Л. И. В. : другие произведения.

Тропы надежды. Книга вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приключенческое фентази. Много экшена, толика романтики.

   Вокруг все было другим. Другой воздух, другое небо, другая земля под ногами. Чужая земля. Этой ночью было так холодно, что даже иней появился на скалах. Но, лишь только день начал вступать в свои права, стало понятно, что подобного зноя в родных краях не бывало даже в самые жаркие дни лета. Бездумно отмеряя шаг за шагом, эльф медленно взбирался на скалистый берег. За спиной слышался рокот морского прибоя. Отступать, как всегда, некуда. Прошлым утром сильный птицелев высадил его здесь, пронеся тысячи стадий на своей спине. Шесть раз день сменился ночью - ровно столько длился перелет с одного континента на другой, от прошлой жизни к нынешней. Перед тем как улететь, грифон передал ему холщевый пояс, в который были вшиты несколько драгоценных камней - последний подарок его предусмотрительного народа. Камни, которые он позже переведет на деньги в ближайшем городе, помогут ему завершить начатую экспедицию.
   Перед вершиной скала была почти полностью отвесной. Остановившись, Элидастас внимательно осмотрел камень, выискивая мелкие расщелины и выступы, которые могли бы ему послужить опорой. В последнее время он сосредотачивал свои мысли только на том, что видел, тщательно просчитывал и анализировал в уме все варианты последующих действий и так же тщательно воплощал их на практике. Он усиленно прогонял из головы другие мысли - так проще жить. Он понимал, что на время ему стоит вообще забыть события прошедших месяцев, если он, конечно, не хочет сойти сума.
   В этой гладкой скале его пальцы нащупали небольшой выступ, а чуть выше - еще один. Цепляясь за крошечные опоры, он полез вверх, пядь за пядью. Один из следующих выступов оказался не таким надежным, как это показалось вначале. Нога, утратив опору, соскользнула, вниз посыпался поток мелкого гравия. Элидастас повис на скале, держась лишь одной рукой. Эльф криво улыбнулся, подумав, что теперь, пожалуй, ничто уже не способно лишить его душевного равновесия. С тупым упорством он принялся за поиски новых зацепок. Вскоре такие были найдены, и путь вверх опять стал короче. Подумать только, пройдя сотни метров в поисках дороги, этот участок он счел наиболее удобным и безопасным.
   Взобравшись на верхнюю точку каменного побережья, он окинул взглядом открывшийся горизонт: песок, камни, одинокие кустики чахлой пустынной растительности. Он посмотрел на солнце. Как там говорилось в путевых заметках древних путешественников? В первой половине дня идти навстречу восходу, днем светило должно упираться в правый висок, а ночью нужно продвигаться вдоль Дубаль-Хуфуф. Это созвездие он имел возможность наблюдать пока только на картах звездного неба. Если все что там нарисовано - правда, то он не потеряется. И уже через два дня выйдет к дороге ведущей в Багду. В этом городе ему придется раздобыть транспорт, проводника и снаряжение, затем отправиться вглубь материка на поиски народа владеющего языком свитка и знающего его тайну. Все яснее ясного. Цель четко сформулирована. Средства для ее осуществления доступны. Единственное что остается - это идти вперед. Но, сделав шаг, эльф остановился. В последний раз, словно прощаясь, он оглянулся назад. Насколько хватало глаз, везде было только море. Только пустота. Медленно отвернувшись, он постоял недолго, собираясь с силами, затем, решительно зашагал в выбранном направлении.
  
  
  
  Глава 1
  
  
  
   Небо было чистым: недавно прошел дождь. Правда, следы выпавших осадков остались только в воспоминании: солнце еще утром иссушило земную поверхность. Под ногами - глубокий слой вязкой пыли. Впереди показалась обширная каменная долина. Шагать по камням легче, это отнимает меньше сил, но значительно удлиняет путь. Идя напрямик, по бездорожью, можно быстрее достичь цели. Что выбрать удобство или скорость? Голод напоминал о себе все сильнее, отвлекая от решения более важных задач, но никаких животных или растений пригодных в пищу пока не заметно. Возможно, нужно внимательнее поискать. Глаза различили неровность на поверхности камня почти машинально. Неровность оказалась ящерицей вылезшей погреться. Цвет ее кожи практически ничем не отличался от серого булыжника, на котором она сидела. 'Сейчас не та ситуация когда следует быть разборчивым', - напомнил себе эльф. Рептилия попыталась убежать, но была тут же схвачена. Так решился вопрос с пищей. С водой будет сложнее.
   Спустя некоторое время он опять брел по пустыне. Слепящий знойный день был в разгаре. Густая пыль под ногами сделалась вовсе невыносимой. Ее раскаленные частицы проникали под одежду и жгли кожу, ноги в ней увязали, и движение из-за этого сильно замедлялось. Воздух стал настолько горячим, что дыхание причиняло боль. Элидастас, как мог, старался не обращать внимания на эти неудобства.
   После полудня грозное светило все же вынудило его искать тень в скалах, чтобы пересидеть в убежище несколько часов. Ближе к вечеру он снова двинулся в путь. Землю во многих местах бороздили едва заметные остатки старых каналов. Когда-то здесь были возделанные поля, и эти отводные потоки разделяли их на части. Возможно, раньше это место было цветущим садом: здесь росли палисадники, паслись большие стада, а со склонов гор сползали густые леса. Сейчас это казалось невероятным. Песчаные холмы, колючий кустарник, голые скалистые горы, каменистое плато вдоль гор, изрезанное оврагами и потухший вулкан с застывшими черными потоками по склонам. И над всем этим властвует абсолютная тишина. От нее становилось не по себе.
   Наступление темного времени суток было совсем не таким, к которому он привык у себя дома. Темнота сменяла свет очень быстро, без продолжительных сумерек. Элидастас посмотрел в небо: звезды были яркими, четкими, их свет, льющийся с густо-черного неба, завораживал и одновременно угнетал. Однако он честно себе признался, что такой красоты ему еще не доводилось видеть за те годы, что он прожил у себя на родине. Дубаль-Хуфуф, расположившийся в небе четкими, геометрически правильными линиями он разглядел без труда. Элидастас подумал, что ночное время намного лучше подходит для переходов, чем день. Ночью здесь такой холод, что, без элементарного походного снаряжения, можно примерзнуть к камню. При движении эта проблема не так сильно давала о себе знать. К тому же, такое полезное преимущество эльфийского народа как умение видеть в темноте, в этой ситуации здорово выручало. В темноте он чувствовал себя более защищенным. Он решил, что с этих пор, пока не доберется до города, большую часть переходов будет осуществлять ночью.
  Пока ноги были в состоянии отмерять шаги, он двигался, не останавливаясь даже на короткие передышки. Лишь когда почувствовал, что вот-вот свалится от усталости, начал подыскивать себе место для отдыха. Найдя удобную ложбину между камнями, он прилег на песок, от души надеясь, что сон придет как можно скорее, прежде чем горестные воспоминания вонзятся в его разум острыми иглами. К счастью, забвение не заставило себя ждать.
   Проснулся эльф поздно, небо уже начинало дышать дневным зноем. Элидастас посмотрел на свои руки. Там где тело не было прикрыто одеждой, кожа покраснела - солнечный ожег. То же случилось и с лицом. Ясное дело, разгуливать под палящими лучами лесному эльфу, чья жизнь в естественных условиях протекает в тенистых рощах и лесных дремучих зарослях - неслыханный подвиг. Подозрительный шум отвлек его от разглядывания своей руки. Это не ветер и не пресмыкающееся - особенности этих звуков он хорошо изучил за прошедшие сутки. Он осторожно выглянул из укрытия. Источник звука приблизился, потом остановился, кто-то заговорил на незнакомом языке. Нет, некоторые слова все же узнавались, но с трудом. Переговаривающиеся люди сильно волнуются и поэтому говорят нечетко. Речь стихла, на некоторое время возникла тишина, изредка прерываемая сопением животных (возможно лошадей). Потом резкие крики и звон стали не оставили сомнений в том, что здесь происходит.
   Соблюдая осторожность, Элидастас подполз к вершине песчаной возвышенности и выглянул оттуда. Одна группа людей вступивших в конфликт, прибыла сюда на высоких животных с оранжевой шерстью, другие - на лошадях. Сила явно была на стороне последних. Они быстро подавили сопротивление, лишили жизни всех своих противников, перерезав им горло, и обыскали их карманы. А горбатых животных груженных кладью, привязали к лукам своих седел. Это было очень похоже на разбойничье нападение. Впрочем, гадать о причинах столкновения можно долго, но не стоит забывать, что... Один из южных воинов, голова которого была укутана необычной шапкой-полотенцем, а лицо до половины закрыто, повернулся в его сторону. Элидастас быстро пригнулся. ...Не стоит забывать, что оружия у него нет, и он один в незнакомой враждебной среде. Приключений он в своей жизни хлебнул, и так, больше чем хотелось.
   Пустынники еще долго переговаривались между собой, попутно обыскивая сумки мертвецов. Потом они уехали, подгоняя лошадей протяжным криком. Элидастас покинул укрытие и подошел к месту, где произошла битва. Один из сраженных был еще жив. Его хрипы в окружающей тишине резали слух как раскаты грома. Элидастас приблизился к человеку и заглянул в его лицо, перекошенное гримасой ненависти и боли. Смуглая кожа, гротескные резкие линии. Он был еще молод. Увидев склоненного над собой эльфа, он выкатил глаза от удивления, все его лицо приняло выражение невежественного мистического страха. Потом пустынник успокоился. Видимо, решил, что его посещают видения перед смертью, а может быть, он уже умер. Элидастас смутно догадывался, что причиной удивления чужака стала расхожесть внешности южан и его собственной. Южане были со смуглыми до черноты лицами, черными бородами, волосы на голове, как позже узнал Элидастас, многие из них вообще сбривали. Их лица отличались крупными ярко выраженными чертами. Элидастаса за своего принять было невозможно: кожа бледная, черты тонкие, светлые волосы - предмет гордости эльфийских мужчин - доходили ему до середины спины. Чем знатнее был эльф - тем длиннее были его волосы. Там, на родине, шутники из других народов сильно досаждали его сородичам по этому поводу.
   Элидастас отвернулся от южанина и осмотрел место сражения. Все его попутчики были мертвы. А этого зачем-то, оставили в живых. Не похоже на акт милосердия. Скорее наоборот, медленная смерть под безжалостным солнцем была куда более мучительной. Человек что-то просипел и закрыл глаза, эльф встал с колен и отошел от него. У одного из покойников он позаимствовал верхнюю одежду и странный головной убор позволяющий прятать лицо. Оружия он не нашел. Зато отыскал две почти полные фляги с водой. В сухой пустыне вода бывает ценнее золотых слитков. Он уже собирался уйти, но его что-то остановило. Может, стоит помочь этому человеку? Он, похоже, нетяжело ранен. Просто, ноги ему придавило верховое животное случайно убитое во время столкновения с разбойниками. Хотя, что за сентиментальные идеи? Путь далек, время дорого. Зачем ему лишние хлопоты с этим человеком, напоминающим асстарданского воина? Но тут он четко вспомнил, как когда-то сам был в подобном положении и один человек помог ему. Просто так. Ничего не требуя взамен. Помог, и этим навлек на себя... Так и напрашивалось слово 'смерть'. Элидастас встряхнул головой. Нет, об этом он запретил себе думать.
   Он молча подошел к южанину и не без усилий стащил с него тяжелую горбатую тушу животного. От боли в потревоженных ногах чужак пришел в себя.
  - Ты можешь двигаться? - Спросил его Элидастас, подражая резкому выговору этой местности. Он уже понял, к какой группе языков относилось наречие, на котором переговаривались сражающиеся. Этот язык он знал.
  Южанин опять выпучил глаза. Двигаться он даже не пытался.
  - Вставай. - Повторил Элидастас.
  - Кто ты? - Настороженно спросил человек.
  - Я не враг, я тебе помогу.
  Человек все еще раздумывал. Элидастас проверил целостность его костей: все в порядке. Если и были повреждены внутренние органы, внешне это никак не проявлялось.
  - Можешь двигаться? - Терпеливо повторил эльф.
  Человек попытался встать, но не смог.
  - Ясно.
   Элидастас невозмутимо стащил с одного из покойников большой халат и положил на него раненного. - Что ж, надеюсь, город не очень далеко. - Сказал эльф себе, взялся двумя руками за шиворот халата и пошел вперед, волоча за собой нелегкий груз.
  
  
  
  ---
  
  
   В полдень эльф остановился передохнуть и дождаться темноты. Теперь ему приходилось чаще останавливаться, но свою ношу он бросать не собирался. Его подопечный все время молчал. Может быть, он пока еще не определился как себя вести в этой ситуации. Он с подозрением разглядывал незнакомца, однако от предложенного куска мяса ящерицы не отказался. Было заметно, что для него привычна более изысканная пища, тем не менее, он терпел и не жаловался.
  Через сутки пути он указал рукой куда-то влево и произнес:
  - Багда.
  - Ты хотел сказать, дорога на Багду. Да, кажется, это она. - Негромко ответил Элидастас, больше себе, чем кому-либо еще.
  Дорога - это сильно сказано. Пыльная утоптанная полоска земли вилась тонкой лентой по красным холмам. Ее конец терялся где-то далеко впереди. При виде бесконечного пути энтузиазма у эльфа не прибавилось. Но он без лишних слов опять взялся за края тряпичных 'носилок' и потянул их за собой, пытаясь не обращать внимания на поднимающееся солнце.
  Скоро стало очевидно, что издалека сюда кто-то приближается. Неторопливо, но подняв основательный столб пыли в воздухе. Элидастас остановился и решил подождать. Раненного он оттащил в сторону, а сам опять вышел к дороге и остался стоять, наблюдая за пыльным облаком впереди. Ждать пришлось долго. Постепенно, за пылью стали вырисовываться очертания горбатых животных уже виденных им раньше, нагруженных неимоверным количеством корзин. На некоторых были всадники. Навстречу двигался огромный караван: мужчины шли пешком или восседали верхом на горбатых великанах, женщины - верхом на ослах или волах со всей домашней утварью, даже с облегченными жилищами, циновками, жердями, горшками и ступами - все это было навешано на животных пестро и беспорядочно. Те, кто ехал впереди, были одеты побогаче. Элидастас выбрал одного из этих людей и приблизился.
   - Здравствуй, уважаемый! - Протянул он.
   Перед встречей Элидастас поправил на себе эту нелепую одежду, которую носили чужестранцы. Потом закрепил полотно, спускающееся с шапки, таким образом, что под ним скрылась половина лица.
  - Здравствуй и ты, путник. - Чинно ответил тучный человек с лопатистой бородой. Он произносил фразы отчетливо и Элидастас понял каждое слово.
  - Я чужестранец и у меня к тебе есть выгодное дело.
   Человек заинтересовался. Он торопливо затараторил что-то о гостеприимстве. Из всего этого Элидастас понял, что тот приглашает его сесть рядом на помост, устроенный на спине желтого горбача. Эльф воспользовался приглашением. Толстяк эмоционально поведал ему, что он бедный торговец, в Багду приезжал торговать солью, а сейчас едет домой.
   Даже такой далекий чужеземец как Элидастас знал, что соль здесь на вес золота. Если они продали здесь все свои запасы, то денег у бедного торговца в мешках более чем...
   Элидастас полез в карман и достал маленький, искусно ограненный рубин. Таинственным голосом он поведал, что камень называется 'Кровь жаворонка' и повертел его в пальцах, исподволь наблюдая за тем эффектом, который производила на богача игра света в гранях. Камень, действительно, был красивым... Глаза бородача налились алчным огнем. Он бегло оглянулся назад и снова вперился в рубин не в силах оторвать взгляда. Где-то сзади перекликались люди. Они были вооружены. Эльфу показалось, человек замышляет недоброе. Самое время что-то предпринять.
  - Я покупаю. Тысяча аситов. - Он достал откуда-то мешок и замер с ним в руке. Опять оглянулся.
  - Согласен. Ты много приобрел за такую малую цену (Элидастас понятия не имел о денежной системе этих краев, но был уверен, что эта высокая цена далеко не являлась реальной стоимостью камешка). Но...- Эльф пристально посмотрел человеку в глаза - ...помни, некоторые камни приносят проклятие, если приобретаются ценой крови. Особенно... если их имя так произносится.
  Элидастас понятия не имел, чего такого богач высмотрел в его глазах. Только тот очень сильно испугался. Он сразу обратил внимание на необычную бледность незнакомца и на неведомые интонации чужого мягкого выговора.
  - Хе-хе. Что ты, что ты! - Спешно произнес он. Его глаза испуганно бегали. - Держи деньги. Э, тут все до последнего асита! Монета к монетке.
  - Хорошо. Но это не все.
  - Не все?... - Широкое лицо бородача вытянулось.
  - Мне нужна лошадь.
  - Ах, лошадь! Ну конечно, дорогой! Лошадь, конечно же. Это просто. Эй, Джауф! Слушай, приведи сюда лошадь. Слушай, я два раза буду повторять?!
  Смуглый мальчишка лет пятнадцати кинулся выполнять приказ. Он исчез где-то в гуще каравана и скоро вывел коричневую лошадку c короткими худыми ногами и надутым животом. Не удержавшись, эльф скептически хмыкнул и покачал головой.
  - Ее предки мчали высокородных князей в гущу битвы. - Неуверенно продекламировал мальчик, защищая честь своей любимицы. Лошадка флегматично махнула хвостом, отгоняя слепней.
  - Все лошади, к сожалению, заняты под поклажей. Но эта тоже хороша и силы в ней достаточно на длинную дорогу. - Поспешил вставить слово купец.
  - Ладно, сойдет. - Вздохнул Элидастас. - Возьми камень. Он теперь твой.
  Купец осторожно взял своей полной загорелой рукой красный камешек с ладони эльфа, такой узкой и светлой, что торговцу на ум невольно пришли нерадостные мысли об обитателях фамильных склепов.
  - Долгих дней жизни тебе. - Крикнул ему эльф на прощание, спрыгнув на землю. Он сел на лошадь и ускакал за ближайшие холмы. Погони не было, значит, все в порядке. Позже он нашел своего подопечного. Тот лежал на подстилке, с тревогой глядя по сторонам. При появлении Элидастаса изобразил полное равнодушие.
  - Я привел лошадь. - Сказал эльф. - Так будет быстрее.
  Чужак понял, что от него требуется. Элидастас все больше убеждался, что этот человек довольно знатен, раз не стесняется принимать помощь и даже воспринимает ее как само собой разумеющееся. Он разместился на лошади вдоль ее тела, обхватив руками щуплую шею. Прадочь славных княжеских скакунов повернула голову и удивленно скосила глаз себе на спину. Элидастас взял в руки уздечку, и они двинулись в путь, продолжавшийся вплоть до самого вечера, и только поздней ночью остановились на привал.
  
  
  
  
  ---
  
  
   Город был близко. Это чувствовалось по расширившейся дороге, по кустикам чахлых растений, которые стали попадаться все чаще, а потом, и вовсе, можно было увидеть небольшие рощицы деревьев с мелкими черными плодами в светло-зеленых кронах. Вскоре на дороге появились и другие путники: навстречу им, растопырив босые ноги, трусил на ослике крестьянин в белой мотаной шапке, держа перед собой корзину с молодыми гусями, за ним вдалеке шли такие же как он труженики земли. Земледельцы во всех странах похожи друг на друга. Есть что-то общее в их лицах, движениях. Только одеты эти были по-другому и вели за собой не мулов, а высоких горбачей. Животные тащились неторопливо, покачивая привязанной поклажей, гордо вознося ввысь свои нелепые морды.
  Теперь стены города было прекрасно видно. Оказалось, они сложены из необожженных глиняных кирпичей, не из камня. Возле ворот царило оживление. Простой люд, не обращая внимания на дневную жару, сновал туда-сюда с большими мешками за спиной, корзинами и всякими свертками. Кто-то въезжал в город, кто-то покидал его, купив на рынке необходимое, возвращался в свою деревню.
  Затаив дыхание, Элидастас вошел в ворота. Его никто не подумал останавливать или хотя бы спросить о цели приезда. Просто зашел как все остальные и, с трудом пробираясь через толпу, пошел вверх по улицам.
   Возле угла дома сидел мальчишка и чистил медную тарелку. Элидастас подозвал его и попросил рассказать, где здесь находится гостиница. Мальчик с готовностью ответил, что если идти прямо, то он увидит длинное здание с большими окнами, а так, вообще, он может подойти к любому и попросить о съеме комнаты. Так даже лучше чем в гостинице. Элидастас поблагодарил ребенка и кинул ему монетку. Прежде, возле входа, он предусмотрительно разменял часть крупных денег на мелкие.
  Гостиница оказалась точно такой, как ее описывал пацаненок. Возле широких дверей их встретил хозяин и рассыпался в горячих приветствиях. Эльф отвернулся и незаметно стер рукавом брызги слюны со своего лица. Он с трудом привыкал к взрывной эмоциональности местных.
  Элидастас отвел хозяина в сторону и дал указания насчет его больного спутника. В ответ он получил горячие заверения, что все будет выполнено, а когда поступила уплата за две недели вперед, владелец гостиницы вообще начал изъясняться стихами.
  До последнего момента раненый южанин ждал какого-либо подвоха. Но когда он увидел, что Элидастас заплатил и просто уходит, протянул руку и схватил его за длинный рукав.
  - Подожди! Как твое имя? Мой отец отблагодарит тебя.
  - Не стоит. - Сказал Элидастас. Он быстро растворился в толпе, оставив молодого воина в полном недоумении.
   Отблагодарит... Элидастас подумал, что слишком много неоплаченных долгов он оставил позади на своем собственном пути. Ему многие помогали. Но отблагодарить он их едва ли сможет... Вернувшись к перекрестку, он нашел мальчишку и спросил, не знает ли тот, где можно снять небольшую комнату. Сказал, что на него произвели впечатление слова о гостеприимстве местных жителей. А гостиница, единственная, к тому же, в городе, ему не понравилась. Мальчик, воспоминания которого о подаренной монетке были все еще свежи, радостно подпрыгнул и махнул рукой, предлагая следовать за ним.
  Они поднимались куда-то вверх, по переулку, уходящему меж домов. Дома были расположены тесно, и оставляли проход настолько узкий, что следовать ним мог лишь один человек. Старые ноздреватые стены нависали над головой, оставляя вверху лишь узкую полоску неба. Под ногами вилась утоптанная дорожка, по обе ее стороны возвышалась глинобитная ограда. Тропинка петляла, аккуратно огибая кучи булыжника или торчащий из-под земли валун. Тощая белая собака сонно посмотрела на них и равнодушно отвернулась. Подойдя к мощной ограде с маленькой калиткой посередине, они остановились.
  - Я сейчас! - Крикнул мальчишка и убежал во двор.
   Элидастас огляделся вокруг: глухое место. Как раз то, что ему нужно. Вышел хозяин дома; он был одет в светлую до пят рубашку, на голове все тот же неизменный закрученный платок. Мальчишка незаметно шепнул Элидастасу цену и тот согласно кивнул. Для такой хижины совсем не дешево. Хотя, он, честно говоря, не собирался здесь задерживаться надолго. Получив еще одну мелкую монетку на прощание, мальчик умчался прочь.
   Двор был тесным и пустым. Хозяин провел его через темную холодную прихожую, это помещение занимало весь первый этаж. Здесь жил скот - под ногами чавкало вонючее месиво из навоза и прелого тростника. Где-то в углу печально вздохнула корова и несмело проблеяла коза. Узкая лестница вывела их сначала на второй этаж, затем на третий. Хозяин открыл перед ним дверь в тесную, чисто выбеленную комнату, которая напоминала спальню. В ней было тихо и уютно. Пахло дешевыми курительными благовониями. На полу лежали жесткие, постланные в три слоя тюфяки, кровати - непременного атрибута северных домов - не было вовсе.
   Хозяин вопросительно посмотрел на Элидастаса. Тот еще раз утвердительно кивнул и внес плату на пять дней вперед. В комнате было окно. Когда Элидастас остался один в только что снятых апартаментах, он подошел к окну и выглянул: отличный вид на ограду и спящую жалостливо поскуливающую собаку. За дверью кто-то тихо поскребся. Получив разрешение войти, хозяин дома внес в комнату поднос с чаем и пшеничной лепешкой. Поставил поднос, поклонился и ушел. Чай оказался слишком сладким на вкус, а лепешка - непропеченной, но Элидастас был голоден, поэтому, перебирать не стал. Тем более что после сырой ящерицы любой паек покажется чудесным нектаром и амброзией. Где-то за окном кудахтали куры, блеяли овцы, было слышно, как внизу кто-то возится по хозяйству. Его потянуло в сон.
  
  
   ...Элидастас чувствовал, что просыпается. Просыпаться не хотелось. Сегодня во сне он видел прошлое. Но не то, что обычно являлось ему в кошмарах и мучило. Самыми болезненными были сны о смерти родителей, первых столкновениях беспощадных асстарданцев с его народом. В последнее время появился еще один. Этот всегда повторял последние минуты перед тем, как грифон, на котором он сидел, взмыл в воздух. Все дело в том, что Элидастас должен был прилететь сюда не один, а со своей спутницей. Но, так получилось, что ей не хватило каких-то десять шагов, чтобы спастись. Он успел, а она - нет. Удар был нанесен подло, с точным расчетом. Гоблин спрятался под пирсом, а когда она пробегала, неожиданно выскочил и наотмашь ударил мечом. Тысячи раз Элидастас задавал себе один и тот же вопрос. Как? Как он мог допустить такое? Если бы он бежал позади, этого бы не произошло. Если бы... И так далее.
   Но сегодня, во сне, он видел вовсе не это. Он видел события десятидневной давности - утро после своей свадьбы. Девушка, о которой он тайно мечтал, стала его женой и первой в жизни женщиной. Он почти забыл о том утреннем разговоре. Но теперь припомнил все в мельчайших подробностях:
  
  '- Мне нужно сказать тебе еще кое-что. - Произнесла она. Голос ее был серьезен и печален. - Мы это раньше не обсуждали, но есть одна проблема. Я имею ввиду длительность наших жизней. Они ведь совсем разные. Не сомневаюсь, ты уже думал об этом.
  По его лицу она догадалась, что эта мысль ему тоже не дает покоя. Она всегда умела понимать его мысли, прежде чем он их выскажет.
  - Пожалуйста, обещай, что через десяток лет после моей смерти ты обязательно снова влюбишься и заведешь семью с ровней. Не спорь... Я понимаю, сейчас тебе трудно это представить, но с течением времени чувства проходят, и я не хочу, чтобы клятвы в вечной верности и любви до гроба помешали тебе из одного только долга устроить свою жизнь. А то уж очень это на тебя похоже.
   Элидастас тогда выслушал ее, не перебивая, и, убедившись, что девушка высказалась, внимательно посмотрел ей в глаза. Он дал ответ в полушутливом тоне, хотя был серьезен.
  - Ты когда-нибудь слышала старинную человеческую поговорку: 'Если не хочешь сделать эльфа несчастным, не пытайся запасть ему в душу'. Я, возможно, столетия спустя и смогу женится еще раз, чтобы продлить свой род, но полюбить так же сильно, как тебя, вряд ли смогу. Такая уж у моего народа особенность.
  - Элидас, что же я наделала?! Я наверное испортила тебе жизнь... Прости!
  Тогда, несмотря на всю серьезность разговора, он не смог не улыбнуться.
  - В тебе столько искренности... Ты самая замечательная женщина на свете. Если бы мне представился случай пережить все последние месяцы заново, я ничего бы не изменил.
  Подумав, он добавил:
  - Время сейчас неспокойное. Меч не различает, кого ему сразить: человека или эльфа, оборвать долгую жизнь или короткую. Может статься, я погибну раньше... - Он замолчал, не закончив фразы.
  - Что ты хотел сказать? Продолжай...
  - После моей смерти ты ведь выйдешь снова замуж? - Спросил он, глядя в сторону. Я знаю, с людьми все происходит иначе. Сначала их влечет что-то одно, а через год другое...
  Теперь настал ее черед улыбнуться. Она догадалась, что в тот момент им просто владела ревность. Не дав закончить фразы, она ответила:
  - После твоей смерти я сделаю вот это... - Она взяла нож и показала, как вскроет себе артерию слева на шее.
  Элидастас выхватил нож и отбросил в сторону.
  - Нет...'
  
   Теперь, сидя в пустой комнате чужого дома, на краю света и вспоминая этот разговор, Элидастас подумал: 'А ведь она, действительно, по-настоящему меня любила'.
   На улице опять во все горло закричал петух. Та самая птица, разбудившая его ранее. Петух взобрался на ограду напротив окна, хлопал крыльями и громко вопил. Элидастас подкрался к окну и резко открыл ставни. Перепуганная птица кубарем скатилась вниз. Где-то залаяла собака, но тут же взвизгнула и жалобно заскулила. Наверное, получила пинка.
  - Ну, вот, Элидастас, - сказал он себе, - добро пожаловать в реальность. Время для снов закончилось.
  Пора идти в город. Нужно приобрести снаряжение для долгого пути через пустыню и найти проводника, если получится. Он еще не решил, как лучше отправиться из Багды: организовать караван и заручиться поддержкой отряда наемников или же пойти в одиночку. И под какой личиной отправляться в путь? Можно переодеться простым торговцем, вельможей, воином или крестьянином. Нужно больше выяснить про обычаи этого народа, чтобы недоразумение из-за культурных различий не поставило под угрозу его задание. Однако, он, почему-то был уверен, что все пройдет удачно. Оказалось, что выжить здесь не так уж сложно, как он представлял раньше. Это хорошая новость.
  Элидастас оделся в балахон, приобретенный днями раньше в пустыне, и нахлобучил на голове свернутое покрывало, которое здесь носили все мужчины.
  Возле выхода из своей комнаты он ненадолго остановился. Опять вспомнился сон. Вся бодрость вмиг испарилась. Эльф прислонился лбом к стене и закрыл глаза.
  - Я тоже любил тебя. И все еще люблю очень сильно. Мне так не хватает тебя, Дара...
  
  
  
  
  
  Глава 2
  
  
  
   Сознание приходило постепенно. Уютное небытие отступало. Вокруг стало светлее, но весь мир виделся словно в тумане. Сначала туман был красного цвета, потом начал светлеть и рассеиваться. Дара лежала на земле, бессмысленно уставившись в здоровенную лапу гоблина. Медленно она перевела глаза вверх. Теперь лапу было видно отчетливей: она была грязной, местами покрытая чешуей и застарелыми шрамами. Затем она опустила глаза вниз. Книзу лапа заканчивалась мясистыми пальцами с кожистыми перепонками, на пальцах были коричневые когти, многие из которых сломаны. Дара закрыла глаза, потом открыла и, бесцельно блуждая взглядом по зеленой коже, пыталась вспомнить, кто она и что здесь делает. Откуда эта боль? Кажется ей десять лет, и она первый раз серьезно поранилась, свалившись с лошади. Зато было интересно. Дух захватывает скакать верхом, наблюдая, как мимо на большой скорости проносятся деревья и дома.
   Однако болезненные ощущения в спине между лопаток и острый неприятный запах гоблина лучше всяких лекарей приводили в чувство. Моментально, словно вспышка, в памяти возникли все события последних дней, вся радость и горечь сопутствовавшая им. Наиболее отчетливо перед глазами всплыли последние минуты перед беспамятством. Картинки сменяли одна другую. Последняя мысль резко смела все остатки дурмана, вызвав боль в голове: что с Элидастасом? Успел ли он улететь? Кажется, да. Ну что ж, уже легче. Теперь она снова сосредоточилась на своих ощущениях. Нужно проверить, цел ли позвоночник. Дара медленно пошевелила пальцами рук и ног. Движение получалось слабым, но говорило о том, что с позвоночником все в порядке, раз конечности все еще повинуются.
   'Пожалуй, я даже смогу подняться', - решила она. Но тот час слух уловил какой-то шум. Грубое наречие орков. Жадные твари, по всей видимости, занимались мародерством среди погибших. А, может, ищут выживших - чтоб было кого допрашивать асстарданцам. Ох, нет, лучше бы первое.
  Один из орков подошел совсем близко. Грубыми пинками он переворачивал павших в бою и всматривался в их лица. Если не находил там того что искал, просто обшаривал карманы. Затем он переходил к следующему. Нетрудно было догадаться, чья очередь сейчас подойдет. Девушка сочла за лучшее притвориться трупом. Но дурацкий Орк пребольно врезал своим сапожищем в ушибленное место и ресницы Дары дрогнули, выдав ее притворство. Подлое существо заревело во всю глотку, подзывая своих сподвижников. Орк схватил ее за волосы и повернул к себе лицо. Больше не было смысла что-то изображать, на нее глядела принеприятнейшая орочья морда и с торжеством склабилась.
  'Какой у него счастливый вид. Смотреть противно'. Прицелившись, Дара плюнула орку прямо в глаз. Он прекратил улыбаться и кинул ее голову обратно на землю. Подоспевшие товарищи подхватили Дару на руки и спешно куда-то потащили, проявляя к пленнице не больше почтения, чем к мешку с картофелем.
  Через какое-то время, после сотрясательной пробежки по каменистой мерзлой земле, они приблизились к нескольким заброшенным строениям. Возможно, раньше здесь жили рыбаки, теперь же здесь размещался вражеский штаб, окруженный бесчисленными палатками союзников Асстардана. Орки пронеслись мимо своих войск и асстарданской стражи, предварительно оповестив их о находке, занесли свою ношу в один из домишек на побережье, оставив ее там одну, заперли дверь снаружи и выставили охрану. В доме была только одна комната. Здесь было пусто и относительно тихо. Дело приобретало серьезный оборот.
  Осторожно, дрожащими руками (непонятно, от чего они дрожали больше, от волнения и страха или от боли), Дара стащила с себя кольчугу. Славная кольчуга! Такая старая, но не подкачала, сдержала удар. Хотя и пришла теперь в негодность: в месте удара кольца были частично разворочены и разбиты - там меч прорвался сквозь железо и вошел в плоть. Но, в целом, сила замаха была погашена. Теперь, без металлической рубахи, дышать стало легче. Дара отползла подальше от входа, забившись в угол, как будто это могло чем-то помочь. Сквозь открытое окошко, высоко под потолком, проникал сноп ярких солнечных лучей, в которых кружились миллионы мелких пылинок, не различимых вне этого потока света. Время шло, а дверь по-прежнему оставалась запертой, и в комнате было пусто. В голову закралась идиотская ребяческая мысль: 'Может, про меня просто забыли?'. Но вторая часть Дары, циничная ее часть, много всего повидавшая на своем коротком веку, напомнила, что про нее очень даже хорошо помнят и скоро сюда придут асстарданские воины проводить допрос. Она еще пожалеет, что родилась на свет.
   Свет в окне становился все слабее - на землю постепенно опускалась ночь, сначала делая яркие краски все более тусклыми, а затем, и вовсе окутав окружающий мир темнотой. Тишина действовала усыпляющее, веки сами собой смежались. Но мельчайший шорох извне опять приводил все чувства в возбуждение и заставлял пульс учащаться.
   Вот оно. Началось. Четкий, но неторопливый шаг за дверью. Ближе и ближе. Шаги замерли, кто-то долго возился с замками. Наконец ржавый замок поддался и с протяжным визгливым скрипом несмазанных кованых, петель дверь медленно отворилась. 'Странно. Петли металлические. Обычно в таких бедных домах они кожаные'. Сознание Дары цеплялось за самые незначительные и отвлеченные вещи, оттягивая признание неизбежного.
   Было страшно. Но, ни в коем случае не стоит показывать это, нужно уметь смотреть в лицо врага, каким бы ужасным он не был. Так когда-то учил наемничий староста. Эх, притащить бы сюда этого умника за его торчащую бороду, куда б подевалась вся его бравада. В голове всплыла картина: орки тащат пузатого старосту за его грязную бородку, а тот сильно зажмурился и трясется от страха. От нелепости этой мысли стало смешно, и Дара даже улыбнулась. В комнату и, правда, вбежал орк. Только тащил он не старосту, а два стула наспех сколоченных из досок, выброшенных на берег прибоем. Поставил стулья друг напротив друга и направился в ее сторону.
  - Ты встать.
  Не увидев никакой реакции на свой приказ, он проквакал ту же фразу погромче, добавив еще несколько ругательств на своем языке.
  'Ладно, - подумала Дара, - встать, так встать'. Она поднялась с колен и смерила недобрым взглядом низкорослого орка, чья макушка едва доходила ей до груди.
  - Ну и что теперь?
   В помещении стало совсем светло - другие орки повесили на стену несколько факелов. Дару усадили на стул, попутно обыскав, не спрятан ли нож под одеждой и связали руки за спиной. Внутри желудка словно образовался ледяной ком, медленно разливаясь по венам густым холодом, парализующим конечности. Пришлось закрыть глаза и сосредоточиться, чтобы отогнать панику. Зачем омрачать последние минуты жизни унизительной демонстрацией своей слабости? По виску стекла капля пота. Возможно, это ожидание было подстроено специально, чтобы морально уничтожить. В это время в проеме открытой двери появился темный силуэт человеческой фигуры. Он неторопливо приближался, и, казалось, слегка прихрамывал на правую ногу.
  Подняв глаза вверх, Дара невольно встретилась с ним взглядом и вздрогнула. От асстарданца исходила почти осязаемая волна ненависти. Угадывались сотни зверств за спиной и полное равнодушие с совершенному. Человек остановился и.... улыбнулся. Точнее, растянул губы и прищурил веки. Он явно понимал, что здесь главный он, единственный судья и палач в одном лице, ему никто не помешает и во времени он почти не ограничен.
  - Ты знаешь, зачем я здесь? - Спросил он.
   Дара хотела ответить со смелостью, что не имеет ни малейшего понятия, зачем он сюда прихромал, но слова по известной причине застряли у нее в горле. Она просто пожала плечами, но и это усилие далось ей с трудом. Человек перестал улыбаться и посмотрел не нее так серьезно, почти грустно.
  - Мне нужна самая малость. - Сказал он, пристально разглядывая жертву. - Какой-то тухлый кусочек пергамента. Ты знаешь, где он? Нет? Так скажи хотя бы где тот сопляк, который с ним носился? На месте боя среди погибших не нашли ни того ни другого...
  - Он далеко отсюда.
  - Ну, наконец. Первая мысль по существу. Где?!!! - Осклабился человек.
  Дара перестала его рассматривать и уставилась себе под ноги.
  - Где? - Снова повторил он, взяв Дару за подбородок, и заставил поднять на него глаза. Девушка снова пожала плечами. Сихар перестал улыбаться.
  - Такая молодая... Разве тебе не хочется жить? Поболтай со мной немножко, и я тебя отпущу. Пойдешь куда захочешь.
  'Отпустит, как же'. Дара по-прежнему молчала.
  Не то чтобы удар застал ее врасплох. Она ожидала этого, но Сихар - лучший воин Верховного советника Правителя - знал свое дело хорошо. Достаточно, чтобы превзойти чьи угодно ожидания. Когда в глазах прояснилось, она поняла, что завалилась на пол вместе со стулом. Дара почувствовала, как из губы по подбородку побежала теплая струйка крови. И еще Дара поняла, что из этой комнаты ее выпустят нескоро.
  
  
  
  
  ---
  
  
  
  
   Заключение длилось уже восемь дней. В это время ничего не происходило. Раз в день неопрятный орк приносил пищу. Допросы не возобновлялись. Дару невольно передернуло: с нее хватило и того первого. Но по опыту она знала, что асстарданцы ничего просто так не делают. Хотя дознание проводилось жестко, все же принципиально важные для жизни внутренности ей не повредили. Значит, еще некоторое время она понадобится им в живом состоянии.
   Подстилка из гнилой соломы источала неприятный прелый запах гниения. Девушка сделала попытку перевернуться на другой бок. Охнув от боли, легла обратно. 'Ладно, так даже удобнее', - успокоила она себя.
   И откуда только взялся этот гоблин? Если бы не подлый удар из-за спины, то она бы добежала до грифона, и никто бы ее не остановил. Самое обидное - она даже не видела, успел ли улететь Элидастас. Наверное, успел, иначе, зачем весь этот цирк с расспросами? Жалко, что они так быстро расстались. Ей никогда не надоедало воскрешать в памяти последние недели своей жизни. Сколько горестей в них было... Но сколько счастья! По крайней мере, она тогда была рядом с эльфом, и все ей было нипочем. Она была убеждена, что парня лучше его еще никогда не встречала, хотя благодаря воинской жизни ее всегда окружало много мужчин.
  Ночью в рыбацкой сторожке было жутковато. Ветер выл в трубе так протяжно и загадочно, что по коже бегали мурашки. Спать нормально можно было только днем, хотя, наглые гоблины постоянно мешали - то кидали камушки в окно, пока их не отгоняли асстарданцы, то громко ссорились по любому поводу.
  Рано утром, на девятый день, за ней пришел человеческий воин. Молча поднял и куда-то повел, предварительно нацепив на руки железные наручники с цепью. Девушка уже готовилась к самому худшему. Однако опасения не оправдались.
   На равнине стоял небольшой отряд. Двести - двести пятьдесят солдат готовых к длительной дороге. 'Интересно, для кого эта клетка? Вроде пустая', - подумалось ей. Но, после того как эскорт подвел ее к этому сооружению и аккуратно впихнул вовнутрь, вопросы отпали сами собой. Сверху накинули покрывало из кож, и стало совсем темно. Колонна двинулась. Телегу с клеткой трясло на кочках. Как-то странно все складывалось. Куда ее везут? Дара недоумевала. Внезапно одна мысль острым мечом проникла в ее ум. Теперь она испугалась по-настоящему. Даже страшно было произнести вслух это слово, наводившее ужас на все известные ей народы. Ее везут в АССТАРДАН.
  
   Ехали долго. Один день сменял другой. С начала пути прошла неделя. Или больше? Дара не подсчитывала. Теперь ею всецело обладало самое настоящее уныние. Асстардан... Там злобные черные волшебники и жуткий черный правитель. Чтобы выведать содержимое твоей головы им грубая физическая сила не понадобится. Нет, маги ее точно раздавят. И нет никакой надежды. А уж о пощаде лучше не вспоминать. Хорошо если быстро убьют.
   Но невозможно было все время находится в страхе. Постепенно ее сознание переключалось на что-то другое. Она безотчетно прислушивалась к окружающим звукам. Ее ухо различало резкий звук несмазанных деталей повозки, глухой стук подков, треск сломанных веток, шум от крыльев испуганных птиц, перезвон уздечек, дребезжание мечей - все звуки сливались вместе. Холодно. В клетку накидано много шкур, но они не помогали согреться. Дара не заметила, как отключилась.
  
  
  
   Громкие крики резко вывели ее из забытья. Она приподнялась в попытке определить, где они сейчас и что происходит. Было темно, даже маленький лучик света не пробивался из-под шкуры. Значит ночь. Опять крики... И звон железа. Дара потянулась к стенке клетки, чтобы приподнять покрывало и выглянуть наружу. Вдруг все вокруг полетело кувырком. Ее отбросило на железные прутья - ощущение не из самых приятных. Похоже, что кто-то перевернул клетку вместе с телегой. Покрывало, кажется, слетело, потому что она ощутила порыв свежего ветра взъерошившего ей волосы. Вокруг бегали люди.
  - Кто здесь? - Крикнула она на всякий случай. - Помогите!! Помогите!!
  Кто-то остановился и, помогая себе факелом, пытался разглядеть содержимое клетки.
  - Эй, рыжая, ты что ли?! - Просипел чей-то голос совсем рядом. Мысли Дары от усталости и необычности всего происходящего путались. Голос был знакомый, но она никак не могла определить, чей именно. Тем более свет огня слепил ей глаза. Наконец ей удалось вспомнить.
  - Фидга? - Спросила она, будучи уже не в состоянии удивляться. Что этот старый солдафон делает здесь, когда он должен быть совсем в другом месте - доживать уютные деньки с пожилой четой на постоялом дворе?
  - Как тебя отселя выковырять?
  - Не знаю, кажется, вход теперь где-то наверху.
  - Щас. - Он вскарабкался наверх и нащупал замок. - Закрыто. - Прокомментировал Фидга. - Сразу видно, замок ковали не наши ребята. А ну ка!
   'Хрясь' - обрушил он на дужку замка меч. Тот не поддался. Тогда он обрушил еще несколько таких же сильных ударов, высекая мечом искры, ломая лезвие клинка. Наконец, получилось. Фидга откинул дверцу и помог Даре выбраться.
  - Что здесь про...
   Но Фидга отмахнулся от вопроса.
  - Беги, девочка.
   Что-то такое было в лице старого вояки, что Дара мгновенно повиновалась. Она отступила в тень и почти на ощупь, ползком, стала пробираться прочь - туда, где не было слышно звуков сражения. Все события происходили как-то быстро и несли на себе печать нереальности. В спасение не верилось.
   На земле местами лежал снег. Ладони занемели, но на это она меньше всего обращала внимание. Как только удалось достигнуть зарослей кустарника, она выпрямилась и дальше побежала на своих двух. Впереди можно было разглядеть деревья, похоже, рядом лес. Лучшего нельзя было и желать. Но позже, оказалось, что путь к зарослям преграждает неширокий канал. Не обращая внимания на холодную воду, Дара бежала по самой его кромке, разбрызгивая во все стороны капли воды. Всюду снег, а по снегу бежать нельзя - останутся следы. На том берегу она заметила черный отрезок оттаявшей земли. Дара быстро скинула с себя часть одежды, сапоги и, водрузив сверток на голову, кинулась в воду. Плыть недолго, но холодная вода обжигала тело, сдавливая легкие, парализуя мышцы. Наконец, под ногами появилась твердая почва. Выйдя из воды, она бежала, выбирая те участки суши, где нет снега.
   Остановившись за деревом, Дара, тяжело дыша, выглянула из-за ствола. Преследователей не было видно. Тогда она быстро натянула на себя одежду, почти что сухую. И, вздохнув поглубже, рванулась прочь, стремительно набирая в скорости, но по-прежнему выбирая для пути темные полоски мха и прелого папоротника. Вдали слышались голоса. С какой стороны? Сзади? А что если они успели пойти в обход и сейчас ждут ее впереди? Мысли одна абсурднее другой вспышками мелькали в ее голове.
   Впереди поднимался высокий откос. Не было и речи о том, чтобы обходить его. Дара поползла вверх на четвереньках, цепляясь за каждый куст. Потом, пробираясь ощупью во внезапно налетевшем тумане, обошла трясину и натолкнулась на скалистую гряду. Карабкаться на гору, тем более в такой ограниченной видимости, у нее уже не было сил. Скользя левой рукой по краю камня чтобы не потеряться, она отправилась искать более удобное место, которое позволит пересечь досадное препятствие. Постепенно склон стал более пологим, и Дара решила попытать счастья. Она полезла вверх, карабкаясь с уступа на уступ, цепляясь за корневища и ветви кустов. Ноги скользили на мокрых камнях, но, ни на что не обращая внимания, она ползла вперед, нащупывая маленькие уступы и обретая ненадежную опору, срывалась, скатывалась и снова ползла вперед.
   Перевалив через гребень, она все так же, не останавливаясь, ползком спустилась вниз и оказалась в темном сыром каменистом ущелье. Затем взобралась на следующий склон. Встающее солнце выхватило из тьмы гребни впередистоящих вершин. Спустившись немного чтобы не светиться на видном со всех сторон месте, она села на уступ. Нужно было прийти немного в себя. Все произошло так неожиданно: тоскливое путешествие в телеге, затем битва в ночи, окрик Фидги, чтобы она спасалась. И сумасшедший бег. Дара дрожащими руками взъерошила волосы и сжала ладонями виски. Так, хватит. Нужно взять себя в руки и подумать о дальнейших действиях. Анализировать прошлое она будет потом, иначе потеряет способность адекватно воспринимать окружающий мир. Закрыв глаза, она попыталась сосредоточиться, и это у нее получилось. Решившись, она покинула убежище, спустилась с горы и зашагала по ущелью между крутыми спусками с гор.
   Дара шла, вздрагивая от каждого подозрительного шелеста. Хлюпанье собственных ног по мокрому мху казалось ей таким громким, что его могли услышать в самых дальних частях каменных закоулков. Время от времени она останавливалась прислушиваясь. Как-то раз, сделав очередную остановку, и оглядевшись, Дара хотела, было, возобновить путь, как вдруг... Дара бросилась на землю, прижавшись к ней всем телом. Сюда кто-то идет. Она по-пластунски отползла в ближайшие темные заросли и выглянула в просвет между ветвями. Солдаты. Пятеро. Идут сюда. Девушка затаилась, боясь дышать. Знают ли они где искать или просто, разделившись на всякий случай, прочесывают местность? Мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Еще есть время убежать, но где гарантия, что за поворотом она не наткнется на еще один патруль. Тем более что так ей пришлось бы возвратиться назад. Подавив в себе порыв испуганного животного броситься наутек, она осталась на месте.
   Тем временем, асстарданцы, разделившись, шли на определенном расстоянии друг от друга. Один из них все больше и больше приближался к ее укрытию. Сейчас даже можно было разглядеть его одежду и лицо: узкий с горбинкой нос, черные жесткие глаза, смуглая кожа и коротко подстриженная борода. Он ступал осторожно, но быстро. Может, дело было в покрое мрачной строгой одежды и доспехов, а может, в уверенной походке излучавшей уверенность и силу, но Дара больше не могла смотреть на солдата, который в следующее мгновение может стать ее палачом. Она опустила глаза вниз, с преувеличенным вниманием разглядывая сгнившие травинки и ниточки зеленых мхов. Кажется, она спряталась надежно. В выемке скалы царил полумрак, контрастирующий с ярким холодным солнцем высоко в небе, а тенелюбивые кусты, на которых все еще держались увядшие листья, наслаиваясь один на другой, образовывали пышные заросли. Дара открыла глаза и увидела сапог с узким голенищем прямо напротив себя. Продолжая глядеть в сапог, она рассмотрела его во всех подробностях, не пропустив ни одной складки.
   Солдаты коротко перебросились фразами. Напряженно улавливая интонации незнакомого языка, она пыталась понять общее содержание разговора. Сапоги потоптались еще некоторое время, вдавливая мхи в почву, оставляя влажные углубления, затем стали удаляться. Постепенно вдали исчезло даже эхо шагов.
   Не веря своему счастью, Дара еще некоторое время, не шевелясь, пряталась в кустах, уронив голову на руки. Потом снова поднялась на ноги и с тупым упорством пошла дальше.
   Дара сбилась со счета, перестав замечать, сколько лощин, каменных россыпей и еловых зарослей было ею пройдено. Взбираясь на одну из таких круч, подошва ее обуви, не выдержав такого совсем не бережного отношения, отвалилась. Она оторвала длинный лоскут от нижней рубашки и привязала подошву, закрепив узел на щиколотке. Теперь сапог по-прежнему защищал от острых камней, но от холода больше не спасал. В щели набивался снег и таял внутри, от чего стопа леденела, и пальцы ног становились нечувствительными. Мысленно отметив, что кожу в том месте следует время от времени растирать, она, тем не менее, даже не попыталась осуществить свой замысел и продолжала все так же бездумно продвигаться вперед. Немного потеплело, но идти от этого стало труднее. Снег подтаял, туман усилился, и даже дневное солнце было не в силах его рассеять. Лед прилипший к веточкам деревьев превращался в воду и скапывал на голову. Если до этого она шла механически, бездумно, то теперь ее все чаще стали посещать мысли о том, насколько хорошо закончиться эта прогулка. Она устала, истощена, время сейчас не летнее, без жилья можно погибнуть. Сама она его сейчас построить не сможет. И никто на свете, пожалуй, не захочет приютить врага Асстардана. Да и есть ли здесь вообще человеческие жилища? Места, ведь, дикие.
   В надвигающихся сумерках, Дара остановилась, облокотившись спиной о ствол дерева, и сползла вниз. Даже если побег не увенчается успехом, у нее есть большое утешение - она умрет свободной, а, кроме того, Асстардан не получит никаких сведений. Как же сильно она устала... Дара закрыла глаза, не заботясь о том, что руки и ноги замерзают все сильней, что холод уже завладевает всем ее существом, вводя в непреодолимое оцепенение. Какое ей до этого дело, когда так хочется спать? Спать... Внезапно сильный приступ рвоты согнул ее пополам. Ее судорожно рвало желчью, потому что уже сутки она ничего не ела. Так плохо ей еще никогда не было. За каждым новым приступом шел следующий. Когда же, наконец, полегчало, она откинула голову назад и посмотрела на небо. Способность трезво размышлять снова вернулась. Скорее интуитивно, чем разумом она поняла одну простую вещь, то, что рано или поздно осознавали тысячи, миллионы женщин живших до нее. Положив руки на живот, она улыбнулась. Где-то внутри нее теплилась новая жизнь. Она носит ребенка! Ребенка от единственного мужчины, которого смогла полюбить. Теперь она не имеет права легкомысленно распоряжаться своей жизнью. Чувствуя, как новые силы вливаются в ее уставшее тело, а отчаянье уступает, Дара, не прекращая улыбаться, поднялась на ноги и отправилась в путь. Еще многое нужно было сделать, но в начале необходимо разыскать что-нибудь пригодное в пищу, и чем скорее, тем лучше.
  
  
  Глава 3
  
  
  
  
   Элидастас бродил по городу, прислушиваясь к шумному говору экзотически разодетой толпы. Как оказалось, почти все, что он знал об этих землях, было или легендами или преувеличенными слухами. То, что он увидел, не было похоже на сведения почерпнутые им из книг. 'Страна за морями' вовсе не была краем заселенным сверхсуществами. Здесь жили люди. Хотя они и отличались от северян большей горячностью и эмоциональной несдержанностью, все же они были обычными людьми. Но верно и то, что эти наблюдения вовсе не давали ему право быть слишком беспечным. Жизнь полная приключений заставила его усвоить множество неприятных уроков.
   Он рано вышел из дома, и теперь бродил по улочкам, всматриваясь в будни незнакомого мира. У колодца на площади толпилось много женщин, пришедших за водой, пока еще было нежарко. Лица у всех были закрыты темной тканью, только черные, подведенные угольной краской, глаза глядели поверх нее настороженно и испытывающе. Некоторые деловито хлопотали возле воды, другие разговаривали о пустяках, удерживая на голове мокрые кувшины.
   От площади он свернул на одну из улиц. Она была узкой, и по обе ее стороны тянулись бесчисленные лавочки торговцев. Некоторые были еще закрыты, и возле двери на земле лежали сторожа с головой закутанные в пестрые шерстяные одеяла. Другие же лавки, те, в которых торговали съестным, уже открывались. Сонные хозяева с шумом отодвигали скрипучие дверцы. Ветер принес запах пригоревшего масла.
   Элидастас вглядывался в лица, мимику, жесты, манеру разговаривать, запоминал излюбленные фразы и выражения. Он также вслушивался в то, о чем они разговаривали. Он должен был стать таким же как они. Или, по крайней мере, не отличаться слишком сильно. Навстречу шел крестьянин, невозмутимо толкая впереди себя тележку с плодами. Своей тележкой он задел одного из лавочников занятого в этот момент каким-то делом. Тот повернулся и энергично одними только жестами обругал неаккуратного возницу.
   Не торопясь, эльф продолжал свое путешествие по городу, стараясь нигде особенно не задерживаться, но и ничего по возможности не пропускать. Одна из улиц была занята ремесленниками-медниками от одного своего конца до другого. Перезвон их молотков был слышен издалека. Элидастас решил пройтись и посмотреть какие товары производят здесь. На узкой улочке, затянутой от одной крыши до другой рванными прокопченными полотнищами, защищавшими от солнца, сидели около своих порогов жестянщики, медники и кузнецы. Пахло едкой гарью. Солнечные лучи, проникая через прорехи в полотнищах, бликами отражались от начищенных тазов и тарелок, выставленных на продажу. Худой костлявый кузнец с длинным носом на высохшем черепе, перед открытой дверью своей лавки осторожно отбивал на поставленной между согнутых колен наковальне кувшин. Форма посудины была необычной, однако особой художественной ценности это произведение не представляло. Всеми этими людьми двигало стремление заработать на хлеб, о вдохновении речь не шла. Рядом продавались другие товары - гвозди, замки, тазы, миски, большие кастрюли.
   Распахнутая дверь в одну из лавок выглядела приличнее других. Спустившись по ступенькам в полуподвальное помещение, Элидастас осмотрелся. На стенах висели пестрые ковры и циновки, на полках лежало оружие - кривые мечи всех размеров и ножи, красиво отделанные вставками полудрагоценных камней. Элидастас поколебавшись, все же решил приобрести себе что-нибудь. Он не любил пускать оружие в ход, но как-то спокойнее, когда оно у тебя есть. Он прошелся вдоль прилавка, рассматривая товар. В основном здесь были сабли. Саблями он не очень хорошо владел. Разве что здесь найдется меч. Меч и, правда, отыскался. Длинный и прямой, в этом магазине он был единственным. Эльф взял его и проверил равновесие клинка, удобно ли он лежит в руке, затем проверил его в движении, раскрутив вокруг кисти. Лезвие издало мощный звук, рассекая воздух. Серьезное оружие. Он положил клинок и пошел дальше вдоль полок.
   Пригнувшись под низким дверным косяком, из внутреннего помещения вышел хозяин магазина. Седой старик, весь в морщинах. Он радушно поприветствовал покупателя и без спроса начал расхваливать свой товар. Элидастасу пришлось выслушать длинную лекцию почти о каждом товаре, о том, где тот его достал и с какими трудностями. При всем этом он расцвечивал свой монолог присказками и местными поговорками. Старик попросил его подождать здесь и убежал куда-то вглубь дома. Элидастас остался стоять, глядя ему вслед. Он постепенно привыкал ничему не удивляться. В тишине полуподвального помещения было тихо и прохладно, пахло пыльными коврами. С улицы еле различимо доносилось постукивание молоточков. Так же неожиданно, как и ушел, старик пришел обратно, но уже с сундуком в руках. Он поставил сундук перед посетителем и торжественно открыл. Внутри были всякие кинжалы украшенные пестрыми камнями и золотом по-южному роскошно. Пожалуй, даже слишком. Видя, что сияние камней не произвело должного впечатления, он принялся нахваливать товар с удвоенной энергией. Проигнорировав блестящие изделия, Элидастас вытащил из общей кучи небольшой клинок с костяной рукояткой и спросил цену. Продавец не растерялся и запросил в три дорога. Эльф уже знал, что полагается делать в такой ситуации. Не дрогнувшим голосом он назвал цену на две трети ниже назначенной. Торговались долго, на уступки шли неохотно. Каждый доказывал свою точку зрения. Наконец, сошлись на цене, в общей сложности, составляющей половину первоначальной стоимости. Эльф уплатил деньги и поскорее вышел наружу, пожалуй, даже выбежал. Ему подумалось, что бывало время, когда он за год произносил меньше слов, чем за эту беседу. Однако, то, что он быстро усваивал чужой акцент и разговорную лексику, его воодушевило. Элидастас посмотрел на купленный нож, переливающийся крепкими стальными боками на солнце. Работа настоящего мастера.
  - Что ж, надеюсь, мне не придется им воспользоваться. - Тихо сказал он себе.
   Эльф вернул клинок в кожаные ножны и спрятал в сапог.
   Приближался полдень. Скоро очередная улица вывела его к реке. Неширокие мутноватые воды пересекали город прямо по центру. Эта находка радовала, потому что Элидастас уже начал думать, что мир состоит из одного сухого песка, глины и бездны красной пыли. Возле реки дышалось легче. Пройдя через короткий проулок между домами, он оказался на набережной. Становилось все жарче. Элидастас сел передохнуть в тень. С этого места было отлично видно все, что происходит на берегу. На небольшом пятачке берега располагалось что-то вроде закусочной. В центре стоял небольшой бассейн с живой рыбой. Посетитель подходил и выбирал рыбу. Ее тут же потрошили, насаживали на палку и пододвигали к горящему хворосту, затем, через время укладывали на угли, а в конце подавали с куском лука. Элидастас не собирался есть на улице, он потом купит все необходимое и принесет в свое жилище. Это избавит его от необходимости снять маску с лица. Он просто наблюдал за посетителями забегаловки. Они сидели на ковриках, поджав ноги. Один немолодой человек вел себя особенно - сидел с прямой осанкой, ел неспешно, тщательно облизывая пальцы. Его серьезный величественный взгляд говорил о том, что он претендует на звание этакого человеческого интеллектуала. Рядом с ним в аккуратной связке лежала стопка потрепанных книг в кожаных переплетах. Его худая долговязая фигура была облачена в длинную белую рубаху, подвязанную ярким поясом, поверх было наброшено что-то вроде безрукавки, такой же длины как рубаха. На ногах - белые штаны и чудные сапоги с загнутыми кверху носками (похожую обувь здесь носили почти все!).
   Элидастас усмехнулся. Теперь он примерно представлял, за кого он будет выдавать себя в этом походе. Образ странствующего мудреца-чудака самая удачная личина из тех, какие он мог на себя примерить.
   В конце дня, когда он возвращался к тому дому, где снимал комнату, его уже было трудно узнать. Он сменил не только одежду, вместе с ней он поменял и походку, жесты, интонацию. Он купил себе также желтое ездовое животное. Как он узнал, здесь они назывались 'нур'. На нура он нагрузил другие товары, которые могут понадобиться ему в пустыне - небольшую палатку, две карты, пару свитков на деревянном валике с путевыми заметками и размышлениями о жизни здешних мудрецов (последние стоили столько же, сколько громадный нур), вместительный мех для воды и запас провианта на три недели. Не позже чем завтра он собирался отправляться в путь.
   Чтобы найти нужный дом, он сначала вернулся к главным воротам и от этого основного ориентира уже отправился по запутанным улочкам к месту ночлега. Хозяин дома его сперва не узнал, но потом, после долгих уговоров все-таки убедился, что это тот же квартиросъемщик что был вчера и впустил его. Нура он пристроил в хлеву вместе с остальным скотом, Элидастаса провел в его комнату, кроме того, он также затащил туда всю поклажу.
   Как всегда, ночь пришла быстро без сумерек. На всякий случай Элидастас забаррикадировал дверь. Привычка быть готовым к встрече с опасностью твердо закрепилась в нем за его походную жизнь. Погасив фитиль глиняной лампы, он прилег на жесткие подушки, от души желая, чтобы сон пришел как можно скорее.
   На следующий день он рано проснулся и, оседлав нура, отправился в дорогу. Утро выдалось сырым. Небо блеклым серым полотном повисло над городом. В переулке было пусто. Никем не замеченные, Элидастас и его нур шли по утоптанной дорожке, края которой были обозначены мокрыми гладкими камнями. Все жители спали. Только иногда слышался лай собак или возня в птичниках начавших пробуждаться кур. В этой тишине эльф остро почувствовал себя чуждым этому миру. Столетия до него здесь жили люди, и столетия спустя ничего не изменится. Он незаметно пройдет через чужие жизни, оставаясь неузнанным посторонним наблюдателем. В этот момент он осознал свое полное неизбежное одиночество. Сколько бы разумных существ теперь не находились вокруг него, с которыми ему придется по мере необходимости общаться, делить еду и ночлег, он все равно будет одинок.
   Кроме главных ворот в городских стенах были проделаны еще несколько, поменьше, и не таких оживленных как парадные. Выйти из города он решил именно через такие. Тем более это позволит значительно сократить путь. На выезде дорога была преграждена бочками, раскрашенными в красный цвет. Стражник молча откатил бочку и Элидастас вышел во внешнее пространство. Порыв холодного ветра сразу же обдал лицо свежестью. Впереди простиралась долина, на самом горизонте которой обозначались горные пики. До этого он вел нура под уздцы, теперь сел верхом и послал животное вперед.
   Дрога пока еще не пылила, ее покрывала густая роса, которая, впрочем, быстро подсохла. Он долго шел вдоль невысокой ограды, за ней чернели пустые поля. В середине дня он проехал небольшую деревеньку из десятка домов-башен. Ее пересекало пустое речное русло, через которое был перекинут узкий каменный мост. Не останавливаясь, проехал через мост и отправился дальше. Ландшафт становился все более мрачным и пустым. И так до самого вечера. На ночь Элидастас не стал раскладывать палатку, а просто положил под голову булыжник и завернулся в одеяло из толстых овечьих шкур. Следующий день был в точности похож на предыдущий и не принес никаких новых впечатлений. Тишину нарушали только едва слышные порывы степных ветров и сопение нура, мерно покачивающего боками в такт своим шагам. Когда же ветер замолкал, становилось немного жутко. Тогда Элидастас пытался занять свою голову чем-нибудь полезным. Он доставал свитки и принимался их изучать, читая вслух, изредка отвлекаясь, чтобы корректировать направление пути нура.
   Когда через пять дней вдали удалось разглядеть небольшое поселение, он принял решение подойти и расспросить о дороге. Поселение оказалось лагерем кочевого племени. Они разбили свои шатры из черной латаной ткани рядом с дорогой, в стороне толпилось десятка два горбатых нуров. Время шло к вечеру, и кочевники заранее позаботились о привале.
  - Мир вам, почтенные путники! Да будет здоровым ваш скот и ваши дети. - Произнес Элидастас приблизившись. Эта форма приветствия до сих пор вызывала в нем удивление, но, что поделаешь, так здесь принято.
  - И тебе мир, добрый странник. - Ответствовал один из мужчин. Раскаленный ветер и непогода высекли на его черном от солнца лице причудливые морщины, густые засаленные волосы перехватывал медный чеканный обруч. - Окажи нам милость, странник, сядь у нашего очага, раздели с нами разговор и трапезу.
  Далее негласный этикет предполагал, что Элидастас поступит согласно просьбе. Он так и сделал. Кочевники как раз разжигали костер, положив хворост и колючки на круглые камни, которые везде возили с собой. Когда ветки прогорели, один из них налепил на раскаленные камни тесто и присыпал его золой, другой размочил в миске сгустки кислого молока, разлил в закопченные стаканчики чай. Все по очереди отпивали из миски и, когда очередь дошла до гостя, он поступил так же. Лепешка оказалась сыроватой внутри и подгоревшей снаружи, чай - очень крепким. Элидастас жевал лепешку и поглядывал на странных людей. Кочевники были немногословны и никак не показывали своего интереса к гостю, будто бы он не первый раз делит с ними пищу, а уже сто первый или тысячу первый. В конце трапезы эльф подошел к одному из мужчин. По виду тот более всех походил на вожака и сказал:
  - Да не прогневается господин на меня за мое любопытство. Я хотел бы знать, куда держит путь ваш караван.
  - В Дибон. Говорят, там земли богаче.
  - В Дибон? Тогда, получается, ваш путь лежит через Варидон? О, достойные дети пустынь, разрешите мне присоединиться к вашему каравану. Я странствующий ученый, пересекаю мир в поисках знаний. Сейчас я иду в Варидон.
  - Кто отправляется в путешествие ради знаний, тот благословлен небом. Присоединяйся к нам, почтенный мудрец. Наши овцы - твои овцы, наш хлеб - твой хлеб.
  Элидастас выразил ему благодарность, вернулся к своему нуру, снял поклажу и разбил палатку. Пока все складывалось как нельзя лучше. Одинокий путешественник привлечет к себе больше ненужного внимания, чем стан полудиких кочевников. И пока в этой ситуации его озадачивало только одно обстоятельство. Неужели ему, правда, придется делить с ними их хлеб?! Уж лучше он поделится своим.
  
  
  
   С того дня он шел вместе с этими людьми. Они были не очень разговорчивы, и это его устраивало. В основном табор состоял из мужчин, только с некоторыми из них путешествовали семьи. Как оказалось, это кочевое племя подзарабатывало на жизнь тем, что, останавливаясь у городков, встречавшихся на пути, давало представления. Вырученные средства шли на поддержание их скромных нужд.
   Шли они неторопливо, дни тянулись медленно. Элидастасу это очень не нравилось. Он хотел поскорее добраться до намеченной цели. Много раз он уже хотел бросить все и умчаться в одиночку, обгоняя ветер. Еще никогда его цель не была так близко. Но, как ни странно, именно этот факт удерживал его от подобного поступка. Теперь он имел право на ошибку еще меньше, чем когда бы то ни было. Поэтому, он, скрепив сердце, терпел монотонность дней и промедление.
  Приближался вечер. Табор расположился у подножия небольшого холма и занимался походными кострами. Элидастас вошел в свою палатку и сел на плетеный коврик. Шел пятнадцатый день этого нудного перехода! Он сделал еще одну пометку на деревянной ручке купленного ранее свитка и подумал, что в родных краях не за горами зима. Листья в лесах теперь красно-желтого цвета. Много песен эльфы посвятили этой поре года, справедливо воспевая чудесные приобретения природы. Он многое бы отдал, чтобы узнать, как сейчас живет его свободолюбивый народ. Захватил ли Асстардан эльфов под свое иго или нет? Единственным выходом для них в последние 50-60 лет стала тихая скрытная жизнь. Прятаться, конечно, унизительно, но ничего другого им не оставалось - слишком мало их было. А после подлой засады устроенной асстарданцами, когда их воины с бесполезной жестокостью истребили множество мирных эльфов не знавших что такое насилие, и не ожидавших нападения, его малочисленный народ стал и того меньше.
   Мудрые из его народа сказали, что в маленьком свитке, который он сейчас носит на своей шее, написано нечто такое, что поможет свергнуть Асстардан. Так что, на этот кусочек пергамента возложены большие надежды всех его родичей.
  В последнее время его все чаще стала посещать еще одна крамольная мысль. Что если большое значение, которое придавали этому лоскутку, всего лишь иллюзия, навеянная неразгаданной тайной? Просто эльфам очень хотелось верить, что в их силах что-то изменить, что от них хоть что-нибудь зависит. Как быть если это обман? Тогда, выходит, все было зря. Зря отдал жизнь Тандиль и все его лучшие друзья, зря был проделан весь этот мучительный путь, зря погибла Дара... Если бы она не согласилась тогда ему помочь, то сейчас была бы жива и ей не пришлось бы испытать всех трудностей встретившихся на их пути.
   Элидастас зашвырнул письмена местных мудрецов в дальний угол палатки. Еще немного подобных самокопаний и его одолеет безумие. Где-то в тишине ночи раздавались звуки бубна и заунывное пение - так кочевники коротали свои вечера. Элидастас прислушался. Помимо этих звуков он различил чьи-то приближающиеся шаги. Подошедший человек надрывно закашлялся и Элидастас догадался, что это Хамиси - пожилой мужчина, занимающий видное положение в племени. Шаркая, старик подошел к его палатке.
  - Таммуз,- сказал он (это означало 'друг'),- ты сидишь один уже многие дни. Ведь, не обессудь, есть такое время, когда нужно размышлять, но бывает, когда можно позволить себе простые человеческие радости. Приходи посидеть с нами. Окажи нам свое расположение.
   Элидастас предпочел бы в эту минуту какое угодно времяпрепровождение, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Он вышел из палатки и ответил старику, что будет рад к ним присоединиться.
   Кочевники сидели вокруг костра на плетеных циновках. Четверо играли на простых музыкальных орудиях. Один - на четырехструнном инструменте, другой на деревянной дудочке, два других стучали в барабан - обтянутый кожей глиняный сосуд. Один из мужчин закрыв глаза и слегка раскачиваясь, тянул тоскливую песню об уставшем путнике держащем путь в свою деревню. Песня была очень грустной и многие сидящие вокруг костра невольно сравнивали этот образ с собой и, найдя много общего, печалились. Песня закончилась, но пауза длилась недолго. Вскоре игравшие на барабане начали отбивать четкий быстрый ритм. При ударе ладонью туго натянутая кожа издавала звонкий звук. Нежно засвистела свирель. В освещенный костром круг вошла девушка и закружилась в танце. Голова ее была укрыта цветастым платком, украшенным бахромой, тело - в темно-синее платье, ладони выкрашены красной краской, плечи облегало темное покрывало. Наверное, по человеческим меркам она была красивой. Двигаясь вокруг огня, она то ступала плавно, то, вдруг, все ее движения приобретали какую-то неистовую страстность, тогда серебряные браслеты на ногах переливались звоном. Казалось, ветер колыхает пламя костра в такт ее шагам, развевающаяся накидка в полумраке придавала ей сходство с фантастической птицей. Потом она запела. Песня, как и танец, была сперва громкой, резкой, потом становилась все жалобнее и тише. Все, кто сидел на ковриках, невольно вторили последним куплетам. Заканчивая танец, девушка в последний раз обошла костер по кругу, двигаясь совсем рядом с сидящими. Проходя мимо эльфа, она как бы случайно, уронила шелковый цветок возле его ног. Девушка скрылась, а посиделки возле костра продолжились. Кто-то перебирал струны, остальные тихо беседовали, обсуждая планы на завтрашнюю дорогу. Через восемь дней они подъедут к городу, там дадут представление и отправятся дальше. Их тихий гомон навевал сон. Элидастас встал и направился к своей палатке. Цветок он оставил лежать там же, куда тот был брошен.
  
   Старший сын Хамиси был искусен в жонглировании короткими саблями. Утром, пока все собирали палатки, он вышел поупражняться. Четыре сабли летали в его ловких руках серебристыми кругами. Со стороны было страшно смотреть, казалось, вот-вот что-нибудь пойдет не так, и острое лезвие поразит своего хозяина. Но ничего подобного не происходило - фокусник хорошо владел своим ремеслом. Элидастас давно сложил палатку и сейчас наблюдал за невероятным представлением, пытаясь разобраться в быстрых движениях. Ему показалось, что он понимает основную суть и динамику, но тонкости, естественно, так просто не открывались непосвященному глазу. Элидастас неуверенно поднялся с места и приблизился к юноше.
  - Ты хорошо обращаешься с саблями, Шахран, и проследить твое мастерство невозможно. Прости мое любопытство, но не мог бы ты приоткрыть немного тайну этих движений?
  Шахран был очень польщен, услышав такую похвалу из уст умного человека, и ему понравилась мысль, что он, простой кочевник, будет учить мудреца. Он объяснил, как это делается, а когда его попросили одолжить сабли чтобы потренироваться, вдруг убежал. Вскорости он вернулся, но уже неся другие сабли - деревянные.
   Поначалу попытки совладать с деревянным оружием заканчивались либо тем, что одна из сабель падала на землю, при этом, едва не попадая в Шахрана, либо ударом по собственной голове. Элидастаса так увлекло это новое упражнение, что когда все были готовы к дороге, оказалось, что его вещи все еще не уложены на нура и не привязаны. Он отдал сабли Шахрану и под смех всего племени побежал возиться с поклажей. Теперь все свободное от переходов время Элидастас проводил за новым занятием. И через два дня его новоявленный учитель, наблюдая за тем, как ученик перебрасывает сабли, с недоумением сказал:
  - У меня на это ушло семь лет.
  Элидастас все еще допускал ошибки, но все равно, освоил новое умение слишком быстро. Возможно, причиной тому была быстрота реакции и ловкость, которой обладали все лесные эльфы от рождения.
  - Таммуз Сафир, да ты с этими саблями больше походишь на воина чем на обитателя тех мест, где лежат книги. - Сказал Шахран смеясь.
  - Большую часть жизни я пил чистую воду знаний, но от книг мало толку, если не знаешь реальности. Я прошел много стран и много раз подвергался опасности. Если бы я не умел хоть как-то оградить себя от нападений, то мой путь закончился бы намного раньше. Так что, к сожалению, мне пришлось изучить и эту науку.
  Молодой человек кивнул в знак согласия.
  - Я тебя понимаю. Мы тоже все время в дороге и всякое случается. Но я не это хотел сказать. Ответь на один вопрос. Я много путешествовал, всякие города и деревни видел. У одних людей черная кожа, у других - медная, почти красная и низкий рост. Таких как ты я еще не встречал. Откуда ты пришел?
  - Из очень далеких краев. Там холодно и с неба падает замерзшая вода, мягкая как пух. Летом листья ярко-зеленые, осенью - желтые, к зиме они полностью опадают, а весной вырастают снова. - Элидастас был мастер уходить от прямых ответов.
  Шахран опять засмеялся.
  - Да ты, видно, потешаешься над молодым глупым кочевателем. Разве такое бывает?
  Элидастас тоже засмеялся и подбросил саблю так, чтобы тот ее поймал. Упражнения возобновились.
  За дни, проведенные в тренировках и разговорах, между ними установилось что-то вроде дружбы. Элидастас охотно рассказывал жадному к знаниям юноше интересные истории, с удовольствием делился своими познаниями о природе окружающих их вещей, о законах вод, земли, песка и ветра. Шахран тоже не оставался в долгу и скоро Элидастас знал многое о жизни таких племен как это и обителей разных деревень.
  Каждый день, по-прежнему проходил в дороге. Чем ближе они подходили к городу Исхури, тем больше оживала местность. На каменистом красном грунте все чаще встречался кустарник и жесткая трава. Небольшое стадо овец и коров накинулось на свежую растительность. Да и все племя заметно оживилось, пополнив запас воды в одном из колодцев. Решили остановиться здесь на целый день.
   Шахран испросил разрешения отца - пожилого Хамиси отправиться в степь пострелять дичи. Элидастас пошел с ним. Парень нес лук, а эльф просто шагал рядом и разглядывал окрестности. Вдруг раздался шорох и хлопанье крыльев. Шахран вскинул лук, но причину звука так и не обнаружил.
  - Это, скорее всего, была перепелка. Она такого же цвета, как и земля под ногами. Я услышал ее, но, жаль, увидеть не смог. - Оправдывался Шахран.
  Они пошли дальше. Когда уже было пройдено достаточно, Элидастас сказал, что тоже хотел бы сделать пару выстрелов.
  - Я немного умею пользоваться этой вещью. - Скромно пояснил эльф.
  Лук почти ничем не отличался от тех, к которым он привык. Элидастас вложил древко стрелы в желобок и прошелся немного, прислушиваясь, потом резко вскинул руку и пустил стрелу.
  - Попал! - По-детски обрадовался его спутник.
  Добыв таким образом шесть перепелов, они решили возвращаться обратно так как близился вечер. В конце Шахрану тоже повезло, и он пополнил добычу еще одной жирной птицей.
  Возле стоянки их встретила группка ребятишек, обрадовано вопящая и поздравляющая охотников с добычей.
  - Братец, да ты, никак, не с пустыми руками воротился? - Обратилась к Шахрану девушка в темном платье, лицо ее было полузакрыто, но это скорее подчеркивало, чем скрывало выразительность ее черт. В одной руке она держала кувшин молока, в другой две хлебные лепешки. Она протянула охотникам угощение и при этом долгим многозначительным взглядом одарила Элидастаса. Черные глаза, подведенные сурьмой, загадочные и бездонные, смотрели на эльфа с интересом и вызовом. Девушку звали Саях. Она и Шахран были родными братом и сестрой, детьми Хамиси. Молодой человек выполнял разные фокусы с оружием, а Саях была танцовщицей.
  - Спасибо сестрица. Возьми вот этих птиц. Это, конечно, немного, но все ж, кое-что. - Ответил кочевник. Когда девушка ушла, он обратился к Элидастасу:
  - Слушай, а ты подумывал когда-нибудь о женитьбе?
  - У меня уже есть жена. - Категорично отозвался эльф.
  - Так будет еще одна! - Бесхитростно воскликнул Шахран.
  Элидастас, чья очередь была пить из кувшина, поперхнулся молоком и закашлялся.
  
  
  
   Городок - промежуточное звено в их пути - был все ближе. Через два дня они подошли настолько близко, что можно было разглядеть желтые крепостные стены. Вскоре они достигли реки. Вода в ней была красного глинистого оттенка. Там они остановились, чтобы напоить соскучившихся по обильному питью нуров. Рядом какой-то старик ловил рыбу сетью со свинцовыми грузиками по краям. Он сердито посмотрел на шумное племя с их скотом и спешно ушел вдоль реки вверх по течению. Дети высыпали в речку и с оглушительным визгом расшвыривали вокруг себя брызги.
  Палатки разбили в двухстах шагах от главных ворот. Как объяснил старый Хамиси, богатые жители сами выйдут из города под вечер с тем, чтобы послушать песни. Их творчество высоко ценят здесь!
  Днем же некоторые из табора отправились на экскурсию в город. Там упорно ходили слухи, что со дня на день должен возвратиться из похода местный правитель. Поэтому улицы были украшены срезанными ветками и разноцветными ленточками. С этой вестью и приобретенными на рынке овощами вернулись посланные на разведку.
   Скоро слухи подтвердились. На горизонте появился столб пыли. Войско правителя приближалось. Первое, что бросилось в глаза - необыкновенная варварская роскошь. Шествие возглавлял всадник, по всем признакам - высокопоставленный чиновник, его окружали другие воины рангом пониже. Перед правителем шествовал также его советник. Сам же правитель в желто-золотых пышных одеждах восседал на белом жеребце. С двух сторон рабы несли по зонту, другие обмахивали его лицо страусиными перьями, закрепленными на длинных шестах. За ним следовал еще один разряженный вельможа и большая группа придворных. Их замыкал барабанщик, отстукивавший ритмичную 'музыку' на барабанах подвешенных по бокам лошади. Позади шло войско пехотинцев, человек четыреста - четыреста пятьдесят. Не так уж много.
   Свита местного князька выглядела очень эффектно, переливаясь на солнце ярким убранством. Проходя мимо палаток кочевников, правитель приказал остановиться. Он хозяйским взглядом оглядел их шатры, скот и женщин.
  - Музыканты? - Спросил он.
  - О да, повелитель. Мы, слуги твои, зарабатываем на жизнь пением и музыкой. - Сказал Хамиси и низко поклонился, уткнувшись головой в песок. Все его соплеменники повторили этот жест.
  Повелитель что-то шепнул на ухо своему рабу, а сам тронулся дальше. Раб отъехал от колонны, спешился, подошел к старику и сказал, что 'владыка света, ясноликий господин Сорхкасим желает послушать их сегодня вечером в своем дворце'. Хамиси поклонился в знак согласия и слуга уехал.
  К вечеру все разрядились в нарядные костюмы и отправились в город под конвоем стражников высланных им на встречу. Все надеялись получить изрядное вознаграждение. Элидастас остался в лагере. Кроме него сторожили палатки еще две беззубые старухи, хромой мужчина да кучка детей.
  Скоро зайдет солнце. Элидастас стоял, обхватив своего нура за шею, и долго смотрел на горизонт. Вдали виднелись гладкие серые холмы. Было видно, как стелется по склону извилистая дорога, уводя все выше. Холодало. Эльф вошел в палатку и застегнул за собой полог.
  Он проснулся от громких эмоциональных разговоров. Выглянув наружу, понял, что уже утро, племя только вернулось и оживленно что-то обсуждает. Все выглядели взволнованными и опечаленными.
  - Что стряслось? - Спросил он у Хамиси. Тот был особенно расстроен, он сидел на циновке и все время скорбно покачивал головой.
  - У него беда. - Ответили за него остальные. Теперь он остался без сына и без дочери.
  - Что?! Но как это могло случиться?!
   Ему рассказали, как все было. Когда Саях танцевала перед управителем, то понравилась ему, и он захотел оставить ее себе. Он сделал знак воину, тот подошел, схватил ее за руку и потащил в закрытые покои. Саях стала упираться и кричать. Шахран выхватил саблю и попытался отбить сестру. Он расправился с тремя воинами в одиночку, а сам остался невредим. Тогда управитель приказал всем остановиться и сказал, что Шахран хороший воин и доставил своим мастерством ему большое удовольствие. Управитель милостиво пообещал, что вернет девушку, если тот отвоюет ее в честном бою на мейдане. Все знают, что не выжить ему на мейдане и не вернуть сестру.
  - Вот как все обернулось... - Задумчиво сказал Элидастас.
   Наступил час соревнований. Все племя пришло на самую большую площадь города перед дворцом. В эту пору устраивалось много празднеств в честь прибывшего владыки. Сегодня на радость толпе праздник изобиловал зрелищами. Сначала выступали танцоры с ножами и всадники выделывавшие невообразимые трюки на своих лошадях. Потом от прелюдии перешли к более серьезным зрелищам. Распорядитель соревнований красочно объяснил суть предстоящего сражения. На балкон вывели богато одетую Саях и показали народу. Затем на мейдан вытолкнули и Шахрана. Толпы одобрительно загудели. Им понравился сюжет разворачиваемой перед ними драмы. На арену вышел противник. Он, как и Шахран, был оснащен саблей и тяжелым щитом. По уверенным гладким движениям было заметно, что в противники брату Саях достался истинный воин, который с детства в течение многих лет воюет и эта служба - единственное дело его жизни. Шахран же при всем своем умении был слишком молод, неопытен и не участвовал в серьезных сражениях. Элидастас криво усмехнулся. Не придется много гадать, решая, каким будет исход поединка. По сигналу распорядителя завязался бой. Мужчины сошлись в смертельном поединке. Каждый осыпал противника градом ударов, выбивая из деревянных щитов куски древесины, высекая снопы искр при скрещивании сабель. Шахран был легок и проворен, но воин превосходил его в силе и мастерстве. Поединок все длился и длился. Воин с Шахраном явно играл как кот с мышонком, дожидаясь пока тот выдохнется, и оттягивал развязку. Все это делалось для того, чтобы зрелище получилось интересным и острым. Молодой человек уже не мог отражать прямых ударов, он все чаще отпрыгивал, уклонялся и все чаще отдыхал. Вот, он остановился и, вытерев рукавом кровь, сочащуюся из разбитого носа, еще раз оглядел противника. Тот был почти так же бодр как в начале. Тогда Шахран потерял надежду. Последним, отчаянным броском он кинулся на воина, размахнувшись саблей. Удар был без труда отбит и царский воин оттолкнул его ногой так, что тот отлетел на пять шагов назад, хлопнувшись спиной о землю. Он медленно поднялся и пошатывающейся походкой опять пошел в наступление. Воин отбил и эту атаку, затем оттолкнул его как котенка еще дальше, чем прежде, и направился в его сторону.
   Стоя среди толпы притихших зрителей, Элидастас понял, что сейчас Шахрана убьют. Если, конечно, ничего не предпринять. Он вручил свой пояс другу Шахрана стоявшему рядом, строго наказав тому в случае неблагоприятного исхода отнести вещь в Варидон и закопать возле колодца на подходе к городу. Сказав это, он, закрыл лицо, перемахнул через ограждение и выбежал на мейдан.
  - Постой, опусти саблю. - Крикнул он, пробегая мимо воина. Остановился он напротив балкона правителя. - Выслушай меня, о, великий и могущественнейший господин! Позволь говорить!
   На арену уже высыпало десятка три телохранителей, защищая своего владыку, но тот отогнал их взмахом руки и приказал вернуться на места.
  - Говори. Я разрешаю. - Величаво произнес управитель. В образовавшейся тишине его голос разнесся по всем уголкам мейдана.
  - Позволь мне выкупить жизнь этого юноши.
   Управитель скептически осмотрел походный костюм пришельца и подумал: 'Что он может мне дать? У него в кошеле, наверно, даже блохи передохли с голоду'.
  - Денег твоих мне не нужно. - Ответил он, растягивая каждую фразу. Вот, разве что, если ты сразишься вместо него...
  - Если такова твоя воля, я готов ее исполнить. - Сказал Элидастас. В этот момент единственное, что его беспокоило - безопасность друга.
   Управитель сделал незаметный жест - из толпы его служащих отделилось несколько человек. Они убрали Шахрана с арены, оттащив его и перекинув через ограждение прямо в руки его сородичей.
   На мейдане остался только Элидастас и воин правителя. Однако, против ожиданий эльфа, последнего отозвали за ограду. Теперь Элидастас остался стоять в одиночестве посреди пустого мейдана, окруженного сотнями зрителей. Из оружия ему выдали только саблю и маленький щит. Все молчали, в воздухе повисло напряжение.
   Правитель, сидевший у себя на балконе иронически улыбнулся и облокотился о спинку кресла. Он уже предвкушал, как будет проучен дерзкий выскочка.
   Элидастас ждал противника. Ожидание затягивалось. Он думал, что тот появится сбоку, откуда вышел и предыдущий воин, отделившись от числа телохранителей. Но что-то заставило его оглянуться. Медленно повернув голову, он увидел двух воинов в черно-синем облачении... Он с трудом взял себя в руки. Кто хоть раз встречался с такими, тот этого не забудет до конца жизни. АССТАРДАНЦЫ... Это слово вгоняло в панический страх всех обитателей известного ему мира. Однажды, много месяцев назад, он сражался с асстарданскими воинами. Тогда он чуть не погиб. Асстарданцы побеждали уже одним только страхом, который испытывал перед ними любой здравомыслящий.
   'Что же станется со свитком после моей смерти?' - Пессимистично подумал Элидастас, когда оба асстарданских воина одновременно сделали шаг навстречу. Воины бесшумно переместились и заняли удачные наступательные позиции, одновременно занесли сабли, только под разными углами, и с молниеносной быстротой опустили их. Одну саблю Элидастас отклонил своей, другую отразил щитом. Тут же, без остановки, ему пришлось пригнуться под летящим лезвием, которое просвистело где-то рядом с правым ухом, и сразу после этого подпрыгнуть, так как щит, брошенный с большой силой, мог бы с успехом сломать кость голени. Подпрыгнув, он перекувыркнулся в воздухе, откатился в сторону и быстро выпрямился, во все глаза глядя на серьезных оппонентов. Еще секунда и они опять приблизились. Главная сложность была в том, чтобы замечать действия сразу двух противников, действующих слажено. И снова нападение повторилось. Траектория первой сабли была сложной, зигзагообразной, поэтому, сперва ему пришлось уклониться от прямого замаха, а потом, встретить эту же саблю у себя за спиной, выгнув руку назад, от второй он едва успел закрыться щитом. Проскрежетав о металлическую набойку в центре щита, сабля проскользнула в сторону, перед этим слегка зацепив локоть Элидастаса. Эльф отбивал удары прежде, чем успевал подумать. Один, другой, следующий и так далее... Надо сказать, что асстарданцы тоже были заинтригованы. Их выслали на мейдан с единственной целью - проучить наглеца, чтоб другим было неповадно перечить, но этот тощий кочевник держался на редкость хорошо. Решив проверить границы возможностей соперника, они ускорили наступление.
   Элидастас отражал атаки, но чувствовал, что начинает уставать от ритма. Решив выиграть немного времени, он, вырвавшись, отпрыгнул в сторону и стал в оборонительной позиции раскручивая вокруг своей кисти кривую саблю. Если бы не уроки Шахрана, где он научился чувствовать равновесие этого оружия, то давно лежал бы мертвым. А так, он получил только несколько царапин. Его противники все еще были невредимы. Один из них сделал обманный выпад и отступил, другой повторил то же самое. Затем последовала следующая серия таких лже-наступлений сбивающих с толку, рассеивающих внимание и отбирающих бдительность. Незаметно один из них быстро размахнулся и направил удар прямо на Элидастаса, но тот вовремя отреагировал, подставив свою саблю. Лезвие асстарданца от неудачной траектории стукнулось таким образом, что сломалось почти у самой рукояти. Замах второго Элидастас отразил щитом, но теперь позволил себе в этот же миг перейти в наступление. Махнув щитом перед самым носом асстарданца, он отвлек его тем самым на мгновение и, пользуясь случаем, крученым движением вырвал саблю из рук второго воина. Обычно этот прием действовал при соревнованиях на мечах, но сейчас он случайно оказался эффективным с саблями. Оба асстарданца остались без оружия, а один, к тому же, без щита. Но не было бы у них такой страшной славы, если бы этих бойцов могло смутить такое обстоятельство. Пока Элидастас отбирал саблю у первого, второй уже готовился, присматриваясь как бы поудачнее осуществить захват. Выждав момент, он обхватил эльфа вокруг туловища, обездвижив руки. Очутившись в таком стальном захвате, Элидастас даже не успел порадоваться своему предыдущему успеху. Второй, издав уничижительный смешок - 'хе' - неспеша, приблизился к беспомощному пленнику, у которого в руках все еще оставалась сабля, совершенно бесполезная сейчас так как в локте рука была обездвижена, а чтобы действовать поворотом запястья, оружие было тяжеловато. Воин перехватил свой щит поудобнее и, мощно размахнувшись, собрался приложиться им по лицу Элидастаса наподобие большой пощечины. Но желание унизить пленника сыграло с ним злую шутку. В последний момент эльф согнул колени и резко наклонился вперед и чуть вправо, увлекая за собой держащего его воина. Наклон оказался как раз достаточным, чтобы мощный шлепок пришелся не по его лицу, а угодил в голову другого воина. Тот, естественно, ослабил объятья, и ловкий эльф без труда выскользнул. Асстарданец свалился на одно колено, упершись рукой в песчаную арену, он слегка качнул головой, пытаясь прийти в себя. Чуть ли не с ужасом Элидастас увидел, что тот снова встал. Но внезапный страх, порожденный неуязвимостью асстарданца, тут же сменился облегчением, потому что попытка подняться все же закончилась падением.
   Итак, теперь силы были почти равны. Во всяком случае, численно. Пока взгляд Элидастаса был прикован к поверженному противнику, оставшийся подобрал уроненную саблю и снова стал в боевую позицию. Схватка возобновилась. Теперь воин использовал низкую посадку боя, нанося удары по ногам, он то приседал, то подпрыгивал как дикий кот. Элидастас, к сожалению, не мог ответить ему в том же духе, так как не владел этой техникой, да и сил эта потасовка отобрала порядочно. Все бы ничего, если бы не здешняя ужасная жара. На своей родине он выдерживал намного дольше. Тем не менее, собравшись, он попытался отстраниться от всего, что отвлекает и мешает: от жары, от подбадривающих криков толп зрителей, от собственных мыслей и сосредоточиться только на противнике, который кружился вокруг него словно голодный тигр. Элидастасу оставалось только надеяться, что и выносливость асстарданцев имеет свои естественные приделы: такие частые и жесткие атаки должны отнимать много жизненных сил.
   Темп битвы ускорялся. Со стороны было уже трудно различить отдельные движения. Вдруг, Элидастас споткнулся и упал, откинувшись на спину. Асстарданец не растерявшись, замахнулся, чтобы поразить жертву, но для этого ему пришлось слегка наклониться. Эльф машинально захватил ладонью горсть песка, и ему тут же пришло в голову как этим можно воспользоваться. Он кинул песок прямо в глаза бойцу и на мгновение тот потерял ориентацию в пространстве. Вскочив, Элидастас нанес колющий удар саблей. Асстарданец упал. Он был обездвижен, но жив. Толпа взорвалась дружным ликованием, приветствуя невероятного бойца выдержавшего такое испытание.
   Управитель Сорхкасим все это время внимательно наблюдавший за битвой, тайно восхищался мастерством этого неизвестного кочевника. Он не отказался бы заполучить себе такого воина. Но он решил устроить ему последнюю проверку. Управитель встал и обратился к Элидастасу посредством своего визира.
   Через красный туман, витавший в голове, Элидастас не сразу понял, что к нему говорят. Когда визир окончательно убедился в том, что его слушают, он сказал:
  - Правитель приказывает тебе - умертви их.
  Оба асстарданца были живы. Первый оглушен, второй равен. Убить их - проще простого. Элидастас подошел к одному из асстарданцев и посмотрел на него сверху вниз. Вся шутка была в том, что, научившись владеть мечом, он так и не научился убивать. Он мог еще лишить жизни гоблина, ну, в крайнем случае, орка. НО человека... Слишком они похожи на эльфов. Ведь и Дара, девушка воительница, запала ему в душу только после того, как, оказавшись в такой же ситуации, как он сейчас, не смогла хладнокровно оборвать чужую жизнь.
   Элидастас молча отбросил саблю в сторону. Он не подчинился правителю. Воин, который не слушается, никому не нужен. Поэтому, правитель, скривил губы и кивнул головой лучнику стоящему рядом с ним.
   Удар широколезвенной стрелы похож на ожег кипятком. Элидастас упал на колени, покачнулся и свалился на пол, уткнувшись лицом в песок мейдана. Толпа что-то кричала, но последнее что он слышал - глухой стук своего сердца. Он чувствовал, что с каждым последующим ударом становится все слабее. Мир для него погрузился во тьму.
  
  
  
  Глава 4
  
   Усевшись поудобнее на перевернутое ведро, засучив рукава старенького платья, Крылатка перебирала собранные за день грибы. Большие - в одну кучу, чтобы сушить на длинных нитках, протянутых с потолка, мелкие - в другую, чтобы потом свалить в бочку и залить рассолом, гнилушки в третью кучу, мусорную. Мусорная куча была больше двух других. Утром от нечего делать, они с матерью решили сходить за грибами. Да только неожиданно ударивший морозец всех их попортил (грибы, в смысле).
   Мать сидела у окна и, пользуясь последними лучами садящегося солнца, штопала платок. Денег-то на новый нет. Ладно еще, старик отец жив был. Всегда или лисицу подстрелит, или зайцев набьет, поедет в город и продаст шкурки. А обратно не с пустыми руками. То юбочку, то фартучек в подарок прикупит. А сейчас... Да и лошади нету чтоб в город съездить. Путь далекий. Деревня - три дома, чай, на отшибе стоит, возле лесочка самого. Глухое место. Хорошо, хоть, с пропитанием порядок. Летом ягод заготовим, орехов всяких, так, что хоть на продажу вези.
  - Ну куда ж ты, безголовая, хорошие-то грибы покидала? - Мать закончила со штопаньем и теперь наладила смотр Крылаткиной работе.
   - Плохие они. - Крылатка от досады громко шмыгнула носом, глядя, как мать наводит порядки в ее раскладках. - Вода согрелась, ты, лучше, посуду иди помой. Грибы я сама перебирать стану.
  Тихо ворча под нос, девушка направилась к печке. Вода не то чтобы очень согрелась, но с матерью лучше не спорить - себе же дороже обойдется.
   Вечерело. Лучину бы зажечь. Вытянула в углу одну длинную узкую щепку из большой кучи таких же, поднесла к открытому зеву печки и от красного густого жара запалила кончик луча.
  - Не рано, а?
  
  - Не. Смеркается, видно плохо стало.
  - Ну, гляди. - Миролюбиво отозвалась родительница. Ей тоже было плохо видно, но, наверно, без постоянных наставов ей жизнь была не жизнь. Девушка укрепила лучик в глиняной подставке и вернулась к печке, где ее ожидала горка грязных казанков и тарелок. Работа была единственной борьбой со скукой. Летом еще как-никак сносно жилось - то в лесок сходишь ягодок поискать, птичек послушать. Цветов на венок нарвешь и ходишь потом в нем, воображая себя заморской царевной. Если повезет, на дороге, что через лес катит, выглядишь проезжих, на живых людей хоть поглядишь. А зимой.. . Эх ее разтак. Ой, что это я? Зимой и осенью дни коротки, темень рано падает. Лето свое отгуляло, печаль пришла. Крылатка вымыла посуду, грязную воду в помойное ведро слила. Вынести бы. Мать говорит, что есть примета такая, не выносить воду вечером. Что ей, Крылатке, до примет? Глупости это все. Она подхватила ведро и увильнула за дверь. Ух, холодно. Девушка быстро засеменила со двора. За кривым покосившимся забором, нашла помойную яму и плюхнула туда грязную воду. Потеки из неглубокого рва побежали по земле. Она уж повернулась, чтобы бежать назад, как вдруг приметила под забором необычное. Вроде человек лежит. Или мерещиться? Она смело подошла поближе и коснулась лежащего рукой. Видя, что ничего не случается, вконец осмелела и посильнее потрясла чужого. А когда чужой зашевелился, взвизгнула и помчалась в дом со всех ног.
  - Сколько раз повторять... - Слова застряли у матери в горле, когда она увидела свою дочь без ведра в руке в усмерть перепуганную.
  - Лежит там кто-то!
  - Что ты болтаешь? Где лежит? Кто?
  
  - Там! - Она махнула рукой в неопределенную сторону и скрылась за дверью.
   Почтенных лет женщина резво вскочила и помчалась за ней. Возле калитки, и, правда, кто-то лежал. Мать не растерялась. Деловитым жестом она перевернула человека, лежащего уткнувшись лицом в землю.
  - Принеси лучину. - Крикнула она дочери. Та мгновенно повиновалась.
  - Девчонка. - Обронила она, разглядывая. - Сильно ж ей досталось. Давай в дом занесем.
  Женщины с усилием подхватили тело и понесли.
  - Слушай, а ты уверена, что это девчонка? Это ж парень. Смотри, какие у ней плечи. Разве бабы такими бывают? И жирку на ней маловато, ни живота тебе, ни боков круглых.
  - Дуреха ты. Не можешь отличить сильную бабу от мужика.
  Крылатка матери не поверила. Тем более волосы у чужака были коротко стрижены.
  - Разденем, тогда и поглядим...
   К огромному разочарованию Крылатки, мать оказалась права. Найденыш действительно был женского полу.
  - Воительница... - Неодобрительно прошептала пожилая женщина, рассматривая многочисленные шрамы, многие из которых были совсем свежими, другие - многолетней давности. И вообще, вид у этой 'воительницы' был не лучший. Видать, в последней битве ей здорово досталось.
  Кое-как отмыли от грязи, переодели, положили на кровать и укрыли полотняной рогожей, а сверху кожухом - чтобы отогрелась. Так у Крылатки появилось хоть какое-то развлечение. Она быстро забыла свою досаду, что чужой оказался не каким-нибудь молодцем, и заботилась о девушке от души. Целые дни просиживала возле ее постели и даже ночью просыпалась, прислушиваясь, не пришла ли подопечная в сознание. Но она все не просыпалась, хотя шли шестые сутки ее пребывания здесь. Ни пить, ни есть больная не могла. Крылатка несколько раз осторожно заливала ей в горло жидкую похлебку, сваренную из собранных в лесу корешков. Девушка та была совсем отощавшей, чего гляди помрет. Поэтому она терпеливо впихивала в нее всякую жидкую пищу. Работу по дому делала быстро, а потом снова возвращалась, садилась возле постели и вглядывалась в лицо - не откроет ли глаз, или, может, случайное слово во сне проронит. Но все было попусту. Так прошла неделя. Крылатка беспокоилась. Мать ее говорила, что это пройдет скоро. Просто девчонка настрадалась и очень устала.
  - Не из такой породы эти крали, чтоб помереть от обычной усталости. Я, вот, только одного боюсь. Вдруг, окажется, что она злодейка какая, ищут, может, ее. Кабы не было нам худа, что прячем внезаконную.
  - А что ж ты предложишь тогда делать?
  - Не знаю. Придется, может, ее выставить, когда проснется.
  Но крылатка, испугавшись, упала матери в ноги и со слезами просила этого не делать. Отстала только когда услышала милостивое 'ладно, пусть живет'.
  Девушка продолжала свой уход. Варила целебные травы, прикладывала к ранам специальные компрессы и делала все, что только умела, и чему ее научили. К концу второй недели такая тщательная забота сделала свое дело. Крылатка вычищала золу из печки, когда краем глаза заметила движение там, где была постель. От неожиданности она выронила совок, и зола рассыпалась по полу.
  Женщина сидела на кровати и удивленно разглядывала обстановку.
  - Ты проснулась! Ой, как я рада!
  Найденная остановила свой недоуменный взгляд на Крылатке.
  - Не поверишь, ты спала две недели! Я уж думала, не выдюжишь.
  В этот момент мать вернулась с улицы, и дочка поспешила поделиться с ней радостной новостью.
  - Встать-то сможешь? - Осведомилась хозяйка.
  Женщина попыталась подняться, но она была еще слишком слаба. Не справившись с собой, снова рухнула на постель. Крылатка помогла ей лечь, и после того как закончила уборку, заставила ее поесть.
  - Звать тебя как? - На этот простой вопрос девушки воительница в первый момент затруднилась ответить.
  - Да... Ида.
  - Ида? Вот и хорошо. А я Крылатка! Меня так папа назвал. Крылатка - это птичка такая, в лесах поет. Маленькая и шустрая. Мне свое имя нравится, хоть мама говорит, что оно не серьезное. Но это ничего, она все время ворчит, ты привыкнешь...
   С этих пор Ида стала жить с ними. Она очень редко разговаривала и часто просто сидела, уставившись в одну точку. Но в глазах Крылатки это было даже лучше, потому что теперь у нее появился постоянный слушатель ее болтовни и девичьих секретов.
   Ида часто помогала по хозяйству. Неумело, но старательно. Еще она могла без труда одной рукой нарубить кучу дров, натаскать воды из речки, выкопать в мерзлой земле новую выгребную яму. Крылаткина мать, видя, что гостья сполна отрабатывает свой хлеб, примирилась с мыслью, что новая квартирантка задержится не на день - два, а, может, на всю зиму и часть весны, пока не просохнут дороги.
   Как-то раз одним ярким зимним днем, перебирая на чердаке высохшие травы, в кучке хлама Крылатка нашла дешевые бусы, подаренные когда-то матери отцом. Спустившись вниз и не увидев Иду в доме, вышла поискать ее на улице.
   Женщина стояла перед забором и глаза ее были устремлены вдаль. Ее мысли были не здесь. Крылатка залюбовалась. В ярком солнечном свете лицо Иды стало нежным, красивым и очень женственным. Она передумала ее беспокоить и собиралась, было, уйти, но под ногой хрустнула щепка оставшаяся после рубки дров. Ида резко развернулась на шум. Мягкое очарование ее лица исчезло, и она снова стала обычной.
  - Я хотела бусы... тебе показать. Смотри, какие блестящие! Вот. Я на чердаке нашла... - Она вручила бусы и убежала.
  Ида подержала бусы, потом положила их на стол стоящий во дворе и вернулась к своим мыслям. К реальности ее снова возвратил Крылаткин крик.
  - Гляди, сорока!
  Черно-белая птица, выждав, пока люди отвлекутся, спланировала на стол, схватила бусы и полетела к лесу.
  - Воровка! Мамины бусы! Аааааа! - Вопила девчонка.
   Ида наклонилась, подобрала камушек и, примерившись, как следует, запустила им в птицу. Сорока издала нечто среднее между карканьем и кряканьем, свалилась на землю, потом подпрыгнула и побежала, растопырив крылья. Про украшение сорока забыла.
   За всем этим наблюдала старушка мать и ей в голову закралась интересная мысль.
  Позже, вечером, после ужина она начала вздыхать, что корешки и ягоды - это хорошо, но мяса-то добыть некому. Ида не поняла намека. И тогда старуха спросила напрямую.
  - Стрелять из лука умеешь?
  Ида не отвечала. Тогда старушка сказала:
  - Знаю, что умеешь. Сходи завтра в лес, подбей зайца, что ли. Стрелялка в углу стоит. - Поведала она и указала рукой на старенький лук со снятой тетивой, обвязанной вокруг держака, и колчан со стрелами. - От мужа наследство осталось.
  Нехотя, как бы через силу, Ида приблизилась к оружию, взяла лук, повертела его в руках. Добротная вещь. Еще можно разглядеть клеймо мастера 'Глик Кузнец'. Хм. Она заправила тетиву, натянула ее и одобрительно качнула головой.
   - Сойдет.
  - Мам, а можно я с ней пойду?
  - Незачем тебе.
  - Ну, пожа-а-алуйста!
  Наконец нудное конючинье взяло свое, и девушка получила разрешение. Наскоро собрали еды на дорожку и легли спать, вставать нужно очень рано. За окном свистел неугомонный ветер. Хорошо бы завтра он прекратился.
  Рано утром Ида разбудила Крылатку, велев одеваться. Вставать не хотелось. Под одеялом было тепло и уютно, а на улице потрескивал морозец, украсивший окна узорами. На столе тлел фитиль, пропитанный старым салом. Ида была уже одета и с нетерпением ждала девчонку. Когда Крылатка оделась и перевесила через плечо сумку со съестным, Ида подошла к кухонному столу, выбрала большой тесак для разделки мяса и засунула за пояс.
  - Ой, зачем это?
  - Пригодится. Всякое бывает. - Обронила женщина и направилась к выходу.
  Далеко в глубь леса они заходить не собирались. Только пройтись по старой полузаросшей дороге. Еле приметная дорога почти затерялась среди замшелых сваленных деревьев и поросли кустов. Снега не было, только белый хрустящий иней, переливающийся в свете неспрятавшейся еще луны. Но скоро предрассветная туча скрыла ее великолепие.
  Передвигались медленно, осторожно. На некоторых деревьях оставляли клаптик ткани, чтобы ненароком не сбиться на обратном пути. Крылатка лес знала не очень хорошо, Ида же вообще не знала этих мест. Голые черные деревья в тишине смотрелись пугающе. Пахло морозом и землей.
  Когда рассвело, они были уже далеко от дома. С добычей пока не везло. Следы зайцев встречались редко, выследить по ним было невозможно - они петляли и обрывались, а уходить в сторону от основной дорожки не хотелось.
  - А это надолго? - Подала голос Крылатка, когда солнце приближалось к полуденной точке.
  - До вечера.
  - Ого.
  К этому времени они могли похвастать смехотворной добычей в две белки. Возвращаться домой с таким скарбом как-то неловко.
  - Тут еще одна тропинка. - Воскликнула Крылатка и пошла по найденной тропке.
  - Это звериная тропа, не человеческая.
  Если ветки над тропой смыкаются на уровне пояса - значит, к селению она не выведет. Этим путем ходят животные.
  - Осторожнее. - Крикнула Ида.
  - Да нету здесь никого, в целом лесу пусто. Окочурились все зверушки. Сколько можно таиться?
  Ида оглядываясь по сторонам, пошла за ней
  - А-а-ай, Ида-а... - Раздался тонкий испуганный писк.
  Осторожно приблизившись к девчонке, она поняла причину страха. Причина оказалась серьезной. Даже очень. Шагах в десяти стоял матерый кабан, от темени до копыт обросший густой бурой шерстью. Огромная клыкастая голова на толстом бесшейном туловище водила носом поверху - кабан принюхивался.
  - Не двигайся. - Прозвучал напряженный медленный приказ Иды.
  Но Крылатка, видать, голову потеряла от страха. Она заглянула в маленькие глазки зверя, почти затерянные на крупной морде и они показались ей умными и злыми. Кабан шумно выдохнул через липкий грязный пятачок. Крылатка попятилась.
  - Стой, дуреха.
  - Страх-то какой!
  Зверь хрипнул и бросился вперед. Стоящая за Крылаткой Ида кинулась кабану наперерез. В последний момент ей удалось изменить поворот головы зверя, отвести длинные клыки в сторону от девушки. Здесь дело решали секунды. Нужно знать, куда ударить, потому что на осень и зиму шея кабана обрастает плотным жиром, крепким как броня. Несколько метких попаданий ножом почти решили его участь. Зверь не сдавался, он метался по лесным зарослям и делал попытки сбросить с себя охотницу, но уже слабел.
  Когда все закончилось, Ида бросила сжимать его голову и поднялась на ноги, с отвращением разглядывая свои закровавленые руки.
  - Ты цела? - Спросила она у девчонки.
  Но вместо испуга в глазах Крылатки появилось что-то новое. Азарт битвы. Ее глаза почти сияли восторгом. Ида отвернулась: ей очень не понравился этот огонек.
   Как бы то ни было, добыча им досталась знатная. Домой они будут идти изрядно отягощенные. Только сначала кабана нужно разделать. Слишком уж большим был этот лесной царек, целиком тащить далеко и тяжело. Ида глубоко вдохнула, взяла в руки нож. Но только приступила к делу, вскочила и отбежала в сторону: ее вырвало.
  - Не можешь? Я сама тогда все сделаю. - Сказала крылатка, забрав нож у Иды. Она, и вправду, приступила к разделке еще теплой туши. Как ни странно, работа у нее спорилась. Она вытащила внутренности, содрала часть шкуры, отсекла несколько крупных кусков мяса. И все это сделала без посторонней помощи. Ида сидела на старом пне поодаль и, уткнувшись носом в рукав, разглядывала землю у себя под ногами.
  - Ну как, лучше тебе? - Осведомилась у нее девушка. Услышав в ответ невразумительное 'да', села рядом. Было видно, что ей не терпится поделиться своими мыслями, но не знает с чего начать.
  - Слушай, как ты его! Это было так здорово!
  - Здорово? Что именно? - Вздохнула Ида.
  - Это было красиво. Ты не потерялась, не то, что я. Хорошо быть смелой и сильной. Я вот тут решила, я тоже хочу стать воином. Опостыла мне такая жизнь оседлая в норе. Хочется событий, быть в гуще жизни.
  Ида молча повернула голову к ней, усмехнулась и опять уставилась под ноги, уткнувшись носом в рукав.
  Такая реакция задела Крылатку.
  - А ты не смотри, что я такая слабачка. Я стану, это, тренироваться. Из кожи вон буду лезть, чтобы научится. А ты мне поможешь. Ну, чего ты молчишь?
   Ида молчала долго. Потом, когда Крылатка того и не ожидала, дала ей ответ. Впервые она произнесла больше трех слов за один раз.
  - Знаешь, о чем я подумала? - Начала Ида медленно. - Странно все в жизни получается. Каждое следующее поколение молодых ни о чем так не мечтает как о войне. Дети неискушенные. Вы в этом романтику видите. Для вас это только посиделки возле костра, дух товарищества, возможность показать свою удаль, покрасоваться в битве... Неужели нужно заново пройти этот путь, уже пройденный тыщи раз до вас, чтобы понять то, что уже поняли остальные? Что посиделки в чистом поле под открытым небом полны очарования, когда думаешь о них сидя дома, а на деле - тебе холодно, грызут комары и всякие мурашки, голова чешется, потому что последний раз ты мылся два месяца назад, еды мало. Товарищество тоже ненадолго. Как описать то чувство, когда молодого полного сил человека с которым ты только что душевно беседовал, видишь мертвым с выпущенными внутренностями? И еще. Меньше всего тебя беспокоят мысли о собственной смерти. То есть ты конечно с мудрым видом заявляешь, что все мы умираем, но в глубине души каждый накрепко уверен в своей неуязвимости. Каким бы быстрым, смелым и сильным ты не был - это не станет гарантией твоей долгой жизни. Даже самые сильные герои погибали от рук трусов. - Воительница пристально посмотрела на девушку. - Нет свободы в такой жизни. Ты убегаешь от трудовых будней, но ты попадаешь в ловушку, после которой уже трудно вернуться к нормальной жизни, которую вел до того. Я пережила все это. С начала и почти до конца. От мечтаний до полного разочарования в своей жизни, хотя мне нет еще и двадцати лет.
  - Тебе просто нужно отдохнуть. - Категорично заявила Крылатка и отправилась заниматься прерванным делом.
  
  
  
  Глава 5
  
   Резкий каркающий звук протиснулся через тишину. Он достигал слуха постепенно, будто мешал толстый слой ваты в ушах. Вслед за этим в грудь что-то ткнулось и попыталось отщипнуть кусочек кожи. Теперь Элидастас полностью пришел в сознание от сильной жгучей боли. Он крикнул и птица-стервятник, громко хлопая крыльями, улетела. Элидастас открыл глаза и осмотрелся. Насколько можно было судить, сейчас ночь, он лежит где-то в пустыне, рядом в беспорядке разбросаны человеческие тела. Никто из них не дышит. Эльф закрыл глаза. От потери крови он чувствовал слабость. Но он понимал, что, прежде всего, нужно сосредоточиться и оценить ситуацию. Он жив - это главное. Там, на арене, его сочли мертвым и выбросили на свалку, не утруждая себя похоронами. Сюда же, по-видимому, попали и остальные воины, сложившие жизнь на вчерашних состязаниях. Первым делом он проверил на месте ли свиток. Порядок. Затем Элидастас пощупал рукой в области груди - стрела, прошившая его насквозь, все еще сидела в нем. Железный наконечник выглядывал со стороны груди, высунувшись наполовину. И если уж он собрался как-то выживать, то стрелу нужно было извлечь. Странно, что ее не вытянули сразу, все-таки перевод имущества. Элидастас попытался отломать наконечник, но он был крепко насажен, и древко стрелы было прочным. Тогда он осторожно вытянул из сапога хорошо спрятанный нож и, стиснув зубы, попытался спилить верхушку с наконечником. Работа шла медленно, пальцы плохо слушались. Наконец, когда все было закончено, ненадолго отложил нож. Он собирался силами, перед тем как совершить последнее действие. Решившись, он нащупал за спиной древко и, задыхаясь от боли, потянул от себя. Вытянув стрелу, он потерял сознание, и некоторое время пролежал в таком состоянии. Но настойчивые стервятники опять его разбудили. С трудом Элидастас поднялся на ноги - это действие заняло много времени. Скоро рассветет, нужно уходить отсюда. Только куда идти? Вокруг были горы, через них вилась тонкая змейка дороги. Один ее конец вел вниз, другой же терялся где-то вверху. Элидастас выбрал первый вариант. Медленно, останавливаясь на отдых через каждых двадцать шагов, он пошел вперед. Горы были сложены из слоистых известняковых пород и легко крошились от прикосновения. Начался рассвет. Мягкое розовое свечение залило тихим светом окружающий мир. Совсем рядом он заметил заброшенную деревню. До этого она была скрыта завалами валунов. Большое здание из серых необработанных камней, наверное, когда-то было хлевом; внутри кроме гор старого мусора не удалось обнаружить что-либо интересное. Рядом стояло культовое здание без двери, с обвалившимся потолком, дальше виднелись еще три дома, все они были нежилыми. Везде отсутствовали двери и в стенах зияли дыры, только в одном дверь была кое-как приставлена. Туда Элидастас и решил сходить на разведку. Место оказалось не то чтобы обжитым, но первое впечатление сообщало о том, что минимум раз в месяц здесь на ночевье остаются купеческие караваны. На полу в три слоя постелены дырявые циновки, в углу он нашел горшок со старой ячменной мукой с подозрительными черными точечками (скорее всего жучки) и старый мех с прокисшим вином. Элидастас поздравил себя с удачной находкой. По крайней мере, теперь есть где залечь на время болезни.
   Он придвинул дверь - это последнее усилие далось ему с трудом. Элидастас оперся рукой о стену и подождал пока пройдет головокружение. Но оно никак не проходило, тогда он просто лег на подстилку, очень надеясь, что его тело окажется достаточно выносливым, чтобы перебороть эту слабость.
   Это было второе серьезное ранение за последних два месяца. Первое все еще продолжало напоминать о себе даже спустя столько времени. Переживет ли он и это? Элидастас чувствовал, какой невыносимый жар поднялся в голове, перед глазами мелькали неясные пятна. Он хотел отмахнуться от них, но руки не слушались. Он перестал отличать явь от бреда. Сотни лиц знакомых и виденных лишь мельком выныривали откуда-то и снова пропадали. За эти жалкие месяцы он прожил столько, сколько хватит на целую эльфийскую жизнь в родном селении. Все началось с того, что одним летним вечером, король вызвал к себе двух сыновей - Тандиля - родного и Элидастаса - приемного. Он сказал, что время отпущенное на подготовку истекло, нужно отправляться в путь. Сказать, что им предстояла опасная дорога, значит, ничего не сказать. В глазах всех эльфов этот путь был гибельным. Мир сошел сума. Простое поручение добраться до побережья, пересечь море и найти страну, затерянную в песках юга, где смогут перевести слова свитка, учитывая атмосферу всеобщей враждебности и жажды убивать, казалось трудно осуществимым. Но иного не оставалось. Кольцо господства Асстардана сужалось, лишая другого выбора.
   Из селения их вышло пятеро - самые способные, те, кто, оставшись на родине, в течение многих веков своей эльфийской жизни составляли бы лучший цвет нации.
   Необычайно ясно он видел сейчас тот день, когда все его друзья были с ним, видел их лица - напряженные, но светящиеся надеждой на благополучный исход. Пятнадцать дней их кони топтали лесные тропы и полевые дорожки, пока в одно прекрасное утро похожее на предыдущее как близнец на своего брата, они остановились на привал в одной из рощ. Двое ушли сторожить на дальний конец поляны, трое остались на месте. Подперев спиной дерево, Тандиль шумно восхищался красотами природы.
  - Посмотри сюда! - Он неопределенно помахал рукой перед носом у Элидастаса. - Какое прекрасное сочетание сосен, кипарисов и цветущих трав. Как гармонично смотрятся они с этой точки.
  Или:
  - А вот там еще лучше! Какая красивая поляна! Как великолепно сочетаются фиолетовые соцветия низких трав с белыми пучками высоких.
  Элидастас со снисходительностью старшего посмотрел в восторженные, цвета темной бирюзы глаза своего брата. Зачем отец послал его вместе с ними? Он с самого начала советовал отцу этого не делать, но тот намекнул, что воля короля не обсуждается.
  Сначала Элидастас молча терпел речи Тандиля, но, в конце концов, не выдержал и сделал замечание.
  - Тандиль, ты молод и очень хорошо, что ты так тонко чувствуешь мир вокруг. Но, ведь, ты должен помнить, что мы не на прогулке. Помни, что смотреть сейчас нужно не столько на сочетания деревьев в композициях, а на просветы между ветками. Нужно выслеживать и отмечать малейшие подозрительные движения.
  Тандиль пожал плечами.
  - Скажи, Эльядастас, ты ведь побывал во многих столкновениях с чужаками?
  - Да. - Ответил он, не вполне понимая о чем идет речь.
  - И много всего повидал?
  - Да, я полагаю вполне достаточно.
  - Так вот, все эти глупости сделали из тебя параноика. У тебя просто навязчивая идея разводить серьезные разговоры на пустом месте.
  Его задели слова Тандиля, и тогда он всерьез был готов дать ему пинка за неуважение к старшим. Если бы он только мог знать или хотя бы почувствовать насколько близко к ним подошла беда.
  Асстарданцы напали ближе к вечеру, никто из часовых, как ни странно, не поднял шума. И черные воины окружили их плотным кольцом. Воинов было значительно больше. Быстро прояснилось, что эльфам не выпутаться из сложившегося положения, потому что единственным преимуществом маленького отряда была их скрытность и мобильность.
  Схватка была жесткой, но длительной.
  - Спасай свиток! - Крикнул кто-то из отряда.
  Носителем свитка был Элидастас, значит, слова относились к нему.
   Он чудом умудрился вырваться из кучи сражающихся, увлекая за собой брата. Другие эльфы ценой своих жизней прикрыли их отход. Он и Тандиль быстро добрались к лошадям и, вскочив в седла, пустили скакунов галопом. Часть асстарданцев бросилась в погоню.
   В самом начале такая неудача! Все выглядело так, будто воины заранее знали, где их искать. Элидастас оглянулся: Тандиль следовал за ним. Впереди синела полоса леса, там они наверняка смогут оторваться от преследователей. Элидастас заставил коня бежать еще быстрее и оглянулся - его брат поступил точно так же, но расстояние между преследователями и беглецами все равно сократилось. Лес был все ближе и ближе... Внезапно, сзади послышалась какая-то возня, конь неистово заржал и затих. В то, что произошло, просто невозможно было поверить. Пущенное сильной рукой копье вонзилось в спину лошади Тандиля, лошадь упала, покатившись кубарем, а Элидастас ничем не смог ему помочь. В следующий момент такое же метательное копье было пущено и в него, но в отличие от первого, оно достигло своей цели, ранив всадника, а не лошадь. Затем от тряски оно упало на землю, но Элидастас удержался в седле. Рана, казалось, была не очень глубокой, и боли он вначале почти не почувствовал, но по чужим рассказам и своему опыту он знал, что первое впечатление может оказаться обманчивым.
   Под своды зеленых ветвей леса конь ворвался как бешенный, сшибая на пути заросли кустарников. Пока была еще возможность, Элидастас прыгнул на землю и, не владея больше ситуацией, стремительно покатился в овраг. Так он остался один. Некоторое время он брел, не разбирая пути, пока не вышел к дороге. Силы его покидали, раны кровоточили. Внезапно на дороге послышались чьи-то голоса и лошадиное ржание. Бежать не было сил. Он снял шнурок, на котором висел футляр со свитком и спрятал под камнем у дороги. Чужаки оказались не асстарданцами, всего лишь городской стражей охраняющей обоз с живым товаром. Жадные до денег стражники решили пополнить торговый ассортимент новым рабом - эльфом, и он тут же перекочевал в телегу с невольниками, получив предварительно неслабый удар дубиной по голове. Два раза он приходил в сознание. Вокруг были унылые равнодушные лица. Люди. Их руки окованы тяжелыми цепями. Встретившись взглядом с одним из них, он прочел в глазах презрение. Даже в таких обстоятельствах в их сердцах нашлось место для межрасовой ненависти.
   Телегу сильно трясло на кочках. Каждая новая встряска отзывалась ноющей болью в ранах. Пыль из-под копыт лошадей висела в воздухе густым туманом, где-то впереди слышался смех веселых охранников. Когда Элидастас почувствовал, что проваливается в черноту забвения, он только обрадовался.
   Следующее пробуждение происходило постепенно. Он с удивлением обнаружил, что все еще жив, вокруг тихо и спокойно, пахнет травами, чьи-то заботливые руки положили ему холодное полотенце на лоб. Боль в ранах почти исчезла. Наверное, прошел не один день его пребывания в забытье, Элидастас очень смутно различал течение времени. Одно он понимал четко - его кто-то грамотно, со знанием дела, лечит. Хотелось надеяться, что это не асстарданский тюремный лекарь. Однажды утром он проснулся и понял, что чувствует себя значительно лучше. Яркие лучи солнца пробивались сквозь маленькое слюдяное окно, расплываясь золотым пятном на серой стене. Элидастас сел на постели и осмотрелся: небогатый дом больше напоминал сарай, из обстановки - стол, стул и широкая лавка вместо кровати, на которой его и разместили. Хотел встать, но тут же вернулся обратно. Его одежда куда-то исчезла. На стуле висела холщевая рубаха, не без колебаний он натянул ее на себя и направился к выходу. Все указывало на то, что зла ему здесь не желают. Решив так, он открыл дверь и выглянул наружу. На свежем воздухе было по-утреннему свежо, во дворе краем глаза он заметил движение. Ясно. Какой-то вояка невысокого служебного ранга отрабатывает свое мастерство владения мечом на куче хвороста. Ничего особенного. Хотелось бы знать, где та женщина, которая так хорошо заботилась о нем все это время? Он был уверен, что это была именно женщина, таких замечательных ласковых рук у мужчин не бывает. Интересно, она красивая?
   Тренирующийся воин оторвался от своего увлекательного занятия и воззрился в его сторону. Минуту они друг друга разглядывали, потом незнакомец залился краской до кончиков ушей и невнятно осведомился о его самочувствии. Элидастас узнал голос. Хм. Ладно, одним разочарованием больше, одним меньше. Разве девушки такими бывают?! Перед ним стояло какое-то растрепанное недоразумение со щепками хвороста в сбившихся волосах и невыразительными чертами на покрытом веснушками скуластом лице. В руке настоящий боевой меч... Если бы в тот момент нашелся смельчак, рискнувший ему сказать, что эта странная девушка станет ему дороже собственной жизни, он бы горько поплатился за свои слова. Как бы то ни было, с этого момента они путешествовали вместе. Дара прошла весь путь с начала и до конца вместе с ним, деля все горести и радости трудной походной жизни и не единожды спасая его от верной гибели. Спустя долгое время, уже после того как понял, что влюбился, Элидастас не мог с уверенностью сказать чувствует ли она то же самое по отношению к нему.
   Но все светлые воспоминания связанные с ней стали ускользать. Он вспомнил, что если бы проявил тогда больше осторожности, она бы осталась жива. Если бы тот день можно было прожить заново. Как искупить свою вину? Чем? Ничего не вернуть, к сожалению. Ничего не вернуть... Не вернуть... Сквозь беспорядочные видения, бодрствующей рациональной частью своего сознания он, проанализировав свое состояние, понял, что оно стабильно ухудшается. Во рту почувствовался неприятный металлический привкус. Кровь. Кажется, все гораздо серьезнее, чем он думал. Где-то внутри тупая ноющая боль начинала разрастаться и усиливаться. Ему стало казаться, что он проваливается в глубокую пропасть и все попытки сопротивляться только ускоряли падение. Становилось все темнее, по венам разливался холод. Что-то его тащило, крепко вцепившись и не отпуская. Что-то одушевленное, живое и страшное, что было сильнее него. В прошлый раз его спасла Дара. Сейчас ее нет.
   Изо всех сил он воспротивился темной власти. Он попросил защиты у светлой древней силы, которая забросила в мир этот свиток. Откуда-то он знал, что эта сила могущественнее той, что тянет его вниз. Если он погибнет, ни люди, ни эльфы никогда не узнают тайны, которую несет этот свиток и другие подобные ему. И темный Асстардан все также будет наводить ужас на все обитаемые земли. Когда он осознал это, то почувствовал, что движется вверх. С трудом, будто кто-то тянет его за шиворот через плотный раствор загустевшего мрака. Дышать становилось легче. Последнее усилие - и он оказался на поверхности.
   Элидастас открыл глаза. В то, что он будет жить, ему все еще с трудом верилось, слишком близко он подошел к черте. Не успев, как следует, обрадоваться своей удаче, он отключился.
  
  ____________
  
  
   Только на третий день он сумел преодолеть свою слабость, чтобы протянуть руку к меху с вином. К тому его принудила сильная жажда. Кислое вино сразу оказало свое традиционное действие. Элидастас подумал, что одолевшее его веселье не вполне уместно в данной ситуации, но трудно было что-либо изменить. Его жизнь предстала совсем в других красках. Надо же попасть в такую историю! Элидастас рассмеялся и если бы не горечь, затаившаяся глубоко внутри, было бы совсем замечательно. Действительно, только с таким неправильным эльфом как он могли случиться такие глупые вещи. Разве ж это не смешно? Летавшая под потолком муха только что разделилась на три одинаковых копии, это его тоже развеселило.... Мда.
   Еще через два дня он уже мог вставать. Однако он прекрасно понимал, что в таком состоянии, к тому же с запасом провизии в одну коробку протухшей муки, он не достигнет великих успехов в преодолении длинного пути. Придется смириться с тем, что возвращение в город неминуемо. Тем более, - он порылся в потайных карманах, - у него осталось немного денег.
  Погода начала портиться. Только что был день, но ненастье пригасило яркий свет. Элидастас выглянул наружу через щель забитого досками окна. На горизонте поднимались клубы пыли. С каждой минутой они выглядели все внушительнее. Эльф никогда не видел песчаных бурь, но сразу понял, что это явление не такое уж безопасное, как может показаться вначале. Небо заволокло серо-желтой пеленой, за которой спряталось солнце. Ветер усилился. Он был таков, что если бы это строение было сложено из досок или глины, а не камня, то снес бы его как щепку. Через щели внутрь устремились вереницы мелких пещинок. Все окружающие предметы покрылись тонким слоем бурой пыли. Элидастас забрался в угол дома с подветренной стороны и спрятал лицо в рукав, чтобы уберечь глаза и легкие от вездесущего песка.
   Он забыл, что в южных странах сейчас тоже осень. И пусть она проявляется не так как на его родине, все рано непогода внесет свои коррективы в тщательно спланированные планы. В южных землях настал сезон песчаных бурь. К ночи ветер стих. Эльф попробовал пошевелиться. Пол стал мягче - теперь его устилал толстый слой песка. Определенно, нужно вернуться в город.
  
  
   Утром, натянув чалму по самые брови, Элидастас неспеша отправился искать путь ведущий к цивилизации. С собой он прихватил длинную сучковатую палку вместо посоха, смотал в рулон старую циновку и также взял с собой, чтобы не входить в ворота с пустыми руками. Другую циновку он накинул сверху на себя, чтобы прикрыть пятна засохшей крови на одежде. Слившись с кучкой крестьян, таких же грязных и помятых как он, Элидастас бесприпятсвенно попал в город. Возле ворот бедные торговцы разгружали тележку с товарами, один из тех мужчин сбросил с себя халат и ходил в одной рубахе. Элидастас незаметно умыкнул предмет одежды и, чтобы очистить свою совесть, на месте пропажи оставил пару монет. На них можно купить пять таких же тряпок. Отдалившись на безопасное расстояние, он выбросил циновки, облачился в полосатую накидку без рукавов и продолжил путь.
   По мере того, как он углублялся в городок, и количество людей на улицах уменьшалось, он чувствовал себя все свободнее. По обе стороны высились глиняные ограды дворов, из их раскисших ноздреватых стен топорщилась соломенная труха. Осталось только выбрать небогатый домик с нелюбопытными хозяевами, чтобы недели на две залечь на дно пока он не окрепнет.
   'Посторонись!' - Послышалось где-то впереди. Редкие прохожие поспешили уйти с дороги. На встречу мчался богатый паланкин, поддерживаемый восьмью сильными мужчинами. Сзади следовало человек двадцать вооруженных стражников.
  'Посторониться? Нет проблем!' - Подумал Элидастас и прижался к стене, пропуская кортеж. Но тот, вместо того чтобы промчаться мимо, остановился недалеко от него. Прикинувшись таким себе простачком, Элидастас, напевая под нос задорную южную мелодию, хотел, было, продолжить путь.
  - Эй ты!
  Эльф остановился. Он мог бы пойти дальше, но вдруг, если окажется, что звали все-таки его, вместо второго окрика могли запеть стрелы. Уж это он знал точно.
  - Да ты, бледнокожий. Иди сюда.
  'Попался'.
  Глядя себе под ноги, эльф приблизился к паланкину.
  - Нет, только посмотрите, какие люди разгуливают в этих гнилых трущобах!
  Элидастас хотел было исправить неточность в определении его происхождения, но вовремя осекся.
  - Садись здесь.- Человек указал на свободное место в паланкине. Элидастас узнал его. Это тот самый вельможа, которого называли союзником местного правителя. Они сидели рядом на зрелищных боях. - Помогите ему. - Обратился он к стражникам.
  Его впихнули вовнутрь, и кортеж продолжил свой ход. Элидастас с досадой бросил взгляд на мелькающие за занавеской ряды домов.
  - Странно, ты жив. Я сам видел, как тебя пристрелили.
  - Ранение оказалось не смертельным. - Без энтузиазма в голосе изрек Элидастас.
  - Ты хороший воин, сильный и выносливый. Мне нужны такие. Пятьдесят тысяч асаров и на двадцать тысяч довольствия дам тебе, если пойдешь ко мне на службу.
  Что-то подсказывало эльфу, что лучше не перечить. Он склонил голову в знак согласия. Позже он не раз задумывался, как бы все обернулось, если бы он отказался от этого предложения. Но каждый раз, проигрывая в уме варианты последствий этой внезапной встречи, приходил к выводу, что поступил тогда правильно. Эта убежденность крепла в нем все сильнее, по мере того как он узнавал особенности характера Кагфура - человека нанявшего его.
  - Только, великодушный господин, сейчас я не могу служить тебе в полной мере, я болен.
   Он, действительно, чувствовал себя скверно, в голове был туман и свинцовая тяжесть, чтобы двигаться, ему каждый раз приходилось прилагать героические усилия.
  - Не беспокойся, у тебя будет лучший лекарь и все что только тебе понадобится. Держи этот перстень. Он - подтверждение моих слов. - Кагфур снял с мизинца золотое кольцо с яшмовой печатью и протянул его на ладони. Элидастас взял кольцо, поблагодарил и надел его на большой палец правой руки.
  - Как твое имя?
  - Сафир. - Сказал эльф, вспомнив, что так его иногда называли кочевники.
  - Это слово означает 'путешественник', ведь так?
  - Да, господин.
  Так он поступил на службу знатному человеку с юга и стал одним из его воинов 'айяров'. Кагфур - так его звали - сдержал обещание. Каждый день приходил лекарь, пичкал его неизвестными снадобьями и всякими странными лекарствами. Кроме всего прочего, он категорически запрещал двигаться в эти дни и каждый раз, когда Элидастас нарушал запрет, эмоционально ругался. Эльф кротко терпел эти экзекуции ровно пять дней, потом заявил, что чувствует себя замечательно и не нуждается в лечении. Это не помогло и еще девять дней все шло по-старому, только на десятый ему принесли одежду и оружие. Теперь было трудно загадать, что ожидает его в будущем. Сейчас был как раз один из тех моментов, когда Элидастас совершенно не представлял что ему дальше делать. Богатый простор для импровизации, что ни говори. Он решил действовать по обстоятельствам. А, пока, просто плыть по течению и стойко принимать все, что выпадет на его долю.
  Без особого удовольствия он оделся в принесенную сине-черную длинную форму, расшитую серебром, и повязался белым парчовым поясом. Кривая сабля являла собой вершину совершенства кузнечного дела, настолько точно были соблюдены ее пропорции и уравновешены все части. Острая, как лезвие, и прочнее камня. Ножны ни в чем не уступали оружию. Кто-то не один месяц потратил, всаживая мелкие драгоценные камни в замысловатый узор. Элидастас равнодушно оглядел саблю и вложил в ножны. Орудие убийства не достойно восхищения, даже такое совершенное. Наряд завершала серебряная цепь с подвешенной на ней эмблемой его нового хозяина.
  - Следуй за мной. - Сказал человек, принесший ранее ему одежду, и сопроводил свои слова поясняющим жестом. Слуга был не очень словоохотлив. В полном молчании он повел его по узким коридорам, украшенным бело-желтыми гобеленами с изображениями пальм, виноградной лозы, лошадей и рычащих львов. Выйдя из здания, они присоединились к свите Кагфура. Когда же он, собственной персоной, вышел из парадной двери и занял свое место в паланкине, процессия двинулась вперед.
  - Куда мы идем? - Поинтересовался Элидастас у человека приведшего его сюда.
  - На пир к Сорхкасиму. Он опасен, следи за его слугами.
  Так Элидастас получил хоть какие-то разъяснения относительно рода своей службы.
  Путанные улицы вывели их ко дворцу Сорхкасима. Мрачно-строгое могучее здание из каменных глыб, окруженное стеной с башнями возвышалось посреди красивого оазиса из пальм, тамарисков и виноградных лоз. Войдя в каменные ворота, и проследовав через двор, кортеж Кагфура оказался перед входом во дворец, где их встретили богато одетые стражи. Слуги отомкнули запоры дверей и впустили их вовнутрь. Дальше следовал коридор и еще одни двустворчатые двери. Их также распахнули, и перед гостями предстал тронный зал. На его отделку не пожалели ни мрамора, ни полудрагоценных изразцовых плиток. В середине зала шумел фонтан с золотыми рыбками. В краях, где вода почти на вес золота - такое приспособление было признаком неслыханной роскоши. Сорхкасим полулежал на ложе из черного дерева, инкрустированного фигурками слоновой кости. В зале было уже много гостей. При появлении новопришедших, он приподнялся на вышитых подушках и сделал знак слугам, чтобы принесли еще золоченых табуретов. Места нашлись всем служащим Кагфура. На стол вынесли множество блюд. Прежде чем обсуждать дела, полагалось разделить хлеб. После, расставили золотые графины с вином, музыканты завели песни, виночерпии наполнили бокалы.
  - Твои люди ничего не пьют. - Обиженным голосом заметил Сорхкасим, разглядывая суровых телохранителей своего гостя.
  - О, хаши, не могу же я их заставить есть и пить, когда их душа того не желает.
  - Твои воины должны по приказу идти на ратный подвиг, не то, что выпить за здоровье друга их господина. - Нашелся Сорхкасим, ответствовав веселым светским тоном.
  Кагфур скосил глаза на сидящего по левую сторону от него, и тот, подняв чашу, опрокинул ее в глотку одним махом. Еще трое последовали его примеру.
  - От такого радушного предложения просто нельзя отказаться. - Сказал Кагфур и осклабился в улыбке.
  - После ухода царя за море, нет больше порядка в этих землях. Трудно оттуда управлять, а время идет. - Сказал хозяин зала. После третьего бокала вина он стал разговорчивым.
  - Все оттого, что много желающих стать на его место. Власть делить никто не хочет.
  - А что здесь делить? Эту пустыню? - Хмыкнул хозяин дворца.
   На сей раз, Кагфур ухмыльнулся, не ответив. Пир шел своим чередом. Гости все более хмелели, даже некоторые из свиты Кагфура пропустили еще один-другой глоток. В зале появились танцовщицы. С собой они принесли чаши с курительными благовониями, заполнявшими пространство вокруг тяжелым сладким запахом. Вместо музыки, аккомпониментом танцам и песням служило похлопывание небольших медных тарелочек друг о друга.
   Звуки отвлекали. Элидастас понял, что ему все труднее сохранять внимание. К тому же пара многозначительных взглядов Сорхкасима брошенных на него, означали, что тот его узнал. Пестрое мелькание аляпистых одеяний танцовщиц и удушающий аромат благовоний становились все нестерпимее. Элидастас расстегнул верхнюю пуговицу воротника. Он видел, что остальные тоже все больше отвлекаются, теряя остроту восприятия.
   Слуги Сорхкасима все также как и раньше незаметно мелькали, с равнодушными лицами принося кувшины с вином и унося пустые тарелки. Один из них в какой-то момент вызвал подозрение эльфа. Основанием для этого послужил всего лишь взгляд, брошенный им по сторонам. Он просто нес кувшин, и вид имел вполне безобидный. Скорее всего, показалось. Элидастас встал, оперся рукой на стол, изображая опьянение. Чрезмерно притворяться ему не приходилось: от всей какофонии этого вечера он чувствовал головокружение. Передвигаясь таким образом, он медленно приближался к Кагфуру. Боковым зрением он видел, что слуга тоже остановился напротив, левой рукой он все еще придерживал кувшин, а в правой промелькнул блестящий предмет. Элидастас схватил со стола поднос с мясом и поставил его вертикально перед Кагфуром. Красная подлива густыми потеками полилась на стол, а нож, пущенный в цель, с серебряным звоном отскочил в сторону. Кагфур ошеломленно вскочил и выкрикнул какую-то команду, его люди достали припрятанное оружие. Со стороны Сорхкасима тоже выбежали вооруженные солдаты. Расчет на то, что, лишившись повелителя, его слуги потеряют уверенность, был верным. Только в случае с Кагфуром этот план провалился. Его оппоненту повезло меньше. Неожиданно как-то оказалось, что солдаты Кагфура очень быстро взяли верх. Лишенные предводителя слуги сопротивлялись вяло. Некоторые вельможи города стали на сторону Кагфура. Дворец был захвачен, к воротам были посланы гонцы, чтобы подать сигнал армии Кагфура войти в город и закрепить власть. Вокруг царила суматоха, но Элидастас уже не принимал в этом участия. В этом бою он не видел правых и виновных. Видя, как хладнокровно Кагфур и его люди расправляются со всеми участниками драмы, он понял, что его 'господин' ничуть не лучше того, что затеял эту подлую засаду.
   Недалеко одну из стен украшало узкое окно с мозаичными стеклами. Элидастас подошел к окну. Сине-желтые витражи полупрозрачного стекла рассеивали жгучие лучи южного солнца, превращая их в приглушенное разноцветное свечение. Ему очень захотелось оказаться снаружи, подальше от въедливого запаха смерти, которым был насыщен зал. Есть ли в этом окне замок, открывается ли оно? Он нашел защелку, быстро отодвинул затвор и распахнул створки окна. Поток яркого света залил глаза, тепло широкой волной хлынуло в холодный мраморный зал, северный ветер принес запах моря.
  - Сафир, хозяин хочет с тобой говорить. - Услышал он голос одного из телохранителей Кагфура и почувствовал, как тот по-свойски положил руку на его плечо. - Вонь здесь, что павшего пса поднимет, но окно лучше прикрыть. Армия в город не вошла еще, где-то могут дежурить лучники. - Солдат закрыл окно, громко щелкнув затвором, будто каменной крышкой саркофага. Элидастас отвернулся и пошел следом за ним.
  Кагфур стоял в кругу своего отряда. Он был оживлен, его вдохновленный взгляд блуждал вскользь по лицам. В эту минуту посланные должны были открыть ворота и обеспечить беспрепятственный вход войска. Хотя Кагфур и пришел в этот город, взяв с собой незначительное число воинов, чуть поодаль затаился отряд побольше, готовый в любую минуту прийти на зов. Они хорошо спрятались в холмах и городские дозорные их не заметили. Сигналом к наступлению должен был стать четырехкратный зов трубы.
  - Сафир! Ты исполнил все мои ожидания и даже больше того сделал. Жалую тебе мою печать, правой рукой моей будешь, вторым после меня. - Элидастас получил еще один перстень и спрятал его в кармане, а Кагфур отвернулся к своим айарам и громко спросил:
  - Где Сорхкасим, этот бесчестный шакал? Хочу видеть его невеселое лицо. - Сказал Кагфур и самолично пошел на поиски.
  - Государь, он ушел.- Несмело промямлил один из айаров.
  - Как это ушел?
  - Я видел, но не смог его остановить.
  - И ты молчал все это время, глупый сын нура? Куда он ушел?
  - В потайной ход, он где-то здесь. - Человек исчез под столом и крикнул откуда-то из глубокой шахты.
  - Все за ним, быстро. - Прогремел хозяин.
  Большая часть воинов полезла под стол и скрылась в люке. Кагфур сел за стол, налил себе полный стакан вина, выпил его залпом, облокотился руками о подбородок и угрюмо вперил взгляд перед собой.
  Элидастас и еще один воин - его звали Газал - остались в зале.
  - Надо бы здесь прибраться. - Сказал Газал. Он бросил взгляд на пол, где остановившимися глазами на него глядел павший солдат. Газал передернул плечами. Он решительно направился в один из соседних покоев, где находилась кухня, с бранью и тычками выгнал оттуда оставшихся в живых слуг, распорядившись, чтобы те убрали мусор после праздника. Широкими шагами он вернулся обратно, также налил себе вина, но в отличие от своего господина так и не выпил, а поставил чашу на стол и вздохнул.
  - Нехорошо получилось.
  'Да уж, - подумал эльф, - нехорошо, это мягко сказано'. Он все еще перебывал под впечатлением недавних событий.
  - Нехорошо. - Протянул Газал. - Сорхкасим держит в заложниках двух сыновей Кагфура. Как только он доберется до своего войска, непременно отдаст приказ их убить.
  - За что? - Задал Элидастас вопрос и сам понял, как наивно прозвучала эта фраза. Никогда ему не понять повадки этих кровожадных людей похожих на асстарданцев.
  - А далеко войско? - спросил эльф через время.
  - Нет, тысяча локтей от города. - Тут же ответил воин.
  Элидастас посмотрел на Кагфура, тот сейчас вливал в себя третью порцию вина.
  - Тогда Сорхкасим уже на месте.
  Газал тоже посмотрел на Кагфура и кивнул головой. В это время прозвучал сигнал трубы. Отряд Кагфура входил в город.
  - Что здесь происходит? Может, ты мне объяснишь? - Спросил Элидастас.
  Газал кивнул, отправил в себя чашу с вином и поведал, что войско Сорхкасима стоящее за приделами города велико, тысяч двадцать. Люди набранные для похода на Варидон не поместятся в городе, поэтому два властителя оставили войска в пустыне, а сами собрались во дворце для того чтобы обговорить подробности сотрудничества. Кагфур не планировал захватывать город, по крайней мере, так быстро. Его вынудили к тому действия Сорхкасима. Теперь рядом огромное количество воинов готовых к битве, у них в заложниках государевы сыновья. И если их не лишат жизни сразу, а вздумают сделать шантаж, то все равно, Кагфур не имеет права уступить. Вот он и переживает.
  В эту минуту часть воинов вернулась, чтобы доложить, как прошли поиски. Вести были плохие и хорошие. С одной стороны, беглец исчез не оставив никаких следов, с другой же, ход вел в противоположную сторону от той, где стояло войско, значит, к своим он сможет примкнуть нескоро. Десять из отряда остались продолжать поиски, остальные вернулись обратно.
  - Газал, скажи Кагфуру, что я знаю, как можно ему помочь. Только взамен я бы хотел попросить об одной услуге. - Выпалил Элидастас, решившись.
  - Не шутил бы ты, друг, с этими вещами не шутят.
  - Ладно, скажу ему сам. - Элидастас подошел к Кагфуру, который был уже изрядно пьян.
  - Государь. - Сказал Элидастас, пытаясь поймать пьяный взгляд Кагфура, но тот постоянно блуждал, не желая ни на чем останавливаться.
  - О, великий господин, позволь мне слово держать перед тобой.
  Кагфур не отреагировал и на сей раз, он разглядывал содержимое дна своего стакана и был всецело поглощен этим занятием. Перемена тона на более громкий тоже не принесла никакого эффекта. Тогда Элидастас 'случайно' уронил золоченый стул, и тот с грохотом приземлился на пол. Воины повернули головы и насторожились, Кагфур наконец-то оторвался от хмельной жидкости и, не меняя выражения лица, посмотрел на Элидастаса.
  - Господин, у меня есть план, как спасти твоих сыновей. - Элидастас рассказал ему возникшую в его голове идею.
  - Думаешь, получиться? - Растягивая слова заплетающимся языком, выразил Кагфур свое сомнение. - Насчет первой части рассказа - это можно попробовать, но остальное... Хорошо. - Он встал. - Если ты провернешь это дело, то какую награду ты хочешь получить?
  - Я хотел бы просить тебя, государь, уйти со службы. Меня ждет дальняя дорога. Я должен закончить тот путь, что я начал.
  Кагфур хотел ответить, но у него от беспрерывного питья началась пьяная икота. Он молча кивнул головой и отпустил своего нового телохранителя.
  Первым делом Элидастас отправился на кухню. Там он поймал попытавшегося убежать, пока не поздно, повара и спросил, не знает ли тот, где находятся винные погреба. Повар провел его в подвал и показал залежи пыльных бочек.
  - Помоги мне, пожалуйста, уложить на повозку двадцать бочонков. - Обратился он к повару.
  Слуга Сорхкасима проигнорировал просьбу.
  - Ах, да. Наверное, говорить нужно не так. - Смутился эльф. Изобразив на лице свирепость, с угрозой в голосе, он торжественно провозгласил:
  - Я сейчас выйду. И чтоб за время, которое требуется тени, чтобы продвинуться на полпальца, двадцать бочек из этого погреба были вынесены и уложены на телегу возле черного хода! Понял?!
  Повар недоуменно почесал бородатую щеку.
  - Вот печать твоего нового государя Кагфура. - Сказал Элидастас, показав перстень. - А вот, - он положил руку на эфес сабли, - остальные доводы в пользу твоей сговорчивости.
   Повар кивнул и побежал дать распоряжения своим подопечным касательно этого дела.
  Бочки были погружены точно в срок. Элидастас сел в телегу и послал лошадей вперед. Дело шло к вечеру, скоро стемнеет, но Элидастас, снабженный подробным рассказом Газала, был уверен, что не собьется с пути. На горизонте показалась черная полоса. При дальнейшем приближении походные палатки и воткнутые в землю копья, стало видно отчетливее. Элидастас от души пожелал себе не терять мужества в сложившейся ситуации. Это было очень своевременное пожелание, так как по мере приближения к войску, его так и тянуло свернуть в сторону. Оказаться в центре войска асстарданцев по доброй воле не решится ни один из жителей Сидарсиса. Солдаты этого народа справедливо считались одними из самых непредсказуемых и жестоких. Однако же он пересилил себя, и непоколебимо продолжал придерживаться выбранного пути. Главное - не забыть, как зовут вельможу поставленного командовать войском в отсутствии Сорхкасима. Скоро его заметили часовые. На вопросы кто он и откуда, ответил:
  - Повелитель этого замечательного города наш яснолицый и великоблагодетельный господин времен и народов в честь блистательных побед своих мужественных воинов решил в своей непривзайденной во всем мире щедрости сделать подарок. - Закрутив такую сложную фразу на языке, не являвшимся для него родным и привычным, он остановился перевести дух.
  Часовой был парень простой, не книжный. Он только понял, что эта посылка от своих и угрозы не представляет, да и путник был один, значит, не опасен. А то, что сейчас повелитель города - Кагфур, он знать не мог.
  - Тебе туда. - Сказал часовой, указав рукой путь к шатру главнокомандующего.
  Элидастас проверил на своем ли месте мешочек со снотворным. Пока все шло по плану. Следующая линия часовых встретилась уже после того, как он, проехав не одну сотню шагов, оказался в центре войска. Два роскошных шатра возвышались прямо перед ним. Миновав последний кордон, он в сопровождении одного из воинов приблизился к палатке. Сопровождающий вошел вовнутрь, и через некоторое время вместе с ним вышел богато разодетый мужчина.
  - Ясновельможный господин Фалькьяр? - Спросил Элидастас.
  Он спрыгнул с козел своей повозки и низко поклонился человеку, в согласии с южным этикетом.
  - Я привез лучшего вина из подвалов Сорхкасима. Весь город давно наслаждается праздником, в то время как виновники этого праздника незаслуженно забыты. Так что у меня есть постановление выдать этот живительный напиток твоим храбрым военоначальникам.
   Такие жесты обычно не были свойственны Сорхкасиму, но, тем не менее, человек ничего не заподозрил. Ему польстили хвалебные речи Элидастаса. Поняв это, он добавил:
  - Но для тебя, господин Фалькьяр, у меня есть особый дар. В этой бочке, - Элидастас ткнул рукой в один из верхних сосудов, - вино только для тебя. Этот благородный напиток предназначен для самых знатных. - Эльф взял бочонок в руки и невозмутимо понес его прямо в палатку Фалькьяра, продолжая заговаривать зубы. Фалькьяр быт сбит с толку такой наглостью и безропотно последовал за гостем.
  - Государь, я полагаю, будет рад узнать, как тебе понравился его щедрый дар.
  Элидастас поставил бочонок на табурет, вскрыл его и налил в подхваченную мимоходом чашу вина. Незаметно он бросил туда внушительную дозу бандажа.
  - Какой неповторимый тонкий аромат и цвет достойный королевских рубинов из тайных рудников! Попробуй, о, сын мудрого солнца, и расскажи твои впечатления.
  Фалькьяр взял протянутый кубок и недоверчиво понюхал.
  - Что-то слишком ты болтлив.
  - Не понимаю, как малыми словами можно описать букет вкуса этой чудесной росы, это дело заслуживает целой поэмы. - Элидастас выкручивался, как мог, чувствуя себя все неуютнее под проницательным взглядом военоначальника.
  Фалькьяр попробовал вино и, отметив, что вкус действительно недурен, осушил всю чашу. Порошок начал действовать быстро. Человек пошатнулся и встряхнул головой. Фалькьяр заподозрил неладное.
  - Да здесь не иначе как отрава подсыпана! Эй, стра...- Он сделал пару неуверенных шагов по направлению к выходу, но пошатнулся и свалился прямо на Элидастаса предусмотрительно преградившего ему путь. Он оттащил человека и уложил его на кровать так, будто он просто притомился и лег отдохнуть. А сам остался в палатке, ждать пока окончательно не зайдет солнце и покрывало ночи не породит тайны для людского зрения. Пару раз он выглядывал в щелку, проверяя, как ведут себя солдаты находящиеся вблизи палатки. Но те были спокойны и ни о чем не волновались. С наступлением ночи они разожгли костры, используя для растопки конский навоз, и беспечно переговаривались, сгрудившись возле огня. Решив, что пришло время действовать, Элидастас бесшумно выскользнул наружу и отправился на поиски, двигаясь легко и быстро, словно тень. В большом шатре стоящем недалеко от только что покинутого, горел свет. Элидастас прислушался: внутри кто-то негромко переговаривался. Приподняв ткань шатра, он заглянул вовнутрь. Два молодых человека, один постарше, другой совсем еще юнец полулежали на подушках и вели невеселые беседы. Руки и ноги их были связаны - видно, недавно имела место попытка к бегству. Эльф проник под полог палатки и приблизился к юношам, те его заметили только в самый последний момент.
  - Тихо! - Шепотом приказал он. - Я послан Кагфуром, вашим отцом. Будете следовать моим указаниям - останетесь живы.
  Ошеломленные братья только и смогли молча закивать головами. Горящий подсвечник был погашен, пусть все думают, что пленники предались сну. Большую часть пути они прошли неспеша, вразвалку, не вызвав ни у кого кривой мысли, но один слишком бдительный вояка, увидев троих, решил поинтересоваться их личностями.
  - Эй, кто бродит тут?
  Элидастас был готов к такому повороту событий.
  - Да это ж мы - Армазуфзадан, Шахназад, Широкоходжан, несем другу Кафмирсорхсану глоток вина. Хочешь попробовать?
  - Давай.
  Элидастас протянул простую чашу, прихваченную из шатра пленников.
  - Только немного пей, оставь другу! А ты разве не слышал, возле палатки Фалькьяра полно бочек с хмелем. Торопись и тебе нальют.
  - Да ну? - Восхищенно воскликнул часовой.
  - Да чтоб мне с места не сойти и всем бедам подвергнуться! - Уверенно ответил эльф, удивляясь, как вино легко отнимает у этих людей последний разум.
   Скоро бородатый солдафон вовсю улыбался, и беглецы отправились своей дорогой. Все складывалось на редкость удачно. Они дошли до крайней линии лагеря, и больше ничье праздное любопытство не заставило их волноваться. Остался последний кордон часовых стоящих лицом к полю по всему периметру войска. Один из них был совсем рядом.
  - Оставайтесь здесь. - Сказал Элидастас молодежи, а сам направился к стоящему. При желании любой эльф мог двигаться так, что никакой зверь вовремя не услышит, тем более, часовой, в ушах которого свистел пустынный ветер, гуляющий по полю.
  Элидастас подошел сзади и надавил рукой на усыпляющую точку расположенную рядом с шеей. Часовой как стоял так и, не успев осознать происшедшее, упал. Теперь ничто больше не преграждало пути к спасению и значительно воодушевленные они заспешили к городу. Эльф не без гордости думал о проделанной работе: ему почти не пришлось врать - он принципиально старался избегать этого, так как считал любую ложь ниже своего достоинства, а так же ни один человек не лишился дара жизни. Правда пришлось заискивать и притворятся. Делать это было неприятно. Но мысль, что он спас невинных людей от смерти, а также то, что все это скоро закончится и он обретет свободу, утешала. Ночью они приблизились к воротам. Власть в городе была окончательно захвачена Кагфуром, и предъявленного перстня вполне хватило, чтобы их впустили и со всеми возможными почестями сопроводили во дворец.
   Новость о спасенных сыновьях Кагфура разнеслась быстро. На следующее утро был устроен небольшой праздник в честь возвратившихся детей командующего. И, хотя, угроза войска Сорхкасима все еще была весьма реальной, первая маленькая победа вселяла надежду на возможность выстоять в будущем.
  Целый день люди Кагфура были заняты приготовлениями к осаде. Новый правитель выслушивал бесконечные отчеты своих подданных о проделанных работах. Все это время Элидастас стоял за стулом Кагфура по правую сторону рядом с другими охранниками. Он никак не мог выбрать удачный момент, чтобы напомнить Кагфуру о своем обещании.
   Привратник доложил о приезде посла из соседнего города, у которого было важное письмо к правителю. Человек этот прошествовал в конец зала. Подойдя к трону, поклонился, достал письмо, поцеловал его и положил на возвышение, на котором стоял резной трон Кагфура. Один из телохранителей сведущий в искусстве чтения распечатал письмо и зачитал вслух. Там были заверения правителя соседнего города в своей преданности правителю города Исхури. Кагфур чувствовал себя правителем города, поэтому принял послание, одарил посла его принесшего и отослал обратно. После этого после появился еще один. Дорога явно далась ему с большим трудом, он еле ушел от погони и был ранен. Его тоже выслушали, принесенные новости были подобны уже полученным ранее.
  Обсудив дела, ближе к вечеру все уселись пировать. Видя, что Кагфур даже не вспоминает об уговоре, Элидастас решился напомнить об этом сам.
  - Какое еще обещание? - Недоумевал Кагфур.
  - Ну как же. - Терпеливо объяснял эльф, - Государь, в награду за выполнение задания ты мне обещал расторгнуть договор о службе.
   Элидастас был удивлен и раздосадован. Сейчас он должен был быть уже далеко, пересекать песчаные просторы по дороге ведущей к Варидону. Но, как не досадно, он все еще в этом злополучном тронном зале, где в воздухе витают душные винные пары, глупые шутки и звон украшений на толстых танцовщицах.
  - Мало ли чего я мог наобещать вчера, я был пьян. Да и не помню я такого.
  - Но...
  - Забудь эту блажь. Ты у меня на службе, я тобой доволен, я сделаю тебя своим доверенным лицом, затем визирем. Разве можно желать доли лучше, чем эта?
  Элидастас тактично молчал, но в нем все кипело от негодования.
  - Ты поздно вернулся вчера, мало спал, вот и говоришь странные вещи от усталости. Иди в свои комнаты и отдохни. - Четко произнес Кагфур. Он сделал знак слуге, чтобы тот провел Элидастаса в специально отведенные для него покои.
  
  
  
  ____________
  
  
  
  
   'Странные вещи! Еще бы!' - Элидастас никак не мог успокоиться и продолжал мерить шагами комнату, устланную пестрыми ворсистыми коврами. Вот уж поистине беспримерная двуличность! Кагфур смекнул, что отпускать такого проворного служащего глупо, он еще может быть полезным. Тем временем, задания перевести свиток еще никто не отменял, это он помнил очень хорошо. Еще он понимал, что сбежать отсюда будет очень непросто, тем более, теперь за ним зорко следят. От досады Элидастас пнул расшитую золотом подушку, валяющуюся на полу. Все в этой стране не так. Эти глупые обычаи, странное устройство помещений, чуждая манера разговаривать, жаркое южное солнце... Он тут сума сойдет, прежде чем сможет что-либо предпринять. Когда ему надоело ходить из угла в угол, он сел на полу, безразлично уставившись в центр вытканного на ковре орнамента. Так скверно ему давно не было. Завтра будет новый день, завтра он обязан что-нибудь придумать. В следующую минуту дверь негромко отворилась. Элидастас услышал это, но внезапно сковавшее его безразличие ко всему на свете помешало ему хотя бы из любопытства оглянуться на шум. Послышались чьи-то робкие шаги и шелест шелковой ткани. Легкой скользящей походкой в его комнату вошла женщина. Достав из сладок одежды платок пропитанный эфирными маслами, она встряхнула его, окружив себя облаком благоухания. Воздух наполнился терпким ароматом гиацинта и мускуса. Женщина остановилась напротив него и грациозным жестом сбросила с себя часть ярких одежд. Элидастас продолжал равнодушно наблюдать за разворачиваемыми событиями. Где-то он ее уже видел, или это только кажется?
  - Я излечу тебя от твоих печалей. - Нежно прошептала она на ухо, приблизившись вплотную. - Ты пойдешь за мной. Розы, одетые в платье из капель дождя будут нам светильниками в долине счастья. - Продекламировала она слова известной любовной песни.
  Все ясно, Кагфур послал к нему куртизанку, отвлечь от мыслей об уходе. Ее осторожные руки как змеи проникали под одежду. Не успев опомниться, Элидастас понял, что почти раздет, а руки женщины и ее губы блуждают, исследуя его тело. В первый момент он уступил ее мягкой настойчивости, потому что с такой ситуацией ему еще не доводилось сталкиваться никогда прежде. Черные, как вороново крыло, вьющиеся волосы обвили его словно сеть, ее потемневшие от страсти глаза, будто воронка, затягивали в омут глубоких вод. Он ответил на поцелуй с неожиданной для себя готовностью. Женщина была опытной и явно знала что делает. Опытная, уверенная в своих чарах обольстительница. Полная противоположность простоватой и наивной во многих вещах Даре... Ну вот. Лучше бы он не вспоминал.
  - Эй, что с тобой? - Недовольно спросила южанка, отстранившись. В осязаемой тишине большой комнаты ее голос прозвучал резко и неприятно.
  Если в его плоти и проснулось природное влечение к противоположному естеству, то в этот момент оно безвозвратно улетучилось. Элидастас оттолкнул женщину, поправил одежду и, не обращая внимания на ее слова, вышел из комнаты. А раздосадованная Саях так и осталась сидеть, не понимая, что она сделала не так.
   Много дней назад, не смотря на все ратные подвиги мужчин, Сорхкасим так и не отпустил ее к родному кочевому племени. Зато сделал своей любимой наложницей. Это недолгое возвышение закончилось с приходом Кагфура к власти. Ее опять поселили в зал с остальными девушками. Менее удачливые в прошлом соперницы не упускали случая напакостить ей по мелочам, чем доводили Саях до крайнего раздражения и огорчения. Кроме всего прочего, теперь ей доводилось танцевать в общем зале перед солдатами, а сегодня приказали пойти скрасить вечерние часы одному воину. Саях заартачилась. Не блудница же она! Но угрозы сыграли свою роль и она пошла. Какова же была ее радость, когда она увидела этого воина. Это был Сафир - друг племени, безраздельно владевший ее воображением с тех самых пор, как она его увидела. Теперь она твердо решила в своем сердце, что непременно обратит на себя внимание. Саях вытянула из кармана-складки вшитого в золотистую юбку маленькое зеркальце и заглянула в него. Зеркало не может врать, она молода и хороша собой, а в обрамлении жемчуга и тонких тканей выглядит еще краше, чем в своем старом синем платье, которое она все время носила, бродя по пустыне. Саях поправила краску вокруг глаз, пригладила роскошные иссиня-черные локоны, встала и с достоинством покинула помещение.
  
  
  ------
  
  
   Пришла ночь с ее сомнениями и тревогами. При неверном свете масляных светильников многие обитатели роскошных покоев бодрствовали в раздумьях. Визит женщины выбил Элидастаса из привычной колеи. Тепло женского тела так не к стати появившейся Саях воскресили в его памяти часы проведенные с возлюбленной, погибшей совсем недавно, через день после свадьбы. Очень нежелательные воспоминания. Элидастас до крови прокусил ладонь - он пытался разозлить себя, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы. Сейчас он почти ненавидел южанку за то, что та невзначай разбередила начавшую заживать рану. Эльф отчаянно скучал за своей верной подругой. Ему хотелось видеть ее каждый день, обнимать, говорить, как сильно он ее любит. Он смертельно устал от этой борьбы с тенями прошлого, поэтому, сейчас был бессилен возобладать над собой, чтобы отвлечься на другие мысли. Холод и тьма обжигали его сердце, когда он думал, что будут проходить десятилетия его долгой жизни, в которых не будет места Даре: он будет решать важные вопросы, возможно, жениться еще раз на равной по происхождению, будет воспитывать детей. Чтож, он вполне мог жить без нее. Но в такой жизни он не видел счастья. Лучше умереть. Элидастас встряхнул головой и нервно протер лицо ладонями. Нужно забыть. Мрак пустых ночных комнат еще больше усиливал тоску.
  - Нужно забыть... - Повторил эльф вслух.
  Ее глаза, ее руки, ее голос. Забыть. Только как?
  Рассвет, заступивший стражу в свой урочный час, неизбежно рассеял темноту. Зарево восходящего солнца застало Элидастаса возле широко распахнутого зарешеченного окна. Утренние часы в эту пору были невыразимо прекрасны. Безмятежный покой и тишину источало по каплям, словно драгоценное масло, все вокруг. Высокое небо пока еще дышало свежестью, пыльные дороги устилала прохладная роса, горы, видневшиеся на горизонте, казалось, единили землю с голубой высью. Всю ночь Элидастас бродил темными коридорами дворца. Ему никто не препятствовал, ведь перстень с печатью Кагфура давал определенную свободу. Только утром, почувствовав, что окончательно опустошен, он подошел к окну, чтобы чистый свет рассеял его страхи и сомнения. Элидастас сел у стены, прислонившись головой к каменной кладке украшенной гобеленами. Он сам не заметил, как провалился в сон.
  - Вставай, Сафир! - Раздалось где-то вдали.
  - Что случилось? - Спросил Элидастас, открыв глаза. Солнце было уже высоко, воздух стал сухим и жарким.
  - Я уж думал, ты сбежал. Не чуди так больше! - С недовольным видом выговорил Газал.
  Элидастас с сожалением поднялся на ноги.
  - Ты заблудился здесь, да? - Осведомился он с сочувствием.
  - Вроде того.
  - Тебе нужно привести себя в порядок. Скоро будет аудиенция послов от Сорхкасима. Тебе, сам понимаешь, необходимо присутствовать. Поспеши, Кагфур ждет тебя. И еще, - добавил он, подумав, - давай ка я тебя проведу, я тут уж все выучил.
   Временно смирившись с тем, что выбор ему предстоит не богаче чем дождевой капле сброшенной с тучи и обреченной лететь вниз, не в силах преодолеть закон земли, Элидастас отправился за Газалом. Воин сопроводил его в зал, когда все присутствующие уже заняли свои места. Элидастас заступил на свое обычное место, справа за креслом Кагфура.
   Вошли послы. Это были два почтенных старца. Они держались чинно и с достоинством. После приветствий они передали скрученный в трубочку лист пергамента Газалу, а тот, в свою очередь, отдал его своему хозяину. Кагфур принял сверток и, не глядя, передал Элидастасу.
  - Прочитай.
   Элидастас взял лист и пробежал глазами по строчкам, затем озвучил их вслух, смягчая слишком резкие выражения и пропуская явно провоцирующие вещи, передавал только смысл документа. Смысл же заключался в том, что Сорхкасим приказывал по добру по здорову покинуть город, иначе пощады не будет. Повисло напряженное молчание.
  - Что нам п-передать, Сорхкасим, о, владыка? - Путаясь в словах, спросил один из посланных.
  - Что он такое говорит? - Переспросил Кагфур у Газала, стоящего в этот момент между ними.
  - Он спрашивает, каков будет ответ. - Многозначительным тоном сказал тот.
  - Ах да, ответ. Ты сам знаешь, как отвечают на такие послания.
   Не успел Кагфур договорить, как его солдат расправился с делегацией. Чтобы еще больше поглумиться над врагом, солдаты отсекли им головы и, перебрасывая их друг другу, обменивались шутками и всячески насмехались над горе-послами.
   Стоя за спиной своего нового господина, Элидастас отрешенно наблюдал за этим действом. Все происходившее здесь больше походило на фарс и нелепое представление.
  - Не хочешь присоединиться к ним? - Спросил его Кагфур, полуобернувшись. - Повеселился бы и ты.
   Элидастас только и смог отрицательно качнуть головой, совершенно забыв, что сидящий к нему спиной Кагфур видеть его сейчас был неспособен.
   Вечером, Кагфур закатил своим приближенным пир в том же зале. За столом горячо обсуждалась реакция в стане Сорхкасима, когда лошади послов вернулись обратно, принеся своих бывших владельцев в разобранном состоянии.
  - Слушай Сафир, чего ты такой скучный? - С пьяным участием спросил его сосед по лавке и бесцеремонно положил свою руку ему на плечо. - Вот, подожди, на сегодня еще зрелища предвидятся. Когда палач все приготовит, будем казни смотреть.
   Элидастас сбросил с себя его руку. Потом, резко повернувшись, спросил:
  - Слушай, а тебе не кажется, что получать удовольствие, глядя, как другие страдают, это как-то неестественно?
   Газал посмотрел на него пьяным заторможенным взглядом и пожал плечами.
   Сославшись на плохое самочувствие, Элидастас встал из-за стола и отравился в свои комнаты. Ему вдруг показалось, что он видит страшный абсурдный сон, от которого никак не может проснуться. Становилось все очевиднее, что он слишком задержался здесь. Пора бежать. Только сначала нужно продумать план и рассчитать все шаги. Слишком много он потерял времени без пользы, непозволительно много. Бежать, конечно, будет трудно, но оставаться здесь больше нельзя.
  
  
  
  
  
  
  
  Глава 6
  
  
   Ветер обильно насыщенный влагой и солью дул с моря, заставляя тяжелые неповоротливые желто-зеленые волны мощно перекатываться и обрушиваться на каменный берег. Палящее жаркое солнце яркими блестками отражалось в мятежных водах. Получалось так, что уже не одно, а два светила заставляло жмуриться и отводить глаза под ноги. В маленькую бухту вошел черный легкий корабль и выбросил якорь. От него отделилась лодка и неспешно поплыла в сторону суши. Преодолев сильные береговые волны, она уткнулась деревянным килем в твердую поверхность. Так тихо и незаметно на Южные земли высадился человек, который в своем коварстве, умении хитрить и беспринципности на голову превзошел всех своих современников.
   Верховный советник Асстардана снисходительно наблюдал, как загорелые полураздетые матросы выгружали его немногие вещи, как следующей лодкой к нему доставили коня. Наскучив этой картиной, он перевел взгляд на виднеющиеся вдали песчано-каменные равнины. Когда-то здесь жили его предки. Он попытался разобраться в своих чувствах, понять дорог ли ему этот край, отзовется ли в нем хоть что-то на вид этой земли. Через секунду Мифиталь пожал плечами и переключился на более насущные мысли. Несмотря на всю его силу и власть он сейчас был, как никогда прежде, поглощен тревожными мыслями, никогда еще ему не доводилось так близко подходить к пропасти. Все его гадания оказались почти полностью тщетными, великолепная асстарданская армия не смогла поймать эльфийского выскочку несущего с собой недоразгаданную тайну, грозящую стабильности Асстардана. В последний раз он был почти схвачен, но опять чудом ускользнул. Правда его спутницу все же удалось найти и захватить в плен. Но и это мало помогло. На допросах она молчала, а по дороге в Асстардан, где ей бы уж точно развязали язык, отряд каких-то самоубийц напал на конвой, и пленнице удалось бежать.
   Тогда пришлось делать выводы, анализируя скудные сведения, имеющиеся в их распоряжении. В день столкновения у пирса небольшого человеческого отряда с орками, последние доложили, что видели кружащегося в небе грифона, и что будто бы тот нес на себе всадника. Не трудно проследить связь между этими прихотливыми существами и эльфийским народом. Вряд ли грифон прилетел за человеком. Девять из десяти, что он все же нес на себе именно того, кто был им нужен. Теперь вставал следующий вопрос: куда они держали путь? Изучение карт дало однозначный ответ по поводу направления - они летели через океан к пескам южных земель. Если поспешить, то обнаружить следы еще можно. И еще один вопрос: кого послать? Провалы один за другим постигающие всех лучших солдат, поставили Мифиталя перед фактом, что если он хочет добиться результата, то просто обязан сделать все сам. Вот почему, не теряя времени, он взял с собой пять помощников и отправился на поиски. Эти земли заселены исключительно людьми. Испокон веков здесь не было других наций. Эльф слишком не похож на коренных жителей, его запомнят многие и наведут на след.
   Отвлекшись от своих мыслей, верховный советник посмотрел на корабль. Он был полностью разгружен, подчиненные стояли возле своих лошадей, выжидающе глядя на хозяина. Мифиталь не спеша взобрался на коня, бросил последний взгляд на море и пустил лошадь вперед. Он найдет эльфа и отберет свиток. В этом он не сомневался.
  
  
  -------
  
  
  Задержавшись в пути на день против ожидаемой даты, оставшаяся часть войска Кагфура прибыла под стены города. До этого оно должно было квартировать в Марибе. С самого начала планировалось, что люди Кагфура станут союзниками Сорхкасиму, теперь же им предстояло выступить на противоположных сторонах. Несколько тысяч пеших и конных воинов Кагфура расположилось лагерем под стенами, разложив повсюду свои пестрые палатки.
   Сорхкасим только очнулся ото сна, он сел на походный тахт и хотел, было, встать, как до его слуха донесся грохот боевых барабанов. Сорхкасим так и замер прислушиваясь.
  - Это что такое происходит?... Эй, кто-нибудь!
  В палатку вошел один из солдат стороживших вход. Он отдал поклон и доложил как обстоят дела и что неприятель продолжает расти числом за счет разрозненных отрядов горцев спешащих присоединиться к мятежникам.
  - Они, что, наступают?
  - Нет, великий государь. Просто силу свою показывают.
  Сорхкасим заторопился к выходу, путаясь в натягиваемом на ходу халате расшитым синими порхающими птицами.
  Противник увеличивался числом - толпа под стенами возрастала. Сорхкасимом были недовольны многие, теперь у них появился шанс выразить свое мнение. Возможно, из соседней Агры тоже пришел отряд. В прошлом году он поссорился с юным наследником и не исключено, что тот воспользуется случаем отомстить. Час от часу не легче.
  Следующий день для Сорхкасима начался так же безрадостно, как и предыдущий, хотя в этот раз пробуждение было не столь резким. Погода портилась. Быть буре. Если повезет, то продлится она недолго. Все его большое войско располагалось посреди широкой степи, а в степи, как известно, встречать бурю гораздо меньшее удовольствие чем в каменных стенах. Время завтрака прошло, а он так и не притронулся к еде, даже отказался от любимого лакомства - финиковых плодов, которые так заботливо поднес его слуга. Царский шатер был измерен торопливыми шагами сотни раз. Сложив руки за спиной, не обращая внимания на перекошенную чалму, он все чаще погружался в раздумья, напрасно ища легкий выход из сложившейся ситуации. Пока что их силы были значительнее, да и организация войска не та что у повстанцев, намного лучше. Это много значило. Но противник продолжает стойко увеличиваться числом. В случае если Сорхкасим победит их в поле, то все равно, осада города с остатками вражеских сил запершихся в городе возьмет много времени.
  Поднялся ветер. Сорхкасим вышел из шатра и настороженно охватил взглядом горизонт. Лошади волновались. Солдаты суетились, чтобы обеспечить животным безопасное укрытие на время непогоды. С вершины невысокого холма ему было отлично видно большую часть войска. Мимо пронесся кусок яркой ткани - это порыв ветра унес небрежно брошенный халат зазевавшегося воина. Быстро темнело. Небо окрасилось мрачными серыми красками.
  - Эй, Хасмур, гляди, в пустыне что-то движется. Они идут в нашу сторону. - Сказал Сорхкасим, одной рукой придерживая головной убор, а другой указывая вдаль.
  - Да, светлейший, я тоже вижу.- Отозвался слуга. Вытянув шею, он пристально глядел на незнакомцев. Это всадники, их шестеро и они едут к нашему лагерю.
  
  
  
  
  ----------
  
  
   После вчерашней бури слуги целый день очищали улицы и комнаты от песчаных наносов. В полдень все обитатели дворца разошлись отдыхать. Элидастас закрылся в своих комнатах. Ему нужно было подумать. Он еще раз бережно вытянул свиток из футляра и развернул его. Кусочек гнилого пергамента, склеенный посередине, выглядел жалко и несолидно. Эльф был осторожен, но хлипкий лоскут опять переломился на старом, склеенном ранее месте. Кто знает, сколько лет он пылился в библиотеке, пока один из работников, перебирая свитки, не заметил полувыцветшего символа на тыльной стороне. Символ изображал упрощенный герб Асстардана. Заинтригованный библиотекарь развернул сверток, но свое любопытство так и не сумел удовлетворить. Послание было написано на незнакомом языке. Он показал свиток коллегам, а те, в свою очередь, подключили всех, кто хоть как-то причастен к изучению лингвистических наук. Научное чутье подсказывало библиотекарям, что этот свиток хранит нечто интересное. Некоторый опыт дешифровки древних надписей у них уже был, однако никто не обманывался, что это будет простой задачей.
   Обычно расшифровка велась по трем принципам. Первый из них применялся в том случае, если документ написан на неизвестном языке, известными символами. Чтобы без словарей перевести такой текст нужно разобраться в значении слов и грамматических форм. Второй случай - когда язык примерно известен, но записан неизвестной письменностью или же символы знакомого наречия под влиянием изменений на протяжении времени узнать можно с трудом. Чтобы приступить к дешифровке, нужно вначале выяснить общие свойства письма. По незаполненной части последней строки текста определяется направление письма, устанавливается, отделяются ли слова и какими регулярно повторяющимися символами это отмечается: линией, точкой, галочкой. Затем подсчитывается число знаков. Эта морока нужна для того, чтобы определить с какой письменностью они имеют дело: буквенной, слоговой идеографической или смешанной. Третий метод - когда неизвестны ни язык, ни письменность. Тут работы не на один год.
   Перекопав кучу пыльного хлама, (многое из которого уж давно планировали выбросить за ненадобностью), нашли несколько билингв - текстов написанных на одном носителе в двух-трех вариантах. Билингвы имеют одинаковое содержание, но разноязычны. С большой натяжкой несколько фраз были опознаны, но самая интересная часть так и не открыла своих секретов.
   В начале стояло несколько повторяющихся символов, аналогов которым ни в одном документе не нашли. Затем разобрали слова 'сильный и великий зверь, ты пришел неизвестно откуда'. Наверняка здесь были известны слова 'великий', 'зверь', 'идти' и символ означающий неопределенность, остальное додумали по смыслу и по форме знаков. Затем разобрали слова 'глотать' и 'земли'. Знак 'земли' был чуть усечен. То есть следовало читать так: 'поглотил почти все земли'. Прочтя эти строки, все единодушно согласились, что речь идет об Асстардане. Все сомнения рассеивал символ на обороте. Это государство действительно образовалось на пустом месте. Просто однажды на бесчисленных кораблях прибыли несметные полчища свирепых воинов и начали захватывать города и страны. Укрепившись, они и сами начали возводить город усилиями рабов и достигли в своих действиях немалых успехов.
   Дальнейшие исследования открыли следующие строки: 'ты поставил на колени все гордые и сильные народы'. Эта строчка вызвала бурю споров. Что значит 'все'? Эльфы всегда считали себя гордым и великим народом. Это правда, что асстарданцы их сильно теснили и наносили болезненные потери, но никогда (!), никогда и никто их не ставил на колени! Какой-то пессимист из группы ученых мрачно подметил 'пока', и упорная работа над свитком возобновилась. Все с трепетом ожидали расшифровки каждого последующего слова и никакие резонные замечания по поводу того, что необязательно нужно воспринимать этот свиток всерьез, не могли успокоить взволнованную общественность. Продолжением предыдущей фразы стала строчка: '... и правишь своими рабами с жестокостью'. Да, чего, а бессмысленной жестокости в асстарданцах было много. Об этом старались не говорить вслух, но все помнили как бесчестно они ведут свои войны, как глумятся над пленными и не щадят слабых. Эльфы приуныли. Если все послание будет продолжаться в том же духе, то нужно быть истинным стоиком или мазохистом, чтобы с такой же тщательностью выискивать каждое последующее неприятное слово.
  С терпением и тщательностью - качествами, которые развились в этом народе на благодатной почве многовековой жизни - они приступили к дешифровке остальной части. Слово за словом проявилась и следующая фраза. 'Ты думаешь, что велик и непобедим, но...' Нужно ли говорить какой восторг вызвала эта неожиданная находка. Все так радовались, будто Асстардан уже пал, а они танцуют на его пыльных руинах. '... Но царствовать тебе не вечно. Твоя гибель придет к тебе когда...' С последним словом этой фразы так и не определились. Здесь подходило по всем признакам слово 'если' точно также как и 'когда'. Все, кто был посвящен в эту роботу, замерли, боясь дышать. Остальные строчки могут объяснить, как низвергнется могучая и великая держава, сила которой стала синонимом неотвратимости и несокрушимой твердости. Но тут работа застопорилась. Имеющихся в наличии немногословных текстов явно не хватало для завершения перевода. Недели тщательных поисков в архивах не дали результатов. Пророческий текст оборвался на самом интересном. Тогда эльфы начали действовать другим способом. Они приступили к поискам материалов в других землях Сидарсиса. В ту пору Асстардан каким-то образом прознал об их планах и всеми силами начал препятствовать. Проанализировав свои основные ошибки и недочеты, они решили совершить невероятное. В течении ряда лет они готовили группу молодых эльфов к сложнейшему путешествию через враждебные земли. Им предстояло найти затерянное в южных странах заселенных людьми государство Евратов, на языке которого и был составлен этот свиток. Задание было сложным и ответственным, исполнителей подыскивали долго и тщательно. Но на Элидастаса выбор пал сразу, так как он с детства достиг успехов в изучении языков и благодаря природной любознательности его знания об окружающих народах были обширными, он с удовольствием, когда выпадала такая возможность, наблюдал за представителями других наций, копировал их поведение и этнический говор. Тем более, он был сиротой, лишившись родителей после подлой засады асстарданцев, а значит, имел личную заинтересованность в успешном исполнении задания.
  Элидастас вальяжно расположился на подушках. Длительное время он просто отлеживался, блуждая ленивым взглядом по потолку. Часы и дни уходили, словно горячий песок, сквозь пальцы. А он опять заложник бездействия. Шум за окном отвлек его от своих неторопливых размышлений. Окна его комнаты выходили не во двор, а на пыльную городскую улочку. Прислонившись к оконным решеткам, он выглянул наружу. Ватага ребятни дразнила пожилую женщину. Та эмоционально возмущалась и бросалась в их сторону пригоршнями земли и пыли, но это не помогало, и проворные детки продолжали дергать ее за подол и толкать под колени.
  - Да что же вы делаете?! - Визжала она. - Разбой средь белого дня. Пошли прочь! Ай!
   Хулиганы все-таки добились своего, и женщина повалилась на землю. Продолжая ругаться и причитать, она отшвыривалась камнями, но один из самых проворных смахнул у нее с головы покрывало и убежал вверх по улице. Остальные со смехом последовали за ним. Оставшись одна, женщина расплакалась, громко сетуя на свою судьбу, хотя слышать ее никто не мог.
   Элидастас быстро впихнул свиток обратно в футляр, схватил одно из самых красивых вышитых покрывал, и помчался к выходу из дворца. Охрана, стоявшая на крыльце, только проводила его удивленным взглядом. Проследовав во двор, туда, куда, по его мнению, должны были выходить его окна, он остановился, оглядывая местность. Недавней старухи нигде не было. Однако следы на земле вернее всяких слов говорили, что наблюдаемая им сцена происходила именно здесь. Поколебавшись секунду, он решил ее догнать. Завернув за угол и прошагав по пыльной улице пол квартала, он заметил ее торопливо удаляющуюся фигурку. Простоволосая, с растрепанными седыми космами, она шла, настороженно озираясь по сторонам. В этих краях головной убор являлся для женщины непременным атрибутом одежды, подчеркивающим ее достоинство. Без покрывала южанки чувствовали себя опозоренными.
  Ускорив шаг, эльф поравнялся с ней.
  - Здравствуй, уважаемая!
  Старуха остановилась и с недоверием взглянула на незнакомца из-под насупленных бровей.
  - Прости, что беспокою тебя своим обращением. Дело в том, что я видел неприятную ситуацию, которая с тобой приключилась, но был слишком далеко, чтобы помочь. Прими мое утешение и вот это покрывало для твоей головы. - Сказал Элидастас и протянул ей кусок роскошной ткани вышитой золотом.
  Старушка пристально посмотрела на покрывало, потом на Элидастаса, который начинал чувствовать себя все более неловко в этом затянувшемся молчании.
  - Спасибо тебе, юноша. - Сказала она, наконец. - У тебя доброе сердце, хоть ты не такой как я сути. Тяжелая тебе выпала доля, еще тяжелее твоя ноша и еще больше тебе предстоит перенести. Гони прочь отчаянье, чтобы не случилось. Ты пройдешь выбранный путь, ты откроешь тайну знаков. Ты думаешь, что одинок на своем пути, но знай это не так. Прощай.
  Эльф застыл, глядя на нее с изумлением. Но женщина выхватила у него покрывало и исчезла в одном из закоулков городского лабиринта. Элидастас был настолько поражен услышанным, что не стал ее преследовать.
   Во дворец он возвращался озадаченный и совершенно сбитый с толку словами пожилой дамы. Но, не пройдя и половины пути, он услышал необычный звук. Прорезав полуденную тишину, из внешнего пространства, за городской стеной прозвучал заунывный зов неприятельского рожка. Сигнал повторился дважды: неприятель вызывал на переговоры. Видимо, Кагфур не стал мешкать, потому что, едва Элидастас достиг крыльца, вся команда айаров была уже в сборе. Заняв свое место, он вместе со всеми последовал к воротам. Взойдя по ступенькам на крепостную стену, они остановились, окружив Кагфура полукругом. Вдали, отделившись от неприятельского войска, к ним, выдерживая гордую осанку, ехали посланцы Сорхкасима. Остановившись на уважительном расстоянии, посланцы огласили стандартные фразы о добровольной сдаче города. Среди них был высокий сутулый человек в длинных черных одеждах с седой, аккуратно подстриженной бородой. Элидастас стоял рядом с айарами и безразлично разглядывал посланцев. Блуждая от одного человека к другому, его взгляд случайно схлестнулся с взглядом мужчины в длинной мантии. Элидастас раньше никогда не видел Мифиталя - верховного мага Асстардана, однако ему хватило мгновения, чтобы понять кто это. Элидастас машинально отступил на шаг назад, но жесткий спокойный взгляд человека холодной сталью приковал его к месту. Глаза эльфа расширились от удивления, почувствовав действие силы, против которой беспомощен меч и телесная мощь. Будто тонкое осторожное щупальце, извиваясь, зашевелилось, проникая в его мозг все глубже. Оно лишало воли, парализовывало и приказывало. Элидастас перестал слышать и ощущать мир вокруг. Голос вел его вперед. 'Подойди сюда. Вот так. Ближе...' Где-то на самом дне сознания он еще продолжал бороться, каждый мускул его тела напрягся, он непроизвольно сжал руку на рукоятке ножа висевшего на поясе и весь как бы подался назад. Но, тем не менее, это не помешало ему продвинуться еще на один шаг вперед. Мифиталь усмехнулся. Элидастас был полностью под его контролем. Все это время Кагфур и посланники Сорхкасима обменивались колкими любезностями.
   - Знаешь что за разбойник у тебя на службе? - Выкрикнул вельможа по имени Фалькьяр.
  - У меня их много. Какого из них ты имеешь в виду? - Весело отозвался Кагфур.
  - Безбородого воина, что стоит рядом с тобой. Знаешь ли ты, что это враг Великого Асстардана?
  - Что мне до этого?
  - Выдай его нам, и твоя смерть окажется не такой суровой как ты того заслуживаешь.
  - Великодушный и бдительный господин Фалькьяр, сдается мне, вся его вина перед Великим Асстарданом в том, что он провел тебя как старого беззубого ишака. Если ты хочешь свести личные счеты, так и скажи, но не приплетай Великий Асстардан к своим мелким обидам.
  Солдаты Кагфура еле сдерживались чтобы не смеяться: все помнили как проворный Сафир умыкнул сыновей Кагфура прямо из-под носа главнокомандующего войск Сорхкасима. Фалькьяр, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре снисходительно расхохотался. Высокий неестественный смех отвлек Мифиталя. Он повернул голову, посмотреть, что происходит в его делегации. Он отвлекся только на мгновение. Мышь, укушенная коброй, получив такую короткую передышку, вряд ли ею воспользуется, потому что яд уже растворился в крови, отключив нервную систему. Но Элидастас, собрав остатки мужества, с огромным усилием отвернулся и отступил назад от края стены. Не заботясь уже о том, что о нем подумают люди Кагфура, он помчался вниз по ступеням, покидая площадку для переговоров. Досадливо поморщившись, Мифиталь отвернулся от Фалькьяра и снова переключил внимание на эльфа. Оказалось, за этот короткий промежуток времени эльф успел удрать, но Мифиталь не собирался так легко выпустить свою добычу.
   Добежав до середины площади, Элидастас остановился: насмешливый циничный голос звал его обратно. Элидастас упал на колени, закрыв уши руками, будто бы это могло помочь. Проходивший мимо горожанин потряс его за руку, и раз пять повторил вопрос, осведомляясь о его состоянии.
  - У тебя есть веревка?! - Спросил Элидастас, вперившись остановившимся немигающим взглядом ему в глаза.
  - Что? Э-э, зачем? - Ошарашено промямлил парень с добродушными румяными щеками. - Там, вон, валяется у позорного столба.
  Элидастас схватил его за шиворот и без объяснений потащил к столбу. Человек даже не сопротивлялся.
  - Быстрее, привяжи меня! - Сказал эльф и быстро вручил ему моток грязной бечевы.
  - Ты что, умом поехал?
  - Быстрее! - Прикрикнул он на горожанина.
  В полном недоумении человек связал ему руки за столбом, потом, для пущей надежности, обмотал раз пять вокруг.
  - Теперь уходи и не отвязывай, что бы я не говорил.
  - Вот чудак.
   Горожанин ушел, время от времени оглядываясь и качая головой. Наконец, он скрылся из виду, а Элидастас застыл, внутренне приготовившись сопротивляться изо всех сил. Но зов прекратился. Мифиталь до времени оставил его, чтобы вернуться позже.
   Итак, теперь армию Сорхкасима ведет этот чародей. Или просто помогает. Но это не меняет сути дела. Сейчас очевидно лишь одно, у Кагфура серьезные проблемы, хотя он этого пока не понял. Наконец, переговоры закончились, участники разошлись.
   У стен собрались воины соседних горных племен. Они видели свою выгоду в том, чтобы поддержать нынешнего хозяина города. Горцы и солдаты Кагфура расположились перед воротами, готовые в любую минуту вступить в сражение.
   Послы Сорхкасима неслись во весь опор к своему лагерю. Лишь только достигнув его приделов, Фалькьяр, проревел боевой клич, махнул в сторону города рукой, в которой сжимал расчехленную саблю, рванул уздечку и, стремительно развернув лошадь, понесся в атаку. Солдаты, стоявшие на поле в полной боевой готовности, ринулись за ним.
   Мифиталь остановил своего коня и замер, глядя вслед бегущим воинам. Он мог предотвратить сражение и достичь своей цели другим способом, но не собирался этого делать. Восседая верхом на сухопаром черном коне, он цинично усмехался, а людской поток, огибая его с двух сторон, стремился вперед.
  
  
  ----------
  
  
   Наваждение проходило, способность трезво мыслить возвращалась. Вдали, за воротами Элидастас ясно услышал звуки сражения. События разворачивались стремительно. Оружия он при себе не имел. Но если бы имел, то стал бы сражаться? Пожалуй, нет. Он не видел смысла в этой войне. Выиграет один или другой тиран, итог тот же. Два алчных сластолюбца сражаются за власть, а молодые сильные люди гибнут.
   Однако скоро Элидастас поймал себя на мысли, что пока он рассуждает о жизни, его руки все еще связаны. Как и всякий эльф, он умел мастерски выбираться из подобных пут. Но первые же попытки его несказанно разочаровали. Горожанин добросовестно выполнил просьбу: все старания приводили лишь к тому, что узлы затягивались туже. С досады он стукнулся затылком об столб и посмотрел в небо, где, расплывшись заревом, солнце пряталось за горы. Почему-то в момент бегства от Мифиталя, идея обезопасить себя подобным образом показалась ему удачной. Элидастас чувствовал себя полным идиотом. Внезапно его охватило безразличие ко всему, ему подумалось, что Мифиталь, возможно, сам внушил ему мысль о таком поступке. Эльф горько рассмеялся. Верховному советнику Асстардана не откажешь в предусмотрительности. Он знал о предстоящей битве и вовсе не хотел, чтобы Элидастас затерялся в суматохе или погиб, успев спрятать или уничтожить в последние минуты жизни вожделенный свиток.
   Далеко за полночь стало ясно, что союзники Кагфура терпят поражение. Как он позже узнал, имела место попытка приоткрыть ворота и отступить с остатками армии в город, чтобы укрыться за стенами и отражать по мере сил осаду противника. Воины Сорхкасима вовремя среагировали и бросили все силы на то, чтобы помешать этому. Таким образом, ворота попали под их контроль. Поле сражения переместилось вовнутрь города. Всюду слышались страшные крики боли и отчаяния и еще более страшные - радостные вопли победителей. В воздухе висел стойкий запах смерти. Элидастас все еще стоял возле столба, потупив взгляд, не сосредоточивая внимание на происходящем. Он долго не сдавался, до последней минуты силился найти выход, но тщетно.
   Где-то рядом звякнула уздечка, и лошадиные ноздри с шумом выдохнули воздух. Яркий факел осветил его лицо, обдав непривычным после ночного холода жаром. Элидастас не торопился поднять голову, чтобы посмотреть на того, кто стоял рядом.
  - Залетел в силки, смельчак? - Констатировал чей-то спокойный властный голос.
  Элидастас поднял глаза вверх и встретился взглядом со своим врагом. Мифиталь торжествовал: он праздновал свой личный триумф, победу своего разума и силы. Наклонившись, он нащупал тайник со свитком и сдернул его с шеи эльфа. Шнурок с треском лопнул, реликвия перекочевала в карман жреца.
   Сорхкасим въезжал в город. Сражение было завершено, отдельные его очаги все еще вспыхивали на улицах, но быстро подавлялись, поэтому за свою жизнь Сорхкасим не опасался. Он победоносно вступал в город и тоже праздновал свой триумф. На гарцующем коне он влетел на площадь, сопровождаемый Фалькьяром и другими воинами. Они заметили стоящих возле столба Мифиталя и светлого воина. Фалькьяр пришпорил лошадь и рванулся вперед. С Элидастасом у него были свои счеты. Вытащив меч, он хотел снести обидчику голову, но Сорхкасим остановил его, приказав заточить пленника в камере. Солдаты разрезали веревки. Правда, тут же связали снова, оставив свободными только ноги, чтобы пленник мог самостоятельно передвигаться. Мифиталь не препятствовал. Он знал, Элидастас в ловушке и сбежать не сможет. Существовало несколько вопросов, которые Главный Советник Правителя очень хотел выяснить. Но это может подождать.
   Всю дорогу, пока его небрежно тащили по разветвленным коридорам подземелья, Элидастас думал об утерянном свитке. Сознание отказывалось верить, что все так быстро и бесславно закончилось. Чем ниже они спускались, тем тяжелее и гуще становился затхлый смрадный запах подземных катакомб. На серых стенах пыльными клоками повисла давняя паутина. Остановившись перед небольшой, но массивной дверью, один из солдат принялся возиться с замком. Ржавеющий механизм громко визгливо клацнул, но дверь в камеру-мешок открылась неожиданно бесшумно. Тусклый свет коридора почти не проникал в ее холодное нутро. Солдаты втолкнули его в камеру и вошли следом. Закрепив на руках железные обручи, цепи от которых тянулись к стене, они спешно вышли. Элидастас был настолько подавлен пропажей свитка, что не мог оказать даже слабое сопротивление. Дверь закрылась, он остался в одиночестве и полной темноте. Густой мрак порождал ложное ощущение отсутствия стен. Элидастас, как и всякий эльф, не любил подземелий. Замкнутое пространство всегда ввергало его в состояние близкое к удушью и безумию. Сперва ему казалось, что каменные стены сдвигают свои монолитные своды, чтобы раздавить его, затем почудилось, будто бы он висит в пустоте посреди бесконечного пространства. Элидастас закрыл глаза. Так ощущение нереальной пустоты еще больше усилилось. В глубине камеры с потолка монотонно капала вода в лужицу на полу. Капля за каплей. Теперь он желал лишь одного - чтобы его бессмысленное существование закончилось как можно скорее.
  
   По случаю победы Сорхкасим закатил пир. Необузданное веселье по поводу недавней победы растянулось на пять дней. Празднующие ели и пили в больших количествах, ни в чем себе не отказывая. Хозяин праздника сидел перед гостями на удобном тахте. Как и подобает в таких случаях, он опережал всех в обжорстве и количестве опрокинутых в себя стаканов. Слуги торжественно поставили перед ним огромную тарелку риса вареного с мясом и овощами. Третью за вечер. Сорхкасим с удовольствием запустил руку в самую середину, прихватил полную горсть жирной каши и отправил ее в рот. Как только ему удавалось запихнуть в себя кашу, тут же он тут же протягивал руку за следующей порцией. Рис просыпался сквозь пальцы ему на грудь, стол и обратно в тарелку. Сорхкасим довольно хрюкал и мычал, он был счастлив. В том же зале угощались его солдаты. Мужчины сидели на чем придется, чаще всего на полу - после боевых действий здесь царила разруха. Но это никак не портило настроения воякам, тем более, что каждому выдали достаточно 'огненной воды'.
  - И много у нас добычи?! - Поинтересовался Сорхкасим, облизывая стекающий с пальцев жир.
  - Не особенно. - Откликнулся кто-то из военоначальников. - Удалось захватить в плен несколько высоких чинов. Но разве твой город не лучшая добыча?
  - Я слышал, - отозвался сотник, - мы захватили в плен того странного чужестранца, что служил Кагфуру.
  Сорхкасим довольно хмыкнул и запил очередной жирный кусок крепким красным вином.
  - Говорят, он странной стати и не похож на всех нормальных людей... - Не унимался говорливый сотник.
  - Покажи нам его. - Стали упрашивать воины со всех сторон. Некоторые вспомнили, что чужеземец умеет хорошо сражаться, и пытались уболтать Сорхкасима предоставить возможность испытать пленника в деле. Все очень оживились и Сорхкасим, желая угодить своим верным солдатам, послал за пленником. Приказ был исполнен и довольно скоро эльф стоял посреди пиршественного зала, напротив правителя. Мифиталь насторожился.
  - Великий господин Сорхкасим, свет моих очей, мудро ли будет подвергать риску жизнь этого воина? - Тихо сказал он. - Не лучше ли найти для потешной расправы какого-нибудь простого человека из черни? Этот может знать нечто ценное о Кагфуре. - Осторожно повел речь Мифиталь.
  - Да ладно, пусть позабавит нас. - Отмахнулся 'свет очей' от его слов, энергично ковыряясь в зубах. Сорхкасим был в приятом благодушном настроении.
  Пять суток, проведенных под землей, показались эльфу вечностью. Он стоял посреди зала заполненного людьми, ничего и никого не замечая. Казалось, он сломлен. Даже Сорхкасим был разочарован отрешенным безразличием пленника ко всему, что происходило вокруг.
  - Эй, герой, ты слышишь меня? Мы хотим, чтобы ты развлек нас своим искусным поединком. - Высокомерный приказ отчетливо прозвучал среди притихших солдат.
   В зале воцарилось молчание. Десятки любопытных глаз впились в одинокую поникшую фигуру, стоящую перед властным правителем.
  - Чем же мне позабавить тебя, господин Сорхкасим? Убить ли кого-нибудь или унизить? - Неожиданно спросил Элидастас, печально усмехнувшись. Его тихие слова отчетливо расслышал только Сорхкасим и воины, находившиеся совсем рядом. - Твои глаза готовы пить страдания невинных в больших количествах, и при всем том они не насыщаются. Найди себе другого кормильца, который насытит тебя кровью. Я не буду этого делать.
  - Что?!!! - Взревел Сорхкасим, никак не ожидавший такого поворота разговора. Его авторитет только что унизили непослушанием перед уважаемыми людьми. Его полное загорелое лицо вытянулось, ноздри крупного носа широко воинственно раздулись. - Да ты... Как смеешь так говорить со мной?!!
  Элидастас с отстраненным безразличием наблюдал за тем, как глаза оппонента сперва выпучились от удивления, потом загорелись яростью, как лицо покрылось красными пятнами. Его не смутило даже то, что Сорхкасим вскочил и, брызжа слюной, затряс кулаками в его сторону.
  Увидев, что ситуация накаляется, Мифиталь встал со своего места и что-то живо зашептал Сорхкасиму на ухо. Тот сначала пробовал возражать, но какие-то доводы гостя все же убедили его вернуться на свой тафт и угомониться. Этот странный инцидент озадачил эльфа. Мифиталь уже заполучил свиток. Неужели и сам он может владеть сведениями настолько важными, чтобы так волноваться о его сохранности?
   Конвоир развернул его и толкнул в спину, давая понять, что аудиенция окончена и пришло время возвращаться в свои подземные апартаменты. Лязгая закованными в цепи руками, Элидастас побрел в указанном ему направлении, раздумывая о странном поведении коварного чародея.
  
  
  
  
  ГЛАВА 8
  
  
   Когда не было работы, Ида закидывала подальше свой заношенный передник и выходила в лес побыть немного в одиночестве и подумать. Сегодня солнце с самого утра светило ярко и ласково, даже птицы, казалось, пели громче обычного. Покинув убогую кухню, она неспешно направилась к пышным зеленым зарослям. Удобно устроившись на старом замшелом пне, облокотившись рукой о ветку, Ида с удовольствием вдыхала пряный запах ранней осени и наслаждалась единением с природой. Время от времени она чувствовала, как внутри проявляет себя новая жизнь. И сейчас, ощущая ее хорошее настроение, ребенок пошевелился. Ида неосознанно расплылась в улыбке и обняла свой округлившийся живот. Ей вдруг подумалось, что жизнь - это чудо, священное таинство, которое люди совсем не умеют ценить, неосознанно опошляют и портят. Жаль, такие мысли ее не посещали раньше, до встречи с Элидастасом. Когда-то она горела совсем иными идеями, фанатично развивала свою силу и искусство поединка, мечтала стать великим воином. В итоге, все, что она сейчас имеет - это подорванное ранами здоровье и совесть, отягощенная убийством многих подобных ей.
  - Я больше не хочу воевать. - Сказала она, обращаясь в пустоту. - Но так поступают все. Почему в этом мире нельзя жить иначе?!
  Если бы муж был рядом, он уж точно нашелся, как ответить. У Элидаса всегда было больше моральных сил, он бы поддержал ее попытку сойти со стези воина и зажить нормальной жизнью. Но, скорее всего, вместе они уже никогда не будут. Даже если, не смотря ни на что, им удастся выжить, и, что более невероятно, еще раз встретиться в этом большом мире, кто сможет поручиться, что эльфийский вельможа снова захочет связать свою жизнь с человеческой женщиной, которую даже свои по крови люди не считали красавицей? Той осенью, в суматохе событий, у него не было времени подумать, идея пожениться возникла спонтанно. Возможно, теперь он сожалеет о своем решении. Хотя, какая уж теперь разница... По крайне мере, у нее остались замечательные воспоминания. И ребенок. Вздохнув, женщина поднялась и осторожно пошла к дому.
  Через три дня, наконец, случилось то, чего все давно с нетерпением дожидались. Ида как обычно занималась повседневными делами и не ожидала никаких сюрпризов. За два дня накопилась посуда, ее нужно было срочно помыть, иначе опять будут учить уму-разуму добрый кусок вечера. Внезапно она поставила стопку тарелок обратно на сундук и присела на пол, обхватив живот руками.
  - Что, началось? - Деловито осведомилась хозяйка.
  Захватывая ртом воздух, Ида расширившимися от неожиданной боли глазами беспомощно скользила по углам. Следующий приступ нахлынул вдвое сильнее прежнего и держал долго, а когда прошел, она почувствовала во рту солоноватый привкус и, не задумываясь, сплюнула на пол кровь, насочившуюся из прокушенной губы.
  - Уже и воды отошли. Замечательно. - Сказала пожилая женщина, помогая ей перебраться на кровать. - Чего стала? - Обратилась она к дочери, испуганно уставившейся на происходящее. - Прибери тут.
  Ерзая тряпкой по полу, Крылатка следила за уверенными действиями соей матери, уже прошедшей ранее через подобное испытание и знавшей как нужно действовать в таких случаях.
  - Сейчас родиться ребенок? - Догадалась девушка.
  - Если бы так быстро. Сильным бабам родить труднее, чем слабухам, хорошо, если в сутки разрешиться. - Энергично отозвалась мать, щупая живот, под которым скрывалась новая жизнь.
   Схватки длились непрерывно до самого вечера. Ида терпела их молча, потому что была приучена достойно переносить телесную боль. Она только пыталась сосредоточиться на том, что еще немного, и она сможет прикоснуться к своему долгожданному ребенку и долго-долго качать его на руках.
   Целый день не было никаких изменений, ребенок не появлялся, несмотря на послушное следование роженицы советам пожилой женщины. С наступлением сумерек Крылатка зажгла две лучины, поставила их медленно тлеть на неуклюжей глиняной подставке, а сама вышла на двор глотнуть свежего воздуха. От всего, что происходило, ей было немного не по себе. Она поспешно дала зарок никогда не беременеть и не рожать. Шаркая старыми тапками, девчонка прошлась к колодцу, подняла ведерко воды и неторопливо пошла к дому, слушая пустые песни сверчков.
  - Ну где ты возишься так долго? - Окрик матери прозвучал особенно неприятно после умиротворенной тишины снаружи. - Дите пошло, нужен нож - пуповину отнять. И нитки подай.
  Чтобы матери было лучше видно, Крылатка поднесла лучину поближе. Женщина хлопотала возле младенца перепачканного кровью.
  - А лапочка какой! - Умилилась девушка. - В прошлом году, когда в гости к твоей племяшке ездили, я Сычихиного сына видала пять дней отроду. Так вот, тот страшный такой был, а этот на игрушечку похож больно-то. - Потом, приглядевшись, с удивлением отметила. - А ушки у него какие странные...
  Старуха наклонилась, присматриваясь к ребенку, потом резко выпрямила спину и с испугом посмотрела на дочь.
  - Ты чего? - Не поняла та.
  - Никому, слышишь, никому не смей сказывать то, что ты видела. Как оправиться Ида, вручим ей харчей и отправим своей дорогой.
  - Почему?!
  - Из-за этого дитяти нам всем может не поздоровиться.
  - Почему?
  - Не нашей породы его отец был...
  Недоуменно пожав плечами, дочь все так же продолжала восхищенно разглядывать новорожденного.
  На следующее утро Ида и Крылатка по очереди баюкали ребенка, с умилением сюсюкали и устраивали ему удобную постель. Теперь у пожилой Крылаткиной матери появилась новая тема для нравоучений. Она попрекала одну и вторую в бестолковости, нерасторопности и неумении в обращаться с детьми. Давала массу ценных советов о том, как правильно кормить, укладывать спать и купать в чадо тазу. Со временем она тоже по-своему привязалась к малышу: часами шила крохотную одежду на будущее, мастерила простенькие игрушки и, разумеется, больше не заводила речей об уходе приживалки.
  Ида долго думала как назвать сына. Вейн, родной дядька, воспитывавший ее с младенчества, наверняка бы порадовался, назови она своего парня звучным именем северных народов, типа Хлодвиг, Торго, Виглаф. Что и говорить, для потомка эльфа такое имя звучало слишком грубо. С другой же стороны, во многих эльфийских именах, по ее мнению, не хватало твердости. Мысль о том, что ее отпрыск будет жить с имечком вроде Лилитинь или Тилилиль, была ей неприятна. Поэтому она решила назвать сына Эльдаром, взяв три начальные буквы из имени его отца и из своего. Возможно, этот жест также был своеобразной попыткой хотя бы частично восполнить потерю, как своего любимого мужчины, так и своего собственного имени. В прошлой жизни ее звали Дара. Тогда она была уверенной в себе напыщенной наемницей, зарабатывавшей неплохие деньги своим ремеслом. Теперь - нищенкой, находящейся в опале всего мира. Раньше она гордилась своим именем, имевшим большую популярность среди ее народа. Теперь же, даже мысленно, в уме, старалась называть себя своим новым прозвищем, которое много дней назад выдумала совершенно спонтанно.
  Дни в глуши текли монотонно и тихо. Женщины старались ладить друг с другом и совместно вести тяжелый деревенский быт. Но одно неприятное событие все же втесалось в их идиллию. Как-то, совсем неожиданно, Крылаткина мать слегла с болезнью. Однажды натрудившись в огороде, она, не подумав, напилась ледяной воды из колодца. К вечеру у нее поднялся жар, она прилегла отдохнуть ненадолго, но болезнь так ей завладела, что приковала к постели на несколько дней. Травные снадобья приносили лишь временное облегчение. Никакие старания не могли сбить лихорадку. Крылатка была по-настоящему напугана. Когда-то, точно так же, она потеряла отца. Теперь беда грозилась снова. По вечерам, когда тусклый свет лучины на подоконнике зловеще дрожал от проникающего сквозь щель сквозняка, она прижималась к старшей подруге и тихо всхлипывала ей в плечо. Всю ночь ее донимала бессонница, и только на рассвете она забывалась тяжелым тревожным сном.
  - Это не справедливо! - Твердила она Иде, будто от нее зависело останется женщина в живых или станет жертвой недуга. - Ведь все было так хорошо. Ну почему жизнь такая несправедливая?
  - Не думай о плохом. Держись, девочка. Все пойдет на лад. - Пыталась ободрить ее Ида.
  Но облегчение не наступало. То, чего все так боялись, произошло. Это была неожиданная и до обидного глупая смерть. Старушка умерла на рассвете, не успев ни с кем попрощаться, и не сказав напутственных слов дочери.
  Осознав страшную правду, Крылатка выбежала из дома, и, не разбирая дороги, побежала к лесу, чтобы в одиночестве оплакать сиротскую долю. Маленький Эльдар, ощущая волнение взрослых, захныкал. Ида взяла его на руки и, выглянув из-за двери, с тревогой проследила за убегающей девчонкой. Спустя время, решив, что подруга достаточно пробыла наедине со своими мыслями, она направилась к ней, чтобы поговорить. Укачивая ребенка, Ида вошла под покров густых зарослей леса, и остановилась, оглядываясь вокруг. Вряд ли Крылатка далеко ушла. Наверное, она сейчас возле старого мшистого пня. Подумав так, Ида хотела, было, пойти туда, но вдруг остановилась. Где-то фыркнула лошадь. Затаив дыхание, она прислушалась. Накрапывает дождь, шум листвы на деревьях. Чувства обострились до придела. Тихий звон уздечки. Звериным чутьем, уже не раз спасавшем ей жизнь, она разгадала скрытую опасность. В промежутках между увядшими листьями мелькнуло несколько серых теней.
  - Ширван утух. - Произнес кто-то негромко.
   Ида замерла, словно вкопанная, услышав ненавистную асстарданскую речь. Люди спешились и вошли в дом. Она медленно попятилась, отчаянно надеясь, что ни Эльдар, ни Крылатка не привлекут их внимание неожиданным возгласом. Ступая как можно тише, она направилась на поиски девчонки. Крылатка сидела там, где Ида и ожидала ее увидеть. На перепачканном золой лице Крылатки слезы вымыли чистые дорожки. Ида присела напротив и пристально заглянула в глаза, потом сделала знак, призывающий к молчанию. Крылатка никак не могла понять, что происходит, но настороженность старшей подруги передалось и ей.
  - Нужно спрятаться. Там солдаты. - Едва слышно прошептала Ида, потом встала и кивнула головой, приглашая следовать за собой.
  Крылатка подчинилась. Ее рассудок и воля временно помутились от горя, но она доверяла подруге как никому другому, поэтому поднялась и пошла вслед за ней. Густые зеленые заросли кустарника, за неимением более надежного укрытия, вполне могли спрятать на время несколько человек. Ида отодвинула ветки, приглашая Крылатку в укрытие. Как только та устроилась более-менее комфортно, вручила ей ребенка.
  - А ты? - Испуганно спросила девчонка.
  - Сейчас вернусь. Прошу тебя, веди себя тихо. Если враги будут проходить мимо, ни в коем случае не смотри им в глаза. Встретишься взглядом - выдашь себя. Ясно?
   Крылатка судорожно кивнула головой. Она все поняла.
  Таясь, Ида пошла обратно к дому. Непонятно, каким ветром асстарданцев занесло в эту глушь. Неужели до сих пор ищут беглянку? Вряд ли. Скорее всего подыскивают рабов или патрулируют местность на предмет новых врагов Асстардана. К краю лесополосы она пробиралась уже ползком.
  Со стороны жилища доносился шум переворачиваемой мебели. Солдаты вовсю осваивались в доме.
  Увлеченная слежкой, она запоздало почувствовала укол в шею и сделала движение рукой, чтобы отогнать надоедливое насекомое. Рука натолкнулась на металл. На мгновение она замерла, забыв дышать. Смерть была близко. Страх холодной волной пробежал по спине, но уже через мгновение она возобладала над собой. Пусть смерть, только бы не асстарданский плен. В отчаянном положении Иде благоприятствовало только одно обстоятельство - противник видел в ней глупую деревенскую бабищу в нелепой пестрой юбке и вязаной крючком безрукавке. Очень скоро это доказал его самодовольный возглас:
  - Ну что, курица, хочешь узнать перед смертью, что такое настоящий мужчина?
  Его отточенный меч все сильнее вжимался ей в шею.
  - Благородный господин, пощадите, я только глупая слабая крестьянка, у меня пять детей и больная свекровь на иждивении. - Запричитала Ида, извиваясь и беспомощно хватаясь за лезвие безжалостного клинка, прокалывающего кожу.
   Дальше, как и всегда в таких случаях, дело решали секунды. Молниеносным движением она отвела в сторону оружие асстарданца, резко повернулась на спину и коротко, без особого замаха, направила удар стопы в его голень. Нога громко хрустнула, кость сломалась. У солдата все еще был в руках меч, но шок не позволил ему вложить в замах необходимую точность и силу. Ида сумела увернуться, откатившись на безопаснее расстояние. Они остановились друг напротив друга, пристально вглядываясь в глаза. Нога асстарданца полностью вышла из строя. Правда, недалеко были его товарищи, которые придут на помощь по первому сигналу. Но гордость не позволяла ему позвать их. Тем более, он все еще вооружен и защищен доспехами. К тому же, глупая женщина начала вытворять совсем уж странные вещи: стащила с себя пышную юбку и двинулась прямо к нему. На пошлую шутку она отреагировала совершенно спокойно, даже ухмыльнулась, но как-то плотоядно. В следующую секунду пестрая ткань полетела ему в лицо. От куска материи он успешно отмахнулся, но пропустил момент атаки. Коварная воительница еще раз пнула по больной ноге и толкнула на землю. Не дожидаясь, пока он, достигнув земли, сгруппируется и приготовится к атаке, Ида вскочила ему на спину и вывернула левую руку, обездвижив. Мужчина был сильнее и немного крупнее ее. Если бы не сломанная конечность, такой прием не дал бы желаемого эффекта. Он просто сбросил бы ее, поднявшись на ноги. Свободной рукой, в которой все еще сжимал оружие, солдат изловчившись, ткнул в нее мечом. Иде почти удалось уклониться, но ощутимый порез филейной части она все же заработала. Удар по локтю парализовал его руку, пальцы разжались, меч выпал, чем не замедлила воспользоваться женщина.
  - Я бы пощадила тебя. - Серьезно сказала Ида. - Но тогда ты вряд ли пощадишь моего сына.
  Обыскав его одежду, она нашла две золотых монеты и одну серебренную, разжилась дорогим кинжалом и хорошим мечем в крепких ножнах. Оставлять тело здесь было небезопасно. Ида затащила его в полосу густого кустарника протяженностью добрых две сотни шагов, замела следы поединка, вырвала траву, испачканную кровью, и отнесла в те же кустики.
  'Вот вам и стремление к добру и миру', - издевательски подтрунивала она над собой, очень быстро и по возможности бесшумно пробираясь к укрытию, где пряталась Крылатка с ребенком. - 'А я, ведь, почти поверила, что изменилась за это время. Убийца...'.
  Крылатка испуганно ахнула, заслышав шорох, но, увидев подругу, облегченно вздохнула. Правда, узрев ее горящий взгляд и перепачканную кровью одежду, натекшую из раны на шее, испугалась еще сильнее.
  - Тихо. Тс. Слушай внимательно. Сейчас мы аккуратно покидаем укрытие и быстренько бежим в сторону холмов. Помнишь где это? - Девушка кивнула. Она помнила. - Нужно достигнуть холмов, остальное пока не важно.
  - У тебя кровь... - Крылатка хотела чем-то перевязать рану, но Ида оттолкнула ее руку.
  - Потом. Нужно бежать. - Она взяла ребенка на руки и кивком головы призвала следовать за ней.
  - А мама?..
  - Ты ей больше не поможешь. Доверься мне, мы выберемся.
  И они, действительно, выбрались. Возможно, им просто повезло, или асстарданцы не предали значения тому происшествию в лесном поселке, где без вести пропал один из их людей. Как бы то ни было, девушки беспрепятственно добрались до ближайшего города и затаились, сняв номер в дешевой трущобной гостинице. Кинжал асстарданского воина был украшен двумя небольшими рубинами и яшмой. Выковыряв камушки, Ида продала их перекупщикам на рынке. Вырученных денег им вполне хватало на месяц-полтора скромного незаметного существования. Возможно, они остались бы в городке и на более долгий период, но однажды, зайдя в бакалейную лавку, Ида непроизвольно подслушала разговор продавщицы и ее клиента. Лысоватый мужчина, рассказывал полногрудой даме своего сердца варианты, как он сможет заработать большие деньги. В общем, изгалялся в красноречии как мог. Ида не без иронии улыбнулась, но, услышав одну из идей фантазера, вмиг стала серьезной.
  - Две тысячи золотом я могу заработать вообще одним моментом. Награду за поимку той рыжей пацанки еще никто не отменял.
  - Да когда ж это было? Еще в прошлом году назначили. Она или померла за это время или убежала в дали дальние. - Грудным низким голосом проворковала любезная дама.
  Легким движением Ида накинула на голову капюшон плаща, и, сделав вид, что не нашла нужного товара на полке, вышла на улицу. Интересно, цвет ее злосчастных волос - это единственная примета или есть еще какие? До этого она чувствовала себя в сравнительной безопасности, теперь земля под ногами казалась ей горячими углями. Возле кабака стояли, весело беседуя два асстарданских воина. Им совершенно не было дела до фигуры в дешевом шерстяном плаще с капюшоном, однако, она обошла их на весьма уважительном расстоянии. В этот день она впервые серьезно задумалась о судьбе своего сына, подруги, за которую чувствовала ответственность, и о своей собственной. Тем же вечером она сообщила Крылатке, что в городе оставаться опасно, и что ей нужно найти более безлюдное уединенное пристанище.
  - Ты вполне можешь остаться в городе. Пойдешь в торговки или служанки, рабочие руки всегда нужны. - Предложила она девчонке.
  - Я с тобой.
  - Учти, спать придется на улице, а зима не за горами.
  - У меня кроме тебя больше никого нет. - Жалостливо выдавила Крылатка.
  - Тогда, обещай не ныть.
  - Не буду. - Стоически выговорила она и тут же разрыдалась.
   Иде стало жаль свою непутевую подружку, потому что сама не понаслышке знала, что такое сиротская доля. Пытаясь прогнать мрачные мысли, она принялась рассказывать разные интересные истории из своей жизни и солдатские байки, услышанные от сослуживцев возле вечернего костра. Небольшой кувшин вина и доверительная беседа немного разогнали тени прошлого и укрепили уверенность в будущем.
  На следующий день женщины купили необходимые для походной кочевой жизни вещи: прочную палатку, теплые одеяла, удобную зимнюю одежду из кож, мехом вовнутрь, и всякие мелочи, без которых не обойтись. Все это было приобретено на деньги, позаимствованные у павшего асстарданца. Ранним утром они не без сожаления покинули пусть и бедную, но теплую гостиницу. На дворе было еще темно, влажный воздух пах сырой землей и прелыми листьями, где-то далеко на случайного прохожего надрывно лаяли цепные псы. Путь предстоял не близкий.
  
  
  
  
  
  ------
  
  
  
  - По дороге пойдем или лесом? - Осведомилась Крылатка.
  В лесу снега было по колено, на дороге - чуть меньше. Снег выпал с утра внезапно, осев тяжелыми комьями на неуспевших полностью опасть листьях.
  - Пойдем по дороге. Если заметим подозрительное, свернем.
  - А если нас заметят?
  - Придется рискнуть. Потому что если нас заметят в лесу, в стороне от наезженной колеи - это будет еще подозрительнее. К тому же здешних мест я не знаю, заблудимся еще.
  Шли долго. Дороге, казалось, не было ни конца ни края. Вокруг ни души. Тихо, тоскливо, клонит в сон. 'Может, передохнем?' - как-то неуверенно поинтересовалась Крылатка. Ида утвердительно кивнула и молча свернула в лес. Укрывшись в зарослях, Крылатка села на свою сумку, выпрямив ноги. Ноги были мокрыми, несколько пальцев она уже не чувствовала. Ида вручила ей сына, а сама пошла искать сухие ветки. Когда таковые были найдены, разожгла костерок. Годных для растопки дров было мало, да и те немногие долго не желали загораться.
  - Может на сегодня хватит идти? Пора палатку ставить. Хватит дите мучить.
  Ида согласилась и с этим. Сегодня они прошли достаточно. Готовясь к ночлегу, они вытоптали латку снега и насколько можно, смели его в сторону. Пока Ида ставила палатку, Крылатка возилась с котелком. Вместо воды положила вовнутрь снега почище, когда он растаял, бросила пшеничной крупы. Вода все никак не закипала, и она пробовала поныть, что веток сухих мало.
  - Я занята. - Коротко ответила подруга. Она, укрывшись в палатке, кормила маленького Эльдара грудью. Крылатка вздохнула и смирилась с плохими дровами. Темнело. В сумерках поужинали. В последнее время их пища была очень скромной, и ее приходилось экономить.
  В чистом холодном небе проступили звезды.
  - Никому мы не нужны в целом белом свете. И податься нам некуда, всюду асстарданцы. - Тяжко вздохнула Крылатка.
  - Ты можешь идти куда хочешь. Тебя не ищут, ищут меня.
  - Я тебя не брошу!
  - Как хочешь.
  - Плохо вот что. Дитенка нельзя так таскать.
  В глубине леса раздался пронзительный крик. Крылатка встрепенулась.
  - Это филин. - Спокойно объяснила Ида.
  Разговор затих. Прогорали последние ветки. Поднялся ветер.
  - Нельзя ребенка так таскать, вот что я тебе скажу.
  - Знаю.
  - И что ты собираешься делать?
  - Отнесу его родственникам.
  - Но ты же говорила, что у тебя их не осталось, а если и живы из них кто, то разбросаны по всему свету.
  - Я отнесу его к родственникам отца.
  Крылатка вздохнула.
  - Жалко, что все так получилось. Может, все-таки оставить его себе?
  Крылатке показалось, что Ида вот-вот заплачет. Но она все же сдержалась.
  - Нельзя ему быть со мной - моя жизнь теперь не стоит ни копейки. И к людям ему нельзя.
  Уже лежа в палатке, укутавшись в одеяла, Крылатка никак не могла уснуть. Холодно, постель жесткая, темень кругом, жутко как-то и все время кажется, что возле их стоянки кто-то ходит и шуршит ветками.
  - Ты слышишь?
  - Спи.
  Легко сказать... Крылатка еле дождалась утра. Пусть оно пасмурное и холодное, но его свет отгонял ночные страхи. Наскоро приготовив пищу, отправились в путь.
  Дорогу пересекала река, через нее был мост. Река не замерзла - быстрое течение не позволило. Наполнив фляги, они перешли через мост и отправились вдоль речного русла по натоптанной тропинке. Оглядев местность, Ида сказала:
  - А теперь нужно идти вправо.
  По непроторенному пути двигаться стало труднее, очень мешал снег. Ида несла на себе сына и большую часть вещей но, несмотря на это, ушла далеко вперед от своей спутницы, которая плелась шагах в двадцати сзади. Под ногами обозначился лед. Снег прикрыл его, и чтобы не упасть, нужно было проявлять осторожность. Ледяная корка оказалась тонкой, время от времени под ногами неприятно трещало.
  - А другого пути нету?
  - Нет. Не переживай, здесь неглубоко. - Ответила Ида.
  - Утешила...
   Чем дальше они заходили, тем молчаливее становилась Крылаткина спутница. Дни сменяли друг друга. Со времени упомянутой стоянки минуло восемь суток. Ландшафт по сторонам разительно изменился. Теперь их окружал красивый лес с многовековыми высокими соснами. Снега здесь не было, землю устилали густые мхи. С ветки на ветку прыгали яркие белки. Одна из них не удержала в лапках шишку и та свалилась прямо им под ноги. Совсем близко, шагах в десяти, показалась трепетная косуля. Поглядев на женщин большими карими глазами, грянула прочь и скрылась в зарослях. Становилось теплее. Если в оставленных позади местах октябрь успел удивить внезапно выпавшим снегом и заморозками, то чем дальше они заходили в дебри незнакомых лесов, тем сильнее ощущалось мягкое дыхание осени.
   Местность становилась все более холмистой. Под конец они вышли к скалистой гряде. Ида что-то высматривала в сером камне, но видимо не нашла. Поэтому еще один день они потратили на нудное путешествие вдоль стены.
  - Кажется, это здесь.
  - Что?
  Ида будто даже не услышала вопроса подруги. Она была сосредоточена на своих мыслях.
  - Здесь остановимся на ночлег.
   Сегодня раскладывать палатку было Крылаткиной обязанностью. Она также вызвалась порубить особенно крупные ветки. Иде осталось только мешать ложкой в закипающем вареве и молчаливо обдумывать свои тяжкие мысли. В котелок бросили несколько съедобных грибов - их удалось отыскать под толстым слоем мха. Вечером возле костра они просидели дольше, чем обычно: дров было в достатке, и северный ветер больше не свирепствовал. Устроившись на ночлег, Крылатка, нарушив длительное молчание, сказала:
  - Хорошие здесь места. А что если остаться тут? Найдем тихую пещерку, завесим шкурами и станем в ней жить. Тогда и малыша не придется отдавать. Ну так как?
  Видя, что Ида молчит, она переспросила:
  - Так что, останемся здесь, а?
  - Думаешь, тебе позволят? - Наконец-то соизволила она ответить.
  - Кто?
  - Спи... - Посоветовала Ида, не открывая глаз.
   Утром она шепнула не проснувшейся еще как следует девчонке, чтобы оставалась на месте, а сама она возвратится через день-два. 'Если не вернусь - уходи', - это были последние ее слова. Через час Крылатка очнулась ото сна и не найдя подругу, поняла, сказанное утром не было шуткой.
  
  
  
  --------
  
  
  
   Пещера была темной и очень длинной. Дара шла на ощупь, медленно и осторожно, контролируя каждый свой шаг. Оставшись в одиночестве, без общества подруги, Дара снова стала сама собой, как в далекие славные времена.
   С тех пор, как она вошла в узкий ход, под своды каменной твердыни, прошла половина дня, а тоннелю не было видно ни конца, ни края. Но она точно знала, что выход есть, найти его только вопрос времени. В итоге ее терпение было вознаграждено - впереди темноту прорезал лучик света. Камень, преграждающий выход, Дара осторожно вытолкнула, и он со стуком свалился снаружи. Выход был узким и неудобным. Сперва она вылезла сама, потом вытащила наружу ребенка. Камень она привалила на его место, затем стряхнула землю с одежды и повернулась с целью хорошо рассмотреть местность куда ее занесло... И остановилась пораженная тонкой загадочной красотой этих мест. Все было вроде то же что и везде - деревья, горы, небо, ручей. Только здесь оно было каким-то особенным. Нельзя было избавиться от робости, столь внезапно захватившей ее, будто она без спроса пришла на званный бал во дворец, обрядившись при этом в лохмотья. Пересилив себя, Дара все же двинулась вперед, вторгаясь во владения лесных эльфов. Ей посчастливилось попасть сюда в самую красивую пору - осень. Было бы неправдой назвать расцветки листьев просто желтым или красными. Сочетания оттенков от коричнево-золотого до пурпурного делали деревья похожими на шедевры гениального мастера, умеющего работать с драгоценными металлами так же хорошо, как и с дорогими тканями. Нагнувшись, она подняла с земли лист клена спланировавший ей только что под ноги. Почти совершенство. Плотный, бархатистый и ровный, без единого изъяна или червоточины, изящно очерченный и яркий. Дара положила лист в карман на поясе и двинулась вперед, стараясь ступать осторожно, будто боялась, что своей неловкостью и неуместностью что-то нарушит в этом чудесном мире. Скоро она вышла к дороге, ведущей в неизвестном направлении через лес. По обе стороны росли статные тополя, но на первый взгляд казалось, что это высокие колонны, ведущие путника по торжественному проспекту.
   Поддерживая Эльдара одной рукой, она шла вперед, оглядываясь и вертя головой по сторонам, приоткрыв при этом рот от удивления, словно семилетняя девчонка на первой в своей жизни ярмарке. Едва различимый пряный аромат опавших листьев кружил голову. Но при этом Дара понимала, что забывать о цели приведшей ее сюда она не в праве.
  Тишина, безветрие и какая-то затаенная грусть во всем, что ее окружало, как бы наталкивало на мысль, что здесь на многие мили вокруг нет ни одного разумного существа. Но она знала, что это не так. Скоро и очень скоро хозяева здешних мест обнаружат себя. Только бы они выслушали ее прежде чем принять решение о ее судьбе.
   Легкий ветер прошелестел опавшими листьями. А, может, и не ветер. Дара остановилась и оглянулась. Когда же она повернула голову обратно, то увидела перед собой трех лесных стражей. Еще двое стояли в отдалении за деревьями, держа луки так, чтобы в любой момент можно было послать стрелу в цель. Человек незнакомый с повадками эльфов, пришел бы от такого неожиданного появления посторонних в суеверный страх, но Дара, знавшая о способности лесной братии быстро и бесшумно передвигаться, просто осталась спокойно стоять, ожидая, когда с ней заговорят. Эльфы молча глядели на нее, а Дара разглядывала их. Все лесные стражи были облачены в багряно-оранжевые одежды, делавшие их незаметными на фоне осеннего буйства красок, все до единого наделены редкостной тонкой незабывающейся красотой. Непрошенные воспоминания захватили ее. Каждый из них был отдаленно похож на ее Элидастаса, но чем-то все же отличался. Один из них, кажется, о чем-то ее спросил.
  - Кто ты? - Повторил он вопрос снова.
  Дара стряхнула с себя оцепенение и попыталась ответить.
  - Я...я...
  - Ты не умеешь разговаривать? - Спросил ее на общем языке другой страж, в его тоне чувствовалась надменность пополам с иронией.
   Дара вздохнула. Конечно, она понимала причину их снисходительных взглядов, но относилась к этому совершенно спокойно. Рыжие всколоченные волосы, варварская жилетка из бурой медвежьей шкуры, куртка и штаны из неаккуратно вычиненных кож, грубые большие сапоги и при всем этом наряде не отмеченное одухотворенным интеллектом широкоскулое лицо с упрямыми испытывающими глазами.
  - Это дикое существо не понимает нас. - Сказал все тот же страж своему товарищу на эльфийском.
  Дара разобрала только одно слово 'понимать' и по тону примерно догадалась о смысле фразы.
  - Я понимаю тебя. Я пришла с миром. Мое имя Дара. - Произнесла она на их родном наречии. - Как-то Элидастас научил ее нескольким фразам, и теперь эти знания пришлись как нельзя кстати. Дара ощутила огромное удовлетворение от реакции стража. На мгновение на его лице отразился полнейший шок. Когда он пришел в себя, то сказал еще что-то. Правда, этих слов она уже не знала, поэтому, эльф снова перешел на общий.
  - С какой целью ты здесь, и как тебе удалось найти вход?
  - Я пришла просить о помощи. Какое-то время назад я помогла вашему сородичу, и он сказал, что его народ отплатит благодарностью. Того парня звали Элидастас. Надеюсь, его имя о чем-то вам говорит?
  - Что ты знаешь о нем?! Когда это было?! - Вопросы посыпались один за другим.
  - Последний раз я видела его год назад. Он благополучно дошел до моря и переправился к тому берегу на грифоне. - Сказала Дара. Потом добавила, что свиток все это время был при нем и что он обязательно выполнит свою миссию.
  Эльфы все еще недоверчиво на нее посматривали, но весть их обрадовала.
  - Если это правда, то ты даже не представляешь, какая это ценная новость для нас.
   Все они выглядели взволнованными. Это было тем более необычно, так как сохранять хладнокровие для представителей этого народа - вопрос чести.
  - Какую награду ты рассчитываешь получить за свой рассказ?
  - Я... Мне нужно, чтобы вы приняли этого ребенка на несколько лет. Со мной он не будет в безопасности, а вы о нем сможете позаботиться.
  Стражей озадачила эта просьба.
  - Лучше бы тебе просить золота или драгоценных камней. - Терпеливо начал втолковывать один из них. - Понимаешь, эта страна только для эльфов, мы не терпим возле себя чужих, тем более людей. Это распространяется даже на самых лучших из них. Скажи, с какой стати мы должны делать такое неслыханное исключение? Мы не возьмем ребенка. - На лице эльфа отобразилось упрямство. Он ясно давал понять, что не намерен принимать компромиссные решения.
  - Неужели? Элидастасу бы точно не понравилось, что его сына выставили вон свои же единокровные сородичи.
   Второй раз за непродолжительный отрезок времени Даре удалось повергнуть их в шок.
  - Этого не может быть. - Наконец смог выговорить страж. - Что ты такое говоришь? Это нелепые слова. Он обручен с наследницей престола и у нее нет детей. Предпочесть же ей другую он не мог, потому что нет под этим небом женщины красивее и достойнее ее.
   Эти пустые разговоры начинали раздражать Дару. Она так долго сюда шла и с таким трудом добиралась, еще эти пустозвоны напомнили ей про Айлейлу - ее соперницу, которая красива как солнце и напичкана мудростью как библиотека большого города. Каждый раз, когда Дара ее вспоминала, то чувствовала себя никчемным и жалким посмешищем.
  - Так получилось, он выбрал другую, чтобы произнести брачную клятву. Речь не об этом. Вы примите ребенка или нет?
  - Подожди. Где гарантия, что ты говоришь правду и откуда тебе столько известно? - С подозрением сказал первый страж.
  Ладно. Сами напросились.
  - Потому что женщина, которую он взял в жены - это я.
  Эльфы переглянулись. Возникло непродолжительное замешательство, после чего все дружно рассмеялись. Смеялись долго и от души, пока на глазах не выступили слезы.
  Дара терпеливо ждала, пока пройдет всеобщий приступ веселья. Улучив момент, когда возникнет пауза, она невозмутимо продолжила.
  - Я вмешалась в ваши разборки, теперь Асстардан не оставит меня в покое. Недавно я это очень хорошо поняла. Тем более, сейчас я никто - у меня нет ни дома, ни ремесла и помощи ждать неоткуда. Мой ночлег - это ветхая палатка и она плохо защищает от холода, а уж от волков, рысей и разбойников не убережет вовсе. Я очень не хочу расставаться с сыном - это самое дорогое и ценное что у меня есть, и еще дороже мне он от того, что в нем течет благородная кровь его отца, которого я любила больше своей жизни. Но оставить его у себя, значит обречь его на гибель. Или же я могу подбросить его в человеческое селение. Но тогда он будет обречен на жестокую травлю со стороны невежественных холопов, потому что они не терпят тех, кто отличается от них. Неужели такой доли вы хотите для сына Элидастаса? Конечно, вам не нравится, что он наполовину человек, но ведь ровно на столько же он и эльф. Отказаться от него все равно, что бросить в грязь хваленое эльфийское достоинство или вылить вашу драгоценную, пусть и разбавленную кровь в лужу возле конюшни.
  Стражи стояли не в силах говорить, они были совершенно не готовы к такому повороту разговора, и сбиты с толку этими доводами об эльфийской крови. Дара тоже молчала. Наверное, в глубине души она надеялась, что они откажутся и ребенок останется с ней. Материнский инстинкт все еще противился любым доводам рассудка.
  - Видишь ли... - Начал говорить второй страж и задумался.
  Третий из них, который все время молчал во время этой беседы, вдруг подошел к ней и сказал:
  - Я возьму его, и буду сам о нем заботится.
  - Вильталь, ты с ума сошел. Что скажет король? Ты возьмешь на себя такую ответственность? - Возмутился его товарищ.
  - Король не будет против. Да и не стоит ему слишком подробно рассказывать об этой истории. Мой дом на краю селения и гости в нем бывают не часто. Полагаю, я справлюсь.
  Дара вздохнула, последний раз чмокнула Эльдара в носик и протянула сверток Вильталю. Тот бережно взял ребенка на руки и отвернул краешек одеяла, чтобы взглянуть на его лицо. Черты мальчика не оставляли сомнений в его происхождении - большие любознательные миндалевидные глаза, ровный красиво очерченный нос и линия губ. Третий страж повернулся к остальным из своей компании, и его довольный взгляд говорил, что тот признал в подкидыше благородную породу. Значит, рассказ женщины был правдивым.
  - Береги его. - Только и смогла сказать мать. - Прощайте. - Она поклонилась стражам, и только Вильталь, насколько позволяла ему его ноша, ответил тем же.
   Как тяжело было уходить! В ее жизни было много потерь. В день, когда она осознала, что потеряла Элидастаса, в ее сердце словно воткнули затупленное лезвие клинка, но шло время, холодное жало зарастало плотью, она почти свыклась с утратой. Сейчас же она чувствовала такую боль, словно некто начал ворочать это железо, бередя застарелую рану. В голове роились тысячи мыслей. Еще не поздно вернуться, не поздно отказаться от своих слов. Но Дара, пересилив себя, сделала еще один шаг, потом еще... Она все-таки ушла. Ушла и ни разу не оглянулась.
  
  
  -----
  
   Утром, выбравшись из тесной палатки наружу, Крылатка ужасно обрадовалась, когда увидела свою подругу целой и невредимой. Ида сидела возле костра и меланхолично ворочала потухшие угли. О степени ее погруженности в свои мысли свидетельствовало уже только то, что девчонку она заметила лишь тогда, когда та подошла и села рядом. В такой ситуации слова были лишними, они просто обменялись взглядами и в полном молчании стали собирать вещи.
  Собравшись, они снялись со стоянки и отправились в дорогу. Маршрута, как такового, не было, но они по-прежнему двигались в северном направлении. Дней через шесть вышли к речке. Заглянув в воду, Крылатка восхищенно отметила, что рыбы здесь масса. Жалко, ловить нечем.
  - Я как-то наблюдала со стороны, но сама никогда не ловила. - Сказала Ида, приблизившись к реке и наклонившись над водой. - Хм. - Задумалась она поскребывая подбородок. Этот безотчетный жест она еще в детстве переняла у своего дядьки, который в минуты задумчивости так обозначал мыслительный процесс. И не беда, что лицо Вейна закрывала мужичья бородища, а ее лицо было гладким; привычка - сильная вещь. Оглядевшись по сторонам, она приметила тонкое деревце и, пробурчав одобрительную реплику, взяла топорик и смахнула деревце под корень. Затем очистила от веток и привязала к тонкому концу самый маленький ножик, какой у нее был.
  - Не уверена, что получится... Но попробую.
  Ида застыла с палкой, выбравшись на один из возвышающихся над водой камней. Крылатке ее поза и серьезное выражение лица показалась смешными, но она сдержалась, чтобы не обидеть подругу, пережившую недавно такую утрату. Первая попытка, как и следовало ожидать, была неудачной. Вторая и третья за ней - тоже. Только на четвертый раз, уяснив в чем хитрость и вложив в движение всю приобретенную за годы службы быстроту и ловкость, Иде удалось насадить на острие гарпуна большую жирную форель. Пришел азарт. Правда за время, потраченное на ловлю пяти штук, Крылатка успела развести костер, почистить и распотрошить две из них и сварить уху. Остальные три рыбины припасла впрок.
   Всю вторую половину дня посвятили дороге, двигаясь вверх по течению реки, следуя по ее правому берегу. Речная долина была покрыта густым хвойно-лиственным смешанным лесом. Вывороченные обломки сухих коряг и размытый грунт наталкивали на мысль, что весной разливы рек здесь имеют большую силу.
  Ближе к вечеру припустил дождь пополам со снегом. Поставили палатку на островке высохшей травы и спрятались. Поднялся сильный порывистый ветер, на небе прояснилось, показались звезды. К утру трава и мхи замерзли и покрылись хрустящим инеем.
  - Ух, холодно. - Сказала Крылатка, выбираясь из ночного лежбища. - Ты давно встала?
  - Нет, только что. Хочешь согреться?
   Крылатка скорчила недовольную гримасу.
  - Ладно, давай сюда свой топор.
  Походная жизнь постепенно закаляла деревенскую девчонку. Она вполне оправдывала смысл старой поговорки: 'все, что тебя не убивает, делает сильнее'. Ида постепенно приучала ее выживать в трудных условиях, и вместе с тем следила, чтобы она не причинила себе вреда. Время от времени они охотились вместе. Скоро девчонка умела метко разить добычу подручными средствами. Но воинским навыкам, как Крылатка не упрашивала, Ида учить отказывалась.
  Выяснилось, следовать вдоль берега как прежде стало невозможно. Острые скалистые образования перекрывали правый берег. Они же стали причиной образования шумных порогов чуть выше по течению. Досадное препятствие. Кто-то, много лет назад столкнувшись с этой же проблемой, повалил большую сосну и перекинул ее толстый ствол поперек течения. Старый ствол почернел и покрылся мхом, но выглядел довольно крепким. Прежде чем воспользоваться нехитрым мостом, Ида прошлась туда и обратно налегке.
  - Вроде надежный.
  - Тогда пошли. - Вздохнула Крылатка и осторожно ступила на бревно. - Сильное здесь течение.
  Девушка прошла почти весь отрезок пути, когда на мост ступила Ида. Она несла вещи потяжелее. Наверное, поэтому прогнивший кусок древесины, выдержавший Крылатку, под ней вдруг обломился. Не сумев удержать равновесие, Ида рухнула в воду почти с головой, лишь в последний момент успела, оцарапав ладонь, ухватиться за выступающий сук. Только поэтому течение не унесло ее. Скинув с себя котомку, Крылатка поспешила на помощь.
  - Руку! Руку дай!
   Ида попыталась взобраться обратно на бревно, но вещи мешали. Кое-как, держась одной рукой, она сняла с пояса нож, топор и швырнула их на берег, потом непослушными деревенеющими пальцами, запутываясь, стащила сумку. Ее едва не снесло при этом течение.
  - Держи!
  - Что ты делаешь?!
  - Держи вещи, тащи их к берегу!
  Девчонка не смогла ослушаться приказного тона, она взяла сумку, но в момент передачи ветхий сук сломался. Ида пыталась грести к берегу, но соревноваться с мощным потоком, по меньшей мере, было бессмысленно, силы несоизмеримы. Ее несло к порогам. Подруга могла только беспомощно бежать вдоль берега, даже ее криков не было слышно в шуме приближающегося водопада. Увидев впереди торчащую из-под воды корягу, Ида изловчилась уцепиться за нее. Но проблемы это не решало. Точнее, решало, но временно. Скоро руки совсем онемеют в холодной воде и соскользнут, ее понесет прямиком на острые камни. В этот момент Крылатке пришлось соображать как никогда быстро. Достав из спасенных вещей моток пеньковой веревки, она привязала к нему толстую сухую палку, поднялась чуть выше по течению - к тому месту, где был мост, и бросила палку в воду. Веревка оказалась даже длиннее чем нужно. Кое-как Иде удалось поймать палку. Перебравшись с ненадежного бревна на берег, Крылатка обогнула веревку вокруг ближайшего дерева и потянула на себя, медленно, но верно вытаскивая подругу из цепких рук воды и смерти.
  Когда появилась возможность дотянуться ногами до дна, Ида оставила спасительную веревку и тяжело дыша, прошествовала на берег обвешенная гирляндами из гнилых травинок и опавших листьев. Крылатка отдала ей кое-что из своих сухих вещей, и они вместе принялись собирать ветки для костра, почти не разговаривая.
  Вечером, сидя у потрескивающего огня, Крылатка заметила, что лицо Иды какое-то задумчивое и опечаленное.
  - Ты в порядке? Как себя чувствуешь? - Осторожно осведомилась она.
  - Я...чувствую себя чистой. Наконец-то я помылась впервые за долгое время. - Ответила Ида, не меняя выражения лица.
  Одновременно, не сговариваясь, девушки громко расхохотались, вспугнув филина вылетевшего на ночную охоту. Меньше всего их смех походил на беззаботное веселье, скорее это была попытка защититься от суровой реальности. Когда жизненные невзгоды сыплются как град в ненастье, слишком серьезное отношение к обстоятельствам и своей персоне, в частности, могут погубить.
  На следующий день они снова пустились в путь. Высушенные над огнем вещи крепко пахли дымом. Неспешно, огибая непролазные заросли, женщины направлялись к верховью речки, названия которой они не знали, а потому нарекли ее Быстрицей. В полдень вышли к подножью горы, где два ручья стекались в одно русло.
  - Гляди, домик! - Воскликнула Крылатка, указывая пальцем на небольшую полянку, где под старой елью стояла изба. В маленьком строении уже давно никто не жил. Сам домишко был сооружен из бревен, крыт же он был корой и сухими травами.
  - Сойдет. - Хмыкнула Ида, осматривая внутреннее помещение. Дверь, конечно, покосилась, на месте окна зияла дырка, крыша нуждалась в починке, но печная конструкция была целой и в функциональном состоянии. - Вот где мы будем зимовать.
  Всю следующую неделю они потратили на благоустройство дома, изредка только выходя поохотиться. С водой проблем не было - рядом чистые ручьи. Место тихое, заброшенное, то что надо для желающего затеряться в мире. Окно пришлось заделать решеткой из прутьев, обмазанных глиной, дымоход прочистили, и скоро в печке по вечерам уютно полыхал огонь.
  Поздняя осень - не лучшее время для сбора припасов. Мясо и рыбу они как-нибудь добудут, а кроме них? Разве что орехов поискать. Время теперь тратить было не на что кроме улучшения жизненных условий. Ида и Крылатка каждый день углублялись в лес: осматривали местность, собирали кедровые шишки и доставали из них мелкие зерна, постепенно наполняя котомку. Крылатка нашла небольшую рощицу из рябиновых кустов покрытую замерзшими спелыми плодами и собрала все, что там было, оставив нетронутым один куст 'для птичек'. Припасли и немного коры. Точнее, тонкого подкоркового слоя, который при недостаточно разнообразной пище здорово выручает от цинги.
  Из сырых кож, раскроив их, сшили себе сапоги, из меховых шкурок - теплые жилетки и шапки. Вместо шила использовали отточенное острие ножа, нитки взяли из куска расплетенной веревки. Зима шла своей чередой. Однообразные короткие дни текли неторопливо. Вечера проводили за болтовней возле горящей лучины. Бывало и такое, что несколько дней подряд вообще не разговаривали, потому что не хотелось. Ида очень скучала за сыном, но, по-прежнему была уверена, что поступила правильно.
  
  
  
  --------
  
  
  
  
   Накормив младенца молоком лани, Вильталь уложил его спать, а сам отправился в дом своего друга оружейника. Вильталь долго жил один, он никогда не имел младших братьев и сестер, не был женат, и, следовательно, о детях знал только из чужих рассказов. Адриэль же был семейным человеком, у него подрастал сын, и новоявленный отец надеялся получить какие-либо инструкции по воспитанию малыша.
   Этим вечером Адриэль был в мастерской. Сегодня он работал целый день. Ожидая окончания трудового процесса, Вильталь, не желая путаться под ногами, сел на длинной резной скамейке стоящей в дальнем углу комнаты. В комнате пахло клеем и тонким ароматом редких пород древесины. Все помещение с потолка до пола было заставлено луками разных форм и конфигураций. Для производства хорошего эльфийского лука требовалось большое искусство. Все материалы тщательно отбирались. Сначала изготовлялась деревянная основа, для которой использовались лишь определенные сорта клена. Для внутренней отделки применялись роговые пластины, их добывали из рогов быка и других крупных травоядных. Ножные сухожилия быков и буйволов использовались для приготовления крепкого клеящего вещества. Опытный мастер всегда предпочитал использовать древесину ветвей, а не ствола. Срезанные ветви расщеплялись пополам, каждая из них становилась заготовкой для одного лука. После определенной подготовки их замачивали в холодной воде, потом нагревали на огне и придавали нужный изгиб. Затем на внутренней стороне специальным ребристым скребком вырезались параллельные канавки, служившие для повышения качества спайки. Роговые пластины намазывались горячим сухожильным клеем и плотно приматывались веревкой к рогам лука, когда же клей загустевал, лук обклеивался пучками тонких прозрачных волокон полученных из расчесанных сухожилий. После наклейки этих тонких полос, лук украшали шелком или серебряными инкрустациями. Готовое изделие не меньше пяти лет дозревало в сухой темной кладовой.
   Изображая погруженность в творческий процесс, оружейник подчеркнуто не замечал друга. Вильталь догадывался о причине такого поведения. Мастер был в числе немногих посвященных в историю с ребенком. Адриэль не одобрял такого опрометчивого поступка, он считал, что его собрат осквернил свой дом, приютив полукровку. Закончив работу, он переоделся, достал из шкафа графин с ореховой настойкой и две кружки, налил на дно каждой немного хмельной жидкости. Одну поставил рядом с Вильталем, с другой остановился возле окна, задумчиво глядя на опавшие листья в бледных лучах заходящего солнца.
   Вместо расспросов о детской психологии, Вильталю пришли на ум совсем другие мысли.
  - Как думаешь, может быть, Асстардан - это хороший урок для нас всех? - Задал он неожиданный вопрос.
  Адриэль отвернулся от окна и, не скрывая удивления, уставился на своего друга.
  - В каком смысле?...
   Вильталь вздохнул и продолжил говорить наболевшее.
  - Мы... Мы закоснели в своей чопорности, стали чуждаться других рас. Эльфийский народ вознес и самовольно поставил себя выше других жителей Сидарсиса, мы возомнили себя единым хранилищем мудрости мира. На другие народы мы смотрели как на пыль у наших царственных ног. Скажи, разве я не прав?
  Адриэль молчал.
  - Ты молчишь, ты не можешь оспорить мои слова. Тогда, прошу тебя, ответь, имеем ли мы право так думать?
  - Все же не отрицай, в твоем предыдущем высказывании о нашем очевидном превосходстве есть доля истины. - Начал говорить его товарищ оправдывающимся тоном.
  - Ну конечно же! - Воскликнул Вильталь, не удержавшись от иронии в голосе. - Если мы лучшие, и никто не сравниться с нами в разуме и силе, тогда почему Сидарсисом правит Асстардан, а мы прячемся в лесах пораженные и униженные? Заметь, прячемся от асстарданцев, которые, в сущности, являются теми же людьми.
  - Ты сгущаешь краски, в тебе говорят эмоции. Во-первых, мы не покорены. Мы - единственный народ, который Асстардан пока еще не поработил. А во-вторых, послушаешь тебя, так можно сделать вывод, что только эльфы виновны во всех бедах и только для них сейчас тяжелые времена. - Адриэль прошелся по комнате и опять выглянул в окно. На улице почти стемнело, накрапывал дождь. Собравшись с мыслями, он повернулся и продолжил. - Вильталь, друг, да если и было в нас немного больше, чем следовало бы, гордости и снисхождения по отношению к людям, то оно с лихвой оплачивалось ими. Люди никогда не умели жить в мире. Более всего они превозносили свои войны и тугодумных героев, хвастались силой и при каждом удобном случае пускали ее в ход. На наше высокомерие они отвечали ненавистью, а на любые очевидные разумные речи, если последние были выше их понимания, они отвечали насилием. Не знаешь, почему так? Да потому что их гордыня ничуть не меньше!
   В комнате повисла тишина. Было слышно, как тяжелые капли дождя шуршат листьями в саду.
  - Я не стану возражать. - Грустно ответил Вильталь через некоторое время. - Ты прав. Они виноваты точно так же как и эльфы. Поэтому все мы испили чашу горя и в равной мере наказаны. Если бы не появился Асстардан - наш общий враг, кто знает, не уничтожили бы мы друг друга своими силами? На самом деле эта ситуация заставила нас смириться, принять мысль о том, что наши возможности небезграничны. Разве здоровая логика и твой светлый разум не подсказывают тебе, что сейчас не время выяснять, в чем различия и кто лучше? Возможно, пришел час объединиться и решать проблемы сообща?
   Адриэль задумался. Он поставил кружку с нетронутым питьем на стол, механически взял наконечник от стрелы и, долго рассматривал его четкие грани, не произнося ни слова.
  - Пожалуй, я зашел не вовремя. Извини, если задел тебя своими словами. Пойду-ка я к себе. - Вильталь встал и вышел во двор, тихо притворя за собой дверь.
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 9
  
  
  
   Саях не размышляла. Она чувствовала, жила, не задумываясь о последствиях. Осторожность была ей не свойственна. Она любила ароматные цветы, душистые благовония, красивые украшения. Сорхкасим приносил ей подарки мешками: яркие ткани, золотые безделушки, пояса, зеркала, краски для лица и тела, которые служанки накладывании на ее нежную кожу замысловатыми узорами. В пустыне она о таком даже не мечтала. Единственный недостаток во всем этом блаженстве - визиты нелюбимого мужчины. Она пыталась его полюбить, но тщетно. Если бы она не знала Сафира, возможно считала бы себя счастливой в своем теперешнем положении.
   Саях взволнованно прошлась по комнате. Ее изящные босые ступни утопали в пушистом ворсе пестрого ковра, тонкие браслеты порывисто звенели в такт шагам. Бушующий в ней пламень эмоций утомил ее. Она без сил прилегла на расшитые подушки тафты и прикрыла веки. Где те времена, когда она могла без устали идти целый день, а вечером еще и танцевать после всего? Она лениво поднесла к глазам руку, покрытую затейливыми узорами менди из хорошей хны. Красно-коричневые линии переплетались в загадочном огненном танце. Линии напомнили ей те сложные и противоречивые эмоции, которые теплились в ней, то, вспыхивая ярким пламенем, то снова до времени затаивались в тлеющих углях на дне сознания. То, что объект ее страсти был холоден к ней, еще больше распаляло ее воображение. Каждый раз, вспоминая чужеземца, она находила в нем все больше черт достойных восхищения. Красивое лицо, озаренное светом разума, стан, подобный стройному побегу, благородное сердце - просто воплощение совершенства. Птица любви свила прочное гнездо в ветвях ее помыслов. Приятный ход мыслей нарушила старая служанка. Она пришла, чтобы умастить ее ароматным маслом. Значит, вечером прейдет Сорхкасим...
   Когда он переступил порог спальни, Саях даже не обернулась. Сначала он подошел к столу, на котором были разложены горсти винограда и, отщипнув несколько ягод, отправил их в рот. Потом улегся на кровати рядом со своей наложницей, обняв ее. Сегодня ему захотелось просто поговорить. Он рассказывал какие-то путанные случаи из гарнизонной службы, смеялся над придворными интригами. Женщина слушала его в пол-уха. Но, вдруг, одна из фраз привлекла ее внимание.
  - Мифтах-аши достойный человек и умный, но я не хотел ему уступать. Ты знаешь, он просил отдать ему этого светловолосого воина. Я сопротивлялся, но он убедил все-таки. Ха-ха.
  - Зачем он ему? - Равнодушно спросила Саях.
  - Понятия не имею. - Сонно промямлил Сорхкасим, почесывая волосатый живот. - Мне кажется, у них какие-то давние счеты. На этот раз не уберечь головы пленнику. Жалко, воин он был хороший, хоть и строптивый, но расположение Мифтах-аши мне важнее.... А его надменная светлая голова хорошо украсит ворота. - Сказал он и снова рассмеялся, восхищаясь своим остроумием. - Эй, что с тобой? - Спросил он, чувствуя в темноте, как участилось дыхание женщины.
  - Ничего, ничего. Просто жарко очень. Да ты спи, устал за день. - Сказала она, гладя его по голове.
  - Да, устал.
  - Ну так забудь про дела.
  Скоро послышалось сонное сопение, переходящее в храп. Саях лежала, не в силах пошевелиться. Мысли крутились бешеным вихрем в голове. Нужно что-то делать. Только что?
  
  
  
  -------
  
  
  
  Саях проскользнула в открытую дверь камеры, держа впереди себя на вытянутой руке заправленный ароматным маслом светильник. Элидастас невольно заслонил глаза рукой, защищаясь от непривычно яркого после густой темноты света. Женщина остановилась напротив. Она не предпринимала попыток как-то объяснить свое присутствие здесь. Просто стояла и смотрела сверху вниз. Когда зрение восстановилось, эльф, нахмурившись, выглянул одним глазом из-за своей руки и воззрился на гостью, пытаясь не обращать внимания на яркое пляшущее пламя дорогого светильника, который та продолжала держать левой рукой. Правой она сжимала края плотной черной накидки, из-под которой просачивались волны полупрозрачных тонких шелков. Наконец она заговорила:
  - Сегодня я подслушала совет, много говорили о тебе. Ничего хорошего тебя здесь не ждет... - Она хотела добавить 'таммуз', но тогда беседа приобрела бы совсем другой оборот, а Саях хотела сохранить официальный тон человека обладающего властью, предстать в его глазах такой величественной королевой вызывающей восхищение, впечатлить соскучившегося пленника.
  Элидастас, против ее ожидания, равнодушно пожал плечами и уставился мимо в какую-то ему одному ведомую точку. Неужели ничего не понял? Тогда Саях повторила то же самое, только сгустив краски. Есть ли хоть что-то способное вывести эту глыбу льда из холодного равнодушия? Ей очень хотелось заглянуть под непроницаемую маску.
  - Ты слышишь? Не далее как завтра Сорхкасим отдаст твою жизнь в руки этого хитрого лиса Мифтаха. У Мифтаха в глазах торжество и приговор, я видела. Недобрые у него глаза, даже я боюсь его, он желает тебе зла. Что ты сделал, за что он тебя так ненавидит?
  Наступило молчание. Огонь светильника ровно горел, потрескивая в напряженной тишине.
  - Я пришла к тебе, рискуя своей жизнью, а ты не хочешь даже сказать мне двух слов. - Обиженно вымолвила Саях.
  Тогда Элидастас все же удосужился взглянуть на нее, но когда заговорил, голос его был усталым и по-отечески снисходительным, что не понравилось женщине.
  - Что ж, прими мою благодарность, милая девушка, за эту, несомненно, важную для меня весть, изложенную тобой недвусмысленно и с должной ясностью. - Четко, с недоброй иронией произнес Элидастас.- Всякая неопределенность в такой ситуации несказанно угнетает, теперь же я могу спать спокойно, моя участь решена, и глупая надежда на свободу перестала меня терзать.
  Эльф понимал, что не должен был так резко отвечать, но сохранять спокойствие было тяжело. Единственное чего ему хотелось, так это чтобы все его оставили в покое, пусть даже наедине с потухшими надеждами и горестными воспоминаниями.
  - Отчего ты так переменился... таммуз? Ты был совсем другим две луны тому назад...- Обида в голосе Саях теперь была явно различимой.
  Элидастас шумно вздохнул. Он взял себя в руки и уже без тени насмешки поведал о том, что подобные обстоятельства кого угодно введут в уныние.
  - Ты думаешь, я пришла сюда посмотреть на закованного пленника? Знай, мне больно видеть тебя таким. Ты достоин большого. Куда большего, чем эта жалкая участь. Я помогу тебе, у меня есть одна задумка в голове. Слушай же...
  Пристально, с жаром заглядывая в глаза, она придвинулась ближе, звякнув добрым десятком золотых побрякушек развешанных где только можно. В нос ударил удушающее сладкий аромат ее духов.
  - Ты станешь великим, и я помогу тебе в том. Во дворце у меня есть купленные люди, что заведуют покоями гостей. Только скажи, взмах кинжала или щепоть яда и Мифтах уйдет с твоего пути. К Сорхкасиму я хожу свободно, он не заподозрит умысла и умрет быстро и тихо от моих рук. Воинам скажем, что они срочно уехали, разыграем такой спектакль. Бывшие солдаты Кагфура тебя хорошо знают и поддержат в случае захвата власти. Мне удалось это выведать из их обмолвок. Ты становишься наместником большой страны, потом через две-три луны случайно найдут документы о твоем царственном происхождении. После этого ты можешь быть господином всех этих земель и все твои потомки с тобой. - Говорила Саях, все больше воодушевляясь своим планом. Ее смуглое красивое лицо выражало подлинное воодушевление, ноздри тонкого носа с горбинкой, придававшего ей вид экзотической птицы, трепетали. - Соглашайся, я предусмотрела каждую мелочь и все подготовила. Я не так глупа, как ты думаешь.
  Эльф удивленно смотрел в ее глаза горящие плотоядным восторгом. Она и правда сплела целый заговор.
  - Соглашайся! Мы убьем их, и будем править миром... Хорошо, ты будешь править миром, а я просто буду с тобой рядом. - Сделала она одолжение.
  Случайно (а, может, и с умыслом) в пылу во время рассказа черная накидка съехала в сторону, оставив ее в нижней одежде, сквозь которую просвечивало молодое соблазнительное тело. В подземелье было сыро и прохладно. Ожидая его ответа, Саях скрестила руки на груди, съежившись от холода.
  - Если ты откажешься... То я... я... убью тебя, а потом и себя!!
  Чтобы успокоить ее Элидастас мягко улыбнулся, потом, как бы, между прочим, придвинулся, поднял оброненную накидку и заботливо укутал в нее Саях, затем аккуратно отвел с ее лица выбившиеся из прически локоны и усадил рядом с собой.
  - Я отвечу на твой вопрос. - Успокаивающе начал он, - но ты прежде ответь на мой. - Ты, правда, считаешь, что власть над другими людьми, чтобы казнить их по своей прихоти и миловать - самое лучшее, что может быть в этой жизни?
  Саях непонимающе хлопала длинными черными ресницами, не ведая, куда он клонит.
  - Да, это пьянящее вино, но в нем отрава, и она действует не сразу. По странной и горькой иронии этот мир так любит власть, богатство и свое превосходство. Только к чему это все свободному ветру в поле, поющей птице на ветке миндального дерева? Они счастливы, они вольны делать что хотят, а власть рано или поздно порабощает и того, кто ею пользуется. - Элидастас продолжал нести все, что взбредет в голову, Саях же молча внимала каждому слову. - Где-то над нами сейчас дивная ночь и мир отдыхает под ее покровом. Тебе кажется, власть сделает тебя значительнее, возвысит над другими - ты сосредоточена на этих чувствах. Но посмотри в ночное небо. Не покажется ли тебе пылью все твое честолюбие и мусором так горячо желаемые тобой преимущества? Все меркнет перед вечностью, гармонией и логическим совершенством вселенной. Власть - это дурман и плен, это то, что заставляет тебя иногда проявлять жестокость, чтобы удержаться на престоле и быть лицемерным, когда хочется искренности.
  Женщина заслушалась. Слова ей казались красивыми и правильными. Сафир говорил с искренним убеждением, значит, он прав. Он мудрец, ему виднее.
  - Тебе не нужна власть, ты не хочешь быть правителем. - Подведя итог, медленно промолвила Саях. - Тогда чего ты хочешь?
  - Свободы. - Не растерялся Элидастас. - Это то, в чем мне отказано уже долгое время. Я должен был исправить это еще в дни моей службы Кагфуру. Но я был слишком осторожен, поэтому проиграл. И теперь я здесь в подземелье, где каменный свод нависает над головой и капающая со стен вода эхом разносится по воздуху.
  - Тебе нужна свобода... А мне? Как думаешь? - Спросила она, потупивши взгляд.
  - Твое сердце стремится к любви, ты ищешь ее, но везде находишь лишь холод, расчет и похоть.
   И опять Сафир Таммуз высказал вслух ее тайные мысли. Он был единственным во всем мире, кто мог разобраться в ее ощущениях. Остальные себя в этом не очень-то утруждали.
  - А ты дашь мне свою любовь? - Эти слова стоили ей огромных усилий. Привыкнув всегда свысока пассивно наблюдать за отчаянными стараниями противоположного пола добиться ее благосклонности, она впервые в жизни принизила себя, самостоятельно выпрашивая любви мужчины.
  - Если бы я мог... - Элидастас пытался быть честным в этой сложной ситуации. Конечно, он вполне смог бы наобещать девчонке много всего, только чтобы та помогла сбежать. Но эта ложь рано или поздно ее убьет. К тому же, он не сможет взять ее с собой и причин тому множество.
  - Скажи, разве я не хороша? - Продолжала умолять она ноющим тоном.
  - Ты красивая девушка и у тебя доброе сердце, хоть ты и хочешь казаться жесткой.
  - И ты ко мне совсем ничего не чувствуешь? Все мужчины теряют голову, когда меня видят и готовы на все. Почему с тобой все не так?!!!
  Элидастас устал от этих расспросов. В тот момент, кода он обдумывал, как сказать очередную любезность, Саях вскочила и заметалась по комнате как голодная пантера.
  - Как я раньше не догадалась! В твоих мыслях другая! Как я ненавижу ее! Я бы вырвала ей сердце своими руками и размазала кровь по стенам!
  Она бушевала еще некоторое время, потом выскочила наружу и дверь за ней захлопнулась.
  Элидастас с раздражением подумал, что лучше оказаться на арене со стаей диких кошек, чем иметь дело с коварными южными женщинами. Реакцию женщины вообще трудно предсказать, а во всем, что касается южанок, невозможно даже загадывать наперед.
  
  
  
  -------
  
  
  
  
  Следующей ночью она пришла снова. Как попало одетая, с растрепанными волосами, следами бессонницы и слез на припухших веках. Тонкая линия сурьмы, которой были обведены ее восхитительные глаза, местами размазалась и потеряла форму. Она молча сделала знак следовать за ней и пошла по коридорам подземелья, уводя все выше. К тому времени, как они миновали своды тюрьмы, не один стражник не встретился им по дороге.
  Взойдя на городскую стену, она остановилась. Стражников не было и здесь. Длинная веревка, привязанная за крепежное бревно глиняной стены, простиралась до земли по ту сторону укреплений.
  - Уходи. - Сказала она.
   Но Элидастас все еще стоял, не спеша воспользоваться ее предложением.
  - Ты мне не доверяешь? - Спросила Саях, словно прочтя его мысли. - Зря. Я полюбила тебя, чужестранец больше воли, больше своего народа, родного отца и брата. Я бы сделала тебя богатым и счастливым, я пошла бы за тобой хоть за край мира. - Сказала она дрожащим голосом.
  Элидастас оглянулся, обвел взглядом бескрайний горизонт, затем снова посмотрел на женщину. Саях не просила взять ее с собой, а он не предлагал.
  - Уходи... - Сказала она и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
  Эльф чувствовал себя последним подлецом, но все же, подошел к краю стены, и, испытав веревку на прочность, спустился вниз. Отойдя довольно далеко, он оглянулся. На высокой стене в свете зарождающегося рассвета стояла, глядя ему вслед, одинокая девичья фигурка с черными, развивающимися по ветру волосами. Элидастас помедлил, но спустя секунду снова возобновил шаг, припустив еще быстрее, чем прежде. Он ничуть не обманулся ее показным благородством и громкими словами. Саях не дала ему в дорогу ни воды, ни пищи. Кому, как ни ей, дочери раскаленной пустыни, понимать, что без воды одинокий путник очень быстро погибнет мучительной смертью, сопровождаемой галлюцинациями. Такова была маленькая изощренная месть отвергнутой красавицы.
  Прохладный ночной ветер возвращал к жизни притупленное в заключении ощущение единения с окружающим миром. Свобода пьянила. Пусть даже такая призрачная и ненадежная. Не смотря ни на что, он продолжал надеяться на лучшее. Он все время прислушивался к подозрительным шумам и бросал изучающие взгляды по сторонам, чтобы убедиться, нет ли за ним слежки. Как оказалась, эта предосторожность была излишней. В этой безлюдной пустоши его сопровождал только ветер да отдаленный вой кочующих шакалов. Нужно спешить. Утром, а, может, значительно быстрее, его пленители, скорее всего, обнаружат пропажу и ринутся в погоню, движимые одним простым аргументом: они должны его поймать - от этого зависит их жизнь в будущем и судьба Асстардана.
  Эльф уходил по городской дороге. Если следовать по ней никуда не сворачивая, то через два дня он выйдет к селению Будур. В селении он мог раздобыть воду. Но не нужно быть мудрецом, чтобы понять, этот путь слишком прост, чтобы запутать преследователей, этот путь не даст ему даже ничтожного шанса на спасение. Поэтому он свернул в сторону от проторенной дороги и, стараясь оставлять как можно меньше следов, двинулся по направлению к горной цепи. Здешние горы носили славу гиблого места. Говорили, все ушедшие туда больше не возвращались к родным, они будто растворились в углублениях тенистых ущелий.
  Утро было в разгаре, когда Элидастас ступил на первый камень лежащий на границе мягких песков и несокрушимой гряды. Теперь настало время более осмотрительно подходить к выбору маршрута, чтобы не заблудиться в путанных лабиринтах из серого камня. Массив нужно пересечь так, чтобы оказаться по ту сторону гор и дальше двигаться перпендикулярно им на встречу дневному светилу. План действий ограничивался несколькими словами, и на первый взгляд казалось, что может быть проще этой задачи. Вначале все было предельно ясно. Но путь через гору оказался значительно длиннее, чем это казалось вначале. Препятствия заставляли неоднократно менять направление, а это отнимало время и силы. Свежесть утра отступала, на смену явилась невыносимая жара, тень невозможно было найти, как он не искал. С большим трудом он достиг гребня. С другой стороны спуск был слишком крутым и гладким. Пока он искал удобное место, наступил полдень, воды у него не было, а пить все время хотелось нестерпимо. Спуск был найден. Оказавшись внизу, смертельно усталый, он оглядел широкую равнину, раскинувшуюся перед ним. Мираж в пустыне то и дело рисовал различные образы никак не связанные с действительностью: то караван, то водоемы, то человеческие хижины. На самом же деле это была всего лишь иллюзия. Элидастас знал о таком явлении, поэтому не переживал чрезмерно об этом. Намереваясь отправиться дальше, он поднялся на ноги и понял, что настолько ослаб, что не может стоять. Он снова сел. День клонился к вечеру. Солнце заходило за горизонт. Элидастас лег, закрыл глаза и отключился. Ночью он проснулся и, вглядываясь в океан тьмы вокруг себя, машинально пытался отыскать хоть какие-то признаки жизни. Далеко на горизонте мерцал огонь, это было похоже на костер. Элидастас хотел, было, отправиться на поиски этого огня, но, оценив примерное расстояние, оставил эту затею.
  Утром поднялось солнце, принеся с собой зной. Преодолевая усталость, он снова отправился в путь. Похожие на речные камни выступы он принял сперва за простые валуны, потом за покинутые человеческие жилища. Но приблизившись и блуждая от одного строения к другому, не нашел никаких признаков жилья. 'Это склепы' - догадался он. Испещренные таинственными рисунками и знаками белые каменные мавзолеи формой своей напоминали человеческие фигуры. Здесь было кладбище кочевников. Он лишь пробегал глазами надписи, переходя от одного строения к другому. На краю селения мертвецов он остановился. Тишина здесь была такая, что Элидастас мог ясно различать биение своего пульса. Он стоял возле этих жалких напоминаний о цивилизации, словно на краю мира. На тысячи стадий вперед раскинулся желто-зеленый океан песка, и он не знал сколько времени потребуется чтобы пересечь его.
  
  
  
  -------
  
  
  Спрятавшись под ненадежную тень склепа, Элидастас собирался переждать усиливающийся зной. Около полудня тень исчезла. Жажда становилась сильнее, но воды не было. Сознание ускользало. Впереди мелькнуло животное похожее на нура. Или показалось? Он попытался приподняться, но рухнул на землю.
  Подоспевший верхом на нуре кочевник туарег спешился, подошел к нему и дал выпить воды из полупустого меха.
  - Откуда ты? - Спросил человек и, не дождавшись ответа от обессиленного эльфа, водрузил находку на своего нура и пошел прочь.
   Уже вечером, сидя на ковре в уютной юрте, где жила семья приютившего его человека, держа в руках чашку с верблюжьим молоком, Элидастас подумал, что это путешествие постепенно рушило все стереотипы, приобретенные им за годы стабильной жизни у себя на родине. Люди давшие ему приют носили отдаленное сходство с ненавистными всем асстарданцами, но при этом никаких негативных эмоций они у него не вызывали.
   Женщина в пестрой одежде хлопотала по хозяйству. Она зачерпнула из расшитого полотняного мешка привязанного к стропилам немного муки и отправилась печь хлеб. Хозяйские дети обступили эльфа и с интересом наблюдали за чужаком. Меньший держал в руках самодельную игрушку - небольшой кусок коряги с привязанными к нему пестрыми ленточками.
  - Можно мне взглянуть? - Спросил Элидастас малыша и протянул руку. Ребенок, поколебавшись, отдал игрушку. Тогда эльф знаками показал, что хочет, чтобы ему принесли нож. Ножом он собирался придать коряге определенную форму. Дети его поняли и через секунду вернулись с отцовским старым ножиком. Мальчишки застыли, ожидая, что же будет дальше. Теряя раз за разом деревянную стружку, в руках эльфа постепенно рождалось что-то похожее на нура. Расширенные детские глаза выражали неподдельный восторг. Получив вместо обычной палки красивую статуэтку животного, они с визгом помчались прочь, показать свое сокровище взрослым. Элидастасу стало грустно. Он никогда не задавался целью создать банальный семейный очаг с хлопотливой женой и шумными детишками. Он любил одиночество, всегда предпочитал держаться независимо. Но теперь его одиночество стало настолько ощутимым и всеобъемлющим, что простая однообразная жизнь в собственном доме обрела в его глазах особую привлекательность.
  - Уже уходишь? - Спросил приютивший его отец семейства. Он восседал на нурьем седле, простеленном возле входа в шатер. - Ты наш гость, и волен оставаться здесь, сколько твоей душе угодно.
  Вечер позолотил вершины холмов алым светом. Легкий вечерний ветер погнал кувырком по полю иссохший куст. Эльф безотчетно проследил за ним.
  - Спасибо, добрый человек. Мне нужно спешить. Так я быстрее приду к цели, а заодно, уйду от себя.
  - Как знаешь. - Ответил невозмутимый кочевник. - Только погоди, моя жена соберет тебе хлеба в дорогу.
  
  
  
  
  
  
  ГЛАВА 10
  
  - Ну и тоска...
  Из-под лоскутного мехового одеяла целый вечер доносились выразительные вздохи. Крылатка примостилась на самодельной деревянной кровати и, отвернувшись к стене, горестно сопела. От скуки она отковыривала мох, которым были забиты щели между бревнами.
  - Зато, мы в безопасности. - Неуверенно возразила Ида.
  Очередной демонстративно громкий вздох выразил все, что не могла передать девушка в словесной форме. Шел третий месяц с тех пор, как гостеприимный домик так неожиданно возник на их пути. Первый месяц они самозабвенно занимались устройством быта. Утеплялись, чинили печку, изобретали мебель из подручных средств. Возле ручья наковыряли красной глины, вылепили чашки и миски, чудовищный вид которых вполне искупался прочностью. Время от времени они удалялись в лес поохотиться. Еды было достаточно, но про изобилие речь конечно не шла.
  - Все не так уж плохо.
  - Угу...
  - Да ладно тебе, не кисни.
  - Ох...
  Ида, чье прошлое было куда как более насыщено событиями, могла подолгу копаться в воспоминаниях, бережно укладывать в коридорах памяти приятные события, заново продумывать всякие спорные моменты и анализировать опасные ситуации. Самой Иде при всем этом не было скучно, но со стороны она производила не самое веселое впечатление. Если на тысячи стадий вокруг не души, а единственный человек рядом с тобой погружен в молчаливые беседы с тенями прошлого, то невольно завоешь от скуки.
  - Ох-ох-оох... - Крылатка высунула нос из-под одеяла и тоскливо уставилась на подругу. Ида по-прежнему невозмутимо полировала ножик при свете маленького огонька сальной свечки. Ее силуэт отображался черной тенью на стене. Лицо воительницы подсвеченное снизу выглядело необычно и свирепо. По крайне мере, так показалось девчонке.
  - Скучно тебе? - Неожиданно спросила Ида.
  - Помереть можно. Тоска и темень кругом. Дни серые и скучные, ночи годами тянуться.
  На утро Крылаткино настроение не распогодилось. То она сокрушалась по поводу недостатка посуды, то жаловалась на изношенную одежду, выражала недовольство однообразной пищей.
  - Если посуды нет - ее нужно купить. Пойдем в город, продадим шкурки лисиц и купим все что нужно. - Решилась Ида.
  - В город?!! - Не поверила своим ушам девчонка. - Ура!!! Ух ты!!! Там сейчас праздники, ярмарки всякие! Здорово!
  Через время, когда первая радость улеглась, и она стала обдумывать подробности, то вспомнила про особые отношения Иды с законом.
  - А асстарданцев ты не боишься? В городе они, наверное, разгуливают свободно.
  - Лучше помереть под их мечами, чем слушать твое нытье. - Искренне высказалась Ида, собирая вещи в дорогу.
   В отдельную сумку уложили снаряжение - старую палатку, одеяла, котелок. В другую - товар на продажу. Утром они раздули огонь в печи, испекли рыбину, висевшую на студеном крыльце уже четвертый день, позавтракали и стали одеваться в путь. Крылатка покидала дом без сожаления. Ида испытывала совсем иные чувства. Она бережно загасила огонь, чтобы не случилось в их отсутствие пожара, приставила к двери тяжелое полено - чтоб дикие звери не проникли вовнутрь и не наделали бесчинств. Ида всегда в глубине души мечтала иметь свой собственный дом, теплый очаг и большую семью. То есть все то, чего у нее толком никогда не было. Поэтому, к приютившему их строению, на обустройство которого она приложила столько усилий, Ида ощущала почти благоговейное почтение.
   Весь световой день они шагали вдоль реки. Осенью эта дорога выглядела немного иначе, чем сейчас. Нужные вехи, укрытые толстым слоем снега, узнавались не без труда. Для облегчения пути на подошвы обуви они одели сплетенные из веток сетки. Белоснежный покров отражал яркое солнце миллионами яростных бликов, вынуждая сузить глаза в тонкие щелки.
   Первая ночь пути была лунной и холодной. Только солнце скрылось за горизонтом, тут же подул резкий колючий ветер. Пламя костра беспомощно трепетало под его порывами, палатку шатало. К утру повалил снег. Но даже эти перипетии не лишили Крылатку желания добраться до оплота цивилизации.
   Обратное путешествие заняло меньше времени. В прошлый раз они сделали огромный крюк, чтобы попасть в эльфийские земли. В этот раз цель была другой - выйти к дороге. Поэтому, когда объезженная колея показалась между деревьями, все вздохнули с облегчением. Пятнадцатидневный путь был увенчан успехом. То есть, до города все еще было не близко, но четкое направление давало уверенность. Вскоре их нагнала убогая дребезжащая повозка, которую безрадостно тянула отощавшая лошаденка.
  - Откуда будете, добрые люди? - Спросила Ида. - Скорость телеги позволяла переброситься парочкой фраз.
  - С биваков мы.
  - Груженые?
  - Да, немного. Промысел нынче не заладился, шкур маловато. Но кое-что думаем выторговать на базаре.
  - Видать не одни мы такие умные. - Негромко рассудила Ида, когда охотники скрылись за поворотом. - Здесь таких как мы, торгашей доморощенных, не один десяток. Хорошая приманка для разбойников.
  Впереди послышались крики и подозрительная возня.
  - Интересно, что там происходит? - Спросила любознательная Крылатка.
  - Кажется, я навещала неприятностей. Где бы нам тут спрятаться?... - Ида растерянно завертела головой по сторонам.
  - Зачем?
  Вместо ответа она схватила девчонку за шиворот и потащила в ближайшие заросли. Но было уже поздно. Грязные и заросшие щетиной романтики большой дороги отрезали путь к отступлению. Пять человек окружили женщин, выставив тронутые бурой коррозией клинки.
  - Крестьяне... - Тихо охарактеризовала Ида уровень боевой подготовки нападающих.
  Асстарданским мечом она ловко отбила атаку трех рубак. Крылатка тоже смело бросилась в бой, размахивая палкой, но, получив удар плашмя по голове, затихла в канаве.
  - Хорош геройствовать. - Хмуро выговорил один из разбойников, аккуратно выплевывая на ладонь выбитый зуб. - Ты туда взгляни. - Острием своего видавшего лучшие времена меча он указал на Крылатку.
  Девушка выглядела неважно. Придя в себя, она недоуменно смотрела поплывшим взглядом на двух смельчаков, приставивших к ее шее по клинку.
  Пришлось сдаваться. Обрадованные мужчины, увидев, что шальная бабенка выбросила острую стальную палку, не без злорадства повалили ее на землю и отвесили пару энергичных пинков. Толстая шуба почти полностью смягчила эффект. Но от обиды и унижения Ида все же не сдержалась и, поднявшись, неожиданно впечатала кулак в челюсть одного из них, уменьшив количество зубов недоброжелателя ровно на две штуки.
  Так, неожиданно, они попали в плен. Сперва женщинам думалось, что цель этих бесчинств - простой грабеж. Но, как оказалось, отобрав шкурки, а у их мимолетных знакомцев еще и телегу с лошадью, разбойники на том не успокоились. Всех пойманных они связали по шеям общей веревкой, и повели куда-то лесом. Ида, Крылатка и три мужчины из бивачных поселенцев невесело шаркали под конвоем из внимательных охранников. Все (кроме, разве что, Крылатки) вполне уразумели всю глубину своей беды. Им 'повезло' попасть в руки тех беспринципных бандитов, что время от времени снабжают работорговцев новым товаром. Ручеек рабов, добытый таким образом, вливался в реку пленных из захваченных террором Асстардана государств и в общем потоке незаметно перетекал в ненасытную державу - кровавый Асстардан.
  В город они все-таки попали. Правда, не таким образом, как планировалось. Темной ночью на окраине городских трущоб остервенело лаяли собаки. Зимой ночная жизнь отбросов общества проходила не так оживленно, как в другие времена года. Поэтому, вереницу связанных пленников, подгоняемых вооруженными людьми, заметили только бродячие псы да один до смерти пьяный повеса. Люди быстро скрылись в одной из ветхих двухэтажных халуп. Псы еще долго не могли успокоиться. В отличие от полуночного путника. Завалившись дома на свою кровать, он тут же выбросил из головы все, что мешало ему заснуть.
  Утром закрытая телега выехала со двора и, петляя по окраинам, направилась в сторону большого торгового тракта. Отлаженный механизм 'мышеловки' крепко захлопнулся, и выбраться теперь из ее стальных объятий представлялось почти невозможным делом. Внутри телеги пахло гнилой древесиной и старыми засаленными тряпками. Когда солнце взошло, крытая телега озарилась светом, просочившимся из щелей между досками. Полоски света разукрасили содержимое повозки причудливыми линиями. При тряске эти линии дрожали и подпрыгивали. Пробравшись на четвереньках к стенке, Крылатка припала глазом к щелке. Мимо беспорядочно мелькали фрагменты деревьев и неясные тени всадников. Согревая пальцы своим дыханием, она увлеченно следила за скудной картиной, что была ей доступна из этого наблюдательного пункта.
  - Ида, мне надоела эта тряска и холод. Когда же это закончится? Здесь воняет гнилью. - Принялась возмущаться Крылатка, наскучив своим занятием.
  - Так пахнет неволя. Теперь мы рабы. - Почти спокойно пояснила Ида, ощупывая болезненный синяк возле виска.
  - И что это означает для нас?
  - То, что ты пойдешь туда, куда не хочется, и будешь делать то, что тебе прикажут.
  - А если я откажусь?!
  - Я бы не советовала...
  Трое друзей охотников сидели у противоположной стены. Все это время они молчали. Сквозняк, гулявший сквозь щели, шевелил русые нечесаные волосы на их непокрытых головах - хорошие шапки еще в начале путешествия отобрали разбойники, присвоив себе. Усы и бороды у подбородка покрылись инеем: при дыхании капельки влаги оседали на волосинках и тут же замерзали.
  Крылатку проняла дрожь. То ли от холода, то ли от жуткого ощущения, которое внушала безнадежность, отражающаяся на их лицах. Она придвинулась ближе к Иде и прикрыла веки. Чувство тревоги нарастало в ней все сильнее.
  На рассвете следующего дня в корпус повозки проник едва уловимый запах дыма. Ида открыла глаза, прогоняя сон, и прислушалась: среди дребезжания и скрипа старых колес мелькали бессвязные обрывки чужой речи. Дернувшись, повозка остановилась. Скрипнул засов, дверца открылась, вовнутрь пролился широкий поток лучей яркого зимнего солнца.
  - Вылесай народ. - Прошепелявил разбойник, лишившийся в последней драке двух зубов.
   Закрывая глаза рукавом, Ида поднялась и приблизилась к выходу. Порыв холодного ветра вышиб слезы. Через мгновение глаза привыкли к непривычному освещению, и она вполне смогла оценить открывшуюся картину. Сотни, а может, и тысячи усталых сгорбленных людей уныло переступали с ноги на ногу, выстроившись шеренгой. Стройность рядов обеспечивали веревки, тянувшиеся бесконечной змейкой от одной шеи к другой. Замерзшие и отчаявшиеся, они еле передвигали ноги. Каждый из них в недалеком прошлом пережил свою личную трагедию и разрушение своего маленького привычного мирка. Среди пленников не было стариков и грудных детей - только молодые мужчины и женщины. Их седовласые родители и младенцы, скорее всего, остались лежать в родных землях не похороненные и неоплаканные.
   Выступившие вновь слезы Ида быстро смахнула рукавом - в этот раз виновен в их появлении был отнюдь не ветер. Процессия как раз остановила свой ход, начинались приготовления к привалу. Наемник тщательно отсчитал монеты в варежку бандита, и пленники перешли в собственность Асстардана. Хрупкую Крылатку сразу же потащили к группе рабов, большинство из которых даже не были связаны. Эту группу составляли молодые девушки и женщины - слишком слабые, чтобы далеко убежать или оказать сопротивление. Впервые Крылатка испугалась по-настоящему сильно. Но ни громкие мольбы, ни рыдания не побудили охранников изменить свое решение. Иду же распределили к мужчинам. Может, солдат сбило с толку ее высокое крепкое телосложение, и они ошиблись в определении пола. Такое могло случиться, никто особенно не проверял. А, может, они, понимая, что хотя пленник и женщина, все же достаточно опасен. Как бы то ни было, теперь подруги путешествовали отдельно. Ида - в связке и под усиленной охраной, Крылатка - в беспорядочной куче женщин с выплаканными глазами и осунувшимися от усталости лицами.
   Каждый всадник тянул за собой двух-трех лошадей, груженных награбленной добычей. Некоторые пленники из знати тоже ехали на лошадях. По сравнению с простыми крестьянами и рыбаками они представляли собой большую ценность, потому что зачастую владели грамотой, умели танцевать, играть на музыкальных инструментах, были обучены этикету.
   На привале большинство пленников развязали. Задымились походные костры. Для себя асстарданцы жарили мясо забитых лошадей, слишком больных и усталых, чтобы продолжить путь, из костей вываривали густую похлебку. Пленников кормили вареным тестом, замешенным на воде и поили вонючим отваром неведомых травок. Наверное, этот чай предназначался как защита от цинги. Уставшие люди без сил распластались возле костров, пытаясь согреть озябшие руки и промокшие ноги. Ида сидела, настороженно глядя из-под бровей, разглядывая компанию, в которой она оказалась и меланхолично пережевывала кусок недоваренного теста. Поодаль она заметила ребенка - мальчика лет девяти. Мальчишка сидел в одиночестве, втянув голову в плечи, засунув ладони под мышки. Со стороны он напоминал грустного нахохлившегося воробушка. Он ничего не ел. Ида догадывалась о причине такого воздержания - когда охранник принес на подносе куски пищи, мужики живо налетели на закуску и разобрали все до крошки. Ида не по наслышке знала о порядках в таких волчьих стаях. Поэтому, когда в поле видимости появился человек с провизией, сразу заняла стратегически удобное положение для захвата своей доли и приготовилась ждать. Как только поднос был поставлен на землю, она, выхватив добычу и прикрыв ее рукой от мятущейся массы голодных пленников, выскользнула из толпы. Ребенку здесь было сложнее. Вокруг - все чужие, страх и робость перед рослыми матерыми мужчинами сковывали, да и сил пробираться через толпу у него не было. Сегодня, при попытке пролезть к центру 'кормушки' его тут же пару раз оттесняли на периферию. Обида и голод на его лице читались так же ясно как в книге. Задумавшись, Ида чуть не поперхнулась. Она живо вспомнила про своего сына: где-то далеко он так же находится среди чужаков, равнодушных и неродных ему мужчин и женщин.
   Переступая через раскиданные ноги, руки и туловища разлегшихся на привале людей, она пробралась к пареньку и присела напротив. Пытаясь изобразить на лице добродушную улыбку, она протянула ему свой кусок. Мальчик как маленький испуганный зверек настороженно смотрел на нее из-под ворса грязной шапки. В конце концов, голод пересилил осторожность, он взял предложенное подношение и быстро откусил часть. Не прожевав первый кусочек, он куснул лепешку во второй и третий раз. Оставшийся кусок ребенок предусмотрительно спрятал за пазуху.
  - Звать тебя как? - Спросила Ида, продолжая глядеть на мальчишку.
  - С-симур. - Прокашлявшись, он ответил уже без запинки. - Симур меня зовут.
  - Ты один? Без родичей?
  Мальчик опечалился, но тут же справился с собой и утвердительно кивнул.
  - Один...
  - Одному тяжело выжить. Будешь держаться меня - помогу. Вдвоем легче.
  Малец снова кивнул и на этот раз уже с благодарностью поглядел из-под своей засаленной мохнатой шапки.
  Черная звездная ночь пророчила морозную погоду. Угли костров едва теплились, да и пробраться к ним совсем не представлялось возможности - все хорошие места быстро были заняты. На ночь Ида легла как можно плотнее возле крупных мужчин, уложив ребенка таким образом, что он был со всех сторон защищен от ветра. Желание выжить отодвигало на последние места все сомнения и предрассудки.
  На следующее утро пленников снова связали, и марш возобновился. Как Ида не вертела головой, разглядеть Крылатку среди толпы ей не удалось. Она от всей души надеялась, что неопытная, не наученная, как следует, жизнью девчонка не натворит бед. Но пока все было тихо и спокойно. Только участились случаи переохлаждения. Как-то утром сразу четверо не поднялись с места ночлега. Их безжизненные окоченевшие тела охранники оттащили к краю дороги и сбросили в овраг. Симур, за несколько дней, проведенных под защитой Иды, перестал дичиться. Теперь он словно вторая тень не отдалялся от нее не на шаг.
  Все дни Ида отмалчивалась. Несколько раз попутчики пытались перекинуться парой-другой фраз, но она с отрешенным видом пропускала их мимо ушей. Высокий голос мог выдать ее пол. Если пока еще далеко не все поняли, что за тихий парень шагает с ними рядом, то это только к лучшему. Случись что, охранник вряд ли вмешается. Ида всю свою жизнь отиралась в мужских коллективах, так как женщин-воинов в регулярных армиях средних широт было намного меньше. Обычно она легко находила общий язык с самыми свирепыми берсерками, но при том никогда не позволяла себе терять бдительность. А то, не успеешь оглянуться, как потеряешь не только честь и здоровье, но и жизнь.
  Однажды, когда пришло время тронуться в путь, оказалось, что у Симура жар. Как Ида не убеждала его собрать волю в кулак и подняться на ноги, он не мог ничего сделать. Несмотря на прохладную погоду, его лицо горело, он умолял дать ему попить. Воды не было, посуды - тем более. Ида поднялась и осторожно пошла к месту, где отрезок снега еще не был окончательно вытоптан и лежал, словно кусок белого покрывала на черной земле. Зачерпнув в ладони горсть снежных хлопьев, Ида собралась, было, идти обратно, но увиденное очень сильно ей не понравилось. Она приостановилась и насторожилась. Начальник стражи заметил, что один из пленников не спешит собираться в путь, и направился в его сторону. Подойдя, он остановился возле мальчика и что-то сказал. Ида не слышала его, но догадалась, что произнесенные слова были приказом встать. Симур только беспомощно хлопал глазами. Его руки и ноги еле двигались, а голова вообще тяжелой колодой тянула к земле. Стражник понял, что товар испорчен, придется от него избавиться. В его руке блеснул большой шипастый нож. Одно движение - и жизнь ребенка сейчас прервется. Не помня себя от негодования, она в четыре гигантских прыжка преодолела разделяющее их расстояние и вцепилась в рослого сильного асстарданца как дикая пантера. Упав, они покатились по земле, яростно борясь друг с другом. Пленники опасливо расступились, образовав вокруг дерущихся плотное кольцо. Подоспевшие надсмотрщики палками и улюлюканьем разогнали зрителей происшествия и, навалившись гурьбой, оттащили нападавшего от своего командира. Тот поднялся с земли и, тяжело дыша, отошел на два шага назад. Ида продолжала отчаянно сопротивляться, хотя каждую ее руку прижимали к земле по одному солдату, а третий придерживал за шею. Тяжелым огненным взглядом она смотрела на асстарданца, будто собиралась испепелить его на месте.
  Смутное подозрение промелькнуло в глазах начальника стражи. Он отвернулся, подумал, потом снова повернулся и, прищурив веки, испытующе воззрился на пленника. Он готов был поклясться, что такое выражение глаз не может принадлежать мужчине. Солдат неуверенно приблизился, ему захотелось проверить свою догадку. Наклонившись над Идой, он расстегнул крючки ее шубы и распахнул полы. Без всяких церемоний он разорвал старую полотняную рубашку и, просунув руку под одежду, нащупал вполне соблазнительную женскую грудь. Ида от такой наглости еще сильнее заметалась в руках стражников, но те держали крепко.
  - Сильный девка! - Восхитился асстарданец на ломанном общем, нацепив на лицо глупую улыбку. Его крепкие здоровые зубы ослепительно забелели в обрамлении смоляных завитков бороды.
   Один из подчиненных многозначительно протянул командиру оброненный нож. Однако, нож он спрятал обратно в чехол и, чего уж никто не ожидал, отдал приказ освободить Иду. Удивленные стражники выпустили ее руки, но стали так, чтоб в любой момент суметь предотвратить новое нападение. Асстарданец опять приблизился и неожиданно стянул с Иды шапку. Вьющиеся локоны оттенка хорошей меди рассыпались по плечам. За год жизни с приютившими ее женщинами волосы отрасли и от былой мальчишеской стрижки ничего не осталось.
  - Красивый девка!! - Сказал он еще восторженнее и запустил пятерню в ее волосы. Дернув головой, Ида стряхнула с себя его руку, все так же испытывающе просверливая взглядом.
  Он не преминул объяснить своим подчиненным, что на невольничьем рынке за женщин-воинов сейчас платят щедро. Богатые папаши предпочтут нанять для своих дочурок телохранителя даму, а не парня, опасаясь за невинность девицы. К тому же женские бои только входили в моду, находя множество почитателей среди изощренной в своих вкусах публики. Разбойники этого не знали, поэтому слили всех рабов по дешевке.
  Симура не только не убили, но даже пристроили на лошади и кормили иной пищей, чем остальных рабов. Теперь за судьбу малыша Ида почти не опасалась. Перенесенный стресс мобилизовал его силы, к тому же, теперь он больше отдыхал. Правда, по-прежнему ей никак не удавалось найти Крылатку. Решив еще раз оглянуться, чтобы поискать в толпе пленных свою подругу, она встретилась взглядом с начальником стражи. Мужчина задорно подмигнул и широко улыбнулся. Нахмурившись, Ида отвернулась и смотрела теперь только вперед.
  До Асстардана оставались считанные дни. Для свого города-государства этот народ выбрал гористую местность. Естественные защитные преграды были дополнены возведенными вручную стенами. Асстардан был неприступен для врагов как отвесная скала для бескрылого цыпленка. Все знали, что данные территории исконно не принадлежали Асстардану. Более ста лет назад бесчисленные корабли пристали к брегам Сидарсиса и выпустили из своего чрева несметные полчища воинов и простых переселенцев. Ходили слухи, что родные земли Асстардана были настолько скудны, что царь решил привести свой народ в более благодатные условия. За короткий период времени пришельцы заняли крепкие позиции на континенте. Города и крепости покорялись свирепости их воинов, словно гнезда с потомством беспомощных испуганных птиц. Вскоре этих побед им стало недостаточно. Желая упрочить свои позиции на покоренных землях, они начали строить город. Строительство продвигалось потрясающе быстро - недостатка рабочей силы не было. Вскоре выросли мощные крепостные стены, монументальные дворцы и капища. Асстардан был страной - потребителем. На его гористых склонах ничего не росло, пищу, одежду и мастеров доставляли издалека. Дань платилась исправно и вовремя. Все новые и новые земли исправно отдавали лучшее, что у них было.
  На вечернем привале Ида тайком наблюдала за окружающими. Настроение рабов и асстарданцев по мере приближения к цели менялось в обратной пропорции. Асстарданские воины все больше веселились - на привалах далеко слышался их громкий смех и разговоры. Пленники же с каждым часом все сильнее теряли надежду и отчаивались. В серых зимних сумерках окружающие фигуры были размыты, вдали слышались приглушенные разговор. Целый световой день их вели вперед, не давая отдыха. Вечером, когда объявили привал, Ида прилегла, не без удовольствия вытянув затекшие ноги. Веки сами собой смежались, хотелось спать. Вдруг боковым зрением она заметила какое-то движение слева от себя, и сквозь ресницы, не открывая глаз, присмотрелась. Ее недавний знакомец - асстарданский воин ходил между распластанными на земле телами и что-то высматривал. Тут он заметил ее и остановился. Затем огляделся вокруг, что-то посчитал, запомнил и удалился восвояси. Спать Иде враз перехотелось. Она приподняла голову и посмотрела ему вслед. Ида ухмыльнулась: внезапно ее осенила догадка. Дождавшись темноты, когда дружный храп возвестил, что пленники провалились в сон, она осторожно встала. Приметив недалеко молодого паренька примерно своей комплекции и роста, Ида осторожно приподняла его и очень аккуратно перетащила на свое место. Все прошло гладко. Молодой человек не проснулся, только пробормотал во сне невнятные слова и успокоился. Затем, пригнувшись, она крадущейся походкой отдалилась на безопасное расстояние и притаилась за чьим-то массивным боком. С нарастающим азартом она приготовилась ждать. Как оказалось, ее подозрения были не беспочвенными. Тусклый свет луны открыл очертания идущего человека. Заинтригованный необычной чужеземной женщиной, асстарданц решил, во что бы то ни стало, продолжить знакомство в более интимной обстановке. Ида воздала должное его умению ориентироваться в условиях ограниченной видимости. Солдат без труда отыскал место, на котором недавно отдыхала Ида. Скоро его силуэт перестал выделяться на фоне неба, закрывая собой звезды, он пригнулся к земле. Послышалась неторопливая возня. Потом возня затихла, и пустынные горы огласил целый фонтан громких цветистых ругательств. Естественно, у подставного тела он не нашел ничего из того, что так хотел найти, да еще и оцарапал лицо о чужую щетину. Проснувшийся парень перебывал в состоянии шока. Он так и не понял, что от него понадобилось асстарданцу, и тем более не понял, за что его в сердцах наградили неслабым ударом по скуле.
  За такие проделки с начальством можно было лишиться жизни быстрее, чем воробей успеет чирикнуть. Ида понимала, что переступила границы, но никак не могла с собой справиться - ее просто трясло от смеха. Заткнув рот рукавом, он беззвучно хохотала над неудавшимся ухажером.
  К утру небо затянуло тучами. Редкие крупинки снега беспорядочно кружились в воздухе. В этот ранний час почти никто не спал. Озябшие люди как серые тени ходили туда-сюда, пытаясь согреться. В предрассветных сумерках отчетливо слышался чей-то кашель. Втянув голову в плечи, Ида топталась на месте, чувствуя, как от каждого порыва ветра спина под шубой покрывается гусиной кожей. После стольких дней проведенных на холоде, движение мыслей в голове постепенно замедлялось, ум притуплялся.
  Асстарданцы готовились организовывать пленников в дорогу. Они седлали своих лошадей, распутывали веревки, снятые с пленников вечером. До Асстардана осталось совсем немного и все это чувствовали. Рядом кто-то зарыдал. Ида скосила глаза в сторону (ворочать шеей было холодно). Один из мужчин сидел у остывшего костра и искренне неподдельно плакал. По виду он был похож на крестьянина или цехового подмастерья. У него было простое лицо человека неинтеллектуального туда. Брови, густые на переносице, заканчивались тонкими хвостиками в конце надбровных дуг, напоминая две запятые. Выдвинутая вперед челюсть, неровные зубы и покрасневший нос придавали его облику комичный вид, но отчаянье в глазах отбивало охоту улыбаться. Иде стало до боли обидно за этого парня. Какое право имеет Асстардан так калечить жизни мирных людей? Прозвучал сигнальный свист: пора готовится к дороге. Отупевшие до животного безразличия люди послушно стали в шеренгу и дали себя связать. Крупинки снега, маленькие и жесткие, с треском удалялись об одежду и оседали на придорожных кустах. Шеренга пленных двинулась вперед.
  Шли все время под гору. Широкий путь, вымощенный большими плоскими плитами, почти не петлял. Подъем выматывал, но зато, приложенное усилие помогало согреться. Преодолев новый рубеж, они поднялись на взгорье, и в толпе пронесся взволнованный шепот.
  Асстардан....
  Как будто мороза кто за шиворот насыпал. Ида вздрогнула, словно от холода. Городом-поглотителем издавна пугали матери непослушных чад и те сразу затихали, переставая шалить. Взрослые опасались его ничуть не меньше. Не верилось. Асстардан был рядом. Четкими линиями на фоне серого неба выделялись крепостные стены и высокие шпили гигантских башен. С каждым неуверенным шагом он ставал все ближе и реальнее. Ида чувствовала, как эти стены своей монолитной тяжестью давят ей на сердце, угнетают волю. Чувство было такое, словно неприятный сон становился явью. Хотелось исчезнуть, улететь птицей отсюда, стать соринкой в потоке ветра, лишь бы не приближаться к этим суровым стенам. Только ноги все также продолжали отмерять шаги и нести тело вперед.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"