Странно, но когда в кабинет Василия Петровича Курпатова, мэра города N, вежливо постучали, он совсем не испугался, и от мрачного предчувствия не сжалось сердце. Бывает, знаете ли, такое настроение благостное, когда в душе мир и покой, любишь всех людей и даже каждого человека в отдельности. Чудесный весенний вечер. Конец рабочей недели. Впереди - только приятности всякие. Партейка в преферанс с приятелями, плотный ужин - свинина, запеченная с черносливом - под водочку. Инесса Гавриловна, любимая супруга, уже звонила - спрашивала, пожарить ли еще судачков? Почему же не пожарить? Пожарить, конечно. Гости Василия Петровича - люди правильные, воспитанные. Едят много, чтобы хозяйку не обидеть, и пьют, как положено, чтобы не обидеть хозяина, не последнего, надо сказать, человека в городе.

Когда в кабинет Василия Петровича вежливо постучали, он находился в наилучшем из своих настроений. Какую угодно плохую новость сейчас скажи - только плечами пожмет, да и пойдет домой, улыбаясь. Что? Ядерная война началась? Ну, началась и началась. Хер с ней, с войной-то. Инесса Гавриловна ругается - ужин стынет. Домой! Домой!

Да и знает, если честно, мэр города N - когда плохие новости приносят, вежливо в двери не стучат. Потому и не испугался, добродушно вздохнул и гаркнул: " Входите!"

В кабинет неторопливым вальяжным шагом вошел темноволосый молодой человек в рваных джинсах и свитере на голое тело. Молодой человек без приглашения сел в кожаное кресло, предназначавшееся не для всякого посетителя. Заложил руки за голову и вытянул длинные ноги.

"Из какой-нибудь молодежной организации, - подумал мэр, - Эти вечно чем-нибудь недовольны". Но Василий Петрович не привык ссориться с молодежью: сегодня он - бродяжка в рваных джинсах, а завтра - первый бизнесмен в городе, или того хуже - криминальный авторитет, а может и то и другое вместе. Короче, с молодежью лучше не ссориться. Василий Петрович ласково улыбнулся:

- По какому такому вопросу?

Молодой человек оглядел кабинет:

- Да так.

Да так?! Заходящее солнце бубновым тузом застряло в небе. Стрелки на часах будто остановились. Мэр инстинктивно почувствовал, что разговор со странным молодым человеком может затянуться. Как же хочется домой! Но работа - прежде всего. Конечно, можно было бы сослаться на занятость и послать юнца...до понедельника. Но уж больно он какой-то нестандартный. Еще, не дай бог, представитель прессы. Проблем не оберешься. Нет, легче уделить полчаса, чтоб потом дороже не вышло. Так размышлял Василий Петрович, глядя на посетителя с легким доброжелательным прищуром.

- И все-таки, у вас, несомненно, есть ко мне какое-то дело, - мэр настаивал на ответе.

- Несомненно, - согласился молодой человек и некстати добавил. - Лет сто пятьдесят, кажется, в вашем городе не случалось ничего интересного.

"Историк, что ли?" - озадаченно подумал Василий Петрович, не зная, что ответить на странное замечание посетителя. Но что он сказал? Он сказал: " В вашем городе" - стало быть, сам не местный. Еще лучше. Может быть, он представитель центральной прессы, и все эти вопросики не просто так, с подковыркой. Василий Петрович решил быть еще осторожнее.

- А давайте-ка чайку, - предложил мэр и широко улыбнулся. - Сейчас попрошу Наташу...

- Наташа - ваша секретарша? Такая маленькая блондинка?

- Да нет. Такая рыжая, высокая...

Не успел Василий Петрович вызвать секретаршу, как она уже вошла в кабинет с подносом. Поставила чай. Блюдце с лимоном.

- Спасибо, Наташа.

Наташа молча выплыла из кабинета. "Странно, - подумал мэр.- Даже не взглянула на меня. А ведь всегда смотрит. Хотя бы мельком глянет - так, мол, все сделала? И чай как-то странно пахнет". Василий Петрович взял свою чашку, принюхался.

- Ромашка, - подсказал темноволосый молодой человек. - Успокаивает нервы.

- Просто удивляюсь - объяснил Василий Петрович. - Я ведь обычный чай пью. Черный, с лимоном.

- Да вот ваш лимон, - в голосе молодого человека послышалось легкое раздражение.

"Выглядит так, будто я капризничаю, - подумал мэр города N. - еще напишет в своей газетенке, что я придираюсь к секретарше из-за чашки чая". Василий Петрович махнул рукой и улыбнулся:

- Ну, ромашка, так ромашка!

- Я тоже так думаю, - согласился молодой человек.

- Значит, вы говорите, что лет сто пятьдесят в нашем городе ничего интересного не происходило?

- Именно.

- А что, революции, перевороты, войны - не в счет? - спросил Василий Петрович, осторожно пробуя ромашковый чай.

- По-вашему это интересно? - удивился молодой человек.

- Но это же наша история. Это важно, - мэр даже позволил себе назидательный тон, чего в разговорах с молодежью старался избегать.

- Да, да, - закивал молодой человек. - Очень важно. Безусловно. Но неинтересно.

- А что, по-вашему, интересно?

Молодой человек на мгновение задумался и доверительно ответил:

- Я, например, фантастику очень люблю. Про пришельцев всяких. А вы?

Василий Петрович прокашлялся:

- Я, знаете ли, как-то больше быль уважаю.

- Ваше право, - великодушно согласился молодой человек и некстати добавил. - Мы ведь не ищем легких путей.

Василий Петрович впервые за вечер позволил себе нахмуриться:

- Извините, молодой человек, как вас зовут?

- Бах.

- Хм. Бах - это фамилия такая?

- Нет. Это имя.

Василий Петрович кивнул:

- Господин Бах, вкратце изложите суть проблемы.

- Какой проблемы? - живо откликнулся странный посетитель.

- Что значит "какой"? Вы пришли ко мне по делу?

- Да, да. Извините, - спохватился молодой человек.

Василий Петрович великодушно кивнул:

- Рассказывайте.

- У меня к вам взаимовыгодное предложение.

- Слушаю.

- Мы хотим поддержать вас на предстоящих выборах.

Густые брови Василия Петровича поползли вверх. Молодой человек продолжал:

- Поверьте, очень, очень выгодное предложение.

- Вы имиджмейкер, что ли?

- Ну, что-то типа, - уклончиво отвечал молодой человек.

Василий Петрович облегченно вздохнул:

- Э нет, господин Бах. Спасибо большое, но нет. Мы люди провинциальные. Простые. Я вам больше скажу. На прошлых выборах я вообще единственным кандидатом был. И сейчас ситуация, думаю, существенно не изменится. Так что мы уж как-нибудь сами.

Василий Петрович поднялся, показывая молодому человеку, что разговор следует считать законченным, но господин Бах уходить не собирался. Он не двинулся с места. Напротив - не спеша, достал сигарету и закурил.

- Вы - странный, - заявил молодой человек Василию Петровичу. - Вам помочь хотят, а вы отказываетесь. Поймите, ситуация изменилась. Иначе бы я к вам не пришел. Ближайшее время борьба за влияние в городе будет очень жесткая.

Василий Петрович уставился на Баха:

- С чего бы это?

Молодой человек перегнулся через стол, и, поправив зачем-то мэру узел на галстуке, сел на место и доверительно сообщил.

- В вашем городе нашли нашу грязь.

-Какую грязь? - прохрипел Василий Петрович, ослабив узел на галстуке. Странный молодой человек затянул его слишком сильно.

- Красную. Тхуканскую, - ответил незнакомец, как о чем-то само собой разумеющемся.

- Извините. Не понял.

- Да что же тут непонятного то?

- Послушайте...

-Я вас не подгоняю. Обдумайте все хорошо. До завтра, до полуночи. Время есть.

- Почему до полуночи? Вы мне угрожаете?

- А вы испугались?

- Нет! - рявкнул мэр.

Темноволосый молодой человек медленно встал:

- Поверьте, Василий Петрович, если бы я вам угрожал, вы бы испугались.

Василий Петрович ни за что бы не признался, но он поверил молодому человеку. Первый раз в жизни Василий Петрович поверил человеку в рваных джинсах, а это что-нибудь да значит. Тут, необходимо сказать, произошло невероятное. Пока Василий Петрович сам себе удивлялся, молодой человек взял да исчез. Мэр города N ошарашено оглядел кабинет, выглянул в приемную, подбежал к окну - никого.

- Нет, - сказал себе Василий Петрович. - Я просто не заметил, как он ушел. Я задумался. Я наверняка задумался и не заметил, когда он вышел. Задумался я, видимо минут на пять-десять, раз он успел скрыться из виду. К тому же он, наверное, быстро бежал. Да, очень быстро. Очень странный молодой человек. Будто его и не было. Но он был. Я ведь еще не сошел с ума. Почему я сказал еще? Вообще не сошел с ума. Не еще, а вообще.

Только теперь Василий Петрович заметил, что разговаривает вслух. Такого с ним никогда не случалось. Если вам за пятьдесят, и вы вдруг начинаете делать то, чего не делали никогда в жизни, значит - грядут большие перемены. Ваше дело радоваться этому, или огорчаться, но они грядут.

Василий Петрович взял себя в руки, продолжив свой монолог не вслух, а про себя: "Если молодой человек был, в чем я, конечно, ни на минуту не сомневаюсь, то он вернется обратно. Вернется затем, чтобы получить мой ответ. И что собственно я должен ему ответить? Нет. Поставим вопрос по-другому. Что я могу ему ответить, и чем мне это грозит?" Мэр города N болезненно поморщился. Что-то подсказывало ему - какой бы ответ он ни выбрал - вляпался он во что-то по самое не могу. Знать бы только во что. Мальчишка сказал: "До завтра, до полуночи. Время есть". "Время есть. Время есть" - повторил про себя Василий Петрович и почувствовал, что очень хочется есть. Он вспомнил, что дома его ждут друзья, любимая супруга Инесса Гавриловна. В ту же секунду зазвонил телефон:

- Василий Петрович! Совесть есть у тебя? - донеслось издалека. Мэр узнал голос любимой жены и поднес трубку к уху.

- Не сердись, Инессочка, я уже иду.

- Уже идешь?! Полпервого ночи! Я все телефоны оборвала! Ты ни по рабочему, ни по мобильному не отвечаешь!

- Не отвечаю? - растеряно переспросил Василий Петрович. - Но я не слышал звонков. Не было звонков.

- А я вру, по-твоему?!

- Да нет. Просто недоразумение какое-то.

Короткие гудки стали ответом на его неуверенное оправдание. Василий Петрович недоумевал. Когда же время так быстро пролетело, и как он мог не заметить? И почему секретарша ушла, даже не заглянув в кабинет? Василий Петрович набрал номер Наташи.

- Наталья?

- Да, Василий Петрович, - ответила Наталья, зевнув в трубку. - Ой, простите.

- Слушай, Наталья, ты почему, когда уходила, не зашла ко мне попрощаться?

- Почему не зашла? Зашла.

- Когда это?

- Василий Петрович, я же у вас вообще пораньше отпросилась сегодня. Еще рабочий день не закончился. Часа в четыре это было. И вы отпустили. Сказали: " Иди, иди". Василий Петрович, ну что вы, куда же я без вашего разрешения могу...

- Да что ты мне голову морочишь?! - мэр города N разозлился не на шутку.

- Почему это морочу? - в голосе Натальи послышались слезы. Василий Петрович никогда на нее не кричал.

- Часа четыре, говоришь? А кто чай ромашковый принес нам с посетителем? Часов около семи?

- Какой чай? - захныкала Наталья. - Часов в семь я в кино сидела, со своим молодым человеком. Ну, с Лешей, охранником. Ну, вы же знаете.

У Василия Петровича мурашки поползли по спине. Раньше он слышал, но не понимал смысл этого выражения " мурашки по спине" Теперь Василий Петрович понял. Мурашки ползут по спине, когда ваша секретарша, сидя в кинотеатре, в то же самое время подает вам в кабинет ромашковый чай.

- Алло, алло! Василий Петрович! С вами все в порядке? Почему вы молчите?

Василий Петрович силой заставил себя разлепить ссохшиеся губы:

- И Леша подтвердит твои показания?

- Показания?! Да что случилось? Конечно, подтвердит!

- Хорошо, Наталья. Спи дальше. До завтра.

- Завтра суббота.

- Тогда до после завтра.

- Но послезавтра тоже выходной.

- Да выходи когда захочешь! - рявкнул Василий Петрович и бросил трубку.

Что же это? Что же это значит? В голове мэра наблюдалось полное затмение. Сейчас, когда Наталья сказала, он действительно вспомнил, что девушка отпросилась домой пораньше. Правда, не факт, что она ушла. Василий Петрович из кабинета в приемную не выходил до прихода странного молодого человека. Может, она и не уходила вовсе. Просто сговорилась с этим, как его, Бахом. "Черт! Она же сказала, что в кино была, и Алексей, охранник, это подтвердить может, - вспомнил мэр, - Нет. Пора домой. Домой к Инессе Гавриловне. Она женщина рассудительная. Что-нибудь вместе придумаем"

Выслушав мужа, Инесса Гавриловна перво-наперво успокоила его, сказав, что с рассудком у Василия Петровича все в порядке. Она де с ним прожила тридцать лет, и ни разу не поверит, что Василий Петрович может сойти с ума.

- Нормальнее тебя только Эверест, - сказала она мужу. Инесса Гавриловна любила выражаться очень образно.

- Почему Эверест? - не понял Василий Петрович.

- Потому что Эверест - гора. У горы вообще никакой психики нет. Ясно?

Василий Петрович кивнул.

- Открой рот, - скомандовала Инесса Гавриловна, и как только Василий Петрович исполнил команду, как гранату закинула супругу в рот таблетку валидола.

- Под язык!

-Инессочка! - застонал Василий Петрович. - Но если я не сошел с ума, тогда что? Что это было?

Инесса Гавриловна покачала высокой прической и, понизив голос, произнесла:

- Версий может быть много.

- Назови хоть одну!

-Во-первых, это могут быть наши спецслужбы. Им нужно, чтобы ты с ними сотрудничал. Свой человек в кресле мэра.

- Глупости. Спецслужбы вызвали бы меня, а не приходили ко мне сами.

- Не обязательно. Это раньше было так. Теперь новые методы. И вообще. Может, они не хотят светиться.

- У тебя более правдоподобные версии есть?

- Да, - согласилась Инесса Гавриловна. - Я тоже сочла эту версию маловероятной.

Василий Петрович ожидающе кивнул. Инесса Гавриловна посмотрела прямо ему в глаза:

- Это инопланетяне.

- Кто?!

Инесса Гавриловна осуждающе покачала головой:

- Ты совсем ничего не читаешь. Даже телевизор не смотришь.

- Да некогда мне, - оправдывался Василий Петрович.

- Вот и результат. Инопланетянина от человека отличить не можешь.

- Да какие к едрене фене инопланетяне?

- Вот это вопрос. Ты бы вместо того, чтобы в панику впадать, разузнал бы все подробненько. Что им нужно от тебя. И главное - что ты взамен получишь?

- Да не инопланетянин он! Обыкновенный парень. В рваных джинсах, свитере.

Василий Петрович задумался.

- Только Варе ничего не говори, - перебила мыслительный процесс своего супруга Инесса Гавриловна.

- Конечно, - согласился Василий Петрович. - Она такая впечатлительная.

Хлопнула входная дверь.

- Варвара пришла.

- Что-то она поздно домой возвращается, - недовольно пробурчал Василий Петрович.

Инесса Гавриловна посмотрела на мужа убийственно:

- Кто бы говорил. Она хоть с инопланетянами не общается.

- Да не общаюсь я! - взвыл Василий Петрович.

- Тсс! - шикнула на мужа Инесса Гавриловна. - Ребенка напугаешь!

Инесса Гавриловна глубоко вдохнула и вышла в коридор, где Варвара аккуратно пристраивала в обувной шкаф свои кроссовки. Когда Инесса Гавриловна с гордостью говорила друзьям и знакомым, что дочь и лицом и фигурой пошла в нее, никто не верил. Гости неловко пожимали плечами и поддерживали разговор неопределенным "да..." Белокурая хрупкая Варя совсем не походила на свою дородную статную мать. Но гостям предъявлялись доказательства в виде толстых альбомов со старыми фотографиями, откуда на гостей смотрела семнадцатилетняя Инесса Гавриловна - хрупкая и стройная.

- Почему так поздно? - спросила Инесса Гавриловна. - Тебя кто-то провожал?

- Вадик, - кратко ответила Варя и зашла в ванную. Инесса Гавриловна последовала за ней.

- И где он?

- Кто?

- Вадик. Если он тебя провожал, почему не зашел? - Инесса Гавриловна строго смотрела на отражение дочери в зеркале.

Варя открыла маленький верхний шкафчик, достала оттуда ватный тампончик и молочко для снятия макияжа:

- Потому что его сбила машина, - ответила она матери.

Инесса Гавриловна схватилась за сердце:

- Как сбила?

- Насмерть, - отвечала Варенька, осторожно снимая макияж с глаз.

- Господи, господи...Бедный мальчик!

- А так ему и надо, - отрезала Варенька, взглянув на мать ясными, без макияжа, глазами. - Я ему сто раз говорила - не надо переходить дорогу в неположенном месте! Пропусти, мама, Я спать хочу.

Инесса Гавриловна посторонилась, пропуская дочь.

- Что это? - присев на корточки, Василий Петрович внимательно рассматривал следы от кроссовок в прихожей.

- Тише, Варю разбудишь. У девочки и так сегодня стресс - прошипела Инесса Гавриловна, залепив мужу подзатыльник.

- Инесса, ты только посмотри, где она ходила? Это какая-то мерзкая грязь.

- Грязь - это всегда мерзко, - авторитетно заявила Инесса Гавриловна. - Не тронь, я сейчас приберу.

Инесса Гавриловна пошла в кладовую за шваброй и тряпкой, а Василий Петрович достал из кармана белоснежный носовой платок в зеленую клетку и макнул им в грязный след. Мерзость на платке была похожа на красное дерьмо, с мелкими вкраплениями твердых кристалликов, напоминающих рубины. Запаха у грязи не было. "Красная грязь. Тхуканская" - вспомнился Василию Петровичу разговор со странным молодым человеком. Что это еще за чертовщина?

Инесса Гавриловна взялась за дело решительно. Вымыла всю грязь в прихожей с хлоркой, выхватила из рук застывшего Василия Петровича испачканный платок, также окунула его в хлорную воду и выбросила в мусорное ведро.

- Боюсь, что это бесполезно, - пробормотал Василий Петрович. - Это красная грязь, Тхуканская.

- И что? - деловито осведомилась Инесса Гавриловна, выпрямляя свое дородное тело и тяжело дыша.

- Не знаю, - пожал плечами Василий Петрович и медленно, придерживаясь за стены и двери, зашаркал в спальню.

На следующий день, за час до полуночи, Василий Петрович пришел к себе в кабинет. Он решил для себя, что если уж появится снова этот загадочный молодой человек, то пусть лучше он появится в его кабинете, а не в доме. Василий Петрович долго мерил кабинет нервными шагами, затем включил компьютер, зашел в Интернет. Ввел в поисковик: "Красная грязь. Тхуканская". По запросу выдало много левых ссылок, но ничего конкретного Василию Петровичу найти не удалось. Ровно в полночь в кресле появился уже знакомый Василию Петровичу молодой человек - в рваных джинсах, свитере на голое тело, будто и не уходил.

Василий Петрович подумал, что не станет доставлять удовольствие молодому человеку и пугаться всех этих магических штучек. Ишь чему обучились в этом своем Тхукане. В столицу, небось, не полезли, смандражировали. В столице и без них клоунов хватает. А в провинцию пожалуйте, прикатили. Думают запугать. Не на тех напали. Василий Петрович не знал, почему вдруг стал думать о себе во множественном лице, и к какому сообществу в данный момент себя причислял. Должно быть, к сообществу противников тхуканских безобразий. "Да, если надо, я возглавлю это движение", - подумал Василий Петрович, гордо вскинул голову и совершенно бесстрашно спросил у молодого человека в рваных джинсах:

- Итак, господин Бах, извольте рассказать мне о вашем деле поподробнее, если вы рассчитываете на мою поддержку.

- Рассчитываем. Очень рассчитываем, - господин Бах в свою очередь также говорил о себе во множественном числе, по всей видимости, причисляя к какому-то неведомому Василию Петровичу сообществу.

Молодой человек замолчал, задумавшись, и Василий Петрович задал для затравки разговора наводящий вопрос, который не давал ему покоя со вчерашнего дня:

- Тхукан - это где?

- Правильнее было бы спросить: "Тхукан - это что?"

- Ну, так что?

- Это моя планета. Самая лучшая планета во Вселенной.

- Прямо так уж и лучшая, - иронически отозвался Василий Петрович. Он ни разу не поверил в бред про планету, и про то, что молодой человек в рваных джинсах - самый, что ни на есть настоящий инопланетянин.

- Ну, как вам сказать, - отвечал Бах, и глаза его были серьезны. - За все Вселенные расписываться не буду - не знаю, а в нашей Вселенной - самая лучшая.

- Допустим. Вы прибыли к нам оттуда, - Василий Петрович кивнул и указал пальцем в сторону потолка. - Но позвольте вас спросить, что за грязь вы с собой притащили? И чего вам от меня надо?

Молодой человек в рваных джинсах посмотрел на Василия Петровича очень пристально:

- Нет, я так не могу говорить! - воскликнул он, внезапно выходя из себя.

- Что такое?

- Я же вижу, что вы мне не верите. Ведь не верите, правда?!

Василий Петрович недовольно поджал губы. Он не любил внезапные эмоциональные вспышки и людей, которые были таким вспышкам подвержены. "Нервный, какой инопланетянин, чтоб его..." - подумал Василий Петрович.

- Да, не верю. Я понимаю, что вы и кто-то, кто стоит за вами, чего-то добиваетесь от меня, как от мэра. Как-то это связано с какой-то мерзкой грязью, которую нашли в нашем городе. И я был бы вам крайне признателен, если б вы честно и серьезно рассказали мне, что все это значит. Без звездолетов, иных планет и магических штучек.

Молодой человек пожал плечами:

- Ну что ж...пожалуйста.

Господин Бах достал откуда-то из-за пазухи маленький, словно игрушечный, телескопчик и стал тереть его, будто перед ним была лампа Алладина. Василий Петрович стал вдруг подумывать, что неплохо было бы вызвать стражей порядка. Но мысль, внезапно возникнув, тут же исчезла, зато маленький телескопчик господина Баха стал увеличиваться в размерах прямо на глазах.

- Забавная технология, - произнес Василий Петрович. - Есть в этом что-то знакомое.

Телескоп тем временем достиг внушительных размеров.

- Итак, хотите, увидеть планету Тхукан своими собственными глазами? - спросил странный молодой человек.

- Положим, я сейчас посмотрю в ваш дурацкий телескоп. Вы покажете мне планету Венеру, и скажете - вот наш родимый Тхукан, прошу любить и жаловать. Можно подумать, я разбираюсь в астрономии и целыми днями наблюдаю звезды и планеты.

- Нет, нет. Вы сразу поймете, что перед вами Тхукан. Взгляните.

Василий Петрович не стал больше спорить, и посмотрел в телескоп. Огромная красная планета, вся сплошь покрытая той же мерзкой грязью, которую совсем недавно Василий Петрович наблюдал в своей прихожей.

- Ну, как? - спросил Бах, усмехаясь.

- Бред какой-то. Хотите сказать, на ней есть жизнь?

- Жизнь? О да. И самое лучшее общественное устройство.

- Коммунизм, что ли? - спросил Василий Петрович отчего-то зло.

- Нет, не коммунизм.

- Чем же оно такое идеальное?

- Правильное и справедливое.

- Слова...

- Но почему же? Психология общества приведена наконец-то к единому знаменателю. Нормы, ценности - все одинаковое у миллиардов людей.

- И какие же это нормы ценности?

- Правильные.

- Ага. Ну что ж, рад за вас и вашу планету, но мы то тут при чем?

- Вам повезло. Мы экспортируем наше идеальное общественное устройство на другие планеты. Теперь настала очередь вашей! - воскликнул господин Бах с энтузиазмом уличного продавца.

- С помощью грязи?

- Совершенно верно. Мы давно искали на вашей планете место, куда бы можно было завести красную тхуканскую грязь и где бы она начала приживаться и размножаться. В окрестностях вашего города мы наконец-то обнаружили самые благоприятные условия для образования искусственного месторождения.

- И каким образом...?

- Грязь способствует экспорту идеального общественного устройства? Воздействуя на сознание и подсознание. Это сложный механизм, неизвестные пока что вашим ученым психофизические закономерности.

- И на всех воздействует?

- Нет,- молодой человек стал задумчивым. - Не на всех. Но работает механизм саморегуляции...

- Это как?

- Ну что ж, довольно вопросов, - парой хлопков Бах вернул телескоп до первоначальных размеров и засунул запазуху. - Вы будете с нами сотрудничать? Нам необходима от вас всего лишь поддержка в распространении красной тхуканской грязи. И в свою очередь могу вам обещать, что через год вы будете сидеть уже не в этом кабинете. Для начала столица вашей родины. Я думаю, вас устроит. Затем - участие в управлении всей планетой.

-Глобально, - заметил Василий Петрович.

- Так да или нет?

- Пожалуй, что да, - ответил мэр города N и пожал инопланетянину руку.

Надо сказать, что это отнюдь не означало, что Василий Петрович согласился сотрудничать с тхуканскими "миссионерами". Мэр взял тайм-аут на размышление. Пусть Бах думает, что мэр поддался на эту не слишком профессиональную агитацию. Сказать "нет" всегда можно успеть. Примерно о чем-то в этом роде думал Василий Петрович в воскресенье за ужином, когда Варенька, его дочь, спросила:

- Ты правда будешь сотрудничать с ними?

- С кем?

- С тхуканцами.

- Кто тебе сказал?

- Мама.

- Я еще ничего не решил.

- Папа, это реально круто, - Варенька вскочила из-за стола, взволновано прошлась по комнате.

- Что именно?

- Ты не понимаешь! Это месторождение обнаружили возле нашей школы. Ты не представляешь, насколько все изменилось, папа! У нас теперь все по-другому!

- Что?

- Все! Я другая стала. Все стали другие. Помнишь, я тебе говорила, у нас класс был в школе самый отмороженный? Пацаны кололись, физрука побили, когда он им запретил в спортзале курить. Их классуха не знала, что с ними делать.

- И что?

- А то, пап. Спроси нашего директора. Все, как один, дисциплина - лучшая в школе, ни тебе опозданий, ни прогулов. Наш спонсорский классик теперь имеет бледный вид по сравнению с ними. А знаешь, как это случилось? У нас за школой эта грязь обнаружилась. Типа маленького болотца сначала было. И пацаны эти бегали туда курить, ну и все такое. Сначала никто не понимал, что-то стало меняться, но почему и как...

- Подожди. Ты тоже туда ходила? На это болото тхуканское?

- Ну, ходила, что тут такого? Я теперь все понимаю. Никаких сомнений, никаких колебаний...белое, черное, хорошо, плохо. Папа, это просто. Есть только правильно или неправильно, и ты это осознаешь и все...Так легко становится, ты не представляешь, - Варенька подошла к окну и уставилась на звездное небо. Василию Петровичу почему-то стало не по себе. Ему показалось, что его дочь сейчас видит эту грязную красную планету без телескопа...

В кабинет Василия Петровича теперь стучали беспрерывно. Всем нужна была эта чертова грязь.

- Василий Петрович, к вам тут делегация воспитательниц из детских садов, - в проеме двери появилась грудь секретарши Наташи, затем в кабинет заглянуло ее веснушчатое лицо.

- Что хотят?

- Хотят, чтобы вы подписали разрешение об использовании красной грязи в песочницах в детских садах. Вместо песка. Пустить их?

- Нет, нет. Пусть оставят заявление, и мы рассмотрим.

- Хорошо, а тут еще

- Ну что еще?! - гаркнул Василий Петрович.

- Делегация союза городских предпринимателей. - Наташа обиженно надула губки, - И чего вы кричите на меня?

- Извини. Просто людей как-то очень много.

- Ну не я же их рожаю, - объяснила Наталья, пожимая плечами. - И вообще, работа есть работа.

- Хорошо, пусти их.

Делегация от союза городских предпринимателей прибыла, как и ожидал Василий Петрович, также по поводу тхуканской грязи. Они де много наслышаны о тех благотворных эффектах, которая грязь оказывает на учеников средних школ и вузов, на дисциплину, на ответственность человека перед коллективом. Василий Петрович слушал предпринимателей вполуха. Он думал о том, почему он, Василий Петрович, такой странный. Ведь всем, решительно всем, нравится эта чертова грязь. И если рассуждать здраво, то ничего, кроме очевидной общественной пользы, она не приносит. Вон даже Наташа, принесла на работу какую-то кадушку, насыпала туда этого красного дерьма, посадила кактусы, и случилось невероятное. Его секретарша, которую он уже года два не мог призвать к порядку, перестала опаздывать на работу, перестала с нее отпрашиваться на многочисленные свидания, задания выполняет аккуратно, в срок...Бред какой-то, короче...

- Есть разные варианты, каким образом использовать грязь в офисах. Специальные оранжереи, сады для релаксации сотрудников, можно оборудовать также специальные грязевые комнаты, ведь все равно по десять раз на дню бегаю курить, пусть курят там, - высокий, тощий бизнесмен был полон энтузиазма.

- Они бросают курить, - ответил Василий Петрович скучным голосом и зевнул.

- Кто бросает курить?

- Люди. Под воздействием красной грязи они бросают курить, пить...и что там еще...

- А трахаться? - спросил толстый маленький бизнесмен с сережкой в ухе и захихикал.

- Секс как осознанная необходимость. В рамках общественной пользы, - сообщил Василий Петрович.

- Вау...- в кабинете мэра повисла задумчивая тишина.

- И это правильно, - прервал молчание тощий бизнесмен и все согласно закивали.

А Василий Петрович снова задумался. Нет, все-таки, наверное, он какой-то не такой, как все. Мэр попытался заглянуть вглубь себя, но там было неглубоко. Все лежало на поверхности, и было разложено по полочкам. Однако ответа на свои вопросы Василий Петрович найти не мог.

- А вы видели, какие чудесные кактусы вырастила ваша секретарша в этой самой грязи? - спросил тощий бизнесмен мэра, когда делегация уже собралась уходить.

- А что в них такого замечательного? - спросил мэр с натянутой улыбкой.

- Они совершенно не колючие!

- Что вы говорите? Обязательно попробую уколоться. Счастливо, до новых встреч, - Василий Петрович почти захлопнул дверь за спиной у бизнесменов и бросился к открытому окну, мэр задыхался. Василий Петрович снял галстук, бросив его на стол, расстегнул ворот рубашки, вдохнул полной грудью влажный весенний воздух...Как же раньше все было хорошо...Почему раньше? Почему было? Василий Петрович нахмурился. Напротив мэрии собирались какие-то люди с транспарантами и плакатами. Жалкая кучка, конечно, и все же неприятностей может быть много. Интересно, чего они хотят? Один из собравшихся заметил мэра в окне и засвистел. Остальные тоже начали свистеть, кричать и скандировать. Василий Петрович прислушался.

- Грязный мэр! Красное дерьмо вон из города!

Смутно-радостное чувство шевельнулось в душе Василия Петровича, будто надежда на избавление. Избавление от чего? Но крики скандировавших ласкали ухо.

- Нравится?

Василий Петрович обернулся. За спиной стоял Бах. Василий Петрович давно перестал удивляться внезапным появлениям странного инопланетянина. Мэр просто поздоровался, так как был человеком вежливым и продолжил смотреть на митингующих. Сзади зевнул Бах:

- Скучные какие. Принесли бы что-нибудь с собой, гнилые помидоры или яйца. Покидались бы. Глядишь, и вам бы не так понравилось торчать возле открытого окна и наблюдать за ними.

- А вы бы хотели, чтобы я их приказал разогнать?

- Нет, нет, - Бах замахал руками, протестуя. - Что вы! Ни в коем случае! А то вы помешаете мне провести презентацию.

- Какую еще презентацию? - нахмурился Василий Петрович.

- Одной из лучших сторон нашего общественного устройства.

- И скоро? Состоится презентация?

- А вы смотрите в окно, Василий Петрович. Не отвлекайтесь, - сказал Бах, а сам уселся поудобнее в свое любимое кресло.

Через несколько минут на площади будто потемнело. Со всех сторон мэрию окружала толпа людей, одетых в красные одежды - под цвет тхуканской грязи. Нарастал гул. Василий Петрович увидел, как кучка митингующих дрогнула.

- Это невероятно, - прошептал мэр. - Неужели их уже столько? Сколько их- миллион?

- Это толпа, глубокоуважаемый Василий Петрович. В толпе людей нет, так не все ли равно сколько их?

Тем временем толпа, заполнив собой всю площадь перед мэрией, просто смела, задавила кучку митингующих. В общем гуле утонули , растворились их крики.

- О господи...- Василий Петрович схватился за сердце.

- Да, такая давка. Просто ужас, - согласился Бах. - Кстати, это и была презентация. Помните, вы спрашивали, любезный Василий Петрович, на всех ли действует тхуканская грязь? Не на всех, конечно. Вы видели жалкую горстку этих несчастных, которые не попали под ее благотворное влияние. И вы видели в действии механизм саморегуляции нашего общественного устройства.

- Саморегуляции?! Это же люди!

Бах усмехнулся:

- Когда вам надоест констатировать банальности, вы задумаетесь, и поймете, как собственно говоря, это мудро.

- Мудро?!

- Да. У этих людей не было будущего в нашем общественном устройстве. Они никогда не смогли бы быть счастливы здесь. Запомните, Василий Петрович, ничто не делает человека таким несчастным по жизни, как несогласие с большинством. Человек, думающий не о том, о чем думают все, чувствующий не так, как чувствуют все, мечтающий о том, что другим, пардон, на фиг не сдалось...Такой человек, Василий Петрович, он глубоко несчастен. А ведь смысл жизни любого человека быть счастливым. Надеюсь, с этим спорить вы не станете? И значит, жизнь таких вот людей, Василий Петрович, она теряет смысл, она бессмысленна, а то, в чем нет смысла не должно существовать...Вы согласны с этим, Василий Петрович?

- Убирайтесь! Вон! - мэр города N орал так, как никогда в жизни не позволял себе этого делать.

Бах, тяжело вздохнув, поднялся:

- Да ухожу я, ухожу. Я тут, кстати, вам карандаши поточил. Но не стоит благодарности.

Молодой человек рваных джинсах и свитере на голое тело подошел к двери и оглянулся:

- А если не секрет, что вы теперь собираетесь делать, Василий Петрович?

- Не ваше собачье дело! Я уничтожу вас! Вас с вашей грязью! Если понадобится, всю вашу дерьмовую планету уничтожу!

- Уу! Ну удачи вам. Хотя, позвольте вам заметить, Василий Петрович, реальность - это вам не голливудский блокбастер, а вы - не Брюс Уиллис. Да и по большому счету, тхуканская грязь - не зло.

С этими словами странный молодой человек в рваных джинсах навсегда исчез из жизни Василия Петровича.

Василий Петрович бросился к окну. Толпа внизу ликовала. Василию Петровичу показалось, что в толпе мелькнула белокурая головка Вареньки...Нужно спасти хотя бы ее. Он должен спасти ее.

Василий Петрович энергично работал локтями, он шел как танк, пытаясь пробиться сквозь толпу к виднеющейся где-то далеко впереди белокурой головке.

- Варя! Варенька!

Внезапно толпа, чем-то привлеченная, качнулась и двинулась. Когда толпа качается и двигается куда-то, а вы находитесь в этой толпе, необходимо четко уловить общее направление движение, это жизненно важно...Но Василий Петрович наплевал на всем известные правила выживания в толпе и уже через несколько минут жестоко поплатился за это. Кто-то сильно толкнул мэра в бок, он потерял равновесие, споткнулся и упал под ноги бегущим. Они бежали очень быстро. Они боялись не успеть друг за другом. Василию Петровичу наступали на голову, на руки. На ноги. Кто-то очень толстый наступил на грудь. Что-то хрустнуло. В глазах у Василия Петровича потемнело. Надо сказать, что мэр города N не особо задумывался о вопросах жизни и смерти. У мэра города N всегда было много других, более важных дел, но один вопрос все же не давал покоя мэру города N. Ему всегда было интересно, какой будет его последняя мысль в этой жизни.

...В ускользающем сознании Василия Петровича мысли неслись и сбивали друг друга с ног, как люди в толпе, но вот одна, вырвавшись вперед, обогнала все другие. "В следующей жизни хочу быть Брюсом Уиллисом" - подумал Василий Петрович и умер.