Стояла отвратительно грязная промозглая погода, которую Москва постоянно преподносит к буржуйскому Рождеству...
Только что в узкий коридорчик американского посольства выдавилась как паста из тюбика очередная порция насквозь отсыревших граждан.
Внутри помещения за пропускным барьером в стеклянной капсуле восседал огромный американец, словно заспиртованный Рембо. Под его немигающим взором посетители молча выстроились в затылок друг другу.
Шустрый чернявый коротышка явно азиатского происхождения деловито приступил к "санобработке".
Взъерошенная тётка в куцем "дутыше" и штанах, заправленных в замызганные сапоги пришла не одна, а с "группой поддержки". Долговязая блондинка в длинном пальто "а ля шинель Дзержинского" с пришпандоренным накидоном из рыжей норки "а ля Бурда Моден" - её дочь. Крупная румяная девица в потёртой шубке и вязаной шапочке с большим детским помпоном - её племянница, артистка Сыктывкарского театра.
Тётка уставилась на Рембо как кролик на удава и потому досталась клерку что называется врасплох. И вот "Узкоглазый" уже шарит по дну её сумочки, да так ловко жонглирует, что всякие мелочи, вылетая, попадают обратно. Наконец он перестаёт терзать сумочку и...
- ШТАТУБИЖИЦА? (интонация "снизу вверх" с ударением на последний слог)
- Вы говорите по русски?
- ЙАПАРАШКИ? (кривая улыбка)
Тётка принимает ответ за вопрос:
- Да-да... Ту - по рашки? (тоже ласково улыбается)
Клерк застывает с несколько кисловатой улыбкой:
- ЙА-ПА-РАШ-КИ? (прежняя интонация)
"Бурдамоден" дёргает её за рукав. Тётка отмахивается...
- Да погоди ты... Может, он глухой. (Клерку:)
- Да!! По Рашки!! Я! Говорю! По рашки!!! (тычет пальцем) А вы?
Косоглазый слегка подпрыгивает, смахнув с лица китайскую улыбочку. Минут пять они буквально препираются "йапарашками". Очередь напрягается. Слушает, затаив дыхание.
Тётка: (уже не надеется на взаимопонимание):
- Эй ты... Ай! Эм! Парашки... А ты говори инглиш... (решительно дочери) Чёрт с ним! Нифига не петрит по-нашему... Переводи!
Клерк неприветливо цедит сквозь зубы:
- ШТА-ТУ-БИ-ЖИ-ЦА-А-А?? (в конце почти визжит)
Тётка испуганно шепчет дочери: "Переведи..."
Дочка долго молчит и хлопает ресницами. Тётка готова провалиться сквозь землю от стыда. Шипит на дочку: "Уж два года как инглиш учишь, двоешница!"
Племянница из Сыктывкара с детской непосредственностью - рот до ушей, радостно дрыгает помпоном, оглядываясь по сторонам - постанывает от восторга: "А-а-а!... О-о-о!!!"
"Бурдамоден", оправившись от паралича, жалобно лепечет: " Мам, он спрашивает - тебе нужен статус беженца?"
Тётка частит, не давая никому вставить хоть слово:
- Канада.... Флорида.... виза... родственники.... Америка... Им без меня там плохо! (последнее - на едином дыхании).
- КОЙШРОУК? (в голосе высокая степень недовольства, окончание "ОУК" звучит как угроза)
- Дочка, переведи!
Кто-то из очереди не выдерживает: "Она что, иностранка?"
- Две недели... Больше не надо, скажи ему... потому что....
Клерк прерывает тётку на полуслове и тычет пальцем куда-то в сторону:
- ТШЮДА!... ДЖЯВТЫ!... ВЧЬЮ ТЫ ВАРЬ!!!
Затем он с криком "Банзай!" в глазах хватает тётку в объятия и рулит её телом сквозь барьер навстречу заспиртованному Рембо.
Рембо, узрев потасовку, оживает и разворачивается в полный рост, хватаясь за кобуру. Тётка отчаянно цепляется за всё подряд ногами и руками, пытаясь прорваться к "своим". Китаец пыхтит, но отрывает её от барьера. Рембо - уже навытяжку под американским флагом - растопыривает ручища для приёма тела. Косоглазый ловко рулит мимо. Сделав пару виражей, тёткино тело попадает в параллельную дверь и вылетает на Родину. Глотнув воздуха свободы, тётка бросается на огромные стёкла Посольства, сквозь которые видны спины девушек и улыбающийся им "китаец" (от знакомого тёткиного видения его тут же перекашивает). Тётка барабанит и выкрикивает всякие слова, в том числе и нехорошие...
Отечественная будка реагирует немедленно.
Из её недр раздаётся: "Эй, ты! Выражай свой протест как все нормальные люди - с плакатом на шее". Затем будка тоже куда-то отправляет тётку на могучем русском языке.
Наконец появляются девицы.
- Мамка! Ты чо-о-оооо? С тобой не договоришься ни на одном языке мира.
Артистка посылает клерку через стекло воздушный поцелуй и широко улыбаясь, заявляет хорошо поставленным голосом: "Английская речь лишена музыки!"
- Точно! Лишена, - прозревает тётка.
- Чего лишена?! Мам! Да он говорил ПО-РУССКИ... Переведи ей - с русского на русский...
- Джяв ты! Ты тварь? ...Так он, гад косоглазый, меня склонял... (от вновь нахлынувшей обиды у неё дрожит подбородок)
- ЗАВТРА, мамочка... Завтра ты зайдёшь в ТУ ДВЕРЬ (показывает на неприметную дверь в боковой стене здания). А сегодня мы были не там, где тебе надо. Эти все стоят за статусом беженца... А мы тут как эти... тупорашки, блин!
- Сваливать надо отсюда! Сваливать! Туда, где оскорблённому есть чувству уголок... Америка, карету!!! - продекламировала артистка и заржала как лошадь.
Серая очередь вздрогнула и испуганно шарахнулась к пограничной Будке.
На другой день тётка пошла, куда надо, но вместо визы Америка вмазала ей в паспорт малюсенький штампик, похожий на кирпич, что означает ВЪЕЗД В ШТАТЫ ЗАПРЕЩЁН.