Из звуков города здесь слышен только ровный гул машин. Видны фигурки прохожих, но из их разговоров не доносятся даже обрывки. Высокий этаж, как и ночь - обязательное условие. Окно открыто, и море огней лежит подо мной. Тысячи маяков, которые никого не спасут. Огни большого города, среди которых обретается маленький человек со своими проблемами, чаяниями, затаенными страхами. Он не знает обо мне. Да ему плевать на меня. При этой мысли я, выдавив из себя хриплый смешок и жадно втянув ночной воздух, небрежно сплевываю в темноту.
Невинная прелюдия.
Затем я беру торшер, взвешиваю его в руке - приятная тяжесть, на секунду замираю и бросаю вниз. Не дожидаясь звука удара, мягко закрываю окно.
Зачем я это делаю?
У Лонгфелло есть такие строки "Я пускаю стрелу на воздух, она падает на землю, не знаю куда". Кто-то полагает, что он имел в виду рассылку кораблей в неизвестные страны - за слоновой костью,перьями райской птицы и благовониями. Это всё поэтичные аллегории для идиотов, уж я знаю, что стрелок Лонгфелло думал совсем о другом. Он пускал стрелу вверх, гадая, кого она поразит. Мужчину или женщину. А может, попадёт в лягушку. Или же просто вонзится в землю.
Обычно я снимаю номер в отеле на ночь. Предмет подойдёт любой достаточно тяжелый, а время выбираю около полуночи, когда люди на улицах еще есть, но толпы нет даже в центре. Ведь я не убийца... просто я хочу стать на миг хозяином жизни и смерти. Впрочем, хозяином - громко сказано. Скорее игроком, бросающим кости и не знающим, как они лягут.
Полуночным стрелком.
При моей осторожности эти игры довольно безопасны. Почти каждый раз я слышал крики снизу сразу за звуком удара, но меня ни разу не заметили и не вычислили.
Впрочем, я ни в кого и не попадал.
Полицию вызвали только один раз, и, поскольку пострадавших физически не было, та вскоре уехала .
Мои стрелы вонзались в землю.
Моральный урод, скажете вы. Пафосный моральный урод, добавил бы я. Впрочем, человеку, читающему Лонгфелло, можно простить некоторую пафосность, а по жизни я неплохой парень.
Я стоял у входа в гостиницу. Сверху хлопнуло окно, и я поспешил войти внутрь. Нет - нет, виной тому, конечно, промозглый осенний ветер. Снимать номер на ночь в одиночку - выглядит странно, и я в таких случаях снимаю еще и проститутку. Каламбур.
Девушку звали Анна. Уже в номере я увидел, что она красива - редкость для представительниц этой профессии. В общем, довольно неожиданно я совместил приятное с приятным.
После я закурил и открыл окно. Анна вышла в ванную комнату. Этого момента я и ждал... но не воспользовался им.
Я думал об этой девушке. Что-то в ней было... в линии её рта, который только что я использовал... капризно опущенные уголки губ, в сочетании со строго очерченным подбородком. Этой девушке могли бы посвящать стихи.
Когда Анна вернулась, я, сидя на подоконнике, начал с чувством декламировать:
- Я пускаю стрелу на воздух, она падает на землю, не знаю куда... - девушка с секундным удивлением смотрит на меня, но вот во взгляде снова профессиональное равнодушие. С досадой я понимаю, что она привыкла к подобным закидонам от клиентов.
Как такая девушка могла стать шлюхой? Что не так с этим миром? За окном шумит равнодушный город. Восьмой этаж. Напротив окна огромная реклама туристического агентства - на фотографии храм восточного стиля посреди хвойного леса. От мастерски сделанной фотографии веет покоем. Покой, подретушированный фотошопом. На секунду эта картинка отвлекает меня от задуманного. "Оказаться бы сейчас там" - с тупой тоской думаю я. Внезапно подсветка мигает - проблемы с проводкой, возвращая меня в реальность. Выбрав момент, когда Анна повернулась спиной, я сталкиваю вниз массивную вазу.
Ваза стояла там, на подоконнике, с самого начала, как ружье висит на стене в спектакле.
Но я и не предполагал делать это, когда в комнате девушка - чистейшей воды импровизация. Моё движение быстрое, размашистое... и неуклюжее. Я потерял чувство равновесия, сдавленно охнул и сорвался вниз.
В тот момент, когда моё тело уже перевалилось за подоконник, я успел зацепиться за его край, ржавчина забилась под ногти. Пальцы могли соскользнуть в любой момент. Проклиная себя за нелепейшую глупость, медленно, очень медленно я пытаюсь подтянуться. Мне это удаётся, и я вижу Анну - с округлившимися глазами она стоит в центре комнаты.
- Дай мне руку, - выдыхаю я, и девушка бросается к окну.
***
- Ну ты даешь, - сказала Анна на прощанье. Внизу после падения вазы слышен шум, и девушка поспешила ретироваться - встреча с полицией ей была совсем ни к чему. Как, впрочем, и мне. Забыв о собственных правилах, я выглянул в окно, швейцар и несколько прохожих стояли и показывали пальцем на тротуар. Внезапно сразу двое задрали голову, и я отпрянул назад.
Последовали неприятные минуты ожидания, что в дверь номера постучатся. С другой стороны, было время перевести дух и подумать.
Похоже, пронесло. Всё! Пора завязывать с этим сумасшествием. Я едва не погиб.
Подсветка на рекламе c экзотическим храмом по-прежнему мигала, и я подмигнул в ответ. Никогда не поздно изменить свою жизнь.
Уже на следующий день я сидел в туристическом агентстве, благо с финансами проблем не было. Симпатичная девушка-консультант, блондинка в синем, под цвет глаз, костюме, рассказывала мне о месте, изображенном на их рекламном плакате.
- Это Республика Палау, бывшее королевство Палаван. Изумительной красоты остров, - из дальнейшего описания следовало что этот остров настоящая Мекка дайверов и серферов, истинная родина рэгги и капоэйры - и, по всей вероятности, слонов. Что мужчины там отважны, женщины прекрасны, а цены в отелях весьма умеренны. Краем уха слушая щебетание девушки, я вдруг подумал: а может, Лонгфелло и правда имел в виду путешествие в далёкие страны?
Вскоре я сидел самолете, за бортом было минус пятьдесят, и вся в синем стюардесса, как принцесса, снова блондинка, наливала мне горячий кофе. Когда летели над океаном, мой желудок потревожили воздушные ямы, а по прилёту мне стало совсем нехорошо. Смена климата и часового пояса не прошла бесследно. Сложно наслаждаться красотами, когда тебя тянет блевать.
Впрочем, через пару часов я оклемался, а островные пейзажи действительно впечатляли. И местные девушки оказались весьма привлекательны, но меня тянуло туда, к храму с рекламного плаката. Мне казалось, будто там я обрету душевный покой.
Странная мысль.
Вулканические вершины в центре острова терялись в облаках. Горы террасами спускались к океану. На одной из верхних террас, где царила приятная прохлада, стоял тот храм.
Между причудливо искривлёнными соснами журчал ручеек. У кромки воды сидела бабочка, чуть покачивая крыльями. Я присел рядом, глядя на храм, до входа в который оставалось метров двести. Туда направлялась процессия в традиционных нарядных одеяниях.
- Это свадьба или похороны? - спросил я по-английски пробегавшего мимо паренька. Тот засмеялся и, не ответив, убежал.
Судя по оживленности, больше походило на свадьбу, хотя кто поймёт этих экзотов.
Процессия скрылась за дверьми, я же не был уверен, что последую за ними.
Не знаю, как дайверы и серферы, а я достиг своей Мекки. Был ли я счастлив в этот момент? Не знаю, но сердце томилось благодарной тоской.
Из храма вышла девушка.
- Анна? - с изумлением воскликнул я.
- Ты?! - воскликнула она, замерев на ступеньках.
Мы неуверенно двинулись навстречу друг другу... и девушка, всхлипнув, бросилась в мои объятья.
- Знаешь, тогда я увидела рекламу с этим храмом, что-то в ней меня зацепило. Я решила бросить всё, начать новую жизнь! А для начала побывать здесь. Ты будешь смеяться надо мной, но я правда хочу начать всё с чистого листа, - торопливо говорила девушка.
- Смеяться?! Глупышка! Ты спасла мне жизнь, а я даже толком не поблагодарил тебя! - воскликнул я. Девушка робко улыбнулась, и я прикоснулся к её губам нежным поцелуем.
- Смотри, какая бабочка, - шепнула она спустя пару минут, - спорим, она сядет ко мне на ладонь?
- Не хочу тебя отпускать, - шепнул я ей на ушко, - это лучший миг в моей жизни, не хочу спугнуть его.
- Я всё сделаю сама, - ответила она, нежно улыбнувшись. Анна протянула руку к бабочке.
И рука стала удлиняться - на метр, на два... как диковинная белая змея.
Мне нехорошо.
- Аня, твоя рука... - с трудом выдавил я, трясясь в ознобе.
- Ну вот, я снова всё испортила, - всхлипнула девушка, выскальзывая из моих объятий, и шагнула к бабочке.
Со спины на меня в упор смотрели глаза с азиатским разрезом, как у местных девушек..
- Что-то не так, - заныл я, содрогаясь от ужаса и отвращения.
Глаза недоумевающе моргнули.
- Я всё исправлю... всё было так хорошо... я лишь хотела, как лучше... - жалобно бормотала Анна.
Небо над нами стало багрово-красным.
- Что-то не так! - уже заорал я, и багряные небеса обрушились на меня.
***
Девушка зябко дрожит, отсветы от проблескового маячка ложатся на лицо. В тонких пальцах одноразовый стаканчик с горячим кофе. Накрапывает мелкий дождик, и девушка прикрывает свой кофе ладошкой. Перед ней на тротуаре два тела, молодой женщины, блондинки в синем костюме, безнадежно мертвой, и мужчины. Мужчина всё еще хрипит, пуская розовые пузыри, девушка со страхом и неприязнью смотрит на него.
Двое полицейских стоят рядом.
- Её зовут Анна. Проститутка, пасётся у гостиницы. Она говорит, парень выпал из окна номера на восьмом этаже, когда она была там. И свалился на голову этой дамочке. Женщина умерла мгновенно, он чудом еще жив. Мягкая посадка можно сказать. Впрочем, до больницы не дотянет - все кости переломаны, - усталым голосом докладывает один из полицейских.
Бульканье кровавых пузырей во рту умирающего складывается в слова.
- Что он бормочет? - спрашивает полицейский. Второй склоняется над телом.
- Он сказал "что-то не так", - говорит сержант, и оба невольно усмехаются, оценив нелепость этой фразы.
- Всё, затих, - мужчины медленно идут от тела к машине, под ботинками хрустит стеклянная крошка от разбившейся вазы.