Аннотация: Порою катализатором процессов происходящих в душе может стать коралл, отразившийся в зеленой воде :)
Тихое поскуливание ветра в пустотах скалы, что омывает упрямая волна, накатываясь, вторя ритму сердца и дыхания, аккомпанируя стуку крови в висках. Приятно лежать на мокром камне, что возвышается лишь на полметра от бурлящей поверхности воды. Волны облизывают меня со всех сторон, стараясь посильнее пропитать своей влагой, но в этом нет необходимости - кожа штанов уже ощущается как родная, а бывшая некогда белой льняная рубаха обрисовывает контуры обнаженной груди. Медленно проводя языком по внутренней стороне губ, ощущаю привкус крови. "Мне не больно. Мне не больно... не больно" И боль отступает.
Враги тешатся, лениво сползая с уступа, норовя попасть на мой камень. "Как ты там, Китакуру-сан? Двое против почти тридцати - какой изощренный способ самоубийства!"
Спины я вовсе не чувствую, но судя по тому что ещё способна двигаться, позвоночник не поврежден. Черт! Затылок болит, но кажется тоже не разбит. Зато локти содраны - не зря учили верно падать. Хотя что мне - будучи кошачьей крови, я все равно живой не дамся.
Сгибаю онемевшие пальцы: "Мне не больно. Не больно" По ним струиться кровь из содранных локтей и предплечий. Врагов всего пятеро. Двое - слабаки. Это не много. Прежде чем упасть я успела одолеть четверых. "Где же ты, Китакуру-сан? Надеюсь, что ты жив" Пятому все же удалось попасть на камень, но он был встречен ударом ноги. И почему слабаки вперед лезут? Кому он что хотел доказать? Его господин даже не вспомнит его имени. Второй повалился мне под ноги сраженный гьяку-цуки-дзедан. Как снайпера вычисляют после второго выстрела, так опытный противник может быстро разгадать твою технику. Разгадать-то, может, разгадает, но я всегда делала упор на ловкость и быстроту реакции. Третий был сражен маеаши-маегери-чудан. Но не против двоих одновременно: удар под ребро пришелся точно "Мне не больно!" В колено. Подсечка. "Не больно." Ребром ладони в основание черепа "Не..."
- Прости, я не успел прийти тебе на помощь.
Я открыла глаза. Минуты две изображение настраивалось, затем проявилось в образе улыбающегося Китакуру.
- Ммм.. Гдемы?
- Не понял.
- Где... А, чёрт!
- Больно? Ничего - заживет. Мы в ста милях от штаба Синерю, но о том что мы здесь они не скоро сообразят.
- Хха, ай... чёрт! Они... все знают... тут.
- Тебе лучше не разговаривать сейчас.
- Брось! Наа... чёрт! - я попыталась сесть и с мучительным стоном заняла прежнее лежачее положение.
Глаза зачем-то увлажнились и предательски защекотало в носу. "Нет, я не тэакияри" - пронеслось в голове -"я даже рёнином быть недостойна"
Китакуру-сан невозмутимо помешивал угли в костре при этом смотрел на меня как бы изучая. Прикусив губу, я отвернулась. Говорили, что он исполнил обряд матануке в пятнадцать лет. Он был бесконечно предан своему пути.
- Не казни себя, Арими. Нет твоей вины в том, что мы должны прятаться здесь подобно кусэмоно. Эти мысли не излечат твоих ран.
С этими словами он снял с огня небольшой котелок и поставил у изголовья. Жидкость была темной, маслянистой и безбожно горячей, но я стерпела и забылась сном.
Когда я пришла в сознание, то услышала звуки тихой песни. Китакуру точил свой Сакабато и пел. Глухой мелодичный голос его вызывал в памяти образ темно-синего бархата, пахнущего кориандром и имбирем. Я закрыла глаза, наслаждаясь этими звуками. Он пел о походе Мацусигэ-но-ками, доблести его воинов, о празднике Бон и чествовании их, о памяти предков и сыновнем почтении. Заметив что я проснулась, он замолчал.
- Арими?
- Что случилось, Китакуру-сан?
- Ничего. Вдохни и резко выдохни.
Сделав как он сказал, я почувствовала резкую боль, но её можно было стерпеть, не издав ни звука.
Он подошел, видя, как я поморщилась. Его пальцы были теплыми. На моем лице отразилось неподдельное удивление, когда он бесцеремонно развел в стороны края рубахи.
- Китакуру-сан?
Молчание было ответом. Он изучал мое тело и на его красивом лице появилось выражение озадаченности.
В следующую минуту волна жгучей боли словно молнией прошла по телу. Я даже не успела осознать случившееся. Он вывернул мою руку так, что казалось стер в порошок кости. Крик невыносимой боли застрял в горле. Рука безвольно повисла в его широкой ладони.
- А ты сильнее чем я думал. Это пройдет, но мы вынуждены задержаться ещё на два дня.
- Невозможно, Китакуру-сан! Даймё ждёт нашего возвращения!
- Благоразумнее двум раненным тиграм подождать пока стая волков уйдет. Если мы погибнем, какой толк в том для господина? Мы должны сообщить ему то, о чем узнали.
Я молчала. Он был прав. Моя рука ощущала тепло его руки, и теплое его дыхание касалось обнаженной груди. Только сейчас сквозь сырой полумрак я различала свод пещеры и осознала, что лежу на хаками Китакуру. Блики костра отражались на его темной бронзовой коже и огонь поблескивал искрами скрытой ярости в глубоких темных глазах.
Взлохмаченные черные волосы небрежно спадали на задумчивое лицо.
Опомнившись, я свела вместе полы рубахи. Заметив мое движение он выпустил мою руку и помог застегнуться. От его прикосновений сердце забилось чаще. Я поняла что смотрю на него в упор. Он взглянул на меня и отвел взгляд, а когда закончил с рубахой, быстро отошел к костру, на котором коптилась рыба.
- Тебя могли заметить - констатировала я недальновидность его, судя по всему, ночной рыбалки.
Он лишь усмехнулся в ответ и протянул мне пищу. Горячая вкусная рыба всё же не спасала от сырости. Не знаю, владел ли Китакуру даром угадывать желания, но он протянул мне флягу с саке. Хоть на вкус оно было не идеально, зато согревало не хуже разожженного внутри костра. Вскоре по телу прокатилась теплая волна.
- Так где же мы, Китакуру-сан?
- В Южном гроте. В самой дальней его части...
Фляга в моих руках дрогнула.
-В том самом священном месте, где похоронен великий Тамацутэ Сэйдзэн? Ведь тех, кто осмелится...
Арими, неужели ты веришь в это? Тамацутэ был доблестным воином, обладавшим гири. Он не причинит несправедливости тем, кто ищет убежища.
- Может ты и прав, Китакуру-сан, но мы нарушили традицию. Хотябы один из нас должен был быть кайсяку.
- Мы не нарушили традиции... Он нахмурился и опустил голову.
- Китакуру-сан?..
Он отвернулся, глядя куда-то внутрь костра, в самое сердце огня.
- Мне жаль, Китакуру-сан.
- Не стоит. Лишь слабый достоин жалости.
Я подумала: "Какая же сила должна крыться в этом человеке, чтобы сносить все то, что выпало на его долю" Говорят, он был рёнином шесть раз, но это не поколебало его уверенности в себе. Он был лучшим, кого я знаю, во владении оружием. Ходили слухи, что он познал давно утерянную технику Митсурюги-рю, которой владели в свое время легендарные хитайкири, убийцы-профессионалы.
-Китакуру-сан?
- Да, Арими.
- А это правда... про Митсурюги-рю?
Он улыбнулся: "Техника Митсурюги очень проста"
- Могли бы вы обучить меня хотябы малой её доли.
- Я мог бы обучить тебя за те два дня что мы будем здесь...
Я отбила первую стремительную атаку, но следом пропустила удар в колено. Если бы Китакуру не остановился вовремя то мы могли бы застрять тут на долго.
- Не жди второй атаки. Если ты приняла решение драться, лучше не допустить первой. Уходя от новой атаки, я упала на колено, блокируя удар в плечо и невольно подняла глаза: Китакуру ждал, не выказывая ни удивления, ни нетерпения. Взгляд его пронзительных темных глаз был спокоен, словно у тигра, приготовившегося к прыжку.
- Приношу свои извинения, Китакуру-сан, - прошептала я, выпрямившись для поклона - но мне необходимо побыть одной.
Ни намека на эмоцию на его лице. Лишь краткий еле заметный кивок головой означал, что мы все вольны делать то, что считаем нужным.
В глубине пещеры было холодно. Чем дальше уходил пологий спуск, тем более сыро становилось вокруг, а темнота стремилась погасить трепетавшее на кончике свечи пламя.
В конце пути меня ждало разочарование: тёмный монолит. Никаких надписей, равно как и иных обозначений, указывавших на местонахождение могилы великого учителя. Но трудности лишь делают цель более желанной. Найденный случайно узкий лаз в левом углу вел в помещение, в котором резкий порыв ветра задул свечу, и меня окружило синевато-зеленое мерцание льда. Посреди этой уединенной галереи, в объятьях вечного холода в каменном саркофаге покоился Тамацутэ Сэйдзен. Не смея коснуться руками святыни, я опустилась на колено, положив перед собой Вальтазар, как того требовал обычай. Голова была свободна от мыслей, и тело наслаждалось холодом, окутавшим его.
- О Великий учитель, скажи, что мне делать. Прошу, подай знак - я ищу свой путь. Не оставь меня.
Мой голос казался шелестением листьев в осеннюю пору, но лишь безмолвие было мне ответом.
На саркофаге не было никаких надписей. Или же был начертан иероглиф ключа и замка? Мне почудилось. Нет, наверное, это всего лишь трещины на камне.
Поклонившись гробнице учителя, я медленно пошла обратно.
Китакуру сидел в позе для медитации выпрямив спину и подняв голову. Своей темной бронзовой кожей он напоминал величественного дракона. Казалось, он пытался постичь тайны мироздания. "Как он прекрасен! Подобно обагренному кровью клинку" - промелькнула в голове моей малодушная мысль.
- Арими? - произнес он глубоким, чуть слышным шепотом при этом медленно открыв глаза, как бы вновь ощущая этот мир.
- Китакуру-сан... там было так холодно...
Его руки были горячими, а губы еще горячее. Все тело мое трепетало. Вальтазар со звоном упал на пол, поверх него плавно лёг Сакабато. Я последовла примегу своего клинка. Китакуру медленно вернул меня в первозданный вид, а затем сам освободился от одежды. Каждое его касание было подобно волне, набегавшей на берег. На холодной белизне моей кожи языками пламени вспыхивали поцелуи последнего хитайкири. Сталь клинков, холодный влажный камень пола и блики потухающего костра на темных камнях. Они безмолвно смотрели на нас не радуясь, не осуждая и не любопытствуя. Китакуру на мгновение остановился, взглянув в мои глаза, задавая немой вопрос: "Ты уверена?"
Он был так красив в этот момент: Влажные волосы наполовину скрывали лицо и на губах его, в рамке густой черной щетины, играла лукавая улыбка. Я ответила ему своей саркастически-нежной усмешкой и, прогнувшись ему навстречу, впилась губами в его влажные губы.
Поцелуй с привкусом кардамона. Мне никогда не забыть эту ночь. Хотя вокруг было прохладно и влажно, наши тела были покрыты капельками влаги, а дыхание конденсировалось в воздухе, превращаясь в полупрозрачный пар. Он был так же горяч в страсти, как в бою.
Утро вспыхнуло кровавым рассветом. Что ждало впереди, то знал лишь туман, таявший в углах пещеры. Клан Синерю искал нас - в этом не было сомнений и рано или поздно они нанесли бы удар.
Но мы нанесли его раньше...
Взмах клинка - смерть. Еще взмах - еще смерть и так прошла вечность. Как во сне. Лица врагов были словно размыты серой пеленой. Мы не убивали ради славы или развлечения, но лишь пытались защитить то, что так жаждал получить даймё. Или же...
Там среди льда на неровной поверхности саркофага были не просто трещины на камне.