Часть меня умерла, когда я сидела на твоем подоконнике, свесившись вниз. Держась ногами, я откинулась назад, безумно хохоча и ловя то острое, непередаваемое ощущение, которое возникает, когда рискуешь глупо и безосновательно.
Ты смотрел на меня, стоя чуть в стороне. И наверное, случись так, что я сорвалась и полетела вниз, не успел бы меня поймать.
Я курила, выпуская сизые и горькие клубы дыма, пила холодное пиво, от которого почему-то по коже бежали мурашки, смеялась и не хотела слезать со своего места.
Улица спала, как и весь дом. Лишь кое-где виднелись светящиеся желтым оконные проемы, подтверждая непреложную истину, будто в любом жилом доме всегда горит хотя бы одно окно.
Весь вечер был пронизан нитями абсолютной нереальности. Ни я, ни ты не должны были оказаться в этой комнате. Однако кто-то решил пошутить над нашими намерениями. И чуть раньше я набрала твой номер, а ты отчего-то ответил, сразу же, словно ждал, когда раздастся звонок.
Наш разговор, этот пьяный полубред двух людей, некогда деливших ночной воздух на двоих, звучал эпитафией к тому, что кто-то смог б назвать "мы". И он длился и длился, прерываясь упреками, слезами, поцелуями...
Рассвет мы не застали - не хватило сил. И сон накрыл с головой, моментально, отбирая у памяти последние мгновения вечера. Тогда, проваливаясь в мягкую темноту, я думала, насколько не хочу просыпаться. Потому что на горизонте сознания вставало солнце. Оно заглядывало в окно, которого не коснулись шторы, и освещало нашу комнату.