- Да какой там! Вон ты уже сколько дышишь! Пора и честь знать.
- Да сейчас, сейчас, ещё немного!
- Отвали, говорю.
- Сейчас, сейчас.
- Я обижусь, ЖАП.
- Валяй... Ах, какой кайф!
- Я и в морду могу дать.
- Без проблем. Всегда к твоим услугам.
- Кхм-кхм! - наш диалог прервал наглый кашель дородного господина, который ввалился в контору, не постучавшись в дверь и не вытерев ноги об тряпку. Я и ЖАП склонились над дядей Ваней и дышали перегаром из его рта. Это воздушная (ой ли!) смесь моментально опьяняла и вызывала галлюцинации всех органов чувств. Для меня ЖАП давно уже превратился в крокодила с чемоданом. По конторе витал запах палёной курицы. С улицы доносился фашистский марш "Дойче зольдатен нищьт капитулирен". Во рту явственно ощущался вкус корицы. В то же время я ощущал как по моей коже ползают микробы. Мне особенно не давала покоя амёба, танцующая джигу на кончике моего носа. Что касается дяди Вани, то после очередного приступа белой горячки он лежал в коллапсе.
- Кхм-кхм, - ещё раз кашлянул дородный господин и превратился в утюг.
Я его спросил:
- Чё вам надо?
Утюг выпустил пар и ответил:
- Я фининспектор.
- Скажите "пожалуйста"! - протянул крокодил с чемоданом.
- Да, я фининспектор, и пришёл вам заявить, что вы не платите налоги.
Крокодил с чемоданом закатился от смеха. Я гневно возразил:
- С каких это пор утюги налоги собирают?!
Утюг встал вверх ногами:
- Я не утюг, я фининспектор.
- Ну да, а я - папесса Иоанна.
Крокодил с чемоданом зашёлся в беззвучном хохоте:
- Это ты хорошо сказал, лохматый шпингалет.
Утюг молча раскаливался. Я подошёл к окну и заорал в него:
- Гитлер капут, бляди!.. - и уже обращаясь к утюгу-фининспектору. - Ну и какие же налоги мы не платим?
Утюг пару раз выпустил пар.
- Налог на прибыль и налог на недвижимость.
У крокодила из носа потекли сопли.
- Налог на чё?! Чё ты там сказал!? Я не понял?! А ну, взять его, шпингалет! Взять! И хватит курить, я сказал! Надымили тут - собственного хвоста не видать!
- Про какую прибыль вы говорите, милейший утюг? - сказал я, воздевая руки к звёздному небу. - Мы, то есть я и вот этот крокодил с чемоданом, выпускаем подпольную газетёнку, которая не даёт ровным счётом никакой прибыли, не считая бесплатного пива от наших почитателей и бесплатных любовных утех, предоставляемых нам нашими юными почитательницами.
Утюг зашипел:
- А налог на недвижимость?
- Убью, падлы фашистские!!!.. Что?
Утюг снова зашипел:
- Я говорю "А налог на недвижимость?".
Крокодил не выдержал и в порыве ярости стукнул чемоданом об стенку.
- Какая недвижимость?! - завопил он хриплым дискантом. - Какая недвижимость?! Утюг, а ещё издевается!
Амёба на моём носу резко перешла с джиги на канкан. Фашисты ещё пуще стали маршировать - от грохота их кованных сапог зазвенела веницейская люстра. Та самая жжёная курица, которая пахла, взгромоздилась на наш довоенный ундервуд.
- Какая недвижимость?! - в свой черёд закричал утюг. - А это что, не недвижимость, что ли - контора ваша?!
- А-а-а, это! - пренебрежительно отозвался крокодил о нашей конторе. - Чтоб у тебя, сука ты чугунная, всю жисть такая недвижимость была!
- А что? - опешил утюг и треснул.
- А то! - вмешался я, ожесточённо чеша нос. - А то, что мы в пизде сейчас находимся, вот что!
- В каком смысле? - всё ещё не понимал "фининспектор".
- В буквальном...
И я принялся объяснять:
- Давным-давно, ещё при НЭПе, родилась здоровенная баба (ну, просто огромная!). Представьте себе, какая трагедия! - на мои глаза навернулись слёзы. - Не будет у Маврикеевны - её Маврикеевной кличут - ни семьи, ни работы маломальской. Но жить-то надо как-то. Вот и сдаёт она нам пустОту свою. Хоть на хлеб ей хватает, горемычной... Конечно, есть свои неудобства (нас, к примеру, несколько дней в месяц заливает), но в то же время просторно, два подсобных помещения есть. Мы не жалуемся, хотя ремонт нам в копеечку обошёлся - одного гипсокартона сколько угрохали, о-го-го!
- Ну ничего! - сказал крокодил.
- Да, ничего страшного, - согласился я.
- Мы-то ещё что! - продолжил крокодил. - А вот каково нашим соседям!
- Страшно себе представить! - вторил ему я. - А вы, утюг, присаживайтесь. Перегару не желаете?
Но утюг, оказывается, уже давно ретировался. Как будто его и не было. Только два грязных следа от казённых галош на нашем ворованном линолеуме.
Зазвенела опаленная курица. Крокодил сел на чемодан и закурил. Я нервно покосился на Гитлера, думавшего, что если он спрятался под столом, то я его не замечу. Амёба закончила танцевать и сидела, свесив свои ложноножки.
Жизнь всё ещё прекрасна и удивительна. Оставалось всего лишь несколько минут до того момента, когда я с силой опущу наше тяжёлое совдеповское пресс-папье на буйную головушку Адольфа Шикльгруббера. До месячных оставалось где-то полторы недели.