Дрэйдон вытер испачканный кровью кулак о джинсы-термометр. Раздался звук, похожий на мышиный писк.
- Ну вот. Из-за тебя, очкарик, у меня повышается температура. Последний раз спрашиваю. Где достать то ретро-дерьмо, о котором ты писал в статье? Элементарное, с одной единственной функцией...
- Прекрати его листать! - заорал Дрэйдон. - Одуреть можно от этой цитрусовой вони. Я люблю запах крови.
- Не надо срывать на мне злость. Я не виноват, что ты не можешь справиться с ботаником. Он тоньше твоего спиннинга и легче поплавка. Кстати, в твоем поплавке функция компаса барахлит.
Хрясь. От нового удара ботаник-очкарик завалился на пол вместе со стулом, к которому был привязан.
- Что-то хрустнуло, - подсказал Олаф, стараясь не смотреть на результаты работы Дрэйдона. - Должно быть, ты ему что-то сломал.
- Это всего лишь его гребанные очки.
Дрэйдон присел на корточки и, прицелившись, смачно харкнул лежачему в глаз.
- Дай-ка сюда, - Олаф протянул руку и брезгливо принял от Дрэйдона очки ботаника. - А...дужка поломалась. Кончай его, Дрэйдон.
- Ннет. Ннет. Пожалуйста. Я скажу, - близорукие глаза зажмурились.
- Так говори, - Олаф вздохнул, устало покачав головой.
- Три...трех...у трех. Они бесценны. Эти экземпляры представляют огромную историческую ценность.
- Мы знаем, паренек. Именно поэтому мы э...беседуем с тобой уже битых два часа, - кивнул Олаф. - Более того, мы знаем точную цену этих бесценных экземпляров.
- Обещайте, что не сделаете ничего плохого, никому ничего...
- Мы обещаем. Правда, Дрэйдон?...Он обещает, - сказал Олаф, не дождавшись ответа от Дрэйдона.
- Ну, значит так...Один коробок хранится в секретном отделе национального ретро-музея. Второй у вдовы Берроуз. Ее муж был страстным коллекционером примитивизма. Коллекция отошла к ней по наследству. Третий - у миллиардера Стивена Норфолка. Разумеется, у обоих нелегально. Я имею ввиду вдову и миллиардера. Это то, что известно мне. Есть вероятность, что еще у кого-нибудь...но я не знаю. Я только это...
- Спасибо, паренек. Видишь, как все просто, - Олаф нацепил очки ботаника на свой веснушчатый нос. - Офигеть, Дрэйдон!
- Что такое?
- У этих очков такая забавная функция. В них видишь людей совершенно голыми.
- Что ты несешь?!
- Прикинь, пока ты избивал очкарика, он пялился на твой хрен.
- Я...нет...что вы...- запротестовал ботаник и заморгал близорукими глазами.
- Пялился, пялился! - ржал Олаф, тыча пальцем в Дрэйдона.
Дрэйдон выхватил из-за пояса-массажера револьвер-плеер.
Бах! Быстрая как молния пуля прожгла дырку в голове ботаника.
- Ты чего, Дрэйдон? Я пошутил, - Олаф раздраженно пожал плечами. - Очки как очки.
- Без дополнительных функций?
- Очки-зеркало. Классика.
- Ну и ладно.
***
Вдова Берроуз работала в школе для девочек и была на хорошем счету у администрации. Вдова преподавала "Основы полифункциональности" и ее авторская методика по этому курсу в свое время разошлась по школам миллионными тиражами. Виртуальный персонаж девочка Поли объясняла мальчишкам и девчонкам азы полифункциональности. Оценки не выставлялись. За неправильные ответы девочка Поли придумывала нерадивому ученику смешное и унизительное наказание. За неправильные вопросы - наказания назначались куда более жесткие. Лет двадцать назад на уроке "Основы полифункциональности" маленький Дрэйдон спросил девочку Поли:
- Почему "просто" значит плохо? Мне, например, нравится все простое. Из-за всех этих усложнений докопаться до истины очень сложно...
Девочка Поли слыла очень умной. Она и на самом деле была такой. Она сразу догадалась, что подобные мысли не могли возникнуть самостоятельно в голове девятилетнего мальчика. Поэтому сначала у Дрэйдона отобрали родителей. Их лишили родительских прав и сослали. Следы их затерялись где-то в подводных тюрьмах Нового моря. Самого Дрэйдона сдали в сиротский комбинат, где до семнадцати лет основным предметом является "Принудительная лояльность". Двадцать два шрама на спине, пятнадцать на руках, два на лице указывали на то, что Дрэйдон не был успевающим учеником по этому предмету. В двенадцать лет Дрэйдон совершил побег из комбината. С тех пор он считался вне закона.
- Охренительно! - воскликнул Олаф, захлопывая ноут-обогреватель. - Ты в курсе, что вдова Берроуз, у которой предположительно находится та фигня, которую мы ищем, создательница девочки Поли?
- Снова твои шутки? - Дрэйдон сделал глоток из ножа-фляги. Виски-поливитамины обожгло горло.
- Какие шутки? Она и есть. Кажется, она тебе слегка должна. Проведаем старушку?
За дверью послышались шаркающие шаги, и через мгновение дверь стала прозрачной. Выглядела вдова Берроуз соответствующе своей шаркающей походке - жиденькие седые волосы, сгорбленная спина, старческая в пигментных пятнах кожа.
- Мы вам звонили, - сказал Олаф, ласково улыбаясь. Дрэйдон смотрел себе под ноги.
- Вы по поводу интервью для журнала?
- Да, да. Журнал "Полифункциональное образование" хотел бы написать большую статью о вас - создательнице самой эффективной методики основ полифункциональности.
- Что ж, задавайте ваши вопросы.
Олаф всплеснул руками и изобразил на веснушчатом лице обиду и огорчение.
- Как?! Мы так и будем разговаривать через дверь? Вы даже не пригласите нас войти? Мы так мечтали посмотреть как вы живете. А мой друг Дрэйдон... Вы для него кумир с самого детства. Его самая заветная мечта выпить чай, приготовленный вашими руками. Правда, ты с детства мечтал об этом, Дрэйдон?...Он мечтал, - сказал Олаф, не дождавшись ответа от Дрэйдона.
Вдова Берроуз, поколебавшись секунду, все-таки пустила в дом незнакомцев. Это было ошибкой, как она поняла немного позже. И, возможно, она бы сделала из этого происшествия выводы и больше никогда не поступала так опрометчиво, но возможности - это привилегия людей с будущим, а будущего у вдовы Берроуз не было.
...В комнате пахло мятой и имбирными пряниками. Вдова Берроуз, скорчившись от боли, сидела возле батареи, к которой была прикована наручниками. В углу рта чернел кровоподтек.
- Похоже на засос, - усмехнулся Олаф. - Кстати, большое спасибо миссис Берроуз, Очень вкусный чай. С антидепрессантами, если я не ошибаюсь?
- Чтоб ты подавился, - прохрипела вдова.
Олаф укоризненно покачал головой, вдруг почувствовав, что маленький кусочек мятного листа прилип к верхнему небу и никак не хочет отлипать. Вот ведь ведьма - подумал Олаф и вышел на кухню, чтобы старуха не заметила его стараний. Мятный лист пришлось достать пальцем, при этом ногтем Олаф поцарапал небо и теперь был очень зол. Из спальни старухи раздавался грохот - это Дрэйдон проводил яростный, сокрушительный обыск.
- Ищите сколько хотите. Зря потратите время. Я сказала вам правду. Я уничтожила всю коллекцию мужа. До единой вещи. Коробок со спичками бросила в реку. В холодную мутную воду. Мужчины - такие ослы..., - выкрикнула старуха и закашлялась.
- Зачем вы это сделали? - строго спросил Олаф, вернувшись.
- Много лет я жила в страхе из-за его дурацкой коллекции.
- Почему не донесли?
- Донести? - расселялась старуха.- Меня забрали бы вместе с ним. Когда он умер, я закрылась в своей комнате и танцевала, пока сердце не начало колоть. В ту же ночь я избавилась от всего. Коробок спичек - последнее, что я выбросила в реку.
- Нам здесь больше нечего делать, - сказал Олаф, когда вошел Дрэйдон. - Я не настаиваю, но мне кажется, старуху нужно того...К тому же у тебя с ней свои счеты.
Дрэйдон посмотрел на вдову Берроуз.
- Не знаю, Олаф...
- Да, кстати, ты не видел детских фотографий миссис Берроуз? - Олаф взял со стола и кинул Дрэйдону фоторамку-фонарик.- Пять нажми, пожалуйста.
Дрэйдон нажал. Фотографии сменяли одна другую с заданной скоростью - одна фотография в секунду. Со всех фотографий смеялась, улыбалась, усмехалась виртуальная девочка Поли...та самая...
Дрэйдон утопил миссис Берроуз в ее собственном аквариуме. Последнее, что видела вдова сквозь толщу стекла и воды - как Олаф машет ей рукой на прощание. Прочла по губам:
- Прощай Поли.
***
- Знаешь, а мне нравится вся это полифункциональная хрень, - сказал Олаф, вертя в руках жвачку-пластырь. - Придумают же такое. Элементарные вещи лично меня совершенно не интересуют. Вот что, скажи, за интерес, когда стол - это только стол и больше ничего?
Они сидели за гигантским столом-танцплощадкой в дешевом стрип-баре. В центре стола равнодушно оголялась плоскогрудая стриптизерша.
- Сколько тебе обещал заказчик за коробок? - спросил Дрэйдон.
- Три миллиона, - ответил Олаф и засмеялся. - Я ему сказал, что три на два не делится. Но эти богатенькие...у них плохо с чувством юмора.
- Если мы достанем для него два коробка, он купит оба? - спросил Дрэйдон, задумчиво поглаживая шрамы на лице.
- Не думаю. На хрена ему два коробка?
- Ну, допустим, чтобы это было только у него.
- Вряд ли. Ты забыл о национальном музее. К тому же, где гарантия, что ботаник назвал нам имена всех, кого знал? Да он и сам мог знать не всех.
- Хорошо, - сказал Дрэйдон тоном человека, который сделал для себя какой-то важный вывод.
- Что хорошо? - нахмурился Олаф, обеспокоено глядя на товарища.
- Второй коробок я возьму себе, - ответил Дрэйдон, встал и направился вон из стрип-бара. Олаф поспешно расплатился и побежал вслед за ним.
Они вышли на улицу в чудесную июльскую ночь, запятнанную неярким светом фонарей-светофоров.
- Дыхни свежего воздуха, - посоветовал Олаф. - И забудь про второй коробок. Ты собираешься ходить с этим по городу? С коробком на кармане?
- Да.
- Послушай. Мне жаль твое загубленное детство и все такое, но, положа руку на сердце, простые вещи - это фигня. Полифункциональность - это экономический фундамент рационального общества. Без него все полетит в тартарары...Ты не можешь этого не понимать. Да, жестко, но общество защищает, в конце концов, спокойную жизнь миллионов...
- И даже миллиардов. Лежащих в банках, - усмехнулся Дрэйдон. - Успокойся. Я не собираюсь подаваться в революционеры.
- Ну, вот и хорошо, - сказал Олаф, но подозрительность затаилась в рыжих радужках его маленьких глаз.
- Но я хочу иметь эту вещь. Простую. Однофункциональную. Считай это моим бзиком. Я мечтаю сидеть на берегу реки со своим спиннингом, ловить рыбу и закуривать, используя простые, обыкновенные спички. Сколько спичек в коробке?
- Не знаю. Кажется штук шестьдесят.
- Каждый день по спичке, а потом хватит.
- Чего хватит?
- Не знаю...просто все время вертится в голове это слово.
***
Тони, маленький жирный Тони, двадцать лет работал в секретном отделе национального музея. Он не знал, что такое покинуть родной город, он не знал, что такое внимание красивой женщины, он не знал, что такое уважение друзей или что такое самоуважение, зато он знал все обо всем в музее, где работал. Он практически жил здесь. В небольшой комнатке, заставленной коробками и ящиками, он был счастлив. Музейные экспонаты Тони считал своей семьей. Он следил за их сохранностью, холил и лелеял их, разговаривал с ними. Только они, его дорогие экспонаты, могли заставить Тони, трусоватого и неконфликтного от природы, совершить какой-нибудь безумный поступок, вступить в поединок с неравным по силе противником. Однажды, например, Тони вступил в борьбу с самим директором музея и победил. Директора уволили и на его место назначили нового, который также как и все не любил маленького жирного Тони, но считал его кристально честным человеком, на репутации которого нет и не может быть ни одного, даже крошечного пятнышка.
Но как-то раз. Это было год назад. Тони совершал свой обычный обход залов секретного отдела и что-то на него нашло. То ли луна светила в ту ночь слишком ярко, то ли кто-то нашептал нехорошее на ухо, но Тони вдруг больше всего на свете захотелось взять в руки спичечный коробок и чиркнуть хотя бы одной спичкой. Ради интереса. Тони попытался запретить себе это, но не тут то было. Ноги его подкашивались, руки тряслись...А потом будто бы кто-то взял да и вложил спичечный коробок Тони в руки и чиркнул спичкой. У Тони перехватило дыхание - так это было прекрасно. Ему казалось, что эта спичка осветила всю его жизнь каким-то новым, каким-то волшебным светом...Дальнейшее происходило будто в огненном тумане...Спички вспыхивали одна за другой. Это были несколько самых ярких и счастливых минут в жизни маленького жирного Тони. Но погасла последняя спичка и наступило горькое похмелье. Ужас охватил Тони, когда он понял, что совершил. Если бы Тони был немного смелее, то обязательно повесился или застрелился. А так Тони оставалось только положить дрожащими руками на место пустой спичечный коробок и отныне жить в постоянном, невыносимом, жутком страхе разоблачения...
Вот какую историю услышали Олаф и Дрэйдон, когда, представившись членами ревизионной музейной комиссии, пожаловали к Тони. К тому времени Тони был так издерган и замучен постоянным страхом, что поверил товарищам на слово и даже не спросив удостоверяющие документы, кинулся на колени перед грабителями-ревизорами и обливаясь слезами, рассказал им всю свою историю. Олаф был вне себя. Он кричал и требовал от Дрэйдона тут же и на месте застрелить проштрафившегося музейного работника. Стоя на коленях, смиренно опустив голову, Тони приготовился умереть. Ему даже не пришло в голову, что члены ревизионной музейной комиссии ведут себя несколько странно.
- Встань, - рявкнул Дрэйдон и, схватив Тони за воротник помог подняться несчастному на слабые, негнущиеся ноги. - Комиссия прощает тебя.
- Что?! - воскликнул Олаф, но тут же замолчал под тяжелым взглядом Дрэйдона.- Бред какой-то...
***
Миллиардер Стивен Норфолк сидел в кресле-качалке и перебирал свою коллекцию простых вещей, разложив их на совершенно примитивном столе начала двадцатого века. Кресло также принадлежало коллекции - забавная попытка прапрапрадедов выйти за рамки однофункциональной вещи. На столе была расстелена скатерть зеленого сукна тех времен, когда скатерть была только скатертью и ничем больше. Вот подсвечники девятнадцатого века - витиеватые, изумительно красивые. Он приобрел их на тайном аукционе в Лондоне. Ретро-телефон - его любимчик, если так можно выразиться. Ярко-красный, с дисковым номеро-набирателем. Именно так Стивен Норфолк и представлял жизнь в эпоху примитивизма - яркая, головокружительно нерациональная, восхитительно-бессмысленная...Но люди в те времена, конечно же, воображали свою жизнь чрезвычайно сложной. Так дети воображают себя взрослыми, когда на самом деле это далеко не так.
...А вот старинные ключи. Просто ключи. Они отпирали двери. Они не служили одновременно документами, не вмещали информацию о состоянии здоровья владельца, при необходимости не служили электрошокерами. Просто ключи. Настоящая находка для эстета.
- Мне нужно говорить с тобой, - третья жена Норфолка всегда врывалась без стука в его кабинет. Первые несколько месяцев это даже приводило Стивена в восторг. Вторая жена миллиардера была чопорной, фригидной и тихой как мышь. Но позже это стало сильно раздражать.
- Что такое срочное? Ты же видишь - я занят, - Норфолк не пошевелился. Лишь поднял глаза и без трепета смотрел на густые русые кудри жены, рассыпавшиеся по голым плечам, на все ее молодое, гибкое тело, чуть прикрытое коротенькой прозрачной сорочкой.
- Я вижу, чем ты занят. Снова перебираешь этот хлам.
- Дальше.
- Я пришла сказать тебе, что ты извращенец! Это правда, что ты отказался от услуг горничной-андроида и попросил агентство прислать настоящую женщину?
- Да, это правда.
- Ах вот как. Ты совсем поехал на этом своем ретро. Я сожгу к чертовой матери весь этот хлам и тебя вместе с ним! Твоими этими как их...спичками!
Со страшными ругательствами на устах белокурое создание выпорхнуло из кабинета Стивен Норфолка.
- Спички. Пусть он только достанет спички, - прошептал Олаф почти не слышно.
Две недели они с Дрэйдоном следили за миллиардером. Они знали его распорядок почти поминутно. Стивен Норфолк не отличался спонтанностью. Каждый день вечером он рассматривал свою коллекцию. Но вот спички достал лишь однажды. Спичечный коробок был спрятан в маленькой шкатулке-сейфе с кодом, сигнализацией, видеокамерой и прочими прибамбасами. В этом вопросе Стивен Норфолк отдавал предпочтение отнюдь не примитивным охранным ретро-системам.
Впрочем, сам дом миллиардера охранялся значительно хуже. Когда хозяин и его жена находились дома, сигнализация отключалась. На охране оставались всего два охранника. Андроид и человек. По четным числам дом охраняла одна пара, по нечетным - другая. Снять такую охрану при надлежащей подготовке не составляло труда.
- Я не хочу, чтобы он сегодня доставал спички, - также шепотом ответил Дрэйдон. Они нашли себе укрытие в беседке рядом с домом. Благо, Стивен Норфолк ненавидел собак и не разрешал охранникам использовать их.
- Почему это? - спросил Олаф, и поворотом головы и плечами выражая недоумение.
- Сегодня на посту тот, с бородкой. Который часами на звезды смотрит.
- Ты же знаешь, я не могу на себя взять охранника-человека. Вот андроид - это по моей части.
- Та блин! Я вообще не хочу убивать того с бородкой. Ясно тебе?!
- Тебе придется! Мы не можем ждать, пока совпадет все на свете. Это слишком идеально, чтобы Стивен вдруг решил открыть сейф со спичками, и в этот день на охране был человек, которого тебе будет не жалко убить.
-Тсс! Смотри. Он направляется к сейфу. Почему богачи так любят огромные окна? Блин...он врубил затемнение окна. Что будем делать?
- У меня есть труба, которая нейтрализует затемнение, - шепнул Олаф. - Но сейчас на счету каждая секунда. Будем рисковать.
Бывают обстоятельства, когда необходимо действовать быстро и по ситуации. Это были те самые обстоятельства. Андроид оказался ближе к Олафу и он мастерски вырубил его. У Дрэйдона было всего несколько секунд, чтобы принять решение, пока "человеческий" охранник уставился на звезды. Недрогнувшей рукой он перерезал горло "тому, с бородкой".
Стивен Норфолк вертел в руке спичечный коробок - на черном фоне красный цветок. Владеть им - думал Норфолк - почти физическое наслаждение. Он слегка потряс коробок: звук был негромкий. Ведь коробок набит спичками до отказа. Скоро, очень скоро в этом же самом сейфе появится другой спичечный коробок. Или нет. Он будет хранить их в разных сейфах. Для надежности. Если вдруг один украдут - останется второй. Да. Так будет спокойней.
Вот о чем думал Стивен Норфолк за мгновение до того, как Дрэйдон сломал ему шею.
***
Олаф в сердцах швырнул коробок на стол.
- Что случилось? - Дрэйдон накрыл спички волосатой рукой.
Олаф молча ходил из угла в угол.
- Заказчик не взял? Какого хрена, Олаф? Сейчас зубы повыбиваю. Отвечай!
- Не взял, заказчик, не взял! Не мог взять. Кто-то сломал ему шею!
- Кто?
- Да мы, идиот! Стивен Норфолк и был нашим заказчиком! Чертова конспирация!Но кто знал, что он закажет спички за три лимона, когда у него уже есть?!
-Мы че, грохнули заказчика? - Дрэйдон почувствовал вдруг, что ему стало весело и легко.
- Да. Говорю же тебе. Куда теперь девать этот хренов коробок - ума не приложу.
Дрэйдон прыснул от смеха.
- Прикинь, мужик такой заказал себе спичечный коробок, - Дрэйдон прервался на очередной приступ смеха. - А мы ему...здрасьте! Массаж шеи не заказывали?
- Че, ты, ржешь то? Не смешно, - отозвался Олаф, но его веснушчатый нос уже наморщился от едва сдерживаемого смеха. - Мне, главное, Клаус, посредник наш, говорит, заказчику неинтересно, мол, как ты это коробок достанешь...
В новом приступе смеха Дрэйдон стукнулся головой о стол:
- Неинтересно, говоришь, ему...
- Ага.
- А знаешь, что я подумал, - начал Дрэйдон, потихоньку успокаиваясь, но все еще широко улыбаясь. - А давай отдадим этот коробок тому парню. Из музея.
- Че, с ума сошел? Он миллионы стоит, - энергично запротестовал Олаф.
- Ну и кто тебе заплатит эти миллионы теперь?
- А я не спешу. Был бы товар, покупатель найдется. Не сейчас - значит, позже.
- Вот так значит? - прищурился Дрэйдон. - Ты один у нас решаешь, что делать со спичками. А я как бы и ни при чем. Да?
- Ты вообще хотел рыбу ловить и от спичек прикуривать.
- Имею право. Я сделал всю работу, между прочим. Ты рядом просто околачивался. Ты мне за эту работу обещал полтора лимона. Лично ты. А не какой-то там заказчик. И ты мне ни хрена не заплатил, Олаф.
Почему-то мурашки побежали по спине Олафа, когда Дрэйдон вдруг назвал его по имени. Даже безобидные вещи могут напугать человека, когда они происходят совсем неожиданно.
- Послушай, Дрэйдон, - сказал Олаф примирительно. - Я не врубаюсь иногда, что творится в твоей башке...Что тебе за дело, например, до этой музейной крысы, или почему тебе так дороги эти спички... Пойми одно. Нет, и не может быть на свете простых вещей. Эти твои спички...их простота только иллюзия. Мы за ними гонялись почти месяц. Мы четыре человека за них положили. Нам хотели заплатить за них три лимона. Нет, Дрэйдон, это уже не просто спички!
Дрэйдон смотрел на Олафа исподлобья.
- Давай отдадим спички парню из музея.
- Блин, какой же ты упрямый! - взвился Олаф. - Я лучше сожру эти спички. Лучше выброшу на дно реки, как вдова Берроуз, но этому жалкому до блевоты ублюдку я их не отдам. Ясно тебе?
- Давай отдадим спички парню из музея, - повторил Дрэйдон.
Олаф взял со стола коробок, откинувшись на стуле, положил ноги на стол. Открыв коробок, достал спичку:
- Смотри, Дрэйдон. Я тебе еще одну функцию спичек покажу. Их можно использовать как зубочистки. А ты говоришь - простые вещи, простые вещи...
Если бы кто-то спросил Олафа потом, лет через десять - стоит ли дразнить огромного человека со шрамами и тяжелым недоумевающим взглядом, Олаф бы сразу понял, что речь идет о его бывшем товарище Дрэйдоне и, положа руку на сердце, сказал:
- Ни в коем случае. Никогда не делайте этого. Это может плохо кончиться.
Олаф наверняка сказал бы, если не именно это, то что-то подобное. Но через десять лет Олафа уже не было на этом свете. Строго говоря, его не было на этом свете уже десять секунд после того, как он начал ковыряться в зубах спичкой...