Мы продолжали идти на странный шуршащий звук. На востоке слегка розовело небо, оттеняя скалы. Стояла тишина и единственным, что нарушало ее, был этот звук. Мы шли молча, утренний холодок упорно забирался под одежду, разговаривать совершенно не хотелось. Хотелось забраться в палатку, выпить кружку обжигающего чая и съесть хлеба с тушенкой. Обойдя очередной валун, мы остановились перед небольшой ложбиной, поросшей короткой травой и голыми колючими кустами. Вокруг возвышались скалы, а шуршащий звук шел от парня, сидевшего к нам спиной и кидавшего мелкие камушки.

Ј Эй, не помешали? - крикнул я громко, запоздало решив, что от неожиданности человек и с камня свалиться может. Парень не вздрогнул. И обернулся не зразу, помедлив пару секунд. Я застыл под тяжелым взглядом темно-серых глаз. Лицо парня не вязалось с этими глазами. Светлая кожа, по-детски пухлые губы, гладкие щеки, светлые, почти белые волосы доставали до плеч. И эти, цвета грозового неба глаза, смотрелись на его мальчишеском лице, как нечто чуждое.

Ј Не помешали. Я вас ищу.

Ј Нас? Парень, ты откуда взялся? - выступил вперед Стас.

Ј У вас есть что-нибудь горячее попить?

При этом он выпрямился и как-то картинно кашлянул.

Ј Ну пошли, пацан, напоим. Ты чего так легко одет? - продолжал допытываться Стас - Ноябрь, чай, на дворе.

А он и правда довольно легко был одет: под джинсовой ветровкой футболка, джинсы, кроссовки. Съежился весь, руки в карманах.

Ј Думал, будет теплее.

Ј Так откуда будешь-то?

Ј Издалека. Я вас ищу.

Ј Ну, так значит, нашел - говорю ему я - пойдем в лагерь, здесь обвалы случаются.

Парень пожал плечами, встал с камня и, прихрамывая, подошел к нам.

Ј Чего с ногой то, ушиб?

Ј С высоты спрыгнул.

Ј Это с какой же высоты?

Ј С высокой.

Я только хмыкнул, а Стас насупил брови так, что я уже подумал: " ну вот, сейчас обложит пацана самым что ни на есть русским...". .Но Стас сдержался, мне на удивление. Удивлялся я бы, пожалуй, еще долго, но меня прервал Стас:

Ј Эй, парень, а как звать то тебя?

И почему этот вопрос не пришел в голову мне?

Ј М-м-м.

Ј Миша, что-ли?

Ј Н-нет, а что?

Ј Ну как-то к тебе обращаться надо?

Ј А как ты хотел бы меня звать?

Стас хитро на него покосился.

Ј Мистер икс, что-ли? Хм. Да ну, пацан, не хочешь имя свое называть, ладно. Просто придумай что-нибудь...

Мы все дружно остановились, как вкопанные, возле ежа, мирно сидящего на тропинке.

Ј Ого - сказал Стас - наглый.

Ј Может поймать? - невинно поинтересовался я.

Ј Ага. И съесть. А иголками посуду будем чистить.

Парень насупился и с принципиальным видом взял ежа в руки и перенес в кусты. Мы и ахнуть не успели. Схватив его ладони, и перевернув их внутренней стороной вверх, я округлил глаза и сообщил Стасу:

Ј Ни одного укола, целехонькие.

Стас, пожевав губами, двинулся дальше. Через минуту такой молчаливой ходьбы он хмыкнул и прошипел сквозь зубы:

Ј Эколог, блин, хренов. Ты что, парень, и вправду решил, что мы ежа тронем?

Ј Нет.

Ј Тогда чего ты его от нас спасал?!

Ј Чтобы он вас не тронул.

Ј А-хха-хха! Коль...

Ј Чего? - отозвался я, улыбаясь.

Ј Ну, эколог, ну ваще...

Ј Зови меня так.

Ј Что? Как? - встрепенулся Стас.

Ј Ты хотел знать, как меня зовут. Зови - Эколог, сам же придумал.

Ј А имени у тебя нет?

Ј Есть.

Ј Ну?

Ј Эколог.

Ј Тьфу. Как хочешь. Эколог, так Эколог. Больно надо пытать тут тебя.

До лагеря мы дошли минут за двадцать и предъявили нашего свеженайденного эколога коллективу. Хотя коллектив - это громко сказано. Скорее сообщество. Очень разрозненное и одновременно сплоченное. Одной болью. Боль, она, знаете ли очень сплачивает людей. Жаль, что не радость.

Когда какая-нибудь птица пролетает над ложбиной, в которой расположился наш лагерь, она видит, что по зеленому травяному ковру разбросаны красные, желтые, синие, серые пятна - палатки. Между ними - несколько выложенных камнями кострищ, рядом бревна. Возле палаток вкопаны палки с веревками, на них сушится одежда.

Ребята собрались вокруг костра тесным кружком, чтобы обсудить план действий на этот день. Говорил Глеб, наш общепризнанный лидер.

Ј Сегодня обследуем северную сторону склона, если простучимся, будем бурить.

Ј Вы ничего там не найдете.

Мы все дружно повернули головы в сторону новенького.

Ј Парень - сказал Глеб - у нас тут много умников всяких водилось, да ни один не задержался. Если что знаешь, - говори, а не знаешь, дыши в тряпочку и не мешай людям работать.

Эколог задумчиво смотрел в огонь. Его слова звучали как-то вязко, текуче:

- Вы ничего не найдете с северной стороны. Пещеры, которые там образовались, существуют более двухсот лет и завалило их лет двадцать назад. А вам нужен свежий завал, полугодовой давности. Я знаю где.

Ј Покажешь?

Ј Завтра.

Ј Откуда знаешь?

Ј Идти туда четверо суток.

Ј Далеко. Парень, нам, чтобы технику на такое расстояние тащить, веские основания нужны.

Ј Они у вас есть. У каждого.

Не знаю почему. Многие вздрогнули от его слов. Мы и сами знали об этом, но он сказал это так...Как будто смотришь на Солнце сквозь туман, который вдруг исчезает и оно резко ударяет в глаза, впечатываясь в сетчатку, выжигая слезы.

* * *

С Алиной мы познакомились два года назад в Киеве, на семинаре по всякой там продвинутой компьютерной технике. Что на семинаре было - не помню, потому что на протяжении всего этого семинара из кожи вон лез, чтобы понравиться ей. Удивительно - с первого взгляда влюбился в девушку, представляющую собой полную противоположность идеалу женщины, существующему в моей голове. Вместо голубоглазой стройной блондинки с холодным взглядом, спокойными манерами, длинными ногами и не менее длинным маникюром - Алинка. Она была невысокой, немного пухленькой, с каштановыми волосами до плеч, зеленоглазая, очень смешливая и активная. Ее занимало все: начиная с развязавшегося шнурка на лекторском ботинке, заканчивая недавно запечатленной астрономами НАСА гибели звезды при столкновении с черной дырой. Алинка читала массу журналов, знала самых разных людей, обожала готовить и коллекционировала глиняных поросят. При этом она жаловалась, что ей постоянно не хватает времени. Что ей некогда просто сесть и спокойно подумать о своей жизни. Помню, я ей тогда со смехом сказал, что думать о своей жизни лучше уже будучи на том свете, а пока живешь, нужно просто жить, ни о чем не задумываясь. Случилось так, что через полтора года Алина получила возможность подумать. Мы собирались сюда вместе, на экскурсию. Но у меня случился аврал на работе. Я уговорил Алинку поехать без меня, ведь она ждала этого почти год... Уговорил. А сам остался. Она погибла в завале вместе с десятками других людей. А я вот уже полгода вместе с близкими, друзьями погибших и просто с неравнодушными людьми пытаюсь найти хотя бы тело. Найти, чтобы похоронить. Ее и свою жизнь. Смысл жизни... Когда мы найдем последнего человека, его не станет для меня без Алины.

Ј Он в том, чтобы искать и найти.

Ј Что? - Эколог вывел меня из состояния задумчивости. Я оглянулся, возле костра осталось пять человек. Не спали только мы двое.

Ј Смысл жизни в том, чтобы найти смысл жизни. А от того каким он будет, зависит дальнейшая жизнь человека. После смерти.

Ј Что?

Ј Ты слышал.

Пожав плечами, я пошел спать, показав предварительно Экологу нашу палатку, куда он мог втиснуться на ночлег.

* * *

Ј Эй! Эколог! Подъем! Собирайся, умывайся!

Он резко открыл глаза, я вздрогнул и пролил на себя свежесваренный кофе, которым хотел поделиться с ним.

Ј Ч-черт! Глюконатит с утра пораньше. Вроде не пил...

Эколог, моргая, озадаченно поинтересовался:

Ј Ты чего?

Ј Да так. Ничего. Нервы у меня ни к черту. Не обращай внимания.

Нервы - хорошее объяснение в подобных случаях. Для других. Готов поклясться, что когда он открыл глаза, вся радужная оболочка их была бездонно черной, но мгновение - и его глазам вернулся тяжелый серый цвет, так поразивший меня при знакомстве с парнем. Уверен, что зрачок не способен расшириться на весь объем радужной оболочки и мгновенно сузиться до нормальных размеров, тоже.

Ј Черт - ругнулся я снова, не найдя, как обычно своих носков, оставленных сушиться на бревне возле костра.

Ј Ну кто в сто тысячный раз опять спер мои носки?! - тоскливо крикнул я в копошащуюся сонную массу.

Ј Я! - раздался звонкий женский голос из красной палатки.

Ј Морковка, ну от тебя я такого не ожидал - рыдающим голосом сообщил я.

Ј Пупсик, прости, я верну, просто мои еще не подсохли, а у меня ножки мерзнут.

Ј Ну ексель-моксель... Хоть портянки делай!

Морковка подбежала ко мне, чмокнула в щеку и прощебетала:

Ј Колюня, с меня пачка чая!

Морковка - из-за огненно рыжих волос, естественный цвет, между прочим. Как ее на самом деле зовут, никто и не помнил, наверное. Выдвигаться решили через час, когда окончательно рассветет.

* * *

Машина с буром застряла через 15 километров и мы вот уже двадцать минут, сотрясая землю руганью, пытались сдвинуть ее с места. Колесо застряло между камнями и не поддавалось ни на миллиметр. Когда мы убедились, что грубой силой ничего не добьемся, хотя о какой грубой силе можно говорить рядом с такой махиной, возникла "свежая" идея вытолкнуть колесо из щели, используя какую-нибудь железку (установить домкрат не удалось). Железку-то нашли, только вот никаких наших объединенных усилий и литров пота не хватило, чтобы это сработало. Вслух никто этого не сказал, но было ясно, что у нас Проблема.

Эколог, хмуря брови, молча подошел к колесу с одной стороны, с другой, зачем-то попинал его ногой, поднялся по скале метров на пять, пошатал валуны, находящиеся там, и когда нашел самый неустойчивый, поднялся еще на три метра. Разбежался. Прыгнул на валун, толкнув его ногами. Камень с грохотом покатился вниз, набирая скорость, врезался в одну из глыб, пленивших колесо, глыба треснула, и отколовшийся кусок освободил наш транспорт. Произошло все это секунд за десять. Мы бы так и стояли с отвалившимися челюстями, если бы грохот не вызвал небольшой обвал. Нашего героя отбросило в сторону, один из крупных камней придавил ему ногу. Я оказался возле него первым, не помню, как забрался туда, но руки у меня были содраны по локоть.

Ј Ну ты что, пацан?! - я сразу попробовал сдвинуть камень с его ноги, но меня оказалось мало. Оглянувшись, я увидел бегущих ребят, потом посмотрел на Эколога. В его глазах не было ни боли, ни страха, ни тоски, только терпеливое, сосредоточенное ожидание. Я невольно взял его за руку, не знаю зачем, пульс, что ли послушать? Он моргнул, прошипел:

Ј Да живой я...

Тут подвалила толпа и мы почти организованно, почти так, как делают это ребята из МЧС, освободили парня, снесли его вниз и оказали первую помощь. Странно, но переломов не было. Были порезы, текла кровь, стопа немного распухла, но оказалось, даже не вывих - ушиб.

Ј Вот везунчик! - восхищались все - ну, молодца!

Ј В умелых руках - хмыкнул Стас.

Ј В ногах - уточнила Морковка.

Ј Эколог - вкрадчиво вступил я, подсаживаясь к нему на одеяло, - ну скажи, ты где этому приемчику научился, боевиков насмотрелся, что ли? Кто ж так прыгает, ты же мог, падая, об камень позвоночник себе переломить!

Ј Он насмешливо посмотрел на меня, сунул мне в руку бублик, сам откусил от другого, захрустел и, жуя, сообщил:

Ј Не мог.

Ј А почему не мог? - сменил меня Стас.

Ј Я спиной на мох падал.

Ј И где же там мох, дружище, там же сплошные голые камни? - усомнился я.

Ј У тебя, может и голые, а у меня мхом обросли...

Морковка прыснула, а я, улыбаясь, пытался вспомнить, был ли там мох, ну хоть вот столечко. Не вспомнил.

Ночлег мы устроили часов в одиннадцать. Небо было чистым и можно было до головокружения всматриваться в звездные россыпи. Дул северный ветер, но я не торопился идти в палатку, где час назад укрылись от холода Стас с Экологом. Люблю смотреть на звезды. Здесь, внизу, может быть хреново до тошноты, а там, в небе, ничего не меняется, там нет ничего плохого, только завораживающая, сверкающая красота.

Ј Нравится?

Я вздрогнул.

Ј Эколог, ты когда успел подковылять так тихонько?

Ј Стас. Храпит. Не могу заснуть.

Ј Как нога? Болит?

Ј Немного. Нравится?

Ј Звезды?

Ј Да.

Ј Обожаю смотреть на них. В такие моменты хочется верить... да почти верится, что где -то там есть рай.

Ј А в те моменты, когда тебе почти верится, ты хочешь в этом раю оказаться?

Ј Оказаться? Ну, не знаю. Наверное. Я как-то не задумывался...

Ј А если подумать?

Ј Слушай, ну чего ты привязался? Спать иди. Ты раненый, тебе положено.

Услышав его тихий смех, я передернул плечами.

Ј Ну, не хочешь спать, так не доставай меня этими душедробительными расспросами.

Ј Потому что ты думаешь, что не попадешь туда? Так?

Ј Ой, Эколог, ну ё-моё! Слушай, парень, ну какой дурак может с уверенностью сказать, что попадет в рай, ну нет святых среди нас! Какой рай?!

Ј Ошибаешься.

Ј Да ну?

Ј Не нужно быть святым для того, чтобы небо открылось для тебя. - его голос из ироничного стал вдруг серьезным.

Испугавшись, что он не даст мне спать со своей пропагандой, я сменил тему:

Ј Эколог, а откуда ты знаешь, где их искать?

Ј Я всегда знаю такие вещи.

Ј Такие - это какие?

Ј Знаю, где искать людей, которые умерли, и не могут попасть на небо не по своей вине.

Ј Что ты морозишь? Дай лоб пощупать, у тебя температура, наверное, сорок градусов...

Ј Я не морожу. Это моя жизнь.

Ј Твоя жизнь - мертвых откапывать, что ли - завожусь я, - ты себя кем вообразил? - думаешь ты - великий волшебник Гудвин?

Ј Я - собиратель камней. Извини, Стас храпеть перестал, спать пора, мне положено.

Он развернулся и пошел в палатку. Я за ним.

Ј Откуда ты знаешь, что он храпеть перестал?

Ј Откуда откуда, слух у меня хороший.

Заснул я сразу. И проснулся - в холодном поту. Розовело рассветное небо, пели птички, шелестели листики на ветру, было слышно, как переговариваются сонные ребята, варящие кофе на костре, а у меня перед глазами все стояла картина, увиденная во сне. Ночное беззвездное небо, черная гора, еле проступающая из тьмы и, вздымающаяся на фоне горы, громадная фигура, простирающая над миром крылья-опахала, с лицом и глазами Эколога. Проснулся я оттого, что из его глаз ударили ослепительно белые молнии - в мое сердце...

Картина уже почти растаяла, а я сидел на одеяле, хватая ртом воздух. Потом мне очень захотелось обернуться. Все звуки извне ушли куда-то на второй план, стали приглушенными. Единственным, что волновало меня в этот момент, стало желание посмотреть на Эколога.

Я начал оборачиваться.

Чтобы столкнуться с бездонно-черными кругами вместо радужной оболочки в его глазах. Он полулежал, привалившись к моему рюкзаку, руками вцепившись в матрас. Лицо было белым и потным. Выйдя из оцепенения, я подполз к нему.

Ј Мальчик, что, нога? Да? Нога?!

Ј Им больно - прошептал он, - я вижу их боль. Она такая черная! Небо закрыто для них. Надо искать быстрее!

В голове у меня внезапно будто щелкнуло что-то. Ну, там, винтики или колесики. Я понял,

- он не шутит и не играет. Он не сумасшедший и не наркоман. Я не мог сказать себе, что верю ему. Но... Но. Что-то было в его словах. В нем. Что-то, чему я хотел верить. То, что он делает - важно для него и для нас. Я тронул его за плечо. Эколог схватил меня за руку, сжал ее. И я увидел, как мгновенно его глаза вновь стали нормальными.

Ј Что нужно делать?

Ј Искать быстрее.

Ј Позавтракаем и продолжим, через час.

Тут я вспомнил о Стасе, которого в палатке не было. Только я подумал о нем, как полотнище на входе дернулось, пропустив его лицо с хитрой ухмылкой во весь рот и сигаретой в зубах. Это редкий талант, держать сигарету в ухмыляющемся рте и Стас - его достойный носитель. Лицо его тут же пробасило:

Ј Хэ-рэ дрыхнуть, марш на кухню!

Я махнул на Стаса рукой, помог подняться Экологу и мы выползли в солнечное утро.

Тут же в меня полетели мои носки. Поймав их, я увидел Морковку. Та ехидно улыбалась.

Ј Спасибо за носочки!

Улыбнувшись ей всеми тридцатью двумя зубами, я одел носки. Покосился на Эколога. Тот

мирно разливал в миски кашу из котла. Ни дать, ни взять, бойскаут на природе. И хромоты вчерашней уже не наблюдается... Из головы не шел сон и то, что было после него, хотя тоже уже начало казаться сном. Может и вправду...Может на самом деле я проснулся, когда в палатку заглянул Стас? А почему тогда я спал сидя? Это надо обмозговать, решил я сам для себя и, невольно вспомнив обстоятельного генерала из "Особенностей национальной охоты", пробурчал под нос:

Ј Ну, за сновидения!

* * *

Сегодня мы покрыли почти все расстояние. Утомленные, все рано расползлись по палаткам. У многих не осталось сил даже на ужин. Я лежал и упорно пытался не заснуть уже целый час. Когда по дыханию Стаса и Эколога понял, что оба спят, привстал на локтях и, чувствуя себя последним извращенцем, включил фонарь на приглушенный режим. По палатке разлился тусклый желтый свет. Сев на матрасе, я придвинулся ближе к Экологу. То ли в шутку, то ли всерьез, но я решил, что во сне он расслаблен и, посмотрев на него в такой момент, я увижу что-то новое, то, что не могу разглядеть днем. Меня сбивало с толку, отвлекало, раздражало и не давало спокойно заниматься делом - нечто. Нечто меня настораживало в Экологе. Вот только - что? Странностей в нем было много, но ничего конкретного. Его необычная манера поведения, нежелание говорить свое имя, появление непонятно откуда, осведомленность в геологии этого ущелья, пониженная чувствительность к боли, реакция зрачков, разговоры о рае и закрытом небе...Да, все это было странным. Но странность, как говориться, к делу не пришьешь. И ни на какие четко выраженные ассоциации все это не наталкивало. И вот я сидел, как дурак, в полумраке, и до рези в глазах всматривался в спящего. Парень как парень. Спокойное, молодое, почти детское, лицо. Кстати, сколько ему лет? Слышно мерное дыхание. Почему он приснился мне в образе мрачного громовержца? Что натолкнуло мое подсознание на такое сравнение? Его тяжелый взгляд? Сомнительно. Эколог глубоко вздохнул и развернулся на другой бок. Мелькнула шальная мысль: разбудить его и сфотографировать эти нереальные глаза, а потом припереть его к стенке, требуя объяснений. Лег спать я с мыслью о том, что скоро, видимо, мне придется показаться врачу. Психиатру.

Ума не приложу, зачем Светка туда полезла. Может, видом с высоты полюбоваться, может эдельвейс поискать. Кто ее разберет...Метров пятнадцать осилила и застряла. Ни туда, ни сюда. И без страховки, сама, никому не сказав! Первыми писк ее мы со Стасом услышали, когда пошли к источнику за водой. Светка кричала, чтобы ее сняли, что еще чуть-чуть, и она упадет. У нас с собой веревка была. Ну, мы и поползли, матерясь, на чем свет стоит. Остальные подбегать начали, когда мы с легкостью (видимо такой же, как и Светка) одолели первые семь-восемь метров. Оглянувшись, я в числе прочих увидел Эколога. Он стоял в стороне и смотрел прямо на меня. Ребята внизу развили бурную деятельность, сносили все мягкое, что было в лагере под скалу. Впрочем, в случае падения...Как мертвому припарка. Я мысленно сплюнул. Перекрестился, опять таки мысленно и полез вперед. Шел я первым, сзади пыхтел связанный со мной веревкой Стас. Сверху попискивала Светка, мертвой хваткой вцепившаяся в скалу. Я подумал, что отцепить ее будет довольно сложно. До нее осталось около трех метров, когда опора из-под правой руки исчезла. Камень сорвался, больно, в кровь, ободрав пальцы. Рука рванулась выше, но выступ, за который я схватился, закрошился и мягко сполз вниз. Истошно завопила Светка. Одновременно с ее воплем я повис на левой руке. Что-то закричал Стас, ребята внизу, продолжала кричать Света...Пальцы левой руки скользили по скале, правой было не за что зацепиться, ноги болтались в воздухе...Крики и стук моего сердца заглушил шепот, прямо над моим левым ухом. Как будто кто-то висел в воздухе за плечом:

Ј Куст.

Я с трудом поднял глаза и увидел, что почти в пределе досягаемости, выше, и впрямь какая

то колючка растет прямо из скалы. Я хорошо разглядел шипы...

Ј Хватайся. - шепот прозвучал вновь. Приказом.

Может, я сомневался бы и дальше, но болтаясь на образовавшемся выступе скалы, я не мог

схватиться ни за что другое. Почувствовав, что левая рука немеет, и пальцы начинают разжиматься, что сейчас сорвусь, я с трудом подтянулся, взялся за куст и заорал как ненормальный. Я орал и тянулся, подтягивался, пока не нащупал новую опору ногами, перебросил левую руку выше куста, правой взялся за камень и подтянулся еще, оцарапав грудь спасительным растением.

Я так толком и не понял, почему какая-то колючка оказалась крепче камня. А шепот...Я старался не думать об этом, когда мы добирались до Светки и обвязывали ее веревкой, когда мы спускались вниз, тщательно выбирая путь и уговаривая ее на каждое движение. Только когда мы, наконец, благополучно спустились, и нас окружила гомонящая толпа, я глазами начал искать Эколога и обнаружил его спокойно стоящим в стороне. Он пил что-то из кружки, словно почувствовав мой взгляд, обернулся. Снова то же сосредоточенное ожидание в глазах, что и тогда, после обвала. Я хотел было подойти к нему, но тут завопила Морковка:

Ј Колька, чего стоишь! У тебя же кровь!

Мне пришлось стоически претерпеть выдергивание колючек из руки и груди, заклеивание

всей этой красоты пластырем и отпаивание себя, родимого, водкой. И все это время меня не отпускала мысль: если бы не шепот, схватился бы я за куст? И главное - откуда взялся шепот?

Вечером все бурно обсуждали наше приключение: знаменитостью дня оказался я, так как чуть "героически" не погиб в процессе, так сказать, спасательной операции. И все, хором и по очереди, задавали мне до боли знакомый вопрос:

Ј Коль, ну ты как догадался за кустик этот ухватиться? Если бы не это...котлета была бы, Коль...

* * *

Ј Здесь? Ты предлагаешь бурить здесь?!

Ј А чего ты хочешь? Правее порода неустойчива, нас засыплет, левее - слишком твердая порода, бур можем потерять...

Ј Эколог, ты геолог? - спросила Морковка и разрядила обстановку. Все заулыбались.

Ј Я вижу.

Ј Сквозь скалу? - мрачно поинтересовался Глеб.

Ј Неважно. Бурить нужно здесь.

Ј Добро. Послушаем тебя.

Через шесть часов у нас осталось семь фонариков, остальные скисли. Собравшись тесным

кружком, мы кипятили воду на небольшом костерке. Темнота вокруг, еле разгоняемая тусклым светом костра, настраивала на философский лад. Болтая на любые темы, лишь бы отвлечься от мрачных мыслей, мы незаметно для себя перешли к религии. И когда Стас мимоходом обронил фразу о том, что смерть - это просто нескончаемый сон, Эколог, внезапно проявив интерес к нашему разговору, возразил ему:

Ј Нет, Стас, это путешествие. Сон - путешествие в себя. Смерть - путешествие от себя. Смерть - освобождение от оков тела и физического мира. Каждый человек живет, считая, что должен отдалить свою смерть, и не ведая, что его истинная и единственная в жизни цель - умереть.

Ј Да ты просто какой-то философ смерти, Эколог - насмешливо проговорил Глеб, - вот только скажи мне, если ты так уважаешь смерть, зачем помогаешь нам? Те, кого мы ищем, давно выполнили свое предназначение, умерли. Мы просто хотим похоронить их.

Ј Я хочу того же. Пока они не похоронены, небо закрыто для них. Они не найдут дорогу сами.

Ј Здесь есть кто-то из твоих близких, знакомых ?

Ј Я знаю всех их.

Ј Не может такого быть! - Глеб перешел на громкий, напряженный шепот - здесь погибли съемочная группа из Москвы, геологическая экспедиция Академии наук и две тургруппы. Ты знаешь их всех?!

Эколог встал. В сумраке я не видел его глаз, на готов был поклясться, что черноты в них

прибавилось. Голос его изменился, став властным и отрешенным одновременно. Это сочетание завораживало:

Ј Знаю всех, кто умер на Земле ибо путь каждого человека проходит через меня. Души людей были разбросаны по Земле словно камни, а я - собиратель камней. Я веду вас после смерти, куда должно идти вам. И отпираю для вас небеса.

Эколог уже смолк и вновь сидел чуть в стороне от костра, а мы все боялись издать хоть

какой то звук после его слов. Смех? Сомневаюсь, что кому-нибудь пришла такая мысль в голову. Смешно нам не было. Какое-то время спустя мы начали беспорядочно переговариваться, но первый вразумительный вопрос задала Морковка:

Ј Эколог, ты кто?

Мы дружно замолчали, в тишине стало слышно наше дыхание и треск костра.

Ј Проводник.

Ј А вот это ты про души... про умерших... Ангел, что ли?

Эколог улыбнулся.

Ј Разве у ангела не должно быть крыльев?

Морковка с готовностью кивнула.

Ј А у меня они есть?

Она отрицательно помотала головой и хихикнула. Расслабилась. А я - нет. Я вспомнил

свой сон. Темную фигуру с лицом Эколога и крылья-опахала, покрывающие мир. Появилось почти серьезное желание отрезать Экологу палец и посмотреть, не отрастет ли новый у нас на глазах. Проморгавшись и помотав головой, я поднял глаза на Эколога. В темноте лица его не было видно, но насмешку в его взгляде я практически почувствовал кожей.

* * *

Мы нашли их к полудню. Последние камни разбирали вручную. Целая пещера была усеяна мертвыми людьми. Какая злая ирония судьбы: они укрылись здесь от обвала в горах, и попали в новый. Их засыпало внезапно. Часть людей завалило камнепадом, остальная часть, отрезанная от мира, погибла позже, от жажды, голода и нехватки кислорода. Опознать их было уже сложно, разве что по вещам. Обидно. Я никак не мог вспомнить, какие у Алинки были вещи. Какие вещи...Мы все бродили по пещере, как потерянные, высвечивали фонариками тела, лица, которые уже не были лицами. Кто-то начал всхлипывать, кто-то ругаться, кто-то читать молитву.

А Эколог встал посередине. Смотрел чуть поверх лежащих, как будто слушая их. Не знаю, в какой момент это произошло. Но вдруг все звуки, свет фонарей, фигуры наших ребят исчезли, померкли. Я стоял в тишине, напротив Эколога, а вокруг нас были они. Умершие здесь. Их лица и лицо Эколога выделялись в нереальном голубоватом свечении. Они были живыми и неживыми одновременно. Они ожидающе смотрели на него. Я оглянулся, и мой взгляд зазвенел от прикосновения к ледяному лицу Алины. Я пошел к ней, но кто-то схватил меня за руку. Эколог. Наваждение ушло. Ребята, свет фонарей, звуки, краски - вернулись. И мертвые на каменном полу. Только он все держал меня за руку, словно хотел и не мог сказать что-то. Но я уже увидел. Рванулся. Подбежал. Алина! Это она! Вот ее кулон. Она же не снимала его никогда. Как я мог забыть...

Алинка, Алинка...Девочка моя...Я провожу руками по воротнику ее куртки, беру кулон. Что-то капает на него. Слезы.

Ј Вызовем вертолеты. Их нельзя оставлять здесь. - хриплый голос Глеба.

Эколог подошел к нему.

Ј Вы хотите увезти их. - он не спрашивал.

Ј Да.

Я встал. Не по себе мне стало. Не думал, что меня еще может что-то встревожить.

Подошел к Экологу, положил руку ему на плечо. Он обернулся, сказал:

Ј Значит здесь.

Отошел в сторону. Глеб вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами. Вернулся к

Алине и сидел рядом с ней. Потом мы переносили тела людей к правой стене пещеры. Когда закончили, вышли на воздух и разожгли костер, чай пили молча. Первые три вертолета должны были прилететь через пару часов. Я сидел, тупо глядя в языки пламени, не знаю, как долго. Внезапно до меня дошло, что Эколог куда то делся. Это было плохо, не имею понятия, почему я так подумал в тот момент. Я ткнул Стаса в бок.

Ј Где парень?

Ј Эколог, что ли?

Ј Ну, да...

Ј А и вправду, где?

Мы растерянно озирались. Холодно мне стало. И с ознобом, гуляющим по спине, я вошел в пещеру. Эколог стоял над ними и что-то шептал, сложив руки. Молитву? Стас ткнулся было за мной, и мы застряли в проходе, но не надолго. Парень перестал шептать, покачнулся, посмотрел сквозь нас и мягко упал на колени, потом на спину. Подскочили к нему, чтобы услышать шепот:

Ј Я открываю для них небо... похороните...рядом.

Радужная оболочка его открытых глаз стала черной.

Я знал, что навсегда.

Били по лицу, искали пульс, слушали сердце.

Я знал, что навсегда.

Вокруг столпились ошарашенные ребята. Глеб начал делать массаж сердца. Его сменил я.

Меня - Стас. Бесполезно. Смотрел на его белое лицо.

Ј А ведь мы так и не узнали его имя.

И мне яростно, до тошноты, захотелось удержать его. Вернуть. Вытащить из ледяной

пустоты. Алины нет, она давно уже там. Так пусть хотя бы мальчишка вернется! И как будто протянулись от меня к нему, туда, в холод и тьму, ищущие, зовущие лучики света... Протянулись - и потянули меня в черный водоворот. А мне не хотелось сопротивляться. Стало холодно и совсем не страшно. Стали гулкими, отдаленными звуки. Все пространство вокруг заполнил низкий гул.

Ј Колька, ты что! Не смей!

Я обнаружил себя лежащим на полу. Меня трясло. То есть трясся не я сам. Меня тряс за

плечи Стас, при этом орал какую-то несусветицу о том, что он не собирается хоронить еще и меня. Получив свою порцию оплеух, нашатыря, замеров давления, счета пульса и причитаний по поводу моего бледного лица, я осознал, что чуть было не шагнул вслед за Экологом туда. И мне стало понятно, что вообще-то я не готов к этому. И что хорошо бы еще пожить. И что умирать я не хочу. Независимо от наличия смысла в моей бестолковой жизни. Как сказал Эколог? Смысл жизни в том, чтобы найти смысл жизни? Я думал об этом, когда мы грузили тела в цинковые гробы и в вертолеты, когда возвращались домой, когда хоронили их. И Эколога. Я никому не рассказал то, что знал о нем. И о сне своем тоже - никому...

Наверное, я никогда о нем не забуду. Крылья. Бездонная чернота глаз. Спасительный шепот за спиной. И спокойное, терпеливое ожидание, когда снимут с его ноги огромный валун. Терпеливое ожидание ангела.

Я не верил. Никогда. Ни во что. Может я был не прав...Потому что то, во что мы не верим, может существовать и без нее. Без нашей веры. А вот можем ли мы существовать без того, во что не верим...

Не знаю.

__________________________