Город, где я родился, вырос, и скорее всего умру, называется Пуп. Не знаю, как выглядят другие города, если они вообще есть на свете - но хочется верить, что это так. Не потому, что мой город так уж плох - добро и зло переплетено в нем, как им полагается сплетаться повсюду... Впрочем... повсюду ли? Да и существует ли вообще это "повсюду"? Или мир ограничен пределами нашего города?
Еще вопрос. Риторический. Что в данном случае означает слово "предел"? Ведь пределов как таковых Пуп не имеет. Центр есть, а вот границы... Если вы будете двигаться по нему в любом направлении, в конце концов все равно попадете на старое место. Почему это происходит, науке не известно, однако с фактами не поспоришь. Это так - и все.
Подавляющее большинство пуповчан такое положение дел вполне устраивает. Даже не то, чтобы устраивает, а просто они принимают все как данность, с которой им даже не приходит в голову бороться. В конечном счете они, конечно, правы - ибо какая польза пробивать стену головой? А вот меня замкнутость нашего мира порой доводит до исступления. Я с детства чувствовал в себе эту странность. Она мешала мне жить, лишая внутреннего покоя и заставляя блуждать по городу в глупой надежде найти выход во внешний мир. На это пустое занятие я убил уйму времени, которым можно было распорядиться значительно лучше - ведь у меня до сих пор нет ни семьи, ни приличной работы...
Зато мой брат Эд имеет все пуповичные блага за нас двоих. Жена его Илка - тёлочка на зависть всем, а деньги изливаются на него водопадами. Однажды я попросил Эда вложить капитал в мое дело и профинансировать поиск аномальных зон, но тут он проявил непробиваемое упрямство. И, наверное, был прав - ведь выход вовне, найдись он на самом деле, мог бы полностью разрушить столь милый его сердцу антураж.
Думаю, я знаю город много лучше других его обитателей, включая крыс и бездомных собак. Отдаленные переулки и темные подворотни давно стали частью моей неприкаянной жизни. И все же Пуп чуть ли не каждую неделю подбрасывает мне новые неожиданности, меняя свой облик, словно помешанная на моде красавица. На месте плавательного бассейна вдруг вырастает химера небоскреба, а там, где всего три дня назад тянулась кирпичная стена пивзавода, появляется парк со множеством живописных гротов. Впрочем, парк то исчезает, то возникает вновь, внося в мою жизнь приятное разнообразие.
- Эй, Крис!
Пухлая рука Илки касается моего локтя. Она, похоже, владеет тайной этого парка - стоит мне в нем оказаться, как я неизменно на нее натыкаюсь. Хотя этот феномен можно объяснить и более прозаически: невестка вполне могла нанять агента, чтобы следить за мной. По крайней мере, я не раз замечал какого-то сомнительного типа у себя на "хвосте".
Судьба одарила моего брата своими щедротами не просто так, а взамен на женскую любовь, которая по ее непонятной прихоти целиком досталась мне. Любовь ниспослана мне в таком избытке, что временами я боюсь в ней утонуть. Самые строгие дамы при встрече со мной способны полностью потерять управление. А Илка строгостью никогда не отличалась.
Алчущих оказаться ВНЕ Пупа не так уж мало. Их фантазия породила множество идей, касающихся выхода во внешний мир. Многие полагают, что он лежит в области паранормального и открывается лишь сторонникам строгой аскезы. Если это так, то мне туда путь заказан - вряд ли женское внимание покинет меня в обозримом будущем. Поэтому я принадлежу к примитивистам, представляющим выход в виде обычного коридора или даже двери, находящейся в какой-нибудь из аномальных зон нашего города. Парк - одно из таких мест, однако невестка не оставляет мне ни малейшей надежды его исследовать.
Обычно Илка молча идет рядом, пока мы не достигаем одного из отдаленных гротов. Тогда она с невинным видом жалуется на усталость и предлагает зайти внутрь отдохнуть. Какое-то время мы в самом деле сидим и наслаждаемся тишиной.
- Послушай, Крис... - наконец не выдерживает Илка. - Ну, и терпение у тебя! - Ее трепещущие пальцы нащупывают пуговицы на моей рубашке. Огромные глаза блестят, воспаленные желанием губы касаются моей груди. И я лениво отдаю свое тело во власть ее необузданной страсти...
Илка не права, приписывая мне сверхчеловеческие качества - терпение тут ни при чем. Это не терпение, а обыкновенный инстинкт самосохранения, ибо спрос у женщин на мою сексуальную энергию непомерно велик. Да и наставлять Эду рога мне не очень-то хочется. Но у Илки мозгов не многим больше, чем у бродячей кошки. Она тупо следует животным инстинктам, поэтому противостоять ей не имеет ни малейшего смысла. Наблюдая, насколько просто она берет любые барьеры, легко прийти к выводу об огромном преимуществе глупости над рассудком.
Как ни странно, но именно благодаря Илке я оказался на пороге внешнего мира. Это случилось во время нашей последней встречи, и я помню ее до малейших подробностей, хотя с того момента прошло уже несколько лет.
Тело у моей невестки гладкое и упругое, как резиновый мяч. В тот раз в ответ на ее шальные ласки я засунул руку ей в трусы и с удовольствием ущипнул за пышную ягодицу. Илка радостно захихикала, и вдруг ее взгляд остановился, а нижняя губа отвисла, обнажив мелкие хищные зубки. За моей спиной раздался чей-то мелодичный смех.
Бесконечные блуждания по городу приучили меня ко всяким неожиданностям, и выдержки мне не занимать. Ситуация, безусловно, казалась щекотливой, но мне приходилось выпутываться и не из таких переделок. Поэтому я почти спокойно обернулся назад и... замер соляным столбом.
И было из-за чего! Из стены грота на нас смотрел живой горельеф полуобнаженной женщины. Не стану описывать ее внешность, скажу лишь, что по сравнению с той райской гурией Илка выглядела обыкновенной коровой. Не зря у нее от злости глаза чуть не выпали из орбит!
Горельеф улыбался и призывно протягивал ко мне руки. Как завороженный, я приблизился к стене и припал к губам прекрасной незнакомки. Вот это - скажу вам - был поцелуй! То ли мужики по ту сторону в страшном дефиците, то ли моя неотразимость и на нее подействовала - не знаю. В страстном порыве я обнял ее за талию, а плечом попробовал опереться о стену и... пошатнулся, не найдя опоры. Каменная стена казалась сделанной из тополиного пуха.
О, ч-черный пень!.. Впервые в жизни я позволил себе по-настоящему увлечься женщиной и... потерял бдительность в самый ответственный момент. Самая лучшая из них - все равно стерлядь!
Смахнув с себя гурию, словно муху, я сделал рывок вперед. Не вмешайся в это дело Илка, через несколько мгновений я оказался бы ВНЕ Пупа. Но тут с истошным воплем: "Не отдам!", невестка схватила меня за руку и потянула назад. Гурия, не растерявшись, вцепилась в другую мою руку. Изо всех сил бабы тащили меня в разные стороны, и неизвестно, чья бы взяла, если бы стена вдруг не стала менять свою консистенцию. Нежный пух быстро превращался в липкую желеподобную массу, продолжавшую стремительно густеть. Перспектива оказаться замурованной в стене, по-видимому, испугала гурию, так как она внезапно отпустила меня и исчезла в клейком желе. Мы с Илкой кубарем вкатились обратно в середину грота.
Я готов был прикончить невестку на месте. Сколько трудов, сколько бессонных ночей было положено на алтарь моей мечты! И вот, когда судьба наконец-то смилостивилась и предоставила мне ШАНС, все пошло прахом из-за какой-то ревнивой идиотки! Вскочив на ноги, я стремглав бросился к стене, но - увы! - она уже почти полностью успела затвердеть. На шероховатой поверхности камня остались лишь две вмятины от ладоней - следы моего отчаяния...
Вот, собственно, почти вся история.
Теперь я всячески избегаю встреч с Илкой - один ее вид способен довести меня до бешенства. Тоска по внешнему миру понуждает меня часами бродить вдоль стены пивзавода, ожидая ее трансформации в парковую ограду. Чаще всего я совершаю эти прогулки в компании какой-нибудь из своих обожательниц. Я готов терпеть глупую женскую болтовню ради той цели, которой отдал всю мою жизнь. А секс, по моему мнению, может еще раз приманить чувственную гурию. Я изучил науку любви по древним трактатам, и мои партнерши теперь совершенно дуреют от страсти, но - увы! - каменная стена с тех пор так больше и не отверзалась...
Изредка я прихожу в грот один и созерцаю отпечатки своих ладоней. Если долго на них смотреть, то гурия является мне в моем воображении. Тогда я вновь ощущаю сладкий поцелуй на губах и прикосновение ее бархатистой кожи...
Вот и сейчас я сижу внутри грота, но не медитирую, а пишу воспоминания. Когда они будут закончены, я положу свои записки в нишу над входом. Не знаю, кто их найдет, но я посвящаю их всем, кому тесна замкнутая утроба Пупа. Подписи на них не будет - сомнительная слава городского сумасшедшего мне ни к чему.
О, черт, что-то случилось с ручкой... неужели кончились чернила? В растерянности я поднял глаза на стену и узнал знакомый горельеф. Прелестная гурия снова здесь, и она зовет меня...
В этот раз я полон решимости прорваться сквозь стену - чего бы мне это не стоило!
Прощайте, Ищущие, и верьте - выход ВНЕ есть!