Фатум

Предупреждение от автора:

Дорогой читатель,

Данный роман предназначен для взрослой аудитории и содержит откровенные сцены, ненормативную лексику, элементы насилия и морального давления (такие, как шантаж, принуждение и т.д.). Персонажи могут совершать неоднозначные поступки, противоречащие привычным нормам или ожиданиям.
Это история с элементами темной романтики, где эмоции, страсти и выборы героев не всегда укладываются в рамки традиционных представлений о правильном.

Пожалуйста, будьте внимательны и учитывайте свои личные границы перед началом прочтения.

Посвящается всем девочкам, мечтающим о принце на белом коне.

Прежде чем безоглядно следовать за ним,

потрудитесь узнать содержимое его шкафа на наличие скелетов.

И помните: сияющая броня - не всегда скрываетза собою героизм.

Плейлист

Kehlani Gangsta

Nessa Barrett Do you really want to hurt me?

Niykee Heaton NBK

Haru& Bair Напалм

Айкью Наэмоциях

Selena Gomez feat. Gucci Mane Fetish

OWEEK, SOLANA Play with Fire

Zoe Wees control

BLVKES SailorMoon

Nessa Barrett I wanna die

Phantogram BlackOutDays

Пролог

Спрятав руки под столом, я сжала подол платья. Оно было совсем новым и дорогим. Нежная ткань непривычно ощущалась в руке, сминавшей оборку. Я не хотела портить его каким-либо образом, но мои ладони потели от излишней нервозности, и это единственное, что я могла сделать, чтобы хоть как-то унять волнение.

До носа доносился аромат поставленного передо мной блюда, отчего желудок заурчал с новой силой, болезненно напоминая о том, что за сегодняшний день в нём не побывало ни крошки. Слюна заполнила ротовую полость, и я сжала челюсти, чтобы не дать ей потечь по подбородку. Отведя взгляд, начала рассматривать интерьер ресторана, в котором мы находились, пытаясь отвлечься от еды, но она заполняла все мои мысли. Мои ногти впились в ладонь с новой силой. Возникшая боль вынуждала переключить на себя внимание от инстинктов, превращающих тебя в дикое животное, перед которым машут долгожданной добычей.

Мама сказала, чтобы я вела себя идеально.

Я должна быть образцом совершенных манер, которые никогда не были мне привиты. Очевидно, она не понимала, что нельзя надеть на бродяжку дорогой ошейник и ждать, что та начёт исполнять все команды как по волшебству. И это платье было подобно этому самому ошейнику. Безусловно, оно было самым красивым, что я когда-либо носила прежде. И именно оно подчёркивало моё несоответствие нынешнему образу, навязанного матерью.

Синяки, когда-то оставленные отцом, не беспокоили меня до этого момента, ноющим дискомфортом отзываясь под нежной тканью. Пальцы покалывало от неуместного желания растереть каждый, пусть те давно сошли, оставшись лишь воспоминанием.

- Наконец-то, - услышала я голос мамы. В нём сплетались льстивые нотки предвкушения и наигранной радости. Ты пришёл.

Оторвав взгляд от сцепленных рук, я посмотрела на неё. За всё это время, она едва ли удостоила меня взглядом, даря всё своё внимание мужчине, из-за которого мы здесь и находились. И если на маму я могла глядеть украдкой, то на него, отчего-то, боялась взглянуть даже мельком. В отличие от матери, льнущей к нему подобно кошке, во мне он вызывал непонятную тревогу.

- Здравствуйте, - раздалось за моей спиной. Простите, пришлось задержаться в школе.

Боковым зрением я уловила движение сбоку, замирая от неожиданности. Это получилось инстинктивно, словно тело само готовилось к нападению.

- Милая, - впервые за этот вечер мама обратилась ко мне, смягчая свой тон. Познакомься, это сын Сергея.

Я сделала глубокий вдох, прежде чем повернуться к новоприбывшему. Как в замедленной съёмке, мой взгляд скользил к этому человеку. Казалось, что даже сердце в этот момент перестало биться, пока я переводила своё внимание с родительницы на человека, стоявшего рядом со мной.

- Привет.

Не знаю, что я ожидала увидеть, но явно не то, с чем столкнулась. Кислород сжался в лёгких, когда я посмотрела на парня, возвышавшегося над моим стулом.

Если в детстве, читая сказки, где фигурировали прекрасные принцы, я не могла представить, как они выглядели, то сейчас я вполне обрела их образ в едином лице. Высокий юноша, черты которого уже начали постепенно терять свою мальчишескую миловидность, обретая мужественный характер, смотрел на меня со всей своей внимательностью голубых глаз. В этот момент я совсем забыла о собственном голоде, охваченная очарованием улыбки, которой он одарил меня.

- Привет, - повторил он, протянув мне свою ладонь.

Достаточно большую, чтобы моя утонула в ней, когда я пожала её в ответ.

- П-привет, - пробормотала, смущённая, но не настолько, чтобы отвести взгляд от этого мальчика.

Он же, в свою очередь, без зазрения совести разглядывал меня, нисколько не стесняясь того, насколько откровенно он это делал. Мы всё ещё держались за руки, и я покраснела, лихорадочно вспоминая, достаточно ли вытерла свои ладошки.

- Я Кирилл, - у него был мягкий бархатный голос. В совокупности с улыбкой, они впечатляли не менее, чем внешность. Рад знакомству.

В груди поселилось странное чувство. И я старалась вспомнить все описания с прочитанных книжек, чтобы как-то его охарактеризовать. На ум не приходило ничего, кроме бабочек, которыми описывают эмоции, щекочущие нутро.

- Рита, - на выдохе произнесла сокращение своего имени, к которому привыкла.

Улыбка парня стала ещё шире, а глаза засияли, выявляя для меня новые оттенки своего цвета. В голове возникло сравнение с лазурным небом, беззаботным и дарящим спокойствие. Именно его я ощутила, не переставая глядеть на Кирилла, желая испытывать эту лёгкость как можно дольше. Он был похож на прекрасного принца, внушающего безмятежную радость от одного его присутствия.

Однако, в тот момент, я не подозревала, насколько сильно ошибалась.

Глава первая

Я клялся ты прекрасна и чиста.

А ты как ночь, как ад, как чернота.

(У. Шекспир)

Рита

Пять лет спустя

Поцелуи переоценены.

Им уделяют чересчур много внимания. О них пишут стихи, слагают и поют песни, добавляя этому действию слишком много значимости. Но разве не смешно, что люди приписывают очень глубокий смысл к довольно простому физиологическому действию?

Безусловно, зачастую это может быть приятным занятием, и я могу иногда насладиться этим ленивым и влажным соприкосновением ртов. До тех пор, пока партнёр не пытается просунуть свой язык достаточно глубоко, чтобы я смогла ощутить его в своей глотке.

- Блядь, Марго, ты охренительна.

Если это ещё сопровождается тупыми и пошлыми комментариями, то даже с силой натяжки я вряд ли бы назвала поцелуи прекрасными. По крайней мере тот, что происходил сейчас, явно не входил в десяток лучших, что у меня были. Честно говоря, у меня даже лучших не было, но этот, определённо, находился на самых предпоследних отметках шкалы моей оценки.

Оставив в покое мой рот, парень переключился на мою шею, давая мне долгожданный доступ к воздуху. Обнимая его за плечи, я подняла глаза выше, глядя на настенные часы, висевшие над входом в раздевалку.

Без пятнадцати три.

Сосредоточиться на времени было тяжелее, если учесть, что твоё тело жадно сминал спортивный напарник, желающий зайти дальше обычных поцелуев. Это намерение угадывалось по тому, как он стиснул мою грудь одной рукой, вторая же покоилась на заднице, сжав её так, будто пытаясь проникнуть под ткань джинс. Это один из тех моментов, когда я хвалю себя за свой выбор в одежде. Максим, так зовут парня, влажным языком крадётся по моей шее, в один момент решая вцепиться в неё зубами. Захватив волосы на его затылке в кулак, оттягиваю его голову от себя.

- Никаких засосов, - рычу, и, не давая ответить, впиваюсь в его рот очередным поцелуем. Он тут же отвечает, довольно мурча, очевидно, воспринимая мои действия как грубую ласку.

Вот только я абсолютна в этом понятии. Больше поцелуев меня раздражают отметины, которые так любят ставить большинство недоумков, считающие, что это романтично оставлять свои метки на чужом теле.

В этот раз Максим осторожен, целуя основание горла, которое открываю ему, откидывая голову назад. Мне нужна короткая передышка от настойчивого языка, которым он вынуждает меня давиться. Его рука, лежащая на моей груди, приходит в действие, играясь с пуговицей.

Ты позволишь ему расстегнуть свою рубашку

И я позволяю, пытаясь изгнать из головы досаждающий голос. Внешне я не позволяю увидеть то, насколько напряжена внутри, когда полы моей одежды распахиваются, являя очевидцу больше, чем хотела бы показать. Мне не нужно смотреть на парня, чтобы знать о чём он думает. Мои глаза закрыты, чтобы так же не позволить разглядеть ему свои собственные мысли.

- Блять, - его голос приобретает хрипотцу. Это намного лучше, чем я представлял.

Его лицо утыкается в мою грудь, и он с шумом втягивает воздух.Вздрагиваю, когда Максим, сквозь ткань лифчика, кусает меня за сосок. Ошибочно восприняв эту дрожь за симптом удовольствия, еле слышно стонет, кусая сильнее. В этот момент мне хочется оттолкнуть его от себя, швырнув с такой силой, чтобы расстояние между нами превратилось в непреодолимый километраж.

Я дышу чаще, уже не пытаясь скрыть гримасу недовольства, поскольку этот тип слишком занят, пачкая меня своей слюной, и лапая во всех доступных местах. В этот момент мне требуется усилие, чтобы не выказать раздражение вслух, и задуматься о том, чего бы я больше всего хотела сделать сейчас.

Покурить травки.

Жажда к никотину возникает в самых неопределённых обстоятельствах, и это, как раз, один из таких. Он усиливается в разы, когда Максим прижимается ко мне настолько тесно, что без особого труда можно угадать степень его возбуждения.

- Марго, я хочу тебя, - шепчет он, вдавливая меня в дверцы шкафчиков. Его губы возвращаются к моему уху, начиная обсасывать мочку, и отвращение нахлынивает новой волной. Ты даже не представляешь, насколько сильно.

Представляю, блять.

Мысли мечутся в лихорадочной панике, когда его пальцы ложатся на ширинку джинсов, медленно начиная расстёгивать ту.

- Не торопись, здоровяк, - я кладу руки ему на грудь, мягко отталкивая, чтобы остановить. Но, вопреки ожиданиям, он слишком поглощён идеей трахнуть меня, чтобы услышать с первого раза. В районе солнечного сплетения начинает зарождаться паника, когда мужские пальцы проникают за пояс. Попридержи коней.

- Всё хорошо, - говорит Максим, не сдвигаясь с места. Мы ведь оба этого хотим, красавица.

Его руки становятся всё требовательнее, и паника потихоньку начинает перерастать в беспокойство, а раздражение увеличиваться с новой силой. Уже готовая высказать парню своё недовольство, я открываю рот. Звук протеста заглушается громким хлопком двери, распахиваемой в раздевалке.

- Какого чёрта тут происходит?

Максим застывает. Очевидно, с первых ноток он узнал своего тренера, который сейчас с возмущением взирал на открывшуюся перед ним сцену. И поскольку мне открывался обзор на его лицо, то по одному только взгляду седовласого мужчины, я поняла, что этот человек не воспитывает своих студентов пряниками. И сейчас большой кнут достанется одному из них.

Пользуясь замешательством парня, толкаю его. Поспешно запахивая рубашку, отстраняюсь к выходу.

- Маргарита? раздаётся ещё один голос. Мои глаза поднимаются вверх, для того, чтобы встретиться с изумлённым взором голубых глаз. Их обладатель стоит позади тренера, в изумлении глядя на меня своими очаровательными глазами. Они расширяются, следуя вниз от лица к груди. Что произошло?

Сжимаю зубы, чтобы не фыркнуть, выдавая что-то среднее между всхлипом и вздохом. Пару мгновений, чтобы выстроить реакцию, и Максима прижимают к тому самому шкафу, к которому недавно была прижата я.

- Ты что сделал, придурок?

Пока внимание отвлечено, я незаметно протискиваюсь мимо тренера, юркая в проход. Мне не нужно смотреть дальнейшую сцену, ведь я и так знаю, что будет. Мне удаётся пройти несколько шагов, на ходу застегнув до конца рубашку, как предплечье обхватывает мужская рука, призывая остановиться. Я послушно замедляю ход.

- Марго, - вкрадчивый голос Кирилла раздаётся, когда он встаёт почти вплотную, поворачивая меня к себе. Его ладони обхватывают моё лицо, а голубые глаза его сканируют на наличие эмоций. Но их нет. Я равнодушно смотрю в ответ, скрывая бешенство внутри себя. Как ты?

Забота в этом вопросе выбивает из меня смешок.

- Ты опоздал, - мотаю головой в сторону, стремясь освободить её, но он крепко удерживает, вжимаясь пальцами в мою плоть.

- Ну разве так не эффектней? губы парня изгибаются в улыбке, и он склоняется ближе ко мне настолько, что могу уловить слабый аромат его шампуня.

- Тогда тебе надо было задержаться на десять минут дольше, - щурю глаза. Тогда зрелище было бы более впечатляющим.

- Ну что ты, Марго, - он понижает голос, достигая губами моего виска. Думаешь, я позволю кому-то присунуть своей сестрёнке, - жар дыхания обжигает кожу. Безнаказанно?

Я отстраняюсь, и, одновременно с тем он решает отпустить меня, засовывая руки в карманы.Скульптурное лицо моего сводного брата излучаетволнение,открыто демонстрирующее мне свою заботу обо мне. Время, проведённое в совместной с ним жизни, отлично показало, насколько бесхитростно и правдоподобно может выглядеть его маска лицемерия.

И что я уже не та пятнадцатилетняя девочка, что так опрометчиво и наивно велась на его красоту и манеры. Хотя, мало кого можно винить в том, что ему приглянулось красивое личико. Ведь люди всегда в первую очередь оценивают внешние данные. И я ни на грамм не поскупилась, назвав его красивым. С тех пор, как мы впервые увиделись пять лет назад, он успел превратиться в настоящего обольстителя. И это я не только про внешность. Ещё тогда он умел очаровывать всех вокруг. В том числе, и меня. Красота и обаяние воистину, страшное оружие, если дать его в руки монстру. Кирилл же был им вооружён ещё с пелёнок, к осознанному возрасту научившись применять его в собственных целях. И эти цели приобретали всё более корыстный характер к нынешним годам.

Пошарив в карманах, вытащила конфету, запихивая её в рот. Кислый вкус бьёт по рецепторам, заменяя собою неприязненное послевкусие от недавних поцелуев. К сожалению, средств для устранения тактильных ощущений у меня не было. Сколько бы я не умывалась, обливая водой лицо, пытаясь избавиться от навязчивого чувства грязи на коже, она словно въелась глубоко внутрь. Отпечатки чужих рук отзывались дискомфортом по телу, и я с нетерпением ждала момента, когда приду домой, чтобы принять горячую ванну.

Прошло уже минут десять с того момента, как я зашла в туалет, чтобы воспользоваться раковиной. Выключив кран, посмотрела на вошедших девчонок. Их было трое. Они весело переговаривались, не замечая меня, пока не подошли к зеркалу. Их болтовня была пустой и неинтересной, но она прекратилась на несколько секунд, когда одна из них увидела моё лицо. Возможно она была слишком дерьмовой актрисой, либо наоборот, нарочито хотела показать мне своё пренебрежение, окинув меня высокомерным взглядом. Слишком отчётливо в нём витало презрение.

Что ж, это не то, чему бы я могла удивиться. Как и не то, на что я хотела реагировать. С моей стороны подобные взоры встречали лишь равнодушие, которое я успела отточить до профессионального навыка. Чувствительность к безобразным конфетам и всеобщему мнению атрофировались с годами, и сейчас для меня они не более, чем пустые звуки, лишённые смысла и значения.

Видимо, зрелость - это не готовность совершать рискованные поступки, а способность быть готовым справляться с их последствиями. Вот только вряд ли я могу назвать себя таковой, ведь я продолжаю поступать глупо, зная, что исход моих действий всегда будет идти против меня.

Внезапно, одна из девушек оторвалась от группы, подойдя ко мне. Не та, что недовольно пялилась на меня. Другая. Вот только в её глазах читалась совершенно другая эмоция.

- Ты Марго, не так ли?

- Не так ли, - флегматично мазнула взглядом по её мордашке. Маргарита.

Потребность исправлять своё собственное имя в чужих произношениях возникала не всегда, но иногда это выходило непроизвольно.

- Ты ведь сестра белобрысого ушлёпка с четвёртого курса, - она прищурила глаза. Кирилла. Верно?

Во мне проснулась заинтересованность к этому диалогу. Теперь я с интересом смотрела на девушку передо мной, разглядев яркие оттенки эмоций в голубых глазах. В особенности одну. Самую яркую и поглощающую, настолько, что она буквально пропитывала воздух в помещении.

Ненависть.

Любопытство зашевелилось в груди, придавая цвет чёрно-белым краскам, в которых я видела всю людскую серую массу. И она из тех немногих, что выделялась из неё. Медно-рыжая шевелюра, разбросанная в беспорядке по плечам, привлекала внимание, как и ярость, пылающая голубым огнём в её радужках.

- Допустим. И что

Я не успела договорить. Её рука вцепилась в волосы на моём затылке, с силой толкая вперёд. Не ожидая такого выпада, мои рефлексы запоздали с тем, чтобы оказать сопротивление. Висок пронзила боль от столкновения головы с мраморной столешницей.

- И то, - её голос раздался возле уха. Что мне хотелось бы сказать тебе пару ласковых, прежде чем ты опять побежишь исполнять капризы своего ублюдочного братца.

От боли в глазах потемнело, и я зажмурилась, прогоняя туманный образ, не пытаясь даже вырваться.

- В отличие от Сони, я не прониклась к твоим речам о безвыходном послушании и нежеланием воевать, - продолжала девушка, понижая тон и напитывая его гневом. По мне, так вы оба заслуживаете наказания. И если своё он получил, то не надейся, что притворившись хорошенькой девочкой, ты сможешь тоже его избежать.

Она отрывает меня от столешницы, впечатывая кулак в мою челюсть. Удар не настолько сильный, чтобы отлететь, но его неожиданность вынуждает меня отшатнуться, оступившись на месте. Споткнувшись, я падаю назад, приземляясь на задницу.

- Поверь, мне не впервой выбивать дурь из таких сучек, как ты, - рыжая возвышается надо мной. И я не поленюсь повторить это, только в более длительной и грубой форме, если ты посмеешь ещё хоть раз выкинуть подобное дерьмо.

Конфета при ударе вылетела изо рта, и теперь кислый привкус сменялся металлическим. Высунув язык, облизала нижнюю губу, из которой начала сочиться кровь.

- Кажется, мы с твоей подружкой уже давно решили этот вопрос, - поднимаясь, я похлопала себя по джинсам, отряхивая их. Я всем своим видом показывала, что это единственное, что волновало меня в данный момент. Что дальше? Побежишь мстить её школьным обидчикам? изобразила жалостливую гримасу. Ты настолько несвоевременна, что слишком посредственна, чтобы называть себя подругой, не считаешь?

Она дёргается вперёд, но я неподвижна. Мои инстинкты обострены, и теперь я ожидаю нападения. Которого не происходит.

- Посредственна? фыркает. И это говорит университетская шлюха?

- Уж кому, как не университетской шлюхе знать о посредственности, - ехидно улыбаюсь, наклоняя голову вбок. И если твоя дружеская месть является показателем выбивания дерьма, то позволь разочаровать, - в снисходительном жесте свожу брови вместе. Это самая, что ни на есть посредственность. Но если хочешь, чтобы я показала, как дерьмо выбивают на самом деле, - не смотря на ухмылку и расслабленную позу, мои нервы напряжены. Попробуй ещё раз.

Она молчит, очевидно, обдумывая последующие действия и их последствия, если поддастся моей провокации. По всей видимости, её подругам это далось быстрее, так как одна из них подступила ближе, осторожно трогая рыжую за предплечье.

- Лиза, - позвала она. Пошли на пары, уже звонок был, - она обдаёт меня презрением, после чего снова обращается к девчонке. Она не стоит тех проблем, которые могут возникнуть за драку.

Она говорила обо мне как о грязи, прилипшей к ногам. Безусловно, она пыталась задеть меня своей пренебрежительностью. Вот только вбестолку, ведь это последнее, что может нанести мне обиду, в особенности, от незнакомой девицы.

Моя наиграно радушная улыбка висела на лице до тех пор, пока за троицей не закрылась дверь. После этого я прислонилась к одной из кабинок, позволив себе сменить веселье на гримасу боли. Морщась, схватилась за голову, в которую словно вбивали раскалённые гвозди. Каждый удар пульса в висках отдавался во всем теле.

И дело было совсем не в том, что у девочки был отличный удар. На самом деле, била она не настолько хорошо, чтобы в моих глазах вспыхивали искры. В ушах до сих пор звенелоиз-за сотрясения, которое я получила недавно, и эффект его последствия вновь возник при новом ударе головы. Ощущение тошноты подкатывало к горлу, и я часто задышала через нос, отгоняя его. Рука полезла в карман, шаря по нему в поисках новой конфеты. Обычно я хранила их в сумочке, припрятывая несколько штук в карманах, поэтому надеялась, что одна из них осталась.

Пальцы нащупали обёртку, и я тихо порадовалась своей предосторожности, доставая леденец и кладя его в рот.

Мята.

Я ненавидела ментоловый вкус, но он хоть как-то помогал справляться с подступающими рвотными позывами. Иногда. В некоторых случаях меня могло вывернуть наизнанку, и я поблагодарила всевышние силы, ну, или кого там надо благодарить, что тошнота медленно начала спадать.

Глянув на себя в зеркало, криво усмехнулась, видя в отражении бледную девчонку с подбитой губой. Маленькая капля крови просочилась наружу, стекая вниз по подбородку. Я не спешила её вытирать, изучая собственный поражённый вид.

Что там говорила эта рыжая? Что мне тоже нужно получить своё наказание.

Едкие смешки заполняют небольшое пространство помещения, вырываясь с хрипом из моей груди. В действительности смешно не было. Как и во все остальные разы, когда я глумливо смеялась над глупыми девицами, желающими отомстить мне за своих неверных парней, которых я, по их мнению, отбила. Но разве можно винить меня за то, что эти недомерки так легко ведутся на простое заигрывание, готовые выпрыгнуть из своих штанов в ту же секунду, как только завидели зелёный свет?

Эта же пришла мстить за подругу.

В этот раз я смеялась только над собой. Я нисколько не винила рыжую, поскольку прекрасно осознавала, что натворила по отношению к её подруге. И я едва не утопила ту блондиночку, столкнув её в бассейн. Кто знал, что она не умеет плавать? И то, что я попросила Ника помочь вытащить её, ни на грамм не уменьшает тяжесть содеянного. Именно поэтому я позволила себе отступиться, приняв удар как наказание.

Оно было смехотворным, по сравнению с тем, которым настигло меня тогда. После того, как парень блондиночки избил Кирилла, я тоже не осталась в стороне, получив в подарочек два сломанных ребра и большую цепочку синяков. Это не то, чем можно было козырять, поэтому тогда я пролежала две недели дома, не вылезая из постели, получая адскую боль едва ли не при каждом движении.

Приступ прошёл, и я, оторвавшись от кабинки, вновь направилась к раковине, повторно включая кран. Пропустив воду до ледяной, поставила руки под напор, удерживая там их до тех пор, пока они не заледенели, после чего холодными ладонями накрыла лицо.

Впечатлений для первой недели учёбы было достаточно, поэтому я решила уйти с пар, предварительно забрав сумку с кабинета. Преподаватель косо посмотрел на меня, когда я вошла в кабинет, и, взяв свои вещи, направилась к выходу.

- Шейфелд, видимо, вы считаете себя настолько умной, чтобы уходить с моих занятий в самом начале семестра?

- Ни в коем случае, Виктор Алексеевич, - приторно улыбнулась. Рана на губе еще не успела затянуться, острой вспышкой боли давая о себе знать. Плохо себя чувствую.

Глаза преподавателя опустились вниз, на мой рот, криво растянутый в наигранной улыбке. Видимо, моёлицо дало ему понять, что про самочувствие я не шутила. Молча кивнув мне, он отвернулся к доске, продолжив что-то чертить на ней. Он вёл у нас историю уже второй год, и редко мы могли услышать, что он кого-то ругает, предпочитая морально прессовать одним только тяжёлым молчанием и кивком головы, указывающим на лёгкое разочарование. И это действовало, так как покидая кабинет я испытывала угрызения совести перед ним, что подтверждало его манипуляции.

Мои ноги автоматом вели меня по коридорам университета в нужное место, которое обнаружила для себя ещё на первом курсе. За лестничным пролётом скрывалась дверь, ведущая прямиком на крышу. Закрытый замок не пугал, поскольку ещё тогда я сделала дубликат ключа, своровав его у охранника. Эта локация была единственной, не исследованной студентами, где я могла побыть одна.

Подойдя к самому краю здания, взглянула вниз, ощущая едва заметный мандраж. Несмотря на то, что я множество раз так делала, он всегда присутствовал во мне, стоило моей ноге наступить на край. Третий этаж это не так высоко, но даже с него упав можно получить серьёзные травмы. Думала ли я об этом? Постоянно. Возможно, поэтому чувство балансировки на грани опасности не покидало моё солнечное сплетение. Мне нравилось, что оно заставляет сердце ускоряться, пускаясь прохладой по венам.

В те моменты, когда казалось, что я изжила себя в эмоциональном плане, я приходила сюда, ловя подтверждение того, что ещё могу чувствовать. Сложно не усомниться в наличии души, когда на протяжении долгого времени ты показываешь, что у тебя её нет.

Я снова вспомнила рыжую девчонку, которую сегодня встретила в туалете. Её агрессия и последующие действия не вызывали во мне гнева, или намёка на него. В груди тлелось совсем иное восприятие этой стычки с ней. Настолько жалкое, что впору смеяться над собственными мыслями.

Зависть

Воздух был пропитан жаром от нагретого покрытия крыши, но я обхватила себя руками, словно прячась от пронизывающего мороза. Ногти плотно впились в кожу, но я не замечала боли. Лишь то, что мрачным пеплом развеивалось в пустоте подсознания.

Надежда на то, что когда-нибудь кто-то так же захочет защитить меня.

Глава вторая

Интересно, о чём думает человек перед смертью?

Какая мысль приходит ему перед тем, как издать последний вздох? Возможно, ему будет страшно? А может, он будет вспоминать самые приятные моменты жизни?

Глядя с высоты на асфальтное покрытие одной из дорожек, находившейся возле университета, я прокручивала в голове одни и те же вопросы, пытаясь представить, о чём задумается определённый персонаж моих мрачных замыслов.

Отойдя от недавнего мандража, я с блаженной улыбкой представляю кадры самоубийства. Или убийства. Не своего, конечно. Мне нравится представлять определённого человека, смакуя картинки его гибели с садистским наслаждением. Я не брезглива, поэтому они достаточно кровавы.

Позволяя себе ещё несколько мгновений насладиться этими образами, я поворачиваюсь, чтобы взять свой рюкзак, который кинула у выхода, как только пришла сюда. Дом не то место, где мне хочется быть, поэтому я часто провожу время здесь. И по этой причине я решила внести немного лепты в это местечко, сделав удобным для своего времяпрепровождения. Стол и парочка подушек, которые я принесла из дома, оказались бесцеремонно заняты.

Оторопев, я замерла на месте, глядя на парня, имевшего наглость развалиться на моих вещах. Поскольку он сидел за углом надстройки, то я не сразу заметила его, что сейчас казалось нелепым. Мужская фигура сильно выделялась на фоне белой стены, и дело не в том, насколько она была массивна. Лицо было скрыто за тканью капюшона, натянутого на голову, которую он склонил ближе к импровизированному столику. Точнее, это был обычный деревянный ящик, на котором лежал его ноутбук. Сам он что-то быстро печатал, вальяжно восседая на подушках. Моих подушках.

Какого хрена?

Брови сами собой сошлись на переносице, а внутри начало охватывать негодование. Единственное пространство, которое я считала своим личным, было нарушено незнакомцем, решившим, что мой обустроенный уголок это общественное место.

Ноги рефлекторно двинулись к нему, остановившись в нескольких шагах.

- Эй, ты что тут забыл? - окликаю его, после начинаю отсчитывать секунды его безразличного молчания, в которых он сидит даже не повернув головы. Моё раздражение набирает обороты, когда этот тип продолжает свою работу, в упор не замечая моего присутствия. Эй, - рычу, не сдерживаясь. Ты глухой?

Наклонившись, я протягиваю руку, чтобы сдёрнуть с него капюшон. В следующее мгновение я понимаю, что это было ошибкой, поскольку его реакция слишком молниеносна. Он перехватывает моё запястье, не отрываясь от монитора. Проходит секунда, две, три. Его пальцы заканчивают пробег по клавишам, после чего он, наконец-то, переводит своё внимание на меня, поднимая голову вверх, тем самым открывая зрительный доступ к своему лицу.

Первое, отчего у меня замирает дыхание, глаза. Серые и пронзительные, они смотрят на меня с проницательностью, которая кажется почти нечеловеческой. Будто он всё обо мне знает, просто взглянув. От этого захватывает дух, так как в нём нет ни тени эмоций, даже намёка на удивление или недовольства из-за того, что его прервали. Казалось, я была готова к его взгляду, но реальность оказалась намного неожиданней, чем я предполагала.

А ещёсучёныш Красив.

Он не походит на обычного смазливого парнишку, производя совсем другое впечатление от своей внешности. Более грубой и завораживающей. Едва пробивающаяся щетина на широких скулах подчёркивает его мужественность, вызывая мимолётное желание провести по ней пальцами. Глаза оттенены густой и тёмной сенью ресниц, усиливающих и без того пронизывающий взгляд, который он не сводит с меня.

Опомнившись, резко выдёргиваю руку, выпрямляясь на месте. Кожа всё ещё хранит на себе отпечаток его пальцев, словно он обжёг её. Мне нестерпимо хочется дотронуться до этого места, но я не делаю этого, дабы не дать понять, что его прикосновение как-то подействовало на меня.

- Ты, вообще-то, занял моё место, - произношу, пытаясь сохранить строгость в голосе, потому что меньшее, что сейчас мне хочется,- это злиться. На самом деле я не знала, что больше удивляло меня спонтанная переменчивость в настроении, или собственная реакция на незнакомца.

В отличие от меня, он совершенно спокойно взирал на меня с абсолютным равнодушием, будто ожидая продолжения.

- Эй, ты глухой, что ли? повторила, приподнимая бровь. Подушки мои.

В груди резкий скачок раздражения, когда он продолжает молчать, пялясь в ответ. Сжав зубы, я уже придумываю порцию матов, которой окачу его, как он, внезапно, поднимает руку вверх, скидывая капюшон с головы. При полном свете его глаза становятся другого оттенка, будто напитываясь солнечным освещением, и давая мне увидеть большее. Его радужки имеют необычный окрас: светло-серый, без какого-либо вкрапления, идеально ровный тон, окружённый темным, почти чёрным, ободком, каймой, охватывающей радужку по всему её контуру. Отсутствие капюшона позволило увидеть чёткие черты лица резкие и выразительные, будто выточенные художником, который старался олицетворить в одной форме правильность и дерзость, подчёркиваемую коротко остриженными тёмно-русыми волосами.

Погружённая разглядыванием, не сразу замечаю движение его рук. Его пальцы начинают двигаться между собою, строя беспорядочную последовательность непонятных знаков. Растерянно смотрю на его руки, оглушённая нелепой мыслью, что сейчас земля начнёт разверзаться под нами из-за того, что этот тип решил призывать демонов.

И только несколько секунд спустя на подкорке моего разума вспыхивает понимание происходящего, накрывая ледяным осознанием.

Это язык жестов.

Твою мать.

Этот парень действительно глухой.

Что-то похожее на стыд начинает прожигать моё лицо, изменяя оттенок кожи на красный. Сегодня день неожиданностей, и эта вынуждает меня растерянно застыть. Что же до незнакомца, то он впервые проявил эмоцию: один из уголков его губ потянулся вверх, образуя полуулыбку. Скорее даже ухмылку, показывая, что его, в отличие от меня, эта ситуация очевидно забавляет.

Немного отойдя, я смотрю, как он привстаёт, доставая ещё одну из подушек, он кладёт её рядом. Не совсем близко - на расстоянии протянутой руки. Явно указывая мне сесть на неё. После этого он теряет ко мне интерес, возвращаясь к своему ноутбуку. Какое-то время я раздумываю над тем, чтобы уйти, но желание остаться здесь побеждает.

Опустившись на подушку, я облокотилась о бетонную стену, вытаскивая книгу из рюкзака. Старые исторические романы, которые я обменивала в местном торговом центре, были той частью моей жизни, о которой знал лишь продавец этих романов. Это было второе место, где я любила проводить своё время, застревая у книжных полок в поисках подходящих на вечер книг. Но, к сожалению, отдел был слишком мал, чтобы иметь зону для чтения, поэтому я организовала её на крыше университета, вдали от посторонних глаз, где могла побыть наедине. До сегодняшнего момента это уединение не было ни разу кем-то нарушено, лишь изредка охранник приходил сюда для осмотра крыши.

Расслабиться не получается, но я не могу выгнать этого парня, так как сама не имею права здесь находиться, а значит, мне придётся потерпеть непрошенного гостя несколько часов. А поскольку он глухонемой - это не окажется столь трудной задачей.

Но я ошибалась.

Наверное, изначально следовало сесть подальше. Отчего-то близость этого типа не давала сосредоточиться даже на первых страницах, в которые вчитывалась несколько раз. Сюжет, который я могла с лёгкостью пересказать полчаса назад, разваливался в моей памяти, и я раздражалась, упуская всю суть повествования. Вся моя бдительность фокусировалась на соседе, реагируя на каждое его движение. Мне не было видно содержимое его монитора, но я замечала, с какой скоростью он водит пальцами по клавишам. Строчки бессмысленным набором букв терялись в голове, пока периферическим зрением я следила, как он водит по тачпаду и, почему-то, в этот момент я была слишком сосредоточена на этом действии. Его руки были обнажены до локтей, и, сквозь полуопущенные веки, я рассматривала каждую сеточку вен, идущую под рукава его толстовки.

Ты сходишь с ума, Рита

Мысленно одёрнув себя, перелистнула страницу, осознавая, что толком не поняла, что было на прошлой. Обыденное дело, которым я занималась едва ли не каждый вечер, давалось мне с трудом. А всё из-за того, что всё моё тело инстинктивно реагировало на незнакомца. Он вносил смуту в моё ментально состояние, заставляя мои чувства обостряться каждый раз, когда он двигался, чтобы потянуться или размять спину.

Мы оба сидели молча, занятые каждым своим делом, но это молчание было слишком давящим на меня. Несмотря на открытое пространство, мне словно не хватало воздуха, который становился всё плотнее. Этот парень не смотрел в мою сторону, но я была уверена, что ни одно моё движение не было не осталось незамеченным им. Расслабленность его позы не внушала доверия, поскольку само его присутствие незримо давило на мои внутренние рефлексы.

В сумке раздался сигнал телефона, и я моментально отбросила книгу, радуясь, что можно переключить своё внимание на что-то другое. На экране мелькало несколько непрочитанных сообщений, и одно пришло только что:

Максим:Эй, красавица, нас, кажется, прервали на самом интересном. Давай я заеду за тобой сегодня вечером?

- Да пошёл ты, - не сдержалась, фыркнув, но тут же спохватилась, глянув на соседа. Он всё так же увлечённо смотрел в монитор своего ноутбука, не обращая на меня внимания. На мгновение я позабыла, что он не может меня слышать, вот только это не отменяло факта моей настороженности.

Вернувшись к телефону, равнодушно пролистала остальные сообщения. В них я не находила ничего интересного для себя, поскольку большинство из них было обычной пригласительной рассылкой на предстоящую вечеринку в местном клубе. В основном отправителями были малознакомые девушки, которые, в отчаянных попытках познакомиться с Кириллом, пытались сделать это через меня. Это не было чем-то новым, поэтому я не затрудняла себя ответом.

Телефон ожил в моих руках в тот момент, когда я хотела убрать его обратно в сумку. Имя Максима на экране отразилось раздражением в груди. Его навязчивость не предвещала ничего хорошего, но я отмела внутреннее предостережение, поскольку это не первый случай, когда мне приходилось иметь дело с назойливыми парнями.

Откинувшись на стену, прикрыла глаза. В голове внезапно всплыли слова рыжей девчонки. Она назвала меня шлюхой, и уверенность на её лице говорила о том, что она наслышана о моей репутации. Она не была первой, от кого я слышала подобные заявления. Они не задевали меня, вызывая лишь внутреннюю усмешку.

А разве невозможно смеяться над этим зная, что в твоей жизни секс произошёл всего однажды? Но даже этот единственный раз был изъят из моей памяти, что, скорее, являлось положительным моментом в той ситуации. И пусть я помнила не всё, но даже этих мимолётных памятных обрывков было достаточно, чтобы хотеть стереть их из своих воспоминаний. Но даже собственный разум может насмехаться надо мной, вырывая из подкорки тёмные видения, будто напоминая мне о моих ошибках.

В ожидании привычного ощущения тошноты, подкатывающей к горлу в такие моменты, я потянулась к сумке. Нащупав в кармане один из леденцов, сжала его, не спеша открывать. Привкус мяты от прошлой конфеты всё ещё хранился на языке, и единственное, что действовало на нервы - это запах.

Его запах

Даже на таком расстоянии я могла уловить лёгкий аромат сандала и горького цитруса. Как назло, слабый ветерок подул в мою сторону, позволяя мне с полным вдохом ощутить его вкус.Со смешанным чувством досады отметила, что мне нравилось, как пах незнакомец. Это не был приторный запах одеколона, которыми так любят обливаться множество парней. Он пах чистотой. Словно недавно вышел из душа, распространяя ненавязчивый аромат мужского геля по воздуху.

Я резко распахнула глаза от удушливого образа, мелькнувшего всего лишь на долю секунды перед взором. Слишком неуместным, чтобы даже за это короткое мгновение ускорить моё сердцебиение на пару тактов. Этого было достаточно, чтобы я резко подорвалась с места, оглушённая незнакомыми эмоциями. Слишком нетипичными и Будоражащими.

- Лучше бы ты вонял, - пробубнила, хватая сумку. Надеюсь, в следующий раз тебя здесь не будет.

Не глядя в его сторону, бросилась к выходу, уверенная, что, несмотря на жаркую погоду, не солнце прожигало мою спину.

Придя домой, первым делом направилась в ванную, желая смыть с себя весь прошедший день. И уже поздно вечером, я с успехом могла поздравить себя с тем, что почти не вспоминала о немом незнакомце. Если за словом почти можно подразумевать каждый час. Отчего-то нахальный тип не желал покидать мою голову, усиливая моё раздражение. Мне претила такая заинтересованность, поскольку я на собственном опыте знала, насколько обманчивой может быть красивая внешность.

Выйдя из душевой кабинки, встала напротив зеркала, не спеша оборачиваться полотенцем. Из отражения на меня смотрела бледная девушка. Равнодушная и безэмоциональная.

Ты слишком похожа на свою мать.

Голос настойчиво шептал мне то, что я и так знала. Много раз я слышала, что мне повезло иметь такую же внешность как у неё, но не всем доведено знать, что именно это и являлось моим проклятьем. Отравляющим напоминанием о том, кем была она, и кем стану я.

Медленно становясь спиной к зеркалу, я повернулась, скользя взглядом по отражению, где так ясно виднелось ещё одно доказательство неотвратимости моей судьбы: тонкими полосами шрамы усеивали мою кожу от лопаток до середины бёдер. Даже бледность кожи не скрывала эти полосы, что так отчётливо сплетались запутанными нитями по моему телу. Будучи похожими друг на друга, в то же время каждый шрам отличался от другого своей формой и цветом. Какие-то были более грубыми, по сравнению с другими, тонкими и едва заметными. Они были картой, расчерченной моей неотвратимой участью.

На следующий день с зеркала на меня смотрела всё та же девушка, за исключением лишь того, что равнодушный взгляд подчеркивали тонкие линии черного карандаша и туши на ресницах, а губы, выкрашенные в красный цвет, являлись самым ярким пятном на бледноватой коже. Мне нравился этот оттенок. Он как нельзя удачно символизировал мою аналогию алой буквы, которую я носила на своём лице.

Несмотря на вчерашние моменты депрессивного настроя, сегодня чувствовала себя в гораздо более веселом расположении духа. Шагая по коридорам университета и ловя пренебрежительные взгляды незнакомых мне девиц, я улыбалась, зная, что тому есть веская причина. С прошлой недели начался сезон игр, где участвовал Кирилл, и, поскольку я являлась его сестрой, то моё присутствие на них было обязательным. И пусть слово сводная являлось главным дополнением, оно не имело роли, когда дело касалось капризов этого засранца. И один из них: желание показать окружающим, насколько крепки наши семейные узы. Кирилла мало заботила та часть, где все высмеивают явную пропорциональность наших образов. В то время, пока он добивается успехов в баскетболе, имеет лучшие оценки и кучу богатеньких друзей, я остаюсь в самом низу, завоёвывая звание избалованной дрянной девицы, нагло пользующейся состоянием его семьи и прожигающей деньги на бесполезные тусовки.

Вчерашний случай в раздевалке дал мне разрешение на пропуск пары игр, что я считала одной из положительных сторон моего флирта с Максимом. Парень был неплох. По части баскетбола. Он являлся одним из ключевых игроков команды Кирилла, и чем закончился наш эротический эпизод в раздевалке, мне можно было только представить, но, судя по приподнятому настроению сводного братца ничем хорошим. И это ещё одна из причин, почему я не буду появляться на следующих играх.

По окончании пар, я, захватив в столовой сэндвич, направилась к крыше. Доходя до двери, замедлила шаг, хватаясь за ручку и открывая замок запасным ключом. Мысль, что вчерашний парень снова будет здесь, не вызывала энтузиазма. Сегодня я не раз обдумывала перспективу встречи с ним, размышляя над тем, как отбить у него желание ходить сюда. Мне не хотелось делить свой уголок с кем-то.

Особенно с ним.

Ступив на площадку, первым делом закрываю дверь, привычно дёргая, чтобы проверить, заперла ли её. После этого иду к своему месту, заранее готовя слова и представляя, как именно буду преподносить их ему. И раз уж делать это устно будет затруднительно, то для этого случая в моём рюкзаке имеется несколько тетрадей с ручками. Уж читать этот тип точно умеет.

Но всё это становится ненужным, когда я вижу пустую площадку. Подушки и деревянный ящик остались в том же положении, в каком были вчера, когда я уходила. Это значило, что его сегодня не было тут. Кладя рюкзак у ящика, я сажусь на излюбленное место, испытывая облегчение.

Мне хочется надеяться, что парень, всё-таки, понял, что мне здешнее уединение нужнее.

Глава третья

Я никогда не была человеком, опирающимся на интуицию или внутренние ощущения, подсказывающие, что что-то идёт не так. На самом деле я была тем, у кого эти инстинкты напрочь отсутствовали. Однако на протяжении нескольких дней я не могла унять внезапное чувство тревоги, щекочущее изнутри.

Оно появилось в тот же вечер, когда я пришла домой, обнаружив Кирилла в гостиной с бокалом спиртного в руке. По моим подсчётам его настроение должно колебаться между хорошо и отлично как минимум неделю. Очевидно, что-то пошло не так.

- Где ты была?

Указательным пальцем он постукивал по бокалу, не отрывая от него взгляда. Уже по интонации я поняла, что в его вопросе не кроилось любопытство. Лишь повод, чтобы начать конфликт.

- Ходила по магазинам.

- Что-то, - голубые глаза устремились на меня. Я не вижу твоих покупок.

- В этом заключается суть дерьмового шопинга, - как можно небрежнее пожимаю плечами. Я трачу время, а не деньги.

Ложь искусство, в котором я могу считаться невероятно талантливым художником. Мастерство лжи, отработанное годами, придаёт уверенность каждому моему слову.

- Марго, - Кирилл недовольно морщится. Ты же знаешь, как я не люблю когда ты так выражаешься.

Знаю. И именно поэтому я не могу перестать это делать.

Невысказанные слова горят на языке, но я молчу, прекрасно зная, что последует, если я решу произнести их вслух. Поэтому в тишине я дожидаюсь, когда он продолжит, но Кирилл упорно игнорирует мои невербальные просьбы побыстрее начать говорить. Он снова смотрит в бокал, словно нашёл там что-то более интересное, чем алкоголь. Переминувшись с ноги на ногу, я всё же разрываю молчание:

- Я устала, хочу принять душ и лечь спать, - подойдя к лестнице, хватаюсь за перила, глядя на парня. Долгие секунды он рассматривает дно бокала, после чего медленно возвращает свой взгляд ко мне. Именно в этот момент зерно тревоги начинает пускать во мне свои корни, когда наши глаза пересекаются. Дождавшись его кивка, я поднимаюсь наверх, стараясь не задумываться над тем, как он смотрел на меня.

Вопреки ожиданиям, беспокойство не угасало во мне даже на протяжении нескольких дней. Это делает меня рассеянной, отчего я злюсь ещё больше, упрямо гася в себе недопустимую потребность закурить. Нетронутая пачка сигарет довольно долго покоится на дне моей сумки, но я отбрасываю эту идею, ссылая свою напряжённость на гормональный бунт на фоне месячных.

Тягостная атмосфера дома продолжает нарастать, когда Кирилл уже третий день появляется дома не в самом лучшем настроении. Он закрывается в кабинете отца, полностью игнорируя моё существование. И я бы могла порадоваться этому, но что-то упорно не даёт мне покоя, заседая мрачным предчувствием. Обычно, мой брат открыто выражал своё недовольство, к которому я уже успела привыкнуть, но сейчас мне не хочется знать, что послужило причиной такого его состояния.

Его настрой начал передаваться и мне. Теряя былое спокойствие, я стала чаще огрызаться и спорить с преподавателями. После очередной пары я решаю пропустить остаток занятий, устремляясь на крышу. Предвкушение уединения уже начинает остужать кровь, которая вмиг закипает, когда я смотрю на своё излюбленное место.

Застыв на месте, гляжу на уже знакомую фигуру, вальяжно расположившуюся на моих подушках. Моё терпение достигает предела, когда я понимаю, что он никак не реагирует на моё появление. А точнее, даже не хочет реагировать, в то время как я теряю свою невозмутимость. Я подхожу к нему, полная решимостью дать понять, что ему здесь не рады.

- Эй, - нависаю над ним, и, наконец-то, парень решает обратить на меня свой взор.

В эту же секунду закрадывается мысль, что это было ошибкой, поскольку я тут же теряюсь, попадая под пристальный сканер его взгляда. По всей видимости, я зря недооценила эффект этих глаз, потому что снова ощущаю сковывающее чувство, которое пронизывает меня.Мой запал начинает затухать, в отличие от растущего недовольства собственной нерешительности. Я редко позволяю эмоциям возобладать над действиями, поэтому застываю, давая себе обдумать дальнейший ход событий. Очевидно, этого ожидает и он. Я вижу, как любопытство начинает появляться в серых глазах, устремлённых на меня в ожидании.

- Парень, это, - медленно по слогам произношу, пальцем указывая на подушки. Моё.

За этим следует долгое и напряжённое молчание, в котором он будто подталкивает меня на следующие объяснения. Я чувствую себя туповатой школьницей, стоящей перед учителем и забывшей, сколько будет два плюс два. Это вызывает ещё одну волну негодования.

Разочарование.

Это не то, что я чувствую, а то, что читаюв его серых глазах, когда он достаёт подушку из-за спины и протягивает её мне с таким видом, будто ему не терпится побыстрее от меня избавиться. Я принимаю её, не в силах перестать пялиться на этого типа, отчаянно желая заехать ему по голове. Но рациональность сильнее эмоций, и я проявляю их в силе, с которой бросаю подушку на землю. Его интерес ко мне пропадает в то же мгновение.

Доставая книгу, я всё ещё испытываю досаду. Она серым дымом клубится в голове, вытесняя сюжет романа, на котором не могу сосредоточиться долбанных десять минут. Этот парень отвлекает. Мне хочется уйти, но таким образом я признаю своё поражение перед ним. Сжимая в руках твердый переплёт книги, я пальцем кружу по золотистому тиснению на обложке. Герцогиня- гласит название, которое я обвожу уже пятый или шестой раз.

Желание почитать стоит на нулевой отметке, поэтому я откидываюсь на стенку, лениво оглядывая вид, который можно было увидеть с моего места. Это не так много, в основном верхушки деревьев и высотки домов. За всё то время, что я проводила здесь, я уже успела изучить всё до мельчайших подробностей, но этот вид мне никогда не надоедал, и каждый раз я рассматривала всё вокруг будто видя в первый раз. Мне нравилась неторопливая суета внизу, и порой я могла наблюдать за этим часами.

Телефон негромко заиграл, привлекая внимание. Помимо воли мои глаза метнулись в сторону, чтобы посмотреть на соседа. Он всё так же сидел, уткнувшись в свой ноутбук, не выдавая ни единой реакции на звучание моего мобильного. Видимо, он действительно ничего не слышал. Толика сомнения по поводу отсутствия у него слуха немного рассеивалась. Но не исчезла полностью. Вернувшись к мобильному, я еще несколько секунд рассматривала имя входящего, после чего нажала принять.

- Слишком долго берёшь трубку, - претензия прилетает с первых слов.

- Была занята, - откидываюсь назад, опираясь на стену и прикрывая глаза. Зачем звонишь?

- Что-то ты не особо приветлива, сестричка, - сарказм пропитывает мужской тон. Я не отвечаю, давая ему продолжить, что он и делает: - Меня сегодня не будет дома.

Эта новость меня мало удивляет, поскольку Кирилл часто пропадал на тусовках с друзьями. Вот только редко ставил меня об этом в известность, считая это нужным лишь в определённых моментах.

- Поэтому говорю сейчас: ты должна прийти на завтрашнюю игру.

Это заявление заставляет меня резко распахнуть веки.

- Что? хоть я и прекрасно слышала, но этим самым я надеюсь, что он отшутиться. Вот только смеха в трубке не прозвучало. Но я не могу. И ты прекрасно знаешь причину.

- Я знаю, но считаю её недостаточно веской, чтобы пренебрегать семейными обязательствами, Марго, - низкий голос в трубке не допускал возражений. Поэтому молча стиснула зубы.

- Хорошо.

- Замечательно, - одобрительно произнёс. Не скучай.

Он бросил трубку, а я ещё некоторое время смотрела на экран, пока тот не погас. Многое, из того, что было не сказано, разъедало внутренности, давая моему гневу вспыхнуть с новой силой. Мне было необходимо выпустить часть его, и, не найдя ничего лучшего, я в безвыходном порыве повернулась к своему соседу по крыше.

- Эй, - крикнула, прекрасно осознавая, что он не слышит, а потому мне было плевать на грубость моего тона. Подняв руку, помахала, привлекая его внимание. На короткое мгновение парень замер, но тут же повернулся. Его глаза без интереса следили за тем, как моя рука кружит в воздухе. Это, - пальцем указала на него. Моё место.

Алая помада на моих губах должна была подчеркивать каждый слог, который я говорила, но отсутствие каких-либо эмоций на его лице говорило о том, что сейчас она бесполезна. Как и мои навыки жестикуляции.

Всё ещё держа в руках телефон, я разблокировала его, вставая на ноги. Перейдя в заметки, быстро напечатала текст, после чего экраном повернула к нему, чтобы он мог разглядеть написанное там это моё место. После этого я схватила сумку, и, развернувшись к нему спиной, направилась к выходу. До самой двери меня провожало ощущение, что он всё ещё не сводил с меня глаз.

И оно вернулось, когда я оказалась на стоянке. Подходя к своей машине, я не могла отделаться от настойчивого беспокойства, словно за мной следят. Разблокировав сигнализацию, остановилась, прислушиваясь к посторонним звукам. Шорох в этот же миг раздался позади, но я и пикнуть не успела, как меня резко развернули на месте, прижав к машине спиной. Грузное тело, что придавливало меня к двери автомобиля, принадлежало Максиму, глаза которого сверлили меня недобрым взглядом.

Дерьмо.

- Избегаешь меня, Марго?

Стараясь унять напряжение, положила ладони на его грудь, ногтями едва впиваясь в тонкую ткань футболки. Его внимание тут же переключилось на мои руки.

- Разве могу я? улыбнулась одним уголком губ, постукивая пальцами по груди и аккуратно добираясь до широких плеч.

- Тогда почему не отвечаешь мне несколько дней? широкие ладони парня обхватили мою талию, сжимая её, после чего продолжив свой путь ниже.

- Ты же знаешь, - выдохнула, когда он сжал мою задницу, одновременно наклоняясь к моей шее. У меня есть строгий брат, который любит всё держать под своим строгим надзором.

Я не лукавила в этом признании, поскольку Кирилл иногда бывал слишком навязчив в своей опеке надо мной, а порою его мнительность выходила за рамки праздного любопытства. Это касалась едва ли не каждого парня, с которым мне доводилось контактировать, но в случае с Максимом я старалась избегать его по собственной воле.

- Играешь роль послушной сестрёнки? пробормотал Макс, утыкаясь носом мне в основании горла.

- Если бы я была такой послушной, - вкрадчиво ухмыльнулась, зарываясь в волосы на его макушке и сжимая их. Разве я позволила бы себе флиртовать с его противником?

Оторвав его голову от своей шеи, притянула к себе, впиваясь в его губы и тем самым заканчивая наш диалог. Удовлетворённо зарычав, Максим сильнее сжал меня в объятиях, углубляя поцелуй. Его глаза тут же закрылись, в то время как мои оставались открытыми, и закатились от раздражения, которое явно читалось в мимике моего лица. Последнее, чем бы я хотела закончить этот день, это случайный секс на парковке с полудурком баскетболистом.