А что тут особо рассказывать? История, как история... Началось это всё шесть дней назад. Понятно, что Юрка с Владом предложили отметить успешную сдачу дифзачёта по медицине катастроф. Есть такая... У нас в колледже этот предмет - самая смерть! Старшекурстники нам сразу так и сказали: если "катастрофу" сдал - жить будешь. Возможно, даже до госов дотянешь. А если ещё с первого раза сдал, то и степендия наверняка нарисуется. И мы сдали. Все трое. С первого раза! Тут уж не отметить - итстиный грех. Вот мы и наотмечали... Аж три дня подряд.
С трудом очухались за день перед следующим экзаменом. Организм ослаб, память впитывать в себя что-то постороннее категорически отказывается, а состояние такое... Как в детском фольклоре - "голова - вава, во рту - кака, денег - тютю..." А экзамен, напоминаю, уже завтра. И тоже непростой - "История экономических учений". Ну, я, конечно, понимаю, что для современного образованного человека необходимо знать всего и много. Но зачем нам, будущим фельдшерам санэпидемстанций, эта самая история экономических учений? Для коллекции? Или "чтоб было"? Всё равно точно через час после сдачи подобные предметы из нашей головы благополучно канут в небытие навсегда... Это только медицина катастроф врезается в память так, будто её на крышке черепа изнутри ржавым гвоздём выцарапали. Да ещё и без наркоза. На вечере встреч многие выпускники из тех, что уже в годах и с солидными брюшками, наизусть умудряются цитировать огромные куски из учебника... Но её, "катастрофу", мы-то как раз и сдали. А экономучения в абсолютно пустую голову почему-то не помещаются. Одно слово - "эконом-мучения".
Целый день просидели над книжками, мужественно отказывась от страстного желания поправиться пивом, но ничего не помогло. Вроде, текст-то читаешь, и буквы знакомые, и слова, а вот: не то что запомнить, понять ни фига не можешь. Ноль. Круглый полный ноль. Причём у всех троих. Но экзамен не перенесёшь... Юрке хорошо, у него тётка в поликлинике работает, справку сделает, что, мол, причина уважительная, болел... Влад - спортсмен, олимпийская надежда нашего колледжа по стоклеточным шашкам, ему трояк по-любому поставят. А мне, горемыке, что делать? У меня же - ни тётки в поликлинике, ни шахматной доски под мышкой...
И вот, по старому и весьма непроверенному студенческому поверию, я лёг спать, положив учебник под подушку, очень слабо надеясь, что оно поможет. Сами ж понимаете, суеверия и всё такое прочее, но ведь надежда умирает последней. Кто-то зачётку в форточку выбрасывает, кто пятак под пятку кладёт... Где-нибудь в якутских учебных учреждениях в бубен бъют и через пень перепрыгивают. Всяк по своему. А я - вот так. Кто знает, вдруг поможет?
Ворочаюсь, значит, с боку на бок, сон совсем не идёт, учебник под подушкой уныло поскрипывает от моих телодвижений, и тут я очень ясно понимаю, что всё это - детские игрушки, самообман и хрень на палочке. И завтра меня ждёт провал, позор, вызов в деканат, лишение стипендии и прочая, прочая, прочая...
"- Чёрт, - тоскливо подумал я. - С алкоголем надо завязывать. Железно. Но что сейчас делать-то?"
- Звали? - неожиданно прозвучавший приятный баритон невольно заставил меня вздрогнуть. Вот вы бы не вздрогнули, если б у вас в комнате в двенадцать часов ночи прозвучал неизвестно откуда взявшийся голос?! И твёрдо знаете, что в квартире вы абсолютно один? Тут уж всё равно - белая ли горячка или разбойное нападение через форточку - одинаково приятно. И моя рука зашарила по тумбочке в поисках чего-нибудь тяжёлого.
- Нет-нет, я не бандит и, как говорит нынешняя молодёжь, не похмельный глюк, - голос мягко поспешил меня успокоить. - Я - Ваш шанс. Скорая, так сказать, помощь. Вы не против, если я зажгу свет?
- Угу, - не переставая ощупывать совешенно пустую тумбочку, выдавил из себя я. Блин, а ведь даже будильник я на стол специально поставил, что бы подальше, потому как утром спросонья его иногда выключаю не глядя. И сплю. А тут уж наверняка проснёшься. До стола-то ещё дойти надо.
- Бросьте суетиться, ничего плохого я Вам не сделаю, - в углу зажёгся торшер. Старый такой, ещё бабушкин. Мне и квартира-то от бабушки досталась, вместе со всей её обстановкой.
В кресле возле торшера, вольготно устроившись, нога на ногу сидел стройный черноволосый мужчина лет сорока в строгом костюме-тройке и дорогом галстуке. Вот я, к примеру, не очень разбираюсь в подобных вещах, а почему-то сразу сообразил, что галстук у него дорогой. И не просто дорогой, а очень дорогой. Тут мне стало совсем не страшно и даже интересно: что здесь, у меня, в небогатой, прямо скажем, квартирке делает человек в таком галстуке?
- Успокоились? Вот и хорошо, вот и славненько, - мягкий баритон звучал ровно и обаятельно. - Да вы лежите, лежите... Без излишних церемоний. Итак, у Вас проблемы. С экзаменом. Могу помочь.
- Сколько? - неожиданно для себя выпалил я. Это первое, что пришло на ум.
- Интересно, откуда у Вас деньги? - хохотнул незнакомец. - Степендия? Вы степендию считаете деньгами? Ой, да не смешите меня! Или бабушка наследство оставила в подставке от торшера? Так и нет, уважаемый, деньги меня совершенно не интересуют. Если бы Вы знали, КАКИЕ бывают деньги! И люди с КАКИМИ деньгами обращаются ко мне порой за помощью.
Предлагаю Вам сделку. На взаимовыгодных условиях. - Он сделал многозначительную паузу. - Я, со своей стороны, обучаю Вас запоминать за короткое время огромные объёмы информации. Просто фантастические объёмы! И Вы сможете ими свободно оперировать по собственному усмотрению.
- А что я должен сделать взамен? - осторожно спросил я. Мой ночной неизвестно откуда взявшийся гость не очень походил на сумасшедшего, но, всё-таки...
- Не бойтесь, я не заставлю Вас совершать преступления и тем более не буду склонять Вас к мужеложеству или тому подобным вещам, - он иронично улыбнулся. - Мне от Вас нужна одна малая малость, в сущности - безделица... Вы же атеист?
- Ну, не то чтобы атеист, а просто неверующий.
- Вот это верно, - радостно согласился со мной обладатель классного галстука. - Эти понятия очень рознятся между собой. Если глубоко задуматься, то ведь атеизм - это тоже некая форма религии, а наиболее рьяные апологеты атеизма всегда были склонны... Ну, я не думаю, что это Вам будет интересно. Так вот, вернёмся к нашей сделке. Взамен мне нужна Ваша бессмертная душа. Только и всего.
- Душа? - я искренне удивился. Мои подозрения в ненормальности происходящего стали усиливаться. Или он - сумасшедший, либо мне пора в психушку. - И что, тогда я смогу завтра сдать экзамен?
- Не только сдать, - с воодушевлением воскликнул гость. - А даже с блеском преподавать этот предмет! Ведь у Вас в голове отложатся не только те знания, что отображены в учебнике, но и все те, которыми обадал его автор к моменту написания оного! Вы, по сути, станете неким слепком, клоном автора. В формальном, понятно, смысле. Как Вы считаете, весьма заманчивое предложение?
- А оно, это... Ну, в общем, точно сработает? - промямлил в расстеряности я.
- Вы сомневаетесь в моих способностях?! Право слово, не ожидал, не ожидал... Хотя, с другой стороны, доселе мы с Вами знакомы не были, и сомнение - есть признак мышления, а я люблю иметь дело с мыслящими людьми. Вот, из недавнего, помню, тот же господин Фауст... Всё, что писал Гёте - ерунда, историческая недостоверность. Приприятнейший был человек! Впрочем, извините, снова отвлёкся. Воспоминания, знаете ли... Я охотно поговорил бы с Вам об всём этом, но, сами понимаете, время... Однако, к делу. Давайте так: я, со своей стороны, в совершенно добровольном порядке беру на себя дополнительное обязательство, а именно: если в течении недели "оно не сработает" хоть раз, то наш с Вами договор тотчас будет считаться расторгнутым! Думаю, недели вполне Вам хватит, чтобы проверить действенность этого метода? Самое интересное, что я сам себе удивляюсь - почему это я сегодня такой щедрый? Или погоды на меня так влияют? Ладно, будем считать, что это моя маленькая прихоть... Ну же, решайтесь! Много ли Вы теряете? Душа, понимаете ли... На что она Вам она, эта пресловутая душа? Вы же неверующий! Как, по рукам?!
- По рукам... - растерянно проговорил я. Я сейчас был готов на что угодно, лишь бы наваждение закончилось.
- Вот и хорошо, вот и славненько, - удовлетворённо промурлыкал баритон. Гость изящно потянулся. Он и выглядел как кот, объвшийся сметаны. Даже глаза его совершенно по-кошачьи зажглись зеленым. - Сделка состоялась. От души, извините за каламбур, поздравляю Вас. Итак: для того, чтобы получить информацию, надо просто положить книжку под подушку, вслух прочесть её название и спокойно заснуть. Наутро Вы будете знать и уметь всё то, что знал и умел её автор.
- И это всё? - тупо спросил я.
- И всё, - незнакомец с довольным видом откинулся в кресле. - Учебник, насколько мне известно, уже под подушкой. Осталось только прочесть его название. Ну, что Вы медлите? Читайте вслух.
- Бадинев Б.И., - покорно прочёл я. Меня вдруг осенило: это же сон, посто сон! То, что происходит, не может не быть сном! - "История экономических учений, часть первая", - продолжил я уже совершенно спокойно.
- Молодец! Видите, как всё просто, - радостно похвалил меня незнакомец. - Завтра Вы проснётесь совершенно другим человеком! А теперь - спать, спать!
Я что-то хотел ещё у него спросить, но веки мои сомкнулись и я заснул. Крепко, без снов.
Наутро я проснулся на редкость бодрым и свежим. Вчерашний сон с появлением в моей комнате черноволосого мужчины помнился явственно, с мельчайшими подробностями. Я невольно покосился на кресло. Уф... Там никого не было. Я облегченно вздохнул.
" - Надо же, приснится ведь такое", - подумалось мне. И тут же где-то внутри неприятно засвербило. Надо идти на экзамен. По истории этих самых экономических учений! А там общими фразами не обойдёшься. Надо знать конкретику... Стоп, а ведь я что-то знаю. И, похоже, не просто "что-то"!
В голове моей заколыхались страницы с текстом, известные и неизвестные мне лица, события, даже мелодии какие-то. Ух ты! Смит, Бэкон, Маркс - в памяти моей непонятно откуда серьёзно и основательно, прямо-таки железобетонно угнездились знания по всем этим личностям. Мало того, я сейчас мог легко и на высшем уровне раскритиковать программу Григория Явлинского и "шоковую терапию в экономике" Егора Гайдара. А ведь до этого я про них знать не знал и слышать не слыхивал.
И я твёрдо знал, что это не только учебник, часть первая, а ещё и всё то, что не смог запихать в него тот самый Бадинев А.И.
А ещё то, что он, этот автор, вовсе и не Бадинев, а Бадинер, и не Борис Исаевич, а Борух Исаакович... А ещё знал, что "Бадинер" переводится как "Слугин" или "Лакеев". И что у него ревматизм, гипертония, диабет... И геморрой! Дочка-дурнушка никак замуж не может выйти. А ведь ей уже далеко за тридцать. Жалко, она ведь хорошая. И внуков бы хотелось понянчить...
"А мир бист ду шейн, а мир бист ду шейн..." - что-то из детства. "Ты для меня самый лучший..." - это ему его бабушка в детстве пела. О, так я ещё и идиш знаю!
А ещё... Много ещё чего, но надо идти сдавать.
Преподаватель Вера Сергеевна, известная своею строгостью, рассматривала меня так, словно увидела перед собой призрак отца Гамлета. Кто-кто, но уж она-то в моих познаниях никогда не сомневалась.Точнее в их полном отсутствии. А и правда, были они, эти самые познания, всегда так себе - чуть выше плинтуса. А тут - надо же - шпарит вчерашний неуч как по писанному, да ещё и на дополнительные вопросы отвечает бойко, гладко и без подготовки! Причём в объёме аспирантуры по экономической тематике! Как минимум. И всё это чуть скучающе, как само собой разумющееся. . Что делать - пятёрка железная. Слабо верится в такие метаморфозы, но надо отдать должное - ведь и прикопаться ни к чему!
Сами понимаете, не использовать такие возможности по полной программе я просто не мог. Вечером под моей подушкой уже аккуратной стопкой были положены учебники за этот год и, на всякий случай, за следующий. Спать получалось не очень удобно, зато уж наутро... Я знал всё! Это ж просто сказка какая-то! Ни тебе больше зубрёжки, ни бдений над конспектами по ночам. Можно считать, что диплом уже в кармане. И, конечно же, я занялся дальнейшими исследованиями своих новых способностей, благо библиотека от бабушки осталась весьма солидная.
За четыре последующих дня, сдав по-быстрому на "пятаки" оставшиеся два предмета, я походя выучил пятнадцать языков по словарям, нотную грамоту, сольфеджио и теорию музыки по сборнику произведений Скрябина. Да, теперь и сам мог написать что пьессу, что симфонию, что струнный квартет, причём не хуже самого Скрябина! Я мог знать и уметь всё, стоило лишь мне этого захотеть. Художественную ковку - пожалуйста. Антиквариат - лего. Кунг-фу с джиу-джицей тоже не проблемма: надо было только положить под голову кассету с записями соревнований.
И за каждым автором, за каждой книжкой шла такая череда личного, что порой диву давался. Вот эта, к примеру, всем известная дама-искусствовед, покорившая публику своими смелыми и порой революционными высказываниями, на деле оказалась безграмотной и напыщеной пустышкой, у которой все новации происходили именно от незнания предмета. Но её главное правило: "будь смелей и напористей, не давай открыть рот твоим оппонентам" - в который раз помогало держаться на поверхности, да ещё, мало того, придавало большей популярности.
Я не просто узнавал новое - я мог всё то, что могли делать они. Проснувшисть утром, я уже был тем человеком, чью книгу положил вчера вечером под подушку! И невольно становился обладателем знаний - кто с кем дружит или не дружит, любит и ненавидит, кто с кем спит, кто кого подсиживает, у кого какая ориентация... Честно говоря, о некоторых никогда бы не подумал ничего этакого - на вид ведь милейшие, прекрасные люди! Тот же Леонардо, например, или один всеми почитаемый современный поэт-песенник. А на деле... Да, так можно и в людях разувериться! Если б не мать Тереза и не Александр Мень.
Это было странное ощущение - вот, вроде бы, я, но и не я - сотни и сотни людей жили во мне, были мной, а я был ими! Я сливался с их личностями, я каждый раз становясь другим . Вот вы никогда, особенно в детстве, разве не хотели быть каким-нибудь известным героем, космонавтом, пожарным, футболистом или путешественником? Хотели, наверняка хотели, примеряя на себя их жизнь, их лица, их поступки и приключения. Познать другого человека! Познать его от начала и до конца, до самого потаённого! В той самой степени, в которой он сам осознаёт себя. Неосуществимая мечта многих и многих мыслителей, поэтов, царей и влюблённых.
Мне же это стало дано. Мне это стало доступно. И, не скрою, поначалу мне это нравилось.
Но уже на шестой день я почувствовал некоторое пресыщение. Особенно когда наконуне положил под подушку Большой Энциклопедический Словарь. Новизна чувств и знаний как-то не радовали. Всё это перестало быть чудом и начало отдавать будничностью и обыденностью. "Халява радует только по началу, - вспомнил я высказыване моего школьного классного руководителя. - Настоящее удовлетворение приходит только от того, что сделал и чего добился сам".
Где-то я начал его понимать.
А ещё я задумывался над тем самым ночным договором. Неделя, отведённая мне для эксперимента и апробации, подходила к концу. И никак не хотел признаться себе, что знаю ответ на вопрос - кто был в кресле у торшера в ту ночь. Чем дальше, тем больше этот ответ пугал меня своей определённостью.
И всё чаще теребил у себя на груди маленький серебрянный крестик, ещё в мледенчестве заботливо повешенный мне на шею моей бабушкой.
Я подошёл к большому, во всю стену, книжному стелажу. Скорей уже по выработанной за эти дни привычне, нежели по желанию, начал высматривать на ночь какую-нибудь книгу. Нет, всё не то. Это уже не интересно. И это. И это. Я знал всё! Так, а что у нас там, на самой верхотуре? Толстая книжища, солидная. Хм, а ведь она может дать мне ответы на многие вопросы...
Выключил свет, положил книгу под подушку, лёг, укрывшись одеялом.
- Что ты делаешь?! - раздался в ушах знакомый баритон, внезапно переходящий в негодующий визг. - Мы так не договаривались! Ты не можешь так низко меня обмануть!
- Ничего особенного я не делаю. Только получение информации - и ничего больше. Всё согласно договору, - спокойно, с неожиданным для себя удовлетворением ответил я. И, не обращая внимания на скулящее "- Не смей!.. ", громко прочёл название: - Библия! Я уснул.
Сверкающая бездна разверзлась передо мной, мягко и бережно унося куда-то в эту манящуюю бескрайнюю даль.