Paul Saxon
L"OURS DANS LA PEAU DU TAUREAU OU LA CAMPAGNE DU MIEL
Поль Саксон
МЕДВЕДЬ В БЫЧЬЕЙ ШКУРЕ ИЛИ ПОХОД ЗА МЕДОМ
перевод с французского - Вячеслав Любимов
Качая головой, Дюрок слушал объяснения Серволя с таким явным недоумением на лице, что любой клиент прославленного психоаналитика (если бы вдруг такого клиента пустили в кабинет нашего старинного приятеля) мог бы по праву решить: доктор Дюрок - ученый с мировым именем - прикидывал в уме, кого из двух - Президента США или Серволя - пригласить к себе на прием. Я тем временем поглядывал на Лансака: этот светский орел, утомленный каким-то обедом, держал в руке открытый горшочек с медом. Раз приблизительно в минуту он опускал в него указательный палец, а затем облизывал этот палец с ленивым равнодушием. Объяснения Серволя и поедание меда продолжались уже добрых сорок минут. И пока они продолжались, курс доллара относительно швейцарского франка неуклонно шел вверх, перепрыгнув отметку в 1.4100 и двигаясь с такими легкостью и весельем, что становилось как-то не по себе.
Вот и Дюрок, качая головой, все более тревожно косился на экран монитора и, скорее всего, склонялся к мысли, что из двух - сумасшедший все-таки Серволь, а вовсе не Президент Соединенных Штатов Америки. Когда же Рейтер сообщил, что "Сноу, министр финансов США, ожидает куда более высокого роста экономики", и курс подскочил еще на десяток пунктов, а тело белой часовой свечи стало еще длиннее, он поморщился и сказал:
- Ты, Серволь, обещал мне кучу денег и решение моих финансовых проблем. Но еще немного, и я стану нищим. Посмотри! Вот-вот коснется этого... как его...
- Лося.
- Вот именно! Лося! А мне нужны деньги, а не свежее мясо на ужин.
Лансак, в очередной раз облизав палец, тоже покосился на монитор и безжизненным голосом поддержал Дюрока:
- Тут ведь и мои деньги. Если так и дальше пойдет, этот горшочек с медом станет последним в моей жизни.
- Да что вы, ей богу! - вскрикнул Серволь. - Сейчас четверть первого по Гринвичу. Через пятнадцать минут станут известны nonfarm payrolls и unemployment rate. Уверяю вас, они преподнесут сюрприз. А всякие там президенты и министры вам и не такого наболтают! Они же мошенники. Их профессия - молоть всякий вздор, чтобы жизнь малиной казалась... Ну хоть ты, - как-то на удивление быстро Серволь повернулся ко мне, хотя ему, толстевшему не по дням, а по часам, сделать это было не так-то просто. - Хоть ты им объясни! Я же вижу, что ты спокоен, а значит - все понимаешь!
Я хмыкнул. И, признаюсь, хмыкнул довольно нервно. Дело в том, что в среду мне позвонил Дюрок, в клинике которого вскрылись какие-то неприятные махинации. Бухгалтера арестовали, но финансовое благополучие этого славного лечебного заведения оказалось настолько подорванным, что доктор решил обратиться за помощью. Первым в его списке значился Серволь, даже несмотря на то, что этот наш старый приятель не раз втравливал нас в самые дикие происшествия, одно из которых могло закончиться длительным тюремным заключением. Тем не менее Дюрок, относившийся к Серволю мягко говоря настороженно, позвонил ему и попросил одолжить крупную сумму денег. Серволь отказался, но под таким предлогом, что ему трудно было возразить. "Видишь ли, - сказал наш приятель, - ты все равно не сможешь заплатить. Зачем же я буду тебе одалживать? Так что есть два варианта. Первый - я дам тебе просто так, безо всяких долговых обязательств. Второй - ты заработаешь эти деньги. В пятницу я ожидаю резкое падение доллара против основных валют. Наиболее сильное движение будет по швейцарскому франку. Сделай ставку теми деньгами, которые у тебя остались, и к вечеру пятницы ты будешь миллионером. Я, разумеется, дам тебе доступ к финансовым рынкам."
Услышав такое, Дюрок, как и подобало прославленному психоаналитику, сначала немного приуныл, а потом... согласился! Но вот беда: подсчитав оставшиеся у него деньги, он понял, что их недостаточно для открытия даже самой скромной позиции. И тогда он позвонил сначала Лансаку, а потом - мне, попросив нас скинуться, кто чем из нас мог, чтобы помочь ему наскрести хотя бы на минимальный лот. Мы скинулись. Да так, что вывели на рынок отнюдь не минимальный, а очень даже значительный лот. Ведь Серволя мы знали не только как нашего приятеля с ненормальным чувством юмора и склонностью к дурным шуткам, но и как очень удачливого спекулянта, который к тому же, после жуткого скандала с разгромом офиса интернет-провайдера и многочисленных судебных исков, скупил на корню всех истцов и превратился в правителя случайно и наспех сколоченной, но все же - империи.
Серволь, разместив наши деньги, подробно объяснил, почему именно он ставил на падение доллара. "Вы, конечно, в курсе, что Президент США уже которую неделю подряд заявляет об уверенном росте почти загнувшейся при его правлении американской экономики. Тем не менее, предварительная информация о состоянии рынка труда не внушает оптимизма. А ведь этот самый рынок в свое время погубил отца нынешнего Президента. Погубит он и самого Президента. В сложившихся обстоятельствах я не могу считать, что индексы nonfarm payrolls и unemployment rate выйдут с положительными значениями." "А что это за индексы?" - спросил Дюрок. "Нет ничего проще. Nonfarm payrolls - это количество новых рабочих мест, созданных в несельскохозяйственных отраслях экономики за месяц. Мощный индикатор, показывающий изменение уровня занятости в стране. Рост этого индикатора означает увеличение занятости и ведет к росту курса доллара против основных валют. Если же индикатор выходит с более низкими значениями, чем ожидалось, доллар падает. Я лично жду крайне скверных значений, которые приведут к мгновенному обвалу. Что же касается unemployment rate, то это - уровень безработицы. Оба индекса выходят в одно и то же время, в первую пятницу месяца, в двенадцать тридцать по Гринвичу."
И вот, в первую пятницу месяца мы собрались у Серволя. И Серволь, глядя на меня, попросил, чтобы я успокоил наших товарищей, которые с недоумением смотрели на рост курса при том, что этот курс должен был падать. А я, как я уже сказал, нервно хмыкнул:
- Спокоен-то я, спокоен, но до лося осталось жалких двадцать пунктов!
- Если бы вы поставили его, как я советовал, - Серволь пожал плечами самым негодующим образом, - подальше, да за приличным сопротивлением, вы бы сейчас не тряслись, как осиновые листы.
- А изменить его можно?
- Можно. Но - не нужно. До выхода новостей... - Серволь посмотрел на часы, - осталось две минуты. Пара минут страха, чтоб в другой раз неповадно было стоп-лоссы на удачу ставить, вам не повредит.
Я вздохнул. Дюрок нахмурился. Лансак в очередной раз облизал палец. Секундная стрелка часов медленно обходила циферблат, никак не успевая за ростом курса. И вдруг... едва только стрелка завершила второй круг, едва только котировка мигнула в пункте от ордера стоп-лосс, как курс рухнул. Сначала на шестьдесят пунктов. В следующее мгновение - еще на сто. И только после этого Рейтер донес до нашего сведения, что " 12:31 США: август, количество новых рабочих мест, созданных в несельскохозяйственных отраслях экономики, тыс.: -93 (прогноз +10, пред. -44) ".
- Уровень безработицы нас больше не интересует. - Серволь сел в кресло и закурил сигару.
Я с обалдевшим видом смотрел, как курс продолжал снижаться. Темп падения несколько замедлился, но это было уже не важно: каждая вложенная нами в Серволя тысяча уже принесла почти полторы тысячи прибыли, а белая часовая свеча, сначала растаяв, как если б и впрямь была из воска, превратилась в тяжелую черную тучу, буквально валившуюся на землю.
Дюрок достал из кармана платок и вытер покрывшийся испариной лоб:
- Я, пожалуй, пошлю приглашение Президенту США. Ему стоит обследоваться в хорошей клинике.
Лансак вынул палец из горшочка и, видя, что он не испачкан медом, сказал:
- Этот горшочек пустой. Может, Серволь, у тебя есть еще один?!