Статья Юрия Нестеренко "Фэнтези - это диагноз" была помещена в Сети довольно давно. Она участвовала еще в прошлогодних Тенётах.
Читатель может удивиться, почему же ответ появился с таким опозданием. Оправдываться я не буду. Могу лишь принести свои извинения и сказать, что на это были весьма серьезные и от меня не зависящие причины.
Начало статьи весьма многообещающее, ибо, если верить автору, он собирается провести "анализ этого жанра, чтобы не просто перечислить его внешние особенности, но и прояснить его глубинную суть, ту причину или причины, которые заставляют одних писать все новые книги в этом направлении, а других - снова и снова приобретать их."
В поисках обещанного анализа глубинной сути я перечитал статью несколько раз от начала до конца. В последний раз даже из конца в начало, для верности. Однако следов глубинного анализа не обнаружил. Как сказал бы Винни-Пух -" Он собирался быть, но, видимо, с ним что-то случилось по дороге". Вместо анализа я нашел ряд довольно поверхностных суждений и претензий, предъявляемых господином Нестеренко жанру фэнтези, претензий, на мой взгляд, абсолютно смехотворных и не имеющих с действительностью ничего общего. Более всего меня поразило то, что на протяжении всей статьи автор умудрился не упомянуть ни одного автора (за исключением Толкиена, и то вскользь), ни одного произведения, не привести ни одной цитаты, хоть сколько-нибудь подтверждающей его мысли. У меня даже зародилось сомнение, а читал ли Юрий хоть что-то из произведений критикуемого им жанра? Вообще же, в статье слишком много эмоций и слишком мало фактов. Вряд ли это можно оправдать молодостью автора. 30 лет (если судить по году рождения, и 45, если судить по виду) уже вполне достаточный возраст, чтобы научиться отвечать за свои слова.
Конечно, никто не будет спорить, что истоки фэнтези восходят к волшебной сказке или, скорее, к мифу. Ведь все народные сказки когда-то были мифами, серьезными мифами с участием богов и глубоким смыслом. Позднее языческие боги были забыты, а с ними был забыт первоначальный смысл мифов. Сказки постепенно становились веселыми или нравоучительными историями для детей. Взрослые относились, да и сейчас еще относятся, к ним несколько свысока. Для многих сказки - это исключительно литература для детей, литература второго сорта. И все же интерес к сказкам не исчез вовсе. Сначала это был интерес ученых - филологов и фольклористов, таких как Шарль Перро и братья Гримм. Затем появились и авторские сказки - сказки Ганса Андерсена и целой плеяды замечательных английских писателей (Л. Кэрролл, А. Милн, Дж. Барри и проч.). Первые попытки написания сказок-фэнтези, такие как "Лев, колдунья и платяной шкаф" К. Льюиса и "Хоббит" Толкиена, очень близки к этим авторским английским сказкам. Когда читаешь эти произведения, тебя не оставляет чувство, что автор писал это улыбаясь, что он сам получал от этого наслаждение. Недаром Льюис признавался - "Я писал такие книги, какие мне самому хотелось бы прочесть. Именно это всегда побуждало меня взяться за перо." Первые сказки Льюиса и Толкиена полны того мягкого, чисто английского юмора, который нам так дорог и в "Винни-Пухе" и в "Питере Пэне".
Впрочем, зная, что любимой, и единственной, шуткой Юрия Нестеренко является строка в анкете - "Пол: паркетный", рискну предположить, что английский юмор не его стихия. Если он вообще удосужился прочитать вышеназванные сказки.
И близость к волшебной сказки, и обязательное присутствие магии, и создание своего особого мира, все это, конечно же, являются характерными чертами жанра фэнтези. Об этом говорилось и не раз. Но это все внешние характеристики. Есть и еще одна характерная черта, гораздо более важная, ибо отражает суть этого жанра. Об этом говорили гораздо меньше. По сути, фэнтези - это философская притча, изложение философской позиции автора, его мировоззрения, сделанное в художественной форме, в форме волшебной сказки. Фэнтези - попытка вернуть сказку к мифу, придать ей некогда утраченный глубокий философский смысл.
В фэнтези, как в любом жанре, есть произведения талантливые, есть и менее талантливые, наконец, есть и бездарные. Бездарных, по обыкновению, гораздо больше, чем талантливых. Это закон жизни, и с этим ничего не поделаешь. После успеха "Властелина колец", многие взялись писать в жанре фэнтези, порою даже не представляя себе, в чем этот жанр заключается. Часто приходится читать следующие аннотации -"Автору 19 лет, писать начал полгода назад и к настоящему времени им уже написано 10 томов продолжений к "Властелину колец" Обсуждать подобные произведения так же смешно, как и творчество Паташинского, или пять тысяч народных песен Льва Гунина (всегда хотел узнать, песни какого народа он так лихо сочиняет?). Для того, чтобы устанавливать диагноз тому, или иному, жанру, как это делает Юрий Нестеренко, необходимо основывать свой анализ на наиболее удачных произведениях этого жанра. А никак не на текстах третьестепенных, а то и вовсе бездарных авторов. Поэтому, отвечая на претензии господина Нестеренко, я возьму за основу произведения трех наиболее сильных в жанре фэнтези авторов. Это, во-первых и во-вторых, основатели этого жанра, Джон Толкиен и Клайв Льюис, и, в-третьих, Урсула Ле Гуин, книги которой написаны несколько позже, но вполне могут быть поставлены в этот ряд.
Первая претензия Юрия Нестеренко состоит в том, что персонажи фэнтези одномерны. Это либо "благородные рыцари", либо "ужасные злодеи". Авторы подобных романов, согласно мнению Юрия, этакие максималисты, делящие мир на черное и белое. Правда, когда читатель уже почти уверился, что все авторы фэнтези неисправимые романтики, Юрий вдруг впадает в противоречие с самим собою, объявляя их чуть ли не извращенцами, пропагандирующими секс и насилие. Честно говоря, образ неисправимого романтика, пропагандирующего насилие и секс, в моей голове не укладывается. Однако, посмотрим, как обстоят дела в действительности.
Начнем с "Хроник Нарнии" К. Льюиса. Людям, которые удосужились прочесть это произведение, никогда и в голову не придет назвать Эдмунда ("Лев, Колдунья и платяной шкаф") или Юстэса ("Покоритель зари") примитивным, одномерным персонажем. Напротив, большинство исследователей творчества Льюиса сходятся во мнении, что сильной стороной его "хроник" является как раз отсутствие статичных, однозначно плохих или хороших персонажей. Каждый персонаж (ну, может быть, за исключением совсем второстепенных) развивается либо к Добру, либо ко Злу, в зависимости от своего выбора.
Так же нелепо говорить об одномерности, статичности персонажей Толкиена. Кольцо всевластья порой пробуждает во Фродо и Бильбо низменные черты их натуры, Боромир поддается искушению, Зло делает из Белого Мага Сарумана своего приспешника, оно ломает волю Денетора, подчиняет себе девять могущественных королей, ставших назгулами. И в то же время даже в такой мерзкой твари, как Горлум, временами проглядывают человеческие черты.
И наконец, цикл "Волшебник Земноморья" Урсулы Ле Гуин, как и предыдущие произведения не дает никаких оснований говорить об обязательной примитивности персонажей фэнтези. Персонажи Ле Гуин выписаны вполне живо и реалистично, они страдают, ошибаются и испытывают самые разные чувства, как и обычные люди. Откуда Юрий берет этот свой тезис об одномерности, решительно непонятно. Не иначе, как высасывает из пальца. Даже Майкл Муркок, не самый удачный, на мой взгляд, автор фэнтези, или Александр Бушков, тоже пишущий что-то подобное фэнтези, не могут быть обвинены в том, что однозначно делят своих героев на хороших и плохих. Кстати, Юрий и сам сознается, что "не всегда с самого начала ясно, кто есть кто..." Стало быть, не все так однозначно, как трогательно он нас пытается убедить.
Но примитивизм героев это еще не все. Мир, их окружающий, господину Нестеренко тоже не нравится, поскольку "плохо продуман". Особые нарекания вызывает у него социальное устройство этого мира. Здесь я тоже не соглашусь с Юрием. На мой взгляд, мир в романах-фэнтези, по крайней мере, у приведенных мною авторов, продуман достаточно хорошо. Но вопрос, читал ли их Юрий Нестеренко, остается открытым. И если читал, то понял ли он тот глубокий философский подтекст, что присутствует в произведениях этих авторов?
Клайв Льюис в своих "Хрониках Нарнии" недвусмысленно стоит на христианских позициях. Некоторые сцены являются авторской интерпретацией библейских сюжетов. Таковы создание Нарнии Асланом, его смерть на жертвенном камне, такова вся "Последняя битва", которая есть ничто иное, как интерпретация Апокалипсиса. Недаром Александр Мень говорил, что образ Аслана, пожалуй, наиболее удачное изображение Христа в художественной литературе. Да и волшебный мир, довольно пестрый, который присутствует в "Хрониках", продуман хорошо, настолько хорошо, насколько это было необходимо для достижения целей, стоявших перед автором.
О философском подтексте "Властелина колец" можно было бы написать огромный том, но данная статья для этого не подходит. Коротко коснусь лишь темы власти, Чем более могущественен человек, чем более он амбициозен, тем труднее ему устоять перед искушением властью. Недаром миссия уничтожения Кольца Всевластья поручена не могущественному магу, не великому воину, а обыкновенному, скромному хоббиту, никогда не лелеявшему планов переустройства или улучшения мира. Ведь все мы знаем, каким злом оборачиваются такие планы, задуманные из самых добрых и благородных побуждений.
Как я уже упоминал, произведения Урсулы Ле Гуин, по своей значимости, по глубине философских идей, нисколько не уступают произведениям основателей жанра фэнтези. Правда, в отличие от них Ле Гуин стоит не столько на христианских позициях, сколько на позициях восточной философии близких к даосизму. Основная идея цикла "Волшебник Земноморья" это ответственность людей за свои поступки, и в первую очередь людей наделенных Знанием. Ведь каждый наш поступок, даже самый незначительный, имеет как положительные, так и отрицательные последствия. К сожалению, люди редко задумываются о том, к чему приведут их поступки. Люди научились делать поступки, добиваться того, что им хочется. Хотя более важным было бы умение удерживаться от поступков. "Когда мы силой заставляем природу выполнять наши желания, когда мы требуем, требуем, требуем - несокрушимого здоровья, абсолютной безопасности, бессмертия, - тогда естественное желание превращается в алчность. А когда алчность поддержана Знанием, она открывает ворота Злу." (Урсула Ле Гуин "Волшебник Земноморья")
Я должен извиниться перед читателями, за то, что так долго объясняю, в общем то, очевидные вещи, но я хотел доказать свой тезис о том, что фэнтези - не просто развлекательный жанр. Именно философский подтекст и является наиболее характерной чертой жанра. Магия, колдуны и проч. - это все внешнее, это блестящие фантики. К сожалению суть жанра прошла мимо Юрия Нестеренки, его интересуют только фантики: принцессы, колдуны, башни... В приведенных мной произведениях, кстати, нет ни одной спасенной принцессы, ни одного, висящего на цепях колдуна, ни одной башни, высотой в милю и проч.
Ну и наконец, обратимся к последнему, и несомненно самому страшному, с точки зрения Юрия, обвинению в адрес фэнтези, к пропаганде секса и насилия. "При чтении же фэнтези буквально в глазах рябит от обнаженных или почти обнаженных красоток..." - пишет Юрий. Однако в сказках Льюиса речь идет о детях, и о сексе нет даже упоминания. У Толкиена в его эпопее всего три женских персонажа, и все трое столь чисты и целомудренны, что, пожалуй, даже Богородица им конкуренции не составит. Да и маг Гед у Ле Гуин большую часть жизни проводит в одиночестве. Само собой о противоестественных отношениях нигде в этих произведениях речи не идет. В тех романах М. Муркока, Р. Джордана и А. Бушкова, которые я читал, ничего криминального мною замечено не было. Персонажи, конечно, сражаются и убивают, но это связано с сюжетом и подается безо всякого смакования подробностей. А редкие упоминания о насилии и сексе вскользь - и вовсе не в счет, ибо совсем вычеркнуть их из нашей жизни нельзя. Ведь даже волшебный мир должен опираться на реалии жизни. Иначе он будет фальшивым. Кстати, пример неприкрытой, грубой, и я б даже сказал недопустимой в художественном произведении, пропаганды авторских взглядов я видел как раз не в романах-фэнтези, я у некого Юрия Нестеренко в его "Черной топи". Там главный герой, который несколько первых страниц ведет себя вполне адекватно, вдруг разражается следующей тирадой: "Просто я считаю секс величайшей глупостью. Человек - разумное существо, а не кролик из штата Миссури. Есть великое множество достойных занятий, не помрачающих рассудок и не заставляющих оценивать людей по расположению подкожных жировых отложений." Вот это, я считаю, типичная пропаганда.
Так виноваты ли авторы фэнтези в том, что читателю Нестеренко всюду мерещатся обнаженные красотки? Вряд ли. Я всегда предупреждал, что антисексистские идеи до добра не доводят. Что касается фразы : "Недаром и иллюстрации к фэнтези носят почти всегда ярко выраженный эротический характер", то она вызывает только смех. Могу лишь посоветовать побольше знакомиться с текстами критикуемых произведений и поменьше просиживать в Интернете за просмотром картин Бориса Вальехо. Тем более что они так возбуждают Юрия. Видимо, и в решении написать столь голословную и невежественную статью немалую роль сыграло излишнее перевозбуждение. Что же касается книжных иллюстраций, то нынешние издатели, если им дать волю, готовы и телефонный справочник иллюстрировать исключительно голыми тетками.
Ну и резюме. Успех Толкиена многих сподвиг на написание разного рода подражаний. Много было написано чепухи. Однако, претензии логичнее было бы предъявлять конкретным авторам, чем жанру в целом. Далеко не каждый, выучившийся писать, способен сочинить настоящий роман-фэнтези. Для того, чтобы создать свой непротиворечивый и реалистичный (хоть и волшебный) мир, необходимо обладать большим запасом самых разнообразных знаний. Недаром Льюис был ученым-филологом, знатоком классической и средневековой литературы; Толкиен - специалистом по истории языка, мифологии, древнему и средневековому английскому; Ле Гуин - дочерью крупного ученого-этнографа. Однако, это еще не все. В дополнение к знаниям по истории, лингвистике и этнографии и проч., автор фэнтези должен обладать некоторым жизненным опытом, ибо что за философскую идею может предложить подросток? Большинство авторов, и подростков и взрослых, считают, что достаточно соорудить некую свалку из нелепых, труднопроизносимых имен и названий. Такое впечатление, что их цель - сломать читателю язык. Смотри, например, у Майкла Муркока - Дайвим Твар, Войлодьон Гагнасдиак, Хаашаастаак, х'хааршаны, Р'лин К'рен А'а, Ннуууррр'к'к, Й'озун К'реми Рейр. С другой стороны, есть очень много произведений, которые стоило бы отнести скорее просто к приключенческой фантастике. Поскольку там есть довольно увлекательный приключенческий сюжет (как, например, у Бушкова в "Рыцаре из ниоткуда"), без особого философского подтекста. Причем у того же Бушкова, приложение с подробным описанием обычаев, городов, гильдий и гербов, выглядит довольно нелепо, поскольку ничего не добавляет к сюжету. Так же нелепо выглядел бы список сотрудников Скотланд-Ярда, приложенный к "Рассказам о Шерлоке Холмсе".
Что же касается Юрия Нестеренко, то прежде чем писать критические статьи, ему следовало бы сперва ознакомиться с предметом. А так вместо жанра фэнтези Юрий поставил диагноз только самому себе. Конфуз!