Аннотация: В небольшом провинциальном городе, где раньше никогда не было серьёзных преступлений, началась череда загадочных убийств...
Тревожное ощущение, что сегодня случится что-то ужасное ― не отпускало, и сколько бы я не пытался себя убедить, что всё в порядке, интуиция-сволочь, криво ухмыляясь, нашёптывала:
― Размечтался, придурок! Что-то давненько тебя не били головой о стену и не возили мордой по столу... Зажрался, паршивый сыщик, пора, наконец, встряхнуться, Саня...
И, словно подтверждая это мерзкое предчувствие, с утра всё валилось из рук ― начиная с зубной щётки, нырнувшей в так и не замазанную и растущую с каждым днём щель за раковиной, и снова навестившего, но благополучно улизнувшего от меня живучего соседского таракана, за которым я охотился почти месяц. И заканчивая опрокинутой чашкой отвратительного растворимого кофе, оставившего свой впечатляющий след на только что с таким трудом отглаженной рубашке...
Но я не сдавался, упорно твердя себе, что это вовсе не моя сверхчувствительная интуиция вопит о грядущей беде, а просто руки-крюки дрожат после вчерашнего бурного возлияния с сослуживцами в захудалом кафе с незатейливым названием "Мечта".
― Точно, мечта непьющего идиота... Если бы ещё два месяца назад мне сказали, что я буду покорно пить дрянь местного розлива, крича жизнерадостное "ура!" каждому тосту в честь дня рождения начальника и делая счастливое выражение лица, с трудом сдерживать настырное желание желудка освободиться от этой креплёной гадости ― без сожаления плюнул в морду безумного фантазёра... А теперь во рту так сухо, что и плеваться нечем. Но иначе нельзя ― я новичок, и мне позарез нужно "влиться" в новый трудовой коллектив, раз уж...
Да, раз уж занесло в эту провинциальную глушь, где до последнего времени самым страшным преступлением было похищение престарелой козы у одинокой бабули в пригороде. Оказавшись здесь, я было размечтался о спокойной жизни, рыбалке и грибной охоте осенью, прогулках по тихой уютной набережной в компании какой-нибудь симпатичной простодушной девчонки. И чтобы никаких... впрочем, об этом лучше молчать, а то снова сорвусь.
И вот что я получил от судьбы в насмешку ― вместо очередной разборки соседского мордобоя или ссоры нетрезвой семейной парочки, где крепость любви проверялась размерами кулаков сердитого супруга или ударной силой сковородки жаждущей возмездия жены, на худой конец ― драки озверевших от скуки подростков, на маленький криминальный отдел свалилось целых два трупа...
Убийство... Страшное слово для нашего захолустья, да ещё, похоже, серия, к которой и подступиться-то страшно. Как только я услышал о том, что в парке нашли тело юной девушки, прикрытое цветным платком, на котором из одежды были только белые кружевные носки, сердце дёрнулось, казалось, беспричинной болью, а моя супер-интуиция взвыла:
― Ну вот, дождались...
В отделе начался переполох, из области прислали команду крутых спецов, которой мы помогали, чем могли, а точнее ― старались не мешать. Но прошло три дня ― результатов так и не было. Версии выдвигались самые разные, одна фантастичнее другой, проверили всех знакомых и друзей бедняжки, прошерстили гастролёров и местные криминальные "таланты", но было очевидно, что раскрыть этот потенциальный "висяк" будет совсем непросто.
Что ни говори, дело оказалось странное ― на теле не было ни повреждений, ни следов насилия, лицо пострадавшей выглядело удивительно спокойным и безмятежным, и со стороны казалось, что девушка просто мирно спала, только этому сну никогда не суждено было закончиться... Криминалист, пожилой сердитый мужчина, озабоченно хмурился ― всё указывало на отравление, но что за яд отнял юную хрупкую жизнь, определить пока не удавалось.
Взбудораженный город обсуждал только эту новость, дополняя ужасное происшествие собственными версиями, из которых самой сумасшедшей была история про инопланетного монстра, по своей прихоти убивающего прекрасных земных женщин. Капитан Петрушкин, день рождения которого мы так бурно вчера отмечали, разрешивший теперь называть себя просто Семёныч, смеялся над этими выдумками вместе с Денисом-геймером и, по совместительству, моим непосредственным начальником.
И только у вашего покорного слуги "плод народного творчества" вызывал изжогу и колики в животе совсем по другой причине ― я считал этот вариант ничуть не хуже любого другого. Правда, делиться подобной неординарной мыслью с коллегами не спешил ― они и так не воспринимали новичка всерьёз, постоянно посмеиваясь, а мне, естественно, не хотелось давать им ещё один повод для издёвок.
А когда через три дня после страшной находки на берегу реки местный пьянчужка во время очередного сбора стеклотары обнаружил ещё одну юную особу в точно таком же виде, всеобщее возбуждение горожан сменилось паникой и страхом. Что неудивительно ― каково жить, постоянно оглядываясь, когда в голове бьётся лишь одна мысль ― а не поджидает ли тебя за углом или в кабине лифта ненормальный маньяк?
Областные спецы ещё усерднее принялись за работу, а криминалист только пожал плечами ― ни следов, ни улик... В крови жертвы снова обнаружилось то же непонятное вещество и, как и в первом случае, гель на шее бедняжки ― прозрачная вязкая дрянь органического происхождения. Я тогда на совещании ляпнул, что, возможно, это убийца лизнул девчонку...
Ох, что тут началось ― Семёныч посмотрел на меня как на идиота, позорящего отдел, Денис выразительно покрутил пальцем у виска, а руководитель приезжих интеллектуалов закатил глаза и кивнул надутому эксперту, вот уже десять минут с остервенением протиравшему очки ― мол, объясни зелёному юнцу, где его место...
Однако пожилой уважаемый член команды, водрузив старомодные, круглые как пуговицы окуляры на длинный нос, произнёс совсем не то, что все ожидали услышать:
― У меня тоже была такая мысль, но ДНК в этой слизи не обнаружено, во всяком случае, человеческой... ― от этих слов моё сердце звонко поцеловало пятки и заколотилось с бешеной скоростью, не предвещавшей ему ничего хорошего.
И пока я бледнел, пытаясь призвать к порядку бессовестно дрожащие колени, этот большой знаток человеческих тел сверлил меня взглядом, словно подозревал во всех смертных грехах разом. Пришлось сделать невинные глаза незаслуженно обиженного ребёнка, что, впрочем, его не смутило:
― Должен признаться ― за все сорок лет службы я ни разу не встречал ничего подобного. Такое ощущение, что кто-то с нами забавляется, а мы не знаем правил чужой игры... ― криминалист замолчал, тоскливо уставившись на доску с нарисованной схемой расследования.
От его слов у меня скрутило желудок, и ненормальная интуиция довольно фыркнула в ухо:
― Вот видишь, сыщик, и этот старик тоже определённо чувствует беду... Ты влип, как теперь будешь выкручиваться?
От резкого голоса начальника следственной группы у меня вспотела спина:
― Хватит нести чушь, Иван Петрович, нам сейчас не до ваших фантазий. Если до сих пор не смогли установить тип яда, значит, надо возвращаться в лабораторию и на этот раз как следует постараться. А не можете справиться сами, запросим помощь из центра, ― в этом ледяном голосе звучала неприкрытая угроза, и на мгновение стало жаль поникшего старикана, которому, судя по всему, не позволят спокойно уйти на пенсию...
После совещания эксперт неожиданно остановил меня, чуть не задушив ядрёным запахом дешёвых сигарет. Он положил тяжёлую ладонь на плечо так, что я почувствовал холод его кожи даже через толстый свитер из ангоры:
― Эй, новичок, ты ведь что-то знаешь о происходящем здесь кошмаре. Меня не проведёшь ― лучше сам всё расскажи...― шёпот был до неприличия горяч, словно он назначал мне свидание, и это чертовски бесило. Небрежно сбросив его руку, процедил с показным равнодушием:
― Что за бред? Ничего я не знаю, просто высказал предположение, не больше. Это Ваша работа ― разбираться... ― и быстро пошёл за Денисом в пресловутую "Мечту" ― служба службой, а день рождения капитана никто не отменял. Страх подстёгивал и без того натянутые нервы, может, поэтому я вчера и напился как сапожник...
Всю ночь в душной комнате мне снились кошмары, в которых невероятно огромный слизень с человеческой головой ломал щупальцами тощее тело криминалиста, слюнявя его лиловым пупырчатым языком. Это было отвратительно до тошноты и вполне объясняло, почему с утра у меня всё валилось из рук, а на душе скребли эти... как их, в общем, большие и когтистые.
По дороге на службу я с тоской ловил себя на мысли, что, как ленивый школьник, делаю всё, чтобы оттянуть неизбежное, как будто несколько лишних минут могли в корне изменить ситуацию. Застыв перед дверью отдела, зачем-то слушал, как Денис остервенело долбил по клавиатуре, постанывая и периодически срываясь на крик:
― Давай, не тормози, мочи их, ну что ты там копаешься... Бей, уйдёт же... вот ведь у кого-то руки растут из не из того места, что за... Бей магов, бей кому сказал! ― орал он напарнику в наушник и, уже не сдерживаясь, почти выплюнул, со всей дури ударяя кулаком по ни в чём неповинному столу, ― опять из-за тебя продули, скотина неумелая...
Постояв несколько мгновений, успокаиваясь и прижимая к холодной крашеной стене горящие ладони, толкнул дверь и, наконец, вошёл, изобразив подходящую к случаю дружелюбную гримасу:
― Привет, Денис... Что-то ты сегодня рано, или жена прогнала после вчерашнего?
Он расстроенно фыркнул:
― Заткнись, юморист, мне не до шуток...
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвался перепуганный дежурный, его пунцовая физиономия с выпученными глазами не сулила нам приятных новостей.
Всё ещё не пришедший в себя после проигрыша Денис рявкнул:
― Ну что на этот раз стряслось, Колесников, неужели пацаны опять угнали служебную машину?
Тот растерянно развёл пухлыми как у младенца руками, трагично шмыгнув носом:
― Хуже. Ещё один труп, прямо в сквере напротив ― словно издевается над нами, тварь...
И без того взвинченный Денис, подскочив, почему-то схватил меня за грудки, словно это именно я был виноват в том, что мертвецы множились с угрожающей скоростью:
―Ты понимаешь, Санька, что происходит? Ни-чер-та не понимаешь... Это значит ― "гудбай" выходные и никаких отгулов, а у меня были такие планы...
Колесников понимающе заржал, и его двойной подбородок радостно заколыхался в такт вздрагивающему безразмерному пузу, что тут же напомнило мне недавний ночной кошмар. Вырвавшись из рук озверевшего начальства и еле сдерживая подступавшую к горлу тошноту, я отвернулся к столу, изображая вдруг напавшее на меня желание навести образцовый порядок.
― Это ты про новую буфетчицу, что ли? ― успел квакнуть дежурный, прежде чем захлопнуть за собой дверь, в которую уже летел пущенный Денисом, лелеемый им кубок за победу в районных соревнованиях по стрельбе.
― Вот ведь отъевшийся боров, ― бурчал быстро остывавший "стрелок", подбирая с пола разлетевшийся на части приз, когда телефонный звонок разъярённого Семёныча доходчиво поторопил нас на место преступления.
Мы стояли, понурившись, глядя, как шустро работают наши уважаемые областные коллеги у тела совсем юной девочки. Её светлые волосы не были распущены по плечам, как у остальных жертв, а убраны в замысловатый витой пучок на затылке и скреплены длинной шпилькой. Настырная интуиция тут же постучала в висок:
― Тук-тук, сыщик! Просыпайся, напряги-ка свои заплывшие мозги! Ну же, лентяй, не делай вид, что тебе незнакомы и почерк, и манера убийства. Вспомни, где и когда уже видел похожее ― молоденькие светловолосые женщины, красивые тела, тонкие шейки, облизанные мерзким языком, и белая ткань на стройных ножках...
Я и так уже был на грани, поэтому сорвался и, забыв, где нахожусь, выпалил вслух:
― Заткнись, сволочь! Без тебя тошно...
Все как по команде обернулись в мою сторону, а руководитель расследования, одетый с иголочки, только что о чём-то красиво рассуждавший педант, замолчал, окатив возмутителя спокойствия таким уничтожающим взглядом, что немедленно захотелось совершить путешествие к центру Земли или хотя бы в Антарктиду. Краснея, как последний идиот, я бормотал под одобрительные смешки нашей группы:
― Простите, это я не Вам, случайно вырвалось ― стресс...
К счастью, всё обошлось презрительным кивком "элиты" и красноречивым неприличным жестом Семёныча в мой адрес. Я почти расслабился, когда почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд ― прищуренные глаза эксперта, похоже, пытались просверлить в неподдающемся новичке большую дыру. У меня задёргалось веко:
― И что привязался, придурок? ― руки снова загорелись жаром, захотелось немедленно слегка придушить его тощую шею, а когда он подал свой скрипучий голос ― и вовсе свернуть её на бок:
― Молодой человек, младший лейтенант Иванов, кажется? Вижу, Вы хотите нам что-то рассказать. Прошу, всем очень интересно...
Странно, но именно в этот момент я вдруг вспомнил, как когда-то мой Учитель помогал вспыльчивому ученику взять себя в руки:
― Представь, что входишь в светлое прохладное облако, отдавая ему свой гнев и остужая голову. Вот так... Теперь ты спокоен и можешь рассуждать здраво...
Зажмурившись на мгновение, я выровнял дыхание, позволив белой пелене очистить разум, и только потом заговорил, удивляясь уверенности и силе собственного голоса:
― Думаю, мы имеем дело с необычным... э... человеком, скорее всего, он художник с психическими проблемами...
― Да что Вы говорите, неужели ― художник? ― губы криминалиста растянулись в неприятной ухмылке, но я проигнорировал этот выпад, сосредоточившись на рассуждении:
― Этот тип помешан на совершенстве, девушки для него всего лишь модели для образов, которые он создаёт. "Художник" считает, что не причиняет им вреда, ведь для него они просто спят. Вспомните, как меняются позы ― первая жертва просто "отдыхает", повернув голову на бок, руки и ноги вытянуты, волосы небрежно падают на плечи. У второй ― всё иначе: поза изящнее, каждая прядь тщательно причёсана, рука под головой, губы ― слегка улыбаются. Она ― сама безмятежность...
Я вышел вперёд и, присев на корточки рядом с прикрытым простынёй телом, осторожно открыл лицо бедняжки:
― А в этот раз, похоже, он завершил свою работу: "модель" не просто спит, положение рук и ног здесь строго выверено, каждый пальчик лежит так, чтобы подчёркивать красоту и хрупкость этого почти ребёнка. Посмотрите ― ногти на руках покрыты бесцветным лаком, нежная помада на губах, довершающий штрих ― шпилька в сложной причёске. Она ставит финальную точку в образе...
Я встал, последние слова дались мне с трудом, ещё бы ― непросто было с умным видом нести весь этот бред, опираясь лишь на бульварное детективное чтиво:
― Если я прав, монстр закончил свою работу, и новых жертв не будет, во всяком случае, пока...
Руководитель устало провёл рукой по кислому лицу, словно стряхивая невидимую паутину:
― Здорово, Иванов, оказывается, ты умеешь думать. Но как это поможет в поиске убийцы? Мы проверили все ближайшие психиатрические лечебницы, да и дальние тоже ― никто оттуда не убегал, и просто так никого не выпускали.
Я пожал плечами:
― Не знаю, Вам виднее... Некоторые сумасшедшие живут среди нас, надо только повнимательнее к ним приглядеться.
И тут он вдруг улыбнулся ― мелкие лучики морщинок засияли у глаз, а мне почему-то стало неловко, словно я опять облажался:
― А вот это уже твоя работа, новичок ― присматривайся и ищи... Что, впрочем, будет непросто ― вокруг слишком много ненормальных...
Все дружно засмеялись, только Семёныч с Денисом нахмурились, ведь это и их областной умник только что прилюдно щёлкнул по носу.
Краснея, чуть было не выпалил ему в ответ:
― Ошибаетесь, господин полковник, я-то его уже нашёл... ― но вовремя благоразумно прикусил язык.
Мы возвращались в отдел в мрачном настроении, и Семёныч отечески хлопнул меня по спине:
― Ты всё правильно сказал, Саня, утёр нос этим выскочкам, чтоб не думали, будто мы лаптем щи хлебаем. Не только они работают ― строят из себя не пойми что, а результата всё нет...
Денис почесал в затылке, посмотрев на меня так, словно перед ним стояла Большая Энциклопедия:
― Одного не понимаю ― почему этот урод одевал на девчонок носки?
― Кто же его разберёт, он же псих, да, Саня? ― пришёл на выручку шеф. Я угрюмо кивнул, промолчав о том, что догадываюсь и об этом, но не могу сказать... Проклятая интуиция и на этот раз не ошиблась ― большие, можно сказать, гигантские проблемы нашли меня и здесь.
― Вот что, ребята, пойдём-ка перекусим, пока ещё до смерти не убегались по городу в поисках сумасшедшего маньяка, нельзя решать серьёзные вопросы на голодный желудок.
Предложение шефа было встречено нами с большим энтузиазмом. Я махнул рукой вслед удаляющимся сослуживцам:
― Идите, идите, сейчас догоню, надо позвонить одному знакомому.
Убедившись, что никого нет поблизости, прислонился к дереву, набрав первый попавшийся номер. Вынул из кармана прозрачную чешуйку размером не больше ногтя и, приложив её к мобильному, моргнул, активизируя прозрачное веко.
Поиск нужного субъекта занял не больше трёх секунд. В трубке негромко щёлкнуло ― от волнения перед глазами пробежали радужные волны. Но я заставил успокоиться не в меру расшалившееся второе сердце, и как только сигнал стабилизировался, прислушался к тяжёлому сопению на той стороне:
― Замри, жирная сволочь, и не смей отключаться, ― теперь мой голос упал на две октавы, почти рыча в трубку, ― похоже, поговорка, что порой мечты сбываются ― не для меня. Я так наделся, что ты, мерзкий слизняк, сдох во время взрыва на крейсере... Но удача опять не смотрит в сторону Ша, а жаль.
Ответный хриплый кашель, видимо, означавший смех, вызвал у меня приступ ярости, и незаметные в обычное время перепонки между пальцами расправились, набухая кровью. Но я сдержался, приведя себя в порядок ― ради себя и всех тех, кто погиб по вине этого монстра, включая невинных земных девочек.
― Я не буду прикрывать твои грешки, и не надейся. Ты стал очень небрежен, оставляешь следы, старик, ― мой взгляд упал на прозрачную чешуйку, рассмотреть которую в траве могут лишь глаза опытного сыщика из племени Ша, ― пришло время остановить твои жестокие игры...
И снова ответом стали издевательские хрипы монстра, от которых давление в чувствительных нервных каналах возрастало, в любую секунду грозя навсегда испортить мой прекрасный человеческий облик. А это было недопустимо. На ум пришла фраза, услышанная в недавно просмотренном фильме:
― Я с тобой ещё не закончил, так что ― до скорой встречи, урод... ― и это, кажется, обескуражило негодяя, во всяком случае, его бесстыжее хрюканье прекратилось.
Удовлетворённо хмыкнув, убрал чешуйку в карман и пошёл навстречу Денису, невдалеке выразительно изображавшему пантомиму ― поторопись, придурок, сколько можно тебя ждать...
Я улыбался ― мне нравились эти забавные кривляния, как, в общем, и сами люди. На душе стало легче, и я подумал, что в одном Семёныч определённо прав ― стоит подкрепиться, нельзя решать настолько серьёзные вопросы на голодный желудок...