Я с открытым лицом встречаю глаголы 
Красноротой толпы, как обстрел пулеметов,
Из последних сил распрямляю спину, 
Разрисованную как столы в дешевом трактире.
Я смотрю на мир, сквозь потертые шторы,
Чтоб не резал глаза жирный блеск управдомов,
Над синей дымкой поднимаю красные веки,
Безотчетно ища, кого звать человеком.
Я ногами долблю прокаженную землю,
Ненасытно глотающую тело за телом,
Истлевают окурки на согнутых пальцах,
Сколько их до меня еще здесь разлагалось.
Я стою на голгофе в шутовском одеянии
Обнажая в забаву беззубые десна, 
Как чиновник чужие счета и карманы,
Только мне не бумажки, а камни пророчат.
Я лежу на асфальте, с мертвым сердцем в кармане,
Обманув пустые глаза,
Проходящие ноги и руки в перчатках,
Бессмертный животный страх.