Малыш лесной дух Са Пэн получил свой подарок, когда родился. Всеобщая матушка Мо перед уходом велела:
- Расти большой, далеко не уходи и смотри, не падай.
- А если вдруг упаду? - испугался малыш Са Пэн, - Ну, случайно?
- Тогда, - успокоила Мо, - Я обниму тебя и отведу назад, домой.
Теперь Са Пэн уже совсем готов был двигаться в путь, да только дверь все не открывалась.
- А, вот еще что! - спохватилась матушка Мо, - Возьми-ка, это тебе подарок.
Так получил Са Пэн заветную склянку и не удержался, тут же приоткрыл колпачок, а из-под него вырвался упоительный аромат, густой, острый, терпкий. От восторга и ужаса малыш едва подарок не выронил:
- Прости, матушка Мо! Я его не истратил?
- Его, - захихикала Мо, - никак не истратишь. Разве что, подарить?
"Ни за что!", хотел было сказать маленький дух, но тут что-то треснуло, раскололось, и вышел он к нам на свет.
С тех пор он рос себе и рос, далеко не уходил и старался не падать. Тетка земля хлопотала:
- Кушай хорошенько, вон ты какой тоненький! Ай, гляди, сломаешься!
"А вдруг уроню матушкинподарок?" - боялся малыш Са Пэн, но крепился, тянулся все выше. "Подарить? Как можно его подарить? Он же такой... "- и наглаживал склянку всеми по очереди острыми пальчиками. Дивный запах сочился из-под крышечки. Чуял его зверь, а сьесть не мог. Птица чуяла, и жук, и трава - никто не остановился. Всякий бежит, свой запах ищет, кому какой нужен.
- Мой, получается, никому не нужен? - в конце концов огорчился маленький дух.
- Дай-ка возьму, пожалуй! - рассмеялся однажды сорока-северный ветер, схватил без спросу и поволок.
- Стой! - застонал Са Пэн, - Стой! - рванулся он вслед наглецу, руками замахал, а что ветру? Вот оно как бывает, когда вырастешь, в холодной-то вышине. Чуть не упал, заплакал бедняга дух слезами густыми, словно смола. Потом только принюхался - есть, есть еще, спасибо тебе, матушка Мо. Кому попало подарка твоего не отнять.
Са Пэн так привык, что не знал, как и жить без него.
Так и жил осторожно, не кренился, боялся подарок уронить, стоял да улыбался иногда, будто терпкий солнечный луч его щекотал.
Устал со временем. Чаще плакал. Все думал - кому можно было его подарить? Скрипел, не понимал.
Зря, что ли, матушка Мо, напоследок сказала?
Стала тяжелеть склянка с подарком, тяжело стало нести. Когда пришел к нему острый топор, Са Пэн поклонился: может, ты возьмешь у меня дар Матушки?
- Я, - ответил топор, - возьму все, что есть.
Да и взял. Больно ударил - Са Пэн упал, и все вокруг разлилось густым, и острым, и терпким. Только лесного духа подарок больше не радовал: он со временем все больше грубел, совсем сделался сухарем, покуда его рубили, пилили, строили. Да что бы ни делали. Что уж теперь.
Построили из Са Пэна дом, пришли в него мужчина и женщина в тягости. Чтобы согреть новорожденное дитя, растопили в дому очаг.
От жара Са Пэн размяк, задышал и вспомнил вдруг, что Мо ему обещала! Обнимет, возьмет домой!
Домой!
Заскрипел, раздаваясь, потягиваясь, спеша, уронил последнюю смоляную слезу, открыл и отдал свой подарок, свой аромат.
Младенец вдохнул и фыркнул, задвигался, а Са Пэн уж того не видел - он снова увиделматушку.