Самиздат. Поэзоэксперименты и история

Я просто обязан был написать эту статью, потому что помимо традиционалистов на Самиздате представлены и те, кто относит себя или может быть отнесен к т. н. экспериментаторам.

На мое исследовательское счастье, они в свое время почти все отметились в разделе "Экспериментальный фарватер" (впрочем, я думаю, там есть и случайные участники). Других я нашел, а со многими имел счастье виртуально познакомиться за эти два с половиной месяца.

Поэзия этих авторов в большей мере растет из футуризма, дадаизма и прочих "-измов", чем из традиционных истоков русской и мировой поэзии. Впрочем, средний экспериментатор владеет "матчастью" лучше, чем средний поэт Самиздата. Более того, я вижу в работах этих авторов большее внимание, почтение, любовь к слову, чем у штатного СИ-шного рифмача-басенника или доморощенного поэта-хохмофилософа.

Экспериментаторы избирают куда более сложную поляну для самовыражения, чем традиционалисты. Они ступают на тропу тщательной работы с формой, где слово перестает быть привычной единицей смысла, норовя распасться в ветвление смыслов, либо слиться с соседним, организуя некую смысловую "железнодорожную стрелку", переключающую восприятие читателя с одного контекста на другой.

Часто ритм, традиционный образный ряд, рифма отменяются ради поиска нового звучания, изъяснения новых качеств "речи в столбик".

Экспериментаторство, которое можно зафиксировать и рассортировать, по сути, перестает быть таковым и начинает жизнь одной из ветвей традиции. Можно ли признать в самиздатовских экспериментаторах действительных новаторов? Я бы не стал.

Это вполне самобытные продолжатели "перпендикулярных" традиций, заложенных футуристами Крученых, Маяковским, Хлебниковым, а также Хармсом и другими, менее известными "классиками жанра". Традиции сии не прекращались, хотя и выпали из внимания массового читателя.

Впрочем, никогда эта поэзия не была массовой, массовыми были некоторые имена. Тот же Маяковский славен простому человеку не методами и творческими декларациями, а нечеловеческой энергетикой, кристальной плакатностью выражения мысли и чувства и чеканностью слова.

Крученых, Хлебников, Хармс, "реабилитированные" в 90-е, массовыми и не стали бы, как не стал массовым художник Малевич. Кстати, Малевич отметился и на ниве новой поэзии. В 1919 году он опубликовал эссе о поэзии (и возвращался к поэзии впоследствии). Были и стихи:

Улэ Эле Лэл Ли Оне Кон Си Ан

О нон Кори Ри Коасамби Моена Леж

Сабно Оратр Тулож Коалиби Блесторе

Тиво Орене Алиж

Авторы Самиздата не идут по тропинке полной "зауми", держась смыслового слова, а не слова как звукового явления.

В конце этой статьи вы найдете ссылку на материал, поясняющий историю и теорию отечественной поэтической "зауми". Сейчас достаточно провести некий водораздел между всеми формальными экспериментами. В приведенном стихотворении Малевича практически невозможно найти дорогую нашему восприятию семантическую картину речи. Странные слова исторгаются без какой-либо привычной речевой логики. Здесь нет подлежащих, сказуемых и прочих частей речи. Другие экспериментаторы подчиняли "тарабарщину" законам известного нам -- русского -- языка.

Самым глубоким, по моему мнению, экспериментатором, который опробовал и подчинил своим замыслам все степени ухода от традиции к новой поэзии, был Велимир Хлебников. На "тарабарском" у него говорят, например, боги (сверхповесть "Зангези"):

Гагагага гэгэгэ!

Гракахата гророро

Лили эги, ляп, ляп, бэмь.

Либибиби нираро

Синоано цицириц.

Хию хмапа, хир зэнь, ченчь

Жури кика син сонэга.

Хахотири эсс эсэ.

Юнчи, энчи, ук!

Юнчи, энчи, пипока.

Клям! Клям! Эпс!

Звуки в сверхповести сражаются, сотрудничают, проявляют волю, обретают цвет и магическую силу. Слово ведет себя примерно так же. От звучащей бессмыслицы текст дрейфует к чему-то полуугадываемому:

Они голубой тихославль,

Они голубой окопад.

Они в никогда улетавль,

Их крылья шумят невпопад.

Летуры летят в собеса

Толпою ночей исчезаев.

Потоком крылатой этоты,

Потопом небесной нетоты...

Зангези -- герой этой хлебниковской сверхповести -- мессия, учитель со своими учениками, с толпой и прочими атрибутами нового учения, он проповедует новую поэзию, новый язык, новые средства изъявления в мир творчества. "Повесть строится из слов как строительной единицы здания, -- пишет Хлебников. -- Единицей служит малый камень равновеликих слов. Сверхповесть, или заповесть, складывается из самостоятельных отрывков, каждый с своим особым богом, особой верой и особым уставом".

В принципе, знакомство с "Зангези" позволяет понять, в каком направлении работают экспериментаторы.

Вернемся к самиздатовцам.

Как я говорил, они почти не отказываются от привычного строя нашего языка, оставаясь в рамках привычного смысла. Скорее, они заняты переключением и формулированием новых смыслов, взрастающих из базового, либо рассыпают-собирают смысл, который все же остается читаемым. Абсурд здесь может быть проявлен на уровне утверждений, то есть словосочетаний и предложений, а не на уровне слова или языка.

Наиболее особым лично мне видится творчество Марии Деляновской. Здесь роскошный новояз и нововерие, объединенное автором с любовью к украинскому языку, но и без других не обошлось. В какой-то момент автору становится тесно в рамках символьного ряда, доступного с клавиатуры, и М. Деляновская начинает рисовать, писать на своем языке произведения. Сравните средства в "13 Началах " и "Мавраттаа".

Этого автора можно изучать долго. Если вас зацепит, конечно.

На ниве ассоциативного русскоязычного письма замечены несколько авторов: Полночный Назар, Мила Славская, Антип Нарин, Ден TRUEДЯГА, Евгений Ильичев, Чваков Димыч...

Евгений Ильичев четко обозначает свое творческое происхождение ("Черный квадрат" -- "я родом из модерна").

Димыч Чваков самобытен, но, на мой взгляд, порой излишне постмодернов и очень вовлечен в самиздатовский тусовочный процесс (вот иллюстрация: *куклюди*).

Ден TRUEДЯГА помимо стихотворных экспериментов отметился статьей "О миксах", где излагает наблюдения об интеграции иноязычных слов в русские морфемы. Интересный и забавный прием (см. никнейм автора).

Мила Славская сжимает смыслы в суперзаархивированные строчки, которые интересно распутывать, разгадывать и говорить вслух. Например, стихи "P.O.S.T.оронним вход запрещён!" при всей своей нетрадиционности как в средствах выражения, так и в оформлении, весьма эмоциональны и искренни.

Антип А. Нарин, в последнее время движущийся к более традиционному письму, также написал аналитическую статью "Заметки об экспериментальной поэзии", которая, очевидно, сегодня является наиболее удачной местной попыткой наблюдения за поэтическим процессом экспериментаторов. Настоятельно рекомендую.

Полночный Назар, создавший упомянутый в начале статьи "Экспериментальный фарватер" и проведший первый на СИ конкурс экспериментальной поэзии, пишет редко, но метко. Последнее стихотворение -- "Невозможно - вместе" -- замечательно играет смыслами и, чуть не свалившись в звукопись, остается осмысленным высказыванием, вписывающимся в традиционное стихосложение, хотя автор нарочно игнорирует строчность.

Жаль, что "Экспериментальный фарватер" как журнал в журнале давно не обновлялся и остался скорей интересной задумкой, нежели актуальным явлением на Самиздате.

Интересен также Владимир Бродский, сам себя к экспериментаторам не причисляющий, но пишущий, например, такие стихи:

мы не рабы

рабы не мы

рабы немы

рабыне мы

хозяева

Кроме упомянутых авторов хочется остановиться еще на двух.

Интересные поэтические тексты пишет Игорь Голый. Посмотрите его "Претензии, прочь!", гимн политической бескорректице, как он сам его определяет. Оказывается, и о политике можно писать иначе, чем принято. Но остроумно и графически свежо.

Тензор Отто Вектор, с творчеством которого я познакомился во многом благодаря Обществу "Чистилище", также ищет особые формы воплощения своих поэтических замыслов. Очень красиво сделано стихотворение "Твои зубы пожелтели..."

Остальных авторов СИ, заглядывающих за традиционные горизонты, вы можете увидеть в "Экспериментальном фарватере", а возможно, вы знаете их лучше меня.

Мне кажется, что экспериментальное направление творчества самиздатовцев достойно любопытного внимания, как достойны изучения история и наследие нескольких поколений российских экспериментаторов. Вписываются ли местные экспериментаторы в контекст общего развития соответственной литературы?

Краткий экскурс с примерами из поэтов разного времени можно получить из публикаций С. Бирюкова.

Сергей Евгеньевич Бирюков (р.1950) - поэт, филолог, саунд-поэт, перформер, лауреат Международного литературного конкурса в Берлине, Второй берлинской лирикспартакиады, Международной литературной премии им. А.Крученых. Основатель и президент Академии Зауми. Будет время, прочитайте его статью:
"Поэтический мастеркласс.
Урок девятый, заумный".

15-16 апреля 2008 г.