Разъяренные пшеничным нападением телохранители явно открыли в себе доселе тщательно сохраненные резервы. Задрав обгоревшие носы и испепеляя всю округу взглядами - разумеется, фигурально - они совершили головокружительный марш-бросок до Кайерки. Я даже не рискнул спросить, что стало с далекой фигурой косаря, старательно убедив себя, что это было хорошо выполненное чучело. Автоматизированное.
В Кайерке нас встретили отнюдь не хлебом и солью. Тощий тип со свернутым набок носом возвышался прямо посреди широко распахнутых ворот - как эти ворота встраивались в густую стену колючего до безобразия кустарника, осталось для меня архитектурной загадкой.
- Ну и кто спалил нам всю яровую пшеницу высшего сорта? - поинтересовался владелец сломанного носа, даже не подумав представиться или широким жестом пригласить нас войти. Но хотя бы обвинение в убийстве жнеца не предъявил, и то хорошо.
- Я спалил, - скучным голосом сказал Талеон, взмахом руки остановив шествие телохранителей в десяти шагах от ворот.
- Ну и кто ты такой, чтобы портить чужую собственность? - таким же скучным голосом поинтересовался собеседник.
- Шидха, - весомо обронил Талеон, словно одно только это слово должно было мигом решить все проблемы и заставить обезпшениченных жителей деревни плясать от радости.
Талеон нахмурился, и телохранители разом повытаскивали свое оружие, уже неплохо видимое мною сквозь маскировочную вуаль. В качестве ответного жеста природная деревенская застава зашевелилась, и все шипы повернулись к нам, словно кустарник взял их наизготовку, намереваясь стрелять залпом.
- Меня зовут Талеон Райаль Котла, - раздельно произнес мой наниматель. - Второй камал Яи, ведущий полного цуглула и соправитель края Тёмга.
- Гмм, - протянул одинокий страж ворот, - я совру, если скажу, что не слышал про такого. Но я никогда не видел шидху Талеона в лицо, и пока не вижу никаких доказательств.
"Убью", - отчетливо подумал Талеон, видимо, совсем утративший дипломатические навыки за время болтанки по всему Шолым.
Все еще стоя за спинами телохранителей, я присел, стащил с себя изодранную и местами прожженную рубашку, окончательно всклокочил волосы и начал пробиваться на первый план. Сначала меня не пропускали, но после намекающего пинка коленом в копчик, Дюгержа отодвинулся, и я все-таки явил себя миру. Придав лицу отрешенное выражение и безвольно свесив руки вдоль тела, я враскачку направился к воротам, рассчитывая, что преградивший нам дорогу тип слышал не только о Талеоне, но и о том, что с ним в компании шляется натуральный зомби, первый за последние сколько-то там лет. А если не слышал... Несмотря на всю свою высокогуманность, я не смогу помешать Талеону прорваться в деревню силой, так что лучше бы Фоме Неверующему проявить осведомленность о делах мирских.
- Эй, останови его! - заорал привратник, изменяясь в лице. - Хорошо, я поверил! Но это не отменяет вопроса о поле, даже если ты и есть последний шидха!
Талеон оказался рядом с ним быстрее, чем я успел заметить его передвижение.
- Что значит - последний? - тихо, но угрожающе произнес Котла в наступившей мертвой тишине.
- А может все-таки не шидха? - вслух задумался кривоносый. - Раз ничего не знаешь...
- Я был далеко от цивилизации, - мрачно сказал Талеон и взял собеседника за отворот рубахи. - Так что ты сказал о последнем шидхе?
Из-за спины Талеона я одарил привратника кривой улыбкой вкупе с нервным тиком, дабы он окончательно убедился, что имеет дело с страшным и ужасным, невыразимо дохлым и великомогучим зомби... тьфу.
- Да померли все ваши, - почти равнодушно открыл тайну обладатель кривого носа. - Вместе со всеми своими цуглулами. Как шли по деревням и городам, закрывая хазр доорк, так и понадрывались один за другим.
Талеон стоял ко мне спиной, но даже со спины выглядел примерно как мамонт, внезапно узнавший, что он последний на всей земле и больше размножаться не будет.
- У нас будет стоять памятник шидхе Бонне, - как бы оправдываясь произнес привратник.
- И после этого... после того, что ты сказал, ты спрашиваешь меня о поле? - Талеон почти шипел.
Схваченный за ворот собеседник буркнул, что шидхи шидхами, а людям есть надо каждый день. Однако в деревню все-таки пригласил, со всем достоинством, которое возможно, когда тебя свирепо держат за одежду.
Деревня отличалась респектабельностью и неразнообразием. Даже если здесь когда-то и прорывался хазр, то к этому времени все следы ликвидировали. Разве что напротив ворот земля была перекопана и имела какой-то неуловимо-строительный вид. Привратник, оказавшийся совсем даже не привратником, а управителем, пояснил, что именно здесь будет стоять памятник шидхе Бонне, которая вместе со всеми своими темнами общим числом двадцать, закрыла целый провал в хазр доорк, разумеется, благородно пожертвовав при этом своей жизнью. Талеон на это сообщение практически не отреагировал, и я рискнул предположить, что думает он о том же, о чем и я: почему шидхи самоубийственно метались по всему Шолым - а ведь были еще и шидхи, живущие в Улм-Бальчг - вместо того, чтобы галопом нестись в Ар узгин и там коллективно спасать весь мир оптом? Почему они не связались друг с другом, в конце концов?
По случаю установившейся жары на улицах народу было крайне мало, да и то, люди-нелюди старались не пересекаться с компанией хмуро настроенных и грязных существ. Я попробовал посмотреть на нашу когорту посторонним взглядом. Во, во, сразу видно, что толпа бандитов с большой дороги - вон в том рюкзаке явно отрезанные головы запрятаны, а на плече несут завернутую в брезент ногу, предварительно отгрызя ее от кого-то. Я бы сразу милицию вызвал.
- Садик у вас здесь есть? - прервал Талеон разговорчивого управителя, который уже затеял краткий пересказ достижений деревни за последнюю пятилетку.
Все еще находясь под властью собственной буйной фантазии, я сразу записал Талеона во внезапно свихнувшиеся. Найдет садик, будет там бегать среди цветов, нюхать коноплю и разговаривать с пчелами.
- Есть, - протянул управитель, заметно оживившись. - Но маленький, деревья совсем недавно высадили.
- Значит сходишь туда и за поле все получишь, - подытожил Талеон. - И за гостиный двор. Надеюсь, он у вас есть?
- А как же, - управитель резко подобрел, хотя и не до заискивания. - Как в молодых городах. По каким расценкам поле будем оплачивать?
Талеон махнул рукой, и на зов тут же откликнулся Поль, вынырнув из толпы и гордо неся на себе галстук, как святое знамя юриспруденции. С управителем у него тут же завязался экономический спор, в ходе которого оппоненты настолько погрязли в рыночных отношениях, что я плюнул на попытки вслушаться и хоть немного разобраться в местной действительности. Зато хоть вспомнил, что местные деньги растут на деревьях.
Гостиный двор прилепился к единственному в окрестностях холму, тут же напомнив мне Ялту с ее бесчисленными террасами жилых домов, выстроенных прямо на склонах гор. Даже сине-зеленый плющ напоминал то лето девяносто пятого года.
По причине географических неурядиц гостиный двор пустовал, и наше появление было воспринято с большой радостью, в которой я цинично усмотрел корыстный восторг предпринимательства.
Первым делом Талеон с несолидной для его положения прытью кинулся к подобию театральной вешалки, увешанной самыми разнообразными улитками-спиралями. Однако радость его была недолгой, и с каждой новой спиралью перерастала в раздражение.
- Мы тоже до Яи дозвониться не можем, - догадливо сообщила девушка за регистрационным столом. - Уже дня три как.
- И что, вас это нисколько не волнует? - неподдельно удивился Талеон, бросая последнюю спираль.
- Пока у нас отсутствует необходимости в помощи столицы - нет, - девушка пожала плечами.
- Торжество автономии и децентрализации, - прокомментировал я себе под нос.
После расселения по номерам я первым делом забарабанил в дверь к Талеону, громко заявляя свои требования на мертвую воду в как можно большем количестве. Талеон сквозь дверь ответил, чтоб я шел к чиндану, мол, пусть тот мне чего-нибудь целебного нажует. Представив себе зайца, прочно окопавшегося в зарослях плюща и чем-то там гнусно чавкавшего, я заколотил в дверь с удвоенной силой. В конце концов я его добился своего и, вооружившись распиской об использовании талеоновых финансов, отправился на поиски мертвой воды.
Поскольку деревня была небольшой, то с помощью девушки-регистраторши удалось обзвонить всех местных жителей и наскрести общим итогом целую кадку по образу и подобию японской. Выливая в нее очередной бочонок, я пришел к выводу, что деревня эта из богатых, и зря управитель стенал о непоправимых пшеничных убытках.
А пока я плескался в мертвой воде, умные мысли постепенно начали возвращаться из посмертного забвения. Мысли эти подсказывали, что надо пользоваться моментом и, пока мы никуда не бежим, теряя чешую и перья, надо решить хотя бы несколько вопросов.
Покончив с водными процедурами, я уже собрался потащить кадку вниз, чтобы сдать ее в подотчетную регистраторше кладовку, когда до меня донесся сладковатый запах. Обоняние настолько давно меня покинуло, что сначала я даже не сообразил, что это такое изменилось в атмосфере. И только потом увидел почти истаявший завиток дыма, проплывший за окном. Высунувшись наружу я сразу забыл про кадку, тут же наметив первую жертву: прямо под моим окном разлегся Маячок, энергично пыхтящий кальяном в одну харю. Я осмотрелся по сторонам и решил, что лучше всего будет нагрянуть неожиданно, не дав Ройне опомниться. Например, спуститься с крыши веранды, также увитой плющом.
Сев на подоконник, я вытянул ногу, стараясь достать до края, начинавшегося под соседним окном, и все-таки сумел на нее взгромоздиться. Сделав два осторожных шага, я поскользнулся и, похерив всю конспирацию, со свистом пролетел по крыше, молниеносно вышел за ее пределы и рухнул с грохотом, достойным упитанного бегемота.
Ройна уставился на меня с безмолвным изумлением. Я поднялся, вытряхнул из волос сухие листья плюща и направился к нему, потирая руки. Маячок вцепился в кальян.
- Итак, после того, как я упал со второго этажа, у меня резко появился умный вопрос, - бодро сказал я. - Что вы можете рассказать про событие, имевшее место в Алтте?
- Я отдыхаю, - воспротивился Маячок и демонстративно затянулся.
- Это ненадолго, - тут же напророчил я.
- Возьми свои слова обратно, - Ройна поперхнулся дымом. - У тебя глаз дурной!
- В обмен на чуть-чуть информации, - я показал ему на пальцах, какое это чуть-чуть.
И Маячок, хоть и неохотно, но рассказал кое-что совершенно мне неизвестное. История про верхних переселенцев, пришедших сюда и обнаруживших коренных жителей, оказалась не совсем полной. В местных научных кругах уже давно бытовало мнение, что изначально-то мир был один, но вот потом кто-то или что-то разделило его на несколько уровней, связав их трещинами. Мои вопли об искусственном интеллекте плюс коллективное видение Бавухи косвенно подтверждали эту теорию. По крайней мере теперь становилось ясно, что хал существует не просто так.
- Может она только для вас, как для примитивного народа... - я запнулся, увидев, как Маячок многозначительно похрустывает пальцами, - то есть, как для коренных жителей в третьем поколении, постаралась. А мне, человеку прогрессивному и иномирному, явилась правда.
- Тебе становится легче при мысли о том, что весь мир это порождение искусственного интеллекта? - поинтересовался Ройна
Ну да. Не очень вдохновляет. Но радикальной смены мировоззрения, согласно которой летучие мыши - истинные повелители Вселенной, я не переживу. Вторично не переживу.
- А почему она включилась? - я все-таки не мог не внять вопиющему гласу рационализма.
- Предназначение, - надув щеки, сказал Маячок.
Я ненадолго задумался, не поставить ли перед собой благородную цель - вызнать всю подноготную миросотворения и призвать к ответу неизвестных демиургов, - но потом отказался от этой затеи в пользу собственной персоны. Найти способ вернуться наверх и жить там как нормальный человек было для меня куда важнее. По крайней мере сейчас, когда миру уже не грозило развалиться на куски.
- А это предназначение включает в себя мое непременное оживление? - уточнил я на всякий случай.
- Ну вот в следующий раз там и спросишь, - посоветовал Маячок и демонстративно отвернулся, тут же окутавшись клубами сладко пахнущего дыма.
А ведь идея-то хороша - самому податься в хал и затребовать ответа у бога из машины. Только вот как там достучаться до Великой Летучей Мыши, какой пароль ей сказать, чтобы признала меня за "последнего пользователя"?
- Эй! - гаркнули сверху, - кто столько воды по полу разлил?
Я поднял голову, полюбовался на свисающие из моего окна дредды, и гаркнул в ответ:
- А ты что у меня шаришься?!
- Я не шарюсь, - с достоинством ответил Ара. - Я проверяю, чтоб ты далеко не уходил.
- Ага, - сказал я, потирая руки. Еще один вопрос мог быть рассмотрен прямо сейчас. - Стой там, - погрозил я пальцем наверх, и поспешил к официальному входу в гостиный двор. Снизу крепления веранды выглядели вовсе не такими уж надежными, и со своим весом я бы рисковать не стал.
По пришествии я обнаружил не только Ару, но и Вассэля напару со Стасом, и подозрения только укрепились.
- А скажите-ка, каким скрытным путем вы за мной наверх поднимались из Ар узгин? - с порога начал я. - Если учесть, что на острове никаких трещин не было?
- Мы поднимались? - переспросил Стас и все трое недоуменно переглянулись.
- Не надо меня разыгрывать. Уж на что у меня в тот миг было помутившееся сознание, и то помню.
- Так может это были галлюцинации как раз, - пожал плечами Ара, упоенно шкрябая по ногтям пилкой, еще хуже ямана.
- Может быть мы просто не помним, - отличился редкостной честностью гнумий. - Может, ты нас сам за собой вытащил, когда приспичило?
- Вот бы еще кто-нибудь объяснил мне механизм такого тайного перемещения, - проворчал я.
- Темны за шидхой всюду ходят, - буркнул Стас и ожесточенно перетянул пояс. - И потом мало что помнят.
- Шидхуизмом не занимался, - отказался я. - Во всяком случае, не добровольно.
- Держите меня крепче, я сейчас свирепую битву устрою, - гнумий подбоченился, снова превращаясь во владельца таверны. - Со множественным ущербом. Не занимался он!
- Не занимался, - повторил я. - Это вот он, - я ткнул пальцем в оружейника, - сделал из меня вампира недобитого, а из себя - евойную трепетную жертву. Вас-то я, кажется, ни за какое место не кусал. У нас с вами договора о сотрудничестве не было. Прошу всех покинуть помещение с криками гнева.
- Не было такого, - нервно сказал Стас, буквально испаряясь под взглядом-дуплетом. - Ничего он меня не кусал. Я случайно... палец порезал. Брешет он все.
Протянувшаяся к Станиславу Нерогу Такану нить завибрировала тонко и угрожающе.
- Ну порезал, - согласился я на всякий случай, опасаясь разрыва и клинических случаев в чужой амбулаторной карте. - И тем не менее...
- И тем не менее, ко мне это не имеет никакого отношения, - подхватил гнумий. - Меня вообще с жены сняли и в болоте утопили, да как только подумать можно, чтоб я по доброй воле по всему Шолым бегал? У меня хозяйство, таверна рухнувшая, молочайники не доены, дети не кормлены и жена опять же!
Выдав это все на одном дыхании, Васисуалий с скрестил руки и уставился на меня пронзительным орлиным оком. Я воздержался от комментариев и принял мудрый вид, будто убеленный сединами старец, который все знает, но говорить не желает принципиально, из старческой же вредности.
- Пусть кто хочет, тот и валит, - в знак солидарности окрысился Ара. - А я в ближайшем лесу дохнуть не желаю, панимаэшь! - от злости у него прорезался акцент, подчеркнувший сходство экс-работорговца с гордым горным орлом.
- В век развитой техники сплавостроения и трещиноперемещения они боятся сгинуть в лесу от поноса, - сказал я, подняв палец для пущего эффекта. - Да, были люди в наше время...
- Вот и объясняй, людь, как ты меня за собой потащил! - закипятился гнумий. - Ара, тебе разве не интересно, как и почему?
- Не интересно, - отрезал тот. - Сам знаю.
- Зато я не знаю, - влез я. - Прошу кратенького ликбеза.
- А притворяться не надо, - Ара по-прежнему не был настроен на конструктивный диалог. - Я уже говорил.
- Когда? - хором спросили мы с гнумием.
- Вам что, еще раз не терпится порадоваться? - заорал бывший работорговец, тут же вызвав у меня воспоминания о "критических днях", влиянию которых столь подвержены красноглазы. - Да, у меня нет больше темен! Да, меня мог поймать любой шидха! Да, я благодарен, что меня подцепил Зох, а не кто-нибудь другой! Но радости это мне не доставляет!
- Я подцепил? - недоверчиво переспросил я.
- Ты же сказал, что возьмешь меня в вашу компанию под свою ответственность. Ты предложил, я согласился.
- И что?
Ара уставился на меня, как смотрят на крокодила, всплывшего в ванной - вытаращив глаза и едва ли не булькая от подкативших эмоций. Потом работорговец экспрессивным жестом схватился за свои косицы и рванул так, словно хотел моментально и кроваво облысеть. Затем последовала пространная речь на четверть состоящая из ругательств и еще на четверть - из длинных фраз на неизвестном мне языке. Впрочем, это тоже могли быть ругательства, просто ветвистые. На основе оставшейся половины и собственных домыслов я с грехом пополам выстроил картину произошедшего. Оказалось, что в тот судьбоносный момент, когда на постоялом дворе полуразрушенного города я предложил Аре отправиться с нами, незадачливый шидха был свято уверен, что я собираю своих темен. Потому что я не был похож на обычного поднятого покойника, потому что Ара знал, откуда я взялся и знал, что я попал вовсе не к тому, к кому предполагалось изначально. И, наконец, после потери собственных темен работорговец пребывал в невротическом шоке. Он мог бы убрести куда-нибудь, пытаясь справиться с расшатанной психикой и благополучно сгинуть при первой же опасности. Он мог обратиться к целителям, но до них надо было еще добраться. Он мог сам стать чьим-то темной, но Талеон отказался от его помощи, а я предложил. И всю дорогу Ара твердо считал, что теперь деваться ему некуда. Он сам себя подставил, и в конце концов дождался того, что я на самом деле протянул за ним одну паутинку из общей сети.
- Красиво. Стройно, - подвел я итог. - Чувствуется неподдельная экспрессия. Но во что это все выльется на практике, каковая является проверочным критерием всякой умной теории?
- На практике это выражается в том, что я сам к тебе пристал! - рявкнул Ара, шумно выдохнул и наконец перестал тягать себя за волосы. - Лучше б я тебя вообще никогда в жизни не видел.
- Взаимно, - я придирчиво осмотрел изношенную подошву казенного ботинка. - А все вредоносная жажда наживы. Я вообще хочу знать, почему я сюда провалился. У вас, случаем, нет глобальной программы по переконвертированию добропорядочных граждан в работящие трупы?
- Надо быть проще, - вклинился оружейник. - Подозреваю, что тут было стечение обстоятельств.
- Что-то в этом духе мне уже говорили, - я потопал, проверяя, насколько еще хватит обуви. - Дайте мне поверить в свою избранность, в конце концов.
- Нет у нас никакой программы, - мстительно сказал Ара. - И раз уж я так нелепо оказался в одной связке с тобой, то почему бы и тебе не оказаться тут абсолютно случайно?
- Я еще до всего докопаюсь, - пробурчал я, отступая с места битвы. - Вот прямо сейчас пойду в местную библиотеку и начну там копаться.
- Эй! А кто насчет меня пояснит? - крикнул гнумий мне в спину. - Верните меня к жене в постель!
- А нечего было в таверне лезть, когда Котла туда явился, - ответил я через плечо, осенившись резким воспоминанием: Талеон хватает меня за ногу, башня содрогается, откуда-то сверху или снизу слышится нечеловеческий вой... гнумий подбегает к нам, хватает меня уже за плечо и его с электрическим треском откидывает, как подушку, запутав в собственных волосах. Вот и налысо бриться не понадобилось.
За спиной загрохотало, и я красочно представил как гнумий присоединяется к Аре в деле самоуничижения, неимоверно озверевая по той причине, что исключительно из-за собственной жадности влип в сомнительную историю.
Библиотеку я так и не нашел. Впрочем, даже если бы и отыскал, то вряд ли бы она мне помогла, ибо познаниями в письменности я так и не разжился. Аж обидно - вот попадется мне древний манускрипт, повествующий о несметных сокровищах, а я так об этом никогда и не узнаю. Но сам факт поисков библиотек в каждом попавшемся населенном пункте превратился в мой личный пунктик. Если... когда я отсюда выберусь, то наверняка стану почетным членом не только электронных, но и обычных хранилищ знаний.
Вместо библиотеки я наткнулся на почтовое отделение в виде памятного ящичка на курьей ножке. Глядя на него, я вспомнил, что отправлял гнумию письмо, но, похоже, оно так и не дошло. Видимо, пиктограмму я изобрел неудачную. Интересно, все-таки, как письмо доставляется к адресату, пусть даже и через трещину? Неужели в любое доступное место?
Еще пару секунд я смотрел на почтовый ящик, а потом кинулся к ближайшему дому и выбил категоричную дробь на деревянной филенке. Хозяева отозвались почти сразу и с большой готовностью предоставили мне листок бумаги и писало. "Забирайте насовсем", - щедро предложил низкий и коренастый глава семьи, после чего стремительно захлопнул дверь.
Я на колене набросал несколько строк, свернул лист фронтовым конвертом и четко написал адрес, не забыв указать мир назначения. Подумал и изобразил три фигурки, которым письмо предназначалось. И бросил конверт в щель для писем.
Я успел отойти шагов на двадцать, прежде чем за спиной натужно ухнуло, крякнуло, треснуло и, наконец, рвануло. Я нервно оглянулся, увидел тлеющие зеленым огнем останки ящика, и резко ускорил шаг. Ну твою мать... Что бы я ни делал - какое-то дерьмо в итоге получается.
Опасаясь дальнейших разрушений, я два дня просто так слонялся по деревне или отсиживался в гостином дворе, беря пример с телохранителей, которых ничего, кроме сна, еды и прочих естественных потребностей, казалось, не интересовало. Лично я маялся скукой и нетерпением. У меня был свой резон стремиться обратно в столицу, поскольку где-то там скрывалась женщина, искорежившая мне всю жизнь. Ара считал, что я ее не найду, поскольку все присутствующие на торгах скрывались под вуалями, я же на это возразил, что прекрасно рассмотрел Талеона, даже не будучи еще телохранителем, а после перехода на
эту почетную должность не заметил никаких изменений во внешности. Следовательно - что? Следовательно, я всех видел насквозь, так сказать, пронзал острым рентгеновским зрением.
На третий день Талеон счел, что отдых пора заканчивать, и резко поставил всех под ружье.
Управитель деревни догнал нас прямо на пороге трещины, которую отыскал Стас, и вскричал страшным голосом - мол, не пущу, только через мой труп, не троньте национальное достояние.
- А вдруг и наша трещина закроется? - вопрошал он. - Тут за последнее время почти все схлопнулись, дв... одна, то есть, совершенно одна трещина осталась из дальнобойных.
- Что, у вас садик внезапно облетел? - поинтересовался Талеон.
Управитель расплылся в улыбке.
- По стандартным расценкам! - напомнил о себе Поль.
Управитель помрачнел, и тем не менее, я прямо ощущал, как он подсчитывает итоговую прибыль от нашего квартирования в деревне, и потому страшно хотелось эту прибыль у него отнять.
В конце концов стороны достигли соглашения, причем Талеон, казалось, абсолютно не заинтересовался результатами. Я укрепился во мнении, что ему решительно начхать на денежные траты. Еще бы, если твое состояние начало складываться уже двести или триста лет назад. Можно вообще на одни проценты от капиталов жить. Даже слово умное есть для обозначения такого вот состояния, только я его забыл.
И все-таки я опять шел последним, чтобы, тьфу-тьфу-тьфу, не закрыть переход под носом у половины телохранителей.
Впрочем, на этот раз для разнообразия все прошло гладко, и мы не только переместились туда, куда надо, но и сама трещина осталась бодро светить посреди стартовой площадки каких-то циклопических размеров.
- А ведь когда-то тут трещин было на порядки больше, - посетовал Огой. - Чтобы столько же открыть это надо... это хрен знает сколько усилий и хрен знает сколько наемных делх...
- Я уже не говорю о том, сколько рыбок потребуется, чтобы их всех заново на сторожку поставить, надо думать, - пробубнил яман.
Талеон оборвал все эти крамольные разговоры, спрыгнув с площадки и неторопливо направившись в сторону города, возвышавшегося километрах в двух впереди. Теперь, без лесного покрова, я мог оценить всю его титаничность. Когда мы уезжали, мысли мои были заняты совсем другим, да и поездка на ямане не способствовала расслаблению и любованию природой. Сейчас мы шли по степи - где под землей больше не было птиц - и с каждым шагом город вырастал. Когда мы подошли к самой стене, даже голову задирать было уже бесполезно - все равно не увидишь, где эта стена заканчивается.
- Не может быть, - сказал я, разглядывая непробиваемый с виду камень. - С чего бы это нам так везло. И мы так никуда и не провалились?
- Проваливаться будут другие, - Талеон с хрустом размял пальцы и прищурился, как полководец, выбирающий направление решающего удара. - Когда я до них доберусь. Я твердо намерен разобраться, почему же все-таки в Ар узгин явился только я.
- И Дарун, - добавил честный Маячок.
- И она заодно, - согласился Талеон.
- А говорил, что общего совета шидх не существует, - проявил злопамятность я.
- Не в полном смысле этого слова, - туманно ответил Райаль, пристально разглядывая стену. - И потом, самих шидх, наверное, больше нет. Я так никого и не нашел.
Сначала я заподозрил в Талеоне телепата, но потом вспомнил, что в отряде есть еще и дипломированный слухач на расстоянии. Серж поморщился, подтверждая правильность мой догадки, и кивнул.
- Никого, - подвел он итог.
- Разберемся, - точно так же подвел итог Талеон.
- С кем разбираться-то? С каким тайным орденом Строящих Термитник? - не стерпел я.
- Маньяк, - сказал Талеон. - С наблюдательным Советом я буду разговаривать, только успокойся.
Тихо и без лишней помпы мы вернулись в город, из которого вышли не так уж и давно. Надо будет на пальцах подсчитать, сколько всего дней миновало с тех пор.
Столица тоже пострадала от выплесков подземного огня, башен-красавиц поуменьшилось, однако жители города вовсе не выглядели запуганными или чрезмерно скорбящими. Они всё так же активно толпились на улицах, спеша, казалось, во все стороны разом. Однако перед телохранительским клином расступались как льдины перед атомным ледоколом имени Ленина. С одной стороны хотелось возгордиться, с другой - меня очень смущали откровенно испуганные взгляды, которыми одаривал нас едва ли не каждый третий. Создавалось такое впечатление, что они увидели целую толпу восставших из мертвых.
- А что, - театральным шепотом спросил я у Йольке, пихая его локтем, - телохранителей все так боятся?
- Нет, просто мы редко ходим таким строем.
- Так редко, что этого дико опасаются и шепчутся за спиной?
- Гмм, - Йольке задумался. - Пойду-ка я ему передам эту мысль.
- Не забудь про копирайт, - строго сказал я вслед.
Талеон явно отреагировал, потому что по на меня тут же свалился неопределенный комок эмоций приказного характера, которые я машинально раскидал по всем нитям. Телохранители немедленно перестроились, и несколько секунд спустя вместо дезорганизованной толпы Талеона окружил ромбовидный строй суровых охранников.
Ара, гнумий и Стас в эту геометрию не вписались, оставшись внутри строяя, впрочем, как и я. Передвигаться стало еще легче, поскольку с дороги теперь буквально разбегались. Мне не нужно было заходить вперед, чтобы посмотреть на лицо Талеона - я и так знал, что он зол и слегка сбит с толку.
Башня наблюдательного Совета возвышалась над своими товарками, как некогда возвышались над Америкой башни-близнецы. Я смутно удивился, что в прошлый раз не обратил внимания на столь циклопическое сооружение. Да уж, с такой высоты можно не только наблюдать за всеми в окрестностях, но и грузовых крыланов в полете за ноги ловить. Площадь, на которой выросла башня, была огромной, но сама башня занимала ее почти целиком. Наглухо запертые массивные двери отбивали всякую мысль о радушных хозяевах.
- Так, - Талеон смерил взглядом башню, словно прикидывал, какой именно рукой будет ее разваливать в мелкую пыль, а потом обернулся к нам. - Вот вы - остаетесь.
Он поочередно ткнул пальцем в К'села, Веймо, Тёгряш, Сияна, Юрика и Татьяну. Само собой в башню не собирались идти волки и чиндан. Моих товарищей точно так же не пригласили, но почему не пригласили меня - я не понял. Не исключено, что Талеон поступил так из вредности.
Сначала он вежливо постучал в дверь, однако никто не выскочил ему навстречу с криками радости. Котла пожал плечами и прицельно подергал за ниточку. Он вообще редко пользовался словами, когда звал кого-нибудь из своих темен. На дерганье откликнулся Дюгержа, подобострастно сложив ладони лодочкой и невыносимо напоминая при этом уже не эскимоса, а японца. Потом он взмахнул рукой, в точности как дирижер перед оркестром. И двери вывернулись наизнанку.
От стен башни, расчерченных фосфорически-зелеными трещинами, пошел низкий гул. Дюгержа собственноручно вытащил из пазов тяжеленный засов и открыл двери-выворотни. Народ оперативно втянулся в башенное нутро, а покореженные двери задергались и внезапно рассыпались в мелкую пыль.
- Скажите, а всю башню тоже можно так распылить? - опять припомнил я свое личное и поискал взглядом гнумия.
- Нет, - первым отозвался Юрик. - Его слово только на живых действует, а камень и дерево уже гораздо хуже подчиняются. Эти двери, по-моему, на пределе вышли.
- Ясно. Но какого хрена туда столько народу прется? - снова нашел я повод для недовольства. - И какого мы тут остались кучковаться?
- Слово "резерв" тебе известно? - уже сердито поинтересовался Юрик. - Хватит задавать бессмысленные вопросы. Я вот тоже хочу поскорее оказаться дома и посмотреть, как там мои клювахи поживают, но не бегаю же кругами и не рву на себе волосы, а?
- Н-ну... а почему здесь скамеек не предусмотрено? - не удержался я.
Юрик плюнул и отошел от меня подальше. Я еще немного покрутился у башни, выискивая место, куда бы пристроить зад, но безрезультатно. Потом мой взгляд упал на разлегшихся прямо на брусчатке еловых волков, и сразу очень здравой показалась мысль о пристраивании упомянутого зада на живые пуфики.
Волки, разумеется, вовсе не пришли в восторг, а почесывающий их за ушами Сиян насмешливо покосился в мою сторону.
- Слушай, что я вспомнил, - я оставил попытки сесть, и в качестве скромного развлечения попробовал отгрызть собственный ноготь. - Мне говорили, что чуть ли не весь континент мечтает от Талеона избавиться...
- Ну, я думаю, не больше, чем от остальных шидх, - Сиян пожал могучими плечами. - Всегда найдутся завистники или те, кому он своими рыбками досадил. Опять же с вампирами он давно на ножах, но вампиры - это не все.
- Интересно, - задумчиво произнес я. - Почему все-таки наблюдательный Совет никого не собрал, не предупредил, ну и что он там еще должен был сделать в критической ситуации?
- Я становлюсь слишком мнителен на старости лет, или ты на что-то намекаешь? - подозрительно спросил бородач.
- Я еще более мнителен. Тем более что сейчас в башне явно ругаются.
Посредством Сети я действительно чувствовал, как Талеон буквально клокочет от гнева. Затем гнев стал бессильным, с примесью обреченности. Наконец, надо всем возобладало чувство "да, я ухожу, но всем отомщу". Похоже, Талеон собрался отступить с поля боя - слегка потоптанный, но все еще непотопляемый.
- Идут, что ли? - прищурился Сиян, вглядываясь в дверной проем. - Да слышу, слышу, заткнитесь! - гаркнул он на еловых волков, заходящихся в безумном лае.
В следующее мгновение башня коротко содрогнулась, словно корова, укушенная слепнем. В глазах у меня резко потемнело, а в нахлынувшей черноте взвились канаты, полыхающие ярко-красным. Взлетели свободно, как перерубленные швартовы - и разлохмаченные концы заизвивались, щедро рассыпая искры. На несколько мгновений я почувствовал себя отвратительно живым - ноги подломились, в ушах застучало, подкатила тошнота. Вестибулярный аппарат внезапно решил устроить аттракцион, перемешав все понятия о верхе, низе и прочих необходимых направлениях. Я сделал несколько шагов в непонятном направлении, хватаясь руками за воздух, и внезапно наткнулся на стену. Холодный камень, из которого была выращена башня, начал куда-то выскальзывать, будто не хотел со мной соприкасаться. Но я все-таки успел увидеть здание изнутри.
Я сполз по стене, заткнул уши, закрыл глаза и заорал диким ором. Не потому что мне стало страшно от увиденного и даже не потому что я вдруг проникся отчаянным горем. Это я понял, что значит оказаться шидхой.
Потому что сейчас все темны были со мной.
Я не хотел близко знакомиться с ними, не хотел интересоваться, кто чем живет, какие у них привычки, вкусы, о чем они думают в свободное время, какие планы строят на будущее. Меня это не интересовало, потому что я упорно не желал вживаться в мир, которому не принадлежал, куда меня запихнули насильно.
Только теперь я знал каждую мелочь. Каждую мысль, каждый проблеск подсознания - абсолютно все. Миллиарды воспоминаний.
Клицкаотлакль Амакоцтитлан. Родовые присяги, обязательства, клятвы, военная школа, открытый талант - умение проходить сквозь стены. Холод камня, тепло дерева, безразличие стекла, царапанье металла. Обещания, гордость, несбывшиеся мечты, отчаяние, счастливый случай, невидимый поводок, Сеть. Для переломов лучше всего чадровые настои, сестры обещали писать, не забыть отдать долг в "Лишковой яме". Солнечное оружие, яркий свет другого мира, холод, жара, боль в животе, дорога, всюду подстерега...
Сержен Павадар. Глухая деревня, налеты птиц, отец на лесоповале, сестер мал-мала меньше. Любимая девушка, бортничество, пришельцы из столицы, блеск доспехов, зависть. Города, деревни, случайные заработки, голод, холод, зависть, открывшийся дар - читать других. Ярмарки, придорожные, планы, тайны, секреты, походы, поиск чужого, ворье, любимая девушка. Дом, чужие свадьбы, мал-мала выросли, свобода, свобода, свобода. Столица, вольная жизнь, воровство. Каменные глаза, ты меня слышишь? - слышу - я обещаю не выдавать - я обещаю служи...
Аарук дочь Аранхар. Далекие горы Высших Пиков, пронзительный свет солнца, ожоги, быстро темнеющая под лучами кожа, ночной холод, таблетки и микстуры, тщательно взращиваемый талант, предназначение, неотвратимость, предрешенность, невозможность выбора. Странные книги, сопротивление, бегство, преследование, чужие города, леса, моря, равнины, поиск, поиск, поиск. Невозможность скрыться, ночные кошмары, чужой человек, странное обязательство, снимающее все прежние клятвы, свобода, свобода в обмен на услу...
Фэдди оглы Хребтовый. Мрак подземелий, эфирные течения, застилающие небо сетью, жажда новых знаний, огромный клан, самые высокие горы, птичье нашествие, разруха, займы, долги, крылья болят, лекарства, целители, отчаянная работа, нехватка всего, семейная гордость, драки, снова и снова отказывающие крылья, злость, отчаяние, убийства, побег, нехватка всего и вся, работа, воровство, игры, долги... - подрядишься для меня? - если ты вернешь мне крылья, я обещаю стать одним из. Эфир становится багро...
Палиаод'атиэн-чиауль из Дома Варесов. Заковыристое родовое имя, ненавистные учителя, высшая академия логистики, настои, корчи, вопли, ломки психики, дымок, "зеленая жуйка", рвущаяся от новых слов память, короткий отдых, светлое будущее, накатанная дорожка, протест, сопротивление. Разрыв отношений, головные боли, безденежье, случайные подработки, контрабанда, расчет торговых путей. Сделки на порошок, бессонница, плавящиеся мозги, нервный срыв - хочешь, вычищу память? - да! Логический расчет показывает, что эта башн...
Дюгержа Нучатка. Слишком далекие от цивилизации селения, слишком старые традиции, велящие отрицать все необычное. Необычный ребенок с чужим цветом глаз, чужой, не наш, гнать его. Непонимание, обида, злость, ярость, чтоб вас наизнанку вывернуло. Ужас, шок, радость, побег, скитания, голод, болезни, злые люди - всех, всех наизнанку. Город, люди, пугающие нелюди, чужое богатство, станет моим, вот сейчас ограблю ии... аа! - ты кто такой? - тот кто даст тебе другую жизнь. Почему-то мне кажется, что здесь, в башне опас...
Сотни эмоций.
Слепая надежда Иррлихт Фархайт, от рождения лишенной инстинктов и вынужденной помнить, что надо дышать, моргать, есть - шидха все помнит за нее, она ловит его чувства и пользуется ими.
Отчаяние Рева и Люция, когда-то бывших одним гнумием, попавшим на Расщепь, разделившимся на двоих, которые не могут существовать без астральной связи друг с другом - шидха дает им такую связь, какую не может дать ни одно особое искусство.
Бессильная ярость Маячка, которому вампиры заказали убийство Райаль Котла, но тот оказался хитрее и сильнее, подцепив на нить подыхающего в его руках Михаила Ройна Яци.
Дикий страх вампира-Сияна, считающего, что сейчас его убьют пришлые люди, от которых прет смертью, еще более дикий страх, когда он видит, как к нему тянется нить от желтоглазого чудовища в человеческом обличье, безнадежность.
Ненависть Урши Щего к своим сородичам, изгнавшим Третью Петлю в очереди на правящее место - отравившим его легкие, которые уже никогда не смогут справиться с сыростью и испарениями Улм-Бальчг, даже если выпить сотни литров мертвой воды; ненависть к родичам, не принявшим его наверху; ненависть, ненависть, ненависть - шидхам всегда нужны те, кто многое знают о других мирах.
Безразличие Читс-из-Даги, чей интерес к жизни сожрал искусственно выведенный гибрид цветка-диагноста, предназначенного для выяснения психических отклонений и их коррекции - гибрид посчитал любое проявление эмоций отклонением от нормы и избавился от всех разом; шидха прельстился на ледяное спокойствие, не треплющее Сеть.
Десятки так и не использованных умений.
Хилкка Серая - мириады запахов, несущих в себе эмоции, предвидение ужасных событий, вечный страх. Великое искусство угадать, когда на тебя нападут, и нанести упреждающий удар. Жаль, что нельзя прочесть башню.
Йольке Йокка - идеальный образец постоянного самоконтроля, потому что только ему известно, как быстро любой произнесенный звук может превратиться в крик, с легкостью останавливающий чужое сердце и разбивающий каменные стены.
Тали Синдо - бесконечно грящий в крови огонь. Если ее убить, то ее крови хватит, чтобы превратить десятки людей в шлак и пепел. И сейчас - я знаю, я чувствую - башенные камни разваливаются, иссыхают, превращаются в пыль.
Сухон Из Приозерного Леса - полное слияние с природой, до ощущения каждой травинки и каждого дерева, до недоступного другим растворения в ветвящейся под землей грибнице. До полного слияния с кусачкой ядовитой. Трава умеет убивать, если есть, откуда вырасти.
Гриэгорий ниа Старший - непревзойденное искусство приходить в чужие сны винторогим кошмаром, стучать в стенки чужого разума крючковато согнутым пальцем, скалиться из-за угла тщательно выстроенного хрустального замка. Замки рушатся, разлетаясь стеклянными бритвами сумасшествия.
Вертиго Блау - смешная на первый взгляд, да и бесполезная возможность повелевать мелкими кровососами, которые издревле доставали его род как обычных собак. Но когда, повинуясь зову чона, из ниоткуда выползает сплошной ковер алчно шевелящих жвалами тварей, издевательские усмешки сменяются страхом.
Скелеты в шкафу.
Лакая ог Скелла, а точнее Глубинного Жора отыскивали по всему континенту за многократное разверзание земель с последующим поглощением ими отдельных личностей, отдельных домов и целых деревень, совершаемые вспыльчивым иреклинцем в виде мести за неосторожное слово.
Сенно Вайо... То есть Senno Vajo, также известного как Черная Немочь, мечтали бы увидеть посаженным на кол соправители трех краев, по территории которых Сенно, жутко оскорбленный из-за непринятия в Общее Училище Искусств, прошелся как живое ядерное облако.
Огой Дооста, значащийся в списках особо опасных под кличкой Унтх Агч, экспериментировал с деревьями, лепящими мертвых лошадей, пока однажды деревья не проснулись и не отправились перемалывать всех, кто попадется под дергающиеся корни; в городе Злоты никто и никогда больше не поселится.
Толтеп Джилам-Киа, прозванный Травила, отличался тягой к вскрыванию закрытых дверей и запертых окон, и в один ветреный день случайно вскрыл хранилище ядовитой боевой пыльцы, законсервированной еще восемьдесят лет назад - из города Терпи по трещинам успело уйти не больше тысячи человек, включая его.
Валию Клепец корабельщики всех портов от Ар узгин до Ом узгин с ненавистью именовали не иначе как Ветряная Погибель - за события восемьсот девяносто пятого года, когда флотилия безрыбных кораблей, ведомая чистой силой ветра, вышла из-под контроля повелительницы воздуха и с лету протаранила гигантские хранилища горючего жира в порту Глеф...
Двадцать четыре мыслящих существа. И все они голосили в моем разуме - смертельно напуганные, ничего не понимающие, запертые, лишенные собственных тел и категорически умершие.
В двух шагах от дома, пройдя через все опасности, которые только могли подсунуть Шолым, темр и хал.
Продолжая зажимать уши, я начал колотиться головой о холодный камень, но каждый удар только перетряхивал бездонные склады чужих жизней и чужой памяти. То и дело всплывали совершенно нечеловеческие инстинкты - то агорафобия того, кто всю жизнь прожил под горами, то невыразимая тоска по родным болотам, то желание разразиться хриплым лаем, а то и вовсе настоятельная жажда почесать рога об дерево. Я видел мир чуть ли не десятью различными способами. То и дело накатывали волны запахов, которые тут же автоматически расчленялись на миллионы составляющих элементов, и я пытался сгенерировать из них десятки нужных и важных концентраций, и страшно мучился, потому что мой дар куда-то пропал. У меня росли копыта, шерсть, чешуя, хвост отдельно, хвост вместо ног, костяной язык, кожистые крылья и эфирные протуберанцы. Я слышал чьи-то мысли, чувствовал электричество, рост травы, ощущал мертвые сущности под камнями. Страдал от недостатка свежей крови, пытался превратиться в чужую шкуру, мечтал поймать рыбу, нажраться мяса, втихомолку слопать пучок травы... И все это разом, одновременно. Чудовищная каша медленно и с трудом перемешивалась в моей несчастной, отдельно взятой голове, угрожая вот-вот повалить тягучими потоками из ушей.
Я даже видел себя со стороны каким-то восьмым астральным зрением, но при таких обстоятельствах это не доставляло никакой радости. Припадочно катающееся по брусчатке тело застывало на полсекунды и пыталось измениться - пальцы вытягивались и пробовали отрастить когти, ноги явно хотели слиться в хвост, лопатки поднимались дыбом, грозя прорвать кожу на спине, перекошенное лицо норовило разъехаться в широкую улыбку звериного оскала - и все это безуспешно, переходя из судороги в судорогу, бесконечно. Я почти слышал хруст собственных костей, тщившихся одновременно трансформироваться в полдесятка различных вариантов.
И еще я увидел, как у телохранителей тоже искажаются лица, а окружающая их пелена особого искусства - теперь-то и я мог ее разглядеть - наливается багрово-фиолетовым светом. Сиян безумно встопорщивает бороду и выхватывает из воздуха нереальных размеров топор, К'сел окутывается сетью искрящих разрядов, вокруг Веймо расползается по камням изморось, Татьяна по-дикобразьи ощеривается сотнями длинных игл, Юрик словно обзаводится десятком лишних суставов и паучьим манером кидается к башне.
В боевом обличье они все пугающе исковерканы, я знаю как им больно, но они даже не думают о том, что гробят себя с каждой секундой такого состояния. Волки прыжками летят ко входу, разбрызгивая из пастей бешеную зеленую пену. Опережая их, кошмарный заяц достигает цели одним многометровым скачком, на секунду перекрывая мысленным ревом "я, чиндан, убивать!" все остальные потусторонние голоса.
Серая и неприметная мышка, Тёгряш Изабелла, маршал Железной Пехоты, посмертный кавалер ордена Империи Шолым, официально считавшаяся погибшей во время экспедиции на архипелаг Зои, вскидывает руки и страшно кричит.
Из вихря чужих мыслей в голове я выхватываю отдельные вспышки изумления и страха. Телохранители знают, что Тёгряш возглавляла исключительно специально подготовленные, особые войска, а сейчас она без малейшего раздумья призывает абсолютно всех, кто сейчас в пределах столицы.
Талеон собрал вокруг себя когорту суперменов высшей пробы. Вот только одна незадача - три четверти этих суперменов сгинули в башне, не успев даже сказать "ой" и неведомым образом прописались в моем разуме, явно собираясь поделить мозг на суверенные кусочки.
Перспектива потерять себя окончательно показалась мне настолько невыносимой, что я наконец-то пробился сквозь галдящую бестелесную толпу и начал непереносимо беспощадно отвешивать воображаемые оплеухи по таким же воображаемым физиономиям. Воображаемые фигуры разлетались и падали, обиженно затихая, пока я не остался единственным и полновластным хозяином как своей головы, так и изрядно потрепанного тела. Наглухо закрыв и отрезав все лишние способности, я наконец-то перестал бесноваться и перекапывать мостовую голыми руками. Сел, открыл глаза и сплюнул. Плюнутое загорелось прямо в полете, проело в камнях дыру, зашипело и испарилось, оставив на память запах озона. Я закрыл глаза, потряс головой и снова открыл. Захотелось еще раз их закрыть и еще раз потрясти головой, но я сильно опасался взболтать ее содержимое, поэтому пришлось поверить в происходящее.
Все подходы к площади, куда ни глянь, были вплотную забиты народом. Женщины, дети, совершенно дряхлые старцы, чоны, мохи, эрмисы, яманы, еще хрен знает кто. Одетые, раздетые, в ночнушках, в лохмотьях, в шелках, здоровые, увечные, даже на костылях приползшие. Все тяжко дышащие, как от бега на марафонскую дистанцию, у всех широко раскрытые и одинаково безумные глаза.
А сверху бесконечным потоком лился радужный свет, и, задрав голову, я увидел, как над площадью гипнотическим хороводом кружат десятки крыланов.
Вместо ожидаемого шума над всем этим сборищем стояла угрожающая тишина, вернее, мерный шум от дыхания, словно прибой. Маршал Железной Пехоты явно готовилась бросить свое разношерстное войско на приступ башни.
Несмотря на только что произошедшую трагедию, я не ощущал опасности, грозящей Талеону, и поэтому рискнул попробовать остановить Тёгряш добрым словом, но не смог издать ни звука. Как в дурном сне, когда вместо необходимого крика выходит сипение и шипение. То ли сорвал голос, то ли из-за катавасии в голове утратил дар речи. А люди того и гляди пойдут на площадь, а крыланы присоединятся в качестве истребителей. Я замахал руками, отчаянными жестами изображая, чтобы маршал ни в коем случае не начинала штурм. Помимо всего прочего, на площади в обморочном состоянии разлеглись мои собственные недотемны, и я подозревал, что вряд ли замороченное воинство будет аккуратно обходить неподвижные тела.
Тёгряш подняла брови и разжала вскинутый кулак, одним движением ладони останавливая качнувшуюся было вперед орду.
- Хх... Тхх... тха-ам... - удалось мне наконец-то родить одно слово. - Шшии... шшиво-о...
- Живой? - переспросила Тёгряш.
Боги мои, от одного звука ее голоса хотелось спрятаться под кровать, чтобы эта жуткая женщина не наступила на тебя острозаточенным стальным каблуком. Я справился с нахлынувшим боязливым почтением и резко кивнул, одновременно мысленно пригрозив вновь зашевелившимся телохранителям.
- Мои братья по оружию, - каждое слово она вбивала как гвоздь, - они убиты в башне. Я чувствую.
- Не совсем, - мне опять отчаянно захотелось поточить ногти, зарастающие роговиной, и одновременно поджать хвост. - Они... они все здесь, - я постучал согнутым пальцем по лбу, заодно убедившись, что никакой ороговелости нет и в помине. - Только не спрашивай как.
- Что ж, - пауза. - Я рада и этому, - похожим образом мог бы радоваться КАМАЗ, только что раздавивший юбилейную старушку. - Но виновные должны быть наказаны.
- Обязательно, - увещевающе сказал я, поглядывая на застывших людей и нелюдей. - Но я не думаю, что Талеон одобрит такое столпотворение. Отпусти их.
На секунду прикрыв глаза, Тёгряш будто задумалась, а потом медленно кивнула.
Все так же сохраняя молчание, несостоявшееся войско развернулось на месте и практически замаршировало прочь от площади.
- Аааээ... - начал я, вообразив военизированную до конца дней своих столицу.
- Ну не буду же я отпускать их прямо здесь, - Тёгряш впервые почти нормально улыбнулась. - Они с ума сойдут, неожиданно очнувшись в толпе. Сейчас разведу по городу и...
Запнувшись, она уставилась мне за спину. Я повернулся, с трудом не потеряв равновесия - ужас, ужас, вместо мощного хвоста стоять на двух кривых ножках! - и увидел Котла. Официальный спаситель мира вывалился из дверного проема цел и невредим, хотя и с посеревшим до цементного оттенка лицом. Следом за ним гуськом выбежали волки, медленно и тяжело протопал чиндан, а уже потом появились телохранители, вновь принявшие достойный человеческий облик, но измученные до предела.
Башня ни разу не содрогнулась, из ее недр не доносились дикие крики жертв, из видимых окон не хлестала кровища, да и телохранители не были устряпаны чужими мозгами. Но чувствовалось, что из этой башни больше уже никто не выйдет и не выползет.
Я хотел шагнуть им навстречу, но моховские инстинкты возопили дурным голосом, и пришлось остаться на месте, неустойчиво покачиваясь. Тёгряш обошла меня и, чеканя шаг, направилась к Талеону, тут же подставив ему руку. Котла оперся всем весом на плечо хрупкой женщины, но та даже не поморщилась. Я все-таки сдвинул себя с места, загнав не свое ощущение мира в самый дальний угол.
- Что там произошло, камал Талеон? - металлически спросила Тёгряш, едва мы сошлись
Котла заметно вздрогнул, перевел на нее слегка остекленевший взгляд, приподнял брови и, так и сохраняя удивленное выражение лица, начал говорить.
Пока я пытался не распасться на куски, Талеон тихо и мирно раскрыл мировой заговор.
У нас, в Нарн-суу, не любили олигархов, что вполне естественно - зависть к богатству существовала во все времена: у богатого соседа и жена покрасивше, и улыбка довольнее, и дети здоровее. А в Шолым к богатству олигархов прибавилась нешуточная власть над чужими жизнями, да еще и не простыми. Конечно, можно было добиться богатства и положения в обществе и не становясь шидхой, но к мнению просто богатых особо не прислушивались. Шидхи же были вполне реальной политической силой, причем некоторые - даже слишком. Особенно те, кто нахапал себе побольше телохранителей с совершенно уникальными способностями. Даже при том, что все эти олигархи-шидхи не пытались захватить власть с немедленным установлением мирового господства, все равно они были для обычных политиков как камни в почках. Древние уложения, недвусмысленно указывающие на важность шидх в случае глобальных катастроф, современных деятелей не интересовали. Слишком сложно было поверить, что нынешнее развитое общество не сумеет справиться с любыми напастями.
Просто так избавиться от тех, в чьем подчинении куча одаренных существ представлялось делом затруднительным и финансовоемким. Поэтому внезапный прорыв хазра оказался сущим подарком для тех, кто грыз ногти от ненависти к шидхам.
Всем шидхам, находящимся в пределах досягаемости, поступил срочный приказ - сражаться за каждую пядь родной земли, заращивать разломы и блокировать все попытки хазр доорка вырваться на свободу. Ар узгин объявили закрытой зоной по причине якобы случившегося там массового провала все туда же. Никто из шидх даже не задумался над правдивостью слов Совета, так как за века мирной жизни Совет зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. А вот до Талеона приказ Совета не дошел - банально отказали средства связи. Не дошел он еще до нескольких человек, но среди них, видимо, только Дарун пришло в голову отправиться в полулегендарный мистический центр всех миров. От остальных никаких новостей так и не поступило - то ли застряли где-то, то ли сгинули. А из деревень и городов исправно шли доклады о том, как героически погибают сражающиеся за простых жителей шидхи. Талеон сильно подозревал, что помимо героической гибели, немалую роль тут сыграли специальные люди, заручившиеся покровительством совета. На мой вопрос, как Совет намеревался стабилизировать геологию, избавившись от всех шидх, Талеон ответил раздраженным пожатием плеч и буркнул про стадо маразматиков-идиотов.
- Не исключено, что у них были свои методики, - заметила Тёгряш, почти вернувшись в привычное сонное состояние, но все еще мысля стратегически. - Такие, которые позволяют обойтись без всякого особого искусства.
- Да, что-то такое кто-то вякнул, - задумчиво молвил Талеон. Было очень заметно, как нелегко ему мириться с мыслью о том, что какие-то посторонние методики вполне могут заменить всех шидх разом.
Я не рискнул высказать крамольную мысль - а сам ли Талеон, пусть и с помощью Дарун, закрыл разломы? Не получилось ли так, что просто одновременно с этим были запущены тайные разработки?
Разумеется, всю эту историю по доброй воле никто Талеону ничего рассказывать не собирался. Но после того как надежные стены башни абсолютно неожиданно выстрелили лезвиями с хирургической точностью нанизав окружавших Райаля телохранителей словно бабочек...
В этот момент подслушивающие сущности всех темен заголосили хором, и мне сделалось невыносимо дурно. В себя я пришел уже когда Талеон договаривал.
- ...а потом всех прикончили, - буднично закруглился он.
- Надеюсь, нам никого не придется хоронить? - с легким содроганием уточнил я. - От вида тел у меня случится разрыв сознания.
При этом я имел в виду реакцию телохранителей, смотрящих на мир моими глазами, но Талеон истолковал мои слова по-своему.
- Видишь, как мне с тобой повезло, - он криво усмехнулся. - Я бы столько смертей разом не выдержал.
- Товарищи! - по-возможности бодро сказал я. - Еще не все потеряно. Я, как официально померший, являюсь доказательством того, что смерть можно пережить. Главное, суметь их вытащить...
- Их? Из башни? - перебил Веймо, лихорадочно блеснув глазами.
- Нет, - я снова постучал себя по лбу для наглядной демонстрации. - Отсюда.