Литвиненко Евгения, Литвиненко Владимир : другие произведения.

Охотник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Небольшая фэнтезийная повесть. На данный момент полностью написан черновик и идет активная редактура. В ближайшее время подправлю текст первых двух глав, а затем выложу третью.

    Добавлена третья глава (29/08/2015)

Счетчик посещений Counter.CO.KZ Счетчик работает с августа 2015 года.
  

Оглавление

  
   Пролог
   Глава 1
   Глава 2
   Глава 3
  
  

Пролог

  
  Зверя разбудил незнакомый запах. Тишину разрезал чуть слышный шорох. Неизвестное означает опасность, поэтому он настороженно открыл глаза. Перед ним на сером камне лежало, свернувшись в клубок, непонятное существо. Розовая кожа была почти полностью голой, только на голове и между задних лап виднелись клочки шерсти.
  Вдруг одна из лап существа шевельнулась, сдвинув несколько камешков, и зверь резко вскочил на две мощные задние лапы. Передние, короткие и не такие сильные, сжались, словно пробуя воздух на ощупь. Друг или враг лежит перед ним? Нападать или отступать? Еще раз принюхавшись и не почуяв агрессии, он решил выжидать.
  Существо больше не шевелилось, и зверь пока осматривался, пытаясь понять, где оказался. Вокруг него был сплошной камень: серые стены поднимались на немыслимую высоту и смыкались над его головой. Вокруг валялись большие валуны. А под лапами чувствовались мелкие камешки. Воздух был влажным, а где-то справа слышался шум воды.
  Внимательно изучив пещеру, он сделал шаг к странному существу. Каменное крошево под лапами шуршало и перекатывалось, и это шуршание разбудило розовокожего. На плоском лице открылись небольшие, глубоко посаженные глаза. И вместе с этим резко изменился запах, что говорило о страхе и настороженности.
   'Страх - это хорошо, ― промелькнуло у зверя в голове. - Значит, можно напасть и прогнать врага. Или убить!'.
  Продолжая приближаться к существу, он заметил, что его сильное и ловкое тело после долгого сна неохотно подчиняется ему. После очередного шага из-под лапы с шумом выворачивается крупный камень. Зверь взрыкнул, махнул мощным хвостом и восстановил равновесие. Розовокожий медленно встал на задние лапы, а передние вытянул перед собой.
  ― Тише-тише, ― звуки, издаваемые существом, оказались незнакомыми, но интонации, как и запах, говорили о страхе.
  Зверь рванулся вперед, пытаясь ухватить розовокожего зубами. Существо увернулось от зубов, но все же ловкости ему не хватило. Острые когти с передних, коротких, лап зверя вспороли тонкую кожу на его груди.
  Вскрикнув, существо завалилось назад, но тут же перекатилось вправо, к дальней стене. В надежде закрепить успех, зверь взобрался на большой валун, оказавшийся между ним и розовокожиего, и прыгнул на свою жертву сверху. С такого расстояния промахнуться было невозможно, и зверь уже предвкушал, как его зубы войдут в мягкую плоть существа. Но в этот момент его что-то рвануло назад. Рывок сбил прыжок и приземляться пришлось чуть в стороне от цели. С трудом выровнявшись и оглянувшись, зверь увидел за спиной два больших кожаных крыла.
  Услышав резкий вскрик, зверь оглянулся, рассчитывая найти розовокожего на каменистом полу, но его уже нигде не было.
   Комментарии
   К оглавлению

Глава 1

  Кожу обжигает ледяная вода, вокруг тут же расплывается красное пятно из ран на груди. Течение тянет меня вниз, сил сопротивляться нет, и я ухожу с головой под воду. Пытаясь напоследок сделать вдох, я набираю полный рот воды, захлебываюсь, пытаюсь вырваться из власти течения... От чрезмерных усилий в глазах темнеет и я проваливаюсь в небытие.
  
  * * *
  
  Вокруг клубится серый туман. Не сказать, чтобы совсем непроглядный. Если как следует присмотреться, видно какое-то мельтешение. Там, за пеленой кто-то ходит, что-то делает, смеется. Там жизнь, а я... Сколько я уже лежу в этом мареве, в полной тишине, и не могу даже рукой пошевелить?
  Счет времени давно потерян: я то прихожу в себя, то проваливаюсь и вовсе уж глубоко в небытие. И все, что мне остается: гадать, что же со мной произошло? Хотя чего тут гадать? Крылатый зверь убил меня. Только мне не хочется верить в то, что дальнейшее мое посмертное существование, будет протекать так: в вязкой тишине, неподвижности и редком мелькании смутных теней. Уж лучше нестерпимая боль в груди, обжигающий холод горной реки и страх. Тогда у меня была хоть какая-то надежда, какое-то будущее.
  Сейчас... Сейчас надежды уже нет.
  Серый туман стал плотнее, так всегда было перед провалом в небытие. Я по привычке пытаюсь уцепиться, остаться в сознании: страшно больше не очнуться. Но, как и раньше, все оказывается напрасными. Меня вновь окутывает тьма.
  Пришел в себя я от прикосновения теплых рук. Надо мной стоят две женщины: молодая, светловолосая в цветастом платье, и постарше, в красном. Их руки лежат на моей груди, а вокруг все так же клубится белесый туман. Увидев, что я открыл глаза, светловолосая женщина улыбается, касается руки своей спутницы, и обе они растворяются в тумане.
  Куда? Вернитесь! Что это было? Безотчетно дергаюсь вслед за ними, и тут все тело пронзает острая боль. Та самая, что скрутила меня на камнях пещеры, та самая, что не давала удержаться на плаву в холодной воде. Дыхание вновь перехватывает, как тогда. Кажется, что я снова умираю.
  Но вместе с болью приходят звуки и запахи. Они врываются в меня, переполняют, и это еще большая боль, чем та, что сосредоточилась в груди, в ранах. Едкий дым режет глаза до слез, бессвязное бормотание над самым ухом раздражает. Но раздражение теряется за всплеском счастья. После бесконечности серой дымки любые ощущения, любые изменения в радость.
  Надоевшее марево вокруг начинает таять. Я еще не могу повернуть голову и как следует осмотреться, но уже вижу голубое небо над собой, серый камень справа, яркие всполохи вокруг. Вместе с туманом уходит и острая боль. Грудь все еще ноет, но это ничто по сравнению с уже пережитым.
  К моей коже возвращается чувствительность. Я ощущаю под собой разогретый светом бати камень, жар костра, горящего неподалеку, дуновение ветра. Невнятное бормотание становится громче. Ко мне подходит коренастое, мощное существо с окладистой темной бородой и ошарашенным взглядом. Ни на секунду не замолкая, бородач обходит вокруг меня и вновь удаляется. Пытаясь не выпустить его из виду, поворачиваю голову. И только потом вспоминаю, что мгновенье назад уже пытался это сделать, но тогда ничего не получилось. Наконец-то тело начинает слушаться меня.
  Не медля больше ни мгновения, сажусь, свешиваю ноги с высокого камня, на котором лежал, и осматриваюсь. Оказывается, подобных существ вокруг много. Они стоят кольцом вокруг моего ложа и держатся за руки. Даже сейчас, когда я сижу, очевидно, что я выше каждого из них минимум на голову. Зато все они мощнее, коренастее меня. Большинство из них бородаты, так же как и тот, что даже сейчас не перестает бубнить себе под нос. Другие чуть уже в плечах и с гладкими лицами, а грудь их круглее и пышнее, чем у бородачей.
  Повернувшись ко мне, бормотун, наконец, затихает. Кажется, на его лице я вижу облегчение.
  
  * * *
  
  А где-то невообразимо далеко, в обширном каменом зале, с темными стенами и огромным макетом всего материка и сопредельных островов по центру, боги новорожденного мира столпились вокруг двух своих сестер, кажется, мирно дремавших на креслах возле макета. Всего богов, вместе со спящими женщинами, было восемь. И столько же кресел стояло вокруг макета.
  Вдоль стен стояло несколько столов и стульев, еще кресла, стеллажи и шкафы. И вообще, зал выглядел так, как будто здесь собирались сделать ремонт, да бросили на середине.
  Первой глаза открыла Лива, младшая из сестер. Отбросив со лба прядь светлых волос, женщина вскочила с кресла, в котором полулежала до этого. Легкая ткань ее яркого платья взметнулась от резкого движения:
  ― Все получилось! ― воскликнула богиня. Ее зеленые глаза светились.
  Будто услышав этот возглас, открыла глаза и вторая женщина ― Морте. Она была куда спокойнее и сдержаннее сестры. Даже вставать с кресла не посчитала нужным, лишь оправила складки длинного красного платья.
  ― Рассказывайте, ― напряженно выдохнул Люций: высокий светловолосый мужчина, облаченный в белые доспехи.
  ― Он пришел в себя! ― все так же восторженно пискнула Лива и, не зная куда себя деть, танцующей походкой направилась к макету. Морте снисходительно улыбнулась вслед сестре и продолжила за нее:
  ― Гномы все сделали правильно, и человек уже пришел в себя. Раны затянулись, и теперь его жизнь зависит только от него самого.
  ― А еще я поняла, как работает мой Камень! ― вновь подала голос Лива. Ее пальчики скользнули по крупной золотистой надписи по борту макета: Бейт.
  ― Если бы ты в этом раньше разобралась, не пришлось бы городить всю эту историю с обрядом. Тоже мне, Богиня Жизни, неспособная оживлять. ― Бирюзовые волосы Ниру волной взметнулись над ее плечиком, когда она презрительно дернула головой в сторону все еще улыбающейся Ливы.
  Впрочем, после этой тирады улыбка молодой богини стала куда менее уверенной, а под укоризненными взглядами остальных богов и вовсе сползла с ее лица.
  ― Но как же... ― едва слышно прошептала она.
  От былой восторженности не осталось и следа. Как объяснить остальным? В этот момент растерянная богиня была похожа скорее на маленькую беспомощную девочку, чем на могущественное существо.
  ― А ведь в чем-то Ниру права, в самый ответственный момент ты нас подвела, Лива, ― это подал голос рыжеволосый Элдар, повелитель огня. Редкий случай, когда он был хоть в чем-то согласен с владычицей воды.
  ― Да ладно вам, ― худощавый беловолосый парнишка в распахнутой жилетке спрыгнул с высокого стола у стены, подскочил к стушевавшейся женщине и покровительственно потрепал ее по плечу, ― с кем не бывает? Всему научится и станет не хуже нас.
  ― Хватит! ― не выдержала нападок на сестру Морте. Встав, наконец, с кресла, богиня смерти продолжила: ― С вами Создатель сюсюкался и на пальцах показывал, что и как делать. Что я, не помню, как он исправлял ваши ошибки: латал выжженную Элдером землю, останавливал вызванные Ниру цунами, и твои, Цахайро, ураганы? А теперь вы кичитесь тем, что у вас было время научиться пользоваться своей силой. Тем, что у вас было право на ошибку. Нам такого права Создатель не оставил. ― Женщина подошла к сестре, оттерла ошарашенного мальчишку и обняла Ливу за плечи. ― Он сам вдыхал жизнь в свои творенья и забирал ее после опытов и испытаний. Мы могли только смотреть.
  ― Никому даже в голову не могло прийти, что наши силы понадобятся первыми, ― все еще чувствуя себя виноватой, вставила Лива. - Создатель рассчитывал, что мы успеем посмотреть, как работают Камни Душ, ― богиня невольно коснулась изящного кулона на шее, вслед за ней и Морте потерла перстень на пальце. Камни в обоих украшениях были одинаковые.
  Некоторое время в зале царило молчание. Затем голос подала Арди, крупная статная женщина с тугой каштановой косой и в простом коричневом платье:
  ― Что ж мы, правда, на Ливу накинулись? Нужно понять, что произошло с человеком. Создатель ведь обещал обо всех позаботиться.
  ― Значит, Создатель ошибся. ― Из самого темного угла вышел Морк, сам подобный теням, в которых только что скрывался. Его высокая фигура была скрыта черным балахоном, даже лица не разглядеть под складками ткани. Морк ― брат Люция, но вряд ли хоть кто-то мог счесть их похожими.
  ― Создатель не может ошибаться! ― Люций бросил на брата гневный взгляд.
  ― Но мог ошибиться ты, так? ― Голос Морка оставался спокойным. ― Ты ведь все крутился рядом с ним, когда он работал в Горном Поясе. Помнится, он отверг какое-то твое творенье после опытов в пещерах. А уничтожил ли ты свое чудовище? Это ведь было оно? А на человеке вы, должно быть, испытывали твоего зверя.
  Светлый бог открыл было рот для ответа, но осекся... На его щеках проступили красные пятна. Морк был прав: Создатель, и правда, отказал Люцию, велел уничтожить его лучшее творение. Сейчас, поразмыслив, бог понимал всю мудрость Создателя, но как же обидно ему было в тот момент...
  Не дождавшись ответа, Морк продолжил:
  ― Сдается мне, я прав. Так что это твоя промашка. Тебе теперь и искать своего любимца, чтоб он еще каких бед не натворил.
  ― Да как ты можешь? ― Люций запнулся, от возмущения у него перехватило дыхание. Кулаки у обоих братьев сжались, было похоже, что боги собираются опуститься до банальной драки.
  ― Прекратите немедленно! ― голос Арди прогремел над залой, напоминая остальным богам рокот разрываемой земли во время создания Горного Пояса. Люций и Морк грозно смерили ее взглядами, прерывать спор они не собирались. Но вот за спиной Арди встал Элдер. Эти двое очень сдружились, пока вместе работали над созданием материка. Вспыльчивый бог всегда был готов выступить на стороне своей возлюбленной. К тому же на лице Арди бегали нехорошие тени, и что-то подсказывало братьям, что этих теней стоит бояться куда сильнее, чем ярких вспышек Элдера. Обычно такая спокойная хозяйка земли была в бешенстве.
  Братья сочли за лучшее оставить выяснение отношений на потом. Морк хлопнул Люция по плечу и сказал:
  ― Что-то мы с тобой, и правда, забылись, братик, ― после чего степенно удалился в тот же угол, из которого вышел.
  Люций же проводил Морка тяжелым многообещающим взглядом и нарочито спокойно опустился в стоящее рядом кресло.
  ― Так на чем мы остановились? ― небрежно спросил он.
  Морк повернулся к Люцию, но промолчал. Заговорила Арди:
  ― Зверя, и правда, нужно найти.
  ― Положим, найти ― не такая уж и проблема, ― проговорила Морте. ― А что мы с ним делать будем?
  ― Как что? Убьем, ― подал голос Элдар.
  ― Какой шустрый, ― усмехнулась чуть успокоившаяся Лива. ― Кто ж тебе позволит?
  ― А кто запретит?
  ― Вообще-то, ― меланхолично заметила Морте, ― нам запрещено прямое вмешательство без особой необходимости. А есть ли тут такая необходимость?
  На этот счет у каждого из богов нашлось что сказать. Боги заговорили одновременно, пытаясь перекричать друг друга. Даже Морк, ранее решивший больше не вмешиваться в дискуссию, вновь выбрался на свет. Расслышать что-то в этом гомоне было невозможно.
  
  * * *
  
  ― Гротан, ты ― это целый каскад случайностей. Даже боги не могут толком понять, что же именно произошло, ― Ментор сидит напротив меня прямо на полу пещеры и старается смотреть в глаза, мой же взгляд все время блуждает. ― Создатель обещал нам позаботиться обо всех своих детях. Никто не должен был оказаться один на один с миром. Люди с людьми, гномы с гномами, эльфы с эльфами. Группы трех этих народов разбросаны по всему материку, и к каждой группе приставлен Ментор. Мы должны успокоить, направить и обучить смертных на первых порах.
  ― Люди с людьми, ― повторяю я вслед за ним. Еще раз вглядываюсь в него. Высокий, даже выше меня, а уж в сравнении с гномами... Хотя Ментор сказал, что для людей его рост вполне нормален. Лицо, как и у меня, гладкое, что также отличает его от гнома. Велик соблазн посчитать его своим сородичем. Я по первости так и сделал. Теперь-то я знаю, что Ментор не человек. Людей нет на много дней пути вокруг. Нет, и не должно было быть. А я? Я ― случайность.
  Пока я погружен в свои мысли, Ментор терпеливо молчит. Но все же мне интересно дослушать, понять, что происходит, и я возвращаюсь в реальность: встряхиваю головой и поднимаю глаза на Ментора. И только тогда он продолжает.
  ― Так распорядился Создатель, чтобы помочь своим твореньям выжить в новом мире. Конечно, рано или поздно кто-нибудь все равно умрет: от старости ли, от голода, от лап животного. Но в первые минуты жизни мира все должны быть равны.
  Но Создатель закончил свою работу и ушел творить новые миры, а здесь, на Бейте, оставил восемь младших богов, присматривать за вами. И Менторов, учить вас выживанию, ремеслам. Боги и позаботились о том, чтобы вернуть тебя к жизни.
  Интересно, для чего? Ментор не говорит, значит, и спрашивать бесполезно. Можно только додумать самому.
  ― А теперь мне нужно идти к людям?
  ― Не думаю, что это сейчас разумно. Ты ничего не умеешь: ни еды добыть, ни дорогу найти. Гномы согласны принять тебя в свой клан. Живи пока тут, а там посмотрим, что с тобой делать дальше. Как Бейт повернется.
  Как Бейт повернется... Да уже повернулся. Я умер по воле случая, и воскрес по воле богов. Надо ли понимать, что зверь такая же случайность, как и я? Судя по словам Ментора, таких зверей здесь нет, да нигде нет. Тогда, быть может, боги вернули мне жизнь, чтобы я избавил Бейт от этой случайности?
  
  * * *
  
  Морк обвел собравшихся взглядом.
  ― Что ж, попробуем обсудить проблемы меньшим составом.
  За небольшим столом их сидело четверо: сам Морк, его брат и богини-сестры. Темный бог внимательно посмотрел на Люция, но тот промолчал. Продолжая вглядываться в голубые глаза брата, темный снова заговорил:
  ― Проще всего, конечно же, просто убить тварь.
  Желаемый эффект был достигнут: Люций вздрогнул и обратил-таки внимание на Морка, но сказать ничего не успел. Вмешались сестры.
  ― Нет! ― в один голос выпалили они.
  ― Но почему? Стараниями брата в Бейт попал сильный, слишком сильный зверь. Он может все испортить.
  ― Все не испортит. Все-таки это просто зверь, хоть и довольно странный. Кстати, Люций, я же была тогда на испытаниях, ― продолжила Морте, ― я не помню у зверя этих дурацких крыльев.
  ― А их и не было, ― со вздохом ответил бог. ― Крылья я уже позже добавил, когда Создатель приказал уничтожить зверя. Ну... Мне было интересно, что получится. И я рассчитывал еще раз убедить Создателя запустить мое творенье. Но он отказался.
  ― И ты просто оставил тварь в горах, в надежде, что никто не заметит? ― ехидно улыбаясь, вставил Морк.
  ― Что ты? Конечно, нет. Я просто... ― Люций замялся. ― Я просто забыл о нем. У нас с тобой тогда завязался спор насчет гномов, и...
  ― Мальчики, ― снова вмешалась Морте, ― это все очень интересно, но сейчас никакого значения не имеет. Нужно решить, что с этим делать дальше. Откуда он взялся, и так ясно.
  ― Ну, если вы против прямого убийства... ― начал Морк.
  ― Против, ― подтвердила Лива.
  ― Так вот, если вы против прямого убийства, ― продолжил темный, ― нужно поручить это дело смертным.
  ― Как ты себе это представляешь? Явиться перед ними в дыму и громах, и повелеть? ― Лива скривила личико, показывая свое презрение к подобным позам.
  ― Зачем? Зверь рано или поздно выйдет к ним сам, нам останется только немного подтолкнуть их к правильному решению. А может, и вовсе без нас справятся.
  Люций внимательно посмотрел на брата.
  ― А ведь Морк прав, ― нехотя проговорил он. ― Я даже знаю, кому будет проще всего внушить нужные мысли.
  ― Вот и отлично, ― с усмешкой вставил Морк. ― Раз знаешь, ты и делай. К тому же тварь ― это твоя недоработка.
  
  * * *
  
  На каменной площадке между южными и северными воротами лежит Знолт. Мертвый. На груди три рваные раны, вокруг которых запеклась темная кровь. Мои собственные шрамы под кожаной жилеткой зачесались, уж больно знакомым оказался след когтей. Конечно, нельзя с уверенностью сказать, что Знолта убил тот же зверь, встреча с которым едва не стоила жизни мне. Но я просто не знаю других хищников, способных оставить такие раны.
  Уже начавшие собираться вокруг нас гномы шумно обсуждают случившееся: кто-то плачет, кто-то расспрашивает рудознатцев, принесших тело, кто-то пытается по ранам угадать хищника. Впрочем, все это я воспринимаю лишь краем сознания, а сам проваливаюсь в свой самый страшный кошмар: перед глазами вновь встает белесая пелена, за которой слышится глухое рычание зверя. Снова и снова он набрасывается на меня из серого марева. Я стараюсь отскочить, как тогда, в пещере, но тело не слушается меня. Резкая боль разрывает сознание, а дальше только туман и тишина... И я так и не решил для себя, что страшнее: глухое рычание и постоянные нападения, или беспросветная пустота.
  Из-за этих кошмаров первое время я вообще не мог спать. Мне все казалось, что я снова проваливаюсь в то небытие, из которого меня вытащили гномы. И каждый раз, закрывая глаза, я вновь попадал в тот же серый туман. Потом Ментор принес какой-то отвар, и сны ушли. Вот уже несколько месяцев я спал совершенно спокойно. Только сегодня я снова проснулся в холодном поту, перебудив криком всю пещеру.
  А спустя несколько часов вернулись рудознатцы. Вернулись намного раньше, чем планировали, и принесли с собой тело Знолта.
  К этому гному я относился с особенной теплотой. Мы проводили много времени вместе, к тому же это они с Траном вытащили меня когда-то из реки. Но Тран ― жрец, с ним трудно водить дружбу. Знолт же оказался намного проще и общительнее. Он один из немногих, кто охотно со мной общался. Да мне большего и не нужно было. Он стал моим другом.
  И вот теперь он лежит у моих ног. Лежит неподвижно, и так будет всегда. Даже я, уже сталкивавшийся со смертью, не могу до конца принять это знание. Что уж говорить об остальных? Слово смерть ― новое для всех ― слышится со всех сторон.
  Пересилив себя, опускаюсь на колени рядом с телом, чтобы осмотреть его раны. Рука невольно тянется к груди, под кожаную жилетку. Вблизи следы когтей еще более похожи на мои шрамы.
  На плечо ложится сильная рука.
  ― Скорее всего, ты прав в своих догадках, ― Ментор понизил голос почти до шепота, как всегда делал, когда хотел подчеркнуть важность своих слов. В такие моменты невольно начинаешь прислушиваться к собеседнику.
  Вот и сейчас я внутренне сосредоточиваюсь на его голосе. Также поступают и стоящие поблизости Тран и Антар ― вождь. Пока я рассматривал тело Знолта, Антар велел гномам его в пещеру. Я встаю, и его подхватывают и несут в сторону входа. Остальные гномы возвращаются каждый к своим занятиям, площадка между воротами стремительно пустеет.
  ― Гротан, покажи свои шрамы, ― просьба Ментора звучит, как всегда, мягко, но противиться ей нет никаких сил, впрочем, и желания тоже. Я распахиваю жилетку, Тран и Антар всматриваются в длинные белые рубцы, да я и сам рассматриваю их, как впервые. Не знаю, как они выглядели, когда были открытыми ранами, но и сейчас сходство со следами на теле Знолта очевидно.
  ― Да что тут смотреть? Что я, не помню их, что ли? ― проговорил Тран. ― И так понятно, что это зверь Гротана. Что делать-то будем?
  ― Не торопись, Тран, ― осадил его Антар. ― Пусть Гротан сначала расскажет, как хоть выглядит этот зверь.
  Тогда, после исцеления, меня никто ни о чем не расспрашивал. Гномы вообще народ необщительный, и лезть кому-либо в душу без острой на то необходимости, не станут. Я был очень благодарен им за возможность забыть. Но теперь настало время вернуться к тому, от чего я так долго бежал.
  ― А я и забыл, что тебя не было на берегу, ― пробормотал Тран. ― Получается, ты один не знаешь о звере ничего.
  ― А ты, значит, знаешь? ― удивился Антар.
  ― Ну, кое-что знаю. Это ведь нас со Знолтом брал с собой Ментор на поиски Гротана. Я тот поход никогда не забуду. Мы только-только пришли в себя, а уже нужно куда-то бежать и что-то делать. Ментор вел нас по тропе к реке. Сейчас в этом месте ловят рыбу, и там же стирают вещи. Мостки построили, спуск. А тогда, сам понимаешь, пусто был. Только Гротан лежал наполовину в воде. Ноги болтаются из-за сильного течения. На камнях и песке разводы от крови.
  А я стою над ним, и, помнится, все с Ментором его сравниваю. Сейчас думаю, глупо это было, а тогда... Да что там. На нас-то они совсем не похожи: высокие, тонкие. Только Гротан темный: и кожа смуглая, и волосы темные, и глаза карие, а Ментор светлый весь, вот и все отличия.
  Так разглядывал я их, да все ближе к Гротану подходил. А потом надо ж мне было поскользнуться. Руками прямо в воду и упал. А вода, знаешь же, чистый лед. Отрезвил меня холод немного да напугал. Я и начал Гротана на берег тянуть: совсем же замерзнет. Тут и Знолт подтянулся. Вдвоем вытащили.
  А потом подошел Ментор, и тогда начались настоящие чудеса. Он наклонился над телом, уж прости Гротан, по-другому и не скажешь, а потом встал, глаза прикрыл, руками в воздухе поводил, и перед ним картинка вспыхнула. Да непростая, движущаяся. С богами так Ментор разговаривал. А потом коснулся пальцами лба Гротана, и картинка поменялась: мы вроде как в память его проникли. И увидели чудище это крылатое, пещеру какую-то.
  Чудище, надо сказать, знатное. Большое, Гротан его всего на голову и выше, а мы с тобой и вовсе глаза в глаза смотреть будем. Тело длинное да хвост еще сзади. А передние лапки потешные такие, короткие, маленькие, как недоразвитые. Но когти на них острючие, да раны ты от них видел. А еще крылья. И на кой ему они? Но громадные, ничего не скажешь. И ловкий какой, прыткий, что горный кратан. Эй, Гротан, ты как?
  А я, и правда, не сказать, чтобы совсем в порядке. Снова перед глазами возникает зверь в прыжке, а лопатками я снова чувствую холодную остроту камней. Надо же, оказывается, я до сих пор помню все до мельчайших деталей, а ведь долгих четыре месяца старался забыть это чудовище.
  ― Гротан, ― снова позвал Тран.
  ― Да-да, все хорошо, так все и было. И как спасся, сам с трудом понимаю.
  ― Странное существо, ― говорит Антар, когда я умолкаю. ― Зато теперь понятно, куда делись животные. Добычи с каждым днем все меньше. Зверю, видно, тоже жрать нечего, раз он на гнома напал. Значит, он очень ловок? Незачем искать с ним открытой встречи. Будем делать ловушку.
  
  * * *
  
  ...Я иду вверх по тропе. Судя по следам, здесь совсем недавно прошли кратаны, и я надеюсь поймать одного из них. Охота сегодня не задалась: бати клонится к вечеру, а я все еще без добычи. Впрочем, в последнее время такое случается часто. Так что это стадо кратанов моя последняя надежда.
  Но следы сворачивают на совершенно невероятный карниз, такой крутой, что я не решаюсь идти за животными. Прячу копье за спину и разворачиваюсь. Пора домой, выследить новую добычу засветло я уже не успею.
  Вдруг я слышу резкий вскрик: Знолт, ушедший к реке, зовет на помощь. Прислушиваюсь, ловя направление, и бегу на зов. Вслед за первым выкриком слышатся и другие, заглушаемые треском веток и громким рычанием. Я уже несусь со всех ног, но отчетливо понимаю, что не успеваю.
  На берег реки я выбегаю как раз в тот момент, когда зверь рассекает грудь Знолта когтями. Увидев меня, тварь неожиданно бросает свою добычу и исчезает в густых зарослях.
  Подбегаю к гному: тело наполовину лежит в воде, и ноги безвольно болтаются, повинуясь сильному течению. Я наклоняюсь к Знолту, чтобы вытащить его из реки, но замираю, внезапно вспомнив рассказ Трана о том, как они нашли меня. В этом же самом месте, с разодранной грудью и также лежащего в воде.
  Погрузившись в воспоминания, я пропускаю возвращение зверя. Шорох листьев приводит меня в чувства. Краем глаза вижу какое-то движение. Оборачиваюсь. На меня в упор смотрят желтые глаза с темными прожилками. Зверь. Когти вспарывают кожу, рвут мышцы, наполняют тело болью.
  
  * * *
  
  Падаю. И завершается это падение чувствительным ударом коленями о холодные камни. Машинально вскидываю руку к груди и тут же отдергиваю, стирая что-то теплое и липкое. Подношу руку к глазам. Всего лишь пот.
  Оказывается, я нахожусь в своей комнате, а вовсе не на берегу реки. Неужели мне снова каждую ночь будут сниться кошмары, теперь еще и с участием Знолта? Это немыслимо и невыносимо. И к Ментору не подойдешь, иначе не пустит на сегодняшнюю охоту за зверем. А я должен, обязан там быть.
  Чтобы встать, приходится опереться на стоящий рядом с кроватью стол. И как я не стукнулся об него головой при падении? Повезло. Сердце все еще бешено колотится о ребра, а сам я невольно осматриваюсь, ища зверя. Мне нужно успокоиться. Обхожу стол, откидываю меховой полог и оказываюсь в общем коридоре.
  Моя комната находится у огромного зева ― выхода из жилых пещер. В скором времени зев закроет массивная деревянная дверь, но пока она стоит в мастерских, а в неприкрытом проходе виднеются первые лучи бати. Я выхожу на свежий воздух, вдыхаю его полной грудью и усаживаюсь на небольшой камень у самого стены.
  Надо отдышаться. Скоро уже встанут остальные, и мне ничем нельзя себя выдать. Ментор и так сомневается в том, что меня можно отпускать в горы. Но я понимаю, что пока жив проклятый зверь, покоя мне не видать: так и буду во сне по туману бродить, да на берег с криком выскакивать, как сегодня. Нет, мне теперь дорога в горы, как ни крути.
  ― Вот ты где, Гротан. А я искал тебя, ― голос Ментора, как всегда, тих и вкрадчив. Да и движения не слышны. Сколько ни пытался я уследить за его шагами, а все равно пропустил.
  ― Да, вышел проветриться, ― только бы голос не дрогнул, только бы не выдать волнения.
  ― Ты готов?
  ― Конечно, все собрано. Вот только нож... Мой ведь сломался, а новый мне так и не сделали, ― нож из мастерских я жду уже несколько дней, но там, как назло, именно сейчас взялись за новые породы камня, и когда теперь дойдут руки до моей просьбы, непонятно.
  ― Так я тебя за этим и искал. Сделали тебе нож, держи.
  Беру в руки обновку и одобрительно улыбаюсь: нож легче и удобнее сломанного, а лезвие даже на вид острее. С таким сподручнее будет охотиться не только на крылатого зверя.
  Из пещер начинают выходить гномы. Я заскакиваю в свою комнату, вскидываю на плечо загодя собранную сумку и вместе со всеми выхожу к воротам. Здесь собираются практически все обитатели пещер: и те, что вместе со мной отправляются сегодня в поход, и остальные, пришедшие нас проводить. Пора выдвигаться.
  
  * * *
  
  Наконец-то ловушка закончена. На то, чтобы вырыть яму, утыкать ее дно кольями и как следует все замаскировать, ушло немало времени. Теперь мы расходимся по своим местам. Впереди ― долгие часы ожидания. Мне отлично видно всю тропу, до самого поворота. Как самый ловкий, я должен буду первым выскочить навстречу зверю, если тот вдруг преодолеет яму, и заставить его отступить к краю.
  Место для засады выбрано неслучайно. Именно здесь, если верить разведчикам, зверь каждый день спускается к воде. К тому же тропа тут сужается, и обойти яму просто негде: справа глухая песчаная стена, слева ― обрыв. Не слишком высокий, но внизу поджидает холодная, бурная река и пороги. Так что спастись зверь может, только если раньше времени заметит яму. Но об этом мы позаботились заранее.
  Начинают затекать мышцы. Да и мысли в голову лезут невеселые. Что если зверь сегодня не придет? Или выйдет с другой стороны, не оттуда, откуда мы его ждем? А что если он все-таки увидит ловушку?
  Да что со мной? Я же не в первый раз, я считаюсь лучшим охотником, знаю, что такое многочасовая неподвижность. Но сегодня почему-то все по-другому. Этот зверь для меня куда важнее любого кратана. Это из-за него погиб Знолт, это он едва не убил меня самого.
  Перед глазами снова клубится густой туман, как насмешка над четырьмя месяцами спокойствия. И, кажется, чей-то голос шепчет на ухо: 'Ты должен показать этой твари, что такое смерть. Пусть он переживет то, что пережил ты'.
  И именно в этот момент из-за поворота показывается зверь. Настороженно принюхивается, совсем уж приникая к земле, но ветер дует твари в спину, унося запахи далеко на запад. Немного успокоившись, он идет вниз по тропе, к нашей ловушке. Вот-вот он подойдёт к самому краю, а там и свалится на колья. Я гляжу за каждым его движением с замиранием сердца.
  Еще шаг, и тварь будет в яме.
  Тот же голос, что так сладко говорил мне о мести, шепчет на ухо только одно слово: 'Пора!'.
  Я вскакиваю с места, вскидываю копье и бросаю его в зверя, целя по ногам, чтобы точно упал. Уворачиваясь от моего броска, он прыгает вперед. Копье пролетает под ним, а сам он стремительно падает в яму. Я уже вижу, как острые колья пронзают его тело, но... в последний момент тварь расправляет крылья и делает мощный взмах.
  Нет, он не летит, крылья маловаты. Но этого толчка хватает как раз на то, чтобы перескочить яму. Обеими лапами зверь опускается на землю.
  Конечно, гномы тоже уже выскочили из своих укрытий, и теперь бегут к твари, в надежде столкнуть ее в яму. Но она оказывается куда проворней каждого из нас: мощным ударом хвоста сметает с ног сразу трех охотников. Один из них со всего маху бьётся спиной о стену и остается лежать на земле. Остальные поднимаются, но уже поздно: зверь проскочил в образовавшуюся прореху, и скрылся за очередным поворотом тропы.
  Проклиная себя за торопливость, я бросаюсь за зверем, но Антар останавливает меня.
  ― Мы не будем преследовать его.
  ― Но почему?
  ― Нам не успеть за ним. Разве что ты, легконогий, сможешь его догнать. А что ты сделаешь с ним один? К тому же у нас раненый, перебиты ребра. Нужно возвращаться.
  
  * * *
  
  ― Зверь ушел! ― начинает свою речь предводитель разведчиков, только что вернувшихся из похода. ― Ушел совсем! Мы обошли все на много дней пути.
  ― И совсем ничего не нашли? ― уточняет Тран.
  ― Нет, почему. Нам удалось найти следы зверя. Старые, им не меньше недели. Они вели на юг.
  ― А что там, на юге?
  ― Не знаю. Мы далеко за ним не пошли. Местность там понижается. Важно не это. Важно, что зверь ушел. Вряд ли мы снова с ним столкнемся.
  ― Еще бы, здесь он уже все сожрал, ― вставляет Антар.
  
  * * *
  
  ― Ты не передумал?
  Утром я снова проснулся от кошмара: плотный туман, мельтешение серых теней и полная тишина. И теперь я встречаю рассвет на уже привычном камне у входа в пещеры. Здесь меня и нашел Антар.
  ― Нет, не передумал. Я должен его найти во что бы то ни стало. Иначе он не даст мне покоя. Не отпустит. Ты же знаешь, мне теперь даже отвары Ментора не помогают. Да и Тран что-то мелет о воле богов.
  ― Тогда вот, держи. Ну, вроде как на память. Ребята в мастерских сказали, ты у них пропадал в последнее время ― резьбу осваивал. ― Антар протягивает мне небольшой, тугой сверток.
  Разворачиваю и невольно улыбаюсь: набор для резьбы по камню. Похоже, мастер отдал свой. Я все примеривался к нему, но даже и не мечтал о таком подарке.
  На пороге появляется Ментор.
  ― Идешь все-таки?
  ― Иду.
  ― Ну тогда, вот, ― сам того не подозревая, он повторяет и слова, и жест Антара.
  В его свертке оказалась карта, на которой нарисованы наши пещеры, земли вокруг и спуск в долину. Все это изображено в самом углу, остальное место свободно. Кроме карты в свертке лежали перо и каменный пузырек с чернилами. Я вопросительно посмотрел на Ментора.
  ― Дальше продолжишь сам.
  
  * * *
  
  Над макетом Бейта стояли два брата: Морк и Люций. Они напряженно наблюдали за происходящим на оке Бейта: магическом экране, мерцающем прямо в воздухе над макетом.
  На нем огромный зверь проворно скрылся за поворотом тропы. Заклинание погасло, и Морк повернулся к светлому богу:
  ― Ты снова не справился, братец!
  ― Подумаешь, слегка поторопился. Зато теперь уж этот охотник точно не остановится. А нам будет, чем развлечься.
   К оглавлению

Глава 2

  ― Ладно, хватит уже языками чесать, ― сказал Анлас, высокий, темноволосый эльф. ― Залти, наверняка нас уже заждался.
  И оба эльфа разом повернулись спиной к отвесной скале, возле которой встретились по дороге к дому вождя. Но не успели они сделать и шагу в сторону, как сзади раздался шорох, на землю посыпались мелкие камешки, а затем сверху послышался крик:
  ― Посторонись!
  Эльфы прыгнули в разные стороны, а на то место, где они только что стояли, грохнулся невысокий, широкоплечий темноволосый мужчина. За его спиной виднелось легкое копье, а также небольшой топорик.
  ― Привет, ― сказал он, поднимаясь с земли.
  ― П-привет, ― запинаясь, выговорил Анлас, глядя то на незнакомца, то на отвесную стену за его спиной. ― А ты, собственно, кто?
  ― Гротан, охотник. Я от гномов иду, с гор. Ищу крылатого зверя.
  ― С гор? От гномов? ― и без того округлившиеся от удивления глаза эльфа расширились еще больше. ― Как-то я их себе по рассказам Ментора иначе представлял. Ладно, Залти разберется. Пойдем со мной к вождю, ― Анлас обернулся ко второму эльфу: ― А ты сбегай-ка за Самной и Ментором.
  
  * * *
  
  Вождем у эльфов оказался высоченный, худой блондин. Черты лица у него еще тоньше, чем у тех двух, которым я свалился на головы.
  Когда я вслед за Анласом вошел в небольшую залу, то увидел, как местный вождь отчитывал какого-то мальчишку:
  ― Как ты не понимаешь, Сивилик, что тебе опасно покидать селение? Ты слишком молод.
  ― Да не моложе некоторых! ― насупившись и глядя на светловолосого исподлобья, возражает мальчишка. ― Все мы очнулись в один день. Вот только мне не повезло оказаться в этом теле. ― Тело пареньку, и правда, досталось незавидное: даже по сравнению с тонкокостными эльфами, он был худ, руки и ноги и вовсе тощие и несоразмерно длинные. Светлая челка непослушно свешивалась на глаза. ― И именно из-за этого мне ничего нельзя. С тоски же сдохнуть можно.
  ― Выговорился? ― спокойно спрашивает вождь.
  Сивилик вдруг смущается и тихо говорит:
  ― Ага, извини, Залти. Тошно мне сидеть в четырех стенах.
  ― Придется посидеть, пока не подрастешь. Ладно, иди. У меня дела, ― кивает эльф в нашу сторону.
  Кажется, Сивилик нас замечает только сейчас. Пожалуй, еще никто здесь не рассматривал меня так внимательно. В его глазах тут же вспыхивают задорные огоньки. А я невольно вспоминаю наших озорников: Тарна и Варна. Им также достались тела подростков, из-за чего им все время поручали работу внутри пещер или у ворот, за пределы почти не выпуская. Что только они не делали, пытаясь вырваться на свободу. Ментор говорил, что они не только меньше размером, чем взрослые гномы, но и думают и чувствую немного иначе. Это было сложно осознать, но я им сочувствовал. Хотя и понимал причину такого запрета. Этих обормотов только выпусти в горы: тут же устроят обвал или заблудятся. Собирай их потом по всем расщелинам.
  ― Сивилик! ― окрик Анласа заставляет мальчишку оторвать от меня взгляд, ― ты слышал, что сказал Залти? Беги отсюда.
  Я думал, мальчик покинет зал через те же двери, через которые вошли мы. Но он направляется в другую сторону. За спиной Залти, оказывается, есть еще одна дверь. Сивилик нарочито медленно открывает ее и выходит из комнаты. Дверь за ним закрывается, но неплотно, остается совсем небольшая щелка. Уверен, что Сивилик рассчитывает через нее услышать наш разговор. Решаю ничего об этом не говорить, пусть слушает. Мне скрывать нечего.
  Проводив Сивилика взглядом, Залти оборачивается ко мне.
  ― Ну что же, загадочный гость, простите меня за задержку. Теперь я готов выслушать вас. Анлас сказал, что вы спустились с гор. Вы гном?
  ― Нет, ― смеюсь я, ― человек. Но действительно спустился с гор, от гномов.
  ― Человек? ― кажется, Залти очень удивлен. ― Но Ментор говорил, что в горах людей нет. Они живут южнее.
  Я собираюсь с мыслями и начинаю рассказывать свою историю. И вновь перед глазами встает зверь с его желтыми глазами, кожистыми крыльями и хриплым дыханием. Снова у меня закипает кровь, и даже рука тянется к копью. Но это движение я все-таки умудряюсь поймать, глядя на вытянувшиеся лица эльфов. Оно и понятно, их жизнь была хоть и сложна, но размерена: обучение, строительство, охота. И так все шесть месяцев жизни Бейта. Моя же история совершенно выбивается из этой размеренности.
  Ну да это временно. Я не мог ошибиться, я шел точно по следам твари, а значит, и эльфы скоро познакомятся с острыми когтями коротеньких лапок.
  ― Ты по его следам прошел до нашей деревни?
  ― Не совсем, он ушел дальше по карнизу, который спускается в лес на западе, он не смог бы спуститься по стене, как это сделал я. Но, думается мне, вы с ним рано или поздно столкнетесь. Вокруг Пещер он съел все, что мог, у вас же ему есть чем поживиться.
  ― Да и зима скоро, ― раздается от двери знакомый голос, ― не время для путешествий.
  Я разворачиваюсь и вижу Ментора. Он предупреждал меня, что все его братья похожи. Но я все равно не был готов увидеть то же лицо, услышать тот же голос. Сходство было поразительным. Похожи? Да где там, одинаковые!
  Оно и понятно, такими их сотворил Создатель. Ментор рассказывал мне, что он и его братья ― лишь инструмент, призванный облегчить жизнь на Бейте в первые годы. А зачем тратить лишнее время на создание инструмента? Другое дело анбейт: разумные существа, населяющие мир. Создатель трудился над каждым в отдельности.
  Встряхиваю головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Несмотря на внешнее сходство, передо мной совсем другое существо. И с ним мне предстоит найти общий язык. Удастся договориться с Ментором, тогда и эльфы меня примут.
  ― Да, мы тоже решили, что крылатый зверь будет искать место для зимовки. У нас бы он помер с голоду, или попытался бы съесть гномов. Но это, при всей его проворности, верная смерть.
  ― А ты, значит, пришел посмотреть, где он останется? ― недоверчиво говорит Ментор. Залти ко мне отнесся куда более доброжелательно.
  ― Нет, я должен убить тварь. Должен отомстить за свою смерть.
  ― Так ты ж живой.
  Я понимаю, что придется снова пересказывать свою историю, но из-за плеча Ментора выходит женщина, которую я сначала не заметил. И вот тут дыхание у меня перехватывает окончательно.
  В Пещерах уже было несколько семейных комнат, и я видел, как краснели и бледнели гномы при виде избранниц. Видел, и втихую посмеивался. Но сейчас, думается мне, я выгляжу даже потешнее их.
  Ничего подобного я не видел с первого дня, когда мне на выручку пришли богини-сестры. И сейчас мне кажется, что я вновь проваливаюсь в свое виденье. И это виденье зачаровывает меня. Высокая, тонкая, словно струя воды горного ключа. И светлые пышные волосы, подобные пене, довершают сходство. Хочу рассмотреть лицо, но глаза невольно останавливаются на едва заметных под свободной туникой изгибах тела.
  Все мы с первого дня знаем, чем женщина отличается от мужчины, ведь пришли в себя нагими. Но сейчас мне до боли, до дрожи, до смерти хочется избавить ее от этой тряпки, чтобы убедиться, что правильно представил себе ее грудь и бедра. Все-таки это не коренастая гномка, и тело ее куда приятней глазу.
  По телу пробегает жаркая волна и оседает тяжелым комком чуть ниже пупка. А руки сами собой тянутся коснуться ее. Второй раз за этот день тело меня не слушается.
  Вновь встряхиваю головой и все же перевожу взгляд на ее лицо. Только для того, чтобы вновь затаить дыхание. Опять на ум пришли богини-сестры. Нет, они выглядели совсем иначе, но скорее эльфийка была похожа на них, чем на гномок. Узкое, точеное лицо с зелеными глазами, формой напоминающими капли воды, прямым носиком и пухлыми губками. Только сейчас по движению губ замечаю, что женщина что-то говорит.
  ― ...ему предначертано убить крылатого зверя, ― оказывается, дивное видение говорит обо мне. ― Именно его я видела в откровениях, Ментор.
  ― Ну, раз Самна говорит, что вы с тварью предначертаны друг другу, нам не стоит тебе препятствовать, ― задумчиво произносит Залти. ― Ты уверен, что зверь останется зимовать тут? Все ж еще до зимы почти месяц.
  ― Нет, ― начал я, но меня остановил Ментор, положив руку мне на плече. Создатель, даже жесты у них похожи!
  ― Тварь привыкла к жизни в горах, прежде чем идти дальше на равнины, ей придется приноровиться к новым условиям. Вряд ли она сейчас покинет предгорья. А там уже и снег ляжет.
  ― Значит, Гротану придется зимовать у нас, ― почти шепчет эльфийка, и неожиданно краснеет. Такая реакция удивляет меня, но я и сам смущаюсь при мысли, что всю зиму она будет где-то рядом.
  В этот момент с громким стуком распахивается дверь за спиной Залти и в комнату врывается давешний мальчишка, Сивилик.
  ― В нашем доме есть свободная комната. Шаслин не будет против, я знаю!
  Анлас бросает на мальчишку свирепый взгляд, и тот прячется за спину вождя, но глаза светятся любопытством и надеждой, что все выйдет именно так. Залти, пряча усмешку, говорит:
  ― Ты ж гостя вопросами замучаешь до полусмерти, если не до смерти.
  ― Нет, Залти, нет, я не замучаю! Я смирно буду! Ну, пожалуйста!
  Тут уже и на лице Ментора появляется снисходительная улыбка. А я принимаю решение:
  ― А что, неплохая идея. Хоть чем-то его развлеку, может, вам с ним мороки меньше будет.
  
  * * *
  
  Комнатка мне достается такая же маленькая, как та, в которой я жил в Пещерах, а мебели тут и вовсе пока нет. Но это меня нисколько не огорчает. Я привык спать на голых камнях. Кидаю в угол свои пожитки да отправляюсь осмотреться в селении.
  Располагается оно в небольшой долине, зажатой между двумя почти отвесными скалами. По одной из них я сюда и спустился. Там, где две стены сходились, сверху течет звонкий ручей с чистейшей водой. В том месте, где вода встречается с землей, эльфы выложили из камня удобную купель. Здесь же стоит храм Ливы с небольшой пристройкой, в которой живет жрица ― Самна. Всего в селении наберется с десяток жилых домов да общий дом для сборов, некий аналог нашей площади между воротами. В нем же жил Залти.
  Дойдя до края селения, я восторженно замер. Местность полого уходила вниз и у подножья гор сразу начинается лес, и конца этому лесу нет. Ничего подобного я никогда не видел. Бескрайний простор захватывает меня, и я долго не могу прийти в себя.
  К Сивилику я возвращаюсь слегка растерянным, но все же еще раз обращаю внимание на храм, который, впрочем, от остальных домов отличается если только размером: он был куда больше других, и уступал только общему дому. В саду перед храмом то и дело мелькает светло-зеленая туника Самны. Надо будет зайти к ней как-нибудь, да узнать, что она видела в своих откровениях. Тран мне так ничего толком и не сказал. Все твердил, что крылатая тварь ― это моя судьба.
  А это я и так знал. Сны не оставляли меня и в дороге, заставляя двигаться на грани возможности. Даже отвар из трав, которые дал мне с собой Ментор, помогал слабо. Разве что кошмары мучили меня все-таки через ночь, хоть иногда давая выспаться. И с каждый днем мне попадались все более свежие следы зверя. Я торопился, и догонял эту тварь.
  
  * * *
  ― Значит, это ты устроил такой переполох в деревне? ― раздается у меня за спиной приятный глубокий голос. Видимо, вернулся с охоты старший друг Сивилика, взявшийся присматривать за несносным мальчишкой, Шаслин.
  Я сижу на подоконнике в своей комнате. В руках небольшой камешек и резец, и я обдумываю, что из этой заготовки можно сделать. Я и раньше увлекался резьбой по камню, часами пропадал в мастерских, учился. А в пути вечерами и вовсе нечем было заняться, и в моей сумке лежит несколько поделок. Простовато, конечно, но ведь меня же специально этому никто не учил.
  ― Значит, я, ― говорить не хочется, и так за день вымотался, рассказывая всем желающим о себе. Даже подумывал собрать всех в кучу, чтобы не повторять все по сто раз. Один Сивилик, которого больше всех подозревали в желании меня замучить, не попадался мне на глаза с тех пор, как показал эту комнату.
  ― Ладно-ладно, понимаю, что ты измотан. Да и рассказали мне все уже в красках. Я вот что спросить хотел: ты чем заниматься-то собираешься? Только зверя своего выслеживать?
  ― Отчего же, я могу быть полезным. Я хороший охотник, следопыт.
  ― И я о том же. Я руковожу нашими охотниками, мог бы взять тебя под свое крыло. Вот только ты в лесу, поди, никогда не охотился.
  ― Зато в горах мне нет равных. Я думаю, мы можем многому друг у друга научиться.
  ― Конечно. Обсудим это позже, ты устал.
  Дверь за Шаслином закрылась, и я, наконец, смог приступить к работе.
  
  * * *
  
  Утро начинается с легкого шуршания за дверью. Я открываю глаза, но лежу, не шевелясь, стараясь услышать, что происходит снаружи. Шуршит свободная одежда, слегка постукивают друг о друга глиняные тарелки. Видимо, кто-то из хозяев принес мне завтрак. Судя по суетливости движений и нерешительности, за дверью топтался младший из них.
  ― Входи, Сивилик, я уже проснулся.
  Дверь скрипнула, и на пороге появляется смущенный мальчишка.
  ― Я не хотел тебя будить, ― произносит он, расставляя посуду на подоконнике. Стола у меня пока тоже не было. Можно, наверное, выйти к общему столу, но раз завтрак принесли в комнату, я вряд ли там кого-нибудь найду. Надо же было так разоспаться на новом месте.
  Я усаживаюсь на подоконник и рассматриваю завтрак: вареное мясо, травяной отвар. Все так же как у нас в Пещерах, только мясо чуть другого цвета, да от отвара идет незнакомый мне, но приятный запах. Сивилик мнется, явно не решаясь что-то сказать. Представляю, как его мучают вопросы, но ведь он обещал...
  ― Ты хотел что-то спросить?
  Видно, как его распирает любопытство. Он еще какое-то время борется с собой, но все же не выдерживает, и выпаливает на выдохе: ― Расскажи про зверя. Я себе такого даже представить не могу...
  
  ***
  
  Все утро я рассказываю Сивилику о крылатой твари. Как выглядит, как ведет себя, что ест. Даже шрамы показываю. По мере рассказа глаза мальчишки все расширяются, а под конец он вдруг вскакивает, бурчит:
  ― Я сейчас, подожди... ― и выбегает из комнаты.
  Спустя некоторое время он возвращается с несколькими листами бумаги, пером и чернилами.
  ― Я хочу нарисовать его, поправишь, если ошибусь?
  ― Конечно.
  И еще какое-то время уже я с замиранием сердца слежу за его работой, что-то уточняя и подправляя. Получалось у мальчишки на удивление хорошо. Глядя на законченный рисунок, я даже вздрагиваю, настолько живыми получились глаза. Мое замешательство льстит художнику.
  ― Я много рисую. Зверей, птиц, деревья, эльфов. Но дома я уже все интересное нарисовал, а в лес меня не пускают. Сбегаю иногда, да ты слышал вчера.
  ― Покажешь рисунки?
  ― Ага, ― радостно кричит мальчишка и вновь выскакивает из комнаты. Похоже, я первый по-настоящему заинтересовался его работами. На этот раз его не было дольше, и возвращается он с целым ворохом бумаги. Рассматривать его рисунки настоящее удовольствие. Все точно, до последних деталей, до черточки.
  ― Это удивительно.
  ― Ага, только бесполезно. Никому эти рисунки не нужны. Баловство одно.
  ― Ну не знаю. А это что за цветок? В горах я таких не видел.
  ― А он там и не растет. Это лесной цветок шальен. Весенний. Цветет недолго, зато пахнет на всю округу. А еще Ментор сказал, что его листья раны лечат.
  ― А ты говоришь, что твои рисунки бесполезны. Я бы мог по ним изучать лес. Подпишешь для меня, что и как называется?
  
  * * *
  
  Закончив разговор с Сивиликом, я все же решаю сходить в храм, поговорить с Самной. До храма Ливы мне идти через все селение, и приходится снова ловить на себе любопытные взгляды эльфов. Но с расспросами больше никто не подходит. И на том спасибо. Только бы жрица была на месте, а то получится, что я зря терплю эти взгляды.
  Вчера эльфийка почти весь день мелькала около храма, в небольшом садике. Подсознательно жду, что увижу ее там же, но тонкой фигурки в зеленой тунике нигде не видно. Поэтому я неловко топчусь у двери: в Пещерах было принято громко звать хозяина комнаты, прежде чем войти. А здесь?
  Сивилика утром я сам позвал, тот просто ждал у двери. Шаслин вчера тихо вошел, хотя, я мог и не слышать, как он меня звал. Входить молча мне показалось неправильным, поэтому я негромко зову:
  ― Самна!
  Дверь распахивается мгновенно, будто женщина ждала меня. Скорее всего, она просто собиралась куда-то выходить.
  ― Гротан, ты? Что ты здесь делаешь? ― ее щеки снова краснеют, как и вчера, и этот румянец делает ее еще более нежной. Любуясь ею, чуть было не забываю, зачем же шел к ней через все селение.
  ― Я хотел спросить... Ты вчера говорила об откровениях. Что ты видела?
  Самна делает шаг в сторону, пропуская меня в дом:
  ― Сейчас сделаю отвар и поговорим.
  Я захожу вслед за хозяйкой и попадаю в небольшую комнату, которая служит и спальней и кухней. В Пещерах не принято готовить там, где живешь. Для этого было отдельное общее помещение рядом с ледником, в котором так удобно было хранить мясо. В кухне возились повара, и там же потом ели остальные. Здесь, как я заметила, каждый готовил себе сам, и делал это у себя дома. У некоторых были отдельные кухни, другие, как Самна, и спали, и готовили и ели в одном помещении. Возможно, это потому, что та же Самна больше времени проводила в другой части дома ― в храме, и в небольшом садике, чем здесь.
  Сажусь за стол, а Самна подходит к небольшой печке в углу. Разжигает огонь и ставит глиняную плошку, вскипятить воду, в плошку жрица кидает горсть трав. По комнате расползается густой, приятный запах. Ни здесь, ни в Пещерах такого запаха я не встречал. Дожидаясь, пока закипит вода, эльфийка поворачивается ко мне:
  ― Почему ты преследуешь зверя?
  ― Хочу отомстить за свою смерть. Я думаю, именно для этого богини-сестры вернули мне жизнь.
  ― Это не так. Тебе оставили жизнь, чтобы ты жил. Но зверю ты все-таки предназначен. Не сестрами ― Люцием.
  ― Светлым братом?
  ― Да. Я привыкла говорить с Ливой, а разум говорил со мной впервые. Он не сказал, каким именно образом вы связаны, но что связаны ― это точно. Тварь не будет искать тебя, но ты ее найти должен. Только тогда тебе вернут покой и сон.
  ― Откуда ты знаешь? ― никому здесь я не говорил о своих кошмарах, и говорить не собираюсь. Хватало и того, что в Пещерах о них знали все. Кстати, в первую ночь среди эльфов я спал на удивление спокойно: ни тебе белого тумана, ни крылатой твари. И даже мертвый Знолт не тревожил моих снов.
  Закипает вода в плошке, и Самна разливает отвар по чашкам и ставит одну из них передо мной. Втягиваю носом густой запах трав, беру чашку в руки и делаю глоток. По телу разливается блаженное тепло и покой. Что-то подобное я чувствовал, когда пил отвары Ментора. Наслаждаясь новыми ощущениями, я забываю и о своих снах, и о заданном вопросе. Вспоминаю только когда снова слышу мягкий, с легкой усмешкой, голос Самны:
  ― Да уж знаю, видела. Отпусти своего друга. Он не винит тебя, и ты себя не вини. Его душа давно покинула Камень Душ и родилась в новом теле.
  ― В каком?
  ― Я не могу тебе сказать этого. У него новая жизнь, и, как бы ты не желал этого, тебе в ней места нет. Да в твоей жизни для него теперь нет места. Просто отпусти, тебе же станет легче.
  Отпустить? Я-то считал, что это он меня не отпускает. Но жрице, наверное, виднее. Покинул Камень Душ... Перед глазами всплывает воспоминание о моем пробуждении. Обе богини запомнились мне очень четко, и на груди Ливы я видел кулон с ярким красным камнем. Наверное, это он и был ― Камень Душ. Из задумчивости меня выводит стук чашки, которую Самна поставила на стол напротив меня.
  Оказывается, все это время я рассматриваю многочисленные подвески, украшающие тунику жрицы. Листья деревьев, диковинные цветы, звери, вырезанные из древесины, украшали одежду эльфийки. Почему-то в голове вертится мысль, что рядом с этими подвесками хорошо будет смотреться еще одна: тот самый цветок, который я видел на рисунках Сивилика ― шальен.
  
  * * *
  
  Я надеюсь, после отвара жрицы я снова буду спать спокойно. Но стоит мне закрыть глаза, и взгляд снова застилает серый туман, сквозь который можно разглядеть лишь далекое мельтешение теней. Сон кажется мне бесконечным, таким же бесконечным, как смерть. В этот раз не было ни взрыкиваний крылатой твари, ни провалов в небытие. Только марево перед глазами и мертвая тишина.
  Оттого и утро начинается мрачно. Сколько я уже лижу, бессмысленно уставившись в потолок? В доме тишина, так что, думаю, что хозяева еще не проснулись, хотя в окна уже начинает пробиваться свет бати, а значит, пора вставать. Сегодня мы с Шаслином и Анласом идем в лес, изучать окрестности и попытать счастье в охоте.
  Встаю с кровати, вчера все-таки принесли кое-какую мебель из мастерских, и начинаю собираться. Одеваюсь я быстро, сумка же и вовсе готова с вечера. В доме все еще тихо, и я решаю никого не будить. Достаю набор для резьбы и давешнюю заготовку. Не идет у меня из головы цветок шальен и Самнины подвески. Так хотелось видеть весенний цветок на ее тунике. Да и будет повод еще раз подойти. Резать цветок я начал еще вчера, и сегодня под пальцами уже чувствуются очертания тонких лепестков, хотя до окончания работы было еще далеко. Чувствую, что эта подвеска станет настоящим испытанием моим умениям резчика. Ничего столь тонкого я до этого еще не делал.
  Чтобы не разводить грязь в доме, снова сажусь на окно, перебрасываю ноги наружу и принимаюсь за работу. Окно выходит на ту самую скалу, с которой я недавно спустился в селение. Такой родной и привычный глазу вид. А по левую руку от меня восходит бати. Если не обращать внимания на деревянные дома, то можно представить, что я все еще в Пещерах, и сейчас ко мне подойдет живой Знолт и скажет: 'Пора на охоту, Гротан'.
  ― Пора на охоту, Гротан, ― раздается за спиной голос, и от призрачного миража не остается и следа. На пороге стоит Шаслин: невысокий для эльфа мужчина был все же чуть выше меня, русые волосы собраны в хвост на затылке, а глаза такие же зеленые, как у большинства здесь. На его плече висит сумка, на поясе ― грубый каменный нож, у меня раньше был почти такой же; за спиной ― странная конструкция из гибких веток и жил какого-то местного животного и еще одна сумка, из которой торчат тонкие прутья, зачем-то снабженные перьями. Шаслин замечает мой удивленный взгляд, и говорит:
  ― Это лук. Я научу тебя с ним обращаться. Пошли?
  
  * * *
  
  Поначалу лесная охота казалась мне чуть ли нелегкой прогулкой. Еще бы, идти по ровной земле, не опасаясь свалиться в пропасть или горную реку ― что может быть проще? Я бывал в рощах вокруг Пещер, и думал, что представляю себе лес.
  На самом деле лес совсем другой. Это я понимаю еще на опушке, вглядываясь в бесконечное переплетение стволов и ветвей. По счастью, близ селения все уже хожено-перехожено, и под свод деревьев мы входим по широкой тропе. ― Ну и куда нам с ним идти? ― слышу я насмешливый голос Анласа. ― Ему и на опушке впечатлений сверх меры!
  ― Ничего, оправится, верно я говорю, Гротан? ― отвечает ему Шаслин, и я лишь завороженно киваю. ― Вот-вот, ты ж опомнился от его лихого спуска со скалы, ― заканчивает он, и оба эльфа заливаются смехом. Я с запозданием вспоминаю ошарашенные глаза Анласа и тоже смеюсь. Смех помогает смириться с давящим чувством, которое вселяет в мое сердце лес.
  Чем дальше мы идем, бесконечно сворачивая на все более незаметные тропки, тем сложнее становится идти. Под ноги все время попадаются крупные корни деревьев, да и сами ноги то и дело запутываются в траве. Часто дорога проходит через непролазные кусты. К тому же деревья мне кажутся совершенно одинаковыми, и, глядя в спины идущих впереди эльфов, я отчетливо понимаю, что если потеряю их из виду, мне ни за что не найти дороги назад. А вместо бездонной пропасти под ногами то и дело попадаются скрытые травой и кустарниками овражки. Не смертельно, но ноги переломать можно.
  Сейчас я сижу на небольшой полянке, окруженной осорами. У нас возле пещер они тоже росли: те же серые гладкие стволы, те же широкие шершавые листья густого темно-зеленого цвета. Но наши были тонкими, обопрись ― переломится. Здесь же деревья основательные, с толстыми стволами, и без топора с такой ни за что не справишься. Тяжелые ветки опускаются почти до самой земли, укрывая от жарких лучей бати.
  Напротив меня сидит Анлас, деловито осматривая свой лук, Шаслин же некоторое время назад ушел дальше в лес, осмотреться. Возвращается он, когда я уже начинаю дремать, пригревшись после тяжелого ночного сна.
  ― Мы почти пришли. Еще неделю назад мы здесь выследили небольшое семейство алтей. У вас водятся алтеи?
  Я отрицательно качаю головой.
  ― Небольшие, примерно по пояс, животные с копытами и маленькими рожками. Пугливы, быстры, никогда не ходят поодиночке. Но мясо у них нежное, да ты ел несколько раз.
  Я вспоминаю завтрак, который вчера приносил мне Сивилик. И правда, мясо наших кратанов не может сравниться с этим лакомством, хотя, пожалуй, кратаны более сытные. Я киваю Шаслину, и тот продолжает:
  ― Вставай, сейчас пойдем мимо вон тех кустов к ручью, там у алтей водопой. Спрячемся в зарослях и подождем добычу.
  
  * * *
  
  Засада. Создатель, насколько же это проще и привычнее, чем бродить меж совершенно одинаковых деревьев, путаясь в корнях и траве. Мерное журчанье ручья и шелест листвы в кронах деревьев успокаивает, заросли водной травы таир укрывают от света бати, легкий ветерок с воды дарит прохладу. Кажется, что на берегу лесного ручья я могу сидеть бесконечно. Бати меняет свое положение, мы же с Шаслином и Анласом сидим почти неподвижно. У меня под рукой лежит копье, в руках у моих спутников та самая конструкция, которую перед охотой Шаслин назвал лук. Надеюсь, сегодня мне представится возможность посмотреть его в деле.
  И вот на берег ручья выходят алтеи. Я невольно представлял их похожими на наших кратанов, только меньше ростом и не с такими мощными рогами. Что ж, между ними и правда есть что-то общее, но значительно меньше, чем я ожидал. Короткая светло-коричневая шерсть алтей мало чем напоминала привычные мне толстые шубы. Рога алтей так же как и рога кратанов, закручены винтом, но куда тоньше и короче, и даже красивее. Вот только у кратана на голове четыре рога, алтеи же обходятся двумя. Отличались даже копыта: у кратанов они раздваивались, у алтей же были цельными.
  Я невольно любуюсь этими животными, но руки, привычные к охоте, сами тянутся к копью. Краем глаза вижу, как Шаслин вынимает из сумки за плечом оперенный прут, и замечаю на другом его конце каменный наконечник, почти такой же, как на моем копье. По шуршанию за спиной догадываюсь, что Анлас делает то же самое. Зажав прут между пальцами и деревянной частью странной конструкции, оперенье эльф упирает в натянутую звериную жилу, которую оттягивает к самому уху. Начинаю понимать, как именно работает это оружие.
  Я уже выбрал животное для удара, занес руку, но в этот момент на семью алтей из других зарослей выскочил крылатый зверь. Я впервые вижу, как он охотится не на меня, и, честно сказать, увиденное меня впечатляет. Несмотря на свои коротенькие лапки, действует он четко: одним рывком приближается к жертве, сбивает ее с ног и впивается зубами в открывшееся ему горло. Алтея издает тонкий пронзительный визг, еще несколько раз дергается и замирает. Только теперь тварь разжимает зубы. Остальные алтеи, конечно же, уже разбежались.
  Но для меня это уже неважно. Вот она ― моя цель, убившая меня тварь. Ветер, как и прежде, дует в нашу сторону, и хищник пока даже не подозревает о нашем существовании. Нас разделяет лишь узкая лента ручья, и я вижу, как слегка трепещут его сложенные на спине крылья. На этот раз я не промахнусь, я уверен в этом. Да и знакомый уже голос над ухом говорит мне о том же.
  Не желая повторять ошибки прошлой охоты, я решаю дождаться, пока зверь приступит к обеду, но, видимо, и он стал с тех пор осторожнее, а может, всегда таким был. Вместо того чтобы сразу съесть добычу, он вновь подхватывает тушу зубами и скрывается из виду также стремительно, как появился. На этот раз мне помешала осторожность.
  На эльфов зверь производит не меньшее впечатление, чем на меня лес. Надо отдать должное Шаслину, вслед убегающей твари он все же стреляет из своего диковинного оружия, но тонкий прут пролетел мимо цели.
  
  * * *
  
  ― Что-то у вас не складывается со зверем, братик!
  Люций вздрогнул, услышав насмешливый голос Морка.
  ― А, это ты? Не знал, что ты здесь.
  Резким движением руки Люций развеял мерцающую дымку Ока Бейта, с помощью которого следил за охотниками и своим твореньем. Его душу раздирали на части смешанные чувства: он понимал, что убить зверя ― это лучший выход, более того, необходимость, но восхищение этим животным временами пересиливало голос разума. Вот и сейчас он невольно придержал руку охотника, готовую нанести удар. Теперь Люцию оставалось только надеяться, что брат не понял этого.
  ― Не хотел торопиться, как в прошлый раз, да вот только хуже сделал.
  ― Да ладно тебе, братишка, я тебя понимаю. Такого красавца убить рука не поднимается, ― Морк подошел к Люцию и положил руку ему на плечо, пытаясь хоть как-то поддержать.
  От столь неожиданного жеста Люций совсем растерялся. Что это: истинное сочувствие, или же Морк затеял какую-то подлость? Нервно хлопая ресницами, Светлый бог нерешительно молчал.
  ― Не доверяешь? Ну и правильно, но я, правда, тебя понимаю, если хочешь, могу помочь.
  ― Нет уж, я сам.
  ― Похвально. Удачи тогда, ― с привычной усмешкой проговорил Морк, и растворился в тенях за спиной брата. А тот остался над макетом Бейта, размышляя, что же на самом деле хотел Темный бог.
  
  * * *
  
  Первые белые хлопья застают нас в пути.
  Это должна была быть последняя многодневная осенняя охота. Ментор обещал скорый снег, а пока он окончательно не уляжется, выходить в лес без нужды не след. Вот и торопились мы, и серьезно надеялись успеть.
  И было с чего надеяться. Утро улыбнулось нам нежной голубизной и яркими лучами бати. Прохладный воздух звенел, но дышалось легко. И оттого, что мы возвращались в селение, и оттого, что охота на редкость удалась. Под ногами уже петляли знакомые тропы.
  Откуда вдруг появляются тучи, сообразить не успевает никто. Просто вдруг налетает ветер, бати прячется за темными, тяжелыми космами, и вот уже нам на головы сыпется первый зимний снег. Я-то сталкивался уже с этим явлением, а эльфам оно в диковинку. Шаг замедляется, головы вертятся из стороны в сторону. Даже Шаслин поднимает руку к небу, а затем подносит к лицу пойманную снежинку.
  А я смотрю на них, и только радуюсь, что к этому походу всех успели одеть в меховые одежды. Идти до селения еще прилично, недолго и обморозиться. Впрочем, вспомнив, как сам глазел на переплетенье ветвей, когда впервые увидел лес, решил не трогать спутников. Пусть посмотрят, привыкнут, осознают. А до темноты все равно дойдем.
  Но погода почти сразу вынуждает меня изменить решение. Ветер усиливается с каждым мгновением. Снег теперь не падает, а стремительно летит вдоль тропы, бьет в лицо и ссыпается за шиворот.
  ― Шаслин, надо спешить, ― говорю я, слегка повышая голос. Свист ветра уже заглушал тихую речь. Но Шаслин и сам понимает все, и начинает подгонять остальных эльфов. Даже первая метель может обойтись слишком дорого.
  Нас со Знолтом как-то застала в горах последняя весенняя метель. Мы тогда пытались найти пещеру, в которой я и зверь пришли в себя. Глупая была затея: уйти далеко по горной тропе над рекой тогда не удалось, зато погода сыграла с нами жестокую шутку. Возвращаться назад было бы настоящим самоубийством.
  Нам пришлось прятаться от метели в небольшой расщелине и греться, прижавшись друг к другу. Пожалуй, именно в той пещере и зародилась наша с ним дружба. До этого я вообще не обращал внимания на гнома, что вечно таскался за мной, а Знолт, кажется, считал, что он в ответе за меня. Да и Ментор просил его приглядеть за мной. Но вой ветра и холод камня сближают. И отвлекают от навязчивых идей. До самой смерти Знолта я больше не искал зверя.
  За воспоминаниями о еще недавнем прошлом сам не замечаю, что мы уже добрались до опушки леса. Отсюда уже видны первые дама, вон и крыша нашего с Шаслином дома, и над крышей вьется голубоватый дымок: Сивилик исправно топит небольшую печку, сложенную в углу самой большой комнаты. Ее не хватает, чтобы прогреть весь дом, а ночуем мы теперь все вповалку у этой самой печки. Я невольно останавливаюсь, вглядываясь в такой теплый и неожиданно родной дымок. Шаслин слегка толкнул меня в плечо:
  ― Пойдем, Гротан, мы уже дома.
   'Дома, ― мысленно повторяю я. ― А ведь и правда, дома'. И за спиной тихо улыбается тень Знолта. Улыбается, и отступает в метель. Он передал меня с рук на руки новым друзьям, и теперь за меня спокоен.
  
  * * *
  
  Первая метель плавно перетекла в настоящую снежную бурю, которая заперла нас в домах на несколько дней. И у меня, наконец, появилось время закончить работу над подвеской-цветком для Самны.
  Когда затихла буря, эльфы скопом высыпали на улицу, с удивлением и восторгом рассматривая пушистый снег. Среди прочих гуляла по селению и Самна. Мне показалось, что это удачное время для моего подарка.
  Зеленая туника теперь пряталась под теплой одеждой из шкур алтеи, отороченной ее же мехом. Но и по всей шубке висели все такие же подвесочки из дерева. На темном меху их почти не было видно, и я невольно улыбаюсь, представляя, как будет выделяться среди них мой белый цветок.
  Я не тороплюсь подходить к ней. Издали любуюсь, как она осматривает свой сад, трогает ветки и отскакивает, осыпанная свалившимся с них снегом. Отряхивая себя, она заливисто смеется. Настоящее воплощение жизни. В этот момент я и подхожу к женщине.
  ― Тебе нравится снег?
  Эльфийка невольно вздрагивает и оборачивается.
  ― Гротан? Нельзя же так подкрадываться. Я же не алтея.
  ― Прости. Ты была так увлечена. Я тебе подарок принес, ― я достаю из-за пазухи небольшой сверток и разворачиваю. ― Ты так любишь подвески, я сделал ее для тебя, ― на ладони лежит белый цветок шальен.
  ― Как красиво! ― восклицает Самна, нетерпеливо хватает подвеску и начинает пристраивать ее к своему наряду.
  Я невольно улыбаюсь. Сейчас женщина чем-то напоминала Сивилика, когда тот хвастался своими рисунками. Прицепив подвеску на пояс, Самна немного успокаивается и переводит взгляд на меня. И снова я вижу, как щеки ее покрываются предательской краснотой. Моя улыбка становится еще шире, да и лицо мое заливается странным теплом. Наверное, я тоже краснею.
  Женщина судорожно вздыхает, но быстро берет себя в руки.
  ― Спасибо, Гротан. Зайдешь?
  Заманчиво, конечно. Но я чувствую себя в ее присутствии не слишком уверенно. Ее улыбка и благодарность смущают меня. И помня, как краска заливала мое лицо, я отказываюсь от предложения жрицы.
  
  * * *
  
  В печке потрескивают поленья, а свет от пламени неровными всполохами распространяется вокруг. Но его недостаточно для работы, а я как раз собираюсь закончить очередную поделку. Поэтому я решаю зажечь свечу. Установив ее как можно надежнее и сам поудобней устроившись, я принимаюсь за работу, но меня прерывает стук в дверь.
  Я никого не жду, но погода сегодня прекрасная: в небе светится бати, да и морозец не так уж кусучь, так что кто-то, так же, как Шаслин и Сивилик, мог отправиться в гости. Я нехотя встаю со своего места, открываю дверь. И вижу за ней Самну.
  Она снимает с головы меховой капюшон, рассыпая по плечам пушистые волосы и не спрашивая разрешения, входит в комнату. Сапоги от снега она отряхнула заранее. Вслед за ней по комнате распространяется аромат летних цветов. Интересно, как она умудрилась его сохранить?
  Взгляд женщины кажется мне слегка растерянным.
  ― Представляешь, ― начинает она, ― я сейчас ходила за водой к ключу, и там, прямо на скальной стене стояло какое-то животное. Такое... крупное, мохнатое, с четырьмя рогами.
  ― Кратан, наверное, и что?
  ― Ну, просто... Там же не пролезть...
  Вспоминаю, как я сам спускался по той же почти отвесной стене, и едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
  ― Проходи к огню, чего стоишь?
  Пока Самна устраивается напротив печки, я наливаю для нее отвар, который только что приготовил для себя. Жаль, что на меня уже не остается. Протягиваю кружку жрице. Она берет ее, случайно касаясь моей руки пальцами. Невольное касание вызывает легкое смущение, и я отвожу взгляд.
  ― А тебе? ― спрашивает женщина.
  ― Позже сделаю, ― отвечаю я, уже успокоившись. ― Впечатлил тебя наш кратан?
  Жрица кивает в ответ.
  ― Там, где я раньше жил, этих животных было много, пока зверь не перебил почти всех. Они, и правда, могут залезть и на самую неприступную стену. А у вас тут скалы и анбейт подвластны.
  Она делает глоток и с сомнением смотрит в сторону окна.
  ― Не веришь? Так я ж сам оттуда спускался.
  ― Но ты ведь упал?!
  ― Не упал, а спрыгнул. Пойдем, я тебе покажу.
  Не знаю, что на меня нашло, что я хочу ей доказать? Пока она неловко отнекивается, я хватаю свою меховую одежду и начинаю одеваться. Закончив, накидываю ей капюшон на голову и тяну к выходу:
  ― Пошли, ― для верности повторяю я.
  А выйдя из дома, понимаю, насколько бесцеремонно вел себя с Самной. Я оборачиваюсь, чтобы извиниться, но вместо этого поправляю выбившуюся из-под капюшона прядь волос. И сам же смущаюсь своему поступку. Но женщина вовсе не сердится, наоборот, накрывает мою руку своей:
  ― Пошли уже!
  Как идем, я особо не замечаю. Все время рассказываю ей о кратанах, о том, как они ловко скачут по скалам и как мы на них охотились. Отмечаю только про себя, что уже не стараюсь в разговоре избегать имени Знолта.
  Но вот мы подходим к каменной стене почти в том месте, откуда я спустился в селение. Сейчас я смотрю на нее и понимаю, что моя затея совершенно безнадежна. Осенью я бы легко мог забраться здесь хоть до самого верха, но сейчас камни покрыты снегом и льдом. А отступать у нее на глазах не хотелось.
  ― Смотри! ― вскрикиваю я, и начинаю примериваться к пазу у себя над головой.
  Внезапно на меня налетает Самна:
  ― Не смей, слышишь, не смей! ― кричит она, хватая меня за руки.
  Поворачиваюсь к ней и развожу руки, показывая, что никуда лезть не собираюсь.
  ― Сорвешься же, ― уже спокойней говорит женщина.
  Усмехаюсь ее беспокойству и вдруг, подчиняясь собственному задору, звавшему меня на стену, подхватываю жрицу за талию и начинаю кружить, а затем ставлю на землю и целую.
  
  * * *
  
  До сих пор я видел только, как целуются другие. И, собственно, не очень-то понимал, зачем это нужно. Но сейчас губы Самны кажутся такими манящими, что я даже не успеваю подумать, что собираюсь сделать.
  Они оказываются теплыми и мягкими, а еще я снова чувствую аромат лета от ее волос. Не представляю, чтобы я делал дальше, но Самна отвечает на поцелуй, причем так, как будто знает, что делает. Так ли это, я спрашивать не собираюсь.
  ― Гротан, ― шепчет женщина, слегка отстранившись от меня. А говорить так не хочется. Звенящая тишина ― лучший звук, как мне кажется сейчас.
  ― Не надо, давай просто пройдемся?
  Она кивает, и мы так и идем вдоль скалы, мимо задних стен домов. Не нарушая тишины, мы дошли с ней до самого края селенья, до того места, откуда я когда-то впервые увидел лес. Сейчас он не менее красив, чем осенью, и даже еще более волшебный: тонкие голые ветки осор расчерчивают небо на причудливые фигуры, и эта странная сеть тянется, кажется, бесконечно вдаль.
  Но смотрю я не на деревья, а на свою спутницу, а она смотрит в небо. Тишину снова нарушила Самна:
  ― Мне пора, проводишь?
  Киваю едва заметным движением.
  ― И вечером заходи, я пирог испеку.
  Снова киваю и беру ее за руку.
  
  ***
  
  На подходе к храму меня окрикивает Шаслин. Оборачиваюсь и вижу, как он быстро идет ко мне от нашего дома вместе Анласом, к которому они с Сивиликом и ходили в гости. Он как раз недавно съехался с лекаркой и зазвал нас всех на новоселье, да я не пошел.
  ― Прости, что отрываю. Мы с Сивиликом поссорились, и он сбежал домой. Я вернулся почти сразу за ним, но ни тебя, ни его не застал.
  ― Что вы опять не поделили?
  ― А то ты не знаешь, очередную охоту. Он все просится в зимний лес, а я сам к нему еще не привык.
  ― Мальчишка, ― усмехаюсь я.
  ― Его надо найти, боюсь, он мог в лес убежать, рисовать. Бумаги и перьев в его комнате я не увидел.
  ― Нет, в лес он не уходил, мы только с окраины, мимо нас он не прошел бы, ― отвечает жрица, а меня осеняет догадка.
  ― Самна, где ты видела кратана?
  ― Зачем тебе?
  ― Он мог снова появиться и попасться на глаза Сивилику. Тогда этот негодник мог уйти рисовать не в лес, а в горы.
  Шаслин дернулся было в сторону скал, но я его останавливаю:
  ― Подожди ты, все равно и на рост свой залезть не сможешь, лучше за веревкой сходи, а я пока посмотрю, что там.
  Эльф бросается к ближайшему дому, смекнув, что за своей веревкой идти далеко.
  ― Я к себе тогда, Талину позову, ее умения могут пригодиться, не дай Создатель, ― сказал Анлас, и кинулся к своему дому, а мы с Самной бегом направляемся к роднику. Она указывает на карниз на высоте в десяток человеческих ростов. Снег на камнях под этим карнизом кое-где сбит и примят. Я убеждаюсь в своих подозрениях: Сивилик лез наверх здесь, больше некому.
  Хватаюсь за небольшой выступ и собираюсь подтягиваться, но чувствую на плече руку женщины. Оборачиваюсь, готовлюсь уговаривать отпустить, но она уже убирает руку и грустно кивает.
  Место мальчишка выбрал для подъема на диво удобное, только почему его нигде не видно? Я уже дополз до ближайшего карниза, когда к Самне, оставшейся внизу, подбежали Шаслин и другие эльфы. Сюда же идут Залти и Ментор. Отмечаю это краем глаза и продолжаю восхождение. Следы маленький эльф оставлял весьма явные, и я уже наметил себе еще один карниз, после которого снег на камнях не потревожен. Скорее всего, он там.
  ― Гротан, что там? ― доносится до меня голос Шаслина.
  ― Не говори под руку, ― обрывает его жрица.
  Не обращая на них внимания, вскидываю руку и цепляюсь за обледенелый камень пальцами. Небольшой осколок выворачивается из-под руки и мне приходится быстро перехватываться рукой за другой каменный карман. На этот раз удается удержаться. Еще раз подтягиваюсь, и моя голова оказывается над тем самым уступом, где я рассчитывал увидеть Сивилика.
  И я оказывался прав. Чуть дальше от края лежит мальчишка. Крови, вроде, не видно, но понять отсюда, жив ли он, я не могу.
  ― Он здесь! ― кричу я вниз, чтобы хоть немного успокоить собравшихся. На меня тут же градом сыплются вопросы, но ответить на них я пока не могу, поэтому молчу. Вместо ответа я взбираюсь на карниз и подхожу к эльфу. Слава Ливе, он дышит. Наскоро осмотрев его, я решил, что у него сломана рука и от боли он лишился чувств.
  ― Шаслин, веревку! ― еще раз коротко выкрикиваю я.
  Почти сразу справа от меня пролетает стрела. Шаслин умудряется вогнать наконечник в расщелину, тянущуюся вверх по скале. К стреле привязана веревка. Внизу ждут, что я затащу ее наверх, но я не тороплюсь этого делать. Вместо этого осматриваюсь и креплю конец веревки здесь, на уступе.
  ― У него рука сломана, не хочу шевелить без шины. Найдете?
  Подходящую деревяшку недолго думая выламывают из крыльца ближайшего дома. Хозяин сам предложил, не меньше нас с Шаслином волнуясь за судьбу Сивилика. Пока они готовят шину, я думаю, чем ее привязать к руке, но этот вопрос решают без меня. Как раз в это время к толпе внизу подбегают Анлас и Талина, которая, оказывается, сбирала свою сумку. Она и подсовывает Шаслину подходящими тряпицами. Их вместе с шиной привязывают к веревке, и только после этого я поднимаю ее наверх.
  Мне приходилось накладывать шину. Но только один раз и, честно сказать, не очень удачно. Лекарь после костерил меня на все Пещеры. К тому же мальчишка, кажется, начинает приходить в себя.
  ― Тихо, Сивилик, не шевелись. Нужно перевязать.
  И действительно, его глаза открываются, и в них я вижу мучительную боль.
  ― Тихо-тихо, ― все повторяю я, боясь сейчас даже касаться руки. Но мальчишка, кажется, и сам понял, что случилось, и замер.
  ― Что ты будешь делать?
  ― Шину накладывать. Будет больно. Терпи.
  Эльф закусывает губу, но не протестует. Понимая, что лекарь из меня никакой, решаю не трогать рукав, а закрепить шину прямо так, поверх одежды.
  Пока я привязываю деревяшки к руке парня, он шипит и тихонечко подвывает, но очень старается не кричать. Наконец я удовлетворен результатом.
  ― Теперь будем спускаться.
  ― Я не смогу.
  ― Это точно. Запрыгивай на спину и держись здоровой рукой, будем тебя привязывать.
  Бесчувственных мне на себе таскать приходилось, а вот сознательных ― нет. Впрочем, привязать его к себе оказалось даже проще: Сивлик старательно помогал мне здоровой рукой и усиленно делал вид, что боль в сломанной его не мучает. Мужественный мальчишка. Надо будет весной все-таки научить его лазить по скалам. Все равно ведь не усидит.
  Короткий спуск кажется мне бесконечным: ноги скользят по ледяной корке, камни выворачиваются из-под пальцев, а за спиной то и дело сдержанно вскрикивает Сивилик. Но вот нас подхватывают сильные руки эльфов. Чтобы не распутывать хитрые гномьи узлы, их просто срезают ножом, и Свилик валится в руки Шаслина. А я в свою очередь сползаю на снег.
  
  ***
  
  Как Талина проверяет шину и удовлетворенно хмыкает, я наблюдаю чуть отстраненно. Все мои мысли все еще там, на скале. Страшно подумать, сколько раз я мог, да что там, сколько раз я должен был поскользнуться и сорваться. Особенно на спуске. Но я все же справился.
  Эльфы обступают Талину и Сивилика, что-то наперебой говорят мальчишке, а тот их, кажется, и не слышит: его взгляд вновь застилает пелена боли. Так, галдящей толпой, они и удаляются в селение. Рядом со мной остаются только Ментор, Залти и Самна.
  ― Как ты? ― чуть слышно спрашивает эльфийка.
  ― Да я то что, спустился и ладно. Лишь бы с обормотом этим все в порядке было.
  ― Тебе стоило дождаться нас, мы бы придумали какую-то страховку, ― начал Ментор, и как всегда, когда он начинал отчитывать, внутри шевелится чувство вины. Но сейчас я знаю, что был прав.
  ― Нельзя было ждать, мало ли что там с ним могло быть. А если он там кровью истекал? Или над карнизом болтался из последних сил?
  ― А если б ты сам сорвался?
  ― Так не сорвался же. А на будущее страховку, и правда, надо. И чтобы хранилась здесь где-то...
  В этом Ментор и вождь со мной согласились. Только теперь я начинаю приходить в себя: встаю со снега и обтряхиваю свои штаны. Не простыть бы теперь. Ментор и Залти уже идет к общему дому, что-то негромко обсуждая.
  ― Ну что, герой,― произносит Самна с легкой усмешкой, ― марш домой, отогреваться. А вечером все же жду тебя на пироги.
  
  * * *
  
  Проснувшись, Самна первым делом выставляет меня из дома: то ли засмущалась вдруг, то ли и правда зовут дела. И теперь я неуверенно топаю домой, гадая, что же сказать своим. Занятый такими мыслями обметаю снег с обуви и открываю входную дверь:
  ― О, вот и наш гулена явился. Где хоть тебя носило всю ночь? Не разувайся, пошли к Анласу и Талине. Сивилика проведаем.
  Анлас встречает нас на крылечке.
  ― Шаслин, я б на твоем месте все-таки выпорол пацана за вчерашнее. Чего ты с ним возишься, не понимаю.
  ― Ладно тебе, он себе сам уже наказание организовал, смотри, как мучается.
  Мальчишка угрюмо сидит в углу такой же общей комнаты, как в нашем доме. Он зло глядит на ворох бумаги, лежащей у него на коленях. Сломать он умудрился правую, рабочую руку, а потому и рисовать он пока что не мог...
  ― Ну что, герой, догнал своего зверя?
  ― Почти, ― говорит Сивилик, перебирая ворох листов у себя на коленях. ― Смотри!
  Он протягивает мне незаконченный набросок кратана.
  ― Даже нарисовать его успел, ну ты даешь!
  Шаслин присаживается рядом с нами и протягивает руку к рисунку:
  ― Знатный зверь. Вот бы на такого поохотиться!
  ― А почему бы и нет? Они, похоже, решили спуститься поближе к вам. Только за ними придется лезть в горы...
  
  * * *
  
  Охотиться в лесу становится все сложнее: алтеи уходят все дальше в чащу, лайтанов, кажется, и вовсе уже не осталось. Вокруг рыщут лишь озлобленные голодом альвиры. Я их как-то видел мельком, не хотелось бы с ними столкнуться: звери, ростом до середины бедра эльфу, с короткой мордой и круглыми ушами. Быстрые, ловкие, свирепые.
  С каждым днем приходится уходить все дальше, и все равно надежды, что вернешься с добычей, мало. Вот и сейчас мы бродим по лесам уже третий день, а так никого и не нашли. А возвращаться ни с чем неохота. Конечно, совсем уж голодное времена нам пока не угрожают, но каждая неудачная охота приближает это время. Да и зверья дальше будет только меньше.
  И как насмешка, тут и там нам попадаются следы крылатой твари. В том числе и свидетельства ее удачной охоты. Буквально вчера мы наткнулись на обглоданный до костей труп лайтана. Его ветвистые рога тоскливо смотрели в небо, а на костях отчетливо видны до боли знакомые следы когтей.
  Собственно, уже после этой находки можно было смело поворачивать домой: где прошел зверь, там анбейт делать нечего. Да мы и повернули, но для очистки совести решили сделать большой крюк. Вдруг на новой тропе повезет больше?
  И вот теперь мы уныло продираемся через лес, благо хоть снега здесь немного, идти он нам не мешает. Мы с Шаслином и Анласом идем первыми, за нашими спинами еще трое охотников. За очередным поворотом тропы путь нам преграждает бурелом: деревья, поваленные последней бурей, здесь улеглись в настоящую стену. Рассмотреть, что там за ней невозможно, но с той стороны слышны вой и голодное рычание. Только хищников нам тут и не хватает.
  Каждый из нас непроизвольно потянулся к оружию.
  Но вопреки нашим ожиданиям перед нами, перемахнув бурелом, приземляется перепуганный лайтан. Увидев нас, он встает на дыбы, фыркает и прыгает куда-то вправо. Появление зверя для всех нас становится неожиданностью, лишь Шаслин и Анлас успевают вскинуть луки и выпустить вслед ему по стреле. Шаслин оказался более удачливым: его стрела вонзается в бедро животному.
  Дальше следить за его побегом времени просто нет. Вслед за своей добычей из-за валежника выскакивают один за другим альвиры. Я успеваю насчитать девятерых, прежде чем двое из них встают напротив меня. Видно, что запах крови будоражит их, и они готовы смести все на своем пути.
  Я хватаюсь за топор. Справа от меня явно более молодой хищник. Запах крови сводит его с ума, и он сходу прыгает на меня. Топор опускается на его голову, проламывает череп и намертво вязнет в нем. Зверь убит, но я лишаюсь оружия. Достать копье просто не успеваю, поэтому выхватываю нож.
  Второй альвир явно старше и опытнее. Он пытается отвлечь меня: то метнется вправо, то отскочит, то, наоборот, кинется почти под ноги. Я не спешу с ответом. Устав играть, зверь атакует. Успеваю лишь выставить вперед левую руку. Зубы эфиальта впиваются в запястье, лапы упираются в грудь. От толчка валюсь на спину, и прямо перед собой вижу голодные глаза хищника. Страх смерти делает свое дело. Кровь бурлит в жилах, и боль отступает на второй план.
  Ножом, зажатым в правой руке, я бью зверя в шею. Бью снова и снова, пока хватка не начинает слабеть. И в этот момент я замечаю Анласа, которому также досталось двое хищников.
  Он успел выпустить в альвиров стрелу, но из-за этого ему не хватило времени выхватить нож. Первый хищник сходу бросается на эльфа. Тот с разворота вонзает стрелу в глаз. Тяжелое тело зверя пролетает мимо Анласа, и он не успевает вовремя отпустить стрелу. Его разворачивает спиной ко второму животному.
  В этот момент я чувствую, как разжимаются зубы на моем запястье. Альвир, поваливший меня, наконец-то умер. Скидываю его с себя и бросаюсь к эльфу. Но успеваю только увидеть, как на спину Анласа прыгает альвир. Щелкают зубы, челюсти смыкаются на шее эльфа, слышен хруст ломающихся позвонков.
  В глаз хищника вонзается стрела, и он валится на землю вслед за своей жертвой. В нескольких шагах от меня стоит Шаслин, держащий на вытянутой руке лук. Только сейчас понимаю, что эльфы уже успели перебить всю стаю. Мы победили.
  Эту мысль заглушает хруст ломающихся позвонков и глухой звук падения тела на снег.
  
  * * *
  
  Первым к Анласу подбегает Шаслин. Он сталкивает с тела друга только что убитого альвира и осматривает шею эльфа. Конечно, сделать ничего нельзя, Шаслин понимал это, еще выпуская стрелу из лука, но руки сами тянулись проверить. А я так и стою неподвижно, пытаясь понять, впитать случившееся. А за моей спиной также ошарашенно толпятся остальные охотники.
  Как и положено старшему, первым в себя приходит Шаслин:
  ― Надо осмотреться, да убираться отсюда поскорее. Раненые есть? Гротан? ― ко мне он обратился особо, и только тут я замечаю впитывающуюся в мех рукава кровь. Распутав вязки на манжете и задрав рукав, я рассматриваю рану. Альвир оставил на коже четкие следы клыков. Повезло, что не успел рвануть, как они обычно делают в таких случаях.
  Остальные эльфы отделались и того легче: ссадины и царапины не в счет. Все-таки мы вовремя услышали приближение стаи.
  Пока Шаслин перевязывает мне руку, охотники стаскивают в одно место всех альвиров, да разбредаются по окрестному лесу: вырубить жерди для волокуш да собрать дров для костра. Предстояло многое сделать перед уходом.
  Один из эльфов почти сразу возвращается, потому что нашел в ближайшем овраге тушу лайтана со стрелой Шаслина в бедре: споткнувшись из-за раны, зверь свалился в канаву и свернул себе шею. Что же, это очень хорошо: больше добычи ― больше мяса для селения. Лайтана тоже оттаскиваем на поляну.
  
  * * *
  
  Ночь застает нас уже довольно далеко от места стычки с альвирами. Освежевав туши и срезав с них все мясо, какое смогли, мы сложили все это на волокуши, на вторых закрепили тела Анласа и ушли искать более подходящее место. Здесь этой ночью будет слишком много падальщиков.
  То один, то другой эльф пытаются начать разговор, чтобы не сидеть в тишине. Но наткнувшись взглядом на тело Анласа, лежащее на волокушах чуть в стороне от огня, каждый раз замолкают.
  Я уже видел такие взгляды и знаком с той растерянностью, что так отчетливо в них читается. К эльфам смерть пришла впервые. И им только предстоит принять неизбежность потери, как когда-то принимал ее я вместе с гномами.
  Но и мне нисколько не проще смотреть на тело Анласа. И не только потому, что он успел стать мне другом за эти месяцы. Меня вновь и вновь посещают мысли о том, что Морте идет за мной по пятам. Она отпустила мою душу для того, чтобы привел к ней других. Глупости, конечно, мне ли не помнить добрый, глубокий и мудрый взгляд Морте? Но отделаться от этих мыслей не получается.
  Нет, не Морте корень моих проблем, не она забирает моих друзей. В смерти Анласа тоже виноват зверь, как и в смерти Знолта. Я уверен, что в более сытое время альвиры ни за что не отважились бы даже подойти к нам. Да, они сильные и ловкие, но в схватке один на один с человеком или эльфом им может помочь лишь удача. Невольно скашиваю взгляд в сторону Анласа. Удача для альвиров, горе для нас.
  Готов поспорить, что в эту ночь ни один из нас не сомкнул глаз. В путь мы трогаемся с первыми лучами бати. Трогаемся, молча и старательно отгоняя от себя мысли о том, как мы внесем тело Анласа в селение.
  
  ***
  
  Как мы не стараемся оттянуть момент возвращения, а все же мы неумолимо приближаемся к дому. Вот уже и знакомая опушка, и знакомая дымка над крышами.
  Отправив охотников с добычей к Залти рассказать, как прошла охота, сами мы с Шаслином идем к Талине. Я тащу за собой волокуши с телом Анласа. Возле дома я опускаю их на снег, и мы вместе поднимаемся на крыльцо. Никто из нас так и не решился постучать. Талина сама открыла дверь, услышав возню и наши перешептывания за дверью. Ее глаза наполняются радостью:
  ― Охотники вернулись! ― ее задорный тон и вовсе запирает наши рты, и сказать о случившемся ни я, ни Шаслин, не можем ни слова. Но наше состояние отчетливо видно по лицам и глазам.
  ― Что-то случилось? ― спокойно спрашивает Талина, а ее руки уже тянутся к сумке с травами и инструментами. Все же не зря Ментор именно ей предложил изучать лекарское мастерство: временами даже Шаслин завидовал ее выдержке.
  Так и не решившись что-то сказать, мы просто расходимся в стороны, и лекарка видит тело Анласа. Пока мы топтались на крылечке, начался снег. И снежинки плавно опускаются на лицо эльфа и не тают. Талина кидается к нему в надежде, что он все же жив, что ему можно помочь, но быстро понимает тщетность этих надежд.
  Ее руки бессильно опускаются и на глазах выступают слезы. Плачет она совершенно беззвучно, беспомощно прижимаясь к груди умершего. И от этой беззвучности становится вовсе уж жутко. Кажется, начни она кричать, злиться, проклинать, и ей и нам стало бы намного легче.
  Так мы ее и оставляем, не зная, что можно сделать, да и нужно ли...
  
  * * *
  
  ― Люций! ― волной разнесся по залу непривычно грозный голосок Ливы.
  Мужчина отвел взгляд от уже рассеивающейся дымки Ока Бейта над материком. Последнее время он часто сидел здесь, наблюдал то за крылатым, то за охотником, оттого и найти его можно было легко. За кем бог следил в этот раз Лива не обратила внимание. Ее взгляд был сосредоточен на лице собеседника.
  ― Я когда-нибудь убью тебя! Сколько еще твоя тварь будет шляться по Бейту?
  ― Что опять случилось? ― отстраненно спросил Люций.
  ― У твоей твари неуемный аппетит. Она, кажется, сожрала уже все, что только можно!
  ― И что?― взгляд мужчины оставался все таким же безучастным. И это безразличие окончательно вывело богиню из себя.
  ― Как что?! ― истерично взвизгнула она.
  Тут только Люций заподозрил неладное. Такой разгневанной Ливу еще ни разу не видели. Он хотел успокоить богиню, поймал ее взгляд и открыл рот, чтобы что-то сказать, да так и застыл. У него перехватило дыхание, а сердце предательски сжалось. Не смог он и отвести взгляд от глаз Ливы.
  А та, наконец, завладев вниманием бога, высказала ему все, что накопилось за эти долгие месяцы:
  ― Зверь уничтожает все вокруг себя! Ты знаешь, что гномы из Пещер, где жил твой охотник, уже умирают от голода? Не знаю, смогут ли дотянуть до весны. Им приходится уходить за перевалы, жить в горах неделями, чтобы принести в Пещеры хоть что-нибудь. Запасы уже подходят к концу, а ведь сейчас только середина зимы.
  Эльфам в предгорьях немногим легче. Сами подумывают в горы лезть за пропитанием. В лесу их ждут только оголодавшие хищники, бросающиеся на все, что видят.
  Я не могу на это смотреть. Пройдут годы, прежде чем эти места снова заселят кратаны и алтеи. А ты! А ты! Бездельничаешь тут!
  Только закончив свою тираду, Лива обратила внимание на собеседника: он хватал ртом воздух, тщетно пытаясь сделать хоть один глоток. Его и без того бледная кожа стала и вовсе белой.
  Испугавшись, женщина закрыла глаза и тут же услышала шумный вздох: освободившись от странного наваждения, Люций рухнул в стоящее позади кресло.
  ― Я... Неужели, я могла убить тебя? Я.. Я не хотела... ― вжавшись спиной в борт макета, бормотала Лива.
  ― Нет, ― раздался от дверей голос Морте. ― забрать жизнь одного из нас ты не можешь. Да и никто не может, наверное, кроме Создателя. А вот заставить жизнь замереть, как видишь, можешь. Люций, ты как?
  Мужчина все еще не пришел в себя, но все-таки старался сохранить лицо. Он выпрямился и постарался дышать ровно. Когда собственные легкие начали слушаться его, он сказал:
  ― Вы же сами запретили нам с Морком решить все разом. А анбейт еще слишком слабы для зверя. Как же был прав Создатель, запрещая мне творить животных, подобных этому!
  
  * * *
  
  Мы с Шаслином опускаем тело Анласа в неглубокую яму. Мерзлая земля и переплетения корней не позволили копать глубже. Как только мы отходим в сторону, охотники начинают зарывать могилу.
  Здесь собралось все селение, даже те, кто недолюбливал Анласа за излишнюю суровость, сейчас смотрели пустыми глазами на то, как горсть за горстью земля покрывает его тело. Многие плачут. Не скрывает своих слез и Сивилик, который помогает охотникам закапывать могилу, не щадя только-только выздоровевшей руки.
  Но тяжелее всех, конечно же, Талине. Она, не отводя взгляда, глядит на лицо Анласа, как будто пытаясь сохранить в памяти каждую его черту. Больше она его не увидит, ни живим, ни мертвым. По щекам эльфийки текут крупные слезы, тонкие пальцы сжимаются в кулаки от бессилия. И видно, как хочется ей отвести глаза, когда земля начинает засыпать и лицо Анласа, но она так и не позволила себе отвернуться.
  Теперь осталось только опустить на могилу плоский камень. Пока мы с Шаслином ворочаем его, подтаскивая к изголовью, мне вспоминается, как эльфы решали, как похоронить своего друга. Я предложил сжечь, как это сделали со Знолтом гномы. Но здесь не было мощных горнов и мехов, как у нас в мастерских, а на дровах такой огонь не разжечь.
  Кто-то предложил отнести его в какую-нибудь пещеру, и завалить вход камнями. Против выступил Ментор. Он сказал, что как бы нам всем не хотелось, чтобы Анлас был единственным: первым и последним, умирать будут и дальше. Не сейчас, конечно, потом. Если повезет, то совсем не скоро. И их тоже нужно будет где-нибудь хоронить. Пещер на всех точно не хватит.
  Тогда и прозвучала идея просто закопать, хотя все понимали, что в мерзлой земле могила получится неглубокой. Похоронить решили на опушке, а чтобы зверье не разорило могилу, сверху придумали положить плоский камень.
  И теперь этот камень опускается туда, где еще недавно лежал Анлас. Постояв еще немного, эльфы начинают расходиться. В конце концов, над камнем мы остаемся стоять вчетвером: я, Шаслин, Сивилик и Талина. Небо окончательно заволакивают тучи и на серый камень опускаются первые снежинки.
  Только тогда Талина резко разворачивается и идет к селению. Прямая, как молодая осора, она, не оглядываясь, доходит до первых домов и скрывается за одним из них. Следом за ней уходит Шаслин. Я опускаю руку на плечо Сивилика, он медленно поворачивает ко мне лицо. Слез в его глазах уже нет: все выплакал.
  ― Пошли, есть идея, ― говорю я, и он неохотно плетется следом за мной.
   К оглавлению
  

Глава 3

  Талина шла через селение, слегка покачиваясь. Сегодня впервые со дня похорон Анласа она сходила на его могилу. Целую неделю она держалась, не позволяла себе ходить туда. Раз придешь и просидишь там полдня. А кто за больными ходить будет? Надо и Сивилика присмотреть. Рука у него зажила, но мальчишка ее не бережет, нужно напоминать об осторожности. А Гротану нужно раны время от времени перевязывать. Еще двое легкими болеют. Тоже глаз да глаз нужен.
  А тут не вынесла душа женщины, сходила утром на могилу. И теперь не знала, что и думать...
  ― Талина, ― окрикнула ее Самна, вышедшая на крыльцо храма. - С тобой все в порядке?
  ― А? - с трудом понимая, кто и о чем ее спрашивает, отозвалась Талина. - Самна? Как далеко я ушла.
  ― Зайдешь, может? Отвара выпьешь?
  ― Да нет, мне домой.
  ― Да что с тобой?
  ― Я у Анласа была. А там...
  ― Да что там?
  ― Ничего, ― сказала Талина и побрела обратно, к своему дому.
  Вслед за Самной на крыльцо вышел Гротан и, проследив за обеспокоенным взглядом Самны, увидел пошатывающуюся Талину.
  ― Ее б до дома проводить. Что она там на могиле увидела?
  ― А давай проводим, да потом к Анласу сходим.
  Гротан и Самна довели Талину до двери, а после спустились к Анласу. Теперь стала понятна причина странного поведения Талины. На надгробном камне появился портрет Анласа. Линии были грубоваты, и все же складывались в суровое лицо эльфа.
  ― Боги... ― прошептала Самна.
  ― Жрица, а туда же. Ты, правда, считаешь, что богам есть дело до наших мертвых?
  ― Я... не знаю, но...Это...
  ― А это мы с Сивиликом. Всю неделю почти не спали. Хорошо, похоронили его от селения подальше. Неслышно нас было.
  ― А зачем?
  ― Не знаю, мне кажется, Анласу было бы приятно.
  ― Гротан, он уже готовится к перерождению. Он и не помнит ничего.
  ― Мы помним, этого достаточно.
  
  * * *
  
  ― Даже если мы переживем зиму, легче не станет. Запасы подходят к концу. Весной мы помрем от голода! ― охотник заканчивает свою речь ударом кулака по стене.
  ― Возможно, так оно и будет. Но что ты предлагаешь? ― спокойно спросил Залти. Я знаю, что они с Ментором уже что-то придумали, но сначала хотят дать эльфам выговориться. Прошлое такое собрание закончилось попыткой поймать зверя, которая чуть было не стоила жизни еще двум охотникам. На новую охоту здесь в ближайшее время вряд ли решаться. Да и не решит это ничего уже.
  ― Уходить отсюда надо, попытать счастье в другом месте.
  На первый взгляд предложение кажется дельным. Но как только я задумываюсь о том, куда идти, все встает на свои места: идти, скорее всего, некуда. Это селение от Пещер отделяет всего 3 недели пути. И по дороге мне попадались признаки другого гномьего жилья. Думается мне, что любая пригодная земля уже заселена.
  Мои догадки подтверждает Ментор:
  ― Вряд ли вам удастся найти свободную землю. У нас есть другая идея. Я знаю, у вас скопилось немало шкур и рогов алтей, мех альвиров, у Талии с осени запасено с избытком целебных трав. Все это можно было бы попробовать обменять на мясо и хлеб в других селениях. Соберем караван из охотников, да отправим.
  Вот это идея! Да без Ментора до этого мы бы никогда не додумались. Хотя, вроде, вполне логично: обмен, караван. Все эльфы заговорили разом. Кто-то поддерживает идею, кто-то находит возражения. Помедлив немного, чтобы все успели выговориться, Ментор поднимает руку, привлекая к себе внимание, все замолкают и рассаживаются по местам. Стоять остается только тот самый охотник, который предлагал перебраться в другое место:
  ― Нам что, придется тащить все это на себе? Много мы не утащим.
  ― В решении этой проблемы я вам помогу.
  
  * * *
  
  ― Это вы отлично придумали, с караваном, ― мы сидим у печки в нашем доме. Залти, заскочивший на огонек, потягивает отвар из глиняной чашки. Сивилик что-то тихонько рисует в углу. Я вспоминаю сегодняшний совет. ― Обмен, и правда, может решить хотя бы часть наших проблем.
  ― Я тут не при чем. Это Ментор предложил. У меня было другое предложение. Мы с ним долго обсуждали обе идеи, и решили воплотить обе.
  ― А что ты предлагал? ― спрашивает Шаслин, вороша угли в печке и подкидывая еще одно полено.
  ― А я воспользовался твоей подсказкой. Ну, помнишь, ты пересказывал ваш с Гротанов разговор. Я, собственно, потому и зашел. Гротан, ты, правда, сможешь вывести эльфов в горы за кратанами твоими?
  ― Да смогу, наверное, чего не смочь? Хотя и сложно будет. Только мне сначала самому наверх прогуляться да осмотреться надо. Я ж осенью напролом шел. Вот, кстати...
  Я встаю и ухожу в свою комнату. В сумке у меня до сих пор лежит карта, подаренная мне Ментором еще в Пещерах. Я прилежно занес туда весь свой путь до селения эльфов, да и лес вокруг зарисовал, как смог. Достаю карту из сумки и возвращаюсь к остальным.
  ― Вот, смотрите, ― веду пальцем по дороге, по которой шел сюда, ― здесь довольно ровная местность, и от ветра укрытая, снега немного. Тут кратанам проще всего траву под снегом искать. Тут их, наверное, и поймать можно. Но это все проверять нужно, да и карта, сами видите, куцая. Дорисовать бы. Дайте мне неделю, а там и об охоте можно будет оговорить.
  
  * * *
  
  Вечером Залти ушел к себе, а Шаслин отправился к своим охотникам, готовить завтрашний поход. Я впервые с ними не иду. У меня будет другая работа.
  Когда за эльфами закрывается дверь, из дальнего угла появляется Сивилик. Он все это время тихонечко слушал наш разговор, да так, что о нем, кажется, все забыть успели. Я даже немного беспокоюсь, не увязался бы обормот завтра за мной с его-то неуемным любопытством.
  ― А мне карту покажешь, ― спрашивает он, а в глазах скачут уже знакомые мне огоньки. Ну как такому не показать? Разворачиваю листок перед ним. Он долго водит по линиям пальцами и что-то шепчет. А после просит разрешения срисовать ее для себя.
  
  * * *
  Конечно, подготовка заняла больше недели. Сначала я сам облазил все окрестности, затем по одному выгулял по самым легким тропинкам всех охотников, а попутно посмотрел, где проводили время кратаны. И вот теперь мы собираемся на свою первую горную охоту.
  Выходим из селения, как обычно, с первыми лучами бати. Пока охотники собираются на опушке леса к западу от селения, пока проверяют свои сумки и снаряжение, ко мне неожиданно подбегает Сивилик, которого мы с Шаслином оставили мирно спать возле печки. Буркнув что-то неразборчивое, он начинает метаться от одного эльфа к другому, что-то вручая каждому из них. Напоследок он снова подбегает ко мне и тоже сует свернутый лист бумаги. 'Удачи!' ― бросает он на бегу и также стремительно убегает в селение, досматривать последние сны.
  Развернув сверток, я вижу карту горных тропок, которую Сивилик тщательно перерисовал с моих корявых схем.
  Поблагодарить Сивилика я не успеваю, слишком уж быстро он исчезает. Ничего, успею сделать это, когда вернусь. Сейчас пора подниматься в горы. Если бы я шел один, я бы поднялся здесь же, из селения. Но эльфы еще не умеют также ловко взбираться по скалам, и нам приходится делать крюк шагов в триста, чтобы выйти на ту тропу, по которой я пришел сюда осенью.
  Чуть выше этого места я в прошлый раз заметил следы кратанов, туда мы и направляемся. Вижу, что старые следы перекрыты свежими. Это хорошо, значит, животные все еще ходят этой дорогой к водопою. Тропа уходит влево и через некоторое время превращается в узкий карниз, резко поднимающийся вдоль скалы. За кромкой тропы начинается короткий крутой спуск, а дальше обрыв. Опасное место. Здесь эльфам придется показать все, чему они научились за последнее время.
  Первым подъем начинает Шаслин, я же замыкаю вереницу, давая им возможность увериться в своих силах.
  Не всем подъем дается одинаково легко. Эльф, идущий передо мной, постоянно оглядывается и с тревогой смотрит вниз. Заметив это, я сосредоточил все свое внимание на нем. Горные тропы не любят пугливых.
  Я оказался прав: на очередном повороте тропы случайный камень выворачивается из-под ног пугливого эльфа, и тот, вскрикнув, срывается с карниза. Уже понимая, что не успеваю, я падаю на живот и протягиваю руку скатывающемуся к обрыву эльфу. По счастью, он успевает выхватить каменный нож и вогнать его в щель между камнями.
  ― Давай руку! ― кричу я ему, он пытается подтянуться, но нового рывка нож уже не выдерживает и ломается. Не раздумывая, достаю свой, подаренный напоследок гномами и, вогнав его в такую же щель, переваливаюсь через край тропы.
  Подхватываю эльфа за ворот рубахи за миг до падения в бездну. На наше счастье, гномий нож выдерживает удвоенный вес.
  Обе руки у меня теперь заняты, и предпринять что-то самостоятельно я не могу. Остается ждать Шаслина и остальных эльфов. Благо, они уже заметили нас и быстро спускаются по тропе обратно.
  Обвязав себя верёвками, они бросают свободный конец упавшему эльфу, удерживать которого мне с каждым мгновением становится все сложнее. Он хватает веревку, упирается ногами в каменную стену и потихоньку поднимается обратно на тропу. Вслед за ним то же самое проделываю и я.
  Отдышавшись и успокоившись, мы двигаемся дальше. К счастью, за следующим поворотом карниз кончается, и мы выходим на узкую площадку, полого спускающуюся к небольшой заводи горного ручья. Берег заводи весь утоптан раздвоенными копытами: водопой. Сейчас здесь никого нет, но это неважно. Рано или поздно, кратаны появятся.
  Шаслин быстро осматривает площадку и расставляет своих охотников так, чтобы у каждого был хороший обзор, и при этом они не мешали друг другу. А я еще раз напоминаю, что кратана убивать нужно сразу. Искать раненое животное по всем обрывам ― сомнительное удовольствие.
  Ждать нам пришлось недолго. Как только мы размещаемся, с тропы, по которой сюда пришли мы, появляется небольшое стадо. Животных всего четверо: огромный самец-вожак, еще один, более молодой самец и две взрослые самки.
  Эльфы вскакивают со своих мест одновременно. И также одновременно падают все четыре зверя. В который раз восхищаюсь эльфийскими луками: такая скорость и такая точность. Остается только оттащить туши в удобное место да присыпать кровь снегом, чтобы сюда не сбежались все окрестные хищники, сгоняя кратанов с водопоя. Взваливаю на плечи вожака, Шаслин берется за молодого самца, самок подхватывают другие эльфы. Двое свободных избавляются от следов крови.
  ― Удачная получилась охота, ― говорит Шаслин. ― Из лесу столько давно уже не приносили. Повезло нам все-таки, что ты вслед за зверем с гор спустился.
  
  * * *
  
  В просторном зале стояла гулкая тишина. Люций сидел на низком широком кресле у самой дальней стены. Его взгляд был устремлен в пустоту. Даже макет Бейта не привлекал сегодня усталого бога. Мимо входа в зал то и дело, вроде бы невзначай, проходили встревоженные боги. В конце концов, не выдержав гнетущего молчания, переступить порог решился Морк.
  ― Что ты собираешься делать дальше? ― осторожно спросил он у брата.
  ― Ждать. Просто ждать. Скоро сойдет снег. Тварь к этому времени окончательно ослабеет, ей уже сейчас нечего есть. Тогда эльфы и помают ее.
  Морку очень не хотелось возражать брату. Очень уж подавленным и уставшим выглядел светлый бог. Но и промолчать было не лучше.
  ― Ты думаешь, зверь будет дожидаться, пока эльфы решатся на вторую охоту за ним? Вокруг столько нехоженых земель... Боюсь, вместе со снегом уйдет и он.
  ― О, Создатель, как я сам не подумал об этом? Ты прав, ты абсолютно прав, ― Люций вскочил с кресла и быстрым шагом пересек зал, уткнулся в стену, развернулся, и также быстро направился обратно к креслу. Его взгляд изменился, обрел осмысленность. ― Нельзя отпускать зверя... Придется снова потревожить охотника, ― в голосе бога слышалось неподдельное сожаление. Было очевидно, что ему не хотелось снова вмешиваться в жизнь человека. Но сама возможность сделать хоть что-то взбодрила Люция. Еще раз измерив шагами обширный зал и заполнив его металлическим лязгом латных сапог, он также стремительно подошел к макету. Несколько резких движений, и легкая дымка Ока Бейта заволокла материк.
  
  * * *
  
  Я иду по весеннему лесу. Под ногами разбросаны белые цветы. Шальен, если верить рисункам Сивилика. Кажется, они должны пахнуть, но запаха я не чувствую. Это наводит меня на мысль о том, что я всего лишь сплю.
  И вместе с этой мыслью меняется и мир вокруг. Это все тот же лес, но куда более темный, сырой, даже пугающий. Тропа уводит меня из знакомых осоровых зарослей под своды плотных крон неизвестных мне деревьев. И туда же ведут до боли знакомые следы крылатого зверя.
  С этого момента я особенно внимательно всматриваюсь в землю под ногами, боясь потерять след. И все же я сам не замечаю, как он постепенно исчезает. В надежде опять найти его, я возвращаюсь назад, но найти след снова не могу.
  Отчаявшись выследить тварь, я бессильно сажусь на землю и упираюсь спиной в широкий темный ствол дерева. В голове мелькает мысль, что пора возвращаться в селение. И только тут я вспоминаю о своих подозрениях: скорее всего, я просто сплю.
  Если я прав, возвращаться мне некуда. Я всего лишь в очередном своем кошмаре. И пусть в этот раз нет ни тумана, ни постоянных нападений, спокойнее от этого не становится. Хочется проснуться, но я так и не научился это делать.
  ― Ты скоро проснешься, Гротан. Но сначала нам нужно поговорить, ― мягкий, вкрадчивый, до боли знакомый голос раздается из-за спины. Именно он говорил со мной на горной тропе, он торопил меня во время охоты на зверя, он придерживал меня во время второй нашей встречи. Думается, он же говорил в свое время и с Самной. Люций.
  Я резко оборачиваюсь. Возле особенно раскидистого дерева стоит высокий светловолосый мужчина в странной одежде: плотный, даже твердый материал не облегает, а как бы опоясывает его тело. Солнечные лучи, нехотя пробивающиеся сквозь плотную крону, отражаются от странной одежды, как от водной глади, и бросают блики на траву и деревья.
  ― Ты прав, меня зовут Люций. И в перечислении моих ошибок ты тоже прав. Мы ведь также как вы, только учимся жить в этом мире. Я хочу, чтобы ты помог мне разобраться со зверем.
  ― Я и так делаю все, что могу.
  ― Я знаю. И все же придется сделать еще многое. Скоро весна, скоро сойдет снег. И зверь уйдет из предгорий. И тебе нужно уйти вместе с ним. Караван ― отличная возможность, не находишь?
  Я хочу ответить, но мир уже застилает легкая дымка. Я просыпаюсь.
  Не успеваю я толком прийти в себя, как в комнату без стука врывается Шаслин:
  ― На опушке нашли следы зверя! ― с порога выпалил он.
  
  * * *
  
  В каменную купель со звоном падает вода горного ключа. Прозрачные струи разбиваются о камни, брызги летят во все стороны, оседают на камнях и, замерзая, превращаются в искрящиеся кристаллы. Вот уже некоторое время я любуюсь ими, дожидаясь припозднившуюся Самну.
  Вода так завораживает меня, что я не слышу шагов приближающейся женщины. В спину мне летит плотный снежок. За зиму эльфийка наловчилась бросать их очень метко. Резко разворачиваюсь, одним прыжком подскакиваю к ней и подхватываю ее на руки. Увернуться от такого прыжка Самна ни разу не смогла. А может, не очень-то и пыталась.
  ― Пойдем в лес? ― спрашивает она после долгого поцелуя.
  ― Нельзя, радость моя. Зверь вышел к нашей деревне, разве ты не знаешь? Теперь в лес разрешено ходить только охотникам и только большими группами, ― я беру ее за руку, и мы идем привычно тропой между скалой и домами. Я опасаюсь, что жрица решит, что запреты не для нас. Но она понимающе склонила голову:
  ― Да, идти сейчас в лес было бы неправильно, ― говорит она.
  Повисает долгое молчание. Не знаю, о чем думает Самна, но мне невольно вспоминается сегодняшний сон. До этого я старался не думать о нем, не думать о том, что значат для меня слова Люция.
  Караван. Я только-только обрел свой дом. Даже в Пещерах мне не было так тепло и уютно. Там я не чувствовал себя своим. Здесь же... Здесь меня приняли.
  Впрочем, уйти с караваном, не значит уйти навсегда.
  Наверное, стоит рассказать обо всем ей. Ей ведь придется ждать меня.
  ― Сегодня ночью со мной говорил Люций. Во сне. Он сказал, что весной зверь уйдет, и велел мне идти за ним.
  Вновь повисает тишина. Кажется, что Самна вовсе меня не слышит. Но спустя некоторое время она задает вопрос:
  ― И ты пойдешь?
  А я сам себе на этот вопрос еще не ответил. Как уйти от тех, кто стал центром твоей жизни? И зачем? Чего ради? 'Такова воля богов', ― говорил мне когда-то Тран. Но тогда мои желания совпадали с этой волей. Сейчас ― нет. Теперь с меня было бы достаточно, если бы зверь ушел дальше на юг и мучил кого-нибудь другого.
  Но разве можно отказать богу? Такая мысль даже не укладывается в голове.
  ― Пойду, ― обреченно шепчу я и останавливаюсь на границе селения. ― Не хочу, но не вижу иного выхода.
  От мысли, что мне придется уйти из селения, мое сердце сжимается, начинает щипать глаза. Я поворачиваюсь к Самне и прижимаю ее к себе. Неужели, мне придется уйти от нее, от Шаслина... Уйти за этой проклятой тварью.
  На голову мне опускается рука эльфийки:
  ― Гротан, успокойся. До весны ведь еще есть время. Да может, и не уйдет зверь никуда. И тебе уходить не придется.
  ― Может, и не придется, ― эхом повторяю я за жрицей. ― Может, и не придется.
  
  * * *
  
  Снега давно не было. Под ногами хрустит тонкая корка наста. В небе над лесом подымается бледный диск сит. За спиной привычно устроилось копье, так и не смог я привыкнуть к местным лукам. Стрелять научился, да на охоту все равно с копьем и топором хожу.
  Пора идти, но я все никак не могу решиться. Страшно, чего уж там. Сложно будет справиться со зверем одному. Правда, его еще найти нужно. Следы следами, но бегать за тварью по ночному лесу сомнительное развлечение.
  Я уже собираюсь сделать шаг под голые кроны осор, когда сзади слышу тихие шаги. Оборачиваюсь: по склону ко мне спускается Шаслин. Все-таки я был недостаточно аккуратен, разбудил его скрипом двери. Не надо было торчать тут, на виду. Хотя чего уж. Тихо уйти не удалось.
  ― Куда ты собрался?
  ― В лес, ― коротко отвечаю я.
  ― А как же запрет?
  ― А что запрет? Уговорить ваших на новую охоту на зверя не получится. Вы ведь считаете, что это моя задача, моя забота. Как там сказал Залти? 'Вы друг другу предназначены, тебе и сражаться с ним'. Пора уже решить задачу. Я же говорил тебе про свой сон. Я не хочу отсюда уходить, значит, нужно успеть до весны...
  ― Гротан, это не выход.
  ― Ты знаешь выход?
  ― Ладно, жди здесь. Сейчас вернусь.
  ― Чего?
  ― Вместе пойдем.
  
  * * *
  
  У мастерских сегодня шумно. По одному, по двое к воротам стекаются эльфы: Ментор обещал показать что-то важное.
  Собственно, ворота у мастерских появились только месяц назад, когда пошли разговоры о караване. Тогда Ментор, Залти и, почему-то, Сивилик, надолго заперлись здесь с мастеровыми.
  Потом за всеми участниками той беседы эльфы ходили с расспросами много дней. Все пытались узнать, что же там затевается.
  Мы с Шаслином, как и все, старались разговорить Сивилика. Мы-то думали, что нам это удастся без труда. Мальчишка совершенно не умеет держать язык за зубами. Но в этот раз ничего не рассказал даже нам.
  Из-за постоянных расспросов и решили мастеровые отгородиться от остальных забором с воротами. Но сегодня они стоят открытыми, а по двору ходят мастеровые и все тот же Сивилик. Они зачем-то старательно утаптывают снег.
  Мы вместе со всеми в нетерпении стоим у ворот, и гадаем, что же нам такое сегодня покажут.
  Наконец, из мастерских выходит Залти, а вслед за ним и Ментор. По всему видно, что он доволен тем, что увидел внутри. К ним тут же подскакивает Сивилик, что-то спрашивает и ныряет в темноту прохода.
  И почти сразу он выскакивает во двор, таща за собой деревянный короб, умостившийся на двух круглых деревяшках. Те быстро вращались и выбрасывали в воздух комья влажного, притоптанного снега.
  В коробе несколько вязанок дров, шкуры и рога животных. Мысленно прикидываю, что сам вряд ли смог бы утащить все за раз, куда уж там щуплому Сивилику.
  Но нет, он бодро пробегается по двору мастерских, чтобы все успели разглядеть содержимое короба. Когда мальчишка завершает круг, а изумленные эльфы немного затихают, ожидая разъяснений, говорить начинает Ментор:
  ― Когда мы обсуждали идею каравана, вы переживали, что не сможете утащить на себе достаточно вещей для обмена. Вы правы, на себе вы бы вряд ли смогли унести много. Поэтому мы сделали для вас колесо, ― ментор поднимает руки. В них он держит деревянный кругляш, ― и тележку, ― он опускает одну руку и указывает на улыбающегося Сивилика и его короб. ― Они позволят вам тащить за собой гораздо больше, чем вы привыкли. Особенно по сухой земле. Кто хочет, может проверить сам.
  Ментор отходит в сторону, и мастера одну за одной выталкивают на двор еще четыре таких тележки с грузом.
  
  * * *
  
  Возвращаясь домой, мы слушаем болтовню Сивилика. Кажется, он пытается высказать все, о чем ему приходилось молчать целый месяц.
  Так мы узнаем, что его попросили нарисовать чертежи диковинного устройства, а за это разрешили ошиваться в мастерских и помогать мастеровым в работе. Мальчишка невероятно гордился доверенным ему делом.
  Сегодня он живо напоминает мне оболтуса, которого я встретил осенью у Залти. Только теперь я понимаю, что он за это время сильно изменился. Очень сильно, но при этом умудрился остаться самим собой.
  ― А вы видели, как я таскал груженую тележку?!
  
  * * *
  
  Я, как обычно, жду Шаслина у порога. Он, стараясь не шуметь, пробирается мимо комнаты Сивилика. Не дай Создатель, мальчишка услышит, что мы куда-то ходим по ночам, удержать его дома будет невозможно. Я вглядываюсь в ночное небо, свет звезд и неровный диск сит, скользящий к лесу. Сегодня ночь будет светлая, и это обнадеживает. Сзади я слышу тихое шуршание: Шаслин, наконец, преодолел все препятствия и готов выдвигаться. Мы закрываем дверь и направляемся по тропинке к опушке.
  Нам пришлось долго блуждать по лесу, но, в конце концов, мы все же находим свежий след зверя, а немного погодя и его обглоданную до костей добычу. Я знаю, что неподалеку протекает небольшой ручеек. Подумалось, что именно туда должен направиться зверь после еды, и следы действительно первое время ведут в том направлении. Однако вскоре они сворачивают в другую сторону.
  Дальше след вел в горы, и вскоре мы увидели расщелину, образующую удобную пещеру. Так вот где обосновалась эта тварь. Над самым входом в пещеру есть удобный карниз, на котором легко может разместиться анбейт. К тому же у самого входа разросся пахучий кустарник скефелия. А зверь хорошо устроился, этот запах должен был отгонять от его логова и животных, и птиц. Но сегодня он может сослужить службу нам. Толкнув Шаслина в плечо, я указываю рукой на карниз над входом. Он понимает меня и начинает бесшумно пробираться к скале. Наблюдая за ним, я вспоминаю наши вылазки в горы: все-таки не зря я учил эльфов азам. Шаслин в несколько движений взбирается по холодным и обледенелым камням на площадку и застывает там с луком наизготовку.
  Тем временем я выбираю себе кусты погуще и устраиваюсь так, чтобы меня было сложнее разглядеть от входа. Засада готова. Оставалось только ждать, когда крылатый зверь выйдет. Пока он спросонья, если, конечно, он сейчас спит, у нас есть шанс расправиться с ним. Не лезть же за ним в пещеру.
  Ночь катится к середине, а зверь, кажется, и не собирается выходить. Скоро нужно будет двигаться в обратный путь и надеяться, что проснувшись, тварь не почует наш запах. Тогда она найдет себе новое логово, и, скорее всего, подальше отсюда.
  Я уже начинаю задумываться, как подать Шаслину знак, чтобы тот спускался. Но в это время из пещеры послышались неясные шорохи, а спустя мгновение я вижу холодный блеск желтых глаз животного. Из пещеры буквально перед самым моим носом высовывается чешуйчатая морда. Правая ноздря порвана, на шее длинный шрам. Сразу видно, в эту голодную зиму и ему достается от хищников. Тварь принюхивается, поведя ноздрями. Я замираю в ожидании: скефелия не подвела. Даже зимой ее запах перебил мой. Ветер тоже играет нам на руку, и сдувает запах Шаслина за спину зверя.
  Не унюхав ничего подозрительного, животное вышло из своего укрытия. Я еще успеваю заметить, что ему совсем недавно распороли бедро. Рана уже подживает, но должна доставлять массу неудобств. "Это хорошо, ― шепчет в голове знакомый голос, ― это скует его движения. Чего ты ждешь, Гротан? Вперед!".
  Повинуясь голосу Люция, вскакиваю из-за куста, криком привлекая к себе внимание. Он резко поворачивает голову ко мне. Зрачки желтых глаз сужаются: тварь узнает меня. Зверь шипит, ноги его напрягаются перед прыжком, но тут в его шею бьется стрела Шаслина. На толстой шкуре не остается и царапины, но животное рывком разворачивается к новой угрозе. Бросаюсь к нему, занося копье. Передо мной мелькает желтый глаз, туда и нацеливаю свой удар. Однако даже раненый зверь превосходит меня ловкостью. Еще один сумасшедший разворот уводит его с линии атаки, а мощные челюсти смыкаются на древке. Я слышу, как глухо стучит наконечник, падая на снег. Теперь зверь делает рывок, и древком моего же копья отшвыривает меня в сторону.
  Падаю на спину. Надо мной нависает зверь, готовый прыгнуть сверху и разодрать мне горло, как беспомощной алтее. Вторая стрела Шаслинга со всей силы бьет зверя в затылок. Силы все еще не хватает, чтобы пробить шкуру, но достаточно, чтобы слегка оглушить тварь.
  Пока она мотает головой, чтобы прийти в себя, я вскакиваю на ноги. Резкое движение на карнизе привлекает мое внимание. Шаслин отбрасывает лук в сторону, хватает нож и готовится прыгнуть на спину зверя. Но и зверь успевает заметить эти приготовления. Он уже пришел в себя и начинает поворот. Мои руки, оказывается, до сих пор сжимают древко, ставшее теперь обычной палкой. Что есть силы луплю ею зверю по морде, не давая завершить движение. И в этот момент на спину животному опускается Шаслин. Мой удар отбрасывает зверя вправо, и резкий рывок не дает эльфу закрепиться. Он соскальзывает, и, в отчаянной попытке удержаться, распарывает твари ножом крыло.
  Приземляется Шаслин неудачно, на бок. Но его шумный стон тонет в болезненном крике животного. С трудом удержав равновесие, оно стремглав мчится в лесную чащу. Первый порыв ― догнать. Но чуть в стороне от меня на земле лежит Шаслин, и я подбегаю к нему.
  ― Ты цел? ― интересуюсь я.
  ― Не уверен, там, внутри, что-то хрустнуло.
  
  * * *
  
  Залти вновь собирает эльфов возле мастерских. На этот раз никаких секретов и сюрпризов: все знают, что сегодня окончательно будет решен вопрос каравана. Нет, никто не сомневается в том, что идти надо. Ничего лучше никто так и не смог предложить. Но есть много других вопросов, которые требуют внимания. Нужно решить, кого поставить старшим, в каком направлении идти, кто вообще отправится путешествовать с караваном?
  Не сомневаюсь, что старшим поставят Шаслина. Кто еще сможет должным образом следить за всеми мелочами? Разве что Залти, но вождь нужен здесь. Предстоит много сделать: засеять старые поля, подготовить новые.
  Да и Шаслину, увы, в селении сейчас делать нечего. Становится теплее, и кратаны снова уходят выше в горы. Да и ходить по влажным камням сейчас небезопасно. А в лесу теперь и вовсе делать нечего. Так что и с командой для каравана проблем не будет. Наверняка вместе с Шаслином отправится часть его охотников. Остальным найдется работа на полях.
  Остается только решить, к какой из двух групп присоединюсь я. Зверя давно уже нет в окрестностях селения. После нашей последней стычки я не видел ни одного свежего следа. Пока Шаслин зализывал раны, я облазил все окрестности одни. Зверь ушел, это уж точно.
  А значит, и мне нужно уходить. Люций ясно дал понять, что моя судьба ― это зверь, и пока он жив, я должен следовать за ним. Но я чувствую, что мое место здесь. Я нужен Самне, с того момента, как я рассказал ей о своем сне, она с каждым днем становится грустнее. А ведь я уже начал надеяться, что со временем построю для нас с ней дом. Я нужен Шалину, он рассчитывает, что до его возвращения я присмотрю за Сивиликом. Да и Сивилику я нужен. Он очень повзрослел за эти полгода, но он все еще шабутной мальчишка, не более.
  А теперь все мечты и желания, все чаянья катятся в пропасть из-за крылатого зверя!
  Впрочем, я ведь могу вернуться, когда закончу охоту за тварью! Раньше эту мысль я всерьез не рассматривал. Я был слишком увлечен попытками убить тварь до того, как она уйдет отсюда. Да, мне придется идти, тут уж ничего не сделаешь. Но я обязательно вернусь. Обязательно построю для нас отдельный дом.
  Пока я размышляю о своих проблемах, к эльфам выходят Залти и Ментор. Говорит вождь, Ментор стоит за его плечом и лишь кивает время от времени, как бы подтверждая слова Залти. А тот рассказывает о том, что к отправлению каравана уже все готово, и как только снег окончательно сойдет, можно будет двигаться в путь. Осталось только решить... Именно так я и представлял себе его сегодняшнюю речь.
  Когда эльфы единодушно соглашаются поставить над караваном Шаслина, Залит спрашивает, кто из охотников хочет попутешествовать. Тут же отзывается несколько эльфов. Краем глаза замечаю Сивилика. Вчерашний вечер мы с Шаслином потратили на то, чтобы объяснить неугомонному, что его с караваном никто не возьмет, и никто не отпустит. Нам казалось, что мы смогли его уговорить, и все же, глядя на него сейчас, я опасаюсь, что он все же сделает сейчас шаг вперед. Но нет, мальчишка, сжав кулаки, наоборот, отступает ближе к воротам, борясь с искушением.
  ― Я пойду! ― чуть громче, чем следовало, говорю я.
  Сивилик вскидывается, как перепуганная алтея. За своими переживаниями он просто забыл обо мне и моих проблемах. Похоже, он даже не задумывался о том, что я могу уйти. А Самна наоборот отступает, боясь встретиться со мной взглядом. О моих проблемах она знает не хуже меня, и давно все поняла. Ничего, я вернусь к ней. Догоню крылатого зверя, и вернусь.
  
  * * *
  
  ― Не надо, Гротан, ― Самна прерывает меня на полуслове. Стоя на крыльце ее дома, под кроной осоры, я обещаю ей вернуться, как только смогу. Но она даже не слушает.
  ― Но... ― продолжить она мне не дает. Кажется, ей самой тяжело решиться прогнать меня, и теперь она боится передумать, если вдруг выслушает.
  ― Ты мне тоже очень дорог, Гротан. Но твоя судьба не здесь. Куда-то же ведет тебя зверь. Я уверена, что там ты найдешь себя, свое место. Но разве место тебе здесь? Помнишь, как говорил Ментор: эльфы с эльфами, люди ― с людьми. Может, боги так исправляют свою оплошность и ведут тебя к людям?
  ― Да не хочу я к людям! ― выкрикиваю я, перебивая жрицу. ― Меня и здесь все устраивает!
  Она снова отводит взгляд. Почему ей так тяжело смотреть мне в глаза? Раньше я думал, что это оттого, что она не хочет отпускать меня, а теперь? Теперь я не знаю, что и думать. Над нами повисает тягостное молчание.
  Порыв ветра стряхивает с тонких веток осоры последнюю пригоршню снега и ссыпает его мне за шиворот.
  ― Может, все же впустишь в дом? Холодно, ― почти шепотом спрашиваю я, уже зная, что Самна откажет.
  ― Не надо, ― вновь повторяет она. ― Нам не о чем говорить.
  Немного помолчав, она добавляет:
  ― Мне тоже тяжело. Не думай, что ты для меня ничего не значишь. Но так будет правильно.
  Все. Вот теперь действительно все. Если она заговорила о том, что правильно, значит, иначе точно не будет. Взглянув на нее в последний раз, я разворачиваюсь, спускаюсь с крыльца и иду к своему дому. К тому, что пока еще является моим домом.
  ― Постой! ― вдруг вскрикивает Самна. К моему стыду, все же проскальзывает мысль, что она передумает. Глупо. Оборачиваюсь к ней.
  ― Вот, ― совсем уж шепотом говорит она и протягивает мне что-то маленькое и белое. Подвеска. Весенний цветок шальен, который я подарил ей в начале зимы. Все.
  Говорить еще что-то просто бессмысленно.
  
  * * *
  
  ― Морк, твоя работа? ― удивленно спросил Люций, отворачиваясь от Ока Бейта.
  ― Ага. Хорошо получилось.
  ― Но зачем?
  ― Да что тут непонятного? Теперь он точно уйдет. А то все сомневался...
  ― Ты следил!
  ― Ну, я же должен убедиться, что у моего брата все получится. И помочь.
  Морк встал со своего кресла и вышел из залы. Люций долго смотрел ему вслед, а затем произнес:
  ― А я надеялся, что он к ней вернется. Красивая пара.
  
  * * *
  
  Я стою на пороге. За спиной сумка и копье, на поясе топорик и испытанный в горах нож. С чем я пришел к эльфам, с тем я от них и ухожу. Сил сделать еще один шаг, нет. Как будто именно он станет тем самым, что навсегда выведет меня отсюда. Навсегда.
  ― Вот ты где, Гротан! ― окрикивает меня старший мастер, ― а я уже и на опушку сбегал. Думал, ты Шаслину помогаешь грузить тележки.
  ― Да я туда и собираюсь. Вот, проверял, все ли взял.
  ― Не все, держи, ― говорит он и протягивает объемистый сверток. ― Шаслин просил для тебя сделать. Диковинная штука, и полезная. Надо будет своим такие наделать.
  Беру сверток. Что там еще наш эльф задумал? Разворачиваю и вижу действительно удивительную вещь: плотную жилетку из дубленой кожи и четыре толстых кожаных пластины с креплениями.
  ― Это что?
  ― Одежда такая, защитная. Ты примерь, я покажу как. Такую и зверь не сразу раздерет.
  Примерка заняла немало времени: с жилеткой никаких проблем, все, как и с обычной одеждой. А вот пластины хитро прилаживались к рукам и ногам. Штука, надо сказать, довольно удобная, хотя и сковывает движения с непривычки. Покрутившись немного в новой одежке, я вспоминаю Люция, упрятанного во что-то подобное, только еще более твердое, чуть не с головой. Ай да Шаслин, мне-то все некогда было. А он... Выслушал мой рассказ о сне, о боге, о его чудной одежде. И догадался, как это применить. Нет, ходить в этом все-таки неудобно, снимаю, сворачиваю обратно в сверток и прилаживаю к заплечной сумке. Повожу плечами, вроде, не мешает. Ладно, пора к опушке.
  ― Спасибо, добрая вещь. Пригодится.
  ― Да я что, мое дело сделать. Шаслина благодари.
  
  * * *
  
  На опушку я выхожу неожиданно легко. Тяжелые мысли покинули меня, как будто подарок друга неразрывно связал меня с этим местом. Может, и стоит потом вернуться. Пусть не к Самне, но здесь ведь все мои друзья: Шаслин, Сивилик, Залти в конце концов. Здесь могила Анласа, здесь осталась его Талина. Ее тоже нельзя бросать. Мысли текут легко, решение принято.
  На опушке собрались почти все эльфы, не хватало только Самны. Она сказала мне все вчера, а сегодня ей некого провожать.
  Шаслин стоит в центре круга, образованного нагруженными тележками. Вокруг снуют караванщики, провожатые пока стоят в стороне. Опершись о край первой тележки, Сивилик грустно рассматривает ее содержимое. Он уже смирился с тем, что ему придется остаться, но он все еще очень расстроен этим. Я подхожу к нему со спины:
  ― Привет, непоседа! Все рвешься в бой?
  ― Привет, ты долго.
  ― Да вот, мастер на выходе перехватил. Предал подарок от Шаслина, ― я стучу рукой по дополнительному свертку за спиной.
  ― А что там?
  ― О, ты такого еще не видел, ― отвечаю я и начинаю развязывать узлы. Думаю, ему будет полезно и интересно изучить новую одежку. Разворачиваю сверток, раскладываю предметы на траве и любуюсь его удивленно-восхищенными глазами. Пока Сивилик разглядывает кожаный жилет, к нам подходит Шаслин.
  ― Изучаете обновку? Дайте, хоть сам взгляну. Готовым мне мастер его не показывал, не успел, ― Шаслин садится на корточки рядом с Сивиликом.
  ― Очень благодарен тебе за них.
  ― Да не за что, думаю, тебе пригодится. Я бы многое отдал, чтобы в ту ночь на мне была такая штука. Ладно, сворачивай, давай, пора уже отправляться.
  Я начинаю паковать обратно подарок друга. Сивилик до последнего глазел на жилетку и пластины, а потом вдруг встрепенулся:
  ― У меня ж для тебя тоже подарок! ― вскрикивает он и достает из-за пазухи стопку тонко выделанных листов из кожи алтей. Когда кончилась подаренная Ментором бумага, писать и рисовать эльфы начали на таких листах. С одной стороны стопка была прошита, чтобы листы не разлетались. Быстро пролистываю стопку. На каждом листе нарисовано животное или растение, а на полях расписаны все их особенности. На последних листах вижу чертеж тележки, а в самом конце карта. За основу была взята моя, но Сивилик во многом ее дополнил. Даже на охоту в горы мы брали менее полную карту. Видно, что он много работал над ней до самого последнего дня. Не знаю, что сказать. Убираю в сумку, на самое дно, подарок Сивилика.
  ― Благодарю. Ты главное не чуди тут больше, присмотреть-то за тобой, получается, некому.
  ― Я присмотрю, ― говорит незаметно подошедший к нам Залти. ― Можете ни о чем не беспокоиться, все будет хорошо.
  ― Да я и сам могу за собой присмотреть, ― с улыбкой говорит Сивилик, и я отчего-то думаю, что ему можно верить.
  ― Пора, ― громко говорит Шаслин, и вокруг нас начинает нарастать гомон. Эльфы пытаются в последние мгновения сказать все, что пока не успели. Я подхватываю оглобли одной из тележек, ухватываюсь поудобнее и трогаюсь. Вслед за мной тянут свои тележки и остальные. Спиной чувствую взгляд Сивилика, но стараюсь не оборачиваться, чтобы не запомнить его удивительно серьезный и печальный взгляд.
  
  * * *
  
  За отправлением каравана следили не только эльфы. Прильнув к Оку Бейта, за Гротаном наблюдали два бога: Морк и Люций.
  ― А куда они караван поведут? ― спросил Морк у брата.
  ― На юг, на равнины.
  ― Так зверь же на запад подался, как же твой охотник его найдет?
  ― Найдет, обязательно найдет. Я об этом позабочусь, ― отвечает Лицый с грустной улыбкой глядя на тающий магический экран.
  
  * * *
  
  Утро третьего дня пути начинается для меня с очередного сна. На этот раз нет ни привычного клубящегося марева, ни постоянных атак зверя. Я иду по небольшому каменному распадку. Чуть вдалеке виднеется несколько чахлых деревьев. Двигаюсь к ним, но сделать успеваю только несколько шагов, после чего просыпаюсь неожиданно для себя. Из-за горизонта на востоке уже виднелись первые лучи бати, и снова укладываться нет никакого смысла. Решаю пройтись немного вперед, разведать путь. Все равно Шаслин пошлет кого-нибудь, как проснется.
  Пройдя сотню шагов, я попадаю в уже знакомый каменный распадок. Именно по нему я гулял нынешней ночью. Во сне я так и не дошел до деревьев в дальнем его конце. Думаю, стоит исправить упущение. Невольно опасаюсь, что меня вновь выбросит в явь. Может, я все еще сплю?
  Но нет, я легко подхожу к ложбинке, окруженной несколькими почти засохшими осорами, и вижу на стволах следы острых когтей. Такие же мы с Шаслином видели у логова зверя. А чуть поодаль валяются обглоданные кости кратана. Сомнений нет: совсем недавно здесь ночевал зверь. Судя по состоянию костей, прошло не больше трех дней. Хорошенько осматриваюсь и нахожу следы, оставленные зверем. Из распадка он ушел на запад, вдоль Горного пояса. Мы же должны были сегодня окончательно покинуть пояс, и двинуться через равнины. То есть, конечно, не мы. Караван. Мне же путь теперь лежит на запад, вслед за зверем.
  
  * * *
  
  Возвращался к стоянке я словно в тумане, вещи собирал тоже. И теперь я стою у своего навеса, полностью готовый к выходу и думаю, стоит ли разбудить Шаслина? Не хочется объяснять ему снова, что я не могу идти с ними, раз зверь идет в другую сторону. Но и молча уходить не след, вроде как... Нет, не решиться. Все кажется, что если я с ним заговорю, то просто не смогу уйти.
  ― Прощай, друг, ― тихо шепчу я, поворачиваюсь спиной к бати и снова двигаюсь к распадку.
  ― Уходишь? - раздается сзади голос Шаслина.
  Ответить сил нет. Просто киваю.
  ― Зверь?
  ― Да.
  ― Тогда удачи. Мы будем ждать твоего возвращения.
   К оглавлению
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"