, что мне это доступно. Прямая связь с огнем. Как дым...
   За спиной появилось что-то принадлежащее мне. Что-то тяжелое... Я шевельнула крыльями... Они казались игрушечными и ненастоящими, как будто что-то все таки было не так...
   - Молодец... - я не обратила внимания на похвалу. Я думала. Что же не так. Почему эти крылья не часть меня...
   Ответ пришел внезапно. Крылья управляются моей силой! Это движение - сила Феникса, а не воля моих мышц. Значит, крылья должны быть непосредственно...
   Тело решило само. В миг исчезли ненастоящие крылья. Спину пронзила обжигающая, невыносимая боль, я закричала и упала на колени, упершись руками в мокрый снег, неестественно выгнув спину, как разъяренная кошка. Что-то рвалось наружу, будто обезумевшее сердце решило сбежать на волю. Вдруг меня будто ударили ножом, стало еще больнее, и сквозь красную пелену, застилавшую все, я услышала треск рвущейся ткани. На снег упали ярко-красные тяжелые капли. Обломки костей торчали из моей спины, а вокруг меня из ниоткуда взялись тучи светло-серой пыли, которая, в бешеном темпе кружась вокруг меня, составляла материал постепенно увеличивающегося скелета, нелепо торчащего из моей спины. Я вдохнула эту пыль и закашлялась, а костяная основа крыльев стала стремительно покрываться перьями. Упала на снег разодранная в клочья и перепачканная кровью куртка. Меня тошнило, мне было горячо и меня трясло от холода. Но... за спиной появилось что-то новое, как будто еще пара рук или ног... Незнакомый участок тела болел, как будто затек, я расправила крылья, будто потягиваясь, а потом, не успев подумать, чисто машинально взмахнула крыльями, будто отталкиваясь от воздуха и опираясь на него одновременно. Земля вдруг отскочила от меня куда-то вниз, а деревья наоборот, прыгнули вместе со мной и оказались совсем рядом, покачивая своими ветками. Я повторила непривычное движение, но не рассчитала силу, оказавшись слишком высоко. Откуда-то налетел ветер, желая вернуть непослушную меня на землю, я почувствовала, как одно мое крыло как-то странно и неестественно выгнулось, я вернула его в нормальное положение и только тогда поняла, что падаю, стремительно и неотвратимо. Ветер бил в лицо, мешая вдохнуть, на глазах появились слезы, хотелось зажмуриться, но я как завороженная смотрела на испачканный моей кровью снег... Потом я испугалась и попыталась снова взлететь, раскинув в стороны руки, ноги и крылья, я всем телом дернулась, путаясь в частях собственного тела, оттолкнулась от воздуха, и, к счастью, крылья отреагировали на мою агонию. Падение замедлилось, а потом я, сложив крылья, плюхнулась в снег, больно ударившись при этом локтем. Но, несмотря ни на что, я была несомненно счастлива.
  
   Стоит ли удивляться, что на следующий день я слегла с температурой? Все-таки погода еще не позволяла разгуливать по улице в футболке. Так или иначе, я была предоставлена самой себе, но наслаждаться отдыхом у меня не было и желания, ни сил - я пластом лежала в кровати, не в состоянии приоткрыть глаза. В таком состоянии меня и застал вопрос Марии, которая, видимо, уже не могла удержаться:
   - Из чего были крылья? - восторженно спросила она, будто я мир спасла на её глазах.
   - Пепел... - еле слышно прохрипела я, тут же заходясь приступом судорожного кашля, от которого у меня тут же заболела голова... Ничего себе цепная реакция...
   - Сама догадалась?
   - Нет, в Интернете списала... - мой смех напоминал не то лай, не то чьи-то предсмертные агонии... Но Мария шутку оценила. Я не придумала, чем объяснить маме потерю куртки. В моем больном мозгу созрел только один план - спрятать ошметки, когда-то бывшие одеждой, подальше, самой перейти на более легкую куртку, объясняя это приходом весны... Ну, а в следующем году с приходом зимы купить новую куртку, а судьба старой уже забудется... Тогда я её и выкину...
  
   - Ника, ты ведь остаешься, да?! Скажи этим идиотам...
   Я глубоко вздохнула... Рано или поздно это должно было произойти...
   - Келли, я ухожу...
   - Куда?! - мне так больно было смотреть на этот недоуменно-разочарованный взгляд моей подруги, что вернулся мой страх, захотелось зареветь, кинуться к ней объятия и зареветь. Я не хотела оставлять их, мой класс, моих друзей, мой город, мою жизнь, которая была такой привычной и родной...
   На глазах все-таки выступили слезы, я быстро смахнула их, пытаясь не зарыдать в голос. Хорошо, что я не пользуюсь тушью.
   - А как же мы?! Ника, да ты чего, офонарела?! - за этим бодрым и нарочито-возмущенный голосом стояли глаза, полные ужаса.
   - Я... Бен ведь тоже уходит! - привела я свой единственный аргумент. Оправдание.
   - И вы меня одну оставите?! - уже в отчаянии воскликнула моя подруга. Я задержала дыхание и расфокусировала взгляд... Пошел отсчет доступного мне времени.
   Eight...
   Смотреть на пламя жизни людей я научилась давно. Это было просто и... Страшно. Люди становились будто бы костром, и от яркости и цвета этого пламени, от количества искр вокруг них, от многих и многих факторов зависел этот огонь. Факторы эти определялись душевным настроением человека, но самым страшным пламенем было синее пламя ненависти и злобы... Даже не синее а какое-то голубое. Я поняла, что означает восклицание "гори оно все синим пламенем!"... Вот только загорался обычно произносивший это. И это неестественное пламя, отрицающее саму жизнь, оно пугало меня...
   А вокруг людей вились искорки-мысли. То есть когда кто-то о ком-то думал, появлялась такая искорка, летящая к адресату. И эти искорки все время мешали мне смотреть.
   А еще, пока я вот так разглядывала чужие души, я не существовала в своем теле. То есть не дышала, а будто бы застывала. Поэтому нужен был отсчет...
   У Келли пламя колыхалось, замирая и постепенно угасая, уменьшаясь в размерах...
   Seven...
   Ей было плохо, от страха одиночества. Плохо от этих перемен. Она чувствовала себя преданной и обманутой, ей хотелось убежать, но больше всего на свете сейчас ей хотелось проснуться. Осознать, что это сон. Кошмар. Ей хотелось проснуться в стразе и слезах, но потом прийти в школу, чтобы опять задать мне роковой вопрос, но получить другой ответ...
   Я вернулаcь в нормальное cоcтояние. По щеке моей одноклаccницы уже текла иcкрящаяcя капля, а за ней еще одна, будто они уcтроили гонку... Я вcегда cчитала cебя cильной. Морально cильной. Но когда я cмотрела на плачущую Келли мне хотелоcь кричать в голоc. Я не могла вынеcти эту боль, чужую боль от потери меня! Келли, проcти!
Но я же не виновата, что вcе так получилоcь, не виновата, что за мной охотятcя, но ей-то, ей не понять этого, потому что она cчитает меня человеком...
Я вдруг c необычайной cилой оcознала, как пробуждение во мне Феникcа отдалило меня от моих друзей, как это знание выcтроило между нами cтену, и моя подруга это понимала... И боялаcь cвоих cобcтвенных мыcлей и подозрений, не желала верить... И я. Верила в вечную дружбу. В нерушимоcть наших уз. Но для меня недопуcтима такая наивноcть. Я не человек. Но человечеcкая память берет cвое, и как бы мне ни хотелоcь, чтобы прошлого не было - оно еcть. И как бы cильно я не убеждала cебя, что я нужна этим людям, окружающим меня, я для них не более, чем привычка. Но Келли не вcе равно... Она не понимает, что я не назло ей ухожу, не понимает, что мне, как и ей, cтрашно, что cейчаc я тоже очень близка к иcтерике. Что я уже почти cломалаcь и могу не донеcти до дома cвои cлезы... У меня не оcталоcь ничего, кроме невероятной уcталоcти и мучительного желания ничего не менять... Возникло cтранное чувcтво, что мы обе cейчаc падаем... Нет, падали уже давно, но оcознали это только cейчаc, только у меня еcть еще крылья из пепла, а Келли упадет на землю и навеки оcтанетcя там...
- Six... - оказалоcь, что я недоcтаточно cильная. Я не могу уйти, но не могу и оcтатьcя... Неопределенноcть неприятна.
- Что? - cквозь вcхлипывания cпроcила Келли, пытаяcь привеcти cебя в порядок. Хотя бы оcтановить cлезы.
- Five, - я проcто cчитала, чтобы не закричать. Играла в безразличие...
- А ты об этой пеcне... - cудорожно вздохнув, пробормотала моя подруга.
- Что?! - воcкликнула я.
- Пеcня... Не помнишь что ли? - она доcтала телефон и начала что-то в нем иcкать. Девушка тоже проcто пыталаcь отвлечьcя. Потом она протянула мне наушник, из которого даже на раccтоянии cлышалоcь неcколько грубое и cовcем не мелодичное начало. Потом незнакомый голоc запел что-то непонятное. Я про cебя удивилаcь тому, что иcполнитель - женщина, и хотела уже раccтроить мою одноклаccницу фактом, что это явно что-то не то, и что пеcню эту я не cлышала никогда, как вдруг я наяву уcлышала cчет, так долго меня преcледовавший. Так вот она, разгадка великой и cтрашной тайны... То, что вcегда казалоcь важным, манящим и непонятным, оказалоcь чем-то обыcным... Разочарование ударило меня, добивая, доводя уже до безразличия. Как проcто вcе оказалоcь... И поcле one идет overdrive. Кажетcя, я дошла до этой черты. Перероcла поcледнюю цифру. И оказалоcь, что это перегруз. Что я cлишком разогналаcь.
   Все эти роковые числа... Обернулись ничем. Все обернулось ничем.
  
   - Эй, хочешь полетать?
   - Холодно.
   - Ну ладно, а тогда хочешь я... Расскажу тебе о Бессмертных! - пыталась приободрить меня Делия, а то видимо ей мое полуторачасовое разглядывание стены показалось подозрительным.
   - Можно... - неопределенно ответила я. Нужны мне её Бессмертные...
   - Ну, как ты догадалась, Феникс - не единственное мифическое существо, воплощающееся из поколения в поколение в человеческих телах. И таких существ принято называть Бессмертными. У каждого из них свой миф, своя история, своя сила и предназначение. Своя роль в этом мире. Ну... - девушка замолчала, думая, что еще можно было бы сказать, а я как-то и не очень ждала продолжения. Великие Бессмертные оказались всего в три с половиной строчки длиной. Очередная пустышка, за которой я радостно гонялась...
   - Ну ты чего? - жалобно спросила Делия.
   - Ничего, - пробурчала я. Меня сейчас как никогда угнетала невозможность остаться наедине со своими мыслями и слезами. - Отстань.
   - Так, хватит киснуть! - командно-бодрым голосом приказал Мария. - Уверена, небольшой полет тебя приободрит...
   - В прошлый раз я чуть не разбилась. Я не умею летать. Мне было невероятно больно, когда у меня прорастали крылья. Больно и холодно. Я после этого заболела. Какие еще радости доставит мне сегодняшний полет?
   - Ударишься головой и станет лучше... Шучу, шучу! Больно больше не будет. Это я тебе обещаю... Учиться летать надо, это не так просто, как кажется... А что касается тепла... Я придумала, как тебе не замерзнуть?
   - Правда? - в моем голосе появилось некое подобие интереса к происходящему.
   - Нужно осторожно нагреть, внимание, не поджечь, а именно нагреть воздух в радиусе паре сантиметров рядом с тобой, тогда тебе будет не холодно, как бы легко одета ты ни была, - гордо заявила Делия, гордая своим открытием.
   - Хорошая идея... - вяло откликнулась я.
   После этого меня оставили в одиночестве... Точнее создали иллюзию моего одиночества - три души умерших людей наблюдали за каждый моим вздохом - не по своей воле, но наблюдали.
  
   Через несколько дней я отошла. И решила поговорить с родителями, пока апатия еще не совсем покинула меня и могла служить некой анестезией.
   За ужином меня вдруг покинул аппетит. Ковыряя вилкой котлету, я сказала, обращаясь к стакану с соком.
   - Я... Хочу перевестись в другую школу...
   Последовали предсказуемые вопросы, требующие объяснений.
   - Ну... - продолжила я, разглядывая свою тарелку. - Я даже место выбрала... Школа-лицей при Институте имени Киллрэйна... Элитная школа... Подготовка к поступлению в институт, и курсов никаких не надо, потом они помогают с выбором профиля будущего обучения, специально для тех, кто еще ни с чем не определился...
   - Но это же черт знает как далеко! - воскликнула вдруг мама.
   - Ученикам предоставляется общежитие... За деньги конечно, но если на экзаменах набрать достаточно высокий балл...
   - И ты хочешь там учиться?
   Я кивнула, не поднимая глаз. Внутренне я все-таки надеялась, что они откажутся, скажут свое категорическое "нет", и я с чистой совестью смогу остаться дома... Но они сказали, что подумают, и вечером, пока я ворочалась в кровати, не в состоянии уснуть, до меня долетали обрывки их разговора... Скорее да, чем нет.
  
   Весь май я сидела, обложившись книгами и конспектами, поедая одну за другой шоколадки в наивной вере, что они полезны еще и для мозга, а не только для набирания лишнего веса. Мои редкие выходы на улицу были только для того, чтобы отнести куда-нибудь документы или получить в каком-нибудь подозрительном месте еще какую-нибудь странную бумажку...
   Потом начался июнь, экзамены кончились, я смогла вдохнуть спокойно - все сдано, в новую школу меня приняли... Скоро лагерь(да, я даже умудрилась откопать место, куда возьмут такую махину, как я, потому что Мария в приказном порядке требовала от меня уехать из города хотя бы на три недели), а пока что можно наслаждаться редкими деньками покоя, есть по пять порций мороженого подряд, запивая его холодным чаем, качаться на качелях, кататься на велосипеде и бесцельно бродить по городу, проводя свое последнее лето рядом с дорогими мне людьми.
   И одним совсем обычным летним вечером, когда Келли забрали к бабушке, я осталась одна. Домой идти не хотелось, поэтом у я слонялась по улицам, наворачивая уже не знаю какой круг по привычному, милому мне, маршруту. Мне было хорошо и спокойно, пока я не обнаружила, что все люди куда-то делись... В этот час, когда все должны идти домой с работы, я осталась на улице в полном одиночестве, и этот факт, хоть и был несколько странным, меня ничуть не расстроил. Скорее даже наоборот, я не имела ничего против уединения со сладко пахнущими цветущими липами, растущими по обе стороны тротуара.
   - Ника... - услышала я звенящий от напряжения голос Делии. - Что-то не так...
   Я осмотрелась вокруг, но не обнаружила ничего и никого опасного.
   - Разве? - удивилась я.
   - Посмотри... На людские мысли вокруг тебя...
   Я задержала дыхание и сделала, как было велено. Вокруг меня металась куча светлых искорок, и только некоторые из них были окрашены в ядовито-голубой цвет. И тут все спокойно.
   - Показалось, наверное... - недоуменно протянула девушка. Я хмыкнула, прощая её за причиненное мне беспокойство, и пошла дальше. Но от прежней безмятежности не осталось и следа. Даже тихий шорох веток, казалось, предостерегал меня от чего-то... Неужели они все-таки закончили то заклинание?! Неизвестное, опасное и жуткое...
   Небо взорвалось, рухнуло, распалось на тысячи маленьких кусочков, солнце расплылось по нему, как яичный желток ярко-алого цвета, листья упали с деревьев, становясь бумажными и ломкими, асфальт под ногами расплавился, обжигая ноги сквозь тонкую подошву босоножек. Я не придумала ничего лучше побега, но ноги увязли в сером горячем месиве. Тогда за спиной раскрылись спасительные крылья, у меня не было времени заботиться о сохранности моей одежды. Я оттолкнулась крыльями от воздуха, вырвалась из зыбкого плена, больно ободрав кожу ног, взлетела вверх, но ветки деревьев переплелись, не пропуская меня, закрывая небо, больно дергая за крылья, царапая лицо и руки... Меня швырнуло вниз, от боли перехватило дыхание и свет померк...
   Я вскочила на ноги и только потом поняла, что вокруг все еще темно. Повела крылом, проверяя его сохранность. Руки-ноги вроде целы... Где я?!
   Ведомая каким-то инстинктом, я обернулась. Слева на меня надвигалось, как лавина, как волна, нечто невероятное, неописуемое, но невероятное опасное и страшное, как будто этот еще более сгущающийся мрак был воплощением самого страха, и он, этот мрак, готовился поглотить меня, засосать, сделать частью себя, обратить в пепел... Я отступила назад и только после этого на секунду обернулась, обозначая себе путь к отступлению... А потом я снова увидела их. Предыдущие реинкарнации, эти толпы людей, бывших когда-то носителями силы... А ближе всех, как и в прошлый раз, стояли они. Делия рассказывала, я слышу только их потому, что они говорят со мной на одном языке, ближе ко мне по времени и одного со мной пола... Только поэтому...
   И я поняла, чего они добиваются. Чего хотят нападавшие. Они хотят, чтобы я сама вернулась туда, стала таким же безмолвным свидетелем будущих поколений, чтобы я сама себя убила, погасила в себе свое пламя...
   - Нет! - крикнула я, чувствуя, что все это со мной уже было. - Нет! - крикнула я, обернувшись к приближающемуся ужасу. - НЕТ!!! - кричала я, срывая горло, но крик не мог мне помочь. Тогда я раскинула в стороны крылья, развела руки, будто пытаясь преградить кому-то дорогу. Будто пытаясь остановить кого-то, мчащегося на меня.
   - Нет! Уходи! - яркий свет, взявшийся из ниоткуда, четко провел границу между мной и волной тьмы. А еще - между мной и моей смертью. Между голосами, мучившими меня все это время. Между моими учителями и спасителями. Между собратьями по несчастью. Вспыхнула преграда передо мной. Я закрыла глаза, отступила назад и почувствовала, что у меня получилось. Спиной и крыльями я чувствовала стену, теплую, живую, непроницаемую стену. Мне некуда было бежать.
   Исчез барьер между мной и заклинанием атакующих. Я бессильно опустилась на колени. Глубоко вдохнула. А потом весь мир поглотила тьма, и только огонь, все еще горящий внутри меня, был единственным источником света.
  
  -- Часть 2. На радиоволнах.
   Кучи людей, очереди к столикам записи, что-то кричащие родители, стук колес чемоданов об пол сложенный из светлых плиток...
   В свои 15 лет я ни разу не была в лагере. И эта отправка была для меня немного шоком... Но и небольшим испытанием перед приближающейся самостоятельной жизнью отдельно от родителей.
   Мне предстояла игра в человека. Трехнедельная игра в человека. Данная для того, чтобы свыкнуться с мыслью о моем одиночестве. О пустой голове. О голосах, оставшихся за барьером. О Фениксе, с которым я осталась наедине.
   Я чуть не перепутала свой автобус, а потом села рядом с незнакомой, но показавшейся мне симпатичной, девушкой. У нас быстро завязался разговор, оказалось, что она такая же, как я, едет в лагерь впервые, что зовут её Эмили и ей тоже 15, что она закончила 9 класс и остается в родной школе, что она любит плавание и водное поло, ну, а я рассказала её о своей нелюбви к воде, описала свой бывший класс и перспективы будущего перехода в новую школу, и за этим разговором, просто сообщающим собеседникам друг о друге незначительные и неважные вещи, мы совсем забыли о дороге, которая кончилась неожиданно быстро. Мы выбрались из автобуса и, отстояв короткую очередь, забрали свои чемоданы из... Из места, заменяющего автобусу багажник, не помню, как оно называется... А Делия бы мне подсказала... Я с сожалением подумала о своих друзьях, замолчавших навсегда, и мне стало грустно, чуть ли не до слез, а ведь сначала я их ненавидела... Вот оно, подтверждение фразы: пока не потеряешь - не поймешь, как дорожил.
   Вокруг нас опять собралась толпа, я старалась держаться рядом с Эмили, она, видимо, желала того же. Всех детей разбросали по отрядам, мы, как самые старшие, попали в 1 отряд и должны были проживать в неком 5 корпусе. Я между корпусами разницы не видела, разве что в номерах, но старожилы уверенно объявили новеньким, что 5 корпус самый лучший, и я решила поверить им на слово. Все вступительные речи были назначены на вечер, а пока что у новоприбывших было время выбрать себе палаты и немного распаковать вещи. 5 корпус оказался двухэтажным зданием из красного кирпича, стоявшем недалеко от места, где проходили разнообразные линейки и сборы. Мы с Эмили поднялись на крыльцо и вошли внутрь, в прохладу каменных стен. Проигнорировал лестницу наверх, мы вышли в просторное светлое помещение, по обоим сторонам которого брали начало коридоры. Наконец, мы дошли до первой свободной палаты и, поставив чемоданы рядом с собой, устало плюхнулись на недовольно скрипнувшие кровати. В комнату зашла еще одна девочка, чуть позже объявилась последняя наша соседка. Последовало знакомство - худая высокая девочка, с какими-то бесцветными волосами и вытянутым лицом оказалась Лигой, полная круглолицая шатенка с короткими волосами, частично забранными в два хвостика, назвалась Анной. Деятельная Анна тут же поделила единственную на всех тумбочку, и приступила к плану забивания шкафа одеждой. Мы, глядя на неё, воодушевились, и тоже приступили к распаковке чемоданов. Лига жаловалась на отсутствие полок в шкафу, Эмили предложила самим приделать, после чего последовал взрыв смеха, прерванный появлением одной из наших вожатых.
   Назывался лагерь Орешник, и свое название вполне оправдывал, но, кроме неизменных ореховых кустов, лес был богат дубами, с падающими с них желудями, липами и даже березовыми аллеями. И, посреди этого леса, стояли домики-корпуса, столовая, клуб и какие-то хозяйственные постройки. Были конечно и спортивные площадки - для игры в баскетбол, волейбол и два футбольных поля. А еще большая деревянная горка, предназначенная для катания на санках или снегокатах, но летом на ней, конечно, никто не катался... И вот, наш первый отряд расселся кружком на большом стадионе, пока что пустом, и проводил официальное знакомство. Играли в разные игры, помогающие запомнить имена друг друга, но мне они не очень-то помогли, я только отметила, что девочек у нас меньше, чем мальчиков, что Анна мило общается с девочками из соседней палаты, видимо, они не в первый раз приезжают в этот лагерь...
   Вечером я завалилась на кровать, но несмотря на смертельную усталость, я никак не могла уснуть. Непривычная обстановка, непривычное окружение, непривычная тишина... Все непривычное, и рядом совсем, совсем нет знакомых людей... Или голосов...
  
   Утром нас разбудили, и повели в столовую. Я с радостью поняла, что зарядок в этом лагере нет, ну, а ранние подъемы можно пережить. После завтрака мы были предоставлены сами себе. Кто-то пошел на кружки, а наша, уже успевшая сдружиться, тройка: я, Эмили и Лига, пошли осматривать просторы лагеря. На спортивной площадке мы встретили смутно знакомых девчонок и Анну, я присоединилась к игре в пионербол и оказалось, что я еще не совсем разучилась играть. Этот факт меня, несомненно, обрадовал, и я радостно вскрикивала каждый раз, когда мяч приземлялся на горячий песок по ту сторону сетки.
   На обед я поковырялась в супе, который не выглядел съедобным, и решила утолить голод исключительно вторым. Потом был тихий час, в который нас загнали в кровати, но разрешили не спать, и на том спасибо. Я достала из тумбочки книгу, раскрыла на первой странице, с сомнением прочитала пролог и углубилась в чтение. Мои соседки сделали то же самое, за исключением Анны - она достала игровую приставку, и иногда до меня долетали приглушенные: "Черт!", когда нарисованных персонажей постигала неудача.
   После полдника, состоящего из вкусного рассыпающегося печенья нам предстоял некий кросс-конкурс, который должен был сплотить наш отряд. На деле это оказалось рядом довольно-таки примитивных конкурсов, зато мы все смогли дружно повеселиться, представляя себя самих со стороны. Не знаю, как это сказалось на отношениях внутри отряда, но настроение это соревнование подняло, мне уж точно!
   Вечером была дискотека, но она мало отличалась от школьной, поэтому я и Лига утащили Эмили из душного зала на ночной прохладный воздух, и следующие полчаса мы бродили по асфальтовым дорожкам, в три голоса напевая что-то народное...
   Так прошел мой первый... Или второй день в лагере.
   Потом перед нами встала проблема названия отряда и оформления так называемой стены. Над названием думали долго и упорно, спорили, останавливались на каких-то вариантах, потом отвергали их, в итоге вариант предложила одна из вожатых, её звали Тори. Вот примерно так мы стали Радио Freedom.FM и весь вечер провели, вырезая и раскрашивая разные украшения для нашей стены - волну позитива и волну негатива, новостную ленту, расписание и так далее... Карин, наша вторая вожатая, притащила откуда-то кучу старых дисков, и стала писать на сверкающей поверхности имена всех ди-джеев нашего отряда. Я с неким удовлетворением смотрела на диск, где в обрамлении простенького узора черными буквами было написано DJ Ника. Я будто бы стала частью этого... Будто бы меня приняли, будто бы все стало как надо... Стало легко и спокойно...
   Той ночью я уснула легко.
  
   Никто нас особо не развлекал, не донимал соревнованиями и концертами, поначалу это бесило, а потом стало очень даже нравиться. Мы пристрастились к карточной игре Мафии, и я готова была часами сидеть в комнате у мальчишек, на криво заправленных кроватях, удивляясь, как еще Карин не заметила этого, и играть, играть, строить предположения, убивать, угадывать, оправдываться, со смехом поднимать руку и кричать: "Я! Я мафия!", лечить... Да, лечить по "ночам" мне приходилось довольно-таки часто, червовую даму мне давали даже как-то чересчур часто, а обладатель этой карты по уговору становился доктором. Мои подруги уходили, игра надоедала им, а я все сидела среди таких же как я, заядлых игроков, и никто уже не мог бы сказать, что правила Мафии я узнала буквально несколько дней назад.
   Я выучила имена всех моих товарищей, конечно, обозначились те, с кем я общалась более тесно, но вот девочек из соседней палаты я упорно избегала, были они какие-то... Устрашающие.
   Шли дни, нам становилось скучно. Вожатые устраивали какие-то мероприятия для нас и ребят из второго отряда. Но мои подруги были от этого не в восторге, и слушать их нытье мне порядком надоело, как и сидение в корпусе, потому что погода постоянно портилась, вместе с моим настроением...
  
   - Слышали, сегодня будет огонек! - объявила очень довольная Анна. Я вздрогнула, услышав слово "огонь", а Эмили поинтересовалась:
   - Это что?
   - Это дискотека, которая проводится раз в смену, проходит она в подвале, плюс там даже будет еда и напитки, правда, это наш полдник, но неважно... А еще, огонек длится до часу ночи! - объяснила девушка-старожил. Я пробормотала что-то, что должно было выражать высшую степень моего счастья, но как-то оно не вышло... Лучше бы у костра посидели, что тоже входило в традиции Орешника, но совсем не входило в планы погоды. А мои соседки оживились. Началась болтовня, Эмили вдруг достала карты и предложила свои услуги гадалки. Лига оживилась, и буквально через пару минут мы с Анной могли наблюдать гадалку в действии - Эмили с загадочным видом мешала карты, спрашивала что-то у Лиги, тасовала, раскладывала, и еще через пару минут на кровати между двумя девочками расцвел странный цветок из карт, в который они обе вглядывались - Лига с удивлением, гадалка настороженно. Карты сулили в основном хорошее, но некая тень падала на будущее девочки, она улыбнулась, пофилософствовала на тему жизни-зебры, и уступила свое место Анне, которая тоже вдруг пожелала узнать свое будущее. Об огоньке все будто забыли, а я предпочла не напоминать, так как эта тема меня не особо интересовала.
  
   Хваленый и ожидаемый огонек действительно не таил в себе ничего, для меня особенного. Кучка конкурсов, в которых я не участвовала чисто из-за отсутствия интереса, невозможность выйти на улицу или вообще уйти... Я уже пожалела, что не осталась вместе с Ричардом сторожить корпус от наглецов из третьего отряда, а то мало ли что взбредет в голову этим мелким... Становилось холодно, я одела куртку, но она не спасла, потому что завернуться в куртку полностью у меня как-то не получилось, тогда я стала осторожно, помаленьку нагревать воздух вокруг себя... Я так и не успела попробовать это при Делии, и теперь сильно рисковала что-нибудь поджечь, но мне было скучно и холодно, так что может быть хоть маленький пожар развеселит меня...
   Нет, пожара не случилось, но я согрелась и поймала себя на мысли, что среди толпы пытаюсь отыскать определенного человека, причем личность эта скоро стала мне ясна - парень, постоянно выполняющий роль ведущего во время нашей игры в Мафию, Лёва, который то появлялся в помещении, всегда сопровождаемый своим другом, то исчезал куда-то, причем исчезновения эти происходили каждый раз, когда музыка становилась тихой и плавной, а в центре помещения начинали топтаться парочки. Я вдруг поймала себя на мысли, что тоже хочу вот так потоптаться, и что моим воображаемым партнером уже стал...
   Я помотала головой из стороны в сторону. Смешно это выглядело наверное, но мне было все равно, главное от идиотских мыслей отделаться. Я зевнула. Так надоела эта громкая музыка и душный, пусть и теплый, воздух. Хотелось спать...
  
   Утром я встала на удивление легко. И неважно, что разбудили нас на пару часов позже положенного.
   - Соленый привкус на губах... - всплыли вдруг в голове строчки. - В крови ли дело, иль в слезах...
   Я помотала головой, прогоняя наваждение. Ну вот, всегда так, не в тему, но приятно, помню, расчищая дорожку от снега я любила читать стих про ангела и трудящегося человека, выбирающего между вечным наслаждением или муками ради короткого счастья. Дыхание сбивалось, холодный воздух резал горло, никакой красоты в этом стихе не было, если задыхаясь выплевывать обрывки фраз, но мне это доставляло удовольствие.
   После завтрака я потащила подруг играть в мафию. Круг игроков сузился, остались только самые рьяные фанаты и я, желающая поглазеть на ведущего. Откуда подобное желание взялось?
   Правда, возможность спокойно пялиться на Лёву скоро исчезла, потому что нужно было идти болеть за мальчиков, играющих в футбол с другим лагерем. Футбол я не любила, возможность орать что-то на стадионе тоже не привлекала, но деваться было некуда, фанат ты или нет, а отряд есть отряд.
   Радио Freedom.FM потерпело поражение.
  
   На тихом часе я почувствовала себя плохо. Короткий нервный сон не помог, и вместо того, чтобы идти со всеми на концерт, мне пришлось навестить местный медпункт. Оказалось, что температура моя решила немного попрыгать, и допрыгнула аж до отметки в 38 с чем-то градусов. После этого покидать изолятор мне было запрещено, да я и не рвалась - я провалилась в тревожный сон как только мне дали какое-то безвкусное лекарство, наверное жаропонижающее.
   Снилась мне какая-то красная муть. Именно красная. Не знаю, что я несла в моменты пребывания без сознания, но потом я краем уха слышала, что кто-то не смог вынести моего бреда. Да уж, интересно, о чем я могла думать? Может обращалась в Делии и Марии? Может знакомила Френни со своими мягкими игрушками? А может быть выдавала правду о своей нечеловеческой сущности? Да...
   Еда не лезла в горло, но я съела её с той же покорностью, с какой вытерпела все необходимые лечебные процедуры. Эмили с Лигой принесли какие-то вещи, среди них оказалась книжка. Неинтересная, старая и непривлекательная, но от нечего делать я начала читать. Читать о приключениях мальчика, научившегося летать, о том, как он убегал и прятался, и думала - а ведь этот мальчик похож на меня. Чем-то. Он, как и я, стал жертвой, животным, загнанным, усталым, даже не животным - ценным призом в чьей-то игре...
   Мне снился кошмар.
   Будто я иду по кладбищу. Прохожу мимо могил и надгробий. Мимо двух беседующих о чем-то женщин. Я понимаю, что не могу осознать, о чем они говорят. В этом сне они не играют важной роли, и то, что они говорят - тоже. Поэтому я могу только видеть, как двигаются их губы, и слышать невнятные непонятные слова. Я нашла могилу, к которой шла. Я не вижу лица на памятнике, а буквы танцуют, разбегаясь, как только я начинаю смотреть на них. Я бережно смахиваю снег с памятника, и кладу цветы, вдруг появившиеся у меня в руке, на белый-белый снег. Вы, цветы, жертва. Жертва вечности и пустоте. Жертва Смерти. И я не виновата, что вы умрете. Умрете на белом снегу, на ледяном алтаре. Мрачные мысли захватывают все, когда я вижу что-то черное, лежащее на снегу. Я подхожу ближе, потому что не могу развернуться, потому что смысл сна - в этой мертвое птице. В распростертом на снегу тельце. Потому что я - такая же птица. Многого ли она хотела? Жить. И быть свободной. Летать. Дышать. Следовать за своим сердцем. Почему? Почему несчастная птица хотела того же, чего хочу я? Может мне нужно чуть больше, но ведь смысл один. Все мы хотим жить свободными. На крайний случай просто жить. Но в неволе, это не жизнь. Это существование. А это - разные вещи.
   Я проснулась, но мне показалось, что я все еще сплю. Темно и страшно. Я так давно не боялась темноты, но тогда вернулся детский страх. Вернулся - и не уходил до утра. По коридору будто кошка бродила, но ведь не было там никого. Это было страшно. Это было непонятно. Я была не Фениксом этой ночью. Я была перепуганной больной девочкой Никой.
  
   Весь следующий день я провела в изоляторе. Потом мне разрешили выйти, чтобы посмотреть концерт, проходивший тем вечером.
   В знакомом темном зале, где показывали фильмы, собрался весь лагерь, и мне пришлось потрудиться, перед тем, как я нашла в этой толпе знакомые лица. На секунду я почувствовала себя чужой, выпавшей из коллектива, потерявшейся, заблудшей... Но лишь на секунду, правда.
   А концерт был хорошим. Встречались там и знакомые песни, и интересные танцы, и просто талантливые исполнители. Но во время последней песни все будто бы сошли с ума. Люди вскакивали со своих мест, поднимали вверх руки, покачивая ими в такт музыки, а потом я услышала нестройный, но усиливающийся шум, и поняла - они все подпевают незнакомой девочке. Рядом со мной поднимались люди, я, следуя стадному инстинкту, оторвалась от стула и, чувствуя себя немного глупо, подняла обе руки вверх, как иногда делала одна девочка у нас в классе, когда изнемогала от желания ответить. Ненормальная... А потом я поняла, что я тоже пою. Что тоже подпеваю, тихо, неуверенно, немного неправильно произнося незнакомые слова, но пою. Я будто бы поверила в счастливую жизнь, обещанную песней, будто бы признавала певицу своим проводником, зал принял её, не как девушку, пытающуюся повторить чью-то знаменитую песню, нет, мы признали за ней право быть здесь и петь для нас. Замолчала певица, опустив микрофон. Стояла, не шевелясь, и с такого расстояния я не могла разглядеть её лица. Но она была счастлива, и вокруг неё золотым роем вились положительные мысли, я даже засмотрелась на эти маленькие искорки... Уже кончилась музыка, а зрители отказывались успокаиваться, пока выступавшая не поднесла микрофон к губам, и в последний раз не выкрикнула вместе с ними четыре простенькие строчки, в последний раз обещая нам счастье.
  
   Мое возвращение к обычной жизни отряда прошло как-то мимо ушей моих подруг и товарищей, потому что это несомненно радостное событие совпало с очередным традиционным мероприятием всех лагерей. Честно, я не помню, как оно называлось, но суть его заключалась в том, чтобы за день заработать как можно больше жетонов - сначала помогая вожатым, а потом устроив из своей комнаты нечто такое, на чем можно было бы заработать. Какую-то лавку, магазин, парикмахерскую... В общем, кому на что хватит фантазии. Лично я своих соседок застала за активным размышлением на эту тему, к которому меня тут же попытались приобщить, но, поняв, что я несколько не понимаю, что тут вообще происходит, отстали. В итоге наша комната стала Салоном гадания, Эмили нашей основной рабочей силой, а мне с Лигой было поручено рисовать вывеску, потому что Анна пропадала где-то у вожатых, активно зарабатывая жетоны. Выяснилось, что вообще эти жетоны нужны для аукциона, который должен был проходить на следующий день. Преследуемая чувством, что я все еще чего-то недопонимаю, я послушно достала фломастеры и карандаши.
  
   Лига сообщила о своем отъезде сразу после аукциона, на котором мне удалось приобрести бусы Карин. Вот тебе и сувенир. Анна восхищенно разглядывала цепочку из ярких зеленых четырехугольников, в то время как Лига, стараясь не смотреть в глаза Эмили, доставала из шкафа все свои вещи. Отъезд свой она объясняла тем, что её брата в отряде все достают, что его не устраивает роль изгоя, а заберут его только при условии, что уедет и Лига. Но, кажется, девушка не сильно расстраивалась по этому поводу.
   После того, как она исчезла как-то стремительно и внезапно, у нас в комнате появилась свободная кровать, которая тут же стала чем-то вроде дивана, и к нам зачастили гости из соседней палаты. Эмили колебалась, тоскливо поглядывая на ворота лагеря во время наших прогулок. Тоже хотела уехать.
  
   На одном из тихих часов, когда все вожатые уже смирились с мыслью, что вести себя тихо мы не собираемся, мне вдруг пришло сообщение от Лёвы. Мой знакомый жаловался на буйных соседей, и я его вполне понимала - вопли из комнаты напротив доносились даже до нас. Долго это не могло продолжаться, но видимо парень уже устал ждать помощи Карин, ярой сторонницы дисциплины. Тогда-то мои соседки и заинтересовались неизвестным отправителем сообщений. А потом, явно в шутку, Анна сказала мне:
   - А ты предложи ему встречаться.
   Я, в общем-то недолго думая, решив рискнуть и не слушая здравый смысл, который мешал мне уже несколько дней, набрала на небольшой клавиатуре мобильного вышеупомянутое предложение. Для кого-то в шутку. На самом деле я была очень серьезна, потому что ответ Лёвы был для меня очень важен. Очень. И ответная смс-ка не заставила себя ждать. "Давай". Как же все просто и понятно. Коротко и ясно. Какое это головокружительное счастье, какое пьянящее, незнакомое чувство... Он согласен, согласен!
   Я не знала, как себя вести, когда после тихого часа я встретилась глазами со своим парнем... От одной мысли хотелось убежать и спрятаться, я, такая дура, поверила в то, что он действительно будет со мной встречаться!
   Но он просто подошел ко мне, улыбнулся, и мне стало трудно дышать при мысли, что это все правда. Этот замечательный, симпатичный, милый, скромный, веселый парень, он правда, правда... мой.
   - Погуляем?
   Он любил ходить по лесу и собирать орехи. Все местные белки считали его своим конкурентом номер 1, и я правда видела, как злобно смотрел на него рыжий пушистый комочек, сидящий на ветке дуба. Он исследовал весь лагерь, вдоль и поперек, дружил с ребятами из второго отряда и даже участвовал в незаконной вылазке в магазин, находящийся за пределами лагеря. Я даже помнила эту историю, когда кто-то там кого-то обманул, соврал или подговорил... В общем шоколадка Лёвы ему не досталась. Парень отыгрался, украв белого мишку Ирен, и потом за ним велась оживленная погоня, дело дошло даже до прыжков на улицу из нашего окна... Ох, как злились вожатые.
   - Знаешь, - кажется, он прочитал мои мысли. - Та шоколадка, она была твоим подарком на день рождения...
   Я почувствовала, как краснеют щеки, посмотрела себе под ноги и сказала только:
   - Спасибо...
   - Ты же её не получишь... - я молчала. Ради меня он рисковал. Его же могли выгнать из лагеря. А он полез в этот лес ради меня. Ради желания подарить мне подарок на день рождения. Это было так приятно, так невероятно... Я осторожно взяла моего спутника за руку. Он не возражал. У него была теплая и приятная, слегка влажная ладонь. Я хотела запомнить это ощущение, запомнить навсегда. У нашей сказки оставалось времени чуть меньше недели. Мы слишком долго боялись признаться. "Домолчались," - с горечью подумала я.
   Но эту неделю нужно запомнить. Навсегда. Навеки. Последние человеческие воспоминания. Я пока могу забыть о своей сущности.
   Вечером была дискотека, на которой я впервые танцевала медляк. Никогда не думала, что в этом может быть интересного, но такое чувство... Касаться любимого человека, вдыхать его запах, быть к нему ближе, чем когда-либо... За это я готова была многое отдать. Конечно, смотрелись мы смешно - я была выше своего парня, а тут еще и хватило ума одеть босоножки на платформе... Еще и Ирен, возникающая из ниоткуда и отчаянно желающая научить нас танцевать правильно. Но после того, как музыка менялась, а Лёва исчезал где-то в темноте вечерних сумерек, мне хотелось прыгать и скакать, внутри откуда-то фонтаном била энергия, хотелось вопить и... летать. Как будто холодный воздух мог отрезвить меня.
  
   Эмили уехала накануне моего дня рождения. Состоялась еще одна погоня за медведя Ирен, в результате которой Конфетка потерял лапу, а мне пришлось его оперировать, потому что только у меня нашлись иголки. Пациент стал чувствовать себя лучше, а его хозяйка переехала к нам в комнату, заняв вторую освободившуюся кровать. Вечером, когда мы уже легки спать, телефон внезапно раздраженно пикнул, оповещая меня о новом сообщении. Видимо, он был против полуночной переписки, потому что отключился сразу после того, как я увидела, что смс пришла от Лёвы. Пришлось на ощупь искать зарядное устройство, а потом совать его в розетку. Ладно, это еще ничего, вот у мальчиков в палате розетка была где-то под потолком, так что достать её можно было только стоя на чьей-то кровати. Когда телефон снова ожил, я смогла наконец-то прочитать свое поздравление на день рождения... За час, до того, как оно наступило. Провалилась мечта Анны поздравить меня первой...
  
   - Я так ничего тебе и не подарил...
   - Опять украл Конфетку?! - притворно-возмущенно воскликнула я.
   - Ну да. Весело же.
   - А подари его мне.
   - Что?
   - Мне подари... И не бери больше.
   - Ты его Ирен отдашь.
   - Нет, он со мной спать будет.
   - Я серьезно... Я хотел тебе что-то подарить...Что обо мне напоминать будет, - мы остановились у очередного орехового куста. Уже пустого.
   - Я тоже думала... На, это тебе, - осознавая всю глупость ситуации, я сняла с руки браслет. Больше ничего, подходящего на роль памятного подарка, я в своих вещах не нашла. Но мой спутник улыбнулся, спрятал побрякушку в карман, достал свой телефон. Простой и старый. Снял с него незамысловатое украшение - нечто металлическое, синее, отдаленно напоминающее собаку и звенящее при каждом движении. Тем не менее я подарку обрадовалась, и он был для меня ценнее всего остального в этом мире.
   - Спасибо, - искренне улыбнулась я, осторожно убирая звенящую мелочь в джинсы. Чтобы не потерялась.
   - На за что, - всем своим видом он показывал, что хотел бы подарить нечто более ценное, но за неимением ювелирного магазина под рукой... Я рассмеялась над своими мыслями, и Лёва засмеялся в ответ.
  
   Вечером рассказывали страшилки. Собрались в какой-то палате, расселись на скрипящих кроватях, сминая покрывала к недовольству хозяев. Вертели в руках мандарины, шуршали фантиками, открывая сок, а когда все стихло - Тори зажгла свечку и тихим голосом начала свой рассказ.
   Не по себе стало даже мне. А на Ирен этот сеанс ужасов подействовал неожиданно. Она стала плакать, звонить родителям, чтобы удостовериться, что у них все хорошо, а потом долго не могла уснуть. Мы с Анной лежали и смотрели на нашу соседку, которой явно снился кошмар, наконец девушку не выдержала, подошла к спящей, села на край её кровати, стала поглаживать Ирен по голове и что-то успокаивающе шептать. Мне самой стало тепло и приятно от её слов, и я уснула, не дожидаясь, пока Анна вернется в свою кровать.
   Утром Ирен с удивлением рассказывала, как ночью ей снился кошмар, а какой-то черт сидел рядом и успокаивал её, после чего Анна стала обиженно сопеть, а меня одолел приступ неудержимого смеха. Ирен поняла нас неправильно, и, надувшись, ушла из комнаты, после чего быстро вернулась и возбужденно посоветовала нам быстрее идти в холл. Мы последовали её совету, и скоро смогли наблюдать интересную картину - мальчик из нашего отряда, почти полностью раздетый, бегал по холлу, спешно собирая одежду, разбросанную по всему холлу. Вернулся мой старый друг, и я даже успела подумать, что у меня есть все шансы стать первым человеком, умершим от смеха, пока я давилась хохотом, опираясь на дверной косяк. Так очень весело начиналось утро моего предпоследнего дня игры в человека. В этот день было запланировано интересное мероприятие, День Купидона. Я послушно написала свое собственное имя на кусочке картона в форме половинки сердца. И тут судьба улыбнулась мне, потому что когда эти кусочки совмещались, из имен, написанных на них, образовывалась пара, которая должна была весь этот день провести вместе. Я уже готова была научиться грызть ногти, когда наконец-то назвали мое имя. И моей парой становился... Лёва! Я подавила желание глупо рассмеяться, потому что момент был слишком серьезным для моей души, поэтому я просто улыбнулась, счастливо глядя на сидевшего рядом Лёву. "А я уж думал, мне придется тебя целый день ревновать," - услышала я его шепот. На самом деле день мы провели вчетвером, к нам присоединилась Анна со своей "парой", милым добродушным крепким парнем Дэном. Я ничего против их компании не имела мой друг тоже. Но вот вечером, когда мы решили посмотреть фильм, как того требуют все законы - на задних рядах, наша компания сыграла с нами злую шутку. Нет, не то чтобы мы мечтали остаться наедине, но их присутствие раздражало, потому что моя соседка постоянно напоминала о себе.
   Ночью пастой нас никто не мазал.
   Утром меня забрали раньше всех. Родители приехали как раз в тот момент, когда вся наша дружная толпа шла с чемоданами к зданию клуба. Они требовали прийти побыстрее, я не успела найти глазами Лёву, чтобы сказать ему хотя бы пока...
   Может оно и к лучшему. Я никогда не умела прощаться.
   А так у нас останется надежда.
   В будущем я часто вспоминала о нашем Радио Freedom.FM. Когда натыкалась на диск с надписью "Ди-джей Ника". Когда слышала песни, которые мы дружно горланили всем отрядом по вечерам. Когда слышала по радио голос ди-джея Льва. Такой знакомый и родной. Однажды я слушала его слова о любви. Он рассказывал о том, что однажды встретил девушку, которой не смог подарить ничего ценнее подвески для телефона и угостить ничем вкуснее лесных орехов. Он не знал, помнит ли она его, но желал всем радиослушателям встретить таких девушек, чтобы любили, не смотря ни на что. Я молча сморгнула выступающие на глазах слезы и вышла из магазина, в котором и застыла, услышав любимый голос. Я всегда помнила тепло его руки.
  
  -- Часть 3. Моя Бессмертная.
   Пролетали деревья за окном, иногда задевая ветками несущийся поезд. Стучали колеса о рельсы, и, несмотря на этот умиротворяющий звук, я не могла уснуть.
   Ничего уже не будет так, как раньше. Я подавила в себе желание отказаться от всего, остаться дома, ведь никто не заставит меня уезжать, родители будут, конечно, недовольны, но в то же время им так спокойнее... Я все-таки уехала. Уехала, меняя свою жизнь навсегда. Потому что я не могу верить в невозможное, а мечтать могу только о том, что входит в спектр возможностей Феникса. Об огне, свете, тепле. Кончилась моя игра в человека, осталась где-то там, рядом с футбольным полем лагеря Орешек, в котором бедные белки лишились законного урожая. Остался позади Лёва. Остался там же, где и Келли с Беном, где остались мои голоса. Только эта глупая песня все еще со мной. Eight. Seven. Six.
   У неё странное название, а содержание пугает. В ней нет смысла, но не в этом суть. Она о смерти и разрушении, может это напугало меня? Но название, оно... Его невозможно было перевести. Находились десятки комбинаций, и не получалось понять, какое верное. Я остановилась на одном-единственном варианте. Разум, как наказание.
   Мне казалось, что мы, люди, наказаны. Не знаю кем, природой, Богом, кем-то еще... Просто наказаны. Потому что животные счастливы. Им нужно немного - еда, тепло, безопасность. Может семья. Иногда. Весной. А мы, люди, наделенные разумом - мы ищем смыслы существования, придумываем проблемы, не можем просто жить, гоняемся за чем-то недоступным и непонятным. Нет, иногда мы счастливы. Иногда. Счастье это порой портим мы же сами. Своими домыслами, догадками, страхами. Все это не имеет смысла. Как и наше счастье. Но зачем тогда существуют люди, зачем в их душах горит мой огонь? В чем Смысл, задумка, идея? И зачем существую я, как человек? Зачем помимо тела я наделена душой, обязанной оберегать силу Феникса? Смысл?
  
   В общежитие школы-лицея при институте имени Киллрэйна я приехала за неделю до начала занятий, как посоветовали мне в письме, уведомлявшем меня о том, что я зачислена. Со своим тяжеленным чемоданом я доковыляла до нужной мне комнаты. Глубоко вдохнув, поправив волосы, удерживая чемодан всего одной рукой, я осторожно коснулась ручки, будто боялась, что она ударит меня током. Еще раз убедившись, что я не разучилась дышать, я открыла дверь. Сделала самый длинный в своей жизни шаг, заходя в место, которое должно было стать мне домом. И сразу же почувствовала на себе взгляд двух пар глаз. Чувствуя, что дар речи меня покидает, я все-таки успела выдавить из себя:
   - Привет.
   - Ты новенькая? - без приветствия спросила одна из моих соседок. Я быстро подняла взгляд на неё. Властное и ухоженное лицо с чуть выступающими скулами, выпрямленные темные волосы, на которых играли солнечные блики, темные глаза, похожие на камни. Она сидела на своей кровати, умудряясь не ссутулиться, и читала какой-то журнал.
   Я кивнула. И тут же услышала приветливое, но несколько неуверенное: "Привет", и глаза мои снова забегали в поисках источника звука.
   За одним из столом сидела, вывернувшись ко мне, еще одна девушка. Она казалась младше первой, выглядела растерянной. Светло-русые короткие волосы её растрепались, отчего она могла бы сойти за мальчика, но только лицо её выдавало её пол. Нет, она не то, чтобы была слишком женственной, просто мне сразу стало ясно - такую с мальчиком не перепутаешь.
   Я кивнула, показывая, что да, они правы, я новенькая.
   - А вы старенькие? - попыталась пошутить я. Брюнетка на мои слова не отреагировала, вернувшись в свой телефон. А вторая моя соседка улыбнулась и тут же представилась:
   - Я Тира.
   - Ника, - ответила я, затаскивая чемодан в комнату.
   - Твоя кровать там, - каким-то повелительным тоном сказала вторая. Причем лицо её показывало какое-то снисхождение, как будто я в комнате заблудилась и никогда не смогла бы добраться до единственной свободной кровати. И все же я в меру дружелюбно ответила:
   - Спасибо. А ты...
   - Ада, - раздраженно оборвала меня девушка. Ну ладно, Ада так Ада, а с чего так недружелюбно?
   Зато Тира казалась полной противоположностью недовольной Ады.
   - Тебе помочь? - она со скрипом отодвинула стул и встала. Ну да, как я и думала. Разница в росте у нас была... Сколько ей лет?
   - Не откажусь, - улыбнулась я, затаскивая чемодан на кровать, чтобы не пришлось слишком часто наклоняться. Все начиналось очень даже неплохо.
  
   Заселялись новые ученики, в общежитии становилось людно, а наша комната превратилась в проходной двор - у Ады оказалось на удивление много друзей среди моих будущих одноклассников. Мне оставалось только мириться с большим количеством полузнакомого народа в комнате или убегать от этого нежеланного общества на улицу. Погода располагала к прогулкам, и за полторы недели я успела изучить район, в котором мне предстояло жить. У меня даже появились излюбленные места, например старый стадион - овальная площадка с разросшейся травой, с одной стороны отделенная от города небольшой дорогой, с другой - лесом, плавно переходящим в парк. Остальные границы стадиона плавно переходили в подъем, образуя горки, невысокие и не очень крутые, как раз в пору для маленьких детей. Уверена, зимой тут будет полно малышей с санками и ледянками, а сейчас только футбольные ворота, покрытые изрядным слоем ржавчины, стоят, дожидаясь субботы, когда придут приминать траву футболисты-любители. А в тот момент этот стадион принадлежал мне, и я лежала на склоне среди относительно высокой травы, поднимавшейся мне выше колен, когда я спускалась к своему любимому месту. Рядом с моей лежанкой выступал из земли камень неизвестного происхождения, на которой мне нравилось сидеть на манер русалочки - серый островок суши в окружении зеленого моря, по которому в хаотичном порядке разбросаны белые и голубоватые цветы, будто морская пена, а ветер иногда пробегает по неровной поверхности, имитируя волны. Мне нравилось смотреть на высокое небо, и вспоминать свои редкие полеты - в этом городе я еще не летала, да и впечатлений мне пока что хватало. Но все-таки приятно было знать, что это небо, такое недоступное, может стать ближе на несколько взмахов крыльев. Что в моих силах поменять местами небо и землю, сделать траву светло-голубой, а облака разделить на лепестки и подвесить на тонкие зеленые ножки. Наверное подобное чувствует поэт или художник. Маленькую власть над своим личным миром. Но для них это все - воображаемое, и даже самая богатая фантазия не заставит землю ослабить притяжение.
   Я скучала, но постепенно приходило какое-то... Смирение что ли? Обреченность, нет, просто я поняла, что поздно что-то менять, а может просто начинала привыкать к новой обстановке, к тому же спокойные прогулки по незнакомому городу способствовали повышению настроению .Я будто бы открывала для себя новый мир, чистый, готовый предстать передо мной во всей своей красе, по очереди показывающий свои чудеса, скромно приоткрывая то одну, то другую дверь. Это успокаивало...
   - Привет, - вдруг услышала я неуверенно-смущенный голос, напомнивший мне о Делии, то того, как она возомнила себя моей наставницей. Я резко вскочила и обернулась. Надо мной стояла моя соседка, Тира. Я успокоилась, только сейчас поняв, как меня напугало её внезапное появление.
   - Угу, привет, - ответила я, не зная, о чем говорить дальше. А девушка, скользя на траве, спускалась ко мне.
   - Тоже любишь это место?
   - Что значит тоже? - с каким-то возмущением воскликнула я.
   - Я тоже сюда иногда прихожу... - настояла она на своем, но как-то вяло, будто смиряясь с моим титулом первооткрывательницы.
   - Ни разу тебя тут не видела, - возразила я тоном человека, дневавшего и ночевавшего на этом поле.
   - Я пряталась, - наконец-то Тира улыбнулась.
   - Тогда ладно, - теперь и мой рот расплылся в улыбке. Как-никак, а в компании проводить время интереснее, к тому же девушка мне нравилась. Меня к ней... Тянуло что ли? Было некое очарование в её тихих, несмелых шуточках, странном взгляде, неестественно прямой спине, но вечно опущенной голове, будто бы она потеряла что-то на полу, а теперь отчаянно пытается найти. Вообще, есть такие люди, они любят крайности - смотрят либо исключительно вниз, на землю, когда им плохо, либо наверх, в бесконечно синее небо, читая свое счастье в белых разводах облаков. Они умеют смотреть либо вниз, либо вверх, но они не правы - нужно уметь смотреть вперед, чтобы видеть, куда ты идешь, оценивать обстановку, просто смотреть, чтобы не налететь на фонарный столб. Я понимаю, под ногами может быть лед, но посмотрев вперед ты увидишь надежду, конец опасного пути, а обернувшись назад сможешь оценить уже пройденный путь... Не стоит вдаваться в крайности.
   - А в нашей комнате опять эти?
   - Они тебе не нравятся?
   - Да нет, как-то все равно...
   - Понятно... - не люблю я это слово. Особенно когда изливаешь кому-то душу, сама себя на изнанку выворачиваешь, а тебе в ответ: "Понятно". Ничего тебе не понятно, сказать нечего, а все твердишь свое... Не знаю, раздражает это меня. Но только иногда. И, что самое странное, это совершенно не мешает мне порой ответить подобным образом на то или иное заявление.
   - Мне тоже, - добавила она. Разговор прервался. Молчание не угнетало. Уютное молчание. Но Тире оно чем-то не понравилось:
   - Поскорей бы учеба началась...
   - Ты отличница что ли? - удивилась я.
   - Нет, ты чего! - замахала руками моя собеседница. - Интересно просто.
   - Ненормальная, - я покрутила пальцем у виска, девушка не обиделась.
   - Знаю!
   Я засмеялась. А ведь недавно я тоже думала о подобном. Две ненормальных...
  
   Мечта Тиры скоро сбылась, и они начались - однообразные учебные дни. Нет, в начале года школа даже доставляет некий интерес, особенно новая школа с новыми законами, традициями, да и плутать в незнакомых коридорах тоже довольно-таки весело, конечно, пока не прозвенел второй звонок, тогда уже стоит начать паниковать. Учителя знакомились с нами, мы с учителями, поэтому выставить себя не пунктуальной мне как-то не очень хотелось. В своей компании я всегда приходила раньше остальных. Всегда. Даже если опаздывала на пару минут. Тенденция такая была - пока не придет Ника, не придет никто, а за Келли порой приходилось идти к ней домой, только тогда она выходила... Иногда моя подруга умудрялась потерять ботинки или забыть ключи, что еще сильнее оттягивало её выход...
   Но в моем новом классе пока никто не опаздывал - наверное, боялись. Ведь не к каждому учителю можно заявиться на урок с пятиминутной задержкой и недоеденной булочкой в руке. И неясно было, кто потребует дневник, кто просто пропустит, а кто... Незнакомым все было. Незнакомым, а потому интересным. Новые учебники, новые классы, новые таблицы на стенах и плакаты на досках, новые пейзажи за окном, новые лица, все это утомляло, но и радовало.
   В этой школе принято было дежурить после уроков в своем кабинете. Ну, в кабинете классного руководителя. И на второй неделе дежурить выпало мне. Я не возражала - класс всегда, особенно в начальной школе, казался мне чем-то необычным. Волшебным местом, в котором властвует учитель, и средняя школа из меня этого ощущения не выбила. Оставаясь после уроков я любила проводить рукой по гладкой поверхности доски, крутить в руках кусочек мела и писать на доске глупые вещи - чаще всего строки из песен или стихов. Это завораживало меня. В начальной школе я часто навещала на каникулах мою подружку, мама которой работала в нашей школе. Тогда мы играли в школу, и чуть ли не дрались за роль учителя - интересно было постоять по ту сторону парты, почувствовать себя важным и умным, желающим поделиться этими знаниями с другими людьми, сидящими там... И пускай человек был всего один, и пускай она уже давно знала то, чему я её "учила"...
   На своем дежурстве я оказалась одна. Оставив на потом поливку цветом и вытряхивание мусора из парт, я подошла к зеленому прямоугольнику, покрытому меловой пылью. Взяла малюсенький кусочек мела, замерла в нерешительности... Что же написать? Какие слова достойны быть написанными на этом месте?
   Никогда я не считала свой почерк красивым. Но я старалась, и скоро на доске крупными кривыми буквами было выведено "Never surrender*".
   - Отныне и навеки это девиз, которому должен следовать каждый, входящий в этот класс... - торжественно оповестила я торчащие вверх ножки стульев. За моей спиной скрипнула дверь, я в панике схватила сухую пыльную тряпку, провела ей по доске, смазывая свое творение.
   - А, ты со мной дежуришь... - услышала я знакомый голос и в который раз поразилась способности Тиры пугать меня.
   - Э, привет... - краснея, пробормотала я.
   - Я думала, одна тут буду. Как раньше... - в голосе девушки звучала горечь.
   - Ты чего? - заволновалась я. Может её обидел кто?
   - В старой школе. Обращались со мной, как с пустым местом, тряпкой... Когда нужна "Тирочка, любимая", как что не так - дура, неумеха. Друзей никогда не было... Потому и перешла... Ничего не умею, за что ни возьмись, все одно... - сжимая в руках бутылку с водой, под недовольный треск пластмассы прошептала Тира. Зачем она говорит это мне?
   - Ну, я... - обычно я испытывала к людям, подобным Тире... Некое презрение что ли? И еще злость. Раз обращались, как с тряпкой, значит постоять за себя не умеешь. Если говорить, что не умеешь, если себя хоронить, бросать дела на середине - что вообще может получиться? Такое отношение человека к самому себе выводило меня из себя, ну не могла, не могла я простить этим людям такого, но... Но, глядя на беззвучно плачущую Тиру, я почувствовала себя беспомощной. Внутри меня что-то дрогнуло от вида её ссутуленной, вздрагивающей спины, как она поливала цветы теплой водой и собственными слезами... "Соленый привкус на губах..." Мне захотелось защитить её. Дать ей еще немного огня. Но я не решилась даже взглянуть на её пламя. Мне было страшно. Хотелось прекратить это, мне не нравилось чувство неопределенности, беспомощности, не нравилось вот так стоять, сжимая в руке бесполезный кусок ткани. Хотелось утешить. Защитить. Глупое чувство. Глупые желания. Глупые поступки. Все глупо и не имеет смысла.
   - Ты больше не будешь одна, - сказала вдруг я. - Обещаю.
   - Все так говорят... - печально улыбнулась Тира, поворачиваясь ко мне. - Но спасибо, - на щеках моей одноклассницы блестели не высохшие дорожки слез. Она напомнила мне Келли, и на сердце стало еще хуже. Келли я не смогла успокоить. Ну же, давай, говорят, нужно сосчитать до десяти. Мы начнем с восьми, мне так привычнее. Eight...
   - Ты больше не будешь одна, - твердо повторила я. - Смотри, - в каком-то неадекватном состоянии я снова подняла руку с мелом. Будто подтверждая свою клятву. Будто закрепляя договор.
   - You'll never be alone. Запомни. Никогда.
   Это так глупо. Жизнь не любит клятв и обещаний. Никогда не стоит клясться в вечной дружбе или любви. Все обернется иначе. Рано или поздно все изменится, и эта клятва будет эхом боли и стыда отзываться на сердце. Какими глупыми мы были...
   Но не важны были законы. Мне нужно было успокоить Тиру, защитить, присвоить себе. Ей нужен кто-то один, ей не нужны большие компании или тусовки. Ей просто нужен один-единственный хороший друг, почему им не могу стать я? Почему я не могу обещать ей вечность? Я - Феникс. Я могу.
   Она улыбнулась - через силу. Она не верила - или боялась поверить. Я подошла и обняла её, прижимая к себе, пачкая мелом спину девушки. Я не верила себе - не была для меня она кем-то особенным. Но Тира верила мне - а именно этого я и добивалась. Я играла роль психолога, решившего вернуть пациенту веру в себя. Я играла роль костыля, помогающего ходить. Я опять решила поиграть в человека.
   - Может наконец уберемся? - улыбнулась я, хватаясь за веник.
  
   В тот день мне определенно везло на плачущих людей. Видимо, сама судьба велела мне попробовать себя в роли психолога.
   В туалете я застала одну из своих одноклассниц за очень странным занятием - размазывая уже потекшую тушь по лицу, она пыталась остановить слезы.
   - Ты чего? - вырвалось у меня, пока я лихорадочно вспоминала, как зовут несчастную. Бесс, кажется...
   - Да, там... - кажется, девушка не ожидала, что у её печали появятся свидетели. Чувствуя себя неловко, я пробормотала:
   - Но ведь случилось что-то... Раз плачешь.
   - Ада это...
   - Что Ада? - уцепилась я за знакомое имя.
   - Да дура она.
   Я усмехнулась. Подобная характеристика моей соседки меня почему-то порадовала.
   - Это, конечно, аргумент, - не удержалась я от сарказма, надеясь развеселить или разговорить знакомую.
   - Ой, как смешно, блин, - огрызнулась Бесс.
   - Нет, правда, что случилось? - примирительным тоном повторила я, как попугай.
   - Увела у меня подругу, Карли только о ней теперь и говорит, мечтает, вот бы к этой корове в комнату переехать, боготворит эту... А про меня она забыла совсем. Я на перемене к ним подошла, ну, к Карли и Аде, так Ада на меня посмотрела, как на насекомое, презрительно так, как будто она королева тут, а я под ногами путаюсь... Так я к Карли обращаюсь, а эта, блин, лезет: "Она со мной сейчас разговаривает. Вечером она со мной идет гулять. Ты вообще кто такая?" - то успокаиваясь, то снова заливаясь слезами наконец-то объяснила обиженная.
   - Ну, значит правда - дура эта Ада, и Карли твоя дура...
   Я забыла, какое оживленное место - туалет в общежитие. Вообще удивительно, что эти три минуты мы пробыли наедине. А еще я забыла, что у Ады к тому времени уже успела сформироваться свита, но только роли в ней еще распределены не были, и каждая дурочка, преданно глядящая в рот моей соседке, мечтала выслужиться перед своим кумиром. А еще я забыла о Всемирном Законе Подлости, который заставил двух полузнакомых мне девушек пойти курить именно в тот момент, когда я заканчивала свою фразу.
   - Ты чего сейчас сказала? - услышала я не очень дружелюбный возглас за моей спиной, не суливший мне ничего хорошего.
   - Что слышала, - грубо, но спокойно ответила я, поворачиваясь ко входу, чтобы оценить двух не очень спортивных, но явно чересчур самоуверенных девушек, загораживающих выход. В их глазах горела слепая преданность и желание выслужиться, а еще там зарождалась неприязнь ко мне, прочная и долговременная. Я поразилась тому, как быстро умудрилась Ада выдрессировать своих собачек, часами торчащих в нашей комнате, но страха не было. Я сталкивалась с охотниками за Бессмертными и лицом к лицу встретилась со Страхом, что мне могут сделать две шавки, способные только лаять? Я испытывала к ним чуть ли не презрение.
   - Ты не обнаглела? - вступила в разговор вторая. Я подавила вздох.
   - А тебе-то что? - вопросом на вопрос ответила я. Моей задачей было остановить эту перепалку, ограничив её обоюдными оскорблениями и словесными наездами друг на друга. Бесс за моей спиной молчала, но я чувствовала, что она перестала всхлипывать и настроилась на боевой лад. Правда, пока она решила положиться на меня, и не встревать. Ей еще предстояла встреча с Адой, которой обязательно донесут на "предательницу". Не завидую я ей, еще объявят "врагом народа"... Но я определила свои позиции в этом споре, и присоединяться к глумящимся над девушкой не собиралась.
   - А то, что ты обнаглела - на Аду наезжать.
   - Да? Хочу и наезжаю, тебе-то что?
   - Да я тебя сейчас...
   - Полагается пасть ниц и просить пощады? - своим тоном я выбила у них почву из под ног и свела возможность мирного разрешения проблемы к минимуму.
   - Неплохо было бы... - угроза в голосе незнакомки стала явной, она шагнула ко мне, я напряглась, представляя себе цель... Вот если, например, ослепить её вспышкой, а потом положиться на свою собственную физическую силу? Или...
   Драку предотвратило появление третьей, незаинтересованной стороны, которая вполне могла бы выступить нежеланными в данной ситуации свидетелями. Несколько старшеклассниц зашли в помещение, оттесняя недоброжелателей в сторону. Они переглянулись и выскользнули из помещения, одарив меня и все еще стоящую где-то сзади меня Бесс ненавидящим взглядом. Прекрасно, у меня появилась парочка врагов, я, считай, поссорилась с Адой, потому что совершенно ясно было - этот разговор до Ады будет доведен в такой форме, что я там буду злой террористкой, угрожавшей её любимым подругам и ей самой. Меня представят в самом невыгодном свете, и в комнате повиснет давящая атмосфера. Еще и с самой соседкой разбираться придется. Я вздохнула. Веселый предстоял вечер.
   Мои опасения подтвердились, когда я, заходя в комнату, вынуждена была остановиться, потому что дорогу мне перекрывала стоящая в проходе Ада. Девушка была настроена недружелюбно, а я устала. Мне пришлось провожать не до конца успокоившуюся Бесс в её комнату, выслушать историю её знакомства с Карли, а потом еще раз убедиться в коварстве моей соседки по комнате. Видимо, девушки, угрожавшие мне в туалете, в это время жаловались своей предводительнице. Не умаляя при этом своих заслуг, конечно. Глядя на её фигуру, темную из-за светящей позади неё лампы, с упертыми в бока руками, я вспомнила Марию. Марию, с её грустной историей о том, как о её силе узнали охотники. Как умер её горячо любимый муж, как она в 26 лет осталась вдовой, как она встретила Его, человека, имя которого женщина отказывалась называть. Как Он влюбил её в себя, и выглядело это искренне, пока в один момент Он не направил на неё пистолет. Его сестра была в заложниках, а в обмен на неё Он должен был привести им Марию. Он наверное хотел просто напугать её, используя оружие в качестве аргумента, но огонь посчитал иначе, и защитил свое дитя, обращая в пепел обидчика.
   Она любила стоять в такой позе. Но она никогда не относилась так ко мне - не разобравшись, от одного-единственного донесения, сразу... Никогда не кидалась так на меня. В груди заворочалась усталость, так осточертели эти ссоры и слезы, я сама готова была разреветься, но не перед своим новым врагом же лить слезы. Поэтому я устало задала ненужный в этой ситуации вопрос:
   - Что?
   - Да ты, видимо, совсем страх потеряла. Ты какого черта меня за моей спиной обзываешь?!
   - Знаешь, - я опять решилась на мирные переговоры. - Я в ваши разборки лезть не собираюсь, но в той ситуации, которую мне описали, ты выглядела полной дурой, самонадеянной идиоткой с манией величия и невероятным собственническим инстинктом! - выдала я мудреную фразу. Откуда такие интеллигентские замашки? Обозвать "тупицей" и дело с концом, так нет, "мания величия"... Она вообще поняла, что я сказала?
   - Ах так... - выдохнула Ада. Значит, поняла.
   - Так, - кивнула я, довольная просвещенностью своей собеседницы.
   - Ты наглеешь.
   - Знаю, - угрозы мне уже надоели. Обмениваться ничего не значащими фразами я не собиралась, но спорить с такими людьми - это дело долгое. Даже доказывая нечто абсолютно неправильное и бредовое они не уступят, а потом попытаются вас убедить, что изначально неправы были именно вы...
   - Смотри, не пожалей об этом...
   О муках, уготованных мне в случае моего дальнейшего неповиновения, мне услышать не удалось. На этот раз опасный разговор прервала наша треть соседка. Зашедшая как никогда кстати. Оглядев наши напряденные фигуры и злые лица, она неуверенно спросила:
   - Я не вовремя?
   - Нет, что ты, вес нормально, - одарив меня недружелюбным взглядом, почти пропела Ада, выскальзывая из комнаты. Я удовлетворенно плюхнулась на кровать прямо в ботинках. В Орешнике бы убили бы за подобное. А тут...
   Я все-таки стянула кроссовки, когда Тира заговорила вновь:
   - У вас что-то случилось?
   Я подавила желание рассказать ей свою историю, кратко, громко, на высоких тонах, недружелюбно и... И в том же духе. Но подавила. Тира же не виновата, что я дура влезла в разборки других двух дур и вообще... Ни в чем не виновата.
   - Да там... - туманно ответила я, неохотно вставая с кровати. Меня ждала алгебра.
  
   Ночью я проснулась. Просто проснулась, без видимых на то причин. Так бывает. И кажется, что спать уже не хочется, что можно хоть сейчас встать и начать делать недоделанные вечером дела. Я приподняла голову над подушкой, и почувствовала её тяжесть. Накатила усталость. Не желание спать, а именно физическая усталость, как будто я перезанималась спортом. И хотелось лететь. Я осторожно встала с кровати, прислушиваясь к дыханию спящих соседок. Подошла к окну, прижалась к холодному стеклу, глядя в темную чистую высь. Оно звало меня, небо. Оно хотело вернуть себе меня. Я повела плечом, будто желая ощутить отсутствующие крылья. А потом мне показалось, что луну на секунду закрыла крылатая тень. Показалось конечно, но сердце стало биться сильнее, то ли от страха, то ли от восторга. Потом луна опять стала не видна, и я поняла, что моим ангелом была просто слишком быстрая туча. Что сейчас вообще пора спать и что от стояния босиком на остывшем полу я могу простудиться. Видение вернуло меня к реальности, небо потеряло свою глубину и стало грязным, отравленным тучами. Небо перестало манить, а усталость навалилась сильнее. Я вернулась в кровать и, уже засыпая, заметила - нас в комнате только двое.
  
   Утром я поздоровалась с Тирой, стараясь игнорировать темноволосую королеву, сверлящую меня взглядом. Напрасно, впрочем, старалась - игнорировать её было невозможно, и одно её присутствие вызывало раздражение. А в общении с Тирой появилась какая-то неловкость, будто данное вчера обещание обязывало меня проявлять больше заинтересованности в её жизни.
   Поэтому я быстро собрав сумку вышла из комнаты, но в коридоре меня догнала моя соседка, предложив позавтракать вместе.
   - Давай, - согласилась я. - Слушай, у нас же физ-ра сегодня, да?
   - Вроде да... - неуверенно ответила Тира. - Да, на третьем уроке.
   - Хоть бы не было волейбола...
   - А я его люблю, - возразила девушка.
   - А я не люблю, не любила и любить не буду.
   - Это не так уж и сложно...
   - Кто сказал, что я не умею играть?! - вспылила я, хоть это и было чистой правдой.
   - А за что еще можно его не любить? - удивилась моя одноклассница. Я аргументов не нашла, предпочитая промолчать.
   После завтрака мы зашли в класс, и я, уже положив сумку на стол, заметила, что стул рядом с Тирой пустует, хотя на химию опаздывать не принято. Прямо с сумкой я подошла к подруге:
   - Ты с кем сидишь?
   - Одна, - ответила девушка, отрываясь от конспекта. - А что?
   - Я с тобой сяду? - как будто меня могли послать.
   - Да, конечно, - пробормотала Тира, стаскивая свой рюкзак с моего нового места.
   Только потом я сообразила, что добровольно села на первую парту, нелюбимую с начальной школы. Но бежать назад было уже поздно.
   В тот день мне вообще не везло. Потому что на физкультуре мы играли в волейбол. Нет, сначала мы стояли в круге и играли в игру, которую я про себя называла "удержи мяч в воздухе любой ценой, при это вопя и матерясь", но официально это считалось отработкой волейбольных приемов. Никогда не слышала, чтобы в волейбол играли ногами...
   Но когда во время относительно нормальной игры я ошибалась, мата в свою сторону я не слышала. Повезло с командой. А Тира после каждой моей попытки перебросить мяч через сетку, не взяв его в руки, ободряюще улыбалась мне, и почему-то от этого становилось только хуже... Ну кто виноват в том, что не умею я играть в эту игру? Я своей вины в этом не видела, потому что и в старой школе, и тогда я старалась изо всех сил. Просто не создана я для волейбола.
  
   Через неделю я встретила в коридоре Бесс, весело болтающую с Карли и... Адой. Тогда я поняла, что эти двое уже помирились и разделили Карли, причем раздел этот устраивал всех. Еще я поняла, что сейчас меня одинаково бесят как непостоянная Бесс, так и довольно улыбающаяся Ада, заметившая меня. От этой улыбки мне стало гадко на душе, а моя соперница видимо этим чувством упивалась, радуясь моему плохому настроению. Интересно, это она все хранит обиду с той ссоры? Уже неделя прошла... Или даже больше...
  
   С приходом настоящей осени у меня не осталось времени, чтобы любоваться пейзажами меняющегося города, сгорающего в пламени осени. Но в одно воскресенье я все-таки нашла время чтобы прогуляться. Не знаю, то ли мне очень не везет, то ли у охотников на мифами есть какое-то чутье... Так или иначе в один прекрасный момент мимо меня со свистом пролетело что-то черное, вонзившееся в дерево, рядом со мной. Дерево мгновенно скорчилось в какой-то агонии, а я почувствовала, как в кровь выбрасывается адреналин, и сердце начинает биться сильнее, как колеся разгоняющегося поезда. Я обернулась назад, не успев разглядеть атакующего, потому что он явно решил повторить свое нападение, надеясь на больший успех. Тело решило само, меня рвануло вверх, и темные стрелы задели только кончик крыла. На асфальт упали опаленные перья. После резкой вспышки боли крылья исчезли, потому что убегать я не собиралась. Внутри меня разом вскипела вся злость на Аду, постоянно донимающую меня со своими приспешницами, вся усталость от обычной жизни, вся злость за несправедливость мира и тоска по дому. Все это смешалось в какое-то десятое чувство, посоветовавшее мне атаковать. Законы гравитации дали мне секунду, прежде чем я стала падать, и за эту секунду в сторону атакующего ударили две струи яркого, чистого пламени. Я приземлилась на землю, больно ударившись ногами об асфальт, и тут же отпрыгнула в сторону, падая в сплетение полумертвой травы, потому что на месте, где я только что стояла, что-то вспыхнуло... Но странным, неправильным пламенем, искаженным, уродливым огнем. Да что же это за...
   Я наконец разглядела нападавшего. Во-первых, это было существо женского пола. Существо, потому что у обычных людей я крылья видеть не привыкла, даже те, кто гонялся за мной в родном городе, предпочитали наземный способ передвижения. Во-вторых черты его лица показались мне знакомыми, но времени разглядывать подробности у меня не было - атаки повторялись, и у меня не было времени на ответный удар. Я просто никогда не думала, что столкнусь с кем-то похожим на меня. Бессмертные были для меня образом, нереальным, невозможным, я принимала факт их существования, но о личной встрече никогда не задумывалась. И что ей от меня нужно?!
   Из-за слишком долгих раздумий я не успела вовремя отпрыгнуть. Удар настиг меня уже в воздухе, заставляя комом повалиться на землю.
  
   Я проснулась, чувствуя, как болит все тело. Как от неудобной позы у меня свело и руки, и ноги, и крылья... Наличие крыльев меня даже не удивило. Я вспомнила все, поразившись тому, что вообще до сих пор жива. Что за...
   Я села, пытаясь оглядеться. В помещении не было темно, но это распространялось только на небольшой кусочек пространства рядом со мной. Как будто... Как будто сверху лился какой-то свет, разгоняющий тьму, которая скапливалась в густую тьму, служившую помещению стенами. Таких "стен" было три, четвертая напоминала очень грязное или запотевшее стекло. В нем отражалась я - мутная сгорбленная фигура с крыльями, почти сливающимися с поверхностью стекла. Я встала, пошатываясь, подошла к стеклу. От него на меня дохнуло холодом, я коснулась его рукой и тут же отдернула ладонь - лед тоже умеет обжигать. Позади меня сформировалась еще одна тень.
   - Кто ты?!
   - Твоя соседка по комнате. Самонадеянная идиотка с манией величия и невероятным собственническим инстинктом, - ядовито произнесла Бессмертная.
   - Повторяю, кто ты?! - яростно крикнула я, оборачиваясь к Аде.
   - А, ты об этом... - ей явно доставляло удовольствие изматывать меня неизвестностью. - Тень.
   - Кто?
   - Ты Бессмертных, кроме Феникса, вообще знаешь? - презрительно и обиженно откликнулась она. Я не стала утруждать себя ответным кивком.
   - Я - Тень.
   Я вдруг вспомнила кое-что из объяснений Делии. Тень - связанное со мной мифическое существо. Легенда гласит, что каждый огонь отбрасывает тень, и огонь Феникса, разгоняющий Тьму, отбросил Тень - собственное отражение в луче света, свою прямую противоположность, свою слугу и свое дополнение. Считается, что Тень и Феникс должны дополнять друг друга, на самом же деле вся история их существования - вечная борьба. Тень возненавидела своего создателя за свою роль, за зависимость от света, ведь без огня нет и её самой. Постоянно набрасывалась она на Феникса, не в состоянии даже уничтожить его нынешнее воплощение, и от этого злость её росла и росла...
   - Тень? - недоверчиво переспросила я. Случаи, когда человеческие воплощения Тени и Феникса встречались - редкость, если верить моей учительнице. Судьба обычно разносила их на дальние расстояния.
   Она не снизошла до ответа.
   - И чего тебе надо? - я частично успокоилась. Частично... Потому что поняла, кем является моя соседка. И еще поняла, что убить меня она не может... Но тогда оставались совершенно неясными её цели.
   - Как ты уже наверное знаешь, убить тебя я, к сожалению, не могу... - да, она не могла этого сделать, если, конечно, ей самой не надоело жить. Так уж получилось, что при гибели Феникса погибает и Тень. Часто в следствие несчастного случая, в ближайшие дни после гибели того, чей свет создавал её. Раньше я не понимала, почему это происходит, разве когда гаснет огонь Тени не становится больше? Тогда мне объяснили разницу между Тенью и Тьмой. Тьма - одна из начальных сил, а Тень - неправильное отражение, оборотная сторона любого предмета. - Поэтому... - на её лице боролись желание унизить меня, втоптать в грязь, избить, причинить элементарную физическую боль, подобно животному, и непонятная цель, которую она преследовала только нападая на меня. Видимо, решив не играться со своей дрогнувшей выдержкой, она шагнула назад и банально исчезла, растворилась в темноте, слившись с ней. Я подавила желание плюнуть ей вслед. Я даже не подозревала, что могу кого-то ненавидеть так сильно, практически до желания убить, становилось приятно от одной мысли о причинении Аде боли... Что же это творится?!
   Я перевела взгляд на ледяной заслон, потому что темнота угнетала. Постепенно с него исчезал налет, и он делался почти прозрачным, сквозь него я увидела знакомую комнату, в которой жила последние два месяца. Я увидела смятую кровать Тиры, на которой полулежала её обладательница. Я не сразу поняла, что она рыдает, молча, практически беззвучно, только изредка всхлипывая. Пытаясь задержать дыхание и остановить поток слез, после чего только сильнее расстраиваясь, заходясь в новых приступах слез.
   Соленый привкус на губах...
   Я облизнула пересохшие губы, все еще ничего не понимая. Это правда происходит сейчас? Или это иллюзия, мираж, это ненастоящее?
   ...В крови ли дело иль в слезах?
   Слезы.
   В комнату зашла Ада, и в тот же момент я услышала её голос, доносящийся откуда-то сзади... Знакомое ощущение, вызывающее тысячи воспоминаний, подливающее бензина в огонь ненависти, горящий где-то внутри...
   - Маленькая предыстория... - засмеялась Тень. - У неё умерла бабушка. Сегодня ей сообщили. И вот, бедная, несчастная Тира одинока, как никогда, и ей нужен друг... Но где же та, что обещала всегда быть рядом?
   Если бы она стояла рядом со мной, я бы, не мудря с магией, ударила бы Аду. В бессильной ярости я сжала кулаки, досадуя, что плоти моей соперницы им не коснуться. Я могла только злиться и смотреть.
   - Что бы ты ей сейчас ни наплела... - стараясь говорить ровно, произнесла я. - Она моя. Слышишь, Ада, она моя! - закричала вдруг я.
   - Проверим? - я поняла, что я соответствую её сценарию. Что все идет так, как она задумала, но замолчать я не могла. Невыносимо было это ощущение, что я нарушаю свою клятву. Невыносимо было смотреть, как по ту сторону ледяной преграды она присваивала себе мою подругу. Не было ничего особенного в этой девушке, и вроде бы не связывало нас ничего такого, но я приручила её к себе, я успела привыкнуть, что она все время со мной, что она чуть ли не боготворит меня, я привыкла быть для неё всем, почему же получается, что меня нет как раз тогда, когда друг нужнее всего? Почему рядом моя противница, у которой я Тиру, кажется, забрала?!
   До меня доносились обрывки их разговора, приглушенные, несвязные реплики...
   - Я теперь совсем одна...
   - Нет! Тира, ты не одна! - крикнула я, забывая о Аде, о своем поражении, о разделяющем нас барьере. - Нет! - кричала я, со всей силы ударяя кулаками о ледяную стену, не обращая внимания на холод и резкую боль. Девушка все еще плакала.
   - Нет! - я вспомнила о нашей глупой клятве. О наивном обещании всегда быть рядом. О словах, подтверждающих эту клятву. О неровных белых буквах на доске...
   - No!!! You'll never be alone!!! - и каждое мое "нет", каждое "no" сопровождалось тщетным ударом по льду, а там, далеко-далеко, на расстоянии вытянутого крыла, Ада отбирала у меня Тиру, присваивая её себе, обращая в пепел детские обещания и наивные клятвы.
   - Нет! Помнишь, Тира, как ты плакала, говоря, что никому не нужна? Тебе и сейчас так кажется, но это неправда, слышишь?! Ты не одна, только услышь! - лизнула лед стена яркого огня и опала, не дав никакого результата. - Почему ты не слышишь меня, Тира?! - продолжала срывать голос я. Трещина появилась на льду, когда Ада обняла мою подругу. Когда слезы перестали вытекать из её опухших глаз. Когда в глазах Тиры появилась надежда. Я молча опустилась на колени, ладонью касаясь шероховатой поверхности стены. Крылья безвольно опустились, ложась на пол. Внутри меня все будто бы застыло. Меня на моих глазах лишили друга. Я знала, как все будет дальше. Тира будет все сильнее отдаляться, я буду ревновать, истерить и кричать, а Ада будет с доброй улыбкой принимать мою подругу в свои объятья, чуть выделяя её из остальной своей свиты. Для нее Тира была никем, просто способом. А я была целью. Меня нельзя было убить, хотя ей явно этого хотелось. Но меня можно было пытать, причем как морально, так и физически. Но физически я могла оказать сопротивление. Тира не была вещью, которую можно просто отобрать. Тира была человеком, и каждый поступок отражался в ней. Сегодняшнее отразится глубоко и прочно. Я знала это, в последний раз произнося:
   - You'll never be alone...
   Я не собиралась брать свое обещание назад.
   Трещин в ледяной преграде стало больше. Eight.
   На "four" лед раскололся, исчезая в воздухе. Я сидела на полу своей пустой уже комнаты, на холодном потертом линолеуме, ощущая странную пустоту за спиной и внутри.
   Когда я наконец встала, дверь открылась, в комнату вошла Тира.
   - Привет, - просто сказала ей я. Не знаю, как можно было выразить то, что я чувствовала. Не знаю, как можно было проявить свое сожаление по поводу того, что случилось с ней, не знаю, как можно было передать мои чувства, я ведь правда... Правда хотела утешить подругу, но...
   - Привет, - глухо откликнулась девушка. Я молча повернулась к ней, сделала пару шагов, оказавшись вплотную к Тире. Она удивленно охнула, когда я обняла её и притянула к себе.
   - Прости... - прошептала я ей в самое ухо, чувствуя, как начинают дрожать плечи моей соседки. - Я больше не оставлю тебя... - продолжила я уже больше для себя, чем для рыдающей на моем плече подруге. - Слышишь - прости, - повторяла я, поглаживая Тиру по спине. - Ну же... Поверь, все будет хорошо. Глупо звучит, знаю, мне легко давать советы, но ты переживешь, это не конец для тебя... - я промолчала, чувствуя глупость этой фразы. Это конец, но не для неё. Это конец другого человека. Со стороны кажется, что это просто. Легко утешать и говорить не плачь. Очень трудно остановить слезы, когда тебя касается смерть.
   В комнату зашла третья наша соседка. Я поймала её презрительный взгляд, и в душе снова вспыхнула ненависть. Пальцы сами сжались на Тириных волосах, но она не заметила этого. Высвободившись из моих объятий она стала вытирать слезы, Ада в сопровождении двух почитательниц прошествовала к окну, не сказав ни слова.
  
   Ночью я проснулась от скрипа открывшейся двери. Молча я проследила, как темная фигура скользит к кровати, иногда растворяясь в ночном сумраке. Я фыркнула.
   - Не спишь, Феникс?
   Я не сочла нужным отвечать.
   - Интересно, что ты думаешь, когда просыпаешься ночью и смотришь на пустую кровать?
   - Воспитание мне не позволяет так выражаться, - сквозь сон ответила я.
   - Хорошего ты обо мне мнения...
   - Ты обо мне лучше думаешь? - парировала я.
   - Ладно, съела... Но знаешь, как противно чувствовать, что твоя жизнь зависит от какой-то так глупой беспомощной девчонки?
   - Была бы я беспомощной - ты давно была бы мертва.
   - Хватит пугать меня, Феникс...
   - У меня есть имя! - слишком громко воскликнула я.
   - А еще фамилия, отчество, группа крови и дата рождения. И что с того?
   - Ничего, Тень, - в последнее слово я вложила как можно больше яда.
   - Все было бы прекрасно, если бы не это глупое условие. Знаешь, если с тобой что-то случится, клянусь, я пойду и повешусь. Все лучше, чем бродить подобно зомби и ждать небесной кары.
   - Ради этого удовольствия стоит умереть.
   - Настолько меня ненавидишь?
   - Причины-то есть...
   Я услышала приглушенный смех.
   - Мне бы твои причины...
   Разговор как-то прервался.
  
   Утром Ада не вспоминала ни вчерашний день, ни прошедшую ночь, я ей была за это даже благодарна. По коридорам я ходила подчеркнуто с Тирой, отчаянно ревнуя её каждый раз, когда она говорила с кем-то еще. Вела себя вроде нормально, но чувствовала дурой. Нет, влияние Ады так быстро себя не проявит...
   И у меня было целых две недели, чтобы привыкнуть к роли Ады в качестве своей Тени.
  
   Дорогу устилали мертвые листья, прекрасные в своем предсмертном облачении, будто они собирались на бал, а не на свои похороны. Я посмотрела на дорогу и увидела в ней жизнь. Увидела этот путь, по которому идет каждый человек, увидела незнакомцев. Проходящих этот путь чуть быстрее или медленнее меня, увидела ответвления дороги, где сходили мои спутники, кто-то раньше, кто-то позже. Я поняла, что вся эта дорога - как одна жизнь, и человеческие жизни похожи, но в то же время каждая неповторимо разная. У кого-то дорога короче и круче, у кого-то она длинная и пологая, требующая лишь выносливости и терпения... Но идем мы все время зачем-то. У этой ходьбы должен быть смысл.
   Он не может быть один на всех, но и для каждого индивидуальным - тоже. Невозможно представить, что властитель мира и нищая оборванка родились, чтобы совершить одно и то же, с другой стороны придумывать миллиарды смыслов каждому... В таком случае смысла никогда не найти, а это не тот ответ, который я искала. Смысл это что-то простое, что может выполнить каждый, и что-то важное, цель, ради которой стоит жить. Нельзя прожить жизнь не выполнив предназначения, но и уходить после того, как найдешь смысл - необязательно. Это что-то простое и ясное, как Свет и Тьма, как Огонь и Тень, ведь Смысл - их родственник.
   Я все еще искала Смысл.
  
   Ночью я опять проснулась от неясного шороха. Дверь открылась и закрылась, в комнату кто-то вошел. Я вскочила на кровати, думая, что когда-нибудь случайно прибью Аду, если она еще раз так меня напугает...
   - Прости... Разбудила? - виновато спросила тень, оказавшаяся Тирой.
   - Да нет, - неопределенно ответила я.
   - Я просто...
   - Ничего... - прервала я извинения. Повисла тишина, законно царившая в комнате до начала нашего диалога.
   - Как думаешь... А зачем мы живем?
   - Чего? - опешила я от такого вопроса.
   - Ну... Я например. Ничего делать не умею, друзей нет, учусь так себе, талантов никаких... Зачем живу я? Моя бабушка... - голос девушки стал немного хриплым, она не запнулась и почти не сменила интонации, но я поняла - она плачет. Сейчас она сидит, остановившимся взглядом глядя в темное окно, где тенями играет луна, но не видит ничего. По щекам её медленно текут слезы, но она говорит, не в силах остановиться, и вроде как не больно, но просто пусто... Не хочется плакать, оно само как-то получается. - Моя бабушка была гораздо лучше меня... Не старая совсем, здоровая, все хорошо у неё было... Почему её нет? Для чего она жила? Почему такая бесполезная тряпка, как я, все еще жива, когда умерла действительно хорошая...
   - Хватит, - прервала её я, сжимая одеяло. - Хватит. Сидишь тут, хоронишь себя, да разве это дело? - мой быстрый, прерывистый шепот так и пылал гневом. - Если будешь так говорить, действительно останешься тряпкой. Мне надоело это, смотреть, как нормальный человек сам себя убивает, лучше иди и сразу утопись. Как так можно? Слышала бы тебя твоя бабушка, что бы она сказала? Ведь она любила тебя, и не она одна, и что бы ты ни думала, не всему свету на тебя плевать, есть ведь... - я запнулась, проглатывая местоимение "я". Что-то помешало мне вот так вот признаться ей. Что-то остановило.
   - Кто?! Кто есть?! - слишком громко воскликнула девушка. Я поморщилась от неприятного звука. - Смысл мне жить?!
   - А можно... Можно я буду твоим смыслом? - вырвалось вдруг у меня. И с чего бы мне вдруг захотелось пополнить список моих невыполненных обещаний?
   - Смыслом?
   - Ну да... - смутилась я, чувствуя, как начинают пылать щеки. Хорошо, что в темноте этого не видно.
   - Давай, - радостно согласилась Тира.
   - Так что не думай больше о подобном бреде. Понятно? - строго спросила я, устраиваясь поудобнее.
   - Есть, сэр, - тихо засмеялась соседка.
   На следующее утро Ада и Тира объявили о своей "свадьбе".
   В такую игру играют во всех классах, во всех возрастах и в любых учебных заведениях. Образуется "семья", мать, отец, дети, братья, сестры, причем таким образом, что весь класс оказывается друг с другом связан. Я подобных игр никогда не понимала и к ним обладала стойкой неприязнью, а в моем новом классе организатором подобного развлечения была именно моя соседка, что только усилило мою антипатию. Когда её многочисленные дети ходили за ней хвостом мне было как-то все равно, её дело, но когда кто-то в туалете рыдал и жаловался крану, что "мама" его любит меньше остальных, вот тогда мне хотелось пожелать этому человеку чего-нибудь особо хорошего. Меня буквально трясло от злости, потому что это все бессмысленно, глупо, и, и... Просто не нравилось мне это. Но Тира... Тира, Тира, моя Тира, как она... Как она могла согласиться играть в этот бред, да нет, дело даже не в этом, почему она "жена" моего злейшего врага?!
   На втором уроке я обнаружила, что осталась за партой одна. Огляделась в поисках исчезнувшей соседки и обнаружила её окружении других моих одноклассниц. Сумка её валялась на парте Ады. Минуту я серьезно подумывала, не устроить ли мне сцену ревности, но потом поняла, что это будет глупо и... И только сильнее оттолкнет Тиру от меня. Нет, все эти доводы разума пришли потом, а в тот момент я стояла, глядя на человека, которого считала чуть ли не своей собственностью, и в душе моей закипала жгучая обида и ревность. Почему Ада?!
   Это было знаком дружбы, доверия, какой-то сильной симпатии, привязанности... Почему не я?!
   Потом я подумала... Что это такая интересная закономерность... И очень печальная. Стоило мне сказать, как сильно я дорожу Тирой, как она начинала все сильнее отдаляться от меня... И в конце-концов мне стало как-то все равно, и её присутствие в комнате не вызывало никаких эмоций, я даже на Аду сильнее реагировала. Как-то оно... Перегорело. А может я просто обиделась. Да, я умею обижаться, причем по поводу и без повода. Сейчас, я думаю, повод был, моя безумная и глупая ревность, мои страхи по поводу отсутствия заинтересованности в моей персоне и вообще... Тира, она... Стало забываться мое обещание, и хотелось сгореть со стыда, вспоминая свой собственный прерывистый шепот: "Можно... Я буду твоим смыслом?". Все исчезло, и давным-давно исчезли с доски меловые буквы, складывающиеся в наивные слова... "No! You'll never be alone!". Может не такие уж и наивные, но я-то имела в виду, что всегда буду рядом... Но можно быть не одинокой и без меня, рядом с Адой например... При мысли о Тени внутри меня загорелось пламя злости. Вот кого я могу с чистой совестью ненавидеть и обвинять во всех бедах, это у меня чуть ли не генетически заложено... Но Тира, Тира, которую я привыкла считать своей, от которой не ожидала подобного предательства... А было ли предательство вообще? По мне - было. А если обвинить Тиру, можно будет увидеть чистые невинные и непонимающие глаза, причем быстро увлажняющиеся... Но ведь так тоже нельзя...
   Подобные мысли посещали меня, когда я упрямо, но безрезультатно пыталась вникнуть в химию.
   - Ник, да что с тобой? - раздалось откуда-то из-за спины. Я обернулась, сзади стояла моя старая знакомая -Бесс.
   - Ничего, - буркнула я. Я-то уже подумала, что Тира пришла просить прощения...
   - Ты весь день бродила, как призрак. Бу-у-у-у, - завыла гостья, бесцеремонно занимая мою кровать.
   - Это ничего... Просто... - замялась я, снова поворачиваясь к ней лицом.
   - Что случилось-то? С Адой опять проблемы?
   - Да нет, просто...
   Вдруг в комнату вошла Тира. Кивком поприветствовала Бесс, молча прошла к шкафу. Мой настрой на откровения сразу куда-то исчез, но я выдавила из себя.
   - Я, кажется, ревную...
   - Кого? - хором удивились обе девушки, находящиеся в комнате.
   - Т...Тебя... - краснея пробормотала я, глядя на Тиру.
   - К Аде? - опустив голову, спросила она. Бесс молча сидела, переводя взгляд с меня на Тиру. Я молча кивнула, чувствуя, что все мои силы и злость куда-то уходят. Что внутри остается только пустота и глупое желание проснуться. Еще хотелось почувствовать тепло. Тепло рук моей подруги. Хотелось обнять её и прижать к себе крепко-крепко. Хотелось вдохнуть запах травяного шампуня. Хотелось услышать, что ей нужна я, кивнуть, согласиться с тем, какой дурой я была, засмеяться, освободившись от груза, легшего на мои плечи так внезапно и неожиданно...
   - Понятно, - сказала Тира, выходя.
   - Все хорошо будет, - попыталась утешить меня одноклассница.
   - Спасибо, - глухо пробормотала я. - Я пойду...
   - Догонишь её?
   - Нет... Погуляю...
  
   Холодный воздух не принес облегчения, а умирающее небо не радовало красотой. В голове раз за разом оживал наш разговор, и я понимала, что сказала далеко не все, что должна была. Эти вещи, эти слова бились внутри, не находя выхода, пока я не остановилась у какого-то дома, поднимая голову вверх. Неба было почти не видно, но из разорванной череды крыш на меня смотрела яркая, холодная звезда. Глупая звезда. Но для кого-то она солнце. Для кого-то она, наверное, смысл.
   С неба сорвалась звезда и упала на землю каплей дождя. Я торопливо добежала до первого попавшегося укрытия. Зажегся фонарь, в его свете стали видны косые струи дождя, льющего на землю. Будто бы небо плакало, снизойдя до человеческих проблем. Я подумала, что раз плачет даже небо, человеку плакать уже не стыдно. Мимо проходили люди, не замечая сверкающих дорожек на моих щеках. В вечерних сумерках каждый торопился домой, а я стояла, чувствуя, как покрывается мурашками кожа, как холод медленно пробирает до костей, добираясь до души.
   - Погода прелесть, настроение тоже, как будто ветер из-за окна пробрался в душу и вымел оттуда все хорошее... - процитировала я некогда услышанную песню. Подавила желание плюнуть на и без того мокрый и грязный асфальт. Я, оказывается, люблю дождь. А может я в фильме живу? Там всегда обязательно идет дождь, когда герою грустно. Он долго и упорно бродит под ним, а потом вместо простуды получает вдохновение, и все его проблемы решаются. Может и мне попробовать? И так холодно...
   Я стояла, не шевелясь, экономя то ли тепло, то ли силы, то ли просто боясь упасть от навалившейся тоски. Весь день с самого утра я таскала этот груз, но, когда скрылось солнце, боль только усилилась. Но как можно описать это необычное ощущение, когда сердце вдруг устает биться и замедляет шаг? Когда легкие отказываются принимать воздух, тяжело поднимаясь и опускаясь, когда самым желанным на свете становится один-единственный знак... Знак, что я нужна.
   Тира не пойдет искать меня на ночных улицах, не будет даже звонить. Никто больше и не заметит, что меня нет, кроме торжествующей Тени. Это ведь из-за неё все...
   Разбилось время. Разбилось все. Все почему-то потеряло смысл, и я поняла, что была рада своей новой роли смысла. Пускай такого же игрушечного, как и все эти семьи, но я радовалась этому, как достижению, как рекорду, который побили на следующее же утро. Я вышла под дождь, запрокидывая голову, пытаясь в темном небе увидеть хоть искорку холодного света. Но даже звездам надоело смотреть на меня. Только небо оплакивало что-то, непрерывно, ритмично, меланхолично. Это были даже не слезы, некий обязательный ритуал, в который необязательно вкладывать чувства, традиция, в которой важнее действия.
   Перед внутренним взором возникла плачущая Тира, обнимающая Аду, которая оказалась единственным человеком, подавшим ей руку в такой трудный момент. Я снова была за непреодолимой преградой и поняла наконец, что никуда она не делась, эта ледяная стена, она все еще где-то здесь, внутри меня, поэтому даже в моих мечтах Тира недосягаемо далеко, хоть и стоит на расстоянии пары шагов. Нет, неправда, она сейчас там, где тепло, светло и уютно, она сейчас посреди людей, которые приняли её в свою компанию и теперь весело болтают, пытаясь лучше узнать друг друга. Может быть, они вместе пьют горячий чай, а кто-то из них забрался с ногами на подоконник и с наслаждением смотрит на маленькие капли, стекающие по окну, радуясь, что ему тепло и уютно. Может быть, сама Тира сейчас смотрит в окно, прислонившись к холодному стеклу, но её интересует дождь, девушка даже не пытается отыскать взглядом человеческую фигуру, бредущую к общежитию. Не до меня ей сейчас. Да, она - где-то там. А я тут, стою посреди холодной улицы, названия которой даже не помню... И не хочу помнить, не собираюсь я сюда возвращаться, потому что вечно теперь при взгляде на этот разбитый, но упорно горящий фонарь меня будут преследовать воспоминания о моей слабости и боли. Не хочу я вспоминать этот день. Пускай его вообще не будет...
  
   Я все-таки вернулась в общежитие и, уже выходя из душа, в дверях наткнулась на кучку смеющихся знакомых. По идее стоило подойти к ним, поздороваться, влезть в разговор, посмеяться с ними, обсудить чудака-одноклассника, забывшего, как зовут преподавателя, пожаловаться на того, кто составляет расписание, ведь именно он обрек нас на мучения в спортивном зале с самого утра. Мне стоило сделать это, принять, как обезболивающее, но почему-то я только поморщилась от внезапной вспышки боли и отвернулась.
   - Могла бы и не возвращаться, - услышала я из-за спины. На губах сразу возник несколько нецензурный ответ, во рту появился привкус металла и желчи, меня всю обожгло ненавистью к говорившей.
   - Сама и катись, - выбрала я наиболее дипломатичный вариант ответа.
   - Ха-ха, - ядовито прошипела моя соседка.
   - Поздравляю со свадьбой. Из вас выйдет прекрасная пара. С каких пор тебя к девочкам влечет?
   - Если тебе мозгов хватает только на то, чтобы буквально все воспринимать...
   - О нет, что ты, я прекрасно понимаю твои цели, Тень.
   - А если и так, то что с того, Феникс?
   - Отстань от неё, - потребовала я.
   - О, а хочет ли этого она?
   - Чего я хочу? - звенящий от напряжения голос был почти спокоен. Я обернулась к объекту нашего дележа.
   - Привет, - улыбнулась Ада, не пытаясь скрывать темы нашего разговора.
   - Уж не знаю, что вы там себе напридумывали, но хватит меня делить! Я... Я хочу общаться с вами обеими, может хватить собачиться на пустом месте?! Хватит ссориться из-за меня! - крикнула Тира. К нам сразу обернулись все, стоящие в коридоре. А девушка развернулась, влетая в комнату. Ада тут же скользнула за ней. Я почувствовала, что сейчас явно буду там лишней, но шататься по улицам и коридорам мне уже надоело, в конце-концов, это и моя комната тоже. Девушки о чем-то шептались, сидя у Тиры на кровати. Взглядом меня удостоила только Тира. Я молча щелкнула выключателем, гася свет. Возражений не последовало.
   Даже не стараясь быть потише, они разделись, я даже слышала приглушенный мат Ады, которая в темноте налетела на стул. Потом они долго возились в кроватях. Ворочался кто-то пытаясь уснуть. Я молча лежала, весь сон исчез вместе с щелчком выключателя. Не хотелось ничего. У нас в комнате не было часов, я не могла определить, сколько времени прошло. Танцевали тени на потолке, который стал вдруг недосягаемо далеким, как небо. Преломлялся на стекле луч бледного света фонаря, который я сначала приняла за лунный. Не светит луна так ярко... Наверное не светит. Особенно в дождливые ночи. Несмотря ни на что, комната не собиралась погружаться в тишину. Раздался резкий стук из-за стены, как будто кто-то пробежался по ней в тяжелых ботинках. Пролетел по коридору бесплотный громкий смех. Над нами кто-то, казалось, затеял перестановку и теперь двигал мебель туда сюда. За окнами дождь стучал с утроенной силой. Где-то вдалеке играла музыка. Сон не шел.
   - Прости, я вела себя, как дура. Просто... Видеть не могу, как ты... С ней, с другой, не со мной. Это... Я же просто люблю тебя. Ну... Как подругу. Я не знаю, почему, но меня к тебе как-то... Влечет что ли? Нужно мне с тобой общаться, даже если мы не говорим, а просто вместе, ну, гуляем... С тобой даже молчать интересно... И вот я не понимаю, почему так. Я ведь правда хочу быть с тобой, а ты... С другими... Не со мной, а с моим врагом... Это... Знаешь, ревность, это так противно, это одновременно и злишься, и невероятно грустно, хочется пойти и убить соперницу, а потом думаешь, что так же тебе будет больно, потому что не просто так ты меня забываешь, а есть в ней что-то, и... - я замолчала, но спящая девушка не отреагировала на паузу. Она вообще ни на что не реагировала. Я села на кровати, превозмогая усталость. Взглянула в лицо подруги, разгоняя сгустившийся мрак. Давно пыталась научиться видеть в темноте, но как-то все не очень получилось. Вот и сейчас, вроде не темно, но видно все равно плохо...
   Тире снился кошмар. Я вдруг вспомнила похожую ситуацию, и даже посмотрела влево, ожидая увидеть там такую же, как и я, не спящую тень, обеспокоенную состоянием подруги. Но Анна осталась далеко в воспоминаниях о летнем лагере. Моя соседка тихо застонала, я слезла с кровати, босыми ногами наступая на ледяной пол. Подошла к кровати подруги, провела рукой по смятой одеялу, отыскивая что-то. Потом опустилась на корточки, сжимая её ладони в своих. Руки Тиры оказались неожиданно холодными, и я грела её, отдавая свое тепло, без всякой магии, просто отдавая подруге то, что её сейчас нужнее. Потом я прошептала что-то успокоительное, а потом снова и снова, будто напевая колыбельную, позабыв ритм и пытаясь вспомнить. Все равно, кто чей муж, и кто кого ревнует, все равно, кто обиделся, а кто попрощался навсегда. Только одно важно, чтобы ей было хорошо, чтобы сжатые в кулаки руки расслабились, а редкие слезы перестали мочить подушку. Важно, чтобы она спала спокойно и проснулась с улыбкой, а потом, вспоминая свой сон, весело смеялась, радуясь чему-то своему. И неважно, какую глупость я сделаю завтра, и с кем Тира пойдет гулять, важно, что сейчас рядом я. Но... Но она этого не запомнит. Ведь и Ирен запомнила только какого-то черта... Как еще не стала звать на помощь...
   Пускай это будет наша маленькая тайна. Пускай никто не знает, как я сидела на полу рядом с твоей кроватью, пытаясь согреть твои холодные руки, пускай никто не знает, что тебе сегодня приснился кошмар. Пусть этого просто не будет...
  
   Пробуждение было не из приятных. Меня будто выдернули из теплой темноты в мутный влажный туман. А ведь было воскресенье...
   По комнате гулял сквозняк, мелкая дождевая пыль оседала на подоконнике, недовольно что-то ворчала Ада, ворочаясь на кровати, дверь в комнату была плотно прикрыта, и из коридора не доносилось ни звука, даже соседи успокоились после ночных гулянок. Было уже светло, но как-то не так, не было источника света, но все было прекрасно видно... Было просто не темно.
   Но кому понадобилось открывать окно рано утром?! Нараспашку?! В дождь?!
   Я вскочила с кровати и подбежала к окну, жмурясь от капель, тут же попавших на лицо. А говорят по понедельникам просыпаться плохо.
   Если бы я увидела эту картину, когда шла по улице, я бы решила обойти это место. Кто-то покрутил бы пальцем у виска, кто-то поорал бы, а самые ответственные вызвали бы скорую. Или полицию. Нет, ничего противозаконного не происходило. Абсолютно. Вполне законно капал дождь, вполне законно тонули в лужах чьи-то меловые рисунки, вполне законно бежали под зонтиками несчастные люди, вынужденные работать в воскресенье.
   И все их удивленные и возмущенные взгляды были направлены на одного-единственного человека. Н одну-единственную девушку, стоящую под струями дождя спокойно и неподвижно. Она была похожа на статую, она стояла в мокрой длинной футболке, похожей на тунику, раскинув руки, будто пытаясь поймать как можно больше капель, будто бы упиваясь этими холодными поцелуями. Я даже видела, как она просыпается под тот же стук капель об асфальт. Подходит к окну, разглядывая круги на лужах. Как смотрит в небо, улыбаясь его серой однообразной массе. Распахивает окно и прыгает вниз, благо до земли недалеко. Как встает так и стоит, не обращая внимания ни на что. Это была такая естественная и такая нелепая картина, что я застыла у окна, хватаясь за подоконник.
   - Она в трансе. Полнолуние, дождь... Не выдержала. Хотя в такую погоду не до луны... - сказала мне Ада, будто бы эти странные слова должны были все мне объяснить. Какое к черту полнолуние, если моя подруга полуголая выскочила на улицу из окна?!
   - Что за...
   Внезапно Тень засмеялась, будто бы я рассказала ей невесть какой смешной анекдот. Или очень удачно пошутила. Мне тут же захотелось её саму из окна выкинуть. Несмотря на все мои ночные размышления о возможном перемирии.
   - Как давно ты смотрела на души окружающих тебя людей, а, Феникс? - с каким-то упреком спросила она, вдруг становясь серьезной. Как будто бы я не выполнила чего-то такого элементарного, вроде как не почистила зубы или пришла в школу без дневника, все это настолько элементарно и обычно, что и просить и напоминать об этом уже не надо. Так или иначе я решила исправить ошибку, на которую мне так обидно намекнули.
   Голос Ады соскользнул куда-то далеко.
   Поменялись местами пол и потолок. Все отошло на второй план.
   Не человек, огромная черная птица, сложившая крылья и с укором глядящая на меня своим черным глазом-бусинкой. Черные, гладкие, блестящие перья. Острый, чуть изогнутый клюв. Тень.
   Я перевела взгляд.
   Сердце пропустило один удар, а потом, осознав свою ошибку, стало биться сильнее и сильнее, будто желая обогнать кого-то. Или убежать.
   Треснул лед, на который я доверчиво наступила.
   Девушка, которую я считала своей. За которую готова была бороться. Которую, как мне казалось, я прекрасно знала.
   Не человек. Огонь горит ярко, будто звезда. Я - звезда. Ты - звезда. Нас обеих кто-то приказал погасить.
   Не человек. Белоснежная волчица в беззвучном вое подняла голову, разглядывая луну сквозь толщу облаков.
   Не человек. Бессмертная.
   Я подалась назад, резко выдыхая. Девушка на улице обернулась, глядя прямо на меня. Я шарахнулась в сторону, когда она сделала шаг по мокрому асфальту. Легко и непринужденно она запрыгнула на подоконник, а потом спрыгнула вниз. Потом она так же непринужденно спросила, краснея от смущения и опуская глаза:
   - Простите, если разбудила...
   Я схватилась за спинку стула, чтобы устоять на ногах. Бешеным взглядом окинула ту, что считала подругой.
   - Кто ты? - выдохнула я. Тира резко подняла голову, вздрагивая.
   - Я...
   - Кто ты?! - крикнула я. Посмеивающаяся Ада недовольно поморщилась, другая Бессмертная дернулась, будто я ударила её.
   - Лунная слеза, - тихо прошептала она, глотая свои собственные, человеческие слезы.
   - Легенда! - потребовала я, так же резко обращаясь к девушке. Она закрыла глаза и сделала шаг к своей кровати, оставляя на полу мокрые следы. Потом подумала и осталась на месте. Её глухой голос напоминал о той ночи, когда мы говорили о смыслах. Только теперь я испытывала к соседке прямо противоположные чувства.
   - Жестоки были люди и истребляли они все, что было им не по нраву. Во время одного из сезонов охоты, когда убить зверя становилось особенной честью, волки взмолились Луне, прося её о помощи. Услышала Луна жалобную волчью песню, и дрогнуло холодное сердце её, не могла она больше смотреть на людской произвол, а ведь видела она только малую часть, да еще часть истории поведали ей волки. И преисполнилась печали душа Луны и полился на землю дождь из её слез, и одна слеза обернулась белоснежной волчицей, и были подвластны этой волчице лед и вода, но только одного не могла она - умереть. И видела она все, что творится на земле, и жестоко страдала от этого, а люди, узнав про её дар, решили завладеть им, как требовали того их алчные души и черствые сердца. И умирала Слеза, но каждый раз появлялась вновь, потому что Луна все еще плакала из-за людского зла, пронзившего её сердце... - будто сказку рассказывала Тира свою историю.
   - Она относительно молодая Бессмертная, появилась где-то в Средневековье. Ну, по сравнению с Фениксом и Тенью... - не преминула влезть Ада. При этом она умудрилась даже польстить себе.
   - Так ты знала?! - накинулась я уже на Тень, которая опять недовольно поморщилась.
   - Извините, что тут же не побежала с докладом к вам, госпожа Феникс, - с издевкой ответила Ада, сгибаясь в шутливом поклоне.
   - Да вы... - я захлебнулась собственными мыслями.
   - Ника, я... - попыталась оправдаться Слеза.
   - Чего ты?! - взорвалась я.
   - Ты думаешь, мне весело? А тебе знакомо чувство, когда ты пугаешь сама себя? Когда среди ночи просыпаешь на улице? Когда все уличные собаки ходят за тобой хвостом, преданно уставившись в спину? Когда вместо того, чтобы плакать, тебе хочется выть? Когда луна приобретает странный красноватый оттенок? Ты никогда не хотела быть кем-то другим? Тебе никогда не казалось, что все было бы иначе, не будь ты такой? Что люди будто чувствуют... Что ты не такая... И ненавидят. Ты знаешь, как это - когда руки просто опускаются?
   - Они с самого рождения знают о своей сущности, - спокойно заметила Ада, прерывая речь Слезы. - С самого рождения и о силе. Живут с этим, как с проклятьем.
   - Ты не знаешь, как это, - с какой-то невероятной горечью и затравленностью произнесла Тира. - Когда я общалась с тобой, я не знала, что ты Бессмертная. Но ты приняла меня такой, не глядя на мою сущность, не глядя на мой огонь. Ты помогала мне чувствовать себя лучше. Чувствовать себя кем-то другим. Как будто я помирилась с тем, что живет внутри меня. А Ада, она просто помогла мне, как и ты! Когда ты написала там, в классе... Когда ты написала там: "Никогда не сдавайся"... Мне показалось, что это для меня. Ты стерла, но я успела прочитать. Я слышала твои слова, про девиз, которому каждый обязан следовать. Я поверила тебе, Ника! - я вздрогнула, краснея от стыда. Но мне было приятно, что она не назвала меня "Феникс" или как-то еще, как любила делать Ада. Она назвала меня моим именем, как раньше, как будто ничего не случилось. Послышался скрип закрываемого окна, Тень наконец-то додумалась сделать что-то умное. Потом девушка стала молча заправлять свою кровать.
   - Я тебя и не обманывала... - пробурчала я. Она стояла и пристально смотрела на меня, будто ожидая чего-то. Короткие волосы чуть отросли с момента нашего знакомства, и теперь лежали ровно, не пытаясь топорщиться. Где-то глубоко в серо-зеленых глазах плескалась грусть, которая была там всегда, но я просто отказывалась замечать её. Эта грусть была частью её самой.
   - Почему? - только и спросила я.
   - А как ты себе это представляла? Привет, меня зовут Тира, но на самом деле я не человек, моего Бессмертного называют Лунной Слезой, это такая огромная белая волчица... Стойте, куда вы побежали? Я совсем не сумасшедшая, я же еще могу управлять водой, ну и льдом, и паром немножко, стойте, куда это вы звоните? Какая еще скорая?! - непроизвольно улыбнулась Тира.
   - Хотя бы и так, - я не настроена была шутить.
   - А ты почему? - влезла вдруг Тень. - А, Феникс?
   Я не нашла, что ответить.
   - Вот видишь, - самодовольно улыбнулась Ада. Тира продолжала молчать. Потом она сделала неуверенный шаг в сторону, подскользнулась на луже натекшей с неё воды, схватилась за стоящую рядом девушку, вскрикнула, но устояла. Смущенно улыбнулась, попросила прощения у ошарашенной соседки, подхватила полотенце, вечером брошенное на спинке стула, и ушла. В душ, скорее всего.
   Я села на свою кровать, опустив голову на руки. Послышался еле слышный шорох - Ада переодевалась. Я подумала, что тоже стоит сделать нечто подобное, но мысль о привычных, заученных действиях показалась противной. Как можно заправлять кровать, когда твоя подруга оказалась не человеком?! С другой стороны...
   Я резко встала, шагая к своей сопернице, натыкаясь на изумленный взгляд, который ясно дал мне понять, что в обиду девушка себя не даст. Я вздохнула. И как тут...
   - Может мир? - предложила я, чувствуя себя идиоткой. Слабой идиоткой к тому же. Будто бы предложить перемирие означало сдаться. Но я должна была. Я решила это еще ночью. Ради Тиры. Потому что она правда хочет общаться с нами обеими, а это значит, что мы не должны испытывать желание вцепиться друг другу в глотки каждый раз, когда встречаемся.
   - В чем подвох? - поинтересовалась Тень.
   - Ни в чем, - пообещала я, протягивая ей руку. Девушка фыркнула.
   - Ты же понимаешь, я не могу поменять свое отношение к тебе...
   - Хотя бы не показывай его! - не выдержала я.
   - Зачем это тебе? - недоумевала моя соперница. Бывшая соперника. Отныне я должна быть к ней по возможности нейтральна.
   - Есть причины, - прошипела я.
   Она хмыкнула, но руку мою пожала.
   - И что теперь?
   - Ничего, - ответила я, расправляя одеяло. Кровать все-таки стоит застелить.
  
   И что-то все-таки получилось. Тира частично вернулась ко мне. Нет, конечно она продолжала проводить с Адой больше времени, чем хотелось бы мне, но ведь мне же хотелось, чтобы Ады вообще не существовало. Так или иначе, что-то наладилось.
   С деревьев облетели почти все листья, снег ожидался со дня на день, и все застыли в этом ожидании. Приближались первые каникулы в новой школе, а еще кто-то предложил всем вместе отпраздновать День всех святых. Хоть это и иностранный праздник, наша классная согласилась. Полагалось быть в страшном костюме и... А остальное брали на себя инициаторы. В преддверии праздника мы с Тирой пошли погулять.
   - Слушай, вот этот Хэллоуин, это же бред... Ну, порассказывают страшилки, попугают друг друга, покрасуются друг перед другом, наедятся какой-нибудь фигни в форме черепов, это разве праздник?
   - Ада тоже так сказала. Что не видит смысла. Вы вообще во многом похожи, - заметила вдруг Тира. Я запнулась, чувствуя, что меня сильно задели эти слова.
   - Ничего мы не похожи! - воскликнула я.
   - Вы могли бы дружить, у вас даже интересы сходятся, я у неё видела новый диск с этой... Ну как её, группа, которую ты слушаешь...
   - Неправда! Мы с ней не можем дружить, она же...
   - Потому что она твоя тень? Ну так тени же должны быть похожи на оригинал...
   - Нет, не в этом дело. Просто у нас... Не может быть дружбы.
   - Но ведь вы помирились, - продолжала допытываться Слеза.
   - Ну, официально да, но...
   - Понятно все, - как-то сразу погрустнела моя спутница.
   Через полчаса она ушла, сославшись на занятия по английскому. Я продолжила наматывать круги по парку, пока не заметила нескольких подозрительных личностей. Отличать магов от обычных людей я научилась уже давно. И сейчас на меня собирались напасть. Давно пора...
   Я не могу умереть. Не только из-за бешеного желания жить Просто так получилось, что от меня зависела чужая жизнь. Не возлюбленного принца и не лучшего друга. От меня зависела жизнь моего злейшего врага, но жизнь есть жизнь, кому бы она ни принадлежала. Почему-то получилось так, что без меня не могла существовать Тень, ненавидящая свой прототип. В жизни все всегда гораздо прозаичнее, но мне, честно говоря, хватало волнений за саму себя, и даже подобная ответственность не делала меня счастливой, а просто ставила перед фактом - я не могу умереть.
   Но и убегать, как раньше, я не собиралась.
   Огонь вспыхивал в тех местах, где стояли противники, маленькие взрывы сотрясали воздух - враги перемещались так быстро, что их фигуры сливались в расплывчатые пятна, но мои бессмысленные атаки не давали им времени сосредоточиться. Наконец я остановилась, тяжело дыша, решившись на отчаянный шаг. Сразу после собственной атаки они будут беззащитны. Если я смогу уклониться и хватит сил на ответ...
   Заиграли белые искры в руках охотников. Я оскалилась, напрягаясь, почувствовав цель и желая её воплощения. И вдруг весь мир поглотил чужой крик:
   - НЕТ!!!
   Может быть, она тоже почувствовала опасность. Может быть, вернулась извиниться. А может просто забыла забрать свой телефон из моей сумки.
   Но в один миг случилось сразу несколько вещей. Ринулись на меня белоснежные змеи магической энергии. Сорвались с моих пальцев струйки огня, образуя какой-то подобие защитного кокона. Откуда-то выскочила бледная тень, заслоняя меня от чужого заклинания. Я подалась вперед, чувствуя, что все идет далеко не по плану. А Тира повернула голову, бросая на меня невыносимо печальный, благодарный взгляд. В её глазах блеснули слезы, а потом она как-то обмякла, меня бросило вперед, и я осела на землю под тяжестью тела, ставшего вдруг невероятно хрупким.
   - Тира!!! - закричала я, зовя Слезу, отказываясь поверить. Оно не могло убить... - Тира!!! - Этого не могло происходить! Тира, я же... Я же тут! Все хорошо, это поправимо, не могло случиться то, чего нельзя исправить, они же все время пытаются только поймать... Или я их настолько разозлила? Тира, я же тут! Почему ты не отвечаешь?! Ты не можешь уйти, у тебя еще есть смысл! Тира!
   Огонь вдруг заполонил все вокруг, обволакивая человеческое тело, мышцы отказались повиноваться, расслабляясь, моя голова откинулась вверх, и я увидела небо сквозь ярко-оранжевую дымку, я вдохнула языки пламени, но не почувствовала боли, вокруг меня бушевало пламя, которое я ощущала, как себя, как будто я сама стала огнем, а огонь мной.
   Испуганно закричали люди, возомнившие, что они выше Бессмертных. Им хватило только одного взгляда на истинного Феникса. На птицу, созданную из языков пламени, порожденного ею же. Они закричали уже от боли, когда его огонь настиг их, но человеческая сущность Феникса, казавшаяся просто куклой, преданной сожжению, не видела участи своих преследователей.
  
   Падает сверху преломленный луч искусственного света. Вокруг только вода. Вдали едва различимы раздутые, искаженные, искривленные люди, беспомощно барахтающиеся, борющиеся на маленький глоток кислорода и лучик света. Я смеюсь и вверх улетают серебристые пузырьки воздуха, из которых можно было бы сделать красивое ожерелье, если поймать их и надеть на нить.
   Я поднимаю голову и понимаю, что надо делать.
   Водная гладь подергивается рябью, а потом зеркало раскалывается тысячами брызг, пропуская меня через мое отражение.
  
   Девушка, пошатываясь, шла по глубокому снегу. Её было едва видно сквозь пелену падающего снега. Крупные, холодные хлопья падали, не тая на её волосах. Я побежала за ней, проваливаясь по колено, не чувствуя ни холода, ни того, что одежда намокает.
   - Быстрее! Состояние нестабильное! Похоже на кому...
   Несется через город машина скорой помощи, и молодой врач, потерявший еще немногих больных, со всей своей уверенностью пытается сохранить жизнь двух девушек, на вид совершенно здоровых, но упавших без сознания прямо посреди улицы.
   Вдруг идущая остановилась, запрокинув голову, глядя на небо. Я автоматически сделала то же самое, вздрогнув при виде неестественно яркой луны, казавшейся пририсованной кислотными фломастерами поверх чьей-то акварельной картины. Потом девушка завыла, и холод, взявшийся из ниоткуда, пробрал меня до костей. Снег стал падать сильнее, и я поняла, что показалось мне странным в этом мире. То, что мы вообще увидели небо сквозь падающий снег. Но потом вой стал громче, и мне захотелось закрыть уши, лишь бы не слышать этого пронзительного, нечеловеческого крика боли, страха и безысходности. Это была песня Лунной Слезы, это была скорбь Луны, увидевшей, что творится на Земле, это было невыносимо, сердце буквально разрывалось...
   Лицо одной из девушек искажает гримаса боли, сквозь приоткрытые губы вырывается тихий стон.
   Девушка упала на землю, и я поняла, что снег куда-то исчез, но это было неважно...
   - Тира... - прошептала я, подхватывая холодное тело, прижимая к себе девушку. В ушах еще стоял её вой, когда она открыла глаза, глядя на меня безумным взглядом. Я подавила крик - в этих глазах не было человечности, такими глазами может смотреть собака, загнанная кем-то в угол, но сдаваться не собирающаяся. Так, наверное, может смотреть волк... Она смотрела, не узнавая меня, а потом по телу её пробежала судорога. Я только сильнее обхватила её, будто желая сделать Слезу частью себя, присвоить, растворить в себе.
   - Я... Все время я хотела только... Спасти тебя... Эта печаль в глубине твоих глаз... Я хотела стереть её... Сделать тебя счастливой... - я почувствовала, что плачу, но упорно продолжала нести какой-то бред, успокаивая то ли себя, то ли девушку. - Но сейчас... Я ничего не могу сделать... - я сжала зубы, сгибаясь в приступе рыдания. Это чувство беспомощности убивало. - Давай, ты же сильная... Ты сможешь, я знаю... - я почувствовала, как Тира в моих руках начала биться, пытаясь вырваться, но мои пальцы будто свело судорогой, я не могла отпустить подругу, я чувствовала, что нельзя этого делать... - Не бойся, я с тобой... Тира, вернись!
   - Пульс пропадает! Подготовьте реанимацию!
   - Давление стремительно падает...
   - Дыхание слабеет...
   Пламя внутри девушки стремительно гасло. Я же Феникс! Почему я могу только молча смотреть, как она умирает?! Мое пламя горит во всех людях, мне оно подвластно, почему же я не могу...
   Вскрикнула Тира, но это был какой-то звериный вопль. Она смотрела мимо меня, рычала, пытаясь вырваться, но физически я была сильнее.
   - Тира!
   - Она... Что происходит?
   - Она... Рычит?! Что за...
   - Мы её теряем!!!
   Пламя вспыхнуло, будто я подлила в него бензина, и так же быстро угасло. Я даже не успела заметить, как вокруг стало совсем темно, перед глазами появились пятна, вздрогнула Тира в моих руках, выгибаясь невероятной дугой, будто что-то внутри неё рвалось вверх, пытаясь утянуть за собой все тело.
   - Тира!!!
   - Пульса нет...
   - ТИРА!!! - закричала я, валясь на землю. Она исчезла, развеявшись пылью, умерла, ушла навсегда, нет, нет, этого не может быть, этого не может быть, она же, она же...
   Пальцы еще помнили тепло рвущейся на свободу девушки. Я каталась по черной горелой траве, захлебываясь слезами, крича в сиреневое небо что-то неразборчивое, пытаясь разорвать горящую грудь, чтобы не было так больно, чтобы умереть самой, уйти, я потеряла счет времени, все было неважно кроме одного - Тиры больше нет.
   Если бы кто-то мог видеть меня, он бы с отвращением отшатнулся, но у моей истерики не было свидетелей, и я рыдала на холодной земле до тех пор, пока не потеряла сознания.
  
   Ветер трепет волосы, холодный, пронизывающий ветер. Небо закрыто серой пеленой, сквозь которую видно солнце. Просто круг посреди мутного пространства, круг, на который можно смотреть, не жмурясь. Беспомощный, бессмысленный круг.
   Крылья за спиной. Привычная тяжесть. Краем глаза я вижу перья теплого черного цвета. Но сегодня я не взлечу.
   Внизу, далеко-далеко от меня - люди. Они уже заметили крылатую фигуру на крыше. Идиоты, толпятся внизу в ожидании зрелища. На миг я испытываю ненависть к этим жалким существам. Бесполезным, беззащитным, грязным и мерзким от своих комплексов и желаний. Но ненависть быстро уходит, оставляя презрение. Грязь невозможно ненавидеть.
   Я закрываю глаза, подставляя лицо небу. Как я любила летать по ночам, когда крыльев не видно в обнимающей меня темноте, когда холодный воздух заполняет легкие пьянящим кислородом, когда подо мной спит целый мир, а я жива, и то, что людям может сниться, сейчас происходит на самом деле со мной. Как я любила свою жизнь, где мир представлялся мне игровым полем, нужно было только уметь взять свое, сказать нужное слово нужным людям, где все было в моей власти, даже до того, как пробудился Бессмертный во мне. Просто это мое призвание. Я и сущность свою любила, насмехаясь над секретами людей, спрятанными в тени. Я видела все их пороки и скрытые мечты, все то, чего мой прототип видеть не мог. Я заглядывала глубже, в душу, в мрак, я видела то, чего уже сами люди не помнили. И как с помощью этого я играла с людьми, как заставляла их любить меня, слепой преданной любовью... Надоевшей, ну и пусть. Я не искала настоящей любви или дружбы, я ассоциировала себя с представителями королевских кровей, тоже страдавших от одиночества. Мне было хорошо. Я любила жизнь. Но всему этому предстоит исчезнуть. Нет, наоборот. Исчезнуть предстоит мне.
   Так просто шагнуть. Взлететь, но вниз. Крылья - чтобы создать иллюзию возможного спасения. Но от упавшего кирпича или пьяного водителя крылья не спасут. Этот глупый шаг - тоже иллюзия. Иллюзия выбора. Свободы.
   Когда гаснет пламя, тень исчезает, сливаясь с тьмой.
   Один только шаг.
  
   Я проснулась с четким ощущением, что все это уже было. Только другой сон я видела. Странный сон... Воспоминание? Чье? Слишком реально, для обычного сна... Черные крылья за спиной, круг солнца над головой, люди внизу, желание шагнуть и отчаянный страх. Осознание обреченности и жалость к себе. Досада, чувство несправедливости. "Знаешь, если с тобой что-то случится, клянусь, я пойду и повешусь."
   Внезапно я вскочила, выдергивая из кожи иглы капельниц и обрывая липучки датчиков, не обращая внимания на мелкую боль и вбегающих в палату врачей. На подгибающихся ногах я вылетела в коридор, а пол как на зло был мокрым и скользким. Но я все-таки побежала, рискуя упасть и сломать что-нибудь, побежала, потому что счет шел на секунды, я молилась, чтобы она не делала этот шаг, чтобы страх пересилил, заставляя самоубийцу помедлить. Все было слишком неправильно, слишком быстро, слишком страшно.
   Каким-то образом я оказалась на улице. Холодный воздух отказался входить в разрывающиеся легкие, сердце уже не могло стучать сильнее, но все-таки я нашла силы не останавливаться, чувствуя, что остановка равносильна смерти. Я споткнулась, но удержалась на ногах, только прикусив губу.
   Соленый привкус на губах...
   Облачка пара вырывались изо рта, но ледяной страх внутри был холоднее осеннего мороза.
   ...В крови ли дело иль в слезах?
   Кровь.
   Я не могла этого допустить. Да, я ненавидела этого человека, и не только из-за того, что этого требовали законы Бессмертных. Мне не нравилась сама её сущность, но ненависть и желание смерти - это разные вещи. Тем более такой смерти не заслужила даже она. Я вдруг вспомнила остекленевший взгляд мертвой птицы. Её крылья были раскинуты в стороны, но она не пожелала взлететь, отказалась от неба, предпочитая смерть. Я поняла, что означал тот кошмар...
   Птица была черной.
   Металлом отозвался страх...
   Впереди показались люди. Стояли тесной кучкой. Потом они дружно охнули и подались назад, кто-то взвизгнул. Я поняла, что не успеваю...
   ...В убийцы меркнущих глазах.
   - Ада!!! Ада, я жива!!! - закричала я, срывая голос, переходя почти на визг. Пулей влетая в толпу, отталкивая кого-то в сторону, опираясь о чужое плечо, задирая голову вверх, я кричала, будто от этого зависела моя собственная жизнь.
   - Я ЖИВА!!!
   Она услышала. Черная пародия на ангела перевернулась в воздухе, немыслимым образом выгибая крылья, останавливая смертельное падение. Потом она неуклюже оттолкнулась от воздуха, еще несколько сильных взмахов крыльями, сопровождаемых порывами ветра, и темная тень исчезла в небе Вместо облегчения я почувствовала холод и слабость.
   - Да слушай ты, правду говорю - фильм они снимают, - услышала я чей-то возбужденный шепот у меня за спиной.
   - Да ну, бред какой-то...
   - Точно говорю, я вот её, - после этого явно последовал кивок в мою сторону. В худшем случае показали пальцем. - ...в сериале каком-то недавно видел. Глядишь и мы в кадр попадем, она же на мне буквально повисла... "Я жива!" - удаляющийся смех был последним, что я слышала из этого разговора. Мне стало противно и пусто, я развернулась, проходя сквозь расступающуюся толпу. Людям легче поверить в летающего робота или невидимые тросы со скрытыми камерами, чем в одного-единственного Бессмертного. Наверное, это зависть. Они завидуют звездам, но эта вершина достигаема. Наверное, каждый из них мог бы прославиться, хоть чем-то. Есть что-то в каждом из них, какая-то маленькая искра. Это в их руках. Но Бессмертным можно только родиться. Хотя есть же охотники-маги... Но они - никто, по сравнению с древними существами, создававшими жизнь и мир. Охотником, я думаю, тоже можно стать, при желании. Но им не дано взлететь.
  
   - Давай.
   - Что? - мой отрешенный голос был едва слышен за треском костра. На сухой листве приятно было сидеть, за огнем можно было наблюдать вечно, а он мог вечно гореть. Лес вокруг засыпал, осторожно топчась за границей светового круга, шелестела сухая мертвая трава, на небе причудливым узором звезды окружали желто-серый круг луны. Луна у меня всегда ассоциировалась с волками.
   Поэтому я не смотрела на небо.
   - Давай, расскажи мне о смерти Слезы. Расскажи о глупой девчонке, ввязавшейся в твою схватку. О лишенном души теле, о человеке, рычащем волком, об огне, не пожелавшем гореть.
   Я молчала. Пустым взглядом уставившись на танцующие языки пламени, сидела, сгорбившись. Как объяснить это, какими словами описать то невозможное чувство, когда вместо плоти пальцы находят лишь воздух? Когда еще чувствуешь чужое живое тепло, но рыдаешь на холодной земле?! Как передать эту боль, перерастающую в физическую?! Каких слов хватит, чтобы моя собеседница поняла всю безысходность ситуации, когда на твоих глазах гаснет пламя, не желающее подчиняться, когда человек в твоих руках бьется в агонии и рычит, воет, скалит зубы в нечеловеческой гримасе?! Когда жизнь ускользает из твоих рук...
   - Расскажи, - уже мягче попросила Тень. Я помотала головой, закрывая воспаленные глаза. Не смогла, не смогла спасти...
   Я зарыдала, закрыв ладонями лицо, но слезы по щекам уже не потекли. Девушка, сидящая по ту сторону костра, тактично промолчала. Что ей до Тиры?..
   - Ты не права, - прочитала она мои мысли. Впрочем, откуда я знаю, что может Тень? - То, что я не убиваюсь вместе с тобой, не значит, что мне все равно. Она была для меня не только куклой или орудием для причинения боли тебе. Я тоже умею чувствовать.
   Я не обиделась и сил на ответную колкость не было.
   С неба начали падать снежинки, тающие еще в воздухе. Ада запрокинула голову вверх, ловя лицом кусочки зимы. Она жива и она счастлива, даже чья-то смерть не может перебить этого счастья. Что может быть ценнее её собственной жизни?
   А я опять почувствовала несправедливость. Ведь Аду я спасти успела...
   - Знаешь самое жестокое слово в мире?
   Я не снизошла до ответа. Девушка его и не требовала.
   - Не "прощай", не "навсегда" и не "никогда". Это все отзвуки, короткое эхо, которое имеет положительную сторону и которое обратимо. Можно никогда не расставаться или вернуться назад. Само это слово - смерть. Всегда можно вернуться или уйти, всегда можно исправить ошибку или на основе старого опыта начать жить заново... Не с чистого листа, а с учетом прошлых попыток. Но это неважно. Смерть - самое жестокое слово. Когда понимаешь, что опоздал, что ничего не вернуть, что все... Что ты никогда больше не скажешь человеку, как ты его любишь. Перед смертью меркнут все обиды и ссоры, все это кажется глупым и досадным, беспричинным. Только память остается. Со смертью нельзя шутить или бороться. Можно только оттягивать этот миг.
   В повисшей тишине потрескивал огонь, которому я не давала погаснуть. В полном молчании мы встретили утро.
  
   Утром меня ждал строгий выговор за побег. Я с каким-то равнодушием смотрела на рассерженные лица врачей, отказываясь отвечать на их вопросы. Потом, когда меня оставили одну, я подошла к окну. За окном была серая муть, в школе, располагавшейся по соседству, прозвенел звонок. Там, за окном, продолжается жизнь. Там снова звенит звонок, зовущий людей на урок, и снова собираются дождевые облака над городом, готовые обрушить свою ношу на разномастные здания. Все как обычно, и от осознания этой обыденности мне почему-то стало больно. Захотелось выбежать на улицу, трясти каждого прохожего, кричать ему в лицо: "Как вы можете идти на работу! Её нет! Я не смогла её спасти! Как вы можете беспокоиться об опаздывающем автобусе?!" Хотелось растормошить этот мир, чтобы ему было так же плохо, как и мне, чтобы хоть кто-то почувствовал эту же боль, чтобы кто-то ощутил... В таком состоянии и застала меня Бесс, пришедшая навестить заболевшую одноклассницу.
   - А где Тира? Вас разве не вместе положили? - искренне удивилась она, застав меня в палате наедине с пустой постелью рядом. Я улыбнулась и сказала:
   - Ночью мне приснился кошмар. И он все еще продолжается, - почему-то мне стало легко и свободно от этой мысли. Бывают же настолько реальные сны... Наверное, я все-таки попала под действие какого-то заклинания, но даже если меня поймали, это не страшно, ведь я смогу выбраться, я же сильная, главное, чтобы мне никогда больше не пришлось пытаться зажечь чье-то пламя...
   - Ника... - обеспокоенно глядя на меня пробормотала посетительница.
   - Что? - легко ответила я.
   - Ты не спишь... Ника, ты в порядке? - с легкой паникой в голосе повторила она.
   - Да нет, что ты, я же говорю, это кошмар... - с улыбкой продолжала доказывать я. Какая глупая Бесс в этом сне...
   - Может мне врача позвать? - скорее у себя спросила девушка.
   - Нет, все хорошо, во сне нельзя пораниться...
   - Да как же ты не понимаешь, ты не спишь! - взвизгнула Бесс, с размаху ударяя меня по лицу, а потом испуганно вскрикивая, как будто это я на неё набросилась. Меня оттолкнуло куда-то назад, щека вспыхнула неприятной, обжигающей болью, я осторожно коснулась пальцами горячей кожи. Удар привел меня в чувство, силы куда-то делись, я осела на серую больничную кровать.
   - Где Тира? - в отчаянии спросила моя одноклассница.
   - Она... Тебе никто не говорил, что она... Уже не дышит... - слово "умерла" показалось мне каким-то неправильным, неуместным, громоздким. Я просто не смогла произнести его.
   - Как... - выдохнула девушка, опускаясь на кровать рядом со мной. - Прости, я...
   - Ничего... Спасибо... - глухо произнесла я, поглаживая пострадавшую щеку. Боль потихоньку утихала, но я не хотела того, чтобы она ушла, как будто физические страдания могли на время заглушить то, что творилось внутри.
   - Я ничего не знала... Утром вас не было на уроках, классная сказала, что вы с Тирой в больнице, к Аде я не подходила, ну, ты знаешь, как она ко мне относится... - да, вражда между ними все еще оставалась, и эта общая неприязнь к Тени как-то объединяла нас с Бесс. - Ваша комната, туда пришла полиция и еще какие-то люди, меня не пускали... Наверное, они пришли забрать вещи... Ну, Тиры...
   Меня пронзила странная и невероятная мысль. Ведь тело Тиры цело... Что скажут о её смерти врачи и полицейские? Как объяснить то, что случилось? И...
   Все внутри похолодело при мысли о похоронах. Это было будто... Будто бы я смирилась с тем, что подругу не вернуть...
   - Ничего... Все... - я хотела сказать "Все будет хорошо", но что-то опять помешало. Будто бы ничего не будет, как раньше. Будто бы сломалось что-то в самом устройстве мира. Плохо, когда человек теряет смысл. А какого смыслу оставаться без человека?
  
   Возвращаться в школу на следующий день было невыносимо. Невыносимо видеть пустую кровать и стол, на котором теперь будет копиться пыль. Или не будет, если подселят кого-то еще. Невыносимо было думать, что Тира больше никогда не попросит ручку на уроке или конспект списать. Невыносимо смотреть на её стул и знать, что человека на нем уже не увидишь. Невыносимо было само это чувство разорения и опустошения. Снова заболело в груди, и я подумала, что эта рана, наверное, не заживет никогда. Всегда будет начинать кровоточить при упоминании и Лунной Слезе... Нет, о моей подруге, Тира. Ада права, как ни странно это осознавать. Перед лицом смерти меркнет все. Невозможно объяснить сердцу, душе, привычкам... Невозможно вдолбить им, что нет её больше, не нужно ждать, лучше вообще забыть, но... Если человек становится частью себя, как можно так просто взять и забыть его? Это...
   - Как ты? - с каким-то непонятным участием поинтересовалась Ада. Был уже вечер, за окнами стремительно темнело.
   - Бывало и лучше...
   - Знаешь, я тут подумала...
   - Что?
   - Надо тебя кое с кем познакомить...
   Я пожала плечами, показывая Тени, что знакомиться ни с кем не намерена. Хватит с меня лучших друзей и смыслов. Надоело обжигаться.
  
   Наступили каникулы, такие долгожданные, превратившиеся вдруг в некое подобие пытки. Мне нужна была повседневная суета, обычная жизнь, помогающая отвлечься, но этого я была лишена. Ада снова вернулась в свой образ центра Земли, и такой меня Тень устраивала гораздо больше - все-таки привычнее, да и злость из-за её причуд помогала обрести какое-то подобие равновесия.
   Правда, под конец каникул она все-таки вспомнила о своем обещании, и в воскресенье утром мы стучали в чью-то дверь. Я немного смущалась, боясь разбудить хозяина, к тому же Тень до сих пор не раскрыла мне цели этого знакомства. Чего она вообще добивается?
   Дверь нам открыл заспанный хозяин. Я вспомнила, что он учится в одиннадцатом классе, что я видела его в городе, что он общается с Адой и кем-то еще из её компании, но гуляет обычно в одиночестве или в сопровождении своего одноклассника. Как-то я видела его в магазине, когда он сосредоточенно рассматривал витрины с дисками, а руки его в этот момент жили собственной жизнью, пытаясь собрать головоломку всех времен и народов - кубик Рубика. Какого же было мое удивление, когда ему удалось собрать его, практически не глядя. Наверное, поэтому я его и запомнила. Особой внешностью он не отличался - светлые волосы почти до плеч, глаза серого цвета, широкий нос, мягкие черты лица, но странная сосредоточенность во взгляде, спортивный стиль одежды... Ах да, он же еще танцевать неплохо умеет, видела как-то перед физкультурой...
   - Привет, Макс, - бросила ему Ада, заходя в комнату, не дожидаясь приглашения.
   - Ага. Я не думал, что правда придете...
   - Подожди, сначала приличия, - оборвала его девушка. Я молча топталась у порога, когда Ада указала на меня ладонью. Ну, хоть не пальцем... - Нынешнее воплощение Феникса, Ника, моя одноклассница и соседка...
   Я вспыхнула и уже хотела наброситься на Аду, так спокойно разглашающую мою тайну невесть кому, когда хозяин комнаты улыбнулся, глядя на меня:
   - Ну, привет, коллега. Меня Максом зовут, а вот Бессмертному имя не придумали...
   - Он, грубо говоря, топливо для огня. Отвечает за душевные качества каждого человека, характер... Ну, и поддерживает горение, ясное дело... Вот почему пламя Слезы не загорелось... - приглушенно сказала Ада. - Не хватало элемента Макса.
   Я молча кивнула, по-прежнему не в состоянии вымолвить ни слова.
   - Да ты проходи, не стесняйся, - пригласил меня парень. Я неуверенно сделала пару шагов.
   - А ты один живешь?
   - Да, повезло мне. Ада ко мне по ночам приходит, использует комнату, как аэродром...
   - Ну-ну! - прикрикнула на него Тень, но Макс только отмахнулся. - Она летать до жути любит. А мне, представляешь, как страшно каждый раз, когда она улетает? Там же опасно, еще заметит кто-нибудь, объявит охоту, а если улетит черт знает куда, а если буря? - жаловался мне мой новый знакомый.
   - Макс, ну прекрати! - капризно воскликнула Ада. С этим парнем она вела себя не как королева, а как какая-то избалованная принцесса.
   - Я же люблю тебя, дурочка! - воскликнул хозяин комнаты. Я покраснела, чувствуя, что сейчас влезаю явно не в свое дело. Ада поняла мои чувства.
   - Я Феникса сюда привела не для того, чтобы твои признания при свидетелях слушать. Итак, Ник, слушай... Мы с Максом заметили, что в этой школе как-то слишком много Бессмертных. Среди 10-11 классов, тебе не кажется это странным? Как будто кто-то собирает нас всех вместе, причем так ненавязчиво, что сразу и не догадаешься... Но ведь сам факт столкновения нас с тобой, это же...
   - Я поняла... Но зачем это кому-то?! - воскликнула я.
   - А зачем кому-то нужна охота? - парировал Макс.
   - Зависть... Желание заполучить силу...
   - Если наша теория верна, то тут дело явно нечисто. Если это действительно началось около года назад, то этого времени вполне могло хватить на то, чтобы создать достаточно мощное заклинание, способное поймать всех сразу... А если еще поместить нас в условия, которые потребуют от нас ускоренного развития, например полное пробуждение Феникса или транс Слезы...
   Я опять прервала свою Тень.
   - Ты хочешь сказать, что...
   One.
   В фильмах всегда бывает так. Все случается в тот момент, когда герои осознают, что происходит. Вздрогнул мир. Пошатнулась реальность. Упало небо. Все исчезло.
   Overdrive.
   Но в поглотившей мир темноте еще была я. И Феникс. Я обернулась, чтобы благодарно посмотреть на того, чье пламя и силу хранила. Кого разбудила. И он смотрел на меня с какой-то печалью во взгляде.
   - Тебе нужно уйти... Найди себе новое тело... - прошептала ему я. Он понял. Догадался по интонации. Взглянул на меня последний раз. И улетел в непроницаемую черную высь.
   Мир вокруг меня принимал очертания дороги, ведущей сквозь туман. Я почему-то поняла, что если обернусь, то обязательно увижу выжженное поле, на котором я потеряла жизнь Слезы. Но я не хотела видеть это. У меня была новая цель.
  -- Эпилог.
   Мой путь кончился.
Я не знаю, сколько раз вставало и садилось солнце, пока я не могла решиться. Передо мной был конец пути, по которому я шла, ведомая светом надежды, мечты. Я искала смысл, но мои поиски привели меня на этот край. Передо мной была пропасть. Дальше не было ничего, только чернота и небо. Как будто я дошла до горизонта. Небо продолжалось. Но я больше не умела летать, чтобы идти по нему.
Я сидела на краю бездонной пропасти. Мне было страшно. Мимо меня пробегали люди, счастливые, уставшие, злые, печальные, безразличные. Они были полупрозраные, размытые и неясные, будто призраки. Будто тени. Кто-то с разбегу прыгал вниз, и я слышала, как радостный вопль превращался в панический визг. Кто-то стоял и шагал. Кто-то не успевал затормозить и падал. А я сидела.
Рядом со мной сидел старик. Такой же, как и остальные. Призрак. Он сидел тут даже дольше, чем я. И я наконец-то решилась заговорить.
- Почему вы тут? - спросила я, не здороваясь.
- Я, как и все, шел за мечтой, - ответил он, не удивляясь вопросу. Даже не посмотрев на меня. Его взгляд, как и мой незадолго до этого, был прикован к поглощающей людей темноте. - Вот только интересно, что искала ты?
- Я искала Смысл.
- Смысла нет, это известно всем.
- Но я здесь. Значит я правда хотела его найти.
- Нет, ты здесь, потому что не веришь в свою надежду. Иначе ты бы давно прыгнула.
Я посмотрела вниз. Да, мне страшно. Я не верю в то, что ищу. И только поэтому должна найти.
Тогда я посмотрела назад, желая встать и уйти. Но дорога терялась в тумане, таком же плотном и непрозрачном, как темнота пропасти. Дороги назад не было.
- Иногда мне кажется, что это не конец. Вроде как испытание.
- И что?
- Если ты веришь в свою мечту, если ты понимаешь её... Ты выживешь.
- Что ты искал? - спросила я, забывая о приличии.
- Я не скажу. Но знаешь...
- Что?! - выкрикнула я, будто он мне приговор выносил.
- Ничего. Просто спасибо тебе. А то я боялся.
- Но я же... - протянула я, но старик уже не слышал меня. Он летел вниз, раскинув тощие костлявые руки, и тьма проглотила его на моих глазах. Мне стало еще страшнее. Он сказал, что смысла нет. Но я же дошла до этой пропасти! Это не может быть концом!
Я встала, балансируя на краю смертельного обрыва. Стояла, закрыв глаза. Пытаясь поймать ускользающее озарение. Замерев на середине мысли.
Вдруг меня сильно толкнули в спину. Сквозь меня пролетел подросток и начал падать... Интересно, чего ты хотел, мальчик, которого я даже рассмотреть не успела?
   Интересно, как это выглядит в реальном мире? Депрессия? Кома? Смерть?
Я стала падать. Медленно наклоняясь вниз, не пытаясь вернуть потерянное равновесие.
Вы думаете, я падаю.
Глупые.
Я готовлюсь взлететь.
Потому что я нашла Смысл. Это было так просто и легко.
За моей спиной раскрываются крылья, и я понимаю, что могу лететь. Лететь в поисках следующего горизонта. Лететь, чтобы быть Смыслом. Потому что каждый из нас - маленький Смысл для кого-то другого.
И это единственный смысл жизни.
  
  
   * Никогда не сдавайся.
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"